Ради Инглиш

Я улыбаюсь ему и отвечаю:

— Нам нужно померить ей температуру и попытаться заставить что-то попить.

Он улыбается мне в ответ.

— Да, знаю. — Конечно, он знает. Он, наверняка, делал это раньше.

К утру ей становится гораздо лучше, но она все еще бледная, поэтому мы продолжаем поить ее водой весь день. На следующий день к нам возвращается наша вечно энергичная Инглиш.

Бек покупает огромную ель. Я совсем забыла, каково это быть в окружении маленького ребенка во время праздников. Инглиш же не перестает мне об этом напоминать. Бек развешивает рождественские носки и каждый вечер перед сном кладет туда что-нибудь новое. По утрам первым делом Инглиш бежит к камину, хватает свой носок и, ощупывая его, проверяет, не появилось ли там что-то новенькое.

— Как ты думаешь, эльфы приходили ночью?

— А ты как считаешь? Тебе не кажется, что он стал больше? — спрашивает он.

— Возможно. Видишь, — отвечает девчушка в вихре белокурых локонов, сжимая этот носок. Слава богу, там нет ничего бьющегося.

— Мамочка, видишь?

— Вижу, мне кажется, он стал больше. Но тебе стоит пойти умыться и почистить зубы. Нужно собираться в школу.

Она хмурит лоб.

— А как же завтрак?

— Мы можем позавтракать перед школой.

— Ладно. — И убегает в ванную.

— Мистер Морган звонил мне вчера, — заявляет Бек ни с того ни с сего.

— Что? — я немного шокирована, что он не сказал мне.

— Прости, вчера вечером было столько всего, что у меня просто вылетело из головы.

— Полагаю, новость хорошая, раз ты забыл.

Он поднимает и опускает мускулистое плечо.

— Он сказал, что у частного детектива появилась кое-какая информация. В ее дом постоянно приходят и уходят люди в разное время.

— Думаешь, она продает наркотики? — спрашиваю я.

— С ней живет парень, который возможно занимается этим, но в этом нет никакого смысла, если ей нужны деньги.

— Я так же подумала.

— Теперь меня вся эта ситуация волнует еще больше, раз здесь замешан мужчина.

— Она замужем?

— Нет, я не уверен, вместе ли они или он просто так зависает.

— Может, она позволяет ему там оставаться, а взамен он помогает ей с арендой.

— Возможно. Так или иначе, это все равно создает проблемы. — Бек направляется в кухню и начинает готовить для нас завтрак.

— Яйца подойдут? — интересуется он.

— Да, мне нужно закончить собираться. Я подойду помочь через минуту.

Вся эта информация о парне заставляет меня нервничать еще больше. Инглиш будет в еще большей опасности, если мы проиграем. Что, если ей придется остаться там, и они будут употреблять наркотики? Никто из нас не будет спокоен, если это так. Детектив должен что-нибудь найти.

Весь день я не могу думать ни о чем другом. Даже ученики замечают мое настроение. Инглиш несколько раз спрашивает меня, не болит ли у меня живот. Я заверяю ее, что все хорошо и я просто пытаюсь сосредоточиться на работе учителя.

К концу дня я очень рада забрать Инглиш и поехать домой, поскольку чувствую себя измотанной, как изношенный электрический провод.

Мы делаем быструю остановку у магазина, чтобы что-нибудь купить. Находясь в самом конце одного из проходов магазина, я замечаю Эбби. Длинные, вьющиеся, темные волосы, точь-в-точь, как у Инглиш. Она просто стоит и смотрит на нас. Я разворачиваю тележку и хватаю Инглиш за руку.

— Пойдем, милая. Я кое-что забыла взять.

Я стараюсь как можно скорее вернуться домой.

Бек приветствует нас. Инглиш же, как обычно, врезается в его тело, а он, как всегда, обнимает ее. Но когда поднимает на меня взгляд, ему хватает одной секунды, чтобы отправить Инглиш играть в комнату.

— Что случилось? — спрашивает он, притягивая меня в свои объятия.

Когда я все ему рассказала, он спрашивает, точно ли это была она.

— Это точно она. Кому еще понадобится просто стоять и таращиться на нас? Она, должно быть, преследовала нас, Бек.

— Скорее всего так и есть. Возможно, мне стоит начать следить за ней.

— Хорошая мысль. Мне все никак не дает покоя то, что сказал детектив.

— Печенька, последнее, что мне сейчас нужно, это волноваться еще и за тебя. — Он кладет свои ладони на мою попу и приподнимает так, чтобы наши глаза оказались друг напротив друга. — Не делай этого с собой. Мне нужно, чтобы твоя голова оставалась ясной.

Не успеваю я ответить, как его рот накрывает мой в медленном страстном поцелуе. Все мысли тут же вылетают в окно. Он хватает меня за ноги, чтобы я обхватила ими его, и в ту же секунду хочу продолжения.

Прочитав мои мысли, он произносит у моих губ:

— Мне срочно нужно быть внутри тебя, малышка.

— Но как?

Из меня вырывается гортанный смешок.

— Это будет забавно. Я всегда боялся, что меня застукают родители. Теперь же боюсь, что это сделает моя дочь.

— Что насчет ванной?

— Прямо здесь? — Бек бросает взгляд за мои плечи в сторону уборной, которая находится в нескольких шагах от нас.

— Ага. — Я прикусываю его нижнюю губу, что заставляет его двигаться. Спустя шесть больших шагов он захлопывает дверь и закрывает ее на замок.

— Раздевайся.

— Мне нужно снять трусики.

— Я могу отодвинуть их в сторону.

Как только я расстегиваю пуговицу и молнию, он стягивает с меня штаны и делает то же самое со своими. Затем отодвигает мои стринги в сторону, берет свой конец и скользит им в меня, пока я полностью не прижимаюсь к нему.

— Уже не терпится?

— Именно это меня и волнует, нас точно поймают.

— Вот черт! Я совсем забыл, — вздыхает он протяжно. — Я забыл проверить, готова ли ты, но рад, что готова.

— О, я полностью готова. А теперь поторопись.

Бек смотрит на меня затуманенным взглядом, что практически заставляет меня кончить. Я сильнее прижимаюсь к его заднице — и это все, что ему нужно. Я вдруг чувствую себя диктором на Инди 500⁵. Но вместо «Заводите свои двигатели, джентльмены», мне хочется сказать: «Да начнется битва». Потому что Бек именно так всегда и делает. Наши тела сталкиваются, а его член идеально двигается внутри меня.

— Используй свою руку, Шеридан. Я скоро кончу.

Я опускаю руку между нами тру клитор. Мне не требуется много времени, чтобы кончить, и Бек сразу же следует за мной.

Мы заканчиваем как раз вовремя, потому что, как только поправляем одежду, Инглиш начинает выкрикивать наши имена. Бек выскальзывает из ванной первым, я же присоединяюсь к ним через минуту.

На следующее утро звонит адвокат и сообщает, что любое общение Инглиш с биологической матерью отложено до следующего года. Как никак, это хорошие новости. По крайней мере, мы проведем праздники, не боясь появления темных облаков над нашим домом.

В канун Рождества мы отправимся на обед к Марку и Энн. В прошлом Бек всегда проводил там вечер, а на утро Инглиш открывала подарки в их доме. Сейчас же мы решаем начать новую традицию и отметить Рождество в доме Бека и, пожалуй, моем тоже. Инглиш расстраивается, что Бунниору приходится уехать домой на Рождество, и ей хочется остаться там с ним. Буду честной, я не виню ее. Этот щенок само очарование. Кудри темно-шоколадного цвета, на ощупь словно шелк, пухленькое маленькое тельце и золотистого цвета глаза, которые заставляют мое сердце таять. Он самое милое существо. Как такого можно не любить?

— Банана и Деда привезут его утром. Кроме того, разве тебе не хочется посмотреть, что принес Санта?

— Но Санта всегда приносит подарки сюда, — настаивает девочка, делая акцент на слово сюда.

— Это было до того, как твой папа женился. Теперь у тебя есть мамочка, и Санта знает, что ему нужно прийти в твой дом, — сказала Анна.

Инглиш прижимает указательный палец к щеке, будто задумывается над чем-то. Должно быть, она решает, что это довольно неплохой ответ, поэтому сдается:

— Доброй ночи, Бунниор. Увидимся утром. Не забудьте сходить с ним пописать, Банана.

— Милая, это обязанность Деды.

— Деда не забудь, потому что щенки не носят подгузники, как маленькие дети, — напоминает Инглиш Марку.

— Да, мэм, — чеканит серьезным голосом Марк.

— Давай же, Медвежонок, нам нужно ехать, — говорит Бек.

Мы прощаемся со всеми и отправляемся в путь. Мне кажется, завтра будет очень долгий день.

Когда мы добираемся до дома, Инглиш чистит зубы и запрыгивает в кровать. Она вся в нетерпении от предстоящей утренней поездки. Подождав, пока она заснет, Бек и я достаем ее рождественские подарки. Я взволнована из-за всего, потому что для меня все в новинку. Я бегаю по комнате, раскладывая подарки под елкой, а также мы воссоздаем небольшие мини-сценки из животных и других игрушек. Инглиш хотела игрушечную печку, чтобы готовить торты и печения. Бек кладет ее, а еще замок Золушки и картину из мультфильма «Холодное сердце». Мне тяжело сдерживать свой восторг, поэтому я прыгаю по комнате как кузнечик.

— Ты ведешь себя как пятилетка, — комментирует Бек.

— Не могу дождаться. У меня не было подобного Рождества долгие годы. Это сказка. — Я ношусь то тут, то там, раскладывая оставшиеся вещи на нужные места, пытаясь сделать так, чтобы все выглядело особенным. Я и не замечаю, что Бек наблюдает за мной, пока не наклоняюсь за чем-то.

— Что?

— Мы никогда не разговаривали о твоей семье.

Столкновение. Удар. Мое парящее мгновение назад сердце теперь валяется разбитым у моих ног. Он не хотел этого делать, но это единственное воспоминание, которое разбивает меня на части.

— Нет, потому что у меня нет семьи. Они умерли, помнишь?

— Помню, но ты никогда не упоминала их. Большинство людей разговаривают о своем прошлом. Ты же никогда.

— Мне нечего сказать, Бек. — Мой голос звучит безжизненно даже для меня.

Я не замечаю, как он встает и подходит ко мне. Он стискивает меня в крепких объятиях. Видимо знает, что я нуждаюсь в этом. Прислонившись к нему, я позволяю себе почувствовать себя в безопасности и понимаю, что это впервые со смерти моего отца. Первый раз, когда мне не нужно беспокоиться о самосохранении. И если бы не ситуация вокруг Инглиш, я бы могла сказать, что эта жизнь чертовски близка к идеальной.

— Что бы ни произошло, я уверен, это было тяжело для тебя. До встречи с тобой меня окружала тьма. Но ты неправа кое в чем, Печенька. У тебя есть семья. Ты часть нашей семьи, не забывай об этом.

Он пальцами приподнимает мой подбородок и прижимается пухлыми губами к моим. Несмотря на то, что поцелуй короткий, по всему телу разливается тепло, и я скольжу руками вниз по его шортам, сжимаю его ягодицы. Он резко прерывает поцелуй, и я стону в знак протеста.

— Нам нужно закончить с подарками, потом я отведу тебя в кровать и смогу хорошенько трахнуть. Но сначала я хочу попробовать твою киску, поэтому давай поторапливайся.

Он тона его голоса мне хочется зажать руку между ног. Желание настолько сильное, что не понадобится много времени, чтобы кончить. Я скрещиваю ноги.

Когда он замечает, что я все еще стою на месте, бросает на меня подозрительный взгляд.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты никогда не думала, что этот оргазм полностью мой? — Он дотрагивается до меня и подталкивает к игрушкам показывая, что нужно вернуться к работе. Мысль о сексе заставляет нас действовать. Мы оба работаем, как маньяки, завершая все в рекордное время. Неожиданно Бек хватает меня и перебрасывает через плечо, направляясь в спальню.

Зайдя внутрь, он захлопывает дверь и аккуратно укладывает меня на кровать. Наша одежда куда-то улетает, он притягивает меня к краю кровати, опускает колени и раздвигает мне ноги.

— А теперь о том оргазме, который ты сдерживала у меня за спиной. О чем ты думала, Печенька? Об этом? — Бек аккуратно входит в меня пальцем, и я чувствую, как становлюсь еще более мокрой. — Или об этом? — Он дотрагивается языком клитора и делает пару движений. — Или, возможно, даже об этом? — Бек на секунду смачивает большой палец моей влагой, а затем потирает возле дырочки моей задницы. — Так что же это было? Ты так и не ответила.

— Да, все это. Ну, может быть, только без делишек с задницей.

Бек усмехается и произносит:

— Однажды я собираюсь показать тебе все делишки с задницей. Может быть, ты позволишь мне это на мой день рождения. Как думаешь?

— Да. Черт. Трахни. Все, что угодно. Нет, не трахай все, что угодно. Господи боже. Просто трахни меня. — Я по-настоящему задыхаюсь. Я позволю ему делать все, что он хочет.

У Бека вырывается еще один низкий смешок.

— Хм. Ты знаешь, о чем я думал все это время? Как заполучу тебя. Как смогу возбудить тебя. Давай-ка посмотрим, что я смогу сделать для этой прекрасной розовой киски. — Он вводит один палец внутрь и говорит: — Ты такая узкая. Не могу дождаться, когда почувствую, как ты растянешься на моем члене.

Он начинает уверенно лизать меня, иногда замедляется, чтобы уделить особое внимание жаждущему клитору. Бек полностью накрывает меня ртом и лижет, не переставая, пока пальцы внутри меня массируют точку G. Теперь я полностью мокрая, хнычу его имя. Все это приводит к безумному оргазму. Я хватаю Бека за волосы и с диким криком содрогаюсь всем телом.

— Черт, Шеридан, как же я люблю, когда ты так делаешь. Повторяй мое имя снова и снова каждый раз, когда кончаешь.

Этот оргазм невероятно интенсивный. Я до сих пор чувствую его отголоски по всему телу. Обняв Бека руками за шею, я целую его, чувствуя свой вкус на его губах. Он тут же углубляет наш поцелуй, будто трахает мой рот. Я тотчас чувствую вновь приливающую влагу между ног.

Я могла бы целовать его вечно, и мне все равно было бы мало. И дело не в том, что он берет надо мной контроль, вытягивает мое внутреннее «я» наружу, тем самым опьяняя меня. Все дело в его звуках, которые он издает, в его бороде, которая царапает мою щеку, языке, ласкающем мои верхние, а затем и нижние губы, и как он использует свои зубы, заставляя меня стонать. Мы идеально подходим друг другу, и это не два минуса, дающие плюс — это полная гармония.

