Пять масок доктора Крикка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Мой брат, Питер, затянул поясок своего белого каратистского халата.

— Моника, — сказал он, — если ты соберешь больше «Сникерсов», чем я, будем меняться?

Ответа он ждать не стал.

— Мам, а можно нам кушать незапакованные сладости? — прокричал он.

Мама находилась внизу.

Как, интересно, она должна была его услышать?

Он сплясал воинственный танец и каратистским выпадом саданул меня в плечо.

— Ой. Питер, перестань, — простонала я и потерла плечо.

Он засмеялся.

— Ну ты и слабачка. — Он сделал вид, что хочет врезать мне еще. Я увернулась.

— А может голова пойти кругом от шоколада? — спросил Питер. — Фредди Милнер говорит, если налопаешься шоколаду, так голова закружится, что ходить нормально не сможешь.

— Только сегодня это не проверяй, — отозвалась я.

Он начал расхаживать по комнате утиной походкой, пока не врезался в стену. Затем он подпрыгнул и с криком «ки-я!» выбросил ногу вперед.

— Полегче! — рявкнула я. Он чуть не сшиб со стола мой ноутбук.

— Почему бы тебе не выйти из моей комнаты и не подождать внизу? — спросила я.

— А почему бы тебе меня не выставить? — нахально ответил он и, осклабившись, поднял кулаки.

Питер воображает себя обаяшкой, но сильно в том заблуждается. Во-первых, для обаяшки он слишком высокий. Ему десять лет — на два года меньше, чем мне — но он чуть ли не на фут меня выше. У него густые светлые волосы, длинный кривоватый нос и кривые зубы. Конечно же, он мой брат, но если по-честному — бывает изрядной скотиной.

Он взял с моего стола почтовую марку. Лизнул — и прилепил мне на лоб.

После чего с диким хохотом повалился на мою кровать.

— Зачем ты это сделал? — прорычала я.

Он только плечами пожал:

— А почему бы и нет?

Думаю, вы давно уже поняли, почему имя «Питер» для меня пишется, как: «З-А-Р-А-З-А».

Он слишком много болтает. Он ни минуты не может усидеть на месте. Он постоянно приплясывает и машет руками и ногами, демонстрируя приемы каратэ.

И считает себя чертовски остроумным, что тоже не соответствует истине.

Мои подруги на дух его не выносят.

Некоторым в таких случаях прописывают успокоительные пилюли. Однако мои родители Питера оправдывают. Мол, в нем просто кипит энергия.

Можно подумать, я какая-нибудь лентяйка. А я, на минуточку, капитан команды по гимнастике и звезда команды по бегу в Хиллкрестской средней школе.

— Что это за костюм? — спросил Питер с усмешкой. — Черные шорты поверх синих колгот?

— Это моя гимнастическая форма, — ответила я.

Он заржал.

— Ну и чучело!

— Мам! — крикнула я. — Мне обязательно брать его с собой?

С лестницы послышались ее шаги. Я вышла из комнаты. Мама остановилась на середине галереи и прислонилась к перилам.

— Моника, ты опять жалуешься? — Она сдула с лица прядь своих вьющихся рыжих волос.

Волосы у нас с ней совершенно одинакового цвета. Вообще, мы выглядим, как сестры. Обе миниатюрные и изящные. Совсем не похожи на Питера и папу — двоих верзил.

Я вздохнула.

— Вообще-то я хотела встретиться с Реджиной и Каролиной и провести вечер с ними.

— Увы, нельзя, — сказала мама. — Тебе придется взять с собой Питера.

Я закатила глаза:

— Ну мам, он же только и делает, что проверяет на нас свои приемчики, от него одни синяки да шишки!

При этих словах Питер загоготал. Он взял одну из моих плюшевых панд и опробовал на ней несколько мощных ударов каратэ.

— Вы, девочки, можете за себя постоять, — сказала мама. — Пинайте его в ответ.

Питер бросил панду на пол.

— Что-о?

— И потом, он будет слишком увлечен сбором сладостей, — продолжала мама. — Знаешь же, как он у нас помешан на сладком. У него не найдется времени донимать тебя и твоих подружек. — Она крикнула Питеру: — Я права?!

— Абсолютно, — ответил Питер.

Я снова вздохнула.

— Ладно уж, придется смириться, — сказала я.

Я вернулась в комнату и натянула на глаза серебряную полумаску. Авось меня не узнают. Резиновая лента тут же запуталась в волосах. Мало мне Питера!

Обернувшись, я увидела, как Питер натягивает черную полумаску. Он подпоясался черным поясом. Между нами, до черного пояса ему как до Луны пешком. Что не мешает Питеру его носить.

Несколько минут спустя мы вышли на крыльцо. Питер запрыгал вниз по ступенькам и побежал к улице.

Стоял темный октябрьский вечер. Над домами на другой стороне дороги висел месяц.

Порывистый ветер кружил по двору палую листву.

Я поежилась. Зря, наверное, я надела шорты с колготками и безрукавку. Может, стоило надеть куртку.

Тем не менее, покидая приветливо освещенный дом и следуя за Питером в иссиня-черный сумрак ночи, я поняла, что дрожу вовсе не от ветра.

Обычно меня не назовешь трусихой. Но сейчас у меня возникло предчувствие…

… очень гнетущее предчувствие насчет нынешнего Хэллоуина.

Каролина была в остроконечной шляпе, потрепанной мужской куртке и больших ботинках, а на лице ее красовался огромный резиновый носище. Писклявым скрипучим голосом она объяснила мне, что нарядилась Жевуном из «Волшебника страны Оз».

На Реджине был серый тренировочный костюм. На щеках были нарисованы черные усы. По ее словам, она была Женщиной-Кошкой. Со своими оливкового цвета глазами она походила на кошку и без усов.

