Путь за горизонт

Глава 3. Первая встреча.

Из мобильного штаба Алан наблюдал, как белые вездеходы, растворяясь в сгущающейся мгле, исчезали за каменными развалинами. Всего за пять минут до этого разведка обнаружила местное население, укрывавшееся в западной оконечности города. Происходящее больше напоминало охоту, нежели мирный контакт с аборигенами. Четверка белоснежных хищников на всех парах мчалась в сторону забившейся в угол добычи. И Алан не ждал от этой встречи ничего хорошего.

Экспедиционный корпус встал лагерем в южных окрестностях поселения. Недавно разразившийся ливень за считанные минуты растранжирил все запасы воды. Теперь последние капли дождя изредка постукивали по корпусам машин. Когда блестящая влагой техника заняла, казалось, бескрайний простор зеленого поля, солдаты и офицеры в форме разных цветов начали выбираться под залитое чернилами небо.

Несмотря на то, что первый день за пределами Республики близился к концу, в мобильном штабе третьего полка по-прежнему витало безмолвное напряжение. То, с каким рвением вооруженные отряды бросились по следу местных жителей, насторожило всех за голографических столом. Особенно непонимание и тревожность отразились на лицах Теоса и Марианны.

Вскоре с улицы стало доноситься эхо криков и детского плача. Спустя еще минуту до мобильного штаба долетели отголоски выстрелов. Три выстрела, за которыми последовала пугающая тишина, а затем люди завопили еще громче. Их боль и страх будто передавались на расстоянии, подобно порывам колючего ветра, пробирая Алана до глубины души.

Теос поднялся на ноги и окинул товарищей взволнованным взглядом небесно-голубых глаз:

— Я посмотрю, что там происходит.

За ним встали Марианна и Ник. Троица устремилась по наклонной рампе мобильного штаба наружу. Теос обернулся:

— Алан, ты не пойдешь с нами?

— Идите, я скоро вас догоню.

Алан остался за голографическим столом в одиночестве. Он попытался пригладить непослушные волосы цвета вороньего пера, после чего снял с головы гибкий полуобруч, обвивавший его уши. Пальцы скользили по сглаженным граням устройства, изобретенным его отцом, Клементом Верро, словно по отшлифованному льду. М-линк использовался эллиадской армией как обычная рация, но на самом деле являлся портативным нейроинтерфейсом, способным синхронизироваться с человеческим мозгом, напрямую связывать сознания людей и — при должной настройке и тренировке — передавать информацию от разных сенсорных систем, от зрения до обоняния, или даже цельные ментальные образы. Однако в отсутствие создателя Республика извратила саму его суть, низведя инновационное изобретение до заурядного устройства связи. Как извратила и суть идеалов, некогда заложенных в фундамент нации.

Алан никогда не хотел становиться военным, не желал отправляться в экспедицию, но будучи сыном тех, кого признали национальными предателями, и сиротой, задолжавшим государству за свою опеку, был лишен выбора. Он ощущал собственные бессилие и незначительность, слыша доносившиеся снаружи крики, и убеждал себя, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, хотя что-то внутри не позволяло ему в это поверить. Долгие годы он провел в одиночестве, но за это время его сердце так и не наполнилось холодом безразличия к судьбам других людей.

Не в силах отмахнуться от реальности, Алан поднялся с кресла и направился вслед за товарищами.

***

Ник шел за Теосом и Марианной под покровом угольных облаков. Остатки дождя падали на его медовые волосы. Они втроем приближались источнику беспокойства. Спереди горел призрачный свет, похожий на сияние луны средь ночного неба. Голубовато-белые лучи ослепительным блеском отражались от рядов военной техники и рассеивались в вечерней мгле алмазным веером.

