Путь к свободе (СИ)

Глава 11. Отцы и дети

Глава 11. Отцы и дети

Оказалось, что «Завтрак» в моём понимании сегодня существенно отличался от «Завтрака» в понимании Насти. И когда этим утром мы с Рио спустились вниз, были сильно удивлены количеством присутствующих за большим столом в гостиной.

Наткнувшись на укоризненный взгляд Тамира, я попыталась осторожно вызволить свою ладонь из руки Эверио, но сделать мне этого не позволили. В отличие от меня, его ни капли не смущали странные взгляды присутствующих. Казалось, ему глубоко наплевать на мнение любого за этим столом. А народу здесь собралось довольно много.

— Ромочка, неужели тебе снова удалось растопить ледяное сердце нашей Тии? — мягко спросила мама, довольная проступившей краской на моих щеках.

— Пока не совсем, но я над этим работаю, — честно ответил Эверио, аккуратно подталкивая меня к свободным местам за столом.

— Да уж, — чуть насмешливо произнесла Ния. — И снова на те же грабли…

— Почему же грабли? — возразил Тамир. — Судя по их довольным лицам, в этот раз всё немного по-другому.

— Думаешь? — недоверчиво проговорила его сестра, а потом перевела свой колючий взгляд в нашу сторону. — Что скажешь, Рио?

— Тебе — ничего, — холодно ответил он.

— А мне?

Макс вошёл в комнату со стороны кухни, отчего я заметила его далеко не сразу. И судя по выражению его лица, то, что он видел, ему явно не нравилось.

— А вот с тобой мы всё обсудим достаточно подробно, только немного позже и…. наедине, — голос Эверио звучал очень уверено, но рука, сжимающая мою ладонь, немного дрогнула.

— А я хочу сейчас, — Макс демонстративно переплёл руки перед грудью, и отступать явно не собирался. — Давай же, Рио, здесь все свои. А родители Тианы имеют право знать, что грозит их дочери в твоей компании.

Повисла тишина… настолько ощутимая и неприятная, что воздух стал казаться мне плотным и вязким. Собравшиеся за столом дружной толпой смотрели на Эверио, ожидая его ответа.

Первой не выдержала мама.

— А теперь скажите мне, дорогие гости, почему вы называете Рому «Рио»? И по какому праву требуете от него оправданий? — её голос звучал спокойно и очень рассудительно. — Если я чего-то не знаю, так будьте добры, расскажите.

— Мам, здесь нет ничего особенного, — наконец, выговорила я. Тоже мне, развели здесь не весть что! — «Рио» это прозвище. А ребята просто переживают, не сбегу ли я от Ромы ещё раз. Волнуются за него и за меня. И вообще, мы собрались здесь совершенно по другому поводу, а разбирать мою личную жизнь сейчас совсем не стоит. В сотый раз прошу, не лезьте…

Не знаю, что сильнее подействовало на эту шайку «волнующихся»: моя просьба или красноречивый взгляд Рио, но этим утром к теме моей личной жизни больше никто не возвращался. А всего спустя полчаса Тамир поспешил сообщить нам, что пора двигаться в путь. Лит с Таршей уехали на рассвете, поэтому на завтраке сегодня не присутствовали, но, несмотря на это, в Дом Солнца нам предстояло возвращаться довольно большой компанией. И, судя по всему, вся эта шайка намеривалась поселиться в доме Тамира. Да уж, чует моё сердце, что будет весело.

— Как, вы едите все вместе? — удивлённо воскликнула мама, чем снова повергла меня в состояние ступора.

Вот… всегда ненавидела лож! И сейчас ненавижу! Врать ещё нужно уметь, к тому же говорить при этом необходимо всем одно и то же. А у нас тут такой балаган получается, что я уже сама лож от правды отличать перестала.

— Нет, дорогая Ольга Дмитриевна, мы всего лишь довезём ребят до аэропорта, нам всё равно по пути, — как всегда галантно ответил Тамир.

