Путь тени

Глава третья

Титамир скучал. Бил кулаком в стену, пинал дверь, выломал решетку, но окошко было слишком мало, с трудом пролезала голова. Раздались шаги и в щель под дверью просунулась миска с водой. "Как собаку поют, – с отвращением подумал богатырь. – А пожрать как следует не дают". Протянув руку, хотел выкинуть ее в окно – авось, кому по голове съездит, да заодно обольет – но потом передумал и выпил сам, не мучиться же от жажды… а пустую миску все таки выкинул. Из вредности. И заметно повеселел, услышав чей-то гневный восклик. К концу ночи его стало клонить в сон, а потом земля резко закружилась и оказалась под щекой…

За дверью вновь послышались шаги:

– Кажись, уснул, – в голосе ясно чувствовалось облегчение. – Я уж думал, не подействует.

– Сонное зелье бабки Гривны еще никого не подводило… тем более в таком количестве, – ответили ему. Послышался зевок. – Ну вот, теперь и вздремнуть спокойно можно, а то с этим зверем ни минуты отдыха. Думал, все – выломает дверь, как пить дать, выломает. Силы-то медвежьи. Лучше б староста его из деревни выдворил, убытков бы меньше было, а так сломает темницу, новую строить придется. И кому? Нам.

– Посиди столько взаперти – не таким станешь. Зря Вирон девицу увел. Знал ведь, что приедет за ней.

– Эт он со зла. Ну да пусть сами разбираются, а я пошел. Проснется ведь через час, зверь эдакий, опять буянить начнет.

Пламя как алый мак плясало в окружающей их тьме. Кони тревожно переступали с ноги на ногу, изредка всхрапывая. Плотно стоявшие деревья казались древними великанами, грозно взирающими на путников с высоты своего роста. Общую мрачную картину дополняли звуки леса, обычные днем и угрожающие ночью, подбирающиеся все ближе и ближе. Луны не было и только горящие сучья оберегали путников от полной темноты. Владий прилег, подложив под голову дорожную сумку, а спутник сидел напротив с обнаженным мечом на коленях. Они договорились дежурить по полночи и воин тревожно вглядывался во тьму, улавливая малейшие звуки.

Неожиданно на поляну бесшумно выступили странники. Схватившийся за меч Миробой едва не снес ближнему голову. Кони испуганно заржали. Пробудившийся Владий спросонья вскочил на ноги, держа в руках оружие.

– Вы простите нас, люди добрые. Я Скол, а это Мирит, – голос старца звучал тихо и безжизненно. – Увидели костерок и поспешили сюда. Одним-то в лесу не с руки. Мы странники, по миру ходим, мудрости набираемся, собираем старые легенды. В них не все ведь ложь, частенько встречаются подлинные факты, главное – суметь их отличить от всего остального. Завтра вот опять в путь.

Они уселись в тени.

– А чего так поздно бродите? – подозрительно спросил Владий. Брошенная им в костер ветка поднял сноп оранжевых искр. – Прям как нечисть лесная.

– Леший заплутал, – склонил голову старец, – да, видать, сжалился, к вам вывел. Мы ему худого слова не сказали, вот и выпустил из своего лабиринта. Так ведь и бывает: коли ты с добром, то и к тебе с тем же. А вы ложитесь, мы все равно спать не станем. Если что, разбудим.

Владий отрицательно покачал головой, не спуская острого взгляда со странников.

– Потрепала вас, видно, жизнь? – спросил Миробой, разглядывая грязные лохмотья старцев.

– Потрепала, сын мой, – кивнул Мирит. – Мы бы развлекли вас сказаниями, да недобрый люд инструмент сломал, сами едва живые ушли. Средь деревьев схорониться решили, а леший тут как тут. Бредем, ищем значит, где бы на дорогу выбиться, а тут огонек ваш. Да вы ложитесь, ложитесь, – вновь попробовал уговорить их старец, но получив прежний ответ, снисходительно улыбнулся, растянув губы, и продолжил. – Были мы и в Веалоне и в Заринге…

Миробой спиной почувствовал приближение чего-то крупного и опасного. Неожиданно старцы одновременно стащили плащи и кинули их на огонь. На секунду лес погрузился во тьму. Странники, пригибаясь к земле, стремительно меняли облик, обрастая густой медвежьей шерстью. Стальные когти и зубы перекликались по цвету с горящими черным пламенем глазами. Из леса, отрезая путь к отступлению выступали огромные размытые тени, кони захрипели и повалились на землю. Оборотни не торопились нападать, зная, что отсюда не уйти. Алые язычки света пробились сквозь ткань, разгораясь с прежней силой, и вдруг, вспыхнув, зашипели и погасли.

