Путь Сашки. Книга четвертая

Глава 1

Лешка устало брел по пыльной дороге, очень хотелось пить, но пить давали только на привалах, а следующий привал будет еще не скоро. А солнце все припекало и припекало. Горячий пот тек по спине, попадая на разбитые плетью участки кожи. От этого спина сильно горела и даже жглась. И почесать нельзя. Хотя, если начнешь чесать, то еще больше раскребешь раны. Хотя чем чесать — то? Руки — то ведь связаны. Сегодня хоть не за спиной, идти так полегче. Хотя большая ли разница? И сколько ему еще идти? Соседи по колонне совсем неразговорчивые, все угрюмые, замкнутые в себе. А он разве не такой же? Такой. Правда, вчера на привале мужик с взлохмаченной бородой сказал, что до Хаммия им добираться не меньше месяца. А там снова на рынок. Рабский.

А дальше что? Дальше даже не хотелось думать. А разве здесь рабом быть лучше? Когда он был в рабском загоне, то послушал, как живется местным рабам. Так что, что здесь, что там, в Хаммие — разницы никакой. Только дорога выматывает. Это сейчас хочется поскорей прибыть на место, а потом еще будешь жалеть, что не в пути. Потому что будет еще хуже. Здесь хоть на привалах можно отдохнуть, а ночью выспаться. А у хозяина, к которому попадешь, даже отдыха не будет. Или почти не будет. И не сбежишь. Видел он, что сделали со сбежавшим парнем. Еще тогда в городе, Амарисе, дело было. Видел и всю ночь не спал. Истошные крики парня преследовали целую неделю, хотя парень умер на колу через час или два, как его туда посадили. Нет, не побежит он. Куда бежать? Поймают. Хотя клейма на нем нет, но волосы уже отросли, а с длинными волосами первый встречный отведет к стражникам. Чтобы деньги за это получить.

Чего это надсмотрщик раскричался? Велит всем прижаться к обочине. Телеги уже почти прижались к краю дороги. Это навстречу военный отряд едет. Во главе с каким — то бароном в рогатом шлеме. Выпендривается. Или это не барон, а его сынок? Вон какой молодой. Ненамного его старше. И как все аристократы надменный. И солдаты молодые. Значит, точно баронский сынок. Из богатеньких. Такие даже свободных людей чернью презрительно называют, а рабов и вовсе за людей не считают. Ради развлечения раба могут убить или там плетьми запороть, а хозяину несколько серебрянок кинут, компенсируя убыток. А могут и лошадью затоптать. Поэтому Лешка предусмотрительно отошел поближе к обочине, стараясь не смотреть на приблизившихся всадников. Впрочем, те даже внимания на идущих рабов не обратили. Потому что — рабы.

Но почему — то последние всадники остановились, когда Лешка поравнялся с ними. Видимо, сзади него случилась какая — то заминка. Но ему — то что? Надо дальше идти, если не хочет нарваться на плеть надсмотрщика. Но неожиданно перед его лицом появился конь. Лешка увидел только красивые сапоги, вдетые в стремена. Конь преградил ему дорогу, и Лешка осмелев, поднял голову. На него внимательно смотрел тот самый богатенький сынок барона. Лешка понял, что допустил ошибку, нельзя же так смотреть на аристократов, и он быстро опустил голову.

Но вместо неприятности, а что еще можно ожидать от таких людей? — раздался юношеский голос:

— Как тебя зовут, мальчик?

— Лешка.

— За сколько тебя купили?

— За восемь серебрянок, — ответил Лешка и тут же поправился, добавив: «господин».

— Хелг, — вновь раздался тот же голос, — заплати хозяину восемь серебрянок и отвези мальчишку в замок.

— Да, милорд, — послышался второй, тоже молодой голос.

После этого богатенький баронет развернул коня и продолжил путь. Ускакали и почти все солдаты. Остался только этот Хелг с двумя солдатами. К ним навстречу уже спешил хозяин рабов, поэтому Лешка осмелился поднять голову и немного рассмотрел этого Хелга. Молодой крепкий парень, судя по ресницам — рыжий. Двое других солдат были такими же молодыми, тоже лет по восемнадцать — девятнадцать. Но сильные, крепкие, уверенные в себе. Это Лешка почувствовал сразу.

Тем временем Хелг, достал горсть монет, пересчитал их и бросил на землю к ногам подошедшего хозяина.

— Купчую на этого. Давай.

— Но это разбой!

Хозяин осмелел, за ним уже маячили хозяйские стражники, державшие руки на рукоятях мечей, да и надсмотрщики явно напряглись, руки их тоже потянулись к оружию.

— Я буду жаловаться графу!

— Графу Дарберну? — усмехнулся рыжий Хелг.

