Ранчо в Монтане

Глава 11

Трейси хотелось поговорить еще немножко с Рейчел Мунли, и поэтому она решила поехать с ней на ранчо. Поскольку Слейд был в отъезде, вопрос о том, говорить ли ему правду, оставался открытым. Однако чем больше они с Рейчел обсуждали прошлое, тем очевиднее становилась для Трейси необходимость увидеться со Слейдом.

Конечно, его может настолько травмировать разоблачение тридцатитрехлетнего обмана, что он «ополчится» против Рейчел, как она это назвала. Но если Трейси удастся представить факты иначе, их разговор принесет Слейду только облегчение. В конце концов, то, что сделала Рейчел, было продиктовано ее любовью к Джемме, а не какими-то личными интересами. И он должен будет понять, что Рейчел в нем души не чает. Он не сможет сбросить со счетов все эти годы ее преданности, независимо от того, сколько ошибок она сделала в прошлом.

Целый день Трейси обдумывала ситуацию.

А вечером за обедом, в присутствии Бена, спросила:

— Слейд один на Биг-Блафе? Бен отозвался первым:

— Конечно. Он всегда остается после того, как орда отбывает, чтобы привести все в порядок. Его дружки-охотники устраивают там празднество каждый год, но, когда дело доходит до уборки, толку от них мало.

— А почему вы спрашиваете о Биг-Блафе? — насторожилась Рейчел.

— Хочу попросить Бена проводить меня туда, — ответила Трейси, выдержав взгляд Рейчел. — Лучше увидеться с ним с глазу на глаз, Рейчел.

— Да, но… — Рейчел вздохнула, она была явно напугана. — Значит, вы приняли решение?

— Не совсем. Я хочу увидеться с ним. Пока это единственное мое решение.

Бен переводил взгляд с одной женщины на другую.

— Что происходит?

Они еще не сказали Бену, что Трейси знает правду. Когда же они поведали ему всю историю, Бен был сконфужен и чувствовал себя немного виноватым.

— Хотелось бы верить, что вы не вините нас, Трейси, — слабо улыбнулся он.

— Нет, я вас не виню. Я понимаю вашу преданность: Рейчел — Слейду, вашу — Рейчел. Вы не против того, чтобы проводить меня на Биг-Блаф завтра утром?

Бен задумчиво кивнул.

— В такую погоду это не легкая прогулка. Трейси вспомнила о ребенке и о списке всех «можно» и «нельзя», данном ей доктором Лессингом. Поездка верхом в этом списке не значилась. Сильно ли она рискует? Трейси нахмурилась.

— Долли очень надежная лошадь. Как она ведет себя на снегу?

— О, дело не о Долли. Она и на снегу такая же устойчивая, как всегда. Но там холодно, Трейси.

— Как далеко это, Бен? Сколько времени туда добираться?

— Не меньше двух часов. Вы уверены, что вам этого хочется?

— Я уверена, что хочу видеть Слейда, — ответила она, обдумывая про себя детали. Чувствовала она себя гораздо лучше, и доктор Лессинг заверил ее, что она действительно в отличном состоянии. Он также посоветовал ей не менять свой обычный образ жизни и не избегать ничего, что она привыкла делать. Но двухчасовая прогулка верхом?

— А мы сможем периодически отдыхать? — спросила она.

— Отдыхать?

— Я имею в виду спешиваться и прогуливаться, просто чтобы размяться.

— Ну конечно. — В глазах Бена сквозило замешательство, оно отразилось и во взгляде Рейчел. Оба смотрели на Трейси вопросительно.

Трейси не отреагировала, она еще не была готова поверять кому-либо свою тайну.

— Мне очень хотелось бы поехать, — приветливо улыбнувшись, сказала она. — Я надеялась увидеть Биг-Блаф летом. А сейчас, когда лежит снег, там, наверное, еще красивее.

— Да, там красиво в любое время года, — согласился Бен. — Мы выедем около девяти утра, дадим солнышку немного согреть все кругом, ладно?

