Раскол

ГЛАВА 18

Оставив в покое Геннадия, Вагиф осмотрел квартиру. Было заметно, что ее не убирали уже несколько дней. В кухне царил полный беспорядок: гора грязной посуды в мойке, куски засохшего хлеба в хлебнице, далеко не первой свежести кухонное полотенце. Пройдя в спальню, Вагиф приоткрыл дверцу платяного шкафа. В нем висели только мужские вещи. Другие члены семьи Геннадия, очевидно, поспешно покинули этот дом.

Вернувшись в кухню, Вагиф принялся за уборку. Надев висевший в углу фартук и вооружившись губкой, он тщательно вымыл всю посуду, после чего, протерев кухонный стол и мойку, направился в гостиную. Лишь к двум часам дня он закончил генеральную уборку квартиры и принялся за обед. Найдя в холодильнике банку тушенки, а внизу в полиэтиленовом мешке овощи — капусту, свеклу и морковь, Вагиф решил приготовить борщ. Поиски лука и картофеля заняли более получаса, но все-таки увенчались успехом. В деревянном ящичке, рядом с кухонным шкафом, он нашел лук и картофель.

Приготовив обед и заварив свежий чай, Вагиф сбегал в ближайший гастроном, расположенный на соседней улице, — в магазин, где работал всезнающий Вася, он, естественно, не пошел, — и купив хлеба и конфет к чаю, вернулся обратно. Геннадий все еще спал. Только где-то в пятом часу и то после энергичных встряхиваний Вагифа он с трудом открыл глаза и, посмотрев по сторонам, снова попытался их закрыть, но на сей раз это ему не удалось.

Вагиф, дотащив Геннадия до ванной комнаты, заставил его принять контрастный душ и побриться. После чего, принеся чистое белье и новую рубашку, помог одеться. За обедом они выпили по пятьдесят граммов водки, а потом с удовольствием опустошили большой чайник свежезаваренного чая. Они практически не говорили, ограничившись односложными «да» и «нет».

Лишь в восьмом часу вечера, перейдя в гостиную, — ужинали они на кухне, — Вагиф наконец задал мучивший его вопрос о судьбе Алексея Васильевича. Геннадий, немного помявшись, рассказал следующее. У мэтра после смерти Андропова как-то сразу заметно испортились отношения со многими коллегами. Его и при жизни шефа не особенно любили, считая в известном смысле выскочкой, но терпели. Он был прекрасным специалистом и пользовался особым доверием.

Кроме всего прочего, на нем замыкались многие операции самого разного профиля, которые предопределяли знание некоторых теневых сторон жизни целого ряда высокопоставленных особ партии и правительства. Это тоже не способствовало проявлению особой любви к нему.

После смерти покровителя некоторое время было не до него, но потом о нем вспомнили. Состоялся разговор, в результате которого его решили пока не трогать. Он пообещал тому влиятельному лицу, который вел с ним беседу, помочь разобраться в некоторых тонких вопросах расстановки сил, в которых прекрасно разбирался. Но в самое последнее время произошло непредвиденное.

Каким-то непонятным образом некоторым его старым недругам стало известно о совершенно секретной операции «Прогноз», в которой Алексей Васильевич принимал самое непосредственное участие. Но для того чтобы объяснить, о чем идет речь, Геннадию пришлось вернуться несколько назад и подробно рассказать Вагифу о так называемых аналитиках. Все это Вагиф слышал впервые. Алексей Васильевич ни разу ни о чем подобном с ним не говорил.

Дело было вот в чем. Последние несколько лет советские спецслужбы, как, впрочем, и другие спецслужбы, привлекали к своей работе так называемых естественных аналитиков. И делалось это вот почему. По полученным из-за рубежа данным стало известно, что американцы и западные немцы усиленно разрабатывают методики, позволяющие принимать решения в первую очередь в политической и военных областях, не имея достаточного количества необходимой информации. То есть тогда, когда, согласно формальной логике, принятое на основании имеющейся информации решение будет заведомо неверным. (Работы того чеха были в некотором смысле аналогичны, но касались лишь проблем проектирования новых сверхсложных аппаратов.)

При этом американцы, как обычно, делали упор на техническом решении этого вопроса, используя специальные интеллектуальные программы и особо мощную вычислительную технику, а западные немцы, не пренебрегая техническими средствами, больше сделали упор на использовании еще далеко не изученных возможностей человеческого мозга. И достигли куда более значительных результатов, во всяком случае на данном этапе.

У нас тоже проводили подобные опыты. И тоже достигли кое-каких положительных результатов именно в работе с людьми. Правда, злые языки утверждали, что другого просто и быть не могло при том уровне развития вычислительной техники, какого мы к тому времени достигли. Но как бы там ни было, факт оставался фактом. Была разработана специальная, в первую очередь чисто психологическая методика, позволяющая с большой степенью достоверности определять людей, способных оперативно и с очень большой точностью проводить анализ, например, политической ситуации, не имея достаточного количества фактов.

Таких людей — их называли аналитиками — было выявлено несколько десятков. Они были обоих полов, однако никоим образом не желая обидеть прекрасную половину человечества, следует отметить, что, как ни странно, большую часть таких аналитиков составляли мужчины. Это были люди с разным уровнем интеллекта и самых разнообразных профессий — начиная с простого рабочего и кончая научным сотрудником. Но что странно — среди них не было ни одного, сделавшего хорошую карьеру, хотя на первый взгляд казалось, что должно бы быть все наоборот.

Вот с этими людьми и работал Алексей Васильевич. И все бы ничего, если б не операция «Прогноз». А суть ее была такова. Еще во второй половине семидесятых по личному распоряжению самого председателя группа этих аналитиков под наблюдением мэтра приступила к анализу того, что скорее всего произойдет в Союзе и как распределятся политические силы страны. То есть речь шла о так называемом государственно-политическом раскладе на ближайшее время.

Отчет о работе этой группы ушел в одном экземпляре лично председателю, а о самой работе, кроме мэтра, никто не знал. Известно также, что этот отчет произвел на председателя очень сильное впечатление, и он стал проводить одну негласную проверку за другой. Тогда наверху уже сложилась такая ситуация, что многое можно было осуществлять без особой огласки даже среди высших чинов партии и правительства. Результат не заставил себя долго ждать: председатель становится главой государства, хотя до того его кандидатура была под большим вопросом, а через очень короткое время покидает сей бренный мир, унося с собой тайну этого странного отчета.

О том, что этих аналитиков курировал Алексей Васильевич, никто не знал. Ни одного документа о привлечении того или иного члена этой группы к работе просто не существовало, и нигде ничего не фиксировалось. Сами аналитики работали по системе, которая называлась «мозаика», так что им, каждому в отдельности, было трудно составить представление об общей работе. А между собой они не были знакомы. И тем не менее откуда-то стало известно о проведении такой работы и о личном участии в ней мэтра.

Вначале Алексей Васильевич получил очень неплохое предложение, но он сделал вид, будто не понимает, о чем вдет речь. Потом за ним стали открыто следить, проверяя каждый его шаг, но старого чекиста не так легко провести. И тогда было принято решение его убрать. А последнюю точку в этом деле невольно поставил отъезд Вагифа. Кое-кто воспринял это как попытку вывезти интересующие их документы за границу.

— Хорошо, это все понятно, но почему ты дома? Ты разве не боишься, что и тебя, извини, могут шлепнуть? — спросил Вагиф.

— А что, если я стану скрываться, у меня больше шансов на спасение? Если они решили меня прикончить, они даже на Северном полюсе меня найдут. Кроме того, не забывай, я не оперативник, а аналитик, и, будем откровенны, не мое это дело — бегать с пистолетом.

— Ну, а твои домашние, они-то где?

— У друзей, у моих хороших, верных друзей.

— И Жанна?

— Жанна такой же член моей семьи, как и моя собственная дочь.

— Понятно. Скажи, пожалуйста, ты сам как думаешь — может тот отчет, сделанный десять лет назад, быть настолько актуален или даже опасен сегодня? Ведь очень многое изменилось.

— Честно говоря, не думаю. Конечно, он может представлять интерес и даже опасность для кое-кого, но такую, чтобы рискнули пойти на уничтожение мэтра — сомневаюсь.

— Но, может, там было еще что-нибудь? Например, нечто схожее, но касающееся новых технологий?

— Тебе не дают покоя разработки того чеха?

— А почему бы и нет? Ведь подход очень близок. Даже если предположить ошибочность этих взглядов и их полное несоответствие нынешнему пониманию существующих закономерностей, все равно очевидно, что мы стоим на пороге, можно сказать, революционного пересмотра некоторых общепринятых основных положений. Может, ты со мной не согласен?

— Почему не согласен? С этим я как раз согласен. Сейчас в науке вообще происходит нечто странное. Все кричат об открытости, а научные достижения пытаются скрыть даже от своих союзников. А последние сообщения, еще по линии «сети», о некоторых военных разработках американцев, особенно в области аэрокосмической техники, которые иногда просто противоречат известным законам физики? А этот скандал с английским математиком, который, работая в научном центре США, выступил на одном семинаре с открытым докладом, где подверг чисто научной критике некоторые разработки? Он ведь утверждал, что налицо полное противоречие между проводимыми в этом центре работами и общеизвестными закономерностями. Ведь тогда так и не удалось опровергнуть справедливость его выводов. Правда, потом он куда-то исчез, но это уже из другой оперы. Так что быть в целом не согласным с тобой я не могу, но в частности могу абсолютно твердо сказать, что мне не верится, будто наш уважаемый мэтр на старости лет занялся еще математикой и физикой.

— Здесь я с тобой не согласен. Во-первых, старик был из плеяды тех, кто, если надо, и китайский язык за ночь выучит. Кроме того, по части интеллекта ему многие академики могли позавидовать. Да что я говорю, ты же сам его лучше меня знаешь.

— Убедил, черт с тобой. У тебя такая нежная привязанность к мэтру, что скоро ты докажешь, что он вообще был ангелом с удостоверением генерала КГБ в кармане.

— Ангелом не ангелом, но человеком незаурядных способностей — это точно. И в силу этого скорее всего не был, а есть. Скажи, а как у нас обстояли дела с техническим аспектом всех этих прогнозов?

— Ты имеешь в виду американский подход?

— Хотя бы.

— Конечно, кое-что делалось, и говорят, далеко не хило, но что конкретно, сказать не могу. Никак не был с этим связан.

— Тогда извини, я сформулирую вопрос иначе. Среди этих аналитиков не было ли человека, который занимался этими вопросами, ну, скажем, с научной точки зрения?

— Точно не знаю, — после небольшой паузы нерешительно протянул Геннадий, — но, по-моему, Алексей Васильевич мне как-то говорил, что один из его подопечных пытается создать компьютерные программы на базе каких-то эмоциональных алгоритмов для тренировки подсознания, чтобы выработать навыки принятия решений при дефиците какой-то базы.

Медленно закончив длинную фразу, Геннадий глубоко вздохнул и потянулся к пачке сигарет. Видно было, что все это ему нелегко вспоминать.

— Послушай, ты случайно не помнишь, этот тип один работал или с кем-нибудь?

— А вот это я помню точно. Он работал с подростками, поскольку утверждал, что несформировавшийся мозг куда восприимчивее ко всей этой чертовщине, чем мозг взрослого человека, даже очень умного от природы.

— Речь шла просто о подростках?

— Нет, он почему-то предпочитал ущербных. Ну там, инвалидов в первую очередь, с чисто физическими недостатками или ребят, переживших какие-то эмоциональные потрясения.

— А почему?

— Считал, что пережитые страдания, комплексы неполноценности способствуют развитию и углублению эмоционального мира, отражением которого и являются все эти дьявольские алгоритмы. Ну, грубо говоря, подсознание лишь глубоко пережившего что-то человека способно перескакивать через какие-то непонятные ему детали, сохраняя интуитивное и потому наиболее ценное и полное восприятие общей сути процесса.

— Ты устал, вспоминая все это?

— А ты как думал? Еще пару таких вопросиков и меня снова потянет к водке.

— Ну хорошо, тогда последний. Ты что-нибудь знаешь об этом деятеле? Например как его найти?

— Ничего не знаю, кроме того, что это мужик.

— Ну и то хлеб.

Было что-то около одиннадцати вечера. Вагиф прошел на кухню и вернулся с медным кофейником, полным крепкого черного кофе. Геннадий, включив проигрыватель, слушал концерт Моцарта, откинувшись на спинку кресла и полузакрыв глаза. Когда музыка закончилась, Вагиф не спеша разлил кофе и, закурив сигарету, тихо спросил:

— Твои домашние в городе?

— Нет, недалеко от Москвы.

— Надо будет их сегодня оттуда вывезти.

— Но уже поздно!

— Если мы их не вывезем, может на самом деле оказаться поздно. Возможно, тебя и не трогали лишь потому, что ждали, не выйдет ли кто-нибудь из сотрудников Алексея Васильевича на тебя. Так что после моего прихода события могут развиваться весьма непредсказуемо.

— И куда мне их вывезти?

— Я предлагаю тебе вместе с ними выехать в Грозный. Там у меня есть друзья, они тебя встретят и все устроят наилучшим образом. Деньги я тебе дам, а попозже и сам приеду — когда здесь все успокоится.

— А такое возможно?

— Почему нет? Все когда-то имеет конец. Машина у тебя на ходу?

— Да. Во всяком случае, когда я ею пользовался в последний раз, она вела себя ничего.

— Собери самые необходимые вещи для жены и девочек, захвати все ценные вещи и деньги, которые есть в доме. Не забудь взять документы.

Минут через двадцать Вагиф и Геннадий уже спускались вниз. Оказавшись на втором этаже, Вагиф услышал какой-то слабый шум внизу. Осторожно заглянув вниз, он различил фигуры двух молодых парней в теплых спортивных куртках. Они стояли напротив двери лифта и курили. «Непорядок», — подумал Вагиф. В его бытность молодым оперативником за подобное поведение во время отработки «клиента» по головке бы не погладили. «Все разваливается, черт побери», — чертыхнулся он про себя, поднеся палец к губам.

Геннадий уловил его знак и тоже остановился.

— Отсюда есть другой выход? — шепотом спросил Вагиф.

— Нет. Выход на крышу закрыт. Там два замка. За час не управишься.

— В этом блоке есть пустые квартиры, смежные с соседним блоком?

— Пустых квартир нет, но есть тут один тип на девятом этаже, который сейчас может отсутствовать.

— Он один живет?

— По-моему, да.

Поднявшись на девятый этаж, они подошли к обшарпанной двери, обитой черным дерматином. Геннадий нажал на кнопку звонка. В глубине квартиры раздался приглушенный звонок. Через секунду Геннадий еще раз нажал на кнопку. Но безрезультатно. Очевидно, за дверью на самом деле никого не было.

Тогда Вагиф, вытащив связку отмычек, стал не спеша колдовать над замками. Все это время Геннадий, не привыкший к подобным действиям, нервно суетился рядом, то и дело оглядываясь по сторонам. Наконец с замками было покончено, и они, тихо открыв дверь, вошли в квартиру.

В прихожей было темно, но в комнате горел свет, а в дверном проеме, крепко ухватившись за распахнутую дверь, стоял высокий мужчина с взлохмаченными волосами. Он держал в правой руке наполовину опустошенную бутылку из-под какого-то дешевого вина и удивленно смотрел на вошедших. Он уже собрался было что-то произнести, но Вагиф, решительно шагнув вперед, громко и внятно произнес:

— Вы гражданин Алексеев? — Фамилию он успел прочитать на двери, когда возился с замками.

Гражданин Алексеев громко икнул и произнес что-то невразумительное.

— Так вот, на вас жалоба, буяните. Спать соседям не даете. Выселять будем.

Хозяин квартиры, слегка очухавшись, медленно согнулся в поясе, стараясь поставить бутылку на пол. Геннадий все это время стоял позади Вагифа, не решаясь захлопнуть дверь. Тогда Вагиф, развернувшись, слегка подтолкнул его плечом, и дверь, громко скрипнув, захлопнулась.

— Ну, что будем делать? — громко спросил Вагиф, проходя в комнату. — Это вы бросаете с балкона бутылки? — продолжал он все тем же строгим голосом и, бесцеремонно отодвинув хозяина квартиры, вставшего возле балконной двери, открыл ее.

Балкон был отделен от балкона квартиры из другого блока узкой перегородкой. Заглянув за нее, Вагиф услышал вначале веселую музыку, а потом различил силуэты танцующих людей. Там, очевидно, справляли какой-то юбилей. Потом он услышал звук открываемой двери, и на соседний балкон вывалился из квартиры мужчина лет сорока. Он минуту постоял на балконе, сосредоточенно глядя куда-то вниз, а потом пошел назад, забыв закрыть дверь.

Вагиф не мешкая вернулся в комнату. Хозяин квартиры, слегка протрезвев, вознамерился что-то объяснить, безуспешно пытаясь схватить Вагифа за руку. Но тот, молча взяв Геннадия за рукав, потащил его на балкон. Подойдя к перилам, Вагиф перелез через них и, сделав несколько шагов по краю балкона, так же легко перепрыгнул через перила соседнего балкона. За ним, слегка побледнев, последовал Геннадий.

Открыв дверь, Вагиф с Геннадием решительно прошествовали к входной двери без каких-либо приключений. И, лишь оказавшись на лестничной площадке, облегченно вздохнули. Не теряя времени, они бегом спустились вниз. У этого подъезда никаких подозрительных курящих молодых людей не было. Теперь оставалось самое трудное — вывести со стоянки машину.

До машины они добирались поодиночке. Сперва к ней подошел Геннадий и у капота присел на корточки. Потом тот же путь проделал Вагиф. Опустившись рядом с ним, он вытащил из своей сумки специально взятое им у Геннадия старое детское одеяло и, встав на колени, просунул руку под днище машины. Конечно, в таком положении трудно было определить, подложили под машину мину или нет, но проверить все равно было необходимо.

Ничего не нащупав, Вагиф взял у Геннадия ключи, осторожно открыл дверцу и пролез в салон. Геннадию пришлось лезть на заднее сиденье, а потом перебираться на переднее, благо он был спортивного сложения. Больно ударившись коленом о ручку переключения скоростей, он шепотом выругался и высказал свое непонимание необходимости всех этих непонятных манипуляций. Вагиф недовольно зашикал.

«Волга» Геннадия стояла в плохо освещенной части двора, и поэтому Вагиф надеялся, что их пока не заметили, сконцентрировав все внимание на двери подъезда. Выжав ручку ручного тормоза и опустив ноги на землю, Вагиф, упершись в приоткрытую дверцу, попытался стронуть машину с места на холостом ходу. Рядом молча пыхтел Геннадий, забыв о своем недовольстве.

Наконец машина сдвинулась, и они, сделав несколько шагов, вновь залезли в салон автомобиля. Вставив ключ в зажигание, Вагиф медленно повернул его. Мотор оглушительно затарахтел, потом, чихнув, заглох. Краем глаза Вагиф заметил какое-то движение у подъезда и резко повернул ключ. Мотор наконец заработал, и Вагиф услышал, точнее, ощутил несколько хлопков позади себя. Выжав газ, он, не зажигая фар, вылетел со двора на проезжую часть дороги и, слегка задев бампером какую-то машину, пытавшуюся пересечь им путь, устремился вперед.

Через несколько секунд они были уже далеко от дома Геннадия, и Вагиф включил фары. Машина, как ни странно, вела себя неплохо, хорошо слушалась руля и легко набирала скорость. Включив на минуту свет в салоне, Геннадий взглянул назад. В левой задней дверце зияло несколько пробоин. И если бы они не откатили машину, все могло бы окончиться для них плачевно. Стрелявшие плохо различали в темноте машину и, естественно, попали не совсем точно.

Геннадий молча протянул Вагифу руку в знак благодарности.

— Значит, так, Геннадий, у нас от силы полминуты. Скоро эти ребята нас нагонят, поэтому я ссажу тебя на углу, добирайся сам, но помни: времени у тебя мало. Не думаю, что они обложили твоих, но, как только они поймут, что я в машине один, они обязательно направятся туда. А это они быстро определят — стоит как следует осветить салон фарами. Так что не тяни время. И не потеряй мою записку. В Грозном тебе помогут, а через день-другой я сам туда приеду.

Притормозив машину, Вагиф кивнул Геннадию и, выжав до отказа газ, помчался по шоссе. Преследователи появились куда раньше, чем через полминуты. Две «девятки» и одна «волга» нагоняли его. Шли они красиво, одна за другой, строго соблюдая необходимую дистанцию. «Скоро начнут стрелять», — подумал Вагиф, вытаскивая пистолет. Ему необходимо было выиграть время и дать возможность Геннадию скрыться. Поэтому он пока ничего не предпринимал, поскольку его активные действия сразу же дали бы понять преследователям, что он в машине один.

Ему повезло какая-то иномарка с ненормальным водителем увязалась за ним, и так они проехали с минуту. Впереди Вагиф, за ним эта самая иномарка, а следом три остальные машины. Его преследователи ничего не предпринимали, очевидно, не решались открывать стрельбу при иностранце. Наконец впереди показалось ответвление от основного шоссе, и Вагиф вдруг интуитивно понял, что иномарка повернет.

Тогда он прибавил скорость и, как только его невольный спаситель повернул влево, резко крутанул руль вправо и нажал на тормоз. Его «волга», взвизгнув тормозами, развернулась капотом по направлению к движущимся ей навстречу автомобилям. Распахнув дверцу и упершись левой ногой в землю, Вагиф перебросил пистолет в ту же руку и, крепко держа руль правой рукой и до отказа выжав тормоз, сделал несколько выстрелов, выпустив пол-обоймы в водителя передней «волги», которая, вильнув в сторону, ударила правым боком вынырнувшую из-за нее «девятку».

Тогда, резко опустившись на сиденье, Вагиф нажал на педаль газа, и его «волга», сорвавшись с места, устремилась в небольшое образовавшееся пространство между потерявшей на мгновение управление «волгой» и соседней с ней «девяткой». Уже пролетая между этими двумя машинами, он услышал легкий скрежет соприкоснувшихся кузовов автомобилей. И, лишь оказавшись в нескольких сотнях метров от преследователей, услышал звон разлетевшегося на мелкие кусочки заднего стекла. По нему все-таки начали стрелять.

Посмотрев в зеркало заднего обзора, Вагиф заметил только две «девятки», «волги» почему-то не было, хотя он отчетливо видел, как ее руль перехватил сидящий справа от водителя мужчина. Постепенно «девятки» начали его нагонять. Они шли параллельно друг другу на достаточно хорошей дистанции. А вскоре послышались и характерные хлопки выстрелов — стреляли из пистолетов с глушителями. Стреляли не особенно интенсивно, но явно со знанием дела. Пули, впиваясь во внутреннюю обшивку кузова, делали из бедной машины нечто отдаленно напоминающее сито, и по гуляющему в салоне сквозняку нетрудно было догадаться, что сито это достаточно частое.

Наконец впереди показалось то самое ответвление от шоссе, где несколькими секундами раньше скрылась иномарка. Не сбавляя скорости, Вагиф повернул руль вправо. Его «волга», возмущенно застонав, резко вывернула на эту дорогу, задев отваливающимся бампером какой-то придорожный камень. Дорога, по которой он сейчас ехал, была достаточно широка, и преследующие его «девятки» так и мчались параллельно друг другу.

Но неожиданно Вагиф заметил впереди еще одну развилку. И справа она представляла собой узкую проселочную дорогу, по одну сторону которой рос могучий дуб. Не отдавая себе отчета, чисто интуитивно Вагиф свернул на эту проселочную дорогу и, промчавшись около сотни метров, на всей скорости влетел в какую-то глубокую рытвину, да так, что от удара о крышу кузова чуть не потерял сознание.