— Да, его светлости. Эти земли принадлежат ларскому графу и ему судить на них!

— А почему бы тебе не обратиться к виконту Ксандру? — Вкрадчиво спросил рыжий. — Разве ты не знаешь, что слово виконта столь же весомо, как и слово самого графа? И даже, бывает, весомей.

— Я это знаю. Могу обратиться и к виконту.

— Тогда за чем же дело? Виконт только что проехал в Ларск. Вон еще не скрылся. Ты успеешь его догнать. И можешь пожаловаться.

Рыжий смеялся над хозяином, Лешка это понял. Засмеялись и оба солдата, хотя внимания не ослабили, контролируя ситуацию, хорошие, значит, были солдаты.

— Виконт сегодня в хорошем настроении. Даже велел денег заплатить. Хотя обычно он вешает. Или деревьев хороших поблизости нет? Да нет, вижу хороший сук. Странно. На него это не похоже.

Хозяин сильно побледнел, а его солдаты уже испуганно пятились назад. Значит, этот высокомерный мальчишка виконт? Надо же! И не просто виконт, раз, по словам этого Хелга, имел такое влияние в этом графстве, что его слова были весомее слов самого графа. О графе Ларском Лешка почти ничего не знал, разве то, что граф был калекой. Вот этот виконт, значит, и подмял немощного графа. К тому же виконт был жесток, раз просто так вешает людей. И не простых каких — то крестьян, тем более рабов, а уважаемых всеми торговцев. И этот виконт теперь покупает его. Для чего? Ничего хорошего от такого хозяина ждать не придется.

— Купчую! — жестко повторил рыжий парень и хозяин, вихляя толстым задом, бросился к своей повозке.

С поклоном вручив сидящему на коне Хелгу бумагу, хозяин заискивающе смотрел на него, а тот внимательно прочитав купчую, улыбнулся, а затем посмотрел на Лешку. Лешка сразу же опустил голову. Этот Хелг, видать, не последний человек у виконта, а значит, тоже опасен.

— Ну, и что же мне с тобой делать? — услышал он голос Хелга. — Пешком ты неделю будешь добираться до замка. И на лошадь раба не посадишь… Ларет! Возьми — ка мальчишку, положи его перед собой. Так будет правильнее. А приедем, милорд решит, что с ним делать.

Один из двух солдат нагнулся над Лешкой и рывком приподнял его над землей, а затем уложил перед собой животом вниз на спину лошади. Теперь голова Лешки свисала вниз с одной стороны, а ноги с другой. Солдат развернул лошадь и поехал в обратную от торговой колонны сторону. Краем глаза Лешка увидел, как торговец ползает в дорожной пыли, собирая брошенные Хелгом деньги.

Вечером следующего дня утомительная поездка, наконец, закончилась. Лешка совсем ошалел от жары, монотонной тряски в неудобной позе и пыли, забившей нос и рот. Когда его спустили с лошади, он не мог стоять и повалился на землю, стараясь осмотреться, куда его привезли. Но пыль запорошила и глаза, поэтому он почти ничего и не рассмотрел. Больше слушал.

— Ксенон, этого мальчишку купил наш милорд. Сам он будет через несколько дней. Пристрой его куда — нибудь до приезда милорда.

— Слушаюсь, господин Хелг… Верди, отведи мальчишку в подвал. В правую камеру. Пусть принесут ему еды и воды… И дай ему умыться…

Умывался Лешка прямо здесь, во дворе замка. Заодно и вволю напился, неизвестно, когда принесут в камеру воды, да и сколько ее будет? Он помнил те крохотные чашки с водой, что давали ему на рабовладельческом рынке в Амарисе. Здесь может быть не лучше. Ведь хозяева, как он слышал, начинают знакомство раба с ними с приручением раба к покорности. А лишение раба воды — верное для этого средство. Да и камера в подвале… Лешка зримо себе представил мрачную маленькую сырую и вонючую камеру, холодный пол и множество крыс, снующих взад и вперед, не обращая внимания на узника.

Однако помещение, куда отвели Лешку, камерой назвать было трудно. Хотя это и была камера, с небольшим оконцем вверху стены и крепким запором на железных дверях. А в остальном больше напоминала комнату в сельской харчевне. Стол, табурет, лежанка и куча свежего, душистого сена на полу. И совсем не сырая, наоборот, очень даже теплая комната. И еды дали вдосталь. Каша, в которой даже были кусочки мяса. Очень даже непонятно. Впрочем, все изменится, когда приедет его новый хозяин, этот надменный юноша, столь влиятельный в графстве. Интересно, кто ему граф? Наверное, отец. Старый и немощный калека. Вот и балует своего сыночка. Как Лешка ненавидел таких вот маменькиных, точнее, папенькиных сыночков. Они с детства имели все. Каждый их чих выполнялся. Вот и этот такой же. Наверняка такой, разве может быть иное?

