Путь воина, учения просветлённого царя Гесара из Линга

Понять собственную жизнь — понять других

Преданность, или открытость духовному пути, означает также и то, что мы искренне озабочены судьбой других. Поэтому можно сказать, что вовлечённость в судьбу других живых существ должна присутствовать в нас с самого начала. Понимание пути также означает понимание нашей собственной жизни, нас самих. Понимание самих себя, в свою очередь, помогает открыться и установить связь с другими. Таким образом, поняв себя, мы также сможем понять других. Хотя мы вступаем на путь и следуем по нему как отдельный индивид, хотя подход наш может быть очень личным и интимным, целью пути также является вовлечение в процесс других живых существ. Итак, мы вступаем на путь или следуем по нему этими двумя способами.

Более того, если целью нашей является принесение блага другим, что подразумевает понимание других, для принесения им максимальной пользы, тогда путь наш становится шире. Наша целеустремлённость, решимость и рвение становятся более стабильными, если нами движет мысль о благе других существ. Мы также обнаружим, что путь наш стал гораздо увлекательнее, живее и интереснее, когда в него вовлечены другие. Итак, этот путь даёт нам возможность не только войти в контакт с самим собой, но в той степени, в которой мы преуспели в этом, путь автоматически открывает перед нами дверь для установления связи с другими. Когда мы не в контакте с самим собой, мы не можем по-настоящему войти в контакт с другими. Тогда как основная задача пути — установление связи с самим собой, цель эта не является единственной. Более обширная задача — установление связи с другими. Именно поэтому сначала мы устанавливаем связь с самим собой, чтобы преуспеть в этом более масштабном начинании. Вот так мы видим путь. Это как раз является тем «мудрым эгоизмом», о котором мы упоминали ранее. До тех пор, пока мы храним в уме это понимание, мы можем следовать по пути, не сворачивая и не теряя решимости, ведь путь этот не будет коротким. Это не короткое и быстрое путешествие. Скорее это долгий поход. И, поскольку путешествие это займёт длительное время, будет здорово, если мы сможем создать для себя некое пространство и сделать это приключение более увлекательным, избежав излишней серьёзности.

Радостная дисциплина

Знание того, что мы можем быть добры по отношению к другим, а также по отношению к самим себе, является неисчерпаемым источником радости. Это «радостный сценарий». Мы называем это радостной дисциплиной, радостной неутомимостью, или энтузиазмом. Обыкновенно мы привыкли думать, что дисциплина является чем-то жёстким, суровым, чем-то навязываемым нам извне, против нашей воли. Однако в данном случае дело обстоит совершенно иначе. Наша выносливость и неутомимость основываются на радостной самодисциплине, радостной решимости.

Это становится возможным потому, что мы знаем, что наш путь включает в себя не только нас самих, но и других живых существ, и другие становятся интересны нам. Мы часто противимся дисциплине, нам неприятна сама её идея, поэтому довольно редко можно встретить восприятие дисциплины как чего-то радостного. Обыкновенно мы вовсе не воспринимаем дисциплину как нечто связанное с радостью и удовольствием и в большинстве случаев сожалеем о том, что вынуждены ей следовать. Мы предпочитаем думать, что живём в свободном мире, что мы независимые и автономные индивиды, наделённые свободой волеизъявления и тому подобным. Дисциплина представляется нам чем-то древним и старомодным, вроде каких-то коммунистических идей.

Однако в традиции воинов дисциплина является добродетелью, совершенно неотъемлемой частью пути. Причина этого кроется в том, что дисциплина означает здесь радостную вовлечённость. Вовлечённость в контакт с самим собой, в судьбу других — это радость. И дисциплина сама по себе становится всё более радостным состоянием, когда мы начинаем наблюдать то, как трансформация, происходящая в нас самих, начинает вызывать трансформацию в тех, кто вокруг.

