Пьесы

С т е п а н Р о м а н о в и ч Н е п о к л о н о в — начальник Н-ского комплекса разведки и освоения новых месторождений тяжелых руд. Высок, статен, даже молодцеват, ему за сорок.

С т е л л а — его жена, талантливая художница, ей едва за тридцать.

Е г о р А л е к с а н д р о в и ч С а в и н с к и й — известный журналист, человек тонкий, наблюдательный, ему за сорок.

А н д р е й К у з ь м и ч З а с у х и н — главный инженер комплекса, человек сам в себе, высок, сухощав, ему сорок.

В а л е н т и н а — его жена, помощница Непоклонова, ей далеко за тридцать.

А н т о н М а р т ы н о в и ч Ч и р в а — начальник поисковой партии, среднего роста, бритоголов, ему тридцать семь.

В а с и л и с а — его жена, врач, тридцать лет.

Н и к а н о р И в а н о в и ч О х л о п и н — лесничий, человек философского склада ума, ему за шестьдесят.

А н н а — его дочь и помощница, натура сильная, заядлая охотница, ей двадцать семь.

Ш е в е л е в — главный редактор еженедельника «Человек и природа», ему за пятьдесят.

П о с п е ш а е в — сотрудник еженедельника, ему за сорок.

К а ш и р с к и й — профессор, учитель Непоклонова.

С т у д е н т — участник первой экспедиции.

Г л а ф и р а П а в л о в н а — тетка Стеллы.

С в е т л а н а — подруга Стеллы.

Ж е н и х.

Х у д о ж н и к — отец жениха.

К р и т и к.

П е р в а я с т а р у ш к а.

В т о р а я с т а р у ш к а.

Наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Сцена еще затемнена. Раздумчиво-усталый голос режиссера-постановщика как бы предваряет сценический рассказ эпиграфом:

Вспыхивает свет. Небольшой кабинет главного редактора еженедельника «Человек и природа». Спор между Ш е в е л е в ы м и П о с п е ш а е в ы м достиг критического накала.

Ш е в е л е в (мечется по кабинету). Я тебя уволю, Лев Валентинович! Нет, не уволю! Я вышибу тебя из редакции!

П о с п е ш а е в (виновато). Яков Михайлович!

Ш е в е л е в. Молчи! Ты подвел коллектив, угробил тему. И какую тему! (Садится за стол.)

П о с п е ш а е в (подсаживаясь к столу, вкрадчиво). Материал, считай, был в кармане…

Ш е в е л е в (зло). Шиш без соли у тебя в кармане! (Берет телеграмму.) А это что? (Читает.) «Все написанное Поспешаевым вынужден опровергнуть. Непоклонов». (Многозначительно.) Не-по-кло-нов! Величина. Лауреат двух Государственных!

П о с п е ш а е в. И еще одну скоро получит!

Ш е в е л е в (сбавляя тон). За что?

П о с п е ш а е в (бахвалясь осведомленностью). За новый метод разведки тяжелых руд. Ему бы уже наверняка дали, если бы…

Ш е в е л е в (нетерпеливо). Что «если бы»?

П о с п е ш а е в (кивнув на телеграмму). Такой же фортель выкинул. Отгрохал молнию в высшие инстанции. (Цитирует на память.) «Первыми в списке соискателей должны стоять фамилии Охлопина, подавшего идею поиска, и главного инженера Засухина. Мою кандидатуру прошу снять. Непоклонов».

Ш е в е л е в (мягче). А кто такой Охлопин?

П о с п е ш а е в. Старый забулдыга. Новоявленный Лука…

Входит С а в и н с к и й. Он хмур, чем-то расстроен, в руках — верстка очередного номера.

Ш е в е л е в (выходя из-за стола). Поздравляю, Егор Александрович! (Лобызает в щеки.) Поздравляю, дружище! (Поспешаеву.) Вот на кого надо равняться.

С а в и н с к и й (угрюмо). Экая честь. (Бросает на стол верстку.) Ты лучше скажи, кому я обязан косноязычными вставками?

Ш е в е л е в (не сразу). Секретариату.

С а в и н с к и й. А в секретариате сказали, будто ты наследил.

Ш е в е л е в (надевая очки, ворчливо). Мой стиль, конечно, отличается от твоего, но…

С а в и н с к и й (твердо). Или пусть все восстановят по оригиналу, или снимай!

Ш е в е л е в (косясь на присмиревшего Поспешаева). Вот хватка! Борьба за каждое слово. За каждую запятую. Молодец. (Снимает трубку.) Секретариат? Восстановите очерк Савинского по оригиналу. Что? Да, переверстать!

С а в и н с к и й (облегченно). Спасибо, Лев Михайлович.

Ш е в е л е в. Тебе, Егор, спасибо! Слышал бы ты, что говорил сегодня на писательском пленуме первый секретарь. Давненько такого праздника не бывало на нашей улице. Твои очерки в защиту природы он цитировал несколько раз кряду.

П о с п е ш а е в. Его очерки, между прочим, цитировал и Непоклонов.

С а в и н с к и й (удивленно). Кто такой?

Ш е в е л е в. Фигура! Вот бы о ком очеркишку накатать. (И вдруг, за что-то зацепившись, Поспешаеву.) Значит, говоришь, Непоклонов почитывает наш еженедельник?

П о с п е ш а е в (вздохнув). За весь не ручаюсь. А очерки Савинского он знает.

Ш е в е л е в (с гордостью). Почитывают наш еженедельник, почитывают. (Тычет пальцем в потолок.) И там почитывают. (Савинскому.) А представь себе такую картину: разворачивает высокопоставленный товарищ свежий номер, а в нем на целую полосу очерк. Да что там на полосу. На две полосы! И не очерк, а документальная повесть о современнейшем современнике. Каково?

С а в и н с к и й (иронично). Верти дырку на лацкане и жди Указа. (Берет верстку.) Извините за бесцеремонное вторжение.

Ш е в е л е в. А ты, Егор, посиди, послушай. У меня к тебе дельце неотложное, можно сказать. (Поспешаеву.) Чего замолк? Давай, не тяни кота за хвост. Скорописью!

П о с п е ш а е в (сбитый с толку). Я что, я могу, конечно. Но о чем, собственно?

Ш е в е л е в (удивленно). Как о чем, Лева? О Непоклонове! Бегло, начерно, так сказать. Для Егора Александровича.

С а в и н с к и й (пятясь к двери). Для меня-то зачем?

Ш е в е л е в (Поспешаеву). Гони галопом по Европам. Без художественных завитушек. Но суть, соль выдай!

П о с п е ш а е в (с готовностью). Я вас понял. Перехожу сразу к соли, если позволите.

Ш е в е л е в. Присаживайся, Егор.

П о с п е ш а е в (расхаживая по кабинету). Итак, Степан Романович Непоклонов. Наш современник. Личность масштабная. И внешне и по содержанию. Большой жизнелюб. Сказать, что он эрудит, значит ничего не сказать. По призванию старатель. По образованию геолог. Третий год руководит Н-ским комплексом…

С а в и н с к и й (перебивая). Зачем мне эта информация? (Шевелеву.) Ты же знаешь: я по чужому следу не ходок.

Ш е в е л е в. Знаю. Но на сбор информации Лева угробил два с лишком месяца. При его-то пронырливости. (Поспешаеву.) Две-три зарисовки. И закругляйся.

П о с п е ш а е в (с готовностью). Усек. Зарисовка первая. (Заглядывает в блокнот.) Год одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмой. Непоклонов — студент-дипломник. Исследователь вечной пустыни, членкор Академии наук Каширский организует очередную экспедицию. В ее состав он включает и своего лучшего ученика Непоклонова. Цель экспедиции — проверить легенду о золотоносных песках. Большая часть трудного пути пройдена. По всему маршруту ведутся исследования, но увы. Каширский нервничает. Затем он внезапно занемог и умер. Не выдержало сердце. Экспедиция повернула назад. А несколько смельчаков во главе с Непоклоновым решили продолжить поиск. Много дней они двигались по карте Каширского. На одном из перепадов, очищая заброшенный колодец, Непоклонов случайно обнаружил мельчайшие крупицы рассыпного золота…

Ш е в е л е в. Позволь, Лева, тебя малость подсократить. (Савинскому.) Короче говоря, в повторную экспедицию Непоклонов подтвердил свое открытие. Вскоре ему была присвоена ученая степень. А после первых же промышленных разработок вчерашний студент стал лауреатом Государственной премии. Все деньги он ухлопал на памятник Каширскому. Сейчас бронзовый старец гордо возвышается над песками пустыни.

С а в и н с к и й. Почему бы тебе, Лева, не написать о нем?

П о с п е ш а е в (угрюмо). Я, кажется, задал нашему герою пару лишних вопросов.

С а в и н с к и й. Каких?

П о с п е ш а е в. Почему, например, он не вступает в партию?

С а в и н с к и й. И что же он ответил?

П о с п е ш а е в (вздохнув). Во всяком случае, впервые взглянул на меня внимательно. А затем в свою очередь спросил: «Вы, должно быть, очень увлекаетесь формальной логикой?» На прощанье спросил: «Почему ваш еженедельник называется «Человек и природа»? В этом названии две существенные ошибки. Первая: нарушен эволюционный цикл развития. Природа, породившая человека, должна стоять на первом месте. И вторая: слова, обозначающие вечно созидающие величины, я бы узаконил писать с большой буквы. Их не так уж много: «Природа, Мать, Земля, Любовь…» (После вздоха.) На сем мы и расстались.

С а в и н с к и й (с восторгом). Спасибо, Лева! (Шевелеву.) Больше ни слова, Яков Михайлович. Одна эта деталь стоит многого! (Взволнованно.) «Слова, обозначающие вечно созидающие величины, я бы узаконил писать с большой буквы…» (Оглядываясь на Шевелева.) И среди вечных величин Мать и Любовь… Я не дал еще согласия. Но я подумаю. Очень даже крепко подумаю. (Задержавшись у двери.) А второй твой вопрос?

П о с п е ш а е в (с сожалением). Второй вопрос был первым. Он-то и испортил все дело.

Ш е в е л е в (негодуя). Лева, как всегда, сунул нос куда заказано. Поинтересовался промышленными запасами руды. Вот и схлопотал по загривку.

П о с п е ш а е в (осторожно). Мне показалось, что Непоклонов умышленно тянет с уточнением запасов.

Ш е в е л е в. А какая ему с этого выгода?

П о с п е ш а е в. Не знаю. Игрок он крупный. И ставку всегда делал на золото. А тут руда. (После паузы.) И еще. Поиском руды занимается одно министерство. Добычей — другое. Непоклонов ухитрился взять под свое начало и добычу и разведку. Как ему это удалось — не знаю. Оба министерства пока довольны экспериментом. А вот зачем на него пошел сам Непоклонов — загадка.

С а в и н с к и й (заинтересованно). Любопытная интрижка. Я пошел думать. (Уходит.)

Ш е в е л е в (потирая руки). Кажется, он на крючке.

П о с п е ш а е в. Я про запас кое-что утаил. (Хитровато смотрит на Шевелева.) Ты помнишь статью Савинского про выставку художницы Полежаевой?

Ш е в е л е в. Ну как же. (Вспоминает.) «Песнь прекрасная, песнь раздольная» называлась.

П о с п е ш а е в (доверительно). Так вот, художница Полежаева и есть жена «современнейшего современника».

Ш е в е л е в (пораженный). Ух ты! (Хлопает себя по лбу.) А что, если?.. (Нажимает на кнопку, в микрофон.) Секретариат?! Занесите-ка мне статью Савинского о выставке художницы Полежаевой. (Подмигнув Поспешаеву.) Медведя надо обкладывать по всем правилам.

Огромный с высоким, под цвет неба, потолком кабинет Непоклонова. Справа и слева во всю стену — книжные шкафы. На первом плане — массивный, из красного дерева письменный стол, на нем — куски породы, книги, папки. Рядом со столом — большой селектор. Слева у стены — длинный стол для заседаний. В правом углу — бюст Толстого, в левом — бюст профессора Каширского. Все здесь крупно, выпукло, броско. Но даже на этом фоне высокая, статная фигура Н е п о к л о н о в а выглядит впечатляюще. На нем яркая, с расстегнутым воротом рубаха, рукава завернуты, вид почти домашний С а в и н с к и й одет официально. По усталому липу, вяловатым движениям заметно, что попал он сюда прямо с дороги. Непоклонов, сидя на подлокотнике вращающегося кресла, громко разговаривает по телефону. Савинский от нечего делать разглядывает книги, невольно прислушивается к разговору, иногда заинтересованно оглядывается.

Н е п о к л о н о в (заканчивая разговор). Воздушный мост ужасно дорог. Согласен. Но вкладывать миллионы в строительство чугунки… Что? Шоссе обойдется не дешевле. Не спеши, Вася. Запасы определим, тогда и решим, что строить. Подожди, подожди. Потому и не спешу… Боюсь ошибиться… Хорошо… Что?.. Ты опять о премии? Никакая не блажь, Вася. Премию я все равно передам Охлопину. Как за что? За открытие. И деньги и медаль тоже. Нагорит, говоришь? Турнут? А я чего добиваюсь? Геолог я, Вася. Старатель. Ты знаешь меня не один год. Закусил Непоклонов удила, лучше выпрячь его из телеги. Чего доброго, разнесет… Я не запугиваю. Дай поисковую партию. Поверь мне в последний раз. Что?.. А Каширский сколько заходов делал? То-то и оно. Он тоже отталкивался от древней легенды… Как кто возглавит? Во главе комплекса уже давно стоит Засухин… Что?.. Он такой же гигант-добытчик, как я разведчик. Теперь ты узнаешь меня?.. Вот и хорошо. Подумай, Вася. Прошу тебя и как зама министра и как друга. Будь здоров. (Кладет трубку, выходит из-за стола, весело.) Ну и как моя библиотека?

С а в и н с к и й (листая очередную книгу). У вас тут многие новинки собраны. (После паузы.) А эти карандашные пометки на полях — ваши?

Н е п о к л о н о в. Такая уж манера. Спорю, размышляю, восторгаюсь — и все на полях. (Заглядывает в книгу.) Вас, наверно, смутили крепкие выражения?

С а в и н с к и й. Нет. Поразила меткость оценок.

Н е п о к л о н о в (польщенный). К слову я неравнодушен.

Требовательный зуммер, на шкале селектора замигала лампочка.

Извините. (Наклонился к микрофону.) Слушаю тебя, Потапыч.

Г о л о с. Опять ты не подписал приказ на Чирву. Выговоряку-то он заслужил с лихвой.

Н е п о к л о н о в (притворно нежно). Дорогой мой Потапыч, а ты припомни, кому вообще я объявлял выговор?

Г о л о с. Твой принцип мне известен. Руководителя нельзя унижать взысканиями. Ну, а если к Чирве он не подходит? Я ему утверждаю район поиска согласно научной гипотезе. А его все время заносит к черту на кулички. Там не то чтобы руды, там…

Н е п о к л о н о в (перебивая строго). Тайга велика, Потапыч. И богата. Тут кроме руды есть и еще кое-что.

Г о л о с. Но деньги-то нам отпущены на поиск руды.

Н е п о к л о н о в. Я эту руду открывал на деньги, которые были отпущены на поиск золота. И, как видишь, государство не в убытке.

Г о л о с. Если нагрянет комиссия, на меня не рассчитывай.

Лампочка гаснет.

Н е п о к л о н о в (нажимая на кнопку). Валя!

П р и я т н ы й ж е н с к и й г о л о с. Слушаю.

Н е п о к л о н о в (подумав). Не в службу, а в дружбу, Борисовна. (Оглянулся.) Занеси-ка пару бутылочек. (Снимает с полки несколько книжек.) А автор Савинский вам знаком?

С а в и н с к и й (узнав свои книги, признательно). Польщен. (Раскрывает одну из них.) Да тут на полях целые трактаты.

Входит В а л е н т и н а. Одета она подчеркнуто строго. Пышные волосы, большие глаза, стройная фигура, походка мягкая, вкрадчивая. Непоклонов наблюдает за Савинским. Тот ничего не замечает, увлеченно листает страницы, читает пометки на полях.

В а л е н т и н а (поставив на стол воду, Савинскому). Здравствуйте.

С а в и н с к и й (не отрываясь от книги). Здравствуйте. (Непоклонову.) А вот с этим я категорически не согласен! (Читает.) «Талантливый писатель чем-то схож с кокетливой женщиной». Ерунда. Эта ремарка тут не к месту. Да и по существу она спорна. Настоящий талант скромен. Даже, если хотите, застенчив. Ему нет нужды кривляться.

В а л е н т и н а (пытаясь обратить на себя внимание). Кокетничать и кривляться — далеко не одно и то же.

С а в и н с к и й (взглянув на нее и удивившись ее красоте, смущенно). Я имел в виду жеманство…

Н е п о к л о н о в. Простите. Я не успел вас представить. Валентина Борисовна Засухина. Моя помощница.

С а в и н с к и й (коротко). Савинский, Егор Александрович. Журналист.

В а л е н т и н а (с улыбкой). Наслышана о вас предостаточно. И очень рада, что вы такой…

С а в и н с к и й. Какой?

В а л е н т и н а (подумав). Ну, земной, что ли.

Н е п о к л о н о в (смеясь). Хорошо сказано!

Мигают сразу несколько лампочек.

В а л е н т и н а (подойдя к столу, в микрофон, тихо). Степан Романович занят. Я же вам сказала: он занят.

Г о л о с. Валь, милая! Дай-ка мне Степана.

В а л е н т и н а (строго). Не злоупотребляйте семейными связями. Он занят. (Выключает.)

Н е п о к л о н о в (смеясь). Вот так она с собственным мужем. (Деловито.) Потом соедини нас. (Савинскому.) Значит, вы за талант застенчивый? (Расхаживая по кабинету.) Мы с Борисовной знаем одного застенчивого гения. Я без иронии. Он действительно застенчив. Несколько лет протирал штаны в министерстве. Засыхал на корню, губил талант. И загубил бы. Не возьми его под свое начало пробивной человек… (И, вдруг что-то вспомнив, Валентине, требовательно.) Соедини меня с Андреем! (Савинскому.) Хорош же я хозяин. Вы-то прямо с самолета. Вот что. О талантах мы доспорим позже. А сейчас садитесь в мой драндулет и поезжайте отдыхать.

В а л е н т и н а (в микрофон). Засухин!

Г о л о с (радостно). Поздравь меня! Я, кажется, сейчас удивлю самого Непоклонова.

Н е п о к л о н о в (подходя к микрофону). Ну, давай, Андрей, удивляй.

Г о л о с. Я с группой удальцов изучил русло Быстринки. Охлопин прав. Когда-то по ней действительно сплавляли лес. Мы нашли старые примитивные запруды. Если в этих местах соорудить простейшие шлюзы, то Быстринка вплоть до Большого озера становится плотогонной. По скромным прикидкам, это в десятки раз быстрее и дешевле железнодорожной колеи. Представляешь?

Савинский, собравшись было уходить, заинтересовался разговором, присел на стул. Валентина исподволь любуется монументальной фигурой Непоклонова.

Ты чего молчишь? Не слышу непоклоновского хохота.

Н е п о к л о н о в (взволнованно). Ты помнишь пушкинского «Моцарта и Сальери»?

