Радикальная Реформация

К. Дж. Дик (ред.)

Радикальная Реформация

История возникновения и развития анабаптизма

Издание Центрального комитета меннонитов в России, Москва, 1995 г.

Оглавление

Предисловие

Глава 1. Церковь до Реформации

Глава 2. Возникновение анабаптизма в Швейцарии

Глава 3. Преследования и консолидация

Глава 4. Центральная Германия и моравский анабаптизм

Глава 5. Пилграм Марпек и анабаптизм в Южной Германии

Глава 6. Анабаптисты в Нидерландах

Глава 7. Анабаптисты-меннониты в Северной Европе

Глава 8. Краткое изложение анабаптистских воззрений

Предисловие

Перед вами русский перевод восьми глав книги "Введение в курс истории меннонитов", которая впервые вышла на английском языке в 1967 г. с подзаголовком "Популярный очерк истории анабаптистов и меннонитов" под редакцией К. Дж. Дика, профессора церковной истории из Объединенной меннонитской семинарии в г. Елкхарте (Индиана, США). В создании книги принимал участие целый ряд авторов: К. Дж. Дик, Джон Г. Йодер, Джон С. Ойер, Вальтер Клаассен, Уильям Кини. Они не только известные специалисты, но и члены меннонитских церквей Сев. Америки, потомки анабаптистов и меннонитов. Некоторые из них ведут свою родословную от германо-швейцарских меннонитов, а некоторые - от голландско-русских. В оригинальной книге, откуда взяты эти первые восемь глав, прослеживается путь различных меннонитских общин вплоть до настоящего времени.

Вкратце история возникновения меннонитов такова: первые анабаптисты у себя на родине в Северной Германии и Голландии подвергались жестоким преследованиям; многие бежали на восток и оседали в дельте Вислы, на территории современной Польши. В конце XVIII века значительная часть меннонитов, недовольная постоянными попытками властей призвать их в армию, откликнулась, наряду с представителями других конфессий (лютеран, католиков и др.), на приглашение Екатерины II переехать в Россию - осваивать обширный степной район на юге Российской империи, расположенный на территории нынешней Запорожской области.

Анабаптисты в Швейцарии и Южной Германии также испытывали суровые притеснения и в середине XVII века многие из них эмигрировали в Америку. Сначала они осели в Пенсильвании, а впоследствии стали постепенно расселяться дальше на юг и запад материка.

В конце XIX в. анабаптисты-меннониты в Америке и России стали посылать миссионеров благовествовать Евангелие в Африку, Индию и другие страны Азии. И сейчас, при общей численности меннонитов в мире в 1 миллион человек, в странах Африки и Азиатско-Тихоокеанского региона насчитывается не меньше братьев, чем в Европе, Америке и России.

Возвращаясь к судьбе русских меннонитов, нельзя не отметить, что к концу XIX в. их число достигло почти 150 тысяч, причем 3/5 из них по-прежнему проживали в юго-восточных районах Украины, а оставшаяся часть приходилась на преуспевающие фермерские общины южного и центрального Поволжья и юго-запада Сибири. Правда, в период с 1874 до 1878 г. примерно 18000 меннонитов эмигрировали в Северную Америку в ответ на политику "русификации" иностранного населения империи, проводившуюся Александром II. Когда власти начали ставить под сомнение их право на освобождение от военной службы, а также на преподавание в своих школах на немецком языке, меннониты, почувствовав надвигающуюся угрозу своему традиционному укладу жизни, предпочли уехать из России.

В период после революции 1917 г. многие меннониты пали жертвой разразившейся в стране гражданской войны. Сотни фермерских хозяйств, особенно на Украине, были разграблены и сожжены, а многие фермеры-меннониты убиты. В 1923 г. для меннонитов началась новая волна эмиграции. В этот период из России уехало еще 22000 меннонитов. Большинство из них отправилось в Канаду, начавшую открывать двери для новых поселенцев, а некоторые отправились еще дальше, в Южную Америку, в Парагвай.

В 1930-х годах, во времена сталинской коллективизации, сотни оставшихся в России братьев были арестованы и расстреляны, либо сосланы в отдаленные районы на востоке страны. После нападения гитлеровской Германии на Россию началось массовое перемещение всех "сомнительных элементов" (куда меннониты попали наряду с немцами, крымскими татарами и многими другими) на восток. Однако полностью осуществить этот план советским властям не удалось -многие "нежелательные элементы", в том числе и 35 тыс. меннонитов, ушли на Запад вместе с отступавшими немецкими войсками. Двадцать тысяч из них впоследствии были захвачены советскими войсками, насильственно возвращены в Россию и отправлены в сибирские лагеря, где очень многие и погибли. Что же касается оставшихся в Европе пятнадцати тысяч, то с помощью Центрального комитета меннонитов (США) им удалось собраться вместе в лагерях для беженцев, а затем эмигрировать в Канаду и Южную Америку.

Начиная с 1971, когда наметилось некоторое смягчение политического климата в стране, многие из русских меннонитов, имевших на Западе родственников и друзей, начали выезжать из СССР в Германию и к настоящему времени их число перевалило за 100 тысяч. Таким образом сейчас в России осталось всего около 10 тысяч меннонитов, проживающих преимущественно на Урале, а также в Казахстане и Киргизии.

А только что упомянутый нами Центральный комитет меннонитов, также известный под сокращенным названием Эм-Си-Си, был организован в Америке в 1920 году в ответ на просьбу о помощи от братьев из России, страдавших от голода и лишений, вызванных гражданской войной. Помощь была оперативной и весьма существенной. Такой быстрый и щедрый отклик не в последнюю очередь объясняется тем, что многие американские меннониты сами были выходцами из России. Успешно разрешив одну задачу, комитет не распустился, а продолжил работу по оказанию помощи людям, страдающим от последствий войн и голода в разных уголках земного шара. В настоящее время примерно 1000 добровольных сотрудников Эм-Си-Си работают в горячих точках в 50 странах мира.

Что же касается участия Центрального комитета меннонитов в оказании помощи России, то тут прежде всего следует упомянуть издание 15-томного комментария Баркли к Новому Завету, начатое совместно с Всемирным Союзом Баптистов в 1979 г. В настоящее время вышел из печати еще и 18-томный комментарий к Ветхому Завету. Общая стоимость этого гигантского издательского проекта достигла 800 тысяч долларов. Большая часть 33-томных наборов комментированной Библии распространялась, причем зачастую бесплатно, в общинах евангельских и Русской Православной Церкви на территории России и бывших советских республик.

Кроме того, поскольку на русском языке существует очень ограниченное количество анабаптистско-меннонитской литературы, постоянно осуществляется перевод на русский язык брошюр из серии "Вера меннонитов" и сборников исторических рассказов Корнилии Лен о христианских подвижниках и миротворцах.

Подготовка к печати настоящей книги является еще одним шагом в этом направлении. Мы гордимся тем общехристианским наследием, которое объединяет нас с православными верующими, католиками и многими протестантами (лютеранами, англиканами, реформатами и т.д.), но вместе с тем осознаем и ответственность за проповедь тех "особенностей" христианства, которые Господь доверил именно нам, анабаптистам.

При этом хотелось бы подчеркнуть, что даже эти "особенности" составляют общее достояние единой Церкви Господа Нашего Иисуса Христа. В самом деле, в той или иной форме наши "отличительные" черты прослеживаются на протяжении всей истории христианства -иногда в виде определенной тенденции в рамках той или иной главенствующей церкви, а иногда в форме оппозиционного течения. В частности большую часть этих принципов можно отыскать в монашеской традиции, а также у возникших позднее религиозных общин -моравских братьев, квакеров, методистов, плимутских братьев, пятидесятников и Армии Спасения. Немалое место занимают те же самые принципы и в жизни католических харизматических общин и свободных христианских церквей, постоянно возникающих в странах Латинской Америки.

Мы рады, что имеем возможность представить эту книгу нашим друзьям в России в нелегкое для них время перемен, когда происходит переоценка ценностей, распад старых структур и мучительный поиск новых путей развития. Мы молимся о том, чтобы испытанные временем истины, за которые многие анабаптисты (и другие христиане до и после них) отдали свои жизни, осветили нам дорогу в будущее. Ведь какая это великая честь и радость жить, "следуя за Христом", делиться с братьями по церкви всем, что у тебя есть, преодолевая трудности смирением и любовью, какая радость сознавать что прежде всего мы - граждане Царствия Божия, а не слуги преходящих ценностей и тщеславных устремлений мира! Московский Центр Меннонитов, Центральный комитет меннонитов в России, Март 1994

Глава 1

Церковь до Реформации

РЕФОРМАЦИЯ это общественное движение в Европе шестнадцатого века, направленное на преобразование церкви. Иногда днем ее начала называют 31 октября 1517 года, когда Мартин Лютер выступил с девяноста пятью тезисами о церкви во время дискуссии в Виттенбергском университете, но порой в качестве отправной точки историки приводят другие даты и обстоятельства. События, породившие Реформацию, были вызваны причинами духовного порядка, но в сочетании с политическими, социальными и экономическими процессами того времени привели к коренным изменениям в жизни и мышлении западного мира и знаменовали собой конец средневековья и начало современной эпохи.

В основе Реформации было страстное желание преобразовать церковь. В средние века церковные соборы, клир, короли и миряне громогласно требовали положить конец коррупции и чрезмерному обмирщению церкви Тела Христова. Те, кто видел в корыстолюбии величайший грех, выступали за экономические реформы; те, кто порицал скандальную безграмотность и аморальность клириков, требовали реформы в отношении священнослужителей; а те, кто усматривал корень всяческого зла в гордыне и величии папства, для контроля над ним требовали чаще созывать церковные соборы.

К 1500 году прозвучало множество предложений в пользу реформы, но они недостаточно согласовывались между собой относительно целей, задач и путей ее проведения. Но, тем не менее, общей для них была убежденность в том, что реформа должна способствовать возвращению церкви к ее первоначальной чистоте. В этом смысле Реформация была движением, основывающимся на ценностях и идеалах прошлого. На каком-то этапе произошло падение церкви и теперь она должна была вернуться к добродетели, которой некогда обладала. В какой именно момент истории это случилось, остается спорным вопросом, но факт самого падения оспаривался весьма немногими. Краткий экскурс в исторический период жизни церкви, предшествующий Реформации, поможет нам яснее понять драматизм событий, происходивших в начале шестнадцатого века, и то, какое влияние на нас они оказывают и поныне.

Гонения

Вскоре после Пятидесятницы на церковь, основанную Иисусом Христом, обрушились преследования. Крещение водой и Святым Духом сменилось крещением кровью. Ненавидимые иудеями и подозреваемые римлянами в том, что они являются врагами "рода людского" /Тацит/, Его ученики видели в кресте символ новой жизни во Христе: "Были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления.

Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли" /Евр. 11 : 37, 38/.

Но "кровь мучеников есть семя" /Тертуллиан/. В середине второго века "Послание к Диогнету" напомнило гонителям, что они ведут борьбу, заведомо обреченную на поражение: "Разве вы не видите, что чем больше их карают, .тем больше их становится? Такое вне человеческих сил, это проявление Божьей силы и доказательство Его присутствия." Спустя пятьдесят лет Тертуллиан ответил критикам христианской веры такими словами: "Мы уже не те, какими были вчера, и мы заполняем собой все, чем вы обладаете - города, жилища, крепости, селения, рынки, а также лагеря, трибы, дворцы, сенат, форум." (Apology, 37:4). Церковь распространялась повсюду - от Северной Африки до Европы, от Рима до Малой Азии и Индии; она становилась неотъемлемой частью жизни населения той или иной области и все больше людей вступало в нее.

Император Констатин

Когда в начале четвертого века Константин стал императором Рима, для церкви наступила новая эра. Неожиданно все переменилось: теперь любимцами императора стали христиане, а на язычников обрушились гонения. Те, кого всего лишь несколько лет назад преследовали при императоре Диоклетиане, теперь получили доступ к государственной казне и могли строить церкви и просить средства на содержание священнослужителей.

Воскресенье было объявлено днем отдыха и богослужений. Император Константин своими указами руководил деятельностью священнослужителей, хотя сам не был крещен. Используя государственную власть, он укреплял дисциплину в церкви. На государственные средства он созывал церковные соборы для рассмотрения вопросов веры, и часто сам на них не только присутствовал, но и председательствовал. Константин понимал, что церковь нельзя уничтожить гонениями, и для объединения империи ему была нужна приемлемая государственная религия, к тому же и его самого привлекала христианская вера. Но, каковы бы ни были причины, с этого момента церковь и государство пошли вместе рука об руку. Хотя в последующем между ними и возникали частые конфликты, никто всерьез в течение тысячи лет не подвергал сомнению это объединение церкви и государства при императоре Константине или Константиновский синтез. Христианское общество, состоящее из людей, получивших гражданские права от рождения и уже в младенчестве крещенных по христианскому обряду, казалось исполнением Божьего плана для человечества.

