Пять масок доктора Крикка

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Кошмар начался. В точности, как предсказывала старая книга.

Обнаружить себя на страницах пожелтевшего от времени фолианта было само по себе достаточно жутко. Но узнать, что ты, оказывается, нигде не живешь… что твои родители пропали без вести и даже дом твой исчез бесследно…

Такого ужаса не вынести никому.

В одночасье весь наш мир перевернулся с ног на голову. Мне хотелось нажать на кнопку «ПЕРЕМОТКА» и вернуть сегодняшний вечер, к тому времени, когда наша жизнь все еще была нормальной.

Суждено ли нам когда-нибудь снова увидеть своих родителей?

Питер весь трясся в своей каратистской форме. Его мешок со сладостями стоял рядом с ним на траве. Он глубоко засунул руки в карманы.

Я видела, что он изо всех сил пытается не заплакать.

Питер никогда не плакал, даже когда был совсем малышом. Он всегда был крутой и бесстрашный. Однажды он с разбегу прыгнул в бассейн во дворе своего друга, и оказалось, что он совершенно не умеет плавать. Он нисколечки не испугался. Поплескался-поплескался, да и поплыл. Маме с папой даже вылавливать его не пришлось. По-моему, на тот момент ему было года три.

Зная это, мне еще больнее было видеть его таким напуганным и расстроенным.

— У нас нет выбора, — сказал Питер.

Я повернулась к нему.

— Хочешь сказать, нам нужно вернуться в дом Беллы?

Он кивнул.

— Возможно, только так мы сможем вернуть наш дом обратно.

И мы поспешили через темные, безлюдные улицы. В нескольких домах я заметила свет. Большинство же было погружено во тьму.

За нами увязались две кошки. Когда мы бежали по середине улицы, они жалобно мяукали нам вслед. Возможно, они предостерегали нас, призывая повернуть назад. В голове у меня было полно таких вот безумных мыслей.

Где-то через пару кварталов кошки потеряли к нам интерес и скрылись за чьим-то домом.

Проходя мимо высокой живой изгороди, мы видели огни в доме Беллы. Парадная дверь была открыта. Белла стояла в пятне серого света, как будто давно нас ждала.

Задыхаясь, мы взлетели на крыльцо.

— Наш дом… — выдавила я. — Наш дом исчез.

— Вы можете нам помочь? — спросил Питер.

Она взмахом руки пригласила нас войти и затворила за нами дверь. Мы последовали за ней в гостиную.

В очаге звонко потрескивал огонь. Пламя плясало, отбрасывая трепещущие тени по всей комнате.

Белла вручила нам по чашке какого-то желтого напитка.

— Это согреет вас, — сказала она.

Я с подозрением взглянула на чашку.

— Что это?

Она нахмурила брови.

— Это горячий яблочный сидр, — сказала она. — Если ты хочешь, чтобы я помогла вам, Моника, вам придется мне доверять.

Я пригубила сидр. Он был горячий и сладкий, и приятно смачивал пересохшее горло. Я сделала еще глоток.

— Как мы можем вам доверять? — не выдержала я. — Наш дом исчез. И наши родители. Все пропало. С концами.

Белла закрыла глаза.

— Это был Крикк, — проговорила она. Снова открыв глаза, она безжалостно посмотрела на нас с Питером. — Я вас предупреждала.

— Крикк заставил наш дом исчезнуть? — спросил Питер.

— Он не лгал… в данном случае, — сказала Белла. — Он действительно знает, кто вы такие. И хотел показать вам…

— Показать нам что? — перебил Питер.

— Показать вам свое могущество, — сказала Белла. — Теперь видите, сколь зловещую силу он обрел, завладев этими пятью масками? Отныне в его власти изменять саму реальность. Заставлять исчезать дома. Заставлять исчезать людей — навечно.

Я ахнула. Меня захлестнуло волною страха.

— Навечно? — спросила я.

Белла кивнула.

— Навечно, — повторила она.

— Но… к-как же мы сможем вернуть наших родителей? — с трудом проговорила я.

Белла снова нахмурилась. Ее темные глаза потускнели.

— Вы и не сможете, — произнесла она шепотом.

— Как? — выдохнула я. Сердце словно оборвалось.

— Что значит, не сможем?! — вскричал Питер. — Мы должны что-нибудь сделать. Мы должны вернуть их назад!

— Вы не сможете вернуть своих родителей, потому что вы отказались мне помогать, — сказала Белла. — Если же вы передумали и все-таки собираетесь на охоту за масками…

Ко мне вернулась способность дышать.

— Если мы отправимся за масками…

— Если вы отобьете у него все пять масок, — сказала Белла, — Крикк лишится их зловещей магии еще на целый год.

— И наш дом вернется? И наши родители? — требовательно спросил Питер.

— Это единственный способ, — сказала она, откинув прямые черные волосы за плечо. Ее кроваво-красные ногти сверкнули в свете огня.

— Вот. Это должно помочь. — Она скрылась в библиотеке.

Мы с Питером посмотрели друг на друга, но ничего не сказали. Я понимала, что он думает о том же, о чем и я.

Охота за масками была безумием. Но идти за ними придется. Мы должны одолеть Крикка и вернуть наших родителей! Злые чары его оказалась реальными, а вовсе не каким-то хэллоуинским розыгрышем.

Если мы хотим, чтобы наша жизнь снова стала нормальной, нам придется идти за ним. Мы должны собрать маски и сберечь их от него, пока не закончится Хэллоуин.

Белла вернулась в гостиную. Подол ее длинного платья волочился за ней. В одной руке она держала узкий листок бумаги.

— Вот. — Она сунула его мне в руку. — Это список для вас. Список всех пяти масок.

Я подняла список к глазам и прочла его вслух:

— Безобразное насекомое; мумия; гималайский снежный волк; человеческий череп; инопланетный кабан.

— Но где мы их найдем? — спросил Питер. — Откуда нам начинать?

— Да это же безумие! — сказала я. — Крикк мог запрятать маски где угодно. Откуда нам начинать? Мы понятия не имеем, где их искать вообще.

Белла посмотрела на меня, сузив глаза.

— Ты найдешь их, Моника. На самом деле, иногда именно они находят тебя. Сберечь их куда сложнее, чем найти. Крикк дьявольски коварен. Сможете ли вы принести их мне? Вот в чем подвох.

Я не совсем поняла, что она имела в виду. Но была слишком на взводе, чтобы стоять здесь и дальше разводить разговоры. Мне не терпелось приступить к действиям.

Прежде всего мне хотелось, чтобы эта проклятая ночь наконец закончилась. Я не сомневалась, что впереди нас ждут всяческие ужасы. Но может быть… может быть, мы с Питером сумеем отыскать все пять масок и вернуть назад маму и папу.

Я опустила глаза. Оказывается, сама того не сознавая, я скрещивала пальцы на обеих руках.

Карманов у меня не было. Поэтому я отдала список Питеру. Он засунул его в карман.

— Идем, — сказала я. И направилась к двери. Питер следовал по пятам.

— Обождите, — догнала нас Белла. — Последние указания.

Мы повернулись к ней.

— Времени у вас до рассвета, — сказала она. — Вы должны принести все пять масок сюда, ко мне. Если вы заполучите хотя бы одну, Крикк приложит все свои способности, чтобы отнять ее у вас.

— Как… как же мы сможем его остановить? — пробормотала я.

— Надев маску, которую заполучили, — ответила Белла. — Если вы наденете маску, он уже не сможет ее забрать. Надевайте одну поверх другой. Когда наденете все, Крикк станет бессилен.

Бессилен.

Неужели она говорит правду? Хотелось бы надеяться.

Я потянула за дверную ручку и открыла парадную дверь. Нас встретил порыв ледяного ветра.

Пригнув голову навстречу ветру, я шагнула за дверь.

Но меня тут же остановил окрик Беллы.

— Ах, да! — воскликнула она. — Я вам забыла сказать еще кое-что…

Белла возникла в дверном проеме. Ветер закружил ее длинное платье. Казалось, она вот-вот растает в сером свете.

— Запомните мое предупреждение, — сказала она. — Крикк обладает колоссальными силами. Но главная его сила — в умении лгать.

Ветер кружился, заглушая ее слова.

— Вы сказали «лгать»? — крикнула я.

Она кивнула.

— Крикк — величайший на свете лжец. Он так искусен, что не поверить ему практически невозможно.

Она ткнула в нас указательным пальцем.

— Не забывайте об этом, — проговорила она. — Что бы вы ни делали, не верьте тому, что он вам скажет. Не поддавайтесь на его уловки.

Дверь с грохотом захлопнулась. Мы с Питером остались стоять во внезапно сгустившейся тьме. Ощущение было такое, словно ночь поглотила нас.

Я ахнула, когда порывы ветра внезапно прекратились. Тишина застала меня врасплох. Мы застыли на месте, мой брат и я. Одни в темноте, холодной ночью на Хэллоуин.

Одни-одинешеньки. Никогда в жизни не были мы так одиноки.

А впереди нас ждало сражение с могущественным, злобным, лукавым волшебником.

Питер вытащил из кармана список масок. Листок дрожал в его руке.

— Куда нам идти? — спросил он, вглядываясь во мрак. — Откуда начать?

Я покачала головой. Я не имела ни малейшего представления. Я до сих пор не могла собраться с мыслями.

Мы побежали вниз по подъездной дорожке. На улице разросшиеся живые изгороди вздымались вокруг нас, словно застывшие океанские волны.

Высокие уличные фонари отбрасывали на изгороди треугольники тусклого света.

— Питер, смотри, — придержала я его за плечо. Я показала на подножие одной из изгородей. — Видишь?

Он хорошенько пригляделся.

— Да, — ответил он шепотом. — Что-то засунули прямо в изгородь.

У меня судорожно заколотилось сердце.

— Это что, маска? Разве так бывает?

Мы осторожно подошли к изгороди.

Я опустилась на колени и склонила голову к земле. Да. Это была маска.

— Маска насекомого, — прошептал Питер.

В тусклом уличном свете она переливалась оливково-зеленым. Вытянутой формой она напоминала морду кузнечика. На гладкой зеленой макушке я разглядела длинные гибкие антенны. Крошечные черные глазки. Челюсти были разинуты, демонстрируя черный, раздвоенный язык.

— Ух ты, какая гадкая, — сказал Питер.

Протянув дрожащую руку, я дотронулась до маски. Провела пальцами по зеленой макушке.

— Кажется, она резиновая, — прошептала я. — Но… на ощупь… теплая.

— Крикк пытался спрятать ее в живой изгороди, — сказал Питер. — Да и то кое-как. Не такая уж и сложная эта охота.

Я смотрела на маску. От одного ее безобразного вида по моей спине волна за волной пробегала дрожь.

— Давай же. Бери ее, — настаивал Питер.

Я снова протянула к ней руку… и тут же остановилась.

— Питер, — прошептала я, — вдруг он специально оставил ее на виду? Вдруг это ловушка?

Питер окинул взглядом улицу.

— Я никого не вижу, Моника. Хватай маску. Скорее. Бери, пока Крикк за ней не вернулся.

Я нагнулась и в третий раз протянула руку за маской. Выпученные глазки насекомого таращились на меня снизу вверх.

Антенны задрожали под налетевшим порывом ветра.

Я подняла ее двумя руками. И начала натягивать на лицо.

Но тут же, взвизгнув, остановилась.

— Питер, она… она шевелится! — выдохнула я. — Я чувствую, шевелится! Она… ЖИВАЯ!

— Ну уж нет! — воскликнул Питер.

Я оттянула нижний край маски и заглянула внутрь.

— Ой, гадость! — завопила я. — Ой, мерзость!

Я бросила маску на траву.

— В чем дело? Что такое? — спросил Питер.

— Маска… в ней полно жуков! — выдавила я.

— Что? — Он взял маску в руки и заглянул внутрь. — Ой бли-и-ин… Да она ими кишит!

Маска кишела жирными насекомыми. Они копошились по всей гладкой изнанке маски. Они перекатывались и карабкались друг по другу.

Питер протянул мне маску.

— Моника, тебе придется ее надеть, — сказал он. — Покуда Крикк за ней не вернулся.

— Но… но… — снова начала заикаться я. — Питер, я не могу. Эти мерзкие жуки! Их там сотни. Как я могу надеть такое на лицо?

— Ты обязана! — закричал Питер. — Ты обязана, Моника. Ты слышала, что Белла сказала. Ты должна надеть маску, чтобы Крикк не смог ее отобрать.

Я заглянула в маску, и мне стало дурно. Жуки были жирные, коричневые и осклизлые.

— Мы будем чередоваться, — пообещал Питер. — Следующую надену я.

Он сунул маску мне прямо в лицо.

— Давай уже. Мы хотим снова увидеть маму с папой, или нет?

Я стояла, оцепенев, с маской в руках. Огромный жук выкарабкался из нее и пополз по моей руке. Кожа пошла мурашками. Хотелось завопить. В животе вообще разыгралась революция. Я стряхнула жука с руки. Он был колючий. Я все еще ощущала его прикосновение к своей коже.

— Сделай это, Моника, — скомандовал Питер. — Ну же. Надевай.

Я не могу. Ни за что на свете.

— Сделай это, Моника, — повторил Питер. — Скорее.

Мой желудок взбунтовался. Сдавило горло. Я чувствовала, что сейчас меня вытошнит.

Я глубоко вздохнула. Закрыла глаза.

И натянула маску себе на голову.

Я не шевелилась.

Я не открывала глаз.

Маска сидела на лице свободно. Я чувствовала, как лапки насекомых тычутся в мою кожу. Жуки сползали по щекам… по шее…

Я чувствовала их на подбородке. Чувствовала, как они пытаются протиснуться ко мне в рот.

Я не могла это выносить.

Мне буквально хотелось выпрыгнуть вон из кожи.

— Питер, помоги! — завизжала я. — Они меня КУСАЮТ! О… помоги… Они КУСАЮТ мое лицо!

Внезапно боль прекратилась.

Я перестала визжать. На меня снизошла тишина. Единственными звуками, которые я слышала, был стук моего собственного сердца и мое судорожное, учащенное дыхание.

Я открыла глаза. Ночь казалась сплошным лилово-черным маревом.

— Питер? — Голос мой был приглушен тяжелой резиновой маской. Но хотя бы жуки оставили меня в покое. Исчезли. — Питер?

Я вглядывалась в дырочки в глазах маски.

— Питер?

Куда же нас занесло? Мы уже не стояли возле живой изгороди. Теперь мы находились в дремучем лесу.

Наконец, мой взгляд остановился на Питере. К моему удивлению, он даже не повернулся ко мне. Он таращился на что-то широко раскрытыми глазами, глядя прямо перед собой.

Я повернулась, чтобы проследить за его взглядом… и изумленно вскрикнула.

