Пядь земли

Предисловие

© Издательство «Прогресс», 1975.

Сыплет первый снег, укутывая деревню пушистым сияющим пологом, и в призрачной белизне просыпаются, бродят из хаты в хату старые предания и легенды. «Словно бы и не на земле-матушке, а где-то в заоблачных высях стоит деревня: так далека она …от летнего пота, от летних забот…» — неторопливая, свободная речь рассказчика, порой полная мягкого юмора, с первых же страниц книги переносит читателя в особый мир, казалось бы не имеющий ничего общего с повседневностью. Захватывает своеобразная повествовательная манера Пала Сабо — строгое, скрупулезно-реалистическое бытописание овеяно у него светлой поэтической дымкой, сквозь которую видишь героев книги и тот уголок старой Венгрии, где они живут.

Деревня, ее будни и праздники, нравы и обычаи, отношения между людьми — все это выписано автором проникновенно и поэтично. Роман «Пядь земли» можно назвать поэмой в том смысле, в каком, например, Гоголь называл поэмой свои «Мертвые души».

В основе сюжета — легенда, которая только рождается, но которую в деревне наверняка будут вспоминать так же, как вспоминают предания об огненном мече в облаках и об упавшем с неба загадочном свитке, легенда эта — история любви Марики Юхош и Йошки Красного Гоза.

К этим своим героям Пал Сабо относится явно с пристрастием. Может быть, поэтому история Йошки и Марики в чем-то близка народной сказке со счастливым концом; вот так же Иван, крестьянский сын, которого народная фантазия наделяет силой, умом, благородством, добротой и, сверх того, необычайной «везучестью», преодолевает все мыслимые и немыслимые препятствия и получает свою Марью-искусницу, а с ней счастье и достаток.

История Йошки и Марики могла бы остаться лишь красивой сказкой о всепобеждающей любви, если бы автор книги не был прежде всего писателем-реалистом. Свойственные Палу Сабо наблюдательность, аналитический дар побуждали его глубоко и всесторонне осмысливать и художественно интерпретировать проблемы, связанные с социальным, экономическим, правовым положением венгерского крестьянства в двадцатых — тридцатых годах нашего века.

Пал Сабо не мог не показать в своей книге, что обстановка в венгерской деревне, как и все общественное устройство буржуазной Венгрии того периода, весьма мало способствовали счастью и процветанию простых хлеборобов. Общество, в котором живут герои книги и в котором шили в то время их реальные прототипы, его порядки и законы отнюдь не направлены на их защиту. Эти законы, например, позволяют Ферко Жирному Тоту терроризировать молодую семью Красного Гоза. Эти порядки и законы препятствуют простому крестьянину рационально вести свое хозяйство — Йошке Красному Гозу грозят неприятности за то, что он, пытаясь вырастить на своей «пяди земли» максимально высокий урожай, создает новую систему орошения.

Правда, сам писатель как бы невольно помогает своим любимым героям преодолевать трудные испытания. Обстоятельства в романе зачастую складываются таким образом, что Йошка и Марика оказываются победителями даже независимо от их собственных усилий, например в тяжбе с Жирным Тотом.

Свидетельствует ли это о какой-то «необъективности» писателя, в его попытке смягчить реальные конфликты? И если это так, то почему роман «Пядь земли» считается не только лучшим в творчестве Пала Сабо, но и до сих пор одним из лучших венгерских романов на крестьянскую тему?

Прежде чем отвечать на этот вопрос, расскажем немного об авторе.

Пал Сабо (1893—1970) — один из интереснейших писателей в венгерской литературе XX века. Родился и вырос он в бедной крестьянской семье и до тридцатипятилетнего возраста не предполагал, что его ждет литературное поприще. Закончив начальную школу, он с детских лет вынужден был вести борьбу за кусок хлеба, как и другие безземельные и малоземельные крестьяне. Но крестьянским трудом нельзя было прокормиться. И подобно тому, как будущий герой его, Йошка Красный Гоз, работает землекопом, чтобы содержать семью, Пал Сабо в юности был каменщиком, занимался «отхожим промыслом».

Началась первая мировая война; Пал Сабо был на переднем ее крае, в окопах, и чудом уцелел в этой кровавой бойне. Война стала мощным революционизирующим фактором для широких народных масс в различных странах, в том числе и в Венгрии. Вернувшись в ноябре 1918 г. в родную деревню Бихаругру, Пал Сабо включается в общественную борьбу. В дни пролетарской диктатуры в Венгрии (1919) он организует в деревне самодеятельный театр, пропагандирует среди односельчан социалистические идеи, начинает знакомиться с марксистским учением.