Г о л о с (смеясь). В наше время ядом не травят. Увольняют по собственному желанию — и баста.

Н е п о к л о н о в (Валентине, резковато). Карту!

Г о л о с (ликуя). Хочешь проверить? Проверяй, Степа, проверяй. Все расчеты государственной комиссии козе под хвост. Да здравствует местная инициатива! Перехожу на прием…

Н е п о к л о н о в. Сейчас у тебя будет вертолет. Запомни: выход из кабины до приземления запрещается. Жду.

Выключив селектор, Непоклонов некоторое время сидит неподвижно. Валентина, развернув карту на длинном столе, выжидательно смотрит на него. К карте подходит Савинский. В приоткрытую дверь боком просовывается Н и к а н о р О х л о п и н. Это еще крепкий старик, в выгоревшей форменной фуражке, в вылинявшей зеленоватой робе, в высоких резиновых сапогах. Кашлянув в окладистую бороду, он зыркнул на Савинского маленькими хитрыми глазками, как бы спрашивая — а это кто такой?

О х л о п и н (Непоклонову). Я могу и обождать, ежели у тебя гость поосанистей завелся.

В а л е н т и н а (осуждающе). Опять бесцеремонничаете?

О х л о п и н (добродушно). Уж так повелось у нас. Ночь аль день — один хрен. Входи не робей, и никаких гвоздей.

Н е п о к л о н о в (подходя к карте). Он действительно нашел выход. Берега тут высокие, каменистые.

О х л о п и н. Быстринка — водяниста. Силу берет от горных ключей. По весне шибко норов крут.

Н е п о к л о н о в (оглядываясь и только сейчас замечая Охлопина). Здорово, Иваныч! (Встряхивает его за плечи.) Соблазнил все-таки главного? Ну и хитер ты, ну и хитер. Чего это, думаю, матерый охотник в рыбака-недоучку обернулся? (Савинскому, смеясь.) А он, оказывается, русло реки изучал. (Смеясь.) Быть тебе лауреатом, Иваныч.

О х л о п и н (довольный похвалой). Не из корысти я, Романыч. Прижимист от природы. Оттого небось и изворотлив. Услыхал от заезжих гоголей про чугунку. Оторопь и хватила. По нашим-то хребтинам шибко не разбежишься. Строить ее будут не один год. А на вертолетах доставка руды в копеечку обходится. Ну, думаю, ежели природа-матка клад свой тут схоронила, то и тропку, чай, рядышком проторила. От естества к любой разгадке идти надобно. Тому меня дед учил, а деда — прадед.

Н е п о к л о н о в (смеясь). Мудрец ты, Иваныч! (Савинскому.) Вы еще с ним пофилософствуете. (Валентине.) Гостю отдохнуть надо. (Савинскому.) Отдыхайте. А вечером отметим приезд. Таков у нас тут обычай.

Савинский и Валентина уходят.

О х л о п и н (в сторону двери). Видать, высокого полету гусь-то. Больно ты обходителен с ним. Опять же квартировать взял к себе. За женку не боишься?

Н е п о к л о н о в. Гостиница на ремонте. (Снова вглядывается в карту.) Реки в здешних местах встают с ноября. А вскрываются в конце апреля. Если отказаться от воздушного моста…

О х л о п и н (пыхтя козьей ножкой). Я к тебе по делу. Скоро охота открывается. А хозяйка тайги будто дурману объелась. Аннушку пасет. Боюсь, подстережет где-нибудь.

Н е п о к л о н о в (думая о своем). Анна за себя постоит.

О х л о п и н (посасывая козью ножку). Мать в тоске далече заходит. (После паузы.) Может, вернем медвежонка-то?

Н е п о к л о н о в (прикидывая что-то в уме, водит карандашом по карте). Стелла к нему крепко привязалась.

О х л о п и н (рассудительно). Ребеночка ей надобно.

Н е п о к л о н о в (вскинувшись словно ужаленный, резко). Не суй свой нос куда не след! Какой раз говорю тебе?

О х л о п и н (выпустив облако дыма, спокойно). Ежели медвежонка не вернем, другое место для охоты выбирать надобно.

Н е п о к л о н о в. В Тигровой балке всегда охотились. А теперь менять? Лучшего места по всей округе не сыскать.

О х л о п и н (собираясь уходить). Что верно, то верно. Но хозяйка шибко зла. Аннушка взяла медвежонка, с нее и спрос. Дочка-то у меня одна, Романыч.

Н е п о к л о н о в. Ладно, я поговорю с женой.

О х л о п и н (с облегчением). Ну, теперь пойду. (Идет к двери, останавливается.) На пирушку-то приходить али как?

Н е п о к л о н о в. Как всегда, Иваныч.

В дверях появляется В а л е н т и н а. Пропустив Охлопина, она плотно притворяет дверь, подходит к Непоклонову.

В а л е н т и н а (заглядывая в глаза, участливо). Ты чем-то расстроен?

Н е п о к л о н о в (с досадой). Медвежонка, видимо, придется вернуть. Представляю, как расстроится Стелла.

В а л е н т и н а (многозначительно). Будь я твоей женой… У тебя бы от мишек-малышек давно волосы поредели.

Н е п о к л о н о в (с подковыркой). Засухин, по-моему, тоже не прочь обзавестись медвежатами. Или ты щадишь его волосы?

В а л е н т и н а (со вздохом). По любви, говорят, рожать легче.

Н е п о к л о н о в (грубовато). Не знаю, не рожал.

В а л е н т и н а. А тебе никогда не вспоминается Москва? Твой любимый номер в «Метрополе»?..

Н е п о к л о н о в (сухо). Тогда я был холост. Свободен. И не знал твоего мужа. Теперь мы каждый день встречаемся. Смотрим в глаза. Нас сроднило дело. Крупное дело. Мы стали друзьями. А там, где дружба, бабе нет места. Постарайся это понять.

В а л е н т и н а (просительно). Я ведь на многое не претендую.

Н е п о к л о н о в (резко). А мне подавай или все или ничего! Твой муж чертовски талантлив. Ему улыбается Ленинская премия.

В а л е н т и н а (перебивая). Какая жестокая щедрость! А если я признаюсь, что сманила его сюда из-за тебя?

Н е п о к л о н о в (жестко). Ты сломаешь ему хребет. И на всю жизнь останешься женой заурядного инженера. Взвесь эту перспективу.

В а л е н т и н а (ревниво). Между нами стоит не он, а она…

В кабинет порывисто входит З а с у х и н. Он высок, сутул, в простой робе, кирзовых сапогах, видимо, давно не брит, но на усталом лице торжественная улыбка.

Квартира Непоклоновых. Большая гостиная. На первом плане журнальный столик, на нем лежат газеты, журналы, вокруг столика — четыре разноцветных полукресла. У дальней стены справа — поблескивающий лаком рояль, над ним на стене висят гитара и скрипка. На торцовой стене распята огромная медвежья шкура. По обе стороны от нее висят два дорогих охотничьих ружья. Напротив стоит большой полированный стол. Во всю левую стену под небольшим углом вытянулась деревянная лестница, она упирается в небольшой балкончик, за которым видна открытая дверь, ведущая в мастерскую Стеллы. Под лестницей расположены двери комнат, кабинета и кухни. Дверь на кухню приоткрыта, хорошо слышен голос хозяйки.

Г о л о с С т е л л ы. Мишка, перестань! Я кому сказала? Что ты делаешь с передником? Ох, какой же ты нахал.

Появляется С т е л л а. Это невысокая, совсем еще молодая женщина. Она заметно возбуждена, хлопочет, накрывая на стол.

С т е л л а (оглядываясь на дверь, грозит кому-то бутылкой). Не ходи за мной! (Топает ногой.) Сейчас же вернись! (Совсем другим тоном, улыбаясь.) Вот умница. Я тебя сахарком премирую. (Явно волнуясь, привстает на цыпочки, заглядывает в мастерскую.)

На кухне раздается звон посуды.

Ваза! (Убегает, голос из кухни.) Мишка! Сукин ты сын. Терпенье мое кончилось. Ступай под арест.

На балкончике появляется С а в и н с к и й. На нем белая рубаха, модный галстук, лицо чисто выбрито, от прежней усталости не осталось и следа. Опершись на перила, он задумчиво смотрит в одну точку, видимо все еще находясь под впечатлением того, что увидел в мастерской.

Ах, так ты еще сопротивляться вздумал?! Вот тебе, вот тебе!..

Возня стихает, слышны всхлипы. Из кухни появляется заплаканная Стелла.

С а в и н с к и й (спускаясь по лестнице). Что с вами? (Догадавшись.) Опять что-нибудь разбил?

С т е л л а. Хрустальную вазу. Но я сама виновата. Насыпала в нее ягод и позабыла убрать.

С а в и н с к и й (с нарочитой строгостью). Ах, проказник. Хрусталь сейчас в такой цене, а он вазы колотит.

Звонит телефон. Аппарат стоит на рояле.

С т е л л а (радостно). Степанушка! (Снимает трубку.) Ну где вы там запропастились? Все давно готово. Что?.. Отдохнул ли наш гость? (Скосившись на Савинского.) Не знаю. Сперва я донимала его расспросами о Москве. Потом он разглядывал мою мазню… Какое впечатление? Об этом я еще не успела спросить. Хорошо, ждем. (Кладет трубку, стоит не поворачиваясь.)

С а в и н с к и й (улыбаясь, присаживается к журнальному столику, перебирает журналы). Оказывается, я имею дело с подписчиками нашего еженедельника?

С т е л л а (засунув руки в карманы передника, медленно подходит к столику, садится). Я читала ваши статьи о художниках, чье творчество связано с природой. Суждения ваши бывают жестоки. Вы человек суровый. И я с робостью жду приговора.

С а в и н с к и й (улыбаясь). Мой приговор может показаться вам банальным комплиментом. (После паузы.) Скажите, картины «Геолог» и «Женщина, смотрящаяся в зеркало» написаны с реальных лиц?

С т е л л а. А вы хитрый! (Спохватившись.) Но этих картин нет в мастерской.

С а в и н с к и й. Я видел их на выставке в Москве. (Подумав.) А сегодня, кажется, встретил прототипов.

С т е л л а. И прототипы вам показались интереснее?

С а в и н с к и й (уклончиво). Как вам сказать. Один мудрый старик изрек: «От естества, к любой разгадке идти надобно».

С т е л л а. Какую же разгадку вы ищете в моих картинах?

С а в и н с к и й (не сразу). Разгадать хочется многое. Хотя палитра художника — шифр сложный.

С т е л л а. Значит, из всех картин вам запомнились две?

С а в и н с к и й. Запомнилось гораздо больше. (Подумав.) Но в «Геолога» вложено много души. В его позе, взгляде, повороте головы чувствуется большая эмоциональная сила. А какая одухотворенность в улыбке! Мне кажется, подобные полотна пишутся на высоком взлете.

С т е л л а. Ваша проницательность настораживает. (После паузы.) А на каком взлете написана «Женщина»?

С а в и н с к и й. Эта картина другого плана. Я боюсь дать ей ложное толкование. Но если женщина-художник говорит другой женщине, что она уже не так молода и не так красива, какой пытается увидеть себя в зеркале, то…

С т е л л а (нервно). То женщина-художник находится в экстазе ревности? (Оглядывается на дверь кухни, прислушивается.) Извините. Кажется, Мишутка скулит. (Быстро уходит.)

С а в и н с к и й. Почему здесь все так знакомо? (Снимает со стены гитару, пробует струны, тихонько напевает.)

С т е л л а (внося пирог). А у вас хороший голос. (Водворив пирог в центре стола.) Как там у Есенина: «Гитара милая, звени, звени!»

С а в и н с к и й. Вы любите Есенина?

С т е л л а (накрывая на стол). Степанушка заразил.

С а в и н с к и й (указывая на рояль). А на сем инструменте кто из вас солирует?

С т е л л а. Все понемножку. Я на клавиатуре каждое утро разминаю пальцы. Папа так обычно делал. И еще он любил отдыхать за роялем. Кто-то из критиков писал: живопись Полежаева музыкальна.

С а в и н с к и й (радостно). Вспомнил! (Еще раз окидывает взглядом комнату.) Все точно. И лестница такая же. И мастерская. Несколько лет назад я был в загородном доме-музее академика Полежаева. Там в одной из комнат есть и ваши ранние работы…

С т е л л а (поспешно). Были. Я давным-давно их уничтожила. (Отошла от стола, окинула его взглядом, со вздохом.) Многие из нас в те годы увлекались всякого рода «измами». Мне льстило, когда кое-кто из критиков говорил: дочь убежденного реалиста ищет свой собственный путь. (Глядя Савинскому в глаза, с вызовом.) И, видимо, я зашла бы далеко по «собственному» пути, не повстречайся мне однажды Степанушка.

С а в и н с к и й (заинтересованно). Который уже раз мы упираемся в исходную точку: Степанушка.

С т е л л а (подойдя к роялю, открывает крышку). Хотите, я что-нибудь сыграю? Хотя бы вот это. (Наигрывает романс Глинки, тихо поет, сознательно перевирая слова.)

(Взволнованно.) Видимо, у Пушкина и у Глинки тоже были свои исходные точки. И вот вам результат — бессмертное творение. (Снова наигрывает мелодию романса, неожиданно гасит звуки.) Скажите, Егор Александрович, а вы когда-нибудь любили? Сильно, страстно, до самозабвения!

С а в и н с к и й (застигнутый врасплох, неуверенно). В мои годы, естественно, каждый человек…

С т е л л а (с озорством девчонки). И вовсе не каждый! Вот вы, к примеру, не любили. Не отпирайтесь. Всяк, кто любит или любил, должен отвечать однозначно! Так отвечайте же?

С а в и н с к и й (смущаясь). В том высоком смысле, какой вы придаете этому слову, — нет, не любил.

С т е л л а (с грустью). Откуда же у вас берутся силы? Вы так неистово защищаете красоту. И вдруг… (Пристально вглядываясь в Савинского.) Тогда я расскажу вам о нашей исходной точке. Вы не против?

С а в и н с к и й. Буду признателен. (Облокотившись на крышку рояля, приготовился слушать.)

С т е л л а (теребя передник, заметно волнуется). С детства я была окружена богемой. У отца часто гостили всякого рода знаменитости. И многие пытались открыть у меня какой-нибудь талант. Отец рано овдовел. Меня воспитывала тетка, сестра отца. К самостоятельной жизни я была почти не приспособлена. А когда не стало отца, тетка превратилась в душеприказчицу. По ее твердому убеждению, я должна была выйти замуж за будущее светило. В учет бралась, естественно, и родословная. Вскоре она познакомила меня с сыном известного художника. Все как-то сразу завертелось, закружилось. И через месяц была назначена помолвка. Тетка упрямо придерживалась светских манер. В гостиной на церемонию собрался узкий круг друзей. Я, боясь скуки, пригласила самую веселую подругу. Явилась она не одна, вместе с Валентиной и ее другом. Тогда он был отрекомендован матерым таежным волком Степаном Романовичем Непоклоновым.

Где-то в середине монолога свет начинает медленно гаснуть, сосредоточиваясь только на лицах Стеллы и Савинского. Затем наступает полное затемнение. Вскоре мы слышим звон гитары, веселый, переполненный радостью голос Валентины:

Когда сцена вновь освещается, то на торцовой стене, где только что красовалась медвежья шкура, висит огромная, в позолоченной богатой раме картина. Ее название «Русское раздолье» полностью соответствует содержанию. Ниже, в небольшой темной рамке, — ее копия. Напротив — все тот же полуовальный стол, заставленный бутылками, но уже в хаотичном состоянии. Пиршество временно прервано. За журнальным столиком, в одном из кресел, полулежит В а л е н т и н а. У нее в руках гитара, она продолжает напевать арию из «Кармен». Рядом, в такой же позе, ее подруга С в е т л а н а, яркая блондинка. У рояля о чем-то шепчутся три старушки. Одеты они в наряды эпохи нэпа. Та, которая сидит за роялем, и есть Г л а ф и р а П а в л о в н а, тетя Стеллы. За столом вовсю пируют два старичка. Один из них — отец жениха, известный х у д о ж н и к, человек веселый и покладистый. Другой — к р и т и к, худосочный, желчный, пропагандист модернизма. Все присутствующие в гостиной поглядывают на открытую дверь мастерской, откуда то и дело доносится громкий саркастический хохот Непоклонова.

С в е т л а н а (прислушиваясь к хохоту, злорадно). Точно так он и над моей мазней хохотал.

В а л е н т и н а (смеясь). И ты решила подсунуть свинью подружке.

С в е т л а н а (с завистью). А что? Пусть хоть один человек скажет ей правду. А то все лебезят, чирикают, пророчат.

Слышен раскатистый хохот Непоклонова.

В а л е н т и н а (прислушиваясь). Боже мой! (С восторгом.) У меня от его смеха кровь закипает. (Обнимает гитару.) Какое счастье попасть однажды в объятия необузданной стихии.

С в е т л а н а (оглядываясь на старушек). Тише. (Прислушивается к хохоту.) Видимо, над ее последним «шедевром» смеется. «Явление в тумане». От одного названия обхохочешься.

В а л е н т и н а (с досадой). Все это, конечно, экзотично. Но скучно. Он завтра улетает. Дорога каждая минута. (Ударяя по струнам гитары.) «Эх, раз, еще раз! Еще много, много раз!»

Х у д о ж н и к (с бокалом вина, пошатываясь, подходит к картине). За тебя, Матвеюшка! За твой великий талант! (Привстает на цыпочки, целует раму.)

К р и т и к (брезгливо). Как я ненавижу наше русское чванство! До каких пор мы будем раболепствовать перед традициями, перед талантами, перед… (Машет рукой, пьет.)

Х у д о ж н и к (пьяно, ощетинясь). Не раболепствуем, сударь! Мы свято чтим наши традиции. (Указывая на картину.) Мы преклоняемся перед талантами. И потому пьем за них стоя! (Выпивает бокал.)

Слышен громкий хохот Непоклонова.

Г л а ф и р а П а в л о в н а (поглядывая на дверь мастерской). Какая бесцеремонность.

П е р в а я с т а р у ш к а. Светка сказала, будто он ученый. И даже государственный лауреат.

Г л а ф и р а П а в л о в н а (Светлане). Свет, а Свет! Твой сибирский медведь и впрямь ученый?

С в е т л а н а. Ученый. Недавно докторскую защитил.

Г л а ф и р а П а в л о в н а. Докторскую защитил, а смеяться прилично не научился.

С в е т л а н а. Он же из тайги, теть Глафир. А там у них и смеются и плачут в полный голос.

В а л е н т и н а (перебирая струны). Так смеялся после каждой победы Геракл!

В т о р а я с т а р у ш к а (не расслышав). С меня один грек «Венеру» лепил. Тоже посмеяться был горазд.

Из мастерской выходит С т е л л а. В глазах слезы. Вслед за ней по лестнице спускаются Н е п о к л о н о в и Ж е н и х. Это совсем еще молодой человек, но держится подчеркнуто солидно. Как и его невеста, он бледен, растерян, сконфужен. Один Непоклонов весел, даже вызывающе весел. Он в новом светлом костюме, ворот рубахи расстегнут, галстук сбился куда-то в сторону, копна волос в хаотичном состоянии.

С т е л л а (сквозь слезы). Я хочу, чтобы ваш убийственный смех слышали все! Смейтесь же… (Задыхаясь.) Я никогда не просила, сейчас прошу… Смейтесь!