— Питер, это что за твари?!

— Огромные насекомые, — ответил он. Все его тело колотила дрожь, но глаз он не отводил. — Они… типа как гигантские богомолы, Моника. Их десятки. Я… я не могу поверить!

— Да они выше нас! — воскликнула я.

Блестящие зеленые насекомые достигали как минимум восьми футов в высоту. У них были удлиненные, изящные головы с выпуклыми глазами, размером с чайную чашку. Их антенны покачивались на ветру, ударяясь друг о друга с тихим шелестом.

Стояли они выпрямившись на задних ногах. Я увидела гигантские крылья, окутывавшие их спины, точно серебристые плащи.

Их челюсти быстро двигались вверх-вниз. Далеко не сразу я поняла, что они что-то жевали. Жевали… жевали… Хрустели челюсти, и от этого звука у нас разболелись уши.

— Прям… прям как в ужастике, — пробормотал Питер, придвигаясь ко мне поближе. — Как так вышло?

— Маска, — шепотом ответила я. — Должно быть, это ее злые чары.

Мы следили за ними, вслушиваясь в скрежет их зубов, а они все жевали… жевали…

И вдруг они устремились вперед. Они быстро приближались, рассекая антеннами воздух и переступая по траве ногами-жердями.

Хрум… хрум… хрум…

Сверкая огромными черными глазами, они склонили свои плоские головы.

— Беги, Питер! — Я толкнула его, а сама бросилась в сторону. И тут же простонала: — О не-е-е-е-ет!

Бежать было некуда. Громадные насекомые окружили нас. Они образовали вокруг нас тесное кольцо, и мы оказались в ловушке.

Подняв мускулистые передние ноги, они принялись потирать их друг о друга, неумолимо приближаясь.

— Ч-чего они хотят? — прозаикался Питер. — Сожрать нас?

— Маска, — пробормотала я. — Это все из-за маски насекомого.

Я знала, что нужно сделать. Нужно сорвать проклятую маску.

Я схватила ее за боковые стороны и потянула.

Нет.

Она не поддавалась.

Я вцепилась в ее макушку. Однако резина была слишком скользкой. У меня не получалось хорошенько за нее ухватиться.

Жуя… скрежеща зубами… насекомые надвигались. Над их головами дико метались антенны.

Обезумев, я вцепилась в нижнюю кромку маски. Я пыталась разорвать ее и высвободить голову.

Нет. Ни в какую.

— Питер, помоги мне! — закричала я.

Но было уже поздно.

Гигантский богомол склонился надо мной и с силой боднул меня лбом прямо в висок.

— Ау-у-ууу! — взвыла я, когда боль прошибла голову и все тело. Ощущение было такое, словно меня с размаху шарахнули по голове деревянной доской.

Он боднул меня снова. Врезался своей продолговатой тяжелой башкой в мою бедную голову.

Оглушенная, я повалилась на колени. Боль снова пронзила голову и отдалась во всем теле.

И прежде чем я успела пошевелиться, он подхватил меня, подхватил своими изогнутыми шипастыми передними конечностями.

Он оторвал меня от земли. И потащил вверх… вверх… к огромным скрежещущим зубам.

— Нет! Нет! НЕТ!

Я орала, пока не сорвала голос.

Я видела потеки слюны, желтеющие на заостренных зубах насекомого. Челюсть его ходила ходуном у меня над головой.

Оно поднесло меня к скрежещущей пасти. Его голова маячила надо мной, словно гигантский дирижабль.

Я молотила руками. Я отбивалась ногами.

Но изящные передние конечности удерживали меня крепко. И поднимали все выше.

— НЕЕЕЕЕТ! — вырвался у меня еще один отчаянный, раздирающий горло вопль.

Челюсти богомола широко раскрылись.

Я выворачивалась и так, и эдак. Я пыталась лягнуть его в грудь.

Но в его лапах я была беспомощна, как котенок. А потом…

К моему изумлению, он не засунул меня в скрежещущую пасть. Вместо этого он развернулся и понес меня прочь от круга гигантских насекомых.

Я увидела Питера в лапах другого богомола. Громадное насекомое удерживало моего брата изогнутой ногой, прижимая к своему гладкому телу.

Питер протестующе орал. Но насекомое держало крепко. Он не мог даже пошевелиться.

Насекомые двигались бок о бок. Они медленно вышагивали, покачиваясь на тонких длинных ногах.

Внезапно оба остановились. Я поглядела вниз. Я увидела ряд лиственных зарослей.

Держащее меня насекомое наклонилось вперед и начало опускать меня на прямо на них.

Я испустила вздох облегчения. Может, оно все-таки не собирается меня есть?

Тонкие конечности уложили меня на спину. Я глянула вниз. Кусты были всего несколько футов в высоту. Может быть, я сумею спрыгнуть и убежать.

Я глубоко вдохнула. И начала действовать. Очень медленно, я начала слезать…

— ЙЙЙЙЙААААУУУ! — взвыла я, когда насекомое прижало мою грудь усеянной шипами клешней. Оно склонилось ко мне, приблизив голову к моему лицу. И лязгнуло челюстями.

Оно удерживало меня на месте, острые шипы впивались мне в грудь сквозь ткань гимнастической кофточки. Я была прижата к верхушке куста. Не в силах даже пошевелиться.

— Питер, ты в порядке? — позвала я. — Питер?

Я слышала, как он откликнулся откуда-то неподалеку. Попыталась повернуться. Но гигантский богомол крепко прижимал меня к кустам.

Я опустила взгляд на свои ноги и узрела нечто, наполнившее меня ужасом.

— Нет! О, пожалуйста — НЕТ! — завизжала я.

Орудуя второй клешней, насекомое вытягивало из брюха нить.

Быстро двигая голенью, оно длинной полосой тянуло из своего тела клейкую белесую нить. И, к моему великому ужасу, обматывало этой нитью мои лодыжки. Словно паук паутиной. Нить беззвучно выскальзывала из его тело нескончаемым потоком.

Насекомое работало как одержимое, и теперь обматывало уже мои колени.

— Питер? — позвала я.

И снова Питер отозвался слабым криком. Но он находился слишком далеко. Я не расслышала его слов.

Насекомое начало работать быстрее. Сейчас оно обматывало мою талию. Выматывало из живота все новые и новые порции липкой белесой нити. И туго затягивало.

Я дернула ногами, пытаясь разорвать путы, но они были слишком крепкими.

Удерживая меня на месте колючей клешней, насекомое продолжало обматывать меня нитью, затягивая ее все туже и туже.

Гигантский богомол заворачивал меня в толстый кокон.

— Нет! Пожалуйста! — визжала я севшим голосом. Я размахивала руками, но не могла дотянуться до исполинского насекомого. Я извивалась всем телом, пытаясь вывернуться из его лап.

Но безобразная тварь удерживала меня на месте. Она уже начала обматывать нить вокруг моей шеи. Виток за витком.

Работала она проворно. Вращала голенью, закутывая меня, как гусеницу, в непроницаемый кокон.

Последний виток захлестнул мою шею. И тогда насекомое начало покрывать ею маску, закрывавшую мое лицо. Оно собиралось туго примотать маску к моему лицу своей густой паутиной.

Нить туго перетянула нижний край маски. Через несколько мгновений она покроет мой рот.

Мне оставался последний крик.

— Питер! — закричала я. — Питер, ты здесь? СДЕЛАЙ что-нибудь!

Я услышала, как Питер выкрикнул мое имя. Затем его лицо возникло над моим.

Его глаза были широко раскрыты от страха. Рот разинут. Он тяжело дышал.

— Я… вырвался, — проговорил он.

— Сделай что-нибудь… — взмолилась я. — Скорее… Я не смогу дышать в коконе…

Несколько гигантских насекомых зашагали к нему.

Державший меня богомол не обращал внимания на Питера и продолжал закутывать меня в паутину.

Внезапно Питер шарахнулся прочь от меня. Сперва я подумала, что он намеревается угостить гигантских насекомых своими приемчиками каратэ.

Ан нет. Он ловко проскочил между чудовищами. Я видела, как он ничком бросился на землю.

Через мгновение он уже стоял на ногах. Он высоко поднял руку.

— Смотри, Моника!

Он помахал мешком со сладостями.

— Эй, смотрите! — прокричал он чудовищам. — Взгляните-ка на это!

Он высоко поднял мешок над головой. И вывалил все угощение на землю.

— Налетайте! — крикнул он, широким жестом указав на груду сластей. — Конфеты! М-м-м, вкусненькие! Это вам! Налетайте! Ням-ням!

Насекомые неподвижно застыли. Их блестящие черные глаза вращались. Челюсти ходуном ходили вверх-вниз.

Внезапно их крылья затрепетали за спиной. Насекомые разразились пронзительным «Ии-ии-ии!». Все как один. Звук походил на визг вгрызающейся в дерево пилы.

Они изогнули свои длинные, изящные тела, взметнув над спиной широкие слюдяные крылья. Склонившись над рассыпанными сладостями, они подбирали их своими мощными челюстями.

Визг потонул в чавканье и хрусте, когда они принялись жадно пожирать сладости Питера.

Огромный богомол, удерживавший меня в плену, внезапно замер. Белая нить провисла, когда он перестал плести кокон.

Он отвернулся от меня и кинулся на землю. Трепеща крыльями, он схватил в челюсти шоколадный батончик.

— Питер, скорее, — выдавила я.

Он прошмыгнул мимо пирующих насекомых и подковылял ко мне. Ухватившись за оплетавший меня кокон, он принялся срывать его обеими руками.

— Скорее, — шептала я.

— Я… я делаю, что могу! — крикнул он. — До чего липкая дрянь!

Он содрал часть кокона с моей талии. Затем начал лихорадочно стягивать паутину, оплетавшую мои ноги.

Срывая, раздирая и стягивая толстые нити, он то и дело оглядывался на огромных насекомых.

Трепетали огромные крылья. Ночь оглашалась дробным лязгом перемалывающих пищу зубов.

Питер содрал часть паутины с моих лодыжек. Он попытался бросить ее на землю. Но нити приклеились к его рукам.

Рывком я высвободила ногу. Развернулась и выдернула из кокона вторую.

Мои ноги дрожали и затекли. Я подрыгала ими, пытаясь разогнать кровь.

Питер схватился за паутину на моих руках.

— Нет, — сказала я. — Времени нет.

Я извернулась и соскользнула с куста на землю.

— Пошли, — прошептала я. — Бежим!

Питер сорвался с места и припустил вдоль кустов, прочь от насекомых.

Я заковыляла следом. Обе мои ноги еще не отошли от онемения. Я почти их не чувствовала. А руки по-прежнему были крепко связаны.

Я с трудом удерживала равновесие. Но знала, что надо бежать.

Сладостей им навечно не хватит. И тогда …

— О не-е-ет! — вскричал Питер, оглянувшись через плечо. — Они заметили нас! Они идут!

Мы с Питером развернулись и бросились вдоль зарослей кустов. То и дело я теряла равновесие и спотыкалась на палой листве.

Послышался топот ног. Оглянувшись через плечо, я увидела, что исполинские насекомые скачут за нами на задних ногах, точно кузнечики, распростерши за спиной огромные крылья. Их антенны трепетали и дико раскачивались из стороны в сторону.

Ии-ии-ии!

Визг перерос в воинственный клич.

Они были слишком высокие. Слишком проворные. У нас с Питером не было ни малейшего шанса оторваться от них.

— Они… они схватят нас, — выдавила я, мчась рядом с братом. — Они замотают нас в коконы…

— Нет! — выкрикнул Питер. Безо всякого предупреждения он резко повернул и бросился в заросли.

В считанные мгновения он скрылся из виду. Пробился на другую сторону кустов.

Я оглянулась. Гигантские насекомые уже подбегали, протягивая шипастые передние лапы и готовясь схватить меня.

Я поняла, что времени в обрез.

Я свернула и кинулась в заросли. Они оказались ужасно густыми. Я не могла отыскать в них ни малейшего просвета.

Стягивавшая мои руки нить разматывалась. Я подергала ее. Она была потрясающе прочной.

У меня возникла безумная идея. В отчаянии, я сдернула моток нити и отчаянным броском метнула на верхушку куста.

Мне повезло. Она зацепилась.

Как только насекомые приблизились, я с разбегу прыгнула на куст. И, вцепившись в нить обеими руками, увернулась от их протянутых лап. Я рухнула животом на верхушку куста, перевалилась на другую сторону — и приземлилась рядом с братом.

Питер в испуге отпрянул назад.

Мы стояли рядом, скрытые за плотными рядами кустов. Под маской мое лицо истекало потом. Все тело покалывало. Обрывки липкой паутины пристали к рукам и груди.

Могут ли мерзкие богомолы перепрыгнуть через заросли?

Если могут, они нас точно сцапают. Мы с Питером слишком выдохлись, чтобы бежать.

Я изо всех сил вслушивалась. Вслушивалась в стук их шагов, в их визгливую перекличку.

Но нет. Тишина.

Я вглядывалась в глазные прорези маски. Холод охватил меня. Чистый, холодный ужас.

Тем не менее… по-прежнему царила тишина.

Я повернулась… и ахнула. Несколько раз моргнула, пытаясь сосредоточить взгляд.

Затем я схватила Питера за плечи и развернула.

— Смотри, — проговорила я. — Питер… где же мы? Деревья пропали. Мы уже не в лесу. Куда все подевалось?

— Тут… так темно, — пробормотал Питер. — Хоть глаз выколи.

Мы стояли в пустоте.

В самом деле, здесь не было деревьев. Не было домов. Не было луны в небе.

Да и неба не было.

Я не видела даже земли, на которой мы стояли.

Я развернулась. Длинные ряды кустов бесследно исчезли. Куда ни глянь — лишь чернильно-черная тьма.

Тишина звенела в ушах. Глубочайшее безмолвие царило вокруг.

— Питер, — прошептала я, — не… нравится… мне… это.

Меня всю затрясло. Под маской мои зубы начали стучать.

А потом черноту пронизали серые точки. Перед глазами замаячили неясные силуэты. Вновь налетел ветер, и я услышала хрусткий шелест кружащих осенних листьев.

Послышался рокот мотора. И низкое «ух-ух». Сова?

Да. Из мрака проступили деревья. Улица. Очень знакомая улица.

Высокая, ровная живая изгородь, а за нею — дом. И этот дом я тоже знала.

Дом Беллы.

— Мы вернулись, — сказала я. И испустила долгий вздох облегчения.

Питер затанцевал на месте.

— Мы вернулись! Мы вернулись! — Он хлопнул меня по плечу. — Это было круто!

— Что? — Я отскочила от него подальше. — Ты спятил? Тебе понравилось бы торчать в коконе, как гусеница? Или пойти на корм гигантскому богомолу?!

