Путь воина. Том 3

Глава 8 Молодые волчата

Я посмотрел в глаза японца. Спрятанные за круглыми очками. Собеседник вежливо улыбался.

— Очень заманчивое предложение, — ответил я. — А с кем я разговариваю? Позвольте узнать?

Японец поклонился. Передал мне визитную карточку.

Плотный прямоугольник. На одной стороне японские иероглифы. На другой надпись — Дайго Горай, технический консультант. Номер телефона. Адрес. И логотип фирмы «Мицуи буссан». В которой работает Накамура.

— Ну что же, приятно познакомиться, Горай-сан, — я тоже поклонился в ответ. — А я Ермолов Виктор. А какие условия? Для такого предложения.

Японец молча смотрел на меня. Улыбка исчезла. Теперь серьезный. Как будто дело шло о миллиардной сделке.

— Вы продемонстрировали навыки киокушинкай, — он разговаривал со смешным акцентом. Но очень старался. Мне стоило больших трудов удержаться от смеха. — Очень грамотная техника исполнения. Мы впервые встречаем такое в СССР. И хотим, чтобы вы встретились в поединке с нашими мастерами. В полном контакте. Как я уже сказал. Назовите дату. Мы организуем поездку. Вот и все условия.

Я быстро прокрутил в голове его предложение. Меня заманивают бесплатным сыром в мышеловку. Стопудово.

— Я должен подумать, — ответил я. — Мне надо обсудить ваше предложение.

Горай кивнул. Еще раз поклонился. И отошел. Я задумчиво поглядел ему вслед.

— Ермолов-сан, не желаете ли выпить? — ко мне подошел официант в смокинге. И с подносом. Золотистое шампанское в бокалах. — В честь вашей победы.

Снова пришлось выдавливать любезную улыбку. Все, что мне сейчас хотелось, это переодеться. И принять душ.

— Спасибо, не пью.

Официант отвалил. Зато тут же подкатить другие гости. Мужчины в костюмах. Дамы в вечерних платьях.

Они поздравляли меня с победой. С получением первого дана. И разглядывали с любопытством. Как диковинную зверушку. Очень скоро я извинился. Подошел к Накамуре.

— Спасибо большое за аттестацию. За возможность получить первый дан, — сказал я. Пожал японцу руку. — Но я хочу отдохнуть чувствую себя после кумитэ. Поэтому я ухожу.

Накамура покачал головой.

— Нельзя так рано, Ермолов-сан. Эти люди хотят отпраздновать вашу победу. Кроме того, может прийти господин консул. Наш консул в СССР. Тоже, чтобы поздравить вас.

Вот зараза. Обижать японцев нельзя. Потеря лица, стыд и все такое. Я же знаю. Поэтому я согласился подождать еще час.

Так и ходил все это время среди гостей. Консул так и не явился. Я не терял время зря. Опустошил стол с закусками. И выпил лимонад.

Потом распрощался и ушел.

На улице уже сгустилась темнота. Тротуар покрыт пятнами лежалого снега. Желтые фонари освещали дороги.

Я посмотрел на время. Почти одиннадцать. Если сейчас поеду в общагу, то коменда будет ворчать. Опять заявился так поздно.

Или поехать в спортзал? Скорее всего, так и сделаю. Я двинулся к дороге. Поднял руку. Редкие машины равнодушно проехали мимо. Такси нет. Можно рассчитывать только на попутку.

Рядом тормознул старый «Москвич». Тормознул резко. Так что, корпус накренился вперед.

— Мне до «Динамо», — я открыл дверцу. Наклонился к водителю. — Подбросишь?

Водитель кивнул.

— Садись, Витя, — это сказал не шофер. А человек, сидевший на заднем сиденье. Я его сразу не заметил. — Мы как раз в ту сторону. Хотя, по дороге можно заехать перекусить. И поговорить обо всем.

Я узнал знакомый голос. Ну конечно. Это же Воловников.

Я сел на заднее сиденье. «Москвич» рванул с места.

— А где «Волга»? — спросил я, оглядываясь. — А, понимаю. Конспирация. Ну, честно говоря, не удивлен.

Я пожал руку Воловникову.

— Поздравляю, Витя, — сказал тот. Руки теплые. В машине дул горячий воздух. Обогрев из «печки». — Первый дан из рук японца. Немногие у нас могут этим похвастаться.

Я кивнул.

— Спасибо. Мне показалось, что они хотели меня завалить. Во время кумитэ. Но я выкарабкался.

Воловников усмехнулся.

— Ну конечно. Ты же не думал, что они подарят тебе первый дан. Но что ты скажешь насчет предложения Горая? Ты уже дал ответ?