— Рома, а ты тоже с ними летишь? — видимо, этот вопрос волновал мою родительницу куда больше всего остального. Почему-то она не хотела отпускать меня… и я это чувствовала. А вот Рио каким-то непонятным чудом внушал ей спокойствие. Эх, знала бы она обо всех его выходках…

— Да, — коротко ответил он, но больше ничего говорить не стал. При мне, по крайней мере. — Тиа, может, ты пока вещи соберёшь? — ласково спросил он, переводя на меня чуть озадаченный взгляд. И в нём явно читалось что-то такое, чего раньше в Рио я не видела. Какое-то неизвестное доселе чувство… И, как бы мне ни хотелось сейчас остаться с ним… пришлось встать и идти за вещами, ведь Тамир прав — нам давно пора ехать.

Но как только дверь родной спальни захлопнулась, ей тут же пришлось снова открыться, пропуская внутрь Леонию.

Не говоря ни слова, она уверенной походкой прошлась по комнате, о присев на широкий подлокотник дивана, взглянула на меня. Сейчас в её глазах я не увидела былого нахальства или вечной иронии. В них был простой укор. Грубый и ни чем не прикрытый.

— Я помню, что ты просила не лезть, но всё-таки, ответь… — тихо проговорила она, слишком серьёзным голосом. — Что у вас с Рио?

Я замерла у раскрытого шкафа, сжимая в руках старый тёплый свитер, который ещё не успела запихнуть в сумку, и опустила глаза.

А что, собственно, у нас с Рио?

«Хрен его знает!» — тут же пронеслась в голове грубая мысль. А ведь, правда, никто никому ничего не обещал. Мы просто решили попробовать быть вместе… Хотя, странно всё это. Я ему совершенно не подхожу, как и он мне. Мы разные, как небо и земля, но вместе с тем нам очень хорошо вместе. Наше мнение расходится слишком часто, но… мы можем договариваться. Наши отношения слишком контрастны и противоречивы, но… от этого я люблю его только сильнее.

Что между нами? Нечто более сильное чем привязанность… но меньшее чем доверие… Это ярче чем страсть… но слабее лёгкого дуновения ветерка. Это страшнее самого непонятного кошмара… но приятнее самого сладкого сна. Это сильнее меня…и сильнее его… Это то, ради чего я хочу жить… Так что же это?

— То, что между нами, сложно объяснить, — тихо проговорила я. — Но даже если я буду уверена, что это всё не больше чем иллюзия, то ни за что не соглашусь возвращаться в реальность.

Ния, усмехнулась, а потом одарила меня ироничным взглядом. Так обычно смотрят на несмышлёных детей, сморозивших очередную глупость.

— Да… — протяжно проговорила она. — Я хотела попытаться вразумить тебя, но… вижу, твоё умственное заболевание прогрессирует слишком быстро. «Простите, больной, но медицина тут бессильна!»

Не знаю, какую именно лекцию она хотела со мной провести, но всего одной моей фразы хватило, чтобы Ния передумала. Она встала и медленно поплелась к двери, но, не сделав и трёх шагов, остановилась.

— Вот я совсем не понимаю, тебе что, действительно нравиться получать по лбу граблями? — она выглядела озадаченной. — Шишек на голове больше чем достаточно, а ты всё равно заносишь ногу для очередного шага.

— А может, я мазохистка? — злобная ухмылочка расплылась на моём лице. Но видя, что юмор в данной ситуации бесполезен, и Ния совершенно не хочет улыбаться, я бросила свитер, и уселась на кровать. — Знаешь… после всего, что было… после всех ужасов, вечных доказательств права на жизнь, после дикой пустоты и глубочайшего одиночества… я просто хочу каплю счастья. Пусть маленькую… пусть она будет короткой, но ради неё, я готова пройти по тысяче разложенных граблей.

— Но ведь будет хуже… — не унималась заботливая родственница.

— Плевать! Хуже, так хуже. По крайней мере, я буду знать, за что плачу.

— Так сильно его любишь? — этот вопрос Ния задала таким странным голосом, что я улыбнулась.

— Больше чем ты думаешь…

Она не ответила. Лишь взглянула на меня, как на полоумную и скрылась в шуме коридора. А шум на самом деле был сильным, даже очень. И эти звуки совсем не походили на мирную беседу… скорее наоборот. И осознав это, я поспешила вслед за ней.

