Радужный змей

Глава 1 НА ШАРАНЕ

Что чувствовал Платон, во второй раз вступая на землю Шарана: радость избавления или страх нового ареста? Хватало и того, и другого. Незадолго до входа в атмосферу планеты археолога вызвал капитан и сообщил с непроницаемым выражением на лице: «Когда приземлимся, подойдите к порталу 12. Не беспокойтесь, вас встретят — я связался с соответствующими структурами». Это заявление совсем не развеяло тревоги Платона. Уточнять, какие именно структуры собираются его встречать, он не стал из гордости, понимая, что если будет отдан приказ о заключении его под арест, то повод всегда найдется. Насколько было известно Платону, его рискованный побег на «Бетельгейзе» почему-то замалчивался шаранскими властями, так что единственным пятном на совести археолога был украденный в заповеднике браслет. Без сомнения, идея отдать браслет Симо была чрезвычайно удачной: но крайней мере, Платон надеялся, что раненого, к тому же этнического полушаранца, обыскивать не будут.

Шаран встретил археолога снежной бурей. Когда раскрылся входной люк, температура мгновенно упала градусов на двадцать, и порыв ледяного ветра, налетевшего из воющей на разные голоса темноты, едва не сбил Платона с ног. После жаркого и влажного климата Сильванги контраст был чересчур сильным. Медики и пилоты подготовились к холоду заранее, надев утепленные робы и капюшоны с кислородными масками, и теперь насмешливо поглядывали на посиневшего профессора в элегантном костюме, нахлобучившего шляпу по самый подбородок. «До таможен отсюда всего двадцать шагов, — наконец, сжалился над ним капитан. — Вот по той дорожке прямо и налево. Главное, не сбейтесь с пути, а то потеряетесь и замерзнете насмерть — до завтрашнего утра вас никто искать не станет». Платон скрипнул зубами, поднял воротник и, не прощаясь с капитаном, побрел к таможням, огни которых едва заметно виднелись сквозь буран.

— Профессор Рассольников? — услышал Платон, едва переступив порог полупустого помещения таможни. Он повертел головой и вскоре заметил улыбающегося светловолосого мужчину в полувоенном мундире, стоящего возле турникета. Шаранец приветливо помахал ему рукой.

— Что вы там стоите? Проходите прямо сюда.

— Но… — Платон приподнял свой чемоданчик. — А как же контроль?

Встречающий снисходительно улыбнулся.

— Таможенная процедура занимает слишком много времени, а я, честно говоря, уже устал здесь стоять. Что вы там топчетесь? О документах можете не беспокоиться — я предупредил насчет вас таможенников.

«Так и есть, — устало подумал Платон. — Либо этот тип из правительства, либо из местных спецслужб. Вот уж точно, из огня да в полымя. Сейчас он скажет: «Пройдемте, на улице нас ждет машина…»

— Позвольте представиться, — произнес шаранец, словно прочитав мысли Платона, — меня зовут Карел, и работаю в министерстве иностранных дел. От имени правительства рад снова приветствовать вас на Шаране. Надеюсь, на этот раз ваше пребывание здесь будет не только продолжительным, но и более приятным. Кстати, профессор, вы случайно не голодны?

Платон хотел ответить отрицательно, но внезапно вспомнил, что не ел почти сутки, и замялся с ответом. Карел правильно истолковал его колебание и рассмеялся.

— Так я и думал, что на корабле никто не догадался нас накормить. Пойдемте перекусим, заодно и поговорим. Я знаю одно местечко в центре…

— Нам далеко ехать?

— Нет, это совсем близко.

Когда Платон и Карел вышли из здания космопорта, археолога ждал еще один сюрприз, на этот раз приятного свойства. Снаружи было не только светло, но и тепло, как в помещении; над головой, на высоте нескольких сотен футов, бушевала метель, но ни единая снежинка не долетала до безупречно чистого тротуара. В первое мгновение Платон удивился, но потом вспомнил о прозрачном куполе, защищавшем столицу от внешнего мира.

Они оказались на широкой, немноголюдной улице. Изредка им навстречу попадались высокие шаранцы с бледной кожей, преимущественно служащие правительственных учреждений, или кряжистые наемные рабочие, еще не успевшие устроиться на одну из многочисленных шахт. Женщин встречалось очень мало. Дома все, как один, напоминали офисы; вывески зазывали то в банк, то в юридическое бюро, то в контору по найму персонала. Пройдя полтора квартала, Платон не встретил ни одного бара или казино, которые на подобных индустриальных планетах обычно попадались на каждом шагу.

— Не тоскливо вам здесь жить? — не удержавшись, спросил он Карела. — С ума ведь сойдешь от непрерывной работы.

Тот беспечно пожал плечами.

— Шаранцы не любят впустую тратить деньги — они слишком дорого нам достаются. За достаток часто приходится расплачиваться здоровьем, а то и жизнью. Рабочие обычно заключают долгосрочный контракт и одновременно открывают счет в банке — это выгодно и разумно. Что касается развлечений, в Шленкер-сити есть городская филармония.

Платон поморщился.

— А где тут ближайшее казино?

— На Пифее, — хладнокровно ответил Карел.

Желтоватые стены и ситцевые занавески ресторана были выдержаны в безупречном шаранском духе. Платон на обстановку не жаловался, хотя у более чувствительного человека она вызвала бы приступ вселенской скорби — археолог жадно, не глядя по сторонам, поедал антрекот со сложным гарниром. Карел, заказавший себе чашечку кофе, с умилением наблюдал за оголодавшим профессором.

— Вам пришлось перенести множество совершенно напрасных лишений, — мягко сказал он. — Я, как представитель правительства Шарана, не могу не испытывать по этому поводу угрызений совести. Но всему виной этот несчастный захват астероидов, повлекший за собой цепь роковых совпадений. Я прекрасно понимаю ваши чувства: археолог прибывает в незнакомую звездную систему с чисто научными целями, и вдруг ни с того ни с сего по радио объявляют, что он представляет угрозу безопасности для общества и государства! Как тут сохранить здравый смысл и присутствие духа!

Карел деликатно хихикнул. Платон с ледяным выражением лица пододвинул к себе тарелку с салатом.

— Иными словами, лично я вам сочувствую и вполне понимаю, почему вы решились бежать таким необычным способом, — продолжал шаранец. — Это решение было, очевидно, принято спонтанно. Готов поручиться, вы не раз упрекнули себя за непродуманные действия.

Некоторые, возможно, могли бы сказать, что уж слишком все прошло гладко. Почему никто не заметил вас, когда вы выскакивали в багажное окно? Каким образом вам удалось найти и зафрахтовать корабль в течение пятнадцати минут — если, конечно, он не был подготовлен заранее? Почему через сутки после отправления с базы ХТ 2364 яхта «Бетельгейзе» пропала с мониторов патрулирующих крейсеров? Эти неувязки можно истолковать в крайне неблагоприятную для вас сторону. Но, с другой стороны, разве они действительно не могут быть цепочкой случайных совпадений — небрежности таможенников, продажности портовых рабочих, поломки радара? По крайней мере, я первый готов спорить с кем угодно, что это именно так и было.

— Я рад это слышать, особенно от вас, — заявил Платон с невозмутимым лицом. — Нельзя ли еще один антрекот?

Карел оглянулся по сторонам и подозвал официанта. «Какое там министерство иностранных дел! — мрачно подумал археолог, искоса рассматривая лучащееся доброжелательностью симпатичное лицо Карела. — Это даже не служба госбезопасности, скорее, военная разведка. Детали моего побега ему известны слишком хорошо, и он даже не пытается это скрывать. Интересно, что он хочет из меня вытянуть? На кого я работаю? И что я ему на это могу ответить? А я-то надеялся, что эта история давно забыта!»

— Короче говоря, — сказал Карел, снова поворачиваясь к собеседнику, — разрешите принести вам извинения от шаранского правительства — впрочем, вы уже получали их по сетевой почте — и поздравить вас со счастливым окончанием этой неприятной истории. Отныне земля Шарана для вас абсолютно безопасна. Будьте здесь как дома: гуляйте, развлекайтесь, работайте, ведите исследования. Правительство предоставляет вам номер в первоклассной гостинице — разумеется, бесплатно — и кредит в одном из банков. Если у вас появится желание, я могу организовать для вас экскурсию в любую точку планеты.

— Например, на урановые шахты, — съязвил Платон.

Карел рассмеялся.

— Похоже, на Сильванге вас основательно запугали. Вы что, не верите моим словам? Хотите, съездим и на шахты. Вы убедитесь, что условия труда на них отнюдь не так ужасны, как это расписывают серокожие. Люди едут туда на заработки со всех уголков галактики, а вы боитесь прямо как ребенок, честное слово!

— Вы ошибаетесь, — холодно ответил Платон. — Я ничего не боюсь. Но ваши скрытые угрозы и чрезмерная осведомленность о моих делах плохо вяжутся с образом предупредительного мидовского чиновника.

Карел убрал с лица лучезарную улыбку.

— Вот банковская карта и ключ от номера. Я вас уверяю, вам никто не угрожает, и нам от вас ничего не нужно. Вы совершенно правы: мы здесь полностью в курсе ваших проблем трехмесячной данности. Но дело это прошлое, закрытое и никому уже не интересное. Я даже не буду вас спрашивать, как вы вывели из строя радар на «Бетельгейзе». В общем, делайте что хотите, занимайтесь своими делами — никто вам не помешает. Разрешите, по долгу службы, задать вам один вопрос?

— Будьте так любезны.

— Какова цель вашего второго прибытия на Шаран?

— Научная работа, — спокойно ответил Платон. — Мне нужно спокойно посидеть в архивах, проанализировать материал, собранный на Сильванге.

— Прекрасно, — кивнул Карел. — В таком случае порекомендую записаться в центральную шленкеровскую библиотеку. Разрешите еще вопрос? Сколько времени вы намерены здесь пробыть?

Платон пожал плечами.

— Как получится. Может, неделю, может, месяц. Не исключено, что в ближайшие дни мне придется покинуть вашу гостеприимную планету и улететь на Пифей.

Глаза Карела погрустнели, на лице появилось озабоченное выражение.

— Боюсь, улететь вам не удастся — по крайней мере, в течение месяца.

— Это еще почему?!

— В это время года межзвездные пассажирские рейсы отменяются. Причина — сезон магнитных бурь. Прямой опасности, в общем-то, нет, но определенный риск существует. В прошлом году, например, мы потеряли два непилотируемых грузовика. Подобные корабли и теперь уходят на Пифей раз в неделю. Но торговцы готовы рисковать, поскольку издержки от простоя многократно превышают стоимость одного-двух потерянных кораблей.

— Ну и сюрприз, — разочарованно пробормотал Платон.

Такого оборота событий он не предвидел. Про себя он решил сходить в космопорт и билетные кассы, чтобы проверить слова Карела. Перспектива провести месяц на Шаране под присмотром этого слащавого типа с приклеенной улыбкой его совсем не радовала.

Допив кофе, Карел протянул Платону визитку.

— К сожалению, у меня назначена еще одна встреча, так что я вынужден вас покинуть. Надеюсь, это не последнее наше свидание. Если возникнут вопросы или проблемы, свяжитесь со мной, и я приложу все старания, чтобы их разрешить.

— Все зависит от вас, — буркнул Платон. — А я, с вашего позволения, еще задержусь. Мне хочется чего-нибудь выпить.

Карел так опечалился, что Платон понял его без слов. «Только не это!» — мысленно простонал он.

— Злоупотребить алкоголем вам вряд ли удастся, — произнес шаранец с деланным сочувствием, вставая из-за стола. — У нас сухой закон.

— Так я и знал! — прошипел Платон ему в спину.

Глава 2 ЗНАКОМСТВО С ХАЯМИ

Когда Платон ляпнул Карелу, что собирается заниматься на Шаране научной работой, он и сам не знал толком, надо ему это или нет. После того, как шаранец расплатился за себя и за гостя и ушел, первым желанием Платона было найти какой-нибудь бар и отпраздновать и удачный побег из Ирунгу, и свое избавление от местной тюрьмы. Насчет второго у Платона еще оставались некоторые сомнения, но Карел высказал свои дальнейшие намерения достаточно ясно: археолога никто не собирался арестовывать. Впрочем, с планеты его, похоже, выпускать тоже не хотели. Рассольников вышел на улицу, составляя план действий на остаток вечера. Предстояло зайти в билетные кассы и проверить слова Карела о нелетном сезоне, разыскать гостиницу, разжиться в банке деньгами и купить чего-нибудь выпить.

Платон добрался до гостиницы глубоким вечером, в искусственном полумраке, усталый и разочарованный. Слова Карела подтвердились: кассы были закрыты, а на табло светилось объявление, что заказ билетов на следующий месяц начинается через неделю по четвергам с двух до четырех.

Платон бессмысленно побродил по пустынному зданию космопорта, разговорился с механиком и узнал кое-что для себя небесполезное. Оказывается, межпланетные полеты в принципе не совершались — что поделать, меры безопасности и все такое, однако за отдельную плату, в частном порядке, можно свести с нужными людьми… На самом интересном месте разговорчивого механика прервал неизвестно откуда подошедший человек, что-то шепнул ему на ухо, извинился перед Платоном и увел побледневшего болтуна с собой. «Ну вот! — огорчился археолог. — И сам ничего толком не выяснил, и человека подставил». Значит, за его передвижениями по городу действительно следят, и улететь с планеты не позволят. Платон уныло взглянул на снежную муть за окнами космопорта и пошел искать гостиницу.

В отличие от щедрого императора Мангалабулана, шаранское правительство на «почетном госте» нагло сэкономило. В этом археолог убедился, увидев потертый коврик и заштопанные занавески в гостиничном номере и получив в банке скромную сумму, которой едва хватало на еду в течение недели. Снять деньги с его собственного счета в банке отказались, сказав, что из-за сезонных бурь в проводке счетов возможны ошибки. «Что за бред! — экспрессивно прокомментировал это заявление Платон. — При чем здесь погода?» — «У вас какие-то претензии? — вежливо спросил служащий. — Обращайтесь к метеорологам».

Разыскать бар тоже не удалось. Платон зашел в район ремонтных доков и наметанным взглядом вычислил пару-тройку несомненно злачных мест. Однако хозяева этих заведений испуганно закрывали двери, едва увидев высокую фигуру в белом костюме: должно быть, случай с механиком каким-то образом уже стал им известен.

«Делать нечего, — подумал Платон, укладываясь спать далеко за полночь. — Похоже, мне только и осталось, что заняться научной работой. Запишусь-ка я завтра в библиотеку, а там посмотрим…»

Монументальное здание шленкеровской библиотеки, «украшавшее» собой центральную площадь Холлинтауна, представляло собой пятнадцатиэтажный бетонный куб безо всяких архитектурных излишеств как снаружи, так и внутри. Платон уже успел привыкнуть к этому функциональному стилю и совершенно перестал обращать на него внимание. Хоть библиотека и располагалась в самом центре города, она явно не была самым популярным местом проведения досуга: залы были почти пустыми, лишь кое-где за столами, шурша журналами, притулились местные старички пенсионеры. Все без исключения библиотекарши казались серыми и выцветшими, словно присыпанными пылью столетий. Оглядев главный читальный зал с неизменными портретами Сэмюэля Шарана на стенах, Платон вспомнил свои студенческие годы с многочасовыми сидениями за курсовиками, и от души порадовался, что больше те времена никогда не вернутся. Но сейчас все же приходилось набрать некоторый объем знаний, которых археологу катастрофически не хватало в Ирунгу.

Платон уселся перед компьютером, подключился к поисковой системе и надолго задумался перед пустым экраном. Что именно он будет искать? Перед ним открывалось несколько направлений.

Во-первых, следовало почитать отчеты специалистов из разных университетов по первым годам раскопок (вообще-то, этим надо было заняться сразу после конгресса). Во-вторых, Платона интересовала хроника межпланетных отношений Сильванги и Шарана. Почему эти отношения уже больше ста лет оставались напряженными? Его уже давно не оставляла мысль, что эта тема замалчивается обеими сторонами, и явно неслучайно. В-третьих, Платон надеялся отыскать хоть какие-нибудь сведения о ночных демонах. Этот вопрос по понятным причинам беспокоил археолога сильнее всего, но шансов найти на него ответ почти не было. «Где могли бы находиться подобные сведения?» — задумался Платон. В отчетах этнографических или географических экспедиций? Разве что в виде косвенных намеков, случайных свидетельств, фантастических рассказов туземцев. Может, шаранцам было что-нибудь о них известно? Так и не придумав ничего конструктивного, Платон запросил любые сведения о Сильванге и принялся просматривать все подряд, надеясь, что полезная информация сама обратит на себя внимание. В ответ на кодовое слово «Сильванга» на экран вывалилась прорва сведений из самых различных областей жизни: экономики, географии, археологии, этнографии… Платон вздохнул, уселся поудобнее и принялся читать.

Через два с половиной часа Платон откинулся в кресле, потянулся и со стоном попытался повертеть затекшей шеей. Поиск нужных сведений напоминал раскопки вслепую: на горы пустой земли приходилась одна-другая находка, притом малоценная и не особенно нужная. В голове археолога образовалась настоящая каша из самоназваний племен, данных из климатических сравнительных таблиц и сумм годового дохода от экспорта бешеных помидоров и плода юха. Внезапно прямо за спиной археолога раздался скрипучий старческий голос.

— …Вы в недоумении, сударь? Не можете найти ничего полезного? Это легко объяснить. Шленкеровская библиотека, скажу вам по секрету, рассчитана на читателей со средним специальным образованием, а вы, если не ошибаюсь, человек ученый, и вам здесь делать нечего…

В ответ на эту тираду Платон резко обернулся и увидел перед собой крошечного роста старичка в черном суконном халате. Редкие седые волосы старичка были зачесаны назад, на круглом морщинистом лице сияла предупредительная улыбка.

— Вы библиотекарь? — удивленно спросил археолог.

Старичок слегка поклонился и улыбнулся еще шире.

— Нет, я всего лишь посетитель — замечу, впрочем, что постоянный, можно сказать, старожил. Последние десять лет я ходил в эту библиотеку каждый день. Теперь захаживаю только изредка, если появляется что-то новенькое. Позвольте представиться: Тарик Хаями, бывший работник министерства внутренних дел. Уже десять лет как на пенсии.

— Платон Рассольников, археолог, профессор Оксфордского университета, — ответил Платон, протягивая руку. «Не иначе как шпион Карела», — с легким раздражением подумал он.

В ответ старик сложил руки перед собой и низко поклонился.

— Какая честь для меня встретить профессора в этом гнездилище низменных инстинктов. Я имею в виду Шаран, а не жалкое подобие библиотеки, где мы сейчас находимся, — торопливо ответил он в ответ на недоумевающий взгляд собеседника. — Деньги — здешний бог; деньги и власть. Человек вроде меня, искренне преданный науке, вызывает здесь только насмешки и презрение.

— Вы ученый? — из вежливости спросил Платон. Болтливый старичок начал ему понемногу надоедать.

Хаями услышал вопрос и встрепенулся.

— О нет, я не смею называть себя этим высоким словом. Уже более десяти лет я работаю над трудом моей жизни: историей министерства внутренних дел Шарана со дня его основания. Я отдал этому замечательному учреждению пятнадцать лет жизни и теперь считаю себя обязанным увековечить его деятельность для будущих поколений. Это одно из немногих учреждений, приносящих государству реальную пользу…

Платон мысленно застонал, кляня себя за неудачный вопрос.

— Извините меня, уважаемый Хья… э… сударь, но я спешу, — не очень вежливо прервал он излияния старика. — У меня чрезвычайно много работы.

— В этой библиотеке вы ничего не найдете! — торжественно провозгласил Хаями. — Разрешите порекомендовать вам записаться в библиотеку МВД. Я перебрался туда уже лет пять назад и абсолютно но жалею. Там самый богатый на Шаране архив. От главной площади направо шагов сто по проспекту Прав Человека. Если вас интересуют сведения о Сильванге, лучшего места вам просто не найти.

— Хм, — задумался Платон. — Интересная мысль, однако. А меня туда пустят?

— Разумеется. Я могу походатайствовать, и вам позволят заниматься в некоторых залах. Конечно, мое слово немного значит. Но если у вас есть знакомые в каком-нибудь из министерств, ваши шансы возрастут.

Платон подозрительно взглянул на старика.

— А с чего вы решили, что я собираю материалы о Сильванге?

Хаями усмехнулся.

— Что же еще может интересовать археолога в нашей звездной системе? Свяжитесь со мной как-нибудь с утра пораньше… — старик нацарапал на клочке бумаги несколько цифр, — и я с удовольствием провожу вас в библиотеку МВД.

На следующий день Платон отправил с десяток запросов в крупные университеты, с которыми в свое время ему приходилось сотрудничать. Запросы касались периода трехсотлетней давности, когда открытие Большого Конуса было темой номер один п межпланетной археологии. Платона интересовало, отправляли ли эти университеты экспедиции на Сильвангу, и каких результатов им удалось добиться. Ответ на запросы должен был прийти в течение недели, а пока археолог решил углубиться в область дипломатии и посмотреть, как развивались отношения двух планет с самого начала.

Он был так поглощен работой, что не заметил, как к нему подкрался давешний знакомый, Хаями, и молча положил на стол увесистую папку. Не отрываясь от экрана, археолог пробормотал приветствие. В глубине души он надеялся, что настырный старичок уйдет так же тихо, как и пришел. Но Хаями с места не сдвинулся. Платон вздохнул и повернулся к нему.

— Вы что-то хотите мне сказать?

— Мне нечего говорить, — с гордостью произнес Хаями. — Бумага все скажет за меня. Еще вчера я распознал в вас мыслящего индивидуума и теперь надеюсь, что вы не разочаруете меня, отказавшись прочитать выдержки из труда моей жизни.