Прошло два дня. Скорее всего, приехал хозяин. Лешка это понял по тому, что в этот раз его обедом не накормили. Только позавтракать сумел. Вот, значит, и начинается его муштра. Еще и бить будут. А ближе к вечеру дверь открылась, и в камеру вошел Верди, местный слуга, раб, это видно по его прическе. Вошедший молча отвел его на улицу. Здесь уже ждал чан с теплой водой. Но вначале Лешку подстригли, а затем и побрили. Но выбрили не только полоску посередине головы, как это было на голове у Верди, а выбрили всю голову. Так, как бреются свободные люди. Затем хорошенько оттерли в теплой воде чана, а когда Лешка вылез, его ждала новая одежда. Конечно, не новая в смысле новизны, а новая в смысле другая. Обычная одежда, поношенная, но чистая, которую здесь носили крестьяне и их дети. Из небедных крестьянских семей, Лешка знал разницу.

Недоумевая, что же это все значит, он пошел вслед за Ксеноном, управляющим замка. Прошел холл, поднялся на второй этаж. Ксенон постучался в дверь, вошел и тут же вышел из нее, взмахом руки приглашая Лешку войти. Лешка шагнул в дверь и замер. Перед ним была столовая. За большим столом разместилось пять человек. В центре сидел тот самый юный виконт, с интересом смотревший на Лешку. По правую и левую сторону разместилось трое, судя по их виду, аристократа, а четвертым был Хелг. Выходит, этот Хелг не маловажная птица, раз сидит за одним столом с этим влиятельным виконтом. То — то он так нагло вел себя с тем торговцем.

Лешка, наконец, опомнился от неожиданности и поклонился присутствующим людям. Или надо было встать на колени? Как правильно вести себя, он еще не знал. Поэтому стоял, опустив голову вниз.

Пауза затянулась, наконец, виконт спросил:

— Как ты попал в рабство?

— Никак, меня схватили, ни за что ни про что, а потом продали.

— Вот посмотри, — Лешка поднял глаза и увидел в его руках бумагу, — в купчей сказано, что ты задолжал мельнику четырнадцать монет, в срок не отдал, пытался скрыться.

Лешка почувствовал, как у него задергалось лицо.

— Соврал! — глаза виконта сверкнули, Лешка понял, что выдал себя. — Значит, соврал! Вот что, Лешка, запомни следующие условия, которые ты обязан выполнять беспрекословно: первое: не врать, никогда и ни в чем. Второе: не воровать. Третье: не бояться. Четвертое….Хм, плакать… Плакать можешь, но не часто… Там тебя били?

Лешка кивнул.

— Это видно по спине. Сломался?

— Нет, нет…

— Пункт первый: не врать.

Лешка засопел носом и сказал:

— Сломался…

— После какого удара это случилось?

Лешка заплакал:

— После четвертого. Но я не мог. Это было так больно.

— Пункт четвертый. Плакать… Можешь поплакать… Я знаю, кто сломался после второго… А Овик выдержал все девять, я считал рубцы… И он не сломался… И не стал целовать ноги… Поцелуешь мне ногу?

Лешка насупился.

— Да или нет?

Лешка стоял, закусив губу.

— Так, да или нет?!

— Да…

— Пункт пятый: на колени не вставать, ноги не целовать. Голоден?

Лешка кивнул головой. Виконт взял огрызок птичьей ножки и кинул на пол. Огрызок не долетел пару метров. Лешка стоял, а затем двинулся в сторону огрызка.

— Пункт шестой: с пола объедки не подбирать. Это удел рабов.

— Но я раб.

— Теперь уже нет. Вот возьми, — виконт протягивал ему купчую. — Я в ней отметил, что ты свободен. Ты теперь не раб, а свободный человек и можешь идти, куда хочешь. Можешь остаться здесь. Хелг, тебе не трудно будет посадить с собой мальчика. Он голодный.

— Да, милорд. — И уже обращаясь к Лешке, Хелг приветливо указал на стул рядом с собой.

Лешка, как в тумане, ничего не понимая, двинулся в сторону Хелга. Подошел и не мог решиться сесть. Тому пришлось силой усаживать его рядом с собой.

— Тебе что больше нравится, крылышко или ножка?

Лешка не мог ответить. От вида яств слюна заполонила рот, и он вдруг с ужасом решил, что всё, что здесь происходит, это просто утонченное издевательство. Сейчас все прекратится, хозяин и гости будут смеяться над обманутым рабом.

— Тогда, то и другое.

На тарелке перед Лешкой появились два больших куска мяса.

— Ешь. Чего стесняешься.