— Но мы же в порядке! — воскликнул он. — Мы уцелели!

— Мы не закончили, — напомнила я. — Нам нужно добыть еще четыре маски, помнишь? А если мы не разыщем их до рассвета, то можем никогда больше не увидеть маму и папу.

Это стерло улыбку с его лица.

— Хорошо. Какая там следующая? — спросил он.

Я повернулась к дому Беллы. В окне на фасаде были задернуты шторы. Свет не горел. Дом был погружен во мрак.

— Поверить не могу, — пробормотала я. — Она что, ушла?

— Забудь о ней. Пошли искать маску мумии, — сказал Питер. — Держу пари, я знаю, где она.

Он повернулся и затрусил по тротуару. Я поспешила следом.

— Питер, куда ты собрался?

— В Исторический музей, — сказал он. — Мы с классом ходили туда на экскурсию на той неделе. Там куча мумий.

Я пригнулась под порывистым ветром.

— С чего ты взял, что маска там?

— Маска насекомого лежала на земле с насекомыми, — ответил Питер. — Мне кажется, сами маски подсказывают нам, где они спрятаны. Можешь придумать лучшее место для маски мумии?

Пожалуй, он прав. Скоро выясним.

Исторический музей находился за Публичной библиотекой, примерно в четырех-пяти кварталах от нашей школы, на широкой улице, по обе стороны которой выстроились в поклоне огромные вековые деревья.

Напротив музея располагался маленький, буйно заросший травою парк, именуемый Музейным парком. Мы с Питером шагали к музею по залитой лунным светом траве.

Это было огромное белокаменное здание в старинном стиле, к парадному входу которого вела широкая лестница в сотню ступеней. Высоченные колонны стояли по обе стороны дверей. Крыша была увенчана белым куполом.

В музее горел свет, но поблизости я никого не видела. Один за другим по улице проехали два автомобиля и свернули на Музейный проезд.

— С парадного хода точно не войти, — заметила я. — Двери наверняка заперты. А внутри наверняка охрана.

— На прошлой неделе наш класс провели с заднего, — сообщил Питер. — Там, сзади, куча дверей и окон. Может, получится найти местечко, через которое можно влезть.

Мы двинулись вдоль торца здания. В высоких окнах у нас над головой горел свет. Но заглядывать я благоразумно не стала.

В неприметном алькове обнаружилась дверь с табличкой, гласившей: «Закрыто и запечатано».

Мы двинулись дальше. Держась в глубокой тени здания, мы миновали ряды окон, забранных железными прутьями. Следующие две двери были заперты на цепи с висячими замками.

Я поежилась.

— Выглядит скверно, Питер, — пробормотала я. — С чего ты так уверен, что маска там, внутри?

Не успел он ответить, как я услышала шум. Хруст сухой листвы. Затем — шарканье.

Позади нас распахнулась дверь с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД». Шаги приближались.

Испуганная, я подскочила. Потом обернулась — и ахнула.

Нас окружали мумии. Дюжина оборванных, истлевших мумий.

Они молча ковыляли к нам, шатаясь и протягивая негнущиеся руки.

Прижатая спиной к стене музея, я раскрыла рот и душераздирающе завизжала.

Одна из мумий расхохоталась. За нею захихикали остальные.

Две из них подняли руки и стукнулись забинтованными кулаками.

— Это же… дети! — воскликнул Питер. Он стоял рядом со мной, прижимаясь спиною к холодному камню стены.

Да. Ребятня в костюмах мумий. Теперь все они, неуклюже пританцовывая, вприпрыжку двигались к Музейному проезду.

Дверцы машин распахивались, выпуская встречающих родителей.

К нам с Питером побежала навстречу высокая женщина с волосами, подвязанными красным шарфом. Полы куртки хлопали у нее за спиной.

— А что, Фестиваль мумий уже прошел? — спросила она, задыхаясь. — Всех детей уже выпустили?

Я вспомнила про фестиваль мумий. Это был ежегодный праздник, проводимый музеем на Хэллоуин. Сотни детей заворачивались в бинты, как мумии.

— Кажется, они выпустили их только что, — ответила я. Обернувшись, я увидела, как группа мумий, пританцовывая, высыпала с черного хода.

Женщина облегченно вздохнула:

— Я уж думала, опоздала.

Мы с Питером последовали за ней к двери. К женщине подбежали двое ребятишек, мальчик и девочка. Девочка волочила за собою концы бинтов и ныла, что ее плохо замотали.

Когда дверь вновь распахнулась, выпуская еще одну партию детей, я втащила Питера внутрь.

Поморгала, привыкая к яркому свету. Мы стояли в просторном зале с черными и оранжевыми лентами, натянутыми по потолку.

На высоком постаменте мерцал оранжево-желтым светом здоровенный светильник Джека, а по бокам его выстроились на страже две шестифутовые статуи в виде мумий.

Мы огляделись. Толпа в зале стремительно редела.

— Как пройти в зал Древнего Египта? — спросила я.

Питер наморщил лоб.

— Кажется, это во-он там, — показал он.

— Пошли, — сказала я.

Но не успели мы и шагу ступить, как мужчина в заляпанном пятнами желтом костюме мумии преградил нам дорогу. Его голубые глаза смотрели на нас из-под маски. На голове красовался лихо заломленный черный цилиндр. Надпись на пришпиленной к цилиндру круглой бляхе гласила: «ЗАБЛУДИЛИСЬ? МУМИЁ ПОМОЖЕТ!».

— Чем могу помочь? — осведомился он. — Вы кого-то забираете?

Я кивнула:

— Да. Младшую сестренку. Фрэнни. Вы ее не видели? Она не выходила?

Он сощурился на меня. Интересно, поверил?

— В кафетерии еще осталось несколько ребятишек, — произнес он. — Почему бы вам не поискать там? — Он указал на арку в дальней стене.

— Ой, спасибо, — сказала я, дернула Питера за руку, и мы побежали к арке.

— Классная маска насекомого! — крикнул мужчина мне вслед.

Я бросила, не оборачиваясь:

— Спасибо!

Мы вбежали под арку. Я звала — «Фрэнни! Фрэнни!» — пока мы не скрылись из виду мужчины.

— Не ждал, что будет так просто, — сказал Питер.

— Мы еще не добрались, — осадила его я.

Мы поспешили вниз по длинному, ярко освещенному коридору. Впереди слышались детские голоса и смех взрослых.

Мы миновали стеклянные витрины в стене, на которых были выставлены голубые и оранжевые вазы. Некоторые из них были потрескавшиеся, со сколами на краях. Казалось, они очень древние.

Впереди показался кафетерий. Там находилось всего несколько детей. Они сидели прямо на полу, беззаботно болтая и уплетая шоколадные батончики.

Несколько служащих в белой униформе уже начали уборку. Они подметали пол, подбирая обертки от шоколадок и прочий мусор.

Мы не стали останавливаться у кафетерия. Повернув за угол, мы продолжали свой путь.

Указатель в виде стрелки гласил: «ЕГИПЕТСКИЕ ГАЛЕРЕИ».

— А вот и залы с мумиями, — сообщил Питер.

Мы побежали быстрее. В этом коридоре освещение было более тусклым. По полу раскинулись длинные тени.

Я уже видела впереди вход в Египетские галереи.

До дверей оставалось каких-нибудь несколько футов — как вдруг чей-то гневный бас грянул:

— А ну стойте! Куда это вы собрались?

Попались.

Я обернулась. И увидела, что к нам рысью бежит охранник в темной униформе.

Я было забормотала какие-то оправдания.

Однако он неожиданно свернул в сторону. Из алькова вышли двое ребятишек в костюмах мумий.

— Куда это вы собрались? — повторил охранник.

— Мы не можем найти парадный вход, — ответил один из мальчуганов.

Охранник взял их за руки.

— Идемте со мной. Вы пошли не в ту сторону. — Он повели их назад к кафетерию.

Мы с Питером прижимались к стене. Я поняла, что задерживаю дыхание. И протяжно выдохнула.

— Я… я уж думала, поймают, — сказала я.

— Я тоже, — буркнул Питер. — Чуть не застукали.

Мы повернулись и юркнули в дверь с табличкой «ЕГИПЕТСКИЕ ГАЛЕРЕИ». Свет в огромном зале был приглушен. Воздух был жаркий и сырой.

Мы остановились у стены. Я огляделась вокруг, высматривая других охранников. В зале никого не оказалось.

Я насчитала четыре саркофага, по одному в каждом углу. В центре стояла модель пирамиды. Одна из стен была вся покрыта фотографиями пирамид. На витринах у другой стены были выставлены драгоценности, украшения и прочие экспонаты из Древнего Египта.

Мы с Питером кружили по комнате. Щурясь от тусклого света, я разглядывала витрины. Обошла модель пирамиды, потом каждый саркофаг.

— Не вижу я никакой маски мумии, — прошептала я. — Наверно, Крикк спрятал ее не здесь. Надо бы уходить, пока нас не засекли.

Я направилась к выходу, но Питер преградил мне путь.

— Саркофаги, — сказал он. — Нужно посмотреть внутри.

— Но… — запротестовала было я. Саркофаги были высечены из тяжелого камня. Крышки, должно быть, невозможно сдвинуть.

— Крикк спрятал маску внутри одного из них, — заявил Питер. — Я знаю. Знаю — и все.

Я застонала. Вот упрямец!

— Но как мы заглянем внутрь? Как нам сдвинуть эти тяжеленные крышки?

За дверью послышался шум. Я юркнула за саркофаг.

Шаги. Выглянув из-за саркофага, я увидела, как мимо галереи прошли двое охранников.

Сердце заколотилось у меня в груди. Проникнув в музей, мы наверняка совершаем серьезное преступление. Если нас поймают…

Если нас поймают, никто не поверит, что мы искали в древних саркофагах всего лишь маску мумии. У нас будут огромные неприятности.

Впрочем, мы и без того в ужасной беде, решила я.

Что может быть ужаснее, чем лишиться своих родителей и родного дома?

Я поднялась на ноги и повернулась к саркофагу. Подойдя к середине саркофага, обеими руками ухватилась за крышку.

Крышка оказалась удивительно холодной. На одном ее конце был высечен лик фараона. Глаза его ничего не выражали. Часть головного убора была разбита.

Я начала толкать крышку, потом остановилась.

Многие люди увлекаются мумиями. Эти четыре мумии были самыми популярными экспонатами нашего музея.

Я же от мумий далеко не в восторге. В конце концов, это же мертвецы. Мертвецы, тлеющие и разлагающиеся под слоями бинтов и смолы на протяжении нескольких тысяч лет.

Ничего, Моника, ты справишься, увещевала я себя.

Я вцепилась в тяжелую каменную крышку, собралась с силами, напрягла ноги — и со стоном толкнула крышку вверх.

К моему удивлению, та с легкостью поддалась. Она вырвалась у меня из рук и начала съезжать с противоположного края саркофага.

— Не-е-ет! — вскрикнула я. Нельзя было допустить, чтобы крышка грохнулась на пол.

Я подпрыгнула и отчаянно попыталась схватить ее обеими руками.

Промахнулась.

И полетела в саркофаг, головой вперед.

— Уууф! — Я приземлилась животом прямо на мумию. Меня разок подкинуло — и лицо уткнулось в затвердевшие, пахучие бинты на ее груди.

Я подняла голову и страдальчески застонала.

Обмотки мумии были сухие и шершавые. Мои щеки покалывало.

Я поперхнулась, когда гнилостный смрад древнего трупа коснулся ноздрей. Немалых усилий стоило мне не расстаться с ужином. Волна за волной меня захлестывало волнами нестерпимого зловония.

Я распласталась на теле мумии. Она была твердой, словно подо мной находились одни кости. И маленькой, как ребенок. Ее забинтованная голова была размером с большой кулак. В древней марле, там, где должны были находиться глаза, находились два углубления. Засохшая смола пятнала бинты на шее.

От трупной вони мне сделалось дурно. Зажав нос, я попыталась дышать через рот.

Осторожно, с трудом, я перевернулась на бок. Мумия сдвинулась подо мной.

Мерзость.

Я поглядела вверх. Крышка съехала с саркофага лишь наполовину. Тусклый свет лился на меня с потолка.

Я с трудом переместилась в сидячее положение. Потом ухватилась за край крышки. Моя идея состояла в том, чтобы, держась за крышку, подтянуться и вылезти из саркофага.

Но как только я подтянулась, послышался скрежещущий звук. Скрежет камня о камень.

В мгновение я поняла, что каменная крышка валится… валится внутрь саркофага.

Сейчас меня РАЗДАВИТ.

Я увернулась от падающей крышки. Схватилась за край обеими руками. И вырвалась наружу.

Я вывалилась из саркофага — и в тот же миг крышка рухнула внутрь, сминая мумию.

Грохот сотряс помещение.

Я откатилась от саркофага и замерла у модели пирамиды.

Потом я долго лежала на полу, переводя дыхание.

Мерзкий, гнилостный смрад мумифицированного трупа пропитал мою одежду. Он пристал и к внутренней поверхности маски.

Я взялась за маску. Мне хотелось снять ее. Мне хотелось, чтобы Хэллоуин закончился. Выбраться из этого музея, где нам не место. Оказаться у себя дома, с моими родителями.

Мои родители.

Эта мысль напомнила мне, почему я не могу снять маску.

Я поднялась на ноги, отряхивая одежду от толстого слоя пыли. Затем оглядела комнату.

— Питер? — позвала я.

Взгляд мой обежал комнату, от саркофага до саркофага.

— Питер? Ты где?

Нет ответа.

В животе возникла тяжесть.

— Питер? Ладно тебе. Не смешно. Нужно выбираться отсюда. Питер? Где же ты?

С каждым словом мой голос делался все выше и все пронзительнее.

— Питер? Пожалуйста! — закричала я. — Питер?!

Он как сквозь землю провалился.

Я не могла пошевелиться. Не могла дышать.

За дверью послышались голоса.

Я юркнула за пирамиду и прислушалась. Затем выглянула и увидела, как мимо галереи прошли те же двое охранников в темной униформе, качая головами и над чем-то смеясь.

— Питер? — позвала я тоненьким голоском.

Через секунду я услышала его ликующий крик:

— Нашел!

Я вскрикнула, когда его голова высунулась из другого саркофага. Он высоко поднял руку и помахал зажатой в ней маской.

— Помоги. — Он свесил руку через край. Я схватилась за нее и помогла ему вылезти.

Он спрыгнул на пол и поднял маску в руке. Я сжала ее. На ощупь та была как из резины. Глаза у нее были запавшие. Бинты оказались изорванными и заляпаны пятнами.

— Так и знал, что она будет здесь, — сказал Питер и вскинул в воздух кулак другой руки.

— Ты меня до смерти напугал, — заявила я.

