Рапсодия

Глава 15

Март, семь лет назад

— Расскажи о матери, — произносит Дес, сидящий напротив. Мы играем в покер и выпиваем в общежитии, в то время как дождь снаружи барабанит по стёклам. Выпить было его идеей.

— Немножко раскрепощения тебе не помешает, — сказал он, когда появился в комнате с бутылкой в руке и подмигнул мне.

Я фыркнула при виде алкоголя:

— Он запрещён.

— Разве я похож на парня, который следует правилам?

С кожаными штанами и рукавом татуировок, он точно таким не был. С неохотой я ополоснула кружку со стаканом и дала налить Торговцу «действительно чертовки хорошего» скотча. На вкус то же самое, что заниматься аннилингусом с грязножопым.

— О маме? — переспрашиваю я, когда Дес заново раздаёт карты. Я рассеяно беру их, пока не вижу, что он мне раздал. Три десятки — сет. На этот раз, у меня есть шанс выиграть партию. Дес быстро переводит взгляд с меня на рубашку карт, потом снова на меня.

— Все одного ранга, — угадывая, произносит он.

Я смотрю на свои десятки.　

— Ты смухлевал.

Он поднимает стакан и делает глоток, как всегда, двигаясь обольстительно.

— Если бы. Тебя легко прочитать, ангелочек. Теперь, — говорит он, поставив стакан. Безо всяких эмоций он смотрит в свои карты, — расскажи о матери.

Я подношу скотч к губам и делаю глоток, немного морщась от того, что он обжигает язык. Моя мама — одна из тем, которые я никогда не обсуждаю. Какой смысл? Всего лишь очередная грустная история; в моей жизни полно таких. Но из-за того, как Дес смотрит на меня, я не собираюсь, как обычно, менять тему.

— Я мало что помню о ней, — говорю я. — Она умерла, когда мне было восемь.

Дес больше не обращает внимания на игру или выпивку. Два предложения и он отвлечён от всего остального.

— Как она умерла?

Я качаю головой.

— Её убили во время отпуска с отчимом. По ошибке. Целились в него, а застрелили её. — Приёмный отец был провидцем, но не предвидел этого, или, возможно, увидел, но не смог или не стал останавливать их. Виновен он был или нет, та ночь преследовала его. — Её смерть была причиной его пьянок. А пьянство стало причиной…

Я подавляю в себе дрожь.

— Где ты была, когда это произошло? — спрашивает Дес. Он всё так же спокоен и ленив, но могу поклясться, что это фарс, как и в игре.

— Дома с няней. Им нравилось ездить по отпускам без детей.

Я знаю, на что похожа моя жизнь. Безразличие и хрупкость. Что есть, то есть. Формально, у меня было всё — присмотр и деньги, которые помогали справляться. Никто не подозревал, что я подолгу оставалась одна в голливудском особняке отчима, с няней и водителем, которые присматривали за мной. Бизнес всегда был на первом месте. Никто и не подозревал, что эти длительные периоды одиночества были намного лучше, чем тогда, когда он возвращался из поездок. Он лишь встречал меня взглядом и припадал к очередной бутылке.

И затем…

Ну, на большинстве воспоминаний я стараюсь не зацикливаться. Всё равно от этого у меня все ещё мурашки по коже пробегают.

— Почему кто-то пытался прикончить твоего отчима? — спрашивает Дес, игра в покер уже полностью забыта.

Я пожимаю плечами.

— Хью Андерс любил деньги. И его не заботило, с какими клиентами связываться. — Боссы мафии. Владельцы картелей. Шейхи со связями в террористических группах. Он приносил достаточно дерьма в дом, из-за чего я и была в курсе дел. — Он озолотился и нажил огромное количество врагов. Возможно, поэтому у него была визитная карточка Торговца в кухонном ящике. Такой человек, как отчим, разгуливал с мишенью на спине. — Ты когда-нибудь имел дело с ним, перед тем, как мы познакомились? — спрашиваю я.

Я не собиралась задавать этот вопрос, от чего теперь задерживаю дыхание. Я не думаю, что Дес знал отчима. Он не отреагировал так, будто знал Хью, когда я впервые его вызвала, но он был полон секретов. Что, если знал? Что, если помогал ему, парню, который надругался надо мной? Человеку, который прямо или косвенно повлиял на смерть матери? Всего лишь от вероятности этого меня начинает тошнить.