Лешка, закусив губу, угрюмо смотрел перед собой. Смотрел и ждал, когда все закончится. Но ничего не происходило.

— Ты почему не ешь? — Это уже задал вопрос виконт. — Бери и ешь.

Это уже был приказ, и Лешка осторожно взял в руку птичью ножку, не спеша погрузил в нее зубы, все еще ожидая смеха хозяев, слюна еще больше заполнила рот и он, уже не сдерживаясь, начал с остервенением есть. Ему уже было безразлично, издеваются над ним или нет. Очнулся он только тогда, когда на столе перед ним высилась довольно большая горка костей. Он наелся, даже объелся! Впервые за несколько месяцев пребывания его в этом мире.

Сразу же разморило, потянуло в сон. Сон. Всё, что с ним сейчас происходило, казалось сном. Этого быть не могло, но вот оно, есть. И лица сидящих мужчин за столом, у кого — то довольные, у кого — то не очень, все они были реальными, никак не походили на то, что ему обычно снилось.

— Э — э, да он спит, — сказал виконт и позвонил в колокольчик.

В дверях возник неизвестный Лешке слуга.

— Отведи мальчика в его комнату.

— Слушаюсь, господин виконт, — слуга поклонился и, подскочив к Лешке, аккуратно приподняв его из — за стола, повел прочь из столовой комнаты. Они спустились вниз на первый этаж, но вместо уличной двери, а затем и двери в подвал, слуга повел Лешку по коридору первого этажа. Ввел его в одну из комнат, поклонился легким, почти незаметным кивком головы и исчез.

Лешка оглядел комнату. Небольшая. Совсем небольшая. Лежанка, почти такая, как в подвале, зато с подушкой и одеялом. Маленький столик у окошка, табурет. И все. Лешка не стал раздеваться, прямо в одежде повалился на лежанку и быстро заснул.

Проснулся он от грохота за дверью. Несколько минут он непонимающе лежал, даже немного испугался, но затем встал и осторожно приоткрыл дверь. По коридору ходили одетые в кольчуги солдаты. Казарма что ли у них здесь? Немного осмелев, он уже шире раскрыл дверь, хотел выйти наружу, но чуть не столкнулся нос к носу с мальчишкой, почти своим ровесником. Но мальчишка был в кольчуге и опоясан мечом. Это кто такой? Остальные движущиеся по коридору были примерно одного возраста, все молодые парни, а этот — мальчишка. Быстро прислонившись к стене, Лешка дал ему пройти, а тот только с любопытством взглянул на Лешку и пошел дальше к выходу из замка.

Вскоре движение прекратилось, и наступила тишина. Лешка, прождав какое — то время, рискнул выглянуть во двор замка. В дальнем конце двора шла тренировка солдат. Тренировался и мальчишка. Еще как тренировался! Он поднимал и опускал бревнышки, судя по их величине, каждое такое бревнышко весило килограммов пятьдесят, не меньше. Время от времени мальчишка вытирал пот, судя по всему, обильно льющийся по лицу. Да как не литься? Мальчишка был в кольчуге, одетой на кожаную куртку, в кожаных штанах, в железном шлеме на голове, да к тому же летнее солнце уже начало хорошенько греть, даже припекать.

Закончив поднимать бревнышки, мальчишка, взяв одно из них, побежал по периметру двора. Когда он пробегал мимо Лешки, тот увидел раскрасневшееся потное и усталое лицо. Лешка точно бы не смог выдержать такую тренировку, а этот держался, и после пробежки, выхватив меч, стал делать упражнения с ним. Но, наконец, все закончилось, солдаты устало расходились с места занятий. Впрочем, пошли они не в замок, а к большому чану с водой. Здесь они сняли с себя вооружение, разделись до пояса и стали умываться, поливая друг друга водой. Умывался и тот мальчишка. Когда он повернулся к Лешке спиной, то Лешка увидел яркие полоски на спине — следы от недавно заживших рубцов. И таких рубцов было много, несколько десятков. Мальчишку не так давно били плетьми. Неужели, тоже был рабом, а виконт его выкупил?

Закончив умываться и подхватив вещи, солдаты ушли внутрь замка, оставив Лешку одного. А ему уже захотелось есть. Но куда идти? И можно ли? Простояв в нерешительности минут десять, он с облегчением увидел знакомую фигуру Верди, который вышел из дверей замка.

— А — а, не подскажете, что мне делать? — Обратился Лешка к нему.

— А что господин желает?

— Это мне?

— Вам, господин.

— Я разве господин?

— У вас же прическа свободного человека, а я раб. Значит, для меня вы господин. Хотя я не знаю, что будет дальше. Милорд Ксандр, это его решение.

— Как бы мне поесть?