— Миссис Бриджес, моему члену жизненно необходимо трахнуть вас. Надеюсь, ваша киска будет столь добра принять меня.

Я тут же хихикаю.

— Думаю, ваша заявка будет одобрена.

— Тебя разве не заинтересует небольшая рождественская игра с твоей попкой?

Я вылупляю глаза от удивления, как в комедийном кино, и он хохочет так сильно, что трясется кровать.

— Жаль, у меня сейчас нет камеры, чтобы заснять твое выражение лица. Это бесценно.

— Что, просто вот так, ни с того ни с сего?

— Вообще-то нет, я уже полвечера заигрываю с твоей попкой.

Я морщусь

— Так и есть.

— И судя по звукам, которые она издавала, ей очень понравилось. Не так ли?

Боже мой. Я пытаюсь спрятать лицо у себя подмышкой.

— Это так глупо, — выдаю я приглушенным голосом.

— Ты куда собралась, Печенька? Я и так еле-еле тебя вижу. Кроме того, в чем проблема-то?

— В том.

— Ох, да брось. Ты же должна знать, что каждый парень мечтает проникнуть своим членом в попку его девушки. Чего тут скрывать? Не такое уж и большое дело.

— Пока это не касается твоей задницы.

— Тебе напомнить, что маленькая грязная девчонка сделала со мной в Вегасе?

— Это палец, а не член.

Бек отодвигает мое лицо из моего укрытия и гладит по щеке. Он говорит глубоким голосом:

— Ты действительно полагаешь, что я вот так просто ворвусь своим членом в твою попку? Все будет происходить медленно. — Он продолжает водить пальцем по моей щеке. — Сначала мы начнем с пальца, растянем тебя, используя тонну лубриканта, и если тебе будет больно, я остановлюсь. — Его палец медленно кружит на чувствительном местечке за ушком. — Любимая, я не из тех, кто наслаждается, причиняя боль. Обещаю, что не сделаю тебе больно. И ты не будешь просить меня остановиться.

Я снова мокрая. Так быстро. Проглотив огромный комок желания, я отвечаю:

— Ладно, я не против, когда ты говоришь подобные вещи. Но можем ли мы заняться сейчас обычным сексом, а твое предложение приберечь для особого случая? Наша годовщина, например? Таким образом, у моей задницы будет одиннадцать месяцев, чтобы подготовиться.

Он фыркает от смеха.

— И что же ты собираешься делать? Запишешь свою задницу на прокачку мышц?

Мне приходила такая мысль.

— Ты случайно не в курсе, это как-то навредит моей заднице?

— Что ты имеешь в виду?

— Это повредит ее как-нибудь?

— Миллионы людей занимаются анальным сексом. Я серьезно сомневаюсь, что это как-то может навредить тебе в каком-либо аспекте.

— Может, стоит погуглить об этом?

— Хорошо, именно так мы и поступим, — произносит он с сарказмом. Он смеется надо мной, но прямо сейчас мне нужно, чтобы он меня трахнул, поэтому я беру его член в руку и крепко сжимаю его.

— Хочешь отхватить от меня кусочек? — спрашиваю я хриплым голосом.

Он приподнимается ко мне и скользит кончиком в мою киску, а затем отодвигается назад, и продолжает делать так, пока не оказывается глубоко внутри. Я обхватываю его ногами и начинаю двигаться быстро и жестко, как мне всегда нравилось.

— Ты мне скажи. Это то, что тебе нужно, моя грязная женушка?

— Дааа, — шиплю я. — Таак хорошо.

Продолжая удерживать мои ноги вокруг себя, Бек приседает на корточки и продолжает вколачиваться в меня.

— Возьми свою грудь и сожми соски. Я хочу смотреть, как ты это делаешь.

— Что? — спрашиваю я, задыхаясь.

— Твои сиськи. Сделай это.

Мои ладони скользят по груди, и я сжимаю ее под его пристальным взглядом.

— Твои соски. Ущипни их.

Я так сильно завожусь из-за того, что он наблюдает за мной, поэтому подчиняюсь беспрекословно.

— Так? — Я щиплю свои соски. Поначалу это довольно странно, но, когда я уже близка к оргазму, напрочь забываю об этом.

Бек продолжает поднимать бедра и тереться напротив моего клитора, повторяя движения вперед и назад, о дьявол. Он поднимает ладонь и сжимает мое бедро. Когда он это делает, я совсем забываю о своих сосках. Потом он останавливается.

— Ты останавливаешься. Я останавливаюсь.

— Что?

— Твои соски. Продолжай щипать их.

— О. — Я вновь прикасаюсь к ним, и он снова начинает меня трахать. — Даа. Вот здесь. Это так хорошо.

Я стону, наслаждение слишком сильное. Ну ладно, возможно, я кричу. Рукой Бек раздвигает мои колени и продолжает двигаться во мне.

— Я вот-вот кончу. Я люблю смотреть, как ты кончаешь вокруг моего члена, Шеридан. Блядь, ты чертовски тугая.

Мой оргазм пронзает меня и через секунду Бек следует за мной.

— Идеально. — Он замедляет движения, но остается внутри. Затем он выходит, его хитрая улыбка подсказывает мне, что он доволен увиденным. Он растирает следы своего оргазма по моему животу и бугорку.

— Иисус, Шеридан, у тебя самая красивая киска, но она смотрится еще лучше с моей спермой. Я собираюсь трахать тебя несколько раз в день, только чтобы видеть это снова и снова.

Он целует меня, этот поцелуй наполнен не только страстью, но и чем-то еще. Возможно, благоговением, трепетом?

— Нам нужно поспать. Инглиш встанет около пяти.

Взглянув на часы, я обнаруживаю, что уже час ночи. Мы оба хихикаем.

— Я должен был спросить, не против ли ты поспать грязной, — спрашивает он.

— Нет, нет. — И это странно, потому что у меня никогда не было секса без презерватива. Он первый мужчина, который сделал меня грязной.

— Хорошо, потому что мне нравится, когда ты грязная. Мы примем душ утром.

Мы снова начинаем целоваться, пока не устраиваемся поудобнее и не засыпаем.

Глава 7

Шеридан

— Папочка! Мамочка! Вставайте! Санта уже приходил! — Инглиш врывается в нашу комнату, вопя так сильно, насколько способны ее легкие, и пугая меня моими же чувствами к ней. Я вылетаю из кровати, забыв совсем о том, что полностью голая и выбегаю из комнаты под крики Инглиш: «Мамочка голая! Мамочка голая!»

К тому моменту я уже в гостиной, поэтому хватаю две подушки, чтобы попытаться хоть как-то себя прикрыть. Инглиш вовсю хохочет, указывая на меня пальцем: «Я вижу твои сиси и вагину».

— Иисус Христос на орнаменте, — продолжаю я бурчать, пока сзади не подходит Бек и не накидывает на меня большую рубашку. Без сомнений, это его рубашка.

— Лучше? — спрашивает он.

— Нет, я никогда не отмоюсь от этого.

Тем временем, Инглиш продолжает хихикать, Бек тоже посмеивается.

— Печенька, иди прими душ. Я приготовлю завтрак.

— Спасибо, Капитан.

— Видела бы ты себя со стороны, мамочка. Ты такая забавная. Не могу дождаться, чтобы рассказать Банане и Деде.

Замечательно. То, что мне сейчас нужно. Я поднимаю руку и показываю знак «пис», а потом направляюсь в ванную. Заметка на будущее: никогда не выпрыгивать голой из кровати. Никогда.

Я принимаю самый быстрый за всю историю душ, потому что не хочу находиться там, когда приедут гости. Анна с Марком привезут Бунниора на весь день. Я не трачу время, чтобы высушить волосы, и сегодня они будут кучерявыми.

Когда я снова появляюсь в комнате, Бек готовит завтрак, а Инглиш носится по комнате, изучая все полученные игрушки.

— Так что тебе принес Санта? — спрашиваю я.

Девочка указывает мне на все вокруг, и я смеюсь.

— А ты везучая.

— Ага, и на следующий год я попрошу его подарить тебе пижаму, чтобы ты больше не спала голой.

— Отличная идея.

Она никогда не забудет об этом. Надеюсь, к концу рождественских праздников произошедший инцидент окажется на задворках ее памяти, иначе все дети в школе услышат эту историю.

Я направляюсь на кухню, чтобы уточнить, не нужна ли Беку моя помощь. Он готовит яйца, сосиски и бекон.

— Если тебе не трудно, положи хлеб в духову, подсушиться.

— Конечно. Когда приедут твои родители?

— В любую минуту.

— Бек, иди в душ, я тут все закончу.

Он подходит, чтобы поцеловать меня, и направляется в ванную. Закончив все, я убираю готовую пищу в контейнер и засовываю хлеб в духовку.

Инглиш визжит, когда видит, что Банана и Деда принесли Бунниора в его маленькой переноске. Бек подходит из-за спины с мокрыми волосами и видит весь происходящий цирк в исполнении Инглиш и Бунниора. Я наконец-то могу привлечь внимание всех окружающих, пригласив их за стол завтракать. Все взрослые направляются на кухню, за исключением Инглиш. Она так взволнована, что я сомневаюсь, сможем ли мы заставиться ее сесть за стол и съесть чего-нибудь.

Беку приходится сказать ей, что, если она не поест, Анне и Деде придется увести Бунниора домой. Это срабатывает. Она проглатывает яйца и бекон и тут же испаряется.

— Все готовы открывать подарки? — спрашивает Бек.

В один голос мы кричим, что готовы. Разумеется, Инглиш первая. Сидя рядом с Бунниором и подарками от Санты, мы вручаем ей много новой одежды, потому что девочка уже выросла из всего, что у нее есть. Ей также подарили ботинки и сапожки.

Бек получает пару ушей Микки Мауса и новые боксеры в той же тематике. Мне подарили книжку-раскраску из «Холодного сердца» и такие же трусики. На вид они подошли бы только маленькой девочке. Анна заговорщицки мне улыбается. Они говорят, что в этом есть свой смысл. Я очень растрогана тем, что она выбрала для меня вещь с ее любимым персонажем.

— Спасибо, Инглиш. Мне они очень нравятся. — Я крепко обнимаю и целую ее.

— Только не надевай их с белым низом, иначе они будут просвечиваться и все увидят твои трусы, — предупреждает она.

— Я буду осторожной. Спасибо.

Мы с Беком вручаем подарки его родителям. По-настоящему крутую картину не очень известного художника, который ему нравится. На ней изображена Инглиш с тиарой на голове и забавными солнечными очками. Новая карта в гольф-клуб для его отца и новая сумочка для мамы, которую я помогла выбрать.

Они же дарят нам недельное пребывание в домике в горах, они присмотрят за Инглиш в наше отсутствие следующей весной.

Я вручаю Беку свой подарок: украшенная в рамке наша с Инглиш фотография, которую сделал Бек. Ничего особенного, но по выражению лица Бека я понимаю, что не прогадала. Он притягивает меня в свои объятия и целует.

— Это лучший подарок, который ты могла сделать для меня.

— Это еще не все.

Я протягиваю его следующий подарок и наблюдаю, как он его разворачивает. По его глазам можно все прочесть, и я понимаю, что этот раунд за мной. Сначала он щурится, а потом раскрывает глаза от удивления. Я подарила ему книгу со всеми рисунками Инглиш, которые она нарисовала за первый семестр в школе. Я сфотографировала их и соединила в одну книжку. Она получилась довольно красивой, в его глазах блестят слезы.

— Как?..

— Я нашла принтер. Сохранила все в одном файле и у меня так же есть оригиналы этих рисунков, если ты захочешь поставить их в рамку. Но я подумала, что так ты сможешь сохранить их навсегда.

Мы сидим на диване, и когда Бек перетягивает меня себе на колени и целует, я очень удивляюсь. И я говорю о полноценном поцелуе с языком, пока его родители смотрят на нас. Когда он отрывается от меня, его руки находятся по обеим сторонам моей головы, он произносит:

— Это лучший подарок, который я когда-либо получал. Спасибо.

Потом он целует меня снова. Я не отталкиваю его, потому что целовать Бека для меня сродни наркотику. Чем больше я это делаю, тем больше хочется.

Мы останавливаемся только тогда, когда Марк прокашливается. Он делает движение головой, и Бек вскакивает с дивана, скидывая меня на пол.

— Ой, извини меня, Печенька. — Он садит меня обратно на место и говорит: — Сиди здесь и не двигайся.

— Ладно.

Марк, Анна и Бек обмениваются косыми взглядами, и Бек бросается к двери, которая вела в гараж. Я слышу звук открывающейся двери гаража, а потом — ничего. Анна с Марком пытаются отвлечь меня болтовней, но мне интересно, какого черта делает Бек снаружи. Наконец-то он забегает обратно внутрь, на его лице такая широкая улыбка, будто он выиграл в лотерею.

— Ладно, пошли за мной, — говорит Бек. — Но закрой глаза. Я провожу тебя.

Он приобнимает меня, пока мы медленно выходим из главной двери на крыльцо.

— Открывай.

Я открываю глаза и вижу новый внедорожник, точно такой же, как у Бека, только серебристого цвета. На ветровом стекле красуется большой красный бант.

— Счастливого рождества, Шеридан, — шепчет он мне в ухо.

— Что? Ты даришь мне машину на Рождество?

— Да, это самая последняя модель. Иди рассмотри.

Я покорно спускаюсь по ступенькам, думая об этом огромном подарке, который не смогу принять. В этой ситуации есть две проблемы. Первая — очевидна. Тревожный звоночек звенит в голове, что я вышла за него только из-за денег. Это не та картинка, которую стоит показывать. Конечно, это немного ошибочно. Или было ошибочно. Сейчас я больше не могу сказать точно, в чем дело. И вторая, сейчас я настолько эмоциональна, что, если бы мы были одни, я бы скорее всего побежала в дом и спряталась под кроватью или сделала еще что-нибудь нелепое. Я прикасаюсь к сверкающей серебряной краске, и как бы это ни было глупо, каждой молекулой своего тела чувствую себя вроде горшочка, который вот-вот закипит — весь дрожащий и в пузырьках.

— Не хочешь сесть внутрь и попробовать проехать? — Его сексуальный голос врывается прямо в мое сердце. Подождите. Что? В мое сердце? Что здесь вообще происходит? Не выпрыгивай из штанов, Шеридан, и веди себя, как девушка, которой ты поклялась быть — жесткой и стойкой ко всему, что имеет отношение к слову «Любовь». Инглиш — это одно дело, но держи подальше свое сердце от Бека.