– Да помогут нам Светлые защитники, – прошептал Миробой и покрепче сжал меч. – Давай, друже! – крикнул он Владию и ринулся в бой.

Вращая меч, воин резко рванулся в сторону и с ходу отсек одному из "странников" клыкастую голову. Туша грузно завалилась на бок, едва не придавив его. Владий крутился волчком, не подпуская оборотней близко к себе. Капли их крови въедались в кожу, как искры костра. Когтистые лапы впились в Миробоя с двух сторон и поволокли к пасти. Короткий взмах – и брызги черной крови смешались с тьмой, вспыхнули и ожгли ему лицо. Удерживая меч двумя руками, он рассекал оборотней крест накрест. Нужно дотянуть до рассвета, а ночь еще в самом разгаре. Шлем слетел, разбитый доспех не защищал от клыков и когтей, а окружающая масса, казалось, стала еще плотней, сжимая жертву в кольцо. Тучи на небе стремительно бежали вдаль, торопя время и вдруг замедлились, будто на них накинули узду, чуть продвинулись вперед и совсем застыли. Миробой ощутил спиной спину Владия, успел краем глаза разглядеть его: весь в черной крови, разъедающей металл и кожу, на боку рваная рана. "Сам-то, думаешь, лучше выглядишь?" – усмехнулся он про себя. Все вдруг стало безразлично. "Не доживем до утра, – ярко вспыхнуло у него в голове. – Ясно уж".

– Видишь, как это легко? – прозвучал негромкий голос под сенью деревьев, вдали от бушующей схватки. – Еще до рассвета двумя врагами станет меньше, – тонкая тень колыхалась рядом с темным человеческим силуэтом.

Сквозь раздваивающуюся серебристую дорожку начала пробиваться ночная зелень, словно понимая, что судьба путников уже определена и им ничем не помочь.

– Эти люди знакомы мне, – задумчиво произнес спутник тени. – Они ничего не сделали. Зачем их убивать?

– Так надо, – жестко ответили ему. – Забудь обо всем, что было раньше. Важно другое – убить вовремя тех, кто может помешать в решающий час.

С противоположной стороны вдруг вырвался сноп света, и на светящуюся дорожку ступил светлый витязь, ведя в поводу белоснежного коня. Его огненный меч залил кровавую поляну пронизывающим светом и темнота, зашипев, стала медленно уползать прочь. Резко отпрянувшие в тень оборотни сбились в кучу, их затравленные взгляды хотели и не могли найти ни одного убежища, где бы их не нашел свет. А он подбирался все ближе и ближе, уже отражаясь от полированной поверхности когтей. Шерсть медведей противно затрещала и вспыхнула белым пламенем, мгновенно охватившим всю стаю. Огонь взметнулся и тут же ухнул вниз, превратившись в горячую золу, и в тот же момент тучи вновь побежали вперед, избавившись от удерживающего заклятия.

Воислава, закусив губу, отступила назад, в клубящийся туман. Повинуясь мысленному приказу дорожка замерцала и померкла до того, как успел оглянуться витязь. Взгляд светлых глаз нашел только темные стволы деревьев…

Открыв глаза, Владий заморгал от яркого солнечного света. Произошедшее ночью казалось темным кошмаром, наваждением, но резкая боль в боку говорила об обратном.

– Ну как ты, воин? – склонилось над ним ласковое женское лицо. – Сильно досталось, но бабка наша обещала поставить тебя на ноги. Повезло, на дороге за околицей лежали. Плотник наш, Брячислав, как увидел вас, сразу полдеревни на ноги поднял.

– А где Миробой? – встрепенулся Владий.

– Здесь я, – откликнулся он, поднявшись со скамьи. Забинтованный, со свежими шрамами и ожогами на лбу и щеке, но живой. – Отлежишься немного, а к вечеру опять в путь-дорогу.