— Вы можете поесть в большой столовой, там сейчас завтракают господа солдаты. Вас проводить?

— Если можно… А тот мальчик, который с ними, он кто?

— Баронет Альвер? Он оруженосец у милорда Ксандра.

— Ксандр, это виконт, здешний хозяин?

— Конечно.

Мальчишка оказывается баронет и оруженосец у этого виконта. Тоже еще та птица, получается.

— Я видел у него на спине рубцы. Они от плетей?

— Да, господин.

— А кто его так? Виконт?

— Ага, виконт. Еще этой весной.

— А за что?

— А ни за что. Просто мерзавец. Взял и приказал избить мальчика.

— Виконт приказал? Без причины?

— Точно так. Я и говорю, мерзавец. Но это между нами, нельзя же нам, рабам, так отзываться о благородных. А вот и столовая.

Лешка зашел в нее и увидел несколько десятков набитых и жующих ртов. Он стоял и не знал, что делать дальше. Один из солдат, Ларет, который вез его в замок на своем коне, крикнул Лешке:

— Эй, парень! Что стоишь? Хочешь есть, иди ешь, а то все кончится. Тут такие проглоты, особенно Альвер. Этот ест за троих, куда только помещается. И до сих пор худой.

Сидящие солдаты засмеялись.

— Я уже не худой. Видели бы меня полгода назад. Я поправился больше, чем на полпуда.

— Значит, ты был тонким как тростник, ветром, наверное, сдувало.

— Но — но, посмейся у меня!

— Да, ладно, я же беззлобно, по — хорошему.

Лешка пристроился с края стола и набросился на еду. Мясо, зелень, фрукты, молоко. Глаза разбегались. Хорошо живет этот виконт. И гадина он еще та! Этого Альвера как избил плетью. Рубцы до сих пор какие. И по словам Верди, избил без причины. Захотелось — и избил. Действительно, гадина.

Солдаты вскоре закончили завтракать, и ушли, оставив Лешку одного. Поел и он. А теперь что делать? Делать было нечего, на него никто не обращал внимания, лишь изредка он ловил любопытные взгляды снующих слуг. И Лешка бесцельно бродил по замку, благо ему никто это не запрещал.

Он теперь свободный и бумага имеется. Можно, конечно, остаться в замке и набивать пузо, но долго ли такая жизнь продлится? Взбредет этому виконту что — нибудь в его избалованную голову и прикажет избить его плетьми, как избил этого мальчика. А мальчик ведь не простой мальчишка, как он, а баронет. И ведь избил. Нет, долго здесь задерживаться не стоит. Но и без денег за стенами замка не проживешь. Снова задолжаешь и опять попадешь в долговое рабство. А где взять деньги? Они ведь на дороге не валяются. А раз не валяются, а деньги позарез нужны, то их надо, что? Правильно, украсть.

У этого виконта их, наверное, видимо — невидимо. И у рыжего Хелга есть. И у солдат тоже. И у мальчишки — баронета. Красть, конечно, нехорошо, но как ему дальше жить без денег? А у этих не убудет. Вон как жрут. А ему, когда уйдет из замка, тоже надо есть.

Лешка в ближайшие дни если не подружился, то стал без проблем наведываться в солдатскую казарму. Сидел, смотрел, перебирал оружие, но при этом краем глаза посматривал, кто где хранит деньги. Не заметить было нельзя. Некоторые по вечерам играли в кости. По медянке всего, на большие суммы виконт играть запретил. Но ведь и медянки хранятся вместе с серебрянками. А когда солдаты уходят на тренировки, то казарма остается пустой. Но сейчас брать нельзя. Возьмешь несколько серебрянок, хватятся, шум будет. Нет, брать надо перед самим уходом, за день или за два. Но вначале следует пошарить в комнатах виконта, благо двери не запираются. Точнее, запираются на засов изнутри, но когда виконт уходит, в его комнаты можно запросто проскользнуть. Только момент найти, когда он уходит не вниз во двор замка на тренировку, а выезжает за ворота. Кстати, и солдаты едут с ним, а казарма пустеет.

Удобный случай представился через два дня. Виконт вместе с солдатами быстро собрался и уехал, как сказали, в Ларск. Значит, вернется не сегодня и не завтра. Сегодня пробираться в покои виконта будет опасно, слуги там генеральную уборку делают, вот завтра можно будет покопаться. Если виконт быстро хватится пропавших денег, то подумает, что слуги во время уборки куда — нибудь засунули. Пока ищет — время тоже уйдет.