— Конечно. — Мой голос звучит довольно резко.

— Ты в порядке?

— В порядке. Просто в порядке. Но это не слишком?

— Нет. Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Я хочу, чтобы обе мои девочки были в безопасности, когда вы в дороге, а эта малышка гарантирует мне это.

Правильно. Сейчас я вспоминаю. Это немного облегчает мою вину. Он не делает это ради меня. Это ради Инглиш, потому что я отвожу и забираю ее из школы каждый день. Включи свой разум.

— Давай же, пойдем!

Мы обходим ее, и это уже невозможно отрицать. Это «БМВ» шестой серии или что-то в этом роде, и она потрясающая. Как и его. Звук мотора глубокий, будто мурлычет. Мы пробегаемся по всем новомодным гаджетам и чего здесь только нет.

— А что случилось с обычными старыми машинами? — спрашиваю я.

Он смеется.

— Она тебя быстро избалует.

— Я уже водила твою машину.

— А эта еще лучше. — Я чувствую себя неблагодарной, поэтому решаю продолжить: — Спасибо, даже если бы ты подарил мне «Короллу», я бы полюбила ее также.

— Знаю, но мне хотелось, чтобы у тебя была эта. А теперь насладись ею по полной.

— Спасибо, Бек. Она красивая. Мой подарок не сравнится с твоим.

— Печенька, твой подарок в миллионы раз лучше. Он наполнен памятными событиями, которые происходят в нашей жизни, и ты не купишь это ни за какие деньги. Эта машина, — он аккуратно постукивает кулаком по колену, — прослужит, сколько, лет десять. Если повезет. А эта книжка будет со мной, пока я не умру.

Он прикасается губами к моей щеке, и я рада, что выбрала ему этот подарок.

Вернувшись домой, мы видим, как Инглиш бегает по дому, а Бунниор гоняется за ней. Гостиная выглядит, как после атомного взрыва из бумаги. Но внутри меня чувство, которое я не ощущала уже много лет. Бек обнимает меня за талию, притягивая ближе к себе, а родители Бека смеются и играют с щенком. Бунниор безумно милый, трудно не взять его на руки и не затискать.

В районе десяти часов Марк и Анна решают, что пора ехать домой. Они забирают с собой Инглиш, Бунниора и их новые игрушки. У нас запланирован рождественский обед в их доме чуть позже. Сейчас мне хочется немного вздремнуть, потому что я спала меньше четырех часов.

Мы прощаемся, обещая приехать не позже трех. Быстренько прибравшись на кухне, я смотрю на Бека и говорю:

— Мне нужно немного поспать.

— Я с тобой.

Мы залезаем в кровать, заворачиваемся в одеяло, будто в кокон, и тут же погружаемся в глубокий сон.

Глава 8

Шеридан

Во время рождественских каникул наша жизнь идеальна. Бек берет несколько дополнительных выходных, чтобы побыть со мной и Инглиш. Думаю, тем самым он хочет укрепить семейный очаг. Но не думаю, что нам это действительно нужно, поскольку мы живем спокойной, размеренной жизнью. Инглиш приняла меня, как рыба воду, и ночью после ужина забирается ко мне на колени и засыпает, пока мы смотрим наши любимые передачи по телевизору. Несколько раз я ловлю на себе взгляд Бека, который даже умудряется сделать несколько наших фотографий.

Мы также перевозим мои оставшиеся вещи за исключением мебели. Мишель решает не искать себе новую соседку, поскольку они с Оливером проводят много времени вместе. Сегодня она попросила оставить мою мебель в спальне на случай, если приедут ее родители. Для меня это даже лучше, потому что я не знаю, что делать со всеми этими вещами.

И сейчас мы здесь, Мишель пригласила нас на их с Оливером послерождественскую вечеринку. За несколько дней до Нового года она начала умолять меня прийти, поэтому мы согласились. Я очень взволнованна, потому что мы никогда не ходили на вечеринки и забавно познакомиться с друзьями Мишель и Оливера.

Мы с Беком предлагаем свою помощь и нам доверяют принести еду из местного барбекю-ресторана. Мы также помогаем им с напитками.

Друзья Оливера оказываются очень приятными. Некоторые из них сверхзанудные и говорят лишь о технических штучках. Мы с Беком постоянно посмеиваемся над этим, потому что ни один из нас не понимает ни слова из их разговоров. Они обсуждают хакеров, взломщиков, «носочные» игрушки, червей и все в подобном роде. Поэтому мы стоим рядом и делаем вид, что понимаем, о чем они говорят. Потом мы присоединяемся к другой группе гостей.

— У меня ощущение, что я в другой стране и не понимаю ни слова, — говорю я.

— Я понимаю лишь отдельные слова, но они говорят настолько быстро, что я запутался.

Мишель скользит мимо нас, хихикая:

— Веселитесь?

— Ага. А Оливер обсуждает с тобой всю эту техническую фигню? Некоторые из этих парней выше моего понимания.

— О, он пытается, но я тут же затыкаю ему рот. Я тупа, как пробка, касаемо этого дерьма.

— Теперь мне гораздо лучше, — говорю я.

Мишель хватает Бека за руку.

— Эй, ты можешь выйти на минутку? Оливер пытается зажечь огонь, но у него что-то не получается.

— Конечно. — Бек прижимается ко мне и целует, после чего уходит за Мишель вдоль дома.

Оставшись одна, я отхожу в сторонку, чтобы не выглядеть, как покинутая всеми неудачница. Я наблюдаю за людьми. Здесь собралась довольно большая компания, а вечеринка в самом разгаре. Гости постоянно сменяются, и кажется, всем весело. Я удивляюсь, когда чувствую на своей талии чью-то руку. Кто-то прижимается ко мне, шепча на ухо:

— Что это за прекрасное создание стоит здесь в одиночестве?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это, и обнаруживаю, что не знаю этого парня.

— Вообще-то я не одна. Мой муж помогает разводить костер на улице.

— Хмм. Если б я был твоим мужем, не оставил бы ни на секунду.

Я отталкиваю его и, уходя, добавляю:

— Полагаю, тебе не нужно об этом волноваться, не так ли?

Слова мужчины звучат невнятно, полагаю, он много выпил.

Какая ирония. До того как вышла замуж, я едва могла дать отпор. Теперь же парень настаивает, даже после того, как я сказала, что у меня есть муж.

Когда Бек возвращается, я спрашиваю, что там с костром. Он заверяет, что все отлично, и спрашивает, как я тут справлялась. Я рассказываю ему о моем поклоннике, и Бек злится.

— Успокойся, мистер Ревнивец. Я отвадила его.

— Я хочу знать, кто это был.

— Забудь о нем. Если б я тебе рассказала раньше, ты бы надрал ему задницу, и нам пришлось бы уйти.

Его невероятные глаза пронзают меня, но я стою на своем.

— Я — большая девочка, Бек. Все в порядке.

Ему это не нравится, но он ничего не может с этим поделать. Он дуется какое-то время, но потом остывает. Оставшаяся часть ночи проходит хорошо. Когда мы уже собираемся уезжать, Мишель сообщает, что некоторые девчонки собираются организовать девичник в следующую пятницу и спрашивают, смогу ли я присоединиться. Бек настаивает, чтобы я пошла.

— Ты должна это сделать. Только потому, что ты замужем, не означает, что теперь ты не можешь выходить из дому и веселиться с друзьями.

Поэтому мы договариваемся пойти в «Свое удовольствие» в пятницу. Там с девяти часов играет живая музыка, и мы договариваемся встретиться в восемь. Мы прекрасно общаемся с подругами Мишель с работы, которых я никогда не видела. Мы выпиваем изрядное количество спиртного и, когда начинает играть группа, ввосьмером отправляемся на танцпол. Группа играет рок, а мы скачем, словно кучка малолеток. Одно только удручает — я скучаю по Беку. Я продолжаю думать о нем. И когда чья-то рука оборачивается вокруг моей талии, из-за большого количества алкоголя в крови на секунду я представляю, что это он. Поэтому на долю секунды льну к нему и медленно двигаюсь в такт, пока не замечаю лицо Мишель. Повернувшись, я вижу какого-то незнакомца и ужасаюсь от своих действий. О чем я, черт возьми, думала? Я бросаюсь бежать в сторону столика, еле сдерживая слезы. Мишель следует за мной, пытаясь меня успокоить.

— Это ничего не значит, — пытается успокоить меня подруга.

— Мне нужно домой. Это отвратительно. Если бы Бек сделал что-нибудь подобное, я бы его убила.

Положив руку мне на плечо, Мишель говорит:

— Он же не будет из-за этого ссориться. Ты ушла в музыку и отвлеклась.

— Тогда почему ты смотрела на меня так?

— Я была шокирована, потому что знала, ты не понимаешь, что творишь, — объясняет она.

— Уф, я чувствую себя ужасно.

— Ты ведешь себя, как ребенок. Будто изменила или еще хуже. Это была ошибка, Шер, — настаивает Мишель.

— Как бы не так. Я вызываю Убер и уезжаю. Прости, что испортила твою вечеринку.

— Все в порядке. Нет смысла оставаться, если ты чувствуешь себя несчастной. Тебе нужно идти.

Я обнимаю ее и уезжаю. Когда я подхожу к входной двери, Бек тут же понимает — что-то не так.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Инглиш спит?

— Да.

Я начинаю объяснять, что произошло, и он хохочет. Притягивает меня в свои объятия, а его грудь трясется от смеха.

— Печенька, мне жаль, что это испортило твой вечер и ты почувствовала себя плохо из-за этого, но перестань пытать себя. Обычная ошибка. Ты подумала, что это я, но это не так. Конец истории.

— Ты не злишься на меня?

— Что? Почему, нахрен, я должен злиться на тебя?

— После того инцидента с парнем на вечеринке Мишель и Оливера, я просто подумала…

— Это две разные вещи. Этот случай забавный. Хотел бы я видеть твое лицо, когда ты поняла, что это не я.

— Вот тебе и девичник. Полный провал. Соснула по полной.

На его лице появляется дьявольская улыбка.

— Ну, если ты хочешь соснуть по-настоящему…

Я запускаю подушку ему в голову.

Спустя неделю мы с Инглиш возвращаемся в школу, Бек же отправляется в десятидневную поездку в Тьерра-дель-Фуэго, провинцию, расположенную в Южной Америке. Волнение из-за его такой далекой поездки только нарастает, хоть он и говорит, что с ним все будет в порядке. В конце поездки ему придется воспользоваться маленьким самолетом, потому что карта не показывала наличие какой-либо дороги. Поскольку он уже бывал там прежде, это немного успокаивает меня, хотя нервы на пределе. Из-за отсутствия нормальной телефонной связи, он будет звонить нечасто. Он отправляется на архипелаг, и будет снимать дикую природу.

— Тебе разве не страшно? — спрашиваю я его, когда помогаю собирать вещи.

— Нет. Это не первое мое родео, Печенька. Все будет в порядке. Кроме того, там есть жилая деревня рядом с гаванью. Я не буду один. Со мной поедет целая команда. Не волнуйся. Инглиш тоже начнет волноваться, а этого мне хочется меньше всего.

Он приподнимает мой подбородок пальцами, заставляя смотреть ему в глаза.

— Обещаешь?

— Черт, нет, я не буду этого обещать.

Его глубокий хохот заставляет мои гормоны закипеть. Как у него получается так влиять на меня?! Я сжимаю бедра, чтобы облегчить давление. Ну, конечно, это не помогает.

— Почему ты скрестила ноги? — спрашивает он с хитрым прищуром.

— Ты в курсе.

— Где Медвежонок?

— Смотрит кино. Даже не думай об этом.

— Ох, Печенька, я хочу сделать гораздо больше, чем просто думать об этом.

Да будь я проклята, если он этого не сделает.

Он хватает меня, относит в ванную, закрывает дверь, и у нас происходит самый горячий быстрый секс на раковине, который можно себе представить.

Когда мы заканчиваем, я не могу удержаться от вопроса:

— Ты спланировал это? Потому что у тебя пять с плюсом за скорость.

— Нет, но у тебя тоже пятерка за твою горячую киску.

Сейчас мы опять находимся к спальне. Я сгребаю две кучи его маек и прижимаю их к себе, произнеся:

— Просто пообещай, что будешь осторожен, Бек. Я серьезно.

Он тонет в моих глазах и медленно кивает.

— Обещаю.

Потом он целует меня так, будто от этого поцелуя зависит его жизнь. После он останавливается и говорит:

— Ты привнесла в мою жизнь гораздо больше смысла, чем я ожидал.

Я наблюдаю за тем, как подскакивает его кадык, когда он сглатывает. Я чувствую, что он хочет сказать что-то еще, но лишь трясу головой и добавляю:

— Позаботься о себе и Медвежонке, пока меня не будет. Я вернусь раньше, чем ты думаешь.

— Обещаю, — шепчу я. — А ты поторопись.

У нас все в порядке во время его отсутствия. Ему удается несколько раз позвонить нам, когда они ходили в деревню за провизией. Но, если не считать этих нескольких раз, новости от него мы слышим, только когда он добирается до главного аэропорта Аргентины.

За сутки до его возвращения нам звонит адвокат Бека, пытаясь его разыскать. Он просит Бека перезвонить, как только сможет, и это сильно меня тревожит.

— Я могу вам чем-то помочь? — интересуюсь я.

— Нет, но должен предупредить вас, миссис Бриджес, вам стоит подготовиться. — Его тон заставляет меня насторожиться. Этой ночью отсутствие сна гарантировано. Инглиш спрашивает меня, все ли в порядке. Она все чувствует, поэтому мне нужно быть внимательной с ней.

На следующий вечер мы встречаем Бека с улыбкой на лице и горящими глазами. Когда Инглиш бросается в его объятия, ее руки и кудри повсюду. Но как только он смотрит на меня, сразу понимает, что что-то не так.

Он вопросительно приподнимает брови, но я отвечаю ему мягкой улыбкой и мотанием головы. Я отказываюсь портить воссоединение Инглиш с отцом. Весь день она только и трещала о том, как она рада видеть его, поэтому наш разговор о мистере Моргане может немного подождать.

— Итак, Бек, в честь твоего возращения, куда бы ты хотел сходить поужинать?

— Да, папочка. В наш любимый ресторан?

— А как насчет того, чтобы заказать пиццу в нашем любимом ресторане. На дом.

— Йэй!