Я посмотрел на комитетчика.

— Если вы знаете о его предложении, то знаете и мой ответ.

Машина резко свернула. Водитель гнал, как на пожар. Воловников кивнул.

— Да, ты парень смышленый. Ни да, ни нет. То, что надо. Я тебе так скажу.

Он кинул быстрый взгляд на водителя.

— Давай поговорим после ужина. Я ужасно проголодался.

Мы замолчали. «Москвич» сделал пару крутых поворотов.

И остановился у небольшого трехэтажного домика. Как будто жилое здание. Окна черные. Внутри ни души.

— Это что? — спросил я. — Разве здесь кафе? Скорее, похоронное бюро.

Но Воловников молча вышел из машины. Я последовал за ним. Мы подошли к подъезду.

Мой спутник открыл дверь. И мы очутились в коридоре. Скупо освещен лампочкой. Вниз вели маленькие ступеньки.

— Ресторан для посвященных, — скупо улыбнулся Воловников. — Пойдем.

Мы спустились вниз. Еще одна дверь. Тяжелая, резная, дубовая. Железное кольцо вместо ручки. Воловников взял ее. Постучал.

Дверь отворилась. Нас встретил швейцар. Только ливрея черная.

Поклонился, пригласил дальше. Снова небольшой коридорчик. И помещение ресторана.

Вполне себе респектабельное. Без излишеств. Квадратные столики. Белоснежные скатерти. Хрустальные графины. Столовые приборы. Железные стулья с затейливыми узорами на спинках.

Официант проводил нас за столик. Я огляделся. Окон нет. Это подвальное помещение. Стены выкрашены в темно-коричневый цвет.

Посетителей тоже немного. Человек десять. Почти все мужчины. Только пару дам.

Я заказал тоже самое, что и Воловников. Официант парень моего возраста. Быстро принес бифштекс и жареную картошку. С томатным соком.

Мы поужинали. Воловников молчал. Когда принесли кофе, он сказал:

— Дайго Горай состоит в японской разведке. И он хочет завербовать тебя. Что ты скажешь на это? Когда он сделает тебе предложение. Там, в Японии.

Я покачал головой.

— Конечно, откажусь. Вы знаете мои условия. Меня интересует только карате. И ничего больше. Я не играю в эти игры.

Против ожидания, Воловников не рассердился.

— Да, вот это правильный ответ. Я другого не ожидал. Ты будешь просто драться с их мастерами. И создавать дымовую завесу. А мои люди сделают всю работу. Ты только возьми их с собой. Двоих человек. Уедешь уже без них. Вот на каких условиях мы можем отпустить тебя в Японию. Ты понял?

Я помолчал. Подумал. Я же говорил. Воловников все равно затянул меня в свои игры.

Я еще могу сопротивляться. Но факт остается фактом. Я уже на крючке КГБ.

— Хорошо, — я вздохнул. — Вы же не ожидали другого ответа?

На этом и расстались. Воловников хотел еще посидеть. Пофилософствовать. Но у меня уже слипались глаза.

— Ладно, пошли, — он расплатился. — Я угощаю.

Мы вышли из странного ресторана. Сели в «Москвич». И он мгновенно домчал меня до «Динамо».

— Скоро ты все узнаешь, — сказал Воловников на прощание. — Я к тебе приеду.

И уехал. А я пошел в свой зал.

Когда каратист ушел, машина снова резко сорвалась с места. Водитель вывернул руль. И со скрежетом переключил передачу.

— Что такое, Сергей Константинович? — спросил Воловников. — Что-то я смотрю, эта лошадка вам сопротивляется.

Водитель кивнул.

— Норовистый попался «Москвич». Или я давно за рулем не сидел. Отвык уже. Вот что значит, все время с шофером ездить, Игорь.

— Может, мне сесть за руль? — предложил Воловников.

Но водитель покачал головой и оглянулся.

— Ладно уже. Наслаждайся. В кои-то веки начальник тебя везет. Ну, докладывай. Что там наш каратист? Согласился?

Воловников кивнул.

— А куда ему деваться, товарищ подполковник? Конечно.

Мнимый водитель тоже кивнул.

— Хорошо. Ты знаешь, кого отправить с ним. Засвеченных. Дымовая завеса. Пусть они везде лезут в глаза. И уедут за собой след. А наш человек в это время пройдет незаметно. Выяснили, когда отправят груз? И главное, что там?

Теперь Воловников покачал головой.

— Никак нет, товарищ подполковник. Так и неизвестно. Источник молчит. Есть подозрение, что его взяли. Наш человек поедет. И выяснит. Что почем.