Его машина встала. Задние колеса продолжали бешено вращаться, но сама она не двигалась. Выскочив из автомобиля, Вагиф сразу бросился в сторону и лишь потом посмотрел назад. Зрелище было впечатляющим. Одна из «девяток», очевидно, задев дерево, перевернулась, и из ее салона торопливо вылезали находившиеся в ней молодые ребята. Другая стояла поодаль уже без экипажа, который в составе трех крепких молодчиков с пистолетами в руках, готовился прочесать пятачок, на котором разыгралось все это представление.

Оценив ситуацию, Вагиф бросился не от них, а, наоборот, к ним и, незаметно преодолев в этом шуме те несколько десятков метров, которые отделяли его от «девятки», залег за какой-то камень буквально в метре от нее. Как только трое парней отошли от машины, Вагиф одним прыжком преодолел этот метр и приземлился на переднем сиденье. Мотор машины все еще продолжал работать. «Да плохо сейчас учат», — подумал Вагиф, выжав газ и заметив, что ключ зажигания так и остался невынутым. Машину с работающим двигателем оставлять без присмотра нельзя, тем более не вытащив ключ.

Но это были уже не его проблемы, ему надо было подумать о другом. Например, как добраться до сгоревшей дачи мэтра.

Доехав до перекрестка, Вагиф свернул на шоссе, ведущее к даче Алексея Васильевича. Возможно, в его положении это решение было несколько необычным для его преследователей и потому лишенным смысла. Во всяком случае, он сомневался, что его будут ждать на пепелище. До дачи он добрался без приключений. Лишь остановив машину, Вагиф внимательно осмотрел салон «девятки».

Это была совсем новая машина и притом прекрасно оборудованная: радиотелефон, мощный приемник с ультракоротким диапазоном, телевизор, и, что больше всего удивило Вагифа, в ней была небольшая по размерам, но, видно, достаточно мощная японская видеокамера. Все это было очень странно. Он вспомнил обычное снаряжение оперативных машин, которое не шло ни в какое сравнение с тем, что он сейчас увидел. Невольно напрашивался вопрос: а кто эти ребята?

Если исходить из количества и качества снаряжения, то они никак не могли быть сотрудниками государственных служб — такая роскошь им не по карману. Если же говорить о степени их профессионализма, то вряд ли это любители. Так что было о чем подумать.

Выбравшись из машины, Вагиф не спеша направился к даче. В салоне «девятки» он наткнулся на достаточно сильный электрический фонарь и сейчас время от времени включал его, не забывая всякий раз правильно устанавливать отражатель. Подойдя к тому, что осталось от дачи, Вагиф осторожно спустился вниз и, помогая себе палкой, которую подобрал тут же, на пепелище, нашел-таки лаз, ведущий в подвал.

Как и говорил Женя, двери не было. Пригнув голову, Вагиф шагнул вперед. Здесь была кромешная тьма, пришлось включить фонарь. Подвал был завален мусором, пеплом и бог знает чем еще. Лишь после тщательного осмотра стен Вагифу удалось найти то место, где должен был находиться сейф. Еще полчаса ушло на очистку этой части стены от сваленного там мусора. Наконец стенка была очищена, но никакого сейфа и в помине не было. Вагиф уж подумал, что он все перепутал, но, взяв лежащий у его ног какой-то металлический крюк и ударив им по стене, изменил свое первоначальное мнение.

Под легко отколовшимся куском штукатурки он увидел знакомую дверцу сейфа. На восстановление в памяти кода у него ушло не более десяти секунд. Открыв дверцу, Вагиф извлек из сейфа кожаную папку с какими-то документами, несколько пачек денег, в том числе валюту, и свой любимый «вальтер» с несколько старомодным глушителем в металлической коробочке. На нижней полке лежал небольшой сверток. Развернув его, Вагиф увидел так называемую пластиковую взрывчатку с уже вставленным детонатором и миниатюрный часовой механизм.

Поставив его на два часа ночи, Вагиф поспешно покинул подвал, захватив все, что обнаружил в сейфе. Уже добравшись до машины и сев за руль, Вагиф еще раз обдумал создавшееся положение. То, что он приехал сюда, было, быть может, не совсем логично, но по-человечески понятно. Когда он спрашивал у Жени о подвале, то в общем-то ничего не имел в виду. Он тогда даже представить не мог, что сейф может сохраниться и уж тем более что он недавно, во всяком случае после его отъезда, будет замаскирован, а стенка оштукатурена заново.

Но это еще с грехом пополам можно было объяснить, а вот содержимое сейфа трудно было отнести за счет простого совпадения. Его любимый пистолет, деньги, заботливо подготовленное взрывное устройство. Всему этому могло быть только одно объяснение — все это мэтр оставил специально. Но для чего оставил? В память о себе? Тогда все это было подобрано по меньшей мере странно, потому что скорее смахивало на предметы, необходимые для дальнейшей деятельности, а не на вещи, напоминающие об усопшем. Но тогда естественно возникал вопрос: а был ли мэтр усопшим?

Дальнейший ход его мыслей неожиданно прервал взрыв. На том месте, где он только что был, образовалась новая воронка, похоронив под толщей земли подвал и уже никому не нужный пустой сейф. Вагиф резко выжал газ, и «девятка» помчалась в сторону города.

Вначале Вагиф решил, не откладывая в долгий ящик, поехать в аэропорт и попытаться ближайшим рейсом добраться до Грозного, а уж там, прозондировав ситуацию в Баку, перебраться на родину, но в последнюю минуту передумал. Во-первых, в игральном зале остались кое-какие его документы, которые лучше было бы нигде не оставлять. Во-вторых — те программы, с которыми еще предстояло разбираться и разбираться.

Короче говоря, Вагиф решил заехать в этот зал. Прикинув и так, и эдак, он пришел к выводу, что пока его никак не могли вычислить. Слишком мало прошло времени. Не доезжая немного до зала, он остановил машину и пешком добрался до него. Он не стал стучаться в дверь — время было уже позднее, — а прошел двором к продуктовому ларьку и, поднявшись на его крышу, подошел к окну, которое утром оставил открытым. Слегка нажав на стекло, он приоткрыл окно и легко соскользнул вниз, в комнату.

В комнате все было на своих местах. Нетрудно было заметить, что в его отсутствие ее никто не посещал. Быстро собрав свои вещи и аккуратно уложив в «дипломат», который презентовал ему мэтр, все свои документы, а также дискеты с копиями программ, которые он с согласия Ксении сделал еще вчера, и свой «вальтер» с глушителем, Вагиф решил не прощаясь, по-английски, исчезнуть, как вдруг услышал у своей двери голос Ксении. Подойдя к двери, он почти бесшумно открыл замок и распахнул ее. У самой двери стояла Ксения, рассматривая связку ключей. За ней стоял Женя, а в глубине зала была видна колоритная фигура Виталика.

— Привет, — несколько смутившись, произнесла Ксения и улыбнулась. — Тут вот какое дело. Нам удалось узнать, что сегодня ночью кое-кто попытается проникнуть сюда и взять дискеты. И мы решили сегодня подежурить все вместе. А к тебе в комнату решили зайти, чтобы заранее подготовить путь к отступлению, если станет слишком жарко.

— А почему ты не обратилась в милицию?

— Тогда лучше сразу к прокурору, как в том фильме. Все без толку, тут надо самим утрясать. А ты что не спишь?

— Да я только что пришел. Дела были.

Вагиф невольно заметил, что Ксения как-то по-женски подозрительно взглянула на него и отвернулась. Его почему-то так и подмывало сказать, что он действительно был по делам, а не у женщины. Потом он сам удивился своему желанию — а с чего это вдруг он должен перед ней отчитываться? Не жена небось.

— Ну, и какой у тебя план?

— Да какой может быть план? Откупиться надо.

— А деньги?

— Есть немножечко, а если не хватит, друзья помогут. Свет не без добрых людей. А ты что собираешься делать? Может, погуляешь? А то хочешь — у меня дома посиди, пока все не решится.

— Спасибо, я побуду здесь.

— Не советую, здесь может быть горячо.

— Ничего… Ты здесь станешь решать свои проблемы со всякой криминальной шпаной, а я буду сидеть у тебя дома и ждать, когда ты придешь и скажешь, что все тихо и мне можно возвращаться? Завидную роль ты мне отвела.

— А ты хочешь мне помочь, да?

— Просто сгораю от нетерпения, — в сердцах ответил Вагиф, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить. Злился он прекрасно понимая, что выглядит несколько странно, а настоящей причиной его не в меру эмоционального поведения является то, что Ксения ему нравится.

— Ну, тогда давай обсудим, что будем делать.

— Ничего обсуждать не надо. Как только кто-нибудь явится, ты мне дашь знак и я сам постараюсь решить все проблемы.

— Предположим, я согласна с твоим предложением. А как я тебя им представлю?

— Так и представь, как человека, решающего твои проблемы.

— Заметано. Если все кончится хорошо, с меня презент.

Лишь где-то через полчаса Женька доложил первую «военную сводку»: какие-то незнакомые типы приблизились к дверям зала, не спеша осмотрели замок и отошли куда-то в сторону. Вагиф тотчас же направился к дверям и посмотрел в небольшую щелочку. Ему удалось рассмотреть пришедших лишь со спины и то не очень хорошо, но какое-то шестое чувство ему подсказывало, что это не уголовники. Для простых рэкетиров у них слишком специфическая осанка. Хотя кто их сейчас разберет, порой разбоем стали заниматься вчерашние спортсмены и сотрудники милиции, имеющие куда более внушительную осанку. И все равно что-то Вагифу подсказывало, что это пока не те, кого они ждут. Тогда возникал вопрос: а кто эти?

Примерно около трех часов ночи в дверь постучали. Именно постучали, спокойно и уверенно. Кивнув Ксении, Вагиф прошел к двери. Сзади него расположился Виталик. Женька с куском трубы в руках притаился за большим пустым деревянным ящиком у левой стены. Открыв дверь, Вагиф сразу же отошел в сторону, направив в проем двери яркий свет фонаря.

В дверях стоял вчерашний молодой парень с мужчиной невысокого роста, опрятно и со вкусом одетым. Сзади возвышался здоровенный бугай лет двадцати пяти с невыразительным, малоподвижным лицом.

— Доброй ночи, — приветливо поздоровался мужчина проходя в зал. — Извините за столь поздний визит, но так сложились обстоятельства. С кем я могу переговорить?

— Со мной, — спокойно ответил Вагиф, зажигая свет.

Мужчина внимательно посмотрел на Вагифа и молча присел на стул, вежливо пододвинутый ему Женей.

— Я хотел бы поговорить с вами наедине, — негромко проговорил мужчина, взглянув на своего телохранителя, стоявшего сзади него. Тот, понимающе кивнув, положил правую руку на плечо парня, который их привел, и они отошли в сторону. Ксения с Женей также отошли.

— Меня тут все зовут Пал Палычем, — неторопливо начал мужчина. — Как зовут вас, я не спрашиваю, поскольку знаю ваше имя. Времени у нас в обрез, и потому посвящу его самому главному.

Его размеренная речь с несколько старомодными оборотами сразу напомнила Вагифу манеру разговаривать матерых российских «воров в законе». Именно российских и именно матерых, современные «авторитеты» или «специалисты» из других регионов обычно так не объяснялись.

— Значит, так. Сюда я заявился, конечно, не из-за каких-то игр, даже приносящих хорошие барыши, поскольку это не мой профиль. Я пришел потому, что этот хмырь поднял в округе такую вонь, что это просто не могло пройти мимо меня. А поскольку он очень красочно и надо отмстить, достаточно достоверно описывал парня, вышвырнувшего его из зала, и это описание полностью совпадало с тем, что было у меня, правда, по другому делу, то я решил навестить этого московского Робин Гуда.

— Простите, о каком деле идет речь?

— О каком деле спрашиваешь? Да все о том же, турецком. Или ты уже забыл Мишку-оружейника, которого ты так умело надул со своим чеченцем?

Вагиф вдруг почувствовал, как у него на лбу выступили капельки пота. Такого поворота событий он явно не ожидал.

— Каким будет ваше предложение? — после небольшой паузы спросил он Пал Палыча.

— Да никаким, — широко улыбнувшись, ответил тот. — Просто мне захотелось самолично выразить почтение знающему человеку. Что же касается сегодняшней ночи, то картинка здесь такая. Если хочешь, я тебе и твоим друзьям помогу отсюда выбраться здоровыми и невредимыми, но тогда за тобой будет должок. Могу также предложить работать с нами, тогда у тебя вообще с этой шпаной проблем не будет. Хочу заметить, что многие из тутошних твоих коллег хотели бы работать у меня. Так что выбирай.

— Мне надо подумать.

— Хороший ответ. Думай, а я пойду. Вот тут телефончик, — при этих словах он протянул Вагифу визитную карточку, — если что — звякни. Да, напоследок. У игрального зала крутятся не только дружки этого хмыря, но и какие-то другие типы, не из наших, так что имей в виду. Ну, а те Мишкины доллары, которые ты у него экспроприировал в Турции, можешь оставить себе. Хорошая работа стоит хороших денег.

— Можно один вопрос?

— Давай.

— То, что произошло в Турции, на вашем бизнесе никак не сказалось?

— Ты хочешь спросить, почему я, если понес в той операции убытки, хочу тебе помочь, так?

— Да, так.

— Дело в том, что я в этих делах непосредственно не участвую. А Михаил сам виноват, и он уже наказан. Он забыл о своих основных делах и, более того, связался с какой-то непонятной группой людей, неизвестно кого и что представляющих. Ну, вот в принципе и все.

Когда он ушел, было ровно полчетвертого ночи. Вагиф, подойдя к единственному окну, выходящему на улицу, внимательно осмотрел подходы к игральному залу. После чего, прижавшись к стеклу, попытался разглядеть, что происходит у подъезда дома, стоящего напротив их зала. Там было заметно какое-то оживление. Из только что подъехавшего микроавтобуса вылезли несколько крепких молодых парней, держа что-то в руках. Они сгрудились вокруг бугая в светлой куртке, который что-то эмоционально им объяснял, показывая рукой на зал. Рядом с ним стоял тот самый хмырь, который только что покинул зал вместе с Пал Палычем.

Вагиф понял, что это уже не шуточки и надо думать не о спасении имущества, а о собственном спасении.

— Ксения, тут становится опасно, — осторожно начал Вагиф, подойдя к девушке, — нам надо уходить. Пока не поздно, давай воспользуемся твоим «черным ходом». Потом может быть поздно, они обложат нас со всех сторон.

— Если я сейчас уйду, они здесь все переломают и разграбят. Тогда у меня возникнет масса проблем. Большинство собранной здесь техники арендовано, и за нее еще надо платить и платить. А если мы останемся, у нас есть шанс с ними договориться.

— У тебя такого шанса нет. Даже отдав эти чертовы программы, ты все равно будешь в опасности. Эти программы слишком многих интересуют, чтобы можно было рассчитывать на благополучный исход.

— Я остаюсь, а ты можешь уходить, — неожиданно зло произнесла девушка и демонстративно отошла в сторону.

В этот самый момент входная дверь зала затрещала под могучим напором и, треснув, готова была рухнуть в любой момент. Схватив приготовленный Женькой увесистый кусок трубы, Вагиф бросился к двери. Сзади он почувствовал учащенное дыхание Виталика. Подбежав к двери, Вагиф не стал ждать, пока она упадет, а, открыв замок, отскочил в сторону.

Трое молодцов, только что изготовившиеся к последнему, решающему штурму двери, не встретив сопротивления, влетели в зал. Первый из них, ударившись ногой о подставленную Вагифом трубу, со всего размаха рухнул на пол, двое других, споткнувшись о него, также не удержали равновесия и повалились рядом.

Одного из них, вскочившего на ноги, Вагиф вновь уложил, сильно ударив в живот концом трубы. О втором позаботился Виталик. Он не стал ждать, когда тот поднимется, а просто трахнул его кулаком по затылку, и тот, как-то странно хрюкнув, сам улегся рядом с первым. Самого первого они «обслужили» вместе, поработав от души кулаками с двух сторон. Тот, правда, пытался что-то изобразить в духе киношного каратэ, дергая ногами то в одну, то в другую сторону, но против четырех кулаков устоять не мог. И, получив обыкновенный пинок под зад, перелетел под стон своих корешей, постепенно переходящий в вопль, через две ступеньки у двери зала и глухо шлепнулся на асфальт.

Остальных двоих они вывели под руки и, поставив в проеме двери, таким же манером отправили восвояси. Как только с ними было покончено, Вагиф резко захлопнул дверь, подбежал к ближайшему столу и, быстро освободив его от стоявшей на нем техники, придвинул стол к двери. Виталик с Женей бросились к другому столу. Ксения, перестав наконец хохотать, попыталась помочь, но, сразу же сорвав ноготь, побежала в свой кабинет за аптечкой.

Они все-таки успели забаррикадировать дверь и уже хотели заняться единственным окном, как камень, пущенный какой-то умелой рукой, разбив стекло, влетел в зал. Редкая металлическая решетка на окне не могла обезопасить их от камней, и вскоре они были вынуждены лечь на пол и осторожно отползти в сторону кабинета Ксении, куда камни практически не долетали.

Эта каменная бомбардировка, казалось, никогда не кончится. Стоявшая на полу техника была уже частично побита, и каждый удачно брошенный камень оставлял все меньше и меньше шансов на то, что когда-нибудь удастся привести все это в надлежащий вид. Неожиданно все прекратилось, а потом послышался какой-то странный шум и чей-то крик. Вагиф, сорвавшись с места, подскочил к окну и выглянул.

То, что он увидел, было более чем странно. Какие-то молодые парни, вылезшие из остановившегося неподалеку автобуса, весьма энергично расчищали себе путь к залу, раскидывая в разные стороны боевиков местной криминальной структуры. Причем они проделывали это настолько профессионально, что Вагиф невольно залюбовался их работой. Он уже хотел крикнуть остальным, чтобы те поднимались с пола, как вдруг увидел мужчину, раскрывшего спортивную сумку и извлекшего оттуда гранатомет. Ждать, когда появится сама граната, Вагиф не стал.

Молча подбежав к Ксении, он схватил ее за руку и бросился в свою комнату, за ним последовали и Виталик с Женей. Влетев в комнату, он кивнул на уже подготовленные спортивную сумку и «дипломат», которые сразу же подхватили ребята, и, подбежав к окну, подсадил на подоконник ничего пока не понимающую Ксению, которая, распахнув окно, шагнула на крышу. За ней на крышу перебрались Женька и Виталик. Последним уходил Вагиф. Не успел он ступить на скользкую крышу продуктового ларька, как в зале раздался оглушительный взрыв.

Добежав до узкого прохода, ведущего на другую улицу, они остановились, прижавшись с шершавой стене.

В этот самый момент прямо напротив входа в зал резко затормозила «волга». В ней сидели ребята, очень напоминавшие тех, которые только что разметали крутых парней из подворотен. Они были хорошо видны — прямо над ними висел единственный на этой улице фонарь, тускло освещавший небольшое пространство под собой.

В машине их было четверо. Рука Вагифа машинально потянулась к пистолету. Но не успел он почувствовать в ладони успокаивающий холод рукоятки оружия, как «волга», неожиданно подскочив, исчезла из поля зрения, а на ее месте появился тяжелый автобус «ЛАЗ» с открытой передней дверцей. Вагиф бросился к автобусу. Уже очутившись в салоне и поняв, что все его друзья рядом с ним, Вагиф посмотрел вперед.

Из «волги», которая была таким своеобразным способом отодвинута, показались ее пассажиры, и по их отчетливо видным движениям было нетрудно понять, что за этим последует. Вагиф не сомневался, что с такого расстояния очень трудно промазать, но он недооценил водителя автобуса. Тот резко подал вперед, и двое вылезших из салона сразу повадились кто куда, а потом не менее резко подал назад. Проехав задом большую часть улицы, он развернулся на перекрестке и, выжав газ, помчался вперед уже обычным образом.

Вагиф прошел, крепко держась за спинки сидений, к кабине водителя. Там сидел незнакомый мужчина лет сорока, который при виде Вагифа приветливо помахал рукой и улыбнулся.

— Никто не хочет выходить? — спросил он с легким, еле заметным акцентом.

Этот несколько странно прозвучавший вопрос вернул Вагифа к действительности. В самом деле, а что потом? Хорошо, он попытается улететь в Грозный, а Ксения, Виталик, Женя? С ними что будет?

Вернувшись к сидящим в середине салона ребятам, Вагиф также опустился на сиденье рядом с Ксенией и задал им мучивший его вопрос:

— Что будем делать дальше? У кого какие соображения?

— Я, — спокойно начал Виталик, — вернусь в свой квартал, там, кроме игрального зала, есть еще несколько точек, которые я охраняю. Мне необходимо вернуться, а с ребятами я разберусь. В конце концов, я выполнял свою работу, за которую мне платят. А если что — я не один, обращусь в наш клуб, думаю, в обиду не дадут.

— Ну, а я вернусь домой, — произнес Женя. — С меня вообще какой спрос? Меня никто и не видел. Да и мать будет волноваться. И так не знаю, как встретит, — всю ночь дома не был.

— А ты, Ксения? — повернув голову в сторону девушки, спросил Вагиф.

— Домой, — односложно ответила она, отвернувшись к окну.

— Туда нельзя. У меня есть несколько иное предложение. Давай организуем тебе отпуск. Я как раз направляюсь в теплые края, могу захватить с собой. А потом вместе и вернемся. Как тебе это предложение?

— А мама?

— Маме позвоним и Сергею Арутюновичу звякнем. Пусть присмотрит за ней.

— Хорошо, я подумаю.

— Ну что, ребята, будем прощаться.

Вагиф незаметно вытащил из внутреннего кармана брюк по сотне долларов и так же незаметно вложил в карманы их курток.

На очередном повороте водитель затормозил, и ребята, быстренько сбежав вниз, растворились в темноте.

— Сейчас очередь за нами, — крикнул водитель и, сделав еще два замысловатых виража, остановил машину в каком-то темном дворе. Выскочив из автобуса, они подбежали к «шестерке». Не успели Вагиф с Ксенией занять свои места, как машина сорвалась с места.

— Ну, а сейчас куда? — невозмутимо спросил водитель.

— К ближайшему телефону, — спокойно ответил Вагиф.

Найдя наконец телефон-автомат, Вагиф вместе с Ксенией вышли из машины и позвонили вначале Сергею Арутюновичу. Объяснив, что случилось, попросили сейчас же поехать к маме Ксении и привезти ее к себе. Потом позвонили ее маме. Она долго не могла взять в толк, почему должна так срочно куда-то ехать, и ей пришлось все объяснять несколько раз. Наконец она согласилась, но потребовала незамедлительно объяснить ей, с кем Ксения и почему она сегодня ночью не вернулась домой. Это было куда сложнее, и после непродолжительного спора они решили, что Ксения сама приедет к Сергею Арутюновича и все ей подробно объяснит.

Вернувшись в машину, они помчались домой к Сергею Арутюновичу. Его машины во дворе уже не было. Остановив машину за чьим-то гаражом, где она была совсем незаметна, они приготовились ждать. Водитель, включив магнитофон, молча протянул Вагифу сигареты. В салоне тихо играла музыка и пахло хорошим табаком. Вагиф заметил, что Ксения с трудом борется со сном. Стоило ей опустить голову на спинку сиденья, как ее глаза сами собой закрывались, и ей приходилось все время сидеть в не очень удобной позе, выпрямив спину, чтобы не заснуть.