Дес качает головой.

— Никогда не встречал этого типа, пока не увидел, плавающим в луже собственной крови. — Образ мертвого тела вспыхивает перед глазами. — Как насчет биологического отца? — спрашивает Дес. — Каким он был?

— Никаким, — говорю я, вглядываясь в свой стакан. — Мать случайно залетела, когда ей было восемнадцать. Не думаю, что она знала, кто отец; его имени нет в свидетельстве о рождении.

— Хм-м, — протянул Дес, рассеянно покручивая стакан с выпивкой, с отстраненным видом. Я не знаю, о чём он думает, могу лишь предположить: мои родители — паршивые люди. Мать, которая хотела дать мне хорошую жизнь, но не хотела прилагать для этого усилий; отец, чьим великим вкладом в мою жизнь активный сперматозоид; и отчим, который играет главную роль во всех моих ярких кошмарах.

— Почему ты не расскажешь о своих родителях? — спрашиваю я, стараясь отвлечь от себя внимание.

Дес откидывается назад и прищуривается, медленно улыбка касается его губ. Я не могу оторваться от него.

— Мы разделяем одну трагедию, ангелочек, — говорит он, всё ещё улыбаясь, хотя кажется, что в улыбке появляется нотка горечи. Я выгибаю брови от услышанного. Король Фейри, имеющий что-то общее с убогой человеческой жизнью? Я нахожу это сомнительным. Он встает.　- Мне надо поработать. Можешь оставить скотч себе… и ради богов, попрактикуйся пить, не морщась. — Он поворачивается к двери.

Я не пытаюсь убедить его остаться, хотя очень хочу. Я уже знаю, что он уйдёт. Особенно после нашего небольшого разговора по душам. Порой мне представляется, что голова Торговца — это хранилище секретов, которые никогда не покидают его пределы. Он останавливается, затем кидает на меня взгляд через плечо, и выражение лица говорит само за себя. Возможно, я не рассказала ему, как отчим издевался надо мной, но он знает.

— Для справки, ангелочек, — говорит он, — если бы отчим был жив, то ненадолго. — Его взгляд ожесточается.

И потом, как по волшебству, Дес растворяется в ночи.

Наши дни

Я трачу около часа, чтобы убраться в доме. Повсюду обивка и волчья шерсть. Не говоря уже о следах от когтей. Кофейный столик и прикроватную тумбочку теперь придется выкинуть. А учитывая их состояние, то лучше сжечь. Надо было попросить Деса с помощью магии прибраться здесь.

Но он был таким подавленным; я не хотела испытывать удачу.

Дес.

Не прошло и двух часов, как он ушёл, а мне уже не терпится увидеть его снова. Я скучаю по его дому, французским макарони и мягким простыням в комнате для гостей. Я скучаю по запаху Торговца и его прикосновениям. Я скучаю по нему. Мне нужно было вернуться в пустой дом, чтобы вспомнить, насколько я одинока. В обществе Деса, я об этом забыла.

Я делаю все, что могу, чтобы привести дом в порядок, стараясь изо всех сил, действительно не думать о мужчине, который, казалось, не хотел расставаться со мной… не говоря уже о том, что он разнёс тут все, борясь за меня.

Я должна отказаться от мужчин. Ничего, кроме страданий, от них не дождёшься. Страданий или же проблем. Сейчас, помимо игр в прятки со сверхъестественными властями и потусторонним монстром, мне нужно купить новую мебель, потому что мой бывший нарушил один из самых важных законов и пришел ко мне в полнолуние, во время, так сказать, оборотнического ПМС.

Закончив с основной частью беспорядка, я обращаю внимание на потрескавшийся сотовый телефон, нервно покусывая внутреннюю часть щеки. Я уже долго откладываю его, но больше не могу. Поставив девайс на зарядку, я проверяю сообщения. Тридцать одно и двадцать пять пропущенных звонков. Некоторые от Илая, парочка с различных крутых вечеринок, но большинство от Темпер. Я даже не утруждаю себя просмотром сообщений, а сразу же звоню подруге, делая глубокий вдох.

Она отвечает сразу на первом гудке.　

— Детка, где ты, чёрт возьми? — панически спрашивает она.

— Уже дома.