Подполковник следил за дорогой. Его звали Красильников Сергей Константинович. Иногда он включал «дворники». Чтобы смахнуть снег. Щетки скрипуче терли лобовое стекло.

— С датой определился? Я тебе сказал. Не больше месяца. Самый край — начало января. Груз вот-вот уйдет в СССР. А мы даже не знаем, что там.

Воловников помолчал.

— Думаю, сразу после городских соревнований, товарищ подполковник. Через две недели.

В это же самое время Дайго Горай разговаривал с другим японцем. Оба одеты в костюмы. Оба в очках.

Оба бесстрастные. Только второй японец сидел за лакированным письменным столом. В удобном кресле.

А Горай стоял перед ним. И почтительно склонил туловище.

— Ну, и что ты скажешь про нашего друга? — спросил второй японец.

Они находились все в той же гостинице «Берлин». Только уже на третьем этаже. В одном из номеров. Снятых «Обществом японо-советской дружбы» для руководства компаний.

Это рабочий кабинет. Просторное помещение. Большой стол, стулья и кресла. У стен шкафы для книг и бумаг. Возле одного шкафа огромный глобус. В метр высотой.

На столе горел светильник с квадратным абажуром. Остальной свет потушен. От этого все помещение погружено в таинственный сумрак.

— Я скажу, что он непрост, Есида-сан. И я пока так и не выяснил, откуда он научился киокушинкай, — ответил Горай. — Мы навели справки. Еще весной он только поступил в секцию карате. Поначалу не показывал результатов. А потом вдруг начал расти. Победа на районном турнире. Потом на городском. Тоже шел хорошо. Но, правда, проиграл. Отсутствовал все лето. И когда появился, с легкостью выиграл чемпионат СССР. В Ашхабаде. С тех пор ни одного поражения. Отличная техника. Он выиграл соревнования между клубами. Кроме того, сумел открыть собственное додзе. Где преподает агрессивный и жесткий стиль карате. Очень похожий на киокушинкай. Его часто видят медитирующим. На занятиях иногда рассказывает про карате. И про историю самурайства в Японии. Хотя многие факты до сих пор неизвестны не только в СССР. Но и в мире. Вот такой вот феномен. Вы сами видели его сегодня. Он дерется безупречно.

Господин Есида задумчиво молчал. Затем распорядился.

— Ну нет, не совсем безупречно. Иногда его техника чересчур прямолинейная. Я думаю, его натаскали спецслужбы. Выясни, где он пропадал летом. Я уверен, что где-то в тренировочном лагере КГБ. На Дальнем востоке. Хотя, чтобы так драться, он должен был учиться у японского мастера. Неужели тут где-то затесался беглец из Окинавы? Который и научил его. Всему. Я хочу познакомиться с этим мастером. И склонить его на нашу сторону.

Горай склонил голову. В знак послушания. Ему не надо повторять дважды. Он уже доказал раньше. Что умеет добывать информацию.

— И что там по пересылке груза? — спросил Есида. — Есть новые сведения? Из центра?

Теперь Горай покачал головой.

— Пока что тишина, Есида-сан. Молчание. Отправят шифровку заранее. Как только будет готово.

Есида скривил тонкие губы. Довольно улыбнулся.

— Это будет просто бомба. Мы станем волшебниками. В добыче информации о советском ядерном оружии. Вот увидишь.

Тело болело. После вчерашнего экзамена.

Вроде особо не пострадал. Но все равно ноют ребра. И голова. Я заставил себя встать в шесть утра.

Пробежался вокруг стадиона. Десять раз. Хотя иногда делал и тридцать кругов.

Потом разминка. И теперь ката. Санчин. Пять раз. Потом свободный стиль кумитэ. Бой с тенью.

Я работал агрессивно. Воображал перед собой противников. Очень сильных противников. Из тех, что попадались недавно. И дрался с ними.

Закончил тренировку в семь тридцать. Помылся в душевой. Попил чаю с Михалычем. Съел пару бутербродов.

Поехал в универ. Там на занятиях предупредил учеников. Чтобы явились всем составом. Без опозданий. Будем обсуждать важные вопросы.

Кстати, Оксана подошла одна. Артем держался в стороне. Печальный и мрачный.

Что такое? Поругались, что ли? Я не придал этому значения. Оксана и раньше гоняла Кораблина. Говорила, что он надоел.

Хотя потом они мирились. Очень страстно. Оксана все делала страстно. И эмоционально. Вкладывала душу. И дралась точно также. С полной отдачей. И самозабвенно.