— Боже мой! — охнул Платон, бросив взгляд на папку. — Да мне на это месяца не хватит! Дорогой Хаями, поверьте мне — я очень занятой человек. Я не сомневаюсь в выдающихся достоинствах вашей работы, но поймите…

— Профессор, вы не пожалеете! — пылко воскликнул Хаями. — Моя книга написана в живой, доступной читателю манере. Она способна увлечь с первой страницы!

— Ладно, ладно. Если у меня выпадет свободное время, я прочитаю, — ответил Платон, чтобы не огорчать старика.

Хаями открыл рот, собираясь что-то ответить, но передумал и тихонько побрел на свое место. «Фу!» — с облегчением выдохнул Платон, возвращаясь к работе. Однако через несколько минут его снова кто-то тронул за плечо.

— Я же просил… — сердито буркнул он.

— Здравствуйте, профессор. Вот, подумал, давно не виделись, и решил вас навестить, — раздался за спиной бодрый голос Карела.

«Ненавижу!» — беззвучно прошипел археолог. Карел между тем бесцеремонно перегнулся ему через плечо и заглянул на экран.

— Как продвигается научная работа? Ого, вас интересует дипломатия? Извините, дорогой, вы зря тратите время. Все данные работы министерства строго секретны. Впрочем, если вам надо что-то конкретное, попробую помочь.

— Устраивало ли шаранское правительство археологические экспедиции на Сильвангу? — наугад спросил Платон, только чтобы отделаться от шпиона.

Карел задумался и сказал:

— Вы не могли бы на пару секунд отвернуться от экрана? Я введу код.

Платон уступил место Карелу и с безразличным видом отвернулся. Карел застучал по клавишам, набирая код.

Внезапно Платон почувствовал невероятное желание подсмотреть код. Его голова помимо его воли начала поворачиваться к экрану, а глаза скосились вниз. «Что за черт?» — удивился он и дернул подбородком, пытаясь снова отвернуться. Карел заметил его движение и прикрыл рукой экран.

— Подсматривать нехорошо! — укоризненно произнес он. — Если я не смогу вам доверять, работа не продвинется ни на волос. Вот ответ на ваш вопрос — археологических экспедиций не проводилось. Ну что, удовлетворены?

— Э… — промямлил Платон, чувствуя, что слегка вывихнул шею резким движением, и пытаясь незаметно вправить ее на место. — Можно сказать…

— Когда вам снова что-то понадобится разузнать, сразу обращайтесь ко мне.

Карел вежливо откланялся и собрался уходить.

— Кстати, привет вам от Оппенгейма. Я навещал его в больнице. Он успешно перенес операцию. Похоже, через пару недель его можно отправлять назад.

«Понятно. За Симо тоже следят», — подумал Платон.

Глава 3 СТРАННЫЕ РУКИ

На следующий день Платон созвонился с Хаями и перебрался и библиотеку МВД: небольшое угрюмое здание неподалеку от самого министерства. Посетителей здесь было побольше, и атмосфера казалась более бодрой, чем в прежнем месте. Но вскоре Платон заметил, что на всех этажах стоит охрана, к пропускам придираются строже, а в двери вделаны кодовые замки. Выяснив, в каких залах ему позволено работать, Платон сел за столик и занялся привычным делом. Не прошло и получаса, как дверь зала распахнулась. На пороге, оттолкнув библиотекаршу, появился встрепанный Карел. Он окинул диким взглядом зал, обнаружил Платона, и на его лице снова появилось доброжелательное, спокойное выражение.

— Здравствуйте, профессор! — слегка задыхаясь, проговорил он.

— Что, потеряли меня? — не без злорадства спросил Платон.

— Признаюсь, вы меня удивили. Как вам пришло на ум забрести сюда?

Платон усмехнулся и рассказал о беседе с Хаями.

— Какой еще Хаями — нахмурился Карел. — Отставной чиновник, говорите? Надо будет проверить, что за тип.

— Да вот он! — воскликнул Платон, увидев знакомую лысину старичка. Хаями сидел в другом конце зала с кипой старых газет. На этот раз вместо просторного черного халата он вырядился в жилет домашней вязки и клетчатую кофту с широченными рукавами.

— Ах, этот! — присмотревшись, рассмеялся Карел. — Ну, он в Холлинтауне личность известная. В МВД о нем слагают анекдоты. Он пришел туда уже немолодым и проработал там лет тридцать. Насилу отправили его в отставку, так он и теперь не может уняться. Поверьте, он всех замучил своей книгой, так что вы не первый и не последний. Если хотите сделать доброе дело, возьмите эту проклятую книгу почитать и потеряйте ее. Ну ладно, дружище, я вас нашел, и мне пора.

— В добрый путь, — любезно ответил Платон.

Время шло настолько размеренно, что Платону порой казалось, будто он вернулся-таки в студенческие времена, когда ему поневоле приходилось неделями сидеть в каталогах и читальных залах университетской библиотеки. Он приходил в МВД рано утром, с отвращением съедал диетический завтрак в министерском буфете и погружался в чтение материалов. Он прочитывал буквально все, имеющее отношение к истории Сильванги: периодику за последние триста лет, данные этнографических исследований и геологических экспедиций, немногочисленные дипломатические документы без грифа секретности… Платон по крохам выискивал то, что могло ему помочь, а подобных сведений, естественно, почти не было. «Еще немного, — думал он, — и я стану крупнейшим специалистом по Сильванге во всей галактике. Только поможет ли это мне?»

Несколько раз Платон делал попытки встретиться с Симо, но всегда неудачно. В больницу его не пускали под явно вымышленным предлогом, сам же Симо наружу пока не выходил. Платон сильно подозревал, что причиной тому происки Карела.

Получив ответ на письма в университеты, Платон окончательно пал духом. Все отчеты о раскопках были точной копией друг друга. «Проклятие! Все одно и то же! — бормотал археолог, просматривая страницы. — Так… А это что такое?» В одном из писем имелся постскриптум: «Вот все, что я могу вам предоставить. Впрочем, если вас интересует раннеирунгийский период, могу порекомендовать монографию О. Хепри «Археология субэкваториальной зоны Сильванги». Искренне ваш…».

«Хм. Звучит многообещающе, — подумал Платон. — Я и не знал, что существует археология раннеирунгийской цивилизации. Вероятно, имеется в виду культура предков нынешних сильвангцев, которая погибла и результате смещения орбиты планеты». Платону вспомнилась легенда, рассказанная Кинту. Знали ли ученые о той легенде? А если и знали, то принимал ли ее кто-нибудь всерьез? Создавалось ощущение, что о древней истории собственно сильвангцев никто ничего не знал. И кто такой был этот Хепри? Плафон немедленно заказал монографию. Ответ был обескураживающим: книга в свободном доступе отсутствовала. Но Платон не собирался так просто сдаваться. Он чувствовал, что наконец-то нашел что-то стоящее. Переступив через гордость, он позвонил Карелу, и попросил его помочь с книгой. Выслушав Платона, Карел хмыкнул в трубку. «Я позвоню в спецхран. Думаю, проблем не будет, — ответил он. — Погуляйте часик, а потом возвращайтесь на свое место». Платон скрипнул зубами и пошел в буфет, где и просидел указанное время, едва сдерживая нетерпение и без передышки глуша кофе.

Ровно через час, когда археолог поднимался на лифте в свой зал, двери неожиданно раскрылись, и, к своему удивлению, Платон нос к носу столкнулся с Хаями. Старичок был, как и в прошлый раз, в вязаном жилете и старомодной клетчатой кофте. Узнав археолога, он расплылся в улыбке.

— Итак, господин Рассольников, вы последовали моему совету и записались в библиотеку МВД! Осмелюсь спросить: нашли, что искали?

— Ваш совет оказался очень кстати, — рассеянно ответил Платон, глядя на часы. — По сравнению с центральной шленкеровской библиотекой архивы МВД — просто кладезь ценных сведений. Через неделю-другую я стану самым крупным специалистом по истории Сильванги во всем секторе.

— Я же говорил! Не хотелось бы хвастаться, но наше знакомство для вас — большая удача.

— А как ваш монументальный труд, продвигается?

Хаями угодливо хихикнул.

— Мой «труд», как вы его изволили назвать, еще толком и не начат. Последние пятнадцать лет я собирал материалы, пытался их классифицировать… Шутка ли сказать, история родного министерства за двести семьдесят лет деятельности! Нынешний замминистра, господин Легран, пообещал мне покрыть расходы на публикацию, когда исследование будет завершено, но думаю, к тому счастливому моменту на его посту будет уже другой человек… Да и я, признаться, уже не молод, а работы непочатый край. Ах, если бы мне найти достойного наследника, продолжателя моего дела — увлеченного, талантливого, но без амбиций. Такой человек мог бы завершить мой труд, не испортив его. Но нынешние чиновники, как на подбор, тупые служаки без проблеска научного таланта. Возможно, лет через десять подоспеет новое поколение… Вам, простите, на какой этаж?

Платон вздрогнул, отвлеченный от собственных мыслей, в которые уже давно погрузился под монотонное бормотание Хаями.

— Шестой.

— А мне на пятый. Мне, как бывшему сотруднику, разрешили пользоваться архивами третьей степени секретности. Конечно, это не бог весть что, но мое исследование, да и само министерство, от этого только выиграют… Засим разрешите вас покинуть.

Хаями надавил на кнопку пятого этажа. Лифт мягко притормозил, двери раскрылись с тихим шелестом, открыв взору Платона анфиладу залов секретного архива МВД. Рядом с лифтом находился пост охранника, задачей которого было не пускать в архив посторонних, не имеющих особого разрешения. Хаями покинул лифт, отвесив Платону полупоклон. Двери лифта автоматически закрылись за его спиной.

Платон вышел на шестом этаже, машинально махнул пропуском перед дежурным, и прошел на свое место. На столе лежала старинного вида книга, монография того самого О. Хепри. Но Платон даже не обратил на нее внимания — честно говоря, он вообще забыл, где находится. Перед его глазами как наяву маячили пальцы Хаями, нажимающие на кнопку пятого этажа: тонкие, неестественно длинные, похожие на паучьи лапы.

«Как же я раньше не обратил на них внимания? — думал Платон, — Когда мы только познакомились, он был в халате, который висел на нем, как на пугале — из рукавов только кончики пальцев торчали. В другой раз и на той неделе он был одет как сегодня: жилет, шаровары и кофта с широкими рукавами, закрывающими запястья. Я-то еще подумал, что это стариковская придурь или дань традициям, а вот оно в чем дело…»

Если бы археолога спросили, в чем именно дело, он бы затруднился с ответом. Ну, у человека проблемы с руками. Возможно, Хаями мутант, и что с того: мало ли в мире мутантов, и большинство из них не имеют необходимости скрывать свое уродство, особенно на такой цивилизованной и либеральной планете, как Шаран. Одно только Платон знал твердо: кисти рук точно такой же формы были у Донаты. Это, впрочем, был вовсе не повод с криками убегать от старичка, но насторожиться стоило. Ясно — Хаями и Доната принадлежат к одной расе. Какие из этого можно сделать выводы? И далеко идущие, и никаких.

С сумятицей в голове Платон рассеянно листал монографию, но мысли его были далеко. Кто же такой Хаями, чем он здесь занимается? Зачем он так упорно навязывает Платону свое общество? Должна была быть какая-то зацепка… И тут Платона осенило. Он вспомнил, как неизвестная сила в шленкеровской библиотеке заставляла его подсматривать секретные коды министерства иностранных дел, которые набирал Карел. Гипноз! Платону сразу вспомнились неоднократные попытки Донаты загипнотизировать его. Но зачем, спрашивается, Хаями секретные коды, если он только сам не шпион?

Довольный своим ходом мыслей, Платон гордо поднял голову и едва не подскочил на месте: в читальный зал входил Хаями. Он прошаркал мимо Платона, не заметив его, уселся на свое место и погрузился в чтение. Платон впился взглядом в старичка. Теперь сходство Хаями с Донатой просто бросалось ему в глаза: те же мелкие черты плоского лица, маленький рост, постоянно прищуренные глаза…

«Как же я не замечал этого раньше? Ну ладно, — подумал он. — Хаями никуда не денется. Судя по всему, он засел здесь надолго. Вернемся-ка к нашей книге и посмотрим, что там пишет этот Хепри. А когда Хаями соберется на выход, надо будет догнать его и задать парочку вопросов. Думаю, он не откажется мне на них ответить».

С первых же страниц Платону стало понятно, почему история аборигенов Сильванги почти не известна в научном мире. «Как же я сразу не догадался!» — сокрушенно подумал он. Дело было попросту в несовместимых с жизнью климатических условиях центральных областей Сильванги, которые в древности и населяли серокожие. Невероятная жара, превратившая в пепел цветущие земли, делала невозможными любые раскопки. Секрет единственного научного труда по истории этого региона был прост: его автор, Хепри, был не человеком, а ящероподобным негуманоидом, для которого подобные температуры были хоть и высокими, но более привычными, чем для людей.

Платон перелистывал страницы, наспех просматривая текст. Он представлял собой подробный, едва ли не ежедневный отчет о ходе раскопок в течение примерно двух лет (в примечании говорилось, что на исходе второго года Хепри умер от лучевой болезни, после чего раскопки прекратились и больше никогда не возобновлялись за неимением желающих ими заниматься). Изучены были в основном обширные области субтропического пояса — к экватору даже Хепри соваться опасался. Судя по тексту, раскопки были не особенно результативными. «В трех милях к югу от Эхи обнаружены развалины поселения. Сохранность — 1,5 процента. Трое рабочих, направленных на разведку, обратно не вернулись, их тела обнаружить не удалось. Данные аэрофотосъемки указывают, что наземные исследования развалин нецелесообразны… В деревне Тими обнаружен каменный храм, изготовленный из обтесанных блоков известняка. Происхождение блоков проследить не удалось. Там же крестьянка принесла полированную каменную чашу. Приблизительная датировка — 500 лет после в.о.»

«Бедняга Хепри! — подумал Платон, рассеянно листая книгу. — Как, должно быть, печально вести раскопки с таким крохотным результатом, да еще в этой отвратительной местности… А это что? Ну-ка…»

Один абзац был отчеркнут. Платон с неудовольствием отметил, что его книгу кто-то уже изучал, причем не так уж давно — чернила еще не выцвели. Абзац содержал информацию о древней каменоломне, с которой неудачливый Хепри безрезультатно мучился несколько месяцев. «Меня преследует злой рок! — писал он. — Как только я приближаюсь к настоящему открытию, на меня начинают валиться всевозможные несчастья. Когда нам удалось расчистить завал возле входа, на следующую ночь произошел новый обвал. При этом погибли рабочие, ночевавшие у входа. А я так рассчитывал на эти каменоломни, так надеялся, что моя теория найдет наконец подтверждение! Это произвело бы переворот в археологии Сильванги и знаменовало бы новый этап в изучении ее древней истории. В учебниках появилась бы целая пропущенная эпоха…»

«Что еще за теория?» — насторожился Платон. Перелистнув страницу, он снова наткнулся на отчеркнутый абзац. Теперь речь шла о какой-то пещере неподалеку от охотничьей фактории Кабуни. «Знакомое название! — подумал Платон. — Где я его видел?» Долго размышлять не пришлось: археолог вспомнил, что именно такое имя носило поселение, возле которого были зафиксированы координаты приземления «Бетельгейзе». «Это не может быть простым совпадением», — подумал Платон и с удвоенным интересом принялся читать текст.

«Порой я ощущаю себя борцом с судьбой, но не могу отделаться от ощущения постоянного противодействия всем моим начинаниям со стороны самой природы. Сильванга не хочет отдавать колонизаторам древний народ, схороненный в ее глубинах. Но я бросил ей вызов и не отступлюсь до конца, хоть бы меня ждала смерть, как многих моих соратников!» «Боже мой! Какие колонизаторы? Какой схороненный народ?» Платон задумался на мгновение, все ли было в порядке с головой у этого Хепри, и принялся читать дальше. «Мы назвали это место Лунный каньон из-за его характерной формы. Охотник Сверо утверждает, что нашел там подземный ход, сам спускался по нему и видел прекрасно сохранившееся подземное поселение…»

«Вот оно! Подземные поселения! Вот где скрываются демоны!»

Платон смотрел в книгу, но буквы расплывались у него перед глазами. Задача решена, тайна разгадана. Лунных демонов следует искать под землей. Как же ему раньше это не пришло на ум? Даже такой отчетливый признак, как способность Донаты видеть в темноте, не навела его на эту мысль. Платон с жадностью продолжил чтение, но больше ничего нового не узнал. Охотник, нашедший подземный ход, вскоре бесследно исчез. Хепри долгие недели пытался найти вход самостоятельно, однако не преуспел в поисках и через пару недель переключился на новые развалины, обнаруженные по соседству.

«Значит, Лунный каньон…» Знакомое шарканье вывело Платона из раздумий: Хаями выходил из зала. Археолог захлопнул книгу, вскочил и побежал его догонять.

— Хаями, подождите! — задыхаясь от бега, окрикнул он старика. Чиновник в отставке стоял на лестничной площадке возле лифта. При виде Платона на его лице отразилось удивление.

— Чем могу служить? — с полупоклоном спросил он.

— Ответьте мне на три вопроса, — жестко произнес Платон без лишних церемоний. — Вопрос первый: какую роль ваша шпионская деятельность сыграла во время войны на астероидах?

— Помилуйте… — пролепетал Хаями с выражением смертельного испуга на лице.

— Второй вопрос: для чего вам секретные коды министерства иностранных дел?

— Я вас не понимаю! — пискнул Хаями, пятясь назад. — Вы бредите, юноша! Вы, наверно, пьяны!

— И третий вопрос: меня интересует вся информация об известной вам Донате. Первые два вопроса можете считать риторическими, но ответ на третий мне нужен немедленно.

— Горячечный бред, — неуверенно произнес Хаями. — Вы что, намекаете, будто я шпион?

— Не намекаю, а утверждаю, и у меня есть для этого основания.

— Довольно шутить, господин профессор, дайте мне пройти.

Хаями попытался отодвинуть Платона, но тот схватил его за руку и откинул широкий рукав.

— А это что? — прошипел он. — Месяца четыре назад на Альчере-1 была задержана некая Доната, которая несомненно нам знакома. Достаточно затребовать ее описание, и вы удивитесь, до чего быстро вами заинтересуется шаранская разведка.

Хаями отдернул руку и испуганно оглянулся по сторонам.

— Потише, мы же в общественном месте!

— Ну, мы будем разговаривать?

— Хорошо, будь по-вашему. Но только не здесь. Давайте выйдем на улицу и посидим в каком-нибудь кафе.

«Почему бы и нет?» — подумал Платон. Вряд ли в центре города, где полно людей, Хаями задумает выкинуть какой-нибудь фокус. Собеседники направились к лифту. Платон нажал на кнопку. Хаями стоял молча, со спокойным и сосредоточенным видом. «Он что-то задумал, — заподозрил Платон. — Уж не хочет ли он снова загипнотизировать меня?»

— Что-то лифта долго нет, — сказал он вслух. — Застрял, что ли?

Хаями прислушался, и на его лице появилось озабоченное выражение.

— Там внизу что-то происходит, — пробормотал он. — Много народу… Это не посетители!

Платон подошел к лестнице и перегнулся через перила. Снизу действительно доносился грохот шагов и нестройное бряканье, которое мог издавать только взвод солдат в термостойких костюмах. Археологу послышался голос Карела. В дверях читальных залов начали появляться встревоженные люди.

— Солдаты! — воскликнул Платон. — Похоже, лифт заблокирован.

— Разве? — невозмутимо спросил Хаями. — Вы ошибаетесь. Вот он, уже здесь.

— Где? — удивился Платон, тупо глядя на решетчатую дверь лифта, за которой не было ничего, кроме пустоты.

— Да вот же, — и Хаями надавил на дверную ручку. Что-то негромко хрустнуло, и дверь открылась. За порогом темнел провал шахты. — Прошу вас, профессор.

Платон похлопал глазами. На секунду ему показалось, что за дверью он действительно видит кабину лифта. Он сделал шаг вперед.

— Профессор, побыстрее, — нетерпеливо воскликнул Хаями.

Платон до боли зажмурился, и видение лифта растаяло. Но ноги сами несли археолога в шахту.

— Только после вас, — с усилием ответил он, вцепившись в дверную ручку.

Лицо Хаями помрачнело. Платону показалось, что он был бы не прочь облегчить археологу муки внутренней борьбы, слегка подтолкнув его в спину. Однако на лестничной площадке было слишком много людей. Тяжелые шаги грохотали уже на лестнице. Обогнав солдат, на площадку выскочил Карел. На его лице не было и тени былой доброжелательности; Платон сказал бы, что шаранец разозлен и изрядно перепуган.

— Всем на пол! — хрипло рявкнул Карел и направил на Хаями лучевой пистолет. — Хаями, в первую очередь это относится к вам. Одно лишнее движение, и вы мертвы.

Хаями окинул взглядом лестницу, по которой поднималось не меньше двадцати солдат, криво улыбнулся Платону, что-то беззвучно пробормотал, и бросился в шахту лифта. Через долю секунды внизу загремели выстрелы. Из шахты полыхнуло огнем. «Отойти!» — крикнул Карел, заглянул в шахту, схватился за голову и побежал вниз по лестнице. Ошеломленные посетители библиотеки, обмениваясь непонимающими взглядами, начали подниматься с пола. Из шахты лифта повалил черный дым. Где-то сработала пожарная сигнализация. В дверях читального зала возник бледный библиотекарь, дрожащим голосом объявивший, что библиотека закрывается по техническим причинам. Платон, так и не успевший упасть на пол, перевел дух и смешался с толпой, идущей на выход.

Холл первого этажа был перегорожен пластиковыми щитами, так что для прохода посетителей оставался узкий коридор. Платон заглянул в щель между щитами и увидел, как солдаты в клубах черного дыма копаются в шахте лифта, очевидно, пытаясь вытащить оттуда тело Хаями. Возле выхода археолога перехватил Карел. Шаранец выглядел расстроенным, руки его слегка тряслись.

— Ну и заварушка, профессор, — устало произнес он. — Как-то внезапно все произошло, вы не находите?

