Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Клыки Президента

Вальяжное лицо генерала Александра Михайлова было покрыто красными пятнами, а ничего обычно не выражающие холодные глаза генерала старались не смотреть в телекамеру. Когда это не удавалось, генеральские глаза начинали настороженно бегать, как на старинных часах-ходиках.

Генерал Михайлов — начальник Центра Общественных связей Федеральной Службы Безопасности — находился в явно чужой для себя обстановке. Его привыкли видеть в безукоризненном штатском костюме и модном иностранном галстуке за массивным письменным столом в огромном, вполне соответствующим его высокой должности, кабинете на фоне российского национального флага. Умение Михайлова нести самую дикую «чернуху», что говорится, не моргнув глазом и с самым важным видом, было общеизвестно, а потому сегодняшняя манера преподносить информацию выглядела странной, не совсем понятной и весьма тревожной.

Прежде всего, генерал находился не в своем шикарном кабинете на Лубянке, а на перекрестке двух сельских дагестанских дорог.

И одет он был не в дорогой штатский костюм, а в полный боевой камуфляж и вязаную шапочку. Если бы не холеное лицо и бегающие глазки, его можно　было принять за какого-нибудь безвестного командира полка, пытающегося объяснить заезжим корреспондентам азы военного искусства на сильно пересеченной местности.

Что же привело Начальника Центра Общественных Связей ФСБ с Лубянки на забытый Богом перекресток двух сельских дорог в горной дагестанской глуши вблизи чеченской границы, которая десятки лет считалась чисто условной, а ныне считалась государственной, и не только потому, что на ней были развернуты погранзаставы, которые по своему статусу могли находиться ТОЛЬКО на государственной границе России, а еще и потому, что на территории Чечни второй год бушевала полномасштабная война, а пограничные с Чечней республики Северного Кавказа считались как бы нейтральными, самим этим фактом подчеркивая суверенность мятежной республики Ичкерия.

Слова, произносимые генералом Михайловым перед десятками телекамер и микрофонов, временами заглушались грохотом артиллерийской канонады и ревом идущих на бреющем полете вертолетов с пакетами боевых ракет на подвесках.

Вся Россия, затаив дыхание, ждала новостей из этой дагестанской глуши, где один из командиров чеченского сопротивления Салман Радуев, заняв со своими бойцами круговую оборону в ранее совершенно безвестном поселке Первомайский, и прикрывшись взятыми, как водится, заложниками, успешно отражал атаки федеральных войск.

А генерал Михайлов, три раза в день комментировавший боевую обстановку в районе этого дагестанского села, делал это потому, что руководил операцией по взятию Первомайской не кто-нибудь другой, а лично шеф ФСБ Александр Барсуков, недавно произведенный президентом Ельциным в генералы армии и теперь подтверждающий свое высокое звание.

Отправившись в Дагестан, генерал армии Барсуков взял с собой и весь свой оперативный штаб, включая и начальника Центра Общественных Связей генерала Михайлова.

Туда же, под Первомайское, прилетел со своим штабом и Центром Общественных Связей, еще один генерал армии — министр внутренних дел Куликов, а чуть позже и третий — директор Федеральной Пограничной службы генерал армии Николаев.

Такое скопление генералов армии под каким-нибудь населенным пунктом последний раз наблюдалось в апреле 1945-го года под Берлином. Но сейчас стоял не апрель 1945-го, а январь 1996-го года. Да и село Первомайское никак нельзя было сравнить с Берлином, где, как известно, советская армия освобождала «все прогрессивное человечество».

Под Первомайским освобождали захваченных бойцами чеченского сопротивления заложников, а потому по селу били установки залпового огня «Град» почти с тем же ожесточением, с каким в апреле 1945-го года «Катюши» били по Берлину.

Может быть от этой аналогии и несколько странного способа освобождения заложников так тревожно бегали глаза генерала Михайлова, а лицо покрывалось красными пятнами.

Разъясняя журналистам тактику федерального командования (три генерала армии!), Михайлов уверял, что все заложники давно расстреляны чеченцами.

Поэтому не остается ничего другого, как сравнять дагестанское село с землей.

Почему?! — спрашивали журналисты, и новые красные пятна покрывали вальяжное лицо генерала. Что он мог сказать? Что уже более 300 раненых эвакуировано из-под Первомайского, что покрытые снегом поля зеленеют от неубранных трупов мотострелков, спецназовцев, собровцев, что уже случилась истерика с самим генералом армии Барсуковым, схватившим было автомат с явным намерением лично возглавить очередную атаку на село. Повисшие на генерале армии адъютанты и телохранители отняли у него автомат, вежливо, но твердо удерживая своего шефа на месте.

— Что я Ельцину доложу?! — кричал, пытаясь вырваться из железных рук подчиненных, директор ФСБ.

Это был крик души!

Всем своим стремительным взлетом, напоминающим взлет космической ракеты, сорокасемилетний генерал армии был обязан президенту Ельцину.

Начинал Михаил Барсуков командиром взвода Кремлевского полка, где простым сержантом начинал свою службу и всесильный Александр Коржаков — ныне начальник службы безопасности Президента, которого все существующие в России исследовательские и аналитические центры, следящие, как и положено в демократическом государстве, за рейтингами всех более-менее известных в стране политиков и общественных деятелей, единодушно уже в течение полутора лет называли самым влиятельным, а следовательно и самым могущественным политическим деятелем России после самого президента Ельцина, разумеется. Впрочем, так говорилось скорее из вежливости в официальных рейтинговых презентациях.

Но Россия была и осталась страной слухов. А слухи возносили генерала Коржакова гораздо выше самого Президента, и целый ряд газет самого разного направления уверяли, что «страной правит телохранитель президента».

«Власть в стране захвачена начальником дворцовой стражи!»

Все с готовностью верили в это. Стоило вылететь с должности какому-нибудь высокопоставленному чиновнику, как все это объяснялось тем, что он «не понравился Коржакову». И наоборот — «он дружен с Коржаковым», а потому быстро пошел вверх.

Так и быструю карьеру генерала Михаила Барсукова объясняли тем, что Коржаков не забыл своего старого командира взвода, где он сам тянул лямку сержантом, и, став главным телохранителем страны, рекомендовал Барсукова на пост коменданта Московского Кремля.

С тех пор Барсуков стал сопровождать Президента во всех его поездках, давая понять, что и комендант Кремля всего лишь один из телохранителей главы государства. Он стал непременным участником всех застолий и возлияний в узком кругу, до которых Президент был сильно охоч. Он организовывал «царские» охоты и рыбалки, перед которыми меркли даже брежневские забавы тех времен, когда маршал-генсек был полон сил и энергии. В узком президентском кругу Барсуков быстро добился славы лучшего тамады, умеющего зажигательно выступать и знающего тосты на все темы. Его жена стала　одной из лучших подруг Наины Ельциной, поскольку Барсукову была оказана честь проживать в президентском доме на Крылатских холмах.

Комендант Кремля обеспечивал Президента неустанной и всесторонней заботой, а президентский аппарат и правительство — неусыпным вниманием, вынуждая высоких чиновников говорить между собой шепотом или просто обмениваться записками.

Даже газеты комендант Кремля лично клал на стол Президента. Не все, конечно. А если Президент по старой памяти неожиданно обращал внимание Барсукова на отсутствие тех или иных газет, то комендант Кремля мягко, но убежденно говорил:

— Не читайте этих газет, Борис Николаевич. Это — сионистские газеты.

Президент поджимал губы. В борьбе с сионизмом прошла вся его обкомовская молодость. Злые языки даже утверждали, что в этой борьбе Ельцин попал в плен. А потому, что вполне естественно, сионистских газет читать не желал. Несионистских газет было очень мало — «Завтра», «Правда» и «Советская Россия», но их читать было совершенно невозможно, поскольку они хором требовали его, Ельцина, публичной казни через повешение. И Президент бросил вообще читать газеты.

И был совершенно прав. Устная информация от помощников, прошедшая редакцию Службы Безопасности, была гораздо надежнее. Это для Ленина выпускалась специальная «Правда» в шести экземплярах, но подобные времена давно канули в вечность.

Подобная идиллия продолжалась до самого скандала в Буденновске, когда пришлось погнать с должности тогдашнего директора ФСБ Сергея Степашина.　Мало того, что он так и не смог внятно объяснить каким образом отряд Шамиля Басаева добрался на своих грузовиках до этого города Ставропольского края. Это бы ладно. Можно было бы даже простить, что Басаев с триумфом и поднятыми зелеными знаменами Свободного Волка вернулся в Чечню, оставив за спиной полторы сотни убитых и около трехсот раненых.

Но то, что он снабжал Президента в течение всей операции такой гнусной чернухой, вроде бегства Дудаева в Турцию, во что только сам Президент по доброте своей души только и мог поверить, простить было уже нельзя. Где это вообще видано, чтобы главная информационная служба государства в столь неприкрытом виде занималась дезинформацией? Даже трудно себе представить, что бы стало со Степашиным и всем его ведомством в канонические времена Иосифа Виссарионовича или даже в эпоху всеобщего разврата незабвенного товарища Андропова.

Огромный, разросшийся до небывалых размеров монстр советской Госбезопасности, доставшийся после крушения коммунистической империи в наследство свободной России, еще со времен своего создания ничем другим не занимался, кроме как массовым истреблением собственного народа.

Став детищем злобной ленинской шизофрении и садистских наклонностей своего первого шефа зловещего Феликса Дзержинского, воспеваемые в течение уже почти целого века «славные органы государственной безопасности» или «чекисты», как они любовно продолжают называть сами себя, ни разу за эти 100 лет (!) не сумели обеспечить безопасности　страны, а, напротив, своими безграмотными, но в высшей степени амбициозными прогнозами и рекомендациями периодически ставили страну, за безопасность которой они якобы несли ответственность, на грань национальной катастрофы.

Где кончается глупость и начинается прямая измена, объяснить не может никто, когда речь идет о каком-то разовом событии. Но когда эти события устойчиво продолжаются в течение почти целого века, невольно рождается мысль: а чью все-таки безопасность охранял в этот период «боевой отряд большевистской партии»? Другими словами, на кого он работал и работает сейчас?

Выбивая показания из генералов-«изменников», занятые по горло массовыми убийствами и депортациями населения собственной страны, «органы» проспали во всем диапазоне военной и политической ситуации 22 июня 1941 года.

Всю войну они пичкали своего Верховного чернухой, в результате чего наша армия и отступала, и наступала, постоянно захлебываясь водопадами собственной крови.

Только через много лет после войны «чекисты», не моргнув глазом, свалили все свои провалы на покойного генералиссимуса. Кто-кто, а уж он-то знал им настоящую цену, периодически расстреливая свои «славные органы» чуть ли не поголовно. Но отрубленные щупальца монстра быстро отрастали, становясь еще длиннее и ухватистее.

«Органы» дали тому же товарищу Сталину совершенно неверные предпосылки, данные и рекомендации в канун Корейской войны, в результате чего одна бригада американской морской пехоты взяла в плен　всю 400-тысячную армию бывшего советского капитана НКВД Володи Кима, известного в Корее под именем Ким-Ир-Сана.

«Органы» дали Хрущеву совершенно неверные данные относительно американской реакции на размещение боевых ракет на Кубе с любезного разрешения Фиделя Кастро, завербованного в свое время полковником КГБ Леоновым. В результате мир был поставлен на грань термоядерной катастрофы, а страна в очередной раз подверглась чудовищному унижению.

«Органы» дали Брежневу совершенно неверные данные и прогнозы относительно возможного исхода коалиционной войны трех арабских стран против Израиля в июне 1967 года, гарантируя разгром и уничтожение еврейского государства. Унизительный и полный разгром, которому подверглись Сирия, Египет и Иордания, выход израильских войск на побережье Суэцкого канала так ударил по престижу тогдашнего СССР, что единственным выходом оставалось лишь объявление глобальной войны мировому сионизму, где сокрушительное поражение Москвы было лишь вопросом времени.

«Органы» загнали Советскую армию в смертельную ловушку Афганских гор, где армия в течение десяти лет истекала кровью и в итоге была с позором, но с помпою выведена на родину.

И, конечно, никто в КГБ и бровью не повел, когда стал трещать и рушиться Советский Союз, безопасность которого они клялись охранять ценою собственной жизни в течение долгих 70 лет.

Никто не застрелился, никто не пошел штурмовать Кремль или хотя бы какой-нибудь захолустный　обком, где засели могильщики «мамы-КПСС». КГБ хранил тупое молчание, как будто все эти события его совершенно не касались.

Зато с восторгом все ударились в воспоминания, как на КГБ работал Эймс и целый батальон перевербованных агентов американских, английских, немецких и прочих секретных служб. Какие сведения они присылали в Москву! Как прекрасно было с ними работать!

КГБ знал все. В Белом Доме еще только начинали о чем-нибудь шептаться, а в Москве уже лежала полная стенограмма. Слушая весь этот бред самовосхваления, невольно создавалось впечатление, что развалились Соединенные Штаты и НАТО, а не Советский Союз и Варшавский пакт.

Но, увы, развалился именно Советский Союз, лопнув от раздувающих его амбиций, не выдержав давления изнутри, где КГБ давил все живое и разумное, и снаружи, откуда давил могучий стратегический противник, с которым некогда еще товарищ Сталин столь опрометчиво затеял глобальную конфронтацию.

СССР развалился, а КГБ остался, начав, как всегда с ним бывало в эпоху кризисов, стремительно менять названия: МГВДБ, ФСК, ФСБ, вместе с тем разжевывая и выплевывая одного за другим своих новых начальников, назначаемых Президентом страны. За последние четыре года таковых сменилось шесть.

А надо сказать, что за эти самые четыре года «чекистскому монстру» было чем заняться, если бы он вообще что-либо смыслил в государственной безопасности, которую объявил своей фиктивной профессией.

После развала СССР затрещала по швам и Россия. Из страны потоком вывозились остатки денег и ценностей, которые ушедшая со сцены коммунистическая партия объявила своей наследственной собственностью. Страну захлестывал вал преступности. Девятым валом катились по России политические и заказные убийства, явно управляемые из какого-то подпольного центра, где окопались бывшие сталинские «судебные тройки», приговаривавшие с былой легкостью к смерти всех мало-мальски толковых банкиров и предпринимателей. Всех, кто мог показать, что у России есть и другой путь развития, кроме рабовладельческого, почему-то именуемого «коммунистическим».

С крушением советской империи первым на глазах у всех стал гибнуть и разваливаться главный инструмент имперской внешней политики — Военно-Морской Флот. Не успел покойный СССР, как говорится, закрыть свои хищно-жадные глаза, как чьи-то заботливые руки тут же вывели из строя, разукомплектовали, разворовали и продали на слом практически все авианосцы, входившие в состав ВМФ СССР.

Практически достроенный новейший авианосец «Варяг» разделил печальную судьбу всех своих предшественников, носивших на борту столь же гордое имя: он был отрезан в Николаевском лимане, захвачен Украиной, разворован и предложен в качестве металлолома любому, кто способен выложить на бочку соответствующую сумму в американских долларах.

В бухтах Кольского полуострова и Дальнего Востока гнили брошенные экипажами атомные подводные лодки всех поколений, грозя стране новыми Чернобылями. Их настроили в немыслимом количестве, имея целью сокрушить Соединенные Штаты. Когда же получилось наоборот, то выяснилось, что без финансовой помощи тех же Соединенных Штатов эту армаду просто невозможно утилизировать.

Черноморский флот, блокированный в Севастополе, раздираемый на части украинскими амбициями стать великой морской державой, лишенный связи с Россией и ремонтной базы, медленно ржавел и разлагался под сенью памятника погибшим кораблям в Севастополе.

Балтийский флот, лишенный всех своих традиционных оперативных и ремонтных баз, загнанный, как при Петре I, в тесные Гавани Кронштадта, перестал вообще существовать как организованное боевое соединение.

Северный и Тихоокеанский флоты, имеющие очень слабую ремонтную и оперативную инфраструктуру, быстро превращались в огромное кладбище кораблей.

Замерли цеха и опустели стапеля мощных комплексов военного кораблестроения в Николаеве и Северодвинске.

В Петербурге некогда могучий Балтийский завод десятый год достраивал давно устаревший крейсер.

Подобный же кризис охватил и другие высокотехнологичные области промышленности, еще недавно заваливавшие страну и мир потоками самого разнообразного вооружения.

Более того, директора этих заводов, возомнившие себя на волне рыночной экономики полными хозяевами вверенных им производственных комплексов,　прикарманивали выделенные им из скудного бюджета страны средства для зарплаты рабочим, прокручивая эти деньги через систему сомнительных банков, хозяевами которых являлись они сами, вызывая глухое недовольство рабочих. Это глухое недовольство, вырастающее в яростный гнев рабочих и служащих, не получающих зарплаты в течение многих месяцев, умелой и старой коммунистической демагогией направлялось в сторону московского правительства, увеличивая социальную напряженность в стране до опасного предела.

Пока «красные директора», воспользовавшись «свободой хозяйственной деятельности», обворовывали рабочих, бывшие секретари сельских райкомов всех рангов, слившиеся, как в стаю, в так называемую «Аграрную партию», делали то же самое с несчастным российским крестьянством.

В начавшемся хаосе вместе с нефтью и газом, деньгами и ценностями из России мощным потоком началась так называемая «утечка мозгов».

На лозунге «Коммунизм — это будущее всего человечества» почивший СССР все свои ресурсы тратил на военные цели и, естественно, в ряде областей добился по крайней мере теоретических (а зачастую и практических) результатов, далеко опередивших все иностранные разработки и аналоги, повторив, не ведая этого, трагический путь нацистской Германии.

В свое время американцы выпотрошили из военной науки и техники Третьего Рейха все, что могли: от первых баллистических ракет и реактивных двигателей до бинарных боевых отравляющих веществ. Ныне наступила очередь поверженного СССР.

США и НАТО приобрели в России столь большой объем новых технологий, что НАТО учредило для их обработки специальную программу, в рамках которой организуется приглашение российских специалистов для классификации этих разработок в соответствии с европейскими и американскими стандартами и формирования предложений по их применению.

Приватизация огромного числа предприятий, входивших в оборонный комплекс нефте- и газодобычи, цветной металлургии, транспорта, связи, энергетики, расчленение на куски целых отраслей промышленности, включая авиационную и военно-космическую, привело к вынужденному рассекречиванию государственных и военных тайн и к полному обвалу былых железобетонных структур военно-полицейской империи.

Прибавим к этому, что еще СССР в своих великодержавных мечтах о мировом господстве потерял продовольственную независимость, поскольку в безумных ленинских планах русскому крестьянину не нашлось места в «светлом будущем», и он был безжалостно истреблен.

Прибавим это и воскликнем: «Горе побежденным!»

Интересную оценку всего случившегося дал адмирал Балтин, до недавнего времени командовавший Черноморским флотом России. Тот самый Балтин, который через Центральное телевидение обращался к президенту Украины Кучме и кричал, что не даст ни копейки арендной платы за стоянку вверенного ему флота на УКРАИНСКОЙ военно-морской базе в Севастополе. За что и был немедленно отстранен　от должности президентом Ельциным. Новый командующий, обращаясь к офицерам своего штаба в день вступления в должность, приветствовал их такими словами: «Всегда помните, что мы находимся на чужой территории».

Речь шла о Севастополе, чью принадлежность к России адмирал Балтин отстаивал до последней возможности. Адмирал считал и, честно говоря, его мнение трудно оспорить, что Россия уже вдребезги проиграла Третью мировую войну. «Речь идет о Третьей мировой войне, разразившейся и почти отгремевшей у нас на глазах, — утверждал командующий Черноморским флотом в своей статье „Третья Мировая?“. — Эта война была не классической, а, скорее, „бархатной“, ставшая таковой в силу вызвавших ее причин и условий, в которых она протекала. Физическим началом Третьей мировой войны стало разрушение Берлинской стены. И новая классическая мировая война — по форме, содержанию и методам ведения боевых действий — не разразилась только потому, что в классическом продолжении политики военными средствами не было ровно никакой необходимости. Было наступление, но не было должной обороны, ибо противник был настолько деморализован внутренними потрясениями, что и противником его в обычном понимании вряд ли можно было назвать… Результаты Третьей мировой войны превзошли все ожидания, — продолжал адмирал, — или все, что человечество знало до сих пор. Ни в одной из классических мировых войн не были практически бескровно достигнуты столь разительные успехи. Первый из них — достигнуты политические цели НАТО: социалистическая система с ее　некогда мощным военным и военно-промышленным потенциалом была полностью разгромлена. Второй — полная экономическая, политическая и военная зависимость России от Запада».

Адмиралу не хватило духа описать всю полноту той страшной картины, которая произошла, когда рухнул Советский Союз. Затрещала и стала рушиться по швам и сама Россия. Еще всем памятен знаменитый «парад суверенитетов» от независимого Татарстана до Уральской республики. Но этого не произошло, поскольку в президенте Ельцине внезапно проснулся политик типа кардинала Мазарини.

«Возьмите себе столько суверенитета, сколько способны проглотить», — предложил он бывшим секретарям обкомов, возомнивших себя самодержавными королями. Те проглотили, сколько могли, и остались с Россией. Страна, хоть и урезанная до царства Московского времен Иоанна Васильевича Грозного, уцелела при очередном страшном национальном катаклизме. И это тоже чудо, которое в митинговом вое осталось незамеченным.

И в таких условиях Россия со скрежетом и лязгом стала перебираться после 75-летнего перерыва из тоталитарного тупика на дорогу, по которой давно уже идут все страны цивилизованного мира.

Но не тут-то было!

Далеко не всем это оказалось по нраву. И прежде всего именно тем «органам», которые денно и нощно пеклись о безопасности государства.

После провала августовского путча и ареста председателя КГБ Владимира Крючкова вместе с несколькими крупными «чекистскими» генералами и последовавшего вслед за этими событиями запрещения КПСС с конфискацией ее имущества, многие «чекисты» были настолько потрясены всем случившимся, что предпочли уйти в подполье вместе с любимой партией.

Оставшиеся плача смотрели на то, как подъемный кран сдирает с постамента статую Дзержинского, охваченного за шею железным тросом, как при казни через повешение, что, как ни крути, а Железный Феликс вполне заслужил по совокупности своих политических и уголовных преступлений. Об этом даже товарищ Сталин как-то заметил Радеку: «Своей смертью умер, а надо бы повесить». Очень был недоволен Иосиф Виссарионович, что кровожадный шеф ЧК ушел от него на тот свет, так и не открыв тайны, куда девались миллиарды «партийных денег», которые они с Лениным семь лет высасывали вместе с кровью из оккупированной России.

Ушедшая в подполье коммунистическая партия вместе с частью своего боевого отряда успела еще раз ограбить страну до нитки, влив огромные суммы в западную экономику, а Россию еще раз поставив перед проблемой физического выживания.

Тяжело платил по счетам народ, ошибочно принявший когда-то багровые луны преисподней за зарю светлого будущего!

Ушедшие в тень чекисты организовали целую сеть криминальных и полукриминальных структур как легальных, так и полулегальных, не говоря уже о подпольных и глубоко законспирированных. Среди последних особой известностью пользовалась состоящая из бывших офицеров КГБ тайная организация с характерным названием «Феликс», грозящая　пройтись по России с новой серией массовых убийств.

Те же, что предпочли остаться в своих кабинетах, как и прежде украшенных иезуитскими анфасами и профилями Феликса Дзержинского, явно не знали чем заняться, дублируя милицейские обязанности и скорее мешая милиции, чем помогая ей. В нескольких случаях дело уже начало доходить до перестрелок между сотрудниками МВД и бывшего КГБ с убитыми и ранеными, валяющимися на тротуаре в самом центре столицы.

Лишенные по Конституции права заниматься политическим сыском, «чекисты» изнывали от невозможности использовать столь богатый, накопленный за 75 лет, опыт борьбы с собственным народом, и постоянно доставляли себе удовольствие этим опытом блеснуть.

Полчища агентов, как и в былые времена, шли по пятам Валерии Новодворской, которая была объявлена особо опасной экстремистской. При этом наряженные в камуфляж фашистские молодчики местного «фюрера» Баркашова экстремистами не считались, поскольку добрая половина этого воинства числилась в резерве КГБ-ФСК и имела в карманах под свастикой непросроченные удостоверения родного ведомства.

Другой отдел «разрабатывал» двадцатилетнюю поэтессу Алину Витухновскую, более года просидевшую в тюрьме за два грамма подброшенных ей наркотиков.

Те же, кому по статусу было положено заниматься более серьезными делами, которые неоднократно объявляли сами себя «интеллектуальной элитой нации», время от времени мелькая на телеэкранах, неумело пытаясь придать своим лицам выражение «а ля Штирлиц», также оказались верны своим неувядаемым традициям, готовясь загнать государство, за чью безопасность они отвечали, в новую смертельную ловушку.