Поэтому наша вовлечённость в этот мир основывается не на чувстве долга, принуждении или чьих-то ожиданиях относительно того, как нам следует действовать. Никто не требует от нас, чтобы мы шли в этот мир против воли, лишённые выбора. Обыкновенно в нас присутствует ощущение, что мы вынуждены взаимодействовать с этим миром, встречаться лицом к лицу с жизнью и что все вокруг в сговоре против нас. Поэтому столь редка радость от вовлечённости и участия в жизни других. Так, мы даже можем чувствовать, что нас вынуждают просыпаться поутру, а в таком пробуждении мало радости. В некоторой степени мы можем даже чувствовать, что и дышать мы вынуждены не по своей воле. Даже дыхание перестаёт быть для нас источником радости. Приветствуя кого-то, мы просто говорим «привет» или «гутен морген». И это тоже видится нам неким обязательством, и мы чувствуем, что нас вынуждают приветствовать других при встрече. Поэтому радость и удовольствие отсутствуют в большинстве совершаемых нами действий: «Я вынужден есть, меня вынуждают ходить, вынуждают спать, заставляют просыпаться, вынуждают видеть сны». И так далее и тому подобное.

Реальность, однако, такова, что дышим мы всё равно, хотим мы того или нет. Мы также просыпаемся поутру, потому что легли спать вечером. А вчера вечером мы легли спать потому, что весь день бодрствовали. Это совершенно естественные реалии ритма нашей жизни. Хотим мы того или нет, нравится нам это или нет, всё это является частью нашей жизни и попросту происходит с завидной регулярностью. Поэтому чувство, что мы вынуждены делать что-то, например дышать, является довольно серьёзной проблемой. Просыпаясь поутру, некоторые люди могут чувствовать, что они вынуждены сталкиваться с погодными условиями за окном, они им навязываются. Вместо того чтобы радостно приветствовать погоду на улице, они обычно клянут её. Так, первая вещь, которую мы делаем, проснувшись поутру, — это проклятие! Я часто думаю, чем заслужила бедная погода все эти проклятия? Солнечная, дождливая, туманная или снежная, какой бы она ни была, погода — это просто погода.

Это лишь небольшая зарисовка, набросок того, как наша повседневная жизненная дисциплина начисто лишена радости. Но, коль скоро радостная дисциплина возможна в принципе, значит, мы можем развить её в себе. Радостная дисциплина означает способность ценить обычные повседневные ситуации и проявления жизни. Вещи — такие как дыхание, ходьба, разговор — являются лишь естественными составляющими жизни, нашего существования в этом мире. Если мы выйдем за пределы нашей обычной ограниченности рамками ума, включив других людей, включив такие простые вещи, как погода и прочее, тогда мы существенно расширим круг тех проявлений жизни, которые мы способны оценить.

Когда я говорю здесь «другие», это не означает одних лишь людей. Конечно, люди, без сомнения, входят в эту категорию. Наиболее частые и очевидные контакты в нашем мире «других» мы имеем именно с людьми. Но в то же самое время листья продолжают попросту опадать с деревьев, реки продолжают нести свои воды к морям, и все они также являются «другими». Каждая малая, крохотная вещь, происходящая здесь и сейчас, солнечный свет за окном или дождь на улице, включается и входит в ситуацию, с которой мы взаимодействуем. Поэтому исключительно важно понимать значение радостной дисциплины, которая, развиваясь в нас, действительно помогает нам обрести неутомимость и выносливость в путешествии по этому долгому пути. Неутомимость эта не подразумевает обязательного переживания тягот и лишений, но скорее сопряжена с чувством открытости и радостного ликования, применительно к пути, к самим себе и к взаимодействию с другими. Таким образом, она является комбинацией радостной вовлечённости в путь, от следования по которому мы получаем удовольствие, в самих себя и в судьбу других.

Поэтому нет нужды рассматривать нашу жизнь как нечто тяжёлое, то, на что следует жаловаться. Если мы внимательно посмотрим на самих себя, то обнаружим, что зачастую мы выполняем ежедневную практику «жалоб и причитаний». Может сложиться впечатление, что мы живём ради того, чтобы жаловаться, и всё вокруг нас «обжалуемо». Кажется, что целью нашей жизни становится жалоба. И это не такое уж приятное зрелище. Постоянные жалобы и восприятие всего вокруг как источника или повода для жалоб означают нашу неспособность воспринимать жизненные ситуации в более радостном ключе, и мы попросту привыкли воспринимать происходящее как жалкое и ничтожное. Но жизнь, хотя и имеющая свою сложную и проблематичную сторону, по-прежнему священна. Можно научиться воспринимать жизнь как сакральное действо. Вместо повода для жалоб и сетований жизнь может превратиться для нас в повод для торжества и ликования.

