Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени)

16

Алекс перевернул последнюю страницу легенды и в задумчивости посмотрел на расстилавшуюся перед ними долину.

– Ну как? – спросила Кэтлин.

– Они отправились на юг, вдоль побережья.

– Да.

– Тамкало не слишком далеко от берега. Кэтлин удивленно подняла на него глаза.

– Ты думаешь, это Андрос оставил здесь таблички по пути в Египет?

– Я не говорил этого. Но можно допустить и такую возможность. Ты рассказывала, что шарданы были очень замкнутым народом – не осталось никаких вещественных доказательств их существования. Но у нас есть надпись, которую, как ты предполагаешь, сделал Андрос. Кроме того, мы находим табличку с похожей клинописью на его возможном пути из Трои в Египет. Но все это только догадки. Может быть, тут нет никакой связи, а лишь простое совпадение.

– Действительно, зачем бы ему понадобилось отклоняться от прямого пути и залезать на гору?

– Да, мы соединили еще не все кусочки. – Он подровнял страницы и протянул их Кэтлин. – Но если эта легенда точна, то я согласен с тобой, Андрос – не тот человек, который захотел бы оставить свою историю потомкам.

Она рассеянно укладывала страницы в сверток. Мысль, что Андрос с Ясинтой могли оказаться в этом мрачном глухом месте и даже в этой самой пещере, вызвала у нее чувство тревоги.

– Почему это так беспокоит тебя?

– Вовсе нет. – Она встала и направилась ко входу в пещеру. – Становится холодно, лучше будет укрыться внутри.

Алекс глянул в свинцово-серое небо.

– Мне не нравятся эти облака. – Он нахмурился. – Думаю, надо начать поиски сейчас и поскорей убраться отсюда. У меня нет ни малейшего желания попасть здесь в снежную бурю.

– Хорошо. – Она тоже не хотела застрять вдвоем с Алексом в этой пещере. – Бери фонарь и пошли!

Табличка оказалась позади валуна у горячего источника в дальнем конце пещеры.

Они обнаружили ее после трехчасовых поисков. Сердце Кэтлин едва не выпрыгнуло из груди, и она опустилась на колени перед своей находкой. Табличка была около девяти дюймов в ширину и двенадцати в высоту, и левый угол у нее был отломан. Кэтлин не верила такой удаче.

– Это оказалось слишком легко, – прошептала она. – Невероятно, валялась почти на виду.

– Что здесь особенного? Это же не волшебный Грааль. – Алекс опустился на колени рядом с ней. – Вероятно, кто-то писал ее не для того, чтобы прятать.

– Но нам пришлось забраться на гору, чтобы найти ее.

– Это, конечно, препятствие, но вполне преодолимое. – Очень осторожно Алекс поднял табличку и тщательно осмотрел. – Она вросла в землю, поэтому тот человек и надломил ее, пытаясь поднять… – Он оборвал себя на полуслове, заметив выражение ее лица. – Что с тобой?

– Но… здесь есть еще… – Кэтлин нагнулась, вглядываясь в темное углубление в стене пещеры, которое было недавно закрыто стоявшей вертикально табличкой. Она пошарила в этой нише и достала табличку, потом еще одну, еще и еще. Наконец углубление опустело, а перед ними на каменистой земле лежало пять табличек. Кэтлин была потрясена. – Совершенно одинаковые письмена! – Она судорожно рассмеялась. – Боже, а я думала, что надпись па Танцующем Ветре – единственная.

– Кажется, загадочный текст стал немного длиннее. Возбуждение Кэтлин нарастало с каждой секундой.

– Посмотри, – глубоко вздохнув, прошептала она. – Он хотел облегчить нашу задачу. Здесь греческие буквы.

Он придвинулся ближе, всматриваясь.

– Ты уверена?

– Да. Одна из табличек поделена на две половины, сверху вниз. С одной стороны – эта надпись, надо думать, на языке Шардана; с другой – явно греческие буквы. Он дает нам ключ.

– Почему бы ему просто не написать все на греческом? Кэтлин пожала плечами.