Набрав по подмосковным гарнизонам офицеров-наемников, с которыми расплачивались наличными прямо из кейсов, набитых деньгами, ФСБ спровоцировала чеченский конфликт и традиционно выдавала министру обороны генералу Грачеву такие прогнозы, рекомендации, аналитические разработки и оперативные данные, что наивный романтик Грачев искренне доложил Президенту, что для наведения порядка в Чечне ему необходимы два часа и один воздушно-десантный полк.

Данные ФСБ сводились к следующему:

1. Генерал Дудаев поддерживается едва ли десятой частью местного населения. В случае ввода в Чечню федеральных войск на территории республики произойдет всенародное антидудаевское восстание.

2. Вооруженные силы, которыми располагает Дудаев, не регулярны и не обучены и не смогут оказать никакого организованного сопротивления частям регулярной армии.

3. Многочисленное русское население Чечни создаст дополнительные предпосылки для быстрого и победоносного завершения операции.

Директор ФСБ Сергей Степашин, бывший пожарный политрук, назначенный на эту должность по причинам, известным только одному Президенту, возможно также искренне верил в данные, представленные его подчиненными, которые он доложил Президенту на совещании Совета Безопасности. Традиция была соблюдена полностью. Так некогда «чекисты» убеждали Иосифа Виссарионовича, что первый же выстрел, который гитлеровцы осмелятся сделать по первому в мире «государству рабочих и крестьян» приведет к всенародному восстанию в Германии и мировая революция — мечта Ильича — произойдет автоматически.

Что произошло тогда — хорошо известно.

Не менее хорошо известно, что произошло сейчас.

Армия, терпя унизительные поражения, завязла в кровопролитных боях на собственной территории. Бои продолжаются уже скоро два года, а конца и края им не видно. Счет убитым солдатам давно никто не ведет, окружные госпиталя по всей стране переполнены ранеными, уничтожена инфраструктура одной из наиболее цветущих республик, входящих в состав России.

«Мы вляпались в Чечню», — со вздохом признал министр иностранных дел Андрей Козырев на втором году войны армии сверхдержавы с одним из малых народов собственного государства.

Когда же в итоге ожесточенных и кровавых боев зеленое знамя Свободного Волка взвилось на крыше помпезного здания бывшего горкома КПСС в городе Буденновске, полная несостоятельность собственной «спецслужбы» стала понятна и президенту Ельцину, который погнал с должности своего любимца Степашина.

Тут же начали муссироваться слухи: кто займет должность, которая за последние четыре года седьмой раз становилась вакантной.

Кандидатов было много. В газетах замелькали　фамилии, хорошо известные по непримиримой борьбе с вольнодумством и свободой в Советском Союзе и по громким провалам на Западе.

В разгар плодотворной дискуссии, 11 июля 1995 года, неожиданно было объявлено, что президент Ельцин госпитализирован в связи, как говорилось в официальном сообщении, «обострением ишемической болезни сердца». Все это произошло так неожиданно, что некоторые западные радиостанции, ссылаясь на свои анонимные источники в Москве, объявили, что Борис Ельцин внезапно скончался.

В России же все ломали головы над значением слова «ишемический», пытаясь связать его с известными президентскими слабостями.

А буквально накануне, 7 июля, газета «Комсомольская правда» опубликовала статью под громким заголовком «Убить Черномырдина!»

Премьер-министр России Черномырдин считался вторым лицом в государстве, осмеливающимся даже вступать в пререкания с самим генералом Коржаковым!

В статье говорилось следующее:

«В 1991 году группа офицеров КГБ и ГРУ, опасаясь планомерного разрушения их спецслужб демократическими властями, создала свою секретную группу под названием „Феликс“. Со времен снятия своего чугунного тезки с постамента на Лубянской площади задачи группы „Феликс“ не менялись. Своим долгом они считают подготовку общественного мнения к резкой смене российского курса, а также физическое устранение продажных политиков из числа высших руководителей страны».

«По нашим данным, — сообщал корреспондент газеты, которая, превратившись в абсолютно „желтую“, продолжала носить свое название „Комсомолка“ и все старорежимные ордена, — группа „Феликс“» (или, как ее еще называют, спецотдел «Ф») объединяет в своих рядах свыше 60 офицеров спецслужб в звании от майора до полковника. Возглавляет спецотдел генерал. Большинство сотрудников приписаны к другим ведомствам, включая коммерческие банки и исследовательские учреждения. Часть группы в советское время служила в Управлении «А» ПГУ КГБ СССР, которое отрабатывало активные действия на территории иностранных государств. Проще говоря, диверсии и теракты в отношении руководства стран вероятных противников Советского Союза. В качестве арены для упражнений в обработке массового сознания группа избрала тему транзита наркотиков через границы России. В феврале этого года с ее подачи в Думе, правительственных кругах и редакциях газет появилась брошюра «Международная контрабанда наркотиков и бывший СССР». В ней, как и в серии последующих публикаций в газетах «Сегодня» и «Завтра» (не правда ли, интересное сочетание?), констатировалось увязание экономических и политических элит новых республик в международном наркобизнесе. Говорилось там и об уникальности России и СНГ как объекта для вложения и отмывания грязных денег. По сведениям из надежных источников, председатель правления одного из крупнейших отечественных банков во время визита в Англию встречался и вел переговоры с колумбийскими наркобаронами.

«После разгрома Чечни как вариантного (?!) центра наркобизнеса в России, группа „Феликс“ предлагает обратить внимание спецслужб и войск (!) на Азербайджан и Прибалтику (в особенности это касается Эстонии) как на пункты неконтролируемого транзита наркотиков в Европу. Офицеры группы обращались по этому вопросу и во вновь образованные силовые ведомства. Их встречи с руководителями Службы Безопасности президента и Главного Управления Охраны регулярно проходят и по сию пору. К сожалению, нынешние генералы спецслужб не очень восприимчивы к стратегическим выкладкам и упорно путают Латвию с Литвой. Публикация этой брошюры под псевдонимом Иван Иванов, по словам анонимного представителя группы „Феликс“, являлась предварительным мероприятием перед следующим шагом — созданием эскадронов смерти. „Если в течение этого года, — посулил аноним, — не будет предпринято реальных мер по прекращению развала государства, его силовых структур, если не будут приняты меры по борьбе с чиновниками и банкирами, выполняющими преступные западные заказы, из обломков спецслужб возникнут отечественные эскадроны смерти. Они возьмут на себя миссию физической ликвидации инициаторов разрушительных процессов. Это в первую очередь премьер Черномырдин. Затем московская группа во главе с Филиппом Денисовичем Бобковым (в прошлом 1-й зампред КГБ СССР). Уничтожению подлежат и люди, которых он контролирует: мэр Москвы Лужков, руководители Мост-Банка Гусинский и Поляков. Это могут быть и журналисты, которые известны с определенной стороны: Минкин, Киселев и Караулов“.»

Все обратили внимание, что аноним-террорист единственно кого почтительно назвал по имени-отчеству, так это генерала армии КГБ Бобкова, который, числясь в помощниках банкира Гусинского, вместе с тем входил в состав ЦК компартии товарища Зюганова, которая разрасталась как чертополох под солнцем свободы и демократии.

Раздражение анонимного офицера, если выражаться мягко, было вполне понятно. В совсем недавние времена именно Управление «А» ПГУ КГБ само занималось транзитом наркотиков в США и Европу, создав перевалочные базы, которые и не снились никаким колумбийским картелям.

Баз было три. Одна находилась на Кубе под личным патронажем товарища Фиделя Кастро, вторая — в Северной Корее и третья — в Таджикистане. «Наркотики для диктатуры пролетариата» производились промышленным способом, что в условиях сверхсекретности и глобальной закрытости во всех трех указанных странах осуществлялось чрезвычайно легко. Было найдено и идеологическое обоснование подобной деятельности — дестабилизация буржуазного общества и разрушение его изнутри. Но при этом перестарались и вместо буржуазного общества разрушили собственное, а теперь выли от злости и пытались потрясти кого-то разоблачениями и угрозами. Но никто и глазом не моргнул. В условиях свободы печати, гласности и открытости нужны были другие методы, но бывший КГБ еще не переучился, дойдя всего лишь до уровня «эскадронов смерти», изобретенных междоусобными войнами в Латинской Америке.

Но зато великолепно вырисовывались альтернативы, стоявшие перед Россией: в случае поворота на обратный курс превратиться в Северную Корею, в случае движения вперед — в типичную латиноамериканскую страну с поправкой на климат и некоторые национальные особенности: с диким местным патриотизмом, шумными карнавалами по случаю 100-летней годовщины какой-нибудь очередной победы генерала Буливара в войне за независимость, с постоянными вооруженными конфликтами на окраинах за контроль над наркотическими тропами и нефтяными полями, со всенародной подпиской на строительство нового эскадренного миноносца для «Армадо Национале», со злобными проклятиями в адрес североамериканских «гринго», чьи деньги не позволяли стране давно умереть с голоду или опуститься до первобытного существования.

Россия продолжала идти по дороге вперед.

Президент лежал в больнице. Поговаривали, что он слишком шумно отметил четвертую годовщину своего президентства и занемог.

Федеральная Служба Безопасности оставалась без директора.

В Чечне шли «мирные переговоры», за которые посадил обе стороны Шамиль Басаев своим дерзким рейдом на Буденновск. Став в России не менее популярным, чем в родной Ичкерии, Басаев охотно раздавал интервью российским и иностранным журналистам, нисколько не беспокоясь, что против него российская прокуратура возбудила уголовное дело и объявило всероссийский розыск. В интервью корреспонденту радио «Свобода» Марио Корти ичкерийский генерал клялся, что у него есть радиоактивное, бактериологическое и бинарное оружие, которое он не задумываясь применит в Москве, если Кремль не оставит Чечню в покое.

В Государственной Думе обсуждался вопрос об «импичменте» Президенту, лежащему в больнице. Свалить президента стало для «думцев» делом чести, доблести и геройства. Никаким законотворчеством Дума заниматься не желала, охваченная жаждой мести за расстрел из танков своих незадачливых предшественников в октябре 1993 года, хотя ни один депутат не был тогда не только убит, но и поцарапан.

Неприятную для Президента процедуру прервал его верный шут Жириновский. Выступив в Думе, «главный либерал страны» указал, что согласно КЗОТу человек, находящийся в больнице, не может быть отстранен от должности.

А исполняющая обязанности председателя Центробанка Галина Парамонова отправилась набираться ума-разума в Израиль.

Знаменитый еще совсем недавно «генерал» Дима Якубовский седьмой месяц коротал время на нарах петербургских «Крестов» по обвинению в краже рукописей из Публичной библиотеки. Его патрон Владимир Шумейко еще председательствовал в Совете Федерации и занимался большой политикой, уверяя, что абхазский лидер Ардзинба такой же преступник, что и генерал Дудаев, с той лишь разницей, что на него не объявлен розыск.

Необходимо было исправлять очередную глупость. Совсем недавно, убоявшись решительных действий грузинского президента Гамсахурдия, Москва отколола от Грузии Абхазию, чтобы хоть немножко　увеличить доступ к побережью Черного моря. Теперь, когда Гамсахурдия удалось свергнуть и ликвидировать, а в Тбилиси восседал старый друг Шеварднадзе, встал вопрос о возвращении Абхазии обратно в лоно Грузии. Но вошедший во вкус независимости Ардзинба и слушать ничего не хотел, ставя Москву в совершенно идиотское положение, особенно с учетом того факта, что будущий нефтепровод из Баку должен был идти через территорию Грузии.

Пока Шумейко думал о государственных интересах России, находясь в Баку и делая в высшей степени странные заявления, а Президент лежал в больнице, знаменитый певец Иосиф Кобзон выступил с сенсационным заявлением перед американскими корреспондентами.

Певец объявил, что у него есть точные данные о том, что президент Ельцин официально усыновил начальника своей охраны генерала Александра Коржакова. «Я не присутствовал при этом акте, — признался Иосиф Кобзон, о котором уже давно ходила молва, что он является одним из ведущих „крестных отцов“ российской и международной мафии, — но у меня есть такие сведения. Мне не хотелось бы называть тех официальных лиц, которые подтвердили этот факт. А что в этом постыдного? Во-первых, ТАМ очень много родственных наслоений. Скажем, дочка Коржакова замужем за сыном Барсукова. А в связи с тем, что Коржаков был круглым сиротой, наш президент его усыновил. Я не вижу в этом ничего такого».

Перейдя от дел государственных к личным, Кобзон скромно признался, что вынужден прибегать к помощи криминальных структур, ибо «нет ни одной　коммерческой организации на сегодняшний день, которая партнерски не была бы защищена криминальными элементами».

Знаменитый певец явно скромничал, не упоминая, что стал наследником очень крупного бизнеса. Дело это начал еще в 1990 году некий Виктор Коен, наладивший выезд на запад по фальшивым еврейским документам. В 1991 году Коен был убит двумя выстрелами в грудь и контрольным выстрелом в голову. Его преемник Отари Квантришвили был застрелен в Москве при выходе из бани в апреле 1994 года. Следующим стал Сергей Тимофеев, но его уже в октябре 1994 года взорвали в собственном «Мерседесе», и делом занялись Кобзон с Колмановичем. Колманович считался израильским гражданином и даже успел отсидеть там 10 лет за шпионаж в пользу СССР. Вместе с Кобзоном они наладили в Израиле, Европе и, наконец, в США целую сеть антикварных и парфюмерных магазинов с одинаковым названием «Лиад и Натали». Лиад была дочкой Колмановича, а Натали — дочкой Кобзона. Отвечая на этот вопрос, знаменитый певец скромно улыбнулся и сообщил, что его дочь Наталья наконец-то получила возможность продолжить образование в Америке, куда ее совсем недавно отказывались впустить вместе с ним.

А между тем, в стране и мире росло недоумение и беспокойство: где президент Ельцин и что с ним? Рождались и умирали самые невероятные спекуляции. Когда ворота Центральной Клинической больницы закрылись за большой черной машиной с тонированными окнами, где якобы находился Президент, никто его больше не видел и ничего о нем не слышал, если не считать сбивчивых объяснений помощников, хотя по их растерянным лицам и бегающим глазкам было ясно, что и они сами ничего толком не знают.

По Москве прошел слух, что группа «Феликс» начала действовать, но решила первым уничтожить не Черномырдина, а самого Президента. Ельцин тяжело ранен, врачи борются за его жизнь. Масла в огонь подлил американский Белый Дом, официально выразив свою озабоченность относительно состояния здоровья Президента России. В переводе с дипломатического языка на человеческий это означало: «Да скажите вы что-нибудь определенное относительно вашего президента. Хотя бы жив он или нет?!»

Демократическая пресса с тревогой отмечала, что по подобному сценарию в России может произойти государственный переворот. Объявят, что Борис Ельцин с очередным приступом отправлен в больницу, а страной (и ядерной кнопкой) будет управлять начальник охраны или кремлевский комендант.

18 июля всем слухам и спекуляциям был положен конец.

Президента показали по телевидению прямо из больничной палаты. Борис Николаевич выглядел, надо сказать, неважно, но был полон оптимизма. Признав, что у него был «сердечный приступ», Президент сообщил, что полностью восстановился и вскоре собирается начать играть в свой любимый теннис. Он уже начал заниматься государственными делами в рамках времени, установленного лечащими врачами. В этом скоро все могли убедиться, поскольку комендант Кремля Барсуков был произведен　в генерал-полковники, а любимец Ельцина Шахрай назначен куратором Министерства Иностранных Дел и Внешней разведки. По Москве пошел гулять упорный слух, что именно Барсуков будет назначен новым шефом ФСБ.

Пока пресса судила и рядила, что можно ожидать от нового (седьмого за четыре года и 24-го, считая от Феликса Дзержинского) шефа тайной политической полиции, на территории специального Дома Отдыха Управделами президента был убит вместе с телохранителями президент банка «Югорский» Олег Кантор — один из крупнейших банкиров России. Сам Кантор был найден в фойе снятого им роскошного особняка с многочисленными ножевыми ранами и вспоротым животом, а его телохранитель — на дорожке парка с пулей в затылке и перерезанным горлом, но с зажатым в руке пистолетом ТТ. Подобные случаи уже никого особенно не волновали и рассматривались как нечто само собой разумеющееся. Раз ты такой смелый, что пошел в банкиры, го получай сполна, ибо как класс ты уже был полностью уничтожен еще в начале 1919 года. Уничтожен и ограблен. Никто уже также не сомневался и в том, что убийц никогда не найдут.

Никто их и не искал.

ФСБ, все еще не имеющая официального руководителя, неожиданно высадила десант своих оперативников во Владивостоке. Оперативники ворвались в кабинет начальника местной налоговой полиции генерала Александра Бондаренко, надели на него наручники, запихали в самолет и доставили в Москву, точнее — в Лефортово. Никаких объяснений по этому случаю дано не было.

В Москву самостоятельно и без наручников прибыл несчастный свергнутый президент Крыма Юрий Мешков. Он был уверен, что его отравили, как короля Людовика X.

В Узбекистане президент Каримов, который был гораздо умнее бывшего президента Крыма, инсценировал сам на себя покушение. Все покушавшиеся были схвачены на месте преступления, и узбекский народ еще теснее сплотился вокруг своего любимого вождя.

Между тем продолжались давно зашедшие в тупик мирные переговоры в Чечне. Стороны, посаженные за стол переговоров Шамилем Басаевым, явно не слышали друг друга. Руководитель российской делегации Михайлов, сменивший обанкротившегося Егорова в кресле министра по делам национальностей, мычал что-то невразумительное, а его помощник, снова всплывший на поверхность после путча 1993 года Аркадий Вольский, тайно встречался с самим генералом Дудаевым, предлагая ему два миллиона долларов откупных и бесплатный авиабилет в Иорданию. Дудаев отказался, а Вольский, вернувшийся из Грозного в самом лучшем настроении, на вопрос корреспондента «Останется ли Чечня в составе России?» со смехом ответил: «А куда она денется?»

Эта легкомысленная реплика председателя Ассоциации промышленников и предпринимателей, каковым ныне считался бывший фаворит Юрия Андропова, чуть не сорвала переговоры. Чеченская делегация заявила протест, ее руководитель Имаев заметил, что Вольскому за такие шутки неплохо бы дать, по мусульманскому обычаю, 40 палок. Переговоры были прерваны «по техническим причинам».

Если на переговорах в Грозном откровенно забыли, что у России есть Президент, состояние здоровья которого так и не было толком никому известно, то Ельцин сам напомнил о себе, позвонив из больницы в столицу Чечни и выразив неудовольствие «уступчивостью российской стороны».

В столице Чечни продолжали греметь выстрелы.

В Москве же, напротив, гремели овации. В огромном спорткомплексе московского района Измайлово собрался учредительный съезд новой политической партии «Наш Дом Россия». Здание было оцеплено ОМОНом, поскольку новая политическая партия была правительственной и возглавлялась самим премьером Черномырдиным. Близились выборы в Думу, а там — и президентские, и какому-то умнику в Кремле пришло в голову создать в России двухпартийную систему. Совсем как в Америке. Одна должна была быть партией власти, возглавляемая премьером, а вторая — карманно-оппозиционной во главе со спикером Думы Иваном Рыбкиным, сбежавшим из вонючего коммунистического болота под сень державной власти двухглавого орла.

Глобальный план создания двухпартийной системы предполагал отсечь от проникновения в Думу и коридоры исполнительной власти всевозможных экстремистов, которыми вполне справедливо считались ныне коммунисты и жириновцы. Движение, возглавляемое Виктором Черномырдиным, сразу назвали «партией власти», а официальное название партии «Наш Дом Россия» остряки тут же перефразировали в «Наш Дом Газпром».

Эту красивую идею первым пытался воплотить еще Сергей Шахрай, создавший два года назад Партию Российского Единства и Согласия (ПРЕС). Но Шахрай, как говорится, не вышел калибром, и его партия оказалась мертворожденной. Поэтому премьер Черномырдин, не мудрствуя лукаво, списал программу с Шахрая, а его самого — первого в истории вице-премьера без портфеля — прикрыл от президентского гнева за неудачные политические эксперименты за казенный счет. Все это тут же породило интригу, что премьер создает свою партию для борьбы с президентом Ельциным.

Пока российские власти, как всегда медленно и с лязгом, готовили себя к грядущим выборам, неуловимый генерал Дудаев выступил по чеченскому телевизионному каналу, который почему-то все называли подпольным, хотя он отключал и забивал все государственные каналы.

Мятежный генерал заявил, что идущие в Грозном переговоры ни к чему не приведут, «поскольку попали в руки крохоборов». Он поклялся, что никто больше «не затянет Чечню обратно в российское стойло».

«Есть и другие страны, — отметил президент Чечни, — которые построят новые дома из белого камня и новые дороги в республике Ичкерия».

24 июля президент Ельцин, наконец, выписался из больницы и был отправлен на реабилитацию в Барвиху.

В тот же день Президент специальным указом назначил директором Федеральной Службы Безопасности РФ генерал-полковника Михаила Барсукова. Слухи об этом ходили давно, но буквально накануне их опроверг сам генерал Барсуков, выразив «искреннее удивление подобным слухам». А пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев не менее искренне уверял прессу, что в канцелярии Президента такого указа нет.

Назначение главного кремлевского охранника главным «чекистом» страны Лубянка встретила настороженно и с явными признаками недовольства. Некий крупный «чекист», естественно, пожелавший остаться неизвестным, прокомментировал назначение Барсукова следующим образом:

«Для нас слишком наглядна судьба известной группы „Альфа“, которая еще не так давно была самым боевым антитеррористическим подразделением госбезопасности, а после перевода в подчинение Барсукова превратилась в команду для держания зонтика над президентом». Аноним высказал опасение, что и всю Лубянку вскоре переквалифицируют на держание зонтиков. То есть заставят заниматься хоть чем-то полезным.

Барсуков, одетый в безукоризненный гражданский костюм, прибыл в новый корпус ФСБ (так называемый дом № 1, расположенный через дорогу от «желтого» дома), осмотрел свой кабинет и остался им явно доволен. Еще большее удовольствие он получил от обращения новых коллег «товарищ директор» и от развешенных повсюду портретов Дзержинского.

Первым приказом нового директора был приказ резко ограничить общение с прессой. Контрразведка все-таки, а не частная лавочка!

По странному стечению обстоятельств новое назначение генерала Барсукова совпало по времени　с похоронами одного из недавних предшественников — генерала Виктора Баранникова.

21 июля 1995 года генерал сидел на веранде вышеупомянутой дачи и читал газету «Завтра» (так стал называться запрещенный после октябрьского путча «День»), где разъяснялось, что стрельбу по людям на площади и по зданию мэрии вели не подчиненные Баранникова, а израильские десантники, специально приглашенные для этой цели президентом Ельциным, поскольку вся русская армия отказалась ему подчиняться.

После прочтения столь ужасного откровения в своей любимой газете у Баранникова случился удар. Прибежавшая жена нашла его уже мертвым.

Никто не ценит демократических времен! Что бы было с генералом Баранниковым в те времена, в которые он, опомнившись, пытался оттянуть Россию? Кто помнит, оставили ли дачи, или как хоронили Ягоду, Ежова, Берия, Абакумова или хотя бы Шурика Шелепина?

Ныне же все было по-другому. Пышно убранный гроб почившего генерала был выставлен в траурном зале Центральной Клинической больницы, откуда только что выписался президент Ельцин.

Сразу же после окончания траурной церемонии генерала повезли на Ваганьковское кладбище, где под гром винтовочного салюта почетного караула генерала Баранникова предали земле. Он, видимо, до конца своих дней так и не понял, что стал жертвой того самого монстра, которым пробовал управлять, но был съеден им и выплюнут, как и все его предшественники без всяких исключений.

Теперь у пасти монстра начал манипулировать　генерал Барсуков, будучи таким же чужаком, как милиционер Баранников и пожарный Степашин.

На место выгнанных генерал Барсуков вернул на работу проверенные кадры, включая знаменитого генерала армии Виктора Чебрикова, отягощенного многими годами службы в высших эшелонах КГБ и даже одно время бывшего кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.

В 1968 году с должности Управления кадрами КГБ генерал Чебриков перешел в первые заместители Юрия Андропова, а с 1982 по 1988 годы, пережив своего ушедшего в генсеки шефа, Чебриков занимал пост председателя КГБ, доведя эту организацию до полного разложения и развала.

До барсуковского приглашения генерал армии возглавлял «Совет ветеранов НКВД-КГБ», где хором пели Гимн Советского Союза, клялись в вечной преданности покойной родительнице КПСС и интересовались у генерала Чебрикова, когда он поведет их на свержение антинародного режима, окопавшегося в Кремле.

Однако генерал Чебриков предпочел сам перейти на службу антинародному режиму, видимо, чтобы получить добавку к пенсии. Жизнь в России всегда была тяжелой, как заметил один поэт, но, к счастью, всегда короткой.

Чекисты привыкли получать генеральские звезды и ордена за сам факт присутствия на рабочем месте. То, что ЧК проснулась, все вскоре поняли, поскольку было возбуждено очередное уголовное дело против Валерии Новодворской.