— Неаккуратно работаете, — насмешливо ответил Платон. — Ради одного человека разнесли всю библиотеку. Кто теперь будет оплачивать ремонт — военная разведка?

— Оставьте ваши шуточки, — махнул рукой Карел. — На самом деле я должен вас поблагодарить. Если бы не ваша проницательность, этот Хаями и дальше занимался бы своей разрушительной деятельностью. Но вы сами не понимали, как рискуете. Как только я услышал ваш разговор у лифта, я сразу понял, что вам грозит смертельная опасность, и, как видите, успел вовремя, хотя операция действительно прошла грубовато. Ужасно жаль, что Хаями покончил с собой. Такая ниточка оборвалась! Я чувствую, мне за это еще устроят…

— Кстати, каким образом вы услышали разговор на лестнице? Там, вероятно, установлена камера?

Карел немного помолчал, потом произнес:

— Дайте мне вашу банковскую карту.

— А, вот в чем дело…

— Вы умный человек, профессор. Все равно рано или поздно вы бы нашли жучок, а я бы не хотел, чтобы вы думали о нас плохо. Между прочим, у меня для вас приятная новость. Сегодня утром было официально объявлено об окончании сезона магнитных бурь, и вы сможете покинуть Шаран. Если в ваши планы входит отправление на Сильвангу, мы даже сможем вам поспособствовать с наймом частного корабля.

— Ничего себе, — хмыкнул Платон. — Может, проще меня завербовать?

— Боюсь, на это у моего ведомства средств не хватит, — ответил Карел со своей прежней притворной доброжелательностью.

— В таком случае подготовьте для меня небольшой корабль к послезавтрашнему утру. А еще я хотел бы встретиться со своим другом Симо.

— К сожалению, я должен вам сообщить, что господин Оппенгейм уже покинул Шаран с первым кораблем, — ответил Карел. — Всего хорошего, господин профессор. Рад был познакомиться.

— Взаимно, — буркнул Платон.

Новость насчет Симо не порадовала его. Браслет с Альчеры временно оказался вне досягаемости. Но, немного поразмыслив и обдумав дальнейшие планы, Платон решил, что оно и к лучшему.

Глава 4 ПЛАНТАЦИЯ КАКТУСОВ

С момента входа в атмосферу прошло около пятнадцати минут. Платон внезапно почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, и вцепился в подлокотники кресла. Короткий толчок заставил его покачнуться. «Неужели уже прибыли?» — удивленно подумал Платон. Капитан скоростной межпланетной яхты потянулся и повернулся к пассажиру.

— Вот вы и на месте, — официальным тоном сообщил он Платону. — Остановка три минуты, так что быстро выгружайте свой багаж — и до новых встреч, ищите свои развалины. Через два часа семнадцать минут у меня группа туристов в заповедник Альчеры.

— Я без багажа. Все уже там, — соврал Рассольников.

— Тем не менее канистру питьевой воды я вам оставлю — так, чтобы совесть была спокойна. В пустыне всякое бывает. Между прочим, никаких развалин я не заметил, — ехидно сказал капитан. — Зато в полумиле к юго-западу отсюда валяется разбитый прогулочный корабль. Там при желании можно переждать дневную жару, да и переночевать. Ладно, вам виднее. Может, вы и понимаете, что делаете. Но я бы сказал, что это самоубийство. Заберите вашу карту, авось пригодится…

Простившись с капитаном, Платон с неизменным чемоданчиком в одной руке и тростью в другой вышел из корабля наружу. В первый момент его ослепил резкий луч солнца, выглянувшего из-за края невысокой скалистой гряды. Здесь не было той нестерпимой влажности и духоты, которая донимала Платона в Ирунгу, но горячий сухой воздух так обжигал горло, что было больно дышать.

Корабль приземлился в центре обширной плоской равнины, окаймленной с северо-востока горной цепью. Когда глаза Платона привыкли к ослепительно яркому субтропическому солнцу, он ахнул от восхищения. Равнина сплошь заросла кактусами — огромными, древовидными растениями с устрашающими колючками. И все эти кактусы цвели. Платон как зачарованный наблюдал за огромными багровыми бутонами, которые медленно закрывались по мере того, как солнце поднималось над горами. Это восхитительное предутреннее цветение продолжалось только миг; раскаленные лучи солнца затопили равнину, и багровые цветы попрятались под кожистой оболочкой. В спину Платону ударила воздушная волна. Археолог с трудом устоял на ногах, а когда повернул голову, корабль прекратился в точку на небе, которая на глазах исчезла. «Вот я и один», — подумал Платон. Чувства, которые он испытал при этой мысли, были весьма неопределенными. Да, ему удалось ускользнуть от Донаты и счастливо избавиться от Хаями, раздобыв при этом немало ценных сведений. Но что будет дальше?

«Где-то здесь поблизости есть поселок, — вспомнил Платон. — Надо будет обязательно разыскать его и поговорить с местными жителями по поводу «лунных демонов». Но это позднее. Главная моя задача сейчас — найти «Бетельгейзе». По сути говоря, если я ее не найду в течение часа-двух, к обеду меня можно будет подавать в сухарях с гарниром».

Платон огляделся в поисках какой-нибудь высокой точки. В паре сотен футов он заметил одинокий утес и через несколько минут уже стоял на его вершине, любуясь открывшимся видом. Равнина, которую он принял сначала за своеобразный кактусовый оазис, оказалась отнюдь не уголком дикой природы. Кактусы росли почти правильными рядами, а кое-где Платон заметил на стволах глубокие насечки. «Ага! — усмехнувшись, подумал он. — Вот кто снабжает Ирунгу кактусовым самогоном! Не остаться ли мне здесь и подождать хозяев этой дивной плантации?»

Прикинув, Платон решил не рисковать, заслонился ладонью от солнца и вновь принялся изучать окрестности. Вскоре его внимание привлекла широкая просека из поломанных и обгоревших кактусов в полумиле к югу. Платон напряг глаза до боли, и ему показалось, что он разглядел между буро-зелеными стволами металлический блеск. «На проверку теорий времени не остается, — решил археолог, — надеюсь, что я не ошибся, и там лежит именно «Бетельгейзе», а не старый трактор».

Археолог спустился на потрескавшуюся землю и бодрым шагом направился в намеченном направлении. «Только бы не промахнуться, — тревожила его незваная мысль. — Чуть ошибся — и разве найдешь что-нибудь среди этих кактусов? Придется возвращаться к утесу, а на вторую попытку сил может не хватить…» В голове Платона начал возникать образ импровизированного шалаша из кактусовых стволов, который можно будет сложить у теневой стороны утеса. В тот момент, когда археолог живо представлял, как он голыми руками пытается отломать колючую кактусовую ветку, в зарослях впереди что-то ярко вспыхнуло, и солнечный зайчик ударил прямо в глаза Платону. «Ура! — пришел в восторг археолог, морщась от боли. — Слава всем богам: все-таки это не трактор, а «Бетельгейзе»».

Небольшой космический корабль лежал на боку, зарывшись носом и землю, что указывало на безобразно грубую посадку. Входной люк был приоткрыт, горячий ветер тихо покачивал дверь. В воздушный шлюз нанесло столько песка, что пола было не видать. «Конечно, не свое — так можно и не заботиться», — желчно подумал Платон и заглянул внутрь. — Эй, есть кто-нибудь? — на всякий случай крикнул он.

Оказалось, что не зря. Корабль наполнился шорохами и стуком лапок. Мимо Платона промчалось мохнатое многоногое животное и исчезло в кактусах. За ним из корабля вырвался целый выводок таких же уродцев, которые с писком и хрюканьем разбежались кто куда. «Так», — мрачно пробормотав Платон, отошел подальше, подобрал с земли камень и кинул и шлюз. В ответ на бросок через порог перетекла плоская черная змея длиной не меньше пяти футов, внимательно изучила пришельца тусклыми глазами, облизнулась и обвилась вокруг ближайшего кактуса. «Понятно — собирается вернуться, — прокомментировал ее действия археолог. — Ждет, чтобы я ушел. Не дождется!.. Если только там, внутри, нет еще с десятка ее родственников. Какая все-таки паразитка эта Доната! Неужели так сложно было закрыть за собой люк!»

Платон брезгливо сморщил нос и вступил в душную, неприятно пахнущую полутьму. Изнутри «Бетельгейзе» являла собой не менее удручающую картину, чем снаружи. В коридоре хрустел под ногами песок, попадались обглоданные кости мелких зверюшек. Из каюты тянуло пометом. Осветительные лампы находились при последнем издыхании — еще бы, последние три месяца свет не выключали. Кондиционеры не работали вообще. Проклиная все на свете и спотыкаясь о кости, Платон почти ощупью пробрался в рубку и включил резервный аккумулятор. Ярко вспыхнул свет; через мгновение послышалось тихое гудение, и воздух стал ощутимо прохладнее. «Фууу!» — выдохнул археолог и без сил упал в кресло пилота. Несколько минут он просидел с закрытыми глазами, прислушиваясь к неровному стуку своего сердца. Когда пульс археолога пришел в норму, он потянулся и сказал самому себе: «Отлично. Лучше просто невозможно. У меня есть крыша над головой, и я не поджарюсь. А теперь приступим к осмотру». Платон поднялся на ноги и отправился в машинный отсек.

Результаты осмотра его не порадовали. Двигатель оказался в приличном состоянии, но толку от этого было немного. «Бетельгейзе» лететь не могла: корпус корабля разгерметизировался в результате жесткой посадки. Кроме того, помимо множества насекомых и пресмыкающихся, здесь явно побывали и местные мародеры. Из корабля украли все, что можно было вытащить или отломать. Пищеблок просто вырвали из стены и унесли целиком. Платон с тоской подумал о запасе крепких напитков и горячих обедах. Взломанная дверь каюты живо напомнила ему события трехмесячной давности. «Никогда я не был так близок к смерти, — невольно вздрогнув, подумал он. — Просто чудо, что мне удалось ускользнуть». Археолог заглянул в каюту и увидел, что из предметов обстановки там остался только железный остов кровати, прикрученный к полу, под которым ютилась какая-то сильвангская многоногая тварь.

— Тут работать и работать, — устало проговорил Платон, направляя на тварь парализующий луч. — Если к ночи мне не удастся очистить корабль, сюда нагрянет толпа желающих поужинать человечиной, и я не любитель сражаться на два фронта.

День Платон провел в трудах: обшаривал отсеки, выгонял мелкое зверье, проверял исправность различных корабельных систем и чинил, что мог. После полудня он выпил с полканистры воды и уснул прямо в рубке на кресле второго пилота. Проснулся он, когда солнце уже зашло за горы, с удовольствием оглядел плоды своей деятельности — чистый безопасный корабль — и вышел наружу прогуляться. Небо приобрело удивительно приятный розово-лиловый оттенок, порывы ветра уже не обжигали кожу. На кактусах опять распустились багровые цветы. «А ведь именно такой цветок утащила из моей петлицы Доната, — неожиданно подумал Платон. — Я-то все ломал голову — зачем она это сделала? А девчонка, может, просто вспомнила цветущее поле кактусов на утренней или вечерней заре».

Платон сорвал цветок с ближайшего кактуса, сунул его себе в петлицу и погрузился в раздумье. Что бы ни двигало Донатой — прилив ли сентиментальности, ностальгия по родине или другой мотив, из этого открытия следовало несколько выводов. Во-первых, подтвердилось, что Доната в этих краях не чужая. Во-вторых, ей, оказывается, свойственны человеческие чувства: по крайней мере, она любит цветы.

Небо быстро темнело, превращаясь из лилового в фиолетовое. Вдалеке над горным хребтом с пронзительными криками поднялась в воздух стая птиц. С десяток полетело в сторону «Бетельгейзе». «Что-то они крупноваты, — с неудовольствием отметил Платон, — да и крылья, похоже, перепончатые. Вообще, птицы ли это? Вернусь-ка я лучше на корабль. Надо еще решить, что делать дальше».

Платон закрыл за собой входной люк и прошел в рубку. Археолог чувствовал себя отдохнувшим — пожалуй, впервые с момента пробуждения на спасательном корабле он целый день провел в одиночестве. Вот только есть хотелось все сильнее и сильнее. «Ладно, не впервые. Завтра с утра пораньше пойду поохочусь, — рассеянно подумал он, — а после еды начну разведку местности». Он вытащил из своего чемоданчика компьютер, подключился к галактической сети и занялся поиском данных по системе Беты Ориона. «Я прибыл сюда непростительно неподготовленным, — думал он, нажимая на миниатюрные клавиши, — надо это немедленно исправить. На Шаране неплохие архивы, но объективной информации из них не извлечь».

Время бежало незаметно. Археолог, полностью поглощенный поиском информации, не сразу обратил внимание на то, что снаружи кто-то скребет стекло иллюминатора. Наконец царапающий звук стал особенно громким, и Платон поднял голову. Снаружи была непроглядная темень. Звук повторился. «Началось, — мрачно подумал Платон и положил рядом с собой трость. — Теперь эти твари учуяли меня и не дадут мне спать своим скрежетом». Вдруг он вздрогнул: из воздушного шлюза до него донесся отчетливый стук. «Зверь стучать не может. Значит…» Археолог сжал в руке тросточку и крадучись подошел к входному люку. Стук не прекращался.

— Кто там? — нервно крикнул Платон, но вспомнил, что дверь закрывается герметично. «Придется открыть, — подумал он. — Я затем и летел сюда, чтобы собрать сведения. А тому, кто ломится сейчас ко мне, наверняка есть что сказать».

Рука Платона потянулась к замку. «Лунные демоны», промелькнуло у него в голове. «Молчать, не рассуждать!» — приказал он сам себе, перехватил поудобнее тросточку и открыл дверь. В глаза ему ударил свет множества факелов, воздух сотряс торжествующий вопль. Смуглые руки схватили Платона и потащили наружу.

— Нет, нет, — воскликнул археолог, отбиваясь от неизвестных навязчивых типов. — Лучше уж вы ко мне. Только не все, а двое-трое.

— Здравствуй, белокожий, — приветствовал его кто-то на интерлингве со странным акцентом. — Ты один?

— Да, — кивнул Платон, — а вы кто такие, позвольте узнать? Вы из деревни Кабуни?

Невидимый собеседник ответил утвердительно и вступил в шлюз. Платон наконец разглядел его. Это был сильвангец средних лет, напоминающий жреца, с темно-серой, почти черной кожей, одетый в длинный бесформенный балахон с откинутым капюшоном. Жрец был не чужд цивилизации: на поясе у него Платон заметил стандартную охотничью аптечку, а на руке часы-компас. В руке он держал первобытного вида дротик. За его спиной с факелами теснилось еще с десяток человек, одетых в том же стиле.

— Мы видели корабль перед рассветом, — объяснил сильванец. — Он приземлился и сразу улетел. А потом Амей заметил закрытую дверь и понял, что здесь кто-то остался. Здравствуй, чужестранец. Ты с Шарана?

— Нет. Я из другой галактики.

— Это хорошо, — проговорил сильвангец, — здесь не любят белокожих с Шарана и считают их колдунами. Что тебе здесь надо, чужеземец?

Платон заколебался, но решил сказать правду.

— Я ищу тех, кого в Ирунгу называют «лунные демоны». Вы о них слыхали?

Сильванец побледнел и отшатнулся.

— Зачем они тебе? — глухо спросил он.

— Я хочу выяснить, кто они такие, и, возможно, уничтожить их.

— И ты способен это сделать? — с сомнением спросил сильвангец. — Ты умеешь сражаться с демонами?

— Если вы поможете мне их найти, я смогу их убить, — уверенным голосом произнес Платон. — Я специализируюсь по демонам. Против их оружия у меня есть вот это.

Платон со значением повертел в воздухе тросточку. Сильванцы, толкая друг друга, мигом отступили на несколько шагов назад. Первый вошедший в шлюз вжался в стену, но вскоре овладел собой.

— Меня зовут Кири. Я деревенский староста и главный жрец Водяного змея. Как твое имя?

— Атлантида, — представился Платон старым университетским прозвищем. Он и сам не понял, что заставило его скрыть свое имя. «Начинаю проникаться местными предрассудками», — подумал он.

— Так ты, значит, охотишься за демонами? — почтительно переспросил Кири.

— Помимо всего прочего, — небрежно ответил Платон.

Жрец подумал, осторожно подхватил своего собеседника за локоть и повлек наружу.

— Я приглашаю тебя в деревню. Сегодня у нас праздник — мы провожаем в Ирунгу охотников с богатой добычей. Отдохни, поешь, повеселись. А завтра я поразмыслю, чем мы сможем тебе помочь.

— Можешь начинать думать уже сейчас, — буркнул Платон и вышел из корабля.

Кири потащил его за собой в заросли кактусов. Платон растерянно оглянулся:

— Там мои вещи…

— Не бойся за них, — торжественно сказал Кири. — Я оставлю здесь воинов, и они постерегут корабль до твоего возвращения.

«Да уж, хороши сторожа, — скептически подумал Платон, — а впрочем, какая разница…»

Они шли быстрым шагом по широкой тропе, петляющей среди кактусов. По небу, украшенному незнакомым звездным рисунком, то и дело бесшумно соскальзывали метеоры, в кактусовых зарослях на разные голоса вопили ночные животные.

Жрец между тем рассказывал:

…Нет, Кабуни — деревня охотников. Кактусами занимаются в Вамаре — это милях в трех отсюда. Там живут странные, опасные люди, которые общаются с духами. Иногда духи в них вселяются, и тогда вся деревня сходит с ума. Для них нет границы между мирами: они то здесь, то там. Они поклоняются кактусу и считают его проводником душ. Мы боимся ходить туда, а приходится. Они продают нам перебродивший сок задешево. Наши торговцы возят его в Ирунгу, где сок очищают, ароматизируют…

В Кабуни совсем мало жителей. Сейчас только-только закончился охотничий сезон, поэтому там людно, но через неделю уже никого не будет…

— Расскажи мне о «лунных демонах», — прервал его Платон.

Кири помолчал и наконец неохотно ответил:

— Мы не любим о них говорить. А тем более ночью, здесь, в пустыне. Они равнодушны к людям, наша жизнь для них ничто. У нас есть поверье — тот, кто увидит демона, не проживет и года, а тот, кто говорил с ним, может сразу заказывать по себе поминальные жертвы. Я никогда не видел демонов и очень этому рад. Но кое-кто из жителей деревни с ними общался, и некоторые из них еще живы. Когда придем, поговорим с ними — им уже нечего терять, и они тебе помогут.

Глава 5 ОХОТНИЧИЙ ПРАЗДНИК

Кактусовые заросли плавно и незаметно сменил пальмовый лес. В кронах шумел ветер, резные листья задевали лицо Платона. Издалека доносилось нестройное хоровое пение. Вскоре Платон заметил среди деревьев мелькание огней.

— Праздник в разгаре, — указал на огни жрец. — Сейчас ты увидишь ритуальный танец. Его могут исполнять только молодые неженатые охотники, убившие своего первого ширру. Таких у нас всего трое. Был еще один, но ширра успел откусить ему ногу, так что плясать он сегодня не сможет…

Лес расступился, и Платон увидел деревню. Кабуни действительно оказалась крошечной: с десяток традиционных на Сильванге плетеных хижин на сваях, окруженных колючими изгородями. Возле каждого домишки археолог заметил высокие резные шесты с крючковатой перекладиной, напоминающей вешалку. На этих «вешалках» покачивались разнообразные звериные шкуры. Некоторые из них производили устрашающее впечатление.

С деревенской площади, где горел большой костер, доносилось пение, выкрики и мерный глухой стук. Вокруг костра, освободив небольшую полянку, приплясывали и покачивались в такт пению охотники — около пятидесяти могучих татуированных сильвангцев. Многие держали в руках факелы и размахивали ими в воздухе, испуская пронзительные крики. Другие время от времени стреляли в воздух из лучевых ружей, и тогда ночное небо с шипением прошивали тонкие белые и красные лучи. Все охотники были раздеты по пояс, чтобы продемонстрировать товарищам свежие боевые шрамы. Почти все держали в руках трофеи: шкуры, черепа, отрезанные когтистые лапы, а иногда и всего зверя целиком.

Возле костра метался и перекатывался молодой худощавый парень. В обеих руках он держал по огромной зубастой челюсти. После каждого броска он прищелкивал ими в воздухе и что-то выкрикивал. Охотники поддерживали ею дружным ревом. Им вторил другой подросток, пляшущий по другую сторону костра. Его движения были более неуклюжими, поскольку ему мешал привязанный к поясу длинный шипастый хвост.

— Почему эти парни так истошно вопят? — поинтересовался Платон у жреца.

— Это победная песнь, — строго ответил тот. — Лунга рассказывает, как он метнул отравленное копье и попал ширре прямо в пасть, а Ангоме восхваляет свой парализующий удар ножом в спинной хребет.

— Разве не проще было выдать беднягам по лучевому ружью? Зачем отправлять мальчишек на верную смерть?

— Лучевое ружье — привилегия старших, тех, у кого достаточно мудрости, но сила клонится к закату. Юноша с ружьем склонен считать себя непобедимым. Он ходит по джунглям как хозяин и не оглядывается. Такие гибнут в первую очередь.

Платон пожал плечами и снова начал наблюдать за танцем. Запыхавшиеся, но очень довольные юноши уселись на краю полянки. Им на смену вышел грузный пожилой охотник, сплошь покрытый старыми шрамами. Его талию обвивала гирлянда ручных гранат, а на плече висело какое-то невероятное ружье, которое Платон принял за древний огнемет. Подождав, пока восторженные вопли притихнут, охотник снял с другого плеча нечто вроде пожарного шланга и принялся раскатывать его по земле. Когда шланг дважды обернулся вокруг костра, Платон наконец догадался, что это шкура змеи. Пожилой охотник, подбоченился и нараспев начал рассказывать историю своего подвига.