Мы втроем состоим в школьной команде по гимнастике. Так что все мы довольно крепкие и спортивные.

Однако с Питером нам не сладить.

Он принялся отплясывать вокруг нас, выделывая лихие коленца. Затем метнулся вперед и выхватил что-то из наших мешков. Ко всему прочему, он еще и бесстыжий ворюга.

— А ну отдай! — закричала Реджина. Она попыталась выхватить у Питера свой шоколадный батончик. — Это мои любимые!

— Мои тоже! — нагло ответил Питер, отскочив назад и заливаясь хихиканьем. Он затолкал Реджинину шоколадку в свой огромный мешок.

Реджина не собиралась так просто сдаваться. С рычанием она набросилась на Питера.

Тот уклонился в сторону и саданул ее ребром ладони прямо по горлу.

— Уллльп! — издала Реджина ужасный булькающий звук и начала давиться.

Тут уж Питер перестал вытанцовывать.

— Ой. Извини, — сказал он. — Это вышло нечаянно.

— За нечаянно бьют отчаянно! — завопила Каролина. Она опустила плечо и с разбегу врезалась в Питера.

Они покатились по куче опавших листьев. Питер изо всех сил цеплялся за свой бесценный мешок с конфетами. Он замахнулся им на Каролину, и та поскорее откатилась в сторону.

Реджина потирала горло.

— Я в порядке, — проговорила она.

— Это вышло нечаянно. Честное слово, — оправдывался Питер. Он вскочил на ноги и подбежал к Реджине.

Он протянул ей свой мешок.

— Возьми шоколадку. Давай. Бери любую…

Реджина поглядела на него с подозрением.

Он потряс перед ней мешком. Она запустила туда руку и вытащила большой «Сникерс».

— …но только не эту! — гаркнул Питер. Он выхватил у нее батончик и попятился назад.

Реджина застонала:

— Вот урод!

Каролина взяла Реджину за руку и потянула прочь.

— До встречи, Моника! — крикнула она.

— Эй, постойте… — поспешила за ними я. — Куда же вы?

— Подальше от этого садиста-каратиста, — сказала Каролина. — И чем дальше, тем лучше.

Обе мои подружки сорвались с места и рука об руку припустили вниз по улице. Я смотрела, как они то появлялись в свете уличных фонарей, то исчезали во мраке, пока, наконец, они не скрылись из виду.

Затем я повернулась к своему братцу.

— Спасибо, что разогнал моих подруг! — рявкнула я.

Он пожал плечами.

— Я что ли виноват, что они неудачницы?

Мне хотелось отдубасить его до потери сознания. Но у нас в семье не приемлют насилия. Ну то есть, все, кроме Питера.

Так что я лишь потрясла кулаками и сосчитала до десяти.

— Ладно. — Я почувствовала, как гнев слегка отпустил. — Пошли домой. — Я тронулась в путь, но Питер схватил меня за плечи и развернул к себе.

— Нам нельзя домой, Моника. Рано еще. И посмотри… — Он покачал передо мной своим огромным мешком, чтобы я услышала шуршание конфет внутри. — Мой мешок полон только наполовину.

Я засмеялась.

— Ты что, смеешься? Ты правда считаешь, что сможешь набить такой громадный мешок? Фигушки. На это вся ночь уйдет.

— Ладно, ладно, — ответил Питер. — Еще один квартал — и все. Ну или два. Или три…

Я закатила глаза.

— Еще один, Питер. Но можешь обойти обе стороны улицы.

— Идет. Постой здесь. Я сейчас. — Он со всех ног припустил вверх по лужайке к ярко освещенному дому с ухмыляющейся тыквой-фонарем в окне. Трепещущий огонек свечи заставлял ее глаза и рот светиться.

Я стояла на тротуаре и смотрела, как он нажимает кнопку дверного звонка. Девочка в костюме Даши-путешественницы отворила дверь.

Дрожа, я обхватила себя руками. Ветер становился все холоднее. Он был сырой и промозглый, и грозил снегом. Месяц скрылся за темными тучами.

Становилось поздно. Я окинула взглядом улицу. Других собирателей сладостей не видать. У Питера одни конфеты на уме. Я-то знаю: дай ему волю, так он бы всю ночь по улицам шлялся.

Ну а мне хотелось прийти домой и согреться. А еще позвонить Регине и Каролине и извиниться за Питера — в десятитысячный уже раз за этот месяц.

Я стояла на тротуаре и смотрела, как он перебегает от дома к дому. Для него это важнейшая ночь в году. Важнее Рождества.

Едва придя домой, он перевернет мешок и вытрясет все сладости на ковер. Потом будет часами распределять, возводя кучки из шоколадных батончиков.

Он же больной, на всю головушку. Когда он был меньше, то иногда катался по полу среди своих сладостей, точно собака.

Разумеется, это было когда он еще был обаяшкой. Теперь он только считает себя таким.

Я смотрела, как он подбегает к последнему дому в конце квартала. Это был маленький квадратный домик, во дворе валялись два велосипеда. Открыла молодая женщина и протянула Питеру яблоко.

— Ни за что! — крикнул он. — Никаких яблок! — И отвернулся, прежде чем она успела кинуть яблоко в его мешок.

Затем он соскочил с ее крыльца и со всех ног помчался ко мне.

— Моника, нам нужно обойти еще квартал, — проговорил он, задыхаясь.

Я скрестила на груди руки.

— Питер, ты обещал, — сказала я. — Один последний квартал. Это он и был.

— Но… но… — затараторил он. — Видела же, как там вышло? Она пыталась всучить мне яблоко! А не конфету.

Я закатила глаза:

— Горе-то какое.

— Пошли, Моника. Не нуди. — Он потянул меня через дорогу.

— Уже поздно, — сказала я. — Мама и папа будут волноваться. Ты видишь, чтобы здесь еще кто-то ходил?