Раньше лихая русская правозащитница постоянно привлекалась к уголовной ответственности по　знаменитой 70-й статье УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда». Ныне эта статья была отменена и Валерию Ильиничну привлекли за разжигание межнациональной розни. При этом обвинение было сформулировано таким образом, что создавалось впечатление о ФСБ не как об организации, а как о каком-то малом народе, на который Новодворская натравливает все остальные национальности России.

А между тем в Москве был убит вместе со своей секретаршей крупнейший банкир и предприниматель России Иван Кивилиди. Следствие заявило, что они были отравлены с помощью специального… телефона.

Во Владивостоке был взорван в машине вместе с семилетней дочерью крупный предприниматель Шарыгин.

В Ульяновске выстрелами в упор был убит координатор системы коммерческих банков Девятых.

Заместитель президента «Логоваза» Гафт погиб, выпав из окна собственной квартиры.

Известный московский публицист Александр Минкин таким образом комментировал все эти события:

«Всякое политическое убийство, всякое заказное убийство только выглядит убийством. На самом деле это казнь. Кто-то вынес приговор, кто-то исполнил».

В то же время против Валерии Новодворской открыли еще одно дело — за подстрекательство к терроризму. Так были истолкованы ее призывы прекратить безумную войну в Чечне.

В это время Президент появился в Кремле, несколько бледноватый, но излучающий энергию. Сразу　же пошел слух, что Президент собирается выгнать со своих постов министра иностранных дел Андрея Козырева, чьи обязанности в последнее время честно выполнял министр обороны Грачев, и главу своей администрации Сергея Филатова. Обоих за «развал работы» во вверенных им ведомствах и «слюнявый либерализм».

А тем временем обстановка в Чечне, где продолжались переговоры о мире, принимала формы совершенно гротескные. В ответ на неоднократные требования российской стороны выдать на суд и расправу террориста Басаева, опозорившего всю российскую Службу Безопасности в Буденновске, генерал Дудаев обнародовал свой указ следующего содержания:

«Личный состав разведывательного батальона смертников полковника Басаева навечно зачислить в списки сынов и дочерей Ичкерии».

Начавшийся процесс разоружения «бандформирований», на котором категорически настаивала российская сторона, вылился, по настоянию чеченской стороны, в процедуру выкупа оружия у населения. Выглядело это так. Чеченец на любом блок-посту покупал автомат Калашникова за 50–75 тысяч рублей, а то и за пару бутылок водки. Затем он нес этот автомат представителю российского командования, которое выкупало этот автомат за 1 миллион 200 тысяч рублей. Обе стороны погрязли в этом прекрасном бизнесе, не прекращая, впрочем, ночных перестрелок.

В разгар переговоров, которые вели друг с другом командующий объединенной группировкой федеральных войск генерал-лейтенант Романов и начальник штаба вооруженных сил Ичкерии дивизионный генерал Масхадов, ходившие чуть ли не в обнимку и обращавшиеся друг к другу на «ты», отряд полевого командира Хамсадова захватил Аргун. Друзья-генералы быстро уладили скандал и убедили Хамсадова уйти в горы, хотя тот уверял, что Дудаев назначил его комендантом города, и что он действует в рамках достигнутого соглашения.

Присматриваясь ко всем этим делам, президент Ельцин назначил своим наместником по Чечне секретаря Совета Безопасности Олега Лобова, чье имя стало особенно популярным в стране после газовой атаки в токийском метро, когда выяснилось, что именно Лобов предоставил в России полную свободу действий для японской религиозно-террористической организации «Аум Сенрике».

Пока Лобов, обуреваемый мрачными предчувствиями, собирался в Чечню, в Петербург прибыл Жириновский. Пообещав снять с должности мэра города, «либерал» побывал в Кронштадте, где открыл кафе «У Жириновского» и пообещал снять с должности главу местной администрации, а затем в Ольгино собрал VI съезд ЛДПР. Выступая на съезде, вождь либералов сообщил о готовящемся в стране военном перевороте с целью сорвать выборы в Думу. Собравшиеся на съезд, среди которых было много офицеров в форме ФСБ, МВД и армии, стоя аплодировали своему фюреру.

А сотрудники ФСБ в Москве сняли прямо с самолета, вылетающего в Италию, Валерию Новодворскую. Ей был запрещен выезд за границу, поскольку против нее было открыто уголовное дело сразу теперь уже по трем статьям, включая уклонение от военной службы.

А неукротимый генерал Барсуков продолжал сражаться с вверенным ему монстром государственной безопасности. Проведя первые совещания, бывший комендант Кремля подписал приказ о сокращении более чем тридцати генеральских должностей и снижении должностных категорий практически во всех управлениях центрального аппарата ФСБ.

Монстр заворчал, раздраженно перебирая щупальцами, не суля новому шефу ничего хорошего.

«Новый директор ФСБ, — отреагировал на мероприятия Барсукова один из лубянских кротов, — либо через год будет снят, либо через два года — посажен».

Однако об этом генерал Барсуков не думал. А думал он о былой славе вверенного ему ведомства, а вся эта слава покоилась на мифах о разведчиках, работающих в глубоких тылах потенциальных противников. А так как противником считался весь остальной мир, то и слава была соответственно глобальной, особенно если ее оценивать не по документам, а по художественным фильмам и беллетристике. Какую-нибудь славу, основанную на деятельности «органов» внутри страны, создать было трудно, поскольку океан крови даже теоретически не годился в постаменты для памятника Славы.

Беда заключалась в том, что после развала КГБ президент Ельцин отодрал с чекистского ведомства так называемое ПГУ — Первое Главное Управление, преобразовав его в Службу Внешней Разведки, назначив командовать этой службой академика Евгения Примакова — личность странную во всех отношениях, — а главное — никогда официально не служившего в КГБ.

С подобной несправедливостью генерал Барсуков　мириться не собирался, а напротив, собирался справедливость восстановить. Генерал утвердил план создания нового управления в составе ФСБ, дав ему пока условное название — Координационного — и даже присмотрев нового начальника — генерал-майора Рыжова. Правда, Рыжов почти всю свою жизнь проработал в 7-м Управлении КГБ, занимавшемся наружным наблюдением, но зато в помощники ему Барсуков наметил бывшего сотрудника ПГУ Павлова, известного тем, что некогда работал с самим полковником Гордиевским, оказавшимся английским шпионом. Действительно, все приходилось начинать с нуля, чтобы снова отрастить достаточно длинные руки и сомкнуть их на ненавистном горле американского империализма.

Где-то в недрах адмиральских сейфов до сих пор лежали совершенно секретные документы с оперативными планами захвата советской морской пехотой Алеутских и Гавайских островов, стратегических высадок в Калифорнии и на Аляске, как и предусмотрено наукой о морской мощи.

Увы, морской пехоте Тихоокеанского флота пришлось получить боевое крещение в Чечне, где не только моря, но и путевой речки не было. А десантные корабли если и использовались, то лишь для контрабандной доставки чеченцам оружия, которое грузилось в Новороссийске и разгружалось в Батуми.

Американцы могли быть довольны. Стальной вектор неуемной российской агрессивности после развала Союза удалось повернуть внутрь. Проиграв борьбу за мировую гегемонию, Россия втянулась в ожесточенную войну за гегемонию хотя бы на остатках своей территории.

А в Москве президент Ельцин встречался с президентом Шаймиевым по случаю очередной годовщины суверенитета Татарстана, где дело в свое время не кончилось столь же печально, как и в Чечне.

Но с бывшим 1-м секретарем ЦК Компартии Татарстана удалось договориться в рамках партийной дисциплины. Поздно вспомнили, что практически вся российская нефть попала в руки потенциальных исламских или фактически уже исламских стран: Азербайджана, Чечни, Татарстана и Башкирии.

Захваченные чеченцами в плен российские солдаты, как и в Афганистане, охотно переходят в ислам и демонстративно совершают намаз перед камерами тележурналистов. Принять ислам склоняют и захваченных в Афганистане российских летчиков. Они везли оружие в Кабул, но по пути их самолет был перехвачен истребителем оппозиционной группировки Талибан. Управлял истребителем афганский подполковник, окончивший в России летное училище. Все попытки освободить пилотов ни к чему не привели. Руководство талибов не желало ничего знать о международном праве.

Но и христианские страны трясет нестабильность. В православной Грузии совершено покушение на лучшего друга России и личного друга президента Ельцина еще по горбачевскому политбюро — Эдуарда Шеварднадзе.

Те, кто хотя бы в глубине души мечтал о том, что Россия «чайкой белокрылой» перелетит с тоталитарно-коммунистической тупиковой дороги, по которой она самозабвенно маршировала в течение 75 лет, на широкую и прекрасную автостраду цивилизованного и демократического пути и помчится по　этому пути «птицей-тройкой», обгоняя другие народы и государства, вынужден был признать, что жестоко ошибался.

Россия не перелетела на новый путь, а пыталась доползти до него, ежеминутно стараясь при этом погрузиться в бездонную топь своего героического прошлого. Ее вытаскивали за волосы на поверхность щедрыми западными кредитами, безвозмездными пожертвованиями, бодрящими инъекциями международного валютного фонда. Все развитые западные страны ввели у себя негласный налог на спасение России.

От Москвы до самых до окраин продовольственные и промтоварные магазины ломились от заморских товаров. Такого изобилия страна не знала со времен царствования Николая II. Страна наслаждалась абсолютной свободой слова, собраний, печати — как никогда в своей кровавой истории. Расцветала пресса и издательское дело, несмотря на постоянные жалобы об отсутствии денег. Впервые в своей истории народ распрямлялся с колен, не опасаясь выражать свои мысли вслух. Очнувшись от почти векового оцепенения на нарах казарменного социализма, люди пытались заняться тем, что им по душе, читать то, что им хочется, и, наконец, жить не боясь ничего. В стране была узаконена частная собственность, худо-бедно шла приватизация всего: от квартир до мощных промышленных комплексов.

Рабы получили свободу в конце XX-го века. Испуганно озираясь, они осторожно выходили за колючую проволоку, страшась неведомого будущего, к которому ни один из них не был приспособлен. А в зоне гарантированно кормили три раза в　день. Пусть голодно и невкусно, пусть одной баландой, но кормили. А тут заставили добывать пропитание самостоятельно.

А многие и не пытались, и не могли, и не желали, как говорится, «глотнуть воздуха свободы». Они состарились при коммунистическом режиме. Их юность пришлась на каторгу и ужас сталинских преступных экспериментов и на мясорубку Отечественной войны. Они стали взрослыми в послевоенной разрухе, где не полагалось ни мыслить, ни разговаривать, а только работать за нищенскую зарплату. И они работали честно, не заметив, как наступила старость. Развал страны, переход к рыночной экономике и, как следствие этого, резкий спад производства и чудовищная инфляция привели к тому, что все их накопления превратились в пыль, а пенсии, непонятно как пересчитанные, к тому же еще и не выплачивались. А работать уже не было сил. А государству было не до них. Гнусные мошенники, воспользовавшись их отчаянным положением, высосали у стариков с помощью нехитрых приемов последние копейки, не оставив ветеранам даже права на отдельную могилу. Естественно, что у этой категории населения началась острейшая ностальгия по прошлому, где колбаса стоила 2 рубля, хотя самой колбасы не было и в помине.

Этим умело воспользовались, и над страной снова начало подниматься багровое зарево самой страшной чумы XX века — коммунизма. К тому же теперь оно стало более коричневым, чем красным.

Как вши внезапно появляются на теле больного человека, так и коммунисты снова забегали по телу измученной России, всеми силами стараясь вернуть　ее в ту трясину, из которой страна отчаянно пыталась выбраться.

С первого дня прихода к власти президента Ельцина и декларации Россией незыблемости основных демократических свобод, в стране начал проводиться глобальный САБОТАЖ, быстро принимая формы широкого и разветвленного антигосударственного заговора. Коммунисты отлично умели пользоваться демократическими свободами для уничтожения демократии.

Сначала ставка была сделана на военный переворот, который провалился в августе 1991 года. Затем старый Верховный Совет пытался утащить Россию обратно в красное болото, по-ленински подготовив вооруженное восстание, подавленное танками.

И тогда компартия перешла к саботажу. Он, как мы уже отмечали, был глобальным и многослойным. Саботировались и не выполнялись правительственные и президентские указы и распоряжения. Законотворческая деятельность Думы была парализована, глава государства откровенно снабжался дезинформацией.

Каждый шаг вперед по пути реформ приводил к потрясениям. Создавалось впечатление, что вся страна окутана сетью диверсионных банд.

— Почему вы не платите нам зарплату? — спрашивали рабочие «красных» директоров. — Ведь президент прислал деньги.

— Вот идите к президенту, пусть он вам и платит, — отвечали «красные» директора, давно истратившие президентские деньги на свои «мерседесы» и особняки.

Даже армия стонала без денег, и солдаты в мирное время умирали от голода, а вокруг гарнизонов вырастали целые города генеральских дач и дач их родственников, построенные голодными и оборванными солдатами за их же собственный счет. Бессмертный лозунг Ленина «Грабь награбленное!» сменился ныне новым «Грабь ограбленных!»

И в итоге саботажникам удалось спровоцировать войну в Чечне.

ЧТО ЖЕ ПРОИСХОДИЛО?

Ведь все бывшие секретари обкомов, крайкомов, автономных республик и областей фактически автоматически перетекли в кресла президентов, губернаторов, глав администраций, терлись боками в администрации Президента и в правительственном аппарате. Даже бывшие армейские политработники перекрасили свой ГЛАВПУР в Управление по воспитанию личного состава. Те, что были половчее, пристроились в банках, акционерных обществах и даже в театрах на президентских, председательских и директорских постах.

Увы, теплых мест хватило далеко не всем. Огромная армия бездельников, вскормленная КПСС и состоящая из бесчисленных секретарей цехкомов, завкомов, райкомов сидела в отдельных кабинетах повсюду, имея власть, деньги и особые привилегии. От них главным образом зависело: получит или нет любой работник повышение по службе, улучшит ли свое жилье, съездит ли в дом отдыха, а уже тем более куда-нибудь заграницу. Они опутывали все предприятия сетью стукачей, смыкаясь со своим боевым отрядом в глобальной слежке за всем населением страны. Новая эпоха, а особенно указ Президента, запрещающий иметь какие-либо парторганизации на предприятиях, лишил их «хлебных» должностей и власти. А было их, считая вместе с разными освобожденными комсоргами, членами бюро и придурками из аппарата, миллионы, которые ничего не хотели, а главное, не умели делать.

«Золото партии» делилось без них.

В отчаянии, как брошенные псы, они начали сбиваться в стаи, плодя десятки коммунистических партий самого различного толка.

А после провала октябрьского путча у них появился и общий лидер — Геннадий Зюганов.

Сразу же после окончания Орловского пединститута, где Зюганов подвизался в секретарях комсомольской организации, он решил не идти по тернистой тропе народного образования, а сразу прильнуть к сосцам партийного аппарата, кормившего своих чад льготами и привилегиями. В итоге несостоявшийся школьный учитель пробился через Орловский горком партии в инструкторы идеологического отдела ЦК КПСС, где несчастный провинциал просто умирал от зависти, глядя на разных завсекторами и завотделами, не говоря уже о секретарях, поскольку был прикреплен к спецраспределителю низшего разряда.

Возможно, что Зюганову удалось бы в итоге выбиться в завсектором или замзавотделом ЦК, если бы не грянула горбачевская перестройка. И тут он увидел свой шанс.

Никому не известный тогда заштатный партийный инструктор начинает с того, что убивает свою дорогую родительницу КПСС, организовывая вместе с Полозковым Российскую коммунистическую партию, которой никогда не было, поскольку все, начиная с товарища Сталина, отлично понимали, что　стоит такую партию создать, как КПСС развалится вместе с Советским Союзом. Шмыгнув, как крыса с тонущего корабля, в компартию России, товарищ Зюганов получил боевое крещение 12 июня 1990 года. В этот день глава Верховного Совета Борис Ельцин внес в повестку дня съезда народных депутатов РСФСР «Декларацию о суверенитете России» и все восемь сотен коммунистов радостно потянули руки вверх. Если Россия станет суверенной, то не станет и КПСС, и тогда на массу вакантных мест хлынет номенклатура компартии России! Это ли не мечта всей жизни!

Ни Зюганов, ни его сообщник Купцов даже не пикнули, когда Ельцин «для разрядки» запретил КПСС после августовского путча.

Бывший вице-президент Руцкой, который после выхода из тюрьмы ударился в воспоминания о тех бурных днях, пишет в одной из своих книг: «Указом Ельцина с 6 ноября прекращена деятельность КПСС и Компартии РСФСР на территории России. Авангард предателей от КПСС и КП РСФСР, попрятавшись по щелям, послушно замолчали, не издавая ни звука протеста».

Зюганов тогда объяснял свое молчание тем, что поскольку коммунисты дискредитированы, коммунистическая идея ошельмована, надо искать другую вывеску.

Казалось, что под ним обрушился весь мир.

Одно время безработный член ЦК сотрудничал в Российско-американском университете, созданном, как он сам позднее признался, на деньги ЦРУ. Для этого института Зюганов писал доклады и аналитические обзоры, чем и кормился.

Затем он нашел себе прибежище под крышей, различных национал-патриотических фронтов, которые на старой партийной идее борьбы с мировым сионизмом размножались в те дни как кролики. Верный ленинец Зюганов сразу почувствовал родную обстановку. Совсем как на закрытых совещаниях идеологического отдела ЦК, на которых инструкторам определяли главное направление идеологической борьбы. Там Зюганова приняли очень тепло, он постоянно сиживал в президиумах, сопредседательствовал, словом, был свой среди своих. Там же произошла у него в высшей степени полезная и не менее приятная встреча с Александром Баркашовым. Под его бескорыстным наставничеством товарищ Зюганов зазубривал новые для себя понятия «русская идея», «возрождение национального сознания на борьбе с инородцами» и «борьбы с евреями как с главными врагами православия».

Зюганов оказался на редкость способным учеником. Еще сам Гитлер заметил, что никто так быстро не становится убежденнейшими национал-социалистами, как бывшие коммунисты. После крушения Третьего рейха почти все бывшие нацисты, оказавшиеся на территории ГДР, мгновенно превратились в коммунистов. Нет поэтому ничего удивительного, что Зюганов оказался столь восприимчив к идеям покойного фюрера. Две наиболее человеконенавистнические идеи двадцатого столетия вполне ужились в душе настоящего ленинца. Поэтому на какое-то время Зюганов вообще забыл о компартии. И хотя позднее партийные борзописцы стали распространять миф, что мол Зюганов чуть ли не с августа 91-го года «вместе с соратниками приступил к воссозданию　коммунистического движения в России», это всего лишь очередной коммунистический миф. Товарищ Зюганов занимался отнюдь не этим, а коммунистическое движение пытались воссоздать совсем другие.

В октябре 1991 года раздался первый писк Соцпартии Роя Медведева. В ноябре тюлькинцы-анпиловцы в Екатеринбурге провозгласили образование РКРП. Чуть позже на свет появились РКП Крючкова и ВКПБ Нины Андреевой.

Все это время Зюганов анализировал и в итоге пришел к выводу, что идеи национал-социализма не с таким восторгом воспримут народные массы, если их подать в чистом виде, а не растворить в старом коммунистическом бреде Ленина и Сталина.

И только в феврале 1993 года, став уже убежденным нацистом, Зюганов придумывает себе камуфляжную вывеску в виде КПРФ и становится ее председателем.

Коматозный страх, который тряс его все эти годы, уже никогда не покинет его. Приняв участие в первомайской демонстрации, Зюганов, едва увидев ОМОНовскую цепь, преградившую разбушевавшимся «красно-коричневым» дорогу, тут же на глазах у всех ударился в бегство. «С тех пор, — как-то сухо заметила „красная Валькирия“ Умалатова, — он вообще потерял моральное право руководить людьми».

Когда в сентябре наступил «парламентский» кризис, то талант Зюганова как провокатора проявился полностью. Днем он подстрекал народ на всевозможных митингах, беспрепятственно поднимался на руководящие этажи Верховного Совета, шептался с Хасбулатовым, Руцким или Бабуриным, сидел с важным видом, напоминая петуха перед соитием, а к　вечеру неизменно исчезал. А после начала полной блокады Верховного Совета и вовсе исчез.

Нахальный и неумный демагог, он отличался от многих своих горластых сторонников инстинктом самосохранения, приобретенным в коридорах ЦК КПСС. Этот инстинкт, очень похожий на крысиный, почти безошибочно подсказывал Зюганову когда нужно юркнуть в какую-нибудь щель, чтобы снова оттуда появиться с громкими воплями о нарушении свободы и удушении демократии.

В этот момент зюгановские вопли были особенно громкими, поскольку надвигались первые выборы в Думу, в которую очень хотелось попасть, чтобы снова ощутить себя в родной номенклатурной обойме.

Истинная демократия предусматривает наличие в парламенте всего политического спектра: от крайне правых до крайне левых. На то, что оба фланга уже сомкнулись в зюгановской партии, образовав стальной коммуно-фашистский центр, тогда почему-то никто не обратил внимания. И партия была амнистирована, а следовательно и допущена к выборам. В итоге товарищ Зюганов, как лидер фракции коммунистов, попал в Государственную Думу.

С первого же дня своего пребывания в Думе товарищ Зюганов немедленно поставил на повестку дня наиважнейший для коммунистов вопрос о предоставлении депутатам привилегий, связанных с их высоким положением. А именно: министерские оклады с постоянной индексацией, автомобиль с шофером для круглосуточного использования, телефоны правительственной связи, ежегодное пособие в 3000 долларов, дипломатические паспорта, бесплатный проезд и пролет в любую часть мира, спецполиклиники, спецдачи и многое другое, без чего не мыслит своего существования настоящий коммунист.

Фракция Зюганова оказалась ЕДИНСТВЕННОЙ в Думе, проголосовавшей за эти привилегии единогласно, как и при развале Советского Союза. Все 45 коммунистов, составлявших тогда зюгановскую фракцию, радостно сказали «Да!»

Даже у либералов-жириновцев трое были против. Более скромными оказались даже родные зюгановские «братья»-аграрии выпускника МГИМО Ивана Лапшина, который почему-то пытался выдать себя за трудового крестьянина. Так что коммунисты еще раз подтвердили то, в чем заключается сущность их идей, и за что они согласны сражаться всю жизнь до последней капли не своей крови.

Однако захваченные 45 мест в Думе совсем не удовлетворяли тех, кто по старой памяти называл себя коммунистами. Зюгановская компартия сразу же после своего создания была имплантирована в антигосударственный заговор именно теми силами, которые после крушения рабовладельческой советской империи никак не могли с этим фактом примириться.

И не только ими. Не нужно было быть сверханалитиком, чтобы предвидеть вполне очевидный факт: для окончательного сокрушения России и того, что осталось от русской государственности, достаточно еще раз привести к власти коммунистов с их бредовыми классическими идеями, богато удобренными на этот раз еще и идеями национал-социализма.

Однако, урок, который всем преподал президент Ельцин в октябре 1993 года, пошел впрок. Вышедшие по амнистии из тюрьмы «борцы за народное счастье» были уже не так боевиты, как ранее. Да и товарищу Зюганову вовсе не хотелось менять свой комфортабельный статус председателя думской фракции на классический образ «борца за народное счастье», томящегося за решеткой. Поэтому заговорщики продолжали тихий саботаж, всеми способами срывая движение вперед. А после начала чеченской бойни это движение и вовсе остановилось. Более того, придя в шок от боли и унижения, Россия попятилась назад.

Когда бывший министр иностранных дел СССР, а ныне диктатор суверенной Грузии, ехал в парламент, по пути следования взорвалась заминированная автомашина. Шеварднадзе, как и император Александр II накануне покушения, ехал подписывать новую Конституцию. Но ему повезло больше, чем покойному императору. Взрыв получился слабым, и Шеварднадзе был легко поцарапан осколками стекла. Не успел еще догореть подорванный автомобиль, как в организации теракта был обвинен шеф местной службы государственной безопасности Игорь Георгадзе, чей возомнивший о себе папаша — бывший генерал КГБ, а ныне лидер грузинских коммунистов, — вздумал соперничать с Шеварднадзе за пост президента Грузии.

Георгадзе-сын — тоже по воле судьбы бывший генерал КГБ — был объявлен «врагом народа», поскольку, как выяснилось, он был организатором еще по меньшей мере десяти подобных терактов и играл ведущую роль в антигосударственном заговоре. Участники заговора разрабатывали план свержения　Шеварднадзе. План этот предусматривал в случае удачи покушения на жизнь Шеварднадзе государственный переворот и установление большевистского режима в Грузии.

Шеварднадзе заявил, что тем, «кто готовил переворот в Грузии, помогали из Москвы силы, находящиеся в оппозиции к президенту Ельцину». Естественно, что отец и сын Георгадзе сбежали в Москву. Как выяснилось позднее, Игоря Георгадзе вывезли из Грузии российские военные летчики, причем экспортом бывшего генерала КГБ в Россию занималось командование Группы российских войск в Закавказье во главе с самим командующим генерал-полковником Рейтом.