– Это было бы слишком просто. Может быть, он хотел, чтобы надпись прочитали не его современники, а далекие потомки, чтобы загадка Танцующего ветра прошла через века.

– Но как он мог предвидеть, что это вообще будет расшифровываться?

Кэтлин помолчала.

– Андрос прекрасно понимал, что, пока цел Танцующий Ветер, сохраняется и его загадка, тайна надписи на языке Шардана, даже тогда неизвестном, равно как и местонахождение этой страны. Разве не интерес к тайне, не легенда, на протяжении веков объединявшая семью, привела нас сюда? Это круг, заканчивающийся в исходной точке и…

– Я понял, что ты отлично можешь справиться и без меня, – прервал ее Алекс. – Не знаю, зачем ты позволила постороннему прикоснуться к исключительной, редкой загадке вашей семьи?

Кэтлин в замешательстве посмотрела на Алекса. В тусклом свете фонаря было видно его сосредоточенное лицо, нахмуренные брови, он старательно складывал таблички одна на другую. Теплое чувство внезапно заполнило ее. Он был похож на обиженного ребенка. Как странно, она никогда не могла вообразить его в детском возрасте. Ей казалось, что он всегда был взрослым, умным, защищенным, с чувством юмора и повышенной сексуальностью.

Она вдруг снова ощутила притягательность его мужского обаяния. Кэтлин не отрываясь следила за точно рассчитанными движениями его рук, укладывавших таблички, видела его бедра, обтянутые джинсами, разворот плеч под черной рубашкой… Ей вдруг захотелось коснуться его…

Он закончил и сделал шаг назад.

– Я понесу таблички, а ты – фонарь. Будет очень обидно, если, оступившись, я разобью их… – Его взгляд вдруг упал на нее. – Кэтлин?

Он понял ее состояние. Она старательно смотрела в сторону, чувствуя поднимавшуюся в ней панику.

– Ты был прав. Я сама могу справиться с этим. – Быстро обойдя его, она устремилась за своим рюкзаком, валявшимся в отдалении. Он сказал что-то, но она не слушала, поставив фонарь рядом с собой и копаясь в рюкзаке. Наконец она извлекла из него голубую рубашку и кинула ее Алексу. – Заверни сюда таблички и дай мне, я уложу их в рюкзак.

Он подхватил с земли рубашку, осторожно упаковал таблички и положил их на землю у стены пещеры.

– Я же просила дать их мне.

– Иди сюда. – Опять это проклятое славянское придыхание в его голосе.

Она продолжала стоять на коленях рядом со своим рюкзаком.

– Я не хочу.

Он двумя шагами пересек разделявшее их расстояние.

– Я лучше знаю, чего ты хочешь.

Он нагнулся и погасил фонарь. Темнота. Жар. Алекс.

Ее сердце билось так сильно, что он должен был слышать его удары, она была уверена, что он слышит.

– Я просто переволновалась из-за этих табличек, – пытаясь сдержать неровное дыхание, произнесла она.

– Мне не нужны твои оправдания.

– Включи фонарь.

– Мне нужно, чтобы ты не видела меня, а чувствовала. – Он коснулся ее.

Это прикосновение и болью и радостью отозвалось в ее теле, и гневные слова замерли в горле. Ее соски стали твердыми и царапали одежду.

– Нет, – безнадежно прошептала она.

– Ты хочешь. – Он заставил ее встать на ноги и начал расстегивать блузку. – Признайся, что ты хочешь этого.

Она чувствовала его запах – лайм, мускус и еще что-то волнующе мужское. Он расстегнул ей лифчик и стащил его вместе с блузкой. Почему она вдруг стала такой беспомощной, послушной?

Его губы коснулись ее соска. Жар пронизал ее. Его рука скользнула к застежкам на ее джинсах, и в следующее мгновение они вместе с бикини уже лежали у ее ног.

– Перешагни через них.

Алекс опустился на колени, сжимая руками ее ягодицы и прижимаясь лицом к упругим завиткам у нее на лобке. Его язык…

У нее перехватило дыхание. Она стояла, прижавшись голой спиной к холодной шершавой стене пещеры, и чувствовала, что силы покидают ее.