Г л а ф и р а П а в л о в н а (всполошившись). Стелла! Что с тобой, детка? На тебе лица нет.

В т о р а я с т а р у ш к а (невпопад). Ей вредно пить вино. (Игриво.) Любовь и вино в больших дозах опасны.

Н е п о к л о н о в (смеясь). Критика вреднее вина, бабушка.

В т о р а я с т а р у ш к а (снова невпопад). В жены небось собралась — привыкай, красавица. Муж побьет, муж и пожалеет.

П е р в а я с т а р у ш к а (ахая). Никак таежный Мефистофель довел беднягу до слез!

В а л е н т и н а (Непоклонову). Кажется, нам пора откланяться.

С т е л л а (Критику). Где же ваша шпага? Сразитесь с ним, сразитесь! Защищайте «свежее дыхание молодости».

Н е п о к л о н о в (Критику). Так это вы назвали «Геолога» «свежим дыханием молодости»?

К р и т и к (небрежно). Допустим. Что из этого следует?

Н е п о к л о н о в (подходя к столу, Критику). А то, что вы антипод Сусанина. В какое болото вы тащите живопись?

Х у д о ж н и к (с восторгом). Браво!

Ж е н и х (панически). Папа! (Непоклонову.) Сейчас же извинитесь перед Карлом Карловичем!

Н е п о к л о н о в (входя в раж, Жениху). Мой пращур был выслан на вечное поселение в Сибирь. И знаете за что? Не желал никому кланяться. И его прозвали Непоклоновым.

Ж е н и х (нервно дергая головой). Все равно нельзя оскорблять достойнейшего человека!

Н е п о к л о н о в (будто не поняв). Вы имеете в виду академика Полежаева?

С т е л л а (Непоклонову). Оставьте в покое имя отца.

Н е п о к л о н о в (впервые серьезно, страстно). Тогда зачем вы кощунствуете над ним?! Его имя — наша общая слава! Наша национальная гордость! (Указывая на дверь мастерской.) Там создавались мировые шедевры: «Восстание», «Коммуна», «Вечная весна», «Пожилой рабочий», «Русская мадонна». И, наконец, там был написан «Автопортрет». Вглядитесь в его глаза. Какая в них пронзительная сила! Какая страсть! Сколько выстраданной мудрости. И в той же мастерской малюются «Явление в тумане», «Геолог». Груда камней, именуемая «Геологом». А почему бы не назвать этот патологический выверт, к примеру, «Возлюбленный», «Карл Карлыч», «Тетя»?

Х у д о ж н и к (явно любуясь Непоклоновым, сыну). Каков, а?

Г л а ф и р а П а в л о в н а. Однако, молодой человек, вы зарываетесь! Перед вами люди почтенного возраста.

В т о р а я с т а р у ш к а (демонстрируя свой наряд). В этом платье я всегда на двадцать лет моложе.

С в е т л а н а (смеясь). Если бы нафталином не шибало, то можно еще десяток лет скинуть.

Ж е н и х (Светлане, в сердцах). А вам смешно?!

С в е т л а н а (Стелле). Не принимай близко к сердцу.

Х у д о ж н и к (протягивая Непоклонову бокал вина). Милостивый государь! Вы хорошо сказали о моем друге. Я рад! Вы знаете лучшие его работы. (Указывая на картину.) Полюбуйтесь. Это полотно он никогда не выставлял. Оно принадлежит законной наследнице.

Н е п о к л о н о в (вглядываясь в копию). А кому при надлежит копия?

Х у д о ж н и к (указывая на Стеллу). Тогда она была совсем еще дитя. Семиклашка…

Н е п о к л о н о в (Стелле). Злую шутку сыграла с вами академия. (Решительно.) Вернитесь снова в седьмой класс!

К р и т и к (едко). А вы не хотите вернуться в каменный век?

Ж е н и х (вне себя). Послушайте, мистер оракул! Вам давно надо указать на дверь!

В а л е н т и н а (ударяя по струнам, смеется). Скандал в благородном семействе.

Г л а ф и р а П а в л о в н а. Какая наглость!

С в е т л а н а (смеясь). Степан Романович, пересол!

К р и т и к (иронично). У вас высоко развито чувство меры.

Х у д о ж н и к (чокаясь с Непоклоновым). За искусство, мил государь! (Восторженно.) Какой напор, какая страсть!

На протяжении всей сцены за Непоклоновым внимательно, с пристрастием наблюдают Валентина и Стелла. Первая откровенно любуется им, восторгается его темпераментом, напором, выражая свое чувство через гитару. Вторая вглядывается в него исподволь, придирчиво, через враждебное любопытство. С нею что-то происходит, но она, видимо, еще сама не понимает, что именно.

Н е п о к л о н о в (чокаясь с Художником, Стелле). За ваше возвращение! (Выпив, пожимает руку Художнику.) Как-нибудь побываю в вашей мастерской. (Всем.) Сюда я тоже загляну. Когда здесь откроют дом-музей академика Полежаева. (Стелле.) Надеюсь, вы к тому времени будете носить другую фамилию. (Уходит.)

Вслед за ним спешит Валентина. Слышен громкий хохот Непоклонова. Все разом оглядываются на дверь.

С в е т л а н а (неподвижно застывшей Стелле). Извини, но мне тоже пора. Я тебе позвоню. (Уходит.)

Г л а ф и р а П а в л о в н а (обнимая Стеллу). Боже мой! Да ты вся дрожишь, детка.

П е р в а я с т а р у ш к а (участливо). Выпей чего покрепче, и дрожь уймется.

В т о р а я с т а р у ш к а (кивая на дверь). Такой не уймется. (С завистью.) А с виду форсистый, куда там.

Ж е н и х (подавая Стелле бокал). И надо же было в такой день пригласить сына мамонта.

К р и т и к (смакуя вино). Не обижайте мамонтов.

С т е л л а (выпив вино, тихо). Перестаньте… (После паузы.) Уходите. Слышите, уходите все.

Ж е н и х (растерянно). Стелла, милая. Ты, конечно, потрясена… Но здесь же вот и Карл Карлыч. И папа тоже…

С т е л л а (твердо). Я сказала — все! (И вдруг, уставясь на дверь мастерской.) Снова кто-то смеется. Какой ужасный, уничтожающий хохот… (Закрыв руками уши, убегает в первую попавшуюся дверь.)

Все словно застывают в немых позах. Свет медленно гаснет.

С наступлением полной темноты кто-то в глубоком раздумье играет на рояле. В паузах отчетливо слышны всхлипы. Луч света выхватывает заплаканное лицо Стеллы. Затем сцена постепенно освещается. Звонит телефон. Стелла нехотя берет трубку.

С т е л л а (всхлипнув, осевшим голосом). Слушаю…

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (громко). Знаете, какая шальная мысль пришла мне в голову! А что, если нам вместе махнуть в Восточную Сибирь? Туда отправляется поисковая партия. Как вам моя идейка? (После паузы.) Молчание — знак согласия. Я заказываю билеты.

С т е л л а (придя в себя, в трубку). Послушайте, Непоклонов…

В трубке короткие гудки.

Вы слышите меня. Алло! Алло! (Кладет трубку, со вздохом.) Ненормальный какой-то. (Снова перебирает клавиши, тихо поет)

Звонит телефон.

(Берет трубку, с тревогой.) Слушаю.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (смеясь). Вот что значит блат. Билеты — в кассе Аэрофлота. Самолет через два часа. Такси уже дежурит у подъезда. От вас до аэропорта сорок минут езды. Таким образом, времени в обрез.

С т е л л а. Вы или чудак, или…

Г о л о с (смеясь). Скорее всего второе. Но без нас, как сказал поэт, человечество впало бы в беспробудную спячку. (И без всякого перехода.) Прихватите джинсы. Практичная штука. Свитер и кеды — тоже. А спецодежду получите на месте.

С т е л л а (все еще не веря). Спасибо за советы. Но потрудитесь объяснить: чего, собственно, я не видела в вашей Сибири?

Г о л о с (решительно). Всего! Простора, от которого дух захватывает. Тишины, от которой ломит в ушах. Красоты, которая потрясает даже самые черствые души. А главное — настоящих геологов. Какие это люди, Стелла!

С т е л л а (с иронией). Могу себе представить.

Г о л о с (как о деле решенном). Итак, я буду у вас через час. Собирайтесь. Рвите со всем решительно! И с комфортом, и с нафталинными бабушками, и… (После паузы.) Впрочем, что касается жениха, тут я не советчик.

С т е л л а (прислушиваясь к коротким гудкам, в смятении). Значит, он не шутит? Он зовет меня в Сибирь. Но зачем? А потом, что скажут друзья, знакомые? (Взглянув на часы.) И тетя Глафира ушла… Как же я без нее соберусь? Что? Соберусь? Неужели я решила ехать? И с кем? (Снова смотрит на часы.) Где мой чемодан? Кажется, он в мастерской. Но чего я там не видела? (Медленно поднимается по лестнице, повторяя слова Непоклонова.) «Всего! Простора, от которого дух захватывает. Тишины… А главное — настоящих геологов».

В темноте снова слышен голос Непоклонова. Он произносит тост за талант. Застолья пока не видно, но присутствие людей, для которых говорится тост, чувствуется.

Н е п о к л о н о в (в темноте, как бы продолжая спор с Савинским, прерванный в кабинете). Нет, дорогой Егор Александрович! Ваше поклонение таланту скромному, застенчивому я не приемлю. Космические скорости не позволяют. Ждать, когда из куриного яйца проклюнется застенчивый гений, преступно! Талант должен заявлять о себе сразу и во весь голос!

С а в и н с к и й (с иронией). Находясь еще в яйце?

Н е п о к л о н о в (решительно). Если мыслить образными категориями, то именно так! И я поднимаю тост за талант смелый, дерзкий, напористый!

Яркий свет заливает сцену. В застолье сидят принаряженные люди. Они веселы, слегка хмельны, но почти все внимательно слушают Н е п о к л о н о в а. Он в ударе, его переполняет чувство нерастраченной удали. Это чувство невольно передается и другим. Непоклонов говорит стоя, за спиной у него все та же распятая медвежья шкура, на фоне которой особенно контрастно смотрится его расшитая рубаха. По правую руку от хозяина сидит А н т о н М а р т ы н о в и ч Ч и р в а. Это крепко сбитый, бритоголовый, средних лет мужчина. Рядом с ним круглолицая, бойкая на язык, непоседливая жена — В а с и л и с а. По левую руку С т е л л а, рядом — З а с у х и н. Теперь он побрит, в светлом костюме, держится несколько скованно, все его внимание устремлено на жену. В а л е н т и н а в ярко-оранжевом платье, ладно облегающем ее стройную фигуру. Слушая Непоклонова, она ревниво косится в сторону дочери Охлопина — А н н ы. Это скромно одетая женщина, у нее скуластое, покрытое густым загаром лицо, черные с косинкой глаза, смолистые, заплетенные в тугую косу волосы. Она почти не смотрит в сторону Непоклонова, но остро чувствует его взгляд, тонко улавливает оттенки его голоса. Савинский сидит рядом с уже успевшим захмелеть О х л о п и н ы м: он откровенно любуется Непоклоновым.

О х л о п и н (своеобразно реагируя на тост Непоклонова). За тебя, Романыч! (Всем.) Подымем за настоящего жизнелюба!

Н е п о к л о н о в (одергивая). Спешишь, Иваныч! (Савинскому.) Свой тост я хотел бы закончить стихами поэта, мыслящего масштабами века. (Декламирует.)

(Обняв жену за плечи.)

(Целует ее.)

В а с и л и с а (вскакивая, тянется к нему с бокалом). Планеты нам мало, Романыч! Нам подавай Вселенную! (Пьет.) За таланты! (Передергивая плечами, выходит из-за стола.) У кого талант в ногах — выходи на круг!

О х л о п и н (молодецки подбоченясь, Стелле). Включай свою бандуру, Матвеевна! Кедровая стать против ели хочет встать! (Выходит на круг.)

В а с и л и с а (смеясь). Держись, дед! Я на поворотах резвая. (Пройдясь павой, приговаривает.)

С т е л л а (включив магнитофон, отошла к роялю). Не подкачай, Иваныч!

Играет музыка. Василиса и Охлопин лихо пляшут. Тем временем Непоклонов, обойдя вокруг стола, встал перед Анной, расстегнул ворот, поправил поясок, одернул рубаху, подбоченился.

Н е п о к л о н о в (делая выпад в сторону Анны). Тряхнем охотничьей удалью, Анка!

А н н а (с вызовом). Чур потом в кусты не прятаться.

Теперь уже в перепляс вступили две пары. Но пляшут они будто не один и тот же танец. Если Василиса и Охлопин выделывают коленца просто ради забавы, то между Непоклоновым и Анной на замысловатом языке ритма, жестов, взглядов идет какой-то только им понятный разговор. Смутно догадывается о его содержании, видимо, одна Валентина. Вскоре Охлопин, подняв руки, выходит из круга. Василиса, описав круг победы, почти насильно вовлекает в танец Засухина. После быстрого кружения Анна вдруг остановилась, пошатнулась и, едва удержавшись на ногах, повисла на руке Непоклонова.

Н е п о к л о н о в (усадив Анну в кресло, с тревогой). Что с тобой?

С т е л л а (испуганно). Аня, милая! Ты так бледна.

В а л е н т и н а (поднося стакан воды). Тошнит?

А н н а (ценою большого усилия, с улыбкой). Выпила лишнее. Вот и закружилась…

В а л е н т и н а. Лишнее всегда кружит нам голову.

В а с и л и с а (весело). Мы с ней еще что-нибудь отмочим. (Валентине.) Удиви, Борисовна, московского гостя цыганщиной.

Н е п о к л о н о в (отходя от Анны, Стелле). Давай выдадим что-нибудь такое-этакое.

В а л е н т и н а (Непоклонову, тихо). И отчего это у нее голова закружилась?

Непоклонов сделал вид, что не расслышал.

С т е л л а (оставляя Анну на попечение Василисы, Непоклонову). Надо развеселить гостей.

Непоклонов, обняв жену, что-то шепчет ей на ухо. Стелла смеется, заговорщицки оглядывается на Засухина. Валентина, окинув их ревнивым взглядом, удаляется на кухню.

В а с и л и с а (Анне, тихо). Сколько месяцев?

А н н а (испуганно). Ты что?! (Пытаясь шутить.) Да и от кого тут? От медведя разве…

В а с и л и с а. Была бы охота. А понести можно и от кедра.

А н н а (смеясь). Каким манером?

В а с и л и с а. Дедовским. (Оглядев Анну, со вздохом.) Не забывай, Анка, я врач.

Пока Непоклонов и Стелла, о чем-то переговариваясь, налаживают инструменты, в застолье идет оживленный разговор.

Ч и р в а. Руду мы добываем тяжелую. Этим все сказано.

О х л о п и н (вмешиваясь). Все, да не все. (Савинскому.) Ты про себя отметь. Руду Романыч открыл случайно. Шарил он в здешних местах золотую жилу, а напал…

З а с у х и н (деликатно перебивая). Извини, Никанор Иванович. (Савинскому.) Вы интересовались историей назначения Непоклонова на должность начальника комплекса. Так вот, в случае с его назначением есть нечто прямо-таки анекдотичное. Он вел разведку на Крайнем Севере. И вдруг ему сообщают: открытое вами месторождение пускает пузыри. Он без всякого на то разрешения оставляет поисковую партию и мчится сюда. А здесь авторитетная комиссия уже успела сделать вывод: промышленные запасы руды исчерпаны. Непоклонов мечет громы и молнии. Но комиссия стоит на своем. Тогда он решил выйти на прямую связь с министром.

О х л о п и н (нетерпеливо). Погодь малость. (Савинскому.) Ты пометь себе: плакал Романыч. Такой с виду молодец, а плакал. До крайности довели его супостаты. Чую нутром, говорит, есть тут руда. А доказать не могу. Шибко убивался. Много ли, мало ли, говорю, но руда, говорю, и впрямь тут водится. Я даже секрет знаю, где ее, голубушку, искать надобно. Но сперва, говорю, клятву дай, что тайгу зазря рубить не станешь. По-хозяйски, с расчетом возьмешь все, что природа припасла, и спасибо ей скажешь. Встал тут Романыч в натуральном виде на колени, молвит: «Всем родом непоклоновским клянусь!» Поверил я. Повел его на Матвеев пупок. Так деды наши прозвали макушку одной горы. С той макушки, ежели хорошенько приглядеть наметанным глазом, многое чего можно увидеть. Твои, говорю, последователи ковыряют землю в котловине. А клад зарыт за каменным поясом. Видишь, говорю, высоченные сосны? Так вот промеж них и шарь. Не только рост, говорю, но и кора у тех сосен какая-то особенная.

С а в и н с к и й (с явной заинтересованностью). А почему же вы другим не подсказали?

О х л о п и н (отпив вина, хитровато прищурился). А другие меня не спрашивали. Каждый сам с усам. Не подступись. (Со вздохом.) И тайгу шибко жалко было. Сколько леса зазря в дым обернули.

З а с у х и н. Короче говоря, вышел он на прямую связь…

Ч и р в а (что-то вспомнив, Засухину). Прости, Андрей Кузьмич. Чтобы не нарушать последовательности. (Савинскому.) Я в то время был начальником одной из разведгрупп. Вместе со мной в вагончике жил командир авиаотряда. Мы уже сидели на чемоданах. И вдруг чуть свет врывается Непоклонов. Срывает с руки золотые часы и бац их на стол. Эти часики, говорит, вместе с браслетом потянут на полторы тысячи. Взнос за работу и за горючее. Не уложишься, рассчитаемся позже. Наличные отдал бригаде изыскателей. У них все на мази. Мне, говорит, надо сразу три вертолета. Чтобы одним махом перебросить оборудование изыскателей за каменный пояс. Мы спросонья ничего не понимаем. А Романыч волчьей хваткой берет. Командир авиаотряда взбеленился. Ты, говорит, хочешь, чтобы меня под суд отдали? Тут Романыч и расхохотался. У нас у обоих сперва волосы дыбом. А потом тоже стали нервно подхихикивать. Кончилось дело миром. Через несколько часов все мы были уже за каменным поясом. Там нас действительно ждал прямо-таки сказочный клад. Удачливый наш Романыч. По крупному счету удачливый. С таким можно на любой риск пойти…

З а с у х и н (перебивая). Ультиматум министру был в духе Непоклонова: немедленно отозвать представителей комиссии. Прекратить демонтаж оборудования. За варварские методы добычи руды освободить начальника. Объявить взыскание главному инженеру. Министр, естественно, поинтересовался, кто может возглавить дело? «Я, — сказал Непоклонов. — Но при одном условии: вся власть должна быть сосредоточена в моих руках». Министр, конечно, был озадачен. И пока он думал, Романыч отстучал сверхсрочную телеграмму заместителю Председателя Совета Министров.

Н е п о к л о н о в (смеясь, громко). Гимн во славу первопроходца Андрея Кузьмича! Слова и музыка народные. (Присев к роялю, Стелле.) И, начали!..

С т е л л а (играя на гитаре, весело напевает только что придуманные Непоклоновым куплеты).

Н е п о к л о н о в (поет).

С т е л л а (поет).

Н е п о к л о н о в (поет).