Но с другой стороны, министр обороны генерал Грачев немедленно официально заявил, что русские войска тут же вмешаются в события, если возникнет хоть какая-либо угроза режиму Шеварднадзе. И привел эти войска в повышенную готовность.

У президента Ельцина родился внук, нареченный Борисом. Счастливого деда окружили журналисты и поинтересовались, будет ли он выставлять свою кандидатуру на второй президентский срок. Ельцин ответил, что еще подумает. Все зависит от результатов декабрьских выборов в Думу. Если демократы потерпят поражение — это одно, если победят — другое.

Наиболее умные поняли, что демократы обречены.

Лучшую характеристику нынешнему Президенту России дала пятилетняя девочка, заявившая журналистам: «Ельцин злой — он разбомбил Чечню, Ельцин добрый — он не бомбит нас».

Сказано было весьма кстати. В разгар переговоров о мирном урегулировании чеченского кризиса самолеты без опознавательных знаков начали бомбежки населенных пунктов республики. Появляясь на рассвете по двое или тройкой, бомбардировщики обрушивали бомбы и ракеты на головы мирных жителей и уходили в разных направлениях. Генералы Романов и Маслов (тогдашний командующий силами Министерства Обороны в Чечне) официально сделали заявление, в котором утверждали, что «самолеты, которые в последние несколько суток бомбят чеченские села, не принадлежат Объединенной группировке и вообще не являются российскими», намекая, что это могут быть самолеты Грузии и (или) Азербайджана, у которых с генералом Дудаевым собственные счеты. Генералы клялись, что примут меры для перехвата этих таинственных бомбардировщиков, которые, прилетая неизвестно откуда, так вольготно чувствуют себя в воздушном пространстве Российской Федерации.

Впрочем, в этом не было ничего нового. Журналисты хорошо помнили, как еще в декабре 1994 года, когда Грозный подвергался ежедневным варварским бомбардировкам, генерал Грачев столь же искренне клялся, что ни один российский самолет не поднимался в воздух.

Однако и министры обороны знают далеко не все.

Гораздо больше знают «царские шуты» и, главное, знают как и что сказать, чтобы не бросить тень на своего властелина.

Владимир Жириновский — совместное детище КГБ и Орготдела ЦК КПСС — выступая в Думе, потребовал перевода Балтийского флота в Адриатическое море для блокады Дубровника; приостановления членства России в ООН и немедленного снятия Козырева с поста министра иностранных дел. «Царского шута» немедленно поддержал Совет Думы, потребовавший от Президента немедленно выгнать Козырева «за провал российской политики на Балканах». Можно было подумать, что Россия проводила там какую-то политику! Кроме того, от Президента требовали немедленного возобновления «нерушимой дружбы» с Ливией и Ираком.

И как будто всего этого было мало, неожиданно разразился церковный скандал. Выяснилось, что настоятель Печорской Лавры отец Роман разрешил (предположительно за крупную взятку в валюте) похоронить в священных пещерах Лавры, где покоились мощи святых старцев, убитого в разборке вора в законе — одного из предводителей Тамбовской группировки в Петербурге. Патриарх отстранил отца Романа от должности и назначил следствие.

9 сентября Государственная Дума собралась на Чрезвычайное заседание, чтобы обсудить положение на Балканах и в Чечне, где снова разгорались бои. Однако ничего обсудить в этот день не удалось.

Николай Лысенко — лидер откровенно фашистской группировки, объявившей себя Национальнореспубликанской партией, — тот самый Лысенко, который однажды чуть не спровоцировал дипломатический конфликт между Россией и Украиной, разорвав прямо у думской трибуны национальный флаг Украины, снова поднялся с места и напал на депутата — священника Глеба Якунина. Обхватив сзади горло старика-священника резким движением профессионального уличного хулигана, депутат Лысенко всенародно поставил отца Якунина на колени и сорвал с него серебряный наперстный православный крест. Старый священник, проведший некогда при коммунистах около 10 лет в концлагере, попытался сопротивляться, но на помощь к Лысенко-фюреру прибежал один из подручных Жириновского, тоже депутат — Логинов, появляющийся на заседания Государственной Думы не иначе, как в полном боевом камуфляже, надеясь этим самым привести в трепет все мировое еврейство. Оба «жидоборца» стали со смаком избивать православного священника, который по возрасту годился им в отцы. Все это делалось при молчании всего зала и невнятном блеянии спикера Рыбкина.

На помощь священнику бросилась только женщина — депутат Елена Тишковская. Но на ее пути грозно встал сам Владимир Жириновский. Он был величественен как ангел мщения. И методичен. Сначала он сорвал с Тишковской очки, а затем ударил по голове. Потом, зажав голову женщины локтевым суставом руки, он начал ее душить, а верный Логинов хотел схватить Тишковскую сзади за ноги, чтобы отчаянно сопротивляющаяся женщина не смогла попортить лицо обожаемому фюреру…

Вся эта прекрасная сцена из истории русского парламентаризма транслировалась в прямом эфире телевидения. И, разумеется, обошла весь мир, вдохновляя всех прекрасными образцами российской демократии. Даже популярная в России газета «Московский комсомолец» писала по этому поводу:

«Мы всякое видели в своей жизни. И скандалы, и свары, и некомпетентность руководства, и обыкновенную глупость, и несуразные амбиции, и подсиживание, и предательство. И драки между народными депутатами тоже видели. У нас нет иллюзий по поводу нашего парламентаризма. Но то, что случилось в Государственной Думе в прошедшую субботу не идет ни в какое сравнение с тем, что мы успели повидать. Это страшно. Эта страшная драка отличается от всех предыдущих, потому что депутаты били женщину. Несколько мужчин — одну женщину. Это страшно, потому что те, кто не бил, хладнокровно наблюдали за происходящим. Не рванулись с места, не бросились защищать. Это страшно, потому что спикер Рыбкин, глядя как на его глазах люди бьют друг друга, лишь ухмылялся и ехидничал — вот так бы на кнопки нажимали, лихие вы мои…» На безобразную драку в российском парламенте целый день смотрели люди во всех странах мира. Это был день, когда Россия окончательно потеряла в глазах мировой общественности образ сверхдержавы.

12 сентября американский крейсер «Нормандия» выпустил 13 ракет «Тамагавк» по позициям боснийских сербов, демонстративно игнорируя истерику, разразившуюся в правительственных кругах России. «Россия — побежденная страна. И если она этого не понимает, ей это объяснят», — холодно заметил один из американских адмиралов.

13 сентября неизвестный выстрелил из гранатомета по зданию американского посольства. Граната пробила капитальную стену здания и взорвалась в помещении узла связи. По счастливой случайности никто не пострадал. Сам гранатомет типа «Муха», перчатки и маска были обнаружены под аркой дома　напротив. Следователей ФСБ в здание не пустили и вскоре все забылось. Только остался анекдот. «Как попасть в посольство США?» — спрашивает некто. «Очень просто, — отвечают ему. — Встань напротив здания, прицелься и не промахнешься».

Президент Ельцин уехал на отдых в Сочи, куда вызвал и шефа ФСБ генерала Барсукова, чтобы обсудить с ним новые методы борьбы с террористами.

Пока они этим занимались, в Грозном было совершено покушение на ельцинского наместника Олега Лобова. Предчувствия его не обманули. Когда он ехал по городу с председателем марионеточного правительства, по маршруту движения взорвалась заминированная машина. Оба не пострадали, но были ранены и контужены несколько охранников. Все переговоры были прерваны, и открыто пошли разговоры, что военные действия возобновятся.

Лобов тут же улетел в Москву.

Впрочем, генерал Грачев сохранял полный оптимизм, утверждая, что война в Чечне не может возобновиться, поскольку все войска Дудаева давно разбиты.

И в этот момент на русско-чеченской сцене снова появился профессор Хасбулатов. Прослышав о том, что в Чечне будут выбирать главу республики, старый авантюрист в очередной раз сделал попытку стать «отцом чеченской нации» и отправился в Грозный. Опытные люди понимали, что это не к добру. Профессор умел так запутать простейшую обстановку, что из нее невозможно было выпутаться, не пустив в ход целую танковую дивизию.

Президент же Ельцин, подняв свой штандарт на мачте пограничного сторожевика, наблюдал за высадкой десанта в районе Сочи и лично стрелял из 30-мм корабельного орудия, поразив цель на дистанции 3 километра.

Вообще столица России временно переместилась в Сочи, где Президент проявляет кипучую активность во всех стихиях. На море он стреляет из корабельных орудий, а на суше предается своему любимому занятию — игре в теннис. Эти теннисные баталии молва уже метко назвала турнирами «Большой Шляпы», на которых попутно решаются государственные дела с тайными и явными визитерами. Интересен и подбор партнеров Президента по теннису. Это — и неизменный генерал Коржаков, и литературный обработчик написанных Ельциным книг Леонид Юмашев, и владелец московского ночного клуба «Арлекино» Алексей Гусев, и президент республики Беларусь Александр Лукашенко, прибывший в Сочи из Киева, где вел тайные переговоры с президентом Кучмой об «интеграции».

А на российском телеканале в программе «Вести» появился сбежавший из Грузии и пригретый ФСБ в Москве бывший генерал-лейтенант КГБ и бывший шеф грузинской госбезопасности Игорь Георгадзе. Беглый чекист обвинил, как водится, Эдуарда Шеварднадзе в торговле оружием и наркотиками, а также в инсценировке покушения на самого себя. «Если бы я готовил покушение, — не без гордости заявил Георгадзе, — он был бы на кладбище». При этом заместитель министра внутренних дел России генерал Колесников добавил, что «Георгадзе будет выдан только тогда, когда Шеварднадзе представит доказательства его вины». В голосе замминистра звучало некоторое удивление: как это в Грузии смогли　так крупно поссориться два бывших генерала КГБ — Шеварднадзе и Георгадзе? Помиритесь, товарищи!

А в Петербурге бригада ФСБ ворвалась во всемирно известный Мариинский театр оперы и балета и увела оттуда в наручниках художественного руководителя и главного балетмейстера Виноградова и директора театра Малькова за получение взятки от канадского импрессарио в 10 тысяч долларов. Пачки «зеленых» были обнаружены в столе директора Малькова, который немедленно сдал и балетмейстера.

До того как стать директором театра, Мальков много лет проработал начальником отдела пропаганды и агитации Ленинградского обкома КПСС и дело свое знал не хуже, чем его легендарный дед, занимавший еще при Ленине должность коменданта Кремля и лично расстрелявший Фани Каплан, «чтоб с дуру много не болтала». Знаменитый генерал Черкесов доказал, что умеет искать не только книги Солженицына.

Однако интерес публики к этому весьма неординарному событию быстро погас. Вернее погас на следующий же день, 6 октября, когда из Грозного пришло сообщение о покушении на генерал-лейтенанта Романова.

Генерал ехал из своего штаба на встречу с профессором Хасбулатовым. Когда генеральский кортеж проезжал в подземном переходе вблизи площади «Минутка», прогремел сильный взрыв. Кто-то умудрился разместить под асфальтом в центре набитого войсками и сотрудниками ФСБ Грозного мощную радиоуправляемую мину. В отличие от предыдущих покушений на Шеварднадзе в Тбилиси и на Лобова в том же Грозном, в этом случае последствия были　ужасны. Все находящиеся в машине, кроме самого генерала Романова, были убиты на месте. Сам генерал с тяжелейшими травмами головного мозга и грудной клетки в бессознательном состоянии был эвакуирован во Владикавказ, а оттуда на имеющейся в единственном экземпляре воздушной реанимационной лаборатории — в госпиталь имени Бурденко в Москве. Долгие месяцы ему предстояло пролежать, не приходя в сознание.

Сразу же после покушения Аркадий Вольский сообщил, что Романов, выезжая на встречу с профессором Хасбулатовым, согласовал с тем маршрут и время своей поездки за полчаса до выезда.

«Генерал Романов заплатил по счетам генерала Антонова», — сухо сообщила газета «Московские новости», напоминая о роли генерала в трагедии Самашек и тем самым автоматически списав все на чеченских диверсантов, хотя министр информации Ичкерии Мавлади Удугов категорически опроверг причастность бойцов сопротивления к этому покушению.

Его, разумеется, никто и не думал слушать. Поднятая в воздух авиация немедленно нанесла удар возмездия по селам и аулам Чечни, тысячами убивая мирных жителей. Геноцид маленького и гордого народа продолжался при гробовом молчании всего остального мира, декларировавшего бойню как «внутреннее дело России». Военные действия возобновились с прежним ожесточением. Десятки цинковых гробов в день с русскими офицерами и солдатами шли в разные концы России. Большую часть сбрасывали в братские могилы, предпочитая о них забыть. «Война пропавших без вести» — так нарекли чеченскую бойню в российской армии.

Между тем, президент Ельцин, отдохнув в Сочи, вернулся в Москву, успел снять с должности исполняющего обязанности генпрокурора Ильюшенко и отправился в Париж, а оттуда — в Нью-Йорк к другу Биллу. Кроме того, президенту Ельцину предстояло выступить на Генеральной ассамблее ООН.

Президент вернулся в Москву, которую уже трясло в предвыборной лихорадке. В столице творились вещи доселе невиданные.

Министр обороны Грачев судился с журналистом Пэгли из газеты «Московский комсомолец», который обвинил генерала в растрате казенных средств, предназначенных для строительства жилья для военнослужащих, на покупку шести «мерседесов» для собственного удовольствия. Как заметил один великий американец, «в демократическом обществе не дерутся, а подают в суд», что министр и сделал, потребовав, чтобы против журналиста возбудили уголовное дело. Этим самым министр сделал собственную явку в суд обязательной, но, естественно, совершенно не желал этого делать. Судья обычного московского райсуда Говорова трижды откладывала по этой причине слушание дела, а затем неожиданно вынесла постановление доставить министра обороны в суд принудительно с помощью участкового. Вся страна затаила дыхание, ожидая, как милиционеры поволокут в суд генерала армии. Но тот явился в суд самостоятельно и даже, обращаясь к судье, назвал ее «Ваша честь». Кто бы подобное мог представить даже во сне всего года три назад.

Никто не мог представить и того, что творилось в Государственной Думе. Владимир Жириновский, одержав блистательную победу над Тишковской,　ходил героем и в очень приподнятом настроении. Обсуждая вопрос о том, что все депутаты должны пройти перед выборами медицинское освидетельствование на предмет вменяемости, Жириновский похвастался: «Меня это не беспокоит. Я очень здоровый человек… Моча у меня такая, что пить можно». Тут же верный Марычев стал пить что-то из трехлитровой банки, на которую была наклеена этикетка с надписью «Моча Вовы».

Демократическую часть Думы тревожило и другое. В парламент страны шеренгами рвались коммунисты, блокируясь по пути с явными и тайными уголовниками.

В МВД страны был сделан запрос, кто из кандидатов в депутаты на будущих выборах ранее был судим и находился в местах лишения свободы. МВД проявило редкую оперативность.

Начальник Центра Общественных Связей МВД, наш старый знакомый по Буденновску, полковник Ворожцов, глумливо ухмыляясь, зачитал список депутатов-уголовников. Открывал список ранее неоднократно судимый Сергей Адамович Ковалев, которого коммунисты морили в концлагере, а ныне травили в Думе. Следующим шел священник Глеб Якунин, также отбывший долгие годы в коммунистических концлагерях, над которым совсем недавно прямо на заседании Думы глумились фашисты. Потом следовал Юлий Рыбаков и т. д. — все, проходившие до 91-го года по знаменитой 70-й статье Уголовного Кодекса.

А на аэропорт в станице Слепцовской на территории Ингушетии совершил налет десантный спецназ, высаженный с вертолетов. Десантники похитили из кассы аэропорта 7 миллионов рублей, избили швейцарских рабочих, работавших над модернизацией аэропорта, и улетели так же быстро, как и появились. Президент Ингушетии Руслан Аушев пытался поставить этот вопрос на Совете Федерации, но никому подобные мелочи уже были не интересны.

Ибо 26 октября всю страну взбудоражило известие о том, что президент Ельцин второй раз за последние четыре месяца госпитализирован с резким обострением ишемической болезни сердца.

Когда же у Президента Ельцина случился первый сердечный приступ, те, кто пока не очень умело манипулировали Зюгановым и кучкой сбившихся вокруг него бывших функционеров средней руки от КПСС, поняли, что есть шанс захватить власть в стране вполне легальным путем, протащив в президенты на выборах 1996-го года своего человека.

Претендентов на этот пост было много, и, как обычно, в комфортабельном коммунистическом «подполье» в лучших старых традициях плелись византийские интриги. На пост президента претендовали: Петр Романов — директор химического комбината в Красноярске, всю жизнь занимавшийся, помимо боевых отравляющих веществ, изготовлением дешевой водки, а потому очень популярный в народе; бывший генерал КГБ Стерлигов, готовый уложить всю Россию в яму великой борьбы с сионизмом, и даже Александр Баркашов, превосходящий генерала по лихости. Но это были совершенно откровенные нацисты, не знающие наизусть ни одного из коммунистических заклинаний и, что самое главное, никогда, как Зюганов, не варившиеся в　номенклатурном аппарате. Пусть даже на самом дне.

Поэтому о Зюганове заговорили как о едином кандидате от всех «патриотических сил». Это тоже был риск. Однако, все, исповедующие голый нацизм на зыбкой платформе антисемитизма, так лихо провалились на выборах самых различных уровней, что для воплощения в жизнь задуманной схемы совершенно не годились. Достаточно вспомнить, как поэт-патриот Станислав Куняев, главный редактор откровенно фашистского журнала «Наш современник», умудрился проиграть выборы в самой гуще православной Москвы еврею Заславскому. И подобные примеры практически не знали исключений.

Поэтому решили остановиться на кандидатуре Зюганова, который еще умел кое-как разговаривать на новоречи партийных инструкторов старых времен, от которой пенсионеры приходили в экстаз, как от мистического откровения. «Грядет революция старух!» — отметил один циник из зюгановского окружения.

Кроме того, огромным преимуществом Зюганова считалась его полная безликость и умение разговаривать с изяществом робота первого поколения. То есть абсолютно не слушая и не слыша собеседника.

Спросят его, скажем, журналисты: «Какова ваша будущая экономическая программа?», а он отвечает: «У России особый путь: социализм, православие и народность». Те: «Будут ли национализированы банки?», а Зюганов в ответ: «Русский народ всегда отличали соборность и тяга к социализму». И так далее.

Существовал, правда, риск иного толка. Еще никогда и нигде коммунистам не удавалось приходить к власти путем свободных выборов. Вообще　коммунисты без своих карательных органов были (да и чувствовали себя) также неуютно, как младенцы в джунглях.

Уже вечером 26 октября Зюганов получил из Службы Безопасности Президента кассету с видеоматериалом на две минуты времени. Этих двух минут было достаточно, чтобы и сам Зюганов поверил в то, что история, возможно, впервые дает коммунистам шанс взять власть демократическим путем, как это удалось Гитлеру, а затем, как и он, эту ненавистную демократию растоптать и уничтожить.

Экран телевизора высветил страшную картину. Несколько человек в белых халатах толкали по больничному коридору каталку, на которой без памяти лежал президент Ельцин. Лицо Президента было мертвенно-желтым. Над ним держали капельницу. В кадре мелькнуло растерянное лицо верного Коржакова. Таким его еще не приходилось видеть никогда.

Растерянные лица помощников Президента, замелькавшие на государственных телеканалах, подтвердили опасения, что дело худо. Второй инфаркт. Менее, чем за полгода.

Президент Ельцин, собравший вокруг себя всю высшую партноменклатуру и армейскую верхушку, сломавший большинство старых властных структур, был той силой, с которой после событий октября 1993 года никто не осмелился бы бороться. Но если после первого сердечного приступа появился шанс, то второй приступ делал поражение Ельцина предрешенным.

Президенту США Бушу достаточно было упасть в обморок на 10 секунд, чтобы он проиграл выборы Клинтону, которого до этого никто всерьез не воспринимал. Народ любит не столько умных, сколько пышущих здоровьем вождей. Это во-первых. А во-вторых, просмотренная кассета говорила о том, что Ельцин, даже если выживет, не только не сможет участвовать в предвыборной борьбе, но и выполнять президентские обязанности в оставшийся ему срок.

История один раз в тысячу лет предоставляет вышедшим из подвалов крысам подобный шанс. Но в России это уже был второй случай всего за 75 лет. Смешно было бы им не воспользоваться!

Слова же, сказанные Сергеем Медведевым о том, что «скоро вы снова увидите здорового и сильного нашего президента-бойца» все пропустили мимо ушей. Казалось, что даже и сам Медведев.

Как бы то ни было, но обстановка для «красного прорыва» к власти считалась полностью созревшей, и Зюганову было приказано начать наступление.

Программа была проста как «ленинская правда». Ликвидация поста президента как «неоправдавшего себя» и переход к коллегиальному руководству. Это тоже было старо: безликая группа аппаратчиков укрывалась за спиной карманного Верховного Совета, в который должна была преобразоваться Дума, и получала возможность бесконтрольно обделывать свои делишки как в стране, так и в мире. Таким образом, Зюганов официально объявил, что намерен бороться за пост президента с единственной целью этот пост ликвидировать. Подобное говорилось не на закрытых секретных пленумах КПРФ, а в открытую с телеэкрана.

Зюганов и его главный подручный Геннадий Селезнев, вечно полупьяный и ухмыляющийся, в течение сорока минут вещали на всю страну, как они　будут ликвидировать нынешние правительственные структуры. Селезнев, в прошлом редактор коммунистической «Правды», с садистским удовольствием рассказывал, что партия совершит с разными частными банками и приватизированными предприятиями. Но при этом строил свои разглагольствования так, что слушателю было не до конца ясно, просто ли по доброй коммунистической традиции у людей отберут собственность или их еще заодно и расстреляют, что было также доброй коммунистической традицией. «Увидите, — ухмылялся Селезнев, блестя хмельными глазами, — после июньских выборов».

А Конституция?

Коммунисты совершенно не намерены были признавать эту Конституцию.

Мы уже упоминали, что у товарища Зюганова были повадки робота первого поколения. Абсолютно не думая, он озвучивал все, что в него вводили. Так, он неожиданно объявил на всю страну, что в нынешних школьных учебниках по литературе отсутствует даже упоминание о Пушкине, Достоевском и Толстом. Кто дал Зюганову подобную информацию и что заставило Зюганова ее повторить, до сих пор остается тайной. Но прокол получился очень серьезным. «Я крупный ученый!» — с безапелляционностью робота повторял шеф КПРФ, невольно напоминая популярную в прошлом песенку: «Товарищ Сталин, вы большой ученый!»

Что же касается Конституции, то Зюганов заявил следующее: «У меня огромные сомнения, что новая Конституция прошла. Я недавно видел данные американской электронной разведки (! — И.Б.). По этим　данным, приписано 9,2 миллиона голосов. Итоги референдума фальсифицированы. Но так как все документы уничтожили, то проверить уже невозможно». Апелляция лидера коммунистов к авторитету американской разведки выглядела весьма странной, чтобы не сказать большего. С какой стати ЦРУ снабжала информацией фюрера 5-й компартии? Не играют ли они в одну игру под названием «Как нам уничтожить Россию?»

Но «святая святых» из декларированной коммунистами программы был пункт «о незамедлительном и повсеместном восстановлении парткомов на предприятиях всех видов собственности». Огромная изголодавшаяся армия бывших освобожденных парторгов, которых Зюганов ласково назвал «истинным золотом партии», рвалась на свои старые сытные места и в этом была основная суть коммунистического ренессанса.

События в России так вдохновили президента Белоруссии Александра Лукашенко, что он вообще разогнал свой парламент, а в интервью немецкой газете «Хандельсблат» заявил буквально следующее: «История Германии — это слепок истории Белоруссии. Общество Германии было поднято благодаря сильной власти, благодаря Гитлеру. Германия — это пример, когда общество консолидируется вокруг одного лидера, и это идет на пользу государства».

На протяжении пятидесяти послевоенных лет, пожалуй, ни один президент не позволил себе так любовно отозваться о фюрере немецкого нацизма. А уж тем более никто этого не ожидал от лидера Белоруссии, потерявшей почти половину населения из-за того, что немецкий народ так тесно сплотился　вокруг своего любимого фюрера. Впрочем, никто не мог серьезно спрашивать с президента Лукашенко, глупость которого сочилась прямо из ушей. Все гадали, где Лукашенко нахватался подобных идей: общаясь с Зюгановым или играя в теннис с Президентом?

Самому Ельцину было уже не до тенниса. 27 ноября, в тот день, когда Александр Лукашенко сделал свое историческое заявление, Президента выписали из больницы и отправили на реабилитацию в Барвиху. Все события шли как бы мимо него. Предвыборная кампания в Думу выходила на финишную прямую. Разобщенные демократы и новорожденная партия власти явно не могли противостоять железным фалангам национал-коммунистов, пользовавшихся молчаливой поддержкой всех силовых структур и даже огромного числа чиновников из администрации Президента и правительства.