Он не ответил. Он бросился через дорогу и побежал вдоль высокой живой изгороди на углу улицы.

— Питер? А ну вернись! — закричала я ему вслед.

Но он уже скрылся в густой тени изгороди.

Где мы вообще находимся? Я никак не могла прочесть табличку на указателе. Уличный фонарь горел очень слабо. Без лунного света ничего нельзя было разглядеть.

Высоченные живые изгороди вздымались вокруг черными стенами. А за ними кивали друг другу, перешептываясь, большие деревья.

Мы никогда еще так далеко не заходили, сказала я себе. Я не знаю этот район.

Когда мои глаза привыкли к темноте, стали видны дома. Большие дома высились на крутых, покатых лужайках. В окнах не горел свет. Ни малейшего движения. На улицах не было машин.

Внезапно раздался вой, отчего моя кожа пошла мурашками.

Может, это была кошка? Или это ветер завывает в кронах деревьев?

Я осознала, что у меня колотится сердце. Повернувшись, я поспешила вслед за Питером.

Он уже преодолел половину длинной подъездной дорожки, что вела к огромному дому, практически скрытому за живой изгородью и высокими кустами. Дом походил на старинный замок с двумя остроконечными башенками по бокам.

— Питер? — проговорила я хриплым шепотом.

И трусцой побежала вдогонку.

— Пойдем домой, — сказала я. — Этот дом совсем темный. Весь квартал уже совсем темный. Мы блуждаем в каком-то странном районе.

Он засмеялся.

— Боишься? Ха-ха. Посмотри на себя. Дрожишь, как маленькая.

— Я… я не боюсь. Но жуть берет, — сказала я. — Пойдем. Сейчас же. Никто тебе здесь не откроет.

Он потуже затянул пояс халата. Затем поправил черную полумаску.

— А ну-ка проверим, — сказал он.

Он нажал на кнопку звонка. Из дома донесся громкий протяжный звон.

За ним — тишина.

— Видишь? Никто не идет, — сказала я. — Пошли, Питер. Я замерзла. А ты собрал кучу конфет. Пойдем домой.

Он, как всегда, пропустил мои слова мимо ушей. Он снова нажал кнопку дверного звонка и на сей раз долго удерживал ее.

И снова я услышала звон по другую сторону высокой деревянной двери.

Деревья дрожали под мощными порывами ветра. Сухие листья залетали на крыльцо, словно пытались добраться до нас.

Я услышала еще один вой. Откуда-то издалека. Он казался почти человеческим.

— Питер, прошу тебя… — прошептала я.

И тут послышались шаги. Цокающий звук из глубины дома.

Дверь заскрипела и медленно приоткрылась. Темноволосая женщина в длинном платье выглянула из-за нее и посмотрела на нас.

Из-за ее спины струился серый свет. Я не могла отчетливо разглядеть ее лица. Оно скрывалось в тени.

— Сладость или пакость, — сказал Питер.

Женщина шагнула нам навстречу. Я увидела, как расширились ее темные глаза.

— О, хвала богам! — вскричала она. — Вы здесь. Я знала, что вы придете!

Она втащила нас в дом. Я заморгала от мерцающего серого света.

Мы стояли в узкой прихожей с высоким потолком. Свет исходил от огромного стеклянного шара, висевшего у нас над головой на массивной железной цепи.

— Мы… мы просто сладости собираем, — пролепетал Питер.

Женщина кивнула. Ее прямые темные волосы спадали на лицо. Она отвела их назад бледной рукой.

Я не могла определить, сколько ей лет. Должно быть, около тридцати, как нашим родителям.

Она была красива: круглые, темные глаза, высокие скулы и дружелюбная улыбка. Ее темное платье ниспадало до лодыжек, мягкое и струящееся, точно ночная сорочка.

— Я знала, что вы придете, — повторила она.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

Она не ответила. Она стремительно развернулась, отчего длинное платье закружилось вокруг нее, и повела нас в огромную, полутемную гостиную.

Яркое пламя трепетало в широком очаге у дальней стены. Из-за него по всей комнате разбегались в пляске длинные тени.

Старинные черные кожаные диваны и кресла заполняли комнату.

Над камином висела высокая картина в раме. Портрет печальной женщины в расшитых кружевами одеждах, на ее щеке застыла слезинка.

Несмотря на огонь, в комнате стоял холод. Воздух был сырой и спертый.

До чего угрюмое место, подумала я. Все здесь мрачно и жутко.

— Мое имя — Белла, — произнесла женщина. Она откинула со лба волосы движением головы и встала перед нами, положив руки на талию. Взгляд ее темных глаз переходил с Питера на меня и обратно.

— Ты Моника, не так ли? — спросила она. — А твоего брата зовут Питер.

Я почувствовала, как у меня сжалось горло.

— Откуда вы знаете? — спросила я.

— Кто вы такая? — требовательно спросил Питер. — Вы знаете наших родителей или что?

Она покачала головой. Тонкая улыбка появилась на ее бледном, точеном лице.

— Вы есть в книге, — мягко сказала она. Ее глаза по-прежнему были прикованы к нам, будто изучали нас.

— В книге? — спросила я. — Я не понимаю.

Она положила руку на спинку одного из массивных кресел.

— В книге сказано, что вы придете. Там говорится, что нынешней ночью вы поможете мне.

Я взглянула на Питера. Он закатил глаза.

«Неужели эта женщина безумна?» — подумала я.

— Мы есть в книге? — спросила я. — Это типа телефонный справочник?

Белла покачала головой. Жестом она велела нам следовать за ней. Она провела нас в библиотеку, расположенную в задней части гостиной.

По всем четырем стенам вздымались до потолка огромные стеллажи. Все они были забиты старыми книгами. Обложки их были выцветшие и потрескавшиеся.