Время шло, один выступающий сменял другого. Около полуночи Платон понял, что устал, и ему все надоело. Он отошел в сторону и уселся на ворох шкур возле одной из хижин. Кто-то сунул ему в руки глиняную кружку с пахнущей спиртом жидкостью, в которой археолог признал неочищенный кактусовый самогон. Пляскам у костра не было видно конца. Платон оглянулся по сторонам и заметил, что из-за колючих заборов на охотников любуются немногочисленные сильвангки. «Эй, девушки!» — вяло окликнул он их. В ответ сильвангки быстро и беззвучно, как летучие мыши, попрятались но домам.

«Все, хватит с меня!» Платон отставил в сторону кружку, поднялся на ноги и отправился разыскивать жреца. «Нечего зря время терять, — подумал он. — Надо заставить старика рассказать про демонов сегодня, чтобы завтра утром я смог начать поиски. Не очень-то он разговорчив, когда речь находит о демонах. Уж не в сговоре ли он с ними? Нет, скорее, просто боится их до смерти…»

Жреца не было видно ни у костра, ни возле хижин. Платон трижды обошел кругом два десятка домов, провалился в сточную канаву, но жрец словно испарился. Платон начал злиться. «Раз так, придется обыскивать все хижины подряд, — сердито подумал он. — Надеюсь, меня не распялят за это на тех вешалках для шкур». Археолог без промедления подошел к ближайшей хижине, поднялся на несколько ступенек по хлипкой лестнице и негромко крикнул:

— Есть тут кто?

На призыв никто не отозвался. Платон приоткрыл полог, висевший вместо двери, — действительно, хижина была пуста. То же повторилось и в следующей. В третьей хижине в ответ на вежливое: «Можно войти?» кто-то сдавленно взвизгнул женским голосом, и Платон получил по голове мокрой тряпкой. «Где же жрец? — встревожился он, обыскав половину домов. — Не вернулся ли он на «Бетельгейзе»? А что, вполне возможно! Там же мои вещи, компьютер! Ну, старый вор!»

Платон бегом вернулся к костру и выхватил факел у какого-то охотника, едва стоящего на ногах. Празднество наконец пошло на убыль. Сильвангцы группами расселись на поляне и принялись за угощение и кактусовый самогон. Периодически один из охотников падал на землю и засыпал. На упавших, равно как и на Платона, никто не обращал внимания. Археолог без труда нашел широкую утоптанную дорогу через пальмовый лес и быстрым шагом направился к «Бетельгейзе». «Пусть только прикоснутся к моему чемоданчику! — шипел он сквозь зубы. — Я им устрою Великую Охоту! Трижды раскатаю каждого вокруг корабля…»

Вскоре Платон вышел на кактусовое поле. Еще издалека он увидел яркий свет. Дверь корабля была раскрыта нараспашку, а изнутри доносились сердитые возгласы. Платон подкрался поближе, лег за толстый ствол ближайшего кактуса и стал подслушивать.

Разговор на повышенных тонах шел по-сильвангски. Один голос принадлежал жрецу; другой, как ни странно, был женский, визгливый и дребезжащий. Им хором отвечали голоса охранников. Платон в сотый раз вспомнил свой замечательный карманный универсальный переводчик, которого по глупости лишился в одну из своих прежних экспедиций. — «Первым делом, как вернусь в метрополию, куплю себе новый, на любые деньги! Без него как без рук», — с сожалением подумал он.

Из корабля донеслась громкая ругань, и наружу вывалились охранники — двое здоровенных парней в местных балахонах. Один из них нес полупустую канистру с водой, другой волок сиденье от кресла пилота. Из проема люка высунулся жрец и что-то прокричал им вслед, сопровождая напутствие выразительным движением ноги. «Значит, чемоданчик остался на корабле! — пробормотал Платон. — Что же, подожду, пока эти громилы уберутся подальше, а потом поговорю по-свойски со жрецом и его старухой».

Жрец проводил охранников долгим взглядом и вернулся в корабль. Однако дверь он закрывать не стал. Через минуту Платон с изумлением услышал его голос, говорящий на чистом новоанглийском:

— Нельзя поручиться, что эти свиньи не подслушивают. Присядьте здесь, Махони, а я встану так, чтобы видеть дверь. На всякий случай я оставил ее открытой.

— У вас мания преследования, Грейвз, — ответил на том же языке женский голос. — Какое серым дело до наших разговоров? Успокойтесь. В конце концов, теперь у нас есть право расслабиться! Хотите бутылочку «Гиннеса»? Это настоящее, не местная бурда.

Из корабля донеслось громкое фырканье.

— Видеть его не могу! Когда меня отзовут отсюда, я никогда в жизни…

— Ну-ну, Грейвз, нервишки-то у вас пошаливают. Впрочем, я вас понимаю. Эта Кабуни — самое гнусное место в галактике. Но теперь можете радоваться — все идет к концу. Перспективы у нас блестящие. Орден… повышение…перевод в метрополию…

Жрец довольно хмыкнул.

— Чистое везение, дорогая.

— Я попрошу вас, майор, без фамильярности.

— Прошу прощения. Итак, что мы имеем на данный момент?

— Я зашифровала и отослала ваш текст. Ответа жду с минуты на минуту. Заодно, пока вы возились с ним на празднике, я скопировала базу данных его компьютера и отправила на наш сервер, только без зашифровки, иначе бы я до утра провозилась.

— Нехорошо, — раздался недовольный голос жреца. — А если перехватят?

— Там не было ничего особенного, — обиженно возразил женский голос.

— Так-то оно так, — наставительно произнес Грейвз. — Факты говорят, что этот пришлый якобы археолог ведет собственное расследование, причем опережая нас на несколько шагов. Он явно располагает какой-то информацией. Надо будет обязательно допросить его, прежде чем убивать.

— Все бы вам убивать, — укорил его женский голос, — а как мы будем отчитываться перед шефом? Не сам же сюда явился этот скользкий тип — за ним наверняка кто-то стоит..

— Не смешите меня, мадам. Честное слово, вас как будто только что прислали. Боже мой, да змея укусила! В пустыне заблудился! В болото забрел!

— А где он сейчас? — встревоженно поинтересовалась женщина.

— Спит возле костра, — равнодушно ответил Грейвз — Я приказал дать ему дозу снотворного с брагой. До утра уж точно не проснется.

— А если шеф прикажет оставить его в живых?

— Тогда и подумаем.

Разговор затих. Платон лежал за кактусом, не в силах пошевелиться. «Ничего себе жрец! — лихорадочно думал он. — Кто же он такой, дьявол его побери? И что ему надо от меня?» Археолог напряг слух, и ему почудилось тихое стрекотание клавиш. Вскоре женский голос громко воскликнул:

— Получаю шифровку! От самого Галливела!

— Да что ты говоришь? Покажи! Некоторое время до Платона доносилось только невнятное бормотание. Затем мужской голос с расстановкой произнес:

— Вот как! И что мне теперь делать?

Женщина не ответила.

Платон бесшумно приподнялся и начал подкрадываться к двери. Игра в загадки заканчивалась. Археолог был твердо намерен получить от липового жреца и его приспешницы ответы на все свои вопросы. Он встал за дверью люка, держа парализатор наготове. Прямо у него за спиной раздался голос мужчины:

— Сохраните расшифрованное сообщение, и пойдем в деревню. Значит, так: завтра утром загримируетесь и разбудите его. Представитесь древней полусумасшедшей шаманкой и скажете, что знаете место обитания демонов. Я срочно договорюсь с Минтой, чтобы довел археолога до Лунного каньона. Если будет упираться, пообещаю наложить на него порчу, хе-хе. Будем следить за ним по очереди, и как только он найдет вход, я его застрелю. В центр его все равно тайком не переправить.

— Почему вы уверены, что он найдет вход? — спросила женщина.

— Шеф предполагают, что археолог знает, где его искать. Вот и пусть выведет нас. Эх, накрылся мой отпуск. Шеф — мастер своего дела, но уж больно он любит выжимать из сотрудников все до последней капли. Чемодан и компьютер спрячьте у себя в хижине и отправьте с охотниками в Ирунгу. Отдайте его тому одноглазому — вы знаете, о ком я…

Свет померк в шлюзе — его загородила объемистая фигура жреца. «Пора!» — подумал Платон, выскочил из-за двери и с победным криком направил на жреца парализатор. Жрец уставился на археолога безумным взглядом, челюсти его сжались, он захрипел и мешком повалился на пол. Темноволосая женщина, стоявшая чуть дальше, увидела Платона и, не теряя ни секунды, выхватила бластер. Но археолог опередил ее — бластер выпал из ее руки, и шпионка упала на пол рядом со своим коллегой. Платон склонился над жрецом и понял, что тот уже мертв. «Обычное дело, — поморщившись, подумал он. — Живыми не сдаются. Яд, скорее всего». На всякий случай он разжал челюсти женщине, но ампулы с ядом не обнаружил. «Тем лучше, — пробормотал Платон, связывая ей руки, — уже есть тема для разговора».

Пока женщина лежала в забытьи, археолог прошел в рубку и подошел к приборной панели, на которой стоял включенный компьютер. Экран сплошь заполняли ряды бессмысленных символов и цифр, зато внизу под ними виднелась внятная фраза: «Всемерно способствовать археологу в поиске убежищ. Предполагаемое место поисков — Лунный каньон, две мили на юго-восток от Кабуни. По нахождении устранить».

— М-да, негусто, — проворчал Платон. — Надеюсь, дамочка расскажет подробнее.

Пленница на полу зашевелилась, охнула, приняла сидячее положение и впилась в археолога свирепым взглядом.

— Вам это даром не пройдет, — прошипела она на интерлингве. — Считайте, что вы уже труп, профессор Рассольников!

Платон не ответил, поглощенный изучением пойманной. Высокая темнокожая женщина средних лет с плоским носом и взлохмаченными черными волосами выглядела типичной сильвангкой. «Это явно не Доната», — с невольным разочарованием признал Платон.

— Кто вы? — холодно спросил он. — На кого работаете? Кому понадобилось устраивать шпионское гнездо в этом захолустье?

Женщина промолчала, с вызовом взглянув на археолога.

— Ну что, проведем допрос с пристрастием? — подмигнул ей Платон. — Пару лет назад я выпустил монографию по методам дознания. Не приступить ли мне к сбору практического материала?

Женщина упрямо молчала.

— Ладно, — сказал Платон, присел на обломки кресла и принялся раскручивать трость. — Интересно, что из моего арсенала сгодится в первую очередь…

На секунду он выпустил шпионку из виду. Когда краем глаза он заметил быстрое движение, время уже было упущено. Женщина метнулась к двери и во весь голос завопила по-сильвангски. Пронзительный крик заставил Платона застыть на месте. В следующий миг он зажал шпионке рот и из обрывков ее собственной юбки сделал кляп. Однако негодяйка своего добилась. Вдалеке между пальм Платон заметил мелькание факелов — большая группа сильвангцев направлялась прямо к «Бетельгейзе». Несколько мгновений археолог колебался, что предпринять: запереться в корабле и начать переговоры или удрать без лишних слов? Второй вариант казался предпочтительнее. Археолог подхватил связанную шпионку и растворился в кактусовых зарослях. Сильвангцы, пришедшие на крик, нашли только компьютер с непонятными надписями, своего мертвого жреца и разбитую пивную бутылку.

Глава 6 ЛУННЫЙ КАНЬОН

Над каменистой равниной всходило солнце. На севере маячили горы и смутно зеленели плантации кактусов. К югу, куда глаза глядят, были только камни, песок и смерть.

— Ну и жара! А через час станет еще хуже, — произнес Платон, лениво обмахиваясь шляпой.

Он стоял на потрескавшемся валуне и всматривался без особой цели в унылые дали. На глинистой кочке рядом с камнем примостилась шпионка Махони со связанными руками. В ответ на реплику археолога она бросила на него ненавидящий взгляд.

— Когда солнце поднимется на локоть над горизонтом, ты потеряешь сознание от перегрева, — продолжал Платон. — Потом у тебя начнут тлеть волосы, полопается кожа, и через полчаса ты умрешь в ужасных муках. Почему я говорю «ты», хотя сам нахожусь рядом с тобой? Да потому, что мой костюм рассчитан на подобные условия — специальная ткань защищает от солнечной радиации, а в шляпу вмонтирован вентилятор. А у тебя даже голова не прикрыта. Конечно, рано или поздно и мне станет жарковато, но к тому времени ты уже превратишься в обугленную головешку. Ты не думай, я человек добрый и милосердный. Просто вы меня уже довели. Так что прекращай игру в молчанку и показывай, где этот Лунный каньон.

Женщина невнятно пробормотала что-то угрожающее и отвернулась. «Как хочешь», — спокойно ответил ей Платон, спустился с валуна и принялся ходить туда-сюда, чтобы размяться. Его ноги по щиколотку утопали в белесой пыли, которая при каждом шаге липла к штанинам. Кое-где из этого праха выглядывали обломки каменных плит; в отдалении виднелись редкие зубчатые скалы и сухие серые стволы деревьев, умерших столетия назад. В долине, где приземлилась «Бетельгейзе», горы защищали растительность от пустынных ветров, но на равнинах жизни места не было. Там, где стоял Платон, среди россыпей камней кое-где еще пробивалась черноватая колючая трава, изредка пробегали пауки, прижимаясь к теневой стороне камней. Дальше к югу пустыня превращалась в сплошной пылающий ад. Когда-то здесь были города и деревни, зеленели поля и луга, жили люди. Теперь этот выжженный дотла край стал царством Огненного Айе с крыльями из жидкого стекла, в облике которого к сильвангцам приходит смерть.

Из-за горизонта словно выплеснулась раскаленная лава: это показался край солнца. Платон невольно отшатнулся, а его пленница уткнулась лицом в колени. «Проклятие! — подумал археолог. — Еще полтора-два часа, и можно ложиться под колючий куст умирать. Если я немедленно не найду укрытие, то изжарюсь на ходу».

— Где Лунный каньон? Последний раз спрашиваю! — сердито спросил археолог. Ответа привычно не последовало: Махони презрительно фыркнула и отвернулась.

— Ах, так! — вконец разозлился Платон. — Все, дамочка, мое терпение истекло. Предлагаю ультиматум. У тебя есть два варианта. Первый: ты отводишь меня к каньону, и я тебя отпускаю. А там уж сама спасай свою жизнь, как можешь. Второй: ты продолжаешь молчать, и я немедленно возвращаюсь в долину, а тебя бросаю здесь. На раздумье — минута. Если я хочу успеть в укрытие, пока не наступило самое пекло, то мне надо уходить немедленно. Пойми, что ты просто не оставляешь мне выбора. Все, отсчет пошел.

Платон демонстративно засек время, отвернулся и взглянул на небо. Солнце более чем наполовину поднялось из-за горизонта, неторопливо вступая в свои безжизненные владения. В тишине отчетливо зашуршали потоки пылинок, и знойный южный ветер пахнул на Платона как из топки древней плавильной печи.

— Каньон на севере, в четверти мили отсюда, — раздался хриплый голос у него за спиной. — Ты забрался слишком далеко. Развяжи меня, и я покажу дорогу.

— Отлично, — ничем не выдавая своей радости, произнес Платон. — Веди и помни — в твоем распоряжении не больше часа.

Через пятнадцать минут они вышли к небольшому каньону — скорее оврагу — странной полусферической формы. Он был неглубоким, но длинным, с изрытыми осыпающимися склонами. На дне оврага хаотически громоздились камни. Вероятно, в древности здесь протекала река.

— Те, кого сильвангцы называют демонами, приходили отсюда, — указала вниз женщина. — Видишь, там как бы лестница из валунов? Это все, что мне известно. Отпусти меня скорее — я не могу вынести этот горячий ветер.

— Погоди, — схватил ее за руку Платон. — Кто они такие? Что им надо?

— А чего надо всем нам? — ухмыльнулась Махони. — Я иногда думаю, что на этой жалкой планете свет клином сошелся. Власти, понятное дело! Не бойся, лунные демоны такие же люди, как и ты. Ничего сверхъестественного в них нет. А больше мне ничего о них не известно.

— Ладно, уходи скорее, а то не успеешь, — неохотно отпустил ее Платон.

Конечно, стоило бы расспросить шпионку поподробнее, но времени катастрофически не хватало. Повинуясь внезапному порыву, археолог снял шляпу и надел ее на голову Махони.

— Так ты выгадаешь минут сорок, — сказал он. — Этого будет достаточно, чтобы вернуться в долину, не потеряв рассудок от перегрева.

Женщина неожиданно всхлипнула.

— Спасибо, — прошептала она. — Берегись демонов. Они очень опасны: хитрые, безжалостные, отлично маскируются. Кстати, запомни — они боятся яркого света. Луч, направленный в глаза, может убить их. Однажды мы выследили одного из них в деревне, включили прожектор, и он упал мертвым. Но ночью за ним пришли другие. Они убили охрану и унесли тело. Прощай, археолог. Не думаю, что мы еще встретимся.

— Всего хорошего, — пробормотал ей вслед Платон, наблюдая, как женщина рысцой убегает в северном направлении. Он так и не успел спросить, на кого она работает. Впрочем, эта загадка казалась несложной. На правительство Шарана — на кого же еще?

Проводив взглядом Махони, археолог внимательно осмотрел овраг. Вокруг было тихо, только иногда с едва слышным шелестом осыпался песок, или мелкий камешек срывался вниз с крутого склона. Платону пришло на ум, что он рано обрадовался. Добраться до оврага — это еще полдела. Предстояло выяснить, и быстро, откуда именно вылезали на белый свет «лунные демоны». «Может, они просто материализовались. А что, очень удобно, и никаких дверей не надо», — размышлял Платон, скользя взглядом по каменным завалам в сухом русле. Казалось, камни пролежали там вечность, так густо засыпала их белесая пыль. В песчаных склонах оврага Платон не нашел и намека на возможный потайной ход. Тем не менее он был умерен, что ход где-то рядом. «Если мне не повезет, придется выкопать его самому голыми руками, — мрачно подумал Платон, покосившись на край солнечного диска. — Интересно, кто победит сегодня — я или Айе?»

Из глубин пустыни неожиданно налетел мощный порыв раскаленного ветра. Платону обожгло кожу, и он кубарем скатился в овраг в тучах пыли. «Спасибо за напоминание», — прошептал он и без лишней суеты пошел вдоль внешней стенки оврага, время от времени касаясь подозрительных мест концом своей трости.

Осмотр склонов занял больше часа. За это время Платон с ног до головы выпачкался в липкой белой пыли и смертельно устал. Археолог без сил рухнул на плоский камень и уронил лицо на руки. Сердце колотилось как безумное, в ушах стоял звон, и вдобавок отчаянно хотелось пить. «Проклятая привычка рисковать без нужды! — ругал он себя. — Нельзя же ходить по краю постоянно — рано или поздно оступишься, и второго шанса не будет. Зачем я торопился? Зачем полез в пустыню, не прихватив с собой даже флягу с водой? Думал, эта шпионка приведет меня к люку с лесенкой и скажет: «Извольте сюда, сударь. Демоны этажом ниже…» А главное, зачем я отдал этой мымре мою шляпу?!»

Платон снял пиджак, намотал на голову рубашку в виде тюрбана и снова оделся. В овраг солнце пока не заглядывало, но археолог понимал, что счет идет уже не на часы, а на минуты. Температура воздуха быстро поднималась. Вскоре в дальний конец оврага проникли первые лучи. Оттуда повеяло жаром, как из хорошо натопленной печи. «Где же вход! — лихорадочно прикидывал Платон. — В склонах его точно нет… значит, остается русло. Возможно, один из валунов отодвигается…» Археолог собрал последние силы и принялся обшаривать дно оврага. Это было тяжелое занятие: камни обжигали Платону руки, ладони покрылись царапинами; он поминутно оступался, его ноги застревали в расщелинах между камнями. Солнце неумолимо поднималось, наполняя овраг светом и испепеляющим жаром. Пройдя около половины русла, Платон вытер пот со лба, взглянул на часы. И его охватил настоящий ужас: рассвет наступил уже два с лишним часа назад. Жара стояла страшная — должно быть, не меньше пятидесяти градусов. «К полудню температура поднимется до ста градусов, — промелькнула мысль у Платона. — Но я до этого времени не доживу».

Археолог уже не думал о поисках подземного хода. В его помутненном сознании билась только одна мысль: укрыться от безжалостного солнца. Платон забился в расщелину между камнями, куда солнце еще не проникло, и не отрываясь следил, как тень сокращается и стена небесного огня подползает к нему все ближе и ближе. Ступни сквозь толстые подошвы жег раскаленный песок. «Как только тень исчезнет окончательно, со мной случится солнечный удар, — подумал Платон с неестественным спокойствием. — Все-таки нет худа без добра. Через пять-десять минут все мои страдания закончатся. Не будет ни головной боли, ни тошноты, ни жажды…»

Туповато подивившись собственному непоколебимому оптимизму, Платон сел на корточки и прислонился спиной к камню. Тень переползла через круглый валун и была уже в футах в пяти от расщелины. Внезапно Платону показалось, что валун пришел в движение. «Все, крыша поехала, — вяло подумал археолог. — Галлюцинации. Предсмертный бред». Валун между тем приподнялся над пыльной почвой на полфута и с мелодичным гудением завертелся вокруг своей оси. Из-под него пахнуло прохладным воздухом.

«Боже мой, да ведь это же вентилятор!» — осенило наконец Платона. Ему показалось, что кто-то влил в него новые силы. Археолог вскочил на ноги и кинулся к валуну. Мощь солнца оглушила его, подошвы ботинок зашипели, словно он бежал по горячей сковороде. Но Платон, не обращая внимания на такие мелочи, одним прыжком достиг валуна, распластался на песке и заглянул в отверстие. Там он увидел именно то, что и ожидал: темную, уходящую в бесконечность шахту. Посередине шахты тянулась тонкая металлическая труба: наверно, с ее помощью функционировал псевдовалун. Последним усилием угасающего сознания Платон втащил свое тело под вентилятор, ухватился за трубу и скользнул вниз — подальше от солнечного жара, в прохладу и темноту.