— Зато я нашел ма…

Он резко умолк. Мы оба услышали голоса. И шаги за дверью.

Оба охранника только что проходили. Кто же идет сюда?

Неужели Крикк?

— Скорее, Питер… — Я сунула маску ему под нос. — Твоя очередь. Надевай.

Держа маску обеими руками, он поднес ее к голове. Но заколебался.

Шаги зазвучали громче. И ближе.

— Питер, быстро! — прошептала я.

— Я… не могу, — проговорил он, скривившись от отвращения. — Маска… в ней полно праха. От мумии. Пахнет, как… дохлятиной какой-то.

— А мне плевать, — заявила я и снова сунула маску ему под нос. — Надевай. Скорее, Питер!

— О-о-о-ой, — заныл он. Заглянул в маску. — Вот же… гадость, — проворчал он.

Потом он занес ее над головой.

В тот же самый миг двое охранников ворвались в зал.

При виде нас они выпучили глаза и разинули рты.

— Замрите! Стоять на месте! Не двигайтесь! — сердито закричал один из них.

— Как вы сюда попали? — крикнул его напарник.

Они быстро двинулись к нам, раскинув руки, словно готовясь к драке.

— Э… мы были на фестивале, — забормотала я. — Мы… не могли найти выход и…

Стуча ботинками по мраморному полу, они приближались.

— Советую не врать, — произнес один из них. — У вас у обоих огромные неприятности.

— Проникновение на территорию муниципальной собственности — серьезное преступление, — добавил его товарищ.

Я повернулась к брату. Его лицо было искажено страхом. Внезапно он отчаянно закричал — и нахлобучил маску мумии себе на голову.

Ослепительный всполох белого света заставил закричать и меня.

Я крепко зажмурилась, но свет не исчезал. Он становился все ярче… и ярче… пока я не почувствовала, что моя голова вот-вот взорвется.

А потом… кромешная тьма. Черней черного.

Я осторожно приоткрыла глаза. Зал исчез. Я смотрела в затянутое тучами небо.

Далеко не сразу я сообразила, что лежу, растянувшись на спине. Подо мной была ровная твердая поверхность. А надо мною темнело небо, и было такое чувство, что черные тучи спускаются все ниже и ниже клубящейся массой, словно хотят меня задушить.

— Питер? — только и смогла я произнести сдавленным шепотом. Повернулась и увидела его рядом с собой. Маска мумии скрывала его лицо.

Он тоже лежал на спине, как я могла видеть, на каком-то подобии деревянных носилок.

— Где мы? — пробормотал он. — Маска…

— Должно быть, она нас сюда и перенесла, — сказала я. — Каждый раз, как мы надеваем маску, она… она…

Слова застряли у меня в горле. Я осознала, что руки мои привязаны. Я не могла встать с деревянных носилок. Не могла спрыгнуть вниз.

Я посмотрела вперед. По обе стороны от нас выстроились в две шеренги облаченные в белое люди, и казалось, что тянутся эти шеренги на многие мили.

Головы всех мужчин были гладко выбриты. Смуглые макушки поблескивали в зловещем свечении, просачивавшемся сквозь угрюмые тучи.

Они пели. Выводили одну и ту же бесконечную ноту. Это больше походило не на музыку, а на гул. Напевая, они то поднимали, то торжественно склоняли головы.

Я вгляделась вдаль, туда, где вздымалось к небу огромное здание из оранжевого камня. Рядом с ним замерла на страже гигантская статуя кошки. Увидела сине-зеленую платформу, а позади нее трепетали высокие языки пламени.

Это алтарь, подумала я. Совсем как тот, что мы с Питером видели в одном из фильмов про мумию.

Я посмотрела вниз. Носилки лежали на песке. Я повернулась — и увидела знакомый силуэт на горизонте. Пирамида?

— Питер, кажется, маска мумии перенесла нас в Египет, — проговорила я. — Древний Египет.

Питер попытался сесть. Но его руки тоже были привязаны.

— Не нравится мне это, Моника. Чего эти дядьки так разгуделись?

— Наверное, молятся, — сказала я.

— Нужно выбираться отсюда, — заявил Питер.

Вот это точно.

Несколько бритоголовых мужчин в белых одеяниях окружили нас. У всех были глубокие, темные глаза. Брови сбриты.

Шестеро из них взялись за края моих носилок и подняли их с песка. На могучих руках вздулись, перекатываясь, бугры мышц. Они не смотрели на нас. Их взоры были устремлены прямо вперед, на громадную статую кошки.

Гул голос зазвучал громче, напоминая жужжание миллионов пчел.

Мужчины водрузили наши носилки на плечи и понесли меж бесконечных рядов облаченных в белое египтян.

— Положите нас! — закричала я. — Вы меня понимаете? Положите нас! — Я отчаянно дергала ремни на своих запястьях.

Они шествовали неспешно, уверенно, глядя прямо перед собой.

— Положите нас! — снова заверещала я.

Небо еще сильнее налилось чернотой. Я вглядывалась в тусклый свет огня за алтарем у стены. Двое мужчин в высоких белых головных уборах стояли бок о бок, ожидая нас. Их одеяния были ярко-голубыми. На шее каждого висел на цепочке багровый драгоценный камень.

— Жрецы, — прошептала я.

Гул звучал в ушах на одной низкой ноте. Мне хотелось зажать уши руками, заглушить этот пугающий звук.

Мимо мелькали лица, одно за другим.

Их глаза следовали за нами с Питером, когда мы, покачиваясь, проплывали мимо них, привязанные к деревянным носилкам.

Я учуяла какой-то сильный запах. Сделала глубокий вдох. Еще один. Резкий запах наполнил ноздри.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его.

Смола.

От гула низких голосов хотелось кричать. Лица проносились мимо, исполненные торжественного благоговения, глаза пустые.

Пока нас несли к алтарю, двое жрецов в голубых одеждах выступили вперед. Их конические головные уборы торчали в небо.

От запаха смолы глаза мои заслезились.

Я извернулась и углядела сбоку от алтаря нечто ужасное.

То был громадный круглый котел. Точно такой же, какой полагается иметь всякой уважающей себя ведьме, только раз в пять побольше.

Внутри него пузырилась смола. Да. Исходящая паром горячая смола.

Нас с Питером несли к котлу с кипящей смолой.

— О не-е-е-е-ет! — вырвался у меня отчаянный стон. Все мое тело содрогнулось от ужаса.

Потому что в тот самый миг все фильмы ужасов… все фильмы о мумиях, какие я когда-либо видела… всплыли у меня в памяти. И теперь я знала, зачем нас несли через это древнеегипетское капище.

Нас собираются мумифицировать… мумифицировать заживо.

Когда мы приблизились, я расслышала треск огня, пылающего позади алтаря. На одном из углов платформы я заметила груду тканей. Тканей, чтобы окунать их в смолу? Тканей, чтобы перевить ими наши просмоленные тела?

От ужаса перед глазами у меня все поплыло. Алтарь… жрецы, застывшие в ожидании… кровавый блеск драгоценных камней на их шеях… ряды поющих мужчин…

Котел клокотал. Дымящаяся поверхность смолы перекатывалась волнами.

Я повернулась к Питеру. Осознал ли он, что сейчас произойдет?

Я не видела его лица. Его скрывала маска мумии. Зловещая маска мумии, перенесшая нас сюда, в этот кошмар.

Позади нас стихли песнопения. Треск пламени сделался громче.

Мы вступили в тень, отбрасываемую статуей кошки. Отсюда, с близкого расстояния, кошка казалась похожей на дикое животное. Скорее на тигра, чем на кошку.

Жрецы двинулись нам навстречу, шелестя на ходу своими длинными одеяниями.

Носилки резко остановились. Мужчины ослабили ремни и стали опускать нас с Питером на песок.

Я лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Нужно было мыслить ясно. Как нам этого избежать?

Я ничего не могла придумать.

На моих глазах двое мужчин сняли Питера с носилок. Они поставили его на ноги и, держа под руки, повели к жрецам.

Питер извивался и вырывался. Он пытался вывернуться из их хватки. Но мужчины были слишком сильны.

— Моника! Помоги мне! — в голос заревел Питер. Взгляд его был прикован к кипящему котлу. Он понимал, что сейчас с нами произойдет. — Моника! Не позволяй им! — вопил он. — Не позволяй им!

Жрецы повернулись и повели процессию к котлу.

Мертвая тишина пала на храм. Длинные шеренги идолопоклонников погрузились в молчание. Тишина стояла такая, что я слышала шелест ветра над бескрайними песками пустыни.

Двое мужчин удерживали Питера на месте.

Тот изо всех сил лягнул одного из них в лодыжку. Мужчина, однако, не вскрикнул, не шелохнулся, не отреагировал вообще никак.

Питер извивался и корчился. Мужчины держали его крепко.

Жрецы приблизились к кипящему котлу со смолой. Струи пара поднимались с его поверхности, заволакивая все вокруг.

От резкого запаха у меня из глаз хлынули слезы.

Жрецы сняли красные драгоценные камни с шей, подняли перед собой и принялись раскачивать их на цепочках из стороны в сторону. Они затянули непонятные слова в низкой, глубокой тональности.

— Отпустите! — завизжал Питер. — Не имеете права! Мы вообще не здешние! Мы из Америки!

А жрецы знай себе махали камнями да тянули заклинания, словно и не было перед ними кричащего Питера.

Затем один из них жестом обеих рук указал на котел.

Двое мужчин вздернули Питера в воздух.

Питер остервенело брыкался и орал во мощь своих легких. Но он был совершенно беспомощен против них.

Они подняли его выше.

Я знала, что нужно что-то предпринять. У меня оставались считанные секунды.

Мужчины занесли Питера высоко над котлом.

Слишком поздно, поняла я. И застонала от ужаса.

Слишком поздно.

Мужчины держали моего брата над булькающим котлом. Его брыкающиеся ноги были в каких-то нескольких дюймах от кипящей смолы.

Он бился и выворачивался. Он вопил и умолял.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох.

Может быть… может, я смогу сделать что-нибудь…

Я ничего не планировала. Внезапно, я вскочила. Наверное, после долгих занятий гимнастикой мое тело действовало на автомате.

Я перекинулась на руки. Сделала стойку вниз головой на краю носилок.

Затем я совершила высокое сальто вперед — и пролетела над головами своих пленителей.

Я тяжело приземлилась на песок. Пригнулась и совершила еще одно сальто вперед.

Я взлетела высоко в воздух — и обеими ногами угодила прямо в грудь ближайшему из жрецов.

Ошеломленный, тот издал сдавленный возглас. Рот его распахнулся; удар моих ног отбросил его назад.

Я приземлилась на ноги и увидела, как он опрокинулся в кипящий котел.

Он с плеском рухнул в бурлящую раскаленную жижу. Смола хлынула через края котла.

Визжа во всю мощь своих легких, он колотил руками по поверхности смолы.

Общий вопль ужаса и потрясения огласил храм. Все как по команде сорвались с места.

Двое мужчин, державших Питера, поставили его на землю. Склонившись над дымящимся котлом, они отчаянно пытались ухватить орущего и бьющегося в агонии жреца за края одеяния.

Второй жрец в потрясении рухнул на колени. Он закрыл глаза и воздел руки к гигантской статуе кошки.

Люди в белых одеждах бросились вытаскивать заходящегося криком жреца из котла.

Я схватила Питера.

— Бежим!

Мы со всех ног бросились наутек.

Я неслась впереди, вдоль фасада храма. Оглянувшись через плечо, я увидела, что люди все еще безуспешно пытаются спасти жреца из кипящего котла.

Мы обогнули храм. Никто не преследовал нас.

Мы остановились и посмотрели вдаль. Ничего, кроме песков. Раскинувшаяся позади храма пустыня простиралась в бесконечность.

Питер уперся руками в колени, пытаясь отдышаться.

— Блин! Чуть не прикончили! — проговорил он. Под маской мумии его голос звучал приглушенно.

Он поднял ногу.

— Полюбуйся. Смола уже подошвы запачкала.

Я содрогнулась.

— И думать не хочу. Что нам теперь делать? Как же мы вернемся домой?

Небо темнело. Ветер сделался холоднее. Песок скользил и колыхался, словно океанские волны.

Мощный порыв ветра швырнул песок мне в глаза. Я закричала. Песчинки секли глаза, словно осколки битого стекла.

Ветер завывал. Песок вздымался вверх, волна за волной.

Мы с Питером закрыли головы руками. Песок вихрился вокруг нас. Хлестал нас. Казалось, моя кожа иссечена тысячами порезов.

Я с трудом дышала.

Еще одна высокая волна песка обрушилась на меня. Я повалилась на стену храма.

Я совершенно ослепла. И все, что я слышала — рев ветра да шелест песка.

А потом… тишина.

Песчаная буря прекратилась так же внезапно, как и началась.

Я задышала полной грудью, один вдох за другим. Обеими руками отряхнула с костюма песок. Питер повернулся ко мне, совершенно ошеломленный. Он замотал головой, и с его маски во все стороны разлетелся песок.

— Ужас, — проворчал он.

Я взглянула на стену храма. Эге. Минуточку.

Разве здесь раньше была дверь?

Я уставилась на дверь. И ряд окон рядом с нею. Табличку, гласящую: СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД. ВСЕ ПОСТАВКИ ЗДЕСЬ.

Я отошла от стены.

— Питер, смотри! — вскрикнула я.

Я наконец узнала место, где мы находились.

— Питер, — сказала я, — мы вернулись к Историческому музею.

Послышался рев клаксона. Вдоль Музейного проезда проехали две машины.

Мы постояли, переводя дух.

— Мы вернулись, и у нас две маски, — произнес наконец Питер.

Я вздохнула.

— Не так-то это просто, — сказала я. — Мои глаза все еще щипало после песчаной бури. И я все еще чувствовала запах кипящей смолы.

Питер вытащил список масок.

— Нужно продолжать, — сказал он. — Боюсь, скоро уже будет поздно.

Он прочел список.

— Так, следующим идет гималайский снежный волк.

Я уставилась на него.

— Гималайский снежный волк? Нам про них рассказывали в школе. Они водятся в Гималаях.

— Далеко это? — спросил Питер.

Я решила, что он шутит.

— Снежные волки живут на заснеженных горных пиках, — сказала я. — У нас заснеженных горных пиков нет. У нас в Хиллкресте вообще нет гор.

— В таком случае… где мог Крикк спрятать волчью маску? — спросил Питер. — В волчьем заповеднике?

— Нет у нас в городе никаких заповедников, — сказала я.

Питер стукнул себя кулаками по лбу.

— Думай. Думай, — скомандовал он себе. — Где Крикк мог спрятать маску снежного волка?

Внезапно у меня появилась идея.

— Мы действительно собираемся лезть туда в темноте?