5 декабря Дума официально закончила свою работу. На прощание в кабинете Николая Лысенко, прославившегося публичным надругательством над украинским флагом и священником Глебом Якуниным, прогремел взрыв. Самого Лысенко в кабинете, разумеется, в тот момент не оказалось. Осколками стекла повредило автомобиль «вольво», принадлежавший депутату Вячеславу Никонову — внуку знаменитого Вячеслава Молотова.

Раздраженный Никонов высказал предположение, что Лысенко сам организовал этот взрыв, чтобы набрать очков на предстоящих выборах. Сам Лысенко обвинил в теракте «кавказскую мафию», которая хочет ликвидировать всех истинных вождей русского народа.

Как бы в подтверждение его слов некий Юрий Кондаков — осетин по происхождению — захватил во Владикавказе детский сад с 16-ю детьми и тремя воспитательницами. Пока милиция вела с ним переговоры, террорист бросил в детей гранату, убив троих и ранив 6 малышей.

В Москве в подъезде собственного дома трое убийц исполосовали ножами начальника транспортного департамента правительства Москвы.

6 декабря умер генерал-полковник Волкогонов, верный сторонник Ельцина, известный писатель и историк, делавший первые робкие шаги в осмыслении преступлений коммунистического режима.

Буквально отовсюду поступали погребальные новости.

Под Архангельском разбился самолет Ан-2, погибли 11 человек.

Под Нахичеванью разбился Ту-154, погибли более 40 человек.

Над Приморьем пропал без вести еще один Ту-154, направлявшийся из Южносахалинска в Хабаровск.

В Таджикистане русские пограничники ведут ожесточенные бои с исламским сопротивлением прокоммунистическому режиму Рахмонова.

А в Барвихе врачи объявили карантин, снова отрезав Президента от всей страны. Анонимный источник из администрации Президента, поставляющий информацию Зюганову, охарактеризовал Ельцина как «уставшего, больного и спившегося человека».

9 декабря мрачно отмечалась четвертая годовщина крушения СССР, совпавшая с похоронами генерала Волкогонова. В почетном карауле стоял сам генерал Коржаков и его новый любимец — известный комик Хазанов.

Зюганов заявил, что в случае победы на выборах в Думу, коммунисты денонсируют Беловежское соглашение. «Мы все были одурачены», — ответил робот.

Предвыборная борьба накалялась. Владимир Жириновский публично сделал великое открытие. Он выяснил, что лидер «Яблока» Явлинский — еврей, а его партия — «сборище евреев». Главный «либерал» страны призвал сносить с лица земли чеченские села с поголовным истреблением населения.

Слова Жириновского никто никогда особенно всерьез не воспринимал. И напрасно.

ИБО УСТАМИ ШУТА КОРОЛЬ ПРОВЕРЯЕТ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ. Запомните их!

В Петербурге в весьма странной автомобильной катастрофе погиб лидер Христианско-демократической партии Виталий Савицкий. Возможно, самый порядочный из всех депутатов Думы.

11 декабря отмечалась еще одна мрачная годовщина. Исполнился ровно год войне, которую генерал Грачев обещал закончить за два часа. Силовые ведомства опубликовали потери, уменьшив их в три раза.

Но и официальные цифры были страшными. Армия признала потерю 2636 человек убитыми и 5587 ранеными по положению на 1 декабря. Генерал Масхадов уверял, что бойцы сопротивления уничтожили не менее 30 тысяч оккупантов. Страшная правда лежала, как обычно, посередине, окруженная кровавым гарниром лжи.

Годовщину войны отметил и генерал Дудаев, выразив уверенность в победе своего народа и назвав режим в Москве «преступно-уголовным».

И как будто всего этого было недостаточно, 13 декабря вся Россия была потрясена новой трагедией. Три самолета Су-27, принадлежавшие элитному авиационному подразделению «Русские витязи», разбились, врезавшись в гору на подлете к авиабазе Дананг во Вьетнаме. Самолеты возвращались домой из Малайзии, где участвовали в авиасалоне. Четыре пилота погибли.

А 14 декабря крупный отряд чеченских повстанцев выбил российский гарнизон из второго по величине чеченского города Гудермес и закрепился там. «Мы будем воевать до полного истощения России», — объявил генерал Дудаев.

Над городом немедленно появилась российская авиация, заговорила тяжелая артиллерия. На такой фактор, как мирное население, войска давно уже не обращали никакого внимания. Брошенные на штурм города войска были вдребезги разбиты в ночном бою и откатились, потеряв, по официальным данным, 25 человек убитыми, 38 пропавшими без вести и 60 ранеными.

Но это почти никого не заинтересовало, поскольку к Чечне относились уже не как к территории России, а как к далекой заморской колонии.

Гораздо больше всех заинтересовало неожиданное появление на телеэкране могущественного генерала Коржакова, который дал 15-минутное интервью Владимиру Познеру.

Представившись скромным госслужащим, жена у которого работает в церкви, а дочери учатся в медучилище, Коржаков заявил, что его роль сильно преувеличена. Он всего лишь хочет, чтобы Иосиф Кобзон пел, а не занимался политикой, чтобы Лужков оставался мэром Москвы, а не лез в президенты. К всеобщему удивлению, досталось и генералу Грачеву, которого главный телохранитель охарактеризовал как специалиста организовывать и принимать парады, но никуда не годного военачальника.

«А вы подумали, что будет с вами, — спросил Познер, — если Борис Николаевич откажется баллотироваться на второй срок?»

На лице генерала появилась одна из его многочисленных скромных улыбок, говорящая о том, что все уже схвачено.

На предвыборном ролике Жириновский лобызался с маршалом Язовым. «Благослови тебя Господь!» — напутствовал Жириновского последний министр обороны СССР.

В Москву были введены войска и бронетехника «для обеспечения порядка в период выборов». Для придания обстановке большей солидности, ФСБ распространил очередную дезинформацию: отряд Басаева пересек границу Чечни и исчез. Ждите второго Буденновска. В Москве стали хватать на улицах всех брюнетов.

17 декабря состоялись, наконец, долгожданные выборы в Думу. Как и ожидалось, больше всех голосов набрали коммунисты — 22 %. Это было не так много, как они рассчитывали. А рассчитывали они аж на 50 %. Второе и третье места поделили Черномырдин с Жириновским. Первый рассчитывал на 25 %, но получил 10, второй клялся, что получит 40 %,　но получил тоже 10. Явлинский, который наотрез отказался блокироваться с Гайдаром, получил 8 % и попал в Думе в совершенно идиотское положение, поскольку не желал блока ни с коммунистами, ни с фракцией премьера, а самостоятельно мог только показывать фигу в кармане. «Выбор России» в Думу вообще не попал. Результаты показывали, что коммунистам удалось осуществить первый этап своего наступления. Дума была практически захвачена.

20 декабря президент Ельцин появился в Кремле, где вручил маршальские звезды генералам Барсукову, Куликову и Николаеву. Он заявил, что полностью «восстановился», но еще не решил, будет ли выставлять свою кандидатуру на второй срок.

Маршальские звезды трем представителям КГБ были вручены 20 декабря, когда традиционно отмечался так называемый «День Чекиста». Ныне этот день был дипломатично назван «Днем Внешней Разведки», к которой вся награжденная троица никакого отношения не имела. Россия запуталась в датах, праздниках и символике. Поэтому Президент издал специальный указ отныне считать день 20 декабря «Днем работников Службы Безопасности». И никуда не деться от этого светлого праздника, который считается, если послушать некоторых генералов ФСБ, чуть ли не русским национальным. Можно было подумать, что вся Россия с колокольным звоном и крестными ходами веками отмечала «День охранки» или «День Тайгой Канцелярии».

Разумеется, в такой день не обошлось без хвастливых заявлений.

Центр Общественных Связей ФСБ заявил, что　«разумеется, мы знаем, где находится Дудаев, как к нему поступает оружие, как боевики отдыхают за границей и возвращаются». На вопрос: почему же тогда до сих пор Дудаева не арестовали и не убили, а пути поступления оружия и живой силы не блокировали, «чекисты» делали таинственные лица, но отвечали непереводимыми междометиями.

А, между тем, прошло уже больше года после того, как был запущен в действие механизм оперативно-разыскных мероприятий по поимке экс-генерала авиации. И полгода с момента объявления в федеральный розыск Шамиля Басаева.

Еще в середине марта начальник территориального управления ФСБ пообещал тогдашнему своему шефу Сергею Степашину поймать Дудаева в течение нескольких дней. Недели две Степашин терпеливо ждал, но, естественно, ничего не дождался, кроме сообщения, что целая опергруппа территориального ФСБ была уничтожена при попытке приблизиться к району нахождения мятежного генерала. В апреле в Чечню отправилась специальная группа центрального аппарата ФСБ, состоявшая из работников Управления контрразведывательных операций и Управления военной контрразведки. Обе группы были почти полностью уничтожены, а те, кому повезло вернуться, доложили Степашину, что в нынешней ситуации поимка Дудаева невозможна. Изнеженная ФСБ впала в истерику и от дальнейшего проведения операции отказалась. В мае, а затем в июле начальник Управления специальных операций генерал Герасимов, ранее командовавший диверсионным подразделением «Вымпел», обзванивал некоторых из своих бывших подчиненных, предлагая им выполнить разовую операцию в южном регионе России. Однако все полулегальные попытки лубянских генералов призвать на «подвиг» своих подчиненных наталкивались либо на отказ, либо на просьбу написать письменный приказ в двух экземплярах.

В начале сентября Министерство Обороны попыталось набрать офицеров и солдат-контрактников из частей специального назначения, которые бы выполнили захват Дудаева, получив на это только устный приказ. Однако ГРУ так и не нашло специалистов по так называемому «живому задержанию». Ибо, как отмечалось в докладной, задержание такого рода, а именно арест главы другого государства на контролируемой им территории, сродни диверсионной акции по аресту президента Франции в Елисейском Дворце. Даже сложнее, поскольку передвижение главы любой другой страны отследить легче, чем передвижение Дудаева или Басаева. Система же шифров и паролей, применяемых в Чечне, разработанная еще во времена Афганской войны, была настолько примитивной, что ее легко понимали все командиры повстанческих отрядов. Бессилие российских спецслужб приводило к разработке совершенно экзотических планов вроде ареста Аслана Масхадова прямо за столом переговоров.

После прихода в ФСБ нового шефа, генерала Барсукова, об аресте Дудаева уже никто даже не заикался. Речь теперь шла исключительно о его ликвидации. Теперь, получив сообщение о нахождении мятежного генерала в каком-нибудь населенном пункте Чечни, в воздух немедленно поднималась авиация, и на это село обрушивался ливень авиабомб. Метод, возможно, был излишне дорогостоящим и　представлял из себя весьма сомнительную лотерею, но зато был практически безопасным. А вдруг повезет? Ведь должно же когда-нибудь повезти, если постоянно удваивать ставки.

Уровень квалификации спецслужб был прекрасно продемонстрирован и при внезапном захвате Гудермеса бойцами сопротивления. Командование федеральной группировкой, возглавляемое после покушения на Романова генералом Шкирко, было полностью захвачено врасплох, хотя все спецслужбы подняли свой обычный плач на тему: «Мы предупреждали». Город пришлось брать заново обычным методом: путем сравнивания его с землей снарядами дальнобойной артиллерии и системами залпового огня. Потеряв более 300 человек убитыми и ранеными, город удалось условно отбить к 26 декабря.

Театр абсурда чеченской войны заключался в полной безответственности командования за все тактические и стратегические провалы. Гибли солдаты и офицеры, гибли мирные жители, а генералы получали исключительно повышения и ордена. Так произошло и в случае с Гудермесом. Генерал Шкирко, проспавший выдвижение крупных сил противника к Гудермесу через систему блок-постов, не только не был разжалован и отдан под суд, а, напротив, был произведен в генерал-полковники и назначен командующим всеми внутренними войсками России, число которых уже перевалило за миллион.

На следующий день, 29 декабря, в Кубинке хоронили погибших во Вьетнаме пилотов из авиаотряда «Русские витязи». Склоненные знамена с озлобленными профилями Ленина и православные священники, читающие отходную молитву, заплаканные лица родных, угрюмые лица сослуживцев.

А в Грозном готовятся встретить годовщину сокрушительного разгрома российских войск в так называемом «новогоднем штурме» города, предпринятого генералом Грачевым. Никто никогда не узнает, сколько русских солдат, сброшенных без счета в братские могилы, погибло в ту предновогоднюю ночь. А уже тем более, сколько погибло мирных жителей. Их никто никогда не считал и не считает до сих пор.

В таком ореоле Россия вошла в 1996 год, считающийся по восточному календарю годом Красной Крысы.

Чеченская война, которая подобно гнойному фурункулу разъедала и лихорадила Россию, накануне выборов президента на свой лад использовалась всеми политическими партиями. Одни обвиняли власти за излишнюю жестокость, другие — за мягкость, но выхода из создавшейся ситуации не видел никто. Вывод войск не только бы стал официальным подтверждением унизительного поражения России в войне с одной из своих собственных провинций, но мог послужить началом отторжения от и так развалившейся страны ее остальных национальных автономий. Продолжение войны, которой не видно было конца, сулило непрогнозируемые катаклизмы России как раз в тот момент, когда она более всего нуждалась в покое и стабильности.

Более всего выгод из ситуации извлекли коммунисты. Их триумфальный прорыв в Государственную　Думу послужил сигналом для мощного отката всей страны назад (или вперед), но в прошлое.

Президент Ельцин все еще не оправился от второго приступа, хотя позволял себе работать часа по два в день, главным образом выполняя разные церемониальные функции и по докладам помощников пытаясь вникнуть в царящую в стране обстановку. Президент открыто жаловался премьеру Черномырдину, когда возобновились их еженедельные встречи: «Час переработаю и уже чувствую», — держа при этом руку на сердце.

Популярная сатирическая программа «Куклы», в своей манере, предсказала будущее многих ведущих политиков в свете нового наступления красных. Президент Ельцин и генерал Коржаков доживали свои дни на ранчо в дремучих южноамериканских джунглях. Гайдар и Явлинский в бушлатах заключенных пилили деревья на лесоповале. Больше всех повезло Михаилу Горбачеву. Он стал советологом и профессором Гарвардского университета.

Коммунистический накат и начавшаяся на всех углах трескучая демагогия коммуно-фашистов не могла не подействовать и на слабого, больного Президента.

Президент Ельцин, что бы он сам о себе не говорил, никогда не был ни демократом, ни коммунистом, ни либералом, ни консерватором, ни левым, ни правым. Он всегда был и остается популистом, прекрасно умея приспосабливаться то к одной, то к другой общественно-политической группировке, набирающей силу на конкретном этапе. В 1989 году нужен был герой, способный похоронить издыхающую коммунистическую партию. И Ельцин стал таким, демонстративно швырнув свой партбилет прямо в лицо старым друзьям по Политбюро. А в 1991 году нужен был несгибаемый символ свободы и демократии, и Ельцин стал им, а окрыленный народ сплотился вокруг него, отстояв молодую свободную Россию.

Декабрьские выборы в Думу показали Ельцину, что падкость народа на пустую коммунистическую демагогию говорит о том, что народу надоели демократия и общий бардак на кровавом фоне чеченской войны, и он хочет обратно в «красный рай». А раз народ захотел обратно, Ельцин, имеющий гениальное чутье, пошел навстречу пожеланиям трудящихся и стал на глазах превращаться в «истинного ленинца» наподобие товарища Зюганова. Другими словами, в преддверий выборов Президент стал бороться за прокоммунистический электорат. Кого народ не любит? Приватизаторов. Гнать их поганой метлой. И верный Чубайс отправляется сперва в бессрочный отпуск, а затем с треском изгоняется вообще.

«Именно из-за него, — рычит Президент, — „Наш Дом Россия“ получил так мало голосов. Не было бы Чубайса — блок Черномырдина получил бы все 40 %». На что газеты сразу же ответили, что «если бы в НДР не было и самого Черномырдина, правительственный блок мог получить и 50 % голосов».

Коммунисты считают, что министр иностранных дел Козырев предает интересы «Великой России» Америке и Европе? Пожалуйста: Ельцин, повытирав публично о Козырева ноги и фактически заменив его генералом Грачевым, выгнал в итоге бедолагу в отставку, предоставив ему возможность тихо заседать в Думе, не открывая рта.

Затем настала очередь чрезмерно интеллигентного и вечно сюсюкающего Филатова — начальника президентской администрации. Сам Филатов уже несколько раз намекал журналистам, что дни его сочтены, поскольку всемогущий генерал Коржаков довел аппарат администрации до такого состояния, что никто уже, включая самого Филатова, не осмеливался произнести ни единого слова вслух, общаясь друг с другом с помощью жестов и записок. У Президента созрело решение заменить Филатова, назначив на его место не кого-нибудь другого, а самого Николая Егорова — одного из зачинщиков чеченской войны, особенно прославившегося своим бездарным руководством в Буденновске. Тогда Президент был вынужден на волне общественного возмущения снять Егорова с поста министра национальностей, превращенного его усилиями в четвертое силовое ведомство. Сейчас же лучшего человека на должность главы президентской администрации просто трудно было придумать.

Пока Ельцин мудрствовал над кадровыми перестановками, 9 января произошло очередное ЧП. В этот день крупный отряд чеченского сопротивления под командованием бывшего секретаря грозненского горкома ВЛКСМ Салмана Радуева, пройдя все блок-посты на территории Чечни, пересек границу с Дагестаном и, «сметая по пути блок-посты федеральных войск», напал на военный аэродром под Кизляром, откуда боевые вертолеты вылетали на варварские бомбардировки чеченских сел.

Уничтожив несколько вертолетов, отряд Радуева, наткнувшись на ожесточенное сопротивление частей прикрытия авиабазы, отступил в сторону Кизляра, временно захватил город, а затем, следуя тактике Шамиля Басаева, укрылся с городской больнице, взяв ее пациентов и схваченных на улицах горожан в качестве заложников.

В очередной раз оскандалившиеся «силовики» предстали перед гневно сверкающими очами президента Ельцина. Только недавно удостоенный маршальской звезды генерал Барсуков уверял Президента, что принятые им «антитеррористические меры» совершенно исключают повторение какого-либо инцидента наподобие Буденновска. Совсем недавно генерал Грачев в очередной раз уверил своего Верховного Главнокомандующего, что война в Чечне закончена, и противник прекратил организованное сопротивление. В то же время «диктатор» пограничной службы, новопроизведенный в генералы армии Николаев, заверял Ельцина, что по всему периметру Чечни, через Ингушетию, Дагестан и Грузию сплошная линия застав не даст возможности проскочить и мыши, не то что крупному отряду на тяжелых КАМАЗах. Генерал армии Куликов, сделавший ослепительную карьеру после падения его предшественника Ерина, оскандалившегося в Буденновске, клялся главе государства, что его ОМОНы и СОБРы полностью контролируют обстановку в Чечне, преследуя и рассеивая по местности остатки разбитых бандформирований.

Президент был бледен, губы его подрагивали.

Маршалы сидели хмуро, придав своим холеным лицам предельно скорбное выражение и опустив　глаза в почтительно раскрытые блокноты, дабы записать туда указания главы государства.

— Генералы! — зарычал Ельцин, — Вы что, в игрушки играете?!!

Маршалы угрюмо молчали.

Уж очень они напоминали военных преступников, сидящих на скамье подсудимых военного трибунала. Стали ли они ими в силу своего советского военно-политического воспитания, в результате Афганской войны или из-за вопиющей некомпетентности, не позволяющей им контролировать вверенные им ведомства-монстры — это был вопрос.

Не дождавшись ответа, Президент продолжал:

— Опять пропустили удар! Как они прошли? Через две границы, через тысячи военнослужащих, через такое количество блок-постов?!

Это была первая всенародная порка, которую Ельцин устроил своим «силовикам» на 395-м дне Чеченской войны. Руководителем операции по ликвидации Радуева был назначен лично шеф ФСБ генерал армии Барсуков.

Но пока ему ничего другого не оставалось, как начать с Радуевым длинные и унизительные переговоры, ибо засевший в городской больнице за спинами двух тысяч заложников бывший комсомольский секретарь был практически неуязвим.

Все это происходило на территории Дагестана — самой близкой к Чечне по родству республике Северного Кавказа, смотревшую с ужасом на то, что российские войска вытворяют на соседней территории. И у Дудаева, разумеется, был план втянуть и Дагестан в войну против России. Поэтому вся операция требовала высокого искусства и деликатности. А потому она была поручена не армии, ни МВД, а ФСБ.

Видимо, и президент Ельцин знал о способностях этой службы лишь по художественным фильмам и романам Юлиана Семенова. Тем более, что сам Барсуков заверил своего начальника и благодетеля, что сейчас он может не беспокоиться. Радуеву не дадут уйти из Дагестана!

Успокоенный Президент занялся текущими государственными делами. Уже несколько дней газеты извивались от слухов и кривотолков, кого Ельцин назначит на пост министра иностранных дел взамен выгнанного Андрея Козырева? Назывались разные кандидатуры: от представителя России в ООН Воронцова, старого советского дипломата громыкинской школы, до фрондирующего в Думе Лукина, постоянно стремящегося вверх наподобие гриба-мухомора. Но Президент, который в своей кадровой политике всегда применял старый советский метод «обратного естественного отбора», снова удивил всех. На пост министра иностранных дел был назначен Евгений Примаков, занимавший пост начальника Внешней разведки.

Назначение академика Примакова на пост министра иностранных дел было столь же неожиданным, как и его предыдущее назначение на пост главного разведчика страны, поскольку он никогда не был ни дипломатом, ни тем более разведчиком. Востоковед по образованию, Примаков долгие годы работал корреспондентом газеты «Правда» в странах Ближнего Востока, выполняя, как и всякий советский журналист, мелкие задания КГБ. Вернувшись в СССР, Примаков длительное время крутился в разных идеологических структурах партийной печати, а затем вынырнул на посту директора Института мировой экономики. На этом посту его присмотрел Михаил Горбачев, перетащив на заре перестройки в свой Верховный Совет, где последний генсек тогда был председателем. Затем, став президентом СССР, Горбачев внедрил понравившегося ему Примакова во вновь созданный президентский совет, откуда он и достался по наследству президенту Ельцину. Все бывшее окружение Михаила Горбачева было безжалостно разогнано, однако Примаков, ко всеобщему удивлению, не только уцелел, но напротив, был назначен Ельциным на пост начальника Внешней разведки, только что отколупленной от КГБ. Видимо, на Ельцина, как и на многих других, положительно повлияла знаменитая поездка Примакова накануне «Бури в пустыне» к Саддаму Хуссейну, где тот якобы предсказал иракскому диктатору его неминуемое поражение в грядущей войне, хотя для этого не надо было быть большим пророком.

Назначение Примакова на пост начальника Внешней разведки все-таки можно было понять. Президент Ельцин, отлично понимая какую опасность для его власти представляет монстр КГБ, начал с того, что отсек чудовищу несколько щупальцев: части специального назначения, погранвойск и ПГУ, ставшее Внешней разведкой. На пост начальника последнего нужен был прежде всего верный человек.

Каким образом Примакову, вчерашнему соратнику Горбачева, удалось доказать свою преданность Ельцину — нам не известно. Но как-то удалось доказать. Но вот нынешнее назначение Примакова министром иностранных дел вызвало всеобщее изумление. Даже в самой разведке все были смущены и растеряны.

Утонченная дипломатическая практика всегда диктовала необходимость размежевания Министерства Иностранных Дел и разведки. Даже Сталин и Гитлер придерживались этого старого правила. Наркомы и министры иностранных дел в сталинскую и послесталинскую эпоху нарочито никогда не пропускались через аппараты НКВД или КГБ. Достаточно вспомнить Литвинова, Молотова и Громыко. Это правило соблюдалось даже тогда, когда монстр КГБ фактически полностью сожрал МИД, а остатки подъело ГРУ.

Назначение вчерашнего шефа разведки главой дипломатического ведомства вызвало недоумение на Западе, но особенного шума не было. Какое в данной обстановке имело значение, кто будет возглавлять российский МИД: разведчик или гинеколог? Шум подняли только коммунистические газеты. Не на Западе, конечно, а в Москве. Памятуя ленинский завет говорить с народом на простом, понятном широким массам языке, «Правда», «Советская Россия» и «Завтра» хором разоблачили Примакова в том, что он еврей и в доказательство приводили какую-то сложную фамилию, которую они считали еврейской. Коммунисты настолько погрязли в борьбе с сионизмом, что шарахались от собственной тени, как обезумевшая лошадь.

Назначение Примакова, прошедшее на фоне захвата Радуевым Кизляра, осталось почти незамеченным. Все средства массовой информации переключились на события в этом, ранее мало кому известном, дагестанском городе. Там в результате переговоров властей с Салманом Радуевым стороны пришли к соглашению, что отряд чеченского сопротивления будет выпущен обратно в родные горы в обмен на освобождение заложников. Как и в свое время Басаев, Радуев со своими бойцами разместился в предоставленных властями автобусах, обложился примерно 150-ю заложниками, и колонна, сопровождаемая машинами ГАИ, покатила в Чечню.