Наконец появилась машина Сергея Арутюновича. Она остановилась прямо напротив подъезда, и вскоре оттуда вышла мама Ксении, которая держала в каждой руке по сумке внушительных размеров. Сергей Арутюнович решительно отобрал у нее сумки, и они неторопливо поднялись по ступенькам в подъезд.

— Ну что, Ксюша, пора, — тихо произнес Вагиф, повернувшись в ее сторону. — Но поторопись, максимум полчаса. Расскажи всю правду, если спросит, когда вернешься, скажи, через пару месяцев. Дай слово, что обязательно будешь писать.

Ксения, вяло кивнув головой, медленно вылезла из машины и пошла к подъезду.

— Так кому я обязан своим спасением? — решительно начал Вагиф, закуривая сигарету.

— Американскому правительству, — весело ответил сидящий впереди мужчина и повернулся к нему лицом. — Меня зовут Марк, если точно — Марк Брэдли, к вашим услугам. Сотрудник американского посольства в Москве.

— А вы, случаем, не того, не шутите? — изменившимся голосом проговорил Вагиф, закашлявшись. От неожиданности он вдохнул хорошую порцию дыма от собственной сигареты.

— Ну что вы, разве мог на встречу с такой легендарной личностью, как вы, поехать человек «немного того»? — с легкой иронией продолжил американец и протянул свое удостоверение, из которого следовало, что он на самом деле сотрудник американского посольства. Внимательно рассмотрев удостоверение, Вагиф вынужден был признать, что оно скорее всего подлинное.

— И с каких это пор американское правительство помогает простому советскому человеку? — также попытавшись иронизировать, спросил Вагиф.

— Во-первых, американское правительство иногда действительно помогает, а во-вторых, вы далеко не простой советский человек. Чтобы не ходить рядом и около, — тут американец еще раз улыбнулся — ему доставило удовольствие, что он смог ввернуть в разговор чисто русское, по его мнению, выражение, — перейдем к существу дела. Тем более что времени у нас на самом деле очень мало. Поэтому приготовьтесь меня выслушать, если можно, не перебивая. Если, конечно, вы не возражаете.

Вагиф, естественно, не возражал.

— Так вот, вопрос первый: откуда мы знаем о ваших трудностях? Это мы узнали от нашего с вами общего друга, который решил, что, только обратившись к нам, сможет помочь вам в данной ситуации. Со временем вы все узнаете более подробно. Вопрос второй: что нам от вас нужно? То же самое, что и вам. Так получилось, что наши интересы переплелись. Дело в том, что хорошо известный вам господин Репин работает не на нас, а на какие-то силы, деятельность которых нас очень беспокоит. К слову сказать, именно этим и занимался последнее время незабвенный Лестерн, с которым вы имели честь быть знакомым. Вы, безусловно, можете спросить, а почему эти таинственные силы по своим действиям и возможностям похожи на государственные структуры? И будете совершенно правы. Именно это нас в первую очередь и волнует. Слишком широкий размах у этих сил. Настолько, что, дай им волю, они смогут подмять под себя даже правительства ряда стран, и тогда все будет куда сложнее. Кое-какие шаги в этом направлении ими уже предпринимаются.

— Извините, я не совсем понял, для чего им нужны правительства каких-то стран?

— Не каких-то, а пока стран так называемого «третьего мира». Все очень просто. Когда-то нечто подобное уже было со странами Карибского бассейна. И, к слову сказать, до сих пор в той или иной степени продолжает существовать. Тогда подобную операцию решили провести некоторые структуры США с не совсем легальным бизнесом. Основной мишенью была Куба. Взяв под свой контроль практически весь государственный аппарат этого островного государства, они заставили кубинские власти принять ряд законов, позволяющих не только легко отмывать деньги, но и тут же вкладывать их в бурно развивающийся туристический бизнес. Не говоря уже о том, что этот благословенный остров был своеобразным отстойником для мерзавцев с континента, откуда их было ой как непросто выкурить.

— Я что-то не понимаю. Разве не тесная дружба этих нелегальных структур со спецслужбами США, начавшаяся еще в канун второй мировой войны, способствовала бурному обогащению всех этих, как вы выразились, мерзавцев? И разве в дальнейшем Куба не служила заповедником и прибежищем для ряда военных преступников, которых опекали те же самые спецслужбы?

— Да, отчасти вы правы. Преследуя государственные интересы, мы пошли на вынужденное сотрудничество с этими силами, но потом, когда они сделались неуправляемы и их деятельность стала опасной для всего цивилизованного мира, мы же в определенном смысле способствовали приходу Кастро, который клятвенно обещал покончить с ними, что в принципе и сделал. На первых порах мы даже снабжали его оружием. Это уже потом он вдруг воспылал любовью к марксизму. А тогда он больше смахивал на кубинского Робин Гуда, из которого со временем мог получиться цивилизованный правитель небольшой нейтральной страны с прекрасными пляжами.

— И вы боитесь, что история повторится?

— Да, только без идеологии. Она может повториться в самом худшем варианте. Интересы этих сил неожиданно для всех нас может попытаться защитить какая-нибудь слаборазвитая страна, на территории которой Так же неожиданно может оказаться ядерное оружие и черт знает что еще.

— Фантастика!

— Дай мне бог ваш оптимизм. Я, например, вижу нашу общую перспективу в гораздо худшем варианте.

— Ваше предложение?

— Мы еще вернемся к общим вопросам, поэтому остановлюсь на конкретной проблеме. Вы недавно были в Баку, где должны были получить кое-какие документы. Нам также известно, что некоторые документы сейчас у вас, а сам ученый убит. Собственно, документы нас не интересуют, как не интересует и то, что он там наизобретал, нам нужно выяснить лишь одно — кто на него охотился и кому, кроме наших и ваших спецслужб, могли попасть в руки эти разработки? У нас есть веские причины считать, что результаты его работы очень интересуют те самые силы, о которых мы говорили, и они попытаются использовать его изобретение. Короче, мы хотели бы, чтобы вы узнали следующее: куда вывезена документация, кто конкретно за этим стоит, где будет налажено производство и когда и где они намерены это использовать? Вы, конечно, поняли, что наша просьба не нанесет урона безопасности вашего государства. Более того, сначала мы хотели официально обратиться в ваши соответствующие службы, но потом, после откровенного разговора с одним очень умным и преданным интересам вашего государства человеком, решили пока повременить и привлечь к работе вас. При этом в процессе осуществления задания и по завершении его, согласно договоренности с этим человеком, вы сами определите, что нам можно рассказать, а что нет. Что же касается других проблем, например, нелегальной продажи оружия, то это тоже связано с теми же структурами, и мы еще к ним вернемся. Денег я вам не предлагаю, знаю, что не возьмете. Вот вам, — тут Марк протянул листок бумаги, — телефончик. Как приедете в Баку, позвоните и передайте привет от Марка. И последнее. В этом чемоданчике кое-какая аппаратура. Мы знаем о вашей любви к электронике и решили вам кое-что подобрать. Конечно, лучше бы все это отправить в Баку до вашего отъезда, но получилась небольшая накладка. Мы не были уверены, что нам удастся с вами встретиться. Пока чемодан останется здесь, его вам передадут прямо у трапа самолета. Как там у вас говорится? Береженого бог бережет.

— Вы предлагаете мне прямо сейчас лететь в Баку?

— Ну, во-первых, вам с Ксенией. Между прочим, очень красивая девушка, и я вам искренне завидую. Во-вторых, почему сразу в Баку? Желательно, чтобы вы недельку-другую отдохнули где-нибудь в другом месте.

— А билеты?

— Ну, вы нас совсем не уважаете. Как только подъедем к аэропорту, скажете, куда хотите полететь, и получите билеты на ближайший рейс.

— Получу билеты — зауважаю, — съязвил Вагиф, закуривая сигарету.

В подъезде показалась Ксения с объемистой спортивной сумкой в руках. Быстро подойдя к автомобилю, она резко открыла дверцу и опустилась на заднее сиденье. Марк, не говоря ни слова, тронулся с места. В аэропорту они были около шести утра. Остановив машину на стоянке, Марк пошел покупать билеты, нисколько не удивившись, что они летят в Грозный.

— Ну, как мама? — прервав затянувшееся молчание, спросил Вагиф.

— Нормально, очень помог Сергей Арутюнович. Он сумел уговорить ее остаться пока у него, во всяком случае до моего приезда.

— А сама ты как?

— Как-как, плохо. После всех этих лазаний по крышам и взрывов мне бы принять душ да переодеться.

— Ничего, прилетим — и душ примешь, и переоденешься.

— Так ты чеченец?

— Ксения, я тебе уже несколько раз говорил, что я азербайджанец, а едем мы к другу, он — чеченец.

— Понятно. Ты меня извини, если что-нибудь не то спрошу. Я плохо знаю Кавказ.

— Ничего, у тебя еще все впереди.

В этот момент показался Марк. Подойдя к машине, он распахнул дверцу и предложил им пройтись. В руках он держал какой-то большой сверток. Взяв свои сумки, они проследовали за ним в здание аэровокзала, поднялись на второй этаж и оказались у неприметной двери. Марк постучал. Дверь сразу же открылась, и появилась молодая девушка, которая, приветливо улыбнувшись, пригласила их войти.

Они очутились в комнате, чем-то напоминающей гостиничный номер. На небольшом журнальном столике стояла бутылка шампанского, фрукты, конфеты, хорошие сигареты, а на блюде — горка бутербродов с холодным цыпленком.

— Располагайтесь, — предложил Марк. — До вылета вашего самолета еще пара часов. Да, я тут кое-что приобрел из одежды, так сказать, для большего удобства в полете, — и он протянул Ксении, направившейся в ванную комнату, пакет, который извлек из свертка.

— Пожалуй, это лишнее, — недовольно пробурчал Вагиф, раскрыв свой пакет.

— Это мелочи. Будем считать это небольшим свадебным презентом дядюшки Сэма честному советскому чекисту и его привлекательной девушке.

— Послушай, Марк, тебя, по-моему заносит.

— Ты так думаешь? Давай вернемся к этому вопросу после твоего возвращения в Москву, но с одним условием — ты сам признаешься, каким оказался этот скромный подарок, свадебным или нет. По рукам?

— По рукам, — улыбнувшись, согласился Вагиф, протянув руку.

— Ты что-то хочешь меня спросить? — продолжал Марк, внимательно изучая этикетку на бутылке шампанского.

— Тебе не нравится бутылка?

— Да нет, просто мне хочется понять, когда было изготовлено шампанское.

— И все? — невольно расхохотавшись, спросил Вагиф.

— Да, а что, я как-то не так себя повел?

— Нет, все так, просто у нас никому в голову не придет рассматривать этикетку и тем более стараться выяснить, когда было выпущено шампанское.

— Понятно. Ну что ж, спасибо, я учту, — поставив бутылку на место, обиженно произнес Марк.

— Все-таки я никак не могу поверить, что могут существовать подобные криминальные структуры, способные диктовать условия государственным структурам и иметь оружие массового поражения.

— Они уже есть. Притом ты не совсем прав, считая их сугубо криминальными, точнее говоря, понятие криминальности в данном вопросе несколько иное. Чтобы картина была яснее, приведу тебе один пример, напрямую вроде бы не связанный с рассматриваемой темой, но на деле имеющий к ней самое непосредственное отношение. Ты, наверное, слышал о скандалах в высших эшелонах власти в Вашингтоне, в том числе и в ЦРУ. Так что же происходит? Если отвлечься от конкретных фактов, которые могут быть самыми разными, то в незаконном прослушивании чьих-то разговоров, использовании в личных целях государственных средств и тому подобном мы увидим вечную проблему, с которой государство без конца вынуждено бороться. О чем идет речь? Об уверенности ряда государственных чиновников, что иногда можно обойти законы. Более того, с некоторых пор кое-кто начинает считать, что это им позволено. И, безусловно, все свои действия они объясняют высшими интересами государства. Говоря о США, я имею в виду и все остальные страны, в которых подобных проблем побольше, чем у нас. Просто в качестве примера я привел свою страну, чтобы у тебя не возникло подозрения в моей необъективности. Более того, секретные комиссии, проводившие самое тщательное расследование подобных энергичных мер, как правило, всегда были вынуждены констатировать тот факт, что они не имели того эффекта, на который рассчитывалось. Чаще всего они шли вразрез с истинными интересами США, а порой были просто вредны. Кроме того, они, как правило, ложились тяжким финансовым бременем на нашу казну. К ним можно отнести и всякие совместные делишки с хорошо организованными криминальными структурами. К слову сказать, кое-кто в Вашингтоне до сих пор считает, что истинной причиной убийства президента Кеннеди явилось неосторожное слово, сказанное им одному из его ближайших «друзей» о его желании огласить результаты расследования кое-каких подобных операций.

— Но как все это связано с нашим вопросом?

— Не торопись. Особая активность этих господ начинается во времена, подобные нашим. Проблемы в Союзе, возможный распад этого государства, резкое изменение расстановки сил на международной арене. Определенные люди у нас, из числа наиболее трезво мыслящих, выдвинули концепцию наибольшей лояльности к происходящим на территории Союза событиям, предлагая ограничиться определенной финансовой помощью и чисто политической поддержкой уже неизбежных реформ. Они категорически против каких-либо активных действий, во всяком случае до тех пор, пока не возникнет явной угрозы безопасности США. Другие же считают, что необходимо ускорить этот процесс, и предлагают использовать весь спектр имеющихся сил, лишь бы был результат. Но они проиграли в этом споре. Им в очередной раз на конкретных примерах той же Кубы, Ближнего Востока и наших соседей в Южной Америке показали всю опасность и стратегическую бесперспективность этих шагов. Однако они не успокоились и, будучи влиятельными фигурами, пытаются что-то предпринять на свой страх и риск.

— Но зачем?

— Да затем, что они политики, они вынуждены проводить свой курс, иначе им конец, за ними стоят силы, которым такой курс выгоден, но он не выгоден США. Пока нам известно, что они умудрились связаться с международными криминальными структурами, с некоторыми политическими силами явно террористического толка и, что самое опасное, с подобными силами здесь, у вас, которые не прочь хорошо подзаработать на распаде своего государства и готовы как следует постараться. Организованный в результате всего этого союз очень опасен для всего мира, поскольку не только обладает неограниченными финансовыми возможностями, целой армией уголовников и террористов, но и располагает мозгами очень умных людей, способных все это организовать наилучшим образом.

— Ну а конечная цель?

— Здесь важна не столько цель, сколько видение проблем, которые возникнут во всем мире, если этих политиков не остановить. Это будет похлеще фашизма, поскольку восприняв в ходе своей эволюции его идеологию, — другая просто не подойдет, — они вытолкнут из своих рядов в процессе внутренней борьбы наиболее жестоких, коварных и циничных лидеров, и тогда уж взвоет весь мир, а не только какая-нибудь страна «третьего мира».

— Извини, Марк, но мне пока трудно оперировать подобными общими понятиями.

— А тебе пока и не надо. Для тебя должно быть достаточно, что так думали наш Джордж Лестерн и ваш Алексей Васильевич — я правильно произнес отчество мэтра? И начнем пока распутывать этот клубок с одного конца, с лаборатории в Баку, а там будет видно.

— Марк, хочу задать тебе один вопрос, который обычно в подобных ситуациях не задают и на который обычно не отвечают. Но мне это просто необходимо знать, чтобы без внутренних сомнений делать свою работу. Кто ты на самом деле?

— Я старший офицер разведки вооруженных сил США и работаю по личному распоряжению одного из влиятельных сотрудников президентской администрации.

— Военная разведка и такие проблемы? — удивленно протянул Вагиф.

— Именно военная разведка и такие проблемы, — твердым голосом подтвердил Марк. — Но у тебя, как ты помнишь, есть выбор: ты можешь рассказывать нам только то, что сам посчитаешь возможным.

— Я помню, — мягко ответил Вагиф, также закуривая сигарету.

В это время послышался звук открывающейся двери, и в комнате появилась Ксения во всем новом. Она была в теплом, из ангорской шерсти свитере и хорошо, сидящих на ее стройной фигурке темно-серых брюках спортивного покроя, заправленных в низкие мягкие полусапожки коричневого цвета.

— Я несколько задержалась, — невинно произнесла она, лукаво улыбнувшись.

— Ну что вы, — несколько наигранным тоном ответил Марк, — мы могли бы ждать вас целую вечность.

Вечность не вечность, но до отлета самолета оставалось около часа. Извинившись, Вагиф подхватил свой пакет и прошел в ванную комнату. Тщательно побрившись, он энергично растер тело жесткой губкой, после чего, взяв кусок банного мыла, не спеша намылился. Он любил процедуру мытья, как ни странно, она всегда способствовала определенному просветлению его мыслей. Вот и сейчас, смыв густую мыльную пену, он постепенно стал воспринимать в целом возникшую перед ним, с легкой руки Марка, проблему.

Конечно, сразу поверить в существование такой международной организации, где воедино сплелись интересы таких различных сил, честно признаться, было нелегко. Вагифу явно не хватало определенных знаний, но и начисто отвергать такую возможность было неразумно. В принципе все рассказанное Марком не только не противоречило тому, что он слышал в свое время от Джорджа, Орхан-бея и самого Алексея Васильевича, но в какой-то степени даже дополняло это. Так что не поверить Марку было очень трудно. Безусловно, за всем этим что-то стояло. И необходимо было в этом разобраться.

Единственное, что его смущало, так это то, что он чисто психологически не был подготовлен к работе с американскими коллегами. Без конкретного приказа ему трудно было понять, не пойдет ли его деятельность вразрез с интересами его страны, пусть даже разваливающейся, но все еще существующей, хранить тайны которой он в свое время поклялся, согласно данной им присяге. Но, с другой стороны, Марк открыто сказал, что вышел на него с помощью их общего друга, которым мог быть только мэтр. Кроме того, то, что он нашел в сейфе в подвале дачи, косвенным образом тоже подтверждало участие в этом деле Алексея Васильевича, хотя бы потому, что там оказались все документы по бакинскому ученому, о котором ему позже сказал Марк.

Правда, одно все-таки оставалось неясным. Вагиф никак не мог понять, жив сам мэтр или нет. Иногда Вагифу казалось, что он не только жив, но и внимательно следит и как бы исподволь руководит его действиями, а иногда, наоборот, что он никогда больше не увидит Алексея Васильевича, а все, что происходит с ним сейчас, — не что иное, как чья-то хитрая игра, в которой ему отведена, по-видимому, далеко не самая главная роль.

Когда он вошел в комнату, Ксения с Марком что-то увлеченно обсуждали и не сразу заметили его появление. Это почему-то Вагифу не понравилось, и он с удивлением вынужден был признать, что он ревнует Ксению к этому интересному веселому американцу.

— А вот и наш уважаемый Вагиф, — громко произнес Марк, вставая с кресла. — Ну что, за удачу? — продолжил он, подавая Вагифу высокий фужер с шампанским.

— За удачу! — повторил Вагиф, чокнувшись с Ксенией, также вставшей с кресла, и с улыбающимся Марком.

Марк проводил их до самого выхода на взлетную полосу, где они попали в руки бдительной советской милиции; Беспрепятственно пройдя проверку на наличие оружия и других запрещенных предметов, они вышли к автобусу, который доставил их к трапу самолета. Уже у самого трапа к ним подошел какой-то парень в униформе служащего аэропорта и молча протянул Вагифу небольшой чемодан с подарком от военной разведки США и его спортивную сумку с деньгами и двумя пистолетами — автоматическим, который ему подарил Вано, и его собственным безотказным «вальтером».

Перелет прошел легко. Всю дорогу они мирно проспали. Уже подлетая к Грозному, Вагиф слегка отодвинулся от прислонившейся к нему Ксении и проверил наличие сумки и чемодана. Все было на месте. Облегченно вздохнув, он повернул голову и невольно залюбовался лицом спящей девушки. Оно было безмятежно красиво. И тогда он нагнулся и поцеловал ее в полуоткрытые губы.

— Это тоже входит в условия нашего договора о совместном отдыхе? — вдруг насмешливо произнесла Ксения, неожиданно открыв глаза.

Вагиф слегка покраснел. Он понял, что все то время, пока он смотрел на нее, она не спала и в свою очередь следила за ним.

— Не обязательно, — пробурчал он, отодвигаясь.

— Жаль, — мечтательно, с еле уловимой иронией протянула Ксения, — а я только хотела спросить, где ты так хорошо научился целоваться?

Вагифа спасло появление стюардессы. Стоя в дверях салона, она объявила, что через несколько минут их самолет произведет посадку в аэропорту Грозного. Ксения демонстративно щелкнула предохранительным ремнем и подняла спинку своего кресла.

ГЛАВА 19

Они прилетели без опоздания. Покинув салон самолета, они доехали на дребезжащем автобусе до здания аэровокзала и, пройдя несколько метров, оказались на небольшой площади. Потолкавшись между водителями такси и частных машин, наперебой предлагавших довести их до города, Вагиф остановил свое внимание на невзрачном старике, который согласился за более или менее сносную цену доставить их к дому Руслана.

Уже в машине Вагиф, слегка повернув голову в сторону Ксении, тихо сказал, что они сдут к его другу и там он представит ее как свою невесту, иначе родственники друга его просто не поймут. Услышав, что сказал Вагиф, девушка сперва удивленно посмотрела на него, а потом неожиданно громко обратилась к водителю:

— Уважаемый, — внятно произнесла она, — как вы думаете, может ли молодая девушка, примерно такая, как я, путешествовать одна со своим горячо любимым женихом?

Но она просчиталась. Водитель этого старого дребезжащего «москвича» оказался тоже не промах и так же громко, явно подражая ей, ответил:

— Может, если она на самом деле горячо любит своего жениха и она такая, как вы.

Услышав ответ, Ксения вначале чуть не задохнулась от переполнившего ее возмущения, а потом громко рассмеялась и вполне серьезно дала слово больше не задевать кавказцев, знающих толк в шутках. После такого обезоруживающего заявления водитель «москвича» разговорился и до самого дома Руслана рассказывал местные анекдоты. У него это получалось настолько мастерски, что Ксения смеялась не переставая.

Когда они прощались, водитель наотрез отказался брать деньги и лишь после личной просьбы Ксении смилостивился и взял половину оговоренной суммы. Дома у Руслана их встретили как своих. От матери Руслана Вагиф узнал печальную новость — их отец сразу по возвращении Руслана домой умер. Вечером заснул, а утром не проснулся. Высказав слова соболезнования, Вагиф поинтересовался, где Руслан. Оказалось, что тот в горном селе, куда он повез приехавших друзей Вагифа — Геннадия с семьей.

Узнав, что Руслан должен к вечеру вернуться, Вагиф повеселел и, шепнув Ксении, чтобы она захватила свою сумку, предварительно освободив ее, пошел осматривать новый сарай, который Руслан построил самостоятельно. Оказалось, он действительно знал толк в работе и сарай получился даже по-своему привлекательным и не отличался от других пристроек, сделанных признанными мастерами своего дела.

— Куда это мы идем? — спросила Ксения, когда они немного отошли от дома.

— В магазины. Надо бы купить какие-нибудь подарки.

В центральном универмаге нечего было выбрать. Все прилавки были пусты. Тогда неунывающая Ксения подошла к одной из скучающих продавщиц и поинтересовалась, где можно приобрести вещи, которые не стыдно было бы подарить. Вопрос развеселил женщину. Насмеявшись вдоволь, она предложила обратиться к их завотделом. Вскоре появился дородный мужчина лет пятидесяти. Узнав, в чем дело, он пригласил Ксению с Вагифом в подсобку, где предложил им на выбор несколько женских жакетов из чистой шерсти, а также платки, кашне, хорошую ткань и финскую обувь.