Тем не менее, именно такое положение анабаптисты шестнадцатого века восприняли и определили как падение церкви. Теперь перед церковью стояла задача неимоверной трудности: сделать общество христианским и вовлечь в церковную жизнь массы людей, становящихся членами церкви несознательно, зачастую без их ведома. Такое весьма сомнительное предприятие было обречено на провал почти с самого начала в результате проникновения на территорию Римской империи, а следовательно, и в церковь, десятков тысяч готов, вандалов и представителей других варварских племен, вторгавшихся с севера. К 500 году нашей эры вся Италия находилась под владычеством короля готов Теодориха /ум. в 526 г./. Почти всей Северной Европой правил король Хлодвиг /ум. в 511 г./, принявший христианство. Хлодвиг, как и Константин, верил, что в решающей битве именно Бог даровал ему победу. Вскоре церковь оказалась переполненной людьми, считавшимися христианами, а по сути остававшимися язычниками. Внешне церковь процветала. Отблеск былой славы распадавшейся Римской империи озарил и папский престол. В качестве духовных преемников апостола Петра и политических наследников римских императоров, перебравшихся в Константинополь, епископы /папы/ Рима вскоре стали самыми могущественными людьми в Европе. Они получали наибольшие доходы, распоряжались крупнейшими армиями, им служили самые выдающиеся ученые, и они пользовались непререкаемым авторитетом, так как люди верили, что римские первосвященники и есть единственные законные представители Бога на земле, продолжатели дела Святого Петра.

Двойная мораль

Разумеется, были и противники обмирщения церкви. Появлялись отшельники, жившие в безлюдных и пустынных местах, истязавшие свою плоть для освобождения духа и его единения с Богом. Монахи сходились вместе и строили монастыри, в которых спасались от греховности и мирских искушений, предаваясь нескончаемым молитвам и постам.

Но вместо того, чтобы призывать христиан подражать их самоотверженности, церковь причисляла этих немногих к лику святых. Жизнь этих святых не вызывала в людях потребности в раскаянии, а нераскаянность способствовала развитию двойной морали. Сложилась своеобразная система учета праведных и неправедных деяний, поэтому праведность, которой обладали эти святые, переносилась на тех, кто не был способен или не хотел вести жизнь, угодную Богу. Вскоре от мирян и не ждали духовных и нравственных подвигов, которых достигали святые подвижники или священнослужители.

Попытки обновления церкви

В средние века предпринимались попытки провести церковную реформу, оказавшие определенное влияние на жизнь церкви. Однако эти меры лишь усугубили глубоко укоренившиеся недуги церкви. Среди этих реформ можно упомянуть Устав Бенедикта, который способствовал улучшению жизни в монастырях после шестого века. В начале седьмого века Григорий Великий разработал новые формы богослужения и направил миссионеров в Англию, а в восьмом веке в из Англии на континент под руководством Бонифация отправилась группа миссионеров. В девятом веке император Карл Великий, отличавшийся большим религиозным рвением, но не имевший особых реформаторских способностей, сделал все возможное, чтобы вдохнуть новую жизнь в церковь. В десятом веке монастырские реформы, выразителем которых явился Клюнийский монастырь, затронули большинство монастырей в Европе, в одиннадцатом веке священникам было запрещено жениться, чтобы предотвратить формирование в их среде своеобразной касты, в которой богатство и власть передавались бы по наследству. В двенадцатом веке францисканцы, доминиканцы и другие монашеские ордена стали нести служение, учить и проповедовать непосредственно в народе. В тринадцатом веке Иннокентий Третий созвал собор для реформирования церкви, в то время как Фома Аквинский разрабатывал теологическую систему, по которой все церковные традиции сводились в единую многозначную веру. Историкам последующих времен все эти события казались настолько впечатляющими, что они назвали тринадцатый век величайшим из всех веков, веком истинной веры.

Но ни одна из этих реформ не дала церкви нового направления, хотя внешне ее власть над миром по-прежнему возрастала. К девятому веку, например, почти половина земель в Европе находилась под контролем церкви, считавшей себя поэтому еще более ответственной за всеобщее благоденствие. Церкви становилось все труднее ограничиваться духовными вопросами, оставляя за государственными властями решение мирских проблем. К двенадцатому веку власть церкви была почти всеобъемлющей и мало что происходило без ее согласия. Князья и государственные деятели, банкиры и ученые подчинялись ее воле. Подобно тому, как луна сияет отраженным светом солнца, так слава и величие государства были всего лишь отражением еще большей славы и величия церкви, как говорили в то время.

Крестовые походы

Но триумф церкви стал началом ее поражения. Преисполнившись религиозного величия, папа Урбан Второй в 1096 году провозгласил крестовый поход за освобождение Святой Земли от турок: теперь вместо того, чтобы воевать друг с другом, он позволил христианам сражаться с "врагами веры Христовой". Меч стал миссионерским орудием церкви. Всем, кто пошел сражаться, было обещано полное отпущение грехов, и вплоть до тринадцатого века людские потоки десятками тысяч устремлялись на войну.

В 1212 году состоялся даже крестовый поход детей. Богатые люди, а также те, кто не мог идти в поход, покупали индульгенции, гарантирующие им отпущение грехов, как и тем, кто отправлялся сражаться за Святую Землю.

Подобная практика явилась непосредственной причиной протеста Мартина Лютера в 1517 году. Крестовые походы привели к ужесточению жизни церкви. В 1208 году Иннокентий Третий объявил крестовый поход в самой Европе против секты катаров во Франции. Когда один крестоносец спросил, как отличить еретика-катара от истинно верующего, ему было приказано убивать всех подряд, потому что Господь распознает Своих, когда они постучатся в небесные врата.

Другие проблемы, стоявшие перед церковью

К наследию крестовых походов добавилось бремя растущего национализма, повлекшее за собой серьезные финансовые трудности для церкви. Папство потерпело банкротство. После своего зенита в 1200 году к 1300 году авторитет римских пап упал до небывало низкой отметки. К финансовому хаосу прибавилось бремя расколов. В течение семидесяти лет, с 1305 по 1378 годы папский двор пребывал в "Вавилонском плену" в Авиньоне и зависел от милости французских королей. Когда он возвратился в Рим, то там неожиданно оказалось два папы, а затем их стало трое, и все они отлучали друг друга от церкви, причем каждый из них утверждал, что лишь он единственный наместник Христа на земле. Хотя созывались соборы и раскол в 1417 году был, наконец, преодолен, даже у самого простодушного человека не оставалось уже никаких иллюзий относительно духовности церкви. Клирики были безграмотны, нередко алчны, а зачастую - просто ненасытны. Богатые люди могли приобрести себе даже небеса, тогда как беднякам было уготовано чистилище, если не ад, поскольку они не могли вносить ту плату, которую с них требовала церковь. Система священных таинств, начиная с крещения и кончая последним причастием в качестве прощального обряда, контролировала временную и вечную судьбу каждого человека. Люди не знали другого пути к Богу за исключением того, который находился в ведении скрипучей церковной машины. И поэтому голоса тех, кто призывал к реформе, становились все громче, и заглушить их было невозможно.

Благочестие позднего средневековья

Все больше становилось тех, кто призывал к реформе церкви. Благочестие позднего средневековья судорожно цеплялось за систему наложения епитимий или церковных наказаний. Чума, войны и предрассудки вынуждали всех мечтать о гарантированной возможности избежать ада. А ее-то церковь действительно предлагала в избытке. Гравюры, выполненные на дереве, были Библией для простых людей, но и печатные Библии были доступны, и их читали.

Не менее двадцати пяти изданий Евангелий и апостольских посланий, двадцать два издания псалмов и восемнадцать изданий всей Библии было напечатано до 1517 года в Германии. Еще больший интерес вызывали мощи святых, а паломничества к местам поклонения и святыням зачастую приобретали масштабы эпидемий. В 1509 году у Фридриха Мудрого было 5005 реликвий, созерцание каждой из которых на "сто дней" избавляло от чистилища. В Виттенберге можно было получить индульгенцию, сокращавшую срок пребывания в чистилище на пятьсот тысяч лет. В городе Галле можно было купить индульгенцию на три миллиона лет. Среди святых реликвий можно упомянуть сено из ясель в Вифлееме, прутья от горящего куста Моисея, большой палец Святой Анны /матери Марии/, обрывок пеленки Иисуса и перо из крыла архангела Михаила. Бесконечное повторение литургий также приносило успокоение и гарантировало беспрепятственное попадание на небеса.

Как отмечалось в одной женской обители, там отслужили 6 455 месс, спели 3 550 псалмов, 200 000 раз молились, перебирая четки, 200 000 раз исполнили "Те Деум", 63 000 раз - "Отче наш", а сколько раз исполнялась "Аве Мария" и подсчитать невозможно.

Особые надежды возлагались на помощь святых. Полагали, что от каждого недуга оберегает определенный святой. Святой Витт, например, избавлял от эпилепсии, Святой Дионисий помогал при головной боли и исцелял от бешенства /водобоязни/. Люди знали, к кому из бесчисленных святых следует обращаться в случае нужды. Но ни к кому другому не взывали так часто, как к Марии, почитание которой невероятно возросло в двенадцатом и последующих веках. Благочестие народа нуждалось в непорочной деве Марии, заступнице людей перед безгрешным Христом. Мария считалась второй Евой, так как из-за непослушания первой приход Христа стал необходим, тогда как послушание второй Евы /Марии/ сделало его возможным. Чудесам никто не удивлялся, казалось, они ежедневно свершались в жизни простых и богобоязненных людей. Трудно было определить, что было сильнее: страх перед смертью или страх перед адом. Дьявол и его искушения стали преобладающей темой в литературе, искусстве и разговорах между людьми. Он был истинным соперником Бога в борьбе за обладание душой несчастного грешника. Некоторые люди, разумеется, не придавали этому большого значения, но очень многие боялись. Они думали, что конец света близок, а Бог, казалось, был далеко; люди теперь стремились больше к личным, а не к установленным церковью взаимоотношениям с Богом.

Подготовление пути

Реформация не явилась неожиданностью, но того, что она потрясет самые устои Европы, не ожидал никто. Влияние, оказанное крестовыми походами и Возрождением, подъем национального сознания в странах Европы и его неизбежное столкновение с международной папской церковью, развращенность клириков и самой церкви, растущее беспокойство людей, все предвещало, что вот-вот разразится большая буря.

В это время огромное значение имели люди и движения, подготовившие путь для столь значительного духовного прорыва, каковым оказалась Реформация. Реформаты шестнадцатого века опирались на этих людей и движения, благодаря которым и стала, позднее, возможна их деятельность. Мы вспоминаем, например, о Франциске Ассизском /ум. в 1226 г./, ставшим живым укором алчности и богатству церкви и олицетворявшим своей жизнью то, что значит быть учеником Христа. Мы также помним Джироламо Савонаролу, в 1498 году повешенном во Флоренции из-за своих проповедей. А ведь были и многие другие!

Среди них было три человека и две группы людей, чьи мысли и дела оказались особенно плодотворными в приготовлении пути для Реформации. Этими людьми были Петр Вальд, Джон Уиклиф и Ян Гус; группы же состояли из мистиков и гуманистов. Вальд, Уиклиф и Гус обладали не только стойкими убеждениями, но и были людьми действия. Мистики и гуманисты не были реформаторами, но их духовное и интеллектуальное руководство подготовило путь людям действия и создало такое настроение в умах людей, которое сделало реформу возможной. А сейчас мы перейдем к краткому рассказу об этих первопроходцах.

Петр Вальд /ум. в 1218 г./

В 1176 году песнь менестреля пробудила самые глубокие чувства в сердце Вальда, богатого французского купца из города Лиона. Спросив у одного богослова, каков лучший путь к Богу, он услышал в ответ цитату из Матфея /19:21/: "Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною." С этого стиха для Вальда началась новая жизнь. Он продал все свое имущество, решив стать таким же бедным, какими были Иисус и апостолы. Его жена и семья получили сумму, которой им хватило на жизнь. Затем он стал изучать Новый Завет, читая любимые отрывки по памяти каждому, кто готов был его слушать, сопровождая чтение этого отрывка своим толкованием. Через год к нему присоединились и другие, и эта группа со временем стала называться "вальденсы". Сами себя они называли "нищие Духом" и в 1179 году просили Третий Лютеранский собор разрешить им, мирянам, проповедовать. В этом им было отказано, но они считали, что Бог побуждает их продолжать свою деятельность несмотря ни на что, поэтому в течение почти 700 лет они подвергались гонениям. Лишь в 1848 году, когда они стали жить большими общинами, им была предоставлена относительная свобода.

Основой реформатского движения были любовь к Священному Писанию и желание реформатов на практике осуществить то, о чем они читали. Члены общин вместе изучали Библию на собраниях малых групп. В их писаниях Слово Божие названо "...спасением души для бедного, живительным напитком для слабого, пищей для голодного, учением истинного, утешением в горести, устранением злословия и приобщением к добродетели. И как подвергшиеся нападению врага стремятся укрыться в защищенной крепости, так и гонимые святые прибегают к Священному Писанию. В нем они обретают оружие против ересей, броню от ухищрений дьявола, зова плоти, мирской славы." (Quoted in Leonard Veiduin, The Reformers and Their Stepchildren. Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans Publishing Co., 1964, p. 143 note 1).