– Да я хоть сейчас, – счастливо улыбнулся воин.

– Скор ты больно, – отрезал Миробой. – Сказано "лежать", значит лежать. Странно, тебе почему-то всегда больше достается, будто не с оружием, а голыми руками лезешь. Может дубиной обзаведешься? Больше толку будет, – он замолчал.

– Ты тоже видел того, с огненным мечом? – вдруг серьезно взглянул на него Владий.

Миробой лишь кивнул.

"Значит, не привиделось, – подумал он. – Как только на дороге оказались, когда в лесу были…"

От вынужденного безделья Титамир вконец озверел. Воду пил с опаской, не больше глотка. А на шестой день забарабанил в дверь что есть мочи и заорал:

– Эй! Старосту позовите! Дело есть.

– Да какое там дело?! Сидишь себе и сиди, – откликнулись наверху и захохотали.

– Слышь, – поразмышляв, сказал один дружинник другому, – крикну-ка я старосту, может и правда чего надобно. Глядишь, избавимся наконец от этого зверя, а то меня от него уже колотить начало. Долбится и долбится, как дятел, у меня в голове скоро дырка будет.

Мстивой явился неспешно, спустился, но дверь не отворил.

– Чего тебе? – нетерпеливо спросил он.

– Дверь давай открывай! – рявкнул Титамир. – Милоняновича на поединок вызвать хочу.

– Можно, – согласился староста, – да только Вирон вряд ли сам драться будет, выставит кого получше, а ты опять буянить начнешь.

– Не начну, обещаю, – скрипнул зубами богатырь, уже слыша позвякивание ключей за дверью.

Темница облегченно заскрипела, выпуская узника. Староста, так и не сумевший придумать, как бы по-тихому от него избавиться, на всякий случай попятился:

– Обещанье-то помни, – и погрозил ему костлявым пальцем. – Не сдержишь, гнить тебе под замком тыщу лет.

– Ты мне, Мстивой, не грози, – озлобился Титамир. – Где это видано, слово нарушать. Раз дал, значит сдержу. Ты б лучше за мечом сбегал, пока я тебе дом не разворотил за то, что к оружию моему прикоснулся. За это, брат, положено голову сразу отрывать. Чтоб другим неповадно было.

– Не серчай, Титамир, – побледнел Мстивой, враз позабыв все, что хотел сказать, – я это… от людей прятал, глаз завидущих. А ты вона чего удумал – голову отрывать.

Обернувшись, староста поймал задумчивые взгляды дружинников, что им было совсем не свойственно. Похоже, они уже прикидывали, как бы поудачней отсюда выбраться, но их присутствие странным образом подействовало на Мстивоя ободряюще. Он гордо выпрямился.

– Ты не гляди, что я сед, кулаком заеду – мало не покажется. Забыл что ли, что к старости почет надобен. Вас, молодых, учишь, учишь, а все без толку. Как безусого отрока подгоняешь – "бегом", – напоследок погрозив еще раз, чтоб уж совсем не ронять себя в глазах стражников, он довольно резво пошел прочь, вызвав улыбку богатыря.

Двое путников удивленно смотрели на бегущих мимо них людей. Женщины, мужики, дети едва не сбивали их с ног. Владий ухватил за вихры летящего со всех ног мальчишку.

– Что это здесь происходит? – встряхнул он его.

– Поединок! – выдохнул тот. – Слыхали про Титамира-богатыря? Он щас с купцом драться будет из-за жены его Малитки. Скоро уж начнут. Все поглядеть хотят. Пусти! Ну пусти! – дернулся он и вывернувшись, исчез в толпе.

– Вот это да-а-а, – протянул Миробой и скривился. – Значит, девица его замуж выскочить успела, то-то он и взъярился. Ну что ж, идем. Такое действительно пропустить нельзя. Тут одними зубами не отделаешься, может и голова с плеч полететь.

Протолкавшись сквозь люд, воины выбрались на видное место и оказались лицом к лицу с Титамиром. Несколько секунд друзья ошарашено взирали друг на друга.

– Вы как здесь? – наконец выдавил Титамир.