Ксения выбрала три жакета неброской расцветки и небольшие пуховые платки. Все это она положила в три разных пакетика и попросила также три коробки хороших, желательно московских, шоколадных конфет. Завотделом, сказав, что конфет у него нет, тем не менее улыбнулся и пообещал что-нибудь придумать. Через несколько минут три коробки шоколадных конфет производства фабрики им. Бабаева лежали в пакетах.

Расплатившись с кудесником-завотделом, Вагиф не удержался и попросил показать ему что-нибудь из ювелирных изделий. Завотделом, еще раз почтительно улыбнувшись, предложил им пройти в его кабинет. Усадив их в кресла и положив перед Вагифом пачку американских сигарет, он попросил их немного подождать.

— А ювелирные изделия тебе зачем? — зашептала Ксения, как только за ним закрылась дверь.

— На Кавказе принято дарить своим невестам драгоценности. Иначе наши друзья не так поймут. Это просто дань старым обычаям, — стараясь не смотреть на девушку, негромко произнес Вагиф.

Не успел он договорить, как в дверях появился завотделом трикотажных изделий с небольшим подносом, на котором лежало несколько десятков разнообразных украшений. Здесь были и золотые кольца с бриллиантами, и цепочки с кулонами, и серьги удивительно тонкой работы, и даже изящные браслеты с филигранной чеканкой.

— Что бы тебе хотелось иметь? — спросил Вагиф девушку.

— Если по правде, то все. Поэтому выбери сам, я в этом плохо разбираюсь.

Вагиф выбрал кольцо с бриллиантом, серьги, цепочку с кулоном и особенно понравившиеся ему браслеты. Отдав за это практически все оставшиеся у него деньги, Вагиф попросил уложить драгоценности в отдельную коробочку и перевязать красивой лентой. Ксения удивленно взглянула на него — в его просьбе было что-то старомодно-неестественное. Но, увидев его смеющиеся глаза, промолчала.

После посещения универмага у Вагифа почти не осталось рублей, и надо было подумать, где поменять доллары. Купив на оставшиеся наличные несколько бутылок орджоникидзевской водки, Вагиф с Ксенией вернулись домой. Подарки произвели на женщин самое благоприятное впечатление. Они долго рассматривали вещи, обсуждали их, но когда Вагиф, открыв коробочку с драгоценностями, сказал, что это он купил в подарок Ксении, те были просто ошеломлены. И после этого едва заметный холодок недоверия по отношению к девушке как-то сам собой исчез.

В их понимании мужчина, не имеющий самых серьезных намерений, не мог дарить такие подарки девушке, а то, что он на четырнадцать лет старше своей невесты, это даже хорошо. Мужчина в семье всегда должен быть главой, а какой он глава, если жена одного с ним возраста? Особенно им понравилась коробочка, в которой лежали драгоценности. Старшая из сестер даже всплакнула, вспомнив, что именно в такой или очень похожей коробке лежат драгоценности их матери, которые ей, тогда еще невесте, дарил их покойный отец.

За ужином они помянули добрым словом покойника и не спеша распили бутылку водки. Ложились спать хозяева рано, и Вагиф, чтобы не нарушать заведенного порядка, решил, как и они, лечь сразу после программы «Время». Выпив несколько стаканов крепкого чая с кизиловым вареньем, он вышел во двор и закурил сигарету. Он не хотел курить в доме. Неожиданно он почувствовал, что сзади кто-то стоит. Слегка повернув голову, он увидел Ксению.

— Что, рановато спать? — спросил он девушку, бросив на землю окурок.

— Да, рановато, — ответила она, потом, немного помолчав, продолжила: — Я вот что хочу спросить. Ты сказал им, что я твоя невеста, а меня ты спросил? Потом эти подарки, это же стоит немалых денег?

— Ксюш, ты меня извини, но иначе я никак не мог. После всего того, что произошло в Москве, впору вообще залезть в какую-нибудь нору и сидеть, пока все не утрясется. Тут уже было не до обдумывания того, что говоришь, а порой и того, что делаешь. Все успокоится — разберемся.

— Значит, все это, все твои разговоры о невесте и женихе — маскарад, да?

— Да как тебе сказать…

— Я все поняла. Ты окончательно заврался, и я завтра же отсюда уеду.

— Куда?

— А куда глаза глядят! — И, громко хлопнув дверью, девушка исчезла.

«Да, — подумал Вагиф, — вляпался в историю. Она с характером, если сказала — уедет, значит, уедет. Еще одна проблема».

— А ты пойди к ней, извинись, — услышал он вдруг рядом женский голос. — Перед свадьбой все девушки такие, с придурью. Потом все уляжется, но сейчас сам пойди.

И, повернувшись, мать Руслана неторопливо пошла в сарай. Вагиф еще постоял минуту-другую и направился в дом. Поднявшись на второй этаж, он подошел к комнате, где остановилась Ксения, и осторожно постучал. За дверью было тихо. Тогда он еще раз постучал. Наконец послышался слабый шум, и дверь неслышно отворилась. На Ксении был легкий халат и домашние войлочные шлепанцы, которыми снабдили ее здесь женщины.

— Ксюш, ты меня извини, нервы, но нам никак нельзя сейчас совершать необдуманные поступки. Поэтому ты потерпи, попозже мы во всем разберемся. Договорились?.. Мир?

— Мир, хотя я не со всем согласна.

— Главное, с основным согласна — что надо немного потерпеть?

— С этим да.

— Ну и хорошо, я пойду спать. Спокойной ночи.

Ночь пролетела как одно мгновение. Он так устал за последние несколько дней, что и не почувствовал, как проспал почти двенадцать часов. Встал он где-то в десять. Побрившись и как следует умывшись холодной водой, он прошел в гостиную. Завтрак был уже готов. За столом сидели три женщины и Ксения и о чем-то не спеша говорили. Войдя в комнату, Вагиф громко поздоровался и сел на поставленный специально для него стул.

Старшая из женщин молча налила ему молочного супа и пододвинула поближе хлебницу. Завтрак прошел в полной тишине, лишь в самом конце Ксения, опустив глаза, заявила, что идет помогать женщинам мыть шерсть, и, собрав тарелки, пошла на кухню. Остальные, утвердительно покивав головами и взяв остальную посуду, направились туда же.

Вагиф посидел минуту один, потом вышел во двор и, увидев, что один конец деревянного забора совсем покосился, нашел в сарае инструменты и горсть длинных гвоздей и стал приводить его в порядок. Так они и работали до обеда — Ксения с женщинами мыла в сарае шерсть, а Вагиф сосредоточенно чинил забор.

Неожиданно у ворот резко затормозила какая-то машина. Вагиф, моментально среагировав, упал на живот и, схватив правой рукой лом, посмотрел на ворота. Во двор быстрым шагом вошел Руслан, за ним показался Геннадий. Поднявшись на ноги и смущенно улыбаясь, Вагиф положил на землю лом и пошел им навстречу.

Во время шумного обеда им так и не удалось поговорить, хотя было съедено и выпито более чем достаточно. А сам обед, побив все мыслимые рекорды, продолжался целых пять часов. Только встав из-за стола и уединившись с сигаретами на веранде, Вагиф с Геннадием смогли переговорить. Руслан, сославшись на срочные дела, куда-то ушел, оставив их одних.

— Все нормально? — протягивая пачку сигарет, спросил Вагиф.

— Как будто, — односложно ответил Геннадий, закуривая.

— Как восприняли такой неожиданный отъезд твои домашние?

— Да никак. Они уже сами чувствовали, что пора уезжать.

— Понятно. Ну а здесь никаких проблем не было?

— Да нет, все нормально, если не считать местной кухни. Она, безусловно, восхитительна, но мне с моей язвой не совсем подходит.

— Сегодня вечером я уезжаю в Баку. Думаю, через несколько дней свяжусь с тобой. Постараюсь найти для вас хорошую дачу. Пока, правда, там еще холодно, но с каждым днем становится все теплее и теплее. Поживете пока там, а потом вместе вернемся в Москву.

— Ты считаешь, что после всего происшедшего нам удастся вернуться домой?

— Я не считаю, а просто уверен, что еще к лету все встанет на свои места.

— Оптимист чертов.

— Ну уж какой есть, — улыбнувшись, ответил Вагиф.

Надо было спешить, поезд на Баку отходил через полтора часа. Позвав Руслана, Вагиф попросил его помочь ему поменять доллары. Тот молча прошел в дом и через минуту вернулся с небольшим свертком.

— Тут две тысячи. Тебе хватит? — спросил он, протягивая ему сверток.

Вагиф был уже не рад, что попросил его поменять доллары. Он прекрасно знал, что это последние деньги Руслана, и взять их чисто по-человечески не мог, но, с другой стороны, и отказать, зная обычаи чеченцев, тоже было нельзя. Поэтому после непродолжительного спора они пришли к такому решению: Вагиф возьмет ровно половину, то есть одну тысячу, а Геннадию оставит пятьсот долларов, на всякий случай, вдруг срочно понадобятся.

После того, как он решил финансовую проблему, осталось попрощаться с Ксенией. Вернувшись в гостиную и не найдя там девушки, он прошел в кухню, где женщины сообща мыли посуду. По их раскрасневшимся лицам было заметно, что они вели жаркий спор, который прервался, как только вошел Вагиф. Ксению в платке и цветастом фартуке было трудно отличить от остальных женщин. Извинившись за вторжение, Вагиф попросил Ксению выйти на минуту.

— Ксения, — начал Вагиф, стараясь не смотреть ей в глаза, — я должен сейчас уехать. Тебе пока надо остаться здесь, а через пару дней я с тобой свяжусь, и ты вместе с Геннадием и его семьей приедешь ко мне в Баку. Как ты на это смотришь?

Ксения молчала. Опустив голову, она теребила пальцами край фартука и продолжала упорно молчать. Вагиф начал заново, но уже мягче:

— Ксюш, дорогая, у меня неотложные дела, но как только я разберусь с ними, я обязательно позвоню, и ты приедешь в Баку. Я покажу тебе город, мы пойдем на наши восточные базары, я познакомлю тебя с моими друзьями. Жить будем, если ты, конечно, согласна, за городом, на даче. Ну, договорились?

— Договорились, — чуть слышно сказала Ксения, не поднимая головы.

— Ну и ладненько, — с облегчением произнес Вагиф, взяв ее за руку.

Вдруг девушка резко вскинула голову и, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, громко спросила:

— А паранджу ты мне купишь?

— У нас паранджу никогда не носили, чадру, правда, старые женщины иногда надевают, но очень-очень редко. А тебе-то зачем?

— Для колорита, — широко раскрыв большие серые глаза, громким шепотом проговорила девушка.

— А!.. Ну, если только для колорита, то обязательно куплю, — несколько сбитый с толку, примирительно произнес Вагиф.

Ксения неожиданно поднялась на носочки и громко чмокнула его в щеку, потом, отступив на несколько шагов, молча помахала ему рукой и, повернувшись, легко побежала по коридору в сторону кухни.

— Не переживай, молодая еще, кровь играет, родит — сразу образумится, — прошелестел рядом знакомый голос матери Руслана, которая, не останавливаясь, прошествовала по коридору туда, где только что скрылась за дверью Ксения.

«Да, образумится, — с сомнением подумал Вагиф, — скорее она меня образумит на старости лет».

До вокзала его проводил Руслан. Геннадий тоже хотел пойти с ними, но Вагиф настоял, чтобы он остался, сыграв на том, что нельзя в такое время оставлять дом без мужчины. В правой руке Вагиф держал большой чемодан, в котором свободно поместились все его вещи — и чемоданчик от Марка, и его собственная спортивная сумка, а в левой руке был пакет с едой, который всучили ему женщины.

До отхода поезда оставалось около пятнадцати минут.

— Руслан, я давно хотел с тобой поговорить, но все как-то не получалось. А вот сейчас, я думаю, как говорится, в самый раз, — неторопливо начал Вагиф. — Дело вот в чем. Ты сам видишь, как широко стал развиваться так называемый мелкий бизнес. Да ты и сам сегодня за столом признался, что, будь у тебя начальный капитал, ты бы развернулся. Короче говоря, я хочу дать тебе немного денег. Нет-нет, — быстро проговорил Вагиф, заметив, как недовольно замахал руками Руслан, — не в долг и не в подарок. Мы с тобой станем, как сейчас принято говорить, учредителями нашей фирмы. Я дам деньги, а ты будешь работать. Как ты на это смотришь?

— Хорошо, но твои восемьдесят процентов от прибыли, а мои двадцать.

— Нет, дорогой, так не пойдет. Пусть будет пятьдесят на пятьдесят, поровну. По рукам?

— Это не совсем честно.

— Это очень честно, Руслан. Сколько ориентировочно тебе нужно денег на первое время?

— Тысячу долларов.

— Я дам тебе три, только хорошо подумай, во что их вложить.

— Вообще-то я не хочу заниматься тем, что сейчас называют куплей-продажей. Я бы лучше занялся каким-нибудь производством, например, пошивом обуви. Тем более что покойный дедушка, пусть земля ему будет пухом, в свое время учил меня этому ремеслу. И говорил, что у меня неплохо получается.

— Ну и прекрасно. Денег на это хватит?

— С лихвой.

— Тогда не откладывай в долгий ящик, начинай сразу же.

Передав Руслану деньги, Вагиф поспешил к поезду. Заняв свое место, он аккуратно поставил на самую верхнюю полку свой чемодан и, получив постель, почти сразу же улегся спать, успев перекинуться несколькими малозначащими фразами с соседями по купе. Он старался не думать о том, что его ждет на родине, поскольку уже устал анализировать настоящее и прошлое, чтобы хоть как-то предугадать будущее, которое обычно оказывалось совсем иным, чем он предполагал. Поэтому он решил ни о чем не думать и просто хорошо выспаться. А там что будет, то и будет.

В Баку поезд пришел поздним утром. Покинув вагон, Вагиф прошел в зал ожидания и, спустившись на первый этаж, позвонил по телефону своему старому другу Акифу, который помогал ему с гостиницей в его прошлый приезд.

Дело в том, что у Вагифа в Баку не было своей квартиры. Когда-то они вдвоем с матерью жили в однокомнатной квартире недалеко от городского базара «Пассаж», и прожили там до самой ее смерти. У нес было больное сердце, однако врачи так и не смогли точно определить, отчего она скончалась. Потом, когда ему предложили переехать работать в Москву, он сдал свою квартиру и взамен получил в одном из новых жилых массивов столицы почти такую же. Так что в Баку ему по существу и негде было остановиться.

Наконец кто-то взял трубку и послышался недовольный женский голос. Попросив позвать Акифа, Вагиф внимательно огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Акиф долго не мог узнать по голосу, кто ему звонит, а узнав, сразу же предложил приехать к нему. Через двадцать минут они уже крепко обнимались в просторной прихожей.

Акифа трудно было узнать. Казалось, прошло не так уж много времени с их последней встречи, а изменения были разительными. Он стал каким-то уверенным, солидным, вроде даже немного выше ростом. Квартира его была прекрасно отремонтирована, в комнатах стояла новая мебель, в гостиной Вагиф заметил японский телевизор с видеомагнитофоном. Во всем чувствовался определенный достаток.

— Ты удивлен? — не скрывая гордости, спросил Акиф.

— Да как тебе сказать? Есть немного, — дипломатично ответил Вагиф, улыбнувшись.

— Я сам порой удивляюсь. А как все началось? После твоего отъезда, я уже не помню, почему, поцапался со своим охломоном-начальником. Допек он меня своими придирками. А тут мой старый друг Руфат приходит ко мне и говорит, что открывает столярный цех, ну там двери, рамы и так далее, но ему не хватает денег. Я как раз за неделю до этого продал машину отца, ну помнишь, его известный «ГАЗ-21», ну и, недолго думая, вложил в этот цех полученные за машину деньги, а через неделю вообще уволился с государственной службы и сейчас работаю только в цеху. Занимаюсь доставкой материала, заказами и прочей работой по организации самого производства. И знаешь, мне нравится. Ну ее к черту, эту государственную работу! Я столько работал на государство, но так и не понял, за что получал деньги. Как говорится, ни работы, ни денег, одни нервы и очковтирательство. А здесь все как на ладони видно. Достал материал, сделали рабочие продукцию — есть деньги. Сумел правильно предложить свою продукцию — опять появились денежки. Не смог ничего этого сделать — сидишь без денег. Все справедливо, так и должно быть. Я даже себя зауважал, вот так. Ну, а ты-то как?

— Да как тебе сказать? В общем терпимо.

— Понятно, ну а зачем приехал, если не секрет?

— Да так, дал слово одним своим друзьям, что помогу им найти дачу, они хотят тут отдохнуть, вот и приехал.

— В начале апреля отдыхать? Ну ты и загнул! Твои друзья, что, немного того?

— Скажем так, они несколько оригинальные люди.

— Ну разве что, — недоверчиво протянул Акиф, приглашая за стол.

Сева, жена Акифа, постаралась на славу. Вагиф давно не видел на столе такого изобилия. Обед прошел весело и легко. Вагиф и не заметил, как пролетели три часа. Сын Акифа, Намик, которому недавно исполнилось тринадцать, вел себя за столом как взрослый, даже иногда спорил с отцом, когда тот касался волнующей его темы частного предпринимательства.

У Намика была своя точка зрения. Соглашаясь с отцом о необходимости развития мелкого производства, он тем не менее доказывал, что в настоящее время наиболее прибыльно заниматься оптовой перепродажей товара. И надо отметить, его доводы были не лишены смысла. И хотя Акиф с ним спорил, было явно заметно, что он гордится своим сыном, так разумно и аргументированно рассуждающим на очень не простые темы.

Вагифу стало немного не по себе. Они с Акифом были одногодками. Но у одного есть свое дело, дом — полная чаша, заботливая жена и уже большой сын, а у другого ничего, вообще ничего. Ни дома, ни семьи, ни детей. «Завтра хлопнут где-нибудь в подворотне, — неожиданно подумалось ему, — и никто и не вспомнит, что был такой человек, Керимов Вагиф». И ему вдруг очень захотелось увидеть Ксению. Это желание было настолько сильным, что он сам удивился.

Пить чай они с Акифом перешли в его кабинет. Поговорив о том о сём, Вагиф перешел на интересующую его тему и напрямую спросил, может ли он вложить деньги в их цех? Предложение Вагифа несколько удивило Акифа, но, подумав, он осторожно уточнил, о какой сумме идет речь? Узнав, что речь идет о трех тысячах долларов, Акиф задумался и сказал, что обязательно обсудит это предложение со своим компаньоном и завтра даст ответ.

— Надеюсь, ты остановишься у меня? — спросил он Вагифа, наливая ему в рюмку отменного коньяка.

— Возможно, если, конечно, не стесню тебя, — ответил Вагиф, попробовав коньяк. — Но точнее скажу несколько попозже, мне необходимо кое-кому позвонить.

— Ну и хорошо, ты позвони, а я за это время отгоню машину в гараж. — И пододвинув телефон, Акиф покинул кабинет.

Вагиф неторопливо набрал рабочий номер Полковника. Было что-то около пяти вечера. Тот оказался на месте. Поздоровавшись, Полковник сразу же перешел к делу и предложил встретиться на площади Азнефть через час. Дождавшись Акифа, Вагиф сказал, что должен отлучится по делам, и попросил не волноваться, если он не придет. Пообещав позвонить и отказавшись от предложенной ему машины, Вагиф ушел.

До площади он добрался на троллейбусе. Не доезжая одной остановки до места встречи, он вышел и дальше отправился пешком. По пути зашел в небольшой книжный магазин, где приобрел журнал «Мир ПК» и за пять минут до срока был на площади.

Полковник подъехал в точно назначенное время. Притормозив машину, он помахал Вагифу рукой и, как только тот сел рядом, резко выжал газ. Машина, сорвавшись с места, сразу же затерялась в густом потоке других автомобилей. Они молча доехали до аллеи у дома правительства и, свернув на нес, остановились у белой «волги». Вагиф удивленно посмотрел на Полковника — место для беседы показалось ему выбранным неудачно.

— Ничего-ничего, — успокоил его тот. — Последнее время у меня проблемы с бронхами, вот врачи и посоветовали каждый день бывать на бульваре. Отсюда до моря рукой подать. Чувствуешь какой свежий воздух?

— И давно у вас бронхи не в порядке?

— Да нет, лишь последнее время стал ощущать что-то не то, а так всегда все было в норме. Ну, давай перейдем к делу. Я получил от Алексея Васильевича приказ провести работу по этому ученому, и кое-что мы тут накопали. К слову сказать, очень отличился твой старый друг Рауф. Но совсем недавно мне передали, что с мэтром якобы что-то случилось. Официального сообщения не было, но усиленно муссируются слухи, что его убрали. Даже пустили слушок, — а он явно идет из Москвы, — будто его убрали свои, чтобы не признаваться, что Алексей Васильевич был связан с зарубежными спецслужбами. Так сказать, чтобы не выносить сор из избы.

— Это клевета, — убежденно заверил Полковника Вагиф. — Просто мэтр слишком много знает такого, что может не понравиться некоторым высшим чинам в самом КГБ, армии, да и в партии. А осуществляемая ныне политика рано или поздно приведет к тому, что многие тщательно скрываемые документы станут достоянием гласности. Уничтожить документы в официальных архивах — раз плюнуть, куда труднее уничтожить личные записи Алексея Васильевича, да он и сам много знает, без своих записей. Так что на самом деле была предпринята провокация, но цели своей они не достигли.

Вагиф не стал говорить, убит Алексей Васильевич или нет, поскольку сам ничего толком не знал. А его коллега и не спрашивал, вполне удовлетворившись объяснением Вагифа.

— Ну что ж, понятно. Тогда вернемся к проведенной нами работе. Так вот, картина вырисовывается следующая. Работала эта лаборатория ни шатко, ни валко, хотя считалась особо секретной. Ну, почему — ты сам знаешь. Она должна была играть роль ловушки. К слову сказать, за три года существования этой спецлаборатории мы так никого и не поймали. Хоть бы какого-нибудь захудалого шпиона из Гвинеи-Бисау, к примеру, — нет, Ни хрена. Но это другой разговор. Ну, работала и работала эта самая лаборатория, постепенно вся эта секретность всем осточертела, да и события вокруг разворачивались такие, что, честно говоря, было не до нее. И вот последнее время, как выяснил Рауф, этого ученого мужа — кстати, его зовут Чингиз — все чаще стали видеть с одним типом. У него еще очень странное прозвище — Од, да-да, именно Од. Так вот, уже после всего того, что здесь произошло, Рауфу удалось узнать, что этот Од в течение последних двух лег систематически поставлял Чингизу зарубежные научные журналы, книги и даже какие-то документы.

— И вы ничего не знали?

— Почему не знали? Во-первых, этим делом я занимаюсь лишь последний месяц, а тот сотрудник, что занимался им до меня, докладывал об этом, но руководство посчитало все вполне естественным и распорядилось не придавать этому особого значения. В конце концов, могут же быть у человека личные друзья.

— Понятно, ну и что дальше?

— Ну, а дальше просто фантастика. Рауф познакомился с одной из лаборанток, к которой покойный Чингиз был очень неравнодушен и порой говорил ей то, о чем обычно помалкивал. Чем уж взял ее Рауф — не знаю, но она раскололась и все, что знала, выложила. Оказывается, этот Од не только поставлял Чингизу литературу, но и внушал, что тот гений, и если, мол, он по-настоящему займется научной работой, то достигнет больших успехов, а он, Од, сумеет переправить его работы за рубеж. А там его, конечно, по достоинству оценят и, естественно, озолотят.