– Я не могу стоять так.

Он потянул ее вниз, на спальный мешок. Ее кожа ощутила холодноватое прикосновение искусственного шелка. Алекс резко вошел в нее.

– Алекс!

– Забудь, кто я, – пробормотал он. – Думай, что я какой-то посторонний. Бери от меня все, что тебе надо, не думай ни о чем, кроме этого.

Что он говорит? Какой посторонний мог бы ее заставить чувствовать такое?

Он слишком стремительно овладевал ею, она никак не могла подстроиться под его ритм.

– Тебе хорошо, ты чувствуешь меня? – Он снова резко вошел в нее.

– Так нет…

Он вышел из нее совсем, и теперь его рука скользнула ей между ног.

– А так нравится, черт побери? Не думай обо мне. Наслаждайся сама.

Она изогнулась, отвечая движениям его руки.

– Хорошо… – Его пальцы чуть дальше прошли в нее, осторожно поглаживая и надавливая на чувствительные бугорки. – Продолжать?

– Да! – Это было похоже на дикарский вопль.

Его пальцы двигались медленно, ритмично, и каждое: движение отзывалось в ней томительной, сладкой болью.

– Еще?

– Еще.

Ей казалось, что он дразнит ее. Но рука Алекса двигалась теперь чаще, быстрее, заставляя ее выгибаться навстречу ему, она дышала прерывисто, хрипло, и наконец с ее губ сорвался вопль наслаждения…

Тогда он глубоко вошел в нее. Теперь она отвечала ему каждым движением тела. Он ходил в ней яростно, бешено, заставляя подчиниться мощному ритму.

– Дай мне это, – хрипло бормотал Алекс. – Дай, сейчас.

Но прошло еще немало времени, прежде чем она почувствовала, как он рухнул на нее всей своей тяжестью. Его грудь продолжала содрогаться от прерывистого дыхания, эхом отдававшегося от каменных стен.

Но вот Алекс медленно поднялся и нашел фонарь, тут же передав его Кэтлин. Она недоумевала, что он собирается делать. В следующий момент он взял ее на руки и посадил на валун рядом с горячим источником.

– Посиди так минутку.

Он взял у нее из рук фонарь и поставил на камень рядом с ней.

Облачка пара поднимались вокруг него, и его темные волосы ложились мягкими влажными завитками, прозрачные капли поблескивали на смуглом лице. Две огромные тени, ее и Алекса, виднелись на стене. Они были таинственные и странные…

Алекс попробовал воду рукой, потом поднял Кэтлин и осторожно опустил в источник. Прикосновение теплой воды к телу было настолько приятным, что это вывело Кэтлин из состояния оцепенения.

В растерянности она уставилась на Алекса.

– Я был грубоват с тобой, – усмехнулся он. – Не хочу, чтобы утром ты начала упрекать меня.

Как он был самоуверен. И она еще отдавалась ему с такой страстью, как животное, в этой темноте. Кэтлин стыдилась самой себя.

– Все это ничего не значит. – Она старалась, чтобы голос ее звучал равнодушно, но в глубине души Кэтлин рассчитывала, что он будет уязвлен.

– Нет, значит, – сказал Алекс, усаживаясь на выступ скалы и наблюдая за ее плесканием в теплом источнике. – Это значит, что ты снова ожила. – Он спокойно выдержал ее взгляд. – Ты жива, хотя и умерла твоя мать, и тебе кажется, что и Вазаро тоже умерло. Ты по-прежнему можешь испытывать желания, подъем и усталость. Это значит, что жизнь идет своим чередом.

Кэтлин уставилась на него в изумлении.

– Может быть, ты снова собираешься заявить, что делал все это, чтобы помочь мне?

– Нет, черт возьми! – Он беспечно улыбнулся. – У меня не было никаких благородных побуждений. Я хочу, чтобы ты знала это.

– Я никогда и не рассчитывала на твое благородство!

– Ну конечно, ты воспринимаешь меня как опереточного злодея. Я поджег твое Вазаро своими собственными руками.

