"Не"нужная

55. Горечь предательства

К концу недели, убедившись, что моему здоровью ничего не угрожает, меня выпустили из больницы. К тому времени Антон собрал всю информацию, что я просил, в отдельную папку, но открывать я её не спешил.

Помощник пригнал служебную машину, ведь моя сгорела, и первым делом я поехал смотреть, что осталось от особняка. Причиной возгорания назвали ароматические свечи матери. А ведь Лера жаловалась мне, что её тошнит от их запаха. Надо было выкинуть их все ещё тогда, вот только я встал на сторону матери.

Мать, кстати, звонила и не раз, но сама так и не приехала. Я не отвечал на её звонки, а потом в сердце что-то ёкнуло, и попросил врачей ответить за меня. Шлюху Абрамову и вовсе послал матом, а когда она попыталась забрасывать меня сообщениями о своей возможной беременности, вспылил и кинул везде в чёрный список. Даже если и залетит, отправлю на чистку.

Припарковался у ворот, но всё ещё воняло гарью, поэтому на территорию заходить не стал. Я просто сидел и смотрел на свою идеальную жизнь, которую проебал по собственной глупости, погнавшись за властью и большими деньгами.

Ещё две недели назад у меня был на руках контрольный пакет акций холдинга, красавица-жена и мой ребёнок в её животе. А что я имел сейчас?

Дотянулся до брошенной на пассажирское сидение бутылки дерьмового вискаря, лучшего, из того, что было в супермаркете по пути, и отхлебнул с горла. Алкоголь обжёг горло и устремился в пустой желудок, а я пожалел, что побрезговал и не купил ничего закусить, даже завалящей шоколадки.

Тяжело вздохнув, открыл папку, что привёз Антон. Мне хватило быстрого взгляда на первый лист, чтобы зацепиться за названия, которые въелись на подкорку мозга. Даты, карта, всё совпадало. Когда Антон предложил проверить через своего знакомого специалиста (за отдельную плату, конечно) запросы в браузере, почту и переписки, я не стал отказываться, хоть поначалу и сомневался, стоит ли.

К тому моменту, как я долистал собранные материалы до конца, от бутылки осталась половина, а когда позвонила мать, я допивал последний глоток.

— Максюша, сынок! Как хорошо, что я до тебя дозвонилась! — начала тараторить женщина, что подарила мне жизнь, и её же отняла. — Представляешь, ко мне сейчас подошёл администратор отеля и сказал, что я должна оплатить своё проживание или меня выселят. Тут явно какая-то ошибка! Я попыталась оплатить с карты, но они все заблокированы!

— Никакой ошибки нет. Мама. Ты ведь знаешь про пожар?

Прикрыв глаза, уже зная, что сейчас начнётся, я откинулся на спинку сиденья.

— Конечно! Это просто ужасно! Я столько сил вложила в этот дом, каждый коврик, каждый крючок были мной отобраны с любовью…

— И ароматические свечи, от запаха которых тошнило мою жену.

Мне даже не нужно было видеть, чтобы знать, что она поморщилась.

— Сынок, у меня мало времени. Ты поможешь мне решить вопрос с отелем и картами? Я не могу быть здесь без денег.

— Нет, мама не помогу. Это я отозвал оплату за твоё проживание. И твои карты заблокировал тоже я.

— Макс?! — взвизгнула Любовь Ивановна Савельева так, что у меня заложило ухо. Невольно поморщился. — Как ты мог? Почему? Объясни немедленно, что происходит?!

— Это я тебя хотел спросить, мама. Что происходит?

— Это тебя твоя Лера надоумила? Это всё из-за этой мерзавки? Да?

— Тепло, — усмехнулся я, в то время как внутри меня рвало на куски от предательства самого близкого человека. — Ты ни в чём не хочешь мне признаться, мама?

— Я…

— Например, в том, что уезжая, ты подсыпала мне в еду препараты, — сказал названия, — которые нашли в моей крови, когда я попал в больницу. Знаешь, а ведь не случись пожара в ту ночь, я бы очнулся в одной постели с Абрамовой, уже, по вашей задумке, беременной моим ребёнком?

— Макс… — тихо ахнула мать.

— Или в том, что три недели назад с твоей карты были куплены таблетки, которые убили моего ребёнка?

— Сынок, то был ублюдок во чреве потаскушки! С чего ты взял, что он вообще был твой?

— ОН! БЫЛ! МОЙ! — заорал я, не сдержавшись. — Моя кровь и плоть! У него билось сердце! Я слышал это! Слышал, МАМА! Анализ ДНК подтвердил это. Ты убила собственного внука! Скажи, мама, за что?!

— Максим, послушай, сын, — спустя продолжительную паузу, продолжила она, но я не слышал в её голосе ни ноты вины. — Ты ещё молод. У тебя ещё будут дети. От Неллочки, или ещё от кого…

Что-то горячее потекло по щекам. Проведя ладонью по лицу, я увидел слёзы. Не помню, когда последний раз плакал как сопливая девчёнка, но сейчас не мог успокоиться.

— С самого начала я считала твой выбор ошибкой. Что могла тебе дать эта мерзкая вертихвостка, передком зацепила? Я защищала тебя, сын! У Нелли было десять процентов акций холдинга. Она — единственная наследница Володи. А что было у твоей Леры кроме клоповника в Мухосранске?

— Дай-ка подумать. Тридцать процентов акций холдинга? Да, мама. Представь себе.

— Макс… Я… Я же не знала! Почему ты мне не сказал? Это же всё меняет…

— Я мог бы показать тебе копию доверенности. Правда, она уже не действительна. Лера отозвала её и подала на развод.

— Макс, ты должен…

— Я ничего не должен. Никому. Особенно тебе! Ты — убийца! Тебе жить с этим. Убив моего ребёнка, ты убила меня! Пусть Абрамовы теперь оплачивают твоё проживание. А о моём существовании забудь! У тебя нет больше сына.

Сбросив звонок, я бросил телефон на заднее сидение и потянулся к бутылке, забыв, что она пустая. Мне нужно было ещё что-то, чтобы утолить свою боль и алкоголь в этом пусть плохо, но справлялся, как мне казалось.

С трудом управляя онемевшими пальцами, повернул ключ в замке зажигания и круто развернулся, взяв курс на ближайший алкомаркет.

Последнее воспоминание, как на выезде из посёлка, я не справился с управлением и машина на огромной скорости улетела в кювет. Потом резкая боль, темнота, снова больница, реанимация и слова врача, прозвучавшие приговором.