— Дома? Дома? — переспросила она, повышая тон. — Дом обыскивали, а за твою поимку назначена награда, и ты дома?

— Всё хорошо. Я в порядке.

— Я думала, что ты мертва. — У неё дрожит голос, и я слышу всхлипы. — Я не могла тебя найти. — Темпер — профи в отслеживании людей с её-то магией, но я никогда не думала, что она использует её, чтобы найти меня.

— Ты… плачешь? — спросила я.

— Чёрт, нет, я никогда не плачу, — возражает она.

— Извини, что не позвонила раньше. Я действительно в порядке, — произношу я мягко.

— Что с тобой случилось? Ты просто исчезла, а Илай разрывает телефон звонками, но ничего не рассказывает.

Я прижимаю пальцы к вискам.　

— Эм. Это длинная история.

— У меня есть время.

Я вздыхаю. Она раздражается, немного заикаясь.　

— Не вздыхай, ты, тощая сучка, я провела последние двадцать четыре часа, думая, что моя лучшая подруга мертва.

— Темпер, извини. Со мной всё нормально. Мне очень жаль, и я жива. — Очевидно. Но иногда с Темпер важно повторять очевидное снова и снова.

— Детка, что случилось? — повторяет она. Даже могу сказать, что она сейчас тихонько перебирает пальцами свои побрякушки. — Ну, лучший возможный сценарий, который я могла представить — у тебя был офигительно бурный и примирительный секс с Илаем и, затем, о-боже-мой-он-возможно-совокуплялся-с-тобой-обратившись-что-чертовски-противно. — Она выпаливает все это без передышки. — И, да. Натворил он тут дерьма, да и ты недалеко ушла. — Я вздрагиваю. Она переводит дыхание. — Только не говори мне, что он обратил тебя. Пожалуйста. Я помню, насколько ты была напугана этой мыслью. Если ему всё-таки удалось, то помоги-мне-чернокожий-Иисус, я надеру его волосатую задницу и сделаю себе пальтишко из меха. Усекла?

Темпер умолкает, и в трубке слышны лишь тяжелые вздохи.

— Твою мать, — наконец, говорю я, прочищая горло. — Хм, нет, мы не занимались буйным животным сексом; нет, Илай не обратил меня; и, Господи, женщина, пожалуйста, не надо делать из моего бывшего пальто. Он ничего мне не сделал.

— Тогда что произошло?

Как только она спрашивает меня в третий раз, я осознаю, что подхватила некоторые вредные привычки от Торговца, например, утаивание секретов.

Я гляжу на браслет, у которого не хватало ряда бусин.　

— Ты могла бы приехать? — спрашиваю я.

— А небо голубое, сучка?

Я слегка улыбаюсь, хоть она и не может этого видеть.　

— Ладно. Я расскажу, когда ты будешь тут.

Как я и обещала себе, выуживаю немного вкусняшек и включаю телевизор, чтобы отвлечься, пока жду Темпер. Ничего не помогает.

Я обеспокоена путешествием в Потусторонний мир и расстроена тем, что приключилось дома, но больше всего я раздражена тем, что воспроизвожу в голове каждый интимный момент с Десом с тех пор, как он пришел за мной.

Десять минут спустя входная дверь открывается, и я слышу клацанье каблуков. Темпер, быстро моргая, останавливается на лестничной площадке, когда видит меня.

— Моя девочка.

Мы сокращаем расстояние и крепко обнимаем друг друга. Когда, наконец, расходимся, Темпер шмыгает носом, осматривая разруху. Её взгляд задерживается на реставрированном столике и нетронутых окнах.

— Я была здесь сегодня утром, — сказала она, убирая косички с лица. — Кухонный стол был сломан.

— Это, ну, та часть, о которой я должна тебе рассказать.

— Вся во внимании.

Она кладёт вещи и плюхается на диван, из-за чего пучок ваты вздымается в воздух. Кое-что упустила.

Темпер хватает тарелку с попкорном и начинает есть.　

— Где бухло? — спрашивает она, оглядываясь по сторонам. Обычно, такие ночи у меня всегда сопровождались пивом или бокалом вина. Чёрт, она ещё не в курсе.

— Эм, я экспериментирую с трезвостью, — говорю я, осторожно садясь рядом с ней. Она поворачивается, чтобы полностью лицезреть меня, забывая про попкорн.

