Путь разрушения

21

Лорд Хот[3] — мастер-джедай, взявший на себя командование силами Республики на Руусане, — сидел съежившись на пеньке перед своим шатром и глядел на темные облака, нависшие над лагерем. Он сердито уставился на хмурое небо, как будто свирепым взглядом можно было прогнать надвигавшуюся грозу.

— Вас что-то тревожит, лорд Хот?

Голос мастера Перникара, давнего товарища и первого помощника в этой нескончаемой кампании, заставил джедая переключить внимание на более насущные проблемы.

— А что меня не тревожит, Перникар? — спросил он с тяжелым вздохом. — У нас на исходе еда и лекарства. Раненых больше, чем здоровых. Разведчики докладывают, что к Каану идут подкрепления. — Хот с силой хлопнул по колену. — А к нам на подмогу идут одни юнцы и дети.

— Дети с большим потенциалом, — напомнил Перникар. — Если мы не завербуем их на нашу сторону, ситхи заберут их себе.

— Проклятье, Перникар, они всего лишь дети! Мне нужны джедаи. Полностью обученные. Все, кто есть. Но некоторые члены нашего Ордена отказываются нам помогать.

— Возможно, вы не так просите, — произнес сзади новый голос.

Хот потер виски, но не обернулся. Лорд Валентайн Фарфалла был одним из первых мастеров-джедаев, которые влились в Армию Света на Руусане. Он участвовал почти во всех сражениях, и ситхи хорошо его знали: даже в хаосе битвы Фарфаллу было трудно не заметить.

Его длинные густые волосы золотистыми кудрями спадали на плечи. Нагрудник панциря также был золотым, и перед каждой битвой Фарфалла его чистил и полировал до блеска. К панцирю крепились ярко-красные рукава, а металл украшали рубины, совпадавшие с цветом его глаз и оттенявшие бледную кожу.

Лорд Хот его терпеть не мог. Фарфалла преданно служил свету, но был тщеславным и спесивым дураком и перед каждым боем тратил больше времени на подбор гардероба, чем на продумывание стратегии[4]. Именно с ним сейчас хотелось разговаривать в последнюю очередь.

— Если бы вы проявляли больше такта, лорд Хот, — продолжил Фарфалла, появляясь в поле зрения, — то могли бы привлечь на свою сторону больше джедаев.

— Я не обязан их уговаривать! — взревел Хот, вскочив на ноги и сердито взмахнув руками. Фарфалла проворно отскочил. — Мы сражаемся с ситхами!

Темная сторона должна быть уничтожена! И мы можем это сделать, если джедаев будет больше!

— Некоторые видят ситуацию иначе, — спокойно произнес Перникар. За эти месяцы он привык к вспышкам гнева Хота и научился пропускать их мимо ушей… по большей части.

— В Республике есть и другие планеты, которые подверглись нападению, — вставил Фарфалла. — Многие джедаи воюют в других секторах вместе с солдатами Республики, помогая им в боях с флотами ситхов.

Хот сплюнул на землю и полюбовался гримасой испуга и отвращения на лице Фарфаллы:

— Эти флоты, может, и несут знамена ситхов, но служат на них обычные солдаты. У Республики достаточно сил, чтобы дать им отпор. Помощь джедаев для этого не нужна. А настоящие ситхи — темные повелители — здесь, на Руусане. Если мы одолеем Братство Тьмы, бунт ситхов захлебнется. Неужто им это невдомек?

Двое мастеров смущенно переглянулись. Наконец Перникар отважился ответить:

— Кое-кто из джедаев убежден, что нам вообще здесь не место. Они полагают, что Братство держится вместе исключительно из ненависти к Армии Света. Дескать, стоит нам разойтись и сдать Руусан, как ситхи перегрызутся между собой и Братство развалится само.

Хот недоверчиво покрутил головой:

— Неужели они не видят, какой прекрасный шанс нам выпал? Мы можем разделаться с адептами темной стороны раз и навсегда!

— Некоторые возразят, что цель нашего Ордена не в этом, — кротко заметил Фарфалла. — Джедаи — защитники Республики. Они считают, что Армия Света только оттягивает конец мятежа, укрепляя решимость ситхов. И что вы на самом деле наносите вред Республике, которую поклялись защищать.

— Ты тоже так считаешь? — зарычал Хот.

— Лорд Фарфалла был с нами с самого начала, — напомнил Перникар. — Он только пересказывает то, что говорят другие — те джедаи, которые не захотели прибыть на Руусан.

— К ситхам идут подкрепления с Коррибана, — проворчал Хот. — У нас и так едва хватает сил, чтобы как-то отбиваться. Надо заставить их понять!

— Возможно, мы добьемся больших успехов, если к ним обратится кто-то другой, — предположил Фарфалла. — Есть джедаи, которые убеждены, что для вас эта война уже давно стала персональной вендеттой. Они расценивают Руусан не как схватку между светом и тьмой, а как дрязги между вами и повелителем Кааном.

Хот устало опустился на пень:

— Значит, мы обречены. Без подмоги нам не продержаться.

Фарфалла присел на корточки подле генерала и положил идеально наманикюренную и надушенную ладонь на его мускулистое плечо. Хоту потребовалась вся его дисциплина, чтобы не стряхнуть руку.

— Пошлите меня, милорд, — серьезным тоном произнес Фарфалла. — Я здесь с самого начала. Я верю в наше дело так же крепко, как и вы.

— Почему это они послушают тебя, если не хотят внимать мне?

Фарфалла засмеялся звонким мелодичным смехом, от которого у Хота заныли зубы.

— Милорд, при всем вашем могуществе и таланте полководца вам несколько недостает владения тонким искусством дипломатии. Вы блестящий генерал, и ваша немногословность хороша, когда нужно отдавать приказы. Но, увы, она только злит тех, кто вам не подчиняется.

— Вы чересчур прямолинейны, — уточнил Перникар.

— Именно это я и сказал, — с легким раздражением произнес Фарфалла и продолжил: — Однако меня многие находят остроумным и очаровательным. Когда нужно, я умею убеждать. Позвольте мне заняться вербовкой, и я вернусь с сотней — нет, с тремя сотнями джедаев, готовых вступить в Армию Света.

Хот снова уронил голову на руки. В висках у него стучало: Фарфалла всегда оказывал на него такое действие.

— Ступай, — пробормотал генерал, не поднимая глаз. — Если ты так уверен, что сможешь привести мне подкрепления, то иди и приведи.

Отвесив вычурный поклон, Фарфалла элегантно развернулся и ушел. Порывы надвигавшейся бури развевали его золотистые локоны.

Когда сиятельный лорд отошел достаточно далеко, Перникар заговорил снова, обращаясь к генералу:

— Разумно ли это, милорд? Нас и так слишком мало. Сколько мы сможем продержаться без него?

С неба начали падать тяжелые, крупные капли дождя, и Хота осенила идея.

— Ситхи не смогут нас победить, если мы не будем сражаться, — сказал он. — Мы им не дадим такого шанса. Начинается сезон дождей. Из-за ливней их следопыты не смогут нас обнаружить. Мы укроемся в лесу и будем тревожить их быстрыми атаками и засадами, а потом снова исчезать среди деревьев.

— Такая стратегия будет работать только до наступления сухого сезона, — предупредил Перникар.

— Если к тому времени Фарфалла не приведет мне подмогу, это уже не будет иметь никакого значения, — ответил Хот.

Пять «Нарушителей» — маленьких войсковых транспортов средней дальности, — летели низко над горизонтом Руусана. В каждом экипаже было по десять бойцов — бывших учеников и учителей коррибанской Академии.

В ведущей машине Гитани орудовала рычагами со спокойствием и точностью первоклассного пилота. На самом деле она училась летать на республиканском корабле, но основы были те же.

«Нарушители» были быстрее и легче «Бивуаков» — транспортов, которые предпочитала Республика. Они несли меньше бронепластин: безопасность пассажиров была принесена в жертву ради большей дальности и маневренности. Словно желая доказать это, Гитани бросила корабль влево и вниз, опустив его так близко к земле, что листья деревьев могучего руусанского леса задрожали в выхлопной струе ионного двигателя.

Остальные корабли повторили маневр, сохраняя строй. Пилоты, связанные с Гитани Силой, с идеальной синхронностью реагировали на каждое ее действие. Одна ее ошибка могла обернуться гибелью всей эскадрильи. Но Гитани не ошибалась.

— Будет безопаснее подняться выше над деревьями, — заметил повелитель Кордис, сидевший к кабине рядом с ней.

— Не хочу, чтобы сканеры джедаев нас засекли, — объяснила Гитани, сосредоточив внимание на том, чтобы не врезаться в древесный океан, проносившийся в считаных метрах под кораблем. — Братство этот регион не контролирует. Если нас возьмут на прицел, транспортам не хватит огневой мощи, чтобы отбиться.

Вдалеке показались двенадцать маленьких истребителей, летевших курсом перехвата. Кордис выругался, а Гитани приготовилась начать маневры уклонения.

В следующий миг она узнала характерные очертания «Канюков» армии ситхов и облегченно выдохнула.

— Наш эскорт, — сказала она.

До лагеря оставались считаные минуты, к тому же «Канюки» легко отогнали бы любую эскадрилью джедаев, которая посмела бы приблизиться. Уже не было нужды лететь в такой опасной близости от деревьев: вполне можно потянуть рычаг на себя и поднять транспорт повыше.

Но Гитани продолжала вести машину прежним курсом. Она наслаждалась риском, зная, что малейшая оплошность может обернуться моментальной гибелью в облаке огня. Судя по напряженной позе ее спутника, Кордис этого восторга не разделял.

Когда лес закончился, Гитани сбросила скорость и грациозно посадила машину на поле у края лагеря повелителя Каана.

Их ждала небольшая группа мастеров во главе с самим Кааном, которые пришли встречать долгожданную подмогу. Пускай новоприбывших было всего полсотни, каждый из них являлся владыкой ситхов и был более смертоносен, чем целый батальон простых солдат.

Спускаясь по трапу, Гитани быстро поняла, почему их вызвали в такой спешке. За спинами темных повелителей простирался до самого горизонта лагерь, являя собою картину мрачного отчаяния. Армия жила в ветхих, оборванных палатках, которые стояли кольцами по пять: дождь и ветер превратили ткань этих убогих жилищ в грязные лохмотья. Тут и там виднелись репульсорные машины, турели и иные орудия войны. Оборудование было покрыто засохшей грязью и ржавчиной, — казалось, об уходе за ним давно забыли.

Солдаты маленькими группками грелись у костров, разведенных внутри палаточных колец. Одежду их покрывала пыль и сажа, многие были ранены и носили грязные бинты, оставив всякую надежду на поддержание чистоты и стерильности. На лицах читалась горечь поражений, и именно эта безнадежность в глазах оставляла самое яркое впечатление.

Столь мрачная картина, по-видимому, поразила и повелителя Кордиса, который, скривившись, поднял взгляд на приближавшегося повелителя Каана.

Каан исхудал, от треволнений его осунувшееся лицо избороздили морщины, спутанные волосы были в грязи. Лицо покрывала щетина, отчего он выглядел старым и усталым. Со времени их прошлой встречи он весь как-то съежился, сник. Казался менее властным. Искра, которую Гитани когда-то находила неотразимой, погасла. Раньше в его глазах пылал огонь абсолютной убежденности в неминуемом успехе. Теперь в них светилось что-то другое. Отчаяние. Пожалуй, даже безумие. Невольно женщина задумалась: что, если Бейн прав?

— Приветствую, владыка Кордис, — сказал Каан, схватив новоприбывшего за плечо. Затем отпустил его руку и повернулся к остальным. — Приветствую вас всех на Руусане.

— Не думал я застать твою армию в столь скверном состоянии, — пробормотал Кордис.

В глазах Каана промелькнуло что-то вроде гнева, но быстро исчезло, сменившись столь знакомой Гитани заразительной уверенностью. Темный повелитель расправил плечи и выпрямился.

— Нельзя судить победителя, не видя состояния обеих сторон, — коротко сказал он. — Джедаи в куда худшем положении. Моя разведка докладывает, что их потери значительно превышают наши. Припасы у них на исходе, ряды тают. У нас же есть и лекарства, и еда, и численное превосходство. И к ним не идет подмога.

Он повысил голос, чтобы было слышно всему лагерю. Слова его далеко разнеслись по всему полю шатров.

— Теперь, когда вы здесь, Братство Тьмы наконец-то в полном составе!

Солдаты прервали свои занятия и воззрились на него. Кое-кто в ожидании встал. Эта простая, но смелая тирада была полна огня, который снова зажег надежду, тлевшую под спудом усталости и отчаяния.

— Отныне здесь, на Руусане, пребывает весь Орден ситхов во всей своей славе, — продолжал Каан, донося слова даже до самых далеких своих последователей. Касаясь их разумов неодолимой мощью Силы, он подпитывал их энергией, оживлял, поднимал упавший боевой дух. — Мы сильны. Сильнее, чем джедаи. Мы — воины темной стороны и мы сомнем лорда Хота и его слуг света!

Солдаты отозвались оглушительным ревом. Те, кто сидел, вскочили. Стоявшие вскинули вверх кулаки. Отзвуки их радостных кличей прокатились по лагерю, словно землетрясение.

Гитани почувствовала то же самое, что и солдаты. Дело было не в словах, а в том, как они были произнесены. Все ее страхи и сомнения испарились, натиск этой краткой речи просто смел их. Казалось, будто неведомая сила, намного более могущественная, чем она сама, заставила ее повиноваться.

Они двинулись через лагерь, наслаждаясь новообретенным оптимизмом. Каан подвел их к огромному шатру, в котором проводил военные советы. К повелителю Кордису, который шагал впереди Гитани, приблизился какой-то тучный тви'лек. Охваченная всеобщей эйфорией, она не сразу узнала в нем повелителя Копежа.

— Где Бейн? — спросил он так тихо, что вряд ли кто-то мог его услышать, кроме Кордиса и Гитани.

— Бейна нет, — ответил Кордис.

Копеж что-то буркнул.

— Что случилось? Ты убил его? — не скрывая отвращения, спросил тви'лек.

— Он жив. Но отвернулся от Братства Тьмы.

— Он нам нужен, — настойчиво произнес Копеж. — Он очень силен. Нельзя было отпускать его.

— Это был его выбор, не мой! — рыкнул Кордис.

Дальше они шли молча. Наконец тви'лек прервал молчание, спросив со вздохом:

— Ты хотя бы знаешь, куда он отправился?

— Нет, — сказал Кордис. — Этого не знает никто.

Выведя «Вальцин» из гиперпространства на самом краю отдаленной звездной системы, Бейн включил ионные двигатели, и корабль медленно пошел на сближение с единственной обитаемой планетой — маленьким мирком на орбите бледно-желтой звезды.

Официально планета — как и вся система — носила название Лехон, но куда чаще ее называли Неведомым миром. Почти три тысячи лет назад в этой малозначимой системе, расположенной на самом краю изученного пространства, Дарт Реван и Дарт Малак обнаружили ракат — древнюю расу адептов Силы, которая правила Галактикой задолго до рождения Республики.

Одновременно они открыли «Звездную кузницу» — неимоверной величины космическую станцию-завод, которая являлась олицетворением могущества темной стороны. Вскоре здесь разыгралось сражение между силами Республики, которые возглавил вернувшийся к свету мастер-джедай Реван, и ситхами Дарта Малака. Малак пал, ситхи были разгромлены, а «Звездная кузница» — уничтожена, хотя победа далась Республике дорогой ценой.

Следы той титанической битвы были видны на орбите до сих пор. Корабли обоих флотов попали в воронку чудовищного взрыва, погубившего «Звездную кузницу». Все, что оказалось на пути ударной волны — включая сам гигантский завод, — было смято и изрешечено, а потом под действием жара и давления слиплось в бесформенные куски оплавленного металла.

Значительная часть обломков образовала широкую полосу, окружившую маленький Лехон наподобие колец, которые часто можно было встретить вокруг газовых гигантов. Остальной мусор разлетелся по всей системе, образовав что-то вроде обширного астероидного пояса. Из-за него навигация здесь представлялась делом нелегким — если вообще возможным.

Бейн отключил автопилот и взял управление на себя. Погрузившись в Силу, он осторожно повел корабль через коварную полосу препятствий. Чтобы добраться до цели, ему понадобился почти час. К тому времени, когда пилот миновал кольцо и оказался в относительно безопасной атмосфере Неведомого мира, от напряженной концентрации он весь взмок.

Никаких других кораблей в системе не оказалось. Никто не вызвал Бейна, когда он стал спускаться, подыскивая место для посадки.

Когда Реван с Малаком нашли ракат, те находились на грани вымирания. Все следы их существования за пределами родной планеты были уничтожены; по сути, их стерли из памяти Галактики. И со времени битвы при «Звездной кузнице» никаких существенных перемен не произошло.

Республиканские чиновники, конечно же, о ракатах знали, но их существование нигде официально не признавалось, кроме засекреченных документов о конфликте. Считалось, что население не обрадуется внезапному возвращению древней расы, которая когда-то держала в рабстве значительную часть Галактики. Немногочисленные уцелевшие ракаты отказались покидать планету предков, а их численность была недостаточной для поддержки жизнеспособного генофонда. Спустя еще несколько поколений долгое, медленное вымирание этой расы наконец подошло к концу.

Хранить существование ракат в секрете оказалось на удивление просто. Со времени битвы система не привлекала к себе особого внимания. Хотя после взрыва «Звездной кузницы» там осталось огромное количество корабельных обломков, никто никогда не пытался их собрать. Не желая осквернения дрейфующих могил своих солдат, Республика в честь памяти умерших объявила Лехон историческим заказником. В результате любой корабль, входивший систему без официального допуска, официально становился нарушителем.

Но за разрешениями никто и не обращался. В системе не было ничего ценного, кроме охраняемых законом обломков. Она лежала в стороне от проторенных гиперпространственных трасс и торговых путей — так далеко, что даже контрабандисты ею не интересовались. В официальные реестры Республики была внесена краткая информация о ее местоположении, а на более подробных звездных картах она стала отображаться в виде точечки ближе к краю. В остальном планета могла и вовсе не существовать.

Бейн понимал, что на самом деле все не так просто. Неведомый мир был местом, богатым Силой. Он был родиной, возможно, самых первых слуг темной стороны — вождей ракат, под началом которых этот народ завоевал и поработил сотни планет, причем случилось это за десятки тысяч лет до того, как остальные обитатели Галактики изобрели гиперпривод. Вся эта энергия была сосредоточена в «Звездной кузнице» и с ее уничтожением должна была высвободиться.

Джедаи это знали и боялись, что в подобном месте может прорасти новое зло. По их указанию республиканские чиновники изолировали всю систему, по сути отгородив ее от остальной Галактики. В последующие столетия джедаи сделали все, чтобы ее секреты так и остались под замком. История Ревана и Малака продолжала жить, слухи и домыслы о ракатах тоже, но правда о Неведомом мире была надежно укрыта под покровом тайны и недомолвок.

В архиве Академии Бейн натыкался на обрывочные сведения, намекавшие на истинное положение дел. Поначалу он сам не понимал значения того, что видел. Где-то ему попадалось оброненное мимоходом название планеты, где-то завуалированное упоминание. По мере того как он распутывал секреты темной стороны, мало-помалу картина прояснялась.

Чем больше знаний он усваивал, тем ближе подходил к тому, чтобы собрать всю головоломку. Он надеялся довершить дело в Долине темных повелителей, но не сложилось. Поэтому он прилетел сюда за последней деталью.

Плывущая внизу поверхность планеты состояла из множества тропических островков, разделенных ярко-синей гладью океана. С помощью сенсоров «Вальцина» Бейн отыскал самый обширный участок суши и, снизившись, стал искать место для посадки. Остров был покрыт густыми джунглями, и нигде не наблюдалось поляны достаточного размера, чтобы на ней уместился корабль. В конце концов Бейн потянул ручку на себя, начиная медленный спуск, и посадил «Вальцин» на кристально чистом песчаном пляже у берега океана.

Едва ступив на поверхность Неведомого мира, Бейн испытал знакомое ощущение: низкую вибрацию, как в тот первый день на Коррибане, только гораздо более сильную. Даже сам воздух казался другим: он был напитан древней историей и давно забытыми тайнами.

Стоя спиной к океану и глядя на практически неприступную стену леса, молодой ситх почувствовал еще кое-что. Чье-то присутствие. Живое существо, невероятно большое и сильное, двигалось в его сторону. Причем быстро.

Несколько секунд спустя стало слышно, как зверь грузно ломится через подлесок. Должно быть, огромного хищника привлек шум двигателей, и он спешил полакомиться свежей добычей.

Издавая жуткий рев, из-за деревьев вылетел ранкор и прыжками помчался по песку. Бейн продолжал стоять, наблюдая за животным и дивясь тому, как резво движется гигант. Когда зверь приблизился на полсотни метров, ситх спокойно простер руку и прикоснулся Силой к разуму бешено несущегося чудовища.

Повинуясь его безмолвному приказу, ранкор остановился как вкопанный и застыл, тяжело дыша. Тщательно сдерживая хищные инстинкты животного, Бейн подошел ближе. Ранкор стоял спокойно и послушно, как тантан, которого осматривает наездник.

Судя по размерам, это был взрослый самец, хотя яркая расцветка и малое количество шрамов говорили о том, что зверь совсем еще молод. Бейн положил ладонь на одну из массивных ног, чувствуя, как дрожат мускулы под шкурой, и проник еще глубже, в мозг животного.

Он не обнаружил там ни образа, ни даже малейшего понятия о хозяевах, которые некогда приручили этих существ, превратив их в сторожевых и ездовых зверей. Это его не удивило: ракаты вымерли за сотни лет до того, как родился этот ранкор. Но Бейн искал нечто иное.

В его разум хлынул поток образов и ощущений. Бесчисленные охоты в лесу, большинство которых заканчивались убийством. Зубы, перегрызающие сухожилия и кости. Вкус еще теплого мяса. Поиски самки. Схватка с другим ранкором за статус и престиж. И наконец он нашел то, что искал.

Глубоко в воспоминаниях зверя был спрятан образ огромной четырехгранной пирамиды, укрытой в самом сердце джунглей. Ранкор видел ее всего раз, еще когда был малышом под опекой самок. Однако эта постройка оставила неизгладимый след в его слаборазвитом мозгу.

Ранкор был диким животным, верхним звеном пищевой цепи Неведомого мира. Он не ведал страха, но когда Бейн выудил из его памяти картинку храма, он жалобно застонал. Поняв, чего от него хотят, зверь задрожал, но избежать уготованной ему участи не мог: Сила вынуждала его повиноваться.

Ранкор присел, и Бейн вскочил ему на спину. Зверь осторожно встал, подняв наездника на своих ссутуленных плечах. По команде ранкор вразвалочку побрел обратно в джунгли, унося Бейна к древнему храму ракат.

22

Чтобы добраться до цели, Бейну потребовался почти час. Зелень вокруг кишела живностью, но наездник не видел ничего крупнее насекомых и мелких птиц. Большинство животных разбегались перед ранкором, исчезая задолго до того, как Бейн успевал их хотя бы заметить. Но хотя они и удирали, ранкор благодаря своему тонкому нюху частенько брал их след, и не раз всаднику приходилось сдерживать охотничий инстинкт зверя, не давая ему отклониться от курса.

Осаживать зверя, чтобы не рванул за очередной добычей, было непросто, а с приближением к храму он и вовсе начал сопротивляться. Через каждые несколько шагов ранкор норовил свернуть в сторону или вдруг пускался рысью наутек. Однажды даже встал на дыбы и попытался сбросить наездника.

Из-за густой растительности Бейн не видел дальше нескольких метров, но он знал, что цель близка. Он чувствовал излучаемую храмом мощь, которая взывала к нему сквозь непроницаемую завесу переплетенных лиан и скрюченных ветвей. Сдавив волю ранкора хваткой темной стороны, он смял остатки сопротивления могучего зверя и заставил его прибавить ход.

И вдруг они оказались на поляне — круглой прогалине поперечником около ста метров. В самом центре ее стоял храм ракат. Постройка возвышалась почти на двадцать метров — то было монументальное сооружение, воздвигнутое из камня и горной породы. Единственным входом служил широкий портал на вершине огромной лестницы, высеченной прямо в стене. Поверхность храма была девственно-чистой: ни мох, ни плющ ее не оскверняли. Вокруг не росло ничего, кроме ковра невысокой мягкой травы. Казалось, джунгли не смели приблизиться и отвоевать обратно зловещий камень.

Бейн спрыгнул на землю, и вниманием его всецело завладела исполинская постройка. Освободившись от власти наездника, ранкор развернулся и убежал обратно в подлесок. Было слышно, как он с оглушительным треском прокладывает путь, издавая душераздирающий вой, но Бейн не обращал внимания. Он нашел, что искал, и больше не нуждался в ранкоре.

Дрожа от волнения, ситх шагнул вперед, но тут же остановился и тряхнул головой, чтобы очистить мысли. Темная сторона здесь была очень сильна — настолько сильна, что его охватила эйфория. Все указывало на то, что это место опасное и бродить по храму в ступоре было никак нельзя.

Согласно описаниям, которые Бейн вычитал в архиве, когда-то храм был накрыт мощным энергетическим полем. Чтобы снять его, потребовались старания целого племени ракат, где каждый был могучим адептом Силы. Бейн никакого барьера не ощутил, но только глупец пошел бы вперед без опаски.

Как тогда, в гробницах Коррибана, он стал прощупывать пространство Силой и уловил эхо охранных систем, когда-то защищавших храм, но столь слабое, что его почти не чувствовалось. Едва ли стоило удивляться. Щиты храма питала энергия «Звездной кузницы» с орбиты. С ее гибелью щиты перестали работать — как и другие охранные механизмы, некогда превратившие Неведомый мир в кладбище кораблей.