Инглиш хлопает в ладоши, пока мы едем в сторону дома. В Атланте в половину седьмого вечера не так много пробок, и через сорок пять минут мы уже заезжаем в гараж. Еще через пять минут Бек заказывает пиццу. Он звонит родителям, чтобы дать знать, что уже дома, и мы садимся за кофейный столик, наслаждаясь пепперони.

— Это лучшее, что можно придумать, — стонет он.

— Сказал парень, который постоянно сидит на правильном питании, — отвечаю я.

— Знаю, но здесь нет глютена. В поездке еда была ужасной. Сухие пайки просрочены, а в деревне практически не было еды. Мне казалось, я умру от голода. Было настолько плохо, что первая нормальная еда, которую я смог съесть, была в аэропорту.

Должно быть, ему действительно пришлось нелегко. Он ел только в крайней необходимости.

— Не волнуйся. Это не убьет тебя, если ты съешь подобную пищу пару раз.

— Это раздражает мой желудок. Такое ощущение, что у меня внутри гигантский жирный мяч.

Инглиш зажимает рот рукой и кричит:

— Фу, папочка. Это отвратительно.

— Я знаю, именно поэтому тебе не следует есть много.

Я бросаю в него салфеткой и говорю:

— Я уже слышу, как ты говоришь то же самое на следующей неделе.

Надеюсь, Инглиш забудет об этом разговоре, хотя это мало вероятно.

После ужина Бек отправляется в душ и настаивает на том, чтобы устроить вечерний просмотр в «большой кровати». Он вытаскивает оригинальную версию «Гадкого Я», и мы устраиваемся поудобнее. Инглиш засыпает уже через полчаса, поэтому мы относим ее в спальню и укладываем в кровать.

Когда возвращаемся, я знаю, что он ждет ответы.

— Мистер Морган звонил и сказал, чтобы ты ему перезвонил. Срочно. Он сказал, чтобы мы готовились.

— Он еще что-нибудь добавил?

— Ничего, хотя я спрашивала.

Меж его бровей образуются две глубокие складки.

— Интересно почему?!

— Не знаю. Но я не настаивала.

— Я позвоню ему утром. — Потом он сонно улыбается мне. — Я скучал по тебе, Печенька.

Он с легкостью усаживает меня себе на колени. Медленно скользит руками в мои волосы, удерживая голову так, чтобы наши губы оказались в идеальном положении для поцелуя.

Это заставляет меня вспомнить слова Мишель, которые она произнесла прямо перед тем, как закончились каникулы в школе. Мы встретились, чтобы пообедать, поскольку мы давно не виделись из-за моего переезда к Беку.

— Ты влюбилась в него, Шер. Это написано у тебя на лбу. Даже то, как ты произносишь его имя, говорит об этом: Бек, — спародировала она меня.

— Остановись, — рассмеялась я.

— Я серьезно. Ты говоришь это с таким мечтательным видом. Мягче, чем до этого. Будто строчки из песни.

— Я не знаю. То, что я чувствую к нему, появилось так неожиданно. Он такой добрый и заботливый. Не как тот осел, которого я встретила в первый раз. Я понимаю, почему Инглиш такая, какая есть. Иногда я ловлю его на том, как он на меня смотрит. Таким глубоким взглядом. Будто в этом взгляде есть то, чего нет на поверхности.

— Он влюблен в тебя. Ну, или просто сходит с ума от тебя. Его глаза всегда следят за тобой. Я не так много видела вас вместе, но то, что я видела, позволяет мне с уверенностью говорить, вы идеально подходите друг другу.

— Ты куда унеслась, Печенька? — спрашивает Бек.

Захихикав, я отвечаю:

— Просто подумала кое о чем.

— Поделишься?

— Возможно, когда-нибудь. Но не сегодня.

— Это что-то неприличное? Потому что я хочу неприличного с тобой. Прямо сейчас.

Он снимает с меня майку.

— Я соскучился по твоей прелестной розовой киске, и хочу сделать с ней много интересного.

— Расскажешь?

— Лучше покажу. — Он переворачивает меня и стягивает лосины. Когда Бек опускается к моим ногам, он произносит:

— Что это?

— Носки.

— Ха-ха. Это миньоны?

— Хей, я их фанат.

— Тогда раздвинь своих миньонов в сторону и покажи мне свою киску. Я очень голоден. Хочу увидеть там твои пальцы.

— Нет! Сделай это сам.

— Не сегодня, малышка. Или через несколько минут. — Он пробегается пальцами там, где начинается моя киска, и останавливается, разводя в стороны мои губы. — Прикоснись к себе. Сейчас же.

Я медленно прикасаюсь к себе. Такая мокрая, пальцами глажу клитор.

— Не останавливайся, пока я не скажу тебе.

Его сладкие слова действуют на меня, и я готова наброситься на него, чтобы оттрахать. Я начинаю извиваться.

— Быстрее.

— Нет, сейчас мое время. Все будет медленно.

Потом он с легкостью переворачивает меня, словно блинчик. Я стою на четвереньках, а он раздвигает в стороны мои колени, и я ощущаю его рот на себе. Черт, это так приятно. Он трахает меня языком и пальцами, пока я не выгибаюсь и не стону от оргазма. Он не останавливается до тех пор, пока мои стоны не переходят в едва слышные вздохи.

— Мой день рождения на следующей неделе, Печенька. Ты ведь знаешь, чего я хочу?

— Ах, — отвечаю я на выдохе.

— Я хочу вот сюда. — Он начинает выводить пальцем круговые движения по моей дырочке, я стону еще больше, когда он входит в меня одновременно членом и пальцем. — Обещаю, тебе понравится.

— Хорошо. Я готова. — Черт, если б он захотел этого прямо сейчас, я бы не стала его останавливать. Я безумно хочу этого парня, а я ведь только что кончила. — Просто трахни меня, Бек.

Он прижимается к моей спине, и я ощущаю его мягкое дыхание у своей щеки.

— Как ты хочешь? Жестко? Мягко? В любом случае, это будет медленно.

— Жестко.

Как только мои слова срываются с губ, он врывается меня. Затем выходит практически полностью, и моя голова готова взорваться от того, как сильно я его хочу. Я даже не понимаю, что говорю вслух.

— Полегче, малыш. Я чувствую тебя.

Он все продолжает и продолжает, пока я не дохожу до предела. Тут он спрашивает:

— Готова?

Думаю, у меня изо рта текут слюни, когда я стону:

— Даааа.

Он никогда так не делал. Он вколачивается в меня, пока я не взрываюсь оргазмом и не опадаю безвольной кучкой. Кучкой, которую придется перетаскивать, потому что я не могу ходить.

— Не двигайся.

— Если бы я могла. Я думаю, у меня сломалась киска. — Кто я, по его мнению? Чудо-женщина?

Я слышу звук бегущей воды из ванной, он возвращается с теплым полотенцем в руках, чтобы вытереть меня. Я все еще как вялая макаронина. Когда Бек забирается обратно в постель, он притягивает меня к себе и обнимает.

— Это больше, чем мечтает получить мужчина.

Это короткое предложение заставляет меня захотеть запрыгать вокруг кровати и хлопать руками, как цыпленок, выкрикивая какую-нибудь песенку. Такой любимой я себя не чувствовала со дня смерти отца. Даже если бы он не сказал этого, мое сердце уже наполнено необъятной радостью, которая готова вырваться из груди. Я беру его за руку, обнимавшую меня, и целую ее.

— Я так рада, что ты вернулся, Бек. Мне не нравилось быть без тебя.

Он целует меня в затылок и шепчет:

— Крепких снов, любимая.

Глава 9

Шеридан

Я полагала, что Бек созвонится с мистером Морганом этим утром, поэтому не удивляюсь, когда от него приходит сообщение, начинающееся с 911. Я знаю, что все очень серьезно: «Встречаюсь с Морганом в 16:30. Ты сможешь приехать?»

Я отвечаю: «Анна сможет присмотреть за Инглиш?»

Пару минут спустя вибрирует телефон: «Да, просто забрось ее к ним после школы».

Я смотрю на опущенные головы детей, рисующих море, — любимое место, где они любят проводить свободное время. У нас урок рисования, и я останавливаю свой взгляд на одной головке. Инглиш с высунутым языком старалась изо всех сил. Ей хорошо давалось рисование. Намного лучше, чем мне сейчас, особенно хорошо ей удавались детали. Мое сердце подскакивает от мысли, что нас ждет в ближайшее время.

«Увидимся».

Мне не хочется, чтобы она заметила, насколько я за нее волнуюсь. Это трудно скрыть, поэтому день кажется бесконечным. Когда я сообщаю ей, что после школы она поедет к Банане, малышка хлопает в ладоши.

— Интересно, Бунниор уже подрос.

— Боюсь, что нет, ты же видела его пару дней назад.

— Мамочка, как ты думаешь, когда Бунниор сможет переехать к нам?

О боже, я боялась, что она когда-нибудь спросит об этом.

— Мне кажется, папочка говорил тебе, только когда научится ходить в туалет на улицу.

— Деда сказал, что на прошлой неделе он лишь раз испачкал пол.

— Да, только это был не пол, а туфли Бананы. Ты хочешь, чтобы он испортил твои ботиночки?

Она хохочет как ненормальная.

— Неееет! Это отвратительно.

— Я знаю, поэтому нам стоит подождать, пока у него наладятся дела с туалетом. А еще он вечно все грызет.

— Да, и пока он не перестанет все разбрасывать.

— Хорошая идея.

Анна открывает нам дверь, и мы обмениваемся взглядами. Она, должно быть, знает гораздо больше о предстоящей встрече, потому что в ее безумных глазах читается такой же страх, что и у меня в душе. Она сжимает мою руку, мне же хочется спросить о том, что ей известно, но она мягко качает головой, давая понять, что мне пора идти. Бек, вероятно, также сходит с ума. Мое сердце колотится, как молоток, и я подношу руку к груди. Я велю себе меньше дергаться, потому что понимаю, как нужна Беку. Поэтому успокаиваюсь, насколько это возможно, и настраиваюсь быть максимально сильной.

Когда я захожу в дом, вижу его в расстроенных чувствах. Он притягивает меня к себе, его трясет.

— Поговори со мной. Что происходит?

— Завтра у нас суд. Морган уверен, что судья будет на ее стороне. Ей дадут право видеться с ней. По меньшей мере, один день каждую неделю. Именно на это она нацелена.

— Иисус, твою ж мать. Черт, черт, черт. Но как?

— Без понятия. Я думал, у него все под контролем. Поехали.

Мы сплетаем пальцы вместе, и я говорю:

— Я поведу.

Он сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Бек не спорит. На дорогах пробки, но мы успеваем к назначенному времени. Помощник мистера Моргана провожает нас прямо к нему.

— Мистер и миссис Бриджес, простите, что так поздно предупредил. Слушание назначено на завтра на десять утра. Это только слушание. Мы предъявляем свое видение всей ситуации. Они свое. Судья обозначит предварительные правила. Они будут временными.

— Частный детектив нашел что-нибудь на нее?

— Она либо чиста, либо хорошо маскирует свою наркотическую зависимость.

Это уму непостижимо. Я ни за что не поверю, что она чиста. Просто не могу в это поверить. Возможно, из-за тех условий, в которых она была воспитана, она научилась играть хорошую игру. Ладно, возможно, я перегибаю палку, но мне все равно.

— Я никогда не поверю в это, — произношу я.

— Миссис Бриджес, не имеет значение во что вы верите. Главное, во что поверит судья. Мои предположения таковы, что вам нужно подготовить вашу дочь к самому худшему, а именно, что с девяностопроцентной вероятностью она проведет ближайшую ночь со своей биологической матерью.

— И мы не можем откупиться от нее? — спрашивает Бек.

— Хотел бы я, чтобы все было так просто, но вы будете выглядеть крайне плохо, если она откажется. Суд не очень хорошо относится ко взяточничеству.

Бек громко ударяет ладонями по столу мистера Моргана.

— И что мы теперь будем делать?

Мистер Морган облокачивается на спинку стула и произносит:

— Ваши следующие шаги такие: вы едете домой и готовите Инглиш. Скажите ей, что ее биологическая мать хочет наладить с ней отношения. Не ждите того момента, когда это произойдет, потому что это может нанести психологическую травму вашей дочери. И позвольте мне выполнять свою работу. Я стараюсь делать все, что в моих силах, но вы должны понимать, мистер Бриджес. Суд всегда на стороне матери. Так было всегда и так будет, несмотря ни на что. Мне жаль.

Бек пораженно опускает голову, но я не собираюсь так просто сдаваться. Должен быть какой-то выход. Возможно, Инглиш придется побыть у нее раз или два, но я уверена, мы найдем выход из ситуации.

В моей голове крутятся всевозможные варианты, но Бек полностью опустошён. Когда мы заходим в лифт, я притягиваю его к себе.

— Обещаю, мы придумаем что-нибудь, не знаю пока что, но придумаем.

Он отвечает, все так же уткнувшись мне в плечо:

— Я не представляю, как скажу ей об этом.

— Я скажу ей. Я справлюсь.

— Боже, Печенька, это убьет ее.

— Нет, она будет напугана, но это не убьет ее. Мы поддержим ее.

— Что ты имеешь в виду?

Двери лифта открываются, и я произношу:

— Пойдем. У меня есть идея.

Мы едем в магазин мобильных телефонов и покупаем новый телефон. По дороге домой, я объясняю свою идею.

— Возможно, это поможет нам вытащить ее оттуда навсегда.

Бек смотрит на меня скептически.

— Диктофон?

— Да! Если она запишет что-то, пока будет находиться там, приходящих людей или что-то еще, возможно, мы сможем получить необходимую информацию. Все, что нам нужно, это намек на наркотики.

Бек соглашается со мной, и после того, как мы приезжаем домой, нам приходится обрушить на Инглиш ужасные новости. Усадив ее рядом с нами, я объясняю, что происходит.

— Ты ведь знаешь о том, что твоя настоящая мама ушла, когда ты родилась?

Она кивает. Я стараюсь выглядеть счастливой, когда продолжаю.

— Что ж, а теперь она вернулась и хочет встретиться с тобой. Мы не знаем точно когда, но думаю очень скоро.

Ее красивые глаза становятся размером с блюдце, пока она переводит взгляд с одного на другого.

— Но у меня теперь есть настоящая мамочка, мне не нужна другая.

— Это правда, но у некоторых детей есть сразу две мамочки, и она будет счастлива увидеть тебя снова. Я знаю, возможно, ты не захочешь этого, но это может быть действительно здорово. Ненадолго. Это твой дом и всегда им будет.

— Это та леди с детской площадки?

