Путь к трону. Историческое исследование

Глава 8 СМЕРТЬ ВАСИЛИЯ III И ПРАВЛЕНИЕ ЕЛЕНЫ ГЛИНСКОЙ

В сентябре 1533 года великий князь с женой отправляются в Троицкий монастырь к празднику святого Сергия Радонежского. Из Троицы Василий III поехал в Волоколамскую охоту. По дороге в селе Озерецком он заболел. На левой ноге показалась багровая болячка с булавочную головку. Тем не менее великий князь доехал до Волоколамска, где даже два раза ездил на охоту. Болезнь быстро прогрессировала, и великий князь послал в Москву гонца за князем Михаилом Львовичем Глинским и лекарями-иностранцами Николаем и Феофилом.

Посоветовавшись с князем Глинским, лекари стали прикладывать к болячке пшеничную муку с пресным медом и печеный лук. Но предпринятое лечение принесло только вред — появилось нестерпимое жжение, болячка сильно загноилась, в груди Василий начал чувствовать тягость. Лекари дали ему слабительное. В результате у великого князя совсем пропал аппетит. Тогда Василий тайно послал в Москву своего стряпчего Мансурова и дядьку Меньшого Путятина за духовными грамотами — своего отца и своей, которую написал перед отъездом в Новгород и Псков. В Москве же он велел своим гонцам держать в тайне цель своего приезда, ничего никому не говорить — ни митрополиту, ни боярам.

Вскоре грамоты были доставлены. В тайне от братьев, бояр и князя Глинского грамоты были прочитаны великому князю, после чего он повелел свою духовную грамоту уничтожить. Потом велел Путятину опять принести духовные грамоты, призвал Шигону Поджогина и посоветовался с ним и с Путятиным, кого из бояр допустить в думу о духовной и «кому приказать свой государев приказ». Из бояр в Волоколамске были вместе с великим князем: князь Дмитрий Федорович Бельский, князь Иван Васильевич Шуйский, князь Михаил Львович Глинский и двое дворецких — князь Кубенский и Шигона. Приехал в Волоколамск и старший из братьев Василия III — князь Юрий Иванович. Но великий князь приказал Юрию уехать. Зато за боярином Михаилом Юрьевичем Захарьиным он послал специального гонца.

С большим трудом свите удалось доставить Василия III в Москву, куда он тайно был ввезен 26 ноября.

Вернувшись в свой дворец, великий князь призвал к себе бояр — князя Василия Васильевича Шуйского, Михаила Юрьевича Захарьина, Михаила Семеновича Воронцова, казначея Петра Ивановича Головина, дворецкого Шигону и, посоветовавшись с ними, продиктовал дьякам новую духовную грамоту. После чего Василий начал говорить с митрополитом Даниилом, владыкой коломенским Вассианом и своим духовником протопопом Алексеем о пострижении.

В воскресенье великий князь велел приготовить себе служебные дары. Когда Василию доложили, что их несут, он встал с постели, опираясь на боярина М. Ю. Захарьина, и сел в кресло. Когда же вошел духовник с дарами, Василий стал на ноги, причастился со слезами и лег в постель. Затем великий князь призвал митрополита, братьев Юрия и Андрея, всех бояр и начал говорить: «Приказываю своего сына, великого князя Ивана, Богу, Пречистой Богородице, святым чудотворцам и тебе отцу своему Даниилу митрополиту всея Руси. Даю ему свое государство, которым меня благословил отец мой. А вы, братья мои, князь Юрий и князь Андрей, стойте крепко в своем слове, на чем вы мне крест целовали, о земском строении и о ратных делах против недругов моего сына и своих стойте сообща, чтоб православных христиан рука была высока над бусурманством. А вы, бояре, боярские дети и княжата, как служили нам, так служите и сыну моему, Ивану, на недругов все будьте заодно, христианство от недругов берегите, служите сыну моему прямо и неподвижно».

Когда братья великого князя и митрополит ушли, Василий сказал боярам: «Знаете и сами, что государство наше ведется от великого князя Владимира Киевского, мы вам государи прирожденные, а вы наши извечные бояре: так постойте, братья, крепко, чтоб мой сын учинился на государстве государем, чтоб была в земле правда и в вас розни никакой не было. Приказываю вам Михайлу Львовича Глинского, человек он к нам приезжий. Но вы не говорите, что он приезжий, держите его за здешнего уроженца, потому что он мне прямой слуга. Будьте все сообща, дело земское и сына моего дело берегите и делайте заодно. А ты бы, князь Михайло Глинский, за сына мс его Ивана и за жену мою, и за сына моего князя Юрия кровь свою пролил и тело свое на раздробление дал».