Гадая о том, что еще было утеряно после огненной кончины «Звездной кузницы», Бейн пересек дворик и начал подниматься по ступеням. Лестница была крутая, но широкая. Несмотря на почтенный возраст, камень нигде не стерся и не потрескался. Наверху, в трех четвертях пути от земли, оказалась маленькая площадка, за которой открывался арочный портал. Задержавшись на пороге, Бейн шагнул внутрь. На миг его захлестнули чувства, какие, должно быть, испытывал каждый, побывавший здесь до него: предвкушение, ожидание великих открытий. Однако хватило всего нескольких минут, чтобы восторг улетучился.

Подобно гробницам Коррибана, храм был разграблен: все ценное давно вынесли. Бейн потратил на осмотр пирамиды несколько часов. Начав с крыши, где был вход, он спускался все ниже и ниже, до самого подземелья, прочесывая каждый сантиметр пустых коридоров и заброшенных комнат. Но хотя поиски оказались тщетными, он не отчаивался. Склепы Долины темных повелителей выглядели опустошенными — выжатыми досуха. Неведомый мир оставлял иное впечатление. Здесь все еще витала мощь.

Бейн не сомневался в том, что обязательно что-нибудь найдет. Снова признавать неудачу он не желал.

И наконец на самом нижнем уровне храма, глубоко под поверхностью планеты его неутомимые поиски увенчались успехом. Войдя в комнату, молодой ситх первым делом обратил внимание на огромный компьютер, но сразу же понял, что починить машину нечего и надеяться. А потом на каменной стене позади нее заметил нечто необычное.

На поверхности были выгравированы несколько странных символов — вероятно, букв ракатского языка. Бейну они ни о чем не говорили, и он, наверное, не взглянул бы на них снова. Вот только одна из букв светилась.

Бейн заметил это не сразу. Свечение было слабым, просто легкий фиолетовый ореол вдоль краев одного из необычных знаков. Буква располагалась практически на уровне глаз.

Чем дольше он всматривался, тем сильнее становилось свечение. Шагнув вперед, он осторожно прикоснулся к букве. Свет погас, и Бейн невольно отпрянул. Он притронулся снова, но на сей раз не рукой, а Силой.

Каменный символ ярко вспыхнул.

Едва сдерживая нетерпение, Бейн снова положил ладонь на пылающий знак и сильно надавил. Со скрипом заработал механизм, раздался скрежет камня о камень. В стене проявились очертания маленького квадрата — не более полуметра с каждой стороны, — и вперед выдвинулась каменная секция.

Бейн отшагнул. Кусок стены упал на пол у его ног и разбился, а на месте блока открылась маленькая ниша кубической формы. Без колебаний он сунул руку в темноту, чтобы достать то, что лежало внутри.

Пальцы сомкнулись вокруг чего-то холодного и тяжелого. Бейн вынул руку и с восторгом уставился на артефакт в ладони. Размерами немногим больше кулака, предмет имел форму четырехгранной пирамиды, напоминающей крошечную копию храма, внутри которого был спрятан. Бейн мгновенно понял, что за добыча ему попалась: голокрон ситхов, кладовая запретных знаний, только и ждавшая, когда ее откроют.

За тысячи лет искусство создания голокронов было утрачено, но из книг Бейн узнал кое-что о теории их конструирования. Информация внутри голокрона хранилась в сложно переплетенной, самокодирующей цифровой матрице. Систему защиты голокрона было невозможно обойти или взломать, информацию нельзя было украсть или скопировать. Существовал только один способ доступа к знаниям, скрытым внутри устройства.

В каждом голокроне были запечатлены личности одного или нескольких мастеров, которые играли роль его хранителей. Когда к нему обращался тот, кто был в состоянии понять его тайны, голокрон проецировал крошечные грубые голограммы хранителей. Разговаривая с учеником, эти программные имитации обучали и наставляли его, словно живые учителя.

Однако во всех рассказах о голокронах ситхов упоминались древние символы, украшавшие четырехгранные пирамиды. Поверхность голокрона, который Бейн держал в руке, была практически чистой. Что, если он даже старше голокронов древних ситхов? Не самих ли ракат это творение? Возможно ли, что его хранителями окажутся мастера чуждой расы, жившие задолго до рождения Республики? Если да, то захотят ли они раскрыть ему свои секреты? Ответят ли вообще?

Бейн осторожно поставил голокрон на пол и уселся рядом, скрестив ноги. Он начал делать медленные, глубокие вдохи-выдохи, погружаясь в медитативный транс. Накопив и сфокусировав энергию, молодой ситх послал волну темной энергии Силы, которая окутала маленькую реликвию. Голокрон замерцал, рассыпая искры.

В предвкушении Бейн затаил дыхание, не зная, чего ожидать. Из вершины пирамидки вырвался тонкий луч света, в котором танцевали пылинки. Закружившись, частицы сформировали очертания фигуры в тяжелом плаще. Лицо хранителя скрывал капюшон.

Затем раздался голос, четкий и выразительный:

— Я Дарт Реван, темный владыка ситхов.

Пустые залы храма сотряс торжествующий, раскатистый хохот Бейна.

На взгляд Бейна, знания, которые содержались в этом одном-единственном голокроне, превосходили все, что хранилось в архиве Академии. Реван открыл многие ритуалы древних ситхов, и Бейн с трудом мог объять потрясающий потенциал техник, суть и назначение которых объяснял хранитель. Некоторые из ритуалов были столь жуткими — столь опасными даже для истинного мастера, — что он сомневался, станет ли когда-нибудь к ним прибегать. Тем не менее он прилежно записывал их на листах флимсипласта, чтобы изучить более внимательно позже.

Но практики древних колдунов были лишь частью богатств, которые хранил голокрон. За какие-то несколько недель Бейн узнал о природе темной стороны больше, чем за все время учебы на Коррибане. Реван был настоящим повелителем ситхов, не чета самодовольным мастерам, которые повиновались Каану и Братству. Скоро все его знания — все его открытия, связанные с темной стороной, — будут принадлежать Бейну.

Гитани проснулась среди ночи, сбросив одеяло на грязный пол шатра. Она вся вспотела и раскраснелась, но не от жары. На Руусане начался сезон дождей, и, хотя дни стояли теплые и влажные, по ночам температура опускалась настолько, что дыхание часовых вырывалось туманными облачками.

Ей снился Бейн. Нет, не снился. Картина была слишком яркой и отчетливой, чтобы назвать ее сном. Ощущения казались слишком живыми, реальными. Это было видение. Их с Бейном связывала невидимая нить, которая образовалась в тот период времени, когда они вместе учились направлять Силу. Узы между наставником и учеником не являлись чем-то неслыханным, хотя Гитани больше не была уверена, кто из них двоих ученик, а кто наставник.

Видение было совершенно отчетливым: Бейн скоро прибудет на Руусан. Но не для того, чтобы вступить в Братство. Он явится, чтобы его уничтожить.

Гитани вздрогнула: от холодного ночного воздуха по ее вспотевшей коже побежали мурашки. Она скатилась с постели и натянула тяжелый плащ поверх тонкой ночной сорочки. Надо было поговорить с Кааном. Ждать до утра этот вопрос никак не мог.

Ночь была темной. Луна и звезды прятались за черными грозовыми тучами, которые застилали небо еще с того дня, когда гости с Коррибана прибыли на планету. Сверху падала легкая изморось — все лучше, чем навязчивый дождь, барабанивший по шатру в тот час, когда Гитани устало заползала в постель.

По лагерю бродили несколько ее собратьев. Проходя мимо, некоторые из них неразборчиво здоровались, но почти все прочие угрюмо шлепали по грязи, уткнувшись взглядом в землю. Воодушевление, которое Каан внушил всем в день прибытия подмоги, приглушила бесконечная череда серых, дождливых дней. Еще несколько недель, и дожди прекратятся, сменившись удушливой жарой долгого руусанского лета. А до тех пор сторонникам Каана приходилось терпеть холод и сырость.

Думая только о своем деле, молодая женщина ни на кого не обращала внимания. Она остановилась, лишь подойдя ко входу огромного шатра, где Каан устроил свое жилище. Внутри горел свет: командующий не спал.

Гитани несмело вошла. То, что она собиралась сказать, предназначалось только для ушей предводителя. К счастью, тот был один. Однако на пороге женщина в ужасе замерла и завороженно уставилась на представшее перед нею привидение. В тусклых лучах фонаря, служившего единственным источником света в шатре, Каан выглядел как безумец.

Темный повелитель мерил палатку неровным и хаотичным шагом. Согнувшись почти вдвое, он что-то бормотал под нос и тряс головой. Левой рукой он то и дело порывался ухватить себя за непослушный локон, но тут же отдергивал ладонь, как будто его уличили в чем-то недозволенном.

Гитани с трудом верилось, что этот сумасшедший и есть человек, которого она избрала своим вождем. Неужто Бейн все-таки был прав? Она уже практически решилась тихо раствориться в промозглой ночи, но тут Каан обернулся и наконец заметил ее.

На миг она увидела в его глазах безумную панику: взгляд Каана был полон страха и отчаяния, как у животного, посаженного в клетку. В следующую секунду он вдруг воздвигся во весь рост. Страх улетучился, сменившись холодной яростью.

— Гитани, — произнес Каан. Голос его был столь же холоден, как и взгляд. — Я не ждал посетителей.

Теперь страх овладел уже гостьей. Повелителя Каана окружал ореол могущества: он мог раздавить ее так же легко, как сама она давила жучков, сновавших по палатке. Образ испуганного, сломленного человека исчез, сметенный властной аурой командующего.

— Прошу прощения, владыка. — Она слегка наклонила голову. — Мне нужно с вами поговорить.

Предводитель Братства, казалось, смягчился, хотя и не изменил своей надменной позы.

— Конечно, Гитани. Для тебя у меня всегда найдется минута.

Слова его были не просто вежливой формальностью, скрывая за собой нечто более глубокое. Гитани была привлекательной женщиной и привыкла к двусмысленностям и взглядам, полным едва прикрытого вожделения. Обычно все это вызывало у нее одно отвращение, но от слов темного владыки по ее щекам разлилось тепло. Каан был основателем Братства Тьмы, провидцем, человеком великой судьбы. Разве его внимание могло не льстить?

— Мне было знамение, — объяснила Гитани. — Я видела… видела Дарта Бейна. Он прилетит на Руусан, чтобы уничтожить нас.

— Кордис довольно подробно рассказал мне о взглядах Бейна, — кивнул Каан. — Этого можно ожидать.

— Он не понимает славы нашего дела, — сказала Гитани, извиняясь за соученика. — Он не знаком с вами лично. О Братстве он знает то, что слышал от Кордиса и других учителей — тех, которые отвернулись от него.

Каан с недоумением посмотрел на гостью:

— Ты пришла предупредить меня, что Бейн собирается нас погубить. Но теперь как будто оправдываешь его?

— Сила показывает нам то, что может быть, но не обязательно то, что будет, — напомнила Гитани. — Если мы убедим Бейна присоединиться к нам, он станет ценным союзником против джедаев.

— Понимаю, — кивнул Каан. — Значит, если удастся уговорить его вступить в Братство, твое видение не сбудется. — После долгой паузы он спросил: — Ты уверена, что чувства к нему не влияют на твое суждение?

От смущения Гитани опустила глаза.

— Так думаю не только я, — пробормотала она, глядя в пол. — Его отсутствие тревожит и многих других коррибанцев. Все они знают о его силе. И гадают, почему столь могучий адепт темной стороны не пожелал вступать в Братство.

Каан отеческим жестом положил ладонь ей на плечо, и она подняла голову.

— Может, ты и права, Гитани. Но я не могу последовать твоему совету. Никто не знает, где сейчас Бейн.

— Я знаю. Нас с ним связывают… узы. Я могу сказать вам, куда отправился Бейн.

Протянув руку, Каан взял женщину за подбородок.

— В таком случае я пошлю к нему кого-нибудь, — пообещал он. — Ты правильно сделала, что пришла ко мне, Гитани, — прибавил он и, отпустив женщину, ободряюще улыбнулся.

Преисполнившись гордости, Гитани улыбнулась в ответ.

Объяснив, куда отправился Бейн и почему, Гитани ушла. Ее слова встревожили Каана, хотя он и постарался это скрыть. Он успокоил ее страхи и был уверен, что она останется преданной Братству, несмотря на явное влечение к Бейну. Гитани воображала себя объектом вожделения каждого мужчины, но Каан видел, что желание пылает и в ней самой: она жаждала могущества и славы. Предводитель был рад потрафить ее гордости и амбициям: немного флирта, похвал и посулов — и дело сделано.

Но как относиться к ее видению, он не знал. Хотя Сила в нем была велика, таланты его относились к другой плоскости. Он мог изменить ход битвы с помощью боевой медитации. Мог внушить преданность другим владыкам, ловко играя на эмоциях. Но он никогда не испытывал ничего похожего на видение, которое заставило Гитани явиться среди ночи в его шатер.

Первым побуждением было списать все на беспочвенные страхи, порожденные низким боевым духом. Прибытие подкреплений с Коррибана внушило всем надежду на быстрое окончание затянувшейся войны на Руусане. Но генерал Хот был слишком умен, чтобы позволить превосходящим силам ситхов разгромить Армию Света. Он сменил тактику — перешел к партизанским рейдам, выигрывая время для того, чтобы созвать подмогу для своего войска.

В результате среди ситхов нарастала тревога и смятение. Блестящая победа, которую посулил им Каан несколько недель назад, ускользала. Вместо этого им приходилось маршировать под нескончаемым дождем, пытаясь одолеть противника, который даже боя принимать не желал. Визит Гитани не стал для Каана сюрпризом. Удивительнее было то, что другие темные повелители до сих пор не явились высказать свое недовольство.

Но в этом свете предупреждение Гитани выглядело еще опаснее. Бейн отверг Братство публично и открыто; рекруты с Коррибана дружно клялись, что видели все своими глазами. История разлетелась по лагерю, словно искры пожара. Поначалу все насмехались над самонадеянностью и упрямством Бейна, ведь, пойдя своим путем, он лишил себя возможности разделить триумф Братства. Но поскольку триумфа все не было, некоторые из новобранцев начали задаваться вопросом: а что, если Бейн прав?

У Каана имелись шпионы среди темных повелителей. До его ушей доходили разные слухи. Владыки пока не были готовы озвучить свои сомнения, но решимость их таяла — вместе с преданностью. Коалиция, которую сколотил Каан, состояла из заклятых соперников. Хотя внешне Братство Тьмы казалось крепким как дюрасталь, одного твердого голоса против хватило бы, чтобы расколоть его на тысячу обломков.

Схватив фонарь, Каан вышел под дождь и быстро зашагал через лагерь. С Бейном он справится, как и обещал Гитани. Если упрямого юнца не удастся переубедить, тогда его придется уничтожить.

Через несколько минут Каан был у цели. Перед дверью он остановился, вспомнив, как разгневало его самого неожиданное явление Гитани. Не желая злить темного владыку, к которому он пришел, предводитель Братства крикнул:

— Кас'им!

— Заходи, — ответили изнутри секунду спустя, и Каан услышал характерное «в-ж-ж-ж!» — звук гаснущего светового меча.

Войдя, он обнаружил, что мастер клинка стоит весь в поту, в одних штанах и тяжело дышит.

— Вижу, ты не спишь, — заметил Каан.

— Трудно заснуть накануне битвы. Даже если ее все нет и нет.

Каан знал, что бездействие тяготит Кас'има, воина по натуре. Тренировки и упражнения не могли заменить ему реального боя. В Академии на Коррибане мастер клинка безропотно выполнял свои обязанности. Но здесь, на Руусане, перспектива битвы была слишком близкой, слишком манящей. Запах крови витал в воздухе, смешиваясь с потом, страхом и предвкушением. Здесь Кас'има могла удовлетворить только настоящая схватка с врагом. Скоро его досада грозила достигнуть точки кипения и вылиться в открытый бунт, и Каан никак не мог потерять лучшего фехтовальщика в своем лагере. К счастью, он нашел способ решить обе проблемы — и с Бейном, и с Кас'имом — одним ловким ходом.

— У меня для тебя есть задание. Задание огромной важности.

— Я живу, чтобы служить, повелитель Каан. — Голос Кас'има был спокоен, но его головные хвосты дернулись в предвкушении.

— Я вынужден послать тебя далеко от Руусана. На самый край Галактики. Ты должен отправиться на Лехон.

— В Неведомый мир? — недоуменно переспросил мастер клинка. — Но там же ничего нет, кроме кладбища величайшего поражения нашего Ордена.

— Там Бейн, — объяснил Каан. — Ты поедешь к нему в качестве моего посла. Объясни ему, что он должен присоединиться к ситхам на Руусане. Предупреди: те, кто не в Братстве, являются нашими врагами.

Кас'им покачал головой:

— Сомневаюсь, что он меня послушает. Когда ему что-то взбредет в голову, он бывает очень… упрям.

— Братство не может объединить всю тьму, пока он сам по себе, — заявил Каан. Коснувшись разума тви'лека с помощью Силы, он надавил на уязвленную гордость мастера клинка. — Знаю, на Коррибане он отвернулся и от тебя, и от остальных учителей. Но ты должен повторить это предложение еще раз.

— А если он откажется? — Ответ Кас'има был быстрым и резким. Каан мысленно улыбнулся, увидя растущий гнев мастера клинка, и нажал еще немного:

— Тогда ты должен его убить.

23

— Те, кто использует темную сторону, в то же время служат ей самой. Осознав это, ты поймешь основополагающий принцип философии ситхов.

Бейн сидел неподвижно, не сводя глаз с аватара темного повелителя, умершего три тысячелетия назад. Образ Ревана исчез, затем медленно засветился снова. Голокрон постепенно выходил из строя. Материал, из которого его сделали, — кристалл, фокусирующий энергию Силы, которая и оживляла артефакт, — был с изъяном. Чем дольше Бейн пользовался голокроном, тем менее стабильной становилась матрица. Однако он не мог оставить в покое свою находку даже на день. Им овладело желание ознакомиться со всеми знаниями, которые хранились внутри, и он сидел часами напролет, впитывая слова Ревана с той же упрямой целеустремленностью, с какой долбил кортозис на Апатросе.

— Для темной стороны могущество — самоцель. Ты должен жаждать его. Желать всем сердцем. Ты должен добиваться могущества превыше всего остального, без сомнений и колебаний.

Эти слова показались Бейну особенно правильными. Впечатление было такое, будто запрограммированный образ виртуального учителя почувствовал, что конец кристалла близок, и последние уроки составил специально для него.

— Сила изменит тебя. Преобразит. Некоторые страшатся этой перемены. Учение джедаев сосредоточено на том, чтобы бороться с этим преображением и сдерживать его. Именно поэтому те, кто служит свету, ограничены в своих возможностях. Истинное могущество доступно лишь тем, кто примет преображение. Компромисса быть не должно. Жалость, сострадание, верность, — все это лишь мешает обрести то, что должно принадлежать тебе по праву. Те, кто идет дорогой темной стороны, должны отбросить подобные причуды. Те, кто не идет, — те, кто пытается выбирать умеренный путь, — проиграют, погубленные собственной слабостью.

Эти слова практически идеально характеризовали самого Бейна во время учебы в Академии. Однако стыда или сожаления он не испытывал. Того Бейна давно не было. Приняв имя ситха, он убил в себе горняка с Апатроса; назвавшись титулом «Дарт», он распрощался с неумелым, неуверенным в себе учеником. Отвернувшись от Кордиса и Братства, Бейн начал то преображение, о котором говорил Реван, и теперь — благодаря помощи голокрона — приближался к его завершению.

— Те, кто овладел мощью темной стороны, должны быть готовы ее удержать, — продолжал Реван. — В силу самой своей природы темная сторона поощряет соперничество и вражду. Это величайшее преимущество ситхов, ибо оно отсеивает слабых. Однако соперничество может обернуться и величайшим недостатком. Сильные должны быть бдительны, иначе более слабые, но амбициозные ситхи одолеют их сообща. Любой учитель, который открывает тайны темной стороны более чем одному ученику, — глупец. Со временем ученики объединятся и свергнут учителя. Это неизбежно. Самоочевидно. Поэтому у каждого учителя должен быть только один ученик.

Бейн не ответил, но невольно с презрением выпятил губу, вспомнив учебу в Академии. Кордис и прочие переводили учеников из класса в класс, как будто детей в школе, а не воспреемников наследия ситхов. Стоило ли удивляться, что ему было трудно раскрыть свой потенциал в такой порочной системе?

— По этой же причине должен быть только один темный повелитель. Ситхами должен править один вождь: тот, кто воплощает в себе могущество темной стороны. Если вождь ослабеет, другой ситх должен отнять у него титул. Сильные правят, слабые должны служить. Таков порядок.

Образ замерцал и подпрыгнул. Миниатюрный Дарт Реван поклонился и снова спрятал лицо под капюшоном:

— Мое время подошло к концу. Запомни то, чему я тебя научил, и используй знания мудро.

С этими словами он исчез. Сияние, излучаемое голокроном, погасло. Бейн поднял каменную пирамидку с пола, но теперь она была холодной и безжизненной. Ни следа Силы в ней не ощущалось.

Больше от артефакта никакой пользы не было. Поэтому, как учил Реван, от него надлежало избавиться. Бейн уронил пирамидку на пол. После чего — очень медленно и старательно — сдавил ее мощью Силы и стер в пыль.

«Канюк» ворвался в атмосферу Лехона и начал пикировать, падая с прозрачно-голубого неба. Сидевший в кабине Кас'им подправил траекторию полета, держа курс прямо на маячок «Вальцина».

Мастер клинка почти ожидал, что Бейн отключит маячок или как минимум сменит частоту. Но хоть ученик и знал о нем — маячок входил в стандартную комплектацию большинства кораблей, — все же не стал его трогать. Казалось, он не боялся, что его найдут. А то и вовсе ждал гостей.

Через несколько минут Кас'им увидел объект поисков. Корабль, когда-то принадлежавший Кордису — недолго, до того как Бейн его забрал, — покоился на белом песчаном пляже. По одну сторону от него плескались лазурные волны бескрайнего океана Неведомого мира, по другую — стояла непроницаемая стена джунглей. Датчики не выявили поблизости никаких живых существ, но Кас'им, сажая истребитель неподалеку, держался настороже.

Тви'лек выключил двигатели и, высунув голову из люка, сразу же ощутил энергию этого мира и характерную эманацию Дарта Бейна, которая исходила откуда-то из самого сердца джунглей. Кас'им спрыгнул на землю и приземлился с глухим стуком, чуть-чуть увязнув в плотном песке. Беглый осмотр «Вальцина» подтвердил то, о чем он уже догадался и так: добыча исчезла.

Следы, которые Бейн мог оставить на песке, давно смыл прилив или затер морской бриз. Но Кас'им знал, куда идти. Буйные джунгли, густые и кишащие живностью, казались непроходимыми: они напоминали неприступную зеленую стену, в которой, однако, был виден широкий проход.

Кто-то, наделенный огромными размерами и силой, проложил путь сквозь деревья и заросли. Джунгли уже начинали захватывать просеку обратно. Землю покрывал ковер мха, на котором разрослась широкая сеть ползучих лиан. Но след еще был хорошо заметен.

Невидимые глаза следили за тви'леком из джунглей: даже без помощи Силы он чувствовал, что его изучают, оценивают, следят за каждым движением, пытаясь определить, какую роль играет пришелец в экосистеме — охотника или добычи. Чтобы помочь это прояснить, он достал большой двуклинковый меч, зажег оба лезвия и припустил трусцой по тропе.

На бегу тви'лек прощупывал листву Силой. Большинство обнаруженных им созданий не представляли особой угрозы, но все же он был начеку. Кто-то ведь проложил эту просеку. И этот «кто-то» явно было немаленького размера.

Почти через десять километров — к тому времени мастер клинка бежал уже около часа — ему наконец повстречался первый ранкор. Тропа резко сворачивала на восток, и тварь вдруг выскочила из-за поворота, рыча и воя.

Для Кас'има эта ловушка отнюдь не стала неожиданностью. Зверя он почувствовал за несколько сотен метров — как и тот сам наверняка уловил его запах на огромном расстоянии и пустился на поиски добычи. Тви'лек встретил атаку спокойно, умело и беспощадно.

Пригнувшись при первом ударе, он сильно порезал переднюю лапу зверя. Когда тот отшатнулся, взревев от боли, Кас'им рубанул снова, прочертив глубокую борозду в мягком подбрюшье. Ранкор не упал; он был слишком велик, чтобы умирать от какой-то пары порезов. Наоборот, боль привела его в неистовство. Зверь замахал лапами, защелкал зубами и, закрутившись на месте, стал рвать и кусать все вокруг.

Кас'им ловко уворачивался: подпрыгнул при одном ударе лапы, перекатился по земле — при другом. Он двигался так быстро, что должен был казаться размытым пятном, если бы ранкора не ослепляла ярость. И рубил снова и снова, отсекая куски от горы мышц и сухожилий, словно скульптор, обтачивающий ломмитовую глыбу.

Ранкор зашатался и стал спотыкаться, будто исполняя какой-то танец пьяного космического пирата. Действия Кас'има, наоборот, оставались быстрыми и точными. С каждой секундой его противник двигался все медленнее, силы покидали его. Наконец с жалобным стоном зверь рухнул на землю и остался недвижим.