Сам термин «священность», «святость» или «сакральность», часто связан с путём воина. Что священно?

Фундаментом священности является основополагающее добро. Когда воин видит святость, сакральный мир или воспринимает самого себя священным существом, видение это проистекает из знания об обладании этим невероятным потенциалом основополагающего добра. Обладание этой внутренне присущей природой фундаментального добра само по себе священно. Итак, мы обладаем внутренне присущей природой фундаментального добра, и она является основанием нашей священности.

Учимся взращивать священное

Нас вводят в мир священного, и если мы научимся чувствовать священное в себе, тогда мы сможем научиться по достоинству ценить, должным образом питая и взращивая это священное начало. Итак, священное необходимо лелеять, питать и культивировать. Вещи священны, поэтому у нас есть достойная причина для радости и повод праздновать жизнь, вместо того чтобы видеть вокруг и в себе самом одно лишь ничтожество и убогость.

Проблема неспособности воспринимать священное в окружающем мире или священное в нашем сердце проявляется в том, что мы низводим свой ум до состояния чрезвычайной узости и скудости. Мысли наши не способны вырваться за пределы убогой ничтожности, и мы не- способны войти в контакт с изобилием, с щедрым и обогащающим аспектом нашего ума. Основополагающее добро обладает невообразимым и неисчерпаемым богатством и изобилием. Когда мы лелеем, питаем и культивируем его, мы позволяем этому богатству расти. Когда мы не воспринимаем мир священным, он становится мрачным и унылым местом, слишком серьёзным и начисто лишённым какого-либо чувства юмора.

Всё это порождает печальный и угрюмый мир. То, что мы воспринимаем мир подобным образом, вовсе не обусловлено тем, что мир сам по себе является таким проблематичным местом. Вселенная бесконечно богата, а мир переполняет добро. Когда нам не удаётся ощутить это богатство и изобилие, неудача эта обусловлена тем, что мы воспринимаем окружающий мир пессимистично, как наполненный удручающими обстоятельствами, а основная причина такого восприятия кроется в скудости нашего ума. бедность ума — бедный ум.

Нахождение изобилия

Для того чтобы получить доступ к этому богатству вселенной, чтобы жизнь наша обрела смысл, стала радостной и интересной, чтобы существование наше наполнилось чувством юмора, чтобы установить такую связь с жизнью, необходимо оживить, приободрить свой скудный ум. Такой подъём духа является ключевым фактором успеха и означает освобождение от оков узости и бедности ума.

Ментальность скудости и бедности мешает нам развиваться вширь и обогащать себя. Она не позволяет родиться в нашем уме даже мысли о том, что мы можем быть счастливы. Мы не в состоянии праздновать жизнь, потому что чувствуем, что «я такой плохой», «куда мне до этого» или «я всё ещё недостаточно хорош».

Так, когда ум наш узок, он создаёт для нас исключительно узкую жизненную перспективу. Подобная узкая перспектива способна вместить в себя лишь одну персону. Поэтому один-единственный человек целиком заполняет собой наше поле зрения. Так, словно пространство такое тесное и ограниченное, что один человек способен заполнить собой весь объём. В какой-то момент это становится слишком… Но если этот узкий, ограниченный ум делается немного шире, начинает расширяться и его узкая перспектива. Подобное расширение приводит к тому, что узость нашего взгляда уходит и открывается дополнительное пространство. Теперь, когда у нас в уме чуть больше места, там становится достаточно пространства, чтобы заметить ещё одного или даже нескольких людей.

Итак, перспектива наша более не ограничена лишь одной персоной. Теперь в поле нашего зрения находятся несколько людей. Расширяя своё видение, мы создаём пространство для ещё большего количества людей. Чем больше расширяется наш ум, тем больше в нём пространства для других. Так, со временем перспектива наша может стать невообразимо обширной. Когда узость нашего ума уступает место широте перспективы, видение наше становится богаче. Чем оно богаче, тем больше в нём обнаруживается места для радости, и жизнь перестаёт быть для нас предельно унылой и мрачной. Когда жизнь тосклива и уныла, это не так уж здорово. Мучимые скукой, мы становимся предельно серьёзными и тяжёлыми, напрочь утрачивая чувство юмора. Так мы приходим к состоянию узости ума и ограниченности.