Особое внимание они уделяли Новому Завету и призывали следовать словам Иисуса, приводимыми в Мф. 5, 6 и 7, и их стали называть "людьми Нагорной проповеди". А поскольку они были убеждены, что в Писании содержится ответ на все, что необходимо знать людям, то они по двое странствовали по Европе, проповедуя, свидетельствуя и принимая страдания во имя Христа. Пренебрежение к Писанию со стороны римского католицизма было для них доказательством действительного отхода церкви от веры.

В эпоху, предшествующую Реформации, вальденсы считали себя не протестантами, а христианами, всей душой воспринимавшими Слово Божие. Вальденсы отвергали мессу, чистилище и участие в войнах как противоречащие Библии, но по-прежнему соблюдали обряд крещения детей. Они верили, что каждый христианин, мужчина или женщина, призван свидетельствовать христианскую веру, соблюдая в своей жизни ее требования и проповедуя ее. Свидетельство этих мирян было настолько эффективным, что задолго до Реформации один видный католический деятель писал: "Треть всех христиан, если не больше, посещает незаконные сходки вальденсов, и в душе своей эти люди вальденсы." (Quoted in Ibid., p. 173). Многочисленные попытки исторически объединить анабаптистов с вальденсами оказались безуспешными, но через них подготавливалась духовная почва для событий, последовавших в шестнадцатом веке.

Джон Уиклиф /ум. в 1384 г./

В значительной степени путь Мартину Лютеру и другим реформаторам подготовил Джон Уиклиф, "Утренняя звезда Реформации". Уиклиф был профессором Оксфордского университета и стал реформатором только в последнее десятилетие своей жизни. Он давно уже считал, что церковь должна быть бедна, как бедны были апостолы, и что Христос наделил ее лишь властью решать духовные вопросы. Но в 1374 году, во время встречи с представителями папы в Брюгге, он оставил всякую надежду на проведение реформы через церковные соборы и клир.

По возвращении в Лондон он призвал начать реформирование церкви, при необходимости применяя даже силу. Одновременно Уиклиф потребовал проповедовать народу Священное Писание, так как оно - единственная верная основа для реформы: "Священное Писание есть высший авторитет для каждого христианина, оно есть мерило веры и совершенствования всего человечества." (Quoted in Matthew Spinka (ed.), Advocates of Reform, Philadelphia: Westminster Press 1953, p. 26). Так как надежда Уиклифа на реформу основывалась на восприятии людьми Слова Божьего, то он призывал заучивать длинные отрывки и читать их по памяти во время своих странствий по стране. Эти английские нищие проповедники или "лолларды", как их называли, были поистине странствующими евангелистами.

Изучив Библию, Уиклиф пришел к выводу, что папа церкви не нужен. Церковь, говорил он, состоит из тех, кого Господь избирает для спасения. Он также отвергал папское истолкование евхаристии относительно действительности плоти и крови Христа, говоря, что хлеб и вино являются символами деяний и благодати Христовой. Он считал индульгенции, которые приобретались для отпущения грехов, деянием дьявола и утверждал, что священники должны жениться. Деятельность клириков угодна Богу в том случае, говорил он, если они ведут праведную жизнь; живущих же неправедно государство должно отрешать от должности.

У Уиклифа были могущественные и знатные покровители, желавшие успеха его деятельности и преследующие при этом свои собственные интересы, от врагов они его оберегали и Уиклиф умер своей смертью. Позднее его останки вырыли, сожгли и пепел бросили в реку, как часто поступали с еретиками. Книги Уиклифа постигла та же участь. Тем не менее он, как и вальденсы, был первопроходцем в деле восстановления авторитета Священного Писания в жизни церкви. Он привлек внимание общества и указал путь борьбы с коррупцией в церкви. Он также был одним из величайших английских проповедников до Реформации. Позднее, в 1572 году в Богемии была напечатана гравюра, на которой Уиклиф высекает искру, Гус разжигает ею угли, а Лютер высоко поднимает пылающий факел. Памятник в городе Вормсе в Германии изображает Лютера в окружении четырех фигур - Вальда, Уиклифа, Гуса и Савонаролы.

Ян Гус /ум. в 1415 г./

Известность к Яну Гусу пришла довольно быстро. В бытность свою профессором Пражского университета он стал вождем реформатского движения в Богемии; при этом он руководствовался сочинениями Уиклифа, но не возлагал особых надежд на способность государства к осуществлению реформы. У тому же Гус способствовал более глубокому пониманию сущности церкви. Как и Уиклиф, он призывал людей к изучению Писания и обосновывал свои аргументы ссылками на него, но при этом, в отличие от Уиклифа, он не отвергал столь категорично церковную традицию.

Его проповеди и призывы к реформе были необычайно популярны. Но из-за своих обличений папства, коррупции клира и других пороков церкви, особенно продажи индульгенций, Гус утратил поддержку епископов и короля Венцеслава. Он укрылся у друзей в провинции и своими сочинениями способствовал продолжению реформы. Церковь, утверждал он, находится не там, где восседает папа, а там, где двое или трое собираются во имя Христа. Иными словами, не папа, а Дух Святой дает единство церкви. Нет у папы и власти отлучать или приобщать людей к небесам; ключи от небес вверены церкви, состоящей из верующих и ведомой Святым Духом, и эта власть заключается в проповеди, свидетельстве, соборности, церковной дисциплине и евхаристии.

Гуса обвиняли в ереси и посягательстве на авторитет папы и он неоднократно высказывал желание отстаивать свои взгляды на церковном соборе. Когда в Констанце был созван вселенский собор для того, чтобы покончить с расколом, от Гуса потребовали на него явиться, и Гус решил ехать. Друзья предупреждали Гуса, что его жизни угрожает опасность, но он сказал:

"Я полностью вверяю себя моему Спасителю. Я верю, что Он ниспошлет мне Свой Дух Святой для укрепления меня в Его истине, так что я с мужеством встречу соблазн, тюрьму и, если это будет необходимо, мучительную смерть." (Quoted in Elgin S. Moyer, Great Leadeis of the Christian Church. Chicago: Moody Press). Император Сигизмунд выдал Гусу охранную грамоту, но, прибыв в Констанцу, он был заключен в тюрьму. Вместо того, чтобы выслушать на соборе его учение, по делу Гуса как еретика отцы собора назначили судебный процесс. Папа Иоанн, порочный человек, о котором говорили, что до рукоположения в священники он был пиратом, требовал его осуждения. Судьба Гуса была предрешена. Из тюрьмы он писал:

"Лучше умереть достойно, чем жить неправедно. Не следует уклоняться от смертного приговора. Завершить на этом свете жизнь в благодати Божьей значит избежать боли и страдания. Боящийся смерти теряет радость к жизни. Но превыше всего истина. Побеждает тот, кто умирает, потому что никакие несчастья не могут повредить тому, кто не подвластен беззаконию." (Quoted in Налу Е. Fosdick, Great Voices of the Reformation. New York: Modern Library 1952, p. 41).

Ему в последний раз предоставили возможность раскаяться, но он ее отверг. Затем ему на голову возложили корону с изображением трех бесов и надписью: "Предаем твою душу дьяволу", после чего вывели его из города и сожгли на костре. Случилось это в июле 1415 года.

Ян Гус проделал большую работу на пути к Реформации и спустя 105 лет Мартин Лютер сказал: "Мы все являемся гуситами, хотя и не осознаем этого." В пятнадцатом веке в результате гуситских войн страна была опустошена. Гуситами называли последователей Гуса, боровшихся за религиозную и политическую независимость. Против них объявлялись крестовые походы. В конце концов большая часть гуситов заключила мир с римским католицизмом, но некоторые из них продолжили свою борьбу и стали называться "богемские братья" /в наши дни их называют "моравскими братьями"/.

Мистики

Значительное влияние на мысль и деятельность реформатов, как и на общественную жизнь средневековья оказывали мистики, те мужчины и женщины, которые исповедовали религию внутри себя и в своей религиозной практике ощущали присутствие Бога. Мистик искал единения с Богом. Личный, непосредственный опыт был для него высшим авторитетом в вопросах веры. Он не отвергал церковь с ее священнослужителями, таинствами и традициями; все ее обряды и церемонии действительно могли бы помочь мистику в его духовном паломничестве, но ему они не были столь уж необходимы. Мистики верили, что Бог познается через самоотречение, созерцание и интуицию. Главным ключом к познанию Бога они считали любовь. В средние века существовало столько разновидностей мистицизма, сколько было мистиков.

В Бернаре Клервоском /ум. в 1153 г./, которого иногда называют отцом западного мистицизма, мы видим человека, придерживающегося воззрений ортодоксальной католической теологии, полностью забывавшего себя в любви к Богу и который, тем не менее, был одним из наиболее активных реформаторов церкви, известных в ее истории, полностью посвятивший себя служению другим. Гуго /ум. в 1141 г./ из местечка Сен-Виктор близ Парижа по своим способностям был значительно выше своего окружения, но его мистицизм явно ощущается, например, в его описании трех ступеней веры. На нижней ступени христианин верит тому, чему учит церковь, так как церковь утверждает, что ее учение истинно; на второй ступени он верит этому учению потому, что рассудок ему говорит, что в нем есть смысл; а на третьей, высшей ступени, он верит этому учению потому, что внутренне осознает, что то, чему его учит церковь и говорит его рассудок, истинно.

Воззрения Иоахима де Фиоре из Италии /ум. в 1202 г./ резко отличались от идей этих двух реформаторов. В отличие от следовавших Священному Писанию Вальда, Уиклифа и Гуса, Иоахим де Фиоре считал, что его всему обучает Святой Дух, а для подтверждения своего истолкования истории он использовал Книгу пророка Даниила и Откровение Иоанна. Мир находился в ожидании новой, третьей эпохи, за ним следовало тысячелетие, в котором избранные Божьи будут обладать высшей властью. Эта апокалиптическая теология оказывала воздействие на многих церковных деятелей, которые считали дни, оставшиеся до конца света, даже в шестнадцатом веке, что наглядно подтверждает тогдашнее всеобщее убеждение, что конец всему уже не за горами.

Огромное влияние на Лютера оказали германские мистики Майстер Экхарт /ум. в 1327 г./ и Иоганн Таулер /ум. в 1361 г./, а также книга анонимного автора под названием "Германская теология". Лютер не был мистиком, но сочинения этих людей и "Германская теология" отражали стремление к Богу, которое он сам в себе ощущал и которое влекло его к неустанным поискам благого Бога. Эти мистики желали оставаться верными членами римско-католической церкви, но ее развращенность их ужасала. Они хотели реформировать церковь и полагали, что единственная возможность для этого появится лишь при более глубоком осознании необходимости следовать своему внутреннему голосу и работе, производимой Святым Духом. Их полное подчинение воле Божьей повлияло на последующую готовность Лютера идти навстречу любой опасности, не взирая на последствия для себя лично.

В Нидерландах мистицизм был особенно в чести среди "братьев общей жизни", самым знаменитым из которых был Фома Кемпийский /ум. в 1471 г./, автор "Подражания Христу". В отличие от ранних мистиков, братья общей жизни глубоко изучали Библию. Они стремились к личному восприятию евангельского послания, в результате чего следовать примеру Иисуса Христа стало их высшей целью. Такое умонастроение стало называться "новой набожностью", и оно весьма способствовало тому, что Христос стал доступен и понятен простым людям. В пятнадцатом веке братья общей жизни основали много школ, имевших хорошую репутацию благодаря своему благочестию и уровню образования. У братьев обучались Эразм Роттердамский и Лютер, но ни тот, ни другой особой радости от этого не испытывали. Тем не менее, влияние обучения в этих школах позднее сказалось в их сочинениях.

Гуманисты

Вполне вероятно, что для подготовки Реформации гуманизм как широкое течение общественной жизни имел большее значение, чем какое-либо другое движение в средние века. Гуманизм был жизнью и духом Возрождения, которое, в свою очередь, представляло собой процесс возвращения культуры древней Греции и Рима в жизнь общества в четырнадцатом и пятнадцатом веках. Гуманизм был частью этого мира, он звал людей перевести взгляд с небес на окружающую их землю и отвергал многие суеверия и предрассудки своего века. Возрождение нашло свое выражение в расцвете искусств и наук, в поэзии Данте /ум. в 1321 г./ и Петрарки /ум. в 1374 г./, скульптурах Донателло /ум. в 1466 г./, архитектуре Альберта /ум. в 1472 г./, живописи Леонардо да Винчи /ум. в 1519 г./, работах Микеланджело /ум. в 1564 г./ и творчестве многих других выдающихся мастеров. Гуманизм был порожден новым духом свободы и жаждой познания, что встретило широкую финансовую и моральную поддержку со стороны папства как крупнейшего покровителя искусств. К сожалению, то же самое папство упорно сопротивлялось подобным переменам и прогрессу в жизни церкви, особенно если усматривало в них посягательство на свой авторитет и финансовую власть.