— Да. — Это именно та часть, которую я боялась больше всего.

Лицо Инглиш бледнеет.

— Но она сказала, что заберет меня от папочки.

У Бека начинают играть желваки. Он выглядит настолько заведенным, будто туго намотанная катушка, которая вот-вот взорвется.

— Мы никогда этого не позволим, солнышко. Но она твоя мама, и ей хочется узнать тебя лучше.

— Так мне не нужно будет ездить к ней надолго? — Девочка смотрит на нас двоих скептическим взглядом.

— Нет, на чуть-чуть.

Она выпячивает губу в раздумье.

— Почему она бросила меня?

Бек начинает что-то там говорить, но я выставляю руку вперед.

— Сладкая, я думаю, только она может ответить на этот вопрос, но помни, твой папа и я любим тебя больше всего на свете. А теперь иди сюда, что бы мы могли тебя обнять.

Она прыгает нам на руки, а я говорю ей:

— Ты самый лучший сахарок во всем мире.

— Я не сахарок. Я — Инглиш.

— Да, но ты такая сладкая.

Я сдуваю остатки малины с ее щеки, и она хихикает. Бек сидит тихо, обдумывая то, что он видит. Я знаю, что в его голове сейчас много мыслей, как мы пройдем через все это. Но сейчас ему стоит быть более радостным. Его угрюмый вид заставит думать Инглиш о том, что в этой ситуации что-то не так.

— И так, как дела у Бунниора? Были какие-нибудь происшествия? — интересуюсь я.

— Не сегодня. Банана сказала, что больше не оставляет обувь. Она боится опять наступить в какашки.

— Фу, не могу винить ее в этом. — Потом я смеюсь, потому что это реально смешно.

— Деда говорит, что Бунниора нужно отправить в школу. Что-то вроде школы для собак.

— Вроде уроков послушания?

— Интересно. Там его будут учить, как оставаться дома одному и поведению?

— Да, это будет просто отлично. Вы с Бананой сделали уроки?

Она так яростно закивала, что я вообще удивилась, как ее не затошнило.

— Замечательно, малышка. Поэтому у нас для тебя есть сюрприз. Мы с папочкой хотим, чтобы у тебя была возможность делать фотографии или еще что-нибудь. И мы купили тебе телефон.

— Телефон? Настоящий телефон?

— Да. Смотри.

Я вытаскиваю телефон. Она прикасается к нему, будто это домашний любимец.

— Ты не можешь носить его при себе всегда, лишь иногда, но нам нужно научить тебя некоторым функциям.

Ее брови подпрыгивают вверх, когда она говорит:

— Но я уже умею фотографировать.

— Я знаю, а ты умеешь снимать видео, чтобы этого никто не видел?

— Как по телевизору?

— Да!

Ее руки трясутся, и она просит:

— Покажи мне. Покажи, пожалуйста.

— Хорошо, ты нажимаешь вот сюда, и у тебя появляется вот это, — показываю я ей. — Это видео. Возьми телефон вот так и нажми на красную кнопку. Запомнишь?

Инглиш вся сияет, поэтому я не боюсь, что она что-то забудет. Она делает кучу фотографий Бека и меня, а также записывает несколько видео. Моя следующая задача научить ее пользоваться диктофоном.

— Инглиш, очень важно, чтобы ты никому не говорила о том, что используешь телефон, понимаешь?

— Почему?

Бек усаживает ее напротив себя, чтобы она могла видеть его глаза.

— Немногие дети в твоем возрасте имеют телефон, Медвежонок. Будет замечательно, если мы сохраним это в секрете между нами тремя, хорошо?

— Даже Банане и Деде?

— Что ж, думаю, им мы можем показать, но больше никому. И я говорю серьезно. Хорошо? Когда мы разрешим тебе брать его с собой, ты должна держать его в надежном месте. Обещаешь?

— Обещаю. — На ее лице появляется серьезное выражение.

— И не брать его в школу. Никогда.

Ее кудряшки прыгают в разные стороны, когда она кивает.

На следующее утро я отвожу Инглиш в школу, но сама ухожу около восьми часов. Мы встречаемся с мистером Морганом в его офисе, а затем отправляемся в суд. Мы с Беком беремся за руки, нервные и напуганные.

— Это не займет много времени, — говорит мистер Морган.

Та часть суда, которая занимается семейными делами, переполнена людьми, но нам удается проскользнуть прямо в кабинет судьи Кларион. Помещение не похоже на то, которое я ожидала увидеть. Оно маленькое, там нет отдельного кабинета судьи, а лишь место для нашего адвоката, нас и нашей команды.

Я осматриваюсь вокруг и вижу ее с самодовольной улыбкой на лице. У нее светлые кудрявые волосы, как у Инглиш, и она очень миниатюрная. Женщина довольно симпатичная, по крайней мере, я пытаюсь судить объективно. Я не могу понять, как она может заставлять своего ребенка пройти через это. На это должна быть причина.

— Всем встать, — произнес судебный пристав, когда судья зашел в комнату. Мне хватает одного взгляда на судью, чтобы понять, что нам крышка. Судья женщина.

Глава 10

Шеридан

— Бек, ты не должен терять надежду. Если ты это сделаешь, мы проиграем. И Инглиш узнает об этом.

— Но мы больше ничего не можем сделать. Она выиграла, Печенька.

— Как бы не так. Ты действительно веришь в это?

— Да, думаю. Мы должны позволить Инглиш провести эту субботу с ней. И если судья посчитает, что все прошло хорошо, она может разрешить ночевки.

— Хорошо, и что теперь? Ты собираешься просто залечь на дно и принять это, как факт? Я собираюсь найти способ бороться. Собираюсь найти щель в ее броне и выяснить, что именно она хочет. Я знаю, здесь что-то есть, и не остановлюсь, пока не выясню это.

— Я восхищаюсь твоим мужеством, но боюсь, ничего кроме неудачи ты не получишь.

Пока я веду машину, не могу полностью уделить ему внимание, хотя и очень хочу. Но все же не удерживаюсь и говорю:

— Круто, если ты так думаешь. Но когда я все-таки выиграю, собираюсь продемонстрировать тебе всю радость своей победы прямо в лицо, сказав: «Я же говорила». Да еще так, что тебе захочется меня придушить.

Он пожимает плечами.

— Не понимаю, как ты можешь быть сейчас такой оптимистичной.

— А я и не оптимистична, просто не собираюсь позволять им проехаться по нам. Это только начало. Я поняла, что ей нужна Инглиш. Подумай об этом, Бек. Что, если ты сдашься из-за глупого решения? А потом придешь в себя и осознаешь, что же натворил. Но не думаю, что ей нужно это. Если б все было так, я бы, наверняка, поняла это.

— Возможно.

— Поэтому, сделай нормальное лицо, чтобы мы могли рассказать обо всем Инглиш, и чтобы она не поняла, что мир рухнул.

Дети потрясающие. Когда мы рассказываем все ей, она выглядит так, будто мы сообщили о поездке в зоопарк или что-то вроде того. Мы объясняем ей, что при встрече там будет еще кое-кто и ей не придется быть одной. На это она просто пожимает плечами.

В субботу мы привозим ее в зал общественной библиотеки, где нас уже ждет представитель суда. Она представляется как Милли Шафер и говорит, что будет находиться рядом во время двухчасовой встречи. Она будет наблюдать за общением матери и дочери, если что-то будет угрожать Инглиш, девочку тут же увезут. Нам разрешают остаться до приезда биологической матери, но потом по распоряжению суда нам придется уехать на озвученное время.

Инглиш прыгает вокруг, будто ничто ее не интересует в этом мире… пока Эбби не входит в зал. Один взгляд, и она тут же бросается ко мне на руки.

— Я не хочу идти к ней, мамочка. Это та самая женщина из школы.

Глаза представителя округляются, а Эбби начинает плакать. Без слез.

Инглиш не останавливается.

— Пожалуйста, не отдавай меня. Она говорила мне все те вещи на детской площадке. Ты сказала, что она не причинит мне вреда.

Она цепляется за меня, а я делаю все возможное, чтобы она оставалась в таком положении. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, Бек в ярости. Мисс Шафер не говорит ни слова. Женщина, должно быть, в шоке.

Потом Эбби произносит:

— Прости меня, Инглиш. Я так сильно хотела тебя увидеть, что наделала глупостей.

— Ты плохо со мной обращалась, — продолжает Инглиш. — Ты сказала, что заберешь меня навсегда от моего папочки.

Лицо Эбби меняется, она понимает, какую огромную ошибку совершила.

— Я была в не очень хорошем месте в тот день.

— Детская площадка? — спрашивает Инглиш.

— Нет, не она, — злится Эбби. — Я имею в виду, мне было одиноко без тебя, и я хотела, чтобы ты поехала со мной домой.

— У меня есть своя комната у Деды и Бананы. И у меня уже есть мамочка.

Эбби злится еще больше и произносит противным голосом:

— Она не твоя мать.

— Нет, моя.

— Все, пожалуйста, успокойтесь.

Мисс Шафер, видимо, находит свой пропавший голос.

— Давайте все присядем?

Инглиш продолжает стоять рядом, вцепившись в меня мертвой хваткой. Думаю, у меня все равно нет шанса уйти. Мы плетемся в сторону стола, и я плюхаюсь на стул, держа ее у себя на коленях.

Мисс Шафер начинает.

— Мисс Ламонт, почему вы пошли в школу Инглиш?

— Хотела увидеть свою дочь.

— Но вы напугали ее.

— Теперь я знаю это, и понимаю, что совершила ошибку, — оправдывается Эбби.

— Девочка говорит, что вы сказали ей некоторые довольно серьезные вещи.

Сначала Эбби смотрит на меня и только потом на Бека.

— Она преувеличивает. Вы же знаете этих детей.

Инглиш аккуратно слазит с моих рук.

— Это не так. Вы сказали мне это. Папочка говорил никогда не врать.

— Мисс Шафер, — перебиваю я ее. — В день, когда это случилось, я была в школе, потому что работаю там учителем. На самом деле, я — классная руководительница ее класса, и девочка была чертовски напугана тем, что случилось. Инглиш никогда не врет и не перевирает. Эта женщина появилась на детской площадке и подошла напрямую к Инглиш. Этот инцидент настольно был из ряда вон выходящим, что нам пришлось обратиться в полицию.

Было видно, мисс Шафер чувствует себя некомфортно из-за новой информации.

— Это неожиданная новость. Я вынуждена отозвать сегодняшнюю встречу и доложить об этом судье Кларион. Я сообщу вам о ее решении. А пока, мисс Ламонт, полагаю, вам следует держаться подальше от Инглиш, пока не будет принято решение.

— Но… — Эбби начинает противиться.

— Мисс Ламонт, как я уже сказала, Инглиш чрезвычайно огорчена вашим присутствием, поэтому ситуация должна быть пересмотрена. Вам сообщат о решении, как только судья Кларион его примет.

— Мой адвокат узнает обо всем и свяжется с судьей Кларион напрямую. — Эбби покидает зал взбешенной, а Бек качает головой в отвращении. Я точно знаю, о чем он думает. Ее намерения нечисты.

Мисс Шафер уже собирается уходить, поэтому я говорю ей:

— Спасибо, и простите за случившееся.

— Ничего страшного. Подобные обстоятельства лучше выяснять заранее, а не когда будет поздно.

Она посылает нам взгляд, в котором читается симпатия.

Бек забирает Инглиш, и мы собираемся уезжать. Эбби стоит у входа в библиотеку.

— Думаете, что выиграли, но это только начало, Бек. Я добьюсь своего рано или поздно.

А затем она направляется к машине.

— Что она имела в виду? — спрашивает Инглиш.

— Не знаю, — отвечает Бек.

— Я никогда не хочу идти в ее дом. Пожалуйста, папочка, не заставляй меня, — умоляет Инглиш.

— Я сделаю все возможное, сладкая. Обещаю.

Иисус. Не думаю, что мое сердце сможет этого выдержать. Эта женщина вообще из плоти и крови, чтобы вытворять подобное? Ей наплевать на Инглиш. Если б это было не так, она бы отступила назад и сделала бы какие-нибудь шаги, чтобы растопить сердце Инглиш и сблизиться с ней. Установить хоть какое-то подобие отношения, а не говорить все те гадости.

Когда мы приехали домой, Бек уходит, чтобы позвонить адвокату, а потом родителям. Мистер Морган собирается придумать новые шаги, чтобы оградить Эбби от общения с Инглиш, потому что это травмирует ее. Мы более чем «за». Бек так же хочет, чтобы частный детектив начал действовать. Возможно, чаще следить за ней в ночное время. У нее есть бойфренд, с которым она живет, но это не незаконно. Парень работает, да и Эбби тоже. Кажется, у нее есть ответы на все вопросы, но ее отвратительное отношение оставляет осадок во рту, а по всему телу пробирает дрожь. Во мне все кричит против нее.

В воскресение вечером я пытаюсь составить план занятий на неделю, но моя концентрация на нуле. Перед глазами постоянно появляется лицо Эбби, и мне жутко хочется выяснить, что она задумала. Я не сомневаюсь, что так и есть. Главное доказательство всего этого то, что она избегала смотреть нам в глаза. Когда Бек заходит в спальню, я сижу на нашей кровати, с карандашом во рту, бумаги разбросаны вокруг меня. Передо мной открыт школьный iPad, куда я вбиваю план работы.

Бек садится рядом и сжимает мою талию.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Нет, но буду. Это ожидание убивает меня. Я все время думаю. Может, нам нужно, чтобы Инглиш прошла психологический тест, который докажет, что ей не стоит видеться с Эбби.

— Я — за, если это сработает.

Он выглядит дерьмово, как алкоголик в завязке. Я накрываю ладонью его руку.

— Это должно сработать. Мы должны верить, Бек.

— Я знаю.

Он встает, и разминает шею. Потом выходит из комнаты.

В понедельник днем Бек звонит мистеру Моргану. Судья Кларион хочет снова видеть нас у себя. Встреча назначена на пятницу в десять часов. Хотела бы я, чтобы она прошла завтра и нам не пришлось бы ждать еще пять дней. У нас добавилась еще одна нервная неделя. Вести себя счастливой и нормальной рядом с Инглиш непросто. Девочка восприимчива ко всему.

К пятнице мы оба выглядим, как выжившие после урагана. Мои волосы похожи на воронье гнездо, а Бек будто засунул пальцы в розетку. Никто из нас не спал последние дни.

— Черт, Печенька, не думаю, что смогу это вынести.

— Знаю. Посмотри на нас. Мы выглядим как бездомные. Давай как-то выбираться из этого.