— Ну и тот что-нибудь отправлял?

— Да, за последний год он отослал более десятка научных статей.

— Как вы узнали?

— Вспомнила лаборантка. Она ему печатала и помогала ставить какие-то опыты. Мы потом проверили, эти статьи в институте не зарегистрированы. Попросили проверить по всем нашим журналам, интересующимся этой тематикой. Ничего нет, как и в поступающих к нам в страну зарубежных изданиях.

— Ну, а что это были за статьи, их можно как-то систематизировать?

— Можно. По мнению специалистов, за эти два года он получил и освоил научную литературу согласно специальности врача-психиатра хорошего американского университета с явным уклоном в экспериментальную область. Более того, получаемые им пособия по части опытов и предполагаемые проведенные им эксперименты вполне могли лечь в основу добротного научного труда.

— То есть вы хотите сказать, что здесь, в стенах спецлаборатории, наш ученый подпольно освоил полный курс наук по профессии врач-психиатр, провел ряд опытов, систематически отсылал научные труды за рубеж и даже находился в приятном ожидании скорого триумфа и массы денег, а вы ничего не ведали?

— Ничегошеньки. Более того, мы пока не знаем, что это были за опыты и над кем они ставились.

— Вот это действительно фантастика. Ну хорошо, а где этот таинственный Од?

— Уехал в Израиль.

— Как это — уехал в Израиль?

— А вот так. Жена у него еврейка и уже три года живет с детьми там. А он ездит туда-сюда, бизнесом занимается.

— М-да, Израиль — дело тонкое, особенно если здесь замешан Моссад.

— А ты говоришь, почему то не сделали, это не сделали. Скажи спасибо, что хоть так разобрались.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Вагиф.

— Короче, тебе надо встретиться с Рауфом и все обмозговать. Я ему назначил на восемь вечера. У нас есть еще целый час. С квартирой я тоже все устроил, поживешь пока на конспиративной, в новом доме, жильцы только вселяются. Никто никого пока не знает. Правда, далеко от центра, но дадим машину, ничего. Главное, воздух там какой — чистый нектар.

— Я не один.

— А с кем ты?

— С невестой.

— Ну ты даешь! Надеюсь, ее родственников ты сюда не привез?

— Привез и их, надо поселить на даче. Их четверо двое детей.

Больше Полковник вопросов задавать не стал. Нажав на газ, он помчался в сторону нового района города, где Вагифу предстояло остановиться. Высадив его у подъезда, Полковник дал ему два ключа и, пообещав вечером позвонить, умчался. Вагифу пришлось пешком тащиться на пятый этаж, лифт, разумеется, не работал. Открыв дверь, он оказался в двухкомнатной квартире, уставленной какой-то казенной мебелью.

Пройдя на кухню и открыв дверцу холодильника, Вагиф был приятно удивлен. Он был забит продуктами, больше консервами: мясными, рыбными, овощными. Отдельно от еды сбоку стояло несколько бутылок хорошей водки. А рядом с ними возвышалась банка с болгарскими маринованными овощами. Полковник знал, чем заполнить холодильник одинокого мужчины.

Вернувшись в комнату, Вагиф взглянул на настенные часы. До восьми было еще около пятнадцати минут. Подойдя к телефону, он снял трубку и позвонил Акифу. Предупредив, что появится поздно, он поболтал с ним немного и, попрощавшись, прошел на кухню. Когда в прихожей раздался требовательный звонок, он как раз заканчивал колдовать над кофе. Открыв дверь, он пропустил в комнату Рауфа и, крепко пожав ему руку, предложил пройти на кухню. Здесь, по его мнению, было уютнее всего.

— Я слышал, ты тут провел большую работу? — сказал Вагиф, разливая кофе в две небольшие фаянсовые чашечки.

— Да, было дело, — уклончиво ответил Рауф, чему-то улыбнувшись.

— Скромничаешь, а я слышал от Полковника, что он очень доволен твоей работой.

— Он-то доволен, а вот от других мне пришлось выслушать массу малоприятных вещей.

— Особенно от тех, по чьей милости в течение двух лет под носом КГБ орудовал ловкий проходимец?

— Знаешь, давай не будем вспоминать, что было. Уверяю тебя, это мало что даст. Лучше поговорим, с чем ты приехал.

— Я приехал с папкой бумаг, которые попали ко мне от Алексея Васильевича. Это не те бумаги, которые мы тогда с тобой добыли. В этих дается краткая характеристика работы, которая, возможно, велась здесь, и высказывается предположение, почему она осуществлялась именно тут. Нам необходимо разобраться в следующем: остался ли здесь человек, осуществлявший связь Чингиза с истинными заказчиками этой работы. Попытаться узнать, под каким прикрытием и как конкретно он здесь работал и, если возможно, точно узнать, кто заказчик.

— Да, задачки, — протянул Рауф, отхлебнув кофе.

— Начну с характеристики этой работы. Если я правильно понял, речь идет вот о чем. В практике использования средств психического воздействия на человека существовали как бы два основных подхода. Первый — это непосредственное воздействие одного человека на другого, без каких-либо побочных средств. Я не буду сейчас углубляться в соответствующие методы, поскольку для нас они пока не особенно важны. Но, я думаю, понятно, о чем идет речь. Это и всем известный гипноз, и более модные понятия, такие как биополе, биоэнергетика и так далее. К обсуждению их мы еще вернемся. Второй основывается на применении, так сказать, побочных средств. Это могут быть и различные химические препараты, и электрошок, и масса других средств, которые на свою голову создало человечество. Главное во втором подходе следующее: им успешно может пользоваться любой человек, не обязательно обладающий каким-то особым даром, скажем, внушения… Рауф, я специально несколько упрощаю все, не потому, что думаю, будто ты не сможешь понять, а потому, что сам многое плохо понимаю. И, кроме того, считаю, что более углубленное изучение всего этого только повредит нашей работе. Нельзя делать конкретную работу, думая все время об этих, честно говоря, пока малопонятных вещах. Оба эти метода давно уже применялись, и не без успеха. И, естественно, возникло желание их совместить, то есть воздействовать на психику подопытного и с помощью непосредственного влияния, и используя, скажем так, технические средства.

— Что в принципе вполне логично.

— Логично-то логично, только человеческая психика этого совмещения не выдерживала. Сначала все было хорошо, успехи просто ошеломляющие, когда речь шла о достаточно простых вещах, например, о запоминании иностранных слов, но когда была поставлена несколько иная задача, скажем, осуществить достаточно сложную программу действий, не оценивая при этом свои поступки и как бы не включая сознание, то с подопытными стало происходит нечто необычное. Тихий, спокойный человек превращался в агрессивного и злого, умный — в полного идиота, и так далее, но самое главное — потом у всех них начинался странный период распада личности, заканчивавшийся, как правило, гибелью подопытного.

— Наверное, все это ужасно было наблюдать?

— Безусловно. И такие опыты были официально прекращены и даже несмотря на то, что к этому времени ученые уже могли несколько продлить период контролируемости действий подопытного. Во всяком случае настолько, чтобы он успел сделать нечто достаточно серьезное. Даже предложение использовать лишь преступников, которым был вынесен смертный приговор, не поколебало уверенности людей, принимавших решение о том, продолжать эти работы или нет.

— Это осуществлялось в США?

— Там тоже. И везде на официальном уровне приходили в конце концов к одному и тому же выводу: это надо запретить. Но потом возникла некая международная организация, которая наряду со многими другими сферами деятельности занялась созданием банка данных нереализованных или отвергнутых в свое время идей. И поскольку членами этой организации стали некоторые бывшие и настоящие влиятельные люди в государственных аппаратах ряда стран, то получить такую информацию этой организации не представляло особого труда. И к этому времени появились люди, готовые выложить кругленькую сумму за реализацию некоторых отвергнутых проектов. Об одном из них мы как раз и говорим. Пока все понятно?

— Понятно все, но верится с трудом.

— Извини, не понял.

— А что тут понимать? Ты фантастическую литературу читаешь? Так вот, подобных сюжетов там навалом.

— Ты что конкретно имеешь в виду?

— Да эту международную организацию супершпионов, мечтающих о всеобщем господстве.

— Рауф, давай договоримся так. Что касается опытов ученого и этого Ода — тут все реально. И по этим фактам будем работать. Что касается объяснения, кто может быть заказчиком, тo нам надо искать выход на конкретного человека или организацию, а является ли она какой-то международной или нет — не суть важно. Будем считать, что все сказанное мною о ней — просто отвлеченное понятие, упрощающее наше осознание ее истинных целей, хорошо?

— Заметано.

— Теперь второе. Почему работа шла здесь? Есть предположение, что под видом экспериментальной работы Чингизом проводились запрещенные опыты. Смысл и выгода очевидны. За использование оборудования лаборатории и сам труд никто не платил или платил гроши. Понимал Чингиз, что он делает или нет, сейчас разобраться трудно. В тех документах, что мы тогда достали, были приведены результаты лишь последних опытов и, возможно, далеко не самых важных. Поэтому неплохо бы найти людей, которые могли быть подопытными. При этом надо иметь в виду, что мы практически ничего не знаем о применяемой технике, так что потенциальные подопытные могли не знать, что таковыми являются.

— Короче говоря, найди то — не знаю что.

— Примерно так.

Вагиф, сделав паузу, подошел к окну и открыл форточку. В помещении было сильно накурено.

— Какие у тебя есть соображения по предстоящей работе? — спросил он, разливая в чашечки уже порядком остывший кофе.

— Во-первых, относительно этого Ода. Его сейчас здесь нет. Формально он уехал в Израиль, а там он или нет — одному богу известно. Можно прощупать, и то очень осторожно, его кооператив, по нему у нас есть кое-какие наметки. Кстати, ты помнишь Расима, с которым познакомился в прошлый раз? Так вот, они неплохо знают друг друга, и, по-моему, их связывают какие-то общие дела. На что и хочу обратить твое внимание. Од — это псевдоним, на самом деле этот тип носит вполне прозаические имя и фамилию: Ахмедов Али. Здесь тоже есть над чем подумать. Почему далеко не глупый человек, каким является господин Ахмедов, с какой-то непонятной настойчивостью требует, чтобы к нему обращались только так — господин Од, даже не уточняя, имя это или фамилия? Не знаю как тебе, но мне эта деталь сразу бросилась в глаза. Да, что я хотел сказать. Ты говоришь, что этот непутевый Чингиз проводил над кем-то опыты. Я больше чем уверен, что он это делал вне стен своей лаборатории. Это, на мой взгляд, очевидно. Тогда возникает вопрос: где именно? Пусть мы не знаем, какое он использовал оборудование, если, конечно, оно вообще использовалось, но даже если предположить, что он просто разговаривал с подопытным, все равно необходимо какое-то помещение. А жил он, как ты знаешь, в таких стесненных условиях, что дома кого-то принимать было практически невозможно.

— И какой же вывод?

— Он мог это делать в помещении кооператива Ода. Там были все условия. Необходимые кабинеты и, что самое главное, непрерывный поток людей. На базе этого кооператива до сих пор функционируют курсы иностранных языков и компьютерной грамотности.

— Неплохо было бы поближе познакомиться с этим кооперативом. Надеюсь, там вход свободный для желающих освоить, скажем, компьютер?

— Был свободный. Сейчас в связи с наплывом желающих и ограниченными возможностями самого кооператива попасть туда можно только по рекомендации близких к руководству организации людей. Как тебе?

— Очень, очень интересно. Выходит, ограничив доступ, они автоматически решили сразу две задачи: конфиденциальность и возможность выбрать именно тех людей, которые их по каким-то причинам больше интересуют, скажем, которые обладают повышенной внушаемостью, а?

— Ну, это пока из области предположений.

— Безусловно.

— Но и это еще не все. Днем в помещение кооператива просто так не войдешь, у входа крепкие ребята. Ночью же охрана и спецсигнализация.

— Любопытно. А ты не интересовался реальными доходами этого кооператива? Неужели они позволяют так роскошествовать?

— Насчет доходов все в ажуре. Бухгалтерия в порядке. Всем выплачивается мизерная, но зарплата. Имеется микроскопический, но все равно доход, с налоговой инспекцией никаких проблем. Другой вопрос, сколько им платят в действительности и откуда Од берет для этого деньги?

— Хорошо, а что там с Расимом? Он-то как попал в поле зрения?

— Очень просто. Не секрет, что все эти новоиспеченные бизнесмены, как правило, имеют друзей среди людей, близких к тем государственным структурам, от которых зависит их деятельность. И я навел соответствующие справки. Оказалось, таким человеком для господина Ода был твой старый друг Расим. Кроме того, их несколько раз видели в компании со служащими ряда государственных структур.

— И что, между этими служащими есть нечто общее? — с неподдельным интересом спросил Вагиф.

— Да, есть. Не занимая высоких постов в своих учреждениях, они тем не менее имели доступ, как у нас принято говорить, к информации, которая могла заинтересовать как спецслужбы иностранных государств, так и некоторые частные коммерческие структуры как у нас, так и за рубежом.

— Час от часу не легче. Ну, а ваши ответные действия?

— Ждем, — пожав плечами, ответил Рауф.

— Чего вы ждете?! — вскричал Вагиф, вскочив с места. — Ждете, пока всю республику по винтику разберут и продадут?

— Ждем указаний сверху. Ты что, не знаешь, что инициатива, в отличие от бездеятельности, наказуема? А вообще по этим вопросам тебе стоит обратиться к уважаемому Полковнику. Он лучше меня объяснит ситуацию.

— Ладно, не обижайся, — примирительным тоном сказал Вагиф. — У тебя есть какой-нибудь план действий?

— Очевидно, такой же, как и у тебя. Посетить этот кооператив сегодня ночью, — времени на самом деле в обрез, — и хорошо там поработать.

— У тебя есть какое-нибудь конкретное предложение, как это сделать?

— Есть одна мыслишка.

— Выкладывай.

— Во-первых, мне кажется, надо все сделать так, чтобы у работников кооператива не возникло подозрений, что ночью их кто-то посетил. Поэтому все эти технические фокусы по отключению сигнализации и вскрытию сейфовых замков, мне кажется, надо сразу отбросить, а построить операцию на основе той же самой психологии, о которой мы только что говорили.

— Не тяни. Что ты там еще накопал, пинкертон от КГБ?

— Насколько мне известно, сегодня ночью будут дежурить ребята Сейрана. Они приторговывают спиртным, порнолитературой и немного балуются анашой. И ночью, когда они охраняют этот кооператив, к ним обычно заходит на огонек местная шпана. Так вот, я предлагаю часа в два ночи нагрянуть туда, переодев нескольких наших оперов в форму милиционеров, и взять их, как говорится, с поличным. Обыскать, отобрать ключи и под предлогом выяснения, кто им это продал, посадить в машины и повозить по городу. Ровно столько, сколько необходимо, чтобы тщательно осмотреть этот гадюшник.

— М-да, планчик. Ты, видать, долго думал над ним.

— Да уж, поломал голову.

— Ну, давай по порядку. Во-первых, ты уверен, что сегодня ночью у них будет что-нибудь из того, что ты назвал? А вдруг они возьмут и устроят себе санитарный день, например. Или ты будешь действовать по принципу наших коллег из МВД — нет, так сами подложим?

— Совсем недавно, по моим данным, они приобрели оптом большую партию товара. Торговать будут, головой ручаюсь.

— Хорошо. Тогда объясни, почему ты решил возить их ночью?

— Купля-продажа такого товара, да притом оптом, — а мы, по легенде, будем искать оптового продавца, — как правило, совершается ночью в двух-трех местах в городе.

— Ну, предположим, опознали, а дальше?

— А «дальше» не будет. Тот, кто им продал, уже давно смылся за новой партией. Вся «психология» в том и состоит, что и они, и мы знаем: оптовиков сегодня ночью не будет, если кто и будет, то одна шпана. Но они не знают, что мы в курсе этого и, чтобы не связываться с нами, согласятся помочь. Все равно никого не найдем. Поездим час-другой. Тем временем, как это обычно происходит с нашими коллегами-милиционерами, ребятки найдут к ним «подход» и, всучив откупные, тихо исчезнут. А благодарные сотрудники доблестного МВД торжественно разорвут на мелкие кусочки составленные ранее протоколы.

— А полученную взятку вы не менее торжественно сдадите Полковнику под расписку?

— Обязательно сдадим и непременно под расписку, — лукаво улыбнувшись, проговорил Рауф.

— Ну что ж, тогда командуй. Ребята, которые будут играть роль милиционеров, надежные?

— Обижаешь, начальник. Лучшие из лучших.

Операцию они решили провести несколько раньше, в час ночи. До ее начала оставалось около двух часов. Спустившись вниз, они сели в темно-зеленую «шестерку». Узнав от Рауфа, что это и есть та машина, которую обещал предоставить в его распоряжение Полковник, Вагиф, не обращая внимания на недовольное ворчание своего коллеги, занял место водителя.

Вначале они заехали к Акифу. Поужинав там и захватив вещи Вагифа, уложили их в багажник — Вагиф еще дома незаметно вытащил «вальтер», кобуру и глушитель — и поехали в сторону главпочтамта. Остановив машину недалеко от входа в здание, Вагиф попросил Рауфа отвезти вещи домой, а сам остался, сославшись на неотложное дело. Они договорились встретиться у входа в здание через сорок минут.

Оставшись один, Вагиф первым делом послал срочную телеграмму с ранее оговоренным с Русланом текстом, из которого следовало, что Ксения и Геннадий с семьей должны срочно выехать в Баку. Согласно договоренности, они должны были отправиться тут же, как только получат телеграмму. Поэтому подсчитать, когда они будут в Баку, даже без ответной телеграммы не представляло особого труда.

После этого он зашел в кабину телефона-автомата и набрал номер, который дал ему Марк. Услышав в трубке приятный женский голос, он немного помедлил, потом все-таки произнес фразу-пароль. Женщина на том конце провода, не удивившись, деловито спросила, чем может быть ему полезна. Вагиф попросил ее немедленно встретиться с ним и предложил подъехать к зданию главпочтамта. Она согласилась и назначила встречу ровно через десять минут у небольшого ларька в вестибюле здания, где обычно продают конверты и открытки.

Вагифу очень хотелось увидеть агента Марка. Что это была женщина, его как раз не удивило. Его, профессионального контрразведчика, интересовало другое — к какой социальной группе относилась эта женщина. Порой такой, казалось бы, незначительный штришок мог сказать специалисту куда больше, чем самая подробная информация о том или ином агенте. Кроме того, опосредованно позволял сделать вывод о ситуации в самой стране. А то, что эта женщина была местной, не вызывало никаких сомнений. Слишком специфичный выговор у нее был, чисто бакинский.

Ровно через десять минут он был у ларька. Почти одновременно с ним подошла статная красивая женщина лет тридцати. Она была хорошо и со вкусом одета, и Вагифу даже показалось, что он где-то ее видел. Поздоровавшись, Вагиф предложил немного отойти в сторону. Спросив, есть ли у нее возможность оперативно связаться с их «общим другом» и получив утвердительный ответ, он попросил ее передать следующую просьбу: собрать всю возможную информацию об Ахмедове Али — Оде, находящемся в настоящее время в Израиле.

Внимательно выслушав его просьбу, она сдержанно улыбнулась и, попрощавшись, удалилась. Вагиф невольно посмотрел ей вслед. Она была, что называется, запоминающейся женщиной. Сказать что-либо точно о ней, несмотря на весь его опыт и наметанный глаз, Вагифу было трудно. Она могла быть и научным сотрудником, и человеком искусства. Бесспорно одно — она была умной женщиной, хорошо знающей себе цену. И, очевидно, избалованной вниманием мужчин. Он должен был позвонить ей через день. К этому времени она обещала что-нибудь узнать по интересующему его вопросу.

После ее ухода Вагиф вернулся в зал. Через пять минут должен был подъехать Рауф. Погуляв еще немного по опустевшему залу и невольно удивляясь собственной беспечности, он пошел к выходу. Рауф был уже на месте. До начала операции оставалось немногим больше получаса.

Минут через двадцать они подъехали к зданию, где размещался кооператив. Машину они оставили в переулке, где их уже ждали переодетые оперработники. Для этой операции Полковник расщедрился и выделил автобус «ПАЗ», по бокам которого было написано слово «милиция». Вагиф не пошел с Рауфом, который должен был провести с ними последний инструктаж. Единственное, что он посоветовал, — передать сотрудникам, чтобы те вели себя немного развязнее, что больше соответствовало бы поведению наших милиционеров.

Все шло по плану. Ровно в час ночи началась операция. Как и предполагал Рауф, трое ребят, отвечающих за охрану кооператива, были при товаре. И уже через двадцать минут их всех троих вывели на улицу и они, поднявшись в автобус, укатили на «прогулку». В помещении остались двое оперработников. А через пять минут Вагиф с Рауфом уже были в здании, где располагался кооператив.

В куче ключей, которые наряду с остальными вещами были изъяты у охранников и лежали на столе, были все ключи, за исключением одного-единственного — от кабинета председателя, который в данный момент находился за пределами республики. Поручив двум оставшимся работникам осмотреть все остальные помещения, Вагиф с Рауфом занялись кабинетом.

Промучившись полчаса, Вагиф понял, что культурно замки на председательской двери не открыть. Тот инструмент, которым располагал Рауф, не подходил. Он был рассчитан на уже устаревшие модели и в данном случае оказался абсолютно непригоден. На этой двери стояли швейцарские замки самой последней модели.

— Ну что, будем ломать? — вытирая обильный пот, спросил Рауф. После неудачной попытки Вагифа он решил сам попробовать, но его старания также оказались безуспешными.

— Знаешь что? Слетай-ка домой и привези сюда небольшой чемоданчик. Ну, тот, который я тебе показывал.

Рауф молча кивнул головой и исчез за дверью. Вагиф вышел в коридор и заглянул в соседнюю комнату. Там работали оперработники. Они тщательно пересматривали все бумаги, которые находились в комнате, но никто из них даже не подумал включить стоявшие там компьютеры и ознакомиться с содержимым их памяти. И по тому, как неприязненно смотрели они на эту технику, Вагиф понял, что они с ней незнакомы. Хотя для современных методов ведения работы знание компьютера было просто необходимо.

Подойдя к крайнему компьютеру, Вагиф включил его. Это была одна из последних моделей фирмы IBM с сорокамегабайтовым «винчестером». Для заурядного кооператива это была излишняя роскошь. Таких компьютеров в республике в то время было не больше десятка. Пароля на машине не существовало, и Вагиф беспрепятственно просмотрел все директории. Программное обеспечение было достаточно «свежим». Была установлена наиболее современная «оболочка» и самая последняя версия операционной системы.

В директории, где были собраны системные программы, Вагиф неожиданно наткнулся на антивирусные программы, которые только-только входили в моду. Дальше он набрел на дистрибутивные пакеты языков высокого уровня, которые даже не были раскрыты. Что же касается игр, то их было около десятка. Большинство программного обеспечения относилось к девяностому году. «Каким образом господин Од его заполучил»? — невольно задумался Вагиф.

Но развить эту мысль ему не дал вернувшийся Рауф, который ворвался в комнату, неся заветный чемоданчик — подарок Марка. Открыв его, Вагиф невольно улыбнулся. Слева в небольшой нише лежало устройство, которое обычно называлось «электронной отмычкой». С помощью такого аппарата открыть эти замки не представляло никакого труда.