В целом гуманисты, живущие к северу от Альп, больше уделяли внимания религиозным вопросам, чем гуманисты Италии; они предпочитали заниматься изучением Библии, а не чтением классических произведений. Гуманистов как христиан, также интересовали проблемы церкви, хотя они не участвовали в борьбе за осуществление программ реформирования церкви; их оружием были перо, критически настроенный интеллект, сатира, юмор и глубокая эрудиция. В большинстве крупных университетов и городов можно было найти гуманистические кружки, и повсюду они вызывали к себе различные чувства: уважение, ненависть, страх и любовь. В этих кружках, да и во всей Европе, никто не пользовался таким уважением, как Эразм Роттердамский /ум. в 1536 г./, "князь гуманистов". В молодости Лютер почти боготворил Эразма, он ему писал: "Где найти того, на чьи внутренние убеждения не влияет Эразм, кого он не учит, кем не руководит...?" Но в 1524 году Лютер назвал его болтуном и скептиком, когда понял, что тот препятствует Реформации. И все же известное выражение, что Эразм снес яйцо, которое высидел Лютер, верно по сути.

Эразма и Лютера многое объединяло. Оба они изобличали развращенность клира и папства, боролись с удушающим воздействием церковных догматов; оба утверждали, что церковная жизнь должна основываться на Св. Писании; оба говорили о значении Христа для верующего. И все же многое их разъединяло. Эразм - представитель интеллектуальных кругов, отличавшийся изысканной вежливостью; Лютер же мог быть вульгарным и догматичным. Эразм считал, что реформа не должна разрушать единства церкви; Лютер же был человеком действия, готовым умереть за свою веру. Эразм всегда предпочитал диалог, в его жилах не текла кровь мучеников; Лютер же стал реформатором в результате изнурительной внутренней борьбы и поисков путей обоснования веры. Эразм интересовался Реформацией как ученый, занимающий позицию стороннего наблюдателя. Они по разному подходили и к пониманию сущности веры. Лютер видел в спасении, прежде всего милость Божью, а Эразм усматривал в нем этическую мораль - подражание Христу. Лютер считал человека жалким грешником, тогда как Эразм вместе со всеми гуманистами подчеркивал заложенное в человеке доброе начало. О Лютере можно сказать, что он вопрошал: "Что есть Библия?"

При всем том Эразм олицетворял собой все лучшее, что было в гуманизме. По-видимому, Реформация была бы невозможна без трудов гуманистов по возвращению Священного Писания и изучению Библии. Их острые перья побуждали церковь к действию, тогда как деятельность реформатов часто вызывала ее противодействие. Гуманисты придали церкви духовную глубину, выделяя внутреннее вероощущение, тогда как реформаты зачастую должны были вступать в конфликты по вопросам христианского учения или внешним проблемам церкви. Тем не менее, все наиболее видные реформаты имели гуманистическое образование и были учеными; например, Лютер написал значительно больше сочинений, чем Эразм, и во время своего обучения в университете прослыл "ученым философом", но на каком-то определенном этапе каждый из реформатов оказался непосредственно и глубоко вовлеченным в жизнь и проблемы церкви. Ну, а как мог бы осуществиться замысел гуманистов постепенно реформировать церковь через улучшение системы образования, посредством критики и основываясь на терпении, этого мы никогда не узнаем.

Лютеранская реформация

Центром лютеранской Реформации являлся город Виттенберг в Германии, где с 1512 года вплоть до своей смерти, последовавшей в 1546 году, Мартин Лютер был профессором теологии в местном университете. Он прошел сложный путь исканий и внутренней борьбы за свою веру, до того как стать теологом, пророком и реформатом. Он проникся мыслью, что человек должен любить Бога, чтобы спастись, но сам не мог любить Бога: он Его ужасно боялся и постоянно ощущал себя грешником. Даже советы друзей, какими бы благоразумными они ни были, не могли избавить его от страха перед Богом и от осознания своей греховности. Он говорил, что Бог им недоволен и, если он умрет, то отправится прямо в ад.

В порыве отчаяния он ушел в монастырь, по его словам: "...вопреки желанию моего отца, матери, Бога и дьявола." Он, несомненно надеялся, что как человек посвятивший себя, научится любить Бога и обретет мир. Однако его продолжали терзать сомнения, хотя он постился и молился больше других монахов. В результате своих ученых занятий он глубоко проникся духом Священного Писания и стал очень знающим и известным в университете преподавателем. При чтении Послания к Галатам и Послания к Римлянам его осенило озарение. Однажды, когда он сидел в своей маленькой комнатке в башне, ему открылся истинный смысл слов апостола Павла в Послании к Римлянам 1:17 - "праведный верою жив будет"; Бог не гневается на человека, Он любит его; не из-за того, что человек делает для Бога, а из-за того, что Бог делает для человека во Христе. Человек оправдывается не добрыми делами, а верою в Христа. Осознав это, Лютер смог, наконец, сказать: "Сейчас я чувствую себя заново родившимся, будто я нахожусь в раю. Все Священное Писание стало представляться мне иначе... Этот отрывок из послания Павла показался мне вратами в рай."

Это ощущение милости Божьей лежит в основе устремлений Лютера. Он становится чрезвычайно занятым человеком; он проповедует, пишет, увещевает и постоянно находится в разъездах. Ему велят прибыть в Рим и явиться на суд по обвинению в ереси, но он помнит об участи Гуса и отказывается ехать. В результате его отлучают от церкви и объявляют вне закона, то есть, любой может убить его как еретика; но он говорил с народом на понятном ему языке и люди его любят. Лютер отстаивает свою веру перед императором Карлом и вынужден скрываться в уединенном замке Вартбурге, где переводит Новый Завет с греческого языка на немецкий, так как хочет, чтобы каждый немец, каждый сельский поденщик мог читать Библию. Позднее он переводит и Ветхий Завет. После своего возвращения в Виттенберг, находясь под покровительством курфюрста Фридриха Мудрого, он посылает наставников и проповедников в церкви, в помощь клирикам, плохо образованным и едва знающим Евангелие. Он пишет катехизисы для церквей и гимны, которые до сих пор поются во многих протестантских церквях. Скоро Евангелие находит свой путь к сердцам людей, ранее его не воспринимавшим. Лютеру известны их духовные нужды и он хочет донести до них обретенную им истину.

Противодействие деятельности Лютера исходило не только из Рима. Не все друзья Лютера разделяли его взгляды, как мы это видим на примере Эразма. Другим его критиком был Андреас Карлштадт /ум. в 1541 г./; многое из сказанного им близко тому, что спустя несколько лет утверждали анабаптисты. Он считал, что Лютер в своих проповедях должен больше внимания уделять необходимости следовать Христу в повседневной жизни, так как многие полагали, что тезис Реформации о милости Божьей означает, что добрые дела не столь важны, если они веруют в Христа. Карлштадт также отвергал принятие обетов и не считал евхаристию таинством, при котором причащение хлебом и вином содержит спасительную силу, он рассматривал ее как служение в память о деяниях Христа. Он запретил при обращении к нему называть себя "доктором" /как ученого человека/, говоря, что все равны в церкви Христовой. Все это вызывало у Лютера серьезное беспокойство, но Карлштадт не менял своей позиции. Томас Мюнцер /ум. в 1525 г./, в своих реформатских требованиях зашедший значительно дальше Карлштадта, также доставлял Лютеру много волнений. Он стал пастором по настоянию Лютера, был блестящим оратором, но легко воспламенялся собственными идеями и красноречием. Вскоре эти идеи и посещавшие его видения стали казаться ему прямыми указаниями Святого Духа, и он стал больше полагаться на них, чем на Священное Писание. Когда это послужило причиной конфликта с другими людьми, следовавшими принципу Реформации - "Только Писание", то он стал устраивать собрания в домах своих приверженцев. Бедняков и наиболее обездоленных особенно привлекали его проповеди, в которых говорилось о равенстве и свободе.

Среди посещавших эти собрания, было трое людей, которые стали известны как "цвиккауские пророки". Цвиккау - название города, откуда они были родом, а пророками они считались потому, что как и Мюнцер, от изучения Библии перешли к духовным видениям, о которых охотно всем рассказывали. В 1521 году они пришли в Виттенберг, чтобы доказать лютеранским реформаторам, что им нужно больше полагаться на Святого Духа. На некоторых жителей Виттенберга, в том числе и Карлштадта, они произвели сильное впечатление; но когда Лютер узнал об их деятельности, он поспешно возвратился в Виттенберг из своего укрытия в Вартбурге и немедленно выслал их из города. После этого даже поговаривали, что Мюнцер заявил, что не станет больше доверять Лютеру, даже если тот съест дюжину Библий, на что Лютер ответил, что и он не станет доверять Мюнцеру, пусть даже тот проглотит Святого Духа вместе с перьями. Постепенно Мюнцеру удалось привлечь к себе широкие крестьянские массы, видевшим в нем своего освободителя. Из них он составил войско, на знамени которого были изображены красный крест и обнаженный меч. Вскоре повсеместно вспыхнули вооруженные восстания и крестьяне принялись сами чинить правосудие. При этом они считали, что тем самым они способствуют исполнению Божьего плана преобразования общества, как они это поняли из проповедей Лютера и его последователей. Решающее сражение произошло 15 мая 1525 года при Франкенхаузене, где тысячи крестьян погибли в битве с хорошо вооруженной и обученной армией знати. Сам Мюнцер был захвачен в плен, подвергнут пыткам и через несколько дней казнен. В истории эти события известны как Крестьянская война.

Карлштадт, цвиккауские пророки и Крестьянская война отвратили Лютера от появившихся в 1525 году анабаптистов. Он огульно считал фанатиками всех, кто полагал, что Реформация продвинулась недостаточно далеко. Говоря об анабаптистах, он употреблял свое любимое словечко "Schwarmer", означающее восторженную личность наподобие битника; человека, влекомого скорее порывами и чувствами, нежели здравым смыслом. Возможно, именно это слово побудило Станислава Оржеховского, польского богослова шестнадцатого века, характеризовать анабаптистов как "помешанных". В действительности же анабаптисты поддерживали то, что осуществил Лютер, но Реформацию они называли половинчатой. Они не считали, что библейское учение соответствует лютеровскому пониманию священного смысла евхаристии, и что крещение имеет спасительную силу, но особенно их не устраивало определение Лютером церкви как места, где проповедуется Слово Божье и правильно совершаются таинства. Для них церковь, исходя из Нового Завета, должна была состоять только из верующих. Они добровольно вступали в церковь, а не причислялись к ней через крещение во младенчестве, и по своей воле обязывались свидетельствовать и подчиняться церковной дисциплине, ведь церковь была для них Телом Христа. Хотя Лютер осуществил важные перемены и, что самое главное, возродил отношение к Евангелию как Божьему Слову, они, тем не менее, считали, что он оставил нерешенной самую главную проблему церкви, возникшую с тех пор, как Константин объединил церковь с государством.

В следующей главе будет рассказано о деятельности Ульриха Цвингли, также сделавшего ставку на государство в своих усилиях реформировать церковь. Вследствие этого анабаптисты были вынуждены идти своим собственным путем. По многим вопросам они были согласны с протестантскими реформатами. Анабаптисты не намеревались основывать отдельные движения, они лишь хотели закончить то, что другие оставили незавершенным. Люди и религиозные движения, подготовившие Реформацию, этим самым приуготовили путь анабаптизму. Анабаптизм нельзя правильно понять, рассматривая его становление в отрыве от этих движений и в отрыве от становления самой Реформации. К этому можно добавить, что история мировой церкви на протяжении веков также является частью истории анабаптистов.

Глава 2

Возникновение анабаптизма в Швейцарии

В Северной Германии оплотом лютеранства считался Виттенберг. В Южной Германии и Швейцарии не было городов, которые бы являлись центрами движения за Реформацию. Крупнейшие южногерманские и швейцарские города представляли собой независимые государства со своим законодательством, торговлей и религиозными интересами. Вследствие этого деятельность тех, кто встал на путь обновления церкви, и кого история назвала "реформатами", была различной в зависимости от региона. Каждый из этих людей по-своему проводил процесс церковной реорганизации и по-своему строил свои взаимоотношения с властями городов и римско-католической оппозицией.

При всех этих различиях, тем не менее, наиболее последовательным и уважаемым среди реформатов первого поколения был Ульрих Цвингли /ум. в 1531 г./ из Цюриха. Цвингли стал известен своей критикой существовавшего тогда положения, при котором юные швейцарцы нескончаемым потоком уходили в другие страны Европы, где служили наемными солдатами. Он был хорошо знаком со знаменитым гуманистом Эразмом Роттердамским. К этому времени Цвингли уже был известным проповедником. В январе 1519 года он оставляет свой маленький приход в Айнзидельне и переезжает в Цюрих, где проповедует в кафедральном соборе. Его проповеди приобретают необычайную популярность, каждую службу он неизменно начинает с того места из Священного Писания, на котором остановился накануне. При этом он становился все более независимым и критически настроенным к традиционной религиозной практике римского католицизма, за что Лютер его даже укорял, что, впрочем, производило на него не слишком большое впечатление. Его собственные научные изыскания и библейская проповедь привели его к новым выводам.