Василий III сильно мучился, слабел с каждым днем, хотя рана не болела и не увеличивалась, но продолжала гнить, и дух от нее был тяжелый. Василий очень страдал от этого, он просил князя Михаила Глинского и своих лекарей Николая и Феофила найти средство, с помощью которого можно было бы избавиться от невыносимого гнилостного запаха из раны. Боярин М. Ю. Захарьин пытался обнадежить великого князя: «Государь, князь великий! Обождавши день, другой, когда тебе немного полегчает, пустить бы водки в рану». Тогда Василий обратился к лекарю Николаю: «Брат Николай! Видел ты мое великое жалованье к себе: можно ли что-нибудь такое сделать, мазь или другое что, чтоб облегчить мою болезнь?» Николай отвечал: «Видел я, государь, к себе жалованье твое великое. Если б можно, тело бы свое раздробил для тебя, но не вижу никакого средства, кроме помощи Божьей». Тогда великий князь сказал детям боярским и своим стряпчим: «Братья! Николай узнал мою болезнь: неизлечимая! Надобно братья, промышлять, чтоб душа не погибла навеки».

К среде великий князь Василий уже не мог встать с постели. Он опять велел принести себе служебные дары, и, чтобы причастился, князя пришлось поднимать под плечи. После причастия Василий даже поел немного. Потом призвал бояр — князей Василия и Ивана Шуйских, Воронцова, М. Ю. Захарьина, Тучкова, князя Михаила Глинского, Шигону, Головкина, дьяков — Путятина и Мишурина. Почти четыре часа великий князь наказывал им о сыне, о земском устроении, как править государством. Бояре разошлись только в седьмом часу вечера. Остались у Василия только М. Ю. Захарьин, Глинский и Шигона, и пробыли до самой ночи. Василий говорил о великой княгине Елене, как ей без него быть, как к ней боярам ходить, и рассказывал, как без него управлять государством.

Между боярами возник раскол. Митрополит и М. Ю. Захарьин поддерживали желание Василия III принять монашество, а брат великого князя Андрей Иванович, боярин М. С. Воронцов и другие были против. В результате к обряду пострижения приступили, лишь когда у великого князя началась агония. Умирающий не мог поднять даже правую руку, чтобы перекреститься, и Михаил Юрьевич Захарьин приподнял его руку и совершил крестное знамение. Ровно в полночь со 2 на 3 декабря 1533 года великий князь Василий III скончался.

Великая княгиня не присутствовала при агонии мужа. Но, увидев митрополита с боярами, идущих в ее покои, Елена «упала замертво и часа с два лежала без чувств».

Увы, длительный обморок Елены был всего лишь данью этикету. Не прошло и 40 дней со смерти мужа, как вся Москва заговорила о ее фаворите Иване Федоровиче Овчине-Телепневе-Оболенском. Считается, что князья Оболенские были Рюриковичами и свой род вели от князя Михаила Всеволодовича Черниговского, убитого в 1246 году в Орде. У Михаила Черниговского действительно был сын Юрий Тарусский, а у него — сын Константин, но вот дальше в различных родословных идут серьезные разночтения и путаница с именами. Вообще историкам неизвестно, чем занимались потомки Юрия Тарусского в первой половине XIV века. Достоверно можно лишь сказать, что в середине XIV века на службу московского князя поступили лица, выдававшие себя за потомков Михаила Черниговского. В XV–XVI веках князья Оболенские, по выражению историка А. А. Зимина[11], «сильно размножились». Кстати, он в своей монографии дипломатично опускает происхождение Оболенских от Михаила Черниговского.

Дед Овчины Василий Иванович Оболенский был боярином у великого князя Василия Темного. Его сын Федор Васильевич Телепень служил воеводой полка правой руки и погиб в 1508 году в походе на Литву. Воеводой стал и сын Федора Телепня Иван Овчина. Однако он дважды терпел поражение от татар и на него «накладывалась опала» великого князя. Тем не менее ему каким-то способом вновь удавалось всплывать при дворе. Нетрудно догадаться о влиянии великой княгини.