— Что за бред ты несёшь? — послышался раздраженный голос Рио, в самом конце длинного коридора второго этажа. И когда я увидела его лицо, то почти не поверила своим глазам. Нет, это был определённо Рио, но такой разозлённый и холодный, что меня передёрнуло. Никогда прежде мне не приходилось видеть его в гневе, а это определённо было именно то состояние.

— Я вполне серьёзен! — отвечал Макс, гораздо более спокойным тоном, чем только сильнее выводил из себя Эверио. Нас с Нией они не видели, но совсем не потому, что мы прятались, нет… просто эти двое оказались настолько поглощены перепалкой, что им было не до зрителей.

— Ты понимаешь, о чём просишь? Макс…

— Я не прошу, я требую! И это далеко не каприз, — он смело и почти равнодушно смотрел в серебристые глаза Рио, оставаясь при этом совершенно спокойным. — Либо я, либо она… решай.

Рио отвернулся к окну, и я очень отчётливо почувствовала его замешательство.

Ния не вмешивалась, стараясь держаться подальше, а вот я оставаться равнодушной не могла. Может, это было всего лишь порывом, может, чем-то ещё, но я сделала шаг вперёд и остановилась, положа руку на плечо Макса.

— Что происходит? — мой голос звучал ровно, но достаточно громко.

— Ничего, — грубо ответил парень, даже не поворачиваясь в мою сторону. — Мы просто беседуем… Если ты не заметила.

Его речь сочилась ядом, а в глаза я даже заглядывать побоялась. Нет, что-то определённо случилось с моим другом, пока я боролась с выкрутасами собственной памяти. Но что?

Вчера, когда в разгар праздника, отвела его в сторону, решив поговорить, он был со мной настолько холоден, что я почти почувствовала, как покрываюсь слоем инея. Обиделся? Возможно… Вот только на что?

— Маааакс… — протянула я, разворачивая его к себе. Он повернулся, но так неохотно, а в его лице было столько надменности, что я не выдержала… и хлопнула его по щеке. — Да что с тобой? Друг? Когда ты стал таким… каменным?

Казалось, он совершенно не обратил внимания на мою пощёчину, лишь улыбка стала чуть более грубой.

— Когда усилиями одного дорогого мне человека, погиб другой дорогой мне человек, — процедил он сквозь зубы. — А потом воскрес…

— Ты о нас? — вопрос был лишним, но всё ж я решила уточнить, дождавшись короткого кивка, разозлилась ещё больше. — В таком случае, дружок, пора возвращаться к жизни. Я здесь, я жива, и практически в здравом уме…

— Из-за него, — он кивнул в сторону молчаливого Рио, который так и стоял, отвернувшись к окну, и упорно делал вид, что он статуя, — тебе слишком много пришлось вынести.

Взгляд Макса немного потеплел, но всё ещё оставался очень колючим.

— Да… — вдруг согласилась я. — Ты прав, именно из-за него. А из-за тебя, Максик, я научилась кататься на лыжах, и чуть не погибла, падая с обрыва… А из-за Литсери меня чуть не лишил жизни собственный учитель… Тамир, кстати, больше всех виноват в том, что я вообще узнала о вашем существовании! Хотя нет, во всём виноваты мои папа и мама… если б я не родилась, ничего бы этого не было… А если взглянуть ещё глубже… Виновата Ния!

— Хватит… я понял, — Макс попытался отвернуться, но я не позволила.

— Пойми, теперь уже нет смысла искать виноватых. О своей вине они и сами прекрасно знают. Каждый извлёк из этой истории свой урок. И ты, должен усвоить свой. Ведь во всём, что с нами случается виноваты в первую очередь мы сами.

— И что же поняла ты? — он снова поднял голову, и взглянул мне в глаза. — Скажи!

— Выводов много. Но, главное… главное в том, что я осталась жива. Поняла, что моя наивность не лечиться… — эта фраза вызвала у меня самой странную ироничную улыбочку, которая нашла такое же отражение в лице Макса. — И даже себе зачастую верить не стоит.

— Ты простила его? — мой друг кинул злобный, но уже немного потеплевший взгляд в сторону своего наставника. — После всего, что он сделал?

— Нет, не простила, — честно ответила я. — И никогда не смогу простить… от этого только хуже.

— Тогда, почему ты с ним? — разговор снова начал переходить на повышенные тона.