В середине 1522 года стало ясно, что Цвингли и другие люди, придерживающиеся схожих с ним взглядов, потребуют принятия таких радикальных мер для обновления церкви, что их не поддержит ни епископ, ни какой другой церковный деятель. Как же тогда они будут реформировать церковь? Ответ был дан самим Цвингли в ноябре того же года, когда он как священнослужитель отложился от римско-католической церкви и отказался признавать ее власть над собой. Вслед за этим Совет двухсот, который был органом управления города Цюриха, немедленно восстановил Цвингли в его прежней должности, но уже под своей властью. В формальном смысле, именно приглашение правительством проповедника Цвингли к себе на службу положило начало швейцарской Реформации и созданию государственной церкви. Подобные действия, разумеется, привели к критическим замечаниям в адрес Совета, назначившего священником человека, которого римско-католическая церковь считала еретиком. Чтобы снять с себя подобное обвинение и найти официальное оправдание своим действиям, Совет в январе 1523 года провел диспут с целью разобраться в данной проблеме. По обычаям того времени диспут представлял собой официальное обсуждение, проводимое в соответствии с принятыми нормами, которые включали в себя присутствие беспристрастного председательствующего и запись выступлений. Тезисы, которые Цвингли пожелал отстаивать, были заранее опубликованы, были разосланы приглашения всем заинтересованным сторонам, в том числе ведущим католическим университетам и Константе-кому епископу, к чьей епархии относился Цюрих. Замысел Цвингли заключался в том, чтобы доказать, что его тезисы соответствуют Слову Божьему, но настоящего диспута не получилось, потому что Иоганн Фабер, представлявший епископа, заявил, что Совет Цюриха, сформированный в политических целях, не может служить третейским судьей при решении теологических вопросов. А так как не было доказано, что предложения Цвингли противоречат Слову Божьему, Совет вновь подтвердил его назначение и распорядился, чтобы он и впредь не проповедовал ничего, кроме евангельских истин. Все эти действия - назначение Цвингли на должность в ноябре месяце и официальное подтверждение этого назначения - были решениями консервативными по своей сути, они всего лишь позволяли ему продолжать свои проповеди. И все же они имели революционное значение, поскольку представляли собой провозглашение независимости от контроля римской церковной иерархии и обретение местной политической властью права назначать проповедников.

Сопротивление реформе со стороны государства

По мере продолжения Цвингли его проповеднической деятельности и в результате следствий процесса Реформации Совету становилось все более затруднительным принимать все требования, выдвигаемые в связи с повторным открытием Евангелия. Так, например, крестьяне, проживающие в окрестностях Цюриха, просили освободить их от уплаты налогов и церковной десятины, лежавших на них тяжелым бременем, так как Цвингли проповедовал, что взимание налогов противоречит Библии. Тем не менее Совет отказался их выслушать и приказал им по-прежнему платить городу и монастырям.

В конце лета 1523 года Цвингли стал более ясно представлять себе, как можно традиционную римско-католическую мессу заменить евангелическим причастием. Для подтверждения правоты учения Цвингли о том, что месса является не жертвоприношением, а воспоминанием, и чтобы внести ясность в отношении последующих требований некоторых из его учеников вынести из церквей все иконы и статуи, 27-29 октября состоялся второй диспут. Но Совет устрашился последствий отмены мессы. Это могло не только показаться святотатством другим кантонам Швейцарской Конфедерации, но и ухудшить политические и экономические отношения с ними. Таким образом стало понятно, что Совет вовсе не спешит позволить внести внешние изменения в религиозную практику, даже если теологическое понимание Тайной Вечери было ясно изложено Цвингли и принято как достоверное народом и Советом.

В декабре Цвингли окончательно решил установить в своей общине библейское причащение под обоими видами в память о Тайной Вечере, то есть чаша не предназначалась только для священника. В меморандуме, направленном Совету, он объявлял о своем намерении отметить таким образом Тайную Вечерю в Рождество 1523 года, добавив, что на проповедников падет "проклятие как на лжецов перед Словом Божьим", если они не выполнят этого. Но Совет отказался дать свое согласие. Спустя девять дней Цвингли был вынужден представить второе обращение, из которого была изъята угроза претворять свое собственное протестантское причащение, и решение снова оставалось за Советом. Вслед за этим Совет постановил, что на сей раз в порядок служения мессы никаких изменений вноситься не будет. Цвингли принял столь неопределенную отсрочку, чтобы не ухудшать своих отношений с Советом.

Неудовлетворенное меньшинство

Из-за подобных проволочек и компромиссов в кругу наиболее преданных учеников Цвингли возникло чувство неудовлетворенности. Подобно ему они также были неудовлетворены решением Совета относительно взимания налогов и церковной десятины в июне 1523 года, только свое недовольство они выражали более откровенно. Они критически относились к остаткам римско-католической обрядности, содержащимся в проекте новой реформированной литургии, который Цвингли опубликовал в августе. Они возражали против ношения клириками рясы, так как считали, что этим поддерживается убеждение, что месса является жертвоприношением, а также возражали и против исполнения предписанных песнопений и молитв в литургии вместо молитвы Господней. Цвингли принимал эти критические замечания, в одних пунктах изменяя свои предложения, а в других -отстаивая свою точку зрения, при этом их братство оставалось открытым для выражения всех мнений.

После обсуждения вопроса о мессе в октябрьском диспуте эти ученики, однако, еще меньше, чем Цвингли, желали, чтобы Совет и дальше сохранял ответственность за определение того, каким образом должна осуществляться Реформация. Запись диспута свидетельствует: "Конрад Гребель встал и высказал мнение, что священники должны получить соответствующие инструкции, так как все они присутствуют здесь, относительно того, какое решение принять по вопросу о мессе; /обсуждение/ было бы напрасным, если бы ничего не было принято в отношении мессы...

Цвингли: Милорды /Совет/ решат, как отныне следует поступать с мессой.

Симон Стампф: Наставник Ульрих, у вас нет полномочий передавать решение этого вопроса милордам, так как решение уже принято; Дух Божий решает.

Цвингли: Это правильно. Более того, я буду проповедовать и действовать против них, если они примут другое решение. Я им не передаю решение этого вопроса. Не передаю я им и права выносить суждение о слове Божьем... Данное собрание ставило своей целью не принимать решения за или против слова Божьего, а выяснить на основе Писания, является ли месса жертвоприношением или нет. Потом они обдумают, каким образом это следует сделать, не вызывая волнений в народе.

Симон Стампф служил священником в небольшом городке Хенгг и считался одним из наиболее преданных последователей Цвингли. Конрад Гребель был отпрыском богатой цюрихской семьи, бесцельно растрачивающий свои молодые годы в университетах Вены и Парижа до тех пор, пока Цвингли не привел его к строгому и личному служению делу Евангелия. Обмен мнениями, приведенный выше, является первым проявлением их сомнений относительно того, будет ли государство орудием, годным для реформирования церкви, но на этот раз они приняли объяснения Цвингли.

После компромисса, на который пошел Цингли в декабре в вопросе о мессе, эти ученики поняли, что они находятся в настоящей оппозиции к Цвингли, который соглашался с тем, что Реформация не должна продвигаться дальше того предела, который ей стремилось установить государство. Оглядываясь назад и вспоминая октябрьский диспут с перспективой дальнейшего развития событий, Гребель мог теперь сказать, что главный компромисс был заключен уже тогда: "Слово Божье ниспровержено, попрано и порабощено его самыми учеными провозвестниками." В насмешку над формой ведения диспутов Гребель выдвинул следующий тезис: "Тот, кто верит, полагает и утверждает, что Цвингли выполняет свой долг, как подобает пастырю, полагает, утверждает и мыслит нечестиво." Именно с этого момента Гребель и его друзья стали выражать все большее недоверие Совету как источнику выдвижения инициатив в деле очищения церкви. (История этих ранних начинаний более полно изложена Фрицем Бланке в книге Brothers in Christ (Братья во Христе). Scottdale, 1961, и John H. Yoder (Джоном Йодером) в "The Turning Point in the Zwinglian Reformation" (Поворотный пункт в Реформации Цвингли), Mennonite Quarterly Review, XXXII (April, 1958) p. 128-40.)

Все большие расхождения

Нам мало что известно о группе разочаровавшихся в своем наставнике учеников Цвингли в период с декабря 1523 года до осени 1524 года. Мы не знаем ни их числа, ни того, чем они занимались. Известны лишь два события, со всей определенностью происшедшие в этот период - разработка идеи о коренном преобразовании политической организации органов управления города Цюриха и крепнущее убеждение в неприемлемости крещения детей.

Политическая реорганизация

При обсуждении уклончивости Совета и нежелания Цвингли идти вперед, не дожидаясь поддержки со стороны этого Совета, его ученики пришли к заключению, что лучшим выходом могло бы стать избрание состава Совета, сочувствующего их деятельности. Конрад Гребель и Феликс Манц обратились к Цвингли с предложением, смысл которого состоял в том, что друзья Реформации могли бы создать нечто вроде политической партии. Они были убеждены, что если Цвингли открыто обратится к населению Цюриха с призывом высказаться за или против слова Божьего, о чем он говорил в своих проповедях, то большинство будет на его стороне. Это большинство затем могло бы избрать соответствующим образом настроенный Совет и тогда Реформация могла бы продвигаться дальше, располагая государственной поддержкой. Это предложение шло навстречу желаниям Цвингли. Оно не содержало в себе требования предпринимать каких-либо действий, направленных против государственной власти, к тому же в нем не утверждалось, что государство не должно заниматься осуществлением Реформации, если его действия соответствуют слову Божьему. Но, установив добровольное членство в рядах подобной "Партии Реформации", это предложение в действительности могло способствовать созданию независимого религиозного института, и этим самым, в свою очередь, освободить церковь от зависимости от государства.

У Цвингли было два возражения на это предложение. С одной стороны, он все еще был убежден, что Совету можно доверять в том, что он со всей ответственностью, хотя и медленно, станет продолжать осуществление программы Реформации. Главная же причина заключалась в его все более растущих опасениях по поводу последствий раскола общества, которое могло произойти в том случае, если люди, составляющие это общество, окажутся перед необходимостью самим принимать решение. В результате же могло получиться так, что в одной части Цюриха совершалось бы римско-католическое богослужение, а в другой - протестантское, что, таким образом, разрушило бы единство города, а с ним - и единство церкви. Это, в свою очередь, было бы оскорбительно для Бога, так как подвергало бы сомнению Его верховную власть и ясность явленной Им Своей воли.

Крещение детей

В начале Реформации Мартин Лютер и Ульрих Цвингли со многими из своих младших сподвижников не смогли избежать критического отношения к римско-католическому обряду крещения детей. Как христианское таинство с его собственной благодатью независимо от восприятия его ребенком, данный обряд, как считалось, очищает младенца от первородного греха, обеспечивает ему спасение в случае ранней смерти и приуготовляет его к сознательной христианской жизни. Принципы Реформации подвергли сомнению такое понимание в двух аспектах. В отношении личности реформаторы определяли веру как внутренний отклик на необходимость смиренного упования и личного покаяния. Вера должна быть искренней и личной, чтобы удовлетворять условиям, необходимым для спасения. Они утверждали, что ни один обряд /таинство/ не может иметь спасительной силы.

Вглядываясь в эти события из нашего времени, мы должны помнить, что когда появились вопросы о том, правильно ли крестить детей в младенческом возрасте, то никто не знал, чем еще можно заменить этот обряд. Одни полагали, что крещение следует отложить до тех пор, пока ребенку не исполнится трех-четырех лет, чтобы он мог хотя бы сознавать значение происходящего и помнить об этом. Другие же считали, что родители, по крайней мере, не должны крестить ребенка сразу после его рождения, а ожидать озарения, которое им подскажет, что делать вместо крещения. В любом случае никто не пришел к единственно логическому выводу, что те, кто был крещен в младенчестве, то есть все население Европы в то время, должны повторно креститься в зрелом возрасте.

В начале 1524 года сообщалось, что два цюрихских священника -Вильгельм Ройблин и Иоганн Бротли в своих проповедях выступали против крещения детей и отказывались крестить младенцев в своих приходах. Они не спрашивали позволения у городского Совета, а просто проповедовали и действовали в соответствии со своими личными убеждениями; это явилось свидетельством того, что ученики Цвингли становились духовно независимы от своего вождя. Примечательно то, что это происходило в селениях Витикон и Золликон, находившихся в окрестностях Цюриха, а не в самом городе, что указывало на относительную свободу сельских жителей от городских властей, хотя политически они им подчинялись. И еще одним доказательством этой относительной свободы было то, что городской Совет счел затруднительным настоять на своем в этих сельских местностях, а деятельность этих священников продолжала оставаться источником волнений в течение всего лета.

Осень 1524 года

Первое действительное объяснение их образа мыслей после того, как они отвергли крещение детей, и первое проявление этих людей как группы, сознательно отказавшей Цвингли в лидерстве, найдено в трех письмах, написанных Конрадом Гребелем и его друзьями в сентябре 1524 года. Распростившись с надеждой на то, что Цвингли удастся привлечь к возобновленной инициативе по руководству процессом Реформации, они написали письма трем главным протестантским вождям - Мартину Лютеру, Андреасу Карлштадту и Томасу Мюнцеру. И Карлштадт, и Мюнцер переживали этап отхода от лютеранского движения из-за своего в нем разочарования. Сохранилось только письмо к Мюнцеру, вероятно потому, что не нашлось никого, кто бы смог ему его доставить. Лютер и Карлштадт письма, адресованные им, получили, но ответа от них не последовало.