Из стен торчали две лампы, больше похожие на факелы. Они отбрасывали желтый свет на длинный деревянный стол. Вокруг стола стояли четыре стула с прямыми спинками.

И отовсюду тянулись иссиня-черные тени. Я задрожала. У меня возникла странная мысль, что эти тени живые.

Белла протянула руку к самой нижней полке и извлекла огромный старинный фолиант. Подняв ее обеими руками, она сдула пыль с переплета.

Когда она отнесла книгу к столу, я увидела, что обложка растрескалась и покрыта пятнами. Она развернула ее так, чтобы мы с Питером смогли прочесть название, выгравированное извилистыми коричневыми буквами: «Книга Святынь».

— Святынь? — спросила я. — Это… про День Всех Святых?

Белла не отвечала. Со стоном она водрузила тяжелую книгу на стол. Затем она склонилась над ней, бережно перелистывая пожелтевшие страницы.

— Я… не понимаю, — сказала я. — Что это за книга?

— Мы просто пришли за конфетами, — проговорил Питер. Голос его дрожал. Ему все это явно не нравилось.

— Читайте, — велела Белла. Она скользнула изящным пальцем до конца страницы. — Подойдите ближе, вы оба. Читайте, что сказано в книге.

Мы с Питером склонились над книгой. От нее веяло запахом затхлости, как из шкафов в доме нашей бабушки Алисы. Вглядываясь в мелкий, выцветший шрифт, я прочла:

Я пыталась сглотнуть. Горло вдруг стало сухим, будто его набили ватой.

Мы с Питером смотрели на выцветшую страницу старинной книги. На этом текст заканчивался. Оставшаяся часть страницы была пуста.

Я подняла глаза на Беллу.

— Это невозможно, — сказала я. — Как такое может быть?

— Так написано в книге, — сказала Белла. Ее темные глаза мерцали. — А значит, должно быть правдой.

Я схватила Питера за руку.

— Пойдем, — сказала я. — Это уж слишком.

— Вы не можете! — закричала Белла. Стремительным движением она загородила выход из библиотеки.

Мы с Питером едва не врезались в нее. Она распростерла руки, чтобы не дать нам прошмыгнуть мимо нее.

— Вы не имеете права нас здесь удерживать! — крикнул Питер.

— Книга Святынь утверждает, что вы останетесь, — сказала Белла. Ее темные глаза вновь сверкнули. Она взглянула мимо нас на раскрытую книгу на столе. — Вы не уйдете. Книга говорит, что вы не уйдете.

— Я… я не знаю, как вы проделали этот фокус с книгой, — начала я. — Но, право же, вы обязаны отпустить нас домой. Зачем вам вообще понадобилась наша помощь?

Белла показала на книгу.

— В ней говорится, что вы останетесь и поможете мне. Пять масок будут похищены, как случается каждый год. Вы поможете мне вернуть их обратно.

— Пять масок? — воскликнула я.

— Я владею карате! — выпалил Питер. Он угрожающе поднял руку, словно собирался нанести Белле удар. — Лучше выпустите нас.

Ее глаза снова расширились.

— Питер, я причиню вам вреда, — сказала она. — Я не пытаюсь держать вас в плену. Книга Святынь утверждает, что вы поможете мне вернуть маски.

Питер опустил руку.

— Я понял, — заявил он и покачал головой. — Сейчас Хэллоуин, а на Хэллоуин вы любите пугать ребят. Это шутка, я прав?

Белла подошла к столу.

— Книга не шутит. В ней говорится обо всем, что происходит.

— Что это за пять масок, о которых вы говорили? — спросила я. — Это хэллоуинские маски?

— Они называются Масками Крикка. В них заключено могущественное волшебство, — сказала Белла.

Мы с Питером переглянулись. Без сомнения, она чокнутая.

Не попытаться ли удрать, пока еще есть шанс?

Я наклонилась и заглянула в открытую книгу. К своему удивлению, я увидела, что на странице возникли новые слова. Появилось сразу несколько абзацев. Я зачитала их Питеру…

— Уж это слишком, — сказал Питер, покачав головой. Он снял свою черную полумаску и бросил на пол. Тыльной стороной ладони вытер вспотевшее лицо.

— Точно, слишком, — пробормотала я.

— Позвольте мне показать вам эти пять масок, — проговорила Белла. — В настоящее время они мои. Но это ненадолго.

Она подвела нас к одному из стеллажей. Протянув руку, она нашарила книгу в красном переплете и сняла ее с полки.

Спустя несколько секунд послышалось гудение. Вся полка начала поворачиваться. Когда она повернулась, книги исчезли. Нашим глазам открылась потаенная ниша в стене.

И в этой нише были развешаны пять хэллоуинских масок.

Я не смогла удержать испуганного вздоха. Маски были безобразными и устрашающими.

Я разглядела человеческий череп… голову мумии… отвратительную волчью морду, оскалившую клыки в беззвучном рычании…

— Ого. До чего страшные! — воскликнул Питер.

— Ты сам не ведаешь, что говоришь, — ответила Белла шепотом. — Тебе не ведомо само понятие страха.

Она жестом велела нам подойти.

— Идите сюда. Не стойте позади. Посмотрите на них как следует.

Питер подошел. Его взгляд был прикован к маске в виде косматого свиного рыла, увенчанной кривыми желтыми рогами.

Я держалась сзади. Кожа снова пошла мурашками. Меня всю пробрало холодом.

Подлинный страх. Даже смотреть на эти маски было невыносимо страшно.

А потом… потом… когда я в страхе взирала на них…

…Рты всех пяти масок распахнулись — и они разразились бешеным воем.

Я не выдержала. Я разинула рот и истошно завизжала.

Мы с Питером отшатнулись назад. Мне хотелось бежать прочь от этих завывающих масок, бежать как можно дальше.

Мы бросились к двери — и врезались друг в друга.