После поражения Венгерской Советской республики в обстановке разгула реакции и белого террора репрессии угрожают и Палу Сабо; лишь благодаря поручительству местного священника дело ограничилось запрещением выезда из деревни в течение двух лет. Снова для будущего писателя наступает период безысходной борьбы с нищетой…

В 1927 г. Пал Сабо впервые выступает в прессе — пишет небольшую статью в местную газету по какому-то частному вопросу деревенской жизни. Тем не менее это выступление пробудило в Пале Сабо интерес к литературным занятиям. Он пробует силы в разных жанрах — в очерке, фельетоне, лирической новелле; в 1930 г. выходит в свет его первый роман «Мужики». О крестьянине из далекого села заговорили в столичной печати; Жигмонд Мориц, видный венгерский писатель-реалист, заказывает Палу Сабо рассказы и публикует их в «Нюгате» — авторитетном литературном журнале радикально-либерального толка, в котором часто появлялись и произведения левых, даже революционно настроенных литераторов.

Первые произведения Сабо (упомянутый выше роман, новеллы «Люди в тумане», «Трубач», «Все словно в серебре») подкупали читателей не только необычно колоритным языком и любовным изображением крестьянского быта. Начинающий писатель уже и в этих произведениях поставил острые проблемы социально-экономического характера, связанные с тяжелым положением венгерского землепашца, с отсталостью сельского хозяйства. Сабо, как литератор, сразу осознал себя защитником интересов трудового крестьянства, живущего в нищете.

Став признанным писателем, Пал Сабо не отрывается от своего класса, от проблем венгерской деревни, которая вскормила его творчество. В тридцатые годы он публикует романы «Ряска» (1932), «Мать-земля» (1934), «Ожидание чуда» (1937), «Пропасть» (1939) и другие. Произведения эти не равноценны по художественному уровню: писатель продолжает искать себя — свой стиль, свою манеру. Не приходится искать ему лишь тему, его тема всегда с ним: родная природа, жизнь деревни, крестьяне, с которых он пишет героев своих книг. Его тема — крестьянский труд, монотонный на первый взгляд, а на самом деле сложный, требующий ума и сметки (об этом интересно рассуждает в романе «Пядь земли» почтмейстер Марцихази). И обязательно поиски лучшими представителями крестьянства путей к разумной жизни, к утверждению своего человеческого достоинства…

Не прерывает Пал Сабо и своей общественно-политической деятельности, которая всегда была тесно связана с его творчеством.

Рассчитавшись с долгами и поправив свое хозяйство, совсем было пришедшее в упадок, Пал Сабо отдает все свои средства на организацию политической партии, которая представляла бы интересы малоземельной деревенской бедноты, и на издание газеты этой партии.

Поначалу ему не хватает опыта политической деятельности, да и представления его о целях и методах борьбы еще утопичны. Пал Сабо ориентируется на крестьянство, считая, что этот класс своими силами может добиться для себя достойного положения в обществе. Особенность исторической ситуации в Венгрии тех лет: разгромленная в недавнем прошлом социалистическая революция, обескровленное, разрозненное рабочее движение, репрессии против венгерских коммунистов, вынужденных работать в глубоком подполье, — в значительной мере обусловливала утопичность общественно-политических взглядов Пала Сабо и других прогрессивных художников Венгрии. Писатель вскоре на практике сталкивается с доказательствами слабости своей политической концепции. Руководство основанной им Независимой партии мелких землевладельцев постепенно захватывают в свои руки те, от кого она должна была защищать крестьян, — земельные магнаты и банкиры. Еженедельную газету партии запрещают власти.

Логика духовного и творческого развития Пала Сабо ведет его к тому, что он становится видным деятелем движения «народных писателей». Движение это, выросшее в значительную общественную силу к середине тридцатых годов, было довольно противоречивым по своей идеологии уже в самих истоках: с одной стороны, его питали иррациональные мифы о крестьянстве как хранителе исконного «венгерского начала», некой национальной субстанции, и желание найти и показать эту субстанцию в ее первозданной форме. С другой стороны, многие «народные писатели» — представители прогрессивной интеллигенции — стремились вскрыть истинное положение венгерского крестьянства (положение это совсем не было романтическим, каким еще в прошлом веке его изображала литература, отражающая вкусы консервативного дворянства). Такого рода задача, требовавшая аналитического подхода к действительности, в сочетании с некоторыми традициями венгерской прозы и вызвала к жизни своеобразный литературный жанр — социографию, — которому свойственны черты социологического исследования, очерка, репортажа, эссе[1].