– Проездом, – усмехнулся Владий. – Ехали себе, ехали и вдруг видим, драться кто-то собирается. Дай, думаем, остановимся и поглядим, кто кого.

– Мы тебя, значит, в корчме сидим-дожидаемся, – грозно сдвинул брови Миробой, – а ты тут развлекаешься.

– Развлекаюсь, – кивнул Титамир, – шесть дней потом под замком валялся, отходил.

– Деревня вроде как на месте, – покрутил головой Владий.

– Это с этого боку, – в тон ему ответил богатырь. – А по вам тоже не видно, что вы в теньке прохлаждались. Расскажете после?

Повернув голову, Титамир встретился взглядом с Вироном, за его спиной заметил Залишну рядом с курносой веснушчатой девушкой – Элиной. Вопреки ожиданиям, купец на поединок вышел сам и сейчас стоял, вызывающе положив руку на рукоять меча, в глазах пытался зажечь презрение, но не получалось.

Они сошлись на середине площади. Бой начался.

Мечи мягко сшиблись, пробуя силу. Воины отступили, пошли кругом…стремительный шаг вперед и снова удар. Отступили.

Толпа замолкла, провожая взглядом каждое движение соперников. Вирон, хоть и купец, а меч в руках держал крепко и силу имел недюжинную.

Титамир двигался с кошачьей ловкостью, атакуя неожиданно, но пока все его усилия успеха не возымели.

Вирон нанес удар и, отскочив, вдруг крутнулся вокруг собственной оси, держа меч чуть наискось, как саблю. Лезвие уже хотело погрузиться в незащищенный бок, но Титамир молниеносно опустил меч вниз, острием чуть вбок, и встретив летящее лезвие, послал его по касательной резко вверх. Меч Титамира, описав высокую дугу, пошел вниз, слева направо наискось разрезая тонкий доспех, погрузился в плоть и скользя по костям, вынырнул у бедра. Песок под ногами бойцов вмиг потемнел от хлынувшей крови.

Вирон, крепко сжимая меч обеими руками, упал на колени и нанес новый удар по ногам противника. Титамир, подпрыгнув, приземлился на полусогнутые и распрямляясь повел меч горизонтально вбок.

Селяне затаили дыхание, уже видя снесенную голову Вирона, но Титамир, развернув лезвие вертикально, увел удар в сторону, отскочил и вонзил меч в песок.

– Не буду я тебя убивать, – глухо бросил он. – Живи, как жил. Коль любит, значит твоя.

Богатырь поднял голову и увидел широко раскрытые глаза Малитки.

"Даже к мужу не бросилась. Да и я хорош. До чего дошел?!" – устало подумал он, опустил меч в ножны и побрел к друзьям. Миробой хлопнул его по плечу.

– Вот и славно, – одобрил он. – А теперь сматываемся из деревни, подальше от беды. Очухается твой купец, мстить надумает, так мы втроем от деревни камня на камне не оставим.

– Сначала к Залишне, – мотнул головой богатырь. – Мне коня забрать надо, – он оглядел спутников. – А вы неужто пешком?!

– Медведи коней задрали, – хмуро объяснил Владий, – а последняя деревня была слишком мала – одна коняга на все село, да и та не сегодня-завтра помрет.

– Дела, – усмехнулся Титамир. – Расскажете потом, что за медведи такие, что вы животину отстоять не смогли. А пока у старосты взять можно. У него кони добрые.

– И даст? – с сомнением спросил Миробой.

– Сами возьмем, – ответил богатырь. – И он, и домашние его, и челядь на площади. Зайдем, выберем, а когда время будет – вернем, – и озорно подмигнул.

Кудрявый витязь возник посреди поляны, оглянулся вокруг, крикнул удало:

– Кто тут меня на бой вызвал? Покажись!

Воислава выступила из тени деревьев:

– Я. Готовься к смерти, Ратич.

Высокий крепкий воин глянул высокомерно.

– Слуга Сумрака? Выползаешь по ночам? Наслышан о тебе: первая на стороне Тьмы, – он насмешливо улыбнулся. – Убить тебя – мой долг… и слава. Хорошо, что ты вызвала именно меня. Так смерть не покажется тебе слишком легкой.

Он самоуверенно крутил меч в длинных сильных пальцах. Противница смерила его холодным взглядом.