– Я никогда не упрекала тебя в этом.

– Разве? – Он устало пожал плечами. – Впрочем, я казню себя за твое Вазаро больше, чем ты можешь себе представить. Ладно, хватит, поднимайся. – Он держал наготове ее рубашку.

Она стояла в теплом бассейне, чувствуя, как постепенно уходит боль из ее усталого тела. Он поднял ее и на руках вынес оттуда, потом быстро начал растирать рубашкой. После этого он бережно перенес ее и уложил.

Сам он улегся с другой стороны пещеры.

Кэтлин лежала без сна, уставившись в темный свод над головой. Что она наделала? Нельзя было позволять, чтобы это случилось. Теперь ее защитные укрепления пали, и она больше не чувствовала себя в безопасности.

Кэтлин ощущала себя растерянной, одинокой, ранимой и… живой.

Снежные хлопья летали в воздухе, когда в полдень Алекс с Кэтлин спустились с горы. Их джип был покрыт слоем ледяной пыли, а рядом с ним стоял еще один, совершенно такой же, и Кемаль сидел на бампере, помахивая ногами.

– А, прибыли наконец. – Он легко соскочил на землю. – Я уже собирался идти по вашим следам. Рад, что вы все же снизошли до меня.

– Что ты здесь делаешь, Кемаль? – спросила Кэтлин.

– Вы не звонили. – Он усмехнулся. – И я решил, что пора идти выручать вас.

– Зачем ты явился сюда? – вслед за Кэтлин спросил Алекс, стаскивая с плеч рюкзак.

– Ты недоволен мной? И это после того, как я оставил ваш удобный дом и проделал тысячи миль по этой жалкой дороге, дыша пылью и выхлопами, чтобы в конце концов попасть под этот ужасный снегопад? – Он достал газету из кармана и протянул ее Алексу. – Я решил, что ты должен познакомиться с этим. Вчера Краков сделал заявление и пригласил всех видных политиков на встречу по консолидации сил Объединенной Европы. Она состоится в некоем доме в Стамбуле. – Он улыбнулся и добавил: – Ты, наверное, догадываешься где?

– Выходит, ты прав, Алекс, – сказала Кэтлин, заглядывая через его плечо в газету. – Что здесь говорится? Написано на турецком, и все, что я могу прочитать, это лишь имя Кракова.

Кемаль покачал головой.

– Нет, это вечерняя газета, и в ней говорится, что «Черная Медина» угрожает расправиться с участниками митинга.

– Очень умно, – заметил Алекс. – Уверен, что британский лев ощетинился.

Кемаль кивнул.

– А также и главы других государств.

– Ледфорд не оставил им выбора, – сказала Кэтлин. – Они или должны будут собраться, или признать свою капитуляцию перед лицом террористов.

– Да, – задумчиво произнес Алекс, – угроза «Черной Медины» участникам конференции означает угрозу Объединенной Европе. Если у Картрайт и не было намерения присутствовать на этой встрече, то теперь ей просто придется это сделать.

– Совершенно верно, – согласился Кемаль.

– К тому же это означает, что Краков не несет никакой ответственности за то, что может произойти во время конференции.

– Ты полагаешь, «Черная Медина» решится на открытое нападение? – спросил Кемаль.

– А что полагаешь ты? – Алекс сложил газету и бросил ее на сиденье джипа. – Смерть нескольких лидеров во время встречи повергнет всю Европу в панику.

– Именно это и даст возможность Кракову подняться на вершину власти, – заметила Кэтлин.

Кемаль вздохнул:

– Для меня это означает, что пора приниматься за работу. С завтрашнего дня я сам начну наблюдать за особняком Ледфорда. Но моя жертва должна быть вознаграждена: обещайте каждый вечер приглашать меня на ужин. Я буду докладывать обо всем, потом петь песни и…

Алекс прервал его:

– Когда откроют дом, попытайся проникнуть в него и разведать обстановку.

– И на что я должен обратить внимание?

– Живопись, статуэтки, всевозможные предметы искусства. Думаю, они должны храниться там, но нужна полная уверенность.