Надо сказать, что подобную аппаратуру Вагиф видел в самом начале восемьдесят девятого в Москве. Ее разработали в Западной Германии, и попала она в Союз по каналам чехословацких коллег. В отличие от той аппаратуры, которой пользовался последнее время сам Вагиф и которую он оставил перед поездкой в Турцию на даче у Алексея Васильевича, то, что сейчас лежало перед ним, было не столь универсальным, но сработано чисто внешне намного качественнее. Эту аппаратуру было приятно держать в руках.

Открыв замки, Вагиф с Рауфом вошли в кабинет. Увидев на широком письменном столе компьютер, а в углу обычную картотеку, они молча разделились. Вагиф сел за компьютер, а Рауф занялся картотекой. На сей раз Вагифа ждал сюрприз — для доступа к информации, хранящейся в памяти компьютера, необходимо было знать пароль. Вагиф вспомнил, что видел в чемоданчике какие-то дискеты, и потянулся к нему.

Вытащив дискеты, он загрузил операционную систему, после чего, найдя в списке вспомогательных системных программ файл с именем «пароль», активизировал его. Через секунду в прямоугольничке посередине экрана высветились два слова, являющиеся паролями. Верхнее слово как раз и являлось системным паролем, с помощью которого можно было проверить всю память компьютера.

Войдя в одну из директорий, Вагиф стал просматривать программы. И вот чисто случайно, запустив одну из них с прозаическим названием «заводы», он увидел на экране компьютера уменьшенную карту Апшеронского полуострова, где красными кружочками были нанесены места расположения основных производств и приведены их названия, перед которыми стояли соответствующие номера.

Нажав первый попавшийся номер, Вагиф увидел аккуратную табличку с информацией, которую однозначно можно было назвать стратегической. Здесь не только приводились основные производственные характеристики самого производства и подробные данные о руководстве, но даже указывалась та продукция, которую должен был выпускать соответствующий завод в случае войны.

Просмотрев всю дискету, Вагиф понял, что на ней были собраны данные практически о всех основных производственных мощностях республики. Информация о заводах, расположенных вне Апшеронского полуострова, просто-напросто находилась в следующем файле. Не менее интересная информация содержалась и в программе с интригующим названием «Общие данные». В ней были собраны данные о больницах, электростанциях, бытовых предприятиях, почте, банках и т. д.

Но особенный интерес для Вагифа представляла программа с пикантным названием «Личное», где по существу был собран компрометирующий материал на большинство известных в республике людей. Этот материал был тщательно систематизирован и обработан, что существенно упрощало работу с ним. Из чистого любопытства Вагиф посмотрел, когда последний раз им пользовались. Оказалось, что в последний раз с ним работали сегодня вечером, буквально за несколько часов до их приезда.

— Рауф, — тихо позвал Вагиф, — с какого времени кооператив под наблюдением?

— С утра.

— Узнай, пожалуйста, кто последним из служащих покинул его и когда?

Вообще-то Вагиф знал о наличии подобных программ. Еще будучи в Москве, он явился свидетелем спора, который произошел между начальником одного из управлений КГБ и хорошим приятелем Вагифа, тоже подполковником. Тот утверждал, что под видом помощи в приобретении современного программного обеспечения на пока слабый компьютерный рынок СССР проникают фирмы и даже конкретные люди, напрямую связанные со спецслужбами Запада.

Они часто буквально за бесценок приобретают программы, иногда сами по себе представляющие определенный интерес, которые содержат информацию, являющуюся секретной. Обычно это делается под тем предлогом, что это якобы сугубо коммерческая информация, необходимая западным бизнесменам, чтобы иметь представление о Союзе.

Тогда эта информация заинтересовала высшее руководство КГБ, но дальнейшего хода делу, как ни странно, не дали, хотя к тому времени конкретных фактов было более чем достаточно. И вот сейчас Вагиф сам столкнулся с подобными программами и воочию убедился, какой вред безопасности страны могут принести эти на первый взгляд безобидные программки. Но оставался открытым один вопрос: откуда бралась сама информация?

— Извини, дорогой, — вновь обратился Вагиф к Рауфу, — мне бы несколько чистых дискет, а?

— Сейчас, ночью? — удивленно переспросил Рауф.

— Ну, я тебя прошу, позарез нужно. Придумай что-нибудь.

Рауф с сомнением покачал головой и вышел из кабинета. Вагиф продолжил свою работу. Вдруг он наткнулся на программу, просмотрев содержание которой, он заметил в ней редкие словесные вкрапления. Одно из них его заинтересовало. Там была фамилия Расима. «Может быть, простое совпадение», — подумал Вагиф, пытаясь ее запустить. Но ничего не получилось. Он попробовал еще раз, но результат был тот же.

Тогда он вновь запустил дискету из чемоданчика Марка. Найдя на ней программу с названием «Дешифратор», он ее активизировал, после чего запустил программу с этими непонятными вкраплениями. Компьютер, слегка застонав, стал усиленно считать что-то, а через минуту на экране появилась таблица, которая состояла из нескольких граф: фамилия, имя, отчество; место работы; когда была представлена информация и ее краткая аннотация; стоимость. И тогда Вагиф понял, что к нему в руки попал бесценный документ.

На его счастье, в этот самый момент в кабинет вошел один из оперработников, который был послан за дискетами. Протянув Вагифу пять дискет, он молча удалился. Уже все переписав, Вагиф задал Рауфу мучивший его все это время вопрос:

— Слушай, а где он достал ночью дискеты?

— Где-где? На Кубинке, где же еще?

Покинули они кооператив часа в четыре утра. Уже сидя в машине, увидели, как подъехал автобус, который они вызвали по рации, и из него вылезли горе-коммерсанты и лжемилиционеры. Как и предсказывал Рауф, по их виду легко можно было заметить, что расстаются они друзьями к обоюдному удовольствию.

— Рауф, а не будут они болтать о том, что здесь произошло? — спросил Вагиф.

— Нет, не будут. Они скоро переходят на другую работу — будут охранять коммерческий банк. Не в их интересах болтать, — и лукаво улыбнувшись, Рауф не спеша тронулся с места.

Дома Вагиф оказался ровно в пять утра. Пройдя в комнату, он подошел к окну и посмотрел вниз. Увидев, что подъехала оперативная машина, которая должна была отвезти Рауфа домой, Вагиф направился к кровати и, не раздеваясь, рухнул на нее. Он и не заметил, как заснул.

ГЛАВА 20

Проснулся он в двенадцать часов дня от пронзительного и продолжительного телефонного звонка. Подойдя к телефону, Вагиф резко схватил трубку и услышал знакомый голос Полковника. Высказав поздравления за проведенную операцию, произнесенные в обычном для него ироничном тоне, Полковник предложил подъехать в город и назвал адрес, где Вагифа будет ждать приятный сюрприз. До назначенной встречи оставалось немногим больше часа.

Быстро приняв душ, благо вода, как ни странно, шла, Вагиф оперативно приготовил кофе и уже через полчаса был в машине. Добравшись до местного Дома Советов, он свернул налево и, проехав метров триста наверх, остановился с правой стороны улицы. Выйдя из машины, он внимательно посмотрел по сторонам и прошел в подъезд двухэтажного дома.

Его уже ждали. Не успел он нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась и он увидел перед собой одного из сотрудников Полковника. Пропустив Вагифа в квартиру, он молча провел его в гостиную, где сидел незнакомый мужчина лет сорока. Сам же покинул комнату, оставив их наедине.

— Меня зовут Вагиф, — несколько смутившись странным приемом, произнес Вагиф, протягивая руку.

— Я знаю, а меня Володя.

— Извините, меня пригласил сюда, очевидно, известный вам Полковник, но забыл сказать о причине встречи. Поэтому…

— Ничего, мне известна причина нашей встречи. Я, как и вы, сотрудник «конторы». Мы с вами незнакомы потому, что до самого конца восемьдесят седьмого года я жил и работал в Краснодарском крае, потом был направлен в Нагорный Карабах, но уже не как сотрудник КГБ. Я работал там на одном транспортном предприятии по своей гражданской специальности. Все это время, то есть до самого последнего момента, я работал в личном контакте с Полковником. Сейчас моя работа, как я понимаю, завершена или, точнее, не имеет смысла, и через несколько часов я покину республику. А пока могу вам кое-что рассказать, возможно, интересующее вас.

— Ради бога, извините меня, просто мне очень интересно — вы русский?

— Точнее, полукровка. Мама у меня русская, а отец — армянин.

— Еще раз извините, как, интересно, вас там встретили?

— Встретили как раз неплохо. Конечно, сперва смотрели косо. Языка я не знаю, точнее, говорю из рук вон плохо, да там еще какой-то свой диалект, но в целом все было нормально. Работал, как специалиста ценили.

— А какое вам дали задание?

— Первую беседу вел со мной в Краснодарском крае известный вам Полковник. И сказал тогда примерно следующее. По информации из центра, на территории Нагорного Карабаха основная власть принадлежит мафиозной группировке, которая давно все прибрала к своим рукам. Эта группировка имеет тесные контакты с подобными преступными организациями и в Азербайджане, и в Армении, и в России, и даже за рубежом. Пока там, в Нагорном Карабахе, более или менее спокойно, но со временем возможны определенные осложнения.

— Почему?

— Он остановился на одной из причин, которая его наиболее интересовала. По данным центра, через Армению с помощью некоторых представителей армянской диаспоры за рубежом из Союза нелегально уходили большие партии валюты и драгоценностей и оседали там в банках. Но потом этот канал стал давать сбои. Почему — я не знаю. И тогда молодые представители некоторых не особенно богатых местных кланов Карабаха решили поучаствовать в этом деле. Но столкнулись с сопротивлением старых местных баронов, которые были достаточно прочно связаны руководством Азербайджана, не хотели никаких перемен и, естественно, не особенно желали подъема этих молодых и еще не получивших свое конкурентов.

— Володя, вы излагаете то, что вам сказал Полковник, или это результат ваших собственных наблюдений?

— Скорее всего и то, и другое. Поскольку предположения, которые высказал наш старший коллега, в целом полностью подтвердились. Насколько я понял ситуацию, последние несколько десятков лет руководство Азербайджана вообще не контролировало ситуацию в Степанакерте. И это можно понять, ведь в то время прослыть националистом значило поставить крест на своей карьере. А любой контроль невольно может повлечь недовольство определенной группы людей, которые легко сумеют обвинить, скажем, первого секретаря республики в национализме и поднять шум на весь мир. Поэтому республиканским руководством была выбрана политика невмешательства. Все руководство области было сплошь армянским, которое время от времени отстегивало что надо наверх и само решало все проблемы. Но такая политика рано или поздно привела к тому, что реальная власть в области попала в руки группы людей, к тому времени уже достаточно преклонного возраста, которые ни с кем не хотели делиться ею.

— И когда на горизонте замаячила перспектива хорошо заработать, молодые кланы решили не упустить свой шанс?

— Совершенно верно. И вот здесь как-то сама собой возникает невольная аналогия. Давайте предположим, что эти молодые кланы для захвата власти поддерживают старый лозунг об отделении Карабаха от Азербайджана. Тем самым они лишают своих конкурентов возможности обратиться за помощью к своим друзьям в Баку. Назавтра сами националистически настроенные карабахцы разорвали бы их на мелкие кусочки. А то, что старые кланы обратятся именно в Баку, было более чем очевидно. Долгие годы они жили в согласии, друг друга знают как облупленных. Да и недаром же наконец они им платили. А так, после провозглашения независимости Карабаха, эта возможность автоматически исчезает.

— Очень интересно.

— Но пойдем дальше. Под шумок национально-освободительной борьбы и усиливающегося противостояния с Баку активизируется связь с Ереваном и каналы переброски той же валюты, но уже через Степанакерт, становятся безопасными. Попробуй проверь единственную «дорогу жизни», которая связывает Нагорный Карабах с внешним миром. Такая задачка даже КГБ не по зубам, поскольку на подобные псевдонациональные проблемы у нас табу.

— Ну а дальше?

— А что дальше? Там не за горами блокада Армении, и вовсю заработает подобный никем не контролируемый канал куда-нибудь за границу. Я не удивлюсь, если мы когда-нибудь узнаем, что по нему уходили левые доллары и некоторых азербайджанских мафиози.

— Володя, вы считаете это одной из основных причин поддержки этими молодыми кланами, как вы выразились, бессмысленного противостояния в Нагорном Карабахе?

— Уверен.

— А как ко всему этому относится местное население?

— Национальные идеи — вещь очень тонкая, они способны в мгновение превратить здравомыслящих людей в фанатиков. Поэтому все не так просто. Большинство зажиточных людей из тех самых старых кланов быстренько оттуда уехали, как правило, в Россию или еще дальше. Правда, их предварительно основательно обчистили. Немногих, кто имел свое мнение, заставили замолчать. А другие смирились. Ведь надо учитывать и то, что речь идет о горной области, население которой в большинстве своем крестьяне. И даже если они далеко не глупые люди, им ой как нелегко разобраться во всей этой грязной политике. Но в целом жалко народ, и не только народ Карабаха, а все народы, невольно принявшие участие в этой бессмысленной, изначально никому ненужной, алогичной борьбе.

— Куда вы уезжаете?

— Домой, в Краснодарский край. Тесть с тещей зовут. Буду работать по своей основной специальности, я же неплохой механик.

— От всего сердца желаю успеха.

— Спасибо.

Покинув квартиру, Вагиф отъехал несколько кварталов и, увидев телефон-автомат, притормозил. Выйдя из машины, он позвонил Акифу. Тот оказался дома, и они договорились, что Вагиф сразу же приедет к ним. По словам Акифа, его жена специально для Вагифа приготовила бесподобную долму. От долмы Вагиф, естественно, отказаться не мог.

Как он и ожидал, у Акифа он задержался куда дольше запланированных двух часов. После обильного обеда Акиф вновь затащил его в кабинет на «мужской разговор», где вновь и вновь возвращался к одной и той же теме: когда наконец Вагиф обзаведется семьей? Выпив два стакана прекрасного чаю и дав торжественное обещание до конца года жениться, Вагиф осторожно поинтересовался результатами переговоров Акифа со своим напарником по вопросу вложения денег в их предприятие.

Акиф ответил, что он уже переговорил и в принципе им очень нужны деньги, тем более наличные. Вот только они не могут гарантировать существенную прибыль до конца текущего года.

— Акиф, дорогой, мне прибыль вообще до конца года не нужна. Пусть она, какой бы она ни была, будет прибавлена к первоначальной сумме, а в конце года решим, какой процент от дохода предприятия я буду получать, скажем, раз в квартал.

На том и порешили. Вагиф передал Акифу оставшиеся три тысячи долларов из «наследства» мэтра. Уже в пятом часу Вагиф собрался уходить. Перед самым уходом, воспользовавшись тем, что Акиф на минуту вышел из кабинета, Вагиф позвонил Заре и договорился встретиться с ней в полпятого у касс кинотеатра «Низами».

Он приехал на несколько минут раньше. Остановив машину напротив кондитерского магазина, он вышел и направился к кинотеатру. Это был любимый кинотеатр его детства. Именно здесь в то далекое время начинался в городе показ новых фильмов. И именно сюда, как правило, прибегал он со своими школьными друзьями после уроков в те счастливые дни, когда у них бывали деньги на приобретение билетов.

Зара появилась в точно назначенное время. Увидев Вагифа, она слегка кивнула головой и, спустившись по ступенькам, подошла к нему. Зара, как всегда, выглядела прекрасно. Недаром говорят, что любая умная женщина при желании и достаточно скромных внешних данных может выглядеть значительно лучше и привлекательнее, чем просто женщина.

— Давненько не виделись, — улыбнувшись, произнесла она, направляясь с Вагифом к его автомобилю.

Отъехав несколько кварталов, Вагиф остановил машину и, включив для фона магнитофон, спросил ее, нет ли у нее каких-либо новостей из центра.

— Нет, пока все тихо, но думаю, эта тишина обманчива, — таинственно ответила Зара, вытаскивая из сумочки пачку американских сигарет.

— Ты разве куришь? — удивился Вагиф.

— От такой жизни закуришь. Правда, пока еще не пью, — съязвила Зара.

— Помнишь, в мой последний приезд я интересовался фирмой Расима? Ты ничего нового не узнала о его деятельности?

— Кое-что есть. У него, как ты знаешь, всегда были обширные связи, но особого авторитета не было. Немного характером не вышел. Но вот последнее время его стали замечать в компании с различными влиятельными лицами.

— И с чем это связано?

— Не торопись. Есть еще один фактик. У него появились деньги.

— Удивила. Насколько мне известно, он никогда особенно не бедствовал.

— Ты, дорогой, не понял. Я говорю о больших деньгах и не обязательно в рублях или, точнее говоря, в основном в валюте.

— Интересно. А с кем он контактирует? Нет ли среди них иностранцев?

— Хороший вопрос. Так вот, одно время его очень часто видели с иностранцами, притом с разными. Невольно создавалось впечатление, что он идет на любой контакт, без всякой «системы». Потом распространился слушок, что он финансово помогает иностранцам, естественно, в рублях.

— Зачем?

— Затем, чтобы они у себя положили на его имя соответственное количество валюты.

— А гарантии?

— Практически никаких, кроме фиктивного обязательства, безусловно, не имеющего никакой юридической силы, который выдавал его друг-нотариус.

— Ну, а потом?

— А потом он прекращает заниматься этой практикой, перестает встречаться с «иностранными гостями» нашего южного города и полностью переключается на местных товарищей, занимающих ответственные посты.

— И только с ними водит дружбу?

— Нет, еще с одним, с неким Одом, в действительности просто Ахмедовым Али, председателем кооператива. Но с ним он встречается довольно редко и, как правило, не на людях.

— Ты меня заинтриговала. И как ты считаешь, почему?

— Тебе нужны факты или мое предположение?

— Пока предположение.

— Я сомневаюсь, что достопочтенный Расим изменил своей привязанности к валюте. Скорее он изменил тактику. Мне известно, что у господина Ода большие связи за рубежом. Мне также известно, что многие местные состоятельные товарищи не прочь перевести часть своих денег в какой-нибудь западный банк. И вполне возможно, что именно эту операцию Расим и осуществляет с помощью своего друга, безусловно, за хорошие комиссионные.

— Это все?

— Нет, есть еще кое-что. Мне стало известно, что некоторых зарубежных коммерсантов, появившихся в последнее время у нас, очень интересуют данные по ряду отраслей производства. Одно из их требований заключается в том, чтобы эти данные были записаны на дискетах и по возможности систематизированы.

— И каков вывод?

— Самый элементарный. Расим может добыть эти данные, используя свои связи, а Ахмедов, в свою очередь, может подготовить их надлежащим образом, используя возможности своего кооператива, в котором, как мне известно, имеется соответствующая техника.

— А заказчики?

— Вот именно, заказчики. Только ли коммерсантов интересуют эти данные?

— Послушай, Зара, мне на днях придется встретиться с этим Расимом. Как ты смотришь на то, если я попрошу его взять тебя на работу?

— Вообще-то это было бы интересно, но у меня в некотором смысле есть работа.

— Ну, я думаю, вопрос с академией мы как-нибудь утрясем.

К концу их беседы как раз закончилась одна сторона кассеты. Выключив магнитофон, Вагиф выехал на проезжую часть и направился в сторону ближайшей станции метро. Зара наотрез отказалась, чтобы он довез ее до дома.

Сопоставив все данные о господине Ахмедове, Вагиф понял, что без встречи с Расимом никак не обойтись, и решил заехать к нему в офис прямо сейчас. Подъехав к знакомому зданию, Вагиф оглядел стоявшие на стоянке машины. «Волги» Расима среди них не было. Но все равно Вагиф вылез из машины и направился в офис.

Войдя внутрь, он сразу заметил разительные перемены. Здесь совсем недавно был произведен ремонт, и на его оплату явно не поскупились. Сделав несколько шагов по коридору, Вагиф оказался в приемной. За новым широким письменным столом, сплошь уставленным разнообразной оргтехникой, восседала незнакомая красивая девушка и что-то сосредоточенно набирала на компьютере.

Подождав, пока она обратит на него внимание, Вагиф вежливо поинтересовался, на месте ли ее шеф. Профессионально улыбнувшись и продолжая работать, она сухо ответила, что он занят. Тогда Вагиф не спеша подошел к двери и распахнул ее, не обращая внимания на протестующие возгласы секретарши.

Расим сидел у окна в кресле, напротив него расположился какой-то тучный мужчина лет шестидесяти. На низком столике между ними стояла бутылка французского коньяка и ваза с фруктами.

— Не помешал? — громко спросил Вагиф, решительно входя в кабинет.

— А ты разве можешь помешать? — встав с кресла и широко улыбаясь, произнес Расим, направляясь к нему.

Усадив Вагифа в кресло и поставив на стол третью рюмку, Расим представил его своему собеседнику в качестве ближайшего и самого дорогого друга. Чем он явно несколько удивил того типа, потому что появление здесь Вагифа даже отдаленно не напоминало приход старого друга.

— Извините, я, очевидно, помешал вашему разговору? — спокойно сказал Вагиф, закуривая сигарету.

— Нет-нет, все нормально. Мы как раз заканчивали нашу беседу, — все так же улыбаясь, произнес Расим. — Видади-муаллим — один из самых уважаемых людей нашего города, и в скором будущем, я надеюсь, мы встретимся с ним за праздничным столом и у нас будет о чем поговорить.

Видади-муаллим грузно поднялся на ноги и, кивнув, неторопливо направился к дверям. Расим вышел вместе с ним в приемную. Вернулся он через несколько минут. За ним появилась секретарша с полным кофейником только что приготовленного черного кофе. Дождавшись, когда она, наведя на столе порядок, покинет кабинет, Расим, медленно разлив в небольшие черные чашечки кофе, задал свой первый вопрос:

— Ты давно в Баку?

— Второй день, — ответил Вагиф, немного отхлебнув обжигающего напитка.

— И не позвонил?

— Зачем звонить? К уважаемому Расим-бею я самолично приехал, — улыбнувшись отпарировал Вагиф, прижав руку к груди в знак уважения.

— Ну, как твои дела? — задал следующий вопрос Расим.

— Ничего, идут помаленьку. А вот твои, я слышал, резко пошли в гору?

— Врут, все врут, — закатив глаза, с чувством произнес Расим. — Все это происки моих недоброжелателей. Ты же знаешь, какой у нас завистливый народ. Увидят, что у кого-то появился лишний костюм, так и норовят грязью облить.

— Что-то я тебя не понимаю, Расим, — удивленно поднял брови Вагиф. — О какой грязи ты ведешь речь? Все в один голос хвалят тебя, говорят, что у тебя, слава аллаху, дела пошли на лад, в пример тебя ставят. Вот, мол, умный человек, не растерялся в наше трудное время. А тебе это почему-то не нравится. Как тебя понимать прикажешь?

— А вот так и понимай. Не к добру это, когда о тебе вдруг хорошее начали говорить. Завидуют, значит, а если завидуют, то, как пить дать, жди беды.

— Понятно. А я к тебе, честно говоря, по делу пришел.

— Слушаю. Всегда готов быть тебе полезным, — настороженно проговорил Расим, навострив уши.

— Да вот не знаю, как и начать. Сам видишь, времена сильно изменились. Вчерашние секретари коммерцией увлеклись. Много неизвестных людей вокруг появилось. Не знаешь порой, кому и доверять. А дело вот какое. Я стал подумывать, что пора мне уйти из нашей организации. Честно скажу: и заработок маленький, да и ответственности много. Кроме того, есть еще одна важная причина — жениться хочу.