Теос и Марианна уперлись в спины сгрудившихся перед ними военных. Ник догнал их и осмотрелся, пытаясь разобраться, в чем причина столпотворения. Высокий рост позволял его взору скользить поверх голов. Солдаты с белой лентой на плече оцепили территорию и не пропускали никого из тех, кто пришел поглазеть на нелицеприятную сцену. В зоне оцепления, точно айсберг над водой, возвышался белоснежный корпус бронированной машины. Марианна и Теос молча переглянулись и вплотную приблизились к бойцам, преградившим им путь вперед. Ник держался за ними.

— Здесь опасно, всем отойти назад! — кричали солдаты с белыми нарукавными повязками.

Всю линию оцепления облепили солдаты и офицеры экспедиционного корпуса. Почти все они были молоды. Обеспокоенные взгляды собравшихся следили за процессией бедолаг, гонимой вооруженной охраной. По освещаемой ярким светом тропе ковыляли измученные люди, на некоторых из них виднелись следы побоев, а одежда несчастных походила на вымокшие лохмотья. На обреченных лицах читалась горькая смесь из страха и отчаяния. Они медленно поднимались по открытой рампе белого бронетранспортера.

Ник заметил, как двое солдат тащат большой черный мешок. Из него свисала голая человеческая нога, по которой стекала багровая струйка. Сгорбленный старик из середины колонны развернулся и сделал пару медленных шагов в сторону одного из конвоиров. Солдат настороженно отступил назад, крикнул старику вернуться назад, грозя винтовкой. Пожилой человек не отступал и что-то пытался сказать, однако слушать его не стали. Солдат перехватил винтовку и ударил дряхлого мужчину прикладом в грудь. С мучительным стоном старик рухнул под ноги своим соплеменникам. Тощее бородатое лицо исказило гримаса боли.

Поднялся страшный гул. Ник бросил взгляд на Теоса. Его мужественное лицо застыло. Глаза, не моргая, смотрели прямо перед собой, точно два голубых стеклышка. Теос пробормотал себе под нос:

— Почему…

Марианна переводила испуганный взор то на Теоса, то на Ника. Однако сам он не был поражен увиденным, хоть и ощущал вкус омерзения каждой клеткой своего тела. Вкус, который был знаком ему с детства.

Родители Ника были военными, верными и благочестивыми эллиадскими гражданами, что покорно сложили свои головы во имя Родины и заодно оставили своего сына сиротой. Ник провел в детском доме девять лет, пока не попал под государственную программу «О защите сирот граждан Республики». Также ее называли «сиротским законом». Согласно этой программе, детям, еще не достигшим десятилетнего возраста, подыскивали опекуна, как правило, полноценную семью, готовую их принять. Взамен те получали постоянные выплаты и льготы от государства, а все их долги перед родиной аннулировались, что имело огромное значение для эллиадских граждан.

Опекуном Ника стал Дениэл Мораитис — холостой тридцатилетний капитан разведки, служивший в Центре Командования Вооруженными Силами Республики. Ник запомнил тот момент, когда впервые постучался в незнакомые двери. На улице, как и сегодня, нескончаемым потоком поливал дождь, а на мраморном небе то и дело мерцали серебристые молнии. Когда дверь отворилась, на пороге показался молодой мужчина с рассеянным, но добродушным выражением лица и заспанными глазами.

Как оказалось, в тот день Нику несказанно повезло. Дениэл был одновременно самым терпеливым и добрым человеком из всех, кого ему довелось знать за всю жизнь. К сожалению, того же самого нельзя было сказать про его приемного сына. Ник прогуливал школу и проводил большую часть суток валяя дурака и шатаясь по улицам в компании таких же бездельников. Он часто возвращался домой усыпанный ссадинами и синяками после очередной драки. Опекуну даже приходилось не раз забирать его из полицейского участка в нетрезвом состоянии. Но самое поразительное, что Дениэл никогда на него не ругался, проявляя воистину ангельское терпение.