— И вам нужно будет очень тепло одеться, — предупредила Рейчел.

— Обязательно. У меня с собой лыжный костюм. В нем никакой холод не страшен.

На следующее утро они отправились в горы. Рейчел замотала подбородок и шею Трейси двумя шарфами, а когда Трейси завязала капюшон, от ее лица остались одни глаза. Мороз покалывал кожу, но солнце ярко светило, и было очень приятно ехать по снегу. Каждые полчаса они останавливались, слезали с лошадей и прогуливались несколько минут в этом зимнем великолепии, потом опять садились в седла и продолжали путешествие. Долли сама шла за лошадью Бена, и Трейси могла свободно обдумывать предстоящую встречу.

Дневник у нее был с собой, но она немножко нервничала, оттого что они неожиданно свалятся Слейду на голову. Он наверняка удивится.

Трейси вынуждена была признать, что придется поступать по обстоятельствам, настолько сложна была ситуация. Ей очень хотелось бы, чтобы события разворачивались так, как она представляла себе. Но единственное, к чему она была готова, так это к рассказу своей части истории. Ответная реакция Слейда была непредсказуема, его действия невозможно было предугадать.

Рассказать Слейду все, что она знает, будет очень трудно. Как, в самом деле, она должна сделать это? Она же не может прямо приступить к рассказу, без всякого вступления. Она вообще не уверена, что сделает это. Если он не любит ее, к чему тогда все это? Может, сначала надо выяснить, каковы его чувства к ней? В конце концов, все зависит именно от этого.

Долина осталась внизу, и они следовали за тропинкой, поднимавшейся в горы. Снег здесь был глубже, мороз — сильнее. Трейси с радостью отметила, что чувствует себя прекрасно, мысленно благодаря неторопливую Долли. Маленькая кобыла ступала так осторожно, словно знала, что везет драгоценную ношу, и мысль об этом вызвала у Трейси улыбку. Трейси ощущала, что чудо присутствия ребенка зажгло в ее сердце такое сияние, которое ничто не сможет погасить. И ей так хотелось поделиться этим со Слейдом! Она поймала себя на том, что ей не терпится преподнести ему этот бесценный подарок.

Наконец Бен показал ей дымок, появившийся над верхушками сосен. Сердце Трейси забилось сильней.

— Мы уже почти на месте? — спросила она Бена.

— Почти, — через плечо ответил Бен. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, как никогда. Это была потрясающая поездка, Бен. Я в восторге от нее.

Каждый раз, когда Трейси думала о Слейде, его образ был окрашен чувственностью. Она ничего не могла с этим поделать. Бурная страсть была, в ее представлении, такой неотъемлемой его частью, что она не могла отделить эту его особенность от других черт характера. И пока они приближались к симпатичному бревенчатому домику с двумя окошками на одинаковом расстоянии от входной двери, голова Трейси была занята главным образом этими воспоминаниями. Как ни странно, вместо мыслей обо всем том, что ей предстояло рассказать, воображение уносило ее к тому, что могло бы произойти, если бы все утряслось.

Да, она не сомневалась, что влюблена в Слейда Доусона. Она любила и его необыкновенное тело, и его нежные ласки, и ей так хотелось, чтобы все проблемы остались уже позади и она подъезжала к охотничьему домику только для того, чтобы провести там ночь любви. Быть наедине с ним в этом зимнем раю, таять в его объятиях, шептать ему о любви…

Трейси вынырнула из своих грез. Мечта эта была прекрасной, но не очень реалистичной, в действительности предстояло другое.

Когда они, натянув поводья, остановили лошадей, дверь открылась, Слейд вышел на порог — и Трейси поняла, что он не узнал ее.

— Бен, что ты здесь делаешь? — крикнул он, идя навстречу им. Лицо его выражало крайнее удивление.

Он был такой высокий, стройный и красивый, что у Трейси екнуло сердце. Она опустила шарфы так, чтобы он мог увидеть ее лицо.