Противоречивость движения «народных писателей» обусловила в дальнейшем процесс его дифференциации. Одни его представители исповедовали ложные теории «крестьянского социализма», националистическую концепцию «особого венгерского пути» и т. д. Попытка осмыслить действительность, ее реальные общественные проблемы привела других «народных писателей» к пониманию объективного положения венгерской деревни, помогла усвоить некоторые исторические истины марксизма. Именно левое крыло «народных писателей» — Йожеф Дарваш, Петер Вереш, Дюла Ийеш, Ференц Эрдеи — создали во второй половине тридцатых годов наиболее значительные социографические произведения.

К левому крылу «народных писателей» относился и Пал Сабо. Редакции возглавляемых им вместе с единомышленниками журнала «Келет непе», а позднее демократической газеты «Сабад со» стали основным центром движения. Пал Сабо не писал в полном смысле слова социографические работы, однако его романы давали глубокую и точную картину жизни венгерской деревни. В этих произведениях было отражено главное и существенное, что характеризовало положение крестьянства в те годы: социальное расслоение деревни, назревшая необходимость коренной перестройки экономической структуры сельского хозяйства. Трезвый подход к этим проблемам был обусловлен и тем, что Палу Сабо были абсолютно чужды националистические иллюзии; образы крестьян в его романах, при всей этнографической точности воспроизведения их быта, обычаев, свободны от всякой мистической романтизации. Их мысли и поступки диктуются не какой-то подсознательной, исконной субстанцией, а реальными общественными отношениями и потребностями. Роман «Пядь земли» — блестящее тому доказательство.

В конце тридцатых годов общественная атмосфера в Венгрии становится все более мрачной. Реакционное правительство заключает союз с гитлеровской Германией; прогрессивным силам венгерского общества приходится бороться за элементарные демократические свободы. Борьба ведется в обстановке жестоких преследований, особенно трудно тем, кто подозревается в связях с компартией или хотя бы в симпатиях к коммунистам.

Что касается Пала Сабо, то его последовательный демократизм сделал писателя одиозной для правительства фигурой. Работать в столице было все труднее, и осенью 1940 г. он уезжает из Будапешта в родную Бихаругру.

Здесь Пал Сабо создает один из лучших своих романов — «Пядь земли». Он по-прежнему остается крестьянином если и не по образу мысли (ибо давно уже научился мыслить в масштабах народа, страны), то в эстетическом восприятии мира, по кругу симпатий и привязанностей.

В романе «Пядь земли», как и в большинстве прежних произведений, писатель задается целью показать то хорошее, что есть в деревне, в крестьянах, — пусть даже оно нередко сочетается или соседствует со слабым, смешным. В книге много разных колоритных крестьянских образов: здесь и деревенский самородок Шандор Пап, выучивший наизусть все стихотворения Петефи; и вдова Пашкуиха, сваха, чьи трагикомические приключения весьма оживляют развитие интриги; и старая Гозиха, мать Йошки, вырастившая без мужа четверых детей, и другие…

Но роман «Пядь земли» совсем не идиллия. Жизнь деревни — это не только извечно повторяющийся круговорот зим, весен, лет, молодости, старости, не только нескончаемая цепь, звенья которой — свадьбы, крестины, похороны, пахота, сенокос, жатва… Жизнь деревни — это и постоянная, то скрытая, то явная, борьба двух враждебных сил: богатых и бедных — батраков, поденщиков, малоземельных крестьян. Вдоль главной улицы деревни, как крепостная стена, тянутся глухие заборы богачей, из которых выбираются старосты и члены правления. Кругом же море бедняцких хат, обитатели которых бьются из последних сил, чтобы прокормить свои семьи.