Проехав пограничное село Первомайское, автобусы подъехали к мосту через Терек, за которым начиналась территория Чечни. В этот момент боевые вертолеты, висевшие над колонной в течение всего пути от Кизляра, снизились и дали залп неуправляемыми ракетами. Неизвестно, в кого они целились, но попали, как водится, в машину ГАИ.

Радуев приказал развернуть колонну и вернулся в село Первомайское, состоявшее примерно из трехсот домов. Там он разоружил и захватил в плен 36 милиционеров новосибирского ОМОНа, охранявших въезд и выезд из села на бетонированных блок-постах, захватил село и приказал занять круговую оборону. Все взятые в Кизляре заложники, естественно, остались при нем.

Бывший командующий 14-й армией, а ныне независимый кандидат Думы, генерал Лебедь, комментируя ситуацию, заявил, что после публичной порки, которой Президент подверг своих силовых министров, Радуев и его отряд обречены на уничтожение. Лихой генерал был еще полон иллюзий.

В Москве же в обстановке неописуемой торжественности VII съезд ЛДПР выдвигал кандидатом в президенты своего фюрера Владимира Жириновского. Сам вождь «либералов» выступил с длиннющей речью, суть которой сводилась к простой формуле: «Голосуйте за меня, и вам не придется больше ходить на выборы!» Время от времени Жириновский прерывал свою речь и начинал декламировать слова из старых советских песен: «Но врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва». Всегда смешно, когда песню не поют, а декламируют. Но среди талантов, которыми Создатель наградил Владимира Вольфовича, к сожалению, не было дара пения.

11 января агентство РИА распространило сообщение, что отряд Шамиля Басаева вышел из Чечни и двигается по направлению к Моздоку, где находились основные тылы группировки федеральных войск, второй год воюющей в Чечне. Комендант Моздока сделал паническое заявление, что у него нет боеспособных частей для отражения нападения.

По каналам телевидения показывают кадры празднования генералом Дудаевым Нового года. Праздник проходит в окрестностях Грозного. Богато сервированный стол, бросается в глаза большое количество детей. Дудаев и его ближайшие соратники. Жена Дудаева, Алла, читает свои стихи. Сам генерал в приподнятом настроении. Он заявляет, что принял решение стать президентом России и ввести в России ислам в качестве государственной религии.

ФСБ сделала новое заявление о том, что по последним данным Шамиль Басаев решил не идти на Моздок, а собирается захватить подмосковный город Видное.

В городе немедленно началась паника. Закрылись школы. Люди перестали появляться на улицах, все　наличные силы милиции брошены на охрану городской больницы.

А под Первомайским продолжался торг. Село было взято в плотное кольцо войск и бронетехники, и Радуеву было предложено освободить заложников и сдать оружие под угрозой немедленного уничтожения. Радуев ответил, что для него и его людей самой заветной мечтой является смерть за генерала Дудаева.

15 января, как раз в тот день, когда президент Ельцин утвердил Николая Егорова на должность главы своей администрации, генерал Барсуков, лично появившись под Первомайским, отдал приказ о начале штурма села. Журналистов давно уже не подпускали в село даже на пушечный выстрел. Информацию они получали от генерала Михайлова, привезенного Барсуковым с Лубянки. Попавший в непривычные условия, генерал врал грубо и неумело. Помпезная обстановка его лубянского кабинета в прошлом сглаживала ту «чернуху», которую он гнал корреспондентам с небывалым апломбом. Здесь же, на глухом проселке, потеряв всю свою вальяжность, начальник ЦОС ФСБ выглядел в высшей степени неуверенно и даже жалко. Не глядя в камеру, он заявил представителям прессы, что войска были вынуждены начать штурм, поскольку в воскресенье, то есть вчера, Радуев начал расстрел заложников.

Генерал знал, что лжет, но так было приказано. При этом, как обычно, ссылались на «радиоперехват», как в канун войны с Финляндией. Для удобства властей Дудаев и Радуев общались на радио на русском языке с обязательными матерными ругательствами. Так вот, вчера генерал Дудаев приказал Радуеву «расстрелять всех заложников к е…. матери!» На что Радуев ответил: «Не извольте беспокоиться, Ваше превосходительство, уже расстреливаю».

Накануне президент Ельцин, прогуливаясь по территории Кремля, неожиданно попал в окружение группы граждан, якобы находящихся там на экскурсии. Злые газеты потом утверждали, что все они — мужчины и женщины — являлись сотрудниками президентской службы безопасности, а дети были взяты напрокат из ближайшего детприемника МВД. Народ главным образом интересовала не обстановка под Первомайским, а будет ли Ельцин выдвигать свою кандидатуру в президенты на второй срок.

— Я выдвинусь, — обиженно заметил Ельцин, — а вы коммуниста выберете!

— Не выберем! Не выберем! — хором заверил народ.

— Значит, выдвигаться? — подобрел Президент.

— Выдвигаться, выдвигаться! — также хором запричитал народ.

Примерно такой же разговор почти 400 лет назад вел с москвичами будущий царь Борис.

Поговорили и о положении под Первомайским.

— Операция подготовлена очень тщательно, — объяснил Президент. — Настолько тщательно, что никаких потерь не будет. А если и будут, то очень незначительные. Операция кончится сегодня, и все заложники будут освобождены.

Это как-то не вязалось с заявлением генерала Михайлова, что половина заложников уже расстреляна.

— Вот, скажем, — продолжал Ельцин, — 38 снайперов. Они постоянно следят, понимаешь, за 38-ю　целями, а если те двигаются, то и те глазами двигаются за ними и ждут приказа.

По поводу столь гениальной тактики возразить было нечего.

Между тем, в Первомайским события развивались в лучших традициях чеченской войны. Сначала по селу, где находились заложники, ударила артиллерия.

«Артиллерия ведет ювелирную работу, — покрываясь красными пятнами пояснял генерал Михайлов. — Вы не думайте, что мы бьем по площадям, мы бьем точно по тем местам, где находятся боевики».

Затем ювелирную работу продолжила авиация. Село запылало.

И тогда на приступ пошел спецназ. На подходе к селу солдаты наткнулись на пулеметный огонь и залегли, тут же попав под удар собственных вертолетов. Никто на передовых позициях не знал той частоты, на которых работают вертолетные радиостанции и не мог связаться с ними, чтобы они не били по своим. Вертолеты методично делали заход за заходом на залегшие цепи спецназа. Вдали артиллерийские наблюдатели засекли место, над которым трудились вертолеты непосредственной поддержки и решили помочь им. На цепи спецназа обрушился с тыла шквал снарядов. Солдаты поняли, что единственным спасением является движение вперед и, встав под огнем, ринулись в атаку на село, тут же попав под кинжальный пулеметно-автоматный огонь чеченцев.

Потеряв 100 человек убитыми, спецназовцы, дождавшись наступления темноты, отошли.

На следующий день новый глава президентской администрации Николай Егоров дал свою первую　пресс-конференцию, заявив, что в Чечне возможно лишь силовое решение. Главный виновник чеченской авантюры желал ее завершения в ореоле блистательных побед.

«После выборов, — пояснил Егоров, — Дудаев осознал свое поражение и теперь находится в агонии». Егоров упомянул о выборах. Но это были вовсе не выборы в Думу, которые дали столь интересные результаты. Он имел в виду выборы так называемого «главы Чечни», организованные Москвой в лучших традициях советских времен. Когда стало ясно, что марионеточное правительство Хаджиева и Автурханова не пользуются авторитетом даже у собственных сообщников, президент Ельцин, видимо, поддавшись ветрам времени, вытащил из своего президентского сундука бывшего 1-го секретаря рескома КПСС Чечено-Ингушетии старого партийного аппаратчика Доку Завгаева и, сдув с него нафталин, отправил в Грозный главой нового марионеточного правительства. Используя бесценный партийный опыт, Завгаев организовал выборы самого себя с помощью оккупационных войск, ибо, согласно российским законам, личный состав вооруженных сил принимает участие в выборах по месту своей дислокации. Завгаев не только обеспечил себе, как в добрые старые времена, 99,9 % голосов (правда, позднее эту цифру было приказано уменьшить до 80 %), но и создал великолепный прецедент для будущего демократического захвата любых территорий. Прекрасная схема: войска сначала вторгаются, а потом голосуют за кого прикажут. До таких высот не мог додуматься и сам товарищ Сталин.

Сам Завгаев предпочитал руководить Чечней из　своего кабинета в Москве, с нетерпением ожидая, когда через его руки потекут вожделенные триллионы рублей «на восстановление народного хозяйства Чечни», уничтоженного российскими бомбами.

Между тем, под Первомайским войска еще два раза ходили на штурм поселка, оба раза откатываясь с тяжелыми потерями.

Только на окраинах села обнаружили более 200 трупов российских солдат и офицеров. Среди них — начальник спецотдела СОБРа подполковник Андрей Крестьянинов. Именно в этот момент с Барсуковым произошла истерика, и он чуть было сам не повел войска на очередной штурм.

В такой обстановке в Москве начала заседать вновь избранная Дума, где более трети мест получили коммунисты. В итоге новым спикером Думы стал дружок Зюганова Геннадий Селезнев, а председателем думского Комитета по безопасности еще один коммунист — Виктор Ильюхин, бывший советский прокурор, возбудивший уголовное дело еще против Михаила Горбачева за принятие нового закона о печати, гарантировавшего свободу слова в стране. Это, по мнению Ильюхина, было равно государственной измене. Ретивого прокурора, объявившего войну генсеку партии, тогда, в условиях нарождающейся свободы, не только не расстреляли, но даже и не выгнали с работы. После этого он стал чрезвычайно смелым. Его способности профессионального плакальщика и провокатора могли поставить под угрозу безопасность кого угодно и чего угодно, что он вскоре, возглавляя Комитет по безопасности, с блеском доказал.

А под Первомайским войска снова предприняли　два штурма. Оба были отбиты. «Потоки крови и лжи», — передавал с места событий собственный корреспондент «Известий» Яков.

И тогда к Первомайскому придвинулись системы «Град». Реактивные минометы залпового огня типа «Град» и «Ураган» считались системами оружия массового поражения и запрещались к применению в густонаселенных районах международными конвенциями. Но конвенции предусматривали использование этого варварского оружия только в войнах на чужой территории. В них ни слова не говорилось об использовании этих систем массового поражения на собственной территории против своего взбунтовавшегося народа.

Генерал Михайлов объяснил прибытие «Градов» к селу тем, что все заложники уже расстреляны Радуевым и чикаться с бандитами больше нечего. В действительности же все заложники (кроме четырех, погибших под российскими авиабомбами) были еще живы. И генерал знал это. Потому и бегали его номенклатурные очи.

Президент Ельцин оправдывал действия нового великого полководца генерала Барсукова и возмущенно говорил: «Басаева упустили тогда! Хотите, чтоб и Радуева упустили? На этот раз мы его поймаем или уничтожим!»

«Упустили Басаева» — это был явный камень в огород Черномырдина, который ныне сидел тише воды и ниже травы, делая вид, что его ничего не заботит, кроме тех постов, которые его фракции НДР удастся получить в Думе.

В ночь с 17 на 18 января всех ждал новый сюрприз. Этой ночью Радуев, прорвав кольцо окружения, вывел свой отряд со всеми заложниками в Чечню, потеряв в ночном бою 15 человек и оставив 17 раненых на милость федерального командования. В итоге, хотя Президент и очень возмущался, что в Буденновске упустили Басаева, в Первомайском упустили и Радуева.

В очередной раз оскандалившиеся «маршалы» стали рассказывать Президенту такие сказки, в сравнении с которыми сказки Шехерезады выглядели архивными документами. Оказывается, в Первомайском Салман Радуев соорудил что-то среднее между линией Мажино и линией Маннергейма. Потому так долго пришлось топтаться армии под селом и потерять столько людей. Президент поверил в каждое слово своих любимых силовиков и не постеснялся повторить эти слова на весь мир, сказав в очередном телеинтервью: «Мы-то думали закончить в один день. Мы-то думали, что там соломенные домики! А там доты, дзоты, специальные сооружения, горы оружия, тяжелая техника! Там под землей огромная опорная база Дудаева! Горы оружия!» И Президент показал рукой, какой размер у этих гор оружия.

Всем было ясно, однако, что операция провалилась. Комментируя слова Президента о дотах, дзотах и горах оружия, газеты писали: «Если чеченцы соорудили в Дагестане огромную подземную базу, то куда смотрели все наши ФСБ и ГРУ, все эти Барсуковы, Степашины, Грачевы, Шахраи, Егоровы? Боевики, оказывается, не только ездят по России сквозь армии Грачева и Куликова, сквозь границы Николаева. Боевики еще и строят, где хотят».

Никто уже не понимал, то ли Дудаев еще раз посмеялся над полным бессилием российских силовых ведомств, то ли эти самые ведомства, возглавляемые ФСБ еще раз посмеялись над своими руководителями и подставили их в надежде на новую смену своего руководства.

«Вся операция прорыва Радуева настолько незатейлива, что просто поразительно, как наши командиры не предугадали такого развития событий, — сообщала с места событий журналистка Юлия Калинина. — Как будто они хотели выпустить Радуева. Какая же запредельная беспомощность во всем: и в планировании операции, и в практическом воплощении. Неужели наши федеральные силы действительно ничего не могут, кроме как послушно погибать по приказу высокого командования».

Все это, однако, не помешало генералам Барсукову и Куликову появиться 20 января перед журналистами с важным видом спасителей отечества. Объявив, что операция по захвату села Первомайское проходила туго из-за нерадивости и неопрятного внешнего вида генерала Михайлова, который отстранен от должности начальника Центра Общественных Связей ФСБ, Барсуков заметил: «Чеченец может только убивать. Если не способен убивать, то он грабит. Если и это не способен делать, то он ворует, а другого чеченца нет. Таким образом, — подвел итог директор ФСБ, — чеченцы либо убийцы, либо бандиты, либо воры!» Таких характеристик российским национальным меньшинствам не рисковали давать ни Александр Баркашов, ни Анатолий Иванов, ни Владимир Жириновский, которых открыто считали фашистами. Журналисты оцепенели. Ведь перед ними был не какой-нибудь умалишенный в камуфляже со свастикой, а шеф ФСБ!

Что касается оперативной части, то Барсуков, тонко улыбаясь, заметил, что боевикам удалось уйти, поскольку он не ожидал, «как быстро они способны бегать босиком по снегу».

«Особо опасный государственный преступник, особо глупый государственный деятель», — охарактеризовал Барсукова известный столичный публицист Александр Минкин, опубликовав на страницах газеты «Московский комсомолец» заявление на имя генерального прокурора России.

«Господин генеральный прокурор! — писал Минкин. — Конституция России в ст. 29 говорит: „Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду“. Уголовный кодекс РФ в разделе „Государственные преступления“ в ст. 74 говорит: „Умышленные действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, на унижение национальной чести и достоинства, пропаганду… неполноценности граждан по признаку… национальной или расовой принадлежности… совершенные должностным лицом, наказываются лишением свободы до 5 лет… А в случае, если эти действия повлекли гибель людей или иные тяжкие последствия, — до 10 лет“.

Директор ФСБ генерал армии Барсуков заявил: „Чеченцы либо убийцы, либо бандиты, либо воры“. Таким образом, генерал Барсуков совершил государственное преступление. Поскольку он не частное лицо, а один из силовых министров, в его подчинении десятки тысяч вооруженных людей, обязанных беспрекословно выполнять приказы своего командира. Если, как утверждает Барсуков, все живые чеченцы — убийцы, бандиты или воры, то хорошие чеченцы — это мертвые. Эти кремлевские взгляды, очевидно, и есть идеологическое обоснование бомбежек городов и ювелирного применения установок залпового огня.

Мы никогда не обольщались по поводу интеллекта генерала армии Барсукова. Но его детское объяснение, что боевики прорвались и ушли в Чечню, потому что слишком быстро бегают босиком, поставило точку в вопросе об умственных способностях шефа ФСБ. Если Федеральная Служба Безопасности в руках такого человека, то, уважаемый генеральный прокурор, нет сомнений — ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!»

Почувствовав себя сильными, как никогда с 1986 года, красные, уже не стесняясь, открыто говорили, как они собираются отомстить всему населению России, которое даже не подумало защитить своими телами родную партию от демократов в 1991 году. «Все отправятся в лагеря и на трудовое перевоспитание!» — грозили на митингах провокатор Анпилов и генерал Варенников. Опубликованная Зюгановым программа, где невнятно говорилось о том, что коммунисты сохранят в стране все виды собственности, вызвало яростный визг собравшихся за его спиной безработных парторгов и обвинение в предательстве «интересов народа». Парторги, оставшиеся без должностей, стали пролетариатом конца XX столетия. Они хором вопили, что Зюганов скатился в социал-демократическое болото. Сам Зюганов успокаивал их тем, что парткомы будут восстановлены на всех предприятиях независимо от форм собственности.

«Вздор и утопия!» — сказал бы по этому поводу товарищ Ленин.

«Товарищи! — скрипучим голосом вещал перед разволновавшимися парторгами генерал Варенников. — Ошибается тот, кто считает, что Геннадий Андреевич Зюганов склонился в сторону социал-демократии. Это ошибка, товарищи! У нас есть еще программа-максимум, которую мы еще не опубликовали!»

Зюганов был спрошен, что это еще за программа-максимум, которую коммунисты держат в секрете. Зюганов ответил, что генерал Варенников уже впал в старческий маразм и нечего слушать, что он несет.

Но и программа-минимум у Зюганова была замечательной: повсеместное увеличение зарплат, пенсии, восстановление вкладов, резкое увеличение производительности труда и уровня жизни населения. На вопрос, где он возьмет на все это деньги, лидер коммунистов делал загадочное лицо и говорил о каких-то 300 миллиардов долларов, которые российские граждане держат от греха подальше в западных банках. Как он намерен их вернуть? Путем возбуждения уголовных дел. Как в старые времена: будем держать в заключении и бить до тех пор, пока сам не вернешь. А потом расстреляем.

В своих теоретических выкладках вождь коммунистов шел еще дальше. Он сам, будучи крупным ученым, и его ближайшие политические и экономические соратники предвидят, что поток западных субсидий после их прихода к власти может прекратиться, и коммунистическая власть может столкнуться с «голодными бунтами». Но мы готовы и к этому, не вдаваясь в подробности пояснил Зюганов. Он мог бы добавить: «Всегда готовы!» Как поступали коммунисты во время голодных бунтов, все еще хорошо помнили.

«Страна, — вещал далее вождь-робот, — теряет продовольственную независимость благодаря широкому импорту продовольствия из-за границы. Там, где теряется продовольственная независимость, там теряется и политическая! Мы прекратим импорт продовольствия из-за границы и поддержим отечественного сельхозпроизводителя».

Без сомнения, коммунистам было невыносимо больно смотреть на заставленные товарами магазины, как когда-то в партийных спецраспределителях. Еще больнее было видеть полное отсутствие очередей, которые во времена их правления были основным признаком покойного СССР. Очереди за всем: за колбасой, за мукой, за сахаром, за носками, за колготками. Народ должен всю жизнь проводить в очередях, борясь за выживание, а не умничать! Другими словами, товарищ Зюганов снова подтвердил, что не боится голодных бунтов.

Что же касается «продовольственной независимости», то ее потерял в незапамятные времена еще Советский Союз, а вовсе не ельцинская Россия. Всех часто беспокоил вопрос, как мог Ленин, как-никак человек с высшим образованием и весьма начитанный, проводить такую странную политику по отношению к российскому крестьянству. Вождь, как известно, объявил крестьянство «мелкобуржуазной стихией», разделил их на кулаков, середняков и бедняков и в итоге привел русское крестьянство почти к поголовному истреблению. Благодаря ленинскому　гению русских крестьян было уничтожено больше, чем Гитлеру удалось уничтожить евреев. На что же рассчитывал вождь мирового пролетариата? Разве он не понимал, что страна, лишившись «сельхозпроизводителя», неминуемо потеряет продовольственную независимость, а потом, естественно, и политическую. Вождь все это прекрасно понимал, но нисколько подобного развития событий не страшился. Главное было обеспечить сытную жизнь сплотившейся вокруг него номенклатуре и кое-какому «активу». А остальные могли подыхать с голоду или стоять в очередях всю ночь с обязательной явкой на работу на следующее утро.

КПРФ Зюганова объявила себя наследницей не только КПСС, но и ВКП(б), а следовательно и наследницей ленинско-сталинских методов прихода к власти и ее удержания. Хотя Зюганов, чей рейтинг еще неофициального кандидата в будущие президенты во много раз опережал всех других потенциальных кандидатов, включая и впавшего в инфантильность Ельцина, успокаивал своих сторонников, неустанно повторяя, что коммунисты придут к власти исключительно парламентским путем, и он, и его сообщники отлично понимали, что путем выборов власть можно получить чисто формально. А для того, чтобы полученную власть реализовать, нужна сила. Несмотря на большое количество сторонников в ФСБ, МВД и армии, Зюганов знал, что силовые действия нужно будет предпринимать стремительно, и для этого на первых порах нужно иметь собственные боевые вооруженные отряды, пусть даже в небольшом количестве. Часть подобных отрядов уже была создана, часть — стремительно создавалась. Причем　ФСБ, погрязшая в боях с Дудаевым и Новодворской, упорно делала вид, что ничего не замечает.

Отряды красных штурмовиков делились на три категории подразделений. Первая категория — «Группа объединенных отрядов» — состояла из сотрудников органов внутренних дел, потерявших работу после 1991 года, бывших молодых сотрудников райкомов, тогда же оставшихся не у дел, и членов так называемых «комсомольских оперативных отрядов», откуда в свое время черпал свои кадры КГБ.

«Объединенные отряды» существовали при двух почти фиктивных компартиях — «Обновленная КПСС» и «Левые коммунисты», чтобы на всякий случай вывести из-под удара властей зюгановскую КПРФ.

«Искусственные» партии специально создавались Зюгановым как запасные структуры. Если Ельцин, вдруг потеряв терпение, запретил бы деятельность КПРФ, зюгановцам достаточно будет, как меняющим кожу змеям, сменить опальную оболочку на новую, заранее зарегистрированную Минюстом. Кроме того, «искусственные» партии играли роль крыши, занимаясь полукриминальной и полулегальной коммерческой деятельностью вроде содержания казино и подпольных борделей, что могло бы подпортить светлый образ самого товарища Зюганова и его партии, а вместе с тем богато снабжало нового вождя нового пролетариата деньгами.

Подобная коммерческая активность коммунистов была не только средством добывания денег, но и логовом второй категории «революционных матросов». На деньги коммунистов уже было создано около десятка фирм, рекламирующих «обучение телохранителей, охрану офисов, сопровождение грузов и т. п.» Все работники подобных фирм представляли личный состав для подпольных «красных бригад». Это была совершенно легальная структура, имевшая подтвержденное лицензией право на радиотелефонную связь и владение оружием. «Красными бригадами» они были, перефразируя знаменитое изречение апостола Павла, пока только в сердце своем.

«Третья категория» партийных борцов состояла из разношерстных и политически неустойчивых юношей, собранных при муниципалитетах под видом «народных дружин» и руководимых компартией. Всей этой боевой деятельностью занимался наш старый знакомый генерал Ачалов, создавший для этой цели так называемый «Ачаловский фонд» на деньги Саддама Хуссейна.

Помимо столичных вооруженных формирований, численность которых уже оценивалась примерно в 3000 человек, у коммунистов существовали и резервы за пределами Москвы. Золотым фондом партии считались приднестровские боевики, уже призванные партией на подвиг в октябре 1993 года, и, как ни странно, боевые отряды Конфедерации народов Кавказа, руководство которых состоит сплошь из первых и вторых секретарей бывших рескомов и обкомов КПСС.

От партии не отставал и новый комсомол, поскольку партия сказала «надо». Перед смертью «мама-КПСС» сумела наделить из своих несметных сокровищ всех: и маоистов, и чучхеистов, и гвардейцев-большевиков. Но наиболее крупными «близнецами» получились Российский коммунистический союз молодежи и старый добрый ВЛКСМ.

Газеты по этому поводу ехидничали: «Один из близнецов удался в папу — прожигает задорные годы в застольях и Сандунах. Другой — странный ребенок, ручки-ножки тоненькие, как у младенца, но голова огромная, мамина. Прожигатель жизни весь на виду. Митингует на пару с Анпиловым, пьет из одного графина с Зюгановым и со всеми вместе распевает: „Вставай, страна огромная!“ Другой ведет уединенный образ жизни. Спрятавшись в подмосковных лесах, он настойчиво овладевает навыками партизанской войны…»

В подмосковном Наро-Фоминске совершенно официально развернут «Военно-спортивный лагерь ВЛКСМ», где изучают азы диверсионной деятельности: подрыв мостов и железнодорожного полотна, учатся «как надо связывать врага, чтобы он не дернулся». Занятия проводит лично секретарь МГК ВЛКСМ Вячеслав Скворцов.