— Привез меня, Слейд.

— Трейси? — Он был поражен, однако сразу бросился к ней.

— Давай я помогу тебе сойти. — Его руки обхватили ее за талию, казавшуюся полной не из-за ее положения, а из-за многослойной одежды. Она знала, что по ее фигуре никто не догадается о ее беременности — никто, кроме Слейда.

— Что ты тут делаешь? — спросил Слейд, внимательно изучая ее, Трейси улыбнулась.

— Надеюсь, я тебя не расстроила тем, что приехала?

— Скорее озадачила. — Слейд повернулся к Бену. — Ты не намерен слезать с лошади?

— Не-а. Я собираюсь отправиться прямиком назад. А вы развлекайтесь здесь вдвоем. — Он легонько натянул поводья и развернул свою лошадь.

— Заходи в дом, — скомандовал Слейд. — А я поставлю Долли в сарай и сразу приду.

Трейси стояла, глядя, как он уводит гнедую кобылу. Ну что ж, пока все идет хорошо. В первый момент ее приезд вызвал лишь естественное удивление. Она поспешила войти в дом, обрадованная его теплом и обжитым видом. В большом камине в гостиной пылал огонь, и пока Трейси снимала все свои одежки, она успела оглядеть маленькую, но удобную кухню, две спальни и крошечную ванную комнату.

Здесь во всем ощущалось мужское присутствие. Никакого беспорядка и ненужных вещей, никакой цветовой гаммы, однако тепло и удобно. Оставшись в джинсах и белом свитере с большим воротником, Трейси уселась возле камина, греясь у яркого огня и пытаясь поправить примявшуюся под шапочкой прическу.

Дверь открылась, и вошел Слейд. Он опустил на пол матерчатую сумку, в которую Рей-чел положила постельное белье, и подошел к огню.

— Я сгораю от любопытства, Трейси, — сказал он, окидывая ее внимательным взглядом.

— Не сомневаюсь. — Она настороженно улыбнулась. — Я хотела увидеть тебя.

— Это ясно. Однако напрашивается вопрос — зачем? После моего более чем неудачного визита в Сан-Франциско я думал, что мы никогда больше не встретимся. — Она выглядит лучше, чем тогда в Калифорнии, подумал он. Понятие, что щеки у нее горят с мороза, так что, возможно, это заблуждение. Но глаза у нее сияют. Господи, какая она красивая!

Белый свитер на ней был по моде свободным, но ничто не могло укрыть от его взгляда самое волнующее тело, которое он когда-либо видел и которым наслаждался.

Он повернулся и взял ближайший к ней стул, обтянутый грубым синим холстом, его любимый. Сколько раз он сидел тут, глядя на огонь и думая о Трейси. И вот она здесь. Греется, примостившись у камина, протянув руки к огню, и кажется ему не вполне реальной.

— Я тоже так думала, — призналась она, взглянув на него сбоку. — Но обстоятельства изменились.

— Какие обстоятельства? — Вопрос прозвучал довольно резко. Последний раз, когда они разговаривали, то вынуждены были признать, что эта ситуация не изменится никогда.

Трейси ушла от прямого ответа.

— Можно мне выпить чего-нибудь горячего?

— Господи помилуй, конечно! — Слейд вскочил. — Что тебе дать? Я знаю, кофе с бренди. Это сразу согреет тебя.

— Не надо бренди. Лучше я вылью чаю с травами, если у тебя есть.

— Чай? Лучше бы бренди, Трейси. Оно разом снимет озноб.

Она покачала головой.

— Спасибо, не надо. Просто чаю. Слейд направился на кухню.

— Есть хочешь?

Трейси встала и пошла за ним.

— Да, съела бы чего-нибудь. Он начал вынимать продукты из холодильника: холодное мясо, приправы.

— Можно я помогу? — спросила Трейси.

— Давай. Хлеб в ящике на подоконнике. — Слейд налил чайник и поставил его на плиту.