Глава 7 ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД

Металлическая труба обожгла Платону ладони. Секунды полета сквозь тьму показались ему бесконечно долгими. Наконец он упал на невидимый пол, и долго лежал не шевелясь, почти не дыша. Он все еще не мог поверить, что остался жив. Его окружала кромешная тьма, только далеко наверху виднелось бледное пятно света. Но самое главное — под землей не было этой чудовищной жары. Гладкий каменный пол приятно холодил затылок, воздух был прохладным и свежим.

Постепенно Платон стал чувствовать себя лучше: прекратился звон в ушах и пляска цветных кругов перед глазами, сознание прояснилось. Однако когда он попытался пошевелиться, то понял, что легко не отделается. Лицо, руки, горло горели огнем, подошвы ботинок расплавились и прилипли к ступням. Платон осторожно прикоснулся к глазам и невольно отдернул голову. «Хорошо, что здесь темно. Я наверняка получил ожог роговицы и не скоро смогу выносить яркий свет, — устало подумал он. — Боже мой, меня сейчас впору в реанимацию отправлять. Что же делать? В первую очередь — немного передохнуть и поспать. Утро вечера мудренее».

Негнущимися пальцами Платон нашарил свою неразлучную трость, которую автоматически не выпустил из рук при спуске, и на ощупь открыл мини-панель возле рукоятки. Мягкое зеленое свечение панели успокаивающе подействовало на глаза и нервы археолога. Трость, как универсальное вспомогательное средство, не могла не содержать в себе минимального запаса лекарственных препаратов «на крайний случай». Выбор был, впрочем, невелик: универсальное противоядие, анальгетик, транквилизатор и сильное тонизирующее средство. Платон прижал палец к значку «транквилизатор» и ощутил легкий укол. Вскоре он уснул крепким сном без сновидений.

Археолог проснулся через несколько часов, чувствуя себя бодрым и вполне готовым к дальнейшим свершениям. Боль в горле приутихла, зато ногами было невозможно даже пошевелить. Пришлось сделать еще одну инъекцию анальгетика, после чего Платон смог подняться на ноги. Для начала он решил обследовать окружающее пространство и включил миниатюрный фонарь, встроенный в рукоятку трости. «Вот я попал туда, куда так стремился, — удовлетворенно подумал он, направляя луч фонарика на стены подземелья. — Ну, где же вы, лунные демоны?» Довольно быстро нашлась стена, потом другая: шершавые словно из кирпича сложенные, уходящие куда-то вдаль. «Ага, коридор! — понял Платон. — Остается только выбрать правильное направление». Немного поразмыслив, он побрел наугад.

Надо заметить, что стопроцентной уверенности и успехе предприятия у археолога не было. Откуда-то из подсознания временами пыталась выплыть предательская мысль, что никаких демонов в подземельях нет. Косвенных свидетельств можно было накопать предостаточно, но где прямые доказательства? Да, демонов замечали поблизости от Лунного каньона; да, по всем признакам они были подземной расой. Но… Платону вспомнилось ночное нападение на лагерь Глендруида в джунглях. Откуда появились демоны, и куда они потом девались? Никаких подземных городов в джунглях и быть не могло. Или они там все-таки были? От таких мыслей у археолога испортилось настроение, и чтобы преодолеть его, он решительно зашагал вперед, светя перед собой фонариком.

Судя по всему, коридор, по которому шел Платон, был необитаемым или посещался людьми чрезвычайно редко. В густом слое белой пыли и песка, занесенных через вентиляцию, четко отпечатывались следы, под сводчатым потолком покачивались от сквозняка гирлянды из пыли и паутины. Платон пожалел, что у него нет с собой компаса, чтобы узнать направление коридора, но примерно мог представить, что коридор идет по линии запад — восток, постепенно сворачивая к югу. Пол был выстелен грубыми плитами, о которые Платон в полутьме постоянно спотыкался, стены сложены из почерневшего кирпича. Рассольников прошел около двухсот футов, но никаких ответвлений ему не попалось. Вскоре в лицо ему подул легкий ветерок, сверху послышалось тихое гудение, и впереди в круге бледного света показалась металлическая труба. «Еще один «выход». Понятно, — подумал Платон, глядя вверх. — Это что-то вроде вентиляционного коридора. Неудивительно, что здесь никто не ходит. Похоже, демоны забирались под землю другим, более удобным путем. Как же мне теперь отсюда выбраться?»

Положение усугублялось тем, что Платон понятия не имел, что собой представляет подземное поселение: то ли это просто система искусственных пещер, то ли нечто более сложное и грандиозное. Был еще вопрос — сколько человек обитало в этих пещерах? В своей монографии Хепри предполагал, что это были временные убежища для самых жарких месяцев года. А по легенде, рассказанной Кинту, выходило, что в какой-то временной период едва ли не все уцелевшее население планеты перебралось в подземные города и проживало там несколько сотен лет. Во втором случае Платон даже боялся представить себе размер подземелий.

Тем временем откуда-то издалека донесся смутный шум. Платон застыл на месте, прислушиваясь. Звук, напоминающий хриплый свист, был едва слышен, но нарастал с каждой секундой. Археологу показалось, что его лица коснулся слабый порыв ветра. В тот же миг звук начал затихать, и вскоре совершенно пропал.

Несколько минут Платон стоял и слушал, однако звук не повторился. Тогда археолог медленно пошел вперед, пытаясь определить его источник. Что-то определенно изменилось: слой пыли на полу стал тоньше, шаги зазвучали более гулко. Через десяток шагов Платон обнаружил причину: слева в стене виднелось долгожданное отверстие. Оно было четырехугольным, высоким и узким и явно не предназначенным для людей. Из отверстия тянуло прохладным воздухом с металлическим запахом. Платон осмотрел отверстие, но никаких аналогий ему на ум не пришло. «Придется лезть, — без энтузиазма глядя на щель, подумал он. — Вряд ли мне представится еще один такой случай выбраться из вентиляции. Интересно, куда ведет эта дыра?» Живое воображение Платона нарисовало образную картину: он протискивается в отверстие, делает несколько шагов, срывается в бездонную пропасть и с постепенно замирающим криком исчезает в ее мрачных глубинах.

Отогнав парализующую мысль, Платон вздохнул и, простившись с остатками костюма, принялся протискиваться в отверстие. Сначала ему показалось, что эта затея лишена смысла — в подобную щель археолог не смог пролезть бы и в голодные студенческие годы. Потом, когда ему удалось углубиться на полметра, археолог решил, что это место станет ему могилой, поскольку, как он ни старался, не мог продвинуться ни вперед, ни назад. «Насколько мне надо будет похудеть, чтобы вылезти отсюда? — обреченно подумал он. — Килограммов на десять? Эй, люди! Есть здесь кто-нибудь?» — крикнул он во внезапном приступе паники. Одинокий крик многократно отразился от каменных стен и замер вдалеке. Платону стало стыдно. Он мысленно посмеялся над своим призывом и принялся протискиваться дальше.

К счастью, проход оказался довольно коротким, и вскоре задыхающийся Платон в разорванной в клочья одежде вывалился с другой стороны. Пропасти там не было, зато археолог больно ударился головой обо что-то твердое. Включив фонарь, Платон увидел, что это были рельсы.

Рассольников мигом повеселел. «Выбрался из вентиляционного тоннеля, попал в транспортный, — довольно подумал он. — Великолепно!» Транспортные тоннели всегда имеют начало и конец; остается только до них дойти. Кроме того, в Платоне снова проснулся археологический азарт. Он осмотрел тоннель, посветив фонарем на стены и потолок, а особенно внимательно изучил рельсы. Они выглядели как новенькие и издавали слабый запах технической смазки. Вообще, тоннель не производил впечатления заброшенного, и весьма напоминал тот, из деревни Пингу, где Платона едва не сожрали, только потолок здесь был нормальной высоты, а рельсы находились не в углублениях, а были установлены без шпал прямо на каменном полу. «В какую сторону лучше идти?» Платон недолго поразмыслил и выбрал путь под уклон. «Если уж я собираюсь искать подземных жителем, то надо идти вниз», — резонно подумал он. Свежий, прохладный воздух, ровная дорога, уверенность в успехе — что еще надо пострадавшему искателю приключений, чтобы в хорошем настроении продолжить поиски? И Платон неторопливо пошел вниз.

Он шагал, погруженный в свои мысли, когда издалека снова донесся нарастающий свистящий звук. Платон остановился и оглянулся назад. «Да что же это такое? — озадаченно подумал он. — Неужели такой сильный сквозняк? Наверно, сбрасывают пар… хотя при чем тут пар?»

Сзади налетел сильный порыв ветра. Платон посветил в обратную сторону и едва не выронил трость на рук. С огромной скоростью в его направлении по рельсам неслась какая-то темная масса, издавая тот самый простуженный свист. Платон в отчаянии оглянулся по сторонам. Отскочить? Но сбоку от рельсов места для него явно не оставалось. Тогда Платон бросился на пол и замер между рельсами, надеясь, что неизвестное устройство его не расплющит. На мгновение свист и вой оглушили его, днище чирикнуло Платона по спине, сорвав последние обрывки пиджака, и свистящая масса умчалась вдаль.

«Боже мой! — подумал потрясенный археолог, вставая на ноги. — Да это же был поезд!»

Ощупав спину, Платон убедился, что она относительно цела. Хуже было с головой, точнее, с мозгами: увиденное в них не укладывалось. Едва не погибнуть под поездом в развалинах древнего города, умершего много столетий назад? Откуда здесь поезд? На каком топливе он ездит? Но какие бы мысли ни бродили у Платона в голове, надо было продолжать путь, и археолог побрел дальше. Сделав несколько неуверенных шагов, он остановился и сказал сам себе: «А почему он не остановился хотя бы чтобы посмотреть, кого задавил? Люди так не поступают. Ну вот — еще одно косвенное свидетельство в пользу демонов».

Следующие минут десять Платон продолжал идти по рельсам вниз, каждый миг ожидая нового поезда. Однако в тоннеле было тихо, только едва слышно свистел ветер. Через несколько сотен шагов ноздрей археолога коснулся слабый запах гари. Запах постепенно усиливался, и вскоре навстречу Платону поплыли косматые клубы дыма. В тоннеле стало душновато. Дым валил все сильнее, и Платон ускорил шаг. «Только пожара мне и не хватало!» — думал он на бегу. Источник дыма возник за первым поворотом, где тоннель разветвлялся. Ровно посередине между двумя коридорами валялись покореженные чадящие остатки «поезда», едва не задавившего Платона.

«Поезд» оказался странного вида вагонеткой с несколькими рядами сидений. Никаких следов системы управления археолог не обнаружил. Зато на рельсах лежало тело пассажира, очевидно, выпавшее при ударе. Пассажир стонал и слабо шевелился. Платон осторожно перевернул его на спину и направил в лицо луч фонарика.

— Ну, как самочувствие? — бодро начал он. Однако едва луч коснулся глаз незнакомца, как тот дернулся последний раз и затих.

«Да это же был лунный демон! — догадался Платон, глядя на плоское бледное лицо. Выпученные неподвижные глаза казались почти круглыми. — А свет фонаря его убил! Ах я, растяпа!»

На тщетные сожаления времени не оставалось: Платон подозревал, что скоро на месте крушения должны появиться сородичи погибшего демона. Археолог торопливо обыскал тело, надеясь обнаружит жезл наподобие украденного из музея или другое оружие, но ничего интересного не нашел. «Может, попробовать починить вагонетку?» — возникла у него мысль. Поврежденная вагонетка валялись вверх дном между рельсами; передние колеса отвалились при ударе, а остальные три пары медленно вращались в воздухе. Над устройством поднималась струйка ядовитого дыма. Платон придирчиво осмотрел вагонетку, с усилием приподнял ее, одним рывком перевернул и поставил на рельсы. Того, что случилось дальше, археолог никак не мог ожидать — вагонетка вырвалась у него из рук и как бешеная умчалась вдаль, вихляясь и раскачиваясь.

«Эх, упустил, — с запоздалым сожалением подумал Платон, уныло глядя вслед вагонетке. — Сейчас прокатился бы с ветерком… А вот и друзья покойного!»

Рельсы завибрировали, тоннель снова наполнился гулом. Платон выключил фонарь и направил его в направлении гула, готовый отскочить в одно или другое ответвление, в зависимости от того, куда поедет новая вагонетка. Неожиданно гул затих — вагонетка остановилась. Под сводами тоннеля эхом зазвучали шаги. «Тем лучше!» — злорадно подумал Платон, положив палец на переключатель. Однако неизвестный остановился, не доходя до поворота, и в мозгу археолога раздался беззвучный приказ бросить трость на землю. «Не дождешься!» — прошипел Платон, крепче сжимая рукоятку, и медленно пошел вперед. Приказ пришел снова. Это внушение было многократно сильнее, чем гипнотические штучки Донаты, и Платон понял, что сейчас сопротивляться он не в силах. Чужая воля завладела его мозгом. Он опустил трость, закрыл глаза и застыл на месте, чувствуя, как его душу и тело охватывает странный паралич. Чьи-то руки аккуратно и бесшумно отняли у него трость, а в лицо плеснули жидкость со смутно знакомым цветочным запахом. Археолог попытался протереть глаза, но не донес руку до лица и начал падать. Невидимки осторожно подхватили его и куда-то понесли.

Платону смутно запомнился долгий извилистый путь, спуски и подъемы, и неизменно ровное дыхание тех, кто его нес. Он пытался сопротивляться, но тело его не слушалось. Наконец его положили на мягкую поверхность — вероятно, кровать, — и оставили в покое. Из темноты смутно доносились тихие голоса, говорящие на неизвестном языке. Голоса затихли, и наступила полная тишина. Платон ощущал, как действие дурмана постепенно проходит. Вскоре он уже мог пошевелиться и с усилием сел на своем ложе. «Вот я и нашел лунных демонов, — подумал он с непонятным равнодушием. — Они, должно быть, прочитали мои мысли и уже знают, кто я. Недаром они первым делом забрали трость. А раз уж они не убили меня сразу, значит, им от меня что-то нужно. И я догадываюсь, что именно». Археолог поудобнее улегся на кровати. Он решил, что лучший способ подготовиться к серьезному разговору — это слегка вздремнуть.

Розоватый луч уколол Платону глаза, и он резко сел на лежанке, прикрываясь ладонью. Когда его глаза привыкли к слабому свету, он увидел, что находится в обширной комнате с ребристым куполообразным потолком. Кроме его лежанки, в комнате были круглый стол и два кресла. На столе стояла матовый сосуд, в котором бился родничок розового пламени. Рядом в одном из кресел сидел седоватый худощавый мужчина без возраста, одетый в темную хламиду. Его острые глаза бесцеремонно разглядывали археолога. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Платон потянулся и беспечно сказал первое, что в голову пришло:

— С добрым утром! Вы не надорвались тащить меня в такую даль?

Незнакомец продолжал сверлить его глазами. Его лицо осталось совершенно неподвижным.

— Надеюсь, я попал туда, куда стремился? Это вас называют лунными демонами? — снова задал вопрос Платон.

— Как вы себя чувствуете? — произнес пожилой. Его глухой голос прозвучал серьезно и деловито — так спрашивают о здоровье врачи.

— В целом нормально, — подумав, ответил Платон. — Не могу сказать точно, я сейчас нахожусь под действием анальгетика. Но ступни, наверно, напоминают два куска жареного мяса. И свет ужасно режет глаза. На поверхности я наверняка сразу ослеп бы.

Подземный обитатель поднялся, подошел к Платону, незаметно снял с него ботинки и начал ощупывать ступни. Его прикосновения были настолько легкими, что Платон почти не чувствовал их. Но когда археолог случайно взглянул на руки лекаря, его пробрала дрожь. Тонкие, заостренные к концам пальцы были вдвое длиннее, чем у нормальных людей. В них было что-то паучье. Платон невольно отдернулся в сторону.

— У вас действительно тяжелые ожоги, — бесстрастно сказал лекарь, закончив осмотр. — Я смогу вылечить их за две недели. Но все это время вам надо будет провести в постели. Если вы можете говорить и смотреть на свет, значит, ожоги глаз и дыхательных путей не очень опасны. Их я вылечу параллельно. Главное — поставить вас на ноги.

— Так вы врач? — на всякий случай спросил Платон.

— Я Имана, — ответил пожилой, — моих познаний в медицине хватит, чтобы успешно вылечить вас.

Платон не понял, что такое Имана — имя, титул или должность — но подумал, что в данный момент это не важно.

— Теперь следующий вопрос. Я понимаю ваше состояние и буду краток, — произнес Имана. — Вы знаете, что это такое?

Он выложил на стол короткий, покрытый рядами символов жезл с раздвоенным наконечником из прозрачного, переливающегося синеватого камня. Платон подпрыгнул на месте, глотая воздух.

— Конечно, знаю! — ответил он, отдышавшись. — Ритуальный жезл из хранилища, украденный у Глендруида! Еще бы мне не знать, когда я за ним и приехал на эту безумную планету…

— То есть жезл вам еще нужен? — уточнил Имана. — В таком случае, у вас есть возможность его получить.

— Вы хотите отдать мне это жезл? — недоверчиво спросил Платон. — Вы уверены? После того кошмара, который некая девица устроила на астероидах? Благодаря тем событиям в секрет жезла теперь посвящена вся система Беты Ориона…

Имана впервые усмехнулся одними губами.

— Этот жезл — вещь уникальная и драгоценная. Но я отдаю его вам без всяких опасений. Хотя он абсолютно исправен, никто во всей вселенной не сможет привести его в действие.

Он взял жезл со стола и вытянул руку перед собой, повернувшись к Платону вполоборота. Между прозрачными рогами на конце жезла возник короткий радужный луч. Луч вытянулся, коснулся стены и вновь ушел в рукоятку жезла. Поза Иманы живо напомнила Платону барельеф на обломке стены возле деревни Пингу. «Миноискатель!» — горько усмехнулся он про себя.

Принцип действия этого оружия непостижим для простых смертных, — произнес Имана. — В его основе лежит использование особого вида психофизической энергии. Можно называть ее энергия жизни, первооснова мира — в общем, насколько хватит фантазии, — но что это такое на самом деле, вам не понять. Управлять ею научиться невозможно — это дар от рождения. Только потомки тех, кто правил Альчерой, имеют этот дар. Увозите жезл на свою планету, экспериментируйте, можете разобрать его, если желаете. А теперь отдыхайте. Я помогу вам заснуть.

Худая рука «демона» прикоснулась к светильнику, и пляшущий огонек погас. Комната снова погрузилась во тьму.

— Постойте! — воскликнул Платон, приподнимаясь на постели. Но ему никто не ответил.

Глава 8 ИМАНА РАССКАЗЫВАЕТ О РАДУГЕ

Впоследствии Платон вспоминал дни, проведенные и подземельях, без всякого удовольствия. Временами ему казалось, что он похоронен заживо. Дважды в день кто-то невидимый приносил ему пищу — безвкусную, непонятного происхождения — и молча удалялся, не отвечая на вопросы. Периодически наведывался Имана со своим светильником — осматривал ожоги, наблюдал за реакцией глаз на свет, осведомлялся о самочувствии, но в разговоры вступать отказывался, коротко отвечая: «Время еще не пришло». Больше всего Платону досаждало чувство беспомощности, когда темнота, безмолвие и вынужденная неподвижность казались невыносимыми. В такие минуты Платон чувствовал, что его охватывает паника, и готов был бежать куда угодно, лишь бы прочь из подземелья.

К концу второй недели ожоги Платона начали заживать, и археолог ощутил, что к нему снова возвращается боевой дух. Для начала он решил осмотреться и разобраться, наконец, куда он попал. После очередного посещения Иманы он попросил оставить светильник на столе. «Я до смерти устал от темноты. — объяснил Платон. — Скоро у меня уже зрение атрофируется».

Имана бросил на него проницательный и чуть насмешливый взгляд, но как всегда смолчал. Уходя, он оставил светильник Платону.

Дождавшись, когда тихие шаги лекаря смолкнут вдалеке, Платон вскочил с кровати. Ступни еще болели, но археолог решил, что ходить он сможет. Он подошел к столу и взял светильник. Как ни странно, огонь даже не нагрел стекло. Подняв его повыше, Платон обошел комнату кругом. Помещение оказалось почти пустым и на редкость неуютным: кроме плоской лежанки и стола с двумя креслами, там больше ничего не было. «Уж не тюрьма ли это? — заподозрил Платон. — Впрочем, нет: больше похоже на монастырскую келью. Что-то здесь есть этакое готическое. Особенно эта резьба на стенах…»

Платон провел рукой по барельефу, на котором люди и животные переплетались в сложном и малопонятном узоре. Узор показался ему знакомым. Но как ни заманчиво было изучить его повнимательнее, археолог решил двигаться дальше.

Из комнаты вела наружу дверь в форме стрельчатой арки. Платон легко толкнул ее, и она бесшумно открылась. «Замка нет в принципе, — заметил про себя Платон. — Какой из этого следует вывод? Либо они милые и дружелюбные ребята и не хотят причинить мне вред, либо считают меня настолько безобидным, что даже не потрудились запереть дверь. Второе, к сожалению, вероятнее. А может, и к счастью…»

За дверью оказался узкий коридор, круто ведущий вниз. Платон прошел не больше двадцати шагов, как снова очутился перед дверью. Эта была даже гостеприимно приоткрыта. Прикрывая рукой светильник, Платон подкрался к двери и прислушался. Откуда-то издалека донесся резкий голос Иманы и удаляющиеся шаги. А потом Платон услышал и вовсе странный и неуместный звук. Он сильно напоминал жалобный женский плач.

«Любопытно! — подумал археолог. — Значит, здесь, кроме меня, есть еще узники?» Воображение вмиг нарисовало ему образ прекрасной, похожей на коварную Митиан пленницы в живописных лохмотьях, закованную в ржавые цепи. «Думаю, я обязан ее спасти. Джентльмен я или нет? — спросил себя Платон. С ответом он несколько затруднился. — В конце концов, это всего лишь разведка. Надо выяснить, кто там рыдает, а потом уж действовать по обстоятельствам». Оставив на время этические вопросы, Платон поднял светильник повыше, распахнул дверь и нос к носу столкнулся с Донатой.