Трусы и воины

или

Воззрение труса: мы рождены бедными; воззрение воина: мы от рождения богаты

Основное различие между воззрениями труса и воина состоит в том, что воззрение труса исключительно узко и ограниченно. Воззрение воина куда масштабнее, обширнее. Воззрение труса влечёт нас к несчастью и унынию, тогда как воззрение воина ведёт нас к счастью, торжеству и богатству. Таким образом, можно сказать, что трусливый ум работает весьма эффективно, потому что выбор его крайне ограничен.

Основополагающее различие между воззрением труса и воина состоит в том, что трус думает, будто мы рождены бедными и обделёнными, тогда как воззрение воина гласит, что мы от рождения наделены богатством.

Это фундаментальное различие во взгляде на мир. Для труса ситуация такова, что мы вынуждены трудиться не покладая рук и прилагаем все возможные усилия, чтобы достичь богатства: ведь изначально мы были бедны. Но даже если со временем мы станем богаты, мы не сможем в полной мере насладиться этим. Мы не сможем расслабиться, потому что знаем, что начинали в нищете. Это способ мышления, типичный для трусливого ума.

Миссия труса — борьба

Трусу необходимо бороться, чтобы стать кем-то, но он не ощущает, что по-настоящему может быть этим «кем-то», потому что изначально он этим «кем-то» не являлся. Это подобно тому, как если бы вы пытались стать лучше, потому что изначально хорошего в вас было мало. Но момент окончательного становления хорошим так никогда и не наступает, потому что вы всегда остаётесь плохим. Таков подход труса: рождён плохим, должен бороться и сражаться, чтобы стать лучше, никогда не смогу стать лучше, потому что по-прежнему плох. На самом деле каждое мгновение вы можете становиться лучше, в каждый момент времени вы можете по-настоящему чувствовать и переживать миг улучшения, каждое мгновение вы можете радоваться этому, каждую секунду вы можете быть счастливы. Но трусливый ум не преминет напомнить вам, что вы плохи, что миссия — одна лишь борьба. В итоге вы становитесь лучшим борцом в мире и миссия ваша успешно завершена!

Путь воина — экспансия вширь

В соответствии с воззрением воина мы уже рождены богатыми, и мы попросту позволяем этому богатству, или добру, шириться и расти. В этом и состоит весь путь. Поэтому в нём нет никакой борьбы. Это радость. Это радость пребывания и расширения нашего добра, приумножения того, чем мы уже и так обладаем. Это простой рост и приумножение, в котором нет чувства борьбы или принуждения делать что-то.

Когда вам кажется, что вы обнаружили нечто прекрасное, вы хотите поделиться этим с другими. В стремлении делиться содержится невообразимый источник радости и счастья. Вы обрели это ощущение добра — вы только что обнаружили нечто бесценное и теперь хотите поделиться этим с другими. Желание это не проистекает из чувства борьбы. В вас присутствует радость разделения и дарования, и даже если действия эти сопряжены с энергичными усилиями, само чувство радости по-прежнему остаётся и никуда не исчезает. Процесс не низводится до борьбы.

Вот как мы можем понять глубокий путь воина — в знакомых и понятных нам терминах, соотносимых с реалиями нашей собственной жизни. Тонкие отличия в мировосприятии обуславливают те глубочайшие, фундаментальные различия между воином и трусом. Мы можем понять всё это на собственном опыте. Это очень важный момент.

Источник вдохновения для воина, следующего по пути, основан на древней мудрости. Так, существует Шамбала — мистическое царство, где правят владыки-ригдены; существует физическое проявление Шамбалы в мире людей: царь и воин Гесар — историческая фигура просветлённого тибетского монарха, жившего в X веке.

Общество, основанное на идеале воина

Такое общество основано на идее, что внутри всех нас сокрыто нечто изначально благое и, следовательно, нет ничего дурного в том, чтобы пытаться культивировать и приумножать это добро, и этого не нужно бояться. Именно это добро является главным управляющим принципом и столпом такого общества.