Оставив ранкора, Кас'им с новой энергией помчался вперед. Эта схватка, пускай простая и скоротечная, стала для него первой настоящей пробой сил с той поры, когда он согласился помогать Кордису в Академии. Тви'лек был доволен тем, что от долгого бездействия мастерство его не притупилось.

Кас'има не покидало предчувствие, что еще до захода солнца фехтовальное искусство пригодится ему снова.

Бейн сидел, скрестив ноги, на каменном полу главного зала на верхнем этаже храма. Он медитировал над словами Ревана, как часто делал между уроками с голокроном. Теперь, когда артефакта не стало, было тем важнее осмыслить все, что он узнал о природе темной стороны… и о пути, который лежал перед ним.

«В силу самой своей природы темная сторона поощряет соперничество и вражду. Это величайшее преимущество ситхов, ибо оно отсеивает слабых».

Бесконечные междоусобицы ситхов, которые тянулись от начала времен, служили важной цели: благодаря им могущество темной стороны сосредоточивалось в руках нескольких сильных адептов. Братство Тьмы все изменило. Благодаря Каану темных повелителей стало не менее сотни, но все они были слабыми и недостойными. Число ситхов выросло как никогда прежде, но войну против джедаев они проигрывали все равно.

«Мощь темной стороны нельзя рассеивать в массах. Ею должны владеть лишь несколько достойных».

Численное превосходство было ловушкой, в которую попались все великие повелители ситхов прошлых времен. Нага Садоу, Экзар Кун, Дарт Реван — все они были могучи. Каждый собрал вокруг себя последователей, учил их секретам темной стороны. Каждый пытался сколотить армию ситхов, чтобы обрушить ее на джедаев. Но во всех войнах без исключения слуги света выходили победителями.

Джедаи всегда оставались едины. Ситхов же вечно губили измены и междоусобицы. Те самые качества, благодаря которым отдельно взятый адепт поднимался к вершинам славы и величия, — неуемные амбиции, ненасытная жажда могущества — в конечном итоге губили Орден в целом. Таков был неотвратимый парадокс учения ситхов.

Каан попытался решить эту проблему, объявив всех равными. Но его решение было ошибочным. Оно демонстрировало, что он не понимает сути проблемы. Не понимает истинную природу темной стороны. «Ситхами должен править один вождь: тот, кто воплощает в себе могущество темной стороны».

Там, где все равны, никто не является достаточно сильным. Но если даже кто-нибудь и возвысится над массой чрезмерно умножившихся ситхов, если даже и объявит себя темным повелителем, удержать власть он не сможет. «Со временем ученики объединятся и свергнут учителя. Это неизбежно». Сообща слабые одолеют сильного, грубо поправ естественный порядок вещей.

Но существовало и другое решение. Можно было прервать бесконечный цикл, губивший ситхов. Теперь Бейн это понимал. Поначалу он искал ответ в том, чтобы заменить весь Орден одним-единственным, но могущественным темным повелителем. Никаких других мастеров. Никаких учеников. Только один сосуд, вмещающий в себя все знания и всю мощь темной стороны. Но эту идею он быстро отверг.

В конце концов даже темный повелитель ослабеет и умрет, и тогда все знания ситхов будут утрачены. «Если повелитель ослабеет, другой должен отнять у него титул». Если он будет один, ничего не получится. Но если ситхов будет двое…

Посулами могущества можно будет завлекать на службу разных приспешников и агентов. Давать им отведать каких-то крох темной стороны, как хозяин бросает куски мяса со стола своим верным псам. Но истинный мастер в конечном итоге будет только один. А служить мастеру будет только один истинный ученик.

«Двое их должно быть, не больше и не меньше. Один — воплощает могущество, второй — к нему стремится».

Вот знание, которое откроет новую эпоху темной стороны. Откровение, которое положит конец сварам, терзающим Орден на протяжении тысячи поколений. Ситхи переродятся, вредные новшества будут сметены — и сделает это он, Бейн.

Но сначала придется уничтожить Братство. Каан, Кордис, все, кто учился на Коррибане, все мастера на Руусане — всех их нужно ликвидировать, чтобы остался один Бейн.

Дарт Бейн, темный владыка ситхов. Этот титул принадлежал ему по праву — никто из последователей темной стороны не был достаточно силен, чтобы бросить ему вызов. Оставался только один вопрос: кто достоин стать его учеником? И как расправиться с остальными?

— Бейн! — прервал поток его мыслей голос Кас'има. — Я привез приглашение от повелителя Каана.

Бейн вскочил на ноги и выхватил меч, разъярившись из-за того, что его потревожили в момент прозрения. Он свирепо уставился на Кас'има, злясь не только на тви'лека, прервавшего его медитацию, но и на самого себя: он так погрузился в мысли, что не почувствовал чужого присутствия.

— Как ты меня нашел? — выкрикнул он, прощупывая пространство с помощью Силы, чтобы выяснить, кто еще вторгся в храм ракат и его святая святых. Со смешанным чувством облегчения и разочарования он понял, что Кас'им прилетел один. Бейн надеялся засечь еще одну особу… но она, должно быть, решила остаться.

— Повелитель Каан сказал мне, что ты на этой планете. Войдя в атмосферу, я просто следовал сигналу твоего маячка, — ответил тви'лек. — Откуда Каан узнал, что ты здесь, я не знаю.

Бейн подозревал, что от Гитани, но мастеру клинка этого сообщать не стал, только спросил:

— Каан приказал убить меня?

Кас'им ответил легким кивком:

— Если ты откажешься вступать в Братство, я оставлю твой труп лежать на этой пустой и всеми забытой планете.

— Пустой? — недоверчиво переспросил Бейн. — Ты ошибаешься? Темная сторона здесь невероятно сильна. Куда сильнее, чем на самом Коррибане. Именно здесь мы обретем могущество, чтобы уничтожить джедаев… здесь, а не в Каановом Братстве!

— Когда-то Коррибан тоже был средоточием великой мощи, — возразил бывший учитель. — Сотни тысяч лет ситхи постигали его тайны, но никто так и не открыл великую стратегию, которая позволила бы сокрушить нашего врага. — Тви'лек зажег двуклинковый меч. — Пора заканчивать с этими глупыми поисками, Бейн. Прежние порядки успеха не принесли. Джедаи одолели всех, кто их придерживался. Экзар Кун, Дарт Реван… все они проиграли! Чтобы победить джедаев, нам нужна новая философия.

На миг Бейн ощутил легкое волнение. Слова Кас'има отражали его собственные мысли. Возможно ли, что мастер клинка и есть тот ученик, которого он ищет?

Но следующее заявление тви'лека убило его надежду.

— Каан это понимает. Потому-то он и создал Братство. Братство Тьмы — это будущее темной стороны.

Бейн покачал головой. Мастер клинка был так же слеп, как и все остальные. За это он должен был умереть.

— Каан не прав. Я никогда не пойду за ним. И в Братство никогда не вступлю.

Кас'им вздохнул:

— Значит, здесь твоя жизнь и оборвется. — И он бросился вперед. Оружие его двигалось намного быстрее, чем когда-либо во время спаррингов.

Парируя первую связку, Бейн осознал, что его бывший учитель всегда держал что-то в резерве… как и он сам в начале поединка с Сираком. Только теперь он в полной мере увидел, на что способен Кас'им, и отбиться ему удалось лишь с превеликим трудом. С трудом, но все же удалось.

Его противник удивленно крякнул, когда Бейн отразил атаку, и отступил, чтобы сменить позицию. Он понадеялся на силу и скорость, желая закончить бой побыстрее. Теперь приходилось менять стратегию.

— Ты фехтуешь лучше, чем в нашем последнем спарринге, — произнес тви'лек. Он был явно впечатлен и не пытался этого скрыть.

— Ты тоже, — ответил Бейн.

Кас'им вновь пошел в атаку, и зал наполнился шипением и гудением световых мечей: между двумя ударами сердца клинки столкнулись с полдюжины раз. Попытайся Бейн реагировать на каждый замах по отдельности, его бы изрубили в щепки. Но он просто призвал Силу, позволив ей течь через свое тело и направлять руку. Отдался течению темной стороны полностью и безоговорочно. Клинок его стал орудием самой Силы, и он встретил неудержимую атаку тви'лека непробиваемой защитой.

А потом атаковал сам. В прошлом он всегда боялся полностью подчинить свою волю голым эмоциям, питающим темную сторону. Но теперь он себя не ограничивал; впервые за всю жизнь молодой ситх полностью задействовал свой потенциал.

Яростными ударами он погнал Кас'има назад, заставляя бывшего наставника отступать через весь зал. Тви'лек кувырком ушел через дверь в коридор, но Бейн, не отставая, прыгнул вперед. Ему не хватило какого-то сантиметра, чтобы разрубить ногу противника.

В последнюю секунду его удар был отбит, но недавний ученик тут же выдал новую серию мощных уколов и выпадов. Мастеру клинка ничего не оставалось, кроме как пятиться под ураганным натиском. Каждый раз, когда учитель пытался изменить тактику или форму, Бейн предугадывал его ход, реагировал и снова захватывал преимущество.

Исход боя не вызывал сомнений. Бейн был попросту слишком могуч в Силе. Спасти Кас'има мог лишь какой-нибудь неожиданный трюк, но они спарринговали столько раз, что ему уже нечем было удивить Бейна. За время тренировок молодой ситх изучил все возможные комбинации, серии, приемы и финты, доступные двуклинковому мечу, и знал, как парировать и нейтрализовать каждое действие тви'лека.

Мастер клинка запаниковал. Прыгая, вертясь, ныряя и кувыркаясь, он отступал бездумно и отчаянно: теперь все его мысли были о том, чтобы уйти живым. Но он не знал храма, и Бейн блокировал ему все пути к отступлению, методично загоняя противника в тупиковый коридор.

Поняв, что происходит, Кас'им выбил Силой дверь одной из комнат и скрылся внутри. Бейн знал, что выхода оттуда нет, и остановился на пороге, наслаждаясь близкой победой.

Тви'лек стоял в центре пустой комнаты, тяжело дыша, чуть сгорбившись и опустив голову. Когда Бейн шагнул внутрь, он поднял глаза, но во взгляде его не было ни тени поражения.

— Надо было прикончить меня, когда был шанс, — произнес Кас'им. Бойцов разделяло меньше пяти метров, но тви'леку этого хватило: он быстро крутанул рукоятку светового меча. Длинный эфес распался посредине, и вдруг вместо одного двуклинкового оружия стало два парных меча — по одному на каждую руку.

Бейн нерешительно застыл. В Академии мало кто из учеников пытался фехтовать двумя мечами. Мастер клинка не советовал использовать эту вариацию четвертой формы, утверждая, что она имеет изъян. Увидев жестокую и хитрую усмешку на лице врага, Бейн понял правду.

Бой возобновился, но теперь отступать пришлось уже Бейну. Даже невероятное могущество не могло ему помочь: без должной подготовки он был не в силах предвидеть незнакомые комбинации парного стиля. В голове у него вертелись миллионы вариантов, которые мог использовать противник, а опыта противодействия у него не было. Проигрывая вчистую, он стал пятиться с отчаянием утопающего.

После первого же обмена ударами Бейн понял, что победы ему не видать. Кас'им готовился к этому моменту всю жизнь. За годы тренировок он овладел всеми семью формами боя на световых мечах. А потом еще десятки лет оттачивал мастерство, шлифуя каждый прием и каждую комбинацию, пока сам не превратился в совершенное оружие и не стал лучшим фехтовальщиком в Галактике. Возможно, лучшим за всю историю. Бейн не мог с ним тягаться.

Мастер клинка продолжал неутомимо нажимать. Казалось, он держал в руках не два меча, а целых шесть. Тви'лек атаковал в причудливом ритме, целью которого было вывести противника из равновесия: одно лезвие било сверху, второе — снизу, удары сыпались одновременно с противоположных сторон, под неожиданными углами. Бейну не оставалось ничего иного, как отходить назад… назад… назад… Теперь он сражался только с одной мыслью: спастись любой ценой. И лишь одна надежда придавала ему сил, чтобы отбиваться от превосходящего противника; одно преимущество, которого был лишен мастер клинка во время его собственного отступления. Бейн знал планировку храма и медленно отступал в сторону выхода.

Сражаясь, бойцы продвигались через залы и коридоры. Наконец, обогнув угол, оба увидели единственный выход из храма ракат: просторный арочный портал и маленькую площадку, а за ней — широкую лестницу, которая спускалась на двадцать метров до земли. Кас'им мгновенно понял, где они оказались, и осознал, что противник все еще может уйти, но было поздно: Бейн ударил его волной Силы. На секунду он сшиб тви'лека с ног, а сам сделал сальто, перелетел под аркой и очутился на площадке, приземлившись на полусогнутые лицом к противнику. Но в спешке немного не рассчитал маневра и замер на верхней ступеньке, с трудом удерживая равновесие: за спиной была пустота.

Кас'им ответил импульсом Силы, и Бейн покатился вниз по длинной каменной лестнице. При падении он неминуемо сломал бы шею — или по меньшей мере раздробил бы руку или ногу, — если бы не окутал себя коконом Силы. Но все равно до земли он долетел весь в синяках, избитый и немного оглушенный.

Высоко на площадке, под массивной аркой, стоял Кас'им и взирал на него.

— Куда бы ты ни бежал, я последую за тобой, — проговорил тви'лек. — Где бы ты ни скрылся, я разыщу тебя и убью. Не стоит жить в страхе, Бейн. Лучше покончим с этим здесь и сейчас.

— Согласен, — ответил Бейн и испустил волну энергии Силы, которую накопил, пока мастер клинка произносил речь.

В его атаке не было ничего изысканного или утонченного: мощная волна сотрясла великий храм ракат до самого основания. Удар был такой силы, что мог переломать все кости в теле Кас'има и превратить его плоть в мясную кашу. Но в последнее мгновение тви'лек сотворил щит и отразил атаку.

Увы, от самого храма он защититься не смог. Стены рассыпались на куски, и во все стороны полетели огромные глыбы. Арка обрушилась вниз каменным дождем, похоронив Кас'има под тоннами камней и цемента. Секунду спустя завалилась остальная часть крыши, и предсмертные крики тви'лека потонули в оглушительном грохоте.

Бейн наблюдал за гибелью храма с безопасного расстояния, лежа у подножия лестницы. Огромные клубы пыли взметнулись над развалинами и поплыли вниз по ступеням. Изнуренный долгим поединком и ослабленный мгновенным высвобождением Силы, молодой ситх просто лежал без движения, пока его не окутал тонкий белый слой пыли.

В конце концов Бейн устало взобрался на ноги. Он стал прощупывать развалины Силой, пытаясь найти какие-нибудь признаки того, что Кас'им мог выжить под горой камней. Но не почувствовал ничего. Кас'им — его наставник и единственный из учителей Академии, который действительно помог ему, — был мертв.

Дарт Бейн, темный владыка ситхов, развернулся и зашагал прочь.

24

Горевать о смерти Кас'има было и некогда, и ни к чему. Да, в свое время тви'лек сослужил Бейну хорошую службу, но потом превратился в препятствие. Теперь это препятствие было сметено. Однако прибытие Кас'има на Лехон подстегнуло Бейна к действию. Слишком надолго он самоустранился от дел Галактики, слишком углубился в поиски мудрости, просветления и могущества. Теперь, когда храм был разрушен, больше ничто не держало его в Неведомом мире. Поэтому он отправился в дальний путь через джунгли, следуя той же тропой, по которой несколько часов назад пришел Кас'им.

Можно было бы ускорить дело, призвав с помощью Силы другого ранкора, но Бейну хотелось обдумать все случившееся… и то, как лучше всего расправиться с Братством.

Каан извратил учение ситхов, сделав Орден нездоровым сборищем жалких подхалимов. Заставил их поверить, будто джедаев можно победить силой оружия. Бейн знал, что это не так. Джедаи были многочисленны и перед лицом общего врага объединялись, становясь еще сильнее: такова была природа светлой стороны. Ключом к победе были не флоты или армии. Скрытность и обман — вот оружие, которое могло одолеть джедаев. Победу можно было одержать только хитростью и коварством.

Как раз коварства Каану и недоставало. Будь он умнее, послал бы Кас'има на Лехон под видом разочаровавшегося последователя. Мастер клинка мог бы наврать с три короба о том, как он порвал с Братством. Бейн принял бы его в качестве союзника. Конечно, на первых порах он относился бы к тви'леку с подозрением, но со временем бдительность его притупилась бы. Рано или поздно он бы забыл об осторожности, и тогда Кас'им смог бы с ним расправиться. Быстро, чисто и надежно.

Но вместо этого Кас'им пришел и бросил вызов, следуя правилам дурацкого кодекса чести. Никакой чести он своей смертью не добыл, а такое понятие, как «почетная смерть», вообще было абсурдным. Честь — это ложь. Оковы, которые опутывают любого, кто по глупости их надевает, и тащат на дно. «Победа сорвет с меня оковы».

Дорога обошлась без происшествий; обитатели джунглей держались от Бейна подальше. Один раз он заметил стаю каких-то шестиногих кошачьих, которые обгладывали ранкорью тушу возле тропы, но при его приближении они разбежались. И еще долго сидели в кустах, не решаясь вернуться к своему пиршеству.

К тому времени, когда Бейн добрался до пляжа, план в его голове уже созрел. Истребитель Кас'има стоял на песке рядом с его кораблем, и молодой ситх быстро вытащил из него все припасы, включая почтовые беспилотники. Он сгрузил все на «Вальцин», после чего быстро осмотрел корабль. Удостоверившись, что все системы работают нормально, он забрался в кабину. Перед взлетом Бейн заложил курс в беспилотник, используя координаты, выгруженные из компьютера корабля Кас'има. Несколько минут спустя «Вальцин» взмыл над поверхностью Неведомого мира и стал подниматься все выше и выше, пока не миновал атмосферу, выйдя в черную пустоту космоса. Бейн ввел гиперпространственные координаты своей следующей цели и выпустил беспилотник.

Через несколько дней посланец достигнет Руусана, принеся Каану предложение мира и подарок. Истинную суть этого подарка, полагал Бейн, Каан в силу своей глупости и тщеславия не распознает.

Братству никогда не одолеть джедаев. Пока оно существует, ситхи будут нести пятно скверны, словно ручей, отравленный в самом истоке. Бейн должен их уничтожить. Всех до единого. Для этого ему придется пустить в ход оружие, которое Каан из-за своей слепоты или гордыни использовать не стал: обман и вероломство. Оружие темной стороны.

— Не нравится мне эта идея — разделить силы, — прошептал Перникар, шагавший следом за лордом Хотом. Генерал оглянулся на цепочку оборванных солдат, которые брели через лес. Их насчитывалось меньше десятка, и большинство из них ранены: голодные, кое-как экипированные, они напоминали скорее беженцев, чем воинов Армии Света. Бойцы несли в лагерь припасы из пункта выброски. Еще два таких же каравана двигались другими путями.

— Идти одной большой группой слишком опасно, — возразил Хот. — Нам нужны эти припасы. Разделившись на три каравана, мы увеличиваем шансы на то, что хоть часть из них доберется до лагеря.

Хот оглянулся, остерегаясь погони. Дожди прекратились почти неделю назад, но грунт был еще мягкий. Обувь солдат оставляла глубокие отпечатки в глинистой почве.

— Теперь даже слепой гаморреанец нас выследит, — проворчал генерал. Он уже жалел об окончании сезона дождей, которые столько раз проклинал за эти месяцы, ежась от холода под убогими навесами из листвы и веток.

Но он знал, что остерегаться надо не следопытов. Хот стал прощупывать пространство Силой, пытаясь выявить врагов, затаившихся среди деревьев. Ничего. Конечно, если там сидят ситхи, то они наверняка проецируют фальшивые изображения, за которыми и укрываются, чтобы…

— Засада! — крикнул один из дозорных, и в следующий миг ситхи атаковали. Они выскочили отовсюду: воины со световыми мечами, солдаты с бластерами и виброклинками. Звон дюрастали и шипение энергетических лезвий смешались с криками живых и умирающих: воплями ярости и торжества, муки и отчаяния.

В строй солдат Хота ударил бластерный залп, скосив нескольких падаванов, которые еще не научились отражать выстрелы. Разряды, отбитые ситхами и джедаями, рикошетили во все стороны, не причиняя особого вреда, но еще больше усиливая неразбериху. Лорд Хот сражался в самой гуще врагов, зарубая всякого, кто по глупости оказывался в пределах досягаемости его свирепого меча. В ноздри проникал сладковатый запах горелой плоти. Вокруг джедая громоздилась гора трупов, но враги все лезли и лезли, словно жуки-падальщики на свежую мертвечину, явно надеясь задавить его числом.

Вражеская волна свалила с ног Перникара, и Хот удвоил усилия, спеша к упавшему другу. В своей ярости он был неудержим, словно губительный ураган самой Утробы. Когда он добрался до Перникара, тот был уже мертв. По-видимому, скоро та же судьба ждала и остальных.

Взрыв на краю поля боя на секунду заставил Хота поднять взгляд. Какая-то не в меру отважная девица из отряда ситхов бросилась вперед, желая добыть славу, которая ей никогда и не снилась, — прикончить могучего генерала, пока тот отвлекся. Не оборачиваясь, Хот схватил ее Силой и сжал, будто в тисках. Девица беспомощно замерла и так стояла, пока ее невзначай не пронзил виброклинком кто-то из своих.

Хот на ее смерть едва ли обратил внимание. Он смотрел на четыре свупа, которые пикировали с неба, паля по врагам из тяжелых пушек. Завидев мощную поддержку с воздуха, ситхи бросились врассыпную, не желая связываться. Хоту понадобилась вся его железная дисциплина, чтобы не помчаться в погоню и не порубить всех до единого, пока они не скрылись в лесу.

Вскоре свупы приземлились под радостные кличи десятка уцелевших джедаев. Лорд Валентайн Фарфалла, как всегда изысканно разодетый, слез с седла и согнулся в поклоне перед генералом.

— Мне стало известно, что вы везете припасы, милорд, — произнес он, выпрямившись с вычурной элегантностью корусантского сенатора. — Мы подумали, что стоит организовать вам эскорт.

— Есть еще два каравана, — огрызнулся Хот. — Вместо того чтобы пялиться, поехал бы и помог им тоже.

Фарфалла недовольно скривился, капризно надув губы:

— Мы уже послали свупы для их сопровождения. — Он помешкал, словно не решаясь продолжать. Хот прожег его свирепым взглядом, в котором так и читалось: «Молчи уже!»

Несмотря на это безмолвное требование — а может, назло, — Фарфалла прибавил:

— Мне казалось, мои подкрепления встретят более теплый прием.

— Тебя не было несколько месяцев! — взорвался Хот. — Пока ты играл в дипломата, мы здесь воевали.

— Я сдержал свое слово, — холодно отозвался Фарфалла. — Привел триста джедаев. Они будут в вашем лагере, как только мы соберем достаточно истребителей, чтобы провести транспорты сквозь планетарную блокаду.

— Слабое утешение для тех, кто отдал свои жизни, дожидаясь вас, — бросил в ответ Хот.

Фарфалла обвел взглядом трупы, лежавшие на земле. Увидав среди них Перникара, он помрачнел. Присел возле тела, прошептал несколько коротких слов и положил ладонь на лоб павшего. Выпрямился.

— Перникар был и моим другом, — произнес он уже мягче. — Его смерть, генерал, для меня не меньшая утрата, чем для вас.

— Сомневаюсь, — сердито пробурчал Хот. — Тебя здесь даже не было в час его гибели.

— Не позволяйте горю поглотить ваш разум, — предупредил Фарфалла. В голосе его снова прорезались ледяные нотки. — Этот путь ведет на темную сторону.

— Не смей рассказывать мне о темной стороне! — рявкнул Хот, сердито тыча пальцем ему в лицо. — Это я, а не ты сражаешься с Кааном и его Братством! О тьме я знаю поболее других! Я видел боль и страдания, которые она несет. И знаю, что нужно для победы над нею. Нужны солдаты. Припасы. Джедаи, готовые драться с такой же ненавистью, как и они. — Генерал уронил руку и отвернулся. — Кого мне не надо, так это надутых щеголей, которые поучают об опасностях темной стороны.

— Вы не виноваты в смерти Перникара. — Фарфалла шагнул вперед и успокаивающим жестом положил ладонь на плечо генерала. — Не вините себя. Нет эмоций. Есть покой.

Хот вихрем развернулся и стряхнул его руку:

— Прочь от меня! Забирай свои проклятые подкрепления и возвращайся на Корусант! Все вы напомаженные трусы! Обойдемся без вас!

Теперь оскорбился уже Фарфалла. На глазах у отряда, который потрясенно и испуганно наблюдал за этой сценой, он развернулся и сердито зашагал к своему свупу. Перекинув длинную ногу через седло, он завел двигатели.

— Возможно, те, другие джедаи правы! — сказал Фарфалла, перекрикивая рев моторов. — Эта война поглотила вас без остатка. Довела до безумия. Безумия, которое ведет на темную сторону!

Хот даже смотреть не стал, как Фарфалла и его джедаи уносятся вдаль. Он присел возле тела старого друга и зарыдал, оплакивая его жестокую и бессмысленную кончину.

Когда Гитани наконец изволила явиться, Каан едва не набросился на нее с бранью. Она уже раз видела его без маски — нерешительного, неуверенного в себе. Теперь приходилось держать ухо востро, иначе можно было утратить ее доверие. А сейчас Каан нуждался в ней как никогда.

Поэтому он заговорил беззаботным тоном, под которым лишь угадывались ледяные нотки неодобрения:

— Я послал за тобой почти три часа назад.

Гитани ответила озорной ухмылкой:

— Тут была вылазка против одного из джедайских караванов. Я решила поучаствовать.

— Мне еще не докладывали. Как прошло?