Питер полетел на пол и грохнулся на бок. Я все же удержала равновесие и протянула руку, чтобы помочь ему встать.

Вой масок стих. Безобразные рты снова закрылись. Но я все еще слышала этот пугающий звук у себя в голове.

Питер затянул пояс своей каратистской формы. Мы начали пробираться к двери библиотеки.

— Прошу прощения, — мягко промолвила Белла. — Но у вас нет причин бояться.

— И слышать больше ничего не хочу, — отчеканила я. — Просто отпустите нас домой.

— Я должна объясниться, — сказала Белла, откидывая назад свои длинные волосы. — Коль скоро вы будете мне помогать, вам необходимо знать все.

— Нет. Правда… — начала я. — Мы с Питером…

— Я охраняю эти маски вот уже сто лет, — произнесла Белла.

— Ага. Как же, — пробормотал Питер. — Да вы выглядите моложе нашей матери.

— Просто выпустите нас, — настаивала я.

Она точно психическая.

— Дело в волшебстве, — сказала Белла. — На самом деле мне сто тридцать лет, ни больше ни меньше.

— А я — Губка Боб Квадратные Штаны, — бросил Питер.

Бледное лицо Беллы потемнело от гнева. Она грозно посмотрела на Питера.

— Я не безумная, — сказала она. — Если вы хотите благополучно добраться до дома, то должны выслушать меня — и поверить. Хотя бы дайте мне шанс.

ЕСЛИ мы хотим благополучно добраться до дома?

Это что, угроза?

От слов Беллы по моей спине пробежал холодок.

Я скрестила на груди руки:

— Выкладывайте. Мы вас очень внимательно слушаем.

Белла показала на маски, вяло повисшие в нише за полкой.

— Маски сии были изготовлены сто лет назад, — произнесла она. — Их смастерил могущественный чародей. Имя его было Хэллоус, что означает «святыня».

— Это он написал? — спросил Питер, показав на книгу на столе.

Белла кивнула.

— Хэллоус был рожден в ночь Хэллоуина — ночь Всех Святых, — продолжала она. — Много лет спустя, он скончался — также в ночь Хэллоуина. Изготовив эти маски, он наделил их могучей волшебной силой. Волшебство это пробуждается лишь на одну ночь в году — ночь Хэллоуина.

Я смотрела на маски.

— Ночь Хэллоуина… — прошептала я.

— Хэллоус передал маски зловещему Доктору Крикку, — сказала Белла. — Вот почему они зовутся Масками Крикка. Но я не могу позволить ему владеть масками. Ибо слишком велико его зло.

Я собралась с духом.

— Все, наслушалась, — заявила я. — Мы с Питером уходим.

— Неплохая страшилка, — добавил Питер. — Вам бы кино снимать.

Белла посмотрела на нас обоих. Она не ответила. Она поднесла руки к лицу.

Мы с Питером начали пятиться от нее. Я бросила последний взгляд на уродливые маски. Они безвольно висели на крючках и не двигались.

Мы повернулись и сделали два торопливых шага к двери библиотеки.

А в следующее мгновение едва не задохнулись от ужаса.

Дверь ИСЧЕЗЛА.

Мой взгляд заметался по библиотеке. Четыре стены книжных полок, от пола и до потолка.

Двери не было.

Не было даже там, где точно должна была находиться дверь!

От ужаса у меня задрожали ноги. Спину вновь обдало холодом.

— Куда дверь делась?! Выпустите нас! — закричал Питер. Он как безумный заметался по комнате, толкая книжные полки в поисках выхода.

— Успокойтесь, — промолвила Белла почти шепотом. — Разве вы не видите? Коль скоро вы сюда вошли, выйти будет непросто. Ваше путешествие вот-вот начнется. И нет вам пути назад.

— Не хотим мы идти ни в какое путешествие, — сказала я. Голос мой дрожал, выдавая охватившую меня панику. — Мы хотим только выйти отсюда.

Питер толкал плечом одну из полок. Та не поддавалась.

— Вы не имеете права держать нас в плену, — сказала я. — Наши родители…

— Вы не в плену, — ответила Белла. — Вы пришли помочь мне, помните?

— Вы сумасшедшая! — завопил Питер. — Ну-ка выпустите нас из этой комнаты!

— Я вам не враг, — увещевала его Белла. — Подойди. Присядь. Расслабься. Мне нужна ваша помощь. Клянусь, я не причиню вам зла.

Она водворила книгу в красном переплете обратно на полку. Полка провернулась, и маски исчезли.

— Сокрыты надежно, — пробормотала она.

Затем она подошла к столу и выдвинула два стула.

— Подойдите, вы двое. Присаживайтесь. Прошу вас.

Мы с Питером переглянулись. Ясно было, что деваться некуда.

Быть может, если мы позволим Белле закончить ее историю, она нас все же отпустит.

Мы опустились на стулья и пододвинули их к столу. Белла уселась напротив нас. Ее пальцы барабанили по столешнице. Ногти у нее были длинные, выкрашенные темно-красным лаком.

— Я могу продолжать?

Мы с Питером смотрели на нее, будто воды в рот набрав.

— Я рассказывала вам о чародее по имени Хэллоус, — сказала Белла. — Хэллоус смастерил эти пять масок. Он наполнил их могущественной магией. Он отдал их Крикку. Он не ведал о зле Крикка. Вслед за тем Хэллоус создал эту книгу. Он назвал ее Книгой Хэллоуса, Книгой Святынь.

Я опустила глаза на книгу. Мысли смешались. Я пыталась сообразить, как могла Белла добыть в этой книге наши имена.

Но ни одной подсказки не находилось.

— Крикк — мой враг, — сказала Белла. — Каждый год сражаюсь я с ним, чтобы он не смог заполучить маски. Но каждый год он их похищает. Каждый Хэллоуин вынуждены мы биться за маски. Он похищает и прячет их, но их необходимо найти!