Ник словно испытывал приемного отца и всеми силами старался вытащить наружу дурную часть его натуры. Так продолжалось два года, но Дениэл так и не изменил к нему своего отношения. Даже после того как проблемный сын разбил его старый автокар, тот лишь извинился за то, что надолго оставил Ника без присмотра. Позднее, когда Ник узнал, что взятая им без спроса машина оказалась подарком покойного отца Дениэла, то возненавидел самого себя за то, что осквернил память о родителях своего опекуна. Этот постыдный случай стал последним толчком, который потряс его до такой степени, что заставил раскаяться и встать на путь исправления, уверовав в бескорыстную человеческую доброту.

Когда ему исполнилось восемнадцать лет, пришло время платить по счетам. После окончания школы от сирот, попавших под программу «Усыновление сирот граждан Республики», требовали обязательного поступления в военные учреждения для погашения долга перед государством. Дэниэл собирался выкупить задолженность воспитанника личными накоплениями, но Ник ему этого не позволил. Опекун и так сделал для него слишком много. Однажды Ник намеревался вернуть долг, но не Эллиаду, а приемному отцу, который ждал его возвращения домой.

Проглотив новых Кандидатов на проживание в Республике, чрево белой махины громко захлопнулось. Гул сменился давящей тишиной. И вскоре военные начали расходиться в разные стороны. Теос развернулся и молча заковылял в направлении палаточного лагеря. Тьма позднего вечера медленно поглощала его понурую фигуру. Марианна провожала его взглядом. Она словно хотела что-то сказать, но застыла в нерешительности. Ник смотрел в ее красивое лицо, затененное грустью.

Сзади к ним подошел Алан. Серые глаза с пониманием взирали на немую сцену. Ник кивнул ему. Послышался подрагивающий голос Марианны:

— Нужно вернуть Тео.

— Я верну его, а вы с Аланом сразу идите к полевой кухне. Скоро ужин. Мы скоро к вам присоединимся.

Ник удалился от лучей холодного света, углубляясь во тьму.

***

Когда дождь прекратился, толпы людей в коричневой форме разбрелись по влажной поляне. Тут и там вспыхивали костры, разведенные из специальных наборов для розжига огня в полевых условиях. Они напоминали крохотные маяки посреди океана вечерней мглы, меж которых мельтешили люди, чьи оживленные голоса и громкий смех разлетались по округе. В воздухе витал чарующий аромат готовящейся на костре еды.

Это было место ночной стоянки Вольных, где, в своем укромном уголке, отдыхали бойцы танкового отряда «Молот». Белла своими глазами видела огромные белые машины, величественные и в то же время ужасающие. Все Вольные слышали до дрожи знакомый рев моторов и людской ропот, что разносил дурные вести, точно ураганный ветер. Каждый из них понимал, что происходит, однако ничего не мог с этим поделать. Вместо этого они погрузились в самозабвенную рутину вечера.

Белла следила за тем, как варится рагу из говядины и овощей. Вольные взяли на полевой кухне набор упакованных ингредиентов вместо безвкусного, хоть и питательного сухпайка — практика, что одновременно уменьшала очереди за едой и улучшала вкус пищи.

Танцующие языки пламени ласково поглаживали большой металлический котелок. Сидя у костра, она отбросила назад золотистые волосы, укороченные до плеч в тренировочном лагере. Атмосфера безмятежного отдыха и теплота общения вселяли в ее сердце радость. С большинством ребят из отряда она познакомилась шесть месяцев назад, во время курса военной подготовки, но пару лиц помнила еще с коррекционного лагеря. Многие из них были младше ее, хотя ей исполнилось восемнадцать всего три месяца назад.

Юлиан о чем-то разговаривал с активно жестикулирующим Дариусом, чья бронзовая кожа мерцала в такт всполохам пламени. При общении со своим другом сдержанный парень с рубиновыми волосами казался более открытым и расслабленным, нежели обычно. Их беззаботную беседу прервала внезапная выходка Салли, самого младшего члена отряда, которому полгода назад исполнилось шестнадцать лет. Его ониксового цвета кожа была крайне необычна для Республики. Салли подкрался и с воплем прыгнул на широкую спину Дариуса, но тот резко повернулся и сбросил нарушителя спокойствия на сырую землю. После чего юный шутник получил пинок под зад увесистым сапогом и отлетел вдаль на пару метров под общий смех и улюлюканье.