В голосе Питера не было обычного лихого задора. Он звучал испугано.

Я показала на небо.

— Луна вышла, — сказала я. — Смотри. Она освещает нам тропу.

Питер взглянул на вершину холма.

— Но тропа вьется вокруг холма. Где-то будет очень темно. А подъем крутой…

Я похлопала его по плечу.

— Это единственный крутой холм в городе. Единственный, который сойдет за гору. И даже называется — Волчий Холм!

— Но мы же не знаем, что маска там, наверху, — возразил Питер. — А если мы заберемся наверх, а маски нет?

— Тогда поищем где-нибудь еще, — сказала я.

Он обмяк всем телом. Словно воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух.

— Давай, Питер. Поднимаемся, — сказала я. — Это на тебя не похоже. Раньше ты бы играючи на него взошел.

— Но… ну невозможно же, — заныл он.

— Разумеется, невозможно, — отчеканила я. — Но надо.

Пригибаясь навстречу ветру, я повернулась и начала взбираться по тропе. Ноги скользили на щебнисто-песчаной поверхности.

Оглянулась назад. Питер поднимался следом, отбрасывая ногами попадавшиеся на пути мелкие камни.

Довольно забавно, что наш город называется Хиллкрест. Потому как расположен он на плоской равнине[1]. Здесь находятся единственные крупные холмы во всем городе.

Самый крутой из них — Волчий. Он возвышается над нашим небольшим городком. Здесь Хиллкрест заканчивается. По другую сторону холма идут уже фермерские угодья.

На Волчий Холм невозможно подняться на машине, потому что на нем нет дороги. Есть лишь каменистая тропинка, виток за витком взбирающаяся на вершину холма.

Экстремалы всех мастей любят взбираться на Волчий Холм, потому что с его вершины открывается потрясающий вид на город внизу. Прошлой зимой каким-то чокнутым подросткам вздумалось погонять там на сноубордах. Они чуть не полетели с каменистых уступов. По счастью, полиция успела снять их, пока никто не пострадал.

Когда я поднялась выше, песок сменился камнями и гравием. Месяц освещал мне путь бледным светом, словно прожектор. Тропа, однако, то и дело сворачивала в темноту. Мне с трудом удавалось не оступиться на долгих затемненных участках.

— Питер, как дела? — окликнула я.

В ответ он что-то промямлил. Он сильно отставал. Я остановилась, чтобы перевести дух и позволить ему нагнать меня.

Вокруг холма свистел ветер. Деревьев здесь не росло. По обе стороны тропы рос высокий бурьян. Он колыхался, шелестя на ветру.

Чуть выше тропа выходила на узкий скалистый уступ. Питер прошел мимо меня и посмотрел вниз с края уступа.

— Ого. Высоко же мы забрались, — произнес он.

Он отошел от обрыва. Потом вскинул руки и завопил:

— Падаю! Спасите! Я падаю!

На мгновение мое сердце оборвалось. Я кинулась вперед и схватила его за руку.

Он расхохотался.

— Попалась. — Он попятился от обрыва. — Хотел немножко тебя встряхнуть.

Я застонала.

— Питер, ты жутко неостроумный. — Сердце мое все еще колотилось. Эта дурная шуточка привела меня в бешенство. Вместе с тем, в какой-то мере я была рада, что прежний Питер вернулся.

Я отвесила ему тычка.

— Поднимаемся дальше. Нам нужно на самый верх.

Его глаза вперились в меня из-под маски мумии.

— Ты правда думаешь, что маска волка там, наверху?

Я пожала плечами.

— Как знать? Я лишь считаю, что будь я на месте Крикка, непременно спрятала бы ее именно здесь.

Я протиснулась мимо него и, наклонившись вперед, продолжила подъем. По мере дальнейшего продвижения тропа делала все более резкие повороты и становилась все круче.

Камни выскальзывали у меня из-под ног и срывались в пропасть. Я чуть не свалилась в неглубокую рытвину. Я подвернула лодыжку. Остановилась подождать, когда боль пройдет. Потом продолжила подъем.

Так подымались мы еще минут десять или около того.

— Питер? — Я обернулась посмотреть, как у него дела.

И почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног.

Не сразу я поняла, что подошвы моих туфель заскользили по податливым камням. Я откинулась назад, в тщетных попытках удержать равновесие.

Но моя нога соскользнула с тропы. Ноги вылетели из-под меня.

И я сорвалась с уступа.

И, визжа во все горло, полетела вниз.

Мой вопль резко оборвался, когда я ударилась о скалистый уступ ниже. Я приземлилась на него животом.

Я успела выставить вперед ладони, и тем самым сберегла голову от удара о твердокаменную поверхность. Я почувствовала, как дыхание со свистом вырвалось из груди.

Я начала задыхаться. Разевая рот, я пыталась втянуть воздуха в легкие.

Поднялась на четвереньки, дыхание, наконец, восстановилось. Я зажмурилась, чтобы мир перестал вращаться перед глазами в безумной круговерти.

Сверху, с тропы, меня окликнул Питер. Его голова показалась над краем обрыва. Я помахала ему рукой и крикнула:

— Ничего!

Огляделась вокруг. Не так уж и много я пролетела. Я находилась на широком каменном уступе. Гладкий камень белел в лунном свете.

Хорошенько прищурившись, я разглядела в конце уступа тропу. Вернуться наверх к Питеру не составит труда.

Я с трудом поднялась на ноги. Сделала шаг от края уступа, к тропе.

Затем я остановилась. И уставилась в лицо, глядевшее на меня с тропы.

Сперва я подумала, что это Питер. Что он спустился помочь мне.

Потом я разглядела, что это вовсе не человек. Это было животное.

Оно не двигалось. Голову оно держало опущенной, словно готовилось к атаке.

Ахнув, я поняла, что передо мною разъяренный снежный волк.

Эй. Минутку. Не волк.

Я еще сильнее прищурилась, и через несколько секунд поняла, что я вижу. Темное животное в напяленной на морду волчьей маске.

Я рванулась вперед. Вытянула обе руки — и вцепилась в маску. Существо издало басовитый рык.

Маска сорвалась. Я тут же отдернула руки и в изумлении уставилась на рычащего зверя.

Пёс.

Гигантский черный пес. Глаза его горели красным огнем. Он ощерился и угрожающе лязгнул зубами.

Обеими руками вцепившись в маску, я отпрянула назад.

Пес снова опустил голову и зарычал. Налитые кровью глаза пылали лютою злобой.

Я отступила еще на шаг.

Пес сошел с тропы на уступ. Таким образом, он загнал меня в ловушку. Он был слишком велик, чтобы я могла протиснуться мимо него. А если я отступлю еще на шаг или два — полечу вниз.

— Хороший песик. Хороший песик, — проговорила я.

В ответ он зарычал и оскалился.

Огромный пес выгнул спину. Он готовился к нападению.

Я лихорадочно думала. Смогу ли я сделать сальто через собаку и оказаться на твердой ровной поверхности? Может, сделать «колесо»?

Времени не было. С ревом громадная тварь набросилась на меня.

Она обрушилась тяжелыми передними лапами мне на плечи — и впилась клыками в мою шею.

— Ау-у-у-у-у-у-у!

Истошно заорав от боли, я передернула плечами и оттолкнула собаку. Обеими руками я подняла маску снежного волка. Я знала, что она перенесет меня в какое-нибудь странное, страшное место. Но ничего другого не оставалось. Нужно было спасаться от разъяренного пса.

Я глубоко вдохнула… и нахлобучила волчью маску поверх маски насекомого.

В следующий миг ослепительная вспышка света заставила меня зажмуриться.

Свет словно кружился вокруг меня. Обволакивал меня невесомой пеленою.

Я ждала, резкой боли от укуса собаки. Но не почувствовала я.

Я вообще ничего не чувствовала. Только холод белого света.

Холодно. Как же холодно.

Я открыла глаза и ахнула. Я стояла в глубоком снегу.

В ярком свете луны, плывшей низко над головой, снег сиял, будто серебро. Я заморгала, ожидая, когда привыкнут глаза.

Огляделась окрест. Снежная поверхность переходила в низину, затем снова подымалась вверх. Впереди белел величественный горный пик. В стороне от меня находился заснеженный утес, а за ним — лишь фиолетовое ночное небо.

Я в горах, поняла я. В заснеженных горах.

Куда перенесла меня маска? Я принюхалась. Пахло чем-то непривычным. Я никак не могла распознать этот запах.

Я сделала несколько неуверенных шагов вперед. Снег был мягкий и рыхлый, и разлетался у меня на пути.

Я уставилась на цепочку следов. Отпечатки звериных лап шли по прямой вдоль края утеса.

Пройдя еще несколько шагов, я остановилась. Я чувствовала себя неуклюжей. Отяжелевшей. Как будто навесила на себя много лишних тяжестей.

В голове мелькнула картинка. Я увидела кролика. Кролик был мертв и разодран на части.

Я чуяла запах свежеубитого кролика. Я видела его мясистые ляжки и нежные бока. Сырое мясо, алеющее на костях.

Я почувствовала голод.

Подожди. Стой, Моника. Что за дикие мысли?

В животе заурчало. Я опять принюхалась. Я узнавала запах. Человек. Я уловила запах находившегося поблизости человека.

Я медленно повернулась… и на верхушке приземистого снежного сугроба увидела Питера. Его маска мумии поблескивала в лунном свете. Он стоял, зябко обнимая себя руками.

— Питер? — попыталась позвать его я. Но издала лишь горловое ворчание.

Я попыталась снова. И снова заворчала.

Да что ж это такое?

Я перевела взгляд на снег. Я смотрела на отпечатки звериных лап. Они тянулись прямой линией позади меня.

Они были моими!

В животе снова заурчало. Мне захотелось зарычать. Внезапно я испытала такую злобу, какой никогда еще не испытывала. Чистую, животную злобу.

Я животное.

Эти слова прозвучали у меня в ушах. И повторились. Я животное.

Так вот что наделала волчья маска! Она перенесла нас сюда, на этот высокий, заснеженный горный склон. И превратила меня в снежную волчицу.

Ворчащую снежную волчицу, пробирающуюся вперед на всех четырех ногах.

Голодную. И злобную.

Я рыла лапами снег. Огляделась по сторонам.

Снова представился мертвый кролик. Я буквально чувствовала вкус его холодных, влажных, изжелта-розовых потрохов. Какие еще лакомые кусочки можно найти в его вспоротом брюхе?

Я подняла голову к небу, позволяя ледяному ветру щекотать мои мохнатые уши. Потом снова принюхалась. Люди были слишком костисты, чтобы их есть. Но Питер так восхитительно пах!

Я начала пускать слюни. В животе заурчало.

Питер мог умыкнуть моего кролика. Я представила, как он хватает кролика обеими руками. Разрывает его на части. Бросает шерсть на снег и подносит свежее, вкусное мясо к лицу.

Ну уж нет.

Питер не сможет украсть мою добычу. Волки ни с кем не делятся.

Я знала, что мне нужно делать. Придется избавиться от Питера.

Он стоял, наблюдая за мной.

И я чуяла запах его страха.

Я двинулась вперед на своих сильных звериных ногах.

Вскрикнув, он отшатнулся назад и упал с сугроба.

Он погрузился спиною в глубокий снег.

Я не дала ему времени встать.

Я набросилась.

Я сомкнула зубы у него на шее и обхватила его передними лапами. Затем я поднялась на задние лапы. Со своими новыми звериными силами я без труда подняла его над головой.

Я выпустила его шею и открыла пасть в победном вое. Вой эхом разнесся среди горных вершин.

Протяжный, ликующий вой рвался у меня из груди, из открытой пасти. Было здорово проявить всю свою силу.

Питер вопил и извивался, отбиваясь руками и ногами.

Но он не мог противостоять моей животной силе.

Когда волк в бешенстве, волк ДЕЙСТВУЕТ.

Держа визжащего мальчишку передними лапами, я подковыляла на задних ногах к заснеженному краю утеса.

И со звериным ревом швырнула Питера в пропасть.

Питер взлетел в воздух.

Его вопль ужаса словно переломил что-то в моем сознании — и я ринулась вперед. Поймала его острыми зубами за край каратистского халата. И вытащила обратно на утес.

Я прижала его к земле передними лапами. И ждала, когда мой разум окончательно прояснится.

Мои звериные мысли проносились мимо меня в мешанине образов и запахов. Я чуяла запах крови зарезанного кролика. Я представляла отпечатки своих лап на снегу.

А в следующий миг мне уже виделось, что я мчусь по снегу, мчусь на всех четырех, взметая за собой тучами снежную пыль…

Затем эта картина сменилась другой — Питер стоит возле нашего дома. Наш дом. Наш передний двор.

Я чувствовала запах бурых осенних листьев. Теплый аромат полешек, что потрескивали в каминах домов вокруг.

Вопль Питера ворвался в мои чувствительные волчьи уши.

Он вернул меня назад. Я снова стала самою собой.

Я — Моника.

Я резко отвернулась от покрытого снегом утеса. И отпустила Питера.

Он встал и неловко заковылял прочь. Его колени, казалось, вот-вот подломятся. Но каким-то чудом он все же удерживался на ногах.

И продолжал вопить.

И тогда я, сама того не сознавая, завопила в ответ.

Я запрокинула голову к небесам, раскрыла пасть и завыла на бледную луну.

Так стояли мы и вместе вопили. Остановилась я лишь когда почувствовала, как под моими задними лапами задрожала земля.

Во внезапной тишине послышался отдаленный рокот.

Гром?

Рокот нарастал, пока не перешел в сотрясающий землю рев.

В поисках источника звука, я посмотрела на высившуюся над нами вершину горы. И увидела приливную волну — высоченную приливную волну снега, несущуюся прямо на нас.

Снежная лавина!

От наших воплей стронулись массы снега на вершине горы. Мы вызвали снежную лавину.

Она обрушилась вниз с оглушительным грохотом. Стремительно набирая скорость, волна белизны вырастала все выше и выше, пока не скрыла собою темное небо.

Волна гнала перед собою огромные снежные глыбы. Подскакивая, они срывались с места и устремлялись вниз по склону горы.

Весь мир поглотила слепящая белизна.

Она низринулась на нас. Снесла нас с ног. А потом погребла под собой.

Такой холод. Такой леденящий холод.

Я тянулась к Питеру, но не могла его найти.

И погружалась, все глубже и глубже, в мчащуюся волну снега.

Я не могла дышать. Не могла пошевелиться. Только дрожала под тяжелым покрывалом смерзшегося снега. Я пыталась побороть панику. Я знала, что необходимо действовать — и немедленно.

Собрав все свои силы, я вцепилась руками — руками! — в толщу снега над головой и подтянулась вверх. Мне удалось продвинуться всего на несколько дюймов. Но таким образом у меня появилось пространство, чтобы оттолкнуться пятками.