З а с у х и н (Савинскому). Обычный непоклоновский экспромт.

Все смеются, хлопают. Из кухни появляется В а л е н т и н а. Она, видимо, слушала куплеты, но улыбка на ее лице какая-то вымученная. Заразительнее всех хохочет Василиса.

Анна тоже улыбается, но чему-то своему, только ей понятному.

В а с и л и с а (Стелле). Эх, сейчас вальсок бы. Тот, который «смеется над всеми модами века».

С т е л л а (Непоклонову). Давай вместе.

Непоклоновы играют и слаженно поют известный романс «Вальс о вальсе».

В а с и л и с а (подходя к Савинскому). Хватит тайны выуживать из наших мужиков.

С а в и н с к и й (выходя с Василисой на круг). Я такой же танцор, как петух — молотобоец.

Медленно вальсируют.

В а л е н т и н а (Чирве, лукаво). А вы танцуете?

Ч и р в а (польщенный). С превеликим удовольствием.

Медленно кружатся.

З а с у х и н (Анне). Позвольте, Анна Никаноровна.

Теперь танцуют все, кроме Охлопина. Он изрядно захмелел, но, что-то вспомнив, встает и тихо, словно крадучись, уходит на кухню.

В а с и л и с а (танцуя с Савинским на авансцене). Правда, хорошо поют?

С а в и н с к и й. И играют — тоже.

В а с и л и с а. У них всегда весело. (Заглядывая ему в глаза.) А вы не завистливый?

С а в и н с к и й. Вроде бы нет. А что?

В а с и л и с а (доверительно). Боюсь, кто-нибудь сглазит их любовь. Семь лет живут. И никакого тебе морального износа.

С а в и н с к и й. А дети у них есть?

В а с и л и с а (оглядываясь). Тише! О детях тут не говорят.

С а в и н с к и й (недоумевая). Просветите?

В а с и л и с а (шепотом). В такие тонкости лучше не вдаваться. (Мнется.) Хотя, собственно, болезни мы не выбираем. В общем, у некоторых женщин материнство связано с большим риском для их жизни. Иногда риск почти стопроцентный.

С а в и н с к и й (потрясенный). И Стелла Матвеевна…

Продолжая разговор, они удаляются. На их место, вальсируя, выходят А н н а и З а с у х и н.

А н н а (увлеченно танцуя). Почему вы забросили охоту?

З а с у х и н. Я как-то увязался за Романычем. Посмотрел, как он из ружья, словно из пистолета, одной рукой палит. Ну и, конечно, устыдился.

А н н а (с затаенной гордостью). Романыч лихой стрелок.

З а с у х и н. А он утверждает, будто вы стреляете лучше.

А н н а (принимая как должное). Я с детства небось с ружьем. Из мелкашки белку в глаз кладу. Зато Романыч в лет меня обходит. Тут ему равных нет.

З а с у х и н. Ваш отец похваляется, что в этом году охота будет особенно удачная.

А н н а. Нынешний год на зверя урожайный.

Удаляются. На их месте танцуют В а л е н т и н а и Ч и р в а.

В а л е н т и н а. Стелла так любит возиться с вашими детьми. Но в последнее время они почему-то здесь не бывают. (После паузы.) Или картину написала — и с глаз долой?

Ч и р в а. С ее-то сердцем? Она вон в медвежонке и то души не чает.

В а л е н т и н а (притворно вздыхая). Бедняжка… С таким любвеобильным сердцем, наверно, жить не легко.

Из кухни доносится звон разбитой посуды. Все враз смолкают. Первой в кухню бросается Анна. Слышится возня, пьяный голос Охлопина.

Г о л о с О х л о п и н а (видимо, медвежонку). Ты что озоруешь? Медвежий характер, он и есть медвежий. К матке кровной хочу снести. А ты горшки колотишь…

Г о л о с А н н ы. Зачем ты прячешь его в мешок?

Г о л о с О х л о п и н а. Хозяйка шибко зла, Аннушка. След в след ходит. Подстережет, гляди.

Г о л о с А н н ы. Я взяла, я и ответ держать буду.

Г о л о с О х л о п и н а (уступая). Обиженная мать — шибко злющий зверь, Аннушка.

Г о л о с А н н ы (твердо). Посади его в клетку.

Г о л о с О х л о п и н а. А я чо? Я с дозволения самого Романыча. Ему жизнь твоя тоже небось не ломаный пятак.

Г о л о с А н н ы (успокаивая отца). Перед четвероногими медведицами мы устоим, батя. (Вздыхая.) А вот перед двуногими…

Г о л о с О х л о п и н а. Само собой. Двуногий зверь — коварный зверь, Аннушка.

Свет гаснет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Тайга. Небольшая поляна. Она, видимо, расположена на вершине одного из холмов. Отсюда во все стороны открывается необъятный простор, то самое, подернутое сизой дымкой, лесистое раздолье, от которого обычно у человека дух захватывает. Перед вечерней зорькой вовсю поют птицы. На поляне пока еще никого нет, но откуда-то издали уже доносится смех Непоклонова.

Н е п о к л о н о в (появляясь на сцене, радостно). Ну, здравствуй, поляна! Как там у Кольцова? «В гости я к тебе не один пришел…» (Оглядывается, смеется).

Одет он в зеленую робу, талию туго перехватывает патронташ, утыканный гильзами, ниже болтается охотничий нож.

(Скинув с плеча несколько зайцев, по-хозяйски деловито огляделся, положил рядом с добычей ружье, нетерпеливо крикнул.) Где ты там, Егор Александрович?

С а в и н с к и й (устало передвигая ноги). Наконец-то взобрался. Аж ноги подрагивают. (Отдуваясь.) Фу-у-у!

Он тоже в новенькой зеленой робе, с ружьем, патронташ перекинут через плечо, к нему привязан чирок — вся охотничья добыча.

И все же мы первыми покорили упрямую высоту. (Валится на землю, переворачивается на спину.) Какая тут благодать.

Н е п о к л о н о в (с нотками тревоги). Боюсь, уже в третьем от нас колене человеку такой радости не испытать. (После паузы.) Один пророк сказал: «Леса предшествуют человеку, пустыни следуют за ним».

С а в и н с к и й. До самоубийства человечество не докатится. Во всяком случае, хочется в это верить.

Н е п о к л о н о в (присаживаясь рядом). Верь не верь, а Европа свои леса, считай, слопала. Америка тоже скоро прикончит. Соседи здешних мест уже давненько на голодном пайке прозябают.

Издали доносится выстрел, затем второй.

Анка палит. (Смотрит в небо, азартно.) Дикий голубок! (Становится на колени, вскидывает в одной руке ружье и, почти не целясь, стреляет.) Смотри, смотри! (Смеется.) Отлетался! (Шлет воздушный поцелуй.) До встречи в райских кущах.

С а в и н с к и й (вскочив на колени, провожает взглядом падающую птицу). Да, глаз у тебя… (Прислушиваясь, печально.) Только что тут была многоголосая жизнь. Все смолкло. (Вглядывается в Непоклонова, словно пытаясь что-то очень важное разгадать в нем.) Пятая или шестая жертва твоей безукоризненной сноровки.

Снова слышатся два выстрела кряду, затем раздается одинокий выстрел.

Н е п о к л о н о в (прислушиваясь). Вот тебе еще одна жертва.

С а в и н с к и й. Выстрелов-то было три.

Н е п о к л о н о в (со знанием дела). Дуплетом палил Антон. Дал маху. А расчетливый Никанор влепил в точку. Он зазря даже глазом не поведет. (Взглянув испытующе на Савинского.) Вот с кого бы роман настрочить.

С а в и н с к и й. Неистощимого таланта человек.

Н е п о к л о н о в (что-то вспомнив). Ты так и не ответил, почему не вступаешь в Союз писателей. Книг-то у тебя вон сколько.

С а в и н с к и й (шутя). Жду приглашения. (Подумав, серьезно.) А вообще-то писать заявление и напрашиваться в писатели не в моем характере. Долг свой многотрудный я исполняю честно. Насколько талантливо — судить не мне.

Н е п о к л о н о в (встряхнув Савинского за плечи). Опять в точку! (Ответ Савинского, видимо, задел в душе Непоклонова, что-то очень сокровенное.) Нравишься ты, Егор Александрович, мне. И знаешь чем? (Подумав.) Есть в тебе этакое осознанное человеческое достоинство. Не просто достоинство, нет. А именно осознанное. Великая это сила, Егор Александрович!

Слышится негромкий одинокий выстрел.

(Прислушивается.) Анка из мелкашки пальнула.

С а в и н с к и й (оглядываясь). Где-то совсем близко. (Переводя разговор на другую тему.) Чего она вздумала переходить в соседнее лесничество? Тут отец, обжитый угол.

Н е п о к л о н о в (высматривая что-то в небе). Временно. Пока подберут там лесничего. Старый помер. (Вскидывает ружье, прицеливается.) Нет, не достать. А красив, черт.

С а в и н с к и й (запрокинув голову). Орел.

Н е п о к л о н о в (следя за полетом). Давнишний мой соперник. Несколько раз я встречался с ним в горах. Сидит себе на скале и в ус не дует. Но у меня принцип: в сидячую птицу не стреляю. Охота — состязание в удали. У каждого должен быть шанс. На взлете тоже не бью. Сперва встань на крыло, очнись от испуга, набери скорость. Последнее мгновение должно быть прекрасно. (После паузы.) В охотничьей удали я тут одной Анке уступаю.

С а в и н с к и й (восхищаясь). Да, смелая женщина. И все же Никанор Иванович опасается, как бы хозяйка тайги ее не перехитрила.

Н е п о к л о н о в. Анку-то? (Смеется.) Эта баба трех медведиц за пояс заткнет. Отчаянная голова… (Перехватив взгляд, ответно прищурился, словно прицелился.) Что это ты в меня так вглядываешься? Вот уже две недели ты словно норовишь заглянуть в мое нутро.

С а в и н с к и й. Хочу постигнуть суть твоей натуры.

Н е п о к л о н о в (настороженно). Ну и как?

С а в и н с к и й (уклончиво). Уж шибко ты большой и разный.

Н е п о к л о н о в (парируя). Ты тоже, между прочим, не на одной пресной воде замешан.

С а в и н с к и й. Выходит, мы с тобой два сапога пара.

Н е п о к л о н о в (будто в шутку). В здешних местах говорят: не спеши пароваться, разгляди сперва, с кем будешь целоваться.

С а в и н с к и й (тоже как бы шутя, но с прицелом). Что ж, я не погребую. А тебе вроде к чужим губам не привыкать.

Н е п о к л о н о в (запрокинув голову). Не с той стороны… (Заметив в небе орла, азартно.) Дразнить вздумал?! (Вскинув ружье, стреляет.) Эх, черт, промазал!

С а в и н с к и й (глядя в небо). А ведь без него небо стало бы ниже. (Возвращаясь к прерванному разговору.) Ты начал было про какую-то сторону.

Н е п о к л о н о в (хмурясь). На мой взгляд, к постижению натуры ты делаешь заход не с той стороны.

С а в и н с к и й. Натура человеческая — предмет многосторонний.

Н е п о к л о н о в. Согласен! Но у человека моих лет заглавная сторона видна сразу. По ней обычно и определяют значимость личности в обществе.

С а в и н с к и й. Смотря в каком. В нашем, например, любая доминанта личности сводится к нулю, если она злоупотребляет своей значимостью.

Н е п о к л о н о в. Лихо. (Пройдясь по поляне, с вызовом.) Я разведчик, Егор Александрович! Бродяга, старатель! Я уже двадцать лет кочую. Мой дом — пустыни, болота, тайга. Гнус и комар знаешь сколько кровищи высосали из меня? Ее с избытком хватило бы еще на пяток Непоклоновых. Говорят, человеческая жизнь, как радуга, имеет семь цветов. Богатая палитра. Но для моей жизни этого мало. Мне подавай такую радугу бытия, чтобы глаз не оторвать. Я ненасытен. Я хочу открывать новые краски, новые чувства. «…И вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость». Так, кажется, сказал великий жизнелюб Толстой.

С а в и н с к и й (приоткрывая что-то новое в собеседнике). Может быть, и так. Но при чем здесь…

Н е п о к л о н о в (на той же ноте). А при том! Моя натура, в которую ты так придирчиво вглядываешься, почти не поддается законам нивелирующей эволюции. (Иронично.) И знаешь почему? Всеобщая эволюция, на мой взгляд, скоро преобразует человеческую сущность в квасную окрошку. В нечто приглаженное, прилизанное. Добропорядочное до тошноты.

С а в и н с к и й. Ты призываешь вернуться в пещеры?

Н е п о к л о н о в (не сбавляя тона). Я призываю вернуть человеку естественное состояние. Право на яркую индивидуальность! Даже если она в чем-то выходит за рамки общепринятых канонов. Надуманными условностями мы взнуздали физические, умственные да и духовные возможности личности. Сплошные нравственно-этические нормы не дают ей ни охнуть, ни вздохнуть. Человеку тесно в уезде, Егор Александрович!

С а в и н с к и й. Ого, куда хватил! По-латыни твой призыв, кажется, именуется имморализмом! Ты же только что убивался о варварском уничтожении лесов. А не есть ли это результат той самой разнузданности, за которую ты так страстно ратуешь?

Непоклонов собрался что-то возразить, но в это время на поляне появляется Анна. Она в спортивном костюме, в кепке, талию перехватывает патронташ, через плечо перекинута мелкокалиберка, в правой руке ружье.

А н н а (бодро, словно только что вышла на прогулку). Не слышу запаха жареной зайчатины.

Н е п о к л о н о в (радуясь ее появлению). А где же твоя добыча?

А н н а (смеясь, оглядывается). У носильщика-добровольца. (Кричит.) Андрей Кузьмич! Вам выслать подмогу?

Г о л о с (усталый). Обойдусь. Дайте немножко полюбоваться природой.

А н н а (весело, Савинскому). Вот видите, к чему приводит воспитание.

Гремит выстрел.

(Прислушивается.) Батя на подходе.

З а с у х и н (появляясь на сцене, снимает фуражку, вытирает лоб). Сконфужен, растоптан, уничтожен!

Он тоже в зеленой робе, к патронташу привязаны кряквы, несколько белок, через плечо перекинут заяц.

Н е п о к л о н о в (с подначкой). А ты, Андрей, неплохой добытчик.

З а с у х и н (присаживаясь). Я на пальму первенства не претендую. Но вот Анна Никаноровна подтвердит, как превосходно я пальнул в зайца. (Испуганно оглядывается.) Тихо! (Прислушивается, Анне.) И все же за нами кто-то следил.

На сцене появляется весь обвешанный дичью О х л о п и н. Вслед за ним — Ч и р в а, тоже с хорошей добычей.

О х л о п и н (Чирве). Гляди-ка, Мартыныч, а молодежь-то спорее на ногу.

Ч и р в а (расстегивая патронташ). Тише бродишь, с большой добычей приходишь.

Н е п о к л о н о в (сравнивая добычу Чирвы со своей). Есть и другая присказка: стреляй раз, но непременно в глаз.

О х л о п и н (располагаясь на поляне). Тот охотник с сытым брюхом, кто с глазом и с ухом.

А н н а (направляясь в сторону, откуда только что появилась). Пойду цветов наберу.

О х л о п и н (насторожившись). Ты далече, дочка?

А н н а (скорей Непоклонову, чем отцу). Тут у подножия поздние колокольчики доцветают.

З а с у х и н (Охлопину). Там такая чащоба, там…

Н е п о к л о н о в (на что-то намекая). Ты на природу глядел? Глядел. Вот и предоставь человеку возможность цветов набрать.

З а с у х и н (смутившись). Я в том смысле…

А н н а (озорно подмигнув). И я в том же смысле. (Уходит.)

О х л о п и н (неодобрительно качая головой). Ошалела девка. Без ружья пошла.

С а в и н с к и й (Засухину). Так я и не дослушал историю открытия русского золота.

З а с у х и н (массируя икры ног). При Степане Романыче я не рассказчик. Кстати, он сам является частицей истории. (Непоклонову.) Сколько на счету твоего рода открытых месторождений?

Непоклонов, словно не слыша вопроса, медленно расхаживает по поляне, нетерпеливо поглядывает в ту сторону, куда ушла Анна. Затем, вынув из чехла охотничий нож, срезал ветку, взглянул на Засухина.

Н е п о к л о н о в (со вздохом). Главное месторождение еще не открыто. (Махнув веткой в сторону синеющих гор.) Но оно где-то там. (Охлопину.) Правильно говорю, Никанор Иваныч?

О х л о п и н (раскуривая козью ножку, не спеша). Ежели давним слухам верить, то должно быть правильно. (Савинскому.) Мой прадед от досужих людей прознал про усохшую реку. Самородки будто с гусиное яйцо там встречались. Ну, и пошел по их указке. Видать, та дорожка прямохенько в царствие божие его и привела. Дед тоже заболел золотой горячкой. (Крестится.) Царствие ему небесное. Батька на приманку желтого дьявола не клюнул. К тайге-матушке прикипел душой. И меня к ней на всю жизнь приручил. А я вот дочке заветы нашего рода-племени передаю. (Со вздохом.) Боюсь, на том и оборвется родовая нить Охлопиных. Внучка бы мне, внучка….

Н е п о к л о н о в (грубовато). Хватит вздыхать, Иваныч. (Савинскому.) История русского золота парадоксально-загадочна. Как, собственно, и вся история государства Российского. Тут такие крутые виражи, такие зигзаги, что голову можно сломать. (После паузы.) Ты древнегреческого историка Геродота читал?

С а в и н с к и й. Не помню.

Н е п о к л о н о в. Так вот, сей грек, живший в пятом веке до нашей эры, в своей знаменитой «Истории греко-персидских войн» писал о русском золоте. Мол, есть за степями русской равнины Рифейские горы, где «золото в огромных количествах». Геродот утверждал, будто «бывалые люди» своими глазами видели у туземцев-скифов уйму изделий из чистого золота. Потом на целые века о рифейском золоте забыли. Царь Иван Третий жаловался венгерскому королю: «В моей земле руда золотая и серебряная есть, да не умеют ее разделить с землей». Не смогли этого сделать русские рудознатцы вплоть до царствования династии Романовых.

З а с у х и н (оглядываясь в сторону, куда ушла Анна). Опять какой-то подозрительный треск.

О х л о п и н (озабоченно). Темнота наседает.

Н е п о к л о н о в (взглянув на часы). Анка вернется, и тронем. (Савинскому.) Петр был неистов во всем. В отечественном рудоискательстве он тоже оставил след. В тысяча семьсот девятнадцатом году был издан указ, объявивший «горную свободу». Всем и каждому было разрешено «искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы: сиречь — злато, серебро, медь, олово, свинец, железо також и минералов…».

О х л о п и н (явно волнуясь за дочь, Савинскому). Петрова «горная свобода» и увела моего прадеда на тот свет. (Непоклонову.) Однако Анка долго цветы берет.

Н е п о к л о н о в (снова взглянув на часы, прошелся по поляне, резко смахнул ножом ветку, как бы в раздумье). Жертвы всегда были, есть и еще будут. Природа даром свои тайны не уступает. Петр понимал это. Понимал и не щадил живота. Ни своего, ни слуг своих. Значительных месторождений золота при нем не было открыто. Но как далеко он продвинул горнорудное дело! Михайло Ломоносов откровенно восхищался преобразователем кондовой России: «Отверсты внутренности гор сильной и трудолюбивой его рукой. Проливаются из них металлы, и не токмо внутрь отечества обильно распространяются, но и обратным образом, яко бы заемные внешним народом отдаются».