— Домик такой приятный. Мне он очень нравится, Слейд, — заметила Трейси, готовя себе сандвич. — Хочешь сандвич?

— Я уже ел, спасибо.

Как они прилично себя ведут, подумала Трейси, это хороший знак. Но она знала, как быстро между ними вспыхивает страсть. Настроение у Слейда меняется мгновенно. Сейчас он озадачен ее неожиданным визитом, но не до такой степени, чтобы не подождать с объяснениями, пока она ест. Трейси понимала, что, как только с едой будет покончено, ей предстоит нелегкий разговор.

Они вернулись в большую комнату и снова уселись у огня. Трейси занялась своим сандвичем, откусывая маленькие кусочки и запивая их живительным чаем.

— Ну, как охота на лося? — спросила она.

— Ты его ешь, — ответил Слейд, криво усмехнувшись.

— Да? — Она нахмурилась, сняла верхний ломоть хлеба и посмотрела на мясо. Оно выглядело как обыкновенный ростбиф, и она пожала плечами. — Ну, это очень вкусно, — заявила она, откусывая совсем крошечный кусочек.

Слейд весело рассмеялся, а Трейси смущенно улыбнулась.

— Я сделала что-то забавное?

— Ты само очарование, — ответил он. — Ты же теперь не сможешь это есть, да?

Трейси зарделась от ласкового голоса.

— Глупо, правда? Он покачал головой.

— Совсем не глупо. У каждого свое отношение к мясу диких животных, Трейси. Некоторые люди предпочитают мясо кабана или медведя всему остальному. Но есть и такие, которые лучше умрут с голоду, чем будут есть что-либо, кроме говядины или свинины.

Она сделала гримаску.

— А медведя?

— Это вкусно. Тебе тоже может понравиться.

— Возможно…, но я сомневаюсь.

Он опять засмеялся, и Трейси обрадовалась его низкому, раскатистому смеху. Слышала ли она раньше, как он смеется по-настоящему?

Она пристально посмотрела на Слейда. Невозможно было не заметить, какой он мужественный. Она обратила на это внимание, впервые увидев его, и сегодня он произвел на нее не меньшее впечатление. На нем была голубая клетчатая рубашка с закатанными рукавами, а там, где кончался рукав, виднелась белая полоска нижней рубахи. И по тому, как плотно сидели на нем джинсы, она поняла — под ними тоже теплое белье, что было естественно в такую погоду, и это даже усиливало впечатление от его внушительной наружности.

Он отец ребенка, которого она носит. Этот большой, красивый человек любит ее, и их любовь породила в ее теле новую жизнь. Неожиданно растрогавшись, Трейси отвернулась от него, боясь тут же рассказать ему о своем положении. Это было бы слишком рано. Им еще предстоит столько обсудить вместе…

Трейси встала, отнесла пустую тарелку на кухню и налила себе еще чаю.

— Я разобрала все вещи в доме, — сказала она, вернувшись в гостиную. Слейд выпрямился.

— Ты намерена уехать?

— Да. Несколько недель назад я решила уехать из Сан-Франциско.

— Куда?

— Еще не знаю. — Она сделала большой глоток чая. — Честно говоря, я подумываю о… Монтане.

— Трейси! — Слейд вдруг вскочил со стула и опустился перед ней на колени. Он схватил ее руки, его лицо было таким взволнованным, что сердце у нее сильно забилось. — Сейчас ты готова выслушать меня? — спросил он хриплым голосом. — Ты позволишь мне сказать о моих чувствах к тебе?

Она кивнула.

— Это одна из причин, почему я здесь, — ответила она тихо.

Слейд выпустил ее руки и уронил голову ей на колени, обняв ее своими большими руками.

— Что заставило тебя передумать? Милая моя, у меня не было ни капли надежды! — Он поднял голову и посмотрел на нее. — Ты же знаешь, правда? Ты знаешь, что я люблю тебя.