– Я узнаю все точно. – Тон Кемаля был очень серьезным. – Кроме того, я позвоню моим друзьям в аэропорт и попрошу быть начеку в отношении Ледфорда.

– И еще одно: с того момента, как ты начнешь наблюдать за домом, тебе не следует больше возвращаться в наш коттедж.

На лице Кемаля появилось разочарование.

– Нет?

– Почему он не должен приходить? – спросила Кэтлин.

– Я понял, – обиженно сказал Кемаль. – Он боится, что, пока кошка следит за мышиной норой, одна из мышек будет следить за кошкой. Он не хочет, чтобы я привел их за собой. Но он не понимает, что кошка, с которой он имеет дело, скорее похожа на тигра. Я проглочу всех этих мышей в один присест.

– Это звучит чересчур кровожадно, – сухо заметил Алекс. – От тебя требуется лишь наблюдать за домом. Мы будем встречаться каждый вечер на улице Мастеров Тюрбанов.

– Раз ты так хочешь… – Кемаль вздохнул и перевел взгляд на Кэтлин. – Что-нибудь удалось?

Кэтлин радостно улыбнулась.

– Больше, чем я ожидала.

– Это очень хорошо. – Он внимательно всмотрелся в ее лицо. – Ты кажешься более спокойной и уверенной.

Покраснев, она опустила глаза и начала стаскивать рюкзак.

– Твоя китайская наука?

– Мое второе зрение.

Он развернулся и пошел к своему джипу. Открыв дверцу, Кемаль уселся на водительское сиденье.

– Увидимся у вас в коттедже, вечером. Вы должны будете побаловать меня напоследок. Нелегкое задание наблюдать за этим дворцом. – Он включил зажигание и откинулся на сиденье. – Кстати, Алекс, ты должен рассчитаться со мной за этот взятый напрокат джип и мое несвоевременное появление здесь.

– Полагаю, мне будет предъявлен счет?

– Да, я уже подготовил его. – Он удовлетворенно улыбнулся. – Эта лошадка обошлась мне недешево.

Джип тронулся наконец с места, поднимая облака серой пыли и белого снега.

Кэтлин осторожно разместила в джипе свой рюкзак с табличками.

– Пора трогаться отсюда. Мы неплохо поработали, верно? Эти таблички помогут мне начать расшифровку надписи.

Алекс печально кивнул.

– Я так и не смог отвлечь тебя от этого.

– Что бы ни произошло и где бы я ни оказалась, я не собираюсь забывать об этом.

– Ты упряма, как бык! – закричал вдруг Алекс. Кэтлин в изумлении уставилась на него. – Цепляешься за свои фамильные истории, как будто это самое важное на свете! Тебе и без разговоров о Вазаро и об этих табличках может быть хорошо со мной. – Алекс сделал шаг вперед. – Но нет, как же? Вазаро – это часть тебя, ты не можешь жить без корней.

– Да, ты прав.

– Конечно, у меня их никогда не было. Ты – совсем другое. Тебе нужно… – Он прервал свою гневную тираду и уже спокойнее добавил: – Можешь отправляться к черту, когда мы вернемся в Стамбул.

Кэтлин уселась в машину.

Алекс обошел вокруг джипа; направляясь к водительскому месту.

– Ладно, я тоже думал об этой надписи. В Агентстве национальной безопасности есть компьютер, расшифровывающий символы в буквы. Разумеется, это секретное оборудование. Но можно попросить Джонатана, и он сможет убедить их предоставить нам такой компьютер на некоторое время. Хотя это может занять и годы, надпись слишком сложная.

– Но я даже не знаю, как обращаться с такой редкой машиной.

– Я знаю и смогу показать тебе. – Он старался не смотреть на нее. – Не думай, что я собираюсь присвоить себе эту работу, просто слегка подскажу тебе.

– Спасибо, – сдержанно сказала она. – Это будет очень ценной поддержкой для моей работы.

– Я позвоню Джонатану, как только мы вернемся в коттедж. Ему нужно время, чтобы нажать на кое-какие рычаги.