Все внимательно слушают Непоклонова, но каждый нет-нет да оглянется в сторону, куда ушла Анна. Особенно откровенно волнуется Засухин.

В начале восемнадцатого века Россия все еще прозябала без собственного золота. Хотя, если верить Геродоту, земля Рифейская когда-то родила золото, как пшеницу. Что же произошло? Особых катаклизмов за два тысячелетия земля вроде бы не претерпела. Грек, конечно, мог придумать легенду о рифейском золоте. Мог. Но вот кто-то из досужих людей вскрыл могилу туземцев-скифов. Вскрыл — и диву дался. Рудознатцы из-за крупицы золота тонны руды перетирают. А тут оказался целый клад готовых изделий. Так появились люди «тайного промысла». Или, как их еще прозвали, — «бугорщики». (Оглянулся, помолчал, к чему-то прислушался.) Вскоре древними курганами заинтересовались и служилые люди царя. Раскопки подтвердили легенду Геродота. Золото на Руси водилось, и в больших количествах…

Слышится явный треск, злой рык, а за ним раздирающий душу крик Анны.

Г о л о с А н н ы (видимо, она застигнута врасплох). Ой! Ба-атя! Ружье, ба-атя!..

Первым, схватив ружье, метнулся на зов Непоклонов. Вслед за ним — Засухин. Другие словно окаменели. Тишина и неподвижность оставшихся на сцене длятся одно мгновение.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (властный). За дерево, Анка! Пригнись!

Звучат два щелчка. Зловещая тишина.

Фу ты, черт! (Видимо, Засухину.) Не стрелять!

С а в и н с к и й (очнувшись). Он забыл перезарядить… В орла пальнул и забыл…

Грозный, устрашающий рык.

О х л о п и н (перезаряжая ружье, Чирве). Пуля надобна! (На ходу, Непоклонову.) Романыч, стой! (Убегает.)

Савинский и Чирва, схватив ружья, тоже убегают.

Г о л о с А н н ы (испуганно-умоляющий). Стой! Куда ты?! Зашибет!.. (Всем.) Не стрелять!..

Но выстрел все же прогремел. Слышен все нарастающий рык, возня.

(Кричит.) Нож! Она подминает…

Снова возня. Рычание зверя внезапно обрывается, словно захлебывается. Неопределенная тишина.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (прерывистый, задыхающийся). Снимите с меня лапищу чертовой бабы…

Г о л о с А н н ы (взволнованно-тревожный). Жив!

Г о л о с О х л о п и н а (деловой). Шевельни плечом, Романыч. Больно? Кость, кажется, цела.

Г о л о с З а с у х и н а (виноватый). Я не задел тебя случайно?..

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (еще усталый, но уже с нотками иронии). Бекасиной дробью бьют блох, а не медведей.

Г о л о с Ч и р в ы (о туше медведицы). Матерая.

Г о л о с О х л о п и н а. В самое сердце пырнул. А чуток дрогни рука — справляй поминки.

Г о л о с А н н ы (озабоченный). Роба спасла. А то бы… Ой, чего у тебя со щекой? Кровищи сколько. Пойдем перевяжу.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (смеющийся). Темпераментная особа. Как ни увертывался, лобызнула-таки.

А н н а выводит Н е п о к л о н о в а на поляну. Правая щека у него окровавлена, волосы растрепаны, роба в нескольких местах разорвана. Анна не в состоянии скрыть вдруг вспыхнувшего в ней чувства. Вынув из сумки походную аптечку, она достала вату, осторожно врачует рану.

А н н а (улучив минутку, оглянулась, прижалась губами к его щеке). Не сносить тебе буйной головушки.

Н е п о к л о н о в (шевельнув плечом, скривился). Ух ты. Кажется, малость того. (Смеясь.) Какой теперь из меня мужик?

А н н а (накладывая пластырь, заметила Засухина). Жена небось внакладе не будет.

Н е п о к л о н о в (Засухину). А вот и мой спаситель.

З а с у х и н (потрясенный). Кошмар какой-то. Но ты действительно жив…

Н е п о к л о н о в (ощупывая себя, смеется). Твоими заботами. (Появившемуся Савинскому.) Кузьмич-то наш все время мазилой прикидывался. А тут взял и влепил в ноздрю горяченькую горошину. Пока хозяйка чихала, я и доконал ее. (Окончательно придя в себя, смеется.) После таких объятий надо уходить в монастырь.

Г о л о с О х л о п и н а (Чирве). Давай свежевать, пока не остыла. Шкура шибко хорошая.

Н е п о к л о н о в (Охлопину). Раздевай ее. Иваныч! И крови нацеди в фляжку. Я люблю горячую кровь! (Савинскому.) Что это ты будто поломанный? Не вмещаюсь в рамки? Так ты раздвинь их. (Хохочет.)

Свет гаснет. Но и в наступающей темноте слышен смех Непоклонова, переходящий в торжествующий хохот.

Рубленая изба — зимовье. Просторная комната слабо освещена керосиновой лампой. В правом углу, у печки колдуют О х л о п и н и Ч и р в а. У левой стены, напротив небольшого оконца, за грубо, но добротно сработанным столом сидят С а в и н с к и й и З а с у х и н. На фоне торцовой стены видна массивная дверь, ведущая в комнату, где находятся Анна и захворавший Непоклонов.

З а с у х и н (продолжая разговор, Савинскому, возбужденно). Лично для меня работа с ним дала многое. Больше, чем годы прозябания в министерстве. И не только в смысле практического опыта. Нет. Человеку нужна Архимедова точка опоры. С ее помощью он может скорее достигнуть заветной цели. Непоклонов любит повторять: чем смелее, масштабнее человек мыслит, тем размашистее его практические дела. И он прав.

С а в и н с к и й. Как всегда?

З а с у х и н. Вас смущают постоянные ссылки на его авторитет?

С а в и н с к и й. А вас?

З а с у х и н (после паузы). Честно говоря, не задумывался. Но личность он, конечно, гипнотизирующая.

С а в и н с к и й. Гипнозом не только лечат, но и калечат. (После паузы.) Давно ли ваша жена произведена в ранг помощницы?

З а с у х и н (тоже тихо). Год с небольшим. По образованию она инженер-изыскатель. Но профессия, сами понимаете, не для избалованной женщины. (Доверительно.) Мне долго пришлось уламывать Непоклонова, чтобы он взял ее к себе.

С а в и н с к и й (внимательно взглянув на собеседника). Она довольна должностью?

З а с у х и н (не сразу). Вполне. На работу каждый раз собирается словно бы на праздник…

О х л о п и н (от печки, Савинскому). Егор Александрович! А ты в заморских странах бывал?

С а в и н с к и й. Случалось.

О х л о п и н. Чего ты там едал?

С а в и н с к и й. Всякую всячину.

О х л о п и н. Шашлыком из свежей медвежатины, случаем, не потчевали?

С а в и н с к и й (улыбаясь). Живыми устрицами угощали. Дождевых червей и прочих каракатиц тоже подсовывали.

О х л о п и н (подкладывая в печь дрова). Тьфу! Хреново, значит, у них насчет жратвы-то? В другой раз, ежели на устриц будут подбивать, ты к нам заворачивай. (Чирве, поучая.) Потроха-то из утки вынь. А перо не тронь. Тушку в глину заверни, пущай она мал-мала обсохнет. Опосля всего мы на горячих углях ее закалим. Про соль и лавруху не забудь.

Из соседней комнаты выходит А н н а, у нее в руках мокрое полотенце. Она быстро, ни на кого не глядя, проходит в сени. Ее лицо, как маковый цвет в росное утро, светится радостью. Охлопин, скосившись на дочь, хотел было справиться о здоровье Непоклонова, но не успел, неопределенно покачал головой.

Ч и р в а (шутя). При такой няньке я тоже не прочь поболеть.

О х л о п и н (в приоткрытую дверь, Непоклонову). Ну что, легчает, Романыч?

Г о л о с Н е п о к л о н о в а. Жар вроде спал.

О х л о п и н. Ты зельем-то не гребуй. В травах вся сила. (Оглядываясь, заговорщицки.) А хошь, для запивочки стограммовочку налью?

А н н а (выкручивая на ходу полотенце). Никаких стограммовочек! (Плотно притворяет дверь.)

О х л о п и н (Чирве). Видал?

Ч и р в а (возясь с уткой). Хороша у тебя дочь, Никанор.

Свет смещается на Савинского и Засухина.

З а с у х и н (продолжая все тот же разговор о Непоклонове). Я еще и еще раз подтверждаю: его разговор с заместителем министра не вельможное позерство. Он действительно хочет возглавить поисковую партию. Поиск этого месторождения — не прихоть, не тоска по острым ощущениям. А святейший долг. Он дал слово матери отыскать древнее месторождение. И тем самым реабилитировать доброе имя отца…

С а в и н с к и й (удивленно). Простите, но вы обозначили совершенно неожиданный поворот.

З а с у х и н (спохватившись). Я, кажется, сболтнул лишнее. Про отца я случайно узнал от Стеллы. И, естественно, дал ей честное слово…

С а в и н с к и й. Считайте, что я ничего не слышал.

З а с у х и н (не сразу, но доверительно). Уж если проговорился, то слушайте. (Нерешительно.) Отец у Степана Романыча был известный геолог. Летом тысяча девятьсот сорок третьего года под его началом здесь неподалеку была высажена поисковая партия. Разведка велась до глубокой осени. Но результатов не дала. Больше того: трагически погибли два геолога. Поисковая группа вернулась на базу ни с чем. Кто-то настрочил донос, обвинив во всех грехах руководителя. В дело вмешались следственные органы. На квартире у Непоклоновых хранились образцы породы. В коллекции оказалось и несколько небольших самородков, найденных еще прадедом. Прадед, к сожалению, от долгого скитания по тайге остаток жизни провел в полубреду. Родного сына принимал то за тигра, то за медведя. Но когда наступало малейшее просветление, он снова собирался в поход за золотом. Видимо, пересказ семейной трагедии не возымел должного действия на строгих судей. Непоклонов-старший был исключен из партии. А затем отправлен в штрафной батальон. В сорок третьем зимой он погиб. Вот, собственно, все, что я знаю.

С а в и н с к и й (признательно). Спасибо вам. Эта история многое меняет. (Подумав.) Очень даже многое, Андрей Кузьмич.

Небольшая комнатушка, где находятся захворавший Непоклонов и Анна. Тускло горит керосиновая лампа. Н е п о к л о н о в лежит на невысоком, но довольно широком настиле. На правой щеке у него пластырь, левое плечо и часть руки обернуты мокрым полотенцем. А н н а, все такая же светящаяся, взволнованная, сидит на краю настила. Прижав правую руку Непоклонова к своему животу, она к чему-то прислушивается.

А н н а (радостно). Ну, теперь слышишь?

Н е п о к л о н о в (привлекая ее к себе, взволнованно). Спасибо тебе… Анка. Я заподозрил еще там, у нас… Когда тебе вдруг дурно стало.

А н н а. Ты заподозрил. А Василиса тут как тут. Ее не проведешь. (С сожалением, но решительно.) Теперь я могу спокойно переходить в соседнее лесничество.

Н е п о к л о н о в. А отчего именно теперь?

А н н а. За жену твою боялась. Хозяйка поблизости шастала. (После паузы.) Я не раз ее на мушке держала. (Вздохнув.) Больно ласкова она к детенышу. Сперва медвежонка сиротить жалко было. Ну, а потом и во мне другая жизнь зародилась….

Н е п о к л о н о в (неистово целуя ее лицо, губы, глаза). Умница ты моя! Дикая, ненаглядная амазонка!

А н н а (освобождаясь из его объятий, с грустью). Запомни мое слово, Степан Романыч. Крепко запомни. Лучше Стеллы тебе не сыскать жены. Потому что лучше не бывает. Она моя соперница. Не вздумай ты ее бросить… (После паузы.) В общем, ты знаешь мой глаз.

Н е п о к л о н о в (ошарашен). Ты поднимешь руку? На медведицу, на зверя не подняла…

А н н а (продолжая). Она любит в тебе что-то такое, чего другим, наверно, и не разглядеть. Ты для нее муж и несмышленый ребеночек. Потому-то она и прощает тебе все. А другая не простит. Будь твоей женой, к примеру, Валентина. Ты к Анке, а она к Ваньке. Сейчас ты вон как высоко несешь буйную головушку. А Валентина такие ветвистые рога прицепит…

Н е п о к л о н о в (перебивая, недовольно). Я жениться на ней не собираюсь.

А н н а. Мужики редко женятся. Чаще их женят.

Н е п о к л о н о в (после паузы, серьезно). Кого же ты больше любишь: меня или Стеллу?

А н н а. Больше всего, наверно, я люблю вашу любовь. Она чем-то схожа с тайгой. Такая же большая, загадочная. В ней и радость и страх. Доброму сердцу она в радость, а завистливому…

Н е п о к л о н о в (сконфуженно). Странно. Ты же знаешь, я…

А н н а (решительно). Не ты, а я! Я дикая хищница, Степан Романыч. Мой промысел не только медвежата. Но и чужая любовь на мушку попалась. В ту ночь, когда ты был пьян, когда после удачной охоты в тебе кипела кровь, я и подстерегла ее. Ты на взлете не бьешь, а я ударила. Ты думаешь, я всегда люблю твою Стеллу? Как бы не так! Бывало, прознаю, что она в тайгу на этюды собирается. И давай придумывать, как бы на нее хозяйку навести. Однажды присоветовала взять с собой медвежонка. И поляну указала… А она, глупенькая, обрадовалась. Смотрю — и взаправду с медвежонком по тайге бродит. Разговоры с ним будто с малым дитем ведет. А я след в след черной кошкой крадусь. Залюбовалась она кедром. И говорит медвежонку: «Ты посмотри, малыш! Великан-то на нашего Степанушку похож. Такой же могучий, гордый. И щедрый тоже». Обняла дерево, прижалась к нему щекой, задумалась. Я тоже пригорюнилась. И такая невыносимость душу сдавила, хоть плачь. Я и разревелась. Очнулась, промокнула глаза, а она кедрач с натуры рисует. И тоже плачет. Дрогнуло мое сердце. Подошла к дереву, жду, пока заметит. Собралась в ноги кинуться, прощения просить. Увидела она меня, несказанно обрадовалась. Кричит сквозь слезы: «Стой там! Не двигайся! Думай о чем-нибудь самом, самом радостном». Тут я не знаю с чего, но вспомнила нашу лунную ночь, зимовье, свою клятву… (Закрыв лицо, плачет.)

Н е п о к л о н о в (потрясенный). Ты думала о той ночи… А она писала свою лучшую картину. (Забыв о больном плече, встает.) Савинский считает, что она принесет Стелле славу. Ценитель он строгий.

А н н а (вытирая глаза). Не знаю. Меня мучает другое. Зачем она изобразила меня такой неправдоподобно красивой? Я не такая! Я совсем, совсем другая… Я… (Плачет.)

Н е п о к л о н о в (освободив плечо от полотенца, надел рубаху). Не надо, Анка. Ты же сама говоришь: она видит в человеке то, чего другим не разглядеть.

А н н а (искренно, сквозь слезы). Береги ее, Степан Романыч. Пуще гордости своей береги.

Н е п о к л о н о в (после паузы). От моей гордости скоро останется один шпик. Василиса подраспустит язык…

А н н а (перебивая, резко). Ты небось не один в штанах ходишь! Да и догадка еще не разгадка. Завтра я уезжаю. Кончилась моя песня. (Грустно.) Вроде еще и не начиналась. А уже кончилась…

Н е п о к л о н о в (стараясь утешить). Двести с гаком верст не расстояние. Вертолет опять же всегда под рукой.

А н н а (через сомнение). Я не приму тебя, Степан Романыч. (Уверенно.) Нет, не приму!

Н е п о к л о н о в (не веря). Так уж не примешь?

А н н а (твердо). Я — дочь тайги! (После паузы.) Лучше слушай, чего хочу сказать напоследок. Все дни я охраняла Стеллу. Тенью за ней по тайге бродила. И с хозяйки глаз не спускала. В обувке и одежде, в какой медвежонка унесла, все время ходила. Чуть она носом поведет в сторону Стеллы, а я тут как тут. Мой запах ей еще памятен. Она по следу, а я, будто заяц по раннему снегу, кружева плету. Так и играем в прятки. Ну, а когда приспела пора уходить, я крепко задумалась. Оставить их один на один я не могла. И убить рука не поднималась. (После паузы.) Вырядилась я сегодня в последний раз в ту самую одежонку…

Н е п о к л о н о в (потрясенный). Значит, Андрею Кузьмичу не мерещилось?

А н н а (виновато). Хозяйка пасла нас, считай, от Тигровой балки. Я про запас пульку в одном стволе держала. Но при такой кучной охоте зверь проявляет выдержку. У подножия она затаилась. Вот я и решила проверить. Думала, ты следом пойдешь, ружье прихватишь. Чуток зазевалась, она и насела.

Н е п о к л о н о в (смотрит на Анну так, словно видит ее впервые). Ты же могла…

А н н а (со вздохом). Могла. Ты тоже мог. Но мы живы. И Стелла жить будет. Долгая жизнь ей, видать, на роду написана.

Н е п о к л о н о в (опустившись на колени, целует ее руки, колени, прерывистым голосом). Анка! Ты! Никто тебя не знает. Одна только Стелла… За что же вы?.. Я беру, беру, беру. А вы… И ты, и Стелла… (У него в глазах слезы.) Ну почему мы бездетны, Анка? Кто имел право лишить меня отцовской радости?

А н н а (запустив руки в его волосы, целует их). У тебя еще будет радость. Помяни мое слово, Степан Романыч.

Н е п о к л о н о в (уткнув голову в ее колени). Я хочу кровной радости, Анка. Такой, чтобы… Сына, наследника хочу. На мне обрывается ветвь потомственных старателей. А вдруг я споткнусь. Кто отыщет клад? Кто постоит за честь прадеда, деда и отца? Есть тут золото, Анка. Но мне не верят. Каширскому тоже не верили. Над ним смеялась пустыня. Надо мной смеются горы. Я слышу их хохот. Они и над моей бесплодной любовью смеются. Они мстят моему роду за раскрытие тайны. Вот и норовят под самый корень рубануть его.

А н н а (уверенно). Твой род не извести. И любовь твоя не бесплодна. Будет у вас наследник. Сын будет.

Н е п о к л о н о в (резко вскинув голову, изумленно). Ты о чем, Анка? (Поняв, задыхаясь.) Неужто ты и в самом деле решила исполнить свою клятву? (С испугом.) Ты отдашь нам… Нет, я не понуждаю тебя. Те слова унес ветер. Я забыл их…

А н н а (сурово). Дочь тайги слов на ветер не бросает. (После паузы.) Дать людям радость никогда не в тягость. Такая поговорка живет в народе…

Снова перед нами большая комната. Стол уже накрыт. Ждут Непоклонова и Анну. Разговор, как и прежде, идет о Непоклонове.