— Я… Я не могла позволить себе знать об этом, — прошептала она, дотрагиваясь до его лица теплыми кончиками пальцев. — Ты действительно любишь меня?

— Люблю, — ответил он просто. Потом улыбнулся. — Теперь твоя очередь. Трейси вздохнула и отвернулась.

— Мне нужно многое сказать тебе.

— Сейчас я хочу услышать только одно. Скажи мне это, Трейси! — Слейд взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Ты меня тоже любишь?

Как могла она не ответить на эту мольбу?

— Я… Да. Я тоже люблю тебя.

Он порывисто обнял ее, и Трейси ощутила его властный поцелуй. Он жадно целовал ее. Она почувствовала, как его руки, подняв ее свитер, блуждают по обнаженному телу, зажигая огонь там, где они задерживаются.

Все шло не так, как она планировала. Они должны были сначала поговорить. Если все кончится хорошо, они смогут заниматься любовью целыми днями. Она оторвала губы от его губ.

— Слейд, пожалуйста, — задыхаясь, произнесла она. — Нам нужно многое…

— Ничего более важного нет, — сказал он, вставая и увлекая ее за собой. Он поднял ее на руки. — Я так хочу тебя, я весь горю, — глухо произнес он, неся ее к одной из спален.

Сердце у нее бешено колотилось. Именно таким она и хотела видеть его — сильным, властным, горячим. Но время было неподходящее.

— Слейд, нам нужно поговорить. Это касается Джейса и твоей матери, — прошептала она ему на ухо, когда они переступили порог спальни.

Она почувствовала, как он застыл и опустил ее на пол. Его лицо еще было охвачено страстью, но в глазах появился зловещий блеск.

— Что такое? — резко спросил он.

— Я нашла старый дневник. Один из личных дневников Джейса. Я привезла его с собой.

Они обменялись взглядами, в которых смешались гнев, неприятие, боль, любовь. Наконец Слейд устало провел рукой по липу.

— Неужели ты думаешь, что меня хоть сколько-то занимает, что он там написал?

— Слейд! — Трейси даже в голову не приходило, что он может просто не поверить написанному в дневнике, ведь Рейчел сразу же признала его достоверность. — Я показала его Рей-чел, и она подтвердила, что это правда, — сказала она с надеждой. — Слейд, ты должен дать хотя бы один шанс Джейсу.

— Этот человек не заслуживает, чтобы ему дали шанс.

— Но мы заслуживаем!

Слейд посмотрел на нее, словно протрезвев.

— Что ты хочешь этим сказать?

Она нервно проглотила слюну.

— После того как Рейчел прочла дневник, она рассказала мне, что в действительности произошло тридцать три года назад. Все было не так, как тебе говорили с детства.

По его глазам она видела, что приближается буря, его лицо совершенно утратило теплоту.

Не говоря ни слова, он резко повернулся и вышел из комнаты, и когда Трейси кротко последовала за ним, то увидела, что он яростно ворошит угли кочергой. Она молча ждала, свернувшись калачиком в кресле. Ему нужно было время, чтобы осмыслить услышанное, хотя она коснулась лишь поверхности того, что ему еще предстояло узнать. От одного упоминания имени Джейса он ощетинился, как еж, а утверждение, что его всю жизнь обманывали, вызвало настоящий взрыв. Она наблюдала, как напряженно двигаются мышцы его спины и плеч, пока он разгребал угли, подкладывал дрова. Наконец Слейд выпрямился.

— Где это?

— Дневник? Сейчас достану. — Трейси быстро подошла к своей сумке и вытащила блокнот. — Я заложила некоторые страницы бумажными закладками, — сказала она мягко.

Слейд необычно долго смотрел на нее, словно это было нечто опасное.

— Возьми, Слейд, пожалуйста. Ты должен знать правду. Это единственная возможность, чтобы ты и я… — И не стала договаривать, он и так понял, что она хотела сказать.

