Пылкий любовник

3

Миллисент отступила от двери и принялась хохотать. Когда первый приступ закончился, она повернулась к мокрой и дрожащей Морин.

– Боже ты мой, Морри, прости меня. Я должна была тебя предупредить, но мне в голову не пришло, что... Это Питер!

– «Пудинг, это Алиса. Алиса, это пудинг». В каком смысле Питер? Это твое домашнее животное?

– В каком-то смысле да. Здесь, у всех такие водятся.

– И вы даете им имена?

– Одно имя. Они все – Питеры.

– Оригинально. Милли... но он же огромный!

– Такая порода. Знаешь, когда они пролетают над головой, стоит такой гул, будто...

– Они еще и летают?

– Вообще-то редко. Они тяжелые, им трудно.

– Он на меня спрыгнул...

– Ему было жарко. Он пить хотел.

– Милли.

– Да, Морри?

– Я не могу здесь спать. Я не могу здесь жить.

– Из-за букашки?

– Во-первых, это не букашка, а монстр. Во-вторых, я голая прыгнула на твоего жениха, как я понимаю. В-третьих, твоя тетушка составила обо мне мнение...

– Морри, перестань. Фрэнк – свой, а тетя... Тетя в молодости славилась безрассудством. Сейчас она несколько поутихла, но с пренебрежением относится к молодежи. Считает, что мы не умеем веселиться. Думаю, что ты ее слегка разубедила.

– Боже ты мой...

– Одевайся, подруга, пойдем есть.

– Миллисент, ты начала готовить?

– Да, и ты не поверишь, у меня стало получаться.

Ужин удался на славу. Тетя Мэг благосклонно улыбалась смущенной Морин, Фрэнк тактично помалкивал, зато Милли трещала без умолку за всех сразу. Морин была очень рада этому обстоятельству и налегала на жареную баранину с молодым картофелем. Выпитый за день алкоголь пробудил в ней зверский аппетит.

После десерта тетя Мэг изъявила желание отдохнуть в своей комнате и попрощалась с Морин до завтрашнего утра. Миллисент, Фрэнк и Морин перешли в сад, где и расположились в удобных садовых креслах, потягивая ароматный джулеп из высоких бокалов.

После недолгого молчания Фрэнк заметил:

– Билл сегодня был сам не свой.

Милли вздернула идеально выщипанную бровь.

– Обо мне, небось, говорил?

– Да нет, с чего ему...

– Знаю я! Он считает, что я тебя у него отнимаю. А чего здесь такого? Что ж ты, всю жизнь будешь на него пахать?

– Милли, да ведь...

– Знаю и это. Он тоже пашет. Как проклятый. Света белого не видит. Только я тебе скажу, Фрэнки, он с пяти лет при деле, другой жизни не знает и знать не хочет. Не представляет он, что люди влюбляются, женятся, детишек хотят завести...

– Ну ты уж того... не заговаривайся. Женат он был, и Мюриель вырастил сам, без всяких нянек.

– Вот-вот! Сам. И такую же, как он сам. А как ей жить дальше, такой? Со школой беда, бабы эти противные из попечительского совета... Нет, Фрэнк, и не уговаривай меня. После свадьбы ты у него работать не будешь.

– А чего я делать буду?

– Я уже говорила. Мистер Хобс возьмет тебя экспертом в Сакраменто. Все ярмарки, все выставки рогатого скота – под тобой все это будет. Денег больше, никаких ночевок на ранчо...

– Биллу трудно без меня будет.

– Фрэнк!

– Что, Милли?

– Ты на ком женишься?

– Ну... на тебе. Но и бросать его тоже не годится. Положим, с работой он бы справился, но ведь девочка...

Морин кашлянула, в основном потому, что заскучала. К тому же жених с невестой, похоже, собирались поругаться всерьез.

– Простите, что перебиваю. О ком идет речь? О злом плантаторе, который закабалил Фрэнка и не велит ему жениться?

Милли энергично взмахнула рукой с бокалом, и подтаявшие льдинки со звоном вылетели из него.

