"АукцЫон": Книга учёта жизни

Стойкий директор

Товарищ Гаркунделя по хмельным «зажиганиям» и его гостиничный сосед на «аукцыоновских» гастролях раннего периода, Сергей Скворцов по прозвищу «Скво» (года три продержавшийся в группе в роли ее директора-администратора), а также гамбургский «таксист»-промоутер «дядюшка Кристоф» — вот, пожалуй, весь «административный штаб», оставивший след в биографии «Ы» на пути от «Сорренто» к «Птице». Были, конечно, и другие люди, которых в разное время принимали за директоров и продюсеров «АукцЫона». Скажем, Дмитрий Ицкович или Ольга Барабошкина. Но на самом деле тут речь просто о дружеской поддержке талантливой питерской команды столичными неформальными интеллигентами. Такую поддержку «аукцыонщикам» готовы были предоставить, и предоставляли в том или ином виде, многие отзывчивые, увлеченные граждане в разных городах по ту и эту сторону Российской Федерации. Большего, в общем-то, «АукцЫону» никогда и не требовалось.

Группа, на протяжении многих лет «успешно боровшаяся со своей популярностью» (так об «Ы» вроде бы высказался однажды продюсер Сергей Шкодин), просто никогда не интегрировалась в шоу-бизнес. Ну, не надо ей было. Ломало.

Долгосрочные контракты с рекорд-лейблами, жесткие ротации клипов и песен группы в эфирах музыкальных теле- и радиоканалов, массированный промоушен новых альбомов, детализация и пафосность бытового гастрольного райдера — это не про «АукцЫон». Ни прежде, ни сейчас.

— С самого начала, с 1983-го года, мы не стремились к материальным достижениям, — уверен Гаркундель. — Хотя у многих молодых музыкантов такое стремление на лбу напечатано. Вот я нынче, помимо «АукцЫона», занимаюсь общественной деятельностью, участвую в просмотре групп для фестиваля «Окна открой», причастен к другим фестивалям и вижу, что примерно половина начинающих команд сразу хочет денег, а другая половина желает прежде всего творить. Мы в 1980-х были из второй когорты. Дайте нам просто песни попеть, и больше ничего не требуется. Хотя предложения о сотрудничестве со стороны королей шоу-бизнеса, скажем Юрия Айзеншписа, к нам поступали. Но «АукцЫон» их отвергал. Независимость важнее.

Звучит, конечно, слегка бравурно. Но… простим протрезвевшему поэту высокопарный слог. Тем более что по сути все верно. Более чем четвертьвековая биография «Ы» — хороший пример сохранения собственного коллективного «я» вопреки пресловутой «объективной реальности». Даже если подобный стоицизм грозил лишить Озерского дежурного пакета молока на концерте. Никто ведь не выставлял специальных требований приглашавшей «АукцЫон» стороне.

— Сложной в бытовом плане группой мы никогда не являлись, — считает Озерский. — Понтов у нас нет, и бытового райдера тоже. Несколько лет назад случайно довелось почитать райдер, который наш директор отправлял организаторам концертов в российских городах. Там было написано: «ребята едят и пьют все». Он, разумеется, наполучал от нас тумаков за такую вольность, хотя особо и не соврал. С любыми нашими директорами, что российскими, что зарубежными, мы всегда ругались по одному поводу: просили их в случае появления каких-то дополнительных средств вкладываться в улучшение качества концертного аппарата, а не в сервис повышенной комфортности. Поскольку на гастроли мы едем именно играть, а отдыхать в красивых отелях можно и в других местах, независимо от группы.

За первую десятилетку существования «АукцЫона» в роли его директоров побывали человек восемь-девять. Пофамильно, без запинки, их сейчас, кажется, никто из «аукцыонщиков» не перечислит.

— Почти все они работали с нами недолго, — объясняет Гаркуша, — и уходили по обычным в России, «директорским», причинам. Где-то чего-то недоплатили, скрыли, обманули, прокололись с предоплатой или гонораром за концерт… А потом у нас появился Сергей Васильев, который по странному стечению обстоятельств продержался директором дольше остальных. И держится до сих пор. Вроде бы он такой же, как и предыдущие наши директора, однако как-то в «АукцЫоне» прижился.