Феррацо уже видел этого человека.

Продолжая наблюдать за дворцом, он медленно отделился от кирпичной стены на другой стороне улицы Оружейников.

Курчавый юноша перекинулся какой-то шуткой с пожилым мужчиной, стоявшим на дне грузовичка, въезжавшего во двор дворца. Он казался скорее мальчиком, его походка была юношески легкой, а губы изгибались, насвистывая что-то из Брюса Спрингстина.

Двумя днями раньше он видел этого ублюдка у дверей кофейни в двух шагах от дворца, а сегодня он уже доставлял сюда мебель, изготовленную год назад по заказу Ледфорда.

Совпадение?

Феррацо не верил в совпадения.

Он снова прислонился к стене магазина, скрестив на груди руки.

Пусть он простоит так целый день, если понадобится, но он узнает, что здесь нужно этому ублюдку.

– Почему турки не носят этих фесок, которые показывают в кино? – спросила Кэтлин у Алекса, наблюдая толпу прохожих в обычной европейской одежде. – Я ожидала увидеть в Турции дервишей в лохмотьях и женщин под чадрой.

– Фески были упразднены в 1926-м, когда Турция стала ориентироваться на западный путь развития. – Голос Алекса был рассеянным, он старался различить в толпе Кемаля. – Должен тебе заметить, что турецкие женщины в городах ведут себя едва ли не более раскрепощено, чем женщины в Европе.

– Это неплохо характеризует городскую жизнь. – Она опустила глаза на богато расшитый кусок бархатной ткани, который держала в руках. – Пора бы ему уже и подойти.

– Он опаздывает всего на пятнадцать минут. – Алекс кивнул на отрез бордового бархата. – Тебе нравится?

– Да, он прекрасен.

– Позволь мне тогда подарить его тебе.

Он повернулся к бородатому продавцу за стойкой. Но Кэтлин немедленно положила материал на место.

– Нет, спасибо.

– Ради бога, это всего лишь кусок тряпки. Я хочу подарить тебе что-то.

– Зачем?

– Мне это будет приятно. Что здесь странного?

– Смотри, Кемаль, – прервала его она. – Он выглядит очень довольным собой.

– Тебя это удивляет? – Алекс сардонически улыбнулся. – Он всегда такой.

– Признайся, что в глубине души ты любишь его.

– И он это прекрасно знает. Этот бездельник воображает, что способен очаровать даже птиц на деревьях.

– Что из того?

– Ничего. Он прав, так и надо держать себя.

– Нет, ты только посмотри на него: рот до-ушей… О боже!

Выражение ее лица вдруг резко переменилось. Алекс насторожился.

– Что-нибудь не так?

– За ним… – Кэтлин с трудом двигала губами. – Там, за его спиной…

Алекс резко повернулся, обводя взглядом толпу и пытаясь понять причину тревоги Кэтлин.

– Я ничего не вижу.

– Я уверена, что не ошиблась. Он был там. Тот человек, чей снимок ты показал мне. Феррацо.

В следующий момент все смешалось: звук выстрела, крики, боль, отчаяние. Как в калейдоскопе, замелькали перед глазами Кэтлин страшные сцены…

Металлический ствол винтовки, нацеленный прямо ей в голову.

– Нет! – Алекс толкнул ее на землю, опрокинув при этом прилавок с товарами.

Звук выстрела, эхом пронесшийся по всему базару.

Крик боли Алекса, заслонившего своим телом Кэтлин.

Крики людей, разбегавшихся во все стороны.

Горячая кровь. Боже. Кровь Алекса… из маленькой дырочки в виске!

Она не видела, что стрелял именно Феррацо. Но это ничего не значило, он вполне мог затеряться среди стольких людей в толпе. Теперь его уже нигде не было видно.

Кэтлин изо всех сил старалась оттащить безвольное тело Алекса за угол палатки. Бородатый продавец, подбиравший свой товар, кричал ей что-то по-турецки.