На следующий день, убедившись, что уборка закончилась, и никто не идет в комнаты виконта, Лешка осторожно пробрался в покои виконта. Вот лопух — то! Заходи, бери, что хочешь! Вот только денег он не нашел, прячет, наверное, где — то в тайнике. Зато несколько золотых вещичек уходя, с собой прихватил. Каждая такая ложечка стоит, явно, несколько золотых. Конечно, их еще нужно продать, а продать придется за полцены. А как иначе? Так что все равно, деньги получит хорошие. Но это будет не скоро, когда еще найдешь скупщика краденого? А сейчас на дорогу нужны деньги, а не ложки.

Поэтому Лешка, спрятав ложки в заранее сделанном тайничке, после обеда забрался в комнату Хелга. И уже почти тотчас наткнулся на увесистый кошелек. Ого! Несколько десятков серебрянок. Вот медянок не оказалось, а они тоже нужны. Ведь не будешь в первые дни серебрянками рассчитываться? Откуда у крестьянского мальчишки серебрянки? На нем же крестьянская одежда. Пока дойдешь до города, купишь городскую одежду, кушать на что — то надо. Значит, нужны и медянки. А медянки он знает где. В казарме. Но туда он пошел уже на следующее утро, потому что стало темнеть, а в казарме совсем уже темно, факел же не зажжешь? Из казармы на следующее утро он вернулся с неплохим уловом. Теперь всё, после обеда можно и уходить. Скажет, что в лес, грибов пособирать. Да и не спросят, куда. Он ведь свободный.

Но побег обломился. Сразу же после обеда вернулся виконт вместе со своими солдатами. Ворота замка закрыли, и караул почему — то удвоили. Да, не повезло. Значит, уйти попробую завтра.

А ближе к вечеру Лешку позвали наверх, в столовую. Виконт был вдвоем с Хелгом и мальчишкой Альвером. Ну да, тот ведь баронет как — никак, да и оруженосец виконта. Вот вместе с ним и ест. А в тот первый день его не было за общим столом, наверное, потому, что там были какие — то бароны. Вот мальчика и не позвали.

— Ну, садись, Лешка. — Виконт был в хорошем настроении. — Ешь, не стесняйся. Как тебе здесь?

— Нормально, милорд.

— Нормально, это ни то, ни сё. Я думал, что хорошо. Или очень хорошо. Может, ты жизни другой не знаешь?

— А ты, козел драный, что ты в жизни, кроме развлечений знаешь? Только жировать можешь. — Лешка произнес это по — русски, а затем тем же тоном уже на местном языке — Я еще маленький, уважаемый господин виконт, не то сказал. Конечно, не нормально, а очень хорошо, милорд.

— А что это ты сказал до этого?

— Это я на своем. Сказал, что очень вас уважаю, милорд.

— Вот как? Ну — ну. А еще что — нибудь произнеси на том языке.

— Гнида ты вонючая, с какой радостью я бы тебя, избалованного молокососа, плетьми выдрал. — Лешка улыбаясь произнес по — русски. — Это я о том, что вы очень сильный и славный воин, которого все уважают.

— Да? Интересно. Знаешь, что? Тебе, наверное, здесь скучно. Завтра приходи на тренировку, я там тоже буду…

Утром следующего дня ему пришлось идти на тренировку. Это его не очень устраивало, ведь он думал, улучив момент, выйти из замка, а там ищи его в поле. Или в лесу. И пойдет он на юг. До границы с Лоэрном совсем близко. Там искать его не будут. Он это уже выяснил. Воюет Ларск с Лоэрном. И это хорошо. Лоэрн — королевство, а Ларск всего лишь графство. Кто сильнее? Вот и надо идти к сильному.

А тренировка ему понравилась. Лешка смотрел с увлечением, как виконт управляется с секирами. Вот это силище! Хотя, что ему еще делать, как силу не качать? За него слуги все делают, а он только приказывает, да силу качает. Или развлекается. Вон, в Ларск ездил. А зачем? Развлекаться, конечно. Другого он и не знает, папенькин сынок.

Когда последняя чурка была одним ударом перерублена на две одинаковых, как близнецы, половинки, тренировка закончилась. Солдаты, занимавшиеся каждый своим упражнением, поплелись умываться. Пошел и виконт. Для него чуть в сторонке стоял личный чан с водой. Вместе с ним пошел и Альвер. Он же оруженосец и должен помочь умыться своему виконту. А сам будет умываться, когда найдет свободное время. Феодализм. Но виконт неожиданно сказал баронету:

— Альвер, иди умывайся сам, а мне польет из чана Лешка. Сумеешь полить?

Он еще и издевается, этот козел.

— Конечно, милорд.

— Ну и хорошо, — ответил тот и стал снимать с себя кольчугу, а затем куртку и рубашку. Обнажившись по пояс, виконт кивнул Лешке на стоявший кувшин, дождавшись, когда он зачерпнет воду, виконт нагнулся над землей, представив на обозрение Лешке свою спину. Лешка посмотрел и застыл. Спины не было. Нет, спина, конечно, была, но трудно это назвать спиной. Сплошной рубец вместо кожи. Только часть спины оставалась не изувеченной. Да и то, в ее центре чернело рабское клеймо.