— Ответ слишком прост, но вместе с тем до глупого сложен, — я сделала шаг в сторону Рио, и поймав его ладонь, крепко сжала её в своей. Он повернулся, и тут же сгрёб меня в объятия, как будто это было его последним спасением. И что самое странное, я очень чётко ощутила, как его злость и напряжение медленно ослабевают, уступая место мягкой нежности.

— И какой же? — Макс тоже заметно успокоился, а лёд в его глазах таял всё быстрее и стремительней.

— Он мой воздух… Драгоценный пьянящий кислород, без которого жизнь медленно тает… превращаясь в сплошную пустоту, — задумчиво проговорила я, сильнее сжимая ладонь Эверио. — Без него каждый вдох становится ядом, а каждый солнечный луч — обжигает подобно открытому огню.

— Всё просто Макс, — вдруг спокойно сказал Рио. — Мы настолько связаны, что любое отдаление друг от друга становиться пыткой, причём убежать от неё невозможно… она внутри. А любое сближение, напротив, превращает жизнь в сказку… самую сладкую и прекрасную. Я больше не смогу без неё… просто не найду смысла жить. Поэтому, мне бы не хотелось… делать выбор, на котором ты настаиваешь.

Парень молчал, отвернувшись к окну, и напряженно о чём-то думал. Он выглядел расслабленным, но у моего друга появилась новая привычка, скрещивая руки на груди, обхватывать плечи. Странный жест, я бы даже сказала — замкнутый. Но при этом Макс выглядел настолько серьёзным и решительным, что я почти перестала его узнавать.

Странно, но за то время, что мы не виделись, он сильно изменился. Нет, не внешне, хотя… в мимике лица явно появилось пару новых выражений, прибавилось серьёзности и иронии. Но… больше не было игривого блеска в глазах и яркого очарования в улыбке. Казалось, что вместе со мной он похоронил и часть себя… ту, что не выдержала потери и чувства вины от неё. Ведь он обещал защитить меня… и не смог.

Бедный мальчик. Хотя, наверно, больше не стоит считать его юным. Ведь он намного старше меня, и многие годы упорно старался соответствовать своему молодому внешнему виду. Жил без забот и напрягов, наслаждаясь каждым днём. И пусть часто был один, но… он сам не хотел отпускать юность. За что и поплатился. Потеряв меня, он потерял связь с тем, от чего так долго не хотел уходить. Его воздушные замки рухнули, снесённые грубыми вихрями действительности.

Макс повзрослел, и теперь как никогда стал похож на Рио. Даже нет, не на Рио, на Эрика. Интересно, а что будет, когда они столкнуться нос к носу?

Отчего-то мне совершенно не хотелось знать, в чём была суть спора этих двоих до моего появления. Но, мои желания, здесь совершенно не учитывались.

— Ладно… — тихо проговорил Макс, поворачиваясь в сторону Эверио. — Наверно я был слишком взбешён и вёл себя эгоистично, ставя тебе перед таким выбором. Зато я понял одну важную вещь, — он грустно усмехнулся, взвешивая в мыслях, стоит ли озвучивать свою догадку. Но уже через несколько секунд гордо приподнял голову, и продолжил, на этот раз, обращаясь ко мне: — Мы с тобой, Тиа одинаково важны для него. И, зная теперь, как он относится к тебе, мне совершенно не понятно, кем являюсь для него я.

Сказав это, он медленно развернулся, и не спеша побрёл в сторону лестницы, оставляя нас смотреть ему в след… В полной тишине.

Рио вздохнул, и опустил голову.

— Наверно, мои ошибки никогда не перестанут меня преследовать… — чуть слышно прошептал он.

— Без ошибок нет и не может быть правильных решений, — ответила я. — И с ними не нужно бороться… От них не стоит прятаться. Нужно просто принять всё как есть, и жить с этим.

— И когда ты успела стать философом? — чуть улыбнувшись, спросил он.

— Наверно старею.

— Ага, конечно… стареешь, — он легонько обвил руки вокруг моей талии, потом развернул лицом к лестнице и слегка подтолкнул. — Иди уже, собирайся, старушка моя. А то мы вообще сегодня ни куда не уедем.