В письме к Мюнцеру они, в противовес осмотрительности и "воздержанности" Цвингли, писали, главным образом, о необходимости признания слова Божьего единственным авторитетом в вопросах церковного реформирования. Они прочли некоторые из сочинений Мюнцера, критикующие неистинную веру и поверхностность религиозной обрядности, и решили, что в нем они найдут своего союзника. Но в то же самое время они недвусмысленно отвергали ту позицию, которую, как они слышали, он занимал, утверждая, что для продвижения вперед дела Реформации и в интересах социальной справедливости по отношению к крестьянам возможно применение физического насилия. Поэтому в письме говорилось, что "...Евангелие и его приверженцев не должно защищать мечом, так же как и они не должны им себя защищать... Истинно верующие христиане - это овцы среди волков, агнцы, ведомые на заклание; они должны принимать крещение в муках и страданиях, в горе, преследованиях и смерти; они должны подвергнуться испытанию огнем и обрести вечный покой, не убивая телесно, а духовно умерщвляя своих врагов. Не прибегают они и к словесному мечу, так как при них прекращаются все убийства..." ("Letters to Thomas Muentzer by Conrad Grebel and Friends" (Письма Томасу Мюнцеру от Конрада Гребеля и братьев) в Spiritual and Anabaptist Writers, George H. Williams and Angel M. Mergal (eds.). Philadelphia: Westminster Press, 1957, pp. 73-85.)

Помимо этого в крещении они выделяли два момента - то, что верующий вступает в члены и подчиняется дисциплине христианского братства, и то, что принятие крещения отражает личный опыт и обязательства, налагаемые на себя верующим: "Мы считаем, что даже взрослый человек не должен креститься, если он не соблюдает правила Христа о связывании и разрешении. Священное Писание дает нам такое определение: крещение означает, что верою и кровью Христа смываются грехи с того, кто принимает крещение, оно изменяет его сознание и он верует до и после крещения; оно означает, что человек мертв и должен быть мертв по отношению к греху, и что он вступает в новизну жизни и духа; и он непременно спасется, если, исходя из его смысла, он станет жить верой через внутреннее крещение; и подобно тому, как вода не подтверждает и не усиливает веру, как утверждают ученые мужи в Виттенберге, и /не/ приносит успокоения, /не является/ оно и последним прибежищем на смертном одре. Само по себе крещение не спасает..."

Ссылаясь на "данное Христом право связывать и разрешать", они подразумевали наставление Иисуса в Мф. 18:15-18, в соответствии с которым христиане ответственны друг перед другом за совет, увещание, предостережение и прощение. Крещение, таким образом, означало готовность дать или принять совет, на что ребенок не способен. Другое значение крещения как символического очищения от греха имело для них смысл только в том случае, если в нем присутствует та духовная реальность, на которую оно указывает. Помимо этого они считали, что вода не может ни очистить, ни спасти.

Прорыв

К декабрю 1524 года волнения по поводу крещения детей стали проблемой, которая могла привести к социальным конфликтам, если бы ее не попытались решить. Поэтому городской Совет указал Цвингли раз в неделю встречаться с теми, кто отвергал крещение детей, вплоть до решения этого вопроса. После двух собраний в течение двух недель подряд, которые проходили по вторникам в декабре месяце, эти встречи прекратил сам Цвингли, потому, что "это может стать опасным", то есть, он опасался, что дискуссия с теми, кто не считался с его духовным авторитетом, могла только усугубить положение. Когда обсуждения, таким образом, были прерваны, Феликс Манц направил в Совет послание, в котором он обращался к самим членам Совета как группе христианских руководителей с призывом возобновить эти встречи, поскольку с Цвингли было невозможно работать. В ответ Совет назначил городское собрание на 17 января, но уже по объявлениям, приглашающим на это собрание, можно было понять, что в намерения его организаторов не входило открытое рассмотрение этого вопроса: "Так как некоторые ошибочно утверждают, что маленьких детей не следует крестить до тех пор, пока они не достигнут зрелости, Милорды - Большой, Малый и Великий Советы города Цюриха объявляют, что все... должны прийти во вторник на следующей неделе..." (No 22, page 33 in Quellen zur Geschichte der Taufer in der Schweiz. Vol. 1, Zurich. Leonhard von Muralt and Walter Schmid (eds.). Zurich: S. Hirzel Verlag, 1952.)

Поэтому результат этой псевдо-дискуссии не вызывал сомнений. Совет постановил, что детей следует продолжать крестить, а родителей, упорствующих в своем нежелании допускать их до крещения, изгонять с земель Цюриха. Это решение, принятое 18 января 1525 года, означало, что для решения этого вопроса по отношению к религиозным меньшинствам будет применено насилие и они будут подвергаться преследованиям. У небольшого кружка людей, взыскующих Реформации, более сообразной христианскому духу, не оставалось уже времени для дальнейшего тщательного изучения этого вопроса. Крещение не представляло собой главного предмета их забот, и они не ставили его во главу угла, но оно было той точкой, через которую проходила линия, начертанная Цвингли. У них оставалась неделя, чтобы сделать свой выбор между уступкой и изгнанием. Находясь под бременем этого выбора, они собрались в доме Феликса Манца, рядом с церковью, в которой служил Цвингли, вечером 21 января, чтобы обсудить, что им следует делать. О том, что затем последовало, сообщается следующее: "... они совещались до тех пор, пока тревога и беспокойство не охватили их сердца. Они преклонили колена пред Верховным Владыкою Господом, пребывающим на небесах, взывая к Нему, знающему то, что есть у людей на сердце, и молясь, чтобы Он объявил им Свою Божественную волю и высказал им Свое милосердие, так как человеческая плоть, кровь и воображение не подсказывают им ничего. Поэтому они хорошо знали, что им предстоит пройти через страдания и превозмочь их. После молитвы Георг Кахакоб поднялся и стал умолять Конрада Гребеля Бога ради окрестить его через истинное христианское крещение, основанное на его вере и исповедании. А так как он горячо умолял его сделать это и даже встал на колени, то Конрад окрестил его, потому что здесь не было рукоположенного священнослужителя, чтобы совершить подобный обряд. Когда это произошло, то и другие также пожелали, чтобы Георг окрестил их, что он и сделал по их просьбе. Таким образом, они в великом страхе Господнем вверились друг другу и призвали один другого к евангельскому служению, и стали они учить и сохранять свою веру. Вот так началось их отчуждение от мира и от греховности." (Quoted in Harold S. Bender, The Life and Letters of Conrad Grebel. Goshen, Indiana: Mennonite Historical Society, 1950, p. 137 in translation from Rudolf Wolcan (ed.) Geschicht-Buch der Hutterischen Brader. Wien: Carl Fromme, 1923, p. 35).

Это свидетельство, вероятно, самое старое из всех существующих анабаптистских документов. При рассмотрении нами значения этого события мы приходим к трем выводам. Первый заключается в том, что событие, происшедшее в тот вечер, было вызвано душевным порывом, объясняемым тревогой и готовностью претерпеть страдания при глубоко ощущаемом воздействии Святого Духа. Не было предварительного расчета на то, что "прорыв возможен через крещение взрослых людей", и стратегического обдумывания того, "своевременно ли осуществлять этот прорыв." Второй вывод мы делаем, отмечая то обстоятельство, что эта группа уважительно относилась к тому месту, где регулярно встречались церковные руководители, и что Георг Кахакоб /известный впоследствии под именем Блаурок/ действовал таким образом лишь из-за отсутствия более авторитетных священнослужителей. (Следует отметить, что ссылка на то, <169> что здесь не было рукоположенного священнослужителя <170>, указывает на, скорее, пренебрежительное, а не благоговейное отношение к <169> священному <170> рукоположению. Данная группа включала в себя, по меньшей мере, трех рукоположенных по римско-католическому обряду священников: Блаурока, Вильгельма Ройблина и Иоганна Бротли. Таким образом, эта фраза в действительности означает, что поскольку братство еще не было учреждено, то не было и человека, уполномоченного братством совершать крещение.) Третий вывод состоит в том, что значение этого акта заключается не столько в самом обряде крещения, сколько в созидании нового видимого церковного тела, отличного от учрежденной церкви, контролируемой государством, что целиком относится к установлению всеобъемлющего средневекового католицизма. Поэтому замысел недавно образовавшейся группы состоял в том, чтобы учредить новую форму церковной организации, что явствует из фразы: "Вот так началось их отчуждение от мира." Следует помнить, что как Цвингли, так и Лютер в то время все еще служили мессу. Они лишь начали объяснять, какой будет религиозная практика и как будет устроена протестантская церковь, но они не внесли значительных изменений в богослужение и не написали нового вероучения. Таким образом, это молитвенное собрание и событие, происшедшее 21 января в преддверии грядущих гонений, знаменуют собой не только начало анабаптизма, но и протестантства как зримой реальности.

Глава 3

Преследования и консолидация

21 января состоялось собрание, проходившее под угрозой гонений. Впервые оно завершилось крещением всех его участников. Членов этой группы вскоре стали называть анабаптистами или "перекрещенными", хотя сами себя они называли "братьями". Братья не опротестовывали постановление Совета, обращенное против них, а строили планы о распространении своего вероучения. Первое церковное собрание было миссионерским. Каждый, кому пришлось покинуть Цюрих, отправился туда, где его знали и где он мог надеяться быть услышанным. Для некоторых, прежде всего торговцев, это означало идти на северо-восток в Санкт-Галлен, на северо-запад в Базель или на юго-запад в Берн. В этих городах уже ощущалось влияние Реформации. Для других это означало искать убежища в сельской местности, где репрессивные меры со стороны городских властей осуществлялись не с такой строгостью. Поэтому Иоганн Бротли и Вильгельм Ройблин отправились на север, в местность, расположенную между Цюрихом, Вальдсхутом и Шаффхаузеном, тогда как другие направились на восток в Аппензель и на запад, в местность, совместно управляемую Цюрихом и Берном и, соответственно, не столь жестко ими контролируемую. Весной и летом 1525 года в большинстве этих мест были созданы небольшие группы сочувствующих.

Губмайер в Вальдсхуте

Находящийся на северном берегу Рейна, всего лишь в двадцати милях от Цюриха, маленький городок Вальдсхут принадлежал Австрии и входил в состав еще прочной католической Священной Римской империи. Его близость к Шаффхаузену и Цюриху, однако, способствовала установлению им тесных связей с религиозными движениями в швейцарских городах. Эти связи значительно усилились после приезда Балтазара Губмайера в Вальдсхут в 1521 году. Будучи священником из Южной Германии и доктором теологии, он был хорошо известен своими проповедями народу в Регенсбурге и своей деятельностью в Ингольштадском университете. Хотя после своего приезда он не выказывал особой симпатии к молодому реформатскому движению, вскоре он стал близким другом и сотрудником Ульриха Цвингли. В 1523 году его сочувствие делу Реформации было настолько очевидным, что сам город Вальдсхут стал вызывать подозрение у австрийского правительства.

Хотя Губмайер и считал Цвингли своим другом и коллегой, он не был его учеником в полном смысле этого слова, к тому же и в своих суждениях он был более независим, чем молодежь, окружавшая Цвингли. Тем не менее в 1523-24 годах он разделял критическое отношение Цвингли к крещению детей и его стремление к созданию церковной организации, соответствующей Библии. Губмайер не участвовал в дискуссии, проходившей в конце 1524 года, за которой последовало решению Совета от 18 января 1525 года и молитвенное собрание, завершившееся крещением братьев, но считал себя другом Цвингли и отвергал крещение детей. Весной 1525 года Вильгельм Ройблин, проповедуя в сельской местности к югу от Вальдсхута, начал и в городе увещевать членов церкви Губмайера и кое-кто из них принял крещение. Во время Пасхи Губмайер и большинство членов его братства приняли крещение после признания ими символа веры. Впервые церковная организация присоединилась к движению анабаптистов, причем власти на этот раз проявили терпимость.

В декабре Вальдсхут был взят австрийскими войсками и возвращен к католичеству. Губмайер был вынужден бежать, но за месяцы, прошедшие после Пасхи, он издал ряд сочинений, посвященных вопросу крещения и церкви. Однако большинство его памфлетов было опубликовано гораздо позже. Первое и наиболее полное изложение с позиций раннего анабаптизма вопроса о крещении под названием "О христианском крещении верующих", было написано Губмайером в тот период, когда Цвингли отказался ответить на его письмо с приглашением принять участие в диспуте с ним по этому вопросу. Это изложение представляет собой анализ библейских текстов на основе того, как учили и совершали крещение Иоанн Креститель, Христос и апостолы. Вывод Губмайера заключался в том, что повсюду крещение следует лишь после проповеди или увещания, и ему предшествует выражение восприятия веры в услышанное евангельское послание. В этой книге не говорится о повторном крещении, так как Губмайер не считал крещение в детском возрасте, соответствующим библейским нормам. Простота изложения, четкая библейская основа и резкость суждений делают это сочинение из шестидесяти восьми страниц классическим произведением. В своих более поздних сочинениях Губмайер и дальше развивал свою точку зрения, используя высказывания Отцов церкви и богословов для подтверждения своей позиции. Губмайер ответил в печати на сочинения Цвингли и Эколампадиуса, направленные против анабаптизма, и разработал порядок богослужения, по его мнению, более подходящий совершенной и дисциплинированной церкви, объединяющей верующих.

