Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту

«К критике гегелевской философии права» (март – август 1843 года)

[56]

После выхода из редакции «Рейнской газеты» Маркс переселился в Крёйцнах. Здесь он изучает, как видно из его черновиков, многие труды по немецкой истории и по истории Франции и Англии. Здесь же, используя накопленный опыт, он полемизирует с Гегелем, начав с критики гегелевской философии государственного права.

Следовательно, Маркс здесь критикует не основные теоретико-познавательные положения, не общее содержание гегелевской философии, а часть ее, связанную с вполне конкретным явлением – государством. Это критическое исследование государственного права Гегеля и привело Маркса к необходимости опрокинуть гегелевский идеализм.

«Важно то, – замечает Маркс, – что Гегель всюду делает идею субъектом, а действительного субъекта в собственном смысле, как, например, „политическое умонастроение“, превращает в предикат». Это обнаруживается в следующем: «В субъекты превращаются: абстрактная действительность, необходимость (или субстанциальное различие), субстанциальность, – следовательно, абстрактно-логические категории». Это должно было служить препятствием для Маркса, который рассматривал логику как инструмент для оценки конкретных отношений. У Гегеля было как раз наоборот: «Не логика служит для обоснования государства, а государство – для обоснования логики».

И так было со всем. «Вместо понятия государственного строя, – пишет Маркс, – мы имеем строй понятия»; это означает, что Гегель, вместо того, чтобы показать, как государственный строй осуществляется в действительности общественной жизни, какие силы поддерживают такой государственный строй и чьею милостью или немилостью определяются законоположения государственного строя, которые создают «строй понятий», вместо этого он разлагает понятие на составные части, не заботясь о том, находится ли оно в соответствии с действительностью.

Это явствует из сопоставления, которое делает Маркс для того, чтобы раскрыть различного рода оценки государственного суверенитета – сначала у обыкновенного смертного, потом у Гегеля. Что же думает обыкновенный смертный, «обыкновенный человек», когда он употребляет выражение суверенитет? «Обыкновенный человек» говорит:

«Монарх обладает суверенной властью, суверенитетом». А что говорит Гегель?

«Суверенитет государства есть монарх». Различие налицо. Обыкновенный человек говорит правильно, Гегель – неправильно. Чтобы показать яснее, в чем, собственно, состоит ошибка Гегеля, Маркс использует еще один пример: «Подобно тому как не религия создаёт человека, а человек создаёт религию, – подобно этому не государственный строй создаёт народ, а народ создает государственный строй».

Конечно, мысли, высказанные в такой форме, выглядят так, как будто Маркс еще не видел, что при господствовавшем тогда положении народ не создавал и не мог создавать государственный строй. Но роль народа была хорошо известна Марксу. Эта мысль становится ясной в другом месте, так же как становится ясным и то, что положение является как раз таким, каким представлял его Маркс, что дало ему основание предпринять критику гегелевского учения о государственном праве и помогло ему правильно претворить эти знания в жизни «…для установления нового государственного строя всегда требовалась настоящая революция», – писал он в одном месте, «точно так же и демократия есть сущность всякого государственного строя, социализированный человек как особая форма государственного строя», – писал он в другом месте. Но Маркс видел больше: «Характерно здесь только то, что люди, лишённые всякой собственности, и сословие непосредственного труда, конкретного труда, в меньшей степени являются сословием в гражданском обществе, чем той почвой, на которой покоятся и движутся его круги». Если историческая миссия пролетариата еще и не была понята, то как производительная основа буржуазного общества пролетариат был уже признан Марксом.

Тем более бессмысленным должен был выглядеть «суверенитет» в гегелевском понимании, согласно которому он был подобен силе абсолютного понятия, персонифицирующейся в определенной личности, в монархе, которая на этом основании должна быть признана и, конечно, не может быть устранена. Маркс остроумно иронизировал: «Гегель доказал, что монарх должен родиться, в чём никто и не сомневается, но он не доказал, что рождение делает его монархом». Это была высказанная в несложной форме решительная критика Гегеля, которого Маркс в другом месте упрекает в «некритичности» и «мистицизме», «бессмысленной непоследовательности» и «начальственном разумении», что Маркс назвал «отвратительным».

Выступая столь критически против гегелевского учения о государстве, Маркс не только освободил гегелевскую диалектику от идеализма, так что в результате отбрасывания гегелевского идеализма как негодной части была сохранена гегелевская диалектика как необходимая часть, но Маркс коснулся здесь уже и идеализма в гегелевской диалектике. Маркс говорил: «Гегель дарует своей логике политический организм; он не дает логики политического организма». Маркс критикует здесь Гегеля за то, что он намеревался внести логику в исторический процесс, в то время как надо было сделать наоборот, в самом историческом процессе обозначить его логику или диалектику.

Маркс обнаружил и ряд других недостатков в гегелевском учении о государстве. Гегель считал изменение государственного строя постепенным процессом. Маркс думал наоборот: «Категория постепенного перехода, во-первых, исторически неверна и, во-вторых, ничего не объясняет»; таким образом Маркс объясняет необходимость революции.

Итог своей критической полемики с гегелевским учением о государственном праве Маркс выразил следующим образом: «Точно так же подлинно философская критика современного государственного строя не только вскрывает его противоречия как реально существующие, но и объясняет их; она постигает их генезис, их необходимость. Она их постигает в их специфическом значении. Это понимание состоит, однако, не в том, чтобы, как это представляет себе Гегель, везде находить определения логического понятия, а в том, чтобы постигать специфическую логику специфического предмета».

Только таким образом мог открыть Маркс исторические законы. Работа «К критике гегелевской философии права» явилась той теоретической основой, в результате развития которой Маркс стал последовательным приверженцем дела и идеологии пролетариата и вместе с Энгельсом создал диалектический и исторический материализм.