Суча руками и ногами, я прорывалась к поверхности. С последним приливом сил, я вылезла из глубокого снега. Затем я подняла лицо к небу и жадно вдыхала свежий, холодный воздух.

— Эй, смотри, — раздался голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидела Питера. Он тоже поднимался на ноги.

Он показал на полосу темно-красного цвета, разливавшуюся вдоль темного горизонта.

Лицо Питера по-прежнему скрывала маска мумии. Он повернулся ко мне.

— Где же мы? — спросил он тоненьким, сдавленным голоском.

Я не сразу отозвалась. Я смотрела на лилово-красную полосу в небе.

— Это же… утренняя заря, — проговорила я. — Снег… лавина… должно быть, лавина перенесла нас оттуда…. Вернула назад.

Я говорила собственным голосом. Человеческим голосом. Я снова была собой. Не зверюгой о четырех ногах. И мы стояли на улице, глядя в ночное небо.

Питер проследил за моим взглядом. А потом вскрикнул:

— Снег исчез! Моника, мы живы! Снег… горы — все исчезло!

Я сглотнула. Мое горло все еще болело от воя.

— Питер, — сказала я, — посмотри на меня. Я… вернулась? Стала нормальной?

Он искоса взглянул на меня.

— Ты никогда не была нормальной! — заявил он и расхохотался над собственной шуткой.

Я осмотрела себя. Разглядеть что-либо было трудно. Как-никак, у меня на лице были две маски, одна поверх другой.

Но я снова была самой собою. Дрожащей от осеннего холода в своем тоненьком гимнастическом костюме.

Я огляделась. Мы стояли на тротуаре в квартале темных домов. А по другую сторону дороги пролегал пустырь.

Не сразу я поняла, что мы стоим перед тем местом, где должен был находиться наш дом. При виде голого участка земли на меня нахлынула тоска.

Я повернулась к Питеру.

— Времени осталось немного, — сказала я.

Питер кивнул. Он засунул руки в карманы белой формы.

— Я… я просто не могу поверить в то, что с нами сегодня случилось, — тихо проговорил он.

— Я уже боюсь найти следующую маску, — призналась я. — Боюсь, что придется ее надеть… Всякий раз они… они закидывают нас в какой-то фильм ужасов.

— Только все там по-настоящему, — добавил он. — Тем не менее, Моника, придется продолжать. У нас пока только три маски. — Он поглядел на пустое пространство перед собой.

— А времени мало, — сказала я.

— Как насчет маски черепа? — предложил он. — Ее-то мы точно легко отыщем.

Я взглянула на него:

— Легко? Почему?

Он пожал плечами.

— До сих пор каждая маска находилась в соответствующем ей месте, так что…

Я докончила его мысль:

— …лучшее место, чтобы искать маску-череп — кладбище.

Мы дружно двинулись в путь. До старейшего кладбища Хиллкреста — три квартала ходу.

Ночь была до жути тиха и неподвижна. Дома, мимо которых мы проходили, были погружены в темноту. Ни одной машины на улицах.

Не шелестели деревья. Не звучало шепота ветра.

Единственным звуком был стук наших туфель по тротуару да учащенное биение моего сердца.

Мне пришлось перейти на рысь, чтобы догнать Питера.

— Мы что… мы в самом деле пойдем на старое кладбище в День Всех Святых?

— А чего там бояться? — удивился Питер. — Одни покойнички.

Краска с низкой ограды кладбища почти вся облезла. Часть прутьев лежала на земле, так что в ограде зияли просторные бреши.

Заглянув в одну из них, я увидела кривые, покосившиеся надгробья, чернеющие на фоне лилового неба. Напротив нескольких надгробных камней были грудой свалены пожухлые листья. Словно одеяла, чтобы укрыть мертвых.

Я поежилась.

Кладбища никогда мне не нравились. Даже новые, идеально ухоженные, с подстриженной травой и ровными, блестящими надгробиями.

Некоторые из моих друзей иногда устраивали пикники на новом кладбище, расположенном в нескольких кварталах от школы. Но я с ними не ходила. От одной мысли об этом по коже ползли мурашки.

Я не могла избавиться от мыслей о мертвых людях, покоящихся под землей и разлагающихся в своих изъеденных червями гробах.

Мне снились кошмары про кладбища. Я никогда никому о них не рассказывала. Не знала, нормально это, или нет.

А теперь мы с Питером стояли и смотрели сквозь бреши ограды. Смотрели на неровные ряды маленьких надгробий и могилы, укрытые одеялом из сухих листьев.

— Пойдем, — сказал Питер и протиснулся сквозь дыру в ограде.

Тяжело вздохнув, я последовала за ним.

Как только мы вступили на кладбище, снова поднялся ветер. Мгновение назад стояла тишь да гладь. Казалось, ветер только нас и поджидал.

Пожухлые листья с шелестом пришли в движение. Подхваченные ветром, они закружились в хороводе вокруг надгробных камней.

Голые ветви деревьев, казалось, дрожат под кружащими порывами ветра.

— Питер… н-не нравится мне это, — пробормотала я.

Он двинулся вдоль ряда надгробий. Большинство из них были опрокинуты и лежали плашмя. Как и покойники под ними, подумалось мне.

— Питер?

Он будто меня не слышал. Пригибаясь под порывами ветра, он двигался вдоль ряда древних могильных камней. Я следовала за ним по пятам.

Я не сводила глаз с земли. Действительно ли маска-череп была спрятана здесь? Может, ее закопали поглубже в листву? Спрятали за одной из могил?

Услышав громкий стон, я схватила Питера за руку.

— Что это было? — крикнула я. — Ты слышал это?

Он повернулся ко мне.

— Слышал что?

— Стон. Как будто кто-то стонет, — проговорила я. — Он… звучал, как человеческий.

— Посмотри вокруг, — сказал он, сделав рукою широкий жест. — Мы здесь единственные люди.

— Единственные живые люди, — уточнила я.

Он побрел вдоль следующего ряда могил. Его туфли громко хрустели опавшей листвой. А вокруг скрипели на ветру деревья.

Я в шоке подскочила, когда плоский могильный камень рухнул к моим ногам. С колотящимся сердцем я отпрянула назад.

Просто ветер.

А потом я снова услышала стон.

— Питер, — позвала я дрожащим голосом. — Мы… мы здесь не одни.

Мы остановились и прислушались. Откуда доносится этот пугающий стон?

Словно горестный плач из могилы, подумала я.

Затем я увидела желтовато-белое пятно. Бледное пятно света.

Я сделала несколько шагов по потрескивающей листве. Приблизилась, усиленно щурясь.

— Питер, ты это видишь? — показала я.

Он отвернулся от рядов могил и проследил в направлении моего взгляда.

Я приблизилась еще на несколько шагов.

Передо мною зияла дыра, совершенно черная на фоне серой земли. Разрытая могила. Рядом с ней я увидела несколько узких надгробий. Надписи стерты. Сами надгробия кренились в разные стороны.

А в изголовье разрытой могилы… широкое надгробие. Словно каменная плита.

На вершине которой покоился желтоватый предмет.

Маска!

Маска-череп. Теперь я могла как следует ее разглядеть. Я видела глубокие провалы глазниц. Отвисшая челюсть свисала с надгробия.

— Питер! Вот она! — закричала я. — Я нашла ее.

Он вскрикнул, и я услышала, как он бежит ко мне.

Я подошла к маске. Наклонилась…

Рот скелета скалился в отвратительной зубастой ухмылке. По бугристой макушке разбегалась паутина трещин.

Я подняла руки. С мгновение помедлила. Я чувствовала, что что-то не так. Но делать было нечего.

Я схватила маску-череп за края.

О нет. О нет.

Разинув рот, я завизжала от леденящего ужаса.

Потрескавшийся желтый череп… оказался вовсе не маской.

Он был твердый, как камень. Настоящий череп.

Я начала поднимать череп прежде, чем сообразила, что он крепко сидит на плечах у скелета.

Я остолбенела. Слишком ошеломлена была, чтобы двигаться. Скелет вырастал надо мной. Его сухие кости желтели в лунном свете.

И когда я стояла перед ним, могучий порыв ветра подул через его грудную клетку.

И скелет застонал.

Теперь он стоял уже во весь рот. Выщербленный череп склонился надо мной, словно разглядывал меня пустыми глазницами. Челюсть застыла в мерзкой усмешке. Из всех его зубов целыми оставались лишь два или три.

Рядом со мною возник Питер. Он оторвал мои руки от черепа. И тут же вскрикнул, когда очередной порыв ветра продул кости скелета, и тот вновь застонал. Заскрипели, распрямляясь, кости ног.

Я хотела отшатнуться назад, подальше от безобразного существа.

Но скелет двигался с поразительной скоростью.

Он поймал меня за горло твердыми костяными пальцами.

Я видела, как другой лишенной плоти рукой он схватил Питера.

Мы закричали, когда скелет оторвал нас от земли — и швырнул в разверстую могилу.

Я упала на четвереньки в сырую грязь.

Питер грохнулся рядом. Он перекатился набок и врезался в земляную стену могилы. Я посмотрела наверх. Я ожидала, что вот-вот скелет возникнет на фоне темного неба.

Я слышала его стоны, когда ветер дул через его кости. Но за нами он не последовал. Я не видела его.

С трудом, я поднялась на ноги. Колени облепила грязь. Земля под нами была мягкой и влажной. Здесь, внизу, смердело кислятиной, словно от давно прокисшего молока.

Стоявший рядом со мною Питер изо всех сил тянулся руками к краю могилы. Но ему не хватало росту.

Он несколько раз подпрыгнул, хватаясь за земляные края ямы. Но земля была слишком сырой. Всякий раз он съезжал обратно на дно.

Вытирая с рук грязь, он повернулся ко мне.

— Я… думаю, мы здесь в ловушке, — тихо произнес он.

Что-то на дне могилы приковало мой взгляд. Что-то поблескивало в лунном свете. Поблескивало и шевелилось.

Я наклонилась, чтобы рассмотреть получше — и охнула. То был ком червей. Толстые и длинные, как головка швабры из микрофибры, влажные черви переползали друг через друга, переплетаясь вместе. Словно огромная куча оживших спагетти.

Я отвернулась. И увидела еще больше червей, выбирающихся из земляных стен. Дюжины червей вылезали из земли и сыпались вниз. Извивались в жидкой грязи у моих ног.

— Я… я терпеть не могу червей, — пробормотала я. — У меня бзик насчет червей.

— Знаю, — сказал Питер. — Помнишь, как я подкладывал тебе мармеладных червячков в постель?

— Заткнись, Питер!

Он поглядел наверх.

— Я тебя подсажу, — сказала я. — Подниму наверх. А когда выберешься, сможешь вытащить и меня.

— Звучит как план, — сказал он.

Он подошел к стене ямы и повернулся ко мне спиной, ожидая, что я его подсажу.

Но я не сдвинулась с места.

Мой взгляд был устремлен в дальний конец могилы.

Там был другой череп. Бледно-серый. С глубокими провалами глазниц и зубастой усмешкой. Он двигался в темноте. Маячил перед нами, возникнув словно из ниоткуда.

— Питер… — прошептала я.

— Скорее, — сказал он. — Хочу вылезти уже из этой могилы.

— Нет, посмотри, — произнесла я, толкнув его в плечо. И показала пальцем.

Он обернулся. Проследил за моим взглядом.

Не успели мы приблизиться, как череп поплыл вверх.

Внезапно могилу залил лунный свет, и я увидела все отчетливо. К нам шагнул человек, облаченный в лиловую мантию с капюшоном. Из-под капюшона ухмылялся оскаленный череп. Маска.

Маска-череп.

— Крикк? — хрипло прошептала я.

Он стоял у противоположной стены. Ветер шелестел его длинной мантией. В лунном свете я видела, как поблескивают его лиловые глаза в глазницах черепа.

Крикк. Как он смог возникнуть здесь так внезапно? Неужели он нас подстерегал?

— Вам не следовало приходить.

Его старческий голос из-под маски звучал приглушенно.

Он шагнул навстречу нам с Питером.

В вышине месяц снова скрылся за тучами. Могилу окутала тьма.

Когда мои глаза привыкли, я увидела, как Крикк поднес руки к краям маски. Резким, быстрым рывком он сорвал ее.

Его прямые белоснежные волосы спадали на плечи. На широком лбу поблескивали бусины пота. Свободной рукой он потер свою аккуратную белую бороду.

Взгляд его перемещался с Питера на меня и обратно.

— Вы совершили чудовищную ошибку! — прогремел он. — Вам нечего здесь делать. Вы не ведаете, что творите.

Он приблизился еще на шаг. И еще на шаг.

Мы с Питером оказались приперты к стене.

— Ч… что вы с нами сделаете? — пролепетала я.

Крикк стремительно надвигался. Я услышала громкое чавканье, когда он наступил на ком червей.

Он раздавил их подошвой своего сапога. Взгляд его был устремлен вперед, на нас с Питером.

Я прижалась спиной к земляной стене. Бежать некуда. Мы были в западне в этой узкой яме на глубине шести футов под землей.

— Что вы с нами сделаете? — повторила я срывающимся голосом.

— Я вас предупреждал, — произнес Крикк. — Я говорил вам не возвращаться в дом Беллы.

Крепко сжимая маску-череп в одной руке, он протянул мне другую руку.

Я попыталась увернуться. Но здесь не было пространства для маневров.

— Повернись, — велел он. — Я подсажу тебя.

Я сглотнула. Сердце отчаянно колотилось. Чего-чего, а этих слов я от Крикка не ожидала.

Через несколько секунд Крикк поднял меня наверх, к краю могилы. На четвереньках я выбралась на траву. И тут же вскочила.

Питер выполз из ямы следом за мной. Он растерянно помотал головой. И поднялся на ноги.

Я повернулась и снова увидела стенающий скелет. Он неподвижно стоял у могилы. Костяные руки свисали по бокам. Пустые глазницы следили за мною и Питером.

Крикк взмыл из могилы. Лиловая мантия трепетала на ветру. Белые волосы развевались.

Он повернулся к скелету.

— Ты свое дело сделал, — молвил он.

Он поднял руку, и большой драгоценный камень в его кольце засветился. Он указал им на скелет.

В последний раз простонал скелет. Затем его кости затрещали и развалились на части. Упав на землю, кости рассыпались в прах. Прах закружился в воздухе, и ветер унес его.

Крикк наблюдал за этим. Затем он повернулся к нам.

Неужели он собирается поднять руку с кольцом и испепелить нас?

— Верните мне три маски, что вы отыскали, — произнес он и протянул руку. — Верните их мне и уносите ноги — как можно скорее.