— Прекрасно, давно пора. Я сам тебе все что надо куплю. Ни о чем не думай, только скажи, когда будет свадьба и кто эта счастливая. Из дочерей уважаемых людей города?

— Можно сказать, да.

— Правильно, в нашем положении нельзя брать в дом с улицы, без роду-племени. Девушка должна быть хорошо воспитана и с уважаемыми родственниками.

— Спасибо тебе, Расим, на добром слове и за предложение помощи спасибо, но я сам не прочь немного заработать. И вот потому хочу обсудить с тобой одно дело.

— Все, что в моих силах, — скороговоркой произнес Расим, придвигая поближе к Вагифу свое кресло.

— Короче говоря, — начал наконец Вагиф, почувствовав, что тот, как говорится, дошел до нужной кондиции, — ко мне обратились несколько уважаемых людей, которые имеют большие деньги, и попросили об одной услуге. Они люди честные, большим трудом заработавшие к своей старости кое-что, и вот это самое «кое-что» они очень хотят переправить за границу, в спокойную западную страну, и положить пока что на свой счет в банк.

— Очень мудрое решение, — сразу же отозвался Расим. — Эти уважаемые люди, похоже, на самом деле многое повидали в этой жизни, раз обратились к тебе, а не к какому-то там мошеннику. А ты, в свою очередь, вспомнил обо мне. Но мне пока неясна одна деталь: а что эти люди собираются предложить человеку, который осуществит их мечту?

— Они готовы отдать десять процентов от всей суммы тому, кто это сделает.

— И когда они дадут эти десять процентов?

— Как только тот, кто это сделает, привезет им бумаги, подтверждающие, что их деньги уже там, — и Вагиф махнул рукой туда, где, по его мнению, должен был находиться Запад.

— А сопутствующие расходы?

— Их оплатят отдельно.

— Гарантии со стороны того, кто будет все это осуществлять?

— С момента передачи ему денег вместе с ним все время будет их человек. А здесь за семьей того человека будут следить люди, которые за те же десять процентов готовы будут, ну ты сам понимаешь…

— Но как я буду все это проворачивать, если за моей спиной все время будет кто-то торчать?

— Надо суметь, за то и деньги платят.

— Хорошо, а твоя доля, она, надеюсь, не в моих десяти процентах? — Расим так увлекся, что сам не заметил, как стал говорить от своего имени.

— Нет, она не в твоих десяти процентах, — успокоил его Вагиф, сделав акцент на слове «твоих».

Расим испытующе взглянул на него, как бы стараясь прочитать в глазах Вагифа, сколько же он получит от этой сделки. Он даже готов был его спросить, но все-таки сдержался и, откинувшись на спинку кресла, закурил.

— Ну, хорошо, а какая сумма?

— Сто тысяч долларов.

— Надо сказать, для солидных людей сумма более чем скромная.

— Так это для первого раза.

— Понятно. Но должен тебя предупредить, что я смогу провернуть эту операцию только через пару недель.

— А что так?

— Один нужный человечек должен приехать.

Вагиф уже знал, что Ахмедов должен вернуться в республику через две недели. Так что сопоставить это со словами Расима не составляло труда. Первый раунд был завершен, самое время было начинать следующий.

— Да, вот что я хочу тебя спросить, — дав немного передохнуть взмокшему от волнения Расиму, спокойно сказал Вагиф. — Недавно я случайно столкнулся с одним программистом, который специализируется на создании информационных программ для коммерсантов. Там списки предприятий, товаров и так далее. Да вот незадача, этот программист переругался со своим шефом и остался без техники, а на носу сдача заказа. Ты не мог бы помочь?

— В чем вопрос? — сразу же откликнулся Расим. — Надо — поможем. К слову сказать, я и этим немного занимаюсь.

— Серьезно? — удивленно протянул Вагиф.

— Ну, не я один, конечно, — несколько смутившись, произнес Расим. — У нас тут кооперация с одним человеком. Умный мужик, потом я с тебя ним обязательно познакомлю. Он как раз и обратил внимание на эти программы. Между прочим, на Западе они неплохо идут. Карты там еще всякие, которые на экран компьютера можно вывести, и так далее. Я вообще-то в этом мало смыслю. Тебе надо с ним поговорить.

— Значит, можно к тебе этого программиста прислать?

— Конечно, прямо завтра утром и присылай.

— Но я забыл тебе сказать самое главное. Программист — женщина, так сказать, программистка.

— Тем более вопросов нет. Надеюсь, хоть симпатичная?

— Тебе понравится.

Вагиф, сделав небольшую паузу, закурил очередную сигарету.

— Да, как ты думаешь, Расим, если все будет так продолжаться, не остановятся ли у нас производство, заводы?

— Конечно, остановятся.

— И что делать будем?

— Кто? Те, что все это разваливает, или мы?

— А «мы» это кто?

— «Мы» это мы, те, которые, видя неизбежность происходящего, пытаются как-то все это использовать, хотя бы для себя.

— И как, ты думаешь, это можно использовать?

— А это уже используют, — запальчиво ответил Расим. — Десятки кооперативов, как грибы вырастающие при всяких там заводах и фабриках, постепенно заменяют то, что раньше называлось целевым снабжением. Все сразу стало стоить в несколько раз дороже, за то, за что раньше платили копейки, теперь будут платить рубли. А откуда эти самые рубли? От государства, естественно, производство-то остановить нельзя. И вот получается, что происходит постепенная перекачка денег из государственного кармана в наш, частный. А потом спрашивают: откуда это появилась инфляция? И правда, откуда?

— И это нельзя остановить?

— А ты попробуй. На этом те же директора миллионы имеют. Но это еще ничего. Вот когда разрешат самим свободно продавать свою продукцию, тогда начнется самое интересное. Не знаю, как продукцию, но все запасы металла, дерева и всего прочего спустят — глазом не моргнут.

— То есть ты хочешь сказать, что существуют целые группы людей, кровно заинтересованных в этом бардаке?

— Конечно. И не только в этом, они как раз заинтересованы в еще большем бардаке. Поскольку чем больше он будет, тем им больше перепадет.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Затем, что все давно уже продано. Ты неглупый мужик, и я рад был услышать от тебя деловое предложение. У меня тоже есть встречное предложение. Бросай ты все это к чертовой матери и приходи работать ко мне. Такие, как ты, мне позарез нужны. А что касается государства, ответственности, то начинается период, когда кто смел, тот и съел, а кто нет, хоть он руководствуйся высокими идеалами, тот просто дурак. Ты ведь знаешь поговорку: вошел в город кривых, скриви глаз.

— Спасибо за предложение, я обязательно подумаю.

В конце их разговора Расим вытащил из бара бутылку коньяка, и они скрепили свою договоренность двумя рюмками отменного «Наполеона».

Уже по дороге на вокзал — вечером должны были приехать Ксения и Геннадий с семьей — Вагиф остановил машину у телефона-автомата и позвонил Заре. Услышав, что он договорился относительно ее работы в офисе Расима, Зара вначале несколько опешила, — она, очевидно, не ожидала такой оперативности, — а потом звонко рассмеялась и торжественным голосом заявила, что его «человек в Гаване» не подведет того, кто оказал ему высокое доверие.

Вагифу в некотором смысле всегда везло. Большинство людей, с которыми ему приходилось работать, обладали чувством юмора, что просто необходимо в их нелегкой профессии.

На вокзал он приехал к самому приходу поезда. Встав у края металлического навеса, напротив которого обычно останавливался второй вагон, он стал внимательно всматриваться в лица людей, покидающих поезд. Наконец среди толпы он увидел Ксению, которая была нагружена какими-то сетками, а на плече несла огромный сверток, издалека больше напоминающий мешок. Геннадия пока не было видно.

Вагиф, сорвавшись с места, бросился к Ксении. Подбежав, он радостно обнял ее, предварительно сняв с ее плеча сверток, оказавшийся очень легким, и, не удержавшись, к своему собственному удивлению, поцеловал ее в щеку. Девушка покраснела и натянула на глаза вязаную шапочку. Неожиданно где-то сзади послышался знакомый голос Геннадия, и, повернувшись, Вагиф увидел своего друга в окружении жены и двух дочерей.

Одна из них, потемнее, — дочь Ашота, понял Вагиф, — вдруг громко сообщила, что у них в поезде пытались украсть приданое, которое Ксении подарили женщины в Грозном, и она даже чуть не подралась с вором. Вагиф недоуменно посмотрел по сторонам, и тогда Геннадий молча показал пальцем на тот самый сверток. В нем находились постельные принадлежности, понял Вагиф. Да, подарок по нашим временам был просто королевским.

Уложив часть вещей в багажник, хотя большую часть пришлось держать на коленях — тетки и мать Руслана надавали в дорогу столько съестного, что его должно было хватить на несколько дней, — Вагиф осторожно уселся за руль и не спеша тронулся с места. Рядом сидела Ксения. Несмотря на все споры, Геннадий наотрез отказался сесть впереди и каким-то непонятным образом уместился сзади с женой, детьми и ворохом разнообразных кульков и авосек.

Ехать было не близко, Полковник выполнил просьбу Вагифа и нашел-таки им дачу, предоставив свой номер в служебном пансионате на берегу моря, который снимал круглогодично. Всю дорогу до пансионата Ксения упорно молчала, глядя куда-то в сторону. Лишь при въезде на его территорию она вдруг заявила, что очень любит море и как хорошо, что ей предоставится возможность отдохнуть в таком уединенном месте.

Вагифу почему-то захотелось выяснить, что она понимает под словом «уединенное», но он передумал. В конце концов, еще успеет задать столь животрепещущий вопрос. Квартира, предоставленная Полковником, была просторной и чисто убранной, холодильник, как и предполагал Вагиф, полон продуктов. Даже спиртного вдоволь. На столе в гостиной Вагиф нашел адресованную ему записку, из которой узнал, что о нем Полковник тоже подумал и закрепил за ним отдельный домик.

Пройдя с Геннадием на веранду, — вечер, как ни странно, был достаточно теплый, — они уединились с бутылкой холодной водки, куском колбасы и половиной батона в самом дальнем углу, где стоял какой-то колченогий высокий стол, чем-то напоминающий кафедру. Ждать, пока женщины разберут, все свертки и приготовят ужин, они не стали. Время и так уже было позднее, что-то около восьми вечера.

Первую выпили молча, после второй разговорились.

— В дороге ничего подозрительного не произошло? — спросил Вагиф.

— Как ни странно, но, по-моему, ничего. Даже «хвоста» не было. Не уважают совсем, — ухмыльнувшись, заключил Геннадий и отрезал себе кусочек колбасы.

— А как там наш Руслан?

— Делом занялся. Пристройку решил во дворе ставить, собирается открыть там маленький цех по пошиву модельной обуви.

— Так уж и цех?

— Ну, не знаю, короче, что-то такое, где он вместе с двумя парнями собирается налаживать производство.

— А как себя вела после моего отъезда Ксения?

— Молодцом, сильная девушка, правда, с не менее твердым характером.

Неожиданно в комнате зазвонил телефон, а через секунду на веранду выскочила одна из девочек и сказала, что зовут дядю Вагифа. Подойдя к телефону, Вагиф услышал знакомый голос Полковника:

— Отдыхаешь?

— Пытаюсь.

— Через десять минут подойди к тому домику, ключи от которого на столе в гостиной. Есть разговор, важный.

Вагиф поглядел по сторонам: все были чем-то заняты. Ксения помогала жене Геннадия, Полине, жарить котлеты, обе девочки пытались нарезать маринованные овощи на салат, Геннадий уселся напротив телевизора и приготовился смотреть какую-то свою горячо любимую передачу. Поэтому Вагиф, воспользовавшись тем, что никто не обращает на него внимания, тихо выскользнул из квартиры.

Он любил этот пансионат. Здесь был великолепный пляж. А как красивы скалы, окаймляющие его! С моря они напоминали неприступные бастионы средневековой крепости. Здесь даже в самый знойный летний день было прохладно и свежо. Вагифу довелось отдыхать тут всего один раз, в последнее лето перед переездом в Москву. И то весь его отпуск продлился не более недели, его в связи с чем-то отозвали на работу, он закрутился там с делами и уже не вернулся сюда.

Вскоре показались домики. Найдя свой, который оказался крайним, Вагиф поднялся по ступенькам и постучал в дверь.

— Открывай! — послышался голос Полковника.

Вагиф открыл дверь и оказался в небольшом, почти квадратном коридорчике, куда выходили три двери. Распахнув левую крайнюю, он попал в чисто убранную комнату, где стояли стол, два стула, платяной шкаф и полутораспальная кровать.

Полковник сидел за столом и внимательно просматривал газету.

— Проходи, — не поднимая головы, произнес он, продолжая читать газету. — Ты уж меня извини, на все время есть, а чтобы пробежать газету, все никак не находится, а тут как назло статья интересная.

Закончив читать, Полковник аккуратно сложил газету и, положив ее в папку, вытащил из стоящего на полу «дипломата» плоскую бутылку с каким-то ликером. Он почему-то любил ликеры, особенно югославского производства.

— Ты как, выпьешь со мной? Или ты уже в норме?

— Если рюмочку…

— Вот рюмочки у меня как раз и нет, есть обыкновенный граненый стакан. Не побрезгуешь, тем более что он один?

— Нет, не побрезгую.

— Ну и хорошо. Я зачем тебя позвал, Вагиф? Конечно, мне хотелось бы послушать, что ты успел здесь накопать, но, честно говоря, меня это сейчас меньше всего волнует. И знаешь почему?.. Сегодня, два часа назад, я подал рапорт. Не знаю, подпишут мне его или нет, но я больше работать не могу. Не могу быть молчаливым соучастником преступления, самого ужасного преступления — развала нашего государства. Ведь происходит что-то непонятное, трагическое, и никто, заметь — никто, даже не пытается осмыслить, что происходит вокруг. Я часто слушаю выступления некоторых наших лидеров и, знаешь, ничего не могу понять. Если вдуматься в то, что они говорят, это сплошная ересь, бред. Даже мало-мальски думающий человек не может не понять, что они просто не знают, что делать дальше, какие кнопки и в какой последовательности нажимать. Пусть я уже довольно пожилой человек, проработавший почти тридцать лет в «конторе», пусть я ретроград, консерватор и так далее, но пусть мне объяснят эти новоиспеченные мессии, как они собираются управлять государственной машиной. Когда-то, очень давно, мой покойный отец говорил, что не надо спешить выбрасывать старую обувь, решив купить новую. Я не о себе в данном случае, а о существующих государственных институтах. Надо их менять, однозначно надо. Надо кардинально перестраивать экономику, надо. Но зачем разводить эту бесконечную говорильню, постоянно выплескивать дерьмо друг на друга? Мне все это непонятно.

— Вам налить? — спросил Вагиф, взяв бутылку.

— Плесни. Да, еще вот что, относительно всех этих разговоров о партии. Не было у нас настоящих партийцев. Может, и были когда-то, только к нашему времени перевелись. Одни перерожденцы да карьеристы во всех этих партийных верхах и остались. Может, еще десяток-другой из тех, кто занимал высокие посты в партии, искренне верил в идеи социализма, да и то, очевидно, из числа стариков. А все остальные задолго до перестройки успели «перестроиться». Так что партия тут ни при чем, не она заставляла кое-кого брать взятки и посылать наших солдат в чужие края, а конкретные люди. С них и должен быть спрос, а не с партии. А насчет этих бизнесменов… Поплачем мы еще с ними. Я, честно говоря, не знаю, как все это будет происходить, скажем, в России, но у нас могу представить. Будет что-то ужасное, иначе не скажешь, не могу найти более точного определения. Да, вот еще что. Сегодня днем я получил интересную информацию, точнее говоря, две. Первая, так сказать, для общего образования. Наиболее решительно настроенные политические лидеры Армении и Нагорного Карабаха ориентируются на те силы России, которые ратуют за развал Союза. И поскольку все говорит о том, что эти силы все-таки возьмут верх, нас ждет трудное время. Правда, потом процесс пойдет вспять, и этим господам придется срочно менять ориентацию. А тогда обязательно кто-нибудь в той же России вспомнит о недавнем прошлом и не промолчит. Вот тут-то этим лидерам худо придется, но до этого еще надо дожить. А пока один бог знает, что может произойти… И вторая информация. Завтра к пяти вечера будь здесь. Ты должен встретиться с одним человеком. Веди себя спокойно, тебя сами найдут. Ну, а сейчас расскажи-ка поподробнее, чем ты все это время занимался.

Вагиф подробно рассказал Полковнику все, что с ним произошло, упустив лишь одну деталь — о встрече с женщиной, сотрудницей Марка, посчитав, что пока это не обязательно ему знать. Свой доклад он закончил в десятом часу. Он да и Полковник к тому времени устали и потому, даже не проанализировав события, решили разойтись. Прощаясь, Полковник сказал, чтобы Вагиф не волновался, независимо от резолюции на его рапорте они здесь могут оставаться столько, сколько захотят. И, устало махнув рукой, покинул домик.

Вагиф посмотрел на часы и, поняв, что его давно уже заждались к ужину, выскочил из домика и побежал по аллее. Как раз начал накрапывать мелкий дождь. Воздух заметно посвежел и стал каким-то весенним, с еле заметным тонким ароматом трав, листвы и постепенно согревающегося моря.

Он успел вовремя: все только садились за стол. Геннадий, незаметно подмигнув ему, осторожно извлек из-под стола недопитую ими на веранде бутылку водки и, поставив ее перед Вагифом, пододвинул к нему две граненые старинные рюмки. По распространившемуся по квартире аромату можно было предположить, что ужин будет отменным. Так и оказалось.

После ужина дети сами, что было удивительно, пожелали всем спокойной ночи и ушли в отведенную им комнату. Геннадий попытался побороться со сном, но, поняв, что это бесполезно, тоже ушел спать. Последними остались женщины и Вагиф. Убрав со стола, жена Геннадия и Ксения о чем-то пошушукались минут пять и также собрались улечься, но возникла небольшая проблема. У дивана-кровати, на котором должна была спать Ксения, неожиданно сломалась одна ножка, а при более тщательном его осмотре оказалось, что в шерстяной обивке полным-полно каких-то малоприятных насекомых, напоминающих блох.

Вагиф, который уже уходил, вернулся, услышав возмущенные возгласы, не поленился и пошел к коменданту за объяснениями. Тот, тысячу раз извинившись, объяснил, что удивляться тут нечему, на этом диване обычно спит любимый пес Полковника. Что-либо другое предоставить в сей поздний час комендант не мог, и тогда Вагиф предложил Ксении пойти с ним в его домик. Комендант, в свою очередь, дал честное слово, что там блох и в помине нет.

Ксения возмущенно посмотрела на Вагифа и молча ушла, оставив мужчин одних.

— Сколько лет живу на этом свете, но не видел некапризных женщин, — философски заметил комендант. — Нет, вру, была одна, это моя первая жена, она, пусть земля ей будет пухом, была так некрасива, что просто не могла себе позволить быть капризной.

Вагиф сочувственно покивал головой, и они расстались. Комендант-философ вернулся к себе в подсобку, а Вагиф пошел в свой домик. Дождь прекратился. Дышалось очень легко, несмотря на усталость и бешеный темп, в котором он жил все последнее время, спать ему не хотелось. Наоборот, он чувствовал непонятный прилив сил и неиссякаемую энергию.

Неожиданно сзади послышались чьи-то легкие шаги. Вагиф намеренно не оглядывался, он знал, кто его нагоняет. Когда они дошли до домика, он поднялся на веранду и включил свет в коридоре. После чего, вытащив ключи, открыл двери двух соседних комнат. Пройдя в одну из них, он уселся на табурет и, вытащив сигареты, закурил.

По коридору прошелестели легкие шаги, потом он отчетливо услышал щелчок закрываемого замка и шорох застилаемой постели. Минуты три стояла мертвая тишина, а потом в соседней комнате раздался неожиданный грохот, а через мгновение крик Ксении. Вагиф, мгновенно среагировав, вбежал в коридор, и ударом плеча выбив дверь, влетел в комнату. На кровати, держась за спинку руками, лежала Ксения. Другой конец кровати находился на полу, поскольку вторая спинка валялась в некотором отдалении от нее.

— Что случилось? — воскликнул Вагиф.

— Ничего, если не считать, что и эта кровать почему-то сломалась. Ты случайно не знаешь, с чем связана такая удивительная закономерность?

— Откуда мне знать?

— А я уж невольно подумала, не твоих ли это рук дело?

— Ну знаешь, у тебя просто буйная фантазия. Мне что, делать больше нечего?

— А ты считаешь, что я не заслуживаю внимания, пусть даже в такой Несколько необычной форме?

— Я считаю, что ты заслуживаешь величайшего внимания, но в более приемлемых формах.

Ответ Вагифа несколько успокоил Ксению. Перетащив постель в комнату Вагифу и разложив ее на кровати, предварительно попросив Вагифа сесть на нее и даже несколько раз сидя попрыгать, Ксения успокоилась и, натянув куртку, — все остальное она успела надеть еще в своей комнате, — вышла на веранду, где курил Вагиф.

— Что, не спится? — тихо спросил Вагиф, потушив окурок о край деревянного барьера, огораживающего веранду.

— А ты как думал? После этих падений сто раз подумаешь, прежде чем лечь спать.

— Ксения, я вот что хочу тебя спросить. Конечно, может быть, это не мое дело, но мне все время кажется, что ты играешь какую-то роль, которая, откровенно говоря, не особенно тебе подходит. Например, ты разговариваешь со мной нарочито грубовато, хотя я слышал, как ты говоришь со своей мамой. Совсем другой тембр и совсем другие слова. Кроме того, я не могу представить, что ты мыслишь так же, как те молодые люди, которые только о шмотках да видиках говорят. Хотя я могу ошибаться и, возможно, мне вовсе не стоило затрагивать эту тему. Короче, еще раз извини, но иногда в твоем поведении ощущается некоторая неестественность. И мне просто хочется тебе сказать, что не нужно все время быть в нервном напряжении, ожидая неожиданных подвохов. Успокойся и не трать энергию на самоутверждение и защиту, в данном случае это не нужно.

— А откуда ты знаешь, что мне нужно? — вдруг тихо и зло произнесла Ксения. — Может, мне как раз не нужен этот интеллигентский кисель? А может, я сама сломала и ножку дивана, и спинку кровати, чтобы подтолкнуть тебя к тому, что мне нужно? Откуда ты знаешь? Почему ты не представил себе иную картину: я видела тебя несколько раз в деле, знаю, что у тебя есть «пушка» и ты хорошо с ней управляешься, да и деньги у таких, как ты, должны водиться. Вот я и решила при удобном случае прыгнуть к тебе в постель, благо, я молода и красива, и прибрать все, что ты имеешь, а заодно и тебя самого к рукам, а? Почему картинка должна быть иной, разве то, что я нарисовала, неправдоподобно? По-моему, более чем правдоподобно. Или, может, я тебе не нравлюсь? Так ты еще не видел меня без штанов и этого дурацкого свитера. Скажи, что я права, и я сама все это скину. Ну!..

— Значит, так, Ксения, — неожиданно тихим и спокойным голосом сказал Вагиф, — извини меня за то, что я начал этот глупый разговор. Очевидно, старею, потянуло на сентиментальность, что, по-видимому, и является частью того интеллигентского киселя, о котором ты говорила. Больше подобные темы я затрагивать не буду. Но и ты до нашего приезда в Москву будешь вести себя подобающим образом. А если нет…

— То что? Что ты сделаешь, если я не буду вести себя так, как ты хочешь?

— Сниму ремень и всыплю тебе так, что пару дней ты, точно, сидеть не сможешь.

— Ты не посмеешь это сделать!