В январе 1534 года Овчина впервые упоминается среди бояр. Таким образом, Елена начала свое правление с возведения в бояре своего фаворита. С этого времени Овчина фактически становится соправителем Елены. Положение любовников было незавидное. Ведь Елена не имела никакого официального статуса. Формально великим князем Московским был трехлетний Иван, а Василий III в духовной никак не определил положение Елены. Согласно традиции, вдовы московских великих князей «по достоянию» получали вдовий прожиточный удел, но их никогда не назначали правительницами. В своих письмах к Елене Глинской Василий III никогда не касался деловых вопросов, предчувствуя скорую кончину, он не посвящал жену в свои планы. Вековые обычаи на Руси не допускали участия женщин в делах правления. Из духовной грамоты Василия III следовало, и то довольно невнятно, что делами до совершеннолетия Ивана должны ведать боярин Михаил Юрьевич Захарьин, князь Михаил Глинский и дворецкий Иван Юрьевич Шигона. Понятно, что «сладкая парочка» могла удержать власть только с помощью кровавых репрессий.

11 декабря, то есть спустя 8 дней после смерти Василия III, его брат Юрий Дмитровский был взят под стражу вместе с его боярами. Князь Юрий был заключен в ту же камеру, где уморили несчастного внука Ивана III — Димитрия. Нетрудно догадаться, что и Юрий вскоре там тихо почил.

Наглость Овчины вывела из себя даже дядю великой княгини Михаила Львовича Глинского, который, как уже говорилось, был назначен Василием III главным опекуном при младенце Иване. Однако Елена предпочла фаворита дяде. По ее повелению в августе 1534 года Михаил Глинский был схвачен, ослеплен, закован в цепи и заключен темницу, где и умер через несколько недель. Сразу же после ареста Глинского, опасаясь за свою жизнь, князь Семен Бельский и Иван Ляцкий бежали в Литву.

В 1537 году Елена повелела схватить и заключить в темницу и младшего брата мужа — князя Андрея Стародубского. На него надели не только цепи, но и подобие железной маски — «тяжелую шляпу железную». Как видим, у нас был приоритет даже с железными масками. И русская «шляпа железная» оказалась более эффективной, чем знаменитая французская железная маска времен Людовика XIV. В ней узник прожил менее полугода.

Совершив серию политических убийств, Елена объявила себя правительницей. Она не стесняясь заявляла послам:

«Сын наш и мы жалуем…» На приемах послов за ее спиной (в прямом-и переносном смысле) стоял Овчина.

А что же делал Захарьин в правление Елены Глинской? Михаил Юрьевич поддержал Елену. Тем не менее из регентского советника при младенце Иване IV он снова превратился в обычного боярина. Он вновь, как и в начале царствования Василия III, лишь технический исполнитель в посольских и военных делах. Только теперь он выполняет приказания не Василия III, а Ивана Овчины.

В январе — феврале 1537 года Михаил Юрьевич участвует в переговорах с польскими послами. Осенью 1537 года он должен был идти вторым воеводой большого полка судовой рати, которую предполагалось отправить к Казани.

В 1535–1538 годах Михаил Юрьевич ведает артиллерийским «нарядом», то есть, говоря современным языком, исполняет обязанности начальника Главного артиллерийского управления. Сохранился документ, где он дает разрешение для принятия на вооружение нового типа гусарских щитов конструкции Ивана Пересветова. Умер Михаил Юрьевич в 1538 году, по другим источникам — в октябре 1539 года.

У Михаила Юрьевича было две жены: Ирина (упоминалась в 1526 году) и Феодосья (упоминалась в 1534 году). От первой жены он имел трех сыновей: Ивана Большого, Василия и Ивана Меньшого. От второй жены детей или по крайней мере мужского потомства он не имел.

Старший сын Иван Большой был пожалован в бояре в 1547 году, умер 1 июня 1548 года. Его единственный сын Михаил умер, не оставив потомства, в 1565 году.

Среднего сына Василия Михайловича Юрьева Захарьин женил на Анастасии, дочери боярина Дмитрия Федоровича Бельского. Бельский был потомком (в пятом колене) литовского князя Гедемина. Он занимал довольно высокое положение при Василии III. В 1547 году Василий Михайлович был пожалован в бояре и назначен тверским дворецким. Умер он 3 апреля 1567 года, оставив дочь и трех сыновей — Ивана, Федора и Протасия.

Младший сын Михаила Юрьевича Иван Меньшой в молодости принял монашеский сан под именем Иоасафа и умер 1 июня 1552 года, погребен в Новгороде.

Младшие братья Михаила Юрьевича Роман и Григорий Захарьины — появляются в разрядах в 1532 году.