Он проводит руками по волосам. Теперь они выглядят еще хуже.

— Не делай так. Именно поэтому мы так плохо выглядим. Я тоже так делаю.

— Полагаю, нам стоит прекратить, — произносит он.

— Хорошая идея.

Мистер Морган встречает нас, и судя по его взгляду, понимает, что выглядим не лучшим образом.

— Не могли бы вы двое привести себя в порядок? Если судья увидит вас такими, вы никогда не получите опеку. Миссис Бриджес, не могли бы вы расчесать волосы? И вы, мистер Бриджес, тоже.

Мы отправляемся в комнату отдыха, я из сумочки достаю силиконовую расческу и скручиваю волосы в объемный пучок, надеясь, так я буду выглядеть лучше. Мистер Морган выглядит удовлетворенным моим видом. Бек тоже гораздо лучше. Он, должно быть, умылся, потому что выглядит посвежевшим.

Судья Кларион не похожа на счастливую женщину. Она практически не улыбается. Сегодня мало что изменилось. Когда мы все занимаем свои места, сразу переходим к сути дела. Она не собирается подсластить пилюлю, отругав Эбби за то, что та появилась на детской площадке. Своим отношением она напоминает мне судью Джуди. На этом сходство заканчивается. Она полностью за то, чтобы ребенок находился рядом с матерью, и ни в какую не хочет идти на уступки.

Мистер Морган пытается сделать акцент на потенциальном вреде Инглиш, указывая на посещение психолога после инцидента на детской площадке.

— Я сильно сомневаюсь, что эти эпизоды можно сравнивать, — настаивает судья Кларион.

Мистер Морган аргументирует словами психолога, который сказал, что будет неправильно, если Инглиш будет проводить время с Эбби наедине.

— Сейчас речь не об этом. Мы говорим о систематических встречах, — возражает она. Их препирательство продолжает еще несколько минут, пока судья Кларион не заявляет: — Я довольно часто сталкиваюсь с ситуациями, где дети ведут себя чрезмерно эмоционально, потому что их просят делать вещи, которые они не привыкли делать. Например, когда ты просишь их пойти в кровать, они могут начать кричать и волноваться. Я думаю, здесь похожая ситуация.

Мне кажется, моя челюсть падает на пол.

Стул отлетает назад, когда я встаю и начинаю говорить не подумав.

— Судья Кларион, я была там, видела реакцию Инглиш, и она явно нестандартная. Ее трясло, когда мисс Ламонт пообщалась с ней. Другие учителя тоже присутствовали при этом. Ее сознание очень сильно изменилось, именно поэтому нам пришлось обратиться к психологу. Она получила травму.

— Да, миссис Бриджес, я уже слышала это. А как давно вы знакомы с Инглиш?

— С прошлого августа.

— И я полагаю, это время дает вам право считать себя экспертом в поведении Инглиш. Вы знаете ее с августа как учитель и с ноября как ее мачеха. Сейчас март. Не так много времени по моим стандартам, миссис Бриджес. — В голосе судьи Кларион слышится сильное презрение.

— Нет, Ваша честь, это говорит о том, что я узнала ее.

Мой ответ ее не удовлетворил. Мистер Морган передает мне записку, в которой просит завязывать со своими аргументами. Бек сжимает мое колено, но я зла, как собака. Очевидно, что эта женщина против нас, но я не понимаю почему.

Закрыв глаза, я пытаюсь сконцентрироваться на хороших вещах: на святящем солнышке и голубом небе, потому что в этой чертовой комнате тучи над нашими головами чернее черного. Я едва слышу, что говорит эта ненормальная судья, кроме того, что в следующую субботу Инглиш снова заберут и отвезут к этой женщине. Слава богу, она также будет под наблюдением помощника судьи.

Как только мы заканчиваем, мистер Морган отводит нас в подобие комнаты. Он указывает на меня пальцем и выстреливает, как из пушки.

— Что это, черт возьми, было? Вы не можете открывать свой рот при судье, как сделали это только что. Я вообще удивлен, что она не выгнала вас оттуда, при этом не впаяв штраф за оскорбление судьи. Если вы не умеете контролировать свои эмоции, я буду сильно настаивать на том, чтобы вы больше не присутствовали на заседаниях.

Вау. Не думала, что все настолько плохо. Но стоит мне открыть рот, чтобы сказать, он добавляет:

— Я не жду от вас ответа, миссис Бриджес. Если вы не можете следовать моим указаниям, не приходите сюда. Мы находимся в слабом положении, и вы сделали только хуже.

Его слова - плевок в лицо. Я думала, что помогаю Инглиш, но в итоге только все порчу.

— Дерьмо.

— Просто для уточнения. Сейчас я возвращаюсь в офис, где попытаюсь составить план действий, чтобы уладить это дерьмо, как вы его назвали. Сказать по правде, я не уверен, что у меня получится.

Я прикрываю рот ладонью, когда до меня доходит смысл его слов. Я все испортила. Что, если теперь ничего нельзя исправить? Что, если я разрушила единственную надежду Инглиш? Не думаю, что смогу жить с этим.

Вдруг я оказываюсь в объятиях Бека, прижатая к его груди.

— Мистер Морган, я знаю, что вы делаете все возможное в ситуации Инглиш, но позвольте кое-что прояснить. Никогда больше не разговаривайте с моей женой в подобном тоне. Да, она совершила ошибку, но она любит Инглиш каждой частичкой своего тела. Вспомните об этом в следующий раз, когда захотите избавиться от нее. И не забывайте. Мы — ваши клиенты, мы платим вам не за подобное обращение.

— Хорошо, мистер Бриджес, но, если найдете свободное время, я бы хотел встретиться с вами в офисе завтра. Нам нужно разработать стратегию борьбы, чтобы выиграть дело. Если вы все еще этого хотите.

Как бы огорчен не был Бек, он заступился за меня. Он защитил меня, и я чертовски уверена, что влюбилась в своего мужа еще больше.

Когда мы садимся в машину, я беру его за руку, прося прощение.

— Тебя не за что прощать. Печенька, ты кое-что забыла. Я с тобой с тех пор, как ты учишь Инглиш. Я вижу, как вы двое относитесь друг к другу. Я замечаю, как ты смотришь на нее, от тебя исходит столько любви в ее сторону. Ты бы никогда намеренно не навредила ей, и тебе не нужно извиняться. То лишь попыталась защитить ее. В моих глазах провалился именно Морган. Он не должен был говорить тебе вообще что-либо. Я никому не позволю разговаривать с тобой в подобном тоне. Никогда. — Он обхватывает ладонью мою шею и выводит ласковые круги на линии челюсти. По каким-то странным причинам это заставляет мое сердце болеть еще сильнее. Такое чувство, что я подвела его.

Глава 11

Шеридан

— Я подвела тебя, Бек. Но еще хуже, я подвела Инглиш.

— Ты никогда этого не делала. Нас подвела система.

— Да, по крайней мере, согласно предписанию судьи, встречи будут проходить в присутствии наблюдателя. — Положив свою руку на его, я продолжаю: — Хотела бы я помочь еще чем-то. Я чувствую себя чертовски ненужной.

— Это не так. Ты сделала куда больше, чем я надеялся.

Это придает мне сил. Бек гораздо спокойнее, чем в последние дни. И это странно. Будто на него опустили покрывало, и оттуда появился другой человек.

— Эм, что происходит? — Я подозрительно щурюсь

— Что ты имеешь в виду? — Он смотрит на меня невинными глазами.

— Час назад ты сходил с ума, а теперь ты само спокойствие.

Он медленно моргает и долго молчит. Потом Бек заговаривает.

— Я услышал, как страстно ты боролась за Инглиш против судьи, а потом стал свидетелем попытки разбить тебя на части, и полагаю, я наконец-то понял, как сильно ты мне дорога. Не пойми меня неправильно, малышка. Я буду бороться за нашу дочь зубами и когтями, но, если мы проиграем, у меня не будет ни капли сомнения, что мы сделали все возможное. А все потому, что за нашими спинами стояла ты. Поэтому понял, что могу грустить и топать ногами, но что это изменит? Я лишь огорчу Инглиш еще больше. А это последнее, чего я хочу. Поэтому я решил изменить свое поведение. Если Эбби собирается выиграть, единственно верным для нас решением будет объединиться.

— У меня голова идет кругом.

— Я не говорю о том, что мне нравится то, что сейчас происходит. Я так же не говорю о том, что доверяю ей. Но возможно, просто возможно, если мы будем вести себя уступчиво, она ошибется и ее сущность проявится наружу. Понимаешь?

В его словах есть смысл: я понимаю, к чему он ведет. Но легче сказать, чем сделать.

Я решаю не возвращаться обратно в школу, вместе с Беком мы отправляемся домой. Единственное, чего мне хочется в тот момент, это оказаться в его объятиях. Поэтому он относит меня в кровать и остается рядом. Эта сторона Бека для меня новая, но нежность, исходящая из его сердца, заставляет расти мои чувства все больше и больше.

— Так что же дальше?

— Завтра я увижусь с Морганом и выясню о дальнейшей стратегии. Уверен, он попытается свалить всю вину на нас снова, но я не позволю ему это сделать. Судья не на нашей стороне. Это понятно. И Морган зацепится за любую помощь, чтобы получить возможность выиграть дело.

В субботу утром Бек звонит адвокату, а я планирую поездку в океанариум с Инглиш. Потом Бек велит мне забросить Инглиш к его родителям, чтобы мы могли обсудить информацию, полученную от Моргана.

Позже днем я мечусь по комнате в ожидании Бека. Когда он появляется, по сжатым губам понимаю, что все плохо.

— Что случилось?

— Нам лучше присесть.

Его краткий ответ немного удивляет меня, но я не заостряю на этом внимание, потому что он расстроен.

Сев на диван, он не теряет время даром.

— Почему ты не рассказала мне о своем отце? О том, что он убил кого-то, сидя пьяным за рулем?

В его вопросе слышится обвинение.

— Что? Мой отец? — То, как он задает вопрос, сильно удивляет меня.

— Мне нужны ответы, Шеридан.

Его резкий тон шокирует меня, но горящая ярость в его глазах еще хуже.

Заикаясь, я пытаюсь ему объяснить:

— П-потому что я никогда об этом не говорю. Он свихнулся после смерти мамы. Мне было четырнадцать тогда. Я вообще не понимала, что с ним происходит. Он был директором…

— Я знаю, районной школы. Дальше.

Ошеломленная. Шокированная. Оскорбленная. Яро заморгав от надвигающихся слез, которые уже жгут мои глаза, но пока еще не появляются, я рассказываю ему свою страшную историю.

— Он стал алкоголиком. За неделю до моего школьного выпускного он напился по дороге домой и попал в аварию. Он погиб вместе с другими людьми. Женщина и ее ребенок умерли.

Бах, вот они слезы, рекой льются из моих глаз. Я всегда чувствую себя отвратительно в такой момент, потому что это причиняет боль. Жутко знать, что твой отец совершил подобное. В сердце, он для меня все еще хороший человек. Он просто не смог пережить смерть моей мамы. Поскольку дело прошлое, я отношусь к этому отстраненно.

— Что еще?

— Ч-что еще? Тебе этого недостаточно? — Я вытираю лицо майкой.

— Что насчет денег? — отрезает он.

— Денег?

— Да! Деньги, Шеридан?

— После того как семья женщины обратилась в суд, у нас ничего не осталось. Они получили все что просили и даже больше. Моя мама была единственным ребенком, оба ее родителя ушли. У моего отца были брат и сестра, но они решили остаться в стороне, будто у меня была страшная заразная болячка. Мой юрист оплатил все, каждый пенни ушел в ту семью. Но я бы и так все отдала.

Я тру глаза ребром ладони.

— Ты не прекращала рассчитывать на что-нибудь? — Он встает и начинает ходить из угла в угол.

— Что ты имеешь в виду?

— То, как это выглядит, Шеридан.

Он так зол, его слова ранят, и я, честное слово, не понимаю, о чем он говорит.

— Я не понимаю тебя, Бек.

— Я имею в виду, Шеридан, что ее адвокат считает, будто я купил свою жену. То, что я помогаю тебе выбраться из долгов, а ты помогаешь мне выпутаться из этого фиаско. Услуга за услугу. Успеваешь за моими мыслями? И теперь у Эбби есть предложение. Она хочет помириться. Она сказала, что, если я пойду на это, она отзовет все требования об опеке.

— Помиритесь? Но мы ведь женаты.

— Ей все равно. Она хочет заявить на меня свои права. Говорю ее словами, точно так же, как это сделала ты. Чтобы вырваться из долгов, я уверен. Они провели свое расследование, Шеридан.

Его взгляд режет меня, будто ножом, прямо по сердцу, раскрывая его и позволяя крови вылиться наружу. Он верит тому, что я — дерьмовый человек. Он уверен, что я специально скрыла эту информацию от него в корыстных целях.

— Мне никогда ничего не было нужно от тебя. Ты пришел ко мне, забыл?

— Да, и смотри, как это обернулось против меня.

Проглотив его омерзительные слова, я слишком обижена, чтобы продолжать с ним разговаривать. Еще одна слеза скатывается по моей щеке, но я уже не пытаюсь ее вытереть.

— Могу я узнать, что ты сделал с моей старой машиной?

— Я продал ее, а что?

— Сколько ты получил за нее?

— Тысячу. А что?

Иисус, я в полном дерьме. Полагаю, мне предстоит еще один заем, если я вообще смогу его получить.

— Могу я получить свои деньги, пожалуйста?

Посмотрев сердито на меня, он отвечает.

— Они у тебя есть. У тебя есть другая машина.

— Мне не нужна другая машина. — Проглотив комок в горле, я продолжаю: — На самом деле, мне не нужно ничего от тебя.

Когда слова вылетают из моего рта, я прижимаю руку к груди, пытаясь унять боль. Именно в этот момент прорывается дамба слез, которую я так тщательно пыталась удержать. Вытерев их, я обхожу стол и направляюсь прямо в спальню. У меня не занимает много времени собрать чемодан. Кинув кучу вещей в свой самый большой чемодан, я кое-как его застегиваю. Затем собираю все свои вещи из ванной комнаты и складываю их в спортивную сумку. Моя личная сумка занята школьными вещами, поэтому мне придется вернуться сюда еще раз, чтобы забрать оставшееся. Возможно, Мишель поможет мне. Но первое, что мне нужно сделать, это убраться отсюда. Мысль о том, чтобы остаться в доме с мужчиной, которому я доверяла и который считает меня жалким человеком, невыносима.