— Замечательно, повелитель Каан! — Гитани рассмеялась. — Еще трое мастеров, шесть рыцарей, сколько-то падаванов… все убиты!

Каан одобрительно кивнул. Ход кампании на Руусане постоянно менялся, и с окончанием сезона дождей маятник снова качнулся в пользу ситхов. Предводитель Братства, конечно, понимал, что не только перемена погоды подняла боевой дух его солдат и позволила им одержать целый ряд громких побед.

В Армии Света образовался раскол. Число джедаев на Руусане таяло. Валентайн Фарфалла прибыл на орбиту планеты с подкреплениями, но шпионы Каана докладывали о том, что из-за ссоры между ним и Хотом новоприбывшие не спешат вступать в битву. Без мастера Перникара, который прежде гасил их непримиримую вражду, взаимная антипатия двух мастеров подрывала военную кампанию джедаев.

Каан не мог не оценить иронию ситуации. На этот раз конфликты и свары раскалывали джедаев, а Братство Тьмы оставалось единым и сильным. Эта странная перемена немного тревожила темного повелителя. Долгими ночами, когда ему не спалось, он расхаживал по шатру, ломая голову над неожиданным парадоксом.

Что, если сражающиеся армии пересекли черту между светом и тьмой? Возможно ли, что в результате бесконечной войны и Армию Света, и Братство Тьмы затянуло в какую-то пустоту, где обе идеологии переплелись так, что их уже невозможно разделить? Неужто все они превратились в адептов какой-то «сумеречной стороны», заточенных между светом и тьмой, но не принадлежащих ни к тому ни к другому учению?

Однако с восходом солнца весть об очередной победе ситхов неизменно прогоняла эти мысли. Только дурак усомнился бы в методах, приносящих результат. Потому-то Каан и не знал, как быть с посланием, только что полученным от Бейна.

— Кас'им мертв, — сообщил он Гитани, переходя к делу.

— Мертв? — Потрясенная реакция женщины подтвердила правильность решения Каана никому не рассказывать о случившемся. Он намеревался держать поездку мастера клинка в тайне, пока не узнает о ее исходе.

— Джедаи? — спросила Гитани.

— Нет, — сознался Каан, тщательно подбирая слова. — Я послал его на переговоры с владыкой Бейном. Кас'им полагал, что сможет убедить его вступить в наши ряды. Но Бейн убил его.

Гитани прищурилась:

— Я предупреждала.

Каан кивнул:

— Ты знаешь его лучше, чем любой из нас. Ты его понимаешь. Потому-то ты мне и нужна. Бейн направил мне послание.

Он включил почтовый беспилотник, который покоился на столе, и в воздухе материализовалась крошечная голограмма мускулистого темного повелителя. Хотя в таком масштабе разглядеть выражение лица не представлялось возможным, было видно, что Бейна что-то гложет.

— Кас'им мертв. Я… я убил его. Но я много думал о том, что он сказал перед… перед смертью.

Гитани с любопытством покосилась на Каана. Тот пожал плечами и кивком указал на голографического ситха, который продолжал:

— Я прилетел сюда, чтобы кое-что найти. Я… я даже не знаю сам, что именно. Но я ничего не нашел. Как и там, на Коррибане, в Долине темных повелителей. А теперь Кас'им мертв, и я… я не знаю, что делать…

Образ повесил голову: было видно, что он смущен, растерян и одинок. Каан ясно видел презрение в глазах Гитани. Наконец Бейн взял себя в руки и снова посмотрел в камеру.

— Я не хочу, чтобы смерть Кас'има оказалась напрасной, — с горячностью произнес он. — Надо было послушать его сразу. Я… я хочу вступить в Братство.

Каан снова протянул руку и выключил послание.

— Ну? — спросил темный повелитель. — Он серьезно? Или это ловушка? Гитани прикусила губу.

— Мне кажется, он говорит искренне, — ответила она наконец. — При всем своем могуществе Бейн остается слабым. Он не может полностью отдаться темной стороне. Когда он убивает с помощью Силы, то каждый раз испытывает раскаяние.

— Кордис упоминал что-то подобное, — припомнил Каан. — По его словам, однажды Бейн имел шанс убить заклятого врага в дуэльном круге, но в последний момент сдержал себя.

Гитани кивнула:

— Да. Сирака. Он просто не смог себя заставить это сделать. А Кас'им был его наставником. Если Бейну пришлось лишить его жизни, то пережить это ему будет еще труднее.

— Так как, направить к нему посланника?

Женщина покачала головой:

— От Бейна больше хлопот, чем толку. Сейчас он уязвим, но когда уверенность вернется к нему, он вновь станет таким же упрямым. Он будет сеять раздоры. И потом, — прибавила женщина, — он ведь нам больше не нужен. Мы побеждаем и так.

— Тогда что ты предлагаешь с ним сделать? Убийц подослать?

Гитани засмеялась:

— Уж если он справился с Кас'имом, то я сомневаюсь, что кто-нибудь другой сумеет с ним совладать. Кроме меня.

— Тебя?

Она улыбнулась:

— Я нравлюсь Бейну. Не могу сказать, что он мне доверяет… но он хочет доверять. Позвольте мне отправиться к нему.

— И что ты собираешься делать, когда найдешь его?

— Скажу, что соскучилась. Объясню, что мы обдумали его предложение и хотим принять его в Братство. А потом, усыпив его бдительность, убью.

Каан приподнял брови:

— Из твоих уст это звучит слишком просто.

— В отличие от Кас'има, я знаю, как с ним обращаться, — заверила его Гитани. — Предательство — оружие куда более действенное, чем меч.

Через несколько минут она ушла, забрав беспилотник с координатами места встречи, которые прислал Бейн. Каан не сомневался, что она осуществит задуманное. И не видел причин сообщать ей о маленьком пакете, который приехал в багажном отсеке аппарата.

Бейн прислал его в качестве дара примирения, желая загладить вину за убийство Кас'има. Выглядел дар непритязательно: просто текст, написанный на нескольких листах флимсипласта, к тому же неразборчиво и явно в спешке, вроде конспекта какой-то лекции. Однако на этих страницах было изложено подробное описание одного из самых страшных изобретений древних ситхов — ментальной бомбы.

Этот старинный ритуал, требовавший объединенных усилий воли множества могущественных адептов, высвобождал чистую разрушительную энергию темной стороны. Однако дело это было рискованное. Такая концентрация энергии была чрезвычайно взрывоопасной и трудноконтролируемой даже для тех, кому хватило бы сил ее собрать. Существовала вероятность, что взрыв уничтожит не только Хота с его Армией Света, но и Братство Тьмы. Вакуум, который образуется в центре взрыва, засосет в себя развоплощенных духов, и джедаев, и ситхов, навечно заперев их вместе в нерушимом состоянии равновесия в центре застывшей сферы чистой энергии.

Каан сомневался, что ему придется воспользоваться этим оружием против джедаев на Руусане. В конце концов, он действительно выигрывал войну. Однако, принявшись снова расхаживать по шатру из-за бессонницы, он невольно снова и снова заглядывал в ритуал сотворения ментальной бомбы.

25

Издали Амбрия выглядела красиво. Этот оранжевый мир, опоясанный чудесными лиловыми кольцами, был самой крупной обитаемой планетой во всей системе Стеннесс. Однако, совершая посадку, гость этих краев быстро обнаруживал, что при входе в атмосферу красота быстро меркнет.

Много столетий назад могущественная колдунья-ситх неудачно провела ритуал, по неосторожности высвободив разрушительную волну энергии темной стороны, пронесшейся по всей поверхности. Колдунья погибла на месте, как и почти все живое на Амбрии. Остались одни голые камни, и по сей день участки плодородной почвы попадались крайне редко.

Настоящих городов на Амбрии не было. Здесь проживала только горстка упрямых поселенцев, которые обитали на огромном расстоянии друг от друга, словно на разных планетах.

Джедаи когда-то пытались избавить Амбрию[5] от скверны, но пятно темной стороны оказалось несмываемым. Не сумев очистить планету, они преуспели в одном: собрали темную энергию воедино и заключили в одном месте — озере Натт. Поселенцы, которые отваживались пускаться в путь по амбрианским пустошам, объезжали ядовитые воды озера дальней дорогой.

Амбрия лежала на границе региона Экспансии, на расстоянии короткого гиперпрыжка от Руусана. Всюду виднелись следы мелких стычек между войсками Республики и ситхов, которые имели место во время последней кампании. Суровый ландшафт усеивали брошенные доспехи и оружие. На голой холодной равнине на многие километры были видны сгоревшие машины и поврежденные свупы. Кроме немногочисленных поселенцев, искавших какие-то запчасти, никто и не думал разгребать эти останки.

Окольцованная планета не имела никакого стратегического значения: этот мирок, бедный природными ресурсами и населением, мало интересовал Республику, чей флот сейчас контролировал весь сектор. Бейн слыхал, что после окончания боев сюда приехал некий целитель — человек по имени Калеб. Глупый идеалист, захотевший исцелить раны, нанесенные войной, он был недостоин даже презрения. Но и этот Калеб наверняка уже покинул Амбрию, увидев, как мало здесь можно спасти. По сути дела, планета была никому не нужна.

Но для встречи с посланцем Каана она подходила идеально. Флот ситхов быстро обнаружили бы корабли Республики, патрулирующие регион, но маленький истребитель с опытным пилотом смог бы пробраться без проблем. Бейн не собирался назначать встречу в таком месте, где его могла уничтожить вражеская армада.

Темный повелитель сидел в лагере, терпеливо дожидаясь посланника. Порой он устремлял взгляд в небо или за горизонт, но внезапного нападения не боялся. Заходящий на посадку корабль он заметил бы на расстоянии нескольких километров. Если же посланник будет ехать в наземной машине — вроде вездехода, который стоял на краю лагеря, — то Бейн услышит рев мотора или почувствует характерную вибрацию тяжелых гусениц, ползущих по ухабистой почве.

Но было тихо, только темные воды озера Натт негромко плескались в пяти метрах от Бейна. И все это время в голове у него крутился один вопрос, на который владыка ситхов не находил ответа.

«Двое их должно быть, не больше и не меньше. Один — воплощает могущество, второй — к нему стремится». Когда он сотрет Братство Тьмы с лица Галактики, где же найти достойного ученика?

Вой двигателей «Канюка» прервал его раздумья. Бейн вскочил на ноги и стал смотреть, как истребитель описывает круг над лагерем и садится неподалеку. Когда опустился трап и Бейн увидел, кто к нему прилетел, он не смог удержаться от улыбки.

— Гитани, — молвил ситх и шагнул вперед, когда она приблизилась. — Я надеялся, что повелитель Каан пришлет именно тебя.

— Он меня не посылал, — ответила гостья. — Я сама напросилась.

Сердце Бейна забилось быстрее. Он был рад видеть Гитани; ее присутствие пробудило в его в груди голод, о котором он уже и думать забыл. Но в то же время появление женщины встревожило его. Если кто и мог разгадать его хитрости, то именно она.

— Ты видела послание? — спросил ситх, внимательно следя за реакцией женщины.

— Мне казалось, ты это уже преодолел, Бейн. Каяться и жалеть себя — удел слабых.

Темный повелитель с облегчением наклонил голову, продолжая свою игру.

— Ты права, — пробормотал он.

Гитани шагнула ближе.

— Меня ты не обманешь, Бейн, — шепнула женщина, и молодой ситх напрягся в ожидании. — Сдается мне, у тебя на уме что-то совсем иное.

Она медленно наклонилась. Бейн не шелохнулся, но был готов реагировать при первых признаках опасности. И расслабился, лишь когда она коснулась губами его губ.

Повинуясь инстинкту, он схватил ее за плечи и притянул ближе. Крепко прижал к себе и впился в ее уста, наслаждаясь их вкусом. Гитани обвила руками его широкие плечи, отвечая на его напор с неменьшей страстью.

Все ее тело пылало жаром. Казалось, поцелуй длился вечность. Аромат Гитани окутал их сплетенные тела, и Бейну стало чудиться, что он тонет. Когда Гитани наконец оторвалась, он увидел в ее глазах ненасытное желание. Он по-прежнему чувствовал живой огонь ее губ… и кое-что еще.

«Яд!»

Опьяненный поцелуем, Бейн не сразу сообразил, что произошло. Поверила ему Гитани или нет, не имело значения. Она упросила Каана отправить ее на Амбрию, чтобы убить его. На миг Бейн почувствовал беспокойство… но сразу же распознал слабый тримедный привкус яда скального воррта.

Все еще силясь отдышаться, он засмеялся.

— Великолепно, — выдохнул Бейн.

Скрытность. Коварство. Вероломство. Пускай влияние Братства испортило Гитани, она все же понимала, чем сильна темная сторона Силы. Возможно ли, что она и есть тот единственный правильный ученик? Несмотря на преданность Каану?

В ответ на его комплимент женщина улыбнулась с притворной застенчивостью:

— Страсть придает нам силы.

Бейн чувствовал, как яд проникает в его кровеносную систему. Действие вещества пока было незаметным. Если бы растущее могущество не обострило его ощущения до крайности, он мог бы не догадываться о присутствии отравы в организме несколько часов. Но Гитани в очередной раз недооценила его.

Яд скального воррта мог свалить банту, но существовали и куда более редкие и смертоносные токсины. Темная сторона хлынула сквозь тело ситха, густая, словно кровь, что текла в его жилах. Теперь он был Дартом Бейном, истинным темным повелителем. Что ему бояться какой-то отравы?

Гитани вообразила, будто он не почувствует яда на губах — более того, она думала, что яд погубит его. А значит, она приняла его спектакль за чистую монету. Она подозревала, что он снова отдалился от темной стороны. Считала, что он стал слаб. Тем лучше: в этом свете ее решение примкнуть к Каану выглядело простительным. Пожалуй, она была не безнадежна. Но это следовало проверить.

— Прости, что покинул тебя, — тихо произнес Бейн. — Меня ослепили мечты о былой славе. Нага Садоу, Экзар Кун, Дарт Реван… я жаждал могущества великих темных владык прошлого.

— Все мы жаждем могущества, — ответила Гитани. — Такова природа темной стороны. Но могущество есть и у Братства. Каан вот-вот добьется того, чего не удалось никому из его предшественников. Мы побеждаем на Руусане, Бейн.

Бейн разочарованно покачал головой. Ну как она может быть столь слепа?

— На Руусане он, может, и побеждает, но в других местах его воинство терпит поражения. Без вождей его великая армия ситхов почти развалилась. Республика постоянно теснит ее и уже отвоевала большинство планет, которые мы захватили. Еще несколько месяцев, и восстание будет подавлено.

— Если мы сумеем разделаться с джедаями, все это не будет иметь значения, — с запалом объяснила Гитани. Глаза у нее сияли. — Война истощила Республику. Когда джедаев не станет, мы с легкостью соберем войска и снова переломим ход войны. Осталось только уничтожить их — и победа за нами! Все, что нужно, — это выиграть битву за Руусан!

— Джедаи есть не только на Руусане, — предостерег Бейн.

— Их мало, и они разбросаны по всей Галактике — да к тому же по одному или по двое. Когда с Армией Света будет покончено, мы их отловим и перебьем.

— Ты действительно веришь, что Каан победит? Он уже раз обещал победу, но не сдержал слова.

— Ты говорил, что хочешь вступить в Братство, — с некоторым подозрением заметила Гитани, — но что-то я не вижу энтузиазма.

Вместо ответа Бейн ухватил ее за талию, прижал к себе и снова яростно впился в губы. Гитани удивленно ахнула, но тут же закрыла глаза, отдаваясь минутному удовольствию. На этот раз уже она отстранилась со слабым вздохом.

— Ты была права: мне нужно кое-что еще, — произнес Бейн, по-прежнему держа ее в объятиях. Предательский яд на ее губах был столь же сладок, как и в первый раз.

— Братство не может проиграть, — пообещала Гитани. — Джедаи удирают от нас, прячутся в лесах.

Отпустив женщину, ситх отошел на шаг и отвернулся. Отчаянно хотелось верить, что она достойна стать его ученицей, когда он покончит с Кааном и Братством. Но все же он сомневался. Если Гитани искренне верила в идеалы Братства, тогда надеяться было не на что.

— Я просто не могу согласиться с тем, что проповедует повелитель Каан, — сознался Бейн. — Он говорит, что мы все равны, но если все равны, то никто не является достаточно сильным.

Гитани приблизилась, положила руки ему на плечи и слегка надавила, заставив повернуться к ней лицом. В ее глазах блеснуло лукавство.

— Не верь всему, что говорит Каан, — предостерегла женщина с ненасытным честолюбием в голосе. «Один воплощает могущество, второй к нему стремится». — Когда с джедаями будет покончено, многие из его сторонников узнают, что некоторые из нас более равны, чем другие.

С радостным ревом он сгреб Гитани в охапку и закружил в воздухе, надолго прильнув к ее устам. Именно это он и хотел услышать!

Когда он наконец поставил женщину на землю, та невольно покачнулась: его внезапная вспышка ошеломила ее. Восстановив равновесие, Гитани удивленно рассмеялась.

— Я так понимаю, ты согласен, — сказала она с хитрой улыбочкой на блестящих от яда губах. — Собирай вещи. Я отправлюсь к повелителю Каану и сообщу, что ты летишь.

— Хотел бы я увидеть его лицо, когда ты расскажешь ему о нашей встрече, — ответил Бейн, все еще делая вид, будто не догадывается о токсине, который свободно распространялся по его жилам.

— Я тоже, — нейтральным голосом ответила Гитани. — Я тоже.

Когда Амбрия осталась далеко внизу и показались величественные кольца, Гитани невольно почувствовала сожаление. Страсть, которую она пробудила в Бейне, сделала его неожиданно сильным. Эту силу она почувствовала в каждом из его поцелуев. Но было ясно, что интересует его не Братство Тьмы, а она сама.

Женщина ввела координаты прыжка к Руусану и откинулась в кресле. У нее кружилась голова от токсина, которым были смазаны губы. Не яда скального воррта; он был нужен лишь для того, чтобы внушить Бейну ложное чувство безопасности. Сайнокс, с которым она смешала ту отраву, — токсин без цвета, запаха и вкуса, излюбленное снадобье пресловутых убийц из «ГеноХарадана» — действовал, несмотря на принятое заранее противоядие. Гитани не сомневалась, что скоро Бейну будет намного хуже, чем ей сейчас. Чтобы убить его, хватило бы одного поцелуя, а он принял тройную дозу.

Бейна будет не хватать, подумала женщина. Но он представлял угрозу всему, чего добивался повелитель Каан. Приходилось выбирать между ними. Естественно, Гитани выбрала того, кто имел в своем распоряжении целую армию ситхов.

В конце концов, такова была природа темной стороны.

Бейн смотрел вслед «Канюку», пока тот не исчез в небе, потом принялся сворачивать лагерь. Теперь нужно было действовать осторожно. Гитани скажет Каану, что отравила его. Когда он явится к ним собственной персоной, живой и невредимый, могут возникнуть… сложности.

Он мог просто остаться здесь, и пусть события идут своим чередом. Джедаи на Руусане соберутся с силами, и обстановка переменится снова. В сущности, Бейн и рассчитывал на такой неизбежный поворот. В отчаянии Каан воспользуется подарком и взорвет ментальную бомбу, не подозревая о ее истинной сути. И тогда все адепты Силы на Руусане — и джедаи, и ситхи — погибнут.

Такой сценарий был наиболее вероятен. Но Бейн слишком много приложил усилий, чтобы оставлять Братству Тьмы даже малейший шанс. На этот раз, когда Кааново воинство побьют снова, некоторые из его последователей — такие, как Гитани, — могут взбунтоваться. Они удерут с Руусана, спасаясь от джедаев. Бейну придется расправляться с соперниками поодиночке, и лишь тогда он сможет стать неоспоримым главой Ордена ситхов.

Нет, лучше быть там самому и направлять ход событий к желаемому результату. Но придется выдумать правдоподобную историю, которая объясняла бы его желание вступить в Братство даже после неудавшегося покушения.

Бейн ломал голову почти час, обдумывая и отбрасывая разные идеи. В конечном итоге нашлась только одна причина, в которую все бы поверили. Надо убедить их, что он хочет свергнуть Каана и стать новым предводителем Братства.

Элегантная красота этого плана заставила Бейна улыбнуться. Каан встретит его с подозрением, конечно. Но все свое внимание, все усилия он сосредоточит на удержании власти. И не отгадает истинного намерения соперника: уничтожить Братство как таковое, устранить всех ситхов, какие только есть на Руусане.

Вдобавок выпадет еще одна возможность поговорить с Гитани, убедить присоединиться к нему. Когда она поймет, насколько могуч стал Бейн — и как он одурачил Каана вкупе с остальными так называемыми «темными владыками», — тогда, возможно, она примет его предложение и пойдет к нему в ученицы. По крайней мере, можно будет полюбоваться ее лицом, когда она осознает, что отрава не…

— А-а-а! — захрипел Бейн и согнулся пополам от резкой боли, пронзившей желудок. Он попытался выпрямиться, но тело сотряс долгий приступ кашля. Ситх прикрыл рот рукой, а когда опустил ладонь, то увидел на ней пенные пятнышки крови.

«Невозможно», — подумал он, но от второй вспышки боли в животе подогнулись колени. Реван научил его, как с помощью Силы изгонять из организма яды и возбудителей болезней. Простой токсин не мог причинить вреда столь могучему адепту Силы, как темный владыка ситхов.

Новый приступ кашля на какое-то время парализовал Бейна. Когда он прошел, ситх поднес руку, чтобы отереть пот со лба, и вдруг почувствовал на лице что-то теплое и липкое. Из уголка глаза стекала алая струйка.

Пошатываясь, он поднялся на ноги и обратил мысленный взор внутрь. Яд никуда не исчез. Он расползся по всему организму, заразив кровеносную систему и повредив жизненно важные органы. Началось внутреннее кровотечение, красные капли сочились из глаз и носа.

«Гитани!» Бейн рассмеялся бы, не будь боль такой невыносимой. Он был столь беспечен, столь самоуверен. Убедил себя, что она недооценивает его. А получилось наоборот: это он ее недооценил. Он поклялся, что больше этой ошибки он не повторит… если жив останется.

Бейн читал о сайноксе достаточно, чтобы распознать симптомы. Если бы он обнаружил яд сразу же, то смог бы удалить его из кровеносной системы, как яд скального воррта, который маскировал присутствие другого яда. Но сайнокс был самым коварным из всех токсинов: незаметно распространяясь по телу, он исподволь подтачивал силы.

Призвав всю свою волю, Бейн попытался изгнать отраву из организма, выжечь холодным пламенем темной стороны. Но яд был слишком силен… а вернее, это он, отравленный, оказался слишком слаб. Токсин сделал свое дело: изнурил его, оставив лишь тень того могущества, которым Бейн владел всего несколько часов назад.

Можно было приглушить действие яда, замедлить развитие недуга и временно заморозить самые опасные симптомы. Но исцелиться самостоятельно Бейн не мог. При таком упадке сил это было невозможно.

Энергия имелась в озере Натт, но она была недоступна. Древние джедаи надежно заперли темную сторону в глубинах водоема. Черные стоячие воды были единственным зримым свидетельством мощи, навеки заточенной под поверхностью.

Думая только о спасении, Бейн побрел к вездеходу, стоявшему на краю лагеря. Не внимая протестам внезапно отяжелевших конечностей, он сел за руль и завел мотор. Нужен был лекарь. Если тот тип по имени Калеб еще не уехал, надо его найти. Это единственный шанс.

Бейн повел машину к ближайшему полю битвы — голой равнине за несколько километров от лагеря, где до сих пор покоились останки тех, кто сражался и погиб в бою. Тяжелые гусеницы перемалывали землю, вездеход то и дело подбрасывало, и ситх скрипел зубами от мучительной боли. Мир в его глазах превратился в кошмарный танец красноватых теней. Он уже сам почти не сознавал, куда едет: предоставив Силе управлять руками, он одновременно черпал энергию, сопротивляясь действию яда Гитани.

Его охватил страх смерти, заглушив все остальные мысли. Воля начала слабеть. Так просто было бы сдаться и положить конец этой пытке. Уйти в небытие и упокоиться с миром…

Бейн зарычал и тряхнул головой, возвращая сознание с края пропасти, и стал снова и снова повторять первую строчку мантры: «Покой — это ложь». Он вспомнил, чему его учили в армии, и переплавил свой страх в гнев, придавший ему сил.

«Я Дарт Бейн, темный владыка ситхов. Я выживу. Любой ценой».

Вдалеке — на самом краю стремительно сужавшегося поля зрения — показалась другая машина, которая тоже медленно ползла по месту побоища. Поселенцы. Падальщики, приехавшие порыться на свалке.

Бейн направил вездеход в их сторону и непроизвольно застонал: поворот руля стоил огромных усилий. Используя Силу, он попробовал прикоснуться к духам тех, кто пал в бою. Всего несколько месяцев назад здесь погибли десятки воинов. Темный повелитель хотел пережить их ужасную гибель, надеясь, что эмоции тех мучительных мгновений подкрепят его угасающие силы. Но тщетно. Страдания были слишком далекими, отголоски криков — слишком слабыми.

Подняв глаза, он увидел, что машина сбилась с курса и сильно накренилась. Пальцы, державшие руль, совсем ослабли, руки онемели и практически перестали слушаться. Каждый удар сердца давался все тяжелее.