Прощание с родителями выдалось каким-то скомканным и очень быстрым. Неловкие объятия, пара напутственных слов… Клятвенное обещание выходить на связь как можно чаще… и вот уже за окном замелькали дома, деревья, горы, а калейдоскоп мыслей снова вернулся к своему бешеному верчению.

Во что я влезаю в очередной раз? Куда снова сорвалась и покатилась моя жизнь? Почему мне совершенно непонятно происходящее?

В голове опять закрутились странные сомнения и глупое неверие в реальность происходящего. И если бы не лёгкое прикосновения Рио к моей руке, они могли бы затянуть на самое дно моих собственных противоречий.

— Тиа, — голос Эверио был для меня сейчас самой прекрасной музыкой. — Не молчи… это пугает.

— Тебя так легко напугать? Не верю! — поспешила отшутиться я, но выражение лица Рио всё равно осталось слишком серьёзным.

— Я чувствую, что тебя что-то тревожит, — задумчиво спросил он, но ответить мне было не чего.

В колоне из трёх машин мы ехали последними. Ведущим в этой странного вида кортеже был, естественно, жёлтый внедорожник Тамира. За ним весело подпрыгивая на кочках, нёсся старенький кросовер Иларии, и уже в самом конце довольно шумно двигались мы. Судя по всему, Рио питал какую-то странную слабость к немецким автомобилям, потому что для подобных поездок по крутому бездорожью этот тип предпочёл одну из моделей кросоверов БМВ. Не знаю, как ему, но мне было бы жалко убивать такой автомобиль на подобной дороге.

А что я вообще знаю о том, кого люблю? Да почти ничего. В моей копилке есть всего пару рассказов Тамира, история Лита, первый облом Лари и мой личный опыт общения с ним. Но самое интересное то, что все отзываются о Рио по-разному. Кто-то считает его серьёзным противником, другие взбалмошным авантюристом, третьи жестоким расчётливым боссом. Я же… Со мной он тоже всегда разный. Иногда рассудительный, изредка — вспыльчивый, часто насмешливый и весёлый. Бывает немного грубым, но это с лихвой компенсируется его не с чем ни сравнимой нежностью. И всё-таки?

— Рио… — тихо позвала я, и, убедившись, что он меня внимательно слушает, продолжила. — Мне тут подумалось… а ведь я тебя совсем не знаю.

— Разве? — усмехнулся он. — Тиа, после всего, что между нами было? — наигранно удивлённо воскликнул он.

— Не смешно. Я ведь просто хочу понять, какой ты на самом деле… — поспешила остудить его весёлость, не слишком уместную в этом разговоре. — Просто… ты всегда играл кого-то. Сначала скучающего бизнесмена, потом насмешливого наставника…. когда жил со мной, пытался изображать молодого беззаботного парня, но тебе слишком часто мешали обстоятельства. И, вспоминая всё это, я никак не могу собрать в голове достоверный портрет тебя настоящего.

Он немного помолчал, обдумывая мои слова, потом вдруг свернул к обочине, и остановил автомобиль.

— А разве тебе не хочется самой докопаться до истины? — спросил он мягко.

— Конечно, хочется, но… без твоей помощи мне не обойтись.

— Ты думаешь, если я вдруг раскроюсь перед тобой на все сто процентов и, более того, выложу весь свой психологический портрет вместе со всеми секретами, тебе станет легче? — он усмехнулся. — Брось, Тиа, да ты же не поверишь ни единому моему слову. Разве я не прав?

А в этом была доля истины. Ведь, правда же, не поверю. Пока не получу возможности сама во всём убедиться.

Видимо мой ответ слишком чётко отпечатался в мимике лица, на что Рио только тепло улыбнулся.

— Вот видишь, малышка, ты сама всё поняла. И максимум, что я могу, это пообещать не врать тебе больше… никогда!

— Это было бы просто замечательно… — я легонько улыбнулась.

Он завёл транспорт, и мы снова двинулись вперёд, догоняя остальных.

— Ну, так что? — видимо, этот мой вопрос стал для Эверио неожиданность, потому что на его лице отразилось настоящее недоумение.

— В смысле? — переспросил он.

— Ты обещаешь больше никогда мне не врать? — лукавых ноток в моём голосе было сейчас больше чем достаточно.