– Заткнись! – свирепо произнесла она. – Ты что, не видишь…

Она остановилась, переводя дыхание, говорить что-то было бессмысленно, этот человек не понимал ни слова. Что он вообще мог понимать? Кэтлин старалась не обращать на него внимания, прижимая к груди голову Алекса. Жив ли он еще? Она держала его сейчас, как совсем недавно Катрин, во время кошмара в Вазаро. Катрин с пулей в виске…

– Кэтлин! – это был голос Кемаля.

– Я здесь, – откликнулась она. – Будь осторожен, Кемаль.

– Он смылся сразу же после выстрела. – Кемаль встал на колени рядом с ней, устремив взгляд на Алекса. – Умер?

– Не знаю, – прошептала она, протягивая руку за куском атласа, валявшимся на земле, и начиная бинтовать им голову Алекса. – Как много крови…

Продавец снова начал поносить Кэтлин, когда Кемаль обернулся к нему и сказал что-то такое на турецком, отчего тот широко раскрыл глаза, замолчал и отошел прочь.

– МакМиллан… никакой полиции.

Кэтлин всматривалась в лицо Алекса. Его глаза были раскрыты, а губы пытались выговорить какие-то слова. Она склонилась над ним.

– МакМиллан. Доктор… скажи им… Феррацо. – Алекс закрыл глаза и потерял сознание.

Без сознания, но еще жив!

Отчаяние Кэтлин сменилось надеждой.

– Сейчас здесь будет полиция, – сказал Кемаль. – Надо уходить как можно быстрее.

Она не знала, что делать. Алекс сказал, никакой полиции.

– Ты сможешь нести его?

Кемаль кивнул:

– Конечно. Я очень сильный. – Но бравада слетела с него, когда он поднял Алекса на руки. – Что ж, уходим, смотри, чтобы по дороге нам не нарваться на полицию. Я покажу тебе несколько безопасных улочек. Несем его к вам в дом?

Кэтлин поднялась с колен, глядя на Кемаля, сгибавшегося под тяжестью своей ноши. – Куда же еще?

Кэтлин пришлось сделать четыре разных телефонных звонка в Квантико, прежде чем ее соединили с МакМилланом. Когда она наконец дозвонилась, то тут же приступила к делу без лишних объяснений.

– В Алекса Каразова стреляли.

Молчание на другом конце провода.

– Он мертв?

– Нет, но нужна медицинская помощь, а он не желает вмешивать полицию.

– Он все еще в Стамбуле?

– Да. – Она кратко обрисовала ему, что случилось. – Он просил передать, это сделал Феррацо.

– Дайте мне ваш адрес и телефон. Я организую что-нибудь в течение сорока пяти минут и пришлю к вам надежного человека. – МакМиллан помолчал. – Вы Кэтлин Вазаро?

– Да.

– Убирайтесь от него ко всем чертям!

Она крепче сжала телефонную трубку: – Что?

– Сначала кошмар в Вазаро, теперь это… Мишень Ледфорда – именно вы. Я не желаю, чтобы Каразов был рядом с вами, это опасно для него, черт побери.

Кэтлин положила трубку, ничего не ответив.

– Кто-нибудь придет? – Кемаль вышел из спальни Алекса, неся таз с водой. – Он все еще без сознания.

– МакМиллан сказал, что через сорок пять минут будет доктор.

– Хорошо. Это сделал человек Ледфорда?

– Да. Его имя Феррацо. Это он убил мою мать и Питера Масквела.

– И ранил ту красивую девочку на фотографии?

Кэтлин кивнула.

– Мерзавец. – Кемаль донес тазик до кухни и начал выливать окрашенную кровью воду в раковину. – Это мой провал. Я привел его к вам.

– Он все равно нашел бы нас каким-то образом.

Кемаль покачал головой.

– Я не был достаточно осторожен и даже не заметил «хвоста» за собой. – Он поставил тазик на раковину. – Возможно, я вовсе не так хорош, как привык думать о себе. Печальное отрезвление.

– Каждый может совершить промах.

– Но не такой. – Выражение его лица было необычно серьезным и подавленным. – Ты могла умереть. Алекс чуть не умер. Я виноват, Кэтлин.