Зловещая демоница заливалась слезами и всхлипывала, как ребенок. В первый момент она не узнали Платона. Буркнув что-то на своем языке, девушки прикрыла глаза рукой, отвернулась и плечом отодвинула его в сторону. Платон от неожиданности молча уступил дорогу. Доната шагнула за дверь и вдруг резко обернулась. От ее зареванного вида в одно мгновение не осталось и следа, во взгляде загорелось торжество и жажда мести.

— Опять ты?! — прошипели она, не веря своим глазам. Все-таки он проник под землю, вот ловкач!

Не успел Платон и слова произнести в свое оправдание, как Доната схватила его за горло и с ужасной силой швырнула на пол. Падая, Платон ударился о каменную стену так, что у него лязгнули зубы. Светильник выпал из его руки и с мелодичным звоном покатился по полу. Доната одним прыжком оказалась рядом с археологом и изо всех сил рванула за руку.

— Где браслет? — грозно воскликнула она. — Куда ты его дел? Не лги мне, падаль! Хочешь быстрой смерти?

— Никакой не хочу — ни быстрой, ни медленной! — завопил Платон. — Психопатка! Спроси Иману, как я здесь оказался. Боже мой, ты мне руку оторвала!

Имя лекаря подействовало волшебным образом. Доната ослабила хватку, а когда заговорила, в ее голосе Платон с удивлением услышал ноту страха.

— Откуда ты знаешь Иману? — недоверчиво спросила она.

— Он вторую неделю лечит меня от ожогов, которые я заработал в проклятой пустыне. А сейчас я вышел прогуляться, и никто меня пальцем не тронул, пока меня не угораздило налететь на тебя.

Доната отпустила руку Платона и задумалась. Археолог ощупал плечо и убедился, что оно действительно вывихнуто.

— Я вижу в нашей встрече знак судьбы, — произнесла наконец Доната с оттенком некоторой торжественности. — Мы идем одной и той же тропой, только цели у нас разные. Поэтому судьба и сводит нас уже в третий раз. Мне кажется, будет неразумно убивать тебя после таких явных знамений свыше.

— У меня нет никакой цели, — сердито отозвался Платон. — Когда-то я думал, что приехал на перспективные раскопки, потом не по своей воле запутался в местных интригах, а теперь мечтаю только об одном — убраться с этой планеты как можно скорее и дальше.

— Ты просто не знаешь своей цели, как и большинство людей, — снисходительно сказала Доната. Но она есть у всех. Мы, маги, видим дальше, чем прочие. Правда, Имана сказал мне… — Доната неожиданно горестно всхлипнула. — Он мне сказал…

— Что?

— Неважно. Тебе это знать необязательно.

— Ну, почему же? Пусть знает, — раздался позади холодный голос Иманы. — Я сказал, и повторю еще раз, что ты, девушка, можешь себя магом не считать. Ты запятнала себя поступками, достойными дикарей. Когда я приказал тебе «проверить как действует жезл», что я имел в виду? Разве я велел устраивать побоище на астероидах? Мы и без тебя знаем, что энергия радуги может эффективно убивать. Это побочный эффект, и его надо было избегать, а не эксплуатировать дальше.

— Я хотела как лучше, — робко заикнулась Доната. — Ты сказал: «познай всю мощь радуги», а где же мне ее познать, как не в бою? Я выполнила приказ, а ты проклял меня…

— Так ничего и не поняла, — устало сказал Имана. — Вся проблема заключается в твоем воспитании. Ты потратила больше восьмидесяти лет, чтобы стать сильным бойцом. Время показало, что это не самый лучший способ обрести мудрость. Ты полюбила сражения, убийства, кипение крови, а мудрость предков для тебя больше ничего не значит. Но для того, кто ее утратил, путь в истинный мир потерян навсегда.

Доната промолчала. Платон деликатно кашлянул.

— Я не хотел бы прерывать вашу дискуссию, но может быть, вы взглянете на мое плечо? По-моему, оно вывихнуто.

Имана молча ощупал плечо и одним движением вправил его на место. Потом он помог Платону подняться.

— Ты снова все портишь, — бросил он Донате. — Теперь ему придется провести лишний день в постели, а времени у нас очень мало. Оккупация должна начаться со дня на день. Ты, конечно, великий воин, но как ты справишься с целой армией? Они притащат алмазный бур и продырявят Конус за пару дней.

— Опыт у меня уже есть, — криво усмехнулась Доната.

— Хватит! — с неожиданной яростью крикнул Имана. — Больше жезл в твои руки не попадет никогда!

— Оккупация? — с удивлением прервал его Платон. — Кто, кого и зачем собирается оккупировать?

— Правительство Шарана объявило Сильванге войну. Формальный повод — покушение на гражданина Шарана, работающего по контракту на правительство Ирунгу. Это, кстати, тот самый, которого забрала служба спасения.

— А, Симо? — воскликнул Платон, — Но ведь он же не гражданин Шарана. И ранили его не сильвангцы, а Доната!

— Кого это интересует? — пожал плечами Имана. — Был бы повод. В общем, военный флот вот-вот вылетит на Сильвангу. Война не затянется, это точно. Скорее всего, император сразу капитулирует. И тогда счет пойдет на часы.

— Ничего не понимаю, — с чувством сказал Платон. — Какой счет?

— Давайте перейдем в вашу комнату, — предложил Имана. — Кстати, профессор, я предоставил вам свой собственный кабинет, а вы это совсем не цените. Ты тоже заходи, Доната. Возможно, тебе еще представится возможность искупить свою вину.

Таким образом Платон бесславно вернулся в комнату, которую покинул десять минут назад. Маги, бережно поддерживая его под руки, посадили его на лежанку, а сами уселись в кресла. Светильник занял свое место на столе.

— Раз уж вы настолько поправились, чтобы пускаться на самостоятельные экскурсии по подземному городу, начнем серьезный разговор прямо сейчас, — сказал Имана.

— Начнем, начнем, — поддержал его Платон. — Я давно мечтаю узнать, что это за место и кто вы такие. Определенные догадки у меня уже есть. Например, мне кажется, что маги из сильвангских мифов и вы — это одно и то же. Я угадал?

— Не совсем, — ответил Имана. — Вы слишком примитивно смотрите на вещи. Как вы считаете: древние маги, построившие цивилизацию, которую профессор Глендруид безграмотно называет «доирунгийской», кем они были? Людьми?

— Разумеется.

— Вот вы и ошибаетесь. Существа, которых дикие туземцы называли магами, так же отличались от людей, как люди от динозавров. Их прародиной была планета Альчера в этой самой звездной системе. Эволюция моей расы длилась миллионы лет. Их действительно можно было считать всемогущими. Они обладали универсальным источником чистой энергии и жили по две тысячи лет. В этом мире границ для них не было.

Но эти существа — маги — носили человеческое обличье как заношенное платье, от которого надо избавиться как можно скорее. Их самоназвание можно перевести как «стоящие у порога», и это не случайно. Около пяти тысяч лет назад маги перешли на новую ступень эволюции. Им открылся путь в другой мир, непостигаемый чувствами и мыслью. До катастрофы об этом мире они успели узнать очень мало. В частности, магам стало известно, что там отсутствует время. Это открытие сыграло роковую роль — оно заставило расу магов поторопиться и совершить непростительную ошибку.

Дело в том, что подавляющая часть магов была уверена, что всех, кто отправится в другой мир, ждет бессмертие. Возможно, так оно и было — лично я в этом уверен. Но что предприняли маги? Они пошли по самому легкому и, разумеется, порочному пути. Личный переход требовал особых условий и огромных затрат духовной энергии, стать бессмертными же хотели все, и притом — немедленно. В те времена была открыта особая форма энергии, единой как для этого, так и для того мира — я условно назову ее энергией радуги. Самые нетерпеливые из магов решили применить ее для того, чтобы мгновенно перенести в другой мир все население Альчеры. Остальное вы знаете из сильвангских мифов. На полюсе был построен колоссальный генератор и передатчик энергии — Большой Конус. Его возводили больше трехсот лет. А когда маги впервые попытались применить его, Альчеру просто разорвало на части. От всей планеты осталось только странное место, так называемый заповедник «Сердце Альчеры». Судя по тому, что я о нем слыхал, там действительно остановилось время.

Все население Альчеры было уничтожено взрывом. Конус ушел глубоко под землю, и большая часть магов погибла. Из тех, кто обслуживал передатчик, уцелели единицы. Сначала они обитали в развалинах вокруг Конуса — ведь, кроме самого передатчика, здесь был построен целый город — а позднее их потомки ушли к югу и поселились в одном из покинутых подземных городов. Такие города строили предки нынешних сильвангцев, чтобы скрываться от палящего солнца. Так мы и живем уже много тысяч лет под землей, выходя наружу только при крайней необходимости. Все эти годы потомки магов жили одной мечтой — найти, в чем была ошибка их прародителей, и исправить ее. К каким выводам мы пришли, я вам рассказывать не буду — все равно не поймете. Но мы были лишены самого главного — генератора энергии. Входы в Конус были затоплены, жезлы без источника энергии бесполезны.

К тому же со временем мы поняли, что Сильванга — это далеко не Альчера. Условия жизни здесь на редкость неблагоприятные. Каждое следующее поколение носит следы вырождения. Сокращалась продолжительность жизни, развивались мутации, исчезали особые, свойственные только магам психические способности — ясновидение, гипнотизм, чтение мыслей. Зато появились новые навыки, достойные троглодитов, вроде ночного зрения.

К настоящему времени потомков магов почти не осталось. Детей рождается очень мало, что и неудивительно — ведь дома, на Альчере, мы были практически бессмертными. Мне, например, четыреста лет. Возможно, я протяну еще лет двести, но не больше. Мои родители умерли, когда им было под тысячу. А Доната проживет не больше трехсот. И психология у нее, как вы заметили, отличается не в лучшую сторону. Она не только умеет сражаться, она еще и наслаждается этим. На Альчере бойцов не было — там презирали тело и все с ним связанное…

Впрочем, я отвлекся. Я познакомил вас с нашей историей, чтобы вы поняли — мы не желаем зла ни вам, ни кому другому. Нам нужно только знание. Когда Глендруид пробил шахту и нашел хранилище, мы поняли — пришел наш час. Не зря мы десятки лет тренировали наших молодых бойцов. Известная вам Доната похитила один из жезлов… остальное вам в общем известно.

— Она действительно училась в Оксфордском Галактическом университете? — спросил Платон.

— Да, это правда. Но таких социально активных магов, как Доната, у нас очень мало, и они буквально на вес золота. Одного недавно убил в Конусе ваш помощник Симо. Скорее всего, он даже не представлял, какую утрату мы понесли…

— Вы не сказали самого главного, — мягко заметил Платон. — Зачем я вам нужен? Почему вы лечите меня, устраиваете экскурсы в историю, вместо того, чтобы убить на месте, как того давно желает, например, эта девушка?

— Вы и сами должны догадаться, — слегка поклонился Имана.

— Браслет?

— Совершенно точно. Он заинтересовал нас сразу, как вы появились на Сильванге. Сначала мы думали, что это новая находка из коллекции Глендруида, но простая проверка показала, что последний раз подобные браслеты находили еще при его прадедушке. Единственное исключение — украшения с мумии мага, найденной в Пингу, — нам удалось сразу же похитить.

— А чем они так ценны?

Имана секунду помолчал, словно думая, отвечать или нет, и наконец произнес:

— Попросту говоря, на браслет этот предмет только похож. На самом деле это что-то вроде ключа. Я знаю, что почти сразу по прибытии вы посетили архивы и, вероятно, заметили, что в экспозиции музея нет ни одного браслета. Мы их все похитили оттуда в разное время, и они очень пригодились нам — позднее увидите, каким образом. Но ваш ключ особенный, можно сказать, ключ высшего порядка. Им можно открыть все что угодно. Вы ведь привезли его из Сердца Альчеры?

Платон молча кивнул, испытующе глядя на Иману.

— Этот ключ нам жизненно необходим, чтобы подобраться вплотную к генератору внутри Конуса. Если мы его не получим, все рухнет. Шаранцы просверлят Конус насквозь, доберутся до генератора первыми и наверняка испортят его.

— Но у меня ключа сейчас нет, — сказал Платон.

— Мы знаем, — согласился Имана. — Вы человек неглупый и перед тем, как приступить к розыскам магов, спрятали его или кому-нибудь отдали, чтобы подстраховаться. Я прав? Что ж, я на вас не в обиде. Ну, теперь вы можете признаться. Где ключ?

Платон хотел саркастически усмехнуться в ответ на этот нелепый вопрос, но почувствовал, как губы сами разомкнулись и произнесли:

— Я отдал его одному знакомому.

— Имя знакомого?

— Симо Оппенгейм.

— Ужасно, — прошептала Доната. Имана удовлетворенно кивнул, но вид у него был нерадостный.

— Какого черта? — воскликнул Платон, когда к нему вернулся дар речи. — Имана, по какому праву вы меня загипнотизировали?

— Так проще и быстрее выяснить правду, — равнодушно сказал Имана. — Кроме того, я все узнал от вас в первую ночь вашего пребывания в подземном городе. Я просто хочу, чтобы вы знали — от меня скрыть ничего невозможно. Теперь вы, вероятно, спросите, почему же я вас не убил. Объясняю: вы отдали браслет самому неподходящему человеку, которого только могли выбрать. Симо Оппенгейм — крупный шаранский шпион, много лет следивший за раскопками Глендруида. На Шаране тоже знают легенду о магах и их сверхоружии, и давно ею интересуются. Вообще, в этой солнечной системе про генератор не слышали, по-моему, только вы.

Я могу поручиться, что Оппенгейму известно о браслете немногим меньше, чем вам. Я встречался с этим Симо. Он талантливый и образованный человек, специалист по сильвангской древнейшей истории. Кстати, в нем нет ни капли сильвангской крови — он чистокровный шаранец. Я уверен, когда начнется война, он явится на эту планету одним из первых.

Слова Иманы поразили Платона, но он удивился гораздо меньше, чем можно было ожидать. Ему пришло на ум множество мелких деталей, которые просто обязаны были пробудить подозрения: ненавязчивые расспросы охотника, постоянное стремление пролезть вперед — чего стоило одно бегство из Ирунгу, когда по одному слову Симо Платона взяли на шаранский корабль, да еще отвезли в пустыню. А убийство Митиан? Теперь Платон не сомневался, что его совершил именно Симо, чтобы запутать следствие и заодно вывести из игры конкурента.

— А я-то чем могу помочь? — автоматически произнес археолог.

— Вы поможете нам вернуть браслет, — сказал Имана. — Я понимаю, что это будет непросто. Оппенгейм знает, что его жизнь в опасности, и наверняка окружит себя охраной, через которую Донате будет не пробиться. Я не могу себе позволить потерять еще одного бойца. Поэтому вы с Донатой отправитесь в Ирунгу, найдете там этого Симо и попросите у него браслет обратно. Я предлагаю вам действовать напрямую и договориться с ним о встрече… Кроме того, вы должны будете опознать браслет — на случай, если Симо захочет его подменить. Доната видела его только мельком и может ошибиться.

— Иными словами, моя роль — приманка? — угрюмо произнес Платон. — А вам не кажется, что я сильно рискую?

Имана холодно усмехнулся.

— Какое нам дело, рискуете вы или нет? Я даю вам шанс воплотить в жизнь вашу мечту — покинуть эту планету раз и навсегда. В качестве прощального подарка вы получите жезл. Если же вы намереваетесь отказаться, отсюда вы не выйдете. Готовьтесь — послезавтра вам предстоит путешествие в Ирунгу.

Платон пожал плечами и ничего не ответил. Когда маги попрощались и вышли из комнаты, он лег на кровать, закрыл глаза и задумался. «Опять хождение по краю пропасти, — сонно думал он. — Ясно как день, что эти мутанты собираются убить меня после того, как получат браслет. Обещание отдать мне жезл — дешевая приманка. Если я даже откажусь, этот Имана загипнотизирует меня, и я сделаю все, что ему нужно, помимо своей воли. Интересно, что они собираются делать после того, как доберутся до своего генератора? Выставят ультиматум мировому сообществу? Пожалуй, Имана прав — надо валить отсюда, пока Сильванга не разлетелась на части, как Альчера».

После долгих раздумий Платон решил, что в Ирунгу ему обязательно представится возможность сбежать из-под присмотра Донаты. Что касается браслета, он был уверен, что обратно его заполучить не удастся.

Вечером следующего дня в комнату к Платону пришел Имана и принес какой-то сверток. Лицо лекаря было встревоженным.

— Время настало, — сказал он. — Сегодня утром шаранцы посадили возле Ирунгу военный крейсер. Как мы и ожидали, император сразу объявил о капитуляции. Город набит солдатами, сильвангское правительство сидит в казематах в дворцовом подвале, а население ждет конца света и убегает в джунгли. Оппенгейма пока не заметили, но я убежден, что он там, скорее всего, во дворце. Вот шаранская офицерская форма и документы. Мы подумали, что в ней вам будет проще проникнуть в город. Значит, так: сначала побродите по улицам, а потом пойдете прямо во дворец, якобы со срочным донесением. Скажете, что дело касается Конуса, и Оппенгейм сам вас найдет. Донату вы не увидите, но она будет следовать за вами.

— А если меня арестуют в городе как самозванца? — возразил Платон, начиная натягивать форму.

— Не арестуют, — отрезал Имана, — Доната об этом позаботится.

— А как мы доберемся до города?

— Это не проблема. Вы готовы? Скорее!

Поверх белой нарядной формы Платон надел бронежилет и шлем с зеркальным забралом, полностью закрывавшим лицо. К форме прилагалось оружие — маленький бластер последней модели. Платон протянул руку к кобуре, но тут же почувствовал, что рука его не слушается. Имана молча погрозил ему пальцем.

Они долго шли темными запутанными коридорами. Светильник давал настолько мало света, что Платон едва мог рассмотреть пол под ногами и сводчатый потолок.

— Этот город огромен, — произнес Имана. — Десятки ярусов, сотни миль подземных дорог. Первые поселенцы — я имею в виду магов — построили здесь скоростной транспортный тоннель наподобие тех, что существовали в разрушенном полярном городе. Вы с Донатой им сейчас воспользуетесь.

— Подземный ход в Пингу! — невольно воскликнул Платон. — Так я и думал.

— Да что вы говорите? Там обнаружили подземный ход? Я не знал! — с интересом произнес Имана. — Он в хорошем состоянии?

— Не сказал бы. Вся его длина — с полмили, не больше, а потом он выходит на поверхность посреди болота.

Имана махнул рукой.

— Древние ходы все разрушены. Мы одно время надеялись пробраться по ним в Конус. Ну вот, мы и пришли. Доната, ты готова?

В низком помещении, напоминающем депо, дул сильный сквозняк, пахло железом и машинным маслом. На полу тускло поблескивали плоские рельсы. Платон увидел приземистый четырехугольный экипаж с двумя рядами сидений. На переднем сидела Доната, тоже в шаранской военной форме. Шлем она держала на коленях.

— Я готова, — нарочито спокойно сказала она. — Археолог, забирайся сюда и пригнись, если не хочешь разбить голову о потолок. Этот тоннель на твой рост не рассчитан. Имана, — ее голос дрогнул. — Может быть, мы больше не увидимся. Разве ты не скажешь мне на прощанье несколько добрых слов? Твоя неприязнь мучает меня.

— Эмоции! — недовольно ответил Имана. — Вот оно, вырождение! Сначала ты наслаждалась убийствами, потом, чего доброго, начнешь страдать от угрызений совести… Ты знаешь, что виновата. Когда ты искупишь свою вину, мое отношение переменится.

Доната сжала зубы.

— Да будет так! — пробормотала она. — Археолог, ты готов? Мы отправляемся.

Экипаж бесшумно тронулся с места и нырнул в тоннель. Над головой у Платона засвистел ветер. Ускорение вдавило его в сиденье. В тоннеле было темно, только рельсы отливали слабым синим светом на поворотах.

— Сколько времени займет дорога? — громко спросил Платон, пытаясь перекричать свист ветра.

— Час, — буркнула Доната. Она сидела мрачнее тучи, отвернувшись в сторону. Ее несчастный вид тронул даже Платона.

— Эй, взбодрись, — почти по-дружески сказал он. — Какое тебе дело до старого хрыча? Пусть себе читает мораль, а ты плюнь и забудь. Ты же взрослая девочка. Кстати, сколько тебе лет?

— Сто двадцать два, — злобно ответила Доната. — И не смей оскорблять Иману, а то я выкину тебя на рельсы. Видала я много таких умников и проходимцев, как ты, во внешних мирах. Ты недостоин даже стоять рядом с ним…

— Можно подумать, что ты в него влюблена, — поддел ее Платон, и сразу пожалел об этом. Через мгновение его голова оказалась на расстоянии ладони от шипящих рельсов. «Конец мне пришел!» — отстраненно подумал он. Сверху послышался яростный голос Донаты:

— Еще слово, и ты труп! Во имя Радуги, когда же я избавлюсь от этого нахала?

— Нервы бы тебе полечить, — не удержавшись, пробормотал Платон, когда снова оказался в экипаже. Доната демонстративно отвернулась. Остаток дороги оба молчали.

Глава 9 ОККУПАЦИЯ

Монотонный тоннель закончился неожиданно. Экипаж вынырнул на поверхность и остановился так же бесшумно, как тронулся в путь. Тоннель выходил на поверхность где-то в пригороде Ирунгу, посреди густых приречных зарослей. В небе ярко горели звезды, шелестели кроны деревьев, перекликались ночные птицы. Платон поднялся и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. «Зачем я стал археологом? — неожиданно подумал он. — Разве может тянуть под землю, когда наверху такая красота?» Резкий голос Донаты отвлек его от раздумий.