Если вам знаком буддийский путь, вы можете задаться вопросом, как вписывается отречение в учение о пути воина. Отречение не связано с путём воина. При классическом буддийском подходе говорится о существовании хороших и плохих вещей, и, следовательно, есть вещи, которые вам следует принять, и вещи, которые следует отринуть. Это иной подход, и весьма эффективный для многих людей, но он подразумевает развитие отречения, которое совершенно не акцентируется на пути воина, поскольку путь воина никак не связан с принятием монашеских обетов.

Основной момент состоит в том, что путь воина приводит нас назад в повседневную жизнь. Этот путь учит нас работать с жизнью и всеми её проявлениями. И он точно не говорит о том, что какие-то её аспекты и ситуации по определению негативны и с ними совершенно невозможно работать. Вместо этого он учит нас тому, что вещи функционируют своим собственным неповторимым образом, и поэтому, если вы установите с ними связь, вы сможете работать с чем угодно, внутренне обогащаясь в процессе работы. Итак, путь воина учит тому, что возможно построить общество, состоящее из нормальных людей, сообщество мужчин, женщин, детей, семей, которые живут своей повседневной жизнью, но в то же самое время идеал этого общества зиждется на идее просветлённого воинства.

По сути, этот идеал означает принятие того факта, что всякая форма активной вовлечённости проявляется лишь как расширение и выражение этого основополагающего добра. Подобно девизу Шамбалы, гласящему: «Глубинная, сияющая, справедливая, могущественная, всепобеждающая». Такое живое сообщество возможно создать — такова идея пути воина, и, поскольку мы живём во всё более агрессивном, всё более негативном и малодушном мире, для некоторых людей даже сама мысль об этом может показаться совершенно запредельной и нереалистичной.

Шамбала является таким живым сообществом, существующим и поныне, хотя она также описывается и как мифическое царство. В X веке в Тибете также существовало царство, основанное на этом идеале просветлённого воинства царём Гесаром, известное как царство Линг. Царством Линг именовалась вся территория, находившаяся под правлением царя Гесара. Мы также верим в то, что в прошлом на Западе существовали общества, построенные на просветлённом идеале, которыми правили просветлённые владыки.

Общая основа линий Рипа и Мукпо

Таким образом, моя семья и семья Сакьонга Ринпоче имеют очень сильную связь и глубинную общую основу. Наши предки унаследовали путь, или линию просветлённого воинства. Царь Гесар и учение Гесара о пути просветлённого воина являются частью наследия моего рода, в особенности благодаря моему отцу, обладающему невероятно обширным собранием прямых видений и учений терма Гесара. Трунгпа Ринпоче также получал учения терма и прямое видение Шамбалы. Таким образом, можно говорить о встрече этих двух мастеров на общей основе.

Встреча видьядхары Чогьяма Трунгпа Ринпоче и досточтимого Намка Дриме Ринпоче

Они встретились в Тибете, когда им было семнадцать и шестнадцать лет соответственно, хотя и происходили они из весьма удаленных друг от друга регионов. Тибет — это довольно обширная и малонаселённая территория. Когда они встретились впервые, они знали, что каждый из них обладал чем-то, что по сути своей происходило из одного и того же источника. Они были двумя юными воинами, и в то же самое время они были официально признанными высокими тулку. При этом было совершенно очевидно, что оба они отличались от остальных тулку в силу их особой связи и видения идеала воина. Тогда как другие тулку, например, занимались тем, что выполняли пуджи в монастырях или изучали буддийские науки с наставниками — кхенпо, эти двое проводили время вне монастырских стен, катаясь верхом. Верховая езда была одним из излюбленных их занятий. Они даже обучались искусству обращения с мечом, копьём и тому подобным, облачённые в доспехи воинов. Их можно было видеть взбирающимися на вершину холма и издающими там клич воина «Ки-ки Со-со!». С самого начала было совершенно очевидно, что эти двое были избранными, отличными от всех остальных, и, само собой разумеется, они не очень-то вписывались в рамки существующей монастырской системы. Так они превратились в бунтарей.