Вдруг передняя гусеница налетела на большой валун, и вездеход перевернулся. Бейна выкинуло на твердую землю и острые камни. Он попытался поднять голову, чтобы отыскать тех поселенцев, которых видел вдалеке, но не смог. Обессиленный, он погрузился в темноту…

Тяжелый грохот гусениц вездехода привел его в сознание. Вторая машина была близко. Бейн сомневался, что его вообще увидят: он лежал за перевернутым вездеходом, а поселенцы приближались с другой стороны. Но даже если и увидят, то ничем помочь не смогут. Впрочем, для собственного спасения он мог кое-что сделать сам.

Двигатель смолк, послышались голоса. Детские голоса. С заднего сиденья вездехода выскочили трое мальчишек и принялись азартно рыскать вокруг.

— Микки! — окликнул отец одного из сыновей. — Не уходи далеко.

— Глядите! — закричал один из мальчиков. — Глядите, что я нашел!

«Слабые должны служить сильным. Таков путь темной стороны».

— Ух ты! Настоящий? Можно потрогать?

— Дай посмотреть, Микки! Дай посмотреть!

— Тише, ребятки, — устало произнес отец. — Дайте-ка я взгляну.

Бейн вслушивался в хруст камешков под сапогами. «Я сильный. Они слабые. Они ничто».

— Это световой меч, отец. Но рукоятка странная. Видишь? Какая-то кривая.

Темный повелитель почувствовал, как грудь отца сжали тиски страха. «Выжить. Любой ценой».

— Брось его, Микки! Брось!

«Поздно».

Меч вспыхнул в руке мальчишки, перевернулся в воздухе и убил его на месте. Отец закричал, братья бросились бежать. Клинок подлетел к старшему и зарубил его сзади.

Черпая энергию из их предсмертного ужаса, Бейн поднялся на ноги, словно привидение, исторгнутое из недр планеты.

— Не-е-ет! — взвыл отец, в отчаянии обхватив руками третьего ребенка. — Пощадите его, господин! Это младшенький. Последний, кто у меня остался.

«Те, кто молит о пощаде, ее не заслуживают».

От слабости Бейн все еще не мог шевельнуть рукой, поэтому снова обратился к Силе и занес меч над беспомощными жертвами. Он ждал, чувствуя, как нарастает их страх, а затем вонзил пылающее лезвие в сердце мальчика.

Отец прижал труп к груди, и его полный муки плач эхом разнесся по полю.

— За что? Почему ты их убил?

Бейн наслаждался его страданиями, насыщаясь и чувствуя, как растет внутри мощь темной стороны. Симптомы отравления отступили достаточно, чтобы он мог без дрожи поднять руку. Световой меч лег в его ладонь.

Отец рухнул на колени:

— Почему я должен был смотреть? Зачем…

Одним быстрым взмахом Бейн заставил его замолчать. Отец разделил трагическую судьбу сыновей.

26

Лорд Хот ворочался в постели, не в силах заснуть. Скрип койки смешивался с жужжанием насекомых-кровососов, тучи которых сопровождали армию от лагеря к лагерю. В эти звуки вливалось трепыхание крыльев мелких ночных птичек, питавшихся теми самыми насекомыми, которые изводили солдат. Результатом была пронзительная, сводящая с ума какофония, которая неизменно служила фоновым шумом.

Но не этот гвалт мешал генералу спать, равно как и не безжалостная жара, от которой его лицо даже ночью всегда покрывал пот. Не военная стратегия и не планы сражений, которые постоянно роились в его голове. Не что-то по отдельности, а все факторы в сумме — плюс осознание того, что этой гнусной, проклятой войне не видно конца. В первые месяцы все это казалось просто мелкими неприятностями, вполне терпимыми. Постоянные разочарования и осознание тщетности происходящего превратили их в невыносимую пытку.

С сердитым рычанием генерал сбросил тонкое одеяло, под которым спал, и зашвырнул в дальний угол шатра. Перекинул ноги и сел на край койки, уперев локти в колени и обхватив голову руками.

Уже два года длилась его кампания против Братства Тьмы на Руусане. В самом начале на его призыв откликнулось множество джедаев. И многие из них погибли… слишком многие. Под началом лорда Хота они жертвовали собой, отдавая жизни ради высшей цели. Но даже теперь — после шести крупных сражений, не говоря уже о бесчисленных перестрелках, рейдах, мелких стычках и боях, не выявивших победителя, — не изменилось ничего. Хот обагрил свои руки кровью тысяч убитых, но к цели не приблизился.

Разочарование начинало перерастать в отчаяние. Боевой дух был низок как никогда. Многие из солдат ворчали, что Фарфалла прав: генерал одержим этим Руусаном и ведет их всех на смерть.

У Хота теперь даже не было сил с ними спорить. Порой ему казалось, что он забыл, зачем вообще сюда явился. Возможно, когда-то война и имела благородную цель, но от прежней возвышенности помыслов не осталось и следа. Теперь он сражался, чтобы отомстить за павших в бою джедаев. Сражался, движимый ненавистью к темной стороне и ее идеям. Сражался из чувства гордости и нежелания признавать поражение. Но главным образом просто потому, что больше не знал, как быть.

Но если сейчас сдаться, будет ли это иметь хоть какое-то значение? Если дать приказ отступать, эвакуировать войска на кораблях Фарфаллы, изменит ли это хоть что-нибудь? Если он уйдет и возложит бремя войны с ситхами — здесь, на Руусане, или в другом месте — на кого-нибудь другого, обретет ли он желанный покой? Или просто предаст всех, кто ему верил?

Распустить Армию Света сейчас, когда Братство Тьмы еще не уничтожено, значило опозорить память тех, кто пал на войне. Если же продолжать кампанию, погибнет множество других… а сам Хот, не исключено, будет навсегда потерян для света.

Он снова лег и закрыл глаза. Но сон не шел.

— Когда все варианты плохи, — проворчал он в темноте, обращаясь к самому себе, — то не все ли равно, какой выбрать?

— Когда путь неясен, — ответил бесплотный голос, — предоставьте мудрости Силы руководить вашими действиями.

Хот быстро повернул голову и уставился в темноту. У дальней стены палатки маячила смутная фигура, едва различимая среди теней.

— Перникар! — воскликнул генерал и немедленно спросил: — Ты настоящий? Или я таки сплю и вижу сон?

— Сны — это лишь реальность иного рода. — Перникар весело покачал головой и медленно приблизился. Хот обнаружил, что может видеть сквозь него.

Призрак умостился на койке. Пружины даже не скрипнули; казалось, что он ничего не весит и вообще не материален.

Не иначе как сон, понял Хот. Но просыпаться не хотелось. Наоборот, он изо всех сил ухватился за возможность снова повидаться со старым другом, пускай тот и был иллюзией его собственного разума.

— Мне тебя не хватало, — сознался генерал. — Твоей мудрости, твоих советов. Они нужны мне как никогда.

— Пока я был жив, вы не так охотно меня слушали, — ответил воображаемый Перникар, затронув самую потаенную вину, похороненную в глубине подсознания Хота. — Вы могли бы многому у меня научиться.

Генералу на ум пришла забавная мысль:

— Что же, мастер Перникар, я все это время был твоим падаваном? Таким молодым и глупым, что даже не понимал, что ты пытаешься наставлять меня на пути Силы?

Перникар рассмеялся:

— Нет, генерал. Оба мы уже немолоды… хотя глупостей натворили более чем достаточно.

Хот угрюмо кивнул. Какое-то время он молчал, просто наслаждаясь присутствием Перникара, пускай даже в форме призрака. Затем, понимая, что подсознание не стало бы устраивать для него столь сложный спектакль без веской причины, поинтересовался:

— Почему ты пришел?

— Армия Света — орудие добра и справедливости, — молвил Перникар. — Вы боитесь, что сбились с пути, но обратитесь к Силе и тогда поймете, как отыскать его снова.

— Тебя послушать, так все проще простого. — Хот качнул головой. — Неужели я пал так низко, что забыл основы учения нашего Ордена?

— Пасть не стыдно. — Перникар встал. — Стыдно не желать подниматься.

Хот тяжко вздохнул:

— Я знаю, что нужно сделать, но ведь сил больше нет. Моя армия на грани краха: бойцы истощены, и их слишком мало. А прочие джедаи больше не верят в наше дело.

— Фарфалла верит, — отметил Перникар. — Хотя между вами бывали разногласия, он всегда оставался вам предан.

— Боюсь, я разругался с Фарфаллой навсегда, — признался Хот. — Он больше не желает иметь дела с Армией Света.

— Тогда почему его корабли до сих пор на орбите? — возразил Перникар. — Вы прогнали его в гневе, и он боится, что вас поглотила темная сторона. Покажите ему, что это не так, и он вернется.

Перникар сделал шаг назад. Хот чувствовал, что понемногу возвращается к реальности. Можно было сопротивляться. Бороться, чтобы остаться в мире сновидений. Но впереди было много работы.

— Прощай, старый друг, — прошептал он. Медленно открыв глаза, он увидел явь — темный и пустой шатер. — Прощай, старый друг.

В ту ночь ему так и не удалось больше заснуть. Хот долго и мучительно раздумывал над тем, что ему было сказано во сне. Именно к Перникару он всегда обращался в моменты смятения и тревоги. Понятно, почему мозг призвал образ лучшего друга, чтобы наставить его на путь истинный.

Генерал знал, что нужно сделать. Он переступит через свою гордость и попросит у Фарфаллы прощения. Ради блага Ордена они отложат в сторону свои дрязги.

Едва рассвело, он вышел из шатра с намерением отрядить посла к Фарфалле. Но, к его удивлению, тот уже сам направил офицера на переговоры.

— Я гадала, не будет ли поездка напрасной, — созналась посланница, когда лорд Хот пригласил ее к себе. — Боялась, что вы вообще не захотите меня принять.

— Если бы ты прилетела вчера, возможно, так бы и случилось, — повинился генерал. — Нынешней ночью мне было… откровение, которое все изменило.

— Тогда, наверное, я удачно прилетела, — ответила женщина, приветливо кивнув.

— Да-да, удачно, — проворчал Хот, но в глубине души он был убежден, что сон не имел никакого отношения к удаче. Поистине Сила была могущественным и таинственным союзником.

Ведя вездеход по голым и безлюдным равнинам Амбрии, Бейн все еще чувствовал присутствие яда в своей кровеносной системе. Рев мотора не мог заглушить грохота и звона, который издавал сложенный позади хлам. Этот шум не давал ему совсем выбросить из головы воспоминания о прежних владельцах машины, но раскаяния из-за их смерти ситх не испытывал.

Он оставил их тела там, где убил, — на поле боя, где они собирали рухлядь. Эти смерти придали ему сил, чтобы двигаться дальше, но прилив энергии уже начинал спадать. Бейн мог бороться с токсином еще несколько часов, но для того, чтобы вылечиться, ему требовался целитель.

Нужно было найти Калеба. Если удастся добраться до него, тогда можно на что-то надеяться. Но до жилища целителя еще оставались многие километры.

Со временем тело его неизбежно одолеет паралич, а разум поглотит лихорадочное безумие, вызванное действием токсина. Но пока что гнев позволял ему сохранять ясность мыслей.

На Гитани он не злился. Женщина всего лишь поступила так, как и надлежало служительнице темной стороны. Гнев Бейна был направлен на самого себя — на собственную слабость и самоуверенность. Нужно было предвидеть истинные масштабы ее коварства.

Но вместо этого Бейн позволил себя отравить. И если теперь он умрет, великое озарение — о Правиле двух, о спасении ситхов — умрет вместе с ним.

Приближение вездехода Калеб почувствовал задолго до того, как услышал его или увидел. Машина неслась словно буря, словно влекомые ветром черные тучи, застилающие небо. К тому времени, когда транспорт остановился перед хижиной, целитель уже сидел снаружи и ждал.

Человек, который выбрался из машины, был высок и мускулист, являя собою полную противоположность худощавому и жилистому Калебу. Одет он был во все черное, на поясе болтался световой меч с изогнутой рукоятью. Кожа его была пепельно-серой, губы кривились жестоко и презрительно. Даже если бы Калеб не чувствовал Силу, он без труда бы догадался, что перед ним служитель темной стороны. Разве что истинной мощи угрюмого посетителя он бы не почувствовал.

Но Калебу уже приходилось иметь дело с сильными мира сего. К нему приходили и ситхи, и джедаи, и всем он отказывал. Он служил простым обывателям — тем, кто не мог помочь себе сам. И в войне между светом и тьмой он участвовать не желал.

Незнакомец двинулся в его сторону деревянной походкой. Из пор омертвевшей кожи исходил отвратительный смрад отравы, заглушая запах похлебки, которая варилась в котелке над костром. Калеб пошевелил палкой угли, раздувая огонь. Теперь он понимал, почему у гостя такой неестественный цвет кожи. Симптомы отравления сайноксом было невозможно с чем-то спутать. По его оценкам, обреченному гиганту оставалось жить где-то день.

Он заговорил, лишь когда незнакомец остановился и навис над ним, словно призрак самой смерти.

— В твоем теле яд, — невозмутимо произнес Калеб. — Ты пришел сюда за исцелением. Но ты его не получишь.

Ситх не ответил. Неудивительно, при его-то состоянии. От яда его язык распух и потрескался, гортань пересохла и покрылась волдырями. Но ладонь гостя легла на рукоять светового меча, и этот жест был сам по себе достаточно красноречив.

— Я смерти не боюсь, — сказал Калеб тем же ровным голосом. — Можешь меня пытать. Боль для меня ничто.

Чтобы доказать это, он сунул руку в кипящий котел. Вонь обваренной плоти смешалась с запахами еды и отравы. С каменным лицом Калеб вытащил конечность и показал обожженную кожу.

В глазах пришельца промелькнуло сомнение и недоумение, какое целитель видел не раз. В прошлом стоическое отношение к боли хорошо помогало ему, как правило срывая планы ситхов и джедаев, которые являлись к нему по той или иной причине. Они его не понимали, и Калеба это устраивало.

Ему не было дела ни до их войны, ни до идей, за которые сражалась каждая из сторон. На самом деле во всей Галактике ему был дорог лишь один человек. И весь спектакль был ради того, чтобы защитить этого человека от чудовища, которое стояло перед хижиной.

Непреклонность Калеба изумила Бейна. Ему отказали в единственном шансе на спасение, и что делать дальше, он не знал. Ситх чувствовал мощь внутри этого странного человека, но это не была мощь света или тьмы. Это вообще не была мощь Силы в нормальном смысле слова. Целитель черпал энергию из почвы и камня, из гор и лесов, из земли и неба. Несмотря на это отличие, Бейн видел, что он по-своему могуч. Эта инаковость тревожила, сбивала с толку. Неужели он проиграет поединок воли? Неужели этот простой человек, в котором ощущалась лишь слабая искорка Силы, сможет отказать темному повелителю ситхов?

Будь разум целителя слабым, Бейн просто заставил бы его повиноваться, но его воля была крепка, словно котел из черного железа, в который он погрузил руку. К тому же он продемонстрировал, что боль и угроза смерти не заставят его передумать. Ситх чувствовал, как целитель возводит в своем сознании стены, чтобы отгородиться от боли, похоронить ее так глубоко, чтобы она практически исчезла. И еще он хотел кое-что скрыть. Отчаянно пытался спрятать от Бейна нечто важное.

Бейн прищурился, распознав, в чем дело. Калеб скрывал чье-то присутствие, заслонял его от затуманенного, горячечного внимания темного повелителя. Ситх принялся разглядывать ветхую хижину целителя. Тот не сделал попытки его остановить и вообще никак не отреагировал.

Дверь закрывала одна лишь длинная занавеска, которая плавно колыхалась на ветру. Бейн приблизился, откинул полосу ткани и заглянул внутрь убогого жилища. У дальней стены съежилась девочка с расширенными от ужаса глазами.

Мрачная улыбка облегчения тронула уголки рта Бейна. Он понял, в чем дело. У Калеба все-таки имелось слабое место: он любил дочь. И из-за этой маленькой слабости вся его сила воли становилась бесполезной. А Бейн был не из тех, кто погнушался бы воспользоваться такой возможностью ради желанной цели.

Одним-единственным безмолвным приказом он вознес перепуганную девчушку в воздух, выволок из хижины и подвесил вниз головой над кипящим котлом.

Калеб вскочил на ноги, и на лице его впервые за все время отразился страх. Он потянулся к девочке, но тут же отдернул руку и замер. Взгляд его метался между дочерью и человеком, который в буквальном смысле держал ее жизнь в своих руках.

— Папа, — захныкала малышка. — Помоги.

Калеб сокрушенно повесил голову.

— Ладно, — сказал он. — Твоя взяла. Я вылечу тебя.

Ритуал исцеления продолжался всю ночь и весь следующий день. Калеб использовал самые разные травы и коренья: одни он варил в котле, другие перетирал в кашицу, третьи клал прямо на распухший язык пациента. Все это время Бейн держался начеку и был готов обрушить возмездие на дочь лекаря, вздумай тот предать его.

Но время шло, и он чувствовал, как под действием снадобий сайнокс мало-помалу покидает его тело. К вечеру от яда не осталось и следа.

Бейн вернулся в свой лагерь и собрал вещи. Несколько часов спустя он уже был готов распрощаться с Амбрией.

По окончании ритуала исцеления ситх подумал было о том, чтобы умертвить отца с дочерью, видевших его в минуту слабости. Но то были мысли человека, ослепленного собственной спесью. Недавний случай с Гитани показал ему, сколь опасен этот путь.

Ни Калеб, ни его дочь не представляли угрозы для Бейна и его планов. Зато Калеб владел умениями, которые могли пригодиться в будущем. Несмотря на все свое могущество, темная сторона мало годилась для лечения.

Так что Бейн оставил им жизнь. Ни смысла, ни нужды их убивать не было. Убивать без цели и причины — мелкое удовольствие для жестоких дураков.

Вводя координаты Руусана в навигационный компьютер, Бейн думал о том, что скоро избавит темную сторону от дураков.

27

Когда «Вальцин» вышел из гиперпространства близ Руусана, Бейн, к своему удивлению, обнаружил в системе эскадры как ситхов, так и джедаев. Первые организовали блокаду планеты, явно стремясь помешать вторым переправить подкрепления к товарищам, которые сражались внизу.

Однако, как показалось Бейну, джедаи вовсе не спешили прорывать блокаду. Их корабли, похоже, пассивно ждали чего-то за пределами досягаемости вражеских орудий. Ситхи же не могли атаковать, не нарушив строй и не оголив собственные тылы. Результатом было напряженное противостояние, в котором ни одна из сторон не желала делать первый ход.

Несмотря на блокаду, Бейн сумел проникнуть на Руусан, не привлекая внимания ни тех ни других. Джедаев не интересовали корабли, направлявшиеся вниз, а патрули ситхов имели задачу препятствовать крупномасштабному вторжению. Целью блокады было останавливать войсковые транспорты, а также корабли снабжения и сопровождения; против одиночного разведчика или истребителя она была бесполезна.

В атмосфере сенсоры «Вальцина» быстро обнаружили лагерь ситхов, и Бейн повел машину на обратную сторону планеты. Патрульные корабли его не заметили, а маячок он выключил еще перед отправлением с Лехона. Никто не знал, что он здесь. И Бейн не собирался афишировать свое прибытие.

Он посадил корабль в нескольких километрах от лагеря, спрятав в гряде холмов. Если идти пешком, это привлечет меньше внимания. Кроме того, он намеревался держать местоположение «Вальцина» в секрете на тот случай, если придется поспешно бежать с планеты. Выбравшись из кабины, Бейн пустился в дальний путь — к Каану и его Братству.

Планета вызывала иные ассоциации, чем все прочие, на которых ему довелось побывать. Это был усталый мир, утомленный и обессиленный бесконечной войной, которая бушевала на его поверхности. В воздухе ощущалось что-то нездоровое, что-то сродни инфекции, заражающей разум и дух. Сила на Руусане была могуча — еще бы, при стольких-то ситхах и джедаях. Но она пребывала в смятении, напоминая вихрь хаоса и конфликта. Ни темная, ни светлая сторона не имела перевеса. Они сталкивались и сливались, образуя какую-то отвратительную, неопределенную серость.

Далеко к востоку виднелась граница великих лесов Руусана. Бейн чувствовал, что там прячутся джедаи, хотя они маскировали свое местоположение с помощью светлой стороны. Лагерь ситхов лежал западнее, в нескольких километрах от леса. Между ними простирался обширный край равнин и пологих холмов — место всех главных битв, которые отгремели здесь к настоящему моменту. На фоне непрерывных боев выделялись шесть полномасштабных сражений, в которых обе стороны задействовали все свои силы в надежде уничтожить противника — или хотя бы изгнать с планеты. Трижды удача улыбалась Хоту и Армии Света; еще три битвы выиграл Каан со своим Братством. Но ни одна из этих побед не была достаточной, чтобы положить конец войне.

По острому запаху смерти Бейн догадался, что и совсем недавно здесь произошла какая-то стычка. Подозрения подтвердились, когда он поднялся на холм и увидел перед собой сцену побоища. Кто победил, сказать было трудно: повсюду вперемешку валялись тела в форме обеих сторон. Сплетенные в объятиях ненависти, они словно продолжали бороться даже после смерти. Большинство убитых были всего лишь приверженцами джедаев либо слугами ситхов, а не настоящими рыцарями или членами Братства, хотя на нескольких трупах Бейн заметил черные плащи темных повелителей.

Над полем боя парили прыгунцы — своеобразные существа, обитавшие только на Руусане. Было их с полдюжины, все сферической формы, но разных размеров — в основном от метра до двух в поперечнике. Круглые тела покрывал густой зеленый мех, по бокам торчали странные «плавники», сзади — длинные ленты хвостов, которые колыхались в полете. Лиц не было видно, одни темные глаза без ресниц.

Исследования указывали на то, что эти создания разумны, но Бейну они показались просто животными, пирующими на останках. Приблизившись, он обнаружил, что прыгунцы как-то разговаривают, хотя ртов у них не было. Каким-то образом они посылали мысленные сигналы поддержки и утешения, словно пытаясь исцелить израненную землю.

При виде Бейна они бросились наутек, словно диковинный косяк рыб, научившихся плавать в небесах. Подойдя ближе, Бейн понял, что они висели над одной из жертв. Этот человек еще не умер, но зияющая рана в животе не оставляла сомнений в том, что до ночи он не дотянет.

Человек был облачен в одеяние ситха, возле вытянутой руки лежали обломки светового меча. Бейн узнал одного из самых отстающих учеников Академии — столь слабосильного, что он даже не удосужился поинтересоваться его именем. Но раненый вспомнил Бейна.

Он со стоном перевернулся на спину и сел, прислонив голову и плечи к ближайшему камню. Глаза — остекленевшие, с расширенными зрачками — на миг сфокусировались, и взгляд приобрел осмысленное выражение.

— Владыка Бейн… — прошептал он. — Каан сказал нам… что ты умер.

Отвечать не имело смысла, поэтому Бейн промолчал.

— Ты пропустил бой… — пробормотал человек. Речь его была неразборчивой из-за пузырьков крови, которые забивали горло. Приступ кашля помешал ему договорить. Он был столь слаб, что не смог даже прикрыться рукой, и черные сапоги Бейна забрызгало алым.

— Славная была битва, — прокаркал наконец раненый. — Это честь… пасть в таком великом сражении.

Бейн громко захохотал, что было единственным уместным ответом на такую поразительную глупость.

— Мертвым слава ни к чему, — произнес он, хотя и сомневался, что раненый в горячке его услышал.

Ситх повернулся, собираясь уходить, но остановился, когда его слабо потянули за каблук.

— Помоги мне, владыка Бейн.

Высвободив сапог из пальцев умирающего, Бейн ответил:

— Мое имя Дарт Бейн.

Он с силой ударил ногой, и череп лопнул с отвратительным хрустом, разбившись о камень. Тело дернулось и застыло. Очищение Ордена ситхов началось.

Повелитель Каан лежал на койке в шатре, прикрыв глаза и осторожно массируя виски. Поддерживать единство среди последователей удавалось лишь ценой огромного напряжения сил, которое начинало сказываться: в голове его постоянно пульсировала тупая ноющая боль.

Несмотря на успехи в недавних боях с джедаями, атмосфера в лагере ситхов была напряженной. Они воевали на Руусане уже очень долго — даже слишком долго, — и все это время до планеты доходили донесения о победах сил Республики в далеких системах. Каан, конечно, умел воздействовать на разумы других темных повелителей, но ему становилось все труднее направлять энергию Братства против главного врага — Армии Света.

Каан знал средство, которое позволит закончить войну, причем быстро. Ментальная бомба. На протяжении многих ночей темный владыка размышлял, осмелится ли он использовать это оружие. Если заманить джедаев в ловушку и взорвать ментальную бомбу, все враги будут уничтожены одним махом. Но хватит ли объединенной воли всего Братства, чтобы пережить высвобождение такой огромной мощи? Или взрывная волна сметет и их самих?

Снова и снова Каан отвергал эту идею как слишком опасную. Абсолютное оружие было столь ужасно, что даже он — темный владыка ситхов — боялся им воспользоваться. Однако с каждым разом он задерживался на краю этой бездны на несколько мгновений дольше.

Какой-то звук снаружи заставил Каана открыть глаза и резко сесть на постели. Секунду спустя Гитани, которую многие теперь считали его ближайшей помощницей, просунула голову в шатер:

— Они собрались, повелитель Каан.

Темный владыка кивнул и поднялся на ноги. Еще секунда ушла на то, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Если сейчас проявить слабость, остальные могут открыто восстать против него. Этого нельзя допустить. Особенно сейчас, когда победа столь близка. Потому-то он и созвал темных повелителей: последний совет должен был укрепить их решимость и обеспечить преданность.

Следом за Гитани Каан направился к большому шатру, в котором его ждали остальные владыки. Он вошел в палатку решительным и уверенным шагом, излучая ауру спокойствия и силы.