– Теперь уже ничего не поделаешь. Надо лишь впредь, постараться избегать ошибок. Это относится ко всем нам.

Он печально улыбнулся.

– Ты слишком великодушна.

Она вдруг поняла, что это неправда, она не была великодушной с Алексом. На словах она признавала себя виноватой за все случившееся в Вазаро, но в глубине души не думала так, не могла принять всю тяжесть этой вины на одну себя.

Я хочу подарить тебе что-нибудь.

Это были слова Алекса, произнесенные им до того, как она различила в толпе лицо Феррацо. Что ж, он успел сделать это, он подарил ей жизнь, рискуя своей, и неизвестно еще, сможет ли он выжить.

– Нет. – Она тряхнула головой. – Ты ошибаешься. Я совсем не великодушна.

Отвернувшись от Кемаля, она пошла в спальню Алекса.

Алекс не приходил в сознание до четырех часов утра. Кэтлин дремала в кресле рядом с его постелью и вдруг неожиданно пробудилась.

Алекс смотрел на нее, его голубые глаза блестели в свете лампы.

– Хелло. – Она встряхнула головой, прогоняя остатки сна. – С тобой все в порядке, пуля лишь задела висок, хотя и достаточно серьезно. Доктор говорит, что это можно сравнить с сильным ударом. У тебя небольшое сотрясение, и ты должен оставаться в постели всю неделю.

– Феррацо?

– Он растворился в толпе сразу же после выстрела.

– Ты говорила с МакМилланом?

Она кивнула:

– Да. Это он прислал доктора.

Алекс кисло улыбнулся:

– Надеюсь, он сделал это достаточно быстро?

– Он сказал мне, чтобы я убиралась от тебя.

Его улыбка исчезла.

– К черту. Забудь. Я не позволю тебе сделать это. Ты будешь со мной, пока все не закончится.

Она помолчала, потом спросила нерешительно:

– Как ты себя чувствуешь?

– Мне кажется, будто моя голова готова взорваться.

Она вздрогнула.

– Это чуть не произошло. Я все время думаю о маме…

– Катрин… – С минуту Алекс, прикрыв глаза, молчал, потом заговорил снова: – Я хочу, чтобы утром ты позвонила Джонатану. Не говори ему пока о том, что со мной случилось, скажи лишь, что мы можем схватить Ледфорда во время объявленной им встречи по консолидации сил Объединенной Европы. Мне может понадобиться его помощь. – Алекс устало закрыл глаза. – И оставайся в коттедже до тех пор, пока не… – Он прервался.

– Пока что?

– Дай МакМиллану время заняться Феррацо.

Заняться Феррацо? Это значило дать МакМиллану время убить Феррацо. Она вздрогнула, поняв смысл этих слов.

Алекс, должно быть, почувствовал ее состояние, потому что снова открыл глаза.

– Необходимость. Он обязательно повторит свою попытку.

– Я не спорю, думаю, что без Феррацо мир станет лишь лучше.

Искра изумления пробежала в глазах Алекса, прежде чем его губы изогнулись в слабой улыбке.

– Возможно, после всего, что случилось, ты сможешь найти место для себя и в моем, реальном, а не придуманном тобой мире.

Его глаза снова закрылись, и в следующий момент он уже спал глубоким сном.

Кэтлин, откинувшись в кресле, изучала выражение его лица.

Его мир. Ее мир. Ей вдруг стало казаться, что их границы стираются, что эти миры сливаются в один. Она уже не знала точно, к какому из них принадлежит.

Было время, когда ничего, кроме Вазаро, не существовало для нее. И после пожара и смерти матери ей казалось, что жизнь кончена. Теперь это чувство сгладилось, притупилось. И за пределами Вазаро была жизнь, и ей предстояло найти свое место в ней. Она была жестока, эта жизнь. Кэтлин вспомнила базарную площадь, истекавшего кровью Алекса и безучастные лица вокруг. Никто, кроме Кемаля, не пришел ей на помощь. И все-таки, как бы то ни было, надо выстоять, надо спасти себя и Алекса.