— Ты там скоро? Что застрял? — Лешку расшевелил голос виконта, и он стал механически поливать ему воду на спину и шею. Виконт фыркал и кряхтел от удовольствия.

— Хорошо! Теперь дай полотенце.

Вытершись поданным полотенцем, виконт, улыбаясь, сказал:

— Умылся, чистым стал. Я уже не воняю?

— Чего? — Лешка не понял вопроса.

— Вонючая я гнида или уже не вонючая? Пахнет от меня козлом драным?

Лешка побледнел. Виконт, оказывается, знает русский язык. Теперь он пропал. Забьет до смерти.

— Ничего, кроме развлечений я в жизни не знаю? Может быть и так. Тебе ведь виднее. Куда мне, избалованному молокососу, до тебя, умудренного жизнью.

После этого глядя с довольным видом на остолбеневшего Лешку, виконт ушел в дом. А Лешка всё стоял и стоял, ничего не соображая. А что соображать — то? Пропал, совсем пропал!

Когда подошел вымывшийся Альвер, собирая вещи своего виконта, Лешка стал немного приходить в себя.

— Послушай, Альвер, а откуда у виконта такая спина? И клеймо.

— Виконт мальчишкой в рабстве был. Полтора года. Вот его и били, а он все равно не подчинялся. Несколько раз уже почти умер.

— В рабстве? Так он же виконт. А виконты разве бывают в рабстве? А его отец, что делал?

— Чей отец? Виконта?

— Да, его.

— Виконт сирота.

— А ваш граф, который калека старый?

— Какой такой старый калека?

— Ну, граф Дарберн.

Лешка согнулся вдвое, в глазах потемнело, дыхание перехватило. Это его Альвер ударил под дых.

— Ты что про нашего графа говоришь!?

— Я не виноват, мне в Амарисе говорили, что ваш граф калека, — ответил Лешка, когда отдышался.

— У его светлости нет кистей рук. Но он не калека. И не старый. Он старше виконта на два года.

— Я же не знал.

— Теперь будешь знать.

— Послушай, а кто тогда виконт графу?

— Брат. Но не родной, а кровный.

— А родители виконта кто были?

— Никто не знает, а он не говорит.

— А виконт, он родом из этих, из аристократов?

— Вроде, нет. Его светлость говорил, что из простых. Только слухи ходят, что он королевского рода. Потомок незаконнорожденного сына первого короля Лоэрна. Но это слухи. И сам виконт над ними смеется.

— В детстве он, значит, был рабом? А до рабства?

Альвер нахмурился.

— Бродяжничал. Но это я тебе сказал, чтобы ты знал, а не болтал всем. Понял?

— Понял.

Значит, этот виконт совсем не из избалованных сыночков местной знати. Даже, наоборот. Детство тяжелое. Не позавидуешь. А он его считал изнеженным и высокомерным. Надо же, как ошибся. Да еще и обозвал его козлом и гнидой. Теперь жди плетей.

— А за что тебя виконт плетьми бил?

— Я не знаю. Захотелось просто. Характер такой мерзкий. Дерьмо он.

— Родные у тебя есть?

— Конечно. Мой отец барон Шелвак, у него замок на юге Ларска.

— А чего ты не у отца, а служишь этому виконту? Он же тебя так бьет. А ты ведь баронет.

— Кто бьет?

— Виконт?

— Какой виконт.

— Этот. Ксандр.

— Ты что, ненормальный?

— Ты же сам сказал, что виконт тебя плетьми.

— Нет, ты, наверное, дурак. Меня виконт Аларес, сын каркельского графа бил. А Каркел под рукой Лоэрна. Он захватил этой весной наш замок. А милорд Ксандр малыми силами отбил его и всех пленил. Потом этого Алареса на центральной площади Ларска плетьми отодрал. Отомстил за нас. И вообще, наш милорд, знаменитый воин. Он после этого пошел на орков. Всего с тысячью солдат, а орков было сто тысяч. И всех до единого убил! Сам своей секирой не одну тысячу положил! Он великий воин! И служить у него почетно. Раньше, когда я приезжал в Ларск, другие баронеты со мной и не разговаривали, только посмеивались. А сейчас, когда я стал оруженосцем у его светлости, в прошлый приезд в Ларск все они мне так завидовали! И в друзья набивались. А ты так говоришь!

— Точно, я дурак.

— Конечно, дурак. К тому же и дерьмо еще, раз такое подумал про милорда Ксандра.

— А если он и в самом деле тебя избил бы так?