Он уже привык, что при его появлении собравшиеся встают в знак уважения. Один из них, однако, остался сидеть, скрестив руки на широкой груди.

— Ты слишком обрюзг, чтобы подняться, повелитель Копеж? — с нажимом спросила Гитани.

— Я думал, в Братстве все равны, — прошипел тви'лек, обращаясь больше к Каану, чем к женщине.

Каан знал, что нужно соблюдать осторожность. Копеж бунтовал не впервые, и многие начинали брать с него пример. К сожалению, влиять на него было особенно трудно.

— Да, равны. Ты совершенно прав, повелитель Копеж, — устало улыбнулся Каан. — Сиди. И вы тоже садитесь. Ни к чему эти бессмысленные формальности.

По его приказу ситхи вернулись на свои места, но все чувствовали повисшее в воздухе напряжение. Послав волну спокойствия и умиротворения, предводитель подошел к столу с картами.

— Война с джедаями близится к концу, — провозгласил Каан. — Они на грани полной катастрофы. Они отступили в леса, но прятаться им скоро станет негде.

Копеж презрительно фыркнул:

— Свежо предание.

Сдержав себя ценой неимоверных усилий, предводитель сумел ответить спокойным и невозмутимым тоном.

— Любой, у кого есть сомнения относительно нашей стратегии на Руусане, волен их озвучить, — объявил он. — Как здесь уже было сказано, в Братстве Тьмы все равны.

— Не Руусан меня тревожит. — Копеж заглотил наживку и поднялся. — Мы потеряли почти все свои завоевания в Галактике. Одно время мы теснили республиканцев. Но вместо того, чтобы прикончить их, мы дали им собраться с силами!

— Большинство тех первых побед были одержаны до того, как в войну вступили джедаи, — напомнил Каан. — Весь смысл кампании против Республики и состоял в том, что выманить джедаев. Мы хотели заставить их принять бой в избранном нами месте: здесь, на Руусане. И мы вот-вот уничтожим их раз и навсегда. А когда с джедаями будет покончено, мы с легкостью отвоюем те планеты, которые снова оказались под властью Республики, — и многие другие в придачу.

Копеж молчал, но среди других повелителей послышалось одобрительное перешептывание. Каан гнул свою линию дальше:

— Когда мы уничтожим врага на Руусане, наши армии двинутся по Галактике, почти не встречая сопротивления. Захватывая территории в каждом секторе, мы возьмем в клещи Корусант вместе с другими Центральными мирами и будем сжимать хватку, пока не задушим Республику окончательно!

Толпа радостно зашумела. Когда Копеж отозвался, даже в его голосе чувствовалось немного меньше неприязни.

— Но победа еще не гарантирована. Армию Хота мы окружили и загнали в лес, но на краю системы засел целый флот джедаев с сотнями солдат.

— Да, на краю системы находятся подкрепления джедаев. — Каан кивнул, не собираясь отрицать общеизвестный факт. — Там же, где они были всю неделю. И там они и останутся — далеко от планеты, где они нужны. Основная масса нашего флота занимает позиции на орбите Руусана, а джедаям для прорыва блокады недостает кораблей и огневой мощи. Если они не смогут объединить силы с теми, кто сейчас на планете, Хота и его сторонников ждет поражение. А когда мы покончим с ними, ошметки Ордена можно будет добить на досуге.

Успокоенный Копеж сел, пробормотав:

— Тогда давайте покончим с Хотом поскорее и уберемся с этой проклятой груды камней.

— Именно об этом я и хотел поговорить, — улыбнулся Каан, зная, что в очередной раз предотвратил раскол в Братстве. — Мы проиграли пару стычек, но вот-вот выиграем войну!

Гитани шагнула вперед и вручила ему голокарту с последними сведениями, полученными от разведчиков. Благодарно кивнув, Каан развернул карту на столе и склонился над ней.

— Согласно донесениям, главный лагерь Хота находится здесь. — Он ткнул пальцем в участок, покрытый густым лесом. — Если удастся выманить их оттуда, мы сможем…

Он умолк, когда на карту легла темная тень.

— Ну что еще? — Каан сердито стукнул кулаком по столу и повернул голову, чтобы посмотреть, кто посмел прервать его на этот раз.

В дверях стоял человек-гора, заслоняя свет дня, который лился снаружи. Высокий и совершенно лысый, он имел тяжелый лоб и твердые, суровые черты лица. Одет вошедший был в черные доспехи и плащ ситха, на бедре висела изогнутая рукоять светового меча. Хотя прежде они никогда не встречались, повелитель Каан был достаточно наслышан об этом человеке, чтобы понять, кто это.

— Дарт Бейн! — воскликнул он и покосился на Гитани, гадая, уж не предала ли его та. Судя по выражению на ее лице, женщина не меньше его изумилась, увидев гостя живым и невредимым.

— Мы… мы думали, ты умер, — неуверенно произнес Каан. — Как ты…

— Я утомился, — прервал его Бейн. — Ничего, если я сяду?

— Конечно, — быстро согласился Каан. — Для брата все что угодно.

Ухмыльнувшись, здоровяк умостился на одном из ближайших стульев:

— Спасибо, брат.

Тон, которым это было сказано, насторожил Каана. Что он здесь делает? Знает ли он, что Гитани пыталась его отравить? И что послал ее он, Каан?

— Пожалуйста, продолжай, — небрежно махнул рукой Бейн. — Ты что-то говорил о стратегии.

Каан внутренне ощетинился. Выглядело это так, будто ему дали разрешение. Будто главным здесь был Бейн. Скрипнув зубами, он снова уставился в карту и продолжил свою речь:

— Как я сказал, джедаи прячутся в лесу. Мы можем выманить их оттуда, разделив свои силы. Если пошлем скутеры, то сможем обойти джедаев с юга…

— Тьфу! — фыркнул Бейн, ударив ладонью по столу. — «Пошлем скутеры», «обойдем с юга», — передразнил он Каана и, поднявшись на ноги, презрительно ткнул в него пальцем. — Ты мыслишь как генерал пехтуры, а не как повелитель ситхов!

Запала напряженная тишина; даже сам Каан потерял дар речи. Он чувствовал, что все смотрят на него и с интересом ждут, что будет дальше. Бейн шагнул ближе — теперь их разделяли считаные сантиметры.

— Как тебе вообще хватило духу отравить меня? — тихо и угрожающе прошептал он.

— Я… Это не я! — заикаясь, проговорил Каан.

Бейн отвернулся.

— Не извиняйся за хитрость и обман, — укоризненно произнес гигант. — Напротив, это достойно восхищения. Мы ситхи, служители темной стороны, — продолжал он, склонившись над столом и изучая позиции войск. — Теперь взгляни на карту еще раз и подумай как ситх. Зачем сражаться в лесу… если можно уничтожить лес?

Долгое молчание в конце концов нарушила Гитани, задав вопрос, который интересовал всех:

— И как же ты предлагаешь это сделать?

Бейн обернулся со зловещей улыбкой на устах:

— Могу показать.

Настала ночь, но при свете костров Бейн видел, как солдаты бегают туда-сюда, готовясь к бою согласно его указаниям. Почувствовав сзади Гитани, он обернулся. Женщина держала в руках плошку с похлебкой, над которой поднимался пар. Смотрела она настороженно и неуверенно.

— Они будут готовы к твоему ритуалу только через час, — сказала Гитани вместо приветствия. И, не дождавшись ответа, прибавила: — Вид у тебя измученный. Я принесла тебе немного подкрепиться.

Бейн взял плошку, но пить не спешил. Ритуал, о котором говорила Гитани, он нашел в голокроне Ревана: с помощью этой техники можно было объединить разум и дух ситхов, чтобы обрушить всю их силу на физический мир. Во многих отношениях этот процесс напоминал создание ментальной бомбы, хотя был не таким мощным, как ритуал, посланный Каану в качестве мирного предложения… и куда менее опасным.

Заметив, что Гитани все еще пристально смотрит на него, Бейн заглянул в плошку.

— Пришла снова меня отравить? — спросил он с нотками игривой укоризны в голосе.

— Ты знал, правда? — спросила женщина.

Бейн покачал головой:

— Не знал, пока не почувствовал яда на твоих губах.

Она приподняла бровь и застенчиво улыбнулась:

— Но ты захотел вторую порцию. И третью.

— Темному повелителю яд не должен причинить вреда, — ответил Бейн, но потом признался: — Ты меня чуть не убила. — Он помедлил, но Гитани молчала. — В Братстве слишком много ситхов, — продолжил он. — Слишком много слабосильных. Каан этого не понимает.

— Каан боится, что ты хочешь захватить власть в Братстве. — Темная владычица помедлила. — Мне кажется, он прав.

«Не захватить, — подумал Бейн, — а уничтожить». Но не стал поправлять — время пока не пришло. Нужно было убедиться, что она достойна стать его ученицей. «Двое их должно быть, не больше и не меньше. Один — воплощает могущество, второй — к нему стремится». Спешить с выбором не стоило.

— Я могу показать тебе истинную мощь темной стороны, Гитани. Мощь, которую все прочие даже представить не могут, — сказал он.

— Научи меня, — выдохнула женщина. — Я хочу учиться. Ты покажешь мне все… после того как займешь место Каана во главе Братства!

Бейн не мог избавиться от подозрения, что Гитани снова пытается его использовать. Что, если она хочет стравить их с Кааном? Или узурпация власти должна послужить доказательством его новообретенной силы?

«Нет, — пришлось признать в конце концов. — Она просто еще не понимает, что весь Орден ситхов необходимо уничтожить и воссоздать с нуля. Возможно, не поймет никогда».

— Скажи мне вот что, — произнес Бейн. — Отравить меня было твоей идеей? Или Каана?

С легким смешком женщина поднырнула под рукой, в которой он держал плошку, прижалась к его груди и посмотрела прямо в глаза.

— Идея была моя, — созналась она. — Но я позаботилась, чтобы Каан принял ее за свою.

«Не все еще потеряно», — подумал Бейн.

— Знаю, я совершила ошибку, — продолжила Гитани, отстранившись. — Надо было лететь с тобой, когда ты покинул Коррибан. Я не понимала, чего ты хочешь, не знала, какие секреты ищешь. Но теперь знаю. Ты истинный предводитель ситхов, Бейн. Отныне я подчиняюсь тебе. И все Братство подчинится тоже… после твоего ритуала, когда мы уничтожим джедаев.

— Да, — нейтральным тоном ответил Бейн, делая глоток. — Когда мы уничтожим джедаев.

Темный владыка знал, что джедаев они не уничтожат. Точно не здесь, на Руусане. И не таким способом. Неизвестно как, но джедаи уцелеют. Ни одна война еще не позволила покончить со служителями света. Это можно было сделать лишь средствами темной стороны: хитростью, скрытностью, коварством, обманом.

Теми самыми средствами, которыми он без остатка уничтожит Братство Тьмы… начав с сегодняшнего ритуала.

28

Каан, Гитани и остальные темные повелители собрались на голом плато, нависавшим над лесным массивом, в котором укрывался Хот со своей армией. Они прилетели на скутерах — одноместных машинах небольшой дальности с фронтальным сиденьем и тяжелой бластерной пушкой. Скутеры стояли на краю плато, в пятидесяти метрах от того места, где кружком расселись ситхи. Ритуал начался.

Все одновременно вошли в медитативный транс и установили контакт с Силой. Разум каждого погружался все глубже в источник мощи, спрятанный внутри, черпая энергию и вливая ее в единый поток. Бейн стоял в центре круга, командуя:

— Прикоснитесь к темной стороне. Темная сторона едина. Неделима.

Ночное небо заволокли тучи. Сорвался ветер, раздувая плащи ситхов. Вдалеке загрохотал гром. Гроза надвигалась. Воздух прорезали голубовато-белые молнии, резко похолодало.

— Полностью отдайтесь темной стороне. Пусть она окружит вас. Окутает. Поглотит.

Братья еще глубже соскользнули в коллективный транс, практически не замечая шторма, который бушевал вокруг. В центре шторма стоял Бейн, притягивая к себе электрические разряды, пожирая их. Он фокусировал темную сторону всех собравшихся, чувствуя, как стремительно растет его мощь.

«Именно так и должно быть! Все могущество Братства в одном теле!

Единственный способ высвободить весь потенциал темной стороны!»

— Чувствуете себя непобедимыми? Неуязвимыми? Бессмертными?

Из-за воя ветра и раскатов грома приходилось кричать. Из тела Бейна вырвалась паутина молний, соединив его с остальными ситхами. Он вздрогнул, но тут же замер, раскинув руки. Его застывшее тело начало медленно возноситься вверх.

— Чувствуете? — закричал Бейн. Казалось, будто голая энергия Силы вот-вот разорвет его плоть на куски. — Готовы убить планету?

Мало что в Галактике могло напугать такого человека, как генерал Хот. Однако, изучая последние донесения разведки, джедай почувствовал, как где-то в затылке копошатся первые мурашки настоящего страха.

Ссору с Фарфаллой удалось загладить, но сейчас не было никакой возможности переправить подмогу на Руусан. Мелкие одно-или двуместные курьеры еще проскальзывали сквозь блокаду, но и их порой обнаруживали и уничтожали. Для более крупных кораблей путь был закрыт.

Однако причиной страха было не просто бессильное понимание того, что столь близкая подмога недосягаема. В воздухе витало что-то недоброе. Зловещее.

Внезапно перед глазами возник образ — предзнаменование смерти и разрушения. Хот вскочил и выбежал из палатки. Хотя было давно за полночь, он нисколько не удивился, увидев весь лагерь на ногах. Остальные джедаи тоже это почувствовали. Что-то приближалось. Причем быстро.

Хот был командиром всех этих бойцов, от него ждали распоряжений. И он выкрикнул одно-единственное слово:

— Бегите!

Буря сорвалась с плато и с ревом понеслась над лесом. С неба ударили тысячи ослепительно-ярких молний… и лес взорвался. Деревья охватило пламя, огонь окутал ветви и стал быстро расползаться во все стороны. Кустарник начал тлеть, задымился и вспыхнул тоже. По поверхности планеты двинулась огненная стена.

Полыхающий ад уничтожал все на своем пути.

Жар и огонь — более ничего для Бейна не существовало. Казалось, он превратился в саму бурю. Он видел мир, окутанный красно-оранжевыми языками, видел, как необузданная ярость темной стороны за секунды превращает все вокруг в пепел и золу.

Это было прекрасно. И вдруг все закончилось.

Бейн почувствовал сильный удар: его тело, парившее в пяти метрах над землей, рухнуло вниз. Несколько секунд он испытывал полную дезориентацию, не понимая, что произошло. Потом осознал: контакт прервался.

Темный повелитель медленно поднялся на ноги, не будучи уверен, сможет ли удержать равновесие. Всюду виднелись силуэты ситхов, которые уже не стояли на коленях в медитации, а лежали на земле, все еще не очнувшись после ритуала слияния разумов. Один за другим они приходили в себя и вставали. Вид у большинства был такой же растерянный, как у самого Бейна несколько секунд назад.

Потом он увидел повелителя Каана, который стоял возле скутеров.

— Что случилось? — сердито спросил Бейн. — Почему прекратили?

— Твой план сработал, — бросил Каан. — Лес сожжен, мы выкурили джедаев на равнину. Они слабы, уязвимы. Теперь мы с ними расправимся.

Каан разорвал контакт и каким-то образом сумел утащить за собой остальных — создавалось впечатление, что он имеет власть над их разумами. «Возможно, так и есть», — подумал Бейн. Это был лишний довод в пользу того, что для очищения Ордена придется уничтожить всех без остатка.

Пока братья очухивались, Каан выкрикивал приказы и объяснял план битвы:

— Огонь выгнал джедаев на равнину. Теперь мы перебьем их с воздуха. Скорее!

По его команде все вскочили на ноги, бросились по машинам и взмыли в небо, издавая боевые кличи и торжествующие вопли.

— Давай, Бейн, — крикнула Гитани, пробегая мимо. — За ними!

Он поймал ее за руку, заставив остановиться.

— Каан все еще пытается выиграть войну бластерами и армиями, — произнес он. — Это не путь темной стороны.

— Но так веселее, — возразила женщина, не скрывая возбуждения, и вырвалась.

Глядя, как она спешит к остальным, Бейн понял, что уроки Кордиса в коррибанской Академии безнадежно испортили Гитани. Пообещав следовать за ним, она все же не понимала ограниченности Братства. Гитани была заражена общим недугом и в ученицы не годилась. Это значило, что ей придется умереть вместе со всеми.

Решение Бейн принял пусть и с сожалением, но очень слабым: то было лишь эхо эмоций, последние остатки былого чувства, которые ситх быстро подавил, зная, что они лишь ослабят его.

— Ты пугаешь нас, Бейн, — послышалось сзади. Обернувшись, он увидел Копежа, который пристально смотрел на него. — Когда ты сфокусировал нашу Силу, мы ощутили, будто ты впиваешься зубами нам в глотки, — продолжал тви'лек. — Ты словно хотел высосать нас до последней капли.

— Мощь темной стороны достигает максимума, когда она сосредоточена в одном теле, — отозвался Бейн. — А не рассеяна среди многих. Я сделал это во имя темной стороны.

Копеж покачал головой, забираясь на скутер:

— Что же, мы знаем, что не ради нас.

Он взмыл в небо. Посмотрев ему вслед, Бейн тоже сел в седло, но вместо поля боя направил машину к лагерю Каана. План уничтожения Братства был в действии, и первый его этап завершился.

Бейн нисколько не удивился, не застав в лагере ни души. Все темные владыки отправились на плато для совершения ритуала, а потом следом за Кааном бросились добивать беззащитных джедаев. Солдаты, слуги и приспешники, составлявшие основную массу армии, поначалу держались в лагере, но потом Каан и остальные приказали им выдвигаться к месту сражения.

Бейн посадил скутер прямо перед шатром Каана. Выключив мотор, он, к своему удивлению, услышал вдалеке гул другой машины, которая стремительно приближалась. Темный повелитель с любопытством посмотрел в небо и, когда скутер снизился, тут же узнал наездника, который мчался прямиком к нему.

Бейн положил ладонь на рукоять светового меча, готовый мгновенно выхватить оружие, и собрал внутри себя Силу, чтобы выставить щит, если носовые бластеры откроют огонь.

Но наездник не стрелял. Скутер промчался в нескольких метрах над головой Бейна и, заложив резкий поворот, опустился рядом с его машиной.

— Оружие тебе не понадобится, — проговорил Кордис, спешиваясь. — Я хочу тебе кое-что предложить.

Увидев, что непосредственной опасности нет, Бейн опустил руку:

— Предложить? И что же ты можешь мне предложить?

— Мою службу, — молвил глава Академии, преклонив колено.

Бейн уставился на него с ужасом, презрением и недоумением.

— Чего это ты надумал мне служить? — удивился он. — И на что мне твоя служба?

Кордис медленно выпрямился с хитрой улыбочкой на лице:

— Я не глупец, владыка Бейн. Я видел, как ты разговаривал с Гитани. Видел, как ты подкапываешься под Каана. Я знаю, зачем ты явился на Руусан.

Вот это было уже интересно. Возможно ли, что Кордис — основатель коррибанской Академии и самый ревностный сторонник всех заблуждений ситхов — наконец-то прозрел?

— Что конкретно ты предлагаешь? — процедил темный повелитель.

— Я знаю, что случилось с Кас'имом. Он выступил против тебя, поддержав Каана. И заплатил за это жизнью. Я не столь глуп. Я знаю, ты хочешь захватить власть в Братстве, — провозгласил глава Академии. — Я верю в твой успех. И хочу тебе помочь.

— Ты хочешь помочь мне захватить власть в Братстве? — Бейн захохотал. Кордис был так же слеп и туп, как и все остальные. — Заменить одного вождя другим и пусть Братство живет как прежде? Это и есть твой гениальный план?

— Я весьма пригожусь тебе, владыка Бейн, — настаивал Кордис. — Многие члены Братства — бывшие ученики моей Академии. Они до сих пор обращаются ко мне за советами и мудростью.

— В этом-то и заключается проблема. — Выбросив щупальце темной стороны, Бейн схватил Кордиса и крепко сдавил Силой, не давая шевельнуться. Противник пытался отбиваться, выставив щит, но Бейн с легкостью разорвал его жалкую оборону, как будто ее и не было.

Сжав хватку еще сильнее, Бейн поднял бывшего учителя в воздух. Кордис придушенно пискнул от боли.

— Именно твоя «мудрость» и погубила наш Орден, — невозмутимо растолковал Бейн, глядя, как Кордис беспомощно барахтается в воздухе. — Ты задурил мозги своим ученикам. Вы с Кааном ведете их к погибели.

— Я… я не понимаю, — просипел Кордис. Он едва мог говорить: воздух неустанно выдавливался из его легких.

— Как всегда, — отозвался Бейн. — Братство необходимо очистить. Орден ситхов должен быть уничтожен и воссоздан заново. Тебя, Каана, прочих — всех вас нужно стереть с лица Галактики. Вот почему я вернулся.

На длинном впалом лице Кордиса отразился ужас: он начал понимать, что к чему.

— Пожалуйста, — простонал он. — Не… так. Отпусти меня. Позволь… достать меч. Сразимся… как ситхи.

Бейн склонил голову набок:

— Ты, конечно, понимаешь, что мечом я убью тебя с такой же легкостью, как и Силой.

— Я… понимаю. — Кордис начал багроветь, все тело его дрожало от усиливающегося давления. Каждое слово давалось ему с огромным напряжением, но умирающий все же нашел где-то силы, чтобы взмолиться в последний раз: — Смерть… в бою… почетнее.

Бейн равнодушно пожал плечами:

— Почет — награда для живых. Кто умер, тому все равно.

Новым мысленным усилием он стиснул невидимую удавку. Кордис закричал в последний раз, но воздуха в его легких уже не осталось, и из горла вырвался лишь хриплый вздох, заглушенный треском ломающихся костей.

Будь Бейн еще способен на подобные эмоции, он почувствовал бы жалость к бывшему учителю. Но он попросту оставил труп валяться на земле, а сам вошел в палатку, где стояло оборудование связи. Пришло время приступить ко второму этапу плана.

На палубе «Заката», величественного флагмана флота ситхов, адмирал Адрианна Нирас — временный командующий — приняла вызов, поступивший на наручный комлинк.

— Адмирал Нирас, — сказала она. — Жду ваших распоряжений, повелитель Каан.

— Повелителя Каана сейчас нет, — ответил незнакомый голос. — Это повелитель Бейн.

На секунду Нирас замешкалась. Каан редко подпускал кого-либо к своему личному переговорнику, но временами это случалось. А поскольку связь была шифрованной, казалось невероятным, чтобы кто-то чужой проник в этот канал. Очевидно, вызов был инициирован из лагеря ситхов, а это значило, что она в самом деле говорит с одним из темных владык.

— Прошу прощения, повелитель Бейн, — извинилась она. — Что прикажете?

— Доложите обстановку.

— Без изменений, — по-военному четко ответила Нирас. — Блокада держится. Флот джедаев по-прежнему рядом, но вне зоны поражения наших орудий.

— Атакуйте.

— Прошу прощения? — Нирас так удивилась, что на мгновение забыла, с кем разговаривает.

— Вы меня слышали, адмирал, — пролаял голос на другом конце. — Атакуйте флот джедаев.

Приказ был абсурдный. Когда Каан вызывал ее в прошлый раз, он недвусмысленно распорядился удерживать позиции любой ценой. Пока флот оставался на орбите, блокада была практически непреодолимой. Но если они сломают строй, чтобы атаковать флот джедаев, то остановить десантные корабли с подкреплениями не смогут.

Впрочем, за время службы на флоте ситхов Нирас уже доводилось получать странные приказы. Ходили слухи, что Каан обладает какими-то мистическими способностями, с которыми традиционные стратегии не шли ни в какое сравнение. Он умел влиять на исход битвы с помощью Силы. И если темный повелитель отдавал ей прямой приказ, используя личное переговорное устройство из шатра повелителя Каана, отказываться было слишком рискованно.

— Будет исполнено, повелитель Бейн, — ответила она. — Мы атакуем джедаев.

Пожар выгнал генерала Хота и его армию из лесного убежища. Бросив большую часть припасов и снаряжения, солдаты неслись через чащобу словно безумные, спасаясь от жара и пламени. Тех, кто отставал или падал, моментально пожирал огонь. Каким-то чудом большинству удалось обогнать смертоносный пламень. В конце концов все вылетели из леса и оказались на каменистой равнине, где столько раз сражались с врагами.

Там их уже поджидали ситхи.

Первых воинов Хота, которые выскочили из-за деревьев, скосил бластерный огонь. Остальные успели на бегу достать мечи и отразить шквал выстрелов, но на равнине их захлестнула волна солдат армии ситхов, мчавшихся навстречу.

Хотя джедаев было мало, они дали врагу достойный отпор. Отбросили ситхов, прорвали их строй и обратили в беспорядочное бегство. Но Хот знал, что настоящая ловушка еще впереди.

Генерал срубал каждого врага, который по глупости приближался на расстояние удара меча, но чувствовал, что это не настоящие ситхи. Среди них не было темных повелителей — одни безликие массы, посланные для отвлечения внимания.

«Где же они? Что задумал Каан?»

Ответ он получил несколько секунд спустя, когда из-за горизонта вылетел батальон скутеров, поливая равнину смертоносным огнем. Направляемые силой темной стороны, тяжелые пушки били с убийственной точностью. Бойцы Хота падали один за другим. Ситхи снова одерживали верх.

Хоту уже доводилось сражаться против безмерно превосходящего противника и побеждать. Но он знал, что в этой битве его ждет гибель.