– Да если бы! От злого плантатора он ушел бы, не задумываясь. Мы говорим про Билла Смита.

– Кто же он?

– Золотой мужик. Только чокнутый.

– Ничего он не чокнутый, Милли.

– Помолчи, Фрэнк. Принеси лучше еще джулеп. Я вся горю. Опять гроза будет, не иначе... Так вот, Билл Смит. Живет в двадцати милях от города, на ранчо. Сам его построил, сам обиходит и коров, и лошадей. По части скотины равных ему нет. Есть, конечно, стада и побольше, да только на любой ярмарке коров Смита с руками оторвут и заплатят, не торгуясь.

– Фрэнк у него работает?

– Да. Но Билл не то чтобы раздавал приказы направо и налево, а сам денежки считал. Он в работе первый. Фрэнки у него всему учился, хотя и младше его всего-то лет на семь.

– А кто такая Мюриель?

– Дочка его.

– Он женат? Разведен?

Миллисент вздохнула, пригорюнилась и сразу перестала быть похожей на секс-бомбу. Простая техасская девчонка сидела рядом с Морин и тихонько рассказывала горькую историю чужой исковерканной жизни.

– Вдовец он, Морин. Женился одиннадцать лет назад на одной девушке из местных. Ох, и красивая она была, Мэри Лу! Настоящая Синдерелла. Волосы золотые.

– Как у тебя.

– У меня они крашеные и вообще рыжие. А у Мэри Лу были свои и золотые. Он ее любил больше жизни, а она только на него и смотрела. Поженились, она ему девочку родила. А через полгода умерла от заражения крови.

– Какой ужас! Как же он... Кто-то взял ребенка на время?

– В том-то и дело, что нет. Подкатывали к нему всякие... из опекунского, да попечительского, да еще черт-те какого советов, грымзы такие, знаешь, старые девы... Он никому девочку не отдал. Сам ее вырастил. В прерии. Настоящую дочь ковбоя.

– Молодец.

– Молодец-то молодец, но сейчас у девочки начались проблемы, и, я боюсь, Биллу с ними не справиться.

– Почему? Что-то случилось?

– Как тебе сказать... Наши ковбои хорошие люди. Многие даже замечательные. Но тем не менее – ковбои. У Мюриель железное здоровье, она умеет объезжать лошадей и часами скакать без седла, а математику выучила на ярмарках, во время торгов. На этом ее образование закончилось. Кроме того, Билл обеспечил ей истинно мужское воспитание, но ведь она – не мальчик. Она барышня, и очень скоро ей понадобится помощь женщины, а вот с этим на ранчо Смитов плохо.

Вернулся Фрэнк, налил девушкам джулеп, но сам пить не стал, сел у ног Милли. Та продолжала:

– Короче говоря, срок Биллу дали до осени. Видимо, осенью Мюриель уедет в интернат.

Морин прерывисто вздохнула. Она достаточно хорошо представляла себе интернат изнутри, чтобы сразу и безоговорочно пожалеть девочку.

– Неужели ничего нельзя сделать? При живом отце...

Неожиданно вмешался Фрэнк.

– Он хороший отец, Морин. Мю может им гордиться, а он может гордиться ею. Она отличная девчушка. Только дикая немного. Немудрено, что в школе она не прижилась.

– Значит, они могут ее забрать?

– Могут. В эту школу она не вернется – а по закону Билл обязан дать ей образование. Можно было бы нанять частных учителей, денег у него хватит, да только где ж их взять в нашей деревне? А из Хьюстона или Далласа сюда только за миллион поедут.

Морин смотрела в сгущающиеся сумерки и кусала губы. Невероятно. Она даже представить не может, что чувствует отец, которого собираются разлучить с его ребенком...

Внезапно в наступившей тишине прозвучал очень вкрадчивый голос Миллисент Риджбек:

– Слушайте, а ведь у меня появилась одна мысль. Фрэнки... Морри... Ты ведь собиралась стать учительницей?

– Милли, я пробовала, и не один раз, у меня не вышло. Учитель – это дар небес...