О х л о п и н (заканчивая, видимо, длинный рассказ, Савинскому). Нас тут супротив тебя трое. Чего знали про Романыча — все выложили. Теперь сам кумекай, что к чему. Мужик ты вроде башковитый. Но про запас пометь. Найдет Романыч ту давнюю речку с золотыми берегами. Как пить дать найдет.

С а в и н с к и й. Да, человечище он могутный. (Чирве.) И все же почему он не вступает в партию?

Ч и р в а (Охлопину). Кликнул бы ты болящего к столу.

О х л о п и н (вставая из-за стола). Я мигом. Сам небось слюной изошел. (Уходит.)

Ч и р в а (Савинскому). Степан Романыч упрям. Я к нему не один раз подъезжал. Стоит на своем. Сперва, говорит, я должен восстановить в партии настоящего коммуниста.

З а с у х и н. Я тоже не однажды заводил с ним разговор. (После паузы.) Он во всем не похож на ординарную личность.

С а в и н с к и й (устало, с раздумьем). Значит, мы имеем дело с редким характером. Геологи, кажется, неожиданные открытия именуют словом «аномалия». Не знаю, можно ли его применить не к самой природе, а к порожденному ею индивидууму. Личность-аномалия. Звучит. (Подумав, Засухину.) Скажите, а алмаз сам по себе может превратиться в бриллиант?

З а с у х и н. Я вас понимаю. Он, конечно, не типичен. Он выпадает из логического, ряда. Его надо или принимать на веру, или не принимать вовсе. Вы же знаете: качественные преобразования всегда рождаются в муках. Мы тяготеем к вечному, незыблемому. Посягательства на наши привычки, каноны вызывают естественную реакцию неприятия. (После паузы.) Но чей-то талант должен способствовать утверждению новой типизации. Тормозить этот процесс нельзя. Иначе наступит морально-этический застой общественного развития.

С а в и н с к и й. Не слишком ли глобальные обобщения?

Ч и р в а. Вы все еще боитесь в нем обмануться?

С а в и н с к и й (с особым акцентом на каждом слове). Скорее, обмануть других. (Пройдясь по комнате.) Однажды я уже обманул своих читателей. Простить себе не могу. (Чирве.) Я вам верю. (Засухину.) И вам и Никанору Ивановичу. А вот себе, пока через душевный фильтр не пропущу, не поверю. (После паузы.) Талант — это не привилегия. Скорее наоборот. Талант — это возведенные в степень совесть, честь, долг. И еще ответственность. Без этих компонентов талант — явление стихийное, неуправляемое. И, если хотите, антигуманное.

Гостиная Непоклоновых. Поздний вечер. На журнальном столике множество газет. Н е п о к л о н о в сидит в одном из кресел, удивленно листает журнал. С т е л л а стоит рядом, бережно, с любовью водит щеткой по его волосам, видимо, это очень ему нравится. На правой щеке у него пластырь.

Н е п о к л о н о в (продолжая разговор). И действительно вырвал. Такая великолепная была статья, а он уничтожил.

С т е л л а (любуясь его прической). Я никогда не думала, что Егор Александрович способен так раздражаться. Как непочтительно он разговаривал с редактором. Я была как раз в мастерской. И невольно все слышала. (Обняв его за плечи.) В гневе он чем-то похож на тебя. Такой же одержимый.

Н е п о к л о н о в. Есть в нем что-то нашенское, есть.

С т е л л а. Редактор, видимо, его успокаивает, а он бранится. Ты, говорит, знаешь, что такое медвежья услуга? Статья морально устарела. Ей место в корзине. Потом бросил трубку, заметался по комнате. Слышу, что-то рвет. Я не вытерпела. Вхожу и глазам не верю: кромсает статью. Увидел меня, смутился. Извините, говорит, я, кажется, несколько увлекся. Я напишу другую статью. Вы, говорит, художник значительно глубже, серьезнее. Чтобы написать о вашей «Женщине», надо изучить все те варианты, которые пылятся в мастерской.

Н е п о к л о н о в. Чего он привязался к «Женщине»?

С т е л л а. Не знаю. И еще ему нравится «Дочь тайги». Он хочет, чтобы я закончила ее к выставке.

Н е п о к л о н о в (будто ревнуя). «Он хочет, он сказал, он…»

С т е л л а (запрокидывая его голову, целует). Степанушка!

Н е п о к л о н о в. Обидно, Стелла. Сколько времени я прошу тебя написать автопортрет.

С т е л л а (сев к нему на колени, припала к груди). Автопортрет пишут на склоне лет. Как итог творческого пути. А я только-только начинаю. К тому же помирать не собираюсь. (Заглядывая ему в глаза.) Нет, я сразу же умру, если ты разлюбишь меня.

Н е п о к л о н о в (не сразу). Тогда жить тебе придется очень долго. Вот считай. Каждый поцелуй — десять лет. (Целуя, считает.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

С т е л л а (отбиваясь, радостно и громко смеется). Степанушка! Ой, какой же ты колючий! Мне ужасно щекотно.

Н е п о к л о н о в (заметив на шее царапину, вдруг остановился). А это еще что?

С т е л л а (продолжая смеяться). Наш малыш, кажется, становится мужчиной. Пытался обнять. (Заглядывает ему в глаза.) Ревнуешь?

Н е п о к л о н о в (пересадив жену в кресло, встал, резковато). Ревную!

С т е л л а (удивленно). Ты серьезно?

Н е п о к л о н о в (кинув на стол журнал). А ты думаешь, я святой? Я выше мелких подозрений? Ошибаешься, дорогая. Моих пороков хватило бы на дюжину мужиков. И ты об этом знаешь! Другие тоже. Знаете, но делаете вид, будто я ангел. Крылатый серафим…

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Слушаю… Что?.. Некогда мне! Завтра!.. Кто интересовался?.. Ну, и какую ты нарисовал перспективу?.. Хреновый ты дипломат, Кузьмич. А ты ему сказал, что мы будем сплавлять руду на плотах? И что каждый плот — это сотни кубометров первосортного строительного леса?.. Как ты не знал? Так вот знай. И бригаду лесорубов я запросил именно для этой цели. Дошло?.. Что? А ты за мою штанину не держись. Ходи сам! Самостоятельно! Все! (Бросив трубку, оглядывается на Стеллу.) Хоть бы раз схватился со мной! Встал на дыбы, возмутился. Сплошные восторги.

С т е л л а (робко). Но Андрей Кузьмич искренне уважает твой талант…

Н е п о к л о н о в (резко). Уважает. Один уважает. Другой ублажает. Третий льстит. Сплошной сироп. А у меня зубы ломит. Дайте мне хрену! Перца! Горчицы! Спорьте со мной. Ревнуйте… (Устало опустился в кресло.) Ты вот так ни разу меня и не приревновала. Хотя было за что. Да и сейчас…

С т е л л а (перебивая, почти сквозь слезы). Перестань себя оговаривать! Я верю тебе. Только не подумай, что я слепая. Тебя любят многие. Знаю. Вижу. Но ведь и не любить тебя тоже нельзя. Соперничать со всеми красотой я не могу. Трудно мне, Степанушка. Вот если силой чувства. Преданностью, верой… Я люблю впервые. Может, еще чистотой чувства… Не знаю, родной. Я не могу дать тебе того, чего не дала мне природа. Чего у меня нет. Все остальное во мне — твое. (Очень доверчиво.) Знаешь, я начинаю верить: настоящая любовь сильнее природы. А если очень сильно верить…

Н е п о к л о н о в (взволнованно). Прости меня! Я в последние дни сам себя не узнаю. И все он! Роется в человеческой душе будто в сундуке. (И вдруг резко.) К черту! Хватит. Скоро все кончится. (Нежно.) Давай о нас. (И снова о своем.) Помнишь, ты интересовалась, какой подарок сделать ко дню моего рождения? Так вот я наконец-то придумал.

С т е л л а. Только, пожалуйста, в пределах моих возможностей.

Н е п о к л о н о в (решительно). Твой автопортрет! И в натуральный рост, если можно.

С т е л л а (как всегда уступая). Хорошо, Степанушка. Только мне неудобно писать свою физиономию при Егоре Александровиче.

Н е п о к л о н о в. Он завтра уезжает.

С т е л л а (искренне огорчаясь). Жаль. Он такой милый. Ты знаешь, как трагично сложилась его личная жизнь?

Н е п о к л о н о в (с оттенком ревности). Со мной он почему-то так далеко не заходит.

С т е л л а. Его жена преподавала английский. Поехала для усовершенствования языка за границу. И не вернулась. Какой-то старый русский эмигрант соблазнил ее графским титулом. Представляешь?

Н е п о к л о н о в (о чем-то своем). Теперь понимаю. (Встает, подхватывает на руки жену, идет на кухню.) Охлопин без ужина его не отпустит. А я страсть как проголодался.

Стелла, обхватив мужа за шею, брыкается, громко и радостно смеется.

Свет гаснет.

Приглушенно звучит грустная мелодия. Полумрак. На столе горит зеленая лампа. С а в и н с к и й склонился над бумагами. С т е л л а сидит за роялем.

С т е л л а (перебирая клавиши). Я не мешаю?

С а в и н с к и й (не отрываясь от бумаг). Под такой аккомпанемент я готов работать до утра.

С т е л л а. Степанушка тоже любит работать под музыку. Особенно читать. Иногда он читает, а я музицирую.

С а в и н с к и й (закончив писать). Кажется, все. Что-то память стала сдавать. Записывать во время беседы вроде бы не с руки. И передерживать в памяти боюсь.

С т е л л а. Вы, никак, влюбились в нашего Охлопина?

С а в и н с к и й (вставая из-за стола). Мудрец. Послушайте его мысли о природе. (Берет со стола листок, читает.) «Про дерево говорят, будто оно без души. Нету, мол, у него глаз, ушей. Боли оно не чувствует. На ласку не отзывается. Брехня пресная, скажу тебе. Подойди к дереву с топором. Вглядись в него. Ты на него двумя глазами, а оно на тебя каждым листочком. Прислушайся, голос его до самого сердца достанет. Ежели, конечно, сердце твое не оглохло». (Смотрит на Стеллу, берет еще одну страницу.) Или вот это: «Природа завсегда невеста. Оттого, видать, по веснам и выряжается в белый наряд. И невестится скромнехонько. Будто чего стесняется. А возьми, к примеру, какую расторопную бабенку. Она на твоих глазах и губы красит. И брови ваксит. И исподние штуковины поправляет. Прихорашивается, значит. А природа нет. Она свои наряды тайком от глаз меняет. Потому как в той тайне и есть загадка вечной любви». (Кладет листки.) Если бы такое уважение к природе можно было привить всему людскому роду. Утопия, конечно. Но всемирное очеловечивание могло бы избавить нашу планету от самой страшной катастрофы — самоуничтожения человечества.

С т е л л а (вглядываясь в него, неопределенно). Гуманный утопизм — болезнь не новая. Но весьма редкая в наше время.

С а в и н с к и й (взглянув на стену, где висит скрипка). Завтра уезжаю, а ее звуков так и не довелось услышать.

С т е л л а. На скрипке играет в основном Степанушка. Играет так себе. При людях он вообще стесняется брать ее в руки. Правда, когда в одной из экспедиций погиб его друг, я думала, что он порвет струны. Страдает он всегда скрытно. Выдает его только одно: совершенно перестает смеяться.

С а в и н с к и й. Мне трудно представить его без смеха.

С т е л л а (вздохнув). Бывает и такое.

С а в и н с к и й (поборов в себе неловкость, нерешительно). Скажите, Стелла, вам трудно с ним?

С т е л л а (не сразу). Разно. Легко и трудно. И даже очень трудно. Но всегда радостно. Я благодарна судьбе за многотрудную любовь. Через нее я как бы прозрела. Я не только вижу, но даже порой осязаю бесконечное множество оттенков жизни. Мне кажется, что художник без подобной проницательности — дальтоник. Ему недостает чего-то очень главного. Я затрудняюсь дать этому точное определение.

Входит Н е п о к л о н о в. Он в красном халате, видимо только что проснулся.

Н е п о к л о н о в (с умыслом перевирая Лермонтова). Так некогда меня чужие жены развлекали. Теперь же этим занята жена моя.

С т е л л а. А мне показалось, ты уснул.

Н е п о к л о н о в (смеясь). Я и сейчас сплю. Пред вами, господа, лишь бдительность в моем обличье. (Обняв жену за плечи, Савинскому.) Можешь поздравить меня. Через пару-тройку недель я отправляюсь на разведку.

С т е л л а (вздрогнув). Почему же ты скрыл от меня?

Н е п о к л о н о в (целуя ее в щеку). Тогда бы мое известие не было сюрпризом для Егора Александровича.

С а в и н с к и й (заметив состояние Стеллы). А стоит ли на зиму глядя отправляться в экспедицию?

Н е п о к л о н о в (азартно). Время — золото! До первого снега я успею кое-что проверить. (Что-то вспомнив.) Знаете, как теперь будет именоваться здешнее месторождение? (Смеясь.) Имени Никанора Охлопина!

С т е л л а (радостно). Ой, как я рада за Никанора Ивановича.

Н е п о к л о н о в. Первое мое открытие носит имя профессора Каширского. Потом были и другие имена. (Ласково глядя на жену.) Но главное открытие я назову самым дорогим именем.

Свет гаснет.

Утро следующего дня. Кабинет Непоклонова. С а в и н с к и й стоит перед бюстом профессора Каширского, внимательно в него вглядывается. Н е п о к л о н о в говорит с кем-то по селектору.

Н е п о к л о н о в (заканчивая разговор). Нет, дорогой. Так дело не пойдет. Что?.. Открытая разработка пятой жилы никакой экономии тебе не даст… Ерунда. В том-то весь и смысл: корни деревьев являются естественным крепежным барьером. В погоне за мелкой копейкой можно потерять золотой рубль. И заруби себе на носу: пока я тут хозяйничаю, портить тайгу никому не позволю. Будь здоров… (Савинскому.) Что ты так в них вглядываешься?

С а в и н с к и й (в сторону бюстов). В каждом из них есть что-то от тебя. У Толстого твой нос!

Н е п о к л о н о в (смеясь). Видимо, и во мне есть что-то от них.

С а в и н с к и й. Кто автор?

Н е п о к л о н о в (с гордостью). Стелла. На этих камнях — следы ее слез. Трудно подвигалась работа.

С а в и н с к и й (отходя от бюста). Ты обещал вручить журнал.

Н е п о к л о н о в. А может, начнем с твоей просьбы?

С а в и н с к и й (с некоторой заминкой). Не тащи за собой Стеллу. Она обязана закончить работу над картиной. Приглашение на всемирный вернисаж выпадает не каждому.

Н е п о к л о н о в (взяв со стола журнал). Я никогда ее не неволю. Никогда. (После паузы.) Историю открытия русского золота я рассказывал тебе с пятого на десятое. Мне показалось, тебя заинтересовала судьба Льва Брусницына. (Открывает журнал.) Вот что пишет о нем автор: «Разработка золотой целины пошла так успешно, что 1845 год принес России 22 тонны золота — половину всей мировой добычи. В этом же самом году Лев Брусницын «вследствие просьбы его, по слабому здоровью» был уволен в отставку как заурядный рядовой служащий. Ни почестей, ни славы, ни личного богатства первооткрыватель русского россыпного золота, человек, обогативший свою страну, не получил». (Передает журнал Савинскому, многозначительно.) К сожалению, и сто лет спустя повторилась почти аналогичная история с другим золотоискателем. Но об этом как-нибудь в другой раз.

С а в и н с к и й. Черкани, пожалуйста, телефоны твоих сотоварищей по первому открытию.

Н е п о к л о н о в (морща лоб). Вроде на память и не жалуюсь, а забыл. Оба протирают штаны в министерстве. Я запишу тебе справочный. (Записав, передает блокнот, прищурился, словно прицелился.) Хочешь по моему следу пройтись? (Смеется.) Пожалей время. Я следов на земле оставил ого-го сколько.

С а в и н с к и й (выдержав взгляд, спокойно). А вдруг понадобится кое-что уточнить.

Н е п о к л о н о в (протягивая руку). Знаешь, Егор Александрович, я, кажется, понял, что нас с тобой роднит. (Смеется.) Профессия! Ты ведь тоже старатель. Только клады отыскиваешь не в земле, а в тайниках человеческих душ. С виду работа у тебя вроде не пыльная. А вот кому из нас легче, не берусь судить.

С а в и н с к и й (признательно). Спасибо. Встать с тобой вровень — честь великая. Но я постараюсь оправдать ее.

Н е п о к л о н о в (смеясь). Теперь буду заглядывать в каждый номер. (Не отпуская руки.) А чего ты за жену мою хлопочешь? За искусство радеешь? Или, может быть, под ложечкой засосало?

С а в и н с к и й (не отводя глаз). Засосало!

Н е п о к л о н о в (пытаясь шутить). Выходит: пусти козла в огород…

С а в и н с к и й (строго). Не опошляй. Ты предлагаешь писать вечно созидающие величины с заглавной буквы. Так вот и думай о них так же. И уважай тоже с заглавной. (После паузы.) Есть клады, которые открывают один раз в жизни. Постарайся как можно глубже постигнуть эту простейшую истину.

Н е п о к л о н о в (сжимая ему руку). Постараюсь, Егор, постараюсь…

Свет постепенно гаснет.

Савинский и Непоклонов, пожимая руки, вглядываются друг в друга, словно каждый пытается запомнить в другом что-то очень важное.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Кабинет Шевелева. Та же обстановка, что и в первой картине. Разница только в том, что Ш е в е л е в почти с обожанием смотрит на П о с п е ш а е в а. Беседа бурно финиширует.

Ш е в е л е в (подписывая материал). В досыл! Срочно! (Выходя из-за стола.) Ну, Лева! Ну, шельмец! Пока кое-кто будет с ушей пыль сдувать, а у нас уже материалец!

П о с п е ш а е в (тоном этакого баловня). Кое-где за сверхоперативность полагаются сверхгонорары.

Ш е в е л е в (покладисто). Не будем мелочиться, Лева. Лихо у тебя вышло! Так когда-то писал только Савинский.

П о с п е ш а е в (с завистью). Рановато вы напялили бронзовый скафандр на него. Затяжелел. Почти год тужится, а толку…

Ш е в е л е в (озабоченно). Боюсь, он так и не разродится. Хотя про старика Охлопина выдал материалец добротный.

П о с п е ш а е в (ревниво). Балуешь ты классика. Он рыщет по следу Непоклонова. Копается в архивах, собирает сведения об его отце. А «современнейший современник» тем временем открывает новое месторождение. И о прииске с красивым именем «Стелла» читатель узнает не из нашего журнала.

Ш е в е л е в (в сердцах). Не трави душу, Лева!

П о с п е ш а е в (оглядываясь на дверь). Сейчас он заявится к тебе с какой-то телеграммой. Кажется, от Непоклонова. Там всего два-три слова. А он уже больше часа вчитывается в них.

Ш е в е л е в (раздумчиво). Сперва мне показалось, что он втрескался в художницу. Потому, из ревности, и не хочет писать про ее мужа. Ждал, когда запросит командировку в те края. Но его понесло зачем-то в пустыню…

Входит С а в и н с к и й. Он чем-то сильно угнетен, хмур, резковат.