— Ксандр не способен на подлость или иное плохое. Даже если он меня без причины изобьет до полусмерти, я все равно буду его любить и уважать. Потому что если нет причины, по которой он меня изобьет, то значит, я ее просто не знаю.

— Ну, я — то знаю причину, по которой меня сегодня изобьют, — тихо прошептал Лешка.

Через пару часов его позвали к виконту. На ватных ногах Лешка вошел в приемную залу. Там был виконт вместе с Хелгом. Виконт был каким — то мрачно — грустным, а Хелг, не скрываясь, смотрел на Лешку с презрением и даже ненавистью. Значит, виконт рассказал Хелгу, как он его обозвал. Ох, что сейчас будет!

Молчание затягивалось.

— Ты ничего не хочешь сказать? — произнес, наконец, виконт.

— А чего говорить — то? Я виноват, не знал, что вы понимаете мой язык. Наказывайте.

— Ты об этом? Это мелочь. Мальчишеская шалость. Я о другом.

— О чем?

— Вот я и хотел это узнать.

— Я не понимаю.

Виконт потянулся к столу и сдернул ткань. Под ней лежали золотые ложки и кошелек. Лешка впился в них глазами и вздрогнул. Нашли! А он еще и выдал себя. Думал о другом, вот неожиданно и попался, задергался.

— Да, — грустно сказал виконт. — Я — то еще надеялся, что это не ты. Пункт первый. Не врать. Пункт второй. Не воровать.

Лешка заплакал.

— Пункт четвертый. Впрочем, это не важно.

Всё. Теперь точно убьет. На коленях что ли прощение просить? Так, эти дурацкие пункты. Пятый — на колени не вставать. Точно — убьет. И Лешка заплакал еще больше.

— И что мне с тобой делать?

— Пожалуйста, не убивайте. Я больше не буду. Правда, не буду.

— Убивать? Значит, так. Возьми эти деньги и золото.

— Зачем? Они ваши и милорда Хелга.

— Медянки не мои. Откуда они у тебя? — это уже вмешался в разговор Хелг.

— Я взял у солдат.

— Не взял, а украл.

— Деньги и золото уже не наши. Возьми. — Повторил виконт.

Лешка взял со стола ложки и кошелек, но не знал, что с ними делать.

— Никто в этом замке не возьмет в руки ворованное. Кроме тебя. Так что это теперь все твое. А теперь, что делать с тобой. Ты хотел с ворованным сбежать из замка? Так?

— Так.

— Что же. У тебя теперь два пути. Первый. Забираешь с собой деньги и золото и уходишь из замка. Куда хочешь, но так, чтобы я тебя никогда не видел. Поэтому постарайся уйти из Ларского графства. Хелг, распорядишься, чтобы его беспрепятственно выпустили.

— Хорошо.

— Второй путь. Находишь старшего конюха и отдаешь деньги ему.

Лешка поднял удивленные глаза на Ксандра.

— Но ведь вы же сказали, что никто в замке к деньгам не притронется.

— К ворованным. Но они уже будут им заработаны. Это его плата. Цифру в количество розог, равных стоимости мешочка и золотых ложек, ты назовешь ему сам. Всё, можешь идти… Да, вот ещё что. Не советую оставаться на ночь в замке, если захочешь уйти. Солдаты парни горячие, а воров не только презирают. Теперь иди.

Лешка медленно брел по коридору замка и всё думал, думал и не мог решиться. Казалось, вот оно, что он так хотел. Есть деньги, золото и свободный путь. Иди куда хочешь. Никто тебя не остановит, даже ворота распахнут. Но как теперь уйдешь? Он думал об этом виконте плохо, думал, что тот надменный и избалованный папенькин сынок, а оказалось совсем по — другому. И из рабства его выкупили, относились почти как к своему, а он их всех обокрал. По сути, наплевал им в лицо. И Ксандру, и Хелгу, и солдатам, и Альверу. Как он им всем теперь посмотрит в глаза? Уйти? Тогда точно его будут считать крысой.

Лешка в раздумьях не заметил, как вышел во двор. Рядом оказались двери конюшни. Он зашел туда и спросил старшего конюха.

— Это я, — ответил бородатый мужик средних лет.

Лешка протянул ему мешочек с деньгами и золотые ложки.

— Милорд виконт велел мне передать вам эти деньги. И меня надо высечь розгами.

— Что натворил?

— Своровал.

— Это?

— Это

— Как сильно пороть?

— Не знаю, он сказал, чтобы я сам назначил число ударов.

— Сколько хочешь?

— Я не знаю. Выпорите… только не до смерти.

— Ну уж как получится — конюх хитро усмехнулся. — Тогда раздевайся, начнем с задницы, потом спина.