– Я не предлагаю тебе возглавить альтернативную школу в Каса дель Соль. Я предлагаю тебе нечто совсем иное. Двухмесячный отпуск на настоящем техасском ранчо, а в качестве мастер-класса – десятилетнюю ученицу. У нее хорошие мозги и отлично подвешенный язык. Все, что нужно, – это направить ее в нужное русло. Думаю, у тебя получится. Ты в каких классах пробовала?

– Ну... в старших...

– А когда не получилось?

– Пошла в детский сад.

– Значит, с детьми у тебя контакт есть, а подростки просто считают тебя одной из них. Морин, это гениально! Соглашайся.

Фрэнк оживился.

– А что, это хорошая мысль. У вас ведь с Милли корочки одинаковые, университетские? В случае чего можно будет заткнуть пасть этим, из попечителей.

– Фрэнк!

– Простите, дамы. Но мысль и впрямь хороша. Морин, соглашайся.

– Но я даже не знаю, хочет ли этого мистер Смит...

– Если это поможет ему сохранить Мюриель – захочет.

– И потом, надо будет переехать на ранчо...

– Там отлично, Морин. Милли была там несколько раз, может подтвердить. Билл построил отличный дом. Места на всех хватит. К тому же ему часто нужно отлучаться на дальние пастбища, раньше он таскал с собой дочку, а теперь сможет оставлять ее на тебя. Ты позанимаешься с ней, да еще и деньги за это получишь.

– Но я...

Миллисент подняла свой бокал и провозгласила:

– И, наконец, главное. В прерии совершенно не водятся Питеры!

Морин откинула назад голову и рассмеялась своим журчащим звонким смехом.

– Ты права! Это – решающий довод «за». Если мистер Смит согласится – я еду. Только не забудьте позвонить накануне свадьбы.

– О нет, моя дорогая. Телефона там нет. Но насчет свадьбы не беспокойся. Во-первых, Билл тоже приглашен, свидетелем со стороны жениха. Во-вторых, мы за вами заедем. В-третьих, я, конечно, легкомысленна, но не настолько же!

Весь день Билл работал серпом, косой и вилами – готовил сено на зиму. Работа была трудная, но привычная, обычно он всегда делал ее с удовольствием, но сегодня в голову лезли всякие идиотские мысли, и от этого настроение испортилось.

Фрэнк вчера уехал рано, да еще и отпросился на все выходные. Совсем скоро он покинет ранчо «Соколиное Перо» и станет женатым человеком. Надо искать кого-то на его место, да только где? Все скотоводы в окрестностях держат стада и табуны, которые вдвое, а то и втрое превосходят поголовье Билла. Ковбоям выгоднее работать у них, а Билл не может предлагать более высокую плату. Даже если забыть об экономии – на такое могут и обидеться, а тогда жди потравы или угона скота. Ранчеро – люди жесткие и по-своему справедливые. Вернее, справедливые по-своему.

Но самое главное – Мюриель. И стремительно приближающаяся осень.

Он гнал от себя мысли о возможной разлуке с дочерью. Это было немыслимо. Все равно что по доброй воле оттяпать самому себе руку, ногу, голову...

Не будь эти тетки такими противными, он сам просил бы у них совета. Билл не мог пока точно определить, что именно его беспокоит, но проблемы были налицо. Мюриель росла, и вместе с ней росли трудности.

Не то с жеребятами или, скажем, с телятами. Пока они маленькие – глаз да глаз, но вырастают – и можно даже не глядеть в их сторону. С человеческим детенышем получалось все наоборот. Билл невольно улыбнулся, вспомнив, как возил Мю привязанной к его спине или груди. Теплый кулек сонно чмокал и сопел, лишь иногда просыпаясь и энергично требуя молока или сухих пеленок. Никаких проблем!

Теперь же Билл смотрел на свою внезапно выросшую дочь с невольным трепетом. Начать с того, что она стала вылитая мать. Глаза, кудряшки, манера смеяться, склонив головку на плечо, ямочки на щеках, походка – он узнавал в дочери давно ушедшую мать, и от этого узнавания становилось все больнее.