«Но я сделаю все, чтобы этот последний бой был достоин памяти и песни, — упрямо подумал генерал. — Пускай даже не останется никого, чтобы ее спеть».

Мир заволокло притупляющим чувства туманом войны. Вопли и прочие звуки битвы слились в монотонный неразборчивый гул. Брызги грязи и камни, выбиваемые из земли огнем бластеров, осыпали Хота, смешиваясь с кровью и потом своих и врагов. Каждый удар меча казался генералу последним. Он знал, что рано или поздно один из пилотов поймает его в прицел и спикирует, чтобы застрелить.

Скутер повелителя Каана носился над толпами сражающихся, воспарив над хаосом битвы подобно хищной птице. Сомневаться в победе уже не приходилось. Однако джедаи — оборванные, окруженные и расстреливаемые со всех сторон — отважно сражались до конца. Они не бежали, не думали отступать. Каан невольно восхитился их мужеством и преданностью своему делу даже перед лицом верной смерти. Будь его солдаты столь же стойкими и целеустремленными, война была бы выиграна давным-давно. Не то чтобы не хватало дисциплины: армия ситхов была вышколена не хуже войск джедаев и Республики. Им просто недоставало убежденности.

Слишком часто их боевой дух удавалось поддерживать лишь благодаря железной воле Каана, чья боевая медитация укрепляла решимость солдат, когда ситуация казалась мрачной или безнадежной. Но и боевая медитация не была всесильной. Против целой армии джедаев, которые всегда держались настороже, она мало что могла сделать, разве что внушить смутное чувство тревоги. Мелкое преимущество, которое легко преодолевалось. Здесь, на этой гнусной планете, Братству Тьмы и его слугам приходилось сражаться своими силами, без помощи предводителя. И очень часто этих сил не хватало.

Порой Каана одолевали сомнения в том, способно ли его войско побеждать самостоятельно. Что, если солдаты настолько привыкли полагаться на непомерное преимущество, которое давала боевая медитация, что разучились воевать без нее? Но теперь наконец-то час победы настал. Джедаи сражались отчаянно, самозабвенно, — сражались красиво, пожалуй, но исход боя был предрешен.

Каан продолжал летать над полем битвы, стреляя по врагу, но все это время он высматривал настоящую добычу. Наконец увидел: генерал Хот высился в самой гуще схватки, окруженный стеной отважных товарищей и морем ситхов, чьи волны разбивались об этот вал снова и снова.

Наведя пушки на цель, Каан бросил машину в пике, намереваясь покончить с врагом с одного красивого захода. Но за секунду до выстрела скутер сотряс мощный взрыв, отбросивший его влево. Очередь прорезала глубокую борозду несколькими метрами левее генерала, который каким-то чудом остался невредим.

Хот продолжал сражаться как ни в чем ни бывало, но Каан заложил резкий поворот, желая посмотреть, что случилось. Прежде чем он успел закончить маневр, неподалеку в небе раздался новый взрыв, и темный повелитель увидел, как один из скутеров потерял управление и врезался в землю.

Подняв глаза, Каан осознал, что их атакуют сверху. С неба спускались две огромные канонерки, чьи сверкающие орудийные батареи сшибали ситхов одного за другим. На днище каждого корабля был отчетливо виден флаг мастера-джедая Валентайна Фарфаллы[6].

«Этого не может быть! — Каан молча выругался. — Они никак не могли прорвать блокаду! Уж точно не такими кораблями!» Но факт оставался фактом: смогли.

От новой серии выстрелов взорвались еще три скутера, и Каан обнаружил, что теперь в опасности уже его армия. Скутеры были быстрее и маневреннее джедайских канонерок, но их бластеры не оставляли даже вмятин на толстой броне кораблей.

На секунду он подумал о том, чтобы собрать остальных темных повелителей. Совместными усилиями они могли бы сбить канонерки… хотя и ценой больших потерь. Но эту мысль Каан тут же отмел.

Прибытие джедайских подкреплений заметил не только он. Увидев, что противник значительно превосходит их в огневой мощи, темные повелители отреагировали в единственной понятной им манере: инстинкт самосохранения возобладал, и они обратились в бегство. Большинство пилотов уже прекратили обстреливать джедаев и маневрировали, думая лишь о том, как бы уйти живыми. А пехота, завидев, что повелители и мастера бегут, последовала их примеру.

Каан проклинал последними словами и джедаев, и собственное воинство, но понимал, что остался только один выход. Бросив машину в сторону, чтобы уклониться от двух предназначенных ему выстрелов, предводитель Братства присоединился к отступающим.

29

Хотя всюду лежали мертвые и раненые, генерал Хот не мог удержаться от слабой, но свирепой улыбки. Ситхи захлопнули свою ловушку, но каким-то чудом Армия Света выжила.

Он узнал флаг Фарфаллы на канонерках, которые теперь носились над полем боя, не давая оставшимся солдатам высунуться из укрытия, пока солдаты их не окружат и не предложат сдаться. Большинство быстро соглашалось. Все знали, что джедаи предпочитают брать врагов в плен, а не убивать, равно как и то, что с военнопленными они обращаются гуманно. О ситхах, конечно, того же нельзя было сказать.

От канонерок отделилась маленькая колонна одноместных скутеров, направляясь к уцелевшим джедаям. На первой машине генерал узнал Фарфаллу. В тот самый миг Фарфалла увидел его и повел скутер на посадку.

Не говоря ни слова, молодой джедай слез с седла и неуверенно протянул руку. Одежды его, как всегда, были диковинными и броскими, но Хота это почему-то больше не раздражало. Генерал подошел и крепко обнял Фарфаллу, который удивленно рассмеялся. Хот выпустил его из тисков, лишь когда щеголь стал задыхаться.

— Приветствую, лорд Хот, — сказал Фарфалла, отвесив изысканный поклон. Затем он выпрямился и, окинув взглядом поле боя, посерьезнел. — Мне только жаль, что мы не смогли прибыть раньше.

— Чудо уже то, что вы вообще здесь, Фарфалла, — отозвался Хот. — Я даже не спрашиваю, как вам удалось прорвать блокаду, потому что боюсь, что все это окажется бредом несчастного умирающего.

— Не волнуйтесь, генерал, я вполне материален. Что до нашего появления, то его достаточно легко объяснить: ситхи сами сняли блокаду, чтобы атаковать наш флот. Пока их крейсеры и дредноуты были заняты нашими главными кораблями, мы смогли отправить к вам на помощь несколько канонерок.

— А остальные? — обеспокоенно поинтересовался генерал. — У ситхов кораблей вдвое больше, чем у тебя.

— Они продержались достаточно долго, чтобы мы успели проскользнуть, после чего прервали бой и отступили. Потери на удивление незначительны.

— Хорошо, — кивнул Хот, но тут же помрачнел. — Однако я все равно не понимаю, зачем они вообще решили тебя атаковать. Смысла в этом никакого не было!

— Могу только предположить, что они получили приказ от кого-то с планеты.

— Еще чуть-чуть, и Каан бы всех нас уничтожил, — возразил Хот. — Приказа атаковать он бы ни за что не отдал.

Оба джедая замолчали, размышляя о значении случившегося. В конце концов Фарфалла спросил:

— Возможно ли, что у нас появился неведомый союзник в Братстве Тьмы?

Хот покачал головой:

— Сомневаюсь. Скорее всего, ситхи наконец начинают сводить счеты друг с другом. Это было неизбежно.

Мастер Фарфалла кивнул в знак согласия: — В конце концов, это путь темной стороны.

Когда скутер Каана приземлился в лагере ситхов, предводитель Братства весь кипел от злости. Ну как все могло так быстро пойти нексу под хвост? Победа была как никогда близка, и вдруг они сами оказались на грани разгрома.

Темный повелитель сердито зашагал к шатру связи, игнорируя вопросительные взоры Гитани и остальных. Они ждали объяснений, но у Каана их не было. Пока что. Сначала необходимо выслушать рапорт адмирала Нирас. «Каким образом Фарфалла сумел прорваться через эту проклятую блокаду?»

Гнев Каана был столь велик, что он не заметил ни скутера Кордиса, стоявшего возле палатки, ни капель крови на земле. А если бы заметил, то осмотрелся бы вокруг и нашел тело, спрятанное в кустах. Но предводитель думал только о том, чтобы поскорее добраться до палатки и укрытого там оборудования.

Внутри его поджидал Бейн, недвижимый словно камень.

— Чего так скоро, Каан? — спросил гигант. — А как же твоя великая битва?

— Подкрепления, — прошипел Каан. — Фарфалле неведомо как удалось прорвать блокаду.

— Я приказал твоему флоту атаковать джедаев, — проронил Бейн будничным тоном, каким говорят о погоде.

У Каана отвисла челюсть. Он подозревал предательство, но к столь откровенному и бесстыдному признанию оказался не готов.

— Но… зачем?

— Хотел собрать всех джедаев на Руусане, — отвечал Бейн.

— Проклятый дурак! — заорал Каан, безумно замахав руками, словно в припадке падучей. — Победа была уже почти наша! Мы разбили Хота!

— Это твоя цель, не моя. Меня интересует награда намного серьезнее, чем смерть генерала Хота. Он всего лишь один человек.

Каан отрывисто хохотнул:

— Мы все знаем, какая награда тебя интересует, Дарт Бейн. Ты хочешь захватить власть в Братстве.

Бейн безразлично пожал плечами, как будто ему было все равно.

Он был совершенно спокоен и всецело уверен в своих действиях. Каан с огромным трудом сдержался, чтобы не вцепиться ему в глотку. Неужели он не понимает, что натворил? Неужели не видит, что погубил всех?

Предводитель устало плюхнулся в кресло:

— Если ты поведешь их против джедаев, вас всех перебьют.

Теперь рассмеялся уже Бейн — тихо, зловеще:

— Как быстро ты впадаешь в отчаяние, Каан. А ведь всего пару часов назад ты был уверен в победе.

— То было до прибытия Фарфаллы с подмогой, — огрызнулся Каан. — Тогда мы обладали численным перевесом и превосходством в воздухе. Из-за тебя мы всего этого лишились. Теперь мы уже никак не сможем победить.

— Я смогу, — заявил Бейн.

Каан выпрямился. Снова все та же непоколебимая уверенность. Бейн знал что-то такое, что ему не было известно. Какой-то трюк.

— Еще один ритуал? — предположил он.

— Я знаю много ритуалов. Много секретов. И мне достанет сил, чтобы пустить их в дело.

Каана охватил ужас.

— Ментальная бомба, — выдохнул он.

— Ты оказался никудышным вождем, — провозгласил Бейн. — Теперь я поведу Братство к победе.

— А что будет со мной? — спросил Каан, заранее зная ответ.

— Ты можешь принести мне клятву верности вместе с остальными, — сообщил ему Бейн. — Или умереть здесь, в этом шатре.

Повелитель Каан знал, что с Бейном ему не тягаться: тот превосходил его как физической силой, так и Силой с большой буквы. Но так легко сдаваться он не собирался. На его стороне оставались хитрость, коварство и уникальный дар убеждения.

— Ты в самом деле веришь, что они пойдут за тобой? — спросил темный повелитель, с помощью Силы закладывая первые зерна сомнения в разум соперника. — После ритуала они все еще остерегаются тебя.

На суровом лице Бейна промелькнула тень неуверенности. Каан усилил невидимый нажим, продолжая свою речь:

— Братство зиждется на равенстве, а не на подчинении. Если ты потребуешь от остальных покорности, ты их только оттолкнешь, а то и настроишь против себя.

Он встал с кресла. Бейн нервно почесал подбородок, взвешивая аргументы Каана.

— Как, по-твоему, отреагируют остальные, если я скажу им, что это из-за тебя к джедаям явились подкрепления?

Темные глаза Бейна гневно вспыхнули, ладонь легла на рукоять меча.

— Даже если убьешь меня, правда все равно выйдет наружу, — предупредил Каан. — Все знают, что ты не участвовал в битве, когда появились корабли Фарфаллы. И наверняка уже не один ситх подозревает, что это ты всех предал.

Предводитель давил все сильнее, пытаясь извратить сами мысли соперника:

— Пускай ты и самый сильный среди нас, но всех тебе не одолеть. Один ты не выстоишь, Бейн.

Гигант пошатнулся и схватился за голову. Сделал несколько неуверенных шагов и рухнул в кресло, да так, что дерево заныло под его весом. После чего наклонился вперед, сжав ладонями виски.

— Ты прав, — простонал Бейн, стиснув зубы. — Ты прав.

— Но надежда есть. — Каан подошел ближе и отеческим жестом положил руку на его огромное плечо. — Слушайся меня, и я не допущу, чтобы на тебя напали. Вступай в наше Братство!

Медленно кивнув, Бейн повернул голову и посмотрел на Каана затравленным, беспомощным взглядом:

— А джедаи? Канонерки?

Каан выпрямился, постепенно высвобождая его разум из своей хватки.

— Их превосходство в воздухе мы сведем на нет, отступив в пещеры, — объяснил он. — Я знаю генерала Хота — он последует за нами. И вот там-то мы применим против них ментальную бомбу.

Бейн радостно вскочил. Каан был доволен, что убеждение Силой, как всегда, оказалось действенным. Даже Бейн не устоял против его хитростей.

— Я так и сделаю, повелитель Каан! — вскричал гигант. — Вместе мы уничтожим джедаев!

— Мир, Бейн, — сказал Каан, посылая в его сторону волну спокойствия. Он нейтрализовал угрозу, которую представлял Бейн, но знал, что это не окончательно. Со временем враждебность Бейна вернется, как и его мечты об узурпации власти. Требовалось более фундаментальное решение.

— К сожалению, — произнес Каан, — остаются некоторые… сложности.

— Сложности?

— Я смогу убедить братьев простить твою измену, но лишь после того, как с джедаями будет покончено. Пока же тебе придется прятаться.

На смущенную и обиженную физиономию Бейна нельзя было смотреть без жалости, но Каан привык к тому, что манипуляции с сознанием вызывали у жертв неподдельные эмоции.

— Я поведу братьев в пещеры, — объяснил он. — Я достаточно силен, чтобы высвободить энергию ментальной бомбы без твоей помощи. Ты останешься в шатре до ночи и незаметно выберешься из лагеря. Скройся, пока дело не будет сделано.

— А когда джедаи будут уничтожены, ты вернешься за мной?

— Да, — торжественно пообещал Каан. — Когда джедаи будут уничтожены, я вернусь за тобой вместе со всем Братством. — Эти слова, по крайней мере, были правдой. Каан не желал ничего оставлять на волю случая. Больше недооценивать соперника он не собирался. Бейн уже пережил одно покушение. На этот раз Каан был намерен обрушить на него всю мощь Братства.

— Слушаюсь, повелитель Каан. — Бейн опустился на одно колено и склонил голову. Каан вышел и направился к собственному шатру, где были спрятаны страницы с начертанным на них ритуалом создания ментальной бомбы.

Бейн оставался в той же покорной позе еще долго после того, как темный повелитель исчез из виду. Затем поднялся и хмуро стряхнул грязь с коленей. Он почувствовал, как Каан пытался захватить контроль над его разумом, но эти попытки возымели не большее действие, чем ржавый нож против бронированной шкуры халурианского ледяного кабана. Однако такой возможностью грех было не воспользоваться, и Бейн разыграл спектакль, достойный величайших драматургов Алдераана.

Теперь Каан считал ментальную бомбу ключом к победе и намеревался опутать Братство своими сетями безумия. Исполнение второго этапа плана Бейна началось. К следующей ночи все будет кончено.

Вдоль периметра лагеря джедаев всю ночь ходили патрули, бдительно всматриваясь в темноту. Остерегались они не только атаки ситхов, но и нападения прыгунцов — мохнатых летающих аборигенов.

После катаклизма, уничтожившего лес, прежде мирные и ручные обитатели Руусана словно взбесились. В прошлом эти вездесущие создания были приятными гостями: собираясь группами над больными и ранеными, они проецировали успокаивающие и исцеляющие образы. Теперь же они вырывались из мрака ночи страшными стаями, насылая отвратительные кошмары, сеющие страдания, ужас и панику.

С несчастными, одержимыми существами ничего нельзя было поделать, кроме как стрелять их на месте, чтобы не заражали своим безумием джедаев. Это была тяжелая, но необходимая обязанность — как и множество других на Руусане.

По счастью, патрули успешно отбивались от прыгунцов, а в самом лагере джедаев царила атмосфера осторожного оптимизма. После унылого отчаяния прошлых месяцев генералу Хоту этот сдержанный энтузиазм представлялся буйным ликованием.

Они больше не были загнанной дичью, больше не прятались в чаще леса, где выживал лишь тот, кто умел затаиться. Отныне перевес был на стороне джедаев: их новый лагерь стоял на равнине близ поля той самой битвы, которая переломила ход войны. И теперь уже ситхам приходилось скрываться.

Генерал, хотя и измученный отчаянным бегством от пожара и последующим сражением, не ложился спать. Дел еще хватало, слишком многие вопросы требовали его внимания.

Помимо организации патрулей против прыгунцов, нужно было обеспечить распределение припасов. Корабли Фарфаллы доставили все то, чего отчаянно не хватало: провизию, медпакеты, свежие батареи для бластеров и персональных щитов. Поскольку большая часть прежних запасов сгорела в противоестественном пожаре, который уничтожил леса планеты, генерал хотел удостовериться, что все солдаты как следует экипированы, а их раны обработаны. Тогда можно будет и отдохнуть.

Хот пробирался мимо десятков гаснущих костров и храпящих тел. Палаток все-таки не хватало, но ночи стояли теплые, и те, кому не досталось места, с удовольствием спали под открытым небом.

— Генерал, — донеслось сзади. В тишине голос прозвучал удивительно громко. Обернувшись, Хот увидел, что к нему спешит Фарфалла. Несмотря на темень, джедай бежал уверенно, ловко перепрыгивая через спящих.

Хот остановился. На уже привычный, но все такой же экстравагантный поклон он ответил учтивым кивком:

— Есть новости, мастер Фарфалла?

Молодой джедай возбужденно кивнул:

— Разведчики заметили колонну ситхов. Каан ведет их на восток, к холмам.

— Скорее всего, они направляются в лабиринт пещер и туннелей, — предположил Хот. — Хотят нейтрализовать наше превосходство в воздухе.

Фарфалла улыбнулся:

— К счастью, мы уже разведали эту местность. Нам известна большая часть основных входов в туннели. Мы эти входы оцепим, как только они спустятся. И тут же окажутся в ловушке!

— Хмм… — Хот погладил густую бороду. — Совершать столь очевидную тактическую ошибку — не в духе Каана, — пробормотал генерал. — Он что-то затевает.

— Я могу послать в туннели нескольких разведчиков, чтобы следили за ними, — предложил Фарфалла.

— Нет, — твердо ответил Хот после секундного раздумья. — Каан наверняка остерегается шпионов. Я не отдам ему никого из своих солдат для допроса.

— Может, попробовать взять их измором, — задумался Фарфалла. — Заставить сдаться без кровопролития.

— Это было бы лучшее решение, — признал генерал. — Увы, мы не можем позволить себе столько ждать. — Он глубоко вздохнул и устало покачал головой. — Я не знаю, зачем Каан отправился в пещеры… но знаю, что мы должны его остановить. — Хот решительно стиснул челюсти. — Вели трубить побудку и собери солдат. Мы идем за ним.

— Я не собираюсь с вами спорить, — как можно тактичнее произнес Фарфалла, — но что, если Каан заманивает вас в ловушку?

— Я в этом не сомневаюсь, — подтвердил Хот. — Но эту ловушку он захлопнет все равно, рано или поздно. Так что лучше его опередить. Если повезет, мы схватим его до того, как он схватит меня.

— Как прикажете, генерал. — Фарфалла вновь отвесил вычурный поклон и добавил: — Вам, однако, стоит немного поспать. Что-то вы совсем побледнели и осунулись, будто ситх какой.

— Я не могу спать, друг мой, — ответил Хот, положив тяжелую ладонь на изящное плечо молодого джедая. — Я здесь с самого начала войны. Это я привел Армию Света на Руусан, чтобы сразиться с Кааном и его Братством. И потому должен довести дело до конца.

— Но сколько еще вы выдержите без сна, генерал?

— Сколько нужно. У меня такое предчувствие, что к завтрашнему утру все закончится… так или иначе.

30

В пещере было прохладно и сыро, но не темно. Каменные стены и потолок усеивали кристаллы, которые отражали и преломляли лучи световых стержней, озаряя подземные чертоги призрачным сиянием. На полу блестели лужицы воды и росли гигантские сталагмиты. Сверху свисал перевернутый лес сталактитов, с которых мерно скатывались капли, шлепаясь в воду. Местами сталактиты и сталагмиты соединялись между собой, за сотни лет слившись воедино благодаря отложениям, принесенным влагой. Гигантские колонны являли собой величественное зрелище: они казались массивными, но в то же время изящными и хрупкими.

Но Каану было некогда любоваться красотами природы. Он знал, что разведчики джедаев засекли их исход. И не сомневался, что генерал Хот не замедлит броситься в погоню.

Пещера была просторной, но, когда Братство собралось внутри, стало тесно. Все уцелевшие владыки ситхов — за исключением Бейна, чье отсутствие бросалось в глаза, — пришли в подземелье вместе с Кааном, чтобы дать последний бой врагу. Армия же охраняла главные входы в туннели и должна была как можно дольше сдерживать атаку джедаев, которая представлялась неминуемой.

В конце концов солдат перебьют, но Каан был уверен, что благодаря своей численности они сумеют продержаться, пока ритуал сотворения ментальной бомбы не будет завершен.

— Приблизьтесь, — велел предводитель Братства. — Время пришло.

Гитани видела, что с повелителем Кааном что-то не так. Непорядок она заподозрила еще после прибытия джедайских подкреплений, когда им пришлось бежать с поля боя. По возвращении в лагерь Каан скрылся в шатре связи, потом молча направился в собственный шатер. Но когда он вышел оттуда, перед ними вновь предстал человек неотразимой харизмы. Это был не побежденный вождь, пришедший просить прощения, но герой-завоеватель, отважный и несгибаемый. Он стоял в горделивой позе, словно аллегория могущества и славы.

Когда Каан заговорил, голос его был сильным, речь — смелой и властной. Он поведал им о предстоящем единении разумов, о ритуале, далеко превосходящем тот, который провел Бейн всего несколько часов назад. Рассказал о страшном оружии, чью мощь они должны были обрушить на врага. Весть о ментальной бомбе снова зажгла в них веру и надежду.

Как и много раз до этого, Каан посулил им победу. И как всегда, братья пошли за ним. Пошли в эту пещеру, хотя Гитани уже гадала, не заманивает ли их Каан в ловушку.

Она пошла вместе с остальными, воспламененная жаром его слов и самой силой его личности. Все мысли о неуравновешенности Каана, догадки о том, что он не годится в предводители, были забыты во время радостного паломничества под покровом ночи. Но когда они достигли пещеры, восторг постепенно улетучился, сменившись четким осознанием реальности. И в сиянии световых стержней, отраженном от стен пещеры, она увидела правду.

Облик и одежда Каана были такими же, как и прежде, если не считать пыли, грязи и крови — следов недавней битвы. Но теперь Гитани видела его безумный взгляд: глаза, дикие и широко распахнутые, горели огнем и прямо светились, будто кристаллы на стенах. Эти глаза пробудили воспоминания о той ночи, когда она застигла Каана врасплох. Той ночи, когда ей было видение о возвращении Бейна.

Тогда Каан предстал перед ней исступленным и взъерошенным, испуганным и растерянным. В тот краткий миг женщина увидела, кто он на самом деле: лжепророк, уверовавший в собственные выдумки. В следующий миг это мимолетное видение исчезло и было забыто.

Но теперь воспоминания нахлынули вновь, и Гитани поняла, что предводитель Братства — сумасшедший. После прибытия джедайских подкреплений и внезапного разгрома что-то в Каане надломилось. Он вел их на верную смерть, но никто этого не понимал.

Гитани не осмелилась заявить о своих догадках вслух. Не здесь, в пещере, где Каана вновь окружали фанатично преданные сторонники. Она хотела было скрыться, тихо ускользнуть в темноту, куда не доставал свет фонарей, и избежать ужасного конца. Но не успела: повинуясь приказу Каана, толпа хлынула к вождю и вынесла ее вперед.

— Подойдите сюда. Ближе. Становитесь в круг. Образуйте кольцо власти.

Женщина почувствовала, как он крепко схватил ее за запястье и подтащил к себе, прижавшись всем телом. Даже в холодном воздухе пещеры его прикосновение казалось ледяным.

— Становись рядом, Гитани, — прошептал Каан. — Испытаем вместе экстаз от предвкушения победы!

Громко он произнес:

— Возьмитесь за руки. Мы должны объединить наши мысли.

Пальцы его правой руки обвились вокруг ее левой. Хватка была холодной, как лед, и крепкой, словно дюрасталь. Один из ситхов взял ее за другую руку, и Гитани поняла, что всякая надежда на побег испарилась.

Каан запел.

Гитани была не единственной, кто почувствовал, что с повелителем Кааном что-то неладно. Повелитель Копеж также поддался всеобщей эйфории, узнав о ментальной бомбе. Он радовался вместе со всеми, когда Каан объяснил, как бомба уничтожит джедаев и навеки заточит их духов в ловушке. И с радостью отправился в пещеры вместе с братьями.

Со временем, однако, его запал угас. Копеж вновь начал мыслить рационально, и теперь план казался ему чистым безумием. Они находились в самом эпицентре будущего взрыва. Любое оружие, способное уничтожить джедаев, неизбежно убьет и их самих.