Скворцов, бывший некогда спецназовцем ГРУ, отколовшись от «разложенца» Малярова, превратил новый ВЛКСМ в настоящий боевой отряд партии. В основанном им учебном центре обучаются не только москвичи, но и посланцы из всех регионов страны. Огромную помощь им оказывает расквартированный поблизости 119-й полк ВДВ.

Один из ближайших помощников Зюганова, уже упоминаемый экс-прокурор Виктор Ильюхин, захватив пост председателя думского Комитета по безопасности (чего? кого?), тут же сделал заявление в лучших коммунистических традициях: «Власти собираются оклеветать КПРФ. Для этого будет сфальсифицировано обвинение в том, что коммунисты готовят специальные боевые структуры». По словам　Ильюхина, соответствующие инструкции уже переданы в спецслужбы «оккупационного режима».

Заявление Ильюхина, желающего отстирать свою партию, совпало по времени с обнаружением в самом центре Москвы еще одного логова «коммунистических боевиков» из так называемых «красных бригад». Не подумайте, что их обнаружил ФСБ, возглавляемый безгранично преданным Президенту генералом Барсуковым. Вовсе нет! Как всегда это сделала пресса. Боевики тренировались, как обычно, в навыках рукопашного боя и стрельбы. Тренировка в стрельбе велась исключительно на портретах президента Ельцина, Гайдара, Явлинского и Ковалева. Зарядили винтовки, легли на землю. Прозвучала команда: «По предателям Родины, огонь!» Началась стрельба. Больше всех досталось самому президенту Ельцину, меньше всех — Явлинскому. После тренировок «краснобригадовцы» любят помечтать, как они будут жить после свержения «оккупационного режима»: «Когда мы победим, у нас будут все машины-иномарки, огромные дачи, красивые женщины, дорогая техника… Все, кто сейчас смеется над нами, будут очень скоро лизать нам сапоги, чтобы мы их не поставили к стенке. Даже при коммунистах есть господа и рабы. Многие из нас будут руководить концлагерями, мы к этому готовы».

Руководил «бригадовцами» Василий Дубинин, а патронировал некий офицер из бывшего КГБ. Посещал бригады и генерал Макашов. Денег не дал, приказал ждать сигнала к выступлению, а чтобы до этого не соскучиться, рекомендовал прокалывать шины иномаркам и избивать распространителей демократических газет. Очень в духе Макашова.

Кроме грубых солдатских наставлений отца-командира существовала и более серьезная идеологическая обработка. Среди боевиков распространялась новая большевистская литература, которую, по заявленному Зюгановым правопреемству, можно было считать наследницей ленинской «Искры». Названия книг новой марксистской литературы говорят сами за себя: «Умучение от жидов», «Трупные пятна ожидовления», «Завещание Гитлера», «Чеченцы — евреи Кавказа», «Сталин-воитель», «Ленин — наше знамя».

Специальная брошюрка дает настоящие фамилии ждавшей в Кремле «сионистской банды».

И эта, как и прочие группировки коммунистического толка, не имеет никакого отношения к баркашовским отрядам и прочим коричневым. Такую трансформацию прошла партия, созданная некогда евреями. «Таков наш век — слепых ведут безумцы!» — как выразился однажды Юрий Кашин.

Напротив, сами баркашовцы присматриваются к «красным бригадам»: не перейти ли туда от поддерживающего Ельцина Баркашова. «Эти, похоже, неплохо подготовлены к войне», — заметил один из коричневых, наблюдая за красными. У бригады много оружия. По их словам, они покупают «стволы». Им наплевать, «мокрые» это стволы или чистые. «Скоро в Москве все стволы станут „мокрыми“, особенно если Зюганов проиграет», — считает Дубинин. Бригады ждут сигнала к выступлению, имея уже вполне конкретную задачу: захватить все оружейные магазины и обменные пункты валюты.

Все продумано, как в октябре 1917 года.

Все это делалось совершенно открыто. «Красные бригады», пренебрегая ленинскими заветами о конспирации и еще раз о конспирации, группами по 5–6 человек патрулировали улицы города, красуясь своим камуфляжем и нарукавными повязками с изображением серпа и молота. Они проверяли документы у кого вздумается, брали дань с ларечников, приставали к прохожим. Милиция ничего не замечала. Ничего не замечала и Служба Безопасности президента Ельцина, лик которого использовался в качестве мишени на пока еще учебных стрельбах.

На более высоком уровне наступление коммунистов продолжалось широким фронтом. Робкое предложение горстки демократических депутатов Думы новому спикеру Геннадию Селезневу приостановить на время своего председательства членство в партии вызвало громкий и злорадный смех Селезнева, поддержанный столь же злорадным смехом его соратников по партии. Ваше время кончилось, трепещите!

Зюганов снова подтвердил, что главной целью его партии после прихода к власти будут: денонсация Беловежского соглашения и восстановление СССР (каким образом — вождь КПРФ не объяснял) и, разумеется, национализация: банков, промышленных предприятий, а, если будет целесообразно, то даже мелких лавочек и квартир.

Неожиданно коммунистов поддержал не кто-нибудь другой, а сам министр внутренних дел генерал армии Куликов, который, помимо всего прочего, был еще и доктором экономических наук. Чтобы покончить с государственными долгами по зарплате, в том числе и его ведомству, генерал предложил национализировать ряд крупных банков и компаний, включая «ЛУКойл», «Юкос», «Газпром», «Автоваз» и ЗИЛ. Национализация по-генеральски имела все признаки конфискации, что противоречило нынешнему закону о непременной компенсации владельцам национализированных предприятий.

В это же время Зюганов, войдя в раж, стал одну за другой выпускать теоретические работы по эволюции марксизма-ленинизма. Какой же вождь партии без теоретических работ? Такого не бывает!

Если бы покойный Ленин имел возможность прочесть любую из зюгановских работ, то немедленно бы приказал Феликсу Эдмундовичу расстрелять Зюганова как «могильщика мировой революции». Отбросив интернациональную сущность марксизма-ленинизма, партия Зюганова усохла до примитивного нацизма. Коммунистического в классическом понимании этого термина в работах Зюганова почти ничего и не осталось. Но зато везде проступали: типичная националистическая имперская риторика, антисемитизм, ксенофобия, воинствующее неприятие Запада. Даже хрущевскую «оттепель», открывшую для миллионов узников ворота ГУЛАГа, Зюганов считал первой стадией заговора против Советского Союза. За всем этим, по твердому убеждению нового вождя, стоит мировое еврейство, попортившее столько нервов товарищам Гитлеру и Сталину.

К этому времени подоспела и новая программа КПРФ. Программа была богата пересыпана давно забытой лексикой: «…ликвидация эксплуатации человека человеком», «коммунизм как историческое будущее человечества», «развивающееся марксистско-ленинское учение», «передовой отряд, ядро современного рабочего класса» и тому подобные вкусности.

Программа, правда, не планировала строительство коммунизма, а предполагала всего лишь строительство социализма. Строительство социализма делилось на «три этапа». На третьем этапе должен был наступить «полный социализм», когда «будут закладываться и развиваться необходимые предпосылки для коммунизма». Главной опасностью для социализма, уверяла программа, является «бацилла мелкобуржуазности». Поскольку ее не вытравили вовремя, она и погубила дело социализма, тем самым подтвердив гениальное предвидение товарища Сталина о том, что классовая борьба усиливается по мере успехов в построении социализма.

Из программы хорошо было видно, что ждет страну в случае прорыва Зюганова в президенты. Страну ждет начало строительства социализма, то есть новый незабываемый 1919 год. Резко изменится политический режим, будет введена цензура, закрыты границы, начнется систематическая охота за опасными для дела строительства социализма «носителями бациллы мелкобуржуазности». У России появлялась заманчивая перспектива откатиться лет на 70 назад в свое дремучее и кровавое прошлое.

Такова была обстановка, когда 15 февраля в Екатеринбурге простуженный Ельцин хриплым, севшим голосом объявил о своем намерении баллотироваться в президенты на второй срок. Объявив об этом, Президент, как в старые времена, когда он катался по Москве в троллейбусе, прокатился в вагоне екатеринбургского метро в сопровождении верного Коржакова.

Однако, это, как и следовало ожидать, нисколько не повысило президентский рейтинг. Зюганов по-прежнему шел впереди с огромным отрывом.

Ельцин, за которого потенциально соглашались проголосовать не более 5 % избирателей, мелькал в задних рядах кандидатов в кандидаты, где-то между Говорухиным и Мавроди.

А новое триумфальное шествие «советской власти» продолжалось.

На предприятиях и в учреждениях явочным порядком и без лишнего шума начали восстанавливать парткомы. В провинциальных городах коммунисты стали захватывать бывшие здания райкомов и требовать возвращения всего конфискованного у КПСС в 1991 году имущества.

По радио и телевидению все более настойчиво звучали песни типа «Артиллеристы, Сталин дал приказ!», рассказы советских писателей и телесериалы о подвигах чекистов.

А война в Чечне, между тем, продолжалась, принимая небывалые по жестокости формы. Этим валом президента Ельцина отбросило влево, и он стал просто подыгрывать коммунистам. Восстанавливались старые связи с Пхеньяном, Багдадом, Гаваной и Триполи. Сначала туда посылали Жириновского, потом самого Примакова. Газеты поместили фотошарж, изображающий Ельцина и Примакова, ищущих что-то на полу. «Нашел!» — кричал Примаков. «Что нашел?» — интересовался Ельцин. «Государственные интересы России!» — с торжеством отвечал министр иностранных дел и уезжал либо к Фиделю Кастро, либо раздувать очередной ближневосточный кризис.

Тем временем Россию приняли в Совет Европы, куда на торжество по этому случаю отправилась　весьма странная компания: Зюганов, Жириновский, Селезнев и Сергей Ковалев.

Международный Валютный Фонд предоставил России очередной заем в несколько миллиардов долларов, видимо, на строительство социализма. Но корм был явно не в коня.

«Что это мы так озабочены состоянием российской экономики, — начали задавать вопрос американские и западноевропейские газеты. — С какой стати мы все думаем, как ей лучше помочь? Они, похоже, собираются проводить ренационализацию, усилить капиталовложения в обанкротившиеся предприятия и отрасли промышленности, отмести в сторону саму идею собственности на землю, зафиксировать стоимость рубля, то есть отпустить фактическую инфляцию, задавить свой едва родившийся рынок, иными словами, опять затолкать самих себя в социалистический тупик.

Ну и что? Давно пора понять, что Россия нам вовсе не союзник, отнюдь не член содружества свободных стран, она отталкивает от себя Запад, помощь-то берет, но с кривой физиономией, ее больше идея собственного величия беспокоит, чем идея демократии. Так что пускай снова себя загоняет в свой дурацкий порочный круг: чем пуще развалится это государство, которое, очевидно, неспособно честно войти в мировое сообщество, тем лучше для США и для всего Запада».

15 марта 1996 года коммунисты в Думе выполнили свои предвыборные обещания и денонсировали Беловежское соглашение, объявив о восстановлении СССР, поставив этим самым Россию и все страны СНГ вне закона.

Отныне на пространстве бывшего СССР не существовало больше ни легитимных границ, ни правительств, а страны Балтии лишались своей независимости.

Судя по всему, сами коммунисты решили просто в очередной раз похулиганить, только поставив этот вопрос в повестку на голосование. Как бы много их ни засело в Думе, одних коммунистических голосов было бы все-таки недостаточно, чтобы решение было принято. Тем более, никто больше голосовать «за» не собирался. Даже Владимир Жириновский накануне сообщил, что его фракция голосовать за эту глупость не собирается. Но «царский шут» был далеко не так глуп, как товарищ Зюганов, хотя столь же хитер.

На следующий день без всяких объяснений фракция Жириновского проголосовала за денонсацию Беловежского соглашения вместе с коммунистами. Причем на «либералов» Жириновского никто не обратил внимания, а все возмущение общественного мнения России, СНГ и мира обрушилось на головы коммунистов и персонально на товарища Зюганова. На общественное мнение страны и мира коммунистам-зюгановцам было, по традиции, глубоко наплевать.

Но на них вдруг обрушился гнев Президента Ельцина.

Подобно медведю, пробуждающемуся от зимней спячки, Президент издал грозный рык, показав свои старые боевые клыки, о которых с октября 1993 года все успели забыть. Какие могут быть клыки после двух сердечных приступов, размытой политической позиции и явной измены делу демократии, на волне　которой он и пришел к власти?

Для начала Президент назвал решение Думы скандальным. Затем оценил это решение как гнусную «политическую провокацию», намекнув (только намекнув!), что его терпение может лопнуть, и он примет к коммунистам «адекватные» меры.

Зюганов тут же впал в истерику, заявив, что имеет точные сведения (от американской разведки?) о подготовке в Кремле силового решения против Думы (читай — компартии). Все его сообщники начали хором оправдываться. Мелькали растерянные и испуганные лица обычно наглого Селезнева, Ильюхина и Лукьянова, сбивчиво объясняющих, что Президент-де не так понял их решение, что речь идет вовсе не о том, что…

Ельцин не так давно заметил, что Лукьянову, Варенникову и Рыжкову сидеть надо не в Думе, а на нарах в «Матросской тишине». Двое из трех уже там побывали и возвращаться даже на комфортабельные «нары» совсем не хотелось.

Всем вдруг стало предельно ясно, что коммунисты способны взорвать страну даже не по злому умыслу, а просто по слабоумию и непониманию реальной обстановки.

Но все обратили внимание и на другое: как быстро, от одного президентского рыка, коммунисты превратились из грозных триумфаторов в толпу перепуганных и оправдывающихся мелких пакостников.

Упоенный победами Зюганов совершил с денонсацией Беловежского соглашения вопиющую глупость, фактически потеряв шансы стать президентом и предоставив президенту Ельцину трамплин для　невероятного рывка вперед. Подобно разъяренному медведю Ельцин стал драть своими клыками коммунистические сказки и мифы. Наконец все увидели Ельцина образца 1991 года: кипучую энергию в сочетании со здравым смыслом.

Зюганов же, как по заказу, продолжал совершать одну глупость за другой. То в разговоре с западными корреспондентами он заявит: «Я предоставлю вам сказочные условия для инвестиций. Только не вмешивайтесь в наши внутренние дела». То, выступая перед отечественными ветеранами ляпнет, что в нынешних школьных учебниках по литературе нет Пушкина.

Кто мог преподнести Зюганову такую «дезу» — это один вопрос. Но как сам Зюганов мог поверить, что в России возможен учебник русской литературы без Пушкина? Где он жил последние 50 лет?

Пока президент Ельцин и лидер воскресших, как вампиры, коммунистов Зюганов вели друг с другом предвыборную пристрелку, ни на секунду не прекращались ожесточенные бои в Чечне, к которым в стране уже начали привыкать как к чему-то совершенно обычному. Прекратились даже робкие протесты, исчезли куда-то далеко за кулисы Комитеты солдатских матерей. Соответственно росли и потери. После срыва в сентябре мирного соглашения эти потери стали предметом скупых ежедневных сводок во всех средствах массовой информации. О них говорили теми же бесстрастными голосами, как и при передаче прогноза погоды.

К Новому, 1996 году, по официальным сообщениям они (потери) уже составляли 252 убитых и 706　раненых. После Кизляра и Первомайского — 304 убитых и 917 раненых, после штурма Новогрозненского — 368 убитых и 1036 раненых, а после штурма Грозного к середине марта потери уже составляли 567 убитых и 1580 раненых, продолжая постоянно расти. Когда же президент Ельцин 31 марта, наконец, обнародовал свой план мирного урегулирования Чеченской бойни, цифры потерь примерно за полгода уже составляли 649 убитых и 1950 раненых.

О плане президента давно уже ходило много самых разнообразных слухов. Политические обозреватели извивались ужами, пытаясь эти планы прогнозировать. Из кругов, близких к Кремлю, шли самые невероятные слухи. Разработано 7 (семь) вариантов мирного урегулирования, президент склонен вывести войска из Чечни и «даровать» мятежной республике независимость. Нет, утверждал другой источник, напротив, президент склонен принять еще более решительные меры против «незаконных бандформирований Дудаева», ибо убежден, что мира в Чечне добиться невозможно без их поголовного истребления. Нет, говорили третьи, президент будет использовать гибкую тактику кнута и пряника.

Кнутом считался снос с лица земли с помощью артиллерии, авиации и танков очередного чеченского села (как правило, вместе с населением), а пряником — передача денег на «восстановление народного хозяйства Чеченской республики», которые вручались московскому ставленнику Завгаеву и разворовывались совместно с его московскими дружками, сообщниками и покровителями, официально называемыми «законно выбранным правительством Чеченской республики». Методы, которые покойный　Советский Союз применял на чужих территориях, свободная Россия с тем же успехом использовала на собственной территории.

31 марта ведущие обозреватели разных средств массовой информации были вызваны к президенту. Он объявил им, что отдал приказ прекратить огонь в Чечне и начать вывод оттуда войск, для начала — из «спокойных» районов. Какие районы Чечни он считает «спокойными», Ельцин не пояснил, но добавил, что готов вести переговоры с Дудаевым, правда, через посредников. В качестве таковых президент назвал своего коллегу президента Казахстана, одного из арабских шейхов и известного в прошлом правозащитника Юрия Орлова. Ельцин признал, что Дудаев пользуется «известным авторитетом» у части чеченского народа, но посетовал на «слишком жесткую» позицию чеченского генерала, выразив надежду, что эта позиция смягчится, поскольку и речи быть не может о предоставлении Чечне независимости. Ельцин с горечью заявил также, что война, к сожалению, была неизбежна, так как амбиции генерала Дудаева распространялись на захват огромной территории от иранской границы до Ставропольского края.

Журналисты молча съели эту ахинею, а президент продолжал, заметив, что Дудаев ждет прихода к власти коммунистов, чьим агентом он, в сущности, и является.

В то время, когда президент философствовал о мире вечном вообще и о мире в Чечне в частности, в самой Чечне боевые действия продолжались, поскольку, как заметил генерал Тихомиров, войну точно в полночь 1 апреля, как повелел президент, кончить невозможно. Тем более, отметил генерал, что если Ельцин приказал начать переговоры, то он это понимает как переговоры о сдаче оружия. А о чем еще можно разговаривать с бандитами?!

Логичные рассуждения генерала были прерваны сообщением, что очередная российская бронеколонна попала в очередную засаду и была полностью уничтожена бойцами сопротивления, потеряв, по официальным сообщениям, 28 человек убитыми, 75 ранеными и 40 — пропавшими без вести.

Но Чеченская война была весьма странной и в том отношении, что генералы на ней делали карьеру не благодаря победам, а благодаря поражениям. Так, генерал Романов, которого охранял целый батальон спецназа и отдельная команда ФСБ, был взорван в своей машине прямо в центре города, явно продемонстрировав на весь свет, насколько он контролирует обстановку. Находящийся в коме генерал-лейтенант Романов был произведен в генерал-полковники, а охранявший его спецназ получил эпитет «легендарного». О них до сих пор говорят почти с мистическим уважением: «Это те парни, что охраняли генерала Романова».

Сменивший Романова генерал Шкирко сдал повстанцам Гудермес, за что немедленно был также произведен в генерал-полковники и переведен в Москву со значительным повышением, став командующим внутренними войсками. Заступивший на его место генерал Тихомиров, видимо, решил делать карьеру по методу своих предшественников.

Когда в марте повстанцы захватили Грозный, многие уже думали, что вот теперь Тихомирова произведут в генералы армии и назначат министром　обороны на место всем надоевшего генерала Грачева. Как выяснилось, оптимисты ошибались. Генерала всего лишь прочили на место командующего Московским военным округом, но для этого просто сдать Грозный было мало.

Как и следовало ожидать, приказ президента прекратить огонь с «ноля часов» 1 апреля привел к невероятному ожесточению боевых действий в Чечне. Как в разгар сражения на Курской дуге, сотни стволов дальнобойной артиллерии вели огонь по чеченским кишлакам и аулам, звено за звеном заходили в атаку суперсовременные бомбардировщики, чьи бомбы и ракеты были во много раз дороже бомбардируемых крестьянских домиков. Чтобы мирное население не могло найти спасения в подвалах своих домов, авиация начала использовать специальные бетонобойные и глубинные бомбы, секретно разработанные для ударов по бетонным бункерам американских и натовских штабов.

Горели танки и бронетранспортеры. Несмотря на столь эффектную демонстрацию огневой мощи и всесокрушающего вида боевой техники, транспортные самолеты не успевали вывозить раненых из зоны боевых действий. Ранеными были забиты все окружные госпитали от Смоленска до Хабаровска. То, что это безумие творится на собственной территории, уже не думал практически никто. Старый марш «Истребим, уничтожим врага!» гремел при фактическом самоистреблении.

Таков был фон, когда 3 апреля 1996 года президент Ельцин официально зарегистрировался в качестве кандидата на второй президентский срок.

Сделав это, президент направился в Белгородскую область, где, со свойственным ему восприятием реальности, заявил, что «в Чечне уже мир».

К великому своему изумлению (и радости) Ельцин обнаружил, что собравшийся на «стихийный» митинг «простой народ» интересует не столько положение в Чечне, сколько судьба Черноморского флота. Президент был очень тронут. Почувствовав доверительную обстановку, глава государства признался, что таким «народным депутатам», как Рыжков, Лукьянов и Варенников, надо не в Думе сидеть, а в «Матросской тишине». Так в народе любовно называли следственную тюрьму бывшего КГБ в Лефортово.

Слушавший президента народ воспринял шутку президента смехом и аплодисментами, ибо речь президента произносилась именно в том избирательном округе, откуда совсем недавно был выбран в Думу Рыжков.

Нижегородский губернатор Борис Немцов, ярый сторонник Ельцина, прославившийся на всю страну дракой с Жириновским во время прямого выступления по телевизору, призвал всех голосовать на предстоящих выборах за нынешнего президента, заявив: «Мы не только выбираем между плохим и ужасным, а выбираем между тремя войнами: чеченской, гражданской и мировой». Я предпочитаю, уточнил губернатор, Чеченскую войну. Пусть себе Ельцин ведет эту войну. А вот Зюганов — тот сразу же развяжет Гражданскую, поскольку начнет переделывать собственность методами своего бессмертного учителя, то есть методами, которыми «великий учитель» уже однажды подобную войну и разжег. А если, упаси Бог, президентом станет главный либерал страны, то тут,　как говорится, «туши лампу», поскольку вождь либералов давно поклялся, что еще до собственной инаугурации прикажет обрушить на США всю мощь термоядерного потенциала, накопленного некогда Советским Союзом.

Поэтому пусть лучше продолжается Чеченская война.

И она продолжается!

На поле, под никому не известным селом Гойское, лежат 200 трупов русских солдат, в очередной раз пытавшихся взять это село штурмом. Командующий местными силами сопротивления Руслан Галаев заклинает Федеральное командование убрать трупы, отправить их родным или похоронить по православному обряду.

Подобных призывов Федеральное командование не желает слушать с декабря 1994 года, когда бродячие собаки поедали на улицах Грозного трупы русских солдат. Не желает оно это слышать и сейчас.

Волна за волной солдаты идут на штурм затерянного в Предгорье никому неведомого кишлака. Ревет артиллерия, вертолеты с бреющего полета расстреливают дом за домом, авиация забрасывает руины шариковыми и игольчатыми бомбами. Новая волна бомбардировщиков использует напалм. Но штурм отбит. Войска откатываются, потеряв 65 человек убитыми, 168 ранеными и 32 пропавшими без вести.

И так каждый день по всей Чечне.

Армия истекает кровью, истребляя в бессильной злости мирное население. Любая попытка вмешательства извне вызывает злобную реакцию о вмешательстве во внутренние дела России. Массовое истребление собственного населения и у Советского Союза, и у России всегда считалось делом внутренним, чисто семейным, поскольку управляли геноцидом «отцы» нации, скромно именуемые вождями, как в племенах африканских и полинезийских людоедов. Но там, по крайней мере, никого не ели из собственного племени.

«30 % военнослужащих в Чечне готовы повернуть оружие против тех, кто их туда послал, — со свойственной ему солдатской прямотой заявил один из кандидатов в новые президенты России генерал Лебедь. — Еще 10 % думают также, но молчат. Войну нужно убивать жестоко, и я знаю, как это сделать».

Лебедя еще плохо видно и слышно, он еще теряется на фоне высокодержавных ликов Ельцина и Зюганова, к нему еще относятся не очень серьезно, особенно после того, как возглавляемый генералом Конгресс Русских Общин с треском проиграл выборы в Думу. Тем более, что и слова эти были сказаны бывшим командующим 14-й армии на каком-то совершенно несолидном митинге, где рядом с генералом на трибуне стояли Михаил Горбачев, Григорий Явлинский и Валерия Новодворская.