Главное же было не в этом. Мю постепенно становилась взрослой. В ней просыпалась маленькая женщина, и Билл инстинктивно чувствовал, что его дочь нуждается в помощи с его стороны, но какова может быть эта помощь?! Он вырос без матери, Мэри Лу стала, по сути, его первой настоящей женщиной (хотя, понятное дело, невинность он потерял гораздо раньше). Со дня ее смерти на ранчо никогда не жили существа женского пола, не считая, разумеется, Мюриель.

Год назад он попытался заняться самообразованием, смотался в Сакраменто и купил там книгу «Воспитание девочки». Прочитав первые главы, Билл Смит на секунду представил, что ему придется разговаривать на темы, предложенные книгой, с Мюриель, залился бордовым румянцем и спрятал неприличную литературу на чердаке.

По всему выходило, что без женского совета не обойтись, но на кого он мог положиться? В Сакраменто проживала его давняя знакомая, Стелла Конгрив, но знакомство Билла с ней носило сугубо, так сказать, физиологический характер, что совершенно не противоречило основной профессии мисс Конгрив. В декларации о доходах она гордо именовала себя «белошвейкой», но на самом деле была обычной шлюхой. Да, доброй, да, душевной, да, вполне симпатичной – но свою дочь Билл на милю не подпустил бы даже к порогу дома Стеллы Конгрив.

Билл повел бронзовыми плечами, пробуя, не подгорела ли на нестерпимом солнце его дубленая шкура. Наступил сезон гроз, поэтому днем стояла страшная духота, а к вечеру начинались всякие катаклизмы с громами и молниями. Если не собрать сено в стога, оно сгниет. Не беда, конечно, Техас – не Аляска, корм лошади найдут, но вот на комбикорм тратиться все равно придется...

Гул мотора заставил Билла отвлечься от невеселых хозяйственно-воспитательных мыслей.

Он повернулся туда, где, невидимая за высоченной травой, проходила узкая дорога, накатанная в основном их с Фрэнки стареньким джипом да машиной шерифа.

Чрез пару минут стало ясно, что едет Фрэнк Марло, и машина у него новая, то есть ей лет двадцать, не меньше, но относительно джипа она просто юна.

Короче, это был «форд», и Фрэнк совершенно откровенно его стеснялся, но одновременно и гордился. Биллу не нравилось, что Фрэнк в последнее время чувствует себя виноватым. Все ведь понятно, свадьба – дело святое, да и Миллисент Биллу нравилась. Но Фрэнк считает, что бросает Билла на произвол судьбы...

Фрэнк вышел из машины и пошел к Биллу. Ростом он ему не уступал, но в плечах был поуже, фигурой поизящнее, а походка у него была легкая, стелющаяся по траве.

– Привет, Билл.

– Здорово. Что, уже сбежал? Ты же отпросился.

– Да я по делу. Пойдем посидим?

– Хотел закончить до грозы...

– Это не займет много времени. И я помогу, все равно приехал.

– Ну да, а Милли потом голову мне оторвет. Ладно, пошли присядем.

– А где Мю?

– Ускакала с утра. Обещала заодно проверить коров у Черной балки.

– Ясно. Я вот насчет чего, Билл. Появилась у нас с Миллисент одна идейка насчет учебы Мю...

Билл с некоторым удивлением посмотрел на приятеля. Положа руку на сердце, Фрэнка Марло редко кто мог бы заподозрить в размышлениях на тему образования.

– Вот как? И что же это за идейка? Пристрелить директрису?

– Это вряд ли решит проблему, Билли. Если только перестрелять весь опекунский совет, директрису, инспекторов из Далласа и нашего шерифа в придачу. Нет, у Милли совсем другое предложение.

– Так это идея Милли? А я уж испугался...

– Не язви. Самому мне с этим, понятное дело, не совладать. Я, как ты знаешь, всего-навсего окончил нашу школу. Но Милли училась в университете.

– До сих пор не пойму, зачем ей это было нужно. Ведь она все равно вернулась сюда.