Возможно, здесь такая же ситуация, как в семье: живешь с женой десять лет, двадцать, понимаешь, что она, может, не очень и хороша, но и полвека с ней проживешь, поскольку уже прикипел, притерся к ней. С Васильевым — похожая история. Есть он, и ладно, бог с ним.

С Гаркушей у самого стойкого и преданного «аукцыоновского» директора сложились специфические отношения.

— Олег, единственный в «АукцЫоне», порой проявлял элементы звездной болезни, — повествует Васильев. — Когда Гаркуша бухал, то мог, скажем, попросить меня во время концерта сбегать за пивом. Но я принципиально этого не делал и оставался у сцены, поскольку следил за различными моментами, которые во время концерта могут произойти и где потребуется мое вмешательство. Гаркушу, естественно, раздражало мое поведение, он не раз просил ребят: «Давайте уберем этого директора». Но Олег все же не тот человек в «АукцЫоне», кто в одиночку решает подобные вопросы. Остальных музыкантов я устраивал, и меня не уволили. Кадровые решения в «Ы» принимаются большинством голосов. Федоров, в принципе, может что-то утвердить самостоятельно, но только в том случае, если поймет, что ситуация выходит из-под контроля и мешает всем.

Живи «АукцЫон» традиционными понятиями, а не в собственной системе координат, Васильева, вероятно, отлучили бы от группы еще до всяких трений с Гаркунделем. Например, после того, как «Ы» себе в убыток сыграл на первом организованном Сергеем концерте, или когда «новый директор» на дебютных для него заграничных гастролях заблевал «аукцыоновский» автобус. Но парня приняли таким, каков он есть, и получили настоящего Санчо Пансу группы.

— С юных лет я был фанатом «АукцЫона», — рассказывает Васильев. — Для меня это команда № 1 в стране. Впервые оказался на ее концерте, когда подрабатывал гардеробщиком в питерском ДК Связи. Второй раз попал на «аукцыоновский» сольник в декабре 1993-го, уже после того, как они записали «Птицу». Мне тогда очень хотелось сделать их концерт в ЛИАПе, где я учился. Там была некая компания, «Crazy reds» кажется, организовавшая сольник «Колибри» и обещавшая, что в следующий раз пригласит «АукцЫон». Но время шло, а «АукцЫон» у нас в институте все не появлялся. Я уж диплом получил, а концерта «Ы» так и не дождался. Подумал: почему бы мне самому его не устроить? Связи в вузе у меня сохранились.

Перед тем «аукцыоновским» выступлением в декабре 1993-го поймал в фойе кого-то из музыкантов группы и сообщил, что хочу пригласить «Ы» в ЛИАП. В ответ услышал: «Поговори с Федоровым». У «АукцЫона» в тот момент вообще директора не было.

Я подошел после концерта к сцене, обратился к Федорову, и он сказал: «Минут через 20 загляни в гримерку».

Сколько стоит «АукцЫон», я тогда понятия не имел. С этого вопроса и начал разговор с Леней. Когда он мне назвал сумму в рублях, эквивалентную 500 долларам, я был в шоке. Не мог поверить, что такая группа работает за столь скромные деньги. Тем не менее, для осторожности, попросил ради студентов еще стольник скинуть. Федоров без проблем согласился. Я испытал повторный шок. Известный музыкант, не торгуясь, на двадцать процентов уменьшил гонорар своей команды, даже не требуя от меня дополнительных объяснений! Для себя я решил, что если удастся все же выручить на этом мероприятии 500 долларов, то столько «АукцЫону» и отдам.

Концерт состоялся в феврале 1994-го и прошел более-менее удачно, хотя опыт в проведении таких акций у меня был нулевой и материальные ресурсы отсутствовали.