Братья в Санкт-Галлене

В те далекие дни дело Реформации в Санкт-Галлене продолжали два мирянина: ткач Иоганн Кеслер и ученый-гуманист и доктор медицины Иоахим фон Ватт. Оба этих человека, будучи не богословами, а самоучками в вопросах веры, проводили занятия по изучению Библии и способствовали обновлению церкви при отсутствии авторитетного руководства со стороны духовного клира. В конце 1523 года движение усилилось с приходом Лоренца Хохрютинера, изгнанного из Цюриха по обвинению в выносе статуй и икон из церквей. Движение, выступающее за чтение Библии в Санкт-Галлене, испытывало трудности еще до сообщения о первых обрядах крещения в Цюрихе. Если фон Ватт и Кеслер склонялись к постепенной эволюции внутри церкви, то Хохрютинер и Вольфганг Улиманн призывали к более радикальному отказу от церковных традиций и даже отказались от церковного помещения, предложенного им городскими властями для проведения собраний с чтением Библии.

Поэтому не удивительно, что в Санкт-Галлене произошел раскол, когда известие о цюрихских крещениях дошло до группы, занимающейся чтением Библии. Какое-то время казалось, что действовавшая более наступательно анабаптистская партия была сильнее. У нее имелись влиятельные друзья, некоторые из этих вновь окрещенных входили в городской Совет. В вербное воскресение 1525 года присутствовал сам Конрад Гребель, когда группа людей, насчитывающая около двухсот человек, на виду у всех прошествовала к реке Ситгер для участия в принятии массового крещения. Движение это достигло еще больших успехов в сельской местности в окрестностях Санкт-Галлена, главным образом, в маленьком кантоне Аппензель, где селения имели большую степень автономии. Здесь случалось и так, что целое селение, представлявшее собой одновременно и административную, и церковную единицу, могло проголосовать за выдворение римско-католического священника или даже проповедника, сторонника Цвингли, и заменить его анабаптистом.

Несомненно, что в этом движении присутствовал некоторый элемент политического и экономического расчета. А так как анабаптизм выступал против закона о взимании церковной десятины и налогов на содержание духовенства, то находились такие, кто усматривал в этом религиозном движении возможность добиться экономического облегчения и даже революционных преобразований в обществе в пользу крестьян, хотя таких задач сами анабаптистские руководители перед собой не ставили. Именно по этой причине растущая симпатия к анабаптизму в Санкт-Галлене и Аппензеле вызвала такую сильную реакцию со стороны властей. Ганс Керн, наиболее активный руководитель, действовавший в этих селениях, ночью был схвачен войсками епископа Санкт-Галлена и доставлен в Люцерн, где и был казнен. После общего собрания Совет в Санкт-Галлена наложил штраф на тех, кто упорствовал в своем сочувствии к анабаптизму. В результате этих мер те, чей энтузиазм носил поверхностный характер, возвратились в официальную церковь, тогда как действительно сочувствующие движению, только укрепились в своих убеждениях.

В течение десятилетий анабаптисты Санкт-Галлена отличались особым радикализмом. Известно, что некоторые из них отказывались принимать лекарства, когда в 1530 году в городе вспыхнула эпидемия чумы. Они также с большей требовательностью относились к соблюдению христианской простоты в одежде и к идее непротивления, чем другие анабаптисты. Но находились и такие, особенно те, кто сначала состоял в движении, а затем вышел из него под давлением, которые оправдывали свое отступничество причинами религиозного характера, утверждая, что истинный верующий свободен от законов, и что к ним приходят особые видения и откровения.

Братья претерпевают страдания

Мы видим, что гонения и преследования начались еще до первых обрядов крещения, когда об угрозе изгнания было объявлено 18 января 1525 года. В Цюрихе первые аресты анабаптистов были произведены в начале февраля. Тюрьмы, штрафы, а порой и пытки были обычной процедурой, которой подвергались арестованные. Освобождение из тюрьмы предоставлялось только тогда, когда узник обещал не посещать анабаптистских собраний. В марте 1526 года стали выносить приговоры к пожизненному тюремному заключению. Везде, где возникал анабаптизм, принимались подобные меры. Первые смертные приговоры анабаптистам были вынесены властями римско-католических кантонов, которые казнили их как протестантов, а не за то, что они были анабаптистами. Так, например, Ипполит Эберле, присоединившийся к братьям из Санкт-Галлена в апреле или мае 1525 года, спустя несколько недель был казнен в своем родном кантоне Швиц. Он также известен как первый протестантский мученик, так как власти кантона не делали различия между протестантской ересью и анабаптистской. Первый смертный приговор протестантского правительства был вынесен Феликсу Манцу, которого утопили в реке Лиммат в Цюрихе 5 января 1527 года. Официальным основанием для принятия столь крайних мер служило одно лишь обвинение в совершении крещения, принятии крещения или посещении анабаптистских собраний. Власти утверждали, что действительной причиной казней была антиправительственная деятельность, то есть отказ выполнять правительственные предписания, запрещающие крестить, И клятвопреступление или возвращение к анабаптизму после обещания его оставить. Таким образом, религиозное обвинение превратилось в гражданское.

В начале 1527 года цюрихское движение анабаптистов оказалось перед серьезной опасностью раскола. Из первых руководителей -Конрад Гребель умер от болезни, а Феликс Манц был казнен. Георг Блаурок избежал казни только потому, что не был гражданином Цюриха и не смог туда вернуться. Другие руководители были рассеяны по разным местам, где они сталкивались с различными опасностями и где перед ними возникали вопросы, на которые они не были готовы ответить. При усиливающемся давлении и гонениях движению угрожали две опасности, исходящие изнутри него. С одной стороны, все больше становилось тех, кто поддерживал анабаптистское учение, особенно их критику злоупотреблений официальной церкви, но и старался, одновременно, избежать чреватого последствиями полного и открытого отождествления себя с движением. Возможно, что свои опасения они прикрывали таким доводом, что истинная вера духовна и не связана с внешними формами. Таким образом, внутренне они могли соглашаться с анабаптистским учением, не принимая на себя страданий за него. С другой стороны, находились такие, кого преследования и религиозное рвение могли подтолкнуть к эмоционально-нравственным эксцессам, на которые они могли пойти для получения особых откровений или во имя героического христианского служения. Эта последняя группа позднее стала известна под названием "фанатиков".

Консолидация

Испытывая насущную необходимость решения многих вопросов, группа анабаптистских руководителей встретилась в деревне Шлайтхайм в конце 1527 года. Мы не можем сказать, как созывалось это собрание и как долго оно продолжалось. По традиции считается, что его решения были предложены Михелем Саттлером. На этом собрании мог присутствовать и Георг Блаурок. Но, как бы мало нам не было известно об организации этого собрания и о его участниках, не будет преувеличением сказать, что именно оно и принятые на нем решения придали отличительные черты и спасли молодое религиозное движение. Это собрание не было представительным и заранее подготовленным, на которое делегаты съехались для того, чтобы каждый из них мог проголосовать за позицию тех, кого поддерживает, и чьи мнения представляли бы собой тот минимум, с которым все они были согласны, и при этом им не нужно было менять своих воззрений. Напротив, люди съехавшиеся в Шлайтхайм, собрались в обстановке разногласий и сумятицы, о чем они впоследствии сами свидетельствовали, утверждая, что Святой Дух привел их к согласию и общности убеждений. (Цитаты из повествования о шлайтхаймском собрании взяты из перевода на английский язык, выполненного John Wenger. The Doctrines of the Mennonites. Scottdale: Mennonite Publishing House, 1950, pp. 69-74).

"Мы объявляем всем, кто чтит Бога, что мы были приведены к единству /да славится наш Господь!/ при отсутствии противоречий со стороны какого-либо брата, и были полностью удовлетворены. При этом мы ощутили единство Отца и нашего общего для всех Христа с нами в Их Духе, поскольку Господь есть Бог мира, а не раздоров."

Первым результатом этого прихода к общности убеждений явилось признание того, что анабаптисты не находятся в духовном единстве с теми, кто иначе понимает "духовную свободу". Для некоторых в ту эпоху понятие "духовная свобода" означало свободу фанатизма и распущенности, для конформистов - свободу и дальше пребывать в государственной церкви с ее таинствами, гражданскими присягами и обязанностью брать в руки оружие. На своем собрании в Шлайтхайме братья отвергли обе эти возможности: "Некоторые лже-братья учинили среди нас великую смуту, выразившуюся в том, что кое-кто отшатнулся от веры, думая пользоваться свободой Духа и именем Христа. Но они отошли от истины и отдались /к своему проклятию/ тщеславию и свободе плоти, считая, что вера и любовь позволяют им делать все, и им ничто не грозит, потому что они верующие. Обратите внимание, члены церкви Божьей во Христе Иисусе, что вера в небесного Отца через Иисуса Христа не выражается подобным образом..."

В первых трех статьях было достигнуто важное по своему значению согласие относительно значения членства в церкви, которое определялось пониманием смысла крещения, церковного проклятия /анафемы/ и Тайной Вечери. Крещение предназначается только для тех, кто - "научился каяться и позаботился о нравственном очищении своей жизни, и кто истинно верует, что их грехи искупает Христос, и кто желает войти в воскресение Христа и быть погребенным с Ним в смерть с тем, чтобы восстать вместе с Ним, и кто сам этого желает и просит нас об этом, исходя из такого понимания."

Со всей очевидностью явствует, что ребенок не мог "войти в воскресение", сделать это могли только те, кто знал этому цену, и кто мог сам проявить инициативу и просить о крещении. Крещение являлось не только заветом с Богом, но также было и конгрегацией, посредством которой ее члены обязывались помогать друг другу в жизни, основанной на послушании и смирении через увещание и, в случае необходимости, прибегать к запретам. Тайная Вечеря должна была совершаться только теми, кто находился в полном единстве с братством: "Тот, кто не был призван единым Богом к единой вере, к единому крещению, к единому Духу, к единому телу со всеми чадами Божьей церкви, не может преломлять единый хлеб с ними..."

Четвертая статья содержала определение принципа отчуждения от мира темноты и неверия в выражениях, подходящих для этой ситуации: "Все, что не связано с нашим Богом и Христом, есть не что иное, как мерзость, которую мы должны избегать. Это подразумевает любую папскую и антипапскую деятельность и богослужение, собрания, посещения церкви, таверны, гарантии и обязанности, в которые никто не верит, и многое другое в том же роде, что мир превозносит, но что явно противоречит Божьей заповеди."

Пятая статья более четко, чем прежде, предусматривала руководство для поместной церкви, в ней утверждалось, что "пастырем церкви Божьей должен быть соответствующий правилу Павла, тот, о ком хорошо отзываются те, кто не принадлежат к нашей вере." Верующие поощряются в их поддержке пастыря в его нуждах, а если его забирают от них в результате преследования или он отправляется с заданием миссионерского служения, то они его немедленно замещают: "Если же сей пастырь изгоняется или отправляется к Господу нашему через крест, то сей же час другой рукополагается на его место..."

В последних двух статьях соглашения, выработанного в ходе собрания, отношение христианина к государству рассматривалось во время дискуссии о "мече" и принятии присяги. Обе эти статьи по своему содержанию больше пяти предыдущих и изложены более подробно. То, что эти вопросы рассматривались с особым вниманием, указывает на то, что именно по этим пунктам анабаптисты подвергались критике и угрозам со стороны официальных церквей, и на то, что эти вопросы были не совсем ясны некоторым членам, которые не знали, какую позицию им следует занять и как они должны объяснять ее. Обосновывалась необходимость соблюдения предельной простоты при следовании словам и примеру Иисуса, но эта простота не мешает аргументированному спору с людьми, занимающими противоположные позиции. Стало ясно, что те, кто принадлежат Христу, не могут ни прибегать к насилию, ни клясться именем Божьим для подтверждения своих добрых помыслов. Собрание в Шлайтхайме явилось спасительным для анабаптистского движения по меньшей мере в двух смыслах. Уже сам факт того, что это собрание состоялось и успешно завершилось, и что оно смогло выработать позицию, направленную как против конформистов, так и против фанатиков, способствовал превращению анабаптизма в организацию, способную рассмотреть свои проблемы и выжить, а не деградировать в обычную сумятицу радикального энтузиазма. На доктринальном уровне позиция, выработанная на этом собрании, была библейская в своей основе и достаточна проста и последовательна для того, чтобы простой христианин мог понять ее, присоединиться к ней и пострадать за нее. На эти семь статей, вошедшие в соглашение, иногда ссылаются как на шлайтхаймский символ веры среди анабаптистов. Но более соответствующим намерению тех, кто там присутствовал, было бы назвать это братским пониманием, как они сами называли данное соглашение.