– Тогда начнем.

Трава вспыхнула под его ногами, налетевший ветер подхватил пламя и окутал витязя горящей паутиной. Он, рассмеявшись, шагнул вперед, невредимым покинув сплетенный кокон. Из земли взметнулись руки-корни, оплели его и попытались утащить под землю. Ратич рассек их, презрительно отпнув остатки корней в сторону Воиславы.

– Еще что в запасе или это весь арсенал? – глянул он свысока.

Воислава раскрыла ладонь и крепко сжала появившуюся длинную светло-серую рукоять. Широкое обоюдоострое лезвие вытянулось, плавно меняя очертания. Оружие Убийц. Сильное, как волна, несущаяся на скалы, стремительное как ветер и смертельно опасное.

"Учись убивать быстро", – говорила Воля.

Голубоватое лезвие метнулось к груди витязя. Он даже не успел ничего понять и тем более увидеть расплывшееся пятно с острыми краями. Прямой удар поразил сердце, а легонькое заклинание слегка придержало душу на этом свете, чтобы в полной мере насладиться первой победой. Губы Воиславы искривились – не ему тягаться с ней. Мертв, но еще не понимает этого. Лезвие вырвалось из узкой раны и, раскалившись, загорело, стремительно меняя цвет с красного на черный. Рука витязя интуитивно поднялась, подставляя меч, но пламя прошло сквозь металл, раскалив его докрасна, а затем сквозь горло противника, прожигая дыру. В тот же момент огонь рассыпался искрами, уйдя в землю. Лезвие Убийц исчезло, как и заклинание, поддерживающее жизнь. Из руки Ратича выпал меч, тело тяжело рухнуло на землю. Отделившаяся от туловища голова упала, откатившись к ногам Воиславы.

Стремительно менялась погода, по-видимому, вознамерившись оплакать одного из своих самых молодых и непутевых сынов, а вслед за ней и выражение лица девушки. Еще пару секунд назад его освещало чувство удовлетворения, гордости и власти над всем миром, а теперь осталась лишь непонятная отрешенность, будто эти мгновения навсегда переменили ее сущность.

– Мои силы растут. Этот огонь тебе не победить, – ее голос звучал странно безжизненно. – Умри, Ратич.

В его широко раскрытых глазах замерло безмерное удивление…

– Твоя первая победа. Одним Светлым героем уже меньше, а сколько их впереди, – обреченно прошептал голос за спиной. В зеленых глазах, обращенных к поверженному витязю, плескалась смертельная тоска, – Ты молодец. Теперь черед Волги. Этот будет посильнее, но ты сможешь. Ты сильна. Помни.

– Я…я не помню своего имени, – девушка сжала виски. – Не помню…

– Убийца, – подсказал голос. – Убийца…

Она стояла неподвижно, кровь стучала в висках так сильно, что, казалось, прорывала кожу. Внутри была скользкая пустота, как будто океан силы превратился в лужу черной грязи… Убийца.

Веалон. Яркая звезда внезапно сорвалась с небосвода и полетела, гаснув, к земле. А чуть дальше полыхнула голубым крохотная мигающая звездочка.

– Первая смерть, – Раошен прислушался к пьяным крикам из дворца князя. Развлекаются. Бахвалятся подвигами. Он устало покачал головой. – Только первая…а сколько впереди.

– Теперь до Веалона недалече, – обронил Миробой.

– Завтра будем там, – согласился Титамир и тихо вздохнул.

– Не грусти, давай, – Владий пристроился с другого боку. – Я видел, как ты на девушку смотрел, такую маленькую с большими серыми глазами. Кто она?

– Любимица вдовы, – неохотно ответил богатырь. – Славная девушка. Тихая, спокойная, разумная.

– Что ж тогда на Малитку позарился? – поинтересовался Миробой.

– Огненная она. Насмешница. Скажет, как ошпарит. А со мной нежной была, ласковой. Проведет рукой по щеке, в глаза заглянет – и псом около ног лежать хочется. А как пляшет, – его глаза загорелись и тут же померкли, – словно всю себя в этот танец вкладывает. Кружится, кружится, а потом в мои объятия падает и смеется. Отдохнет немного и снова в пляску.