Я задрожала от страха, когда Белла посмотрела мне в глаза и произнесла:

— Охота за пятью масками происходит каждую ночь Хэллоуина на протяжении ста лет. И год за годом я вынуждена играть в одну и ту же опасную игру.

— Так… вам действительно сто тридцать лет? — вскричала я.

Она подняла руку, веля мне умолкнуть.

— Крикк — воплощение зла, — сказала она. — Его зло — за пределами наших знаний. Я не могу позволить ему владеть масками.

Ее голос затих. Она закрыла глаза и долго сидела так.

Затем она сказала:

— Если я не помешаю ему завладеть масками, страшная угроза нависнет над всем миром.

— Что ж, — сказала я. — Ваши маски надежно спрятаны здесь. Теперь мы можем идти? — Я отодвинула стул от стола.

— Ты не понимаешь! — возопила Белла, в первый раз за все время повысив голос. Она вскочила. — Крикк похитит их. Каждый год наша история повторяется. Каждый год похищает он их у меня и прячет в разных местах. Если вы уйдете, как я верну их? Я не могу отправиться за ними сама.

— Я… не понимаю, — сказала я. У меня уже голова шла кругом.

Неужели во всем этом есть какой-то смысл?

— Я не могу отправиться за масками, — повторила Белла. — Когда Крикк их похищает, мне необходим кто-то, кто их разыщет. Кто-нибудь, кто поможет мне. Вот почему вы здесь.

Ее глаза заблестели от слез.

— Чародей Хэллоус задал правила игры. Он наложил на меня заклятие. Если я коснусь любой из масок, сей же миг рассыплюсь во прах.

Питер закатил глаза. Ее история становилась все бредовее и бредовее.

Но почему я начинала верить в нее? Быть может, из-за слез, блестевших в ее глазах. Быть может, из-за дрожи отчаяния в ее мягком голосе.

— Каждую ночь Хэллоуина я должна находить кого-то, кто поможет мне, — продолжала Белла. — Когда Крикк похищает маски, мне нужен кто-нибудь, кто отыщет их и снова соберет вместе. Кто-то, кто принесет их мне. В этом году именно вам двоим придется рисковать своей жизнью.

— Если вы пытаетесь напугать нас в честь праздничка, — сказал Питер, — вам это удалось. — Он встал. — Мы вашу историю выслушали. Теперь отпустите нас домой.

— Я не могу отпустить вас домой, — заявила Белла. — Против Крикка я беззащитна. Я не могу противостоять ему магией. У меня нет сил, которые могли бы остановить его.

Она пододвинула к нам тяжелую книгу.

— Загляните в нее. Прочтите, что там говорится. Книга не лжет. Книга утверждает, что вы и никто другой поможете мне в этом году.

Мы с Питером склонились над книгой. Наши глаза бегали по крошечным буквицам. Проступили еще несколько новых абзацев.

В основном там было все то, о чем только что рассказала нам Белла. Там были названы наши с Питером имена. И говорилось, что мы придем помочь ей…

А потом мой взгляд остановился на последних строках.

Последние слова… Я перечитала их дважды. Я почувствовала, как мое сердце заколотилось. И снова ощутила дрожь в ногах.

Я зачитала последние слова вслух:

На этом месте книга обрывалась. Я вытаращилась на последнее предложение.

— Что это значит? — закричала я.

Белла не отвечала. Лишь прожигала меня взглядом.

— Это значит, что у нас есть пять минут, чтобы отсюда убраться! — прокричал Питер.

Мы вскочили.

— Вы обязаны нас отпустить, — сказала я Белле. — Мы с Питером не можем вам помочь.

Прежде чем та успела ответить, оглушительный треск заставил нас обоих вскрикнуть от неожиданности.

Я развернулась — и увидела, как с верхних полок срываются книги и с грохотом сыплются на пол.

Мы с Питером нырнули под стол, когда толстенные тома разлетелись по всей комнате.

Землетрясение, подумала я.

Я прикрыла голову руками и крепко зажмурилась.

А вокруг с треском и грохотом падали книги. Толстые тома отскакивали от крышки стола, грохались на пол. Это был настоящий град книг!

А потом — снова треск. Глаза мои распахнулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как рухнула стена.

Нет. Не стена. Это падал стеллаж. Он грянулся об пол с оглушительным треском и грохотом.

Комната задрожала. В воздухе вспухли густые клубы пыли.

Воцарилась тишина.

Я подняла голову — и увидела, как из-за рухнувшего стеллажа в библиотеку широким шагом вступает человек. Он был облачен в длинную лиловую мантию с лиловым же капюшоном. У него было багровое лицо и аккуратная белая борода, похожая на кисточку для рисования.

Он шел, перешагивая через книги и отбрасывая их ногами со своего пути. Я обратила внимание, что ростом он невелик — не выше Питера.

Он сурово взглянул на нас с Питером. Глаза его тоже были лиловыми; они мерцали, словно драгоценные камни.

— Доктор Крикк! — вскричала Белла, поднеся руки к лицу. — Не приближайся. Не приближайся!

Он устремил взор вперед, как будто не слышал ее.

— Пожалуйста, Доктор Крикк! — взмолилась Белла. — Не подходите к ним! Не причиняйте им зла!

Крикк, однако же, продолжал шествовать через завалы книг. Он направлялся прямо ко мне и моему брату.

И выражение его лица было отнюдь не дружелюбным.

— Не тронь их! Не причиняй им зла! — вопила Белла.

Я в ужасе застыла. Потом схватила за руку Питера и, пятясь, потащила его за собой, пока мы не уперлись спинами в противоположный стеллаж.

Крикк наступал.

Я затаила дыхание, так что разболелась грудь. Коленки, казалось, вот-вот подогнутся. Я привалилась спиной к стеллажу, чтобы удержаться на ногах.