— План такой, — хмуро сказала она, надевая шлем. — В город я тебя проведу через стену, мимо ворот, а дальше уж надейся на себя. Главное, не ходи туда, где тебя знают, — в гостиницу, бар, музей… В квартале от «Танцующей змеи» есть забегаловка под вывеской стрекозы. Ступай туда, поговори с караульными солдатами — наверняка они там сидят. А я, пока темно, наведаюсь во дворец.

— Так и сделаю, — ответил Платон, добавив про себя: «Через час ноги моей не будет в Ирунгу».

Они перелезли через городскую стену — двадцать футов колючего кустарника, кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Платон размеренным шагом двигался по деревянной мостовой и пытался придумать, куда ему деваться. На улицах было странно пустынно, все окна и двери наглухо закрыты, но почти в каждом доме за ставнями тускло горел свет. С соседних улиц до Платона иногда доносились тяжелые шаги и громкие, оживленные голоса шаранских солдат. «Все понятно. Оккупация», — рассеянно подумал Платон. Шаги загрохотали совсем рядом. Археолог положил руку на рукоятку бластера. Мимо него прошли строем с десяток солдат в белой бронированной форме. Идущий позади сержант бросил внимательный взгляд на Платона и остановил солдат.

— Извините, господин офицер, что задерживаю вас, — почтительно сказал он, — Мой долг вас предостеречь. В этом районе только что был замечен лазутчик, и вот-вот начнется операция по его поимке. Разрешите проводить вас в более спокойное место.

— Какой еще лазутчик? — спросил Платон на новоанглийском. — Сильванец?

— Не похоже. Говорят, карлик какой-то. Увидел патруль, шарахнулся в канаву и как сквозь землю провалился.

За домами послышались крики: «Вот он! Туда побежал!». Платону стало неуютно. «Ну и растяпа эта Доната. Лучше мне действительно убраться в безопасное место», — подумал он и пошел вместе с сержантом в хвосте маленького отряда.

— Мы идем вдоль периметра до западных ворот, а потом во дворец, — сказал сержант после непродолжительного молчания. — Если вас это устраивает…

— Я вообще-то искал, где горло промочить, — ответил Платон. — Как будем проходить мимо какой-нибудь таверны, где наших побольше, я вас покину.

— Да вы не бойтесь, сэр. Все здешние обезьяны разбежались еще вчера, — презрительно произнес сержант. — Вот уж истинно дикари! Наверно, впервые в жизни увидели крейсер.

— А я слышал, они ждут конца света, — ответил Платон.

— С чего вы взяли? — удивился сержант. — Им ведь повезло, дурачью, даже бомбардировок не было. Вы с какой партией высадились?

— С первой, — ляпнул наугад Платон.

— А, значит, это ваши ребята штурмовали дворец? Горячее было дело?

— Да так себе, — неопределенно ответил Платон.

— Вот и я слышал, что ерунда, — согласно кивнул сержант. — Говорят, за воротами засели дворцовые охранники и палили из каких-то допотопных ружей. Напрасно они это сделали, лучше бы сдались. Теперь придется им поработать на полярных урановых шахтах.

— А где сейчас военнопленные? Уже на корабле?

— Нет, конечно, — ответил сержант, с недоумением пожав плечами. — Сидят, голубчики, в подвале дворца. Что вы такое говорите, сэр? Операция-то еще не закончена.

Платон со значительным видом кивнул и замолчал, чтобы опять не сболтнуть лишнего. К счастью, впереди показалась подсвеченная вывеска в виде огромной картонной стрекозы.

— А вот и таверна! — с довольным видом воскликнул он. — Благодарю, сержант. Вы меня буквально спасли от гибели.

— Рад стараться, сэр.

Простившись с предупредительным сержантом, Платон зашел в таверну. «Стрекоза» представляла собой низкое, смутно напоминающее стойло помещение, выходящее сразу на две улицы. Несмотря на поздний час, за длинными столами сидело около тридцати шаранских солдат. Ни единого сильвангца, кроме хозяина таверны, Платон не заметил. Либо алчность победила в нем страх перед концом света, либо он был шпионом, подумал археолог. Он небрежно махнул рукой солдатам, вскочившим при виде офицера, снял шлем и сел за отдельный стол. К нему сразу подбежал хозяин.

— Что угодно господину офицеру? — подобострастно спросил он на хорошем новоанглийском. — Рекомендую наше фирменное блюдо — фаршированную стрекозу…

— Знаю я, чем вы их фаршируете, — буркнул Платон. — Неси текилу.

Хозяин ушел и через минуту вернулся с самогоном в надтреснутом пивном бокале. Платон, морщась, начал мелкими глотками пить горючую жидкость и одновременно прислушивался к разговорам посетителей. За соседним столом распивала виски компания солдат. Шаранцы, перебивая друг друга, обсуждали штурм дворца — похоже, единственную боевую операцию в Ирунгу.

— Нет, вы спускались в эти подвалы? Я вам скажу, только в кино такое видал: дыба, как на картинке…

— Там один в золотом пиджаке лез через решетку, так я его одним выстрелом снял…

— Я ее схватил, хотел серьги снять, а капитан говорит: под суд пойдешь! Я спрашиваю — почему? А он — нарушаешь права человека! Для него-то, небось, золото из дворца ящиками на корабль таскали, сам видел.

— Генерал вообще запретил грабить. Сказал, за мародерство расстрел.

— Да ладно вам, здесь и грабить-то некого… Дверь распахнулась, и в таверну вошли двое офицеров в полной боевой форме. Брезгливо осмотревшись, один потянул второго за столик, где сидел Платон.

— Проходите сюда, Алекс, — сказал он. — Здесь вроде почище. Здравствуйте, сэр, вы не против нашего вторжения?

— Что вы, что вы, — хмуро, но любезно ответил Платон. — Присаживайтесь.

— Разрешите представиться. Мы сейчас в увольнении, так что неофициально — Томми, — сказал первый офицер, снимая шлем и протягивая руку Платону. Высокий, стройный голубоглазый блондин с приятной улыбкой разительно отличался от своего угрюмого массивного приятеля, который мог бы служить в этой таверне вышибалой.

— Алекс, — кратко отрекомендовался второй.

— Кларк О'Курки, — сказал Платон, назвав имя, которое значилось у него в документах.

— Я о вас слышал, — сказал Томми — Точнее, видел ваше имя в приказе. Вы отличились при взятии дворца?

— Это преувеличение, — скромно ответил Платон, проклиная все на свете, — меня там вообще не было.

Офицеры посмеялись остроумной шутке и заказали ужин на кухне. Вскоре хозяин принес им дымящихся стрекоз с острым соусом. Платона едва не затошнило, но из чистой вредности он решил промолчать.

— Что вы пьете? Текилу? А, здешний самогон… Вы сильно рискуете, Кларк О'Курки, — вполголоса произнес блондин. — Впрочем, кто не рискует, не выигрывает, не так ли, извините за банальность? Для всех присутствующих это как никогда актуально.

Платон пожал плечами, исподлобья бросив взгляд на Томми. Кого-то этот блеклый шаранец ему определенно напоминал. «Он догадался, что я не офицер! Или знаком с настоящим Кларком!» — промелькнула паническая мысль. Платон медленно потянулся к кобуре.

— Вы куда-то торопитесь? — спросил Томми, заметив, что Платон чувствует себя неуютно. — Не во дворец ли? А то пойдемте вместе, полюбопытствуем. Только что поймали шпиона, переодетого в шаранскую форму. Говорят, очень странный субъект, чуть ли не карлик. Разведчики прямо в догадках теряются…

Молчаливый Алекс, с аппетитом поедавший стрекозу, чуть заметно ухмыльнулся и уткнулся взглядом в тарелку. Платон похолодел. «Я раскрыт! Наверняка на меня донес паршивый сержант! Проклятие, где же я видел этого Томми? Голос я определенно слышал раньше, но лицо…»

— Что, профессор, не узнаете? Может, подсказать? — прошептал Томми, перегнувшись через стол. Его губы растянулись в знакомой панибратской улыбке.

— Симо! — воскликнул Платон, вскакивая с места.

— Сидеть! — прошипел блондин. — У меня в руке бластер, направленный прямо вам в живот. Еще одно движение, и свалитесь с острым приступом аппендицита. Лейтенант, заберите у него оружие и вот эту трость, только без лишнего шума. А теперь мы все вместе пойдем во дворец.

— Смотреть на карлика? — съязвил Платон.

— И на него тоже, — хладнокровно ответил Симо. — А вообще давно пора объясниться. Допивайте свое пойло и без резких движений выходите из таверны. На всякий случай, если вы забыли, напомню, что реакция у меня быстрее, чем у вас.

Глава 10 ДВОРЦОВЫЙ ПОДВАЛ

Три шаранских офицера, обнявшись, как лучшие друзья, покинули таверну и направились к усеченной вершине Конуса, откуда доносились крики и распространялся запах горелой изоляции. По дороге Платон видел, что позади крадутся не меньше десятка человек в штатском, как белых, так и темнокожих. «Охраны-то сколько! А ведь Донату они не поймали! — подумал он. — Симо блефует, надеется, что я проговорюсь. Захочу я с ним откровенничать, или нет, все равно он приложит все силы, чтобы вытянуть из меня все, что ему надо. Может, и впрямь рассказать ему, что мне известно о магах и их замыслах? Впрочем, шаранцам я никогда не симпатизировал. Не хотелось бы заканчивать экспедицию таким жалким образом. Имана хоть обещал мне жезл, а что даст Симо — местечко на урановых рудниках? Самым щедрым из здешней компании был Кинту, да где он теперь?»

— Ты был знаком с Кинту, атташе по культуре? — негромко спросил он молча шагающего Симо. — Не знаешь, что с ним?

— Во-первых, извольте обращаться ко мне на «вы», — сквозь зубы ответил Симо. — Вы разговариваете с майором шаранской армии. Что касается Кинту, то он умер сегодня днем. Мы здесь ни при чем — он сам принял яд. Очень жаль во всех отношениях.

«Разумеется, какой источник информации потерян», — не без злорадства подумал Платон. Впрочем, ему было искренне жаль интеллигентного и доброжелательного дипломата.

Офицеры вышли на вершину холма. Увы, многострадальное здание исторического музея заканчивало свое трехсотлетнее существование. Верхний этаж был охвачен пожаром, который не особенно активно тушила рота солдат; из окон первого этажа шаранцы тащили все, что попадалось под руку: мебель, статуи, ковры, люстры, одновременно рассовывая себе по карманам предметы помельче. У главного подъезда стоял мощный караул. При виде Симо охранники встали навытяжку. Арестованного провели служебным коридором прямо в знаменитые подвалы. Платон шел мимо массивных бронированных дверей, из-за которых доносились звуки ударов и вопли боли.

— Как насчет прав человека? — осведомился он.

— Права человека неукоснительно соблюдаются, когда речь идет о людях. А это не люди, а животные, — ответил Симо. — До людей им еще долго эволюционировать.

— Только не надо демагогии! Вы же прожили среди них несколько лет! — взорвался Платон.

— В те годы я и составил мнение о них, — высокомерно сказал Симо. — Сильвангцы — дикари и вырожденцы. Их время прошло пять тысяч лет назад. Проходите в эту камеру, профессор, здесь нам будет удобнее беседовать.

Только когда железная дверь камеры закрылась за археологом, он осознал, что попался. Вместе с ним прошел внутрь Симо. Громила Алекс остался за дверью. В крохотной оштукатуренной каморке без окон не было ничего, кроме узкой койки. На нее уселся Симо, а Платон остался стоять на ногах. Несколько минут оба смотрели друг на друга и молчали.

— Жаль, что так получилось, — сказал Симо после долгой паузы. — Я имею в виду — жаль, что мы в разных лагерях. Лично я всегда симпатизировал вам. На самом деле, вы здесь абсолютно случайный человек. Какое вам, в сущности, дело до внутренних межпланетных распрей и имперских амбиций крошечного полудикого государства?

— Никакого, — согласился Платон.

— Вы приехали сюда, если я правильно понял, вести раскопки, притом из чистого любопытства. Но долгое время у нас считали, что вы прибыли по приглашению известной вам организации, устроившей ту диверсию на астероидах — я имею в виду общество Радуги — дабы помочь ей разыскать некое сверхоружие. А что на Сильванге есть такое сверхоружие и организация, желающая им завладеть, нам было известно давно. Мы очень серьезно занимались этим вопросом и смею сказать, не впустую. Так, известное вам «Общество Радуги» больше не существует.

За вами начали следить еще на археологической конференции. Я лично был свидетелем того, как вы добились приглашения от Глендруида, и признаться, ваша тактика показалась мне довольно неуклюжей. В полете вы побеседовали с дипломатами и невольно помогли нам выйти на общество Радуги. Но факты показали, что никакой реальной силы за ними не стояло.

Изначально никто не собирался задерживать вас на Шаране — мы хотели, чтобы вы вывели нас на главарей, но захват астероидов заставил нас форсировать события. Сейчас-то я знаю, что вы отправились в экспедицию с самыми чистыми намерениями, но если бы вас задержали на Шаране, вам пришлось бы очень постараться, чтобы доказать свою невиновность. Потом вам удалось сбежать, и мы вас упустили. Глупец Фейн с космической базы вместо того, чтобы связаться с отделом политического сыска, сообщил о вашем задержании в главный штаб армии, которому до вас никакого дела не было, и военные разрешили перелет. Таким образом ваш корабль без всякой охраны вылетел с базы и исчез. С огромным трудом, почти через месяц, мы разыскали его в пустынной области возле деревни Кабуни и оставили там двух агентов. Одного из них вы убили, а другая пару недель назад сообщила, что проводила вас к Лунному каньону. Вот с этого момента в моем рассказе наступает пробел, который я хочу попросить заполнить вас.

Платон устало вздохнул и сел на корточки у стены.

— Я еще не спросил, как ваше здоровье.

Симо добродушно усмехнулся.

— Как видите, поправился. На то я и разведчик, чтобы первым лезть во всякие опасные места.

— Что тогда случилось в хранилище?

— Я спустился вниз, чтобы покопаться там на досуге, думал, что найду вход. Стоило мне отвернуться, как стена открылась, девчонка с жезлом направила на меня радужный луч. Я не знаю, почему я уцелел — может, луч попал по касательной.

— Не жарко было в парике?

— Ничуть. Наоборот, парик спасал меня от их проклятого солнца. Вот химическая окраска кожи — довольно неприятная процедура. А колоритным я был сильвангцем, правда?

— Ты вообще казался славным парнем, — согласился Платон. — Настолько славным, что я доверил тебе свой полосатый браслет. Ты еще не потерял его?

— А, браслет с Альчеры! — значительно произнес Симо. — Вот он, при мне. Теперь я понимаю, почему вы вернулись назад живым и невредимым. Извините, вернуть не имею права — он проходит по делу как вещдок.

— Откуда вы знаете, что он с Альчеры? Я этого, по-моему, не говорил.

— Про этот браслет многие знают. Его и в каталогах можно встретить, и в путеводителях по заповедным местам галактики. С Альчеры его бы давно увезли, но боялись, что исчезнет, как другие экспонаты. Ну, для чего он нужен «демонам»?

Платон бросил косой взгляд на дверь.

— Один из «демонов» — древний старикан с мерзким характером и паранормальными психическими способностями — послал меня забрать его. В награду он предложил мне жезл — тот самый, украденный у Глендруида. Каким образом он собирается воспользоваться браслетом, я даже не представляю, но в личной беседе он порекомендовал мне убираться с планеты подальше, если хочу уцелеть.

— Нетрудно догадаться, чего им надо, — пробормотал Симо. — Конечно, когда заработает сверхоружие, жезл покажется детской игрушкой. Благодарю вас за сведения, профессор. Вам это зачтется на суде. Теперь давайте перейдем к подробностям…

Звук удара за дверью заставил его замолчать, вскочить с койки и выхватить бластер.

— Эй, лейтенант! — крикнул Симо.

Никто не отозвался. Шаранец, держа бластер наготове, слегка приоткрыл дверь, выглянул наружу и сразу захлопнул ее. Когда он обернулся к Платону, тот увидел, что Симо смертельно бледен.

— Там она! — хрипло произнес он. — Девица из конуса. У нее в руке жезл. Весь коридор усыпан трупами. Что нам делать?

Платон пожал плечами.

— Так я и думал, что она нас найдет. Лично я просто посижу и подожду. Все равно нам ничего не поможет.

— Ты был с ней заодно! — прошипел Симо. — Как же я не догадался? Ты просто вывел ее на меня! Умри, предатель!

Он направил бластер в лицо Платону. Но в этот миг дверь камеры вылетела из пазов, и в проеме появилась Доната. Фигуру Симо охватило радужное сияние, и через долю секунды от майора осталась только черная кучка пепла. Доната вбежала в камеру, ногой разметала пепел по полу, подняла ничуть не пострадавший браслет и обтерла его о рукав формы.

— Пошли отсюда, быстро, — приказала она Платону. — Мне не хочется воевать со всей шаранской армией.

— Я думал, что ты убьешь и меня, — медленно произнес Платон. — Ты ведь давно об этом мечтала. Случай-то подходящий, да и браслет у тебя.

— Имана мне такого приказа не давал, — холодно ответила Доната. — Поторопись, пожалуйста. Мы должны встретиться с ним возле шахты.

«Бедняга Симо! — подумал Платон, бросив прощальный взгляд на растоптанную кучку пепла. — Мне тоже жаль, что мы оказались во враждебных лагерях. А я ведь так и не узнал твое настоящее имя».

Глава 11 БОЛЬШОЙ КОНУС

Доната стремительно пробежала через подвалы в служебный коридор и выскочила в первое попавшееся окно. Платон едва успевал за ней. Перед его глазами ярко стояла картина бойни, которую Доната устроила в подвале.

— Заключенных-то ты за что? — задыхаясь, спросил он на бегу.

— Меня всегда учили не оставлять свидетелей. Прибавь ходу, профессор. Мне что, придется тащить тебя на плечах?

— Тогда брось меня здесь.

— Только мертвого.

Беглецы остановились перед дворцовой оградой из металлических прутьев высотой в три человеческих роста. Доната нервно оглянулась по сторонам и смерила ограду взглядом.

— Перелезем, — предложил Платон.

— Времени нет! — огрызнулась Доната, разгибая прутья.

Платон без труда пролез в образовавшийся проход, и безумный бег возобновился. Доната свернула с освещенной улицы и потащила археолога по каким-то грязным задворкам. Полквартала они прошли под землей, по колено в отвратительно пахнущей воде. Когда они вылезли на поверхность через сточную трубу под древним мостом, вокруг раздались крики и вспыхнули огни выстрелов. «Назад!» — воскликнула Доната и дугообразно взмахнула жезлом. Радуга прочертила в воздухе извилистый след. Крики снаружи оборвались. Платон осторожно выглянул из-под моста — на улице никого не было, только на досках мостовой темнели неровные пятна.

— Засаду устроили, тоже мне конспираторы! — криво усмехнулась Доната. — Пусть теперь командир поищет их тела. На этом самом месте они заметили меня пару часов назад, так что поделом им.

— Насколько я помню, Имана запретил тебе прикасаться к жезлу, — неприязненно заметил Платон. — Ты опять нарушила его приказ. Как бы тебе не влетело за самоуправство.

— А что мне оставалось делать! — плаксиво ответила Доната. — Да, я взяла потихоньку этот жезл. Что мне, с голыми руками ломиться в тюрьму?

— Головой надо было думать. Оружием размахивать любой может, а твоя задача, по-моему, была выманить Симо из укрытия.

— Браслет у меня, так что ничего не знаю, — отрезала Доната.

Не встретив больше никого на улице, они благополучно перебрались через стену и быстрым шагом пошли по утоптанной тропе, ведущей к шахте. Платону вспомнилась последняя экспедиция с охотником, имевшая такие трагические последствия. «Даже не верится, что это было всего две недели назад, — подумал он. — Такое ощущение, что я умер и снова родился с тех пор».

Полянка, где находилась шахта, казалась пустой, заброшенной и неестественно гладкой. Над провалом шахты стояла одинокая сгорбленная фигура Иманы с бледно светящимся жезлом в руке. Подойдя ближе, Платон понял, в чем дело — поляна просто была выжжена до основания. Земля спеклась в твердую скользкую корку. Заслышав стук шагов, Имана резко поднял голову.

— Свои! — поспешно крикнула Доната. — Имана, что ты здесь устроил?

— Я в отчаянии, — глухо произнес Имана. — Я запятнал себя убийством уж не знаю скольких человек. Этот жезл — действительно страшное оружие. Но я никак не ожидал, что встречу засаду возле шахты…

«Все-таки у Симо котелок варил», — подумал Платон. Доната подбежала к Имане и сжала ему руку.

— Успокойся! К чему волноваться из-за всяких пустяков? Я, например, перебила сегодня не меньше пятидесяти человек, и как видишь, совсем не печалюсь. Самое главное — браслет у нас.

— Браслет?! — голос Иманы стал сухим и отрывистым. — Великолепно! Ну, тогда эмоции долой, и спускаемся в шахту. Доната, иди вперед, потом вы, профессор…

— Может, все-таки скажете, зачем я вам нужен? — устало спросил Платон.

Имана с оскорбительным удивлением взглянул на него.

— У вас еще не исчезла привычка задавать вопросы? Похоже, случай неизлечимый. Полезайте в шахту и избавьте меня от вашего праздного любопытства.

Слои слова Имана подкрепил выразительным движением жезла. «Действительно, зачем я его спросил? — подумал Платон, ставя ногу на веревочную ступеньку. — Можно подумать, от его ответа что-нибудь изменится».

Вскоре вся компания стояла во мраке хранилища. «Предупреждаю — если я споткнусь и подверну ногу, тащить меня будете вы, — громко сказал Платон. — Я не вижу даже собственных рук». Ответа он не дождался. Послышалось еле слышное шипение — это поднялась первая стена. Доната легкими шагами прошла вперед, что-то звякнуло, и в лицо археологу ударил порыв ветра. Перед ним в квадратном проеме возникло огромное помещение с голубыми колоннами, которое он однажды лицезрел на протяжение нескольких секунд. Посередине на возвышении тихо светился прозрачный конус.