Я уставилась на него. Я не знала, что сказать. Я была слишком напугана, чтобы говорить.

— Я должен сохранить маски при себе до рассвета, — сказал Крикк. — Иначе вы увидите, как зло распространится по всему миру.

Угроза впечатляла. Белла говорила, что именно это и случится, если Крикк действительно сможет удержать маски у себя.

Но сейчас у меня лишь одно было на уме. И я не собиралась отдавать Крикку маски, пока он нам не поможет.

— Нам нужны наши родители! — закричала я. — Мы хотим вернуть свой дом. Мы отдадим вам маски, как только вы вернете их назад.

Лиловые глаза Крикка сверкнули. Он покачал головой.

— Если я не получу эти пять масок до рассвета, — прогремел он, — вы никогда больше не увидите ваших родителей!

От этих слов у меня перехватило дыхание.

Крикк не сводил с нас своих жутких лиловых глаз.

— Жестокость Беллы так велика, что она не остановится ни перед чем, — произнес он.

Что? Жестокость БЕЛЛЫ?

— Волшебство масок слишком сильно, чтобы позволить им оказаться в ее руках, — продолжал он. — Вы не понимаете, кому служите. Вы считаете, что собираете маски для благих целей…

— Я… я не понимаю, — пробормотала я. — Вы говорите…

— Белла — воплощение зла, — заявил Крикк. — Это она заставила ваш дом исчезнуть. Не я. Она стерла ваш дом и ваших родителей с лица земли, чтобы обманом заставить вас помогать ей.

У меня отвисла челюсть. Белла говорила нам, что это Крикк заставил исчезнуть наш дом. Неужели Крикк говорил правду? Неужели это Белла является воплощением зла?

— Эту чудовищную игру необходимо прекратить, — говорил Крикк. — Вы не первые, кого Белла подвергла подобным страданиям. Некоторым не так повезло, как вам.

Ветер шевелил его белоснежные волосы. Фиолетовая мантия мерцала в лунном свете.

Я взглянула на Питера. Он дрожал. Не думаю, что от холода. Он дрожал от речей Крикка.

— В ваших силах остановить все это прямо сейчас, — продолжал Крикк. — Вы должны поверить мне.

Поверить. Поверить. Поверить.

Это слово засело у меня в голове.

Стоит ли ему верить? Стоит ли?

Внезапно мне вспомнилось предостережение Беллы, когда мы покидали ее дом.

Крикк величайший на свете лжец.

Не поверить ему практически невозможно.

Что бы вы ни делали, не верьте тому, что он вам скажет. Не поддавайтесь на его уловки.

— Не верь ему, — шепнула я Питеру.

А сама повернулась к Крикку.

— Белла предупреждала нас, что вы лжец, — сказала я.

Крикк потряс зажатой в кулаке маской.

— Выслушай меня внимательно, — произнес он. — Подлинное ее имя — вовсе не Белла. Ее зовут Белладонна. Ведомо ли тебе, что сие означает?

Я повторила это имя про себя.

— Что-то такое слышала, — сказала я.

— Белладонной, — сказал Крикк, — иногда называют «волчью ягоду». Это яд. Она и есть яд.

Я была уверена, что он лжет.

Я подбоченилась.

— Раз вы такой хороший, — возмутилась я, — почему подвергли нас с Питером таким опасностям, когда мы добывали маски?

— Точно, — подхватил Питер и сделал несколько шагов к Крикку. — Всякий раз вы пытались нас погубить. Так с чего же нам верить, что вы на стороне добра?

— Вы служили Белладонне, — отвечал Крикк. — Я не мог позволить вам уйти с масками. Я должен был вас остановить. У меня не было выбора.

— Вы нам лжете, — сказал Питер и поднял руки в каратистской стойке.

— Ваше мнение меня не заботит, — произнес Крикк. — Если вы не желаете верить правде, ничего не имею против.

Он вытянул руку и быстро двинулся на нас.

— Просто отдайте мне три маски. Немедля!

Я отшатнулась. Однако Питер не дрогнул.

Крикк ринулся вперед, протягивая руку, чтобы сорвать с нас маски.

Питер закричал. Он взвился в воздух и попытался нанести Крикку боковой удар ногами по коленям.

Питер промахнулся.

Его ноги не встретили ничего, кроме воздуха.

Крикк поймал Питера за лодыжки.

Он с силой рванул его на себя. Сам потерял равновесие — и оба рухнули в развороченную могилу.

С колотящимся сердцем глядела я на зияющую дыру в земле. Мне хотелось поскорей броситься к краю могилы. Но я оцепенела. Ноги отказывались меня нести.

Я затаила дыхание и прислушалась.

Тишина.

Даже ветер стих. Деревья на старом кладбище замерли без движения. Я прислушивалась, ожидая криков Питера. Или звуков борьбы. Или шарканья и шуршания, когда кто-нибудь из них полезет наверх.

Но нет.

Ни звука.

Тишина была столь оглушающей, что я зажала руками уши.

— Питер?

Наконец, я заставила себя двинуться вперед. Я сделала шаг к могиле.

— Питер?

Тишина.

Я опустила руки. Я стиснула их в крепкие, напряженные кулаки. И приблизилась к могиле еще на шаг.

— Питер? Ты меня слышишь?

Я набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание. Затем я склонилась над могилой и посмотрела вниз.

— Нет. О нет, — прошептала я.

Могила была пуста.

Я упала на колени в жидкую грязь. Все мое тело судорожно затряслось.

— Питер? Где ты? — позвала я дрожащим голосом.

Снова поглядела в зияющую могилу.

— Невозможно, — пробормотала я.

Неужели Крикк использовал свою магию, чтобы перенести их обоих в другое место?

Неужели Крикк применил к Питеру те же чары, которыми заставил исчезнуть и наших родителей?

Я наклонилась в могилу и закричала:

— Питер? Ты там? Прошу, ответь!

Нет ответа.

Я еще дальше наклонилась в могилу.

— Питер?

И чуть не задохнулась, когда сырая земля вдруг ушла из-под ног. Я рухнула вниз. И приземлилась животом на дно могилы.

— Ох-х-х! — простонала я, обнаружив, что шмякнулась прямиком на груду червей. — Не-е-ет.

Я поскорей вскочила.

— Питер? Где ты? — Мой голос гулким эхом отразился от земляных стен.

Я смахнула жирных червей с одежды.

— Питер? Ты меня слышишь?

Держась рукой за стену могилы, я двинулась вперед. Мелкими шажками я брела вдоль стены, ведя по земле рукой. Мне нужно было за что-то держаться.

Наверху месяц снова выскользнул из-за туч. Изжелта-бледный свет залил могилу.

И при этом свете я разглядела отверстие в дальнем ее конце. Словно низкий дверной проем, прорезанный в стене могилы.

Я торопливо зашлепала к нему по грязи. Остановилась в нескольких дюймах от входа. В лунном свете легко было разглядеть, что там внутри.

Я увидела туннель. Узкий туннель, уходящий по прямой в кромешный мрак. Так вот куда они делись! В этот самый туннель, откуда-то появившийся в земляной стене.

И снова я сложила ладони рупором, и снова выкрикнула имя брата.

Я слышала, как мой голос эхом разнесся по туннелю. Без сомнения, туннель был глубокий и шел все время прямо.

Я шагнула в отверстие. И тут же остановилась. Я пыталась перевести дух.

Крикк затащил Питера в этот туннель. Больше им находиться попросту негде.

Я должна последовать за ними.

Я пригнула голову. И сделала еще один нетвердый шаг в отверстие.

И снова остановилась.

Послышался тяжелый топот. Кто-то бежал мне навстречу.

В тусклом свете я увидела Крикка. Он мчался ко мне через туннель, протягивая руки.

— Не-е-е-е-ет! — завопила я.

Бежать было некуда.

Крикк заманил меня в западню. Неужели он намеревался затащить в этот длинный темный туннель и меня?

Я напрягла мышцы. Как же дать ему отпор?

А потом он с топотом выскочил на лунный свет — и я ахнула:

— Питер?

Это был не Крикк. Это был мой брат. Все еще в маске мумии. Пояс его каратистской формы волочился по земле.

Он подлетел ко мне, тяжело дыша. Поднял руки. В каждой руке болталось по маске.

Я потрясенно уставилась на него. Питер держал обе маски — череп и рыло инопланетного кабана.

— Ты что… выхватил их у Крикка? — поразилась я.

Он кивнул.

— Как ты это сделал? — воскликнула я. — Как ты умудрился стащить их у Крикка? — Я заглянула в туннель. — И где он сам?

Питер помотал головой.

— Времени нет, — прошептал он. Я с трудом слышала его голос из-под маски мумии. — Идем.

Я поняла, что теперь вся пять масок находятся у нас. Три у Питера и две на мне.

— Крикк пустится в погоню? — спросила я.

Питер отчаянно замахал руками.

— Времени нет! — сипло прошипел он и подтолкнул меня к земляной стене. Затем он наклонился и подсадил меня.

Я выбралась наверх. Потом повернулась и вытащила из могилы его.

Я заглянула в яму. Куда же делся Крикк?

Мне до смерти хотелось услышать от Питера объяснения. Но он сорвался с места и со всех ног бросился по тропинке между могилами, маша мне рукой, чтобы я следовала за ним.

Поскальзываясь на палой листве, я побежала вдогонку. Темнота рассеивалась. Небо посветлело с черного до лилового. А над кронами деревьев широкой полосой уже разливалась заря.

— Почти рассвело, — пробормотала я.

На краю кладбища мы резко затормозили. Два луча автомобильных фар прочертили улицу. Мы с Питером юркнули за массивный ствол дерева и ждали, когда машина проедет.

Когда она свернула за угол, мы снова бросились бежать. Питер не произнес ни слова, но я понимала, куда он направляется. К дому Беллы.

Мы собрали все пять масок. Теперь пришел ее черед нам помогать. Нам нужно было, чтобы она, используя волшебство масок, вернула нам наших родителей и наш дом.

Но я содрогнулась от страха, глядя, как алое сияние разливается над горизонтом. Небо выцвело до серого.

Вдруг мы опоздали?

Мы срезали через дворы, держась в тени деревьев и высоких живых изгородей. Когда мы миновали пустырь, раскинувшийся на месте нашего дома, я остановилась. У меня вырвался всхлип. Хотелось заплакать, закричать, зареветь в рассветное небо, потрясая кулаками над головой.

Я смотрела на ковер из высокой травы и сорняков. От дома не осталось и следа, будто и не было его вовсе.

Как такое могло случиться с нашими родителями? Что, если мы действительно опоздали?

Свет фар озарил дом по соседству. Еще одна машина с ревом промчалась по улице у меня за спиной.

Нельзя было терять ни секунды. Рассвет вступал в свои права.

Я пронеслась мимо велосипеда, брошенного на следующей подъездной дорожке. Питера я нагнала на углу. Мы промчались через дорогу и побежали дальше.

Питер держал маски в раскинутых в стороны руках. Вскоре впереди замаячила высокая живая изгородь, окружающая дом Беллы.

Мы проскочили сквозь дыру в изгороди и свернули на дорожку, разбрызгивая туфлями гравий.

Тяжело дыша, затормозили на парадном крыльце. Я подняла руку, чтобы позвонить в дверь… и остановилась.

— Смотри. Дверь чуть-чуть приоткрыта, — проговорила я.

Питер пыхтел под маской мумии. Он еще немного приоткрыл дверь.

Я заглянула в прихожую.

— Белла? — Мой голос приглушали две маски.

Я повторила попытку:

— Белла? — На этот раз я крикнула достаточно громко.

Ответа не последовало.

Я вошла в дом. Побежала в гостиную. Питер поспевал за мной.

— Белла? — крикнула я. — Мы вернулись! Мы не опоздали?

Тишина.

Слышалось тиканье часов. В гнетущей тишине оно гремело барабанным боем.

— Мы добыли пять масок! — крикнула я. — Они все у нас!

Оглядела комнату. Затем бросилась к библиотеке в дальнем конце, выкрикивая Беллино имя.

Как сквозь землю провалилась.

Я пробежала по заднему коридору, ведущему в кухню. Никого. За окном поднимался багровый диск солнца.

Я выкрикивала ее имя во всю мощь своих легких.

Ответа не было.

Наконец, я повернулась к Питеру.

— Что же нам делать?! Ее здесь нет. Она исчезла.

— Она была здесь, — прошептал Питер так тихо, что я с трудом его слышала. — Она должна быть здесь.

А потом я услышала шелест. Цокающие шаги.

Обернувшись, я увидела Беллу, спускающуюся по парадной лестнице. Длинное платье волочилось за ней. Она откинула назад волосы; при виде нас ее лицо расплылось в улыбке.

— Вы пришли! — вскричала она. — Мои извинения. Я уже потеряла надежду.

Она буквально спорхнула вниз по лестнице. Улыбка застыла на ее лице. Глаза ее горели от волнения.

Она вбежала в кухню и бросилась к нам с Питером, протягивая руки.

— У вас все пять?

— Да, — ответила я. — Успели? Мы принесли вам маски и…

Ее руки взметнулись в воздух.

— Вы сделали это! Как я вами горжусь! — закричала она. — Подайте же их мне. Скорее.

Она бросила взгляд в окно кухни. Солнце багряным шаром висело над древесными кронами.

— Почти рассвело, — сказала она. — Скорее. Снимайте маски. Подайте их мне — немедленно!

— Вы же говорили… вы говорили, что не можете их коснуться, — напомнила я.

Она показала руки. Они были обтянуты длинными черными перчатками.

— Быстрее. Подайте их мне.

Я взялась за маску снежного волка и потянула ее за края. Она прилипла к маске под ней. Я никак не могла ее снять.

Я дернула сильнее… и остановилась.

Я повернулась к Питеру. К моему удивлению, тот не двигался. Он стоял, глядя на Беллу из-под маски мумии, а две другие маски держал в руках.

— Быстро, — велела Белла. Она склонилась над ним. — Да что с тобой такое? Подай мне эти маски.

Питер не шелохнулся. Так и стоял навытяжку, руки по швам. И смотрел на Беллу.

Она предприняла отчаянную попытку схватить маску инопланетного кабана.

Питер ловко увернулся от ее рук.

— Отдай их мне! — взвизгнула Белла. Лицо ее побагровело. — Почти рассвело. Отдай их мне. Мне что, придется сдирать эти маски с дурьей твоей башки, ты, маленький негодяй?!

Я ахнула, пораженная ее неистовой яростью.

— Ах ты гаденыш! Ах ты мразь! Ах ты жалкий, ничтожный червь! — вопила Белла на моего брата. — Отдай мне маски!

Она снова попыталась схватить маски. Не вышло. Ее рука лишь поймала его за пояс каратистской формы.