Как указывалось ранее, считается, что главным автором этого изложения веры был Михель Саттлер. Вскоре после собрания он был арестован вместе с другими тринадцатью анабаптистами и подвергнут безжалостным допросам и пыткам. Когда ему предоставили возможность нанять адвоката для своей защиты, он отказался на том основании, что это не юридический вопрос, а обычное дело защиты веры которую он, как верующий, обязан всегда быть готовым и обязан стремиться защищать сам. Против него было выдвинуто девять обвинений, в том числе и намерение ниспровергнуть римско-католическую церковь и нарушить гражданский порядок. А так как он пользовался широкой известностью в народе, то вокруг тюрьмы была поставлена надежная стража, чтобы предотвратить возмущение его арестом. В день казни ему сначала вырвали язык, проткнули семь раз раскаленными докрасна железными прутьями, а затем сожгли на костре. Спустя несколько дней утопили его жену. Генрих Хуг, описывающий эти события, свое повествование завершил такими словами: "Это было прискорбное событие. Они умерли за свои убеждения".

Глава 4

Центральная Германия и моравский анабаптизм

Европейцы были настолько увлечены пламенными идеями Реформации, что впали в легковозбудимое состояние своеобразной эйфории. Именно в наэлектризованной религиозной атмосфере возникли и распространялись целым рядом вождей среди немецкого и голландского населения Европы анабаптистские идеи, и под их влиянием эти идеи принимали самые разнообразны формы. Анабаптизм не представлял собой единого, объединенного движения. В этой главе мы рассмотрим деятельность первого поколения анабаптистских лидеров, появившихся на исторической сцене независимо друг друга и внесших свой вклад в работу Святого Духа в период радикальной реформации.

Ганс Денк

Одним из наиболее добросердечных и благожелательных людей среди первых анабаптистских руководителей был Ганс Денк /ум. в 1527 году/. Уроженец Баварии и выпускник Ингольштадтского университета, он использовал полученные им знания, основывающиеся на гуманистических идеях, в издательском деле, где ему приходилось считывать корректуры в двух лучших типографиях Базеля. Здесь он подружился с известным реформатом Иоганном Эколампадиусом и увлекся его идеями. По рекомендации Эколампадиуса в сентябре 1523 года власти города Нюрнберга назначили Денка директором школы св. Себальда. В следующем году Нюрнберг стал центром религиозной полемики среди реформатов по вопросам догматики, и Денк принял в ней самое активное участие. И Мюнцер, и Карлштадт, все более разочаровывавшиеся в лютеранской Реформации, приезжали сюда и печатали свои памфлеты. Представитель Лютера в Нюрнберге, придерживавшийся весьма умеренных взглядов, был не на шутку встревожен усилением радикализма. По его настоянию городской Совет вызвал трех подозреваемых в ереси художников. Считалось, что они отрицали учение официальной церкви о действительном, физическом пресуществлении Тела и Крови Христовой в хлебе и вине евхаристии.

В январе 1525 года по поводу своего знакомства с одним из этих художников Денк сам был вызван в городской Совет, и отцы города подвергли директора школы особо пристрастному допросу. В течение месяца Совет выяснял его взгляды по самым различным религиозным вопросам. С самого начала отцам города казалось, что ответы Денка несколько уклончивы, а после того, как он изложил им свое понимание евхаристии, их подозрения утвердились окончательно. Не отрицая физического пресуществления Христа в хлебе и вине евхаристии, он отметил, что главный вопрос на самом деле заключается в том, имеет ли человек, причастившийся хлебом и вином, живую и личную веру. Такой ответ их явно не удовлетворил и 21 января 1525 года, в день первого крещения анабаптистов в Цюрихе, Денк был навсегда изгнан из города под угрозой казни. Имущество его было конфисковано по решению Совета, якобы в пользу жены и детей.

Большую часть 1525 года Денк провел в странствиях по Германии. Он бывал с Мюнцером в Мальхаузене и посещал со швейцарскими братьями и сторонниками Цвингли город Санкт-Галлен. Осенью того же года он отправляется в Аугсбург, где снова занимается преподаванием. Однако и здесь через год местный пастор, приверженец Лютера, обрушивается с нападками на религиозные взгляды Денка, жизнь которого становится невыносимой, и в ноябре 1526 года Денк покидает город. Во время своего пребывания в Аугсбурге Балта-зар Губмайер убедил Денка принять крещение истинно верующего. Нет свидетельств, что он входил в анабаптистское братство, но он, несомненно способствовал повышению интереса к анабаптизму со стороны многих людей. После его отъезда из Аугсбурга в городе было учреждено братство. К его деятельности в период пребывания в Аугсбурге следует также отнести и крещение одного из самых убежденных анабаптистских миссионеров - Ганса Гута.

Из Аугсбурга Денк направляется в 'Страсбург, город, славящийся своей веротерпимостью, в котором многие анабаптисты нашли убежище от преследований. Однако через месяц он активно включается в религиозную полемику не только с Капито и Буцером, местными лидерами Реформации, но также и с Михелем Саттлером. На Рождество 1526 года он оставляет Страсбург и отправляется вниз по Рейну, беседуя о вере с местными пасторами и проповедуя в народе. Он даже пытается, впрочем безуспешно, обратить в христианство нескольких евреев. В феврале 1527 года Денк прибывает в Вормс, где вместе с Людвигом Хетцером работает над первым переводом на немецкий язык книг ветхозаветных пророков. В то же самое время он столь горячо обсуждал свою веру с другими людьми, что реформатские вожди в Страсбурге и Базеле весьма встревожились. В результате курфюрст палатината /пфальцграфства/ принял суровые меры против вормских радикалов, и Денк снова отправляется в странствия.

В августе 1527 года он возвращается в Аугсбург, где уже образовалось анабаптистское братство. Здесь он встречает своего крестника Ганса Гута, а также тех, с кем участвовал в религиозных дискуссиях. Эту встречу иногда называют "Синодом мучеников", потому что многие присутствовавшие на ней вскоре нашли мученическую смерть. Судя по всему, дискуссия, в основном, шла о значении "последних времен" в евангельской проповеди анабаптистов. Гут обещал в своих миссионерских проповедях не придавать чрезмерного значения скорому возвращению Христа во втором пришествии и Страшному суду, во что он искренне верил. В сентябре Денк находится в Ульме, откуда направляется в Базель. Он до крайности измучен скитальческой жизнью и пишет письмо базельскому реформату Эколампадиусу, умоляя его о разрешении поселиться в этом городе. Эколампадиусу же нужно получить от Денка письменное свидетельство, в котором бы он отрекался от своих анабаптистских взглядов, и Денк вручает ему письменное изложение своих религиозных убеждений, через два года опубликованное Эколампадиусом. Но это не было публичным покаянием, как называл его базельский реформат. Денк не изменил своей позиции. Но он был уязвлен остротой разногласий между виднейшими реформатами и анабаптистами, и хотел найти путь к примирению. Денк оставался в Базеле до своей смерти, последовавшей в ноябре 1527 года от чумы.

В своей вере Денк испытывал влияние средневекового мистицизма, о котором узнал из книги анонимного автора под названием "Германская теология", и из сочинений Мюнцера и Карлштадта. Он верил, что Бог являет Себя внутреннему "я" отраженным, иррациональным образом, так же, как и в Писании. Он неодобрительно относился к лютеровскому восприятию Писания как единственного откровения, потому что Писание само по себе, при отсутствии содействия Святого Духа может привести человека к мертвому легализму /то есть строгой приверженности закону Моисея/. Читатель Священного Писания, полагал Денк, нуждается в присутствии Святого Духа, вдохновлявшего библейских авторов писать так, что Писание воспринимается как живое слово. Вполне вероятно, что это также явилось причиной его разногласий со швейцарскими анабаптистами. Денк был заинтересован, главным образом, во внутренней жизни человека, жизни в Святом Духе.

Денк был также увлечен идеей о Божьей любви. Он до такой степени превозносил эту любовь, писал один критик в 1525 году, что, казалось, полагал, что все люди и даже сам дьявол в конце концов обретут спасение. Действительно ли он писал, что любовь Божья спасет всех людей, независимо от их прегрешений и неверия, определить невозможно, но ясно, что любовь Божья составляет саму суть его веры.

Анабаптизм привлекал его тем значением, которое он придавал ученичеству и праведной жизни. "Никому не дано истинно познать Христа,- говорил Денк, - кроме тех, кто следует за Ним в своей жизни." Он сожалел о том, что большинство новообращенных протестантов не стремится к нравственному совершенству. Стремление к праведной жизни подвигло его примкнуть к анабаптистам посредством истинного крещения, но ему было трудно включиться в церковную жизнь общины. Догматические утверждения и чрезмерное значение, придаваемое несущественным деталям в вопросах веры, его удручали. Поэтому, можно сказать, что он родился не в свое время, так как в начале шестнадцатого века инакомыслия не терпели, это было время торжества запретов и ограничений. А так как он не мог заставить себя согласиться с догматическими посылами, то реформаторы и, как можно предположить, анабаптисты обвиняли его в уклончивости и нежелании посвятить себя общему делу.

Ганс Гут

По масштабам своей деятельности Ганс Гут выделяется из всех странствующих миссионеров, которые приходили в Южную Германию и Австрию. Гут родился и вырос в Южной Тюрингии. Одно время он работал церковным сторожем в селении Бибра, но вскоре стал переплетчиком и, чтобы подработать, начал торговать книгами. Это занятие позволило ему побывать во многих землях Германии, где он познакомился с учением Лютера и даже способствовал его распространению, продавая трактаты и памфлеты. Но Гут также познакомился и с более радикальными идеями. На своем суде в 1527 году он сказал, что впервые услышал высказывания против крещения детей от трех человек, встреченных им во время своих разъездов. Под впечатлением от услышанного, он изучил все, что об этом говорилось в Священном Писании, и даже расспрашивал лютеровских теологов во время одного из своих приездов в Виттенберг, но существовавшая религиозная практика его не удовлетворяла. И в начале 1524 года он действительно отказался крестить своего новорожденного ребенка. Когда это дошло до властей, они приказали провести публичную дискуссию, в результате которой отвергавшие крещение детей, должны были покинуть родные места.

Это событие стало поворотным моментом в жизни Гута. Покинув Бибру со своей женой и пятерыми детьми, он начал жизнь скитальца, которая закончилась его арестом и смертью в Аугсбурге в 1527 году. Он был на поле сражения в битве при Франкенхаузене в 1525 году, положившей конец крестьянскому восстанию. На войну он отправился, услышав проповедь Мюнцера, обращенную к крестьянам. В этой битве Мюнцер погиб, но его убежденность в неминуемом пришествии Господа произвела на Гута глубокое впечатление. Больше года он странствовал по Германии, говоря в своих проповедях о крещении, евхаристии и последних временах, пока не пришел в Аугсбург в мае 1526 года. Здесь Ганс Денк и его друзья говорили с ним о праведности христианской жизни тех, кто принял истинное крещение. После долгих увещеваний он принял крещение от Денка 26 мая. Остаток своей короткой жизни Гут провел в странствиях от одного городка к другому по Франконии, Баварии, Австрии и Моравии, проповедуя и совершая крещения. Прийдя в город и взойдя, на любое видное место, он начинал свою речь такими словами: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет /Мк. 16/. И смысл крещения - в смирении сносить заботы, нужду, горести и любые лишения." Он проповедовал всюду, где были люди - в отдаленных хуторах, лесах и домах городских ремесленников. Его страстные проповеди привлекали слушателей еще и потому, что передавали его непоколебимую убежденность в неминуемой гибели Европы от рук турок. Его критики утверждали, что он в действительности проповедовал революцию, но на своем суде он это отрицал. Он многих привлек к анабаптистскому движению; один историк сказал, что Гут за два года своего служения обратил больше людей, чем все анабаптистские миссионеры вместе взятые.

Гут был схвачен в Аугсбурге в августе 1527 года; его судили, жестоко пытали и он погиб в тюрьме в результате несчастного случая. Некоторые утверждали, что он пытался бежать, устроив пожар в своей камере с целью привлечь внимание стражников и завладеть ключами, но задохнулся от дыма. Его же сын заявил, что зажженная свеча, которую стражники поставили у его постели из соломы, когда они принесли его, потерявшего сознание от пыток, воспламенила солому, и он умер. Как бы там ни было, его тело принесли в зал суда и привязали к повозке, на которой перевозили приговоренных к смерти. Мертвое тело приговорили к смертной казни и сожгли 7 декабря.

Учение Гута имело некоторые характерные особенности, отличавшие его от учения швейцарских братьев. Во-первых, он был увлечен идеей о втором пришествии Христа в гораздо большей степени, чем они. Говорили, что он вычислил точный срок пришествия Христа, которое должно было состояться в праздник Пятидесятницы в 1528 году. Некоторые даже утверждали, что он советовал своим слушателям готовиться к битве с безбожниками после трагического сражения под Нюрнбергом, в котором турки уничтожили цвет европейского рыцарства. Гут отвергал эти обвинения, и мы знаем, что под влиянием Денка после их встречи в Аугсбурге в 1526 году он стал иначе относиться ко второму пришествию. Но необходимо также отметить, что Гут был не единственным, кто говорил о втором пришествии Христа. Многие набожные люди в те дни верили, что Бог вот-вот положит конец истории человечества Своей собственной волей.