Пока я волоку вещи в гостиную, он стоит и смотрит на меня.

— Куда ты собралась?

— Туда, где смогу сделать твою жизнь проще. Подавай на развод. Я не против. Но пошел ты нахрен, Бек Бриджес. Я НЕ тот омерзительный человек, каким ты меня выставил. За последние четыре года я рвала задницу, чтобы получить свою степень и оплатить займы. Ты пришел ко мне. Не я. Так что иди, живи своей жизнью. Я желаю Инглиш всего самого лучшего. О тебе же я не могу сказать того же, потому что я зла и мне больно.

К дому подъезжает машина, которую я заказала через Убер. К тому времени, как добираюсь до своего прежнего дома, я превращаюсь в полнейшую развалину. Бедному водителю приходится донести мои вещи до крыльца, потому что я едва могу идти. Мишель выходит на улицу и не может понять, что происходит.

Мне понадобился целый час, чтобы успокоиться и рассказать обо всем Мишель. Она в шоке, как и я.

— Я не понимаю, как у него все поменялось от «Любви до гроба» до «Пошла ты к черту» всего за пару часов.

— Я тоже. Он был незнакомцем в том доме. Видела бы ты, как он смотрел на меня.

— А кто эта женщина, Эбби? Я имею в виду, с чего они решили, что он, женатый человек, сможет все так изменить? — спрашивает Мишель.

— Должно быть, она в полном отчаянии. И, возможно, есть мизерный процент, из-за которого я не виню ее. Инглиш — удивительный ребенок. Меня убивает тот факт, что я не смогу видеть ее каждый день.

— А как ты будешь вести себя в школе?

— Настолько профессионально, насколько это будет возможно.

— Представляю, как тебе будет трудно. — Мишель привлекает меня в большие теплые объятия. — Извини, Шер, мне казалось, он — тот самый.

— Я тоже. Полагаю, мы теперь снова соседки. — Я всхлипываю. — Оливер сегодня приедет?

— Нет. — Дует губы Мишель. — Сегодня день рождения его отца, у него семейные дела.

— Все еще не встречалась с его семьей? — Это удивляет меня, потому что реально странно.

— Нет, мы разговаривали об этом немного на Рождество, но мало к чему пришли, потому что мне пришлось уехать домой.

— Хм-м, может быть он пытается уберечь тебя.

— Или он стыдится меня.

— Серьезно? Как он может стыдиться такой красотки, как ты?

— О, ты говоришь так, потому что ты моя лучшая подруга.

— Нет, это не так, перестань напрашиваться на комплименты. Кроме того, сегодня мой вечер, — парирую я.

— И то правда.

Мой телефон вибрирует, и я думаю, что это Бек, но посмотрев на телефон, вижу имя Марка.

— Это отец Бека, — поясняю я Мишель.

— Ты собираешься ответить?

— Я не знаю.

— Я думаю, тебе стоит послушать, что он скажет.

И я отвечаю на звонок.

— Привет, Марк.

— Шеридан, могу я увидеться с тобой? Я знаю, что сейчас не лучшее время, но я бы хотел кое-что сказать, если ты позволишь.

— Ладно.

Уронив телефон на колени, я говорю Мишель:

— Он сейчас приедет. Он такой хороший человек, я не смогла отказать ему.

— Тогда я пойду в свою комнату.

Должно быть, Марк был возле моих соседей или где-то очень близко, потому что звонок в дверь раздается меньше, чем через пять минут. Когда я открываю дверь, ему хватает одного взгляда на меня, чтобы сникнуть.

— О, Шеридан.

А потом я оказываюсь в его объятиях, в которых не хочу находиться, потому что они слишком сильно напоминают мне о Беке. В этот момент я вспоминаю все его злые слова, тон его голоса, какой отвратительной он заставил меня почувствовать себя. Мое сердце щемит, слезы льются рекой. В этот раз это оказывается еще тяжелее, мне кажется, что я не могу дышать.

— Давай, милая. Дыши. Станет легче. Просто сделай спокойный, глубокий вдох.

Не знаю, сколько проходит времени, но я даже не замечаю, как мы оказываемся внутри квартиры.

— Мне никогда ничего не было нужно от него, Марк. Никогда. Клянусь. После того как отец умер, я не могла говорить о нем. Об этом знала только Мишель и ее семья. Я… часть меня умерла вместе со смертью родителей. Я не знаю. Я была без гроша в кармане и пыталась наладить свою жизнь. Ну, знаете, ходила в школу и работала нон-стоп. Едва выходила на улицу и просто пыталась жить. Вот и все.

— Я знаю, милая. Бек лишь пытается понять, что происходит, и не думает о том, что правильно, а что нет. Он так боится потерять Инглиш, что начал сражаться с единственным человеком, который дорог ему.

Этого не может быть.

— Он не может заботиться обо мне. Если б вы его только слышали. Он был омерзителен.

— Знаю. Иногда он может вести себя так. Эту черту он получил от меня. Пожалуйста, не бросай его. Инглиш любит тебя. Она постоянно говорит о тебе. А Бек: я никогда не видел, чтобы он относился к другой женщине, как к тебе. Это все очень противно, но я знаю, мы сможем все уладить.

— Не думаю, что смогу. Простите. Если он готов прислушаться к людям и поверить, что я вышла за него, чтобы выбраться из долгов, то ничего не выйдет. Если вы не заметили, Бек — взрослый мальчик. Честно говоря, то, что вы приехали сюда и пытаетесь уладить его дела, выглядит немного по-детски. Мое уважение к нему упало на самое дно.

Марк трет лицо. Иногда Бек делает так же, когда о чем-то думает или в замешательстве. Даже странно, что я раньше не замечала, насколько сильно эти двое похожи друг на друга.

— Могу я просто сказать? Бек очнется и поймет, что натворил. Сегодня, вероятно, этого не произойдет, потому что его голова как блок цемента. Но когда это случится, не знаю, завтра или в любой другой день, он будет полностью раздавлен, потому что у него сердце его матери — мягкое и доброе. Поверь мне, Шеридан. Я знаю своего сына. Когда Инглиш подкинули на крыльцо в той картонной коробке, когда он в первый раз взял ее на руки, у него не было пути назад. У него не было варианта «Смогу ли я?» Он решил сразу, что станет самым лучшим отцом несмотря на то, что сам еще был ребенком. На мой взгляд, он был и остается самым лучшим отцом. Он пожертвовал всем и продолжает жертвовать. Мы помогали, лишь когда он был в школе или на работе. Именно он вставал по ночам и менял памперсы, он держал ее на руках, когда были жар или тошнота, он делала все. Он не перекинул все это на нас, Шеридан. Это была его ответственность. Именно так он видел эту ситуацию.

Эта часть Бека мне знакома. Но тот мужчина, который оскорблял меня, ушел из моего сердца до того момента, пока я не смогу перестать думать так о нем.

— Я понимаю, он — ваш сын, и вы верите в его лучшие стороны. Я же не могу сейчас о них думать. Возможно, однажды я смогу переступить через это, но прямо сейчас… Одна только мысль о нем заставляет меня снова начать плакать. Его слова настолько сильно ранили меня, будто он точно знал, куда и как нужно бить.

— Хорошо. Но мы с Анной всегда готовы помочь тебе. Она сейчас там, на улице, в твоей машине. Бек купил ее тебе, и все документы оформлены на тебя.

— Она не нужна мне. Я не могу позволить себе такую машину. Даже ее обслуживание.

— Мы позаботимся об этом для тебя.

— Нет, не надо.

— Что ж, если дела между вами двумя не изменятся, ты сможешь продать ее и купить то, что тебе нравится. Мы поможем с этим, Шеридан. Мы с Анной считаем тебя частью нашей семьи. Не важно, что случится, так будет всегда.

Грустная, легкая улыбка появляется на моем лице.

— Спасибо. Я ценю то, что вы пытаетесь сделать. Действительно.

Он снова обнимает меня, и прямо сейчас мне хочется, чтобы мой отец оказался жив. Эти мысли сразу перетекают в другие, а потом начинаются рыдания. Боже, это когда-нибудь кончится?

Когда мои рыдания переходят во всхлипывания, он поднимается и говорит, что принесет брелок от ключей. Когда он возвращается, Анна вместе с ним, а ее лицо красное и опухшее. Она тут же обнимает меня, и мы обе снова плачем.

— Ох, Шеридан, как бы я хотела иметь возможность дать ему крепкого пинка под зад.

У меня вырывается тихий смешок, и я добавляю:

— Мне тоже.

Она отступает назад, держа меня за плечи.

— Пожалуйста, пожалуйста, позвони нам, если тебе что-то понадобится. Мы любим тебя, дорогая.

В ответ я лишь киваю.

Когда они оба уходят, Мишель проскальзывает обратно в комнату.

— Ты в порядке?

— Уже не знаю.

— Я знаю лишь одну вещь. Его родители полностью на твоей стороне. И они знают своего сына. Они правы. Он бредит, Шер.

— Ладно. Но если жизнь с ним представляет собой подобные бредни, я не уверена, что готова так жить. Что будет, когда Инглиш будет подростком и он застукает ее за сексом с каким-то парнем? Он же убьет ее или еще что-нибудь.

Мишель смеется.

— Я не шучу.

— Знаю, но это похоже на одно из тех коммерческих шоу. Надеюсь, он не сделает что-то такое радикальное. Да и если ты будешь там, не позволишь этому случиться.

— Но я не могу вынести подобные бредовые атаки с его стороны. Ладно, я больше не хочу об этом говорить. У меня мозг начинает вскипать.

— Как насчет кино?

— Только дома, потому что у меня настолько опухло лицо, что я не выйду на улицу.

— Клево, ты выбираешь.

На моем лице появляется дьявольская улыбка, и она кричит:

— О нет, только не «Миньоны!»

Когда начинается фильм, я очень быстро засыпаю. Вся эта ситуация с Беком выжала из меня все соки, и я просыпаюсь только в воскресенье утром, лежа на диване и укрытая одеялом. Одно я знаю точно. Жизнь продолжается. Так было и после смерти мамы, и после смерти папы. И я уверена, что так будет и после всего случившегося. Я не позволю этому полностью разрушить меня. У меня будет вечеринка-сожаление, потом я натяну штанишки большой девочки и отправлюсь в этот дерьмовый мир. Еще один пункт в список дерьмовых уроков для Шеридан.

Глава 12

Шеридан

Видеть Инглиш в школе катастрофически мучительно. Когда она заходит в класс, то налетает на меня, практически сваливая с ног.

— Я скучаю по тебе, мамочка.

О, черт. Не думала о том, как буду справляться с этим. Точнее, думала, но полагала, что сильнее этого.

— Нет так сильно, как я по тебе, принцесса.

Я втягиваю носом аромат кожи девочки, и ни за что не хочу отпускать ее. Сладкий запах клубники проникает в нос, из-за чего на глазах появляются слезы. Мне хочется придушить Бека за его идиотизм.

— Дай-ка посмотреть на тебя. — Я отхожу назад и улыбаюсь. — Мне нравится твой наряд, и мне кажется, ты выросла. Ты сегодня была за рулем?

— Мама, будь реалисткой. Банана привезла меня. Я провела у них ночь, а Бунниор опять съел мои тапочки.

— Неужели?

— Ага, а потом его стошнило ими в лежак. Это так противно.

Она зажимает рот, и я хихикаю.

— Что ж, может, это преподаст ему урок, что тапочки невкусные.

— Надеюсь на это. А когда ты вернешься домой? Твоя подруга уже чувствует себя лучше?

— Эм, пока нет. — Так вот, что они ей сказали. А я-то думала. — Она все еще нездорова. Но, может быть, скоро поправится.

Оставшаяся неделя пролетает точно также: Инглиш приходит ко мне каждый день и спрашивает про Мишель. Каждый день ее лицо выглядит огорченным, будто она начинает что-то подозревать.

В пятницу Сьюзан отсаживает меня в сторонку за обедом и хочеь узнать, что происходит.

— Ты всю неделю выглядишь опустошённой. И не отрицай этого, Шеридан.

— Да, дела сейчас идут не очень гладко.

— Хочешь поговорить об этом?

— Не совсем.

— Ладно, если изменишь свое решение, моя дверь всегда открыта, — говорит она.

Поблагодарив ее, я понимаю, что мне пора вести себя иначе. Неделя скорби подошла к концу.

Тем вечером, добравшись до дома, я предлагаю Мишель:

— Не хочешь немного развеяться?

— У меня никаких планов не было.

— Как насчет того, чтобы выпить вина, приготовить ужин и немного повеселиться?

— Отлично! Жизнь настолько дерьмово коротка, чтобы грустить, — говорит Мишель.

— Да, но как мне выкинуть его из головы?

— Твое поведение, мой друг. И еще вино. — Она берет в руки бокал и чокается с моим. — А теперь послушай меня. Это очередной пинок тебе от жизни. Спиши это на горячий секс с чокнутым папочкой и иди дальше. Каждые отношения учат нас чему-то новому. Теперь ты знаешь, что тебе не нужен мужчина, который не умеет думать своими мозгами. Тебе стоит делать все первой. Об этом даже в Библии говорится. Если мужчина женится на женщине, он берет за все ответственность, за детей в том числе. Меня восхищает его отношение к дочери, я аплодирую ему за это, — но то, куда он тебя отправил, это не просто второй ряд, это чертов амфитеатр.

— Я люблю Инглиш, в этом вся проблема.

Она взмахивает своим бокалом белого вина.

— Нет, нет и еще раз нет. Ты не будешь заново об этом думать. Это не проблема и никогда ею не была. Проблема в том, что, когда он попросил тебя об этом, забыл подумать о чувствах — твоих и его — и как они повлияют на ход событий. Он не может просто так обвинять тебя. Если он проявил должную неосмотрительность в отношении тебя, начав копаться в твоем прошлом, он должен был знать о той истории с твоим отцом. Ты не пыталась что-то утаить от него. Ты просто не разговаривала на эту тему. Поэтому ты можешь любить Инглиш сколько захочешь, но Бек на сто процентов облажался и должен винить лишь самого себя.

— Мне нравится ход твоих мыслей, но это не решает моей проблемы с Инглиш. Я хочу видеться с ней за пределами класса.

— Так иди и увидься с ней. Пойди к его двери и скажи, что хочешь провести с ней день. Ну, или что-то типа того. Ты реально думаешь, что он откажет тебе?

— Вероятнее всего, нет.

— Сделай это, девочка. И я хочу сидеть в твоей машине и увидеть твое лицо, когда ты сделаешь это.