– Я и сам не пойму, но дело не в этом. Слушай. Если Мю не может ходить в школу в городке, тебе нужно предоставить опекунскому совету подтверждение того, что она получает образование дома. Милли говорит, закон это позволяет.

Билл хмуро кивнул.

– Я тоже это знаю. Только вот беда – некому давать ей дома образование. Будь у нее хотя бы мать... А так – за ее образование всю жизнь отвечал я сам, да еще три десятка пьющих и курящих скверные сигары мужиков на дальних пастбищах. Я, правда сказать, не уверен, что это самое худшее в мире образование, во всяком случае, моя девочка куда лучше подготовлена к жизни, чем любой городской ребенок, но ведь опекунский совет в этом не убедить?

– Правильно. Значит, Мюриель нужна учительница.

– Частные уроки? И кого мне позвать? Старуху Бенсон? Или саму Милли?

– Милли будет немножко занята в ближайшие лет пятьдесят. Но к ней приехала подружка.

– Понятно. Симпатичная?

– Билл, я ведь не шучу. Это ее однокурсница. Специалист по английской и американской литературе. Уже преподавала в школе, работала с детишками разного возраста. Одним словом, настоящая, полноценная училка для твоей Мю!

С этими словами Фрэнк хлопнул себя по колену и вытер пот со лба. Билл некоторое время молчал, а потом протянул:

– Вообще-то заманчиво... В любом случае, они могли бы остаться дома, пока я сгоняю на дальние пастбища. Мю могла бы подтянуть некоторые предметы. Только вот... потянули я по деньгам, Фрэнки?

– Не прибедняйся. Денежки у тебя имеются.

– Да, по местным меркам я почти король. Ну, не король, так герцог. Но для столичной штучки с университетским образованием...

– Она англичанка.

– О, значит, штучка еще и заграничная. Сколько она может заломить?

– Ничего она не будет заламывать. Они с Милли прожили четыре года в одной комнате. Она отличная девчонка, совсем не дерет нос, заламывать ничего не будет. К тому же жить-то ей придется у тебя... в смысле, на ранчо, так что можешь вычесть у нее за проживание и стол.

Билл рассмеялся и встал. Солнце играло на бронзовых мышцах, серые глаза под густыми бровями блестели от смеха.

– Я университетов не кончал, но соображаю кой чего. Этой отличной девчонке придется принимать душ из ведра на заднем дворе, самой резать кур и готовить еду, работать по дому, да еще объезжать такую норовистую кобылку, как Мюриель Смит. Грешно с моей стороны брать за такое деньги, скорее, разговор о том, хватит ли денег мне, чтобы оплатить ее услуги.

– Милли велела передать, чтобы об этом ты не беспокоился. Морин... мисс Килкенни в курсе всех проблем и согласна поработать на тебя, по крайней мере, до осени.

Билл мотнул головой.

– Ну вы даете, ребята! Ладно. Сегодня вечером я за ней приеду. Или когда?

– Она, в принципе, не против хоть сейчас. Тут такое дело... На нее в душе спрыгнул таракан. Сегодняшнюю ночь она провела в саду, в шезлонге. Милли пообещала, что на ранчо тараканов нет.

Билл нахмурился.

– Ежели она из тех дамочек, которые верещат при виде любой козявки, то здесь ей придется туго. Жара – скоро змеи опять поползут. Да и ящерицы...

– Побойся бога, Билл. Наши тараканы никак не тянут на козявок. Я и сам их не слишком люблю. А про змей разговору не было.

– Она ж городская...

– Тут у нас тоже не джунгли. Я думаю, все будет в порядке.

После этого Билл и Фрэнк в четыре руки перекидали оставшееся сено, и Фрэнк уехал обратно в город, а Билл уселся на крыльце своего дома, вооружившись кривой толстой иглой и нитками из сухожилий. В ожидании возвращения Мюриель ему предстояло немного подлатать старое седло Сайты.

Девочка не заставила себя долго ждать. Билл едва успел осилить половину швов, когда звонкий и дробный топот тяжелых копыт возвестил о возвращении домой Мюриель Смит и ее верного друга, жеребца Барона.