С а в и н с к и й (Шевелеву). Я сейчас улетаю к Непоклонову. Ему худо. Дежурным по номеру назначь кого-нибудь другого. Потом я за него отдежурю. (Идет к двери.)

Ш е в е л е в (подрастерявшись). Ты подожди, Егор. Командировочный фонд почти исчерпан, а ты…

С а в и н с к и й. Моя поездка на командировочных фондах не скажется. (Смотрит на часы.) Самолет, наверно, уже подогревает моторы. Постараюсь обернуться в три-четыре дня. (Уходит.)

П о с п е ш а е в. Меня бы ты заставил писать заявление. А этот сделал папе ручкой и был таков.

Ш е в е л е в (недоуменно). Непоклонову худо. С чего бы? За последнее месторождение ему наверняка дадут Звезду. (С надеждой.) Может, поездка за наличные подтолкнет Егора к запоздалым родам. Как ты думаешь, Лева?

П о с п е ш а е в (с горькой иронией). Хочешь, я организую срочное интервью с какой-нибудь бабой-повитухой?

На сцене полумрак. Едва различим силуэт сидящего на табурете человека. В рваных звуках скрипки слышится стон, рыдания, бередящая душу печаль. Луч света выхватывает задумчивое лицо Стеллы, оно неподвижно. Затем высвечивается вся фигура. Перед нами ее автопортрет. Написан он в натуральный рост. Чуть поодаль, шагах в пяти от портрета, склонив набок голову, сидит Н е п о к л о н о в. Он сильно сдал, похудел, зарос, волосы на голове взъерошены, на щеке глубокий шрам, в глазах слезы. Видимо, он очень давно вглядывается в портрет, порой ему чудятся наваждения: портрет оживает, и перед ним стоит живая, улыбающаяся С т е л л а.

Н е п о к л о н о в (обхватывая голову руками, вглядывается в портрет, тихо). Стелла!..

Видение исчезает. Кто-то звонит в дверь. Непоклонов не слышит. Снова является живой образ С т е л л ы.

(Нерешительно, боясь вспугнуть.) Стелла…

В комнату входит В а л е н т и н а. Она в вызывающе ярком наряде, красива, решительна. Но, увидев разговаривающего с портретом Непоклонова, недоуменно пожала плечами, задержалась у двери.

В а л е н т и н а (от самого порога, робко). К тебе можно?

Н е п о к л о н о в (молча смотрит на нее, осевшим голосом). Тут траур, а не бал-маскарад. (Идет к столу, наливает фужер водки, пьет.) Что означает твое яркое оперенье?

В а л е н т и н а (виновато). Прости. Я через час улетаю. Засухин согласился дооформить развод в Москве. (Подходя к портрету, придирчиво вглядывается в него.) Зашла в последний раз взглянуть на тебя. Поздравить с открытием… И с сыном…

Н е п о к л о н о в (резко махнув рукой). Молчи, знаю! Ты зашла не взглянуть. А показать. Показать свою расчетливую, искушающую красоту.

В а л е н т и н а. Я не повинна в ее смерти. Стелла была моей подругой. Ее фанатизм раздражал не только меня. Но я уважала ее чувство…

Н е п о к л о н о в (резко). Не кощунствуй! После того как она написала «Женщину», ты возненавидела ее. И мстила, чем только могла.

В а л е н т и н а. Неправда! Мы немножко повздорили, когда она выставила картину в Москве.

Н е п о к л о н о в. Испугалась, что поклонники увидят преждевременные морщины?

В а л е н т и н а. О тех, кого уже нет, обычно стараются помнить только хорошее… Но ты же знаешь, как ее злила моя красота.

Н е п о к л о н о в. Паразитирующие виды всегда цветут ярче.

В а л е н т и н а (зло). Я могла бы одним словом убить тебя. Сорвать все лавры. Но не стану. Живи, искушай, люби! (После паузы.) Кажется, я впервые искренне завидую смерти. (Сквозь слезы.) Но у меня нет сил возненавидеть того, кто… (Перехватила его взгляд, запнулась).

Входит О х л о п и н. Он принаряжен. На лацкане темного сюртука поблескивает медаль лауреата Государственной премии. В нем борются чувства радости, гордости и печали.

О х л о п и н (в сторону Валентины, но не глядя на нее). Шофер машину на тормозах держит. Время, говорит, ехать.

В а л е н т и н а (отступая к порогу, с сожалением). Не вышло у нас последнего разговора. Жаль. (Нерешительно.) Будешь в Москве, звони. До свидания.

Н е п о к л о н о в (жестко). Прощай. (Отвернулся, подошел к столу, налил два фужера водки.)

О х л о п и н (выпроваживая Валентину, в тон Непоклонову). Прощевайте, прощевайте, Борисовна.

В а л е н т и н а (желая что-то сказать Непоклонову, долго смотрит ему в спину, затем резко поворачивается, Охлопину). Дочери вашей Анне передайте, что медвежонок тоже способен убить человека. (Еще раз оглянувшись на Непоклонова, уходит.)

О х л о п и н (прикрыв дверь). Видишь, лютует. Язва, она и есть язва. Такого мужика кинула. Он теперь в лауреатах ходит. И начальствует над всей округой. Чего ей не хватает?

Н е п о к л о н о в (зло). Шпагоглотателя.

О х л о п и н (принимая фужер). И то верно.

Чокнулись.

За продолжателя рода. (Выпил, оглянулся на дверь мастерской.) Все сидит, горемыка?

Н е п о к л о н о в (тоже посмотрев на дверь, со вздохом). Сидит. Выстроил в ряд ее работы и разглядывает. Глаза вроде сухие, а плечи дергаются.

О х л о п и н (озабоченно). Сухая икота — плохая примета. Душу надобно мало-мало отогреть. (Кричит.) Эй, Егор Александрович! Подь сюда! Опрокинь с нами рюмахоньку за жизнь многоликую.

Н е п о к л о н о в (перебирая на столе пустые бутылки). Принеси-ка еще чего-нибудь. И кликни Засухина. У него душа тоже, наверно, одеревенела. Отогревать, так отогревать всех разом.

О х л о п и н. Я мигом спроворю. (Идет к двери.) А ты пока Александрыча спускай на грешную землю. (Уходит.)

Непоклонов молча прохаживается по комнате. Затем подходит к портрету, вглядывается в него. Из мастерской выходит бледный, заметно осунувшийся С а в и н с к и й. Медленно спускаясь по лестнице, он прислушивается к едва уловимым звукам скрипки. По мере того как на сцене гаснет свет, звуки скрипки усиливаются, достигая апогея уже в полной темноте.

Музыка внезапно обрывается. Когда вспыхивает свет, мы видим на авансцене усталых, удрученных, сидящих в разных позах вокруг журнального столика: З а с у х и н а, Ч и р в у, С а в и н с к о г о, О х л о п и н а. Портрет Стеллы отодвинут в глубину сцены, она как бы издали вглядывается в каждого из них. Между портретом и сидящими в креслах друзьями нервно прохаживается Н е п о к л о н о в. Он заканчивает, видимо, очень длинную тираду.

Н е п о к л о н о в (Савинскому). Ты думаешь, мне давалось все само собой? Ерунда! В каждое открытие я вкладывал душу, сердце, мозг! Приобретая, я всегда терял. О приобретениях знали многие. О потерях — только самые близкие. (Взглянув на портрет, устало.) Так случилось и на этот раз. Воскресив честное имя отца, старателя… я потерял любовь. Потерял то, во имя чего вершил свое правое дело. Есть сын. Есть прииск с ее именем. Но нет матери, жены, друга. Души нет. Пустота. За что же я так жестоко наказан? Ты ходил по моим следам. Ты знаешь обо мне почти все. Вот и дай мне ответ: за что?

С а в и н с к и й. Ты обещал нам рассказать про последнее письмо отца.

Н е п о к л о н о в (нахмурясь, не сразу). Случилось это уже после войны. Я учился в восьмом классе. Помню, написав заявление в комсомол, я показал его матери. Она почему-то расплакалась. Целую ночь мучилась, а утром дала мне прочесть письмо отца. Я запомнил его на всю жизнь. (После паузы, взволнованно.) «Дорогая Маша! Вот и пробил мой звездный час. Я имею возможность восстановить репутацию своего имени. Клевета будет смыта. Теперь и ты и сын мой сможете открыто смотреть в глаза всему человечеству! Милая Маша! Как много я не успел тебе сказать. И потому тысячекратно повторяю: люблю! Люблю! Люблю сына! Люблю жизнь! Через несколько минут ухожу на трудное задание. Если я смогу достойно его выполнить, то знай и скажи сыну: совершить такое мог только человек, любящий свое Отечество. Маша! Не хочу произносить страшных слов. Но если на земле одним старателем станет меньше, то пусть его место займет сын. Таковы традиции Непоклоновых. Я завещаю ему разгадать тайну древнего сибирского месторождения. Слишком дорого заплатил мой род за эту легенду. Но кто-то обязан ее разгадать. Очень хочется, чтобы этим счастливцем оказался мой сын. Ухожу, Маша. Ухожу добровольно. Ухожу коммунистом! Так и скажи сыну. Вечно любящий вас Роман Непоклонов.

P. S. Ключи к той разгадке он найдет у моего учителя профессора Каширского».

У Непоклонова на глазах слезы. Все подавленно молчат. Савинский, встав с кресла, молча прошелся по сцене.

С а в и н с к и й (Непоклонову). Значит, профессор Каширский был учителем и твоего отца?

Н е п о к л о н о в (глухим, осевшим голосом). У него учились многие.

С а в и н с к и й (неожиданно). А ты никогда не задумывался над причиной смерти Каширского?

Н е п о к л о н о в (думая о своем). Сердце.

С а в и н с к и й (в раздумье). Видимо, ты действительно редко оглядываешься назад.

Н е п о к л о н о в (глухо). Все некогда было. А вчера, после схватки с тобой, оглянулся. Прошелся по заросшим тропкам. (После паузы.) Вспомнились мне и вечная пустыня, и профессор Каширский…

Сцена погружается в полумрак. Слышен нарастающий ветер пустыни, шелест перемещающегося песка. В середине сцены высвечивается палатка. Там маячат две фигуры, сутулая профессора К а ш и р с к о г о и статная, высокая — Н е п о к л о н о в а. У входа в палатку стоит с т у д е н т. Он, защищаясь от ветра, припал к палатке, подслушивает разговор.

Г о л о с К а ш и р с к о г о (старческий, рваный, сомневающийся). Я завел вас, кажется, слишком далеко. Как ни печально, но моя гипотеза о золотоносных песках терпит крах. Я говорю тебе весьма доверительно. Надо морально подготовить членов экспедиции к капитуляции перед суровой действительностью.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (молодой, негодующий). Максим Валерьянович! Я повторяю вам: группа готова следовать за вами хоть на край света. Мы верим вам! Отступать поздно. Нельзя, невозможно отступать! Вы потратили десятки лет…

Г о л о с К а ш и р с к о г о (перебивая). Я понял тебя, батенька. Это не первая моя экспедиция.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (резко). Но теперь уж наверняка последняя!

Г о л о с К а ш и р с к о г о (после вздоха). А ты, батенька, жесток. (После паузы.) Каждая экспедиция обходится государству в немалую сумму. Я обязан с этим считаться.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (нетерпеливо). Если мы найдем золотоносные пески, все расходы окупятся тысячекратно.

Г о л о с К а ш и р с к о г о. Неумолимый бег времени острее всех чувствуют мечтатели. Совсем недавно я был молод, дерзок, нетерпелив. Мне тоже казалось, что золотой клад где-то совсем рядом. Каждая экспедиция сулила исследователю славу, а его отечеству несметные богатства. Но увы. Пустыня, поглотившая не одну цивилизацию, умеет хранить тайны.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (дерзко). Вы ли это, профессор? Вы выбрасываете белый флаг? Вы предаете свою мечту? Вы хотите похоронить в песках авторитет ученого? И это тогда, когда один-два марш-броска могут подвести черту всей жизни?

Г о л о с К а ш и р с к о г о (сурово). Даже для одного марш-броска, как ты выражаешься, у нас нет ни времени, ни запасов продовольствия. (После паузы.) И запомни, батенька: прервать наступление и отступить — это не равнозначные понятия.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (на той же ноте). Для вас, профессор, они, к сожалению, равнозначны.

Г о л о с К а ш и р с к о г о (обиженно). Хотя ты и подающий надежды ученик, но уважай мои седины.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (напористо). Предлагаю втрое сократить поисковую группу! Если вы меня не поддержите, я взбунтую всех! Вы знаете мой характер. Я отберу добровольцев и двину дальше.

Г о л о с К а ш и р с к о г о (взволнованно-прерывистый). Безумец! Ты не посмеешь посягнуть на мой авторитет!

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (вызывающе-упрямо). Посмею, профессор! Я восстану против вас сиюминутного, за вас вчерашнего. И меня поддержат все. Не шутите с огнем, профессор. Вы мой кумир! Я ваша надежда. Эти слова сказали вы. Так не превращайте их в пустой звук.

Г о л о с К а ш и р с к о г о (растерянно). Однако какого страшного джинна я выпустил из бутылки. (После паузы.) Вот тебе, батенька, мой приказ: готовь группу в обратный путь.

Г о л о с Н е п о к л о н о в а (с угрозой). Я передам ваш приказ. Но если он будет высмеян, пеняйте на себя, профессор.

Непоклонов уходит. Теперь в палатке маячит фигура Каширского. Студент боязливо озирается. Вскоре мы слышим дружный смех. К а ш и р с к и й выходит из палатки, прислушивается. Он стар, тощ, в очках. Смех повторяется. Каширский вздрагивает, пятится за палатку, словно хочет от кого-то спрятаться. Столкнувшись со студентом, он близоруко вглядывается в его лицо.

К а ш и р с к и й. Вы ко мне?

С т у д е н т. Нет. Дышу вот, звездами любуюсь…

К а ш и р с к и й (взглянув на небо). Вы всё слышали? (Прислушивается.) Снова хохочут?..

С т у д е н т (испуганно). Что с вами, профессор?

К а ш и р с к и й (схватившись за сердце, покачнулся). А что же ты, батенька, не смеешься? (Делает несколько неуверенных шагов в темноту.) Как убийственно весело смеются мои ученики…

Новая волна хохота, словно порыв ветра, гнет к земле. Особенно громко смеется Непоклонов.

И тут он самый громкий… самый первый… самый…

С т у д е н т. Нет, нет, я ничего не слышал. Они просто так… Вам плохо, профессор? Я сейчас позову врача. (В сторону, откуда доносится смех.) Эй, вы! Прекратите! Максиму Валерьяновичу плохо! Тише!

Голос Студента тонет в дружном хохоте. Эхо пустыни тоже хохочет. Темнота поглощает все. Мертвящая душу тишина. Слышны размеренные шаги Савинского. Вспыхивает свет. Все молча смотрят на Непоклонова.

О х л о п и н. Мал-мала зябко. Согреть бы душу-то? (Встает, направляясь к столу, задерживается у портрета.) Ты не суди нас, Матвеевна. Жизнь по кругу идет. Ее не остановишь.

Ч и р в а (с сомнением). Ну и картину ты нарисовал.

Непоклонов молчит.

З а с у х и н (Непоклонову). Ты, Степан Романыч, и без того удручен. Хватит оглядываться.

Н е п о к л о н о в (резко). В защите я не нуждаюсь. (Савинскому.) Все было примерно так. Мы взбунтовались. Мы восстали против авторитета. Но покорись мы ему, и страна не имела бы одного из богатейших приисков. Жаль, что смерть опередила славу. Еще хуже, если бы слава умерла вместе с Каширским.

Ч и р в а (успокаивая). Трагическое совпадение.

Н е п о к л о н о в (с запалом). Нет, к сожалению! Смерть учителя и на моей совести… Я спешил приобщиться к славе. Встать на ноги. Отомстить за отца. (После паузы.) И началось все с неточного прочтения его письма. Тогда я не понял, что отец ушел в бессмертие коммунистом. Что своим подвигом он презрел клевету. Обида, будто матерая медведица, подмяла меня. И на долгие годы я стал ее рабом.

Ч и р в а. Ты только не передергивай.

Н е п о к л о н о в (на той же ноте). Я не передергиваю! С восьмого класса я вышел в отличники. Затем с золотой медалью закончил школу. Я брал одну высоту за другой. С каким удовольствием я обгонял сверстников.

З а с у х и н. Что же тут предосудительного?

Н е п о к л о н о в (резко). Удовольствие! (Развивая мысль, Савинскому.) Самосовершенствованием я занялся рано. И опять же в пику всем. Смотрите на меня! Злитесь, завидуйте, ревнуйте. К цели я всегда шел самой короткой дорогой. Помнится, в девятом классный руководитель здорово поощрял боксеров. Прощал им все. Чтобы войти к нему в доверие, я подружился с мастером спорта. Стал брать у него уроки. А потом, на традиционных показательных выступлениях, я вышел против чемпиона школы. И уже в середине второго раунда его унесли в медпункт. (После паузы, как бы оправдываясь.) Хотя у него был первый разряд, бойцовский опыт. И кулаки не легче моих.

С а в и н с к и й. Но до решающего удара ты сознательно скрывал от него свою сноровку.

Н е п о к л о н о в. Ты журналист или следователь? Вчера выворачивал наизнанку. И сегодня шпильки вставляешь.

С а в и н с к и й. Старатель я, Степан Романыч!

О х л о п и н (поднося на тарелке наполненные рюмки). Ссора на поминках — двойной грех.

Ч и р в а (берет рюмку, пытается пригасить вспышку). Каждый из нас в молодости узелков понавязывал ого-го сколько. Если начать их развязывать…

С а в и н с к и й (с вызовом). Нарушится удобно выстроенная жизненная коллизия?

Ч и р в а (настороженно). Да ты, никак, и супротив меня замахиваешься?

С а в и н с к и й (сурово). Я замахиваюсь против всех! И против себя тоже.

Н е п о к л о н о в (ревниво). А против себя по какому праву?

С а в и н с к и й (горячась). По праву вечно созидающей величины!

Ч и р в а (опорожнив рюмку). Тогда и суд надо вершить по крупному счету.

Н е п о к л о н о в (тоже опрокинув рюмку, ершисто). Хорошо! Перепрыгнем сразу на второй курс. Студент Н. замечает страсть профессора к живописи. Маститый ученый с увлечением мальчишки всю жизнь собирал уникальные книги о художниках. Вскоре той же страстью заболел и его ученик. В то время, когда сокурсники помогали первым целинникам, он целое лето провел в музеях. Познакомился с некоторыми знаменитостями. Побывал в мастерских. Приобрел редчайшие книги. И, придя на первый же зачет, наш студент, будто бы случайно, выложил перед профессором именно ту книгу, за которой тот давно охотился.

З а с у х и н (искренне негодуя). Однако наш разговор действительно похож на самосуд.

Ч и р в а (едва сдерживая себя). Ты, Романыч, начал с того, что обвинил себя в трусости, в эгоизме. А теперь куда клонишь?

С а в и н с к и й (резко). От эгоизма мелкого, рожденного трусостью! К эгоизму масштабному, ставшему неотделимой частью натуры!

Ч и р в а (с обидой). Выходит, мы все слепые, а ты, Егор Александрович, один зрячий?

С а в и н с к и й (упрямо). Вы не слепые. Вы ослепленные.

О х л о п и н (сворачивая козью ножку, предостерегающе). Суди, ряди, да правду не прогляди.