Слейд глубоко вздохнул и наконец неохотно принял дневник из ее рук. Когда он снова уселся на свой любимый синий стул, она взяла чашку и пошла на кухню. Подогрела чайник, налила еще чаю и наконец вернулась в гостиную.

Слейд смотрел на огонь, закрытый дневник лежал у него на коленях.

— Ты прочел?

— Да. Что рассказала тебе Рейчел? Его тон был таким ледяным, что Трейси почувствовала, как что-то в ней умирает. Всего несколько минут назад они говорили друг другу о своей любви, но она боялась, что Слейд поступит именно так — перенесет всю ненависть с Джейса на Рейчел, а может быть, и на свою мать. Дрожа, несмотря на то что в комнате было очень тепло, она устроилась в кресле.

Теперь она не могла молчать. Когда она заговорила, голос ее звучал удивительно спокойно, несмотря на внутреннее волнение.

— Прежде чем я расскажу тебе всю историю, я хочу кое о чем спросить тебя. Ты ведь знаешь, как сильно Рейчел любит тебя.

— Что? — Слейд нахмурился и помрачнел. — Какого черта…

Трейси не дала ему закончить.

— Она так же любила и Джемму, Слейд. Рейчел Мунли посвятила свою жизнь Доусонам — сначала твоей матери, потом тебе. И теперь я спрашиваю тебя: ты ценишь это?

— Трейси, ради Бога!

— Тебе трудно говорить об этом, Слейд? Я знаю, что цветистые слова и сантименты не в твоем характере, но я не представляю, как смогу прожить жизнь с человеком, который все свои чувства — хорошие и плохие — держит глубоко в себе.

— Разве это честно? Разве я только что не сказал тебе о своих чувствах? Я что, сделал это недостаточно цветисто?

— Ты сказал прекрасно. И я верю тебе. Если бы я не верила тебе, то промолчала бы о дневнике.

— А почему ты не хотела ответить, любишь ли меня? Это из-за него ты сюда приехала? — Слейд бросил дневник на стул и подошел к окну. Засунув руки в карманы джинсов, он свирепо смотрел на зимний пейзаж за окном.

Трейси вздохнула. Поставив чашку, она подошла к Слейду и обняла его. Она почувствовала, как он тотчас же набрал в легкие воздух, но не изменила позу и прислонилась щекой к его спине.

— Я приехала, чтобы повидать тебя, милый, — глухо сказала она. — Не надо ставить под сомнение каждый человеческий поступок.

Он повернулся в ее объятиях и притянул ее голову себе на грудь.

— Никто никогда не называл меня милым, — прошептал он. — Трейси, я люблю тебя. Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда ты вышла из этого проклятого вертолета.

— Возможно, — пробормотала она с улыбкой.

— Но это не значит, что я верю его дневнику.

Она замерла.

— Просто набор измышлений, составленный человеком, который старался облегчить свою больную совесть, — взволнованно продолжал Слейд.

Трейси уперлась ладонями в его грудь, стараясь высвободиться из объятий.

— Мне жаль, что ты так воспринимаешь это.

— Расскажи, что ты узнала от Рейчел? Трейси холодно посмотрела на него.

— И не собираюсь. Ты не готов выслушать это.

— Тогда я сам спрошу, — ответил Слейд мрачно.

— Как хочешь, только я сомневаюсь, что она скажет тебе хоть слово, — парировала Трейси.

Внезапная усталость нахлынула на нее. Все пошло не так, как она надеялась, и утомительная поездка давала о себе знать.

— Я бы хотела прилечь, не возражаешь?

— Ты плохо себя чувствуешь? — забеспокоился Слейд.

— Просто устала. Мне нужно немного отдохнуть, и все.

— Ложись в этой спальне, — сказал он, показывая на противоположную дверь.

— Мне бы хотелось, чтобы ты подумал о том, о чем мы говорили, — мягко заметила она перед тем, как уйти.