Великолепный конь встал как вкопанный посреди двора, и легкая фигурка соскользнула с его спины. Мю отбросила шляпу на спину, тряхнула золотистыми кудряшками-пружинками и звонко рассмеялась – просто от избытка чувств.

– Мы с Бароном перекрыли, наверное, все рекорды, па! Мне казалось, я лечу над прерией! Ох, я жду не дождусь, когда мы отправимся на дальние пастбища. Там такие холмы – представляешь, как по ним будет летать Барон...

Билл нахмурился и решительно воткнул толстую иглу в седло, потом столь же решительно отложил его в сторону и поднялся с крыльца. Дипломатия была не самой сильной стороной его натуры.

– Вот что, дочь. Раз уж зашел этот разговор, то лучше покончить с ним разом.

Голубые глаза с подозрением уставились на Билла. Его маленькая дочь бессознательно отступила поближе к коню и скрестила руки на груди, словно обороняясь от возможных неприятностей.

– Не пойму, о чем это ты, па?

– Это я о дальних пастбищах. И о том, что в этом году ты туда не поедешь.

– Что-о?!

– Не поедешь. Останешься дома.

– Одна? Ты же сам говоришь, что мне рано еще одной...

– Не одна. У тебя будет... ну, нечто вроде няни.

– Папа! Мне десять лет!

– Я знаю. И то, что ты большая, – тоже. Я неправильно выразился. Это не совсем няня. Это учительница.

– Я не хочу!

– Она тебе... нам поможет, Мю. Иначе тебя могут у меня отобрать.

– Глупости! Я не дамся никому, а если увезут силой – сбегу. Ты же знаешь, меня научил Сидящий Бык. Я могу выбраться из любых пут...

– Девочка, приди в себя! Ты же видела этих ба... женщин из опекунского совета. Никто из них не будет тебя связывать. Тебя просто посадят в машину и увезут в приют.

– Я выпрыгну из машины!

– И сломаешь себе шею. После этого заарканить тебя будет легче легкого.

– А я опять сбегу!

Билл навис над Мюриель и рявкнул:

– Все! Хватит! Ты не ребеночек с соской, Мюриель, ты взрослая девица, и я тебе всегда доверял. Голова у тебя на плечах тоже есть, вот и сообрази ею. Если ты будешь упорствовать, тебя и вовсе запрут в каталажку для малолеток, оттуда не сбежишь. А меня посадят в настоящую тюрьму, на ранчо наложат арест – короче, беда будет. Эта женщина, мисс Килкати, или как ее там, настоящая учительница, подруга Милли Риджбек. Она будет тебя учить, чтобы ты не отстала от школы, и с ее помощью мы сможем добиться того, чтобы нас оставили в покое. Ясно?

– Ясно. Но я не хочу...

– Все, я сказал. Сейчас я еду за ней. Подготовь комнату в Маленьком Доме. Застели постель. Вскипяти чайник. Сообрази какую-нибудь еду. Мы можем приехать затемно, так что зажги фонарь на калитке. Задай овса Барону, погляди птицу, привяжи собак.

– Зачем?

– Затем, чтобы они не перепугали эту приезжую мисс насмерть.

– Хоть бы они ее сожрали...

– Мюриель Смит! Тебе, видно, хочется жить в приюте?

– Нет...

– Не слышу.

– Нет!!! Не хочется. Но если она будет меня доставать, я все равно не буду ее слушаться! И убегу на дальние пастбища одна. Спрячусь в племени Сидящего Быка. Меня там никто не найдет...

Билл Смит молча пожал плечами и отправился заводить джип. Главное он сказал, а в том, что дочь выполнит все его распоряжения, не сомневался. Мю могла спорить с ним до хрипоты, но работу по дому всегда выполняла неукоснительно. Животных она тоже не бросит на произвол судьбы. А учительница... Ну что учительница? Привыкнут со временем, обе. Надо полагать, в университете ее научили, как обращаться с детьми?