Стефан, дружелюбный парень высокого роста и худощавого телосложения, с пышной светлой шевелюрой на голове, копошился возле соседнего костра вместе с Майей. Казалось, будто ее кудрявые черные волосы, едва доходившие до плеч, подобно дыму обвивали строптивые языки пламени.

Между костров о чем-то спорили братья-близнецы Джино и Анжело, время от времени обращаясь к своему земляку Марко, невысокому, но плотно сбитому юнцу с густыми, как у филина, бровями и серьезным выражением лица. Подобно судье, тот внимал обоим и выносил взвешенный вердикт.

Белла подозвала к себе Софию, скрывавшуюся в тени в одиночестве. Девушка с русой косой вымученно улыбнулась и подошла ближе. София незаслуженно тяготилась чувством вины за смерть товарища, отдавшего свою жизнь, встав на ее защиту. Белла обернулась, услышав взрывной хохот Раду, тучного паренька со смеющимися глазами. Он играл в карты с двумя приятелями прямо на темно-зеленой лобовой броне «Гончей», расстелив на ней водостойкий плащ, полученный вместе с палаткой у интенданта. Его напарником был Зубастик Алекс, щуплый юноша с кроличьими зубами, что осмелился впервые улыбнуться только через месяц, как попал в лагерь военной подготовки и познакомился с новыми друзьями. Третьего картежника, Фабьена, товарищи прозвали Ленивцем за полное безразличие к происходящему. Несмотря на это он не знал себе равных в азартных играх. Парень со жгуче-черной глянцевой шевелюрой и густой щетиной был скуп на дела, но остр умом. За спиной Беллы выстроились компактные корпуса темно-зеленых «Гончих», заблокированных на ночь сигналом из мобильных штабов экспедиции. Капитан Хорст, старший сержант Лукиан и еще семеро других ветеранов травили армейские байки поодаль от новобранцев, но те все равно стекались к старшим товарищам за порцией мудрости на ужин.

— Еда готова, ребята, несите тарелки! — позвала всех Белла.

Вскоре закончилась готовка и на других кострах. К ним устремился поток голодных парней и девушек с одноразовой посудой в руках, чьи пустые желудки завывали подобно вьюге. Они смотрели на нее с искренней благодарностью. Белла сама выбрала роль повара, ей нравилось видеть радость в глазах товарищей. Покуда их животы наполнялись пищей, а сердца теплом, ее жизнь наполнялась смыслом.

Целью большинства Вольных было воссоединение с родными, запертыми за высокими воротами десятков коррекционных лагерей, раскиданных по всей стране. У нее же не осталось никого, кто ждал бы ее возвращения. Однако она не была одинока. Лучезарный образ старшей сестры, Марии, что оберегала ее в коррекционном лагере и заботилась о других ребятах, навечно отпечатался в ее душе — нежная улыбка, красивые, переливающиеся золотом волосы и отзывчивые голубые глаза, сиявшие искренней добротой и любовью. С тех пор как их разлучила судьба, Белла следует по стопам сестры, чтобы ее дух продолжал жить.

— Белла, ты просто лучшая! — чавкая, пробормотал Дариус.

Возле очага раздался раскатистый смех.

— О, королева рагу, повелительница питательной похлебки, благодарим тебя за этот прекрасный ужин! — Салли артистично отвесил поклон до земли. От его кожи, как от обсидианового стекла, отражалось мерцание огня.

— Спасибо, — кивком поблагодарил Юлиан. Казалось, будто его рубиновые пряди сами были продолжением пламени.