А над Чечней проносятся самолеты без опознавательных знаков, продолжая бомбить кишлаки и поселки. Они всегда появляются в чеченском небе, как только делается робкая попытка заговорить о мире. И всякий раз главком ВВС страны генерала Дейнекин собирает по этому случаю пресс-конференции, уверяя журналистов, что он понятия не имеет чьи это самолеты, но может твердо заявить, что они не принадлежат к военно-воздушным силам России. Журналисты недоумевают: чьи же это самолеты так　вольготно чувствуют себя в российском небе. Мало того, они еще и бомбят российскую территорию! Как это все понимать? Чеченская война давно уже превратила некогда мужественного и интеллигентного генерала Дейнекина в неумело оправдывающегося преступника. Еще до вторжения войск в Чечню в 1994 году ему приходилось врать и изворачиваться, уверяя всех, что он не знает, чьи самолеты бомбят жилые кварталы Грозного. Тогда они вместе с Сосковцом не постеснялись публично озвучить версию о взрыве домов в Грозном по приказу генерала Дудаева с единственной целью свалить это преступление на федеральную авиацию.

Сейчас же главком ВВС, сделав таинственное лицо, сообщил журналистам жуткую военную тайну: у Дудаева есть своя авиация. Именно она и бомбит чеченские аулы, чтобы вызвать у простого народа чувство ненависти к России. Все, кто хоть немножко понимает, что представляет из себя современная авиация и какого она требует обслуживания, недоверчиво смотрят на лихо врущего главкома. Но тот даже не краснеет и не отводит глаз, как зимой 1994 года. Самолеты Дудаева, разъясняет генерал, базируются в Азербайджане. Там у них тайные базы, где развернуты все сложнейшие современные системы аэродромного обслуживания. Не забывайте, уважаемые, что Дудаев — летчик. Он знает толк в подобных делах, а в Азербайджане у него полно сторонников, особенно среди военных.

Однако, на главный вопрос главком ВВС так и не смог ответить. Если у Дудаева есть авиация, то почему она бомбит собственную территорию, а не нанесет удар по базам федеральной авиации на территории Ставропольского края, Северной Осетии и Дагестана?

Если в небе свирепствовали «неопознанные» самолеты, то на земле мало стеснялись в выборе методов. Генералы слали победные реляции, уверяя Москву, что с «бандитами» будет покончено к началу мая.

О приказе президента прекратить огонь никто даже не вспоминал, будто его и не было. В крупное чеченское село Шали, всего через 10 дней после этого указа, ворвалась пьяная банда мародеров, именующая себя казачьим добровольческим полком имени генерала Ермолова. «Это русские „непримиримые“», — мягко прокомментировали событие официальные источники. Казаки просто продолжают дело своих предков.

А в Москве по городским автобусам и троллейбусам ходят улыбчивые пареньки и девчата, продавая всем желающим наставление в виде хорошо изданной брошюры «Как убить Ельцина». В брошюре подробно описаны все маршруты движения президентских кортежей по Москве и дорогам области, приводятся планы президентских резиденций и окон, за которыми глава государства находится лично. Огромная служба безопасности президента хранит гробовое молчание, видимо, участвуя в доле по реализации брошюры, чтобы заплатить зарплату своим сотрудникам.

Продолжаются страшные в своей бессмысленности бои под чеченскими селами предгорья. С момента выхода президентского указа о прекращении огня с 1 апреля, за 10 последующих дней в спецморг　Ростова-на-Дону доставлено 83 солдатских трупа, которые невозможно было опознать. Трупы, которые опознать было возможно, направлялись во Владикавказ — их было 116. В госпитали поступило 332 раненых. В русских городах уже подрастало новое поколение молодых парней, которые, не зная названий ни одного города на территории России, включая и Москву, знали наизусть не отмеченные на картах, забытые Богом чеченские кишлаки: Шатой, Ведено, Гойское, Бамут…

13 апреля перед журналистами снова возник главком ВВС.

Оказывается, за это время, по его приказу, было проведено тщательнейшее расследование полетов над территорией Чечни «неопознанных» самолетов, бомбящих населенные пункты России, ибо Чечня, как известно, неотъемлемая часть Российской Федерации. Следствием установлено, пояснил главком, что никаких самолетов не было вообще. Чеченцы сами взрывали дома в своих селах, выбирая дома победнее, где жили семьи, за которых не могли заступиться влиятельные родственники. Взрывы производились с помощью авиационных «глубинных» бомб, украденных с федеральных складов. В доказательство генерал, как водится, предъявил «радиоперехват», в котором какой-то анонимный чеченский командир приказывал (по-русски, разумеется!) своим подчиненным доставить «глубинную» бомбу в такое-то село, выбрать там соответствующий дом и взорвать. Генерал был вынужден сделать подобное заявление, поскольку его предыдущие разглагольствования о наличии тайных дудаевских авиабаз на территории　Азербайджана вызвали резкий протест Баку, ссора с которым грозила резко уменьшить долю России в реализации бакинской нефти.

Чтобы как-то сгладить возникшее с Баку недоразумение, в Москве арестовали бывшего президента Азербайджана Муталибова и бывшего министра обороны Газиева, изъявив готовность немедленно выдать обоих режиму Гейдара Алиева.

Заодно в Москве праздновали Светлое Пасхальное Воскресенье. В возрождающемся Храме Христа-Спасителя вел службу сам Патриарх. Президент Ельцин с супругой молча слушал службу. Как обычно, держа свечку в правой руке, он не крестился, в то время как Наина Иосифовна осеняла себя крестным знамением уже довольно непринужденно. На куполах строящегося храма и на крышах соседних домов откровенно расположились снайперы, разглядывая прилегающую к президенту местность в оптические прицелы своих автоматических винтовок.

16 апреля президент Ельцин прибыл в Краснодар, дабы заручиться поддержкой местного населения на предстоящих выборах. Казачьи офицеры в самой разнообразной форме, с шашками и нагайками, напоминающие большой фольклорный ансамбль, заполнили центральную площадь города, где распоряжался глава президентской администрации Николай Егоров — один из главных виновников (и главных преступников) Чеченской войны. Свою новую ослепительную карьеру Егоров сделал после Буденновского позора, когда Ельцин вынужден был снять своего фаворита с поста министра по делам национальностей и региональной политики.

Собравшимся президент заявил, что война в Чечне практически закончена, добавив при этом, что никогда не сядет за стол переговоров с Дудаевым, в очередной раз обозвав чеченского генерала бандитом. Впрочем, президент не отказывался вести переговоры через посредника в лице короля Марокко Хасана II. Хотя казаки вопили «любо», один из ветеранов, которого президент удостоил личным разговором, неожиданно для организаторов всего мероприятия «по общению с народом» предложил Ельцину мирно закончить свой президентский срок и уйти в отставку.

Президент довольно сбивчиво стал объяснять ветерану, что продолжение реформ в России зависит от того, останется он у власти или нет. Ветерану, судя по всему, именно эти реформы были ножом по горлу, и он мечтал о реставрации коммунизма в случае победы Зюганова на предстоящих выборах.

Пока Ельцин препирался с ветераном, обнаглевшим от свободы и демократии, в Москву доставили тело корреспондентки газеты «Сегодня» Надежды Чайковой, погибшей в Чечне. Чайкова была, конечно, далеко не первым представителем средств массовой информации, погибшей в Чечне. Однако, все предыдущие гибли, как правило, случайно попав под огонь противоборствующих сторон. Чайкова же погибла иначе. Кто-то поставил ее на колени и хладнокровно убил выстрелом в затылок.

Правоохранительным «органам» такими событиями заниматься было некогда. У них были более важные задачи. ФСБ и Генпрокуратура возбудили новое уголовное дело против Новодворской за «разжигание межнациональной розни» и призывы к уклонению от военной службы. Отважная вечная диссидентка открыто стояла на стороне доблестных бойцов чеченского сопротивления и призывала русских матерей не отдавать своих сыновей на убой в армию, где их превратили в самый дешевый расходный материал.

Но времена уже все-таки были другими. 17 апреля Новодворская появилась на экране телевизоров в программе «Герой дня» и предупредила, что на случай грядущей победы Зюганова на президентских выборах, воспрянувшая ФСБ уже заранее готовит уголовные дела. Так, в Петербурге арестован отставной капитан 1-го ранга Никитин — сотрудник международной экологической организации. Поводом для ареста послужило то, что Никитин передал норвежцам фотографии гниющих в бухтах Кольского полуострова десятков списанных атомных подводных лодок, ежеминутно грозящих новым Чернобылем. За это против него выдвинуто обвинение в шпионаже. В Москве ФСБ возбудила дело против молодых антифашистов, демонстративно вытиравших ноги о коммунистические и фашистские флаги. Председатель комитета Думы по безопасности Виктор Ильюхин уже отдает распоряжения ФСБ и прокуратуре возбуждать уголовные дела за антикоммунистическую пропаганду. Но поскольку подобной статьи сейчас в уголовном кодексе нет, любое выступление против коммунистов «органы» квалифицируют как разжигание межнациональной розни. Коммунист — это теперь национальность.

В тот же день Москва прощалась с Надеждой Чайковой. На похоронах была зачитана записка убитой, где она просила в случае ее смерти винить в этом российские спецслужбы. Пока шли похороны, неизвестные без ордера пытались провести обыск на квартире убитой журналистки.

И в довершение богатого событиями дня, 17 апреля 1996 года, пришло известие о гибели в Чечне бронемеханизированной колонны сводного 104-го полка. Колонна попала в засаду под Шатоем и была полностью уничтожена. Погибло 93 военнослужащих федеральных войск, более 80 — ранено, около 70 пропали без вести или были захвачены в плен.

Президент Ельцин, узнав о новой «победе» в Чечне, заявил, что потрясен этой трагедией и намерен жестко спросить с военных, что происходит? Никто не мог ответить президенту, кроме генерала Тихомирова, который, обвинив прессу в грубом искажении фактов, предъявил доказательство того, что колонна под Шатоем не была уничтожена полностью. Спаслось 13 человек. Нечего врать!

На 20 апреля в Москву стали съезжаться главы стран так называемой «большой семерки», давая понять, что США и Большая Европа полностью поддерживают президента Ельцина и его политику. Выступая в этот день в Думе, Владимир Жириновский, в свойственной ему балаганной манере, назвал президентов и премьеров «большой семерки» жуликами, приехавшими грабить Россию.

Но особое возмущение Владимира Вольфовича вызвал тот факт, что в день гибели в Чечне очередной российской бронеколонны, по телевидению демонстрировалась очередная серия знаменитого порнофильма «Эммануэль».

С этим трудно не согласиться. Если бы русское общество реагировало на каждого убитого в Чечне ребенка как, скажем, на убийство известного журналиста Листьева, то сплошная череда траурных дней, возможно, быстро бы привела к окончанию кровавого безумия.

Что же касается «семи жуликов», которые, по словам Жириновского, «приехали грабить Россию», то они в тот же день были приняты президентом Ельциным в его только что отреставрированной кремлевской резиденции. Средневековая роскошь, в которой стиль 1-й Империи сочетался с московской купеческой безвкусицей начала века, настолько поразила западных руководителей, что даже привыкший к Лувру и Версалю президент Франции Ширак, ошалело оглянувшись по сторонам, только развел руками и характерной мимикой лица дал понять, что у него нет слов, чтобы высказать свои впечатления.

Глаза президента Ельцина горели законной гордостью, отражая позолоту мебели и стен. «Семь жуликов» могли убедиться, что предоставляемые России кредиты не только расходуются на ведение войны в Чечне, а используются и в мирных целях повышения благосостояния.

Как раз к этому времени армия официально заявила, что за последние 3 месяца через морг Грозного прошли 496 трупов русских солдат, подчеркнув, что морг в Грозном далеко не единственный, куда из зоны боевых действий поступают убитые.

Шел уже 500-й день Чеченской бойни, которую генерал Грачев некогда обещал президенту закончить за два часа с одним полком десантников.

Только по официальным данным получилось, что за эти 500 дней было убито 4000 военнослужащих и ранено около 9500 человек. А если учесть, что официальные данные всегда были в два-три раза ниже реальных, то картина получалась совсем кошмарная. Генерал Грачев был затребован в Думу для отчета по случаю столь печального юбилея. Тем более, что конца войны, продолжающейся уже 1,5 года, видно не было.

Министр обороны держался спокойно, правда, уже не столь воинственно, как полтора года назад. Выразив сожаление, что ему не дали «добить противника» летом прошлого года (после Буденновска), он добавил, что «если личность министра обороны способна повлиять на ведение войны в Чечне, он готов прямо сейчас уйти в отставку». Разумеется, его попросили остаться.

Гораздо более воинственно был настроен командующий группировкой Федеральных войск в Чечне генерал-лейтенант Тихомиров. У многих уже сложилось впечатление, что генерал Тихомиров сидит в Грозном, мягко говоря, как носовое украшение корабля: ничего не делая и ни за что не отвечая. Повстанцы брали то один, то другой населенный пункт, войска неделями топтались у населенных пунктов, неся чудовищные потери, налицо был саботаж прямых приказов Верховного Главнокомандующего, повелевшего прекратить огонь, а генерал Тихомиров продолжал оставаться на должности, время от времени удивляя журналистов сенсационными заявлениями. То он неожиданно вещал, что в Чечне уже не с кем воевать, поскольку все бандформирования уже уничтожены, рассеяны и загнаны в горы. Не с кем　и вести переговоры. Он вообще не понимает, что за переговоры он должен вести? Он может вести переговоры с бандитами только на одну тему — о сдаче оружия. Альтернатива этому — поголовное истребление бандитов, а поскольку, как недавно заявил шеф ФСБ генерал армии Барсуков, бандитами является все население Чечни, то и делайте соответствующие выводы.

Выводы делались и не только в Москве и Грозном. Столь беспомощное поведение армии вчерашней сверхдержавы в ничтожном, честно говоря, конфликте, который даже локальным можно было назвать с большой натяжкой, удивило весь мир. Уже тот факт, что иррегулярные «бандформирования», столкнувшись с частями регулярной армии, сумели повернуть конфликт в русло кровавой мясорубки с применением всех средств обычных вооружений, включая и запрещенные, вызвал всеобщее недоумение.

Разведки многих стран — от знаменитого ЦРУ до почти неизвестной украинской разведки — внимательно отслеживали каждый день войны, приходя к весьма интересным выводам.

По мере продолжения боевых действий боевая и оперативная подготовка чеченских подразделений постоянно росли, а у федеральных войск, напротив, падали с угрожающей быстротой. Базируясь на оценках участия Российской армии в Чеченской войне, американские специалисты отметили устойчивую тенденцию к снижению боеготовности и тот факт, что эта тенденция полностью игнорируется правительством. Было отмечено, что Вооруженные силы России уже не в состоянии проводить операции стратегического масштаба, осуществлять оперативную　переброску войск и боевой техники для ведения крупномасштабных боевых действий в Европе и других регионах мира. В случае оборонительной войны, подчеркивалось в отчете, Вооруженные силы России смогут обеспечить защиту национальных границ лишь в случае непродолжительных военных действий. Даже для достижения внутриполитических целей возможности армии можно считать весьма ограниченными.

Продолжающаяся уже скоро 2 года война в Чечне наглядно высветила все последствия быстрой деградации Вооруженных сил: недоукомплектованность частей и подразделений и невероятно низкий уровень боевой подготовки. Высший командный состав при этом демонстрирует полную некомпетентность в сфере тактического и оперативного искусства. Даже элитные подразделения, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением чеченских повстанцев, прибегают к устаревшему способу «давления огнем и массой». На самом низком уровне находится управление войсками и организация взаимодействия различных родов войск. Использование личным составом современных систем оружия в условиях реального боя делает эти системы более опасными для собственных сил, чем для противника.

Впрочем, военные аналитики в самой России все это знали. Они неоднократно пытались информировать власти, что уровень оперативной и боевой подготовки войск низок и продолжает падать, и что при этом руководство Министерства обороны РФ тотально дезинформирует президента о реальном состоянии дел в армии. Они отмечали также все возрастающее влияние криминогенных элементов на военных　руководителей разного масштаба, выражающееся в том числе и в утечке оружия с армейских складов, подчеркивая, что российская армия становится главным поставщиком боевых средств международным мафиозным кланам и террористическим организациям. Более того, аналитики делали вывод, что «разлагающаяся, нищая, голодная и озлобленная на власть армия» неминуемо в конце концов превратится в движущую силу сползания страны к фашизму или коммунизму, что одно и то же.

Однако, подобные мелочи давно не интересовали ни президента, ни правительство, ни даже Министерство обороны. Генералы завязли в строительстве роскошных особняков, используя бесплатную рабочую силу в лице собственных солдат, готовых покрыть любое генеральское преступление, лишь бы не попасть в Чечню. Банки давали генералам щедрые подачки, оформленные под кредиты, за лихое разворовывание армейских складов с накопленным там оружием на три мировых войны.

А президента и подавно ничего не интересовало, кроме предстоящих выборов.

На вопрос какого-то бестактного журналиста, что он, Ельцин, будет делать, если коммунисты вернутся к власти, президент громогласно объявил: «Этого никогда не произойдет! Я уверен в своей победе!»

И его рейтинг немедленно поднялся на три пункта. В то время как рейтинг Зюганова падал, поскольку после «беловежского хулиганства» Геннадий Андреевич вел себя как-то робко и неуверенно. На то были свои причины.

Во-первых, «старина Зюг», как его называли　склонные к фамильярности газеты, отлично знал, что президентом уже заготовлен указ о запрещении Компартии Российской Федерации как экстремистской организации, не признающей Конституции, с последующим аннулированием депутатских мандатов и всеми вытекающими отсюда последствиями. Никто не сомневался, что в случае крайней необходимости Ельцин, не колеблясь, прибегнет к этому методу.

В тюрьме «старине Зюгу» еще сидеть не приходилось, поскольку всю жизнь он просидел в президиумах. Но его новые дружки, такие, например, как Лукьянов и Варенников, в тюрьме уже первый срок отсидели и искренне не советовали своему новому генсеку идти по их стопам.

Однако, всевозможные хулиганские выходки в Думе и на уличных митингах были для Зюганова далеко не единственными способами угодить за решетку. Министерство финансов уже несколько раз намекало, что не прочь выяснить — на какие деньги живет ныне Компартия России, не очень веря заверениям Зюганова, что живет она, как и покойная КПСС, на членские взносы рядовых коммунистов. Это уже не говоря о том, что Компартия, оперируя астрономическими суммами, не платила никаких налогов в казну.

Впрочем, выяснять тут особенно было нечего. Одним из финансистов партии был последний премьер-министр СССР Валентин Павлов, о котором мы много и интересно писали еще в «Золоте Партии», когда он был одной из основных фигур перекачки национальных богатств страны на секретные счета в западных банках.

Отсидев немного в тюрьме по делу ГКЧП, Павлов после выхода на свободу быстро встал под привычные красные знамена зюгановской партии, став главным «кассиром» коммунистов. Навыки и рефлексы у Павлова остались старыми, а место работы — новым. Бывший премьер устроился консультантом в не очень большой и не слишком известный Часпромбанк, а после победы коммунистов на выборах в Думу перешел в одно из самых серьезных финансовых учреждений — Промстройбанк РФ, где председателем правления был не менее известный Яков Дубенецкий, не один год ходивший в кандидатах на пост председателя Центробанка РФ. Банк имел многочисленные филиалы, которые Павлов быстро подключил к каким-то таинственным израильским и ливийским банкам, начавшим перекачку законной доли «Золота Партии», завещанной покойной КПСС своей дитяте — зюгановской партии.

Другим финансистом КПРФ стал предпоследний премьер-министр СССР Рыжков, помогавший некогда Павлову обобрать нашу страну до нитки и расколоть ее, чтобы спрятать концы в воду. Озаботившись депутатским мандатом, дабы избежать возможных неприятностей с правосудием, Николай Рыжков основал Тверьуниверсалбанк и даже стал там председателем правления, подключив его все к той же доле покойной родительницы КПСС. (Забегая вперед, скажем, что сразу после выборов мгновенно обанкротились и «филиалы» Павлова, и Тверьуниверсалбанк Рыжкова, но на них лично это никак не отразилось.)

Поэтому Зюганов никак не отреагировал на словесный вызов Ельцина, а со скорбным лицом во главе «группы товарищей» направился 22 апреля к　мавзолею, где уже без всякой охраны возлежал основатель обанкротившегося учения, которое Зюганов старался реанимировать.

И в этот момент молнией сверкнул возможный просвет в темном и бесконечном тоннеле Чеченской войны. 23 апреля, на 500-й день боевых действий, из Чечни пришло сообщение о гибели генерала Дудаева.

Сначала никто не поверил. Сообщения о гибели Дудаева приходили уже неоднократно и на поверку все оказывались дезинформацией, запущенной, как правило, из ФСБ. Совсем недавно просочились сообщения, что ФСБ направила в чеченские горы одну за другой четыре специально подготовленные группы с целью ликвидации мятежного генерала.

Все четыре группы были уничтожены до единого человека. Тем более, что и сейчас, вслед за сообщением о гибели Дудаева, немедленно посыпались опровержения. Кто-то всего пять минут назад говорил с президентом Ичкерии по телефону, кто-то даже видел его после сообщенной даты гибели, кто-то пообещал, что генерал, как он обычно поступал в таких случаях, выступит по президентскому каналу чеченского телевидения и сам опровергнет известие о своей гибели.

Но 24 апреля на экранах Чеченского телевидения появился Шамиль Басаев, подтвердивший сообщение о гибели своего президента.

Затем факт гибели Дудаева подтвердил Ахмед Закаев — один из ближайших сотрудников Дудаева. Он заявил, что генерал погиб и похоронен в секретном месте, добавив, что если при Дудаеве еще можно было заключить мир, то теперь чеченцы будут　сражаться до полного сокрушения России. Закаев пообещал, что позднее, когда республика Ичкерия обретет свою независимость, останки генерала Дудаева будут помещены в мавзолей.

В заключение Закаев сообщил, что в соответствии с Конституцией Ичкерии, обязанности президента будет выполнять вице-президент Яндарбиев.

В принципе, это не сулило Москве ничего хорошего. Именно Яндарбиев был главным идеологом чеченской независимости, и поговаривали, что он и увлек романтически настроенного советского генерала Дудаева на этот путь.

О прошлом Яндарбиева знали только то, что он когда-то был поэтом и даже членом Союза писателей, то есть человеком гораздо опаснее любого генерала.

Но в Москве, еще не осознавшей новой опасности, царило открытое ликование. Многие известные деятели, пытавшиеся сделать себе имя на чеченской войне, вроде Вольского, Степашина и Жириновского, не скрывали своей радости.

Поначалу все это дело преподали как очередную блистательную победу легендарных российских спецслужб. Вкратце обстоятельства гибели Дудаева выглядели следующим образом: он-де говорил по спутниковому телефону с Константином Боровым в Москве. В этот момент специальный самолет, вылетевший из Ингушетии, пустил по лучу радиотелефона ракету, которая, попав в Дудаева, разорвала его на куски. В доказательство этой версии демонстрировался стабилизатор от 250-килограммовой фугасной авиабомбы свободного падения.

Знающие люди понимали, что это все ерунда. Если бы наша ФСБ действительно взялась за осуществление столь сложной операции, то по крайней мере первая ракета попала бы не в Дудаева, а в здание Краевой администрации Ставрополя. Впрочем, поскольку гибель Дудаева очень напоминала политическое убийство, ФСБ не только не настаивала на своем авторстве, но и распространила сообщение, что не имеет к этому делу никакого отношения, поскольку Дудаев убит своими сообщниками, не поделившими с главарем «преступные миллиарды долларов».

Депутаты Евросовета почтили память Дудаева минутой молчания.

Премьер Черномырдин с возмущением отверг саму возможность, что убийство Дудаева планировалось кем-то в Москве. Черномырдину было не до Дудаева.

Только что в Москве у парадной собственного дома был убит личный врач Черномырдина Дмитрий Нечаев, которому премьер подарил квартиру. Он был точно мертв. Что же касается Дудаева, то, поскольку Генпрокуратура России заявила, что пока ей не предоставят тело чеченского лидера, она не поверит в факт его гибели, ответственность за которую не взял на себя никто, то стало преобладать мнение о хитрости и коварстве чеченцев вообще и самого Дудаева в частности. Он-де просто решил временно выйти из игры, чтобы изменить военнополитическую ситуацию.

И она действительно изменилась, но не совсем так, как ожидали в Кремле.

Вдумчивый читатель, если он знакомился с историей своей страны не только по одобренным цензорами России, Советского Союза и Российской Федерации учебникам, статьям в официозных журналах и ура-патриотическим фильмам, нисколько не удивился тому СВЕРШИВШЕМУСЯ Факту, что Советский Союз распался окончательно и бесповоротно, грозя похоронить под своими обломками остатки российской государственности.

СССР распался, но война не закончилась. Подсознательное стремление народа к «доваряжскому самовластию» оказалось сильнее всех идей о государственности Руси, Российской Империи, Советского Союза и Свободной России.

Трудно мчаться за событиями и, тем более, их вовремя описывать и публиковать. Но, как вы поняли, это отнюдь не конец, ибо ПЯТИСОТЛЕТНЯЯ ВОЙНА и ее маленькая составляющая — война в Чечне — далеко еще не окончены, давая нам возможность мчаться от времен Рюрика в бесконечность.

Игорь Бунич Санкт-Петербург

1996 год