— Нет, прошу! — кричала Белла, прижимая ладони к щекам.

Но Крикк даже не удостоил нас взглядом своих лиловых глаз. Взгляд его был прикован к потайной нише, скрывавшей пять масок.

Белла ахнула.

— Нет! Не приближайся! — Она бросилась к полке и попыталась закрыть ее своим телом.

Крикк наставил на нее указательный палец. На нем я увидела большое зеленое кольцо.

Я чуть не задохнулась, когда из кольца ударил луч зеленого света и вонзился в книжную полку.

Она начала поворачиваться. Через мгновение пять масок вновь предстали нашим глазам.

Крикк приблизился. Белла в страхе попятилась в сторону. Он запустил руку в тайник и одну за другой извлек оттуда все пять масок.

Он небрежно зажал их подмышкой.

— Нет! Нет! Нет! — выкрикивала Белла. Она накинулась на Крикка и, наклонив плечо, попыталась сбить его с ног.

Но он с легкостью увернулся. Белла рухнула на пол и проехалась на животе. Ее длинные волосы развевались за спиной. Она издала вопль отчаяния.

Крикк спрятал маски под мантию. Он снизу вверх посмотрел на Беллу, медленно поднимавшуюся на ноги. Странная улыбка заиграла на его бородатом лице.

— Итак, все начинается сызнова, — мягко промолвил он. Голос у него был высокий и свистящий, с придыханием, голос древнего старика.

— Послушай меня, Крикк… — взмолилась Белла.

— Тебе меня не остановить. Так было сказано в книге. Охота начнется вновь, — произнес Крикк. — Но на сей раз, когда она закончится, маски — со всей заключенной в них силой — останутся у меня.

— Нет… — протестовала Белла.

— Когда Хэллоуин подойдет к концу, конец придет и твоей власти над масками, — сказал Крикк.

Его лиловая мантия вскружилась, когда он развернулся и направился к пробоине, зиявшей за рухнувшим стеллажом.

Белла сделала несколько шагов за ним, но тут же остановилась. Я видела, как дрожал ее подбородок, видела страх на ее бледном лице.

Уже возле стеллажей Крикк вновь развернулся. Он погрозил нам с Питером длинным пальцем.

— Не вмешивайтесь. Я вас предупреждаю, — прорычал он.

Я не могла отвести взгляда от зеленого кольца на его пальце. Оно испускало зеленый свет, похожий на лазерный луч.

— Не пытайтесь ей помочь! — прокричал он. — Я знаю, кто вы такие!

Дверь библиотеки возникла перед ним ровно бы ниоткуда. Вновь взмахнув мантией, он исчез за дверью.

Его слова звенели у меня в ушах.

Я знаю, кто вы такие… Я знаю, кто вы такие…

Каждый раз, как я слышала их, тело мое пробивала ледяная дрожь.

Белла подошла к нам. Казалось, она неожиданно постарела. Глубокие линии пролегли под ее темными глазами. Губы были сухие, потрескавшиеся.

— Теперь у вас нет выбора, — пробормотала она.

Я сощурилась на нее.

— Прошу прощения?

— У вас нет выбора, — повторила она. — Вы должны мне помочь. Крикк знает, кто вы такие. Это значит, что вы в ужасной опасности.

Ладно. Ладно. Я человек терпеливый. Я могу вытерпеть много всякой чуши.

Я человек спокойный. Я умею ладить с несносными людьми.

Мне приходится ведь мириться с Питером.

Мне кажется, я прекрасно держусь в трудных ситуациях.

Но всякому терпению есть предел. И я своего достигла. С меня было довольно.

Я набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание. Подождала, пока спину не перестанет сотрясать ледяная дрожь.

Затем я схватила Питера за плечи и подтолкнула вперед.

— Идем! — крикнула я, мотнув головой в сторону двери.

— Стойте! — приказала Белла.

— Мы уходим! — сказала я. — Вы с этим вашим буйным волшебничком оба спятили.

— Ага. Счастливого Хэллоуина! — добавил Питер.

И мы бросились наутек. Со всех ног пронеслись мимо нее. Спотыкаясь и поскальзываясь на древних книгах на полу, мы перепрыгнули через поваленный стеллаж. И пулями вылетели за дверь.

Я слышала, как Белла кричит нам вслед, но оглядываться не стала.

Я распахнула парадную дверь, и мы с Питером вылетели из дома, словно ракеты.

Холодный ночной воздух обдал мое разгоряченное лицо. Порыв ветра взметнул мои волосы.

Наши туфли шлепали по стылой земле, когда мы бок о бок мчались вниз по лужайке. Мы практически продрались на улицу через высокую живую изгородь и продолжали бежать.

Я оглянулась, ожидая, что Белла будет преследовать нас.

Но улица была пуста. Ни малейшего движения. Ни людей, ни машин.

Должно быть, уже поздно, поняла я. Никто больше не ходит по домам.

Мама и папа, должно быть, в бешенстве.

А если рассказать им, что с нами произошло… они скажут, что мы все выдумали.

Мы мчались вниз по дороге. Я бежала так быстро, что бок пронзала острая боль. Но я не обращала на нее внимания и продолжала бежать.

Мы достигли нашего квартала. Питер чуть не споткнулся о свой мешок со сладостями.

Как он может до сих пор за него держаться?

Мы только что пережили самый страшный момент за всю свою недолгую жизнь. И все, о чем он может думать — это сберечь свои драгоценные шоколадки? Уму непостижимо.

Мы пронеслись мимо дома Уиллеров. Затем — мимо маленького поля с бейсбольной площадкой. Затем — мимо дома Клейнов.

Ноги мои нещадно ныли. Боль в боку терзала не переставая.

Еще всего несколько шагов…

А потом мы с Питером резко остановились. И в один голос завопили:

— НЕТ!