Белла доела свою порцию, выбросила одноразовую посуду в мешок для мусора и направилась к палатке, чтобы взять альбом и старый автокарандаш для рисования — одни из немногих ее личных вещей. Разговоры после ужина не утихнут до отбоя, а потому она сможет насладиться любимым занятием в дружеской компании. Приятное тепло растекалось по уставшему телу. Мышцы расслабились, разум постепенно уступал сладкой дреме. Она не сразу отреагировала, когда в дюжине шагов от палатки перед ней возникла фигура среднего роста, одетая в сине-серую форму граждан Республики. Их ясные голубые глаза пересеклись.

***

Теос брел по тускло освещенным тропам. Охватившие его ранее отвращение и негодование сменились опустошенностью и растерянностью. Увиденное за линией оцепления, подобно пропитанному скверной лезвию ножа, вырезало на его сердце ноющую рану.

Даже если они дикари, зачем так жестоко с ним обращаться? Они не выглядели опасными. Зачем насильно заставлять их покидать свой дом? Они явно не стремились стать частью Республики...

Всю жизнь, начиная со школы и заканчивая Военной Академией, ему твердили, что Республика отстаивает справедливость, поддерживает порядок и распространяет блага цивилизации всюду, куда ступает нога ее граждан. Хотя он понимал, что реальность не может быть столь же идеальна, сколь слова, но не ожидал обнаружить такого контраста между миром, в котором живут граждане, и тем, что находится за его пределами. Он видел страх в глазах местных жителей. И они боялись их, эллиадских военных. В Военной Академии им часто повторяли, что нужно держаться подальше от обитателей диких земель, поскольку те агрессивны, примитивны и жестоки. Как много в этих словах правды?

Спокойно, спокойно. Возможно, я чего-то не понимаю. Нужно держать себя в руках. Это всего лишь первый день экспедиции. Вспомни, зачем ты здесь.

Теос задумался, что привело его на этот путь. Жизнь щедро его одарила. Он имел все, о чем многие только могли мечтать: добрая и понимающая семья, достаток, успехи в учебе. Но ему всегда как будто чего-то не хватало. Обычная жизнь виделась ему слишком мелкой и незначительной, а взор всегда стремился заглянуть за горизонт.

Одолеваемый душевными метаниями, до старшей школы он никак не мог определиться с будущей профессией, пока расспросами не выведал у отца о своем деде, который посвятил всю жизнь тому, чтобы дослужиться до звания генерала. Даже несмотря на то, что тот не исполнил собственного намерения и закончил карьеру полковником, мечта стать генералом, славным защитником эллиадского народа, зажглась на тусклом небосводе жизни Теоса той самой путеводной звездой, которую он так долго искал и за которую тотчас ухватился, как за спасательный круг, что позволит ему всплыть над устрашающей реальностью обыденной жизни. Тем более, достичь звания генерала в Республике — значит забраться на вершину эллиадского общества, получить всеобщее признание и навсегда оставить свой след в истории, при этом защищая народ и отстаивая незыблемые идеалы нации. Мечта, настолько благородная и красивая, наполняла сладостным теплом его разум и сердце. По какой-то причине родители восприняли новое устремление Теоса без энтузиазма, особенно отец, который был капитаном в армии, пока не вышел в отставку и не открыл собственный магазин электроники. Однако они не только не стали его отговаривать, но, как и всякий раз до этого, поддержали намерение единственного сына.

Теос шел вперед с опущенной головой, когда его внимание привлекли молодые парни и девушки в коричневой форме, безмятежно болтающие и смеющиеся возле костров. Кандидаты на проживание, вчерашние дикари, с которыми нужно держать ухо в остро. Как они могут веселиться в тот момент, когда их сородичей вынуждают покидать свои земли? Может, они и правда так сильно отличаются от цивилизованных людей, потому-то их и не трогают привычные нам человеческие переживания? Нет, вряд ли. Все же они люди.