Мы громко смеемся, пытаясь внедрить меня в жизнь Инглиш. Но я спрашиваю:

— Ты не думаешь, что я могу навредить этим Инглиш?

— Шеридан, ты любишь этого ребенка, будто она твоя. Я вижу лишь хорошее в этом. Во имя Пита, она называет тебя мамочкой!

— Это правда. Я просто не хочу причинить ей боль. Это последнее, что я хочу сделать.

Мишель обнимает меня.

— Шеридан, ты не сможешь обидеть даже блоху, даже если она будет кусать тебя за задницу всю ночь.

На следующий день, собрав всю волю в кулак, я еду к Беку. Когда он открывает мне дверь, в его взгляде нет никакого отвращения, пока он стоит и смотрит на меня с порога.

— Привет, Инглиш дома? — интересуюсь я беззаботно несмотря на то, что все мои внутренности трясутся, как листок на ветру.

— Эм, да.

— Я бы хотела взять ее на день. В Леголенд.

Он наклоняет набок голову и произносит:

— Хорошо.

Но с места так и не двигается. Он просто стоит, и эти чертовы сине-зеленые словно пронзают меня. Оставайся сильной. Не позволяй ему увидеть твою слабость.

— Так что? — спрашиваю я. Я не пытаюсь быть милой. Просто хочу взять ребенка на день.

— Да. — Бек моргает дважды, медленно, а потом произносит грубоватым голосом. — Ты хорошо выглядишь, Печ…

Я оборвала его:

— Никогда больше так не называй меня. Ты потерял право на миленькие прозвища в тот день, когда практически унизил меня. — Я указываю на его плечо. — Меня зовут Шеридан. Запомни это. А теперь, может Инглиш выйти или нет? Если нет, я поеду по своим делам. — Тон моего голоса абсолютно недружелюбный, резкий и ядовитый.

— Я… Я…

— Ты что?

— Ничего. Я позову ее.

— Спасибо.

— Ты можешь зайти. — Он открывает дверь передо мной.

— Не стоит. Приведи ее к машине, если сможешь. — Я спускаюсь вниз по ступенькам, а его взгляд прожигает дыру в моем свитере. Миссия выполнена и, должна сказать, я горжусь собой.

Пару минут спустя Инглиш влетает в машину, и я крепко обнимаю ее. Мне не нужно смотреть на крыльцо, чтобы понять, что Бек наблюдает за нами. Но меня это не волнует. Я пристегиваю ее в кресле, и мы отправляемся в путь. Я взволнованна, да и она тоже, потому что ни одна из нас не была в Леголенде.

День просто потрясающий. Мы катаемся на горках, смотрим 4D-фильм три раза, потому что он понравился Инглиш, строим замки и смотрим, как они рушатся под воздействием землетрясения. К тому моменту, как мы направляемся домой, она уже спит в машине. У меня болит сердце из-за возможности потерять ее, но сегодня я слишком счастлива от эмоций, которые получила за день. Когда мы въезжаем на подъездную дорожку, Бек подходит к машине.

— Не хочешь зайти на ужин?

— Нет.

Инглиш все еще спит, поэтому ему приходится вытаскивать ее с заднего сидения. Потом он смотрит на меня через ее голову:

— Я действительно все обосрал?

— Да.

Я даю задний ход и уезжаю прочь, пока он стоит и смотрит на меня с поникшим выражением лица. Это меня задевает, но я никогда не покажу этого. Никогда. Дома я позволю себе уронить слезинку, но в голове у меня продолжают крутиться слова Мишель. Это помогает оставаться сильной.

Не могу не сказать, что не удивляюсь, — даже очень, но на утро следующего дня у моей двери стоит Бек и выглядит он весьма паршиво.

— Мы можем поговорить?

Я не вижу смысла ограждаться от него навсегда, поэтому убираю руку, позволяя ему войти. Он медленно шаркает в гостиную. Замечает смятые бумажные платочки и саму коробку, которую я забыла убрать после слезливой ночи. Он сильно зажмуривается, может быть потому, что чувствует себя нехорошо, но меня это уже не интересует.

— Я — полный засранец, прости меня.

— Мне кажется, ты должен был это понять еще неделю назад.

Он сжимает пальцами переносицу и продолжает.

— Я заслуживаю твою ненависть, твои колкие комментарии, но позволь мне закончить.

Я пожимаю плечами.

— Когда я сидел в кабинете Моргана, он все продолжал нудеть и нудеть о том, как все теперь плохо. И что лучше бы мы никогда не женились. На меня все навалилось, и я даже не заметил, как у меня начала ехать крыша. Это было полностью неправильное решение, я не отрицаю этого. Мне никогда не следовало говорить тех слов.

— Нет, не следовало. Ты ничего не знаешь о моей жизни, Бек. О том, какой жизнью я жила, а не то, что сказал тебе этот ебнутый адвокат. Но позволь просветить тебя. Однажды утром моя мама проснулась и подумала, что у нее грипп. Две недели спустя она умерла от прогрессирующей лейкемии. Мне было четырнадцать. Именно с этого момента все пошло к черту. Отец перестал разговаривать и начал пить. Пока он тонул в своем горе, на мне была уборка, готовка, закупка продуктов. Я не виню его за это, потому что у них были такие отношения, которые встретишь нечасто. Он просто не смог справиться с ее смертью. Но я осталась одна. В четырнадцать. Затем он погиб, и мне пришлось снова собирать себя по кускам. В этот раз без какой-либо финансовой поддержки. Тебе никогда не приходилось сталкиваться с этим, поэтому тебе не понять, какого это целый день ходить голодной. Я же это хорошо понимаю. А потом приходишь ты, — я указываю на него пальцем, — и обвиняешь меня во всем этом дерьме, ни разу не усомнившись в обратном. Ты просто взял и выбросил меня, как пережеванный бесполезный хлам, не получив никаких фактов.

— Ого, когда ты представляешь это все в таком виде, полагаю, я реально облажался.

— А знаешь, что еще? Знаешь, что самое плохое? Это был ты, кто пришел ко мне за помощью. Тебе следовало проверить меня, провести свои поиски и изыскания до того, как позвал замуж. Ты мог уберечь меня от всех этих неприятностей.

— Ты абсолютно права, — соглашается он.

— А теперь, я хочу, чтобы ты ушел.

— Но, Шеридан, я хочу…

— Ты все еще не понял? Здесь теперь никого не интересует, чего хочешь ты. Здесь имеет значение, чего хочет Шеридан.

— Хорошо. Но Инглиш…

— Я увижу Инглиш в школе. И проведу с ней выходные, как вчера. Но я хочу, чтобы ты рассказал ей правду, а не то, что моя соседка болеет.

Я дохожу до двери, открываю ее и жду. Около минуты я стою и смотрю на него. Наконец, он выходит, но останавливается на крыльце.

— Между нами была нечто волшебное. Есть ли шанс вернуть это?

— Если это было настолько волшебным, как ты мог разрушить это за пару минут? Видимо, наши отношения были не в начале списка твоих приоритетов.

Я захлопываю дверь и понимаю, что опять плачу. Чертов Бек.

Глава 13

Шеридан

В понедельник в школе мне приходит срочное сообщение от Бека: «Мне нужно поговорить с тобой. ПОЖАЛУЙСТА. Это насчет Инглиш.»

Если это какой-то трюк, я полностью разорву любое общение с ним.

Звоню ему на перемене:

— Что случилось? И это должно быть что-то действительно серьезное.

— Так и есть. — В его голосе отчаяние, которого я не слышала раньше. — Адвокат Эбби настоял на домашнем визите, чтобы убедиться, что Инглиш живет в безопасном месте и здоровом окружении. Они хотят приехать завтра вечером. Ты сможешь быть здесь, пожалуйста? Шеридан, я сделаю все, о чем ты попросишь. Все. Я встану на колени, если захочешь. Это ради благополучия Инглиш.

— Конечно, я буду.

— Спасибо. — Я чувствую его облегчение. — Я никогда не смогу расплатиться с тобой.

— Я не делаю это для тебя, Бек. Я делаю это для твоей дочери. Во сколько я должна быть там?

— Ты можешь привезти ее прямо со школы? Сможешь привезти сюда свои вещи, чтобы все выглядело так, будто ты живешь тут?

Это логично, поэтому я соглашаюсь. На следующий день я вся на нервах из-за предстоящего события. Не потому, что дом окажется неподходящим Инглиш, а из-за моего общения с Беком. Это будет первый раз за долгое время, когда я окажусь рядом с ним после того ужасного дня. Мой живот так бурчит, будто я объелась на каком-нибудь фестивале.

Мы с Инглиш приезжаем домой около половины четвертого и застаем Бека, мечущегося по гостиной.

— Папочка, что готовишь? — Она идет к нему так, будто в этом мире нет абсолютно ничего плохого.

— У нас сегодня будет небольшая компания. Кое-кто придет сегодня и задаст тебе несколько вопросов, хорошо?

— О чем?

— Обо всем. Об обычных вещах. Например, о Бунниоре.

Она улыбается.

— Могу я рассказать, как он съел мою обувь?

— Если захочешь, — смеясь, отвечает Бек. — Но ты должна опустить некоторые подробности, например, диарею.

— Зачем?

— Это немного мерзко.

— Фу, а Деду пришлось убирать это.

Инглиш хохочет во весь голос. Я не могу удержаться и тоже смеюсь. У нее такой заразительный смех. Он напоминает мне поток воды, льющийся с горы.

— Почему бы тебе не взять свой рюкзак из спальни, милая? — спрашиваю я.

Она следует моей просьбе, как солдат.

— Все в порядке? — интересуюсь я.

— Да, я просто нервничаю.

— Бек, все будет хорошо.

Инспектор оказывается женщиной средних лет с добрыми карими глазами. Ее зовут Маргарет Пэрсон, и она мне кажется дружелюбной и заботливой. Она много улыбается, пока Инглиш рассказывает о Бунниоре, поездке в Диснейленд, Леголенд и как ей нравится рисовать. Потом инспектор просит Инглиш показать свою комнату.

Они уходят на какое-то время, и Бек снова поднимается на ноги и начинает мерять шагами комнату. От постоянного трения его лоб уже похож на полированный пол, поэтому я беру его за руку и говорю:

— Успокойся. Ты же не хочешь, чтобы она подумала, что ты ненормальный. — Когда я обращаю внимание на свои руки в его, понимаю, что у меня на пальце нет кольца. Дерьмо. Я не осмеливаюсь сказать ему об этом, потому что тогда он бы сошел с ума. Поэтому быстро прячу руку в карман.

— Верно. Верно.

Он делает несколько глубоких, медленных вдохов. Я знаю, что проще сказать, нежели сделать.

Вскоре миссис Пэрсон и Инглиш возвращаются в комнату. Девочка подскакивает ко мне и плюхается мне на колени. Я же продолжаю держать свою левую руку подальше от посторонних глаз.

— Мамочка, я рассказала этой леди про нашу поездку в Леголенд и как счастлива, что была под радугой. Потом я показала ей свой рисунок.

— Как это мило с твоей стороны, дорогая. Что еще вы делали?

— Я рассказала ей о школе, и о том, как ты сказала мне, что мне понравится туда ходить. И это правда. Я люблю делать домашнее задание.

— Хорошая девочка.

Бек садится рядом со мной на диван и обнимает меня за плечи, заставляя потерять равновесие. Черт, мне нужно держать спрятанной свою левую руку, поэтому я убираю ее под ногу. Он притягивает меня ближе и целует в щеку. Мне хотелось оттолкнуть его в знак протеста, но я не сделала этого. Осел. Он еще получит от меня за это.

— У вас прекрасный дом. Миссис Бриджес, а что насчет вашей семьи? — обратилась ко мне инспектор.

— К сожалению, их нет в живых.

Она сильно хмурится, а в глазах появляется боль.

— Дорогая, мне очень жаль, вы так молоды.

— Да, это было тяжело.

— Мистер Бриджес?

— Мои родители живут недалеко от нас. Инглиш довольно много времени проводит вместе с ними.

Девочка вклинивается в разговор:

— Именно там живет Бунниор. Именно там он сгрыз мои тапочки и ботинки, а потом у него началась диарея по всему дому.

— О боже. — Миссис Пэрсон выглядит напуганной.

— Боюсь, у Бунниора есть привычка кушать то, чего не следует, — замечает Бек. — Именно по этой причине он живет у моих родителей.

— Что ж, думаю это блестящая идея, — говорит инспектор, подмигнув нам. — Кто присматривает за Инглиш после школы?

На этот вопрос отвечаю уже я.

— Каждый, кто может: Анна, мама Бека, Бек или я. С тех пор, как я начала преподавать в ее школе, проблема с поездкой домой отпала сама собой.

К этому времени Инглиш уже довольно сильно вымоталась, поэтому забирается ко мне на колени и спрашивает:

— Никто не хочет нарисовать картинку?

— Не сейчас, сладкая. Почему бы тебе не подняться к себе в комнату и не порисовать? — предлагает Бек, а потом разворачивается к миссис Пэрсон и вопросительно приподнимает бровь. Она слегка кивает, а малютка уже бежит наверх.

— Спасибо. В ней столько энергии и я не люблю подавлять ее активность.

— Понимаю.

— Что ж, теперь мы одни, и я хочу сказать, что впечатлена. Вы проделали хорошую работу. Она выглядит психологически устойчивой. Как долго вы женаты?

Бек отвечает, и пока он рассказывает, подтягивает меня ближе к себе, обняв рукой. Мы сидим и выглядим, как парочка влюбленных голубков. Своим большим пальцем он обводит круги на моей руке, а потом целует в висок. Мне хочется ударить его локтем по ребрам, но не осмеливаюсь. Подобное поведение выигрышно для Инглиш, а я бы никогда в жизни не хотела ухудшить ее ситуацию. Бек определенно пользуется положением, за что точно поплатится позже. Крысиный ублюдок.

Черт. Теперь он дотрагивается носом до моего плеча, пока говорит миссис Пэрсон. Это смешно. Он делает все возможное, чтобы я не могла нормально сконцентрироваться. Я не собираюсь лгать. Эти движения заводят меня, и мне хочется все прекратить. Но что я могу сделать, не поддавшись на эту уловку?

— Итак, я сдам свой окончательный отчет к концу недели, а ваш адвокат вскоре получит копию. — Женщина придвигается немного к нам. — И я обязательно упомяну тот факт, как сильно Инглиш любит вас, миссис Бриджес, и вас, разумеется, тоже, мистер Бриджес.

Мы все поднимаемся и направляемся к входной двери, чтобы проводить ее. Когда она оказывается вне поля зрения, я разворачиваюсь к Беку.