Каан уверял, что объединенная сила воли даст им возможность пережить взрыв, но теперь Копеж в этом сомневался. От этого обещания так и разило самообманом, порожденным отчаявшимся разумом, который не желал признавать поражение. Если Каан все это время знал о ментальной бомбе, почему же не воспользовался ею раньше?

Единственным логичным объяснением был страх перед последствиями.

Но если Каан в своем безумии забыл о страхе, то Копеж еще не настолько свихнулся, чтобы не бояться.

Остальные ситхи устремились вперед, повинуясь приказу Каана, но Копеж двинулся в противоположном направлении, против течения. Никто, похоже, не обращал внимания.

Каана окружала стена тел, почти полностью заслоняя свет фонарей. Тви'лек начал осторожно пробираться в полумраке назад, направляясь к главному входу. Несмотря на габариты, двигался он на удивление бесшумно. Не оглядываясь, он вошел в туннель, ведущий на поверхность, и ускорил шаги, лишь когда услышал, как братья затянули медленный ритмичный напев.

Бегство, конечно, было невозможным. К этому времени джедаи уже наверняка оцепили весь комплекс пещер. Вскоре они вступят в бой с солдатами армии ситхов. Попробуют пробиться сквозь баррикады, чтобы настигнуть Каана и закончить последнюю великую битву за Руусан. Копеж не знал, успеют ли они. В глубине души он надеялся, что успеют.

В конечном итоге, однако, он хотел лишь одного — сделать так, чтобы все это для него уже не имело значения. Он присоединится к защитникам на поверхности, чтобы дать джедаям последний бой. Смерть была неизбежна, — Копеж принимал этот факт как данность. Но вместе с тем он понимал, что лучше погибнуть от бластера или светового меча, чем оказаться в эпицентре взрыва ментальной бомбы.

Заклинание было простым, и после того, как Каан пропел его один раз, все Братство стало вторить ему. Они читали незнакомую мантру ровным, монотонным речитативом. Голоса отражались от стен, древние слова сливались с раскатами эха, которым отзывалась пещера.

Гитани чувствовала, как в центре круга начинает собираться мощь, подобная яростному вихрю, который кружился все быстрее и быстрее. В эту воронку затягивало ее мысли, разум, саму ее индивидуальность. Холодная сырость пещеры перестала ощущаться, голоса более не были слышны. Женщина уже не ощущала запаха плесени и грибов, которые росли в темных углах. Исчезло давление чужих рук, которые стискивали ее ладони. Последними растворились в воздухе отраженные отблески света и бледные огоньки фонарей.

«Мы едины. — Голос принадлежал Каану, но в то же время и ей. — Мы — темная сторона. Темная сторона — это мы».

Гитани больше не слышала песнопений, но чувствовала их, а разум ее соскальзывал все ближе и ближе к центру. Осознав, что вскоре она утратит и способность, и желание освободиться от влияния ритуала, женщина стала сопротивляться.

Но это было все равно что бороться с подводным течением, увлекающим пловца в океанские глубины. Гитани чувствовала, как мантра обретает физическую форму. Ситхи окутывали это нечто своей коллективной волей, удерживая его, придавая очертания и стремительно материализуя.

«Почувствуйте мощь темной стороны. Поддайтесь ей. Поддайтесь единому целому. Станем же едиными».

Где-то в глубинах своего сознания Гитани нашла последние резервы. Удивительно, но этого хватило, и ей удалось высвободить разум из-под власти нечистого конклава.

Женщина со вздохом отшатнулась, все ощущения нахлынули на нее, словно прорвавшая дамбу вода. Зрение, слух, обоняние и осязание вернулись одновременно, переполнив образами разгоряченный разум. Свет фонарей ослаб и потускнел, как будто воронка засасывала и его. Песнопения продолжались, теперь они звучали так громко, что было больно ушам. Температура настолько упала, что дыхание вырывалось изо рта Гитани облачками пара, а на сталактитах и по краям водяных лужиц начали формироваться кристаллики льда.

Внезапно она обнаружила, что ее больше никто не держит. Ситхи стояли кружком, выставив руки перед собой и не замечая ничего вокруг. Поначалу Гитани показалось, что они держатся за пустоту, но, когда глаза приспособились к сумраку, она заметила, что воздух в центре круга странно искажен.

Гитани не могла на это смотреть. В колышущейся ткани реальности было что-то жуткое и противоестественное, и женщина в ужасе отвернулась.

«Бейн был прав, — поняла она. — Каан всех нас погубит!»

Тут же Гитани почувствовала мягкое прикосновение к своему разуму. Что-то тянуло ее — поначалу незаметно, но потом все сильнее и сильнее, угрожая затащить обратно, к остальным. Нетвердым шагом женщина двинулась прочь от этой отвратительной церемонии и ее обреченных участников. Щуря глаза, она стала осторожно пробираться в темноте по неровному полу.

«Бейн пытался предупредить меня, но я не стала слушать». Мысли ее являли собой хаотичную мешанину сожаления, отчаяния и страха. В то время как одна часть сознания укоряла ее за ошибку, другая гнала назад, подальше от мерзкого порождения Братства.

Отступая, Гитани добралась до одной из стен пещеры и пошла вдоль нее в поисках выхода. Притяжение ритуала становилось сильнее. Женщина чувствовала, как воронка зовет ее, побуждая присоединиться к остальным и разделить их участь.

У нее не было никакого плана, никакого представления о том, куда она идет. Цель была одна — спастись, сбежать, найти выход. Убраться подальше, пока ее не затянуло обратно. В стене открылся маленький проем — вход в узкий туннель, через который можно было пройти, пускай и с трудом. Женщина стала протискиваться через расселину, раздирая одежду и кожу об острые камни.

Но боль уже не имела никакого значения. Реальный мир снова растворялся. Последнее отчаянное усилие, и Гитани свалилась на каменный пол. Она встала на четвереньки и быстро поползла по туннелю.

Прочь. Подальше отсюда. Прочь от ритуала. Прочь от Каана. Прочь от ментальной бомбы, пока не поздно.

Солдаты армии ситхов, сторожившие вход в подземные туннели, были многочисленны, но не слишком решительны. Когда Валентайн Фарфалла и передовые отряды джедаев пошли в атаку, они оказали лишь символическое сопротивление. Последняя битва за Руусан быстро превратилась в массовую капитуляцию: враг бросал оружие и просил пощады.

Фарфалла расхаживал среди своих бойцов, обозревая странную сцену. Генерал Хот с основными силами уже был где-то неподалеку. То-то он удивится, когда к его прибытию война уже закончится.

— Ну как? — поинтересовался лорд Валентайн у одного из командиров.

— Ситховых солдат втрое больше, чем нас, — угрюмо ответил командир. — И они все пытаются сдаться одновременно. Это затянется надолго.

Фарфалла весело рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Хорошо сказано, — согласился он. — Порой мне кажется, что в армию ситхов идут лишь по одной причине. Потому что проигравших мы берем живьем.

— Не смей брать меня живьем, — прохрипел новый голос. Резко повернув голову, молодой джедай увидел раненого грузного тви'лека, который лежал на земле.

Тви'лек с трудом поднялся на ноги, и Фарфалла с удивлением обнаружил на нем одеяние владыки ситхов. Лицо его было настолько вымазано в крови — главным образом собственной, — что молодой генерал узнал его не сразу.

— Копеж, — вымолвил наконец Фарфалла, вспомнив те давние дни, когда тви'лек был джедаем. — Ты ранен, — сказал он, дружески протягивая руку. — Сложи оружие, и мы окажем тебе помощь.

Тви'лек отбросил его ладонь мясистой лапой.

— Я выбрал свою сторону давным-давно, — процедил он. — Обещай мне смерть, джедай, и я скажу тебе, чего остерегаться. Открою план Каана.

Одного взгляда на раны темного повелителя хватило, чтобы понять: он в любом случае не жилец.

— Что тебе известно?

Копеж закашлялся, захлебнувшись кровью, которая заливала горло.

— Сперва поклянись, — просипел он.

— Я дарую тебе смерть, коль скоро ты этого хочешь. Клянусь.

Тви'лек засмеялся, и на губах его выступила пена.

— Хорошо. Смерть — моя старинная подруга. То, что задумал Каан, намного ужаснее.

И он поведал Фарфалле о ментальной бомбе. От его слов по спине мастера-джедая побежали мурашки. Закончив рассказ, Копеж склонил голову и сделал глубокий вдох, собираясь с силами, затем зажег меч.

— Ты обещал мне смерть, — сказал он. — Я хочу одного — погибнуть в бою. Если будешь меня щадить, умрешь сам. Осознал?

Мастер Фарфалла мрачно кивнул и включил собственный клинок.

Несмотря на свои раны, повелитель Копеж сражался отважно, но против полного сил и невредимого мастера-джедая устоять не мог. В конечном итоге Фарфалла сдержал слово.

31

Сцена, которая открылась перед лордом Хотом и его армией на поле боя, радовала взор, но совершенно сбивала с толку. Генерал готовился увидеть мрачную картину кровавого побоища, яростной битвы, в которой ни одна из сторон не просила и не ждала пощады. Заранее представлял себе разбросанные всюду трупы, по которым топчутся те, кто продолжает отчаянно сражаться за свою жизнь. Одним словом, ожидал увидеть войну.

Но вместо этого перед его глазами предстало зрелище столь невероятное, что генерал поначалу заподозрил подвох. Что, если это какой-то трюк? Ловушка? Страхи его, однако, быстро рассеялись, когда он увидел вокруг хорошо знакомые и улыбающиеся лица джедаев.

Внимательно осмотрев место последней битвы за планету, Хот и сам расплылся в улыбке. Убитых была всего горстка, и по их форме было видно, что никто из них не принадлежал Армии Света. Большинство вражеских солдат сдались в плен и ныне преспокойно сидели на земле большими группами под охраной джедаев. А те, присматривая за пленными, смеялись и перешучивались друг с другом.

Хот погрузился в Силу и почувствовал волны радости и облегчения, исходившие от солдат Фарфаллы. Его собственные бойцы тоже это ощутили. Увидев столь безоговорочную победу, они со смехом и радостными криками бросились к своим товарищам по оружию. Генерал хотел было крикнуть им, чтобы прекратили и перегруппировались, но сдержался и просто махнул рукой.

Бесконечная война закончилась!

Однако, бродя в толпе, отвечая на салюты и выслушивая поздравления соратников, Хот начал подозревать неладное. Равнина была заполнена смирными и безоружными солдатами армии ситхов… но среди них генерал не заметил ни одного темного повелителя.

При виде мастера Фарфаллы, который со всех ног мчался с другого конца поля, мастер-джедай лишь укрепился в своих подозрениях.

— Генерал. — Фарфалла затормозил, остановился, переводя дыхание, и кратко отсалютовал. Отсутствие уже привычного изысканного поклона усилило беспокойство Хота.

— Должно быть, на сбор войск ушло больше времени, чем я думал, — пошутил генерал, надеясь, что его тревога — просто порождение неуместной паранойи. — Похоже, ты уже выиграл войну.

Фарфалла покачал головой:

— Война не окончена. Еще нет. Каан и его Братство — настоящие ситхи — укрылись в пещерах. Они собираются задействовать какое-то ситхово оружие. Какую-то штуку под названием «ментальная бомба».

«Ментальная бомба»? Хот слышал это название — давным-давно, еще от своего учителя в Храме джедаев на Корусанте. Согласно легендам, древние ситхи умели собирать темную сторону в сферу концентрированной энергии, а затем высвобождать эту мощь в едином разрушительном взрыве. Жертвами детонации становились все адепты Силы — и джедаи, и ситхи, — чей дух затягивал вакуум в эпицентре взрыва, навеки заточая в ловушке.

— Каан с ума сошел? — вслух подумал Хот, хотя сам вопрос и был ответом.

— Надо всех эвакуировать, генерал, — заявил Фарфалла. — Как можно дальше.

— Нет, — ответил Хот. — Не поможет. Если мы отступим, Каан и его Братство сбегут. Им не понадобится много времени, чтобы набрать новых сторонников и начать войну сначала.

— Но как же ментальная бомба? — не сдавался Валентайн.

— Если у Каана есть такое оружие, — угрюмо объяснил генерал, — то он им воспользуется. Если не здесь, то в другом месте. Возможно, на одном из Центральных миров. Или даже на самом Корусанте. Этого я не допущу. Каан хочет видеть мою смерть. Я должен идти в пещеру, чтобы остановить его. Заставить взорвать бомбу здесь, на Руусане. Это единственный способ действительно положить конец этому безумию.

Фарфалла опустился на колено:

— Тогда я пойду с вами, генерал. И все мои бойцы тоже.

Протянув сильную, натруженную руку, генерал Хот взял молодого джедая за плечо и поставил на ноги.

— Нет, друг мой, — вздохнул он. — Тебе никак нельзя.

Генерал поднял ладонь, прерывая протесты Фарфаллы, и продолжил:

— Когда Каан взорвет свое оружие, в пещере погибнет все живое. Ситхов не станет, но я не позволю, чтобы та же судьба постигла наш Орден. Джедаи будут нужны Галактике, чтобы возродить ее после войны. Ты и другие мастера должны жить, чтобы руководить ими и защищать Республику, как мы защищали ее со дня основания.

Возразить против этих мудрых слов было нечего, и после недолгих раздумий мастер Фарфалла опустил голову, признавая правоту генерала. Когда он снова поднял взгляд, в глазах его блестели слезы.

— Но вы же не один пойдете? — запротестовал он.

— Хотел бы, — ответил Хот. — Но темные повелители просто зарубят меня своими мечами. Так я ничего не добьюсь. Каан должен увидеть, что это его единственный шанс сдаться или… — Он не договорил.

— Вам понадобится столько джедаев, чтобы убедить Братство в безнадежности битвы на традиционном оружии. То есть как минимум сотня. Если меньше, он не взорвет ментальную бомбу.

Хот кивнул:

— Я не собираюсь никому приказывать идти со мной. Кликни добровольцев. И объясни всем, что назад никто не вернется.

Несмотря на опасность, добровольцами вызвались практически все бойцы Армии Света. Чему тут удивляться! В конце концов, это были джедаи, ради высшей цели готовые пожертвовать всем… даже своими жизнями. В конечном итоге Хоту пришлось поступить так, как он и предполагал с самого начала: лично отобрать тех, кому предстояло идти с ним на верную смерть.

Он пришел к выводу, что понадобится ровно девяносто девять бойцов. Решение было мучительно трудным. Если взять меньше, ситхи еще смогут пробиться к выходу и сбежать, чтобы взорвать свою ментальную бомбу где-нибудь в другом месте. Но чем больше джедаев он приведет, тем больше жизней могут быть отданы зря.

Выбрать, кто именно пойдет, оказалось еще тяжелее. Лучше всего Хот знал тех джедаев, кто долго служил под его началом, кто вступил в Армию Света еще на заре кампании. Генерал понимал, на какие жертвы они уже пошли, и как раз этих бойцов ему совсем не хотелось вести на гибель. Но именно они заслужили право стоять рядом с ним в последний час, и в конце концов Хот принял решение. Прослужившие дольше всего пойдут с ним; все прочие останутся с Фарфаллой.

Сто джедаев — девяносто девять плюс сам Хот — с волнением стояли перед входом в туннели. Вечернее небо темнело, надвигались зловещие грозовые тучи. Но генерал не спешил с приказом. Он хотел дать Фарфалле и остальным достаточно времени, чтобы уйти подальше. Будь это возможно, он велел бы всем, кто не пошел к пещере, покинуть Руусан. Но время еще не настало. Им придется просто ждать на как можно большем удалении и надеяться, что взрыв ментальной бомбы их не достанет.

Когда с неба начали падать первые капли дождя, Хот понял, что ждать больше нельзя, и дал приказ выдвигаться. Джедаи четким строем зашагали по туннелю вниз, в пещеры, простиравшиеся под поверхностью планеты.

Спускаясь под землю, Хот первым делом обратил внимание на то, как быстро падает температура. Казалось, будто кто-то поглотил все тепло. Затем он почувствовал витающее в воздухе напряжение. Атмосфера прямо-таки пульсировала могучей, невообразимой, едва сдерживаемой энергией — энергией темной стороны. Генерал заставил себя не думать о том, что будет, когда эту энергию выпустят на свободу.

Они продвигались медленно, остерегаясь ловушек и засад. Но не встретили ни одной. Более того: никто не видел вообще никаких следов ситхов, пока отряд не добрался до большой центральной пещеры, расположенной в самой середине системы туннелей.

Генерал Хот шагал впереди с фонарем в одной руке и зажженным мечом в другой. Когда он вошел в пещеру, свет фонаря вдруг задрожал и ослаб. Даже меч и тот потух, превратившись в горящую ниточку.

Когда глаза приспособились к густой тени, генерал разглядел фигуры повелителей ситхов, которые выстроились кружком у дальней стены пещеры. Они смотрели внутрь круга, вытянув руки к центру. Все стояли неподвижно, с разинутыми ртами, отупевшими лицами и пустыми глазами. Хот осторожно приблизился к застывшим фигурам, гадая, живы они, мертвы или зависли в каком-то кошмарном промежуточном состоянии.

Подойдя еще ближе, он заметил, что в центре круга стоит одинокая фигура — сам повелитель Каан. Сперва Хот его не узнал, ведь внутри круга было даже темнее, чем в пещере. Над Кааном витало какое-то темное облако, с которого спускались щупальца чернильного мрака, обвивая его в зловещих объятиях.

Одного взгляда на предводителя Братства генералу хватило, чтобы понять: никакой надежды убедить Каана прислушаться к голосу разума не осталось. Лицо владыки ситхов было бледным и напряженным, кожа казалась туго натянутой, как будто она уже не налезала на череп. Волосы и ресницы покрывала тонкая ледяная корка. На физиономии Каана застыла надменно-жестокая гримаса, веко левого глаза непроизвольно подергивалось. Темный повелитель смотрел неподвижным взглядом прямо перед собой, не мигая и не шевелясь, — он как будто не замечал Хота и его джедаев, которые медленно заполняли пещеру.

Лишь когда все джедаи оказались внутри, Каан заговорил:

— Приветствую, лорд Хот. — Голос его был сдавленным, напряженным.

— Напугать меня хочешь, Каан? — Хот подошел еще на шаг. — Я не боюсь смерти, — продолжал он. — И готов умереть. Я согласен, чтобы умерли все джедаи, лишь бы вас, ситхов, не стало.

Каан быстро завертел головой и стал обводить взглядом пещеру, будто пересчитывая стоявших перед ним джедаев. Затем презрительно выпятил губу и воздел руки вверх.

Генерал бросился вперед, чтобы прикончить Каана, прежде чем тот приведет в действие свое абсолютное оружие. Но не успел. Темный повелитель резко хлопнул в ладони… и ментальная бомба взорвалась.

В мгновение ока все живое в пещере было уничтожено. Одежда, плоть и кости испарились. Сталактиты, сталагмиты и даже массивные каменные колонны — все превратилось в тучи пыли. Громовое эхо взрыва прокатилось по всем туннелям, трещинам и расселинам, ведущим из пещеры. Волна разрушительной энергии понеслась вперед.

Гитани потерялась в лабиринте подземных ходов. Убегая от Каана и его ритуала, она сбилась с пути и теперь бесцельно наматывала километры, бродя по природным туннелям в тщетных поисках выхода на поверхность.

В тусклом свете фонаря женщина увидела слева от себя узкий коридор и зашагала по нему, пока ход не уперся в тупик. Громко выругавшись, Гитани пошла обратно.

Она злилась. Злилась на Каана, который довел Братство до края гибели. Злилась на себя за то, что пошла за ним. И на Бейна. Не оставалось никаких сомнений в том, что он каким-то образом все это подстроил. Одурачил и Каана, и все Братство, толкнув на путь самоуничтожения. Но не это предательство выводило Гитани из себя. Бейн покинул ее. Списал вместе с остальными, оставил умирать, сам отправившись строить Орден с нуля.

Впереди туннель раздваивался. Гитани остановилась и призвала Силу, обострив свои чувства в надежде на какую-нибудь подсказку. Поначалу она не почувствовала ничего. Затем из левого туннеля донеслось слабое дуновение ветерка. Воздух был чистый и свежий: ход вел наружу!

Досада и ярость мигом улетучились, и Гитани бросилась бежать по туннелю. Она выживет! Неровный коридор начал резко забирать вверх, и вдалеке забрезжил свет. Женщина помчалась еще быстрее, на бегу обдумывая планы мести.

Придется действовать хитростью, исподтишка. Слишком часто она недооценивала Бейна. На этот раз она запасется терпением и лишь тогда нанесет удар, когда будет уверена в успехе.

Первый шаг — разыскать его и предложить себя в ученицы. Гитани не сомневалась, что Бейн согласится. Ему требовался кто-то, кто бы ему служил, — таков был путь темной стороны. Гитани будет учиться у него, повиноваться его воле. Пройдут годы — возможно, десятки лет, — но в конце концов он передаст ей все свои знания. И лишь тогда, узнав все его секреты, она выступит против Бейна. Станет учителем сама и возьмет ученика.

До свободы оставалось меньше полсотни метров, когда Гитани ощутила первые признаки взрыва ментальной бомбы. Почва задрожала у нее под ногами. Сперва женщина приняла эти толчки за землетрясение, испугавшись, что у самого выхода ее засыплет тоннами грунта и земли. Но затем она почувствовала поток энергии темной стороны, хлынувший вверх по туннелю, и поняла, что ее ждет судьба намного более ужасная. Стоявшие в эпицентре взрыва попросту испарились. Гитани, которая оказалась на границе радиуса детонации, повезло меньше. Волна чистой энергии темной стороны накрыла ее: промчалась, словно порыв жуткого ветра, высосала из ее тела саму жизненную сущность и вырвала дух из физической оболочки. Плоть сморщилась и скукожилась, прекрасное лицо мумифицировалось. Темная владычица не успела даже вскрикнуть. А затем так же стремительно волна унеслась дальше. На миг безжизненная оболочка застыла в идеальном равновесии, потом покачнулась и упала на землю, превратившись в пыль.

Фарфалла и остальные, ждавшие за много километров от пещер, почувствовали подземную дрожь и поняли, что их генерала больше нет. В следующее мгновение их разумы затопили мучительные вопли джедаев и ситхов, которых поглотила ударная волна. Жизненные силы несчастных вырвало из тел и засосало в вакуум, образовавшийся в центре взрыва.

Многие из джедаев зарыдали в отчаянии, поняв, сколь великую жертву принесли павшие товарищи. Духи мертвых, навсегда застывшие в небытии, были обречены на вечные страдания.

Мастер Валентайн Фарфалла, новый предводитель того, что осталось от Армии Света, испытывал такую же глубокую печаль, как и все. Но горевать было некогда. После гибели генерала Хота бремя командования легло на его плечи, и нужно было о многом позаботиться.

— Капитан Хедуран, соберите команду, — приказал он. — Надо обыскать местность вокруг туннелей и сами туннели на случай, если кто-то выжил. — Фарфалла знал, что ни одно живое существо не могло выдержать взрывную волну ментальной бомбы, но оставалась вероятность, что кто-то из ситхов успел сбежать. После стольких жертв он не желал допускать, чтобы кто-нибудь из Братства спасся.

Капитан кратко отсалютовал и повернулся, собираясь уходить. В последний момент Фарфалла добавил:

— И пусть солдаты остерегаются прыгунцов. После прошлого ритуала ситхов эти аборигены взбесились. Кто знает, как они отреагируют на этот раз?

— А если мы их заметим, сэр?

— Стреляйте на поражение.

За много километров оттуда Дарт Бейн тоже почувствовал отголоски взрыва. Волна энергии темной стороны промчалась мимо него и была столь мощной, что даже на таком расстоянии темный повелитель содрогнулся. Когда волна прошла, он погрузился в Силу в поисках тех, кто мог уйти живым. Как и следовало ожидать, таковых не оказалось. Все сгинули: Каан, Копеж, Гитани… все до единого.

Братство Тьмы перестало существовать. Как думали джедаи, с ситхами было покончено. Бейн решил, что так и должно быть до поры до времени.

Теперь он был единственным темным повелителем ситхов, последним из своего рода. Бремя восстановления Ордена лежало целиком на его плечах. Но на этот раз он все сделает как надо. Вместо множества ситхов будет всего два: один учитель и один ученик. Один воплощает могущество, второй к нему стремится.

Чтобы выжить, ситхам придется исчезнуть, превратиться в существ из мифов, легенд и кошмаров. Скрытые от глаз джедаев, они будут разыскивать утраченные секреты темной стороны, пока не овладеют всей ее мощью. И лишь тогда — будучи уверены в победе над врагом — сорвут покров тени и явятся миру.

Путь предстоял долгий и трудный. Пройдут годы или даже десятилетия, прежде чем они снова смогут нанести удар по свету. Возможно, столетия. Но Бейн был терпелив. Он понимал, что его ждет впереди и что надлежит сделать. Хотя сам он может и не дожить до триумфа темной стороны, тогда его наследие понесут преемники. Когда-нибудь в отдаленном будущем Республика падет, джедаи погибнут, и вся Галактика склонится перед темным владыкой ситхов. Это было неизбежно — таков был путь темной стороны.

Удовлетворенный тем, что он совершил на Руусане, Бейн пустился в долгий путь к тому месту, где спрятал корабль. Он знал, что оставшиеся джедаи станут искать выживших, но к их появлению он исчезнет.

Лишь одно тревожило Бейна. Чтобы все задуманное свершилось, ему требовалось найти ученика. Могучего в Силе, но еще не развращенного учениями джедаев. Нужно было отыскать какого-нибудь ребенка, достойного стать наследником могущества темной стороны.