Теос глубоко вздохнул. Он попытался успокоиться и привести разум в равновесие. Внезапно рядом раздался шелест травы. Он резко повернулся к источнику звука и увидел стройный силуэт, выплывающий из полумрака. В нескольких шагах от него остановилась молодая девушка с золотистыми волосами, которые спускались до плеч, подобно водопаду из солнечных лучей. Красивые и выразительные черты лица проглядывали на светлой коже. Ее сапфировые глаза смотрели прямо на него. Она была ниже его на полголовы и носила неказистую коричневую форму, что контрастировала с присущим ей лучезарным сиянием.

Теос замер, затаив дыхание. Мысли покинули опустевший разум. Позади девушки мерцали всполохи костров, тени кружились в беспорядочном танце на бронированных телах выстроенных в ряд танков.

— Вы что-то хотели? — по свежему вечернему воздуху разлился нежный, ласкающий слух голос.

— Нет… — поначалу растерялся он. — Я лейтенант Теос Галиан из штаба третьего полка. А вы?

Теос ощутил, как жар растекается по щекам, точно жидкое пламя. Она отсалютовала ему и, улыбнувшись, произнесла:

— Я рядовая Белла… то есть Изабелла Либерт из танкового отряда «Молот». Сэр, значит, вы из третьего полка… к нему приписан наш отряд.

Его глаза широко раскрылись:

— Вот это совпадение. Я как раз курирую танковые подразделения третьего полка.

Изящно-извитые брови девушки приподнялись.

— Вы здесь, чтобы проверить нас, сэр?

— Нет, сейчас я не при исполнении, просто захотелось подышать свежим воздухом после всего, что произошло, — он не знал, как продолжить разговор, пока не услышал задорный смех, раздававшийся возле затухающих костров. — Тяжелая у вас служба, но вы все равно находите в себе силы весело проводить время.

— Это лучшее, что нам остается, — пожала плечами девушка. — В этом нет ничего особенного.

Он горько улыбнулся:

— Некоторые и на это неспособны, хотя жизнь у них намного проще. Вашей стойкости можно только позавидовать. Десять лет службы, чтобы добиться права проживания в Республике, — это тяжелый путь.

— Никто из нас его не выбирал, но мы здесь, и все не так уж и плохо. Пускай выбор у нас и невелик, но в каком-то смысле жить так даже легче. Не приходится беспокоиться о сложных вещах, о будущем…

Теос заинтересованно смотрел на златовласую девушку:

— Рано или поздно всем приходиться задуматься о будущем.

Она опустила глаза и тихо произнесла:

— Только тем, у кого оно есть.

Теос с тревогой обнаружил, что на прекрасном лице девушки промелькнули грусть и сомнение. Он уже лихорадочно подбирал слова, чтобы ее приободрить, но заметил, как со стороны угасших костров приближаются две высокие фигуры. Вдруг на его плечо легла крепкая рука. Он вздрогнул и резко обернулся. На него взирала пара глаз цвета миндаля.

— Ник? Как ты здесь оказался? Ты шел за мной?

Губы товарища скривились в лукавую улыбку.

— Конечно же, нет. Я всего лишь проходил мимо и решил позвать тебя, — он подмигнул. — Не хочется разрушать романтическую обстановку, но нам пора. Нужно успеть на ужин, пока полевые кухни не закрылись.

— Романтическую обстановку? Мы просто разговаривали...

Краем глаза Теос уловил еле заметный румянец на лице Беллы. К ней подошли двое парней. У одного из них, пониже ростом, были рыжие волосы ярко-красного оттенка, другой же, с телосложением гиганта, отличался бронзовым тоном кожи и черной шевелюрой.

— Все хорошо, — Белла обратилась к только что подошедшим парням.

Теос попрощался:

— Мы пойдем, приятно было познакомиться. Доброй ночи и удачи вам.

— Я тоже была рада познакомиться, сэр. Доброй ночи. Надеюсь, экспедиция пройдет для всех нас благополучно.

Теос развернулся и поспешил за Ником. Однако перед его глазами все еще стоял безупречно-красивый образ девушки, несмотря на окружавшую тьму, будто озаренный чистым небесным сиянием.