— О НЕТ!

От ужаса у меня перехватило горло. Я с трудом могла дышать.

Я смотрела на невысокий пригорок, где прежде стоял наш дом.

Он исчез.

Наш дом исчез.

Мы с Питером смотрели на пустой участок земли.

— Г-где же он? — пролепетал Питер. Глаза его выпучились, рот распахнулся.

Оба мы слишком запыхались, чтобы говорить. Я чувствовала, как кровь стучит в висках. Я опустилась на колени, борясь с головокружением.

— Он… исчез, — выдавил Питер. — Но… где же мама и папа?

Я покачала головой. И отвернулась. Я хотела, чтобы это было неправдой.

У меня возникла безумная надежда, что если я отвернусь, а потом снова туда погляжу, наш дом вернется на положенное ему место.

Но нет.

Высокий бурьян колыхался под порывами ветра. Ничего, кроме бурьяна.

— Мы… мы ошиблись кварталом, — проговорила я, все еще пытаясь отдышаться. — Вот и все. Не тот квартал.

Я поднялась на ноги и огляделась вокруг.

— Пошли. Это безумие, Питер. У нас просто все смешалось в голове. Проверь указатели. Наверняка наш дом в следующем квартале.

— Нет, — шепотом ответил Питер. — Моника, посмотри.

Он показал на дерево на вершине холма. Толстый клен с раскидистыми ветками, по которым мы с ним так любили лазать.

Я испустила долгий, горестный вздох.

— Да. Это наше дерево, — пробормотала я. — Ты прав.

Дерево росло в конце вымощенной булыжниками аллеи, что вела прямо к подъездной дорожке. Вот только теперь не было ни дорожки, ни аллеи.

И дома не было.

Меня всю трясло. Зубы стучали. Я изо всех сил обхватила себя руками, но не могла унять дрожь.

Мне нужна моя теплая куртка, подумала я.

Что за безумная мысль! Как я смогу взять куртку, если весь дом пропал?

— Этого не может быть, — произнес Питер. Голос его срывался. — Как мог исчезнуть целый дом?

— Доктор Крикк, — пробормотала я. — Он сказал, что знает, кто мы такие. Он сказал, что не хочет, чтобы мы помогали этой сумасшедшей, Белле.

Питер сощурился.

— Ты правда думаешь, что это сделал Крикк? Чтобы показать нам, что с ним шутки плохи?

Я пожала плечами. На мой взгляд, все это было лишено всякого смысла. Я попросту не желала во все это верить.

— Может, Белла говорила правду? — спросил Питер. — Вся эта история про собирание пяти масок каждый год, чтобы они не попали в руки к Крикку?

Я не ответила Питеру. Я напряженно думала. Я посмотрела на дом соседей, и это подало мне идею.

Я показала на дом Клейнов.

— Он остался на месте. Там, где стоял, — сказала я.

Там, в окне на фасаде и в двух окнах на втором этаже, все еще горел свет. Желтый свет лился и на переднее крыльцо.

— Клейны должны знать, что сталось с мамой и папой, — сказала я.

Питер со всех ног припустил через их лужайку. Я бросилась следом.

Может статься, Клейны видели что-нибудь. Возможно, они расскажут нам что-то, что нам поможет.

Они всегда были прекрасными соседями. Именно они заложили то самое бейсбольное поле в конце квартала.

Миссис Клейн тренировала девчачью баскетбольную команду нашей школы. Мистер Клейн был постоянно в разъездах. Он постоянно привозил домой необычные сорта шоколадных батончиков, которыми угощал Питера.

Они были моложе наших родителей. Их дочка, Фиби, еще ходила в ясли.

Руки мои так сильно дрожали, что я лишь с третьего раза сумела нажать кнопку дверного звонка. Питер перегнулся через перила крыльца и заглянул в окно.

— Я их не вижу, — доложил он.

Я опять позвонила в дверь. Мне не терпелось с ними поговорить.

Наконец, изнутри дома послышались шаги и бормочущие голоса.

Дверь распахнулась, и на крыльцо хлынул яркий свет. Я заморгала… и уставилась на пожилую пару в дверях.

Муж был лысый и краснолицый, а глаза его из-за толстых квадратных очков казались выпученными, как у лягушки. У его супруги были короткие, белоснежно-седые волосы и круглое, пухлое лицо. Одетая в длинное платье в цветочек, она опиралась на коричневую палочку.

Они смерили нас подозрительными взглядами.

— Да? Чем обязаны? — сказала наконец женщина.

— Г-где Клейны? — выпалила я.

Они переглянулись. Муж заморгал лягушачьими глазами.

— Клейны?

— Это их дом, — сказал Питер.

Супруги покачали головами.

— Нет. Вы, должно быть, ошиблись. Мы не знаем никаких Клейнов.

— Но это невозможно! — Мой голос прозвучал пронзительнее, чем я рассчитывала. Но я не могла побороть охватившую меня панику. — Вы должны знать Клейнов. Они жили здесь много лет.

— Должно быть, розыгрыш какой-нибудь, в честь праздника, — проворчала женщина, обращаясь к мужу.

Он начал затворять дверь.

— Сожалею. Вы, вероятно, ошиблись домом, — сказал он. — Вы уверены, что не ошиблись улицей?

— Д-да, — пробормотала я. Сердце так колотилось, что я едва могла дышать. — Улица та самая. Там наш дом был по соседству. — Я показала на то место, где еще недавно стоял дом.

— Вы знаете дом по соседству? — добавил Питер. — Так вот, это был наш дом. Но всё вдруг…

Лицо старика сделалось ледяным.

— Извините, ребята. Я, право же, не понял юмора, — сказал он.

Опираясь на палочку, его жена подковыляла к двери.

— Нету здесь никакого соседнего дома, — сказала она. — Здесь всегда пустырь был.