— Хорошо, будем, — сказала девушка. Она тоже хмурая. И старалась не глядеть в сторону Артема. Добавила язвительно: — Сенсей Ермолов.

Я не ответил. Иногда для учеников полезно быть переполненными негативом. Потом выплескивать на поле боя.

Из деканата я обзвонил других участников Неистовой десятки. Почти до всех дозвонился. Попросил прийти сегодня. Обязательно.

Пообедал. И поехал обратно в спортзал. Провел тренировку. И медитацию. Встал свежий и отдохнувший.

Ученики как раз собрались. Начало занятия.

Я построил учеников в ряд. У окон.

— Обычной тренировки сегодня не будет. На следующем занятии аттестация. На пояса. То есть послезавтра. Я хочу провести с вами генеральную репетицию. Посмотреть, подтянули вы слабые места. Или нет. Ну-ка, начали.

И провел кихон, ката и кумитэ для сдачи разных кю. Указывал ученикам на слабые места. И тут же показывал, как надо.

Мы такие тренировки уже проводили. Раз в неделю. Готовились к экзаменам.

Вроде неплохо. Ученики подготовились. Вот только что это? Я разговаривал с Куприяновым.

И вдруг заметил, как Синегородцев Витя стукнул одного из новеньких. Своего ровесника. Только неделю ходит.

Синегородцев-младший ударил его слишком сильно. Йоко гери в живот. Новичок согнулся и упал на маты. Скрючился от боли. А Витя стоял рядом. И не помогал.

— Так, минутку, — сказал я. — Подожди. Дай я поговорю. С моим тезкой.

Подошел. Проверил новичка. Помог подняться.

— Ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Не сломано?

Парнишка помотал головой. Лицо красное от натуги.

— Витя, — я посмотрел на Синегородцева. — Что это значит? Почему ты напал на него?

Витя пожал широкими плечами.

— Да он должен был держать удар. Хоть и салага. Но уже неделю ходит. Я же показывал, как ставить блоки. А он не умеет. Вот и получил по башке.

Я внимательно посмотрел на Синегородцева-младшего.

— И ты устроил нечто вроде наказания? За то, что он плохо усвоил знания?

Витя простодушно кивнул.

— Ну да. Пусть учится реагировать. А то ему тут плохо придется. У нас тут не балетная школа.

Я указал на пол.

— Тысяча отжиманий. Быстро. Без перерыва.

Витя похлопал удивленными глазами. Но бросился выполнять приказ.

— У нас тут не наказывают новичков, — я стоял над ним. — Интересное дело, Витя. Давно ли ты сам был новичком. Или ты уже забыл? Как тебя гоняли в школе? Собрался стать таким же? Как те подонки?

Витя пыхтел и обливался потом. Молча отжимался. И внимал моим внушениям.

За время занятий у меня он сбросил пару десятков кило. Но все равно остался полным. Конституция такая. Генетика. Правда, если продолжит так же интенсивно заниматься, наверняка похудеет.

Наконец, Витя закончил. Встал, тяжело дыша. Тоже красный от натуги.

— Запомни, Витя, — я встал перед ним. Пристально посмотрел в глаза. — У нас уважительно общаются с новичками. Передают им знания. Ты меня понял? Еще раз увижу такое, ты вылетишь из секции.

Синегородцев-младший кивнул.

— Да, сенсей. Я понял. Больше не повторится.

Я снова поставил его в паре с новичком. И остаток тренировки наблюдал. Вроде теперь без терок и разборок.

Потом подошел к Гончарову. У того на скуле лиловел здоровенный синяк.

— Что случилось? Ты с кем-то подрался?

Петя сначала молчал. Потом буркнул:

— Это отчим, сенсей. Снова напился. И скандалил. Я его пытался успокоить. Вот он и въехал мне в рожу.

Я внимательно посмотрел на парня.

— Точно? Только это? Или что-то еще? Давай, рассказывай.

Гончаров почесал синяк.

— Ладно, расскажу. Я его уже утихомирил пару раз. После этого он, как овечка. Смирный. А тут пил вместе с друзьями. Из цеха. Пришел после смены уже пьяный. Мамку ударил. Я не выдержал. Сцепился с ним. Слово за слово, мы подрались. Я их раскидал. Его и еще двоих. Но один мне синяк и поставил. Вот так вот. Он обещал в следующий раз толпу привести. Бывших уголовников. Как бы до поножовщины не дошло.

Я подумал.

— Тогда зови меня. И других ребят. Мы уже разбирались с такими.

Гончаров кивнул. Я продолжил тренировку. Подошел к Оксане. Которую вместо Кораблева тут же окучивал Голенищев.

— Ну, как у вас тут дела?