Улыбка Рио стала шире, и, найдя свободной рукой мою руку, он переплёл свои пальцы с моими, и чуть крепче сжал.

— Обещаю…

Дорога медленно петляла среди крутых гор и отвесных скал, открывая всё новые виды на чудесные творения её величества Природы. И пусть зимний лес казался сейчас простым серым пятном, но лёгкая изморозь на ветках, переливающаяся в лучах солнечного света, невольно возвращала мысли к сказке.

— Я был поражён, что Лит рассказал тебе о своём происхождении, — чуть шутливо произнёс Рио, чем отвлёк меня от созерцания прелестей окружающего мира.

— Я и сама была шокирована этой его откровенностью, причём, такой подробной… Но Литсери никогда ничего не делает просто так, и, как ты понимаешь, у него было как минимум три причины так поступить, — я пустилась в рассуждения с видом матёрого психолога. — Во-первых, он видел, что Настя сейчас почти в том же положении, в каком была его мать, и посчитал своим долгом не дать повториться тому, что с ней случилось. Во-вторых, своим рассказом, он хотел поднять твой авторитет в моих глазах. Показать, каким добрым и великодушным на самом деле является его дорогой наставник, — иронии в моём голосе было слишком уж много, от чего Рио невольно скривился. — А в-третьих, как ты знаешь, откровенность — рождает откровенность, если не всегда, то довольно часто. А Литу было очень важно узнать, что именно я задумала.

— Хм… интересно получается, — ровным тоном ответил он. — А ты совсем не думаешь, что ему просто захотелось рассказать кому-то близкому о том, что его гложет, причём довольно давно? Поделиться своим одиночеством и получить поддержку? Разве ты не допускаешь мысли, что у Лита тоже могут быть чувства? Последствия тяжёлого детства?

— Странно, но нет… Даже не подумала.

— А зря, — в голосе Рио послышался укор. — Понимаешь, для Литсери это прошлое настоящий булыжник на шее. У него нет и не может быть семьи. Мать погибла, бабка… о ней я даже говорить не хочу. А отец… Когда я рассказал ему о том, что нашёл мальчика в приюте, он лишь пожал плечами, и сказал, что ему глубоко плевать, да ещё и попросил меня, при следующей встрече, по возможности безболезненно отправить ребёнка на тот свет.

— Это же немыслимо! — воскликнула я, разворачиваясь к Рио. — Какой же тварью надо быть, чтобы сказать такое?

— Для него сын-полукровка это позор. А он занимает не последнее место в Совете Северного Дома.

— А Литу ты сказал, что не нашёл его?

— А ты хотела, чтобы я сказал мальчику правду? Нет уж, пусть лучше считает, что его отец героически погиб.

— А почему ты не примешь его в свою семью?

— В какую Тиа? — он грустно усмехнулся. — Как я понимаю, историю моего триумфального бегства из дома ты тоже знаешь. Именно потому тогда на крыше так испугалась моего имени. Но, как видишь, жизнь уже несколько раз наказала меня за ту выходку. Странно, не правда ли? Теперь меня окружают одни полукровки, и скажу больше, все они мне очень дороги!

— Это дорогой мой, ирония судьбы… — мягко ответила я. — Все мы твоё наказание, и… твоя награда. Так всё же, почему не примешь Лита в семью?

— У меня её нет. Когда я со скандалом покидал Северный Дом, Эрик не просто выгнал меня из города, он отказался от меня как от сына. По всем правилам. Так что, к роду Шторма я теперь имею очень косвенное отношение. Да и имя это ношу бесправно.

— А помириться с Эриком не пробовал? Всё ж слишком много лет прошло, а причина ссоры давно не актуальна…

— Ты шутишь? — искренне возмутился он. — Да он в жизни на это не пойдёт! Я слишком много доставил ему неприятностей. Малышка, он вычеркнул меня из своей жизни кучу лет назад, и ни за что не примет обратно!

— Да? И портрет твой тоже просто так в его доме висит? Ты там такой… злобный.

— Какой портрет? — в голосе Рио слышалось искреннее удивление. — В кресле у камина? Ужас, да я там ещё младше, чем Макс сейчас!