За институтский сейшен «Ы» мне удалось-таки выручить 500 баксов, и я отдал их группе перед выступлением. Осталась даже некоторая сумма, чтобы рассчитаться за аппарат, зал и т. п. Положил эти деньги в свой рюкзак, и во время концерта его украли. Еще один шок! Для меня, в то время нигде не работавшего, сумма в несколько сотен долларов, которую требовалось срочно отдать, выглядела неподъемной. А расплатиться надо было с людьми, с которыми я работал впервые в жизни.

После концерта встретил Федорова, и он сам у меня спросил, чего я такой расстроенный, все ведь хорошо прошло. Деньги, говорю, украли, с партнерами нечем рассчитаться. «А сколько надо?» — заинтересовался Леня. «Триста», — отвечаю. И тут он спокойно отсчитывает эту сумму из «аукцыоновского» гонорара и возвращает мне со словами: иди, раздай и не парься.

Я был поражен! Таких взаимоотношений не бывает в нашей стране в принципе. Мне, конечно, стыдно стало. Я обещал, что обязательно этот долг группе отдам. А на следующий день поехал к Федорову домой, чтобы еще раз объяснить ему ситуацию в спокойной обстановке. Понятно же, «аукцыонщики» могли подумать, что я их просто обманул.

Приезжаю, а Леня мне с порога предлагает: «Поехали с нами в Германию». Это звучало невероятно! Я спросил что-то вроде: «Ты чудак, что ли? У меня вчера деньги пропали, а ты ведь даже не знаешь, украли их или я эту сумму просто прикарманил, и при этом зовешь меня с вами на гастроли!» Федоров невозмутимо ответил: «Да брось ты оправдываться. Поехали». И я действительно стал готовиться к поездке.

Леня не говорил мне сразу — будешь у нас директором. Он просто объяснил, что группе нужен человек для помощи в разных внемузыкальных вопросах. И я включился в процесс: делал «аукцыонщикам» визы, выполнял какие-то поручения в дороге или когда проходили границу. Мне, в принципе, хотелось им помогать как близким людям, абсолютно бескорыстно. Тогда же я предложил Лене: «Давай я буду ваши пластинки на концертах продавать. У вас никто этим не занимается, а стоило бы заниматься». Федоров согласился. А на обратном пути из Германии у меня возник вопрос то ли о том, как разделить выручку от проданных дисков, то ли еще о чем-то, связанном с финансами, и Леня произнес: «Теперь ты директор, ты и решай». Вот с этого момента моя должность в группе была озвучена.

Директор Васильев с «АукцЫоном» уже более 15 лет. Похоже, для него это призвание с религиозным отсветом и школа жизни. То есть никак не бизнес. Поэтому, видимо, столько и держится.

— Моей мечтой, после того как я зацепился за «АукцЫон», было участие в записи их новой пластинки, — продолжает Васильев. — Ну то есть чтобы какой-то альбом был сделан при мне. И это сбылось. После «Птицы» вышел уже не один «аукцыоновский» диск. Когда записывали «Жилец вершин» и «Это мама», я присутствовал в студии. Как обычно, помогал, чем мог. Иногда Федоров даже интересовался у меня: как тебе такая вот песня? Не потому, что у меня какой-то авторитет, ему просто интересно порой услышать чье-то мнение…

Я изначально старался делать для группы все максимально хорошо. Концерты «Ы» организовывал сам, фактически кустарным способом, но вкладывал в них все свои силы и душу. Зато не требовались никакие промоутеры со стороны. Что собрали с продажи билетов, то и есть наш гонорар. Если в феврале 1994-го в моем институте «АукцЫон» еще работал за 500 долларов, то уже в сентябре того же года мы впервые получили за концерт вдвое больше. Мои старания оправдывались…

При этом случались «косяки», после которых думалось: всё, сейчас меня точно уволят. Например, когда в той, первой поездке в Германию я напился и облевал весь автобус. Проснулся с бодуна, жду, что сейчас мне скажут «до свидания». Но никто не ругался. Меня поражает в «аукцыонщиках» умение терпеть, прощать ошибки. И я у них этому научился…