Питер рывком высвободился. Он не произнес ни слова. Так и стоял, неподвижно, безмолвно, держа маски так, чтобы Белла не смогла дотянуться.

Первые солнечные лучи легли на пол кухни.

— Питер, — тихо промолвила я, — что ты делаешь? Зачем…

И тогда он засунул две маски подмышку. Не говоря ни слова, он поднес руки к нижнему краю третьей маски.

Одним рывком он сдернул маску мумии с лица.

— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! — в один голос завизжали мы с Беллой.

У меня отвисла челюсть. Глаза полезли на лоб. Далеко не сразу я смогла осознать, что передо мною стоит вовсе не Питер.

Это был Крикк!

Седые волосы спадали ему на лоб. Он зачесал их назад рукавом. После чего засунул маску мумии себе подмышку, к двум остальным. И ухмыльнулся Белле.

— Сюрприз, Белладонна! — прокричал он. — Маски у меня, и я вернулся с тобой разделаться!

В ужасе глядела она на него. Лицо ее было бледнее кафеля. Подбородок дрожал.

Усмешка Крикка сделалась шире.

— Каюсь, забыл. Ты не жалуешь незваных гостей, не так ли! — пробасил он.

— Я… я… — Белла казалась слишком расстроенной, чтобы говорить. — Мальчишка… — выдавила она наконец.

— Он поверил мне, — отвечал Крикк. — Мальчик понял, что я говорю правду. Там, в моем туннеле под кладбищем, мы с ним поменялись местами.

— Я… я же сказала им, что ты лжец, — проговорила Белла. Она сжимала и разжимала затянутые в перчатки руки.

— Не так уж и трудно было убедить мальчугана, кто из нас настоящий лжец, — заявил Крикк.

Внезапно он повернулся и безо всякого предупреждения схватил меня за плечи.

Я охнула.

— Что вы делаете? — вскрикнула я.

Его руки переместились к маскам у меня на лице. Бережно, он снял их с меня, одну за другой.

Теперь он сжимал в руках все пять масок.

— Маски мои, — произнес он. — Белладонна, до следующего года миру не грозят твои козни.

Та мрачно уставилась на меня. Глаза ее пылали гневом.

— Моника, твой брат предал меня. Думаешь, я не покараю вас обоих?

Крикк загородил меня.

— Ты больше никого не покараешь в этом году, — произнес он. — Неужели ты думала, что сможешь поколебать меня, подослав в этот раз детей? В таком случае ты большая неудачница, чем я полагал.

— А-А-А-А-А-А-АГXXХ! — зашлась Белладонна яростным воплем. Диким, звериным воплем.

Она набросилась на Крикка. Протаранив плечом, она оттеснила его к кухонной стойке.

Затем, с еще одним яростным воплем, она выхватила маски у него из рук.

Он отскочил от стойки. Он раскинул руки, словно нападающий медведь. Он кинулся на Белладонну.

Маски выпали у нее из рук.

Они рванулись к ним одновременно.

— Мои! Мои! Мои! — визжала Белладонна.

Но Крикк вскочил с масками в руках.

Когда он попытался засунуть их за пазуху, Белладонна обхватила его руками за талию. Она боролась с ним, пытаясь повергнуть его на пол.

Крикк отшатнулся назад, потеряв равновесие.

— Мои! Мои! Мои! — выкрикивала Белладонна.

Они повалились на пол, борясь, нанося удары, терзая друг друга ногтями. Они стонали, кряхтели и кричали в пылу сражения.

Они перекатились по полу кухни. Прямо к кухонному окну. На солнечный свет.

Да. Солнце к тому времени уже стояло высоко в небе.

И как только Крикк с Белладонной выкатились под солнечные лучи, полыхнула вспышка белого света.

Ослепительно-белого света. Словно мощный взрыв.

Я зажмурилась.

Я все еще видела этот свет, даже под закрытыми веками.

А когда я, наконец, открыла глаза, оба волшебника уже исчезли. И вместе с ними исчезли маски.

Крикк и Белладонна — оба исчезли в солнечном свете. Их предсмертные крики все еще звенели у меня в ушах.

Я была ошеломлена. Я старалась очистить разум и мыслить ясно. И когда я, наконец, этого добилась, волна леденящего страха окатила меня.

В голове стучали пугающие вопросы.

Где Питер?

Что сталось с моим братом?

Суждено ли мне увидеть его вновь? Или он тоже исчез, как Крикк… как Белладонна… как наши бедные родители?

Я крепко обхватила себя руками. Несмотря на теплый солнечный свет, льющийся в кухню, мне было холодно.

Тишина гулко звенела в ушах. Внезапно я подскочила, услышав стук шагов в коридоре.

Я обернулась — в глаза бросилась лиловая мантия.

Крикк? Неужели он вернулся?

Нет. Мне улыбался Питер. Он вошел в кухню и исполнил смешную чечетку.

— Та-да-ам!

— Питер? Эта мантия… — выдавила я. — Ты…

— Пришлась впору, — сказал он. — Только в школу я в ней, пожалуй, не пойду.

— Как… как ты еще можешь шутить? — пробормотала я.

Он пожал плечами.

— Хэллоуин закончился, верно? А мы остались живы.

Я бросилась к нему. У меня назрел миллион вопросов.

— Где ты был? Почему не вернулся сюда вместе с Крикком?

— Он велел мне не показываться, пока окончательно не рассветет, — ответил Питер. — Сказал, что к тому времени все закончится. И мы будем в безопасности.

— О Боже. О Боже. — Я была так счастлива его видеть, что чуть не обняла.

— Питер, уже утро, — сказала я и схватила его за плечи. — Мама и папа. Они, должно быть, с ума сходят от беспокойства. Наверняка уже с полицией нас ищут.

Улыбка Питера исчезла.

— Если они вернулись, — сказал он тихо.

От его слов по моей спине пополз холодок.

— Хэллоуин закончился, — сказала я. — Белладонна и Крикк исчезли. А значит, всё вернулось в норму. Всё… — Я вздохнула. — Наш дом наверняка вернулся, Питер! — крикнула я. — И мама с папой вернулись.

Мы не произнесли больше ни слова. Мы бросились вниз по коридору и выбежали через парадную дверь. Мы даже не потрудились захлопнуть ее за собой.

Мы промчались по подъездной дорожке, мимо высокой живой изгороди и выбежали на улицу. По дороге проезжали машины. Во дворе через дорогу двое малышей прыгали на куче сухих листьев.

Нормальное субботнее утро.

Да. Нормальное. Вот женщина открыла парадную дверь, выпуская собаку побегать. Свернул за угол белый грузовичок почтальона. Ребятишки махали ему вслед.

Нормальное.

Мы свернули в наш квартал. Промчались мимо пустынного поля, мимо двух домов.

Я не могла разглядеть нашего дома. На пути стояли деревья.

Сердце мое колотилось так сильно, что я едва могла дышать. Бежать было слишком медленно. Вот бы одним прыжком — да перелететь к нашему дому!

И вот, наконец, мы на месте. Наконец-то мы увидели…

— О НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — запричитала я.

У меня за спиной Питер тоже выкрикнул:

— Не-е-е-е-ет!

Все то же голое поле. Я смотрела на развороченную лужайку. Ничего, кроме высокой травы да сорняков.

Ни дома. Ни родных.

Все мое тело обмякло. Колени подогнулись. Я повалилась на сырую землю.

Ничего не было. По-прежнему ничего не было.

— Что же нам делать? Что же нам делать?

Питер повторял эти слова снова и снова. С каждым разом голос его становился все пронзительнее. Он стоял, прижав ладони к щекам, и глядел на то место, где должен был находиться наш дом.

— Хэллоуин закончился, — проговорил он. — Всё должно было стать как прежде. Всё… — Его голос сорвался.

Мои мысли путались. Так не могло быть.

Белла и Крикк исчезли. Мир должен был стать прежним.

Думай, Моника…. Думай!

Я потянула Питера за руку.

— За мной, — скомандовала я. — Кажется, я придумала, как вернуть маму и папу.

Он поплелся следом.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Обратно в дом Беллы, — сказала я.

— Есть кто дома? — крикнула я. Мы с Питером нервно жались друг к другу в прихожей.

Ответа не было.

Я заглянула в гостиную. Ни души. Ничего не изменилось. Лишь золотистый солнечный свет лился в окно.

— Белла и Крикк сгинули с концами, — промолвил Питер. — А дом и без них все такой же жуткий. Как будто атмосфера нечиста.

Я кивнула.

— Не думай об этом, — шепотом проговорила я. — Следуй за мной. Нужно найти Книгу Святынь.

Мы поспешили через гостиную к библиотеке в дальнем ее конце. Стеллажи были по-прежнему опрокинуты. Мы перешагивали через рассыпанные по полу книги.

— На что тебе сдалась эта старая книга? — спросил Питер.

— У меня есть идея, — ответила я.

Книгу долго искать не пришлось. Она была засунута на узенькую нижнюю полку, но не помещалась на ней, так что корешок торчал наружу.

Старинная книга весила чуть ли не тонну. Питер помог мне дотащить ее до длинного стола посреди комнаты. Когда мы свалили ее на стол, поднялось облако пыли.

— Помоги перевернуть, — попросила я. — Хочу начать с конца.

Тяжелая бугристая обложка была покрыта пятнами. Один уголок был оторван.

Далеко не сразу смогли мы хорошенько за нее ухватиться. Затем мы перевернули книгу.

Я склонилась над столом и открыла ее. От книги все так же тянуло плесенью, словно из глубины старой кладовки. Я зажала нос, чтобы не чихнуть.

Затем я пролистала страницы, пока не нашла последние строки.

— Питер, послушай это, — сказала я. И прочла их вслух:

— Белла и Крикк сгинули на солнце. Питер и Моника побежали домой. Однако дом их не возвратился. Они спасли мир от зла Белладонны. Но родители их исчезли. Отныне двум детям предстояло влачить сиротское существование.

Питер горестно покачал головой.

— Это все здесь, — проговорил он. Его голос срывался. — Так в книге. Мама и папа исчезли навеки.

— А может быть и нет, — возразила я. — Может, я смогу все изменить.

Я отыскала на полу карандаш. Взяла его и склонилась над Книгой Святынь. Рука моя задрожала. Но я собралась с силами и поднесла ее к странице.

Я зачеркнула последние строки истории, те самые, что читала Питеру. А потом, царапая карандашом шершавую бумагу, написала новое окончание…

«Дом возвратился. Родители были живы-здоровы. Снова был вечер Хэллоуина. И Моника с Питером вернулись домой с полными мешками сладостей.

Они позабыли обо всем, что с ними происходило. Ужасные воспоминания стерлись из их памяти. И они благополучно вернулись к нормальной жизни».

Я тяжело вздохнула. Затем я прочла свою новую концовку Питеру.

— Ну как? — спросила я.

Он долго смотрел на меня.

— Ну не знаю, — сказал он наконец. — Ты правда думаешь, что это сработает?

Я моргнула. И тут же вскрикнула.

Комнату неожиданно окутала тьма.

Лишь через несколько секунд я сообразила, куда подевался солнечный свет. Я бросилась к окну и выглянула наружу. Высоко в черном небе стоял месяц. Снова наступила ночь.

— Пойдем, Питер, — сказала я.

Мы побежали прочь из темного дома. Я охнула, когда Питер выбежал на свет. Он снова был одет в свою белую каратистскую форму. А в руке он крепко держал разбухший от угощений мешок.

Я взглянула на месяц.

— Поздно уже, наверное, — сказала я.

Питер повернулся к огромному дому у нас за спиной.

— Чей это дом? — спросил он. — Что мы вообще здесь делаем?

Я тоже повернулась и проследила за его взглядом.

— Я… я не помню, — сказала я.

Мы побежали домой. Пробежали мимо нескольких охотников за сластями. Большинство из них были ребята постарше, которым разрешалось гулять допоздна. Огромный желто-оранжевый светильник Джека ухмылялся нам с одного из крылечек, когда мы бежали по тротуару к нашему кварталу.

В нашем доме горели все окна. Как только мы с Питером добежали до середины лужайки, отворилась парадная дверь. А за нею нас ждали мама и папа.

— Мы уж забеспокоились, — сообщила мама. — Обычно вы так поздно не задерживаетесь.

— Мы обошли несколько лишних домов, — ответила я. И закатила глаза: — Это не я, это Питер придумал.

Он поднял свой туго набитый мешок.

— Зацените!

Папа потянулся за мешком:

— В этом году ты с нами поделишься, верно?

— Ага. Верно, — буркнул Питер, отдернул руку, чтобы папа, не дай Бог, не дотянулся, и взлетел вверх по лестнице.

Я последовала за ним в его комнату. Мы всегда вываливаем собранные конфеты на пол, сгребаем в кучи и меняемся.

Питер вышел на середину комнаты. Он занес свой здоровенный мешок над головой и опрокинул его.

Оттуда посыпались конфеты. Но потом… потом…

…Пять безобразных резиновых масок вывалились из мешка. Они ударились об пол и остались лежать лицом вверх.

Я попятилась. Я не могла отвести от них глаз. Как же они ужасны!

— Питер… что это? Г-где ты их взял? — пролепетала я.

Он пожал плечами.

— Я… не знаю.

Все пять масок, казалось, взирали на меня снизу вверх. И в тот же миг я вспомнила все.

— Не-е-е-е-ет! — завопила я, а маски разинули одновременно зияющие рты — и разразились глумливым хохотом.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НАЗАД ВО ДВОРЕЦ КОШМАРОВ

Что ж, Моника, твой хэллоуиновский рассказ действительно хорош, иного может довести и до крика, неважно, с двумя «К», или с тремя…

Ты уверена, что эта история повторяется раз за разом на протяжении вот уже ста лет? Тебе не дашь больше девяноста восьми!

Ха-ха. Знаю. Знаю. Тебе всего двенадцать. Люблю немножко пошутить. Знаешь, как говорится в старой пословице: хорошо смеется тот, кто удрал от вампиров.

Так что попробуй посмеяться, когда будешь выходить. Может, тебе повезет больше, чем предыдущему моему посетителю.

Спасибо, что принесла мне свою историю. Я Хранитель Историй. И я сберегу твою историю здесь, во Дворце Кошмаров, где ей и место.

А сейчас к нам пожаловал новый гость. Входите, молодой человек.

Как твое имя? Мэтт Крински?

Ты выглядишь усталым, Мэтт. Почему тебя так шатает? Ну и вид у тебя — краше в гроб кладут.

Кто-нибудь говорил тебе, что ты похож на зомби?

Проходи. Проходи. Ковыляй вот сюда. Здесь у нас полно комнат, во Дворце Кошмаров. Вы ведь знаете… ЗДЕСЬ ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ КОМНАТА ДЛЯ ЕЩЕ ОДНОГО КРИКА.