— Поговори с Эриком. Ведь, если бы он… теоретически… снова признал тебя сыном… у Лита могла бы появиться семья…

— И у Макса тоже… — к моему удивлению, на моё откровенно идиотское предложение, Рио отреагировал вполне спокойно, и даже заинтересованно.

— У Макса? — усмехнулась я. — И кем ты готов его признать в этой самой семье?

Он нахмурился и сосредоточенно уставился на дорогу, которая по мере приближения к границам Дома Солнца становилась всё круче и извилистей. Теперь всё чаще на обочине можно было увидеть небольшие сугробы, а с неба то и дело срывались лёгкие крупинки снега.

— Сыном… — тихо проговорил Эверио.

— Значит, это правда?

— Да…

Мне до жути хотелось узнать подробности такого прокола Рио, но спрашивать я не стала. Да он и сам понял, что придётся рассказать. Иначе не стоило и заикаться.

— Думаешь, как такое могло произойти со мной? — с дикой иронией произнёс он. — А ответ до банального прост и глуп одновременно. В общем, в один прекрасный день я здорово поцапался со всей своей командой… Наши мнения кардинально разошлись по ряду важных для меня вопросов. Потом был Большой Совет, на котором Эрик снова ненавязчиво напомнил мне, что я очень косвенно имею право голоса, и в довершение всего Литсери в сотый раз решил продемонстрировать мне свой «ангельский» характер и, не сказав никому ни слова, укатил в неизвестном направлении. Я был зол на всех, и на себя в том числе, и глупо решил утопить эту злость в бутылке виски. Дело было в Нью-Йорке, а нравы тогдашней молодёжи были далеки от праведных. Как в тот вечер меня занесло на закрытую вечеринку в какой-то клуб, уже не помню. Там и познакомился с Камилой. Я был пьян, а она молода и красива, и до жути напоминала Нию. Что и стало последней каплей… — он вздохнул. — Я провёл с ней ночь… всего одну пьяную безумную ночь! И мы бы никогда больше не встретились, но в дело снова вмешалась Судьба. В общем, когда через полгода я снова приехал в тот город, мы случайно столкнулись с ней в фойе отеля. Она была беременна, утверждала, что отец я. Странно, но тогда мне даже в голову не могло прийти, что она говорит правду, но червь сомнения всё же закрался в душу. Велико же было моё удивление, когда стало понятно, что Макс мой сын. Вот… Дальше ты знаешь. До шестнадцати лет он жил с матерью, а когда стало ясно, что больше среди людей ему находиться нельзя, я забрал его с собой.

— Почему не сказал ему? — аккуратно спросила я, боясь, что моё любопытство уже переходит все границы дозволенного.

— Ты первая, кому я вообще об этом сказал. Тиа, для меня, ярого борца за чистоту крови, наличие сына — полукровки не то, что позор. Это клеймо на репутации! Хотя сейчас… всё настолько перевернулось и запуталось, что я уже не знаю, что правильно, а что нет.

— Макс догадывается…

— Все догадываются, ведь он на самом деле слишком на меня похож… характером и даже немного внешне. Он моя самая глупая ошибка… и самая незаслуженная награда. Он изменил меня настолько, что я сам испугался таких перемен. И сегодня, он поставил меня перед выбором… как и я когда-то Эрика. И от этого на душе особенно гадко!

Дальнейший путь мы преодолели в полной тишине. Рио молчал, сосредоточенно преодолевая ухабистые части дороги, а я думала…

«Откровение рождает откровение…» А полное откровение подразумевает истинное доверие. Но… разве можно доверять кому-то только потому, что он открыл тебе то, что не открывал ни кому? Стоит задуматься.

Отчего-то теперь, глядя на свою жизнь, я видела её немного по-другому. Она больше не казалась чужой и прожитой кем-то другим. Может, все мои воспоминания, наконец, обрели свои места на полках сознания, а может дело в Рио, не знаю… Но могу сказать одно, пусть прошлое было жестоким, настоящее напоминает балансирование на канате над пропастью, а будущее слишком туманно, но я хочу идти вперёд. Спотыкаться на препятствиях, преодолевать трудности, снова и снова натыкаться на неприятности… да что угодно, если рядом будет Рио.