Он не ответил, и Трейси со вздохом вошла в комнату, закрыла за собой дверь. Она сняла сапоги и забралась под одеяла. Свернувшись калачиком, зевнула и прочла молитву. Она немного поспит, ей это сейчас просто необходимо.

— Трейси, ты хорошо себя чувствуешь?

В комнате было темно, а в дверях виднелась высокая стройная фигура Слейда. Трейси не видела его лица, оно было в тени, и, зажмурившись, спросила:

— Который сейчас час?

— Почти шесть вечера. Я уже начал беспокоиться.

Трейси села на кровати.

— Проспала весь день! Прости, Слейд.

— Ты, видно, очень устала, если только в этом дело. Ты болела? — Слейд очень хорошо помнил, какой осунувшейся она была в Сан-Франциско.

— Нет, не болела. — Трейси спустила ноги с кровати. — Что это так вкусно пахнет? — спросила она, с удовольствием втягивая воздух.

— Обед. Он почти готов.

— Великолепно! Сейчас я немного освежусь и присоединюсь к тебе.

Трейси не могла сдержать улыбку, представив себе Слейда в роли кухарки. Однако когда десять минут спустя она вошла в наполненную ароматами кухню, то сразу поняла, что он прекрасно здесь ориентируется. Приготовленные им блюда никак нельзя было назвать изысканными, но мясо, зажаренное в духовке, и тушеные овощи выглядели аппетитно.

— Все готово. Я только накрою на стол, — ласково и спокойно сказал Слейд.

То, что они впервые вместе сидели за столом, было исполнено глубокого значения. Она думала: отдает ли Слейд себе отчет, что они никогда не ели вместе?

Пока не пообедали, они не возвращались к прежней теме. Но вот Слейд налил себе кофе, а перед Трейси поставил чашку чая.

— Я перечел дневник, — начал он, добавив себе в кофе молока.

У Трейси вспыхнула надежда.

— Да?

Слейд размешивал молоко с преувеличенным вниманием.

— Я скажу вот что. Думаю, он верил в то, что писал.

— Но ты не веришь?

— Как я могу? Женщина должна знать, когда мужчина…, я хочу сказать, разве женщина не знает? — От волнения Слейд почесал голову. — О, черт, ты понимаешь, что я хочу сказать. Может быть, Джейс никогда не ходил к врачу. Или, возможно, доктор ошибся.

Трейси кивнула.

— И ты хочешь сказать, что женщина должна знать, кто отец ее ребенка.

— Да. — Слейд пристально смотрел на нее. — Должна ведь, правда?

— Я уверена, что должна, — мягко ответила Трейси.

— В таком случае как я могу верить кому-либо, кроме своей матери?

У Трейси разрывалось сердце от жалости к Слейду, и она отвернулась. Она должна добиться его понимания, пробить брешь в броне его самозащиты. Конечно, ему было очень тяжело узнать, что человек, о котором ему всегда говорили, будто это его отец, на самом деле был бесплоден. Сейчас, кажется, пора открыть ему все подробности, что она узнала от Рейчел, но сработает ли это? Может быть, лучше сначала рассказать о первопричине ее сомнений — ее собственной беременности? Каждый нерв в ее теле воспрянул от этой мысли. Но нет, если он узнает, пути назад не будет, если он услышит о ребенке, это навсегда свяжет их судьбы. А она хотела быть уверенной, что поступает правильно, прежде чем он узнает это.

Слейд казался несчастным, отчаявшимся, он словно умолял ее принять его сторону в этом деле, но она не могла. Он должен посмотреть правде в глаза, какой бы болезненной она ни была. Он не сын Джейсона Мурленда, и если не смирится с этим, тогда у них нет будущего.

Прошло время ходить вокруг да около правды. Трейси глубоко вздохнула.

— Слейд, я расскажу тебе то, что узнала от Рейчел. Это причинит тебе боль, но ты должен выслушать меня до конца, прежде чем сорвешься с тормозов. Можешь ты набраться терпения?

Последовала долгая пауза. Наконец он кивнул, и Трейси начала свой рассказ.