— Ок, что происходит?

Я потираю лицо.

— Очень, очень, о-о-о-че-е-ень много всего. — С чего же начать? Опустив руки, я кидаю взгляд на запястье. — Помнишь этот браслет? — начинаю я, поднимая руку.

— Да-а-а.

Она понятия не имеет, к чему я веду.

— Каждая из этих бусин — долговая расписка. — Я пробегаюсь по ним пальцами, не поднимая на нее взгляда. — Я по уши в долгах.

Она устраивается на диване.

— Так расплатись, — говорит она и продолжает жевать мой попкорн. — У тебя есть деньги. — Она щелкает пальцами, когда её озаряет. — Или, лучше зачаруй мудака.

Я прочищаю горло.

— Всё не так просто. Я не могу зачаровать этого парня. И я расплачиваюсь. Поэтому меня не было.

Теперь она на меня щурится.　

— Кто этот тип?

Я выдавливаю нервный смешок.

— Он, хм… ну, он — Торговец.

Несколько секунд тишины.

От удивления Темпер поднимает брови.

— Подожди, Торговец? Тот Торговец, который чуть не убил учителя десять лет назад? Тот чувак, который связан с более чем двадцатью исчезновениями? Тот хрен, который всегда на вершине списка разыскиваемых Политией, потому что этот же хрен тащит за собой всякое безумное дерьмо?

— Это всё можно объяснить, — говорю я.

Она фыркает.

— Сучка, мы с тобой обе знаем, что этот говнюк не невинный.

— Он — порядочный парень. — И целуется как рок-звезда.

— Ты защищаешь его, — произносит она, изумленная.

— Это сложно.

— Он — плохой парень, Калли. И ты заверяла меня в этом. Я выросла в Окленде, и мне нравятся плохиши. Но даже я думаю, что он слишком испорчен, чтобы измениться. — Я поджимаю губы и вглядываюсь в руки. Она бросает на меня один взгляд и вздыхает. — Ох, ну, детка, ты ведь не хочешь сказать, что он тебе нравится? — Я ничего не говорю. — Де-е-ерьмо, все-таки да. — Она взяла меня за руки. — Позволь сказать тебе прямо, сучка, с такими, как он, всё всегда заканчивается ужасно.

Особенно для меня, я уже это прекрасно знаю.

На дворе стоит глубокая ночь, когда я, в конце концов, иду спать, поглощенная своими мыслями. Раньше, в течение восьми лет, мне всегда удавалось усмирить интерес Темпер. Она всегда знала, что кто-то разбил мне сердце, но до сегодняшнего вечера она не знала деталей. Я рассказала, что имею дело с Торговцем, о тайне, в которую я себя втянула, и, напоследок, об Илае, который пришёл во время Священной семидневки и, обратившись, напал на меня.

Бедный Илай. Я далеко не единственное сверхъестественное существо, с которым ему придется расплачиваться. И, лично, я бы больше страшилась гнева Темпер, чем своего.

За окном завывает ветер, сотрясая стекла в рамах, от чего кажется, будто какое-то существо умирает. Волны сердито бьются об утесы, так громко, что, как только я засыпаю, всё это становится неким саундтреком, переходящих из одного в другой, тревожных снов. Я слышу голоса детей-фейри в голове.

«Он идёт за тобой. Идёт, чтобы забрать».

Они удерживают меня на месте, пока что-то вдали всё приближается и приближается. Стонущий ветер говорит со мной, напевая.

— Раз, два, три, четыре, пять,

Милую сирену удалось поймать.

Пять, четыре, три, два, один,

Выдерну ей перья, и она закричит.

Я пытаюсь вырваться из хватки детей, но не могу. Я вглядываюсь в окно, и могу поклясться, что вижу тёмный силуэт в ночи. Я плыву по течению, утерянная в море разума. Двери и окна грохочут.

— Впусти меня, сирена, и я дам тебе крылья, чтобы летать. — Клянусь, я слышу, как голос вещает мне прямо в уши. — Лишь открой дверь и готовь себя преподать. — Вздох отдается эхом в неподвижном воздухе. — Каллипсо, осталось недолго…

Затем этот странный сон растворяется.

Я тру глаза из-за солнечных лучей, проникающих в комнату. Нос чешется, будто его щекочут пером. Растерев лицо, я гляжу на часы рядом с кроватью.