Ч и р в а (подхватывая). Вот именно! (Непоклонову.) Искрошить тебя в капусту проще всего. (Савинскому.) И зрячим казаться со стороны не трудно. Но правду так не разглядишь. Правда — вот она где. (Стучит в грудь. Непоклонову.) Меня твои школьные шалости не интересуют. Ты для меня возник тут. И я в тебя втюрился. Как распоследняя баба. Я не один такой. Все мы тебе по голенище. А ты с нами пирог славы делишь. И каждому ломоть поувесистее отваливаешь. (Ко всем.) Кто в обиде? Нету таких. И у государства карман не прохудился. (Савинскому.) Не ослепленные мы, Егор Александрович. Мы верующие. В его звезду верующие. Приказал он золото искать…

З а с у х и н (перебивая). Никто никому не приказывал.

Ч и р в а (бунтуя). Чего теперь осторожничать? Пускай пишет. Но знает, по какому острию мы ходили. Чем рисковали.

Н е п о к л о н о в (Чирве, осуждающе). Прорвало?

Ч и р в а (с вызовом). Прорвало! Душа из окон вырвалась. Я три года молчал. Ждал своего часа. Теперь про меня в газетах пишут. К высокой награде представляют. А кто бы я был без тебя? Нуль. Вот и Никанор в лауреаты вышел. Андрей Кузьмич комплексом заворачивает. Кому мы обязаны?

Н е п о к л о н о в (грубо). Хватит. Хочешь покаяться, так не виляй хвостом. (Савинскому.) Запасы здешнего месторождения я определил давно. Запасы не велики. Они едва бы покрыли строительство дороги. Потому мы и искали самый дешевый способ доставки руды. Вгонять государство в миллионные расходы я не рискнул. Ну, кое-какую сумму все же взял из общего кармана. Два года поисковая партия Чирвы занималась внеплановой разведкой. И люди и техника оплачивались за счет рудника. Я сидел, считай, на пороховой бочке. И фитиль уже горел…

С а в и н с к и й (резковато). Знаю! Я понял это еще тогда. А потом, пройдясь по твоему следу, укрепился в своем мнении. Ты почти всегда рисковал.

Ч и р в а (удивленно). И не настрочил в газету?

С а в и н с к и й. Я не думал, что ваша затея обернется так трагично.

Ч и р в а (возмущаясь). Трагично?! Мы открыли богатейший прииск! Ты знаешь, какой пробы золото там будут добывать?

С а в и н с к и й. Я знаю одно: даже самая высокая проба золота не может заменить человека. (После паузы, Непоклонову.) Мы прервали твои воспоминания.

О х л о п и н (наполняя рюмки). Чего уж теперь ковыряться в отжитом. Давайте тяпнем, за прииск! За славу. За пути-дороги непройденные!

Ч и р в а (поднимая рюмку). За увековеченное имя Стеллы!

Н е п о к л о н о в (выпив, устало). Душа омертвела. Вот вы рядом. А будто вас нет. Будто нет никого во всем мире. (Савинскому.) Ты жаждешь моей исповеди? Хочешь проследить путь от мелкого зазнайки до суперэгоиста?

Ч и р в а (восторженно). Дай бог, чтобы каждый из нас прошел такой путь.

Н е п о к л о н о в (Савинскому). Слыхал? Он искренен. Мне всегда везло вот на такую искренность. Но она появилась потом. А сперва были щедрые прогнозы. (После паузы.) Я вспомнил про классного руководителя не случайно. Именно с его легкой руки Степа Непоклонов стал мерилом совершенства. Антиподом плохих учеников. Меня превозносили. Ставили в пример. Прочили незаурядное будущее. И я действительно поверил в свою исключительность. Особенно когда близко сошелся с Каширским. Он не скрывал своих симпатий. Говорил о них с кафедры. На ученых советах. Ученый наставник пошел дальше классного руководителя. Мою общественную пассивность он объяснял как «своеобразную черту характера сверходаренной индивидуальности». С этой удобной репутацией я прожил значительную часть жизни. И с нею все считались. Даже недруги. (Савинскому.) Все, кроме тебя.

З а с у х и н. Право на исключительность ты завоевывал своими открытиями, талантом. А в нашей стране, как нигде, общество поощряет одаренную личность. Талант имеет право на определенные льготы.

Н е п о к л о н о в. Да, я верил в свой талант. И считал его высокогражданственным. Даже партийным. Партийным не формально, а по существу. Я всегда боялся опекунства. Мне проще было рисковать честью чисто профессиональной. Тут я был свободен, почти недосягаем. Я разрешал себе любой риск. Меня можно было лишить всех должностей и званий. Судить. Но нельзя было исключить из клана старателей. По письму отца я понял, как это страшно быть исключенным…

С а в и н с к и й. А Стелла считала тебя рыцарем духа, человеком…

Н е п о к л о н о в (перебивая, грозно). Ее не трогай! Перед ней я чист!

С а в и н с к и й (срываясь на крик). Нет! Перед ней мы все виноваты. Все! Но, как и в той истории с Каширским, кто-то из нас смеялся громче всех.

Н е п о к л о н о в (шагнув к Савинскому, грозно). Егор Александрович!

О х л о п и н (встав между ними). Глядите! Она ж глаз с вас не спускает.

З а с у х и н (оглянувшись испуганно на портрет). Она действительно словно живая.

С а в и н с к и й (перехватив его взгляд). И смотрит в основном на вас. Вы один из хранителей тайны.

Н е п о к л о н о в (Засухину, с недоумением). Ты, ты знаешь тайну? Какую?

Ч и р в а (после тяжелого вздоха). Выкладывай, Кузьмич.

О х л о п и н (Засухину). Лучше в потемках с лучиной, чем на свету с кручиной.

З а с у х и н (Савинскому). Вы понуждаете меня пересказать вздор. Характер моей жены известен. Она посвятила меня в эту историю с каким-то злым умыслом. И потому заранее прошу извинить, если мой пересказ причинит кому-нибудь душевную боль…

Сцена погружается в полумрак. Кто-то тихо играет на гитаре. Там, где только что стоял портрет, мы видим живую С т е л л у. Она читает письмо, радостно улыбается. Прислонясь к лестнице, стоит В а л е н т и н а. Она внимательно наблюдает за Стеллой.

С т е л л а (дочитав письмо, радостно). Спасибо за весточку. Каким образом оно попало к тебе?

В а л е н т и н а (лениво перебирая струны). Какой-то геолог передал Засухину. Тот мне. Ну, а я — тебе.

С т е л л а (целуя письмо). Совсем свежее. Пахнет его руками.

В а л е н т и н а (ревниво). А ты все еще помнишь его запах?

С т е л л а (опьяненная радостью). Чем бы тебя отблагодарить? (Подходит к роялю.) Хочешь, я сыграю что-нибудь из Моцарта?

В а л е н т и н а (повесив гитару). Если ты такая добрая, то разреши взглянуть на твой автопортрет.

С т е л л а (смутившись). Он совсем еще сырой.

В а л е н т и н а. Василиса не сглазила. Значит, и мне можно.

С т е л л а (пытаясь отговорить). И была тебе охота на всякую мазню тратить время.

В а л е н т и н а (поднимаясь по лестнице). А ты прочти еще раз письмо. (Язвительно.) Пока запах из него не испарился. (Скрывается в мастерской.)

Стелла, присев к роялю, пробежала пальцами по клавишам, оглянулась на дверь мастерской, снова принялась читать письмо. Кто-то несколько раз кряду звонит в дверь.

С т е л л а (не сразу). Входите, кто там?..

Входит А н н а.

(Обернувшись.) Аня?! Вот так сюрприз! Проходи.

А н н а (воровато озираясь, делает несколько шагов). Здравствуй, Стелла… Я к тебе на минутку. Отца попутно навестила. И вот…

С т е л л а. Боже мой, Анка! (Метнулась к Анне, осторожно.) Говорят, у тебя появилась крохотуля?

А н н а (оглядываясь на дверь). Ты одна?

С т е л л а. Я давно одна… Степанушка вот письмо прислал.

А н н а (сдержанно). Батя сказывал, будто дела у него продвигаются с трудом… (Прикусив губу, прислушивается.) За мной Василиса увязалась. На ребеночка ей взглянуть охота.

С т е л л а. Значит, свершилось?.. Ну, поздравляю тебя. (Обнимает Анну.) Когда ты только успела?

А н н а (глухо). Подкидыш… Какая-то кукушка в зимовье оставила. Вот я и приютила. Да, видать, кровно привязалась…

С т е л л а (заглядывая Анне в глаза, с сомнением). Кукушка, говоришь? Мальчика?..

А н н а (сквозь невидимые слезы). Девчонку… Батя огорчился. Ему подавай наследника. Хотела было вам… А потом вспомнила: Романыч тоже о продолжателе рода мечтает…

С т е л л а (совсем потерявшись). Мечтает… А можно мне на нее взглянуть? (Заметив в глазах Анны слезы.) Ты плачешь? (Вдруг в чем-то убедившись.) Уместно ли об этом говорить. Не знаю. Мне кажется, у Степанушки будет продолжатель рода…

А н н а (рыдая, опускается на колени). Стелла!.. Ты такая… Ты не осуждай меня…

С т е л л а (прижав ее голову, почти плача). Я не осуждаю, Анка. Любовь неподсудна. Она выше нас. И ты чиста перед…

А н н а (срываясь на крик). Нет! (Вскакивает.) Порви ту картину! Я не такая… Порви, Стелла! Освободи душу!

С т е л л а (услышав чьи-то шаги). Сюда кто-то идет.

А н н а (птицей метнувшись из комнаты). Я не хочу ее видеть…

Стелла потрясена, она неподвижно стоит посередине комнаты. На все происходящее украдкой поглядывает В а л е н т и н а. Стелла, прижав руки к животу, вдруг просветленно улыбается.

С т е л л а (сама с собой). Я подарю ему счастье. Чего бы мне это ни стоило. Оно уже живет во мне… (Подходит к роялю, перебирает клавиши.)

В комнату врывается В а с и л и с а. Она, видимо, очень спешила: волосы растрепаны, дышит часто, глаза подозрительно шарят по комнате.

В а с и л и с а (заметив слезы). Опоздала? Где Анна?

С т е л л а (стараясь не выдать своего состояния). Ушла.

В а с и л и с а (подступая к Стелле). Объяснились?

С т е л л а (пряча глаза). Подкидыша она приютила.

В а с и л и с а (удивленно). Что? (Устало.) Ну и слава богу. (Сварливо.) Тоже мне благодетельница выискалась. Ребеночка передам, а сама в прорубь. Нет уж. Нашла, так доводи до ума.

С т е л л а (сквозь слезы). Святая у нее душа.

В а с и л и с а (со вздохом). Все вы какие-то блаженные.

С т е л л а (все еще находясь под сильным впечатлением). Спасибо ей. Теперь я окончательно укрепилась в своем решении.

В а с и л и с а (строго). Не дури, Стелка.

С т е л л а (решительно). Спасибо тебе, дочь тайги! Решено, Васютка!

В а с и л и с а (встав, жестко). Но только не ценою жизни.

С т е л л а (упрямо). А что стоит жизнь, если отнять у нее любовь? Заурядный биологический факт. Меня не страшит никакой исход. Кроме одного: потерять его любовь. Ты думаешь, я не понимаю, почему он перестал смеяться? Его угнетает моя бесплодность. Человек большого таланта обязан иметь наследника. Это еще больше окрылит его. Укрепит его гордую независимость.

В а с и л и с а (почти со страхом). Какую ядовитую занозу она вонзила в твою душу. Я ведь ее уговаривала. Умоляла. Даже угрожала. Зайдешь к Стелле — выведу на чистую воду…

С т е л л а (ласково). Не переживай, Васютка. Все обойдется. Никанор Иванович обещал знатную повитушу раздобыть. Она будет наблюдать за мной. Врачевать травами…

В а с и л и с а (сопротивляясь). Травки не помогут. Ты хоть бы со своим-то посоветовалась.

С т е л л а (разворачивая письмо). Вот письменное разрешение, дающее мне право на риск. (Читает.) «Я тут было снова тебе медвежонка отловил. А потом взял и выпустил. Сколько можно воспитывать зверят…» (После паузы, твердо.) Он прав.

В а с и л и с а (решительно). Его правота подталкивает тебя к пропасти. Я дам ему радиограмму. Молнию. Дорог каждый день.

С т е л л а (обнимая Василису, умоляюще). Нет, нет, Васютка! Я умоляю! Заклинаю тебя! Со мной ничего не случится. Сильно любящий человек никогда не умрет. Любовь спасет.

Валентина, наблюдающая за происходящим, не выдерживает, медленно, словно обреченная, спускается по лестнице. Стелла и Василиса смотрят на нее, как на злое видение.

В а л е н т и н а (подойдя к Стелле, тихо). Я оказалась невольной свидетельницей. (После паузы.) Но я ничего не поняла… А твой автопортрет очень мил. (Грустная, надломленная, идет к двери, оборачивается.) Счастливая ты, Стелка. (Уходит.)

С т е л л а (вслед Валентине, с грустью). Мне жаль ее. Красота, Васютка, тоже нелегкая ноша. Особенно если она бесплодна.

Постепенно сцена погружается в полумрак. Луч света сосредоточивается только на задумчивом лице Стеллы. Освещение постепенно увеличивается, и перед нами уже не Стелла, а ее портрет. Перед ним стоит Непоклонов. Остальные поодаль.

Н е п о к л о н о в (к портрету). Прости… Виноват… Тяжелая ноша. И на всю жизнь… Плечи гнутся.

Ч и р в а (протягивая бокал). Ты не один. Мы тоже плечо подставим.

Н е п о к л о н о в (шагнув к Савинскому, с надрывом). Чего казнишь глазищами? Я сам себе судья! Сам! (После паузы.) Была радиограмма. Сверхсрочная! И вертолет под рукой. А я вызвал ее на переговоры. Что говорил ей — не помню. Она целовала микрофон. И все повторяла: люблю, люблю, люблю… Потом все завертелось. Гонцы. Радиограммы. Образцы пород. Первые крупицы золота. Дни и ночи, дни и ночи. Круговерть страшная. Надо было все бросить и лететь к ней. А я не мог. Я собирал сведения. И все итожил, итожил, итожил. Меня лихорадило. Люди были в мыле. А километраж месторождения все рос и рос. Самые скромные прикидки кружили голову. Мне, Непоклонову, кружили голову. Но рапортовать в Москву я не спешил. Я собирал тучи над головами тех, кто не верил в проекты моего отца. Кто считал, что я ищу иголку в стоге сена. Моя радиограмма должна была высечь вспышку молнии. Ослепить, оглушить всех! Во имя этого я и торчал неотлучно на поле битвы…

О х л о п и н (перебивая). Вона с чего зашелся. Покаянием ее не воротишь. Впрок зарубку сделай. И баста.

Н е п о к л о н о в (переводя дух). Жестокий ты философ, Никанор. (Савинскому.) Я не каюсь. Нет. Случись пройти все сызнова — прошел бы. Тем же курсом! С открытым забралом! Напролом, напрямки! (Взглянув на портрет, тихо.) А вот такого… Хребтину волчью сломал бы, но обошел…

С а в и н с к и й (жестко). Так не бывает. Железная логика твоих же поступков против тебя. Ты повторил бы или все, или — ничего.

Свет гаснет.

Откуда-то издали доносится птичье разноголосье. Оно усиливается, перенося нас в тайгу. На приволье, видимо после продолжительной охоты, мы видим сидящего на пне угрюмого Н е п о к л о н о в а, рядом, как всегда словоохотливого, Н и к а н о р а О х л о п и н а и задумчивого С а в и н с к о г о. Засухин и Чирва где-то на подходе, их ждут.

О х л о п и н (собирая поленья для костра, Непоклонову). Пальнуть бы надобно. Чего доброго, проскочат.

Где-то неподалеку гремит выстрел. Птицы смолкают, затем снова робко пробуют голоса.

С а в и н с к и й. Чирва и Кузьмич идут прямо на нас.

Н е п о к л о н о в (вскинув ружье, прицелился, но не выстрелил, с грустью). Перед отлетом паруются.

С а в и н с к и й (провожая взглядом птиц). На такой высоте и я бы, наверно, достал.

О х л о п и н (Савинскому). А ты, Егор Александрович, не задумывался, отчего человек в небо стал редко поглядывать?

С а в и н с к и й. В голову как-то не приходило.

О х л о п и н. Сам летать научился. Раньше птицей любовался. Завидовал ей. И уважал, конечно. Теперь птица для него не диво.

С а в и н с к и й. Птица не диво. Небо не высота. А Луна не загадка. Да, удивляться мы подразучились.

О х л о п и н (в сторону Непоклонова). Недаром, видать, раньше говорили: сперва удивись, затем влюбись. По моему стариковскому разумению, любовь завсегда диво.

Н е п о к л о н о в (снова вскинул ружье, прицелился, но не выстрелил). Молодожены, наверное. Идут крыло к крылу.

С а в и н с к и й (Непоклонову). Чего ж ты не пальнул?

Н е п о к л о н о в (устало). Рука былую крепость потеряла. Сразу двух не снять. А одинокому путнику дорога в три раза длиннее кажется.

О х л о п и н (разжигая костер, Савинскому). Ты все-таки попробовал бы написать про диво дивное.

Н е п о к л о н о в (с вызовом). Прежде чем писать, надо сперва самому удивиться. Да так, чтобы на всю жизнь! Чтобы на сердце зазубрина осталась…

О х л о п и н (любуясь разгорающимся костром). Веселый огонек, с виду будто всем светит одинаково. И греет всем в радость. Но теплее других тому, кто поленья в него подкидывает. С чего бы?

Н е п о к л о н о в (подойдя к костру, присел напротив Савинского). Извечный закон равновесия: сперва отдай, а потом уж и возьми. Казалось бы просто и понятно. Но человек чаще норовит сперва взять. А с отдачей не спешит. Запаздывает. (После паузы.) Иногда трагически запаздывает. (Задумывается и, глядя на костер, тихо читает чьи-то стихи.)

(После паузы, Савинскому.) Что он хотел сказать?

С а в и н с к и й. Огонь — самый древний символ бытия. В нем переплелись жизнь и смерть. И тут, видимо, каждый человек должен находить ответ самостоятельно.

О х л о п и н (подхватывая). И то верно. До всего доходить своим умом надобно. Словами, к примеру, мы сорим почем зря. А все отчего? Спешим. В душу слова не заглядываем. Некогда. Про иного человека говорят: влюбленный в жизнь. Значит, и звезду в небе видит. И муравья на земле замечает. Любовь всевидяща. В радость она дана человеку. Кто понимает, а кому невдомек. Так и живет себе. А мы, не подумавши, жизнелюбом его величаем. Вроде бы и то, и совсем наоборот. Жизнелюб муравья раздавит. Да что там муравья. (Вздохнув, Савинскому.) Ты про диво дивное все ж напиши. Гляди, кто и задумается. А думающий человек завсегда к природе тянется. Природа мудра. Извечно мудра и терпелива. Наставит всякого, кто ненароком с ноги сбился. Наставит и простит, если сможет…

Свет постепенно гаснет. И в наступающей темноте все ярче и ярче разгорается костер, озаряя задумчивые лица. Медленно опускается занавес.