Титамир задумчиво теребил гриву коня:

– До сих пор в себя прийти не могу. Как обухом по голове, – он помолчал. – Элин хорошая, да только не лежит у меня сердце к ней.

– Встретишь еще. И лучше и по сердцу, – вымолвил Владий и проводил глазами ускользающее солнце. – Остановиться бы надо на ночлег, только не в лесу.

– Пошто так? – поднял брови богатырь. – Лесного зверья испугались? – мрачные взгляды с двух сторон скрестились на нем и богатырь, не выдержав, извинился. – Ну ладно, ладно. Пошутить нельзя. Просто тогда вы были вдвоем, а теперь мы втроем. В капусту всех посечь можем.

Неожиданно Титамир резко подал коня вперед

– Гляньте! Никак дома?!

Подъехав ближе, воины безрадостно обозрели мрачные развалины. Избушек пять еще стояло, остальные разваливались на глазах.

– Доброе место, – нехорошо усмехнулся Владий. – Народу, как на кладбище.

Они спешились. Титамир толкнул дверь ближайшей избы, но как всегда не рассчитал сил. Сорвавшись с проржавленных петель, она упала на землю, рассыпавшись в труху.

– Скелетов нет, – сунув голову в проем, объявил богатырь.

– Деревня мертва, – произнес за его спиной Миробой, – и уже давно. Либо брошена, либо случилось что, – он указал на дом посередине. – Вон тот кажется покрепче остальных. Там и переночуем.

Титамир полез первым, вдруг чертыхнулся и замер на месте.

– Ты чего? – окликнул его Владий. – Призрака узрел?

– Нет, – отозвался тот. – Тут дыра посередине, я в нее чуть было ногой не угодил.

– Пол, наверное, провалился.

Миробой зажег лучину и осторожно обошел дыру стороной.

– Аккуратно что-то провалился, – прищурился он. – Как проломали. И не маленькая ведь.

– Заставим чем-нибудь, – пожал плечами Владий и увидев в углу старый сундук, потащил его на середину. – Вот и все, – он отряхнул руки от липкой паутины.

– Ну, други, – тихо проговорил Миробой, – нам лишь самую темень переждать и галопом отсюда. Нечистое место, чует мое сердце.

Устроившись на полу, путники задремали, держа оружие поблизости.

Ближе к полуночи что-то тихо заворочалось под полом, ища выход. Не обнаружив его, затихло.

Через некоторое время в самом первом доме с отвалившейся дверью, из круглой дыры в полу показалась маленькая змеиная головка. За ней на пол скользнуло непомерно большое тело. Змея выползла, собравшись кольцами, застыла на секунду и неслышно потянулась к порогу.

Титамиру снилось, как Малитка с влажными от счастья глазами бросается ему на шею, прижимается к груди. Все теснее и теснее, становится трудно дышать. Он попытался чуть отстранить ее и не смог.

Задыхаясь, Титамир открыл глаза и замер, встретившись взглядом с крохотными изумрудно-зелеными глазками змеи. Она вползла ему на грудь, выставив загнутые внутрь ядовитые клыки. Покачиваясь на длинном туловище светящаяся золотистая тварь неуверенно готовилась к броску. Костяной гребень угрожающе поднялся, растянув тонкую кожу между пластинами. Мгновенно сориентировавшись, он ухватил ее за шею и крепко сжал.

– Ну щас башку рубить будем. А потом в суп. Не пропадать же добру.

Пробудившиеся спутники потащили мечи.

– Ишь, какая жирная. Никак это она всю деревню сожрала, – замахнулся мечом Владий. – Переросток! А шкура хороша. Тебе, Титамир, на пояс. Новую моду введешь.

– Дайте уйти, человече, – зашипела змея. – Отплачу. Не забуду. Если будет худо, позовите "Златана" и я помогу. У меня детеныши. Кормить нужно… Дайте уйти.

Воины переглянулись. Титамир ослабил хватку и она тяжело плюхнулась на пол.

– Ты гляди, – ткнул ее сапогом богатырь. – Обманешь – у нас разговор короткий. Р-р-раз и все. В суп.

– Только однажды, человече, вы можете позвать меня, – Златана торопливо отползла подальше и не особо-то им доверяя, сжалась в упругую пружину. – Помните…