— Ого, эффектная штука. Что это? — спросил он и прикусил язык.

Однако Имана почти сразу ответил без всякого раздражения:

— Вы, вероятно, думаете, что это и есть генератор? Ошибаетесь — это всего лишь что-то вроде аппаратной. Генератор надежно укрыт в подножии Конуса. Передатчики, напротив, были вынесены вовне и установлены на шести башнях на равном расстоянии от Конуса. Все эти башни разрушило землетрясение. Так что нам предстоит путь вниз — очень, очень глубоко под землю.

— Когда Глендруид пробил ход в хранилище — а это действительно одно из складских помещений — он тем самым оказал нам неоценимую услугу. Хотя сам Конус и опустился под землю, его планы никуда не исчезли. Мы сверились с планом, определили местоположение хранилища и воспользовались малыми ключами, украденными из музея, чтобы найти выход.

— Мы не раз наведывались в Конус, но в конце концов поняли, что наши ключи тут бесполезны, — добавила Доната. — Мы не могли опуститься на более глубокие уровни — туда, где находятся передатчик и генератор. А когда до меня дошли слухи о браслете, который некий археолог незаконно вывез с Альчеры…

— Короче говоря, — сказал Имана, — теперь мы во всеоружии. Самое главное — чтобы ключ подействовал. Доната, дай господину Рассольникову браслет.

Доната бросила на Иману удивленный взгляд, но повиновалась без колебаний. Платон повертел в руках браслет и надел на его запястье. Снова раздался голос Иманы:

— А теперь подойдите поближе к вот тому конусу и положите руку на вершину. Доната, отойди на десять шагов назад!

— И что со мной будет? Паду смертью храбрых во имя Радужного змея? — хладнокровно спросил Платон. За последнее время его нервы либо закалились, либо, что вероятнее, просто отмерли.

— Может, и ничего, — пожал плечами Имана. — Никто не знает. Ну, вперед! Не заставляйте меня прибегать к насилию.

— Терять мне уже давно нечего, — безнадежно пробормотал археолог и медленными шагами пошел к возвышению.

Красивый конус мерцал и переливался, словно внутри него горел лазурный огонь. Стенки конуса покрывали прозрачные геометрические узоры («Вероятно, план местности», — подумал Платон). На усеченной верхушке конуса виднелась выпуклость с ладонь величиной. Платон осторожно прикоснулся к ней, ожидая, что его в мгновение ока разорвет на части. Однако с ним ничего не произошло. Зато по поверхности конуса как будто пробежала извилистая белая молния.

— Что дальше? — крикнул археолог магам, которые укрывались с жезлами наготове во мраке хранилища.

— Прекрасно! — хрипло крикнул Имана, появляясь в «аппаратной». — Защита снята. Теперь давай сюда ключ и отойди в сторону.

— Может, я уже пойду, если я вам больше не нужен? — небрежно предложил Платон.

— Извините, профессор, без вашей помощи нам пока не обойтись. Доната, постереги пленного.

Имана принялся елозить носом по стенкам конуса, изучая геометрические закорючки. «Нет, это не здесь… опять не то… это вообще транспортная секция…» — доносилось до Платона его бормотание. Потом старец окликнул Донату, и они затеяли долгий спор на своем языке. Девушка подошла в конусу и ткнула пальцем в какую-то точку. Имана присмотрелся и ахнул.

— Все-таки ты не безнадежна, — сказал он под конец. — В тебе есть проблески интеллекта. Профессор, идите сюда. На приступочку, пожалуйста. Вот здесь поручни, держитесь покрепче. Доната, ты готова? Да поможет нам Радужный змей и все здешние варварские боги!

Имана положил руку на вершину Конуса и на одном дыхании произнес какую-то фразу. Основание непонятного устройства вздрогнуло, и Платон увидел, как голубые колонны, окружающие зал, поползли куда-то вверх, а пол бесшумно двинулся вниз. У археолога слегка закружилась голова, он зажмурился и вцепился в поручень. Имана хихикнул.

— В добрый путь, профессор. Мы спускаемся в глубины Сильванги, на самое дно Конуса.

Быстро или медленно опускался пол, понять было невозможно. Голубые колонны текли вдоль стен, как струи бесконечного водопада. Некоторые из них странно изгибались, другие были оплавлены или поломаны.

— Какие необычные колонны, не так ли? — нарушил давящую тишину Имана, прочитав мысли Платона. — Эти стержни из чистого селена пронизывают весь Конус. Именно через них пять тысяч лет назад энергия радуги вырывалась на свободу. Энергия радуги обладает страшной разрушающей силой и распространяется вдвое быстрее света. Какая находка для безумного честолюбца, а?

— Вы же сами говорили, что ей невозможно воспользоваться никому, кроме вас.

— Думаете, среди магов нет подобных честолюбцев? Доната, подтверди. Лично я доверяю только себе… ну и, пожалуй, вот этой девице. Потому-то я и держал наш поход в тайне.

— Что вы намерены делать, когда найдете генератор? — задал Платон вопрос, который давно просился ему на язык.

Имана долго не отвечал.

— Пока не знаю, — задумчиво ответил он наконец. — Для начала я хотел бы взглянуть на него. Но я не могу даже предположить, как его вид на меня подействует. Вы удивитесь, но я даже представить себе не могу, как он выглядит. Это больше чем источник энергии — в нем сосредоточена наша религия, наша история, душа нашего народа…

«Как бы старикан не впал в религиозный экстаз, — встревоженно подумал Платон. — Чего доброго, захочет даровать бессмертие всему человечеству, да и врубит эту штуку на всю мощь…»

Пол вздрогнул, и пульсирующее свечение Конуса притихло. Спуск завершился.

Глава 12 ОКНО В ИСТИННЫЙ МИР

Имана еще раз сверился с планом, спустился с возвышения, подошел к простенку между двумя «колоннами» и прикоснулся к стене кончиками пальцев. Стена как будто испарилась. Открылся черный провал в виде полукруглой арки.

— Прошу вас, профессор, — указал туда Имана, обращаясь к Платону. — Женщины и старики просят вас пройти вперед.

— Я же ничего не вижу! — с досадой сказал Платон. — Если вы хотите, чтобы я шел на ощупь, путешествие от этого не ускорится.

— Кто сказал, что здесь темно? Вы посмотрите на наши жезлы. Да они прямо огнем горят! Скоро здесь будет светло, как днем.

— Это оттого, что генератор где-то рядом, — тихо добавила Доната. Ей было явно не по себе.

Археолог подчинился и вошел под арку. Он оказался в низком душном коридоре, который вел куда-то вниз. Платон представил себе, на какой глубине он находится, сколько миллионов тонн камня нависли над его головой, и ему стало дурно. Он покачнулся, остановился и тяжело оперся о стену.

— Это что еще такое? — прокаркал сзади Имана. — Обморок? Доната, ты только полюбуйся на него! Ты когда-нибудь встречала археолога, страдающего клаустрофобией?

Резкий голос Иманы привел Платона в чувство. Он побрел дальше, внимательно осматривая пол и стены. Его мысли невольно направились в другое русло.

— Эй, Имана! Объясните конкретно, чего вы опасаетесь? Здесь что, есть ловушки, как в древних гробницах? Ямы, падающие с потолка камни и прочее?

— Именно для того, чтобы убедиться в их отсутствии, я и взял вас с собой. Сведений о ловушках у меня нет, но по логике нижние ярусы должны охраняться особенно строго. Я читал, что генератор обслуживала небольшая группа магов, которая никогда не покидала Конус. Для непосвященных путь сюда был закрыт. Вы, археолог, должны уметь разбираться в древних защитных системах. Если не сумеете пройти — вам же хуже.

— Пока я не вижу никаких признаков ловушек, — сказал Платон, но удвоил бдительность.

Коридор вел вниз и вниз. Платон обратил внимание, что в стенах все чаще встречаются извилистые трещины. В спертом воздухе слабо запахло серой. Становилось все теплее. Вскоре путь ему преградила широкая трещина в полу. Платон заглянул в нее, но дна не увидел, только различил в глубине красноватый свет.

— А вы не предполагали, что генератор мог быть разрушен или поврежден при землетрясении? — спросил он Иману.

— Абсолютная чушь, — убежденно произнес старик. — Даже полное разрушение планеты не могло бы уничтожить генератор. Дело в том, что он существует как минимум в четырех измерениях. Если исчезнут три основных измерения, он просто станет недоступным для людей, но не исчезнет.

Неожиданно коридор раздвоился. Платон долго рассматривал два совершенно одинаковых ответвления, но никаких подсказок относительно верного направления не обнаружил. «Ну что?» — просипел сзади Имана.

— Первая ловушка, — задумчиво произнес Платон. — Один из этих путей наверняка ведет прямиком на тот свет. Если бы это был служебный ход, на стенах были бы указатели. Дайте мне еще подумать… Вот оно! Идея! Имана, подойдите-ка к правому коридору и поднимите жезл.

Имана быстро догадался, что задумал археолог. Жезл, вытянутый в сторону правого коридора, светился хоть и ярко, но все так же ровно. Однако когда Имана поднес его к левому отверстию, жезл вспыхнул, как свечка.

— Генератор там! — торжественно произнес Платон. — Просто, как все гениальное.

Исследователи свернули в левый коридор. Через несколько десятков шагов Платон почувствовал, что воздух становится что-то уж слишком горячим. Впереди показался крутой поворот. Каменную стену окрашивало пульсирующее холодно-красное свечение, насторожившее Платона. Он остановился.

— Имана, вы уверены, что посвященные маги приближались к генератору без защитных костюмов? Как бы нам не изжариться или не получить смертельную дозу радиации…

— Вперед! — прохрипел Имана, словно не услышав слов археолога. — Он зовет меня!

«Началось! Вот влип!» — подумал Платон, твердым шагом завернул за угол и с криком отпрянул назад, прикрывая лицо локтем. За поворотом пол обрывался. Дальше коридор от стенки до стенки заполняла раскаленная, тускло светящаяся лава. Имана выглянул у него из-за плеча и судорожно глотнул воздуха. Доната вскрикнула.

— Это тупик! — воскликнул Платон. — Генератор где-то рядом, но мы выбрали неверный путь. Надо возвращаться и попробовать пройти правым коридором.

— Нет! Я чувствую, что проход здесь! — взвыл Имана и кинулся вперед. Доната схватила его за руку.

— Археолог прав! — крикнула она. — Разве ты сам не видишь, что здесь не пройти?

Имана неохотно подчинился. Он был как не в себе. Его неподвижные глаза смотрели, но не видели. Нечто свершалось у него в голове, и это было важнее, чем даже поиски правильного пути. Платон повел магов назад. Доната тащила под руку спотыкающегося Иману и что-то бормотала про себя. У нее был встревоженный и усталый вид, но никаких признаков одержимости археолог, к своему облегчению, не заметил.

Они вернулись к развилке, и пошли правым коридором. Идти там было гораздо легче: жара почти исчезла, жезлы не вспыхивали, как безумные, а горели ровным ясным светом. Вскоре впереди показался дверной проем, наполовину заваленный камнями. «Дурной признак!» — подумал Платон. Исследователи перебрались через завал и оказались в обширном круглом зале со сводчатым потолком.

Платону на мгновение показалось, что он оказался в чьем-то кошмарном бессмысленном сне. Увиденное напоминало не то детскую площадку, не то заросли прозрачных грибов в половину человеческого роста. Селеновые «пеньки» стояли вкривь и вкось, образуя на полу двадцатифутовые дуги. Множество столбов попадало на пол и загораживало проход. Кое-где валялись огромные каменные глыбы — наверно, они упали с потолка во время землетрясения. От «пеньков» к стенам тянулись пучки проводов. Некоторые из них были натянуты, как струны, другие казались спутанными, как паутина. По залу прокатывались холодные световые волны.

Платон осторожно подошел к одному «пеньку» и потрогал его: на ощупь тот оказался чуть теплым. Пальцы археолога ощутили слабый статический разряд.

— Это и есть генератор? — раздался голос Донаты. — Но, Имана… он ведь полностью разрушен! О боги! Что же нам теперь делать?

Имана вошел в зал и медленно обошел селеновые заросли, изредка прикасаясь к ним. Его лицо выглядело отрешенным и безучастным. Наконец в глазах мага появились признаки разума.

— Это не генератор, — спокойно сказал он. — Мы нашли остатки главного передатчика энергии. Вот эти селеновые столбы передают сигнал на колонны, и энергия начинает поступать наружу. Может быть, за несколько десятков лет маги смогли бы восстановить это оборудование. Ничего сложного здесь нет. Гораздо труднее было бы починить сломанные колонны. Я думаю, такого количества отборного селена на Сильванге уже не найти. Но сейчас это абсолютно неважно. Все неважно, кроме генератора.

— Так где же он? — воскликнула Доната.

— К нему ведет левый коридор, — уверенно сказал Имана. — Мы с самого начала выбрали правильный путь.

— Хм. Вы умеете ходить по горячей лаве? — спросил Платон. Настроение Иманы ему определенно не нравилось.

— Должен быть способ пройти. Вы ведь археолог — вот и ищите его.

Повинуясь властному жесту Иманы, Платон покинул зал селеновых пеньков, и побрел обратно к развилке. Старый маг подгонял его, тыкая в спину жезлом. Археолог тянул время, обшаривая взглядом стены в поисках малейшей зацепки, но ничего даже похожего на рычаг не видел. Перед поворотом Платон решительно остановился.

— Дальше не пойду! — твердо сказал он. — Делайте что хотите, но идти туда — это верная смерть.

— Нет, пойдешь, — процедил сквозь зубы Имана. — Обратного хода для тебя нет. Выбирай!

Он направил на Платона жезл. На его конце возник радужный луч, который начал медленно вытягиваться в сторону археолога. Платон отступил на шаг. Теперь за его спиной не было ничего, кроме лавы.

— Погодите! — воскликнул он, оступился и упал прямо в раскаленный поток.

Удар и резкая боль от ожога заставили Платона закрыть глаза и приготовиться к мучительной смерти. Однако шли секунды, и ничего не происходило, только спину жгло все сильнее. Археолог раскрыл глаза и увидел над собой довольное лицо Иманы с горящими глазами.

— Я же говорил, что проход здесь, — сказал он. — Профессор, что вы разлеглись? Кончайте валиться. Давайте уж дойдем до конца вместе.

Платон приподнялся на локтях и увидел, что лежит на каменном полу. Поток лавы куда-то делся. Судя по тому, что пол был страшно горячим, лава оставалась под ним. Над археологом наклонилась Доната и подала ему руку.

— Профессор, побыстрее, — еле слышно сказала она. — Разве вы не видите, в каком состоянии Имана? Еще немного, и он начнет бредить.

— Зря мы вообще сюда полезли, — проворчал Платон, поднимаясь на ноги.

Еще один поворот, и коридор привел к круглому колодцу около двадцати футов в диаметре, обложенному каменными блоками. Вдоль стенок колодца вниз вела металлическая винтовая лестница без перил. Имана оттолкнул Платона и первым кинулся вниз по ступенькам.

— Вы поняли, где мы? — донесся его голос из глубины. — Самое дно Конуса, ниже некуда. Теперь мы спускаемся под землю. Как там говорится в летописях: «…по воле Того, кто ставит вехи в обоих мирах, мы нашли место, где пересекаются потоки четырех стихий, и выкопали там глубокую нору, и возвели над ней Конус, как символ Единого. Когда последний кирпич был вознесен на его вершину, окно в истинный мир открылось…» Еще минута, и я увижу его!

— Шею не сверни, — буркнул ему вслед Платон. — Доната, мы же приближаемся к святыне! Где твой трепет и экстаз?

— Сама не знаю, — пожала плечами Доната. — Может, когда подойдем поближе…

Спуск занял около десяти минут. Платон, опираясь на ходу о стену, заметил, что каменные блоки как будто влажные. «И впрямь мы под землей», — подумал он и внезапно загрустил. Ему вдруг подумалось, что шансов выбраться назад у него ничтожно мало, и скорее всего, так и суждено ему сгинуть в этих несусветных глубинах. «Ты не знаешь, чего задумал Имана?» — шепотом спросил он у Донаты. «Он и сам не знает», — мрачно ответила она. Платон подумал, что Доната не меньше его хочет выбраться на свет, и слегка приободрился.

Лестница закончилась, и исследователи оказались на дне темной земляной ямы по колено в мутной воде. «Самое дно мира», — пришла мысль археологу.

— Что дальше? — угрюмо спросил он.

— Ищите проход, — как заклинание, повторял Имана, размахивая жезлом. — Ощупайте стены.

Доната и Платон разбрелись в разные стороны, шаря руками по склизким стенкам ямы. Неожиданно Доната вскрикнула и провалилась по пояс.

— Здесь какой-то люк, — сказала она.

— Вот он, проход! — закричал Имана. — Ну, профессор…

— Нет! — отшатнулся Платон. — Ни за что! Лучше убейте меня, но нырять я не буду.

Он встал у стены и скрестил руки на груди. Имана неуверенно поднял жезл, опустил его и начал дрожащим голосом уговаривать Платона.

— Ну что же вы, профессор! Как вы можете так подводить товарищей! Генератор где-то совсем рядом, в нескольких шагах! Какой же вы ученый, если останавливаетесь за миг до величайшего открытия! Прошу вас, ради науки, ради меня! Я не имею права рисковать умереть в десятке футов от того, что составляет смысл всей моей жизни!

— Пусть Доната ныряет, — холодно ответил Платон. — Она сильнее меня. У нее больше шансов.

— Доната! — умоляюще обратился к ней старик. — Я прощу тебя за все, что ты натворила на астероидах, если ты…

На лице Донаты промелькнула радостная улыбка.

— Тебе надо было только попросить, — с чувством сказала она и нырнула в мутную воду.

Потянулись секунды ожидания, потом минуты… Доната не появлялась. Взбаламученная вода успокоилась, и стало тихо, как в могиле.

— Профессор, — произнес Имана, когда десять минут истекли. — У меня нет другого выхода. Я не знаю, что случилось с Донатой, но теперь нырять придется вам. На раздумье полминуты. Или вы ныряете, или я вас убиваю.

— Будь проклят Глендруид со своим жезлом! — произнес наконец Платон и сделал шаг от стены. — Будь я проклят, что вообще решил заниматься археологией! Так я и знал, что добром это не кончится. Ладно, я нырну, но знай…

— Погодите! — воскликнул Имана. — Вот она!

С громким плеском, отразившимся от стен колодца, на поверхности появилась Доната. Она отдышалась, протерла глаза и сказала:

— Плыть недалеко — футов пятнадцать. Люк выходит в пещеру, по-моему, естественного происхождения. Но генератора там нет.

— Он там, — уверенно сказал Имана. — Я его чувствую.

— Я не видела ничего похожего на генератор, — возразила Доната, — но я встретила там одно очень странное явление. Я не понимаю, что это такое, и хотела бы, чтобы ты взглянул на него поближе.

Плавать на ощупь в холодной грязной воде Платону раньше не приходилось, и он от души пожелал, чтобы этот опыт оказался единственным. Он вынырнул в низкой земляной пещере с бурыми стенами и покрытым белесыми сосульками потолком. Шагах в десяти впереди он увидел Донату, которая над чем-то склонилась с озадаченным видом. Платон вылез из воды и отряхнулся. Позади него с шумом вынырнул Имана.

— Смотрите! — шепотом произнесла Доната, указывая вниз.

Платон подошел поближе и оторопел. В полу пещеры зиял пролом, в котором виднелось голубое небо: самое обычное небо, даже с кучевыми облачками вдалеке. Ощущение было такое, будто выглядываешь из входящего в атмосферу космического корабля. У Платона закружилась голова, и он отступил на шаг назад.

— Я не поняла, — сказала Доната. — Это что, выход из Конуса?

— Это генератор, — раздался позади дрожащий голос Иманы. — Окно в истинный мир открылось. Через этот пролом древние маги черпали энергию жизни. Время здесь не существует.

— Как на Альчере? — спросил Платон. Имана не удостоил его ответом. Он наклонился над проломом и как завороженный долго смотрел вниз.

— Истинный мир, — прошептал он наконец. — Все четыреста лет моей жизни стоят этого момента, когда я могу заглянуть в него. Я стою на пороге, и передо мной раскрывается дорога в бессмертие… Древняя Альчера не погибла, — сказал он торжественно и выпрямился. — Она была уничтожена только в этом мире — не такая уж большая цена за переход. В истинном мире, вне времени и пространства, она живет и ждет нас, своих покинутых детей…

Старец глубоко вздохнул, раскинул руки и бросился в пролом.

— Имана! — пронзительно закричала Доната.

Платон подскочил к краю пролома и увидел фигуру Иманы: в развевающейся одежде он улетал все дальше и дальше, скрываясь за облаками. Вскоре маленькая фигурка исчезла, растворившись в небесной синеве. Археолог и Доната долго стояли неподвижно, глядя в пролом. Потом Доната заплакала.

— А ты разве не собираешься прыгнуть вслед за ним? — хмуро спросил Платон. — Ты ведь такая же, как и он, так что тебя должно как магнитом туда тянуть…

— Что-то не хочется, — поежившись, сказала Доната и перестала плакать. — Зачем, зачем он это сделал? Он далее не вспомнил обо мне напоследок!

— Эгоист бессовестный, что и говорить, — поддакнул Платон. — Ну что, полезли отсюда? О, боже мой! Доната!

— Что?

— Браслет-то! Он же прыгнул вместе с ним! Как же мы поднимемся наверх?

Доната молча подняла руку. На ее запястье Платон увидел полосатый браслет.

— Я не ожидала встретить такое, но боялась, что Имана потеряет разум, — сказала она. — И поэтому забрала у него браслет еще возле передатчика. Знаешь, профессор, что-то мне не хочется прыгать… пока. Может быть, лет через триста… А сейчас давай отсюда выбираться. Я соскучилась по сильвангскому солнцу.