Итак, одни богатеют, другие нищают. Помещики, найдя общий язык с разбогатевшими крестьянами, стараются выгадать даже на тех полумерах, которыми правительство пробует нейтрализовать недовольство широких крестьянских масс его политикой… Но деревенская беднота уже не такая покорная и забитая, какой ее хотели бы видеть исправники, полицейские и прочие верные слуги режима. Еще свежа в народе память о венгерской Коммуне; недалеко от Венгрии бурно строится социалистическая Россия. Живет в деревне, самим своим присутствием беспокоя блюстителей порядка, Имре Вад, бывший боец-интернационалист, прошедший фронты гражданской войны в России от Сибири до Украины.

Процесс пробуждения и становления классового сознания крестьянства особенно ярко воплощен Палом Сабо в образе Красного Гоза. Молодой, сильный, Гоз не хочет мириться с уготованной ему участью бедняка, зависящей от прихоти господ, от богатых односельчан, от капризов погоды. Он чувствует в себе волю к борьбе с тем, что другие крестьяне воспринимают как неодолимую власть судьбы.

Правда, поначалу его протест выражается, так сказать, на низшем уровне сознания: попросту говоря, Красный Гоз крадет у хозяев и мошенничает, чтобы вернуть хотя бы часть награбленного господами «законным» путем у крестьян. Но довольно скоро он начинает понимать: крестьянам нужно организовываться и вести борьбу за свои права общими силами. Недаром он вспоминает социалистические сходки, на которые когда-то, еще в детстве, водил его отец. (Наверное, вспоминал он и другое: социалистические преобразования, начатые венгерской Коммуной. Возможно, Пал Сабо не мог об этом написать в своем романе: ведь в начале сороковых годов упоминание о 1919 годе, да еще в таком контексте, наверняка не было бы пропущено.) Красный Гоз подумывает о том, что он мог бы стать в своей деревне «новым товарищем Андялом» — тем, кто когда-то произносил перед крестьянами пламенные речи о прекрасном будущем. Красный Гоз живо представляет, как он встал бы перед мужиками и сказал бы им: «Мол, плохо, мужики, беда. Нет нам иного спасения, кроме как немедленно объединиться, организоваться… Объединиться надо против господ и против государства, которое принадлежит господам. Потому как государство в таком виде — заклятый наш враг». Иными словами, Красный Гоз мечтает вести своих односельчан к новой, разумной и сознательной жизни.

В трудной и опасной работе, к которой начинает готовить себя герой, он может рассчитывать лишь на себя и на помощь таких же, как он, бедняков, противостоит же ему все «господское общество».

К «господам» Пал Сабо относит и сельскую интеллигенцию: учителей, священников, врачей и т. д. Может быть, отношение писателя к ним является слишком обобщенным; во всяком случае, он по праву требовал от этих ближе всего стоящих к народу и наиболее просвещенных в деревне людей бо́льшего участия в судьбах крестьян и осуждал их за пустоту и никчемность, за пренебрежительное отношение к «мужикам». С симпатией рисует Пал Сабо тех немногих интеллигентов, которые не только не гнушаются общением с простыми людьми, но порой даже способны понять, что народ — огромная сила. Таковы, например, и адвокат Гашпар Бор, и молодой агроном из усадьбы, и деревенский философ Марцихази. И все же Пал Сабо считает, что эти люди еще далеки от народа: зачастую они ограничиваются лишь разговорами о судьбе крестьянства да некоторой спонтанной, от случая к случаю, помощью, не требующей от них особых усилий. Поэтому-то в деревне их и почитают «господами», людьми, враждебными мужикам или, в лучшем случае; бесполезными. Есть в этом «сословии» и глубоко отрицательные типы: таков помещичий эконом Енё Рац, ставший прислужником господ, утративший человеческое достоинство и свою индивидуальность. Смысл жизни, ценность личности, считает Пал Сабо, всецело зависит от того, насколько человек связан с народом.

Красный Гоз — простой крестьянин, но у него есть гордость, он понимает свое значение в мире, и это дает ему ощущение превосходства над господами. Потому-то, встретясь с ним лицом к лицу, смотрят на него господа с некоторым испуганным изумлением: очень уж не похож Красный Гоз на тех, «кто снимает перед ними шляпу на улице». Совсем иной, непонятный и потому внушающий тревогу человек стоит перед ними. Растерянность их тем более оправданна, что Красный Гоз не исключение, не феномен, он как бы воплощает новый облик крестьянина. Именно это прежде всего важно иметь в виду, чтобы понять конструктивную роль образа Красного Гоза в романе; сам Пал Сабо много позже, в автобиографической книге «Все круги замыкаются» (1968), писал: «Хотя Красный Гоз и носит имя одного гестского (Гест — деревня по соседству с Бихаругрой. — Ю. Г.) крестьянина, в нем воплощены воля к борьбе, сила, слабость и надежда всего этого края…»[2]