Два часа дня?

Я не планировала вставать так поздно. Хотя, большую часть ночи, я так и не поспала, ворочаясь от одного тревожного сна, сменяющегося другим.

Я срываю с себя одеяло, из-за чего перья разлетаются в воздухе.

Я кривлюсь. Только не покрывало. Илай, должно быть, искромсал стеганое пуховое одеяло. Я и не видела…

Я слезаю с кровати, и ещё больше перьев рассеивается по полу.

Ох.

Я поднимаю ногу, смахивая этих маленьких ублюдков, и осознаю, что перья разбросаны по всему полу. Сотни и сотни выложены в линии, которые дугой расходятся от кровати. Я подаюсь назад, наклоняя голову.

И когда охватываю весь образ, кровь стынет в жилах.

Крыло. Перья выложены в форме крыла.

Кто-то был здесь. В моем доме. В моей спальне. Кто-то стоял рядом со мной, пока я спала, и тщательно раскладывал сотни пёрышек.

Кожа покрывается мурашками, когда я, обогнув кровать, вижу идентичное крыло с другой стороны.

Я зажимаю рот рукой. Такое чувство, будто сердце, сейчас выпрыгнет из груди.

Откуда вообще здесь столько перьев?

Я тянусь за покрывалом, стягиваю его и вижу, что разорвано не одеяло.

Простыня с матрасом изрезана. Прямо там, где я спала. И я прекрасно помню, что этого не было, когда я ложилась спать. В голове не укладывается весь ужас происходящего. Проникновение. Кто-то буквально залез под меня, чтобы разорвать матрас и вытащить все эти перья.

Как я только не проснулась?

Я начала задыхаться от нехватки воздуха. Я отхожу, чуть ли не спотыкаясь о свои ноги.

Слова на автомате слетают с губ.

— Торговец, я хочу…

Дес материализуется прежде, чем я заканчиваю предложение. Сперва он смотрит только на меня. И выглядит таким счастливым… счастливым из-за того, что я его позвала. Но затем он замечает перья. Эти гребаные перья повсюду.

— Какого хрена.

Это даже не вопрос, а угроза тому, кто всё это сделал. Его тон вонзается мне в шею, как тысяча игл.

— Не знаю, — качаю я головой.

Он обходит кровать, изучая узоры. Ему почти удается успокоиться, но очертания его тёмных крыльев всё же видны. Он кладёт руку на матрас, собирая горсть перьев.

— Это сделали, пока ты спала?

— Да, — выдавливаю я, дрожащим от страха голосом.

Я обхватываю себя руками, чувствуя себя осквернённой в собственном же доме, в своем святилище. Дес бросает перья и осторожно вышагивает в другую часть комнаты, чтобы проверить двери. Насколько я понимаю, они заперты. Он проводит рукой по рту, и я чувствую, как его магия возрастает. Пряди моих волос начинают подниматься из-за электрических разрядов в воздухе.

— Ты под моей защитой, — произносит он. — Уже в течение долго времени. Кто бы это не сделал, он это осознавал. — Когда он говорит, пол дрожит под ногами, стекла начинают громыхать, как прошлой ночью. Даже слышно, как одно из них треснуло. — Никто, ни-кто не трогает людей под моей защитой. — Его крылья мерцают и постепенно гаснут одновременно со словами.

Я осознаю, что сейчас немного боюсь Деса. Я чувствую, как его ярость подпитывает магию в комнате. Сейчас один из тех моментов, когда я вынуждена признать, что фейри сильно отличаются от людей. Их ярость намного больше и свирепей, чем человек может себе вообразить. На лице Деса отражается маска жестокости, и я почти уверена, что он близок к тому, чтобы превратиться в нечто ужасное.

— Пожалуйста, не убивай кого-то из-за меня, — говорю я. Такое случалось раньше.

Он зловеще смеется.　

— Никакие бусины в мире не могут заставить меня согласиться на это. — Торговец возвращается ко мне и сжимает в руке моё запястье. На его лице всё ещё отражается ярость, но чем дольше он смотрит на меня, тем больше она тает. — Теперь, ангелочек, — слова стекают с его губ, словно мед, — первая оплата за день: ты возвращаешься со мной домой, и не уйдешь, пока не будут выплачены все долги.