Конечно, в поисках, в мечтах Красного Гоза часто можно угадать мысли, мечты самого Пала Сабо. Это естественно — в раздумьях писателя о своем герое не могли не отразиться его собственные духовные искания, — искания человека, который начал свой путь простым тружеником, живущим лишь клочком земли да заботами о куске хлеба насущного, а стал идеологом деревенского пролетариата, осознавшим нужды своего класса и искавшим возможности его раскрепощения.

Художественно полнокровно воссоздать процесс становления крестьянского сознания и пытался писатель в романе «Пядь земли». Именно поэтому, нам кажется, и конфликты развиваются и завершаются здесь необычно, нетрадиционно мирно: «частные» конфликты не должны были заслонить развитие главной, основной идеи — показать духовный рост Красного Гоза.

Мало кто из венгерских писателей знал душу крестьянина лучше Пала Сабо, и едва ли кто умел более точно и глубоко ее понять.

В романе «Пядь земли» писатель дал широкую панораму венгерской деревни, с этнографической точностью изобразил подробности быта, национальные обряды, воспроизвел мелодику народных песен, местных преданий и легенд. И все-таки, читая книгу, убеждаешься, что, несмотря на все своеобразие национального характера, венгерские крестьяне в своих главных, сущностных чертах почти ничем не отличаются, скажем, от русских крестьян дореволюционного периода.

Роман «Пядь земли» автор и сам считал одним из лучших своих произведений. В процессе работы над ним, закончив первую часть книги, Пал Сабо писал: «Я чувствую, что это подступ к произведению, которое я постоянно ношу в себе, и, если оно будет создано, значит, я жил не напрасно, значит есть смысл в том, что я существую»[3].

После освобождения Венгрии от фашизма писатель со всей энергией включается в общественную жизнь родной страны: иначе он и не мог поступить в обстановке всеобщего подъема активности широких народных масс. С 1945 г. и до конца жизни Пал Сабо — депутат Государственного собрания и член его Президиума, один из руководителей Народного фронта.

Несмотря на преклонный возраст, писатель неустанно разъезжал по стране, при любой возможности посещая родную деревню. Поездки, наблюдения давали ему материал для новых книг; после 1945 г. из-под пера Пала Сабо вышли романы «Божьи мельницы» (1949), «Весенний ветер» (1950), «Новая земля» (1953)[4], «Под синим небом» (1963), «Хорошеющая бедность» (1969), цикл автобиографических романов, сборник избранных рассказов «Отныне и во веки веков» (1956), пьеса «Летний дождь» (1950), киносценарии «Освобожденная земля» (1951), «Контрабандисты» (1958), многочисленные статьи, очерки и т. д. Пал Сабо был удостоен литературной премии им. Аттилы Йожефа и дважды — Государственной премии им. Кошута.

И в новых произведениях писатель остался верен своей теме — изображению жизни венгерского крестьянства. Однако новая историческая ситуация выдвинула перед ним иные проблемы: его внимание сосредоточено теперь на новых конфликтах, связанных с ломкой старых, веками сложившихся устоев деревенской жизни (роман «Божьи мельницы»), с преобразованием крестьянского хозяйства на социалистических основах, с формированием нового облика деревни (роман «Новая земля»). Духовные братья Красного Гоза становятся теперь носителями и пропагандистами социалистической морали, социалистических отношений между людьми. Мечты Красного Гоза о разумной, достойной человека жизни, о человеке — покорителе природы, об использовании машин в сельском хозяйстве, облегчении крестьянского труда воплощаются теперь в конкретных делах и планах.

Произведения Пала Сабо, если рассматривать их в целом, представляют собой большое лиро-эпическое полотно, изображающее венгерское крестьянство на чрезвычайно важном и сложном историческом этапе — этапе перехода к качественно новой, социалистической форме жизни. Они убедительно показывают, что коренные интересы и нужды крестьянства закономерно ведут его к социализму, который единственно способен разрешить вековые противоречия, установить гармоничные отношения человека с человеком и человека с природой. Предлагаемый читателю роман «Пядь земли» — одна из самых впечатляющих страниц этой эпопеи.

Ю. Гусев