— Еще как сделаю, а если будешь сомневаться, начну прямо сейчас.

Ксения неожиданно побледнела и, вскочив, убежала в комнату, сильно хлопнув дверью. Вагиф выкурил еще сигарету, и ему стало как-то не по себе. В самом деле, что это он окрысился на девушку? Ну, хочет она говорить так, пусть говорит, в конце концов, какое ему дело? Но в том-то и штука, что он знал — это именно его дело. Эта девушка, несмотря ни на что, все больше и больше ему нравилась.

Бросив окурок, он попытался как-то устроиться на двух стульях и уснул. Проснулся он от какого-то грохота и, открыв глаза, понял, что лежит на полу рядом с перевернутым стулом. Тяжело поднявшись на колени, он вдруг услышал рядом чей-то смех. В дверях стояла Ксения и от души смеялась. Вволю насмеявшись, она вежливым, мягким голосом предложила Вагифу лечь на кровать, мотивируя это тем, что кровать для нее одной слишком большая и, в конце концов, она принадлежит ему.

Поскольку это было сказано очень вежливо и культурно, Вагиф не мог отказать даме и через минуту, скинув куртку, уже лежал на левой половине кровати. От Ксении приятно пахло шоколадом и грушами, — после ужина они пили чай с шоколадными конфетами с начинкой из грушевого повидла, — и, уже засыпая, Вагиф все думал о том, что завтра обязательно извинится перед ней и честно признается, что она ему очень нравится.

Всю ночь он видел один и тот же странный сон. Будто он приносит домой большую сумку, полную разных сладостей. Его встречает у порога Ксения, долго перебирает конфеты и с сожалением спрашивает, почему он не принес те конфеты, которые они ели в ту незабываемую ночь, когда попеременно падали на пол, то он, то она.

Утром он проснулся очень рано. Открыв глаза, Вагиф долго не мог понять, где он и, главное, с кем. Рядом, прижавшись к его правому боку, мирно спала Ксения. Было нестерпимо жарко. Коснувшись шеи, он понял, в чем причина — вчера он заснул, не раздеваясь — в свитере и джинсах, хорошо хоть туфли успел скинуть. По выглядывающему из-под волос девушки свитеру можно было догадаться, что и она спала, не раздеваясь.

Правая рука Вагифа, на которой покоилась ее голова, затекла, но он все никак не мог решить, высвободить ее или еще немного подождать. Наконец, слегка повернувшись, Вагиф медленно стал вытаскивать руку. В этот момент Ксения неожиданно открыла глаза и очень отчетливо спросила:

— Почему так жарко?

— Мы не разделись, — тихо ответил Вагиф, сразу же почувствовав двусмысленность ответа.

— И всю ночь спали в одежде? — продолжала вопрошать девушка, прищурив глаза.

— Выходит, так, — слегка покраснев, ответил Вагиф.

— Очень глупо выходит. Никто не поверит, в том числе и мы, когда по-настоящему проснемся, — подвела итог Ксения и, привстав, легко сняла с себя свитер и легкую светло-розовую маечку. Потом снова легла, натянула на себя одеяло и после непродолжительных манипуляций под ним, выпростав из-под одеяла руку с джинсами, бросила их на пол.

— Ну а ты что, может, еще пойдешь куртку наденешь?

Вагиф медленно разделся и прилег рядом. Через минуту, когда Ксения, снова прижавшись к его правому боку и положив голову на его не успевшую отдохнуть руку, мирно задремала, он посмотрел на часы. Стрелки показывали всего седьмой час. У них еще было часа два.

Вторично в то утро они проснулись в восемь, хотя покинули постель примерно около девяти. Ксения, как и предполагал Вагиф, оказалась нежной и одновременно пылкой любовницей, однако он сразу понял, что у этой девушки, что в общем было несколько неожиданно, до него практически никого не было. Можно было предположить, что прежде у нее была лишь какая-то короткая связь, которая не произвела на нее в свое время особого впечатления.

Вагиф не мог объяснить, как он это понял, просто все ее поведение само наталкивало на эту мысль. Думать же, что она так искусно играла, как-то не хотелось, да это и противоречило самой сути этой девушки, которая, если разобраться, явно была бесхитростным, доверчивым человеком, не склонным к какой-либо игре.

Одевшись и убрав постель, они покинули домик и направились в сторону душевой кабинки, стоявшей прямо напротив их домика. Вагиф еще в первый свой приезд сюда никак не мог понять, почему душевые построены отдельно от домиков. Но тем не менее это было так, и они, пройдя несколько шагов, оказались в небольшой квадратной кабинке, разделенной на две части — раздевалку и душевую.

Ксения быстро разделась донага и, схватив кусок мыла, оставленный кем-то на полочке под зеркалом, направилась в душевую, откуда через секунду донесся шум льющейся воды и ее голос — она напевала какую-то песню. Вагиф, заперев входную дверь, скинул свитер и присел на табурет.

— Ну а ты что? — неожиданно раздался рядом ее голос. — Тебе нужно особое приглашение или у тебя какие-то дефекты фигуры, а? Утром я ничего такого не заметила.

Вагиф молча разделся и вошел в душевую. В столбе брызг и пара он на ощупь нашел точеную фигурку девушки и, обняв ее, крепко поцеловал в губы. Через несколько минут, слегка отстранившись от него, Ксения, вдруг как-то сразу посерьезнев, тихо сказала, что если так пойдет и дальше, она может забеременеть, надо быть поосторожнее.

— Зачем? — удивленно вскинул глаза Вагиф. — Будет — так будет, воспитаем. А вот отношения наши нам надо бы привести в соответствие с истинным положением дел, если, конечно, ты не возражаешь.

Как потом выяснилось по дороге к даче, где остановился Геннадий с семьей, она не возражала, точнее, почти не возражала. Поскольку была влюблена в него с того самого момента, когда он, вырубив милиционера, оказался в милицейской машине. А не сказала этого раньше из чисто женского упрямства, ждала, чтоб он сам признался. Что, в принципе, и произошло.

— Короче, — подражая старой цыганке, громко произнесла Ксения, — отгулял добрый молодец, женить будем.

Пришли они рано. Супруга Геннадия, правда, давно уже встала и готовила завтрак, но все остальные еще мирно почивали. Ксения вызвалась ей помочь, но та отказалась и предложила им еще с полчаса погулять на свежем воздухе. Вагиф ничего не имел против, и они, отойдя немного от дачи, взялись за руки и пошли в сторону моря.

Когда они подошли к лестнице, ведущей вниз, к пляжу, Ксения неожиданно остановилась и, прислонившись к стволу какого-то дерева, вдруг спросила:

— Твоя работа очень опасная?

— Да нет, не очень, почти как у бухгалтера, — решил пошутить он.

— Я же серьезно, а ты шутишь. Я так поняла, ты работаешь в КГБ.

— Да, я в настоящее время подполковник КГБ.

— И собираешься там продолжать работать?

— Нет, скорее, нет, точнее говоря, у меня есть веские основания считать, что в скором времени я покину органы, — несколько официально сообщил Вагиф.

— И чем будешь заниматься?

— Хочу заняться тем, что сейчас называется малым бизнесом. И думаю, ты мне в этом можешь существенно помочь.

— Но для этого нужен хоть небольшой первичный капитал.

— У меня кое-что есть. На первое время достаточно. А там видно будет.

— Можно еще один вопрос?

— Давай, сегодня я добрый, на все вопросы отвечу.

— Ты был женат?

— Нет.

— Но любимая женщина, наверное, была?

— Была.

— И где она?

— Ее убили.

— Извини.

— Ничего, все нормально.

— А меня ты ни о чем не хочешь спросить?

— Зачем? Если надо, сама, наверное, расскажешь, разве не так?

— Именно так. Помнишь нашу первую встречу? Так вот что этому предшествовало…

— Послушай, может, не надо?

— Надо, очень даже надо. Короче говоря, все было, как ни странно, очень, я бы сказала, буднично. Тогда сгоряча мне казалось, что произошла непоправимая трагедия, а позже я сама удивилась, какой я, в сущности, была дурой. А вот сейчас даже не знаю, что и рассказывать. Познакомилась я с одним парнем из театральной семьи, как он тогда сам выразился. Ничего не скажешь, красивый был, стервец, все на папиной машине разъезжал. Уже потом я узнала, что его папаша никаким актером не был — то ли администратор, то ли какой-то там чиновник, но от него некоторым образом зависело, поедет или нет тот или иной актер или актриса на гастроли за рубеж или нет. Хотя сам он никакой особой должности не занимал. Сам понимаешь, что он помогал жаждущим погулять за рубежом не просто так, поэтому деньги у него водились. Да и сам он, оказывается, любил время от времени выезжать за бугор и привозил оттуда шмотки, которыми потом приторговывал его сынок.

— И ты об этом не знала?

— Точно не знала, но догадывалась. Да тут другое было. Все мои подруги просто молились на него, а когда он соизволил обратить внимание на меня, так вообще с одной мымрой чуть драка не произошла. Она пыталась силой отвоевать, так сказать, место под солнцем. Ну, тут я уперлась. Короче, таким вот образом связала меня судьба с этим паршивцем. Несколько раз встречались в компаниях, потом пригласил меня домой, как раз никого не было, отец в очередной раз куда-то за границу умотал, ну и… сам понимаешь. После того раза я стала его избегать. Не потому, что боялась, просто он мне чем-то опротивел. Не могу тебе объяснить, но у меня так часто бывает — говорю, например, с каким-нибудь человеком, все как будто хорошо. А потом он или скажет что-то, или как-то не так поведет себя — и все, не могу с ним больше общаться.

— А в данном случае что произошло?

— Я скажу, ты только не смейся, ладно?

— Ладно.

— От него нехорошо пахло.

— Как это — нехорошо? Он что, завалился в постель, не помывшись?

— Да нет, потом, уже в постели. Он, видать, вспотел, и я почувствовала, как от его тела несет прокисшим пивом.

— М-да, ситуация. Ну а потом?

— А потом он как-то дозвонился мне и попросил поехать с ним якобы на чей-то день рождения. Я вначале отказывалась, но потом согласилась, очень уж он просил. А там-то все и произошло. Приехали мы на какую-то дачу. Вначале все было неплохо. Познакомил он меня с хозяином дачи — мужик лет тридцати, брюнет, он еще с акцентом говорил и все время лез ручку поцеловать. Потом мой друг куда-то исчез, а хозяин дома повел меня второй этаж посмотреть. Ну и в одной из комнат попытался… Но я была уже, как говорится, ученая и подняла шум. Да такой, что сбежались все гости, а через минуту появился мой друг, который меня привез. Испугался, подошел, «извини» говорит и предложил отвезти домой. Я согласилась, отъехали мы немного, он и говорит, что я должна была не позорить его и не поднимать шума. Ну тут я не вытерпела и выложила ему все что о нем думаю. Крепко мы поговорили, я ему все лицо исцарапала, а он мне платье разорвал, но все, что у меня накопилось, он, сукин сын, услышал. Из машины я выскочила в одном платье, а на улице холодно, зима. Вот тогда-то меня и подобрал этот милиционер, который оказался ничем не лучше моего первого дружка. Вот такая невеселая и, надо сказать, весьма обычная история со мной приключилась.

— Да, на самом деле история невеселая, но ничего, что было, то прошло и быльем поросло. Давай-ка о настоящем подумаем и начнем с завтрака. Тем более что мне кажется, он давно уже готов.

К их возвращению все семейство Геннадия было в сборе, ждали их. Завтрак, как и вчерашний ужин, прошел в веселой и непринужденной обстановку. После кофе Вагиф извинился и, сославшись на срочные дела, встал из-за стола. Выйдя на веранду, он подошел к Ксении, складывающей в раковину грязную посуду, и попросил ее принести паспорт.

Она удивленно взглянула на него и молча вытащила из внутреннего кармана висящей на вешалке куртки небольшую кожаную сумочку, из которой извлекла паспорт.

— Ну, как ты считаешь, — медленно начал Вагиф, перелистывая паспорт, — будем менять тебе фамилию или нет?

— А ты как думаешь?

— Но тебе же ее носить. К своей я уже как-то привык.

— А нельзя, чтобы и старая, и новая была?

— Почему нельзя? Все можно, госпожа Васильева тире Керимова, у нас на Кавказе все можно. Да, и самое главное — никому ни слова, я все необходимое из города привезу. Время сбора ориентировочно — шесть-семь вечера. Не волнуйся, у нас все будет хорошо. Главное, верь в это.

И, махнув рукой, Вагиф сбежал вниз по лестнице.

ГЛАВА 21

В городе он был в двенадцатом часу дня. Позвонив вначале Заре, в офис Расима, он узнал, что она уже два часа как работает и постепенно свыкается с новой обстановкой. Пожелав ей всяческих благ, Вагиф позвонил сотруднице Марка. Та тоже оказалась дома и бесстрастным голосом сообщила, что его сегодня будут ждут ровно в двенадцать у входа в метро на привокзальной площади и, пожелав успехов, дала отбой. Потом он позвонил Полковнику и, принеся тысячу извинений, прочитал небольшой списочек из пятидесяти двух пунктов — все это надо было срочно приобрести. Тяжело вздохнув, старший коллега согласился помочь и поручить это какому-нибудь молодому оперу.

Взглянув на часы, Вагиф бросился к машине и уже через десять минут был на привокзальной площади. Остановив машину у аптеки, он перешел улицу и смешался с толпой, вечно собирающейся на этом пятачке. Вскоре он был у входа в метро. Купив газету, он развернул ее и пробежал глазами колонку новостей.

— Ну, что пишут? — неожиданно услышал он рядом чей-то голос.

Подняв голову, Вагиф увидел своего старого школьного товарища Илью Штенберга, с которым проучился когда-то десять лет в одном классе. Он сразу его узнал — все те же веселые и умные светло-голубые глаза за толстыми стеклами очков, которые он помнил еще со школьной скамьи.

— Да так, ничего нового, — улыбнувшись, ответил Вагиф.

— Ну и хорошо, а то в последнее время что ни новость, то так и тянешься непроизвольно к валидолу. А где твоя машина?

— Тут, недалеко.

— Так пойдем, там и поговорим.

Усевшись рядом с Вагифом на переднее сиденье, Илья не спеша снял очки и, вытащив носовой платок, тщательно протер стекла. Вагиф молча курил сигарету, глядя куда-то вперед.

— Ну что, отъедем куда-нибудь, где поменьше народа, а?

Вагиф медленно тронулся с места и поехал в сторону здания Национальной музкомедии. Илью Вагиф помнил хорошо, в свое время он даже был с ним дружен. В далекие школьные годы это был незаметный парнишка невысокого роста, неплохо учившийся, — особенно легко ему давались естественные науки, — всегда старавшийся не попадать в поле зрения. Несмотря на свою далеко не спортивную фигуру, он не был труслив и обычно не пасовал в тех случаях, когда надо было за себя постоять, что, к слову сказать, случалось очень редко. Большинство ребят в классе относились к нему с должным уважением.

Вагиф сошелся с ним на любви к приключенческой литературе. Оказалось, что у Ильи есть неплохая, притом собственная библиотека, книги из которой он может давать читать, не спрашивая разрешения у родителей. Чем с успехом и воспользовался Вагиф, прочитав практически все книги Ильи. Он долго пытался узнать, каким образом Илья собрал свою библиотеку, пока тот не сознался, что большую часть составляют книги, подаренные ему родителями на тот или иной праздник, а те, что попроще, он купил сам, сэкономив деньги, которые давали ему родители на карманные расходы.

И до конца учебы в школе у них сохранялись хорошие отношения, правда, так и не перешедшие в дружбу. Илья почему-то избегал с кем-либо сходиться, предпочитая сохранять со всеми нормальные добрые отношения, но не более. Уже после окончания школы, учась в высшем учебном заведении, Вагиф от кого-то услышал, что Илья поступил в какой-то московский технический вуз, а еще через год кто-то ему сказал, что он вместе с родителями эмигрировал в Израиль. Вот в принципе и все, что знал об Илье Вагиф.

Подъехав к высотному здания, сиротливо стоявшему среди одно- и двухэтажных, Вагиф повернул направо и, въехав во внутренний двор, остановил машину.

— Как тебе здесь? — спросил он Илью, повернувшись к нему.

— Нормально, — тоже улыбнувшись, ответил тот. — Я так понимаю, у нас дефицит времени, поэтому предлагаю: давай вначале решим все свои неотложные дела, а потом поговорим вообще о жизни. Ты как на это смотришь?

— Положительно.

— Ну и хорошо. Значит, так. Как ты знаешь, интересующий тебя человек до последнего времени находился у нас, в Израиле, и мы, конечно, не выпускали его из поля зрения. Тем более что он и нас интересует. Да, самое главное. Марк предложил несколько расширить круг «друзей» и, кроме вас двоих, включить туда и меня, поскольку очень многое в этой истории связано с интересами нашего государства. Как ты на это смотришь?

— Как я могу смотреть?.. Если это поможет нам предотвратить те глобальные катастрофы, которые готовят международные преступные синдикаты, о чем говорил Марк, то я ничего не имею против, — с легкой иронией ответил Вагиф.

— Вагиф, ты меня извини, но можно, я кое-что уточню, пользуясь тем, что мы давно и неплохо знаем друг друга? А лично я всегда к тебе очень хорошо относился.

— О чем речь?

— Все, что я тебе скажу, это не то, что должен бы сказать офицер спецслужб Израиля офицеру спецслужб СССР, это то, что может сказать Илья Штернберг Вагифу Керимову, с которым он когда-то проучился десять лет в одном классе. Хотя сразу хочу тебя предупредить — я не требую, чтобы ты мне полностью доверял. Сам реши, что брать на веру, а что нет. Во-первых, относительно Марка. Это высочайший профи, и в этом деле он, как и я, преследует свои интересы, точнее, интересы своей страны. Все его разговоры о международных организациях, желающих поработить весь мир, против которых всем надо объединиться «единой дружной семьей», — это, извини меня, определенный шаблон. Американцы все время после второй мировой войны поют одну и ту же песню: то надо всем объединяться против империи зла, то есть СССР, то против мифической, на мой взгляд, вселенской политико-криминальной мафии, и так далее. Пойми меня правильно, я не хочу опорочить Марка. Просто хорошо понимаю, что, если ты зациклишься на этой идее, то скоро у тебя возникнет подозрение, что это, мягко говоря, в известном смысле фантастика. И тогда уж к другим, вполне реальным проблемам, которые действительно будут требовать серьезного к себе внимания, у тебя будет несколько иное отношение потому лишь, что они будут связаны с Марком или даже исходить от него. А это в нашей ситуации непоправимая ошибка, поскольку проблем, и очень серьезных, более чем достаточно.

— Ну, в принципе я так и понял, что Марк несколько напустил тумана, хотя кое в чем он, думаю, прав. Но это уже другой разговор.

— Хорошо, вернемся к нашим баранам. Так вот, этот господин Од, или как там его, имеет в Израиле маленькую фирму, официально зарегистрированную на имя его жены. Сама фирма мало что из себя представляет, но нам стало известно, что она играет роль своеобразного координатора, точнее, финансового координатора и инвестора для ряда коммерческих фирм по всему Ближнему Востоку. А деятельность этих фирм с некоторых пор вызывает у нас определенный и, надо заметить, неослабевающий интерес.

— Можно поподробнее?

— Хорошо, можно и поподробнее. Предположим, например, следующее. Некто каким-то незаконным образом достает технологию производства чего-то, что можно выгодно продать. Притом, он, естественно, хочет сохранить в тайне, как он это достал. Некто другой имеет деньги, полученные также не совсем честным путем и которые желательно как-то вернуть в законный оборот. И тут появляется третий участник треугольника и берется наладить в какой-то третьей стране производство того, чья технология была украдена, на деньги того, кто их нажил, продавая, к примеру, наркотики. В результате на рынок выбрасывается товар, который реализуется законным образом, а вырученные деньги также вполне законно, во всяком случае формально, возвращаются в финансовый оборот.

— В этой цепочке, на мой взгляд, есть некоторые несоответствия.

— Какие, например?

— Ну, во-первых, если что-то произведено, то каким образом сохранена тайна приобретения этой самой технологии?

— А зачем теперь ее хранить? Тайна приобретения как была тайной, так и осталась, тем более что речь идет о незапатентованных технологиях. К слову сказать, большинство современных технологий, и в первую очередь военных, никогда и никем обычно не афишируется. Произведен, скажем, новый видеомагнитофон. При этом, благодаря новой технологии, лучшего качества, дешевле, не такой металлоемкий, и так далее. Пусть другая фирма докажет, что эта украла у нее технологию. Я говорю не о внешнем виде изделия, не о каких-то крупных узлах агрегата, которые можно чисто механически сравнивать, а просто о самой технологии производства. Здесь пока много разговоров, но мало конкретного. Практически невозможно доказать, если нет механического повторения оригинала и притом широко известного, что какая-нибудь, допустим, тайваньская фабрика, выпускающая электронные часы, технологически полностью копирует процесс производства японской фирмы. Да и продукция их вполне может иметь внешние отличия.

— Ну, хорошо, предположим, ты меня убедил, хотя у меня есть еще масса вопросов. Но как вкладываются деньги?

— Существует множество способов. Но я скажу о том, который наиболее широко и давно используется и который нас больше всего волнует. В какой-нибудь стране, где можно найти общий язык с любым чиновником, в том числе и с самым высокопоставленным, некто подыскивает какой-нибудь издыхающий банк или фирму и начинает его оперативно «поднимать на ноги». Договорившись с соответствующим чиновником, они запускают в этой стране какой-нибудь проект, — в последнее время особенно модны различные гуманитарные проекты, — под который собираются деньги, в первую очередь личные пожертвования. Тот чиновник пробивает через свое правительство ряд льгот, например, чтобы соответствующие службы более снисходительно смотрели на происхождение этих денег или фамилию пожертвователя. Ну действительно, допустим, деньги должны идти на помощь голодающим и какой-нибудь отпетый преступник жертвует их. Кто посмеет ему отказать? Может, он таким образом хочет замолить свои грехи перед Богом. Потом тот же или другой чиновник проталкивает указ о льготном налогообложении или вообще о невзимании налогов с этих денег. И начинается усиленная накачка выбранной фирмы, которой не без помощи все тех же чиновников поручается финансовое обеспечение проекта деньгами, природу которых проследить уже практически невозможно.

— А где же само производство?

— И до него дойдем. Потом, чтобы успешнее помочь голодным и сирым, кто-то предлагает развернуть производство, используя часть денег фонда, чтобы увеличить эти фонды за счет прибыли от производства. И все те же безотказные чиновники за бесценок предоставляют и земельные участки, и все, что требуется для производства. А в случае необходимости закрывают глаза на экологию — какие там, к черту, очистные сооружения! — и, самое главное, на то, что производится. И вот на подобных производствах, да еще с самой современной технологией, можно изготовить что угодно — от водородной бомбы и химического оружия до самого современного электронного оборудования. Главное, чтобы купили. И вот именно сейчас рынок вызывает у нас большое опасение. Там котируется как раз то, что желательно хранить под строжайшим контролем государств.

— И господин Од как-то с этим связан?

— Как я думаю, непосредственно.

— В этом как-то участвуют и мои соотечественники?

— В последнее время многие технологии, порой сырье, специалисты и даже финансы — советского происхождения.

— И потому вы решили привлечь меня?

— Конечно, работу придется вести, и очень активно, наряду с другими странами и в Союзе.

Вагиф закурил сигарету и задумался. Илья не мешал ему, прекрасно понимая его положение. Вагифу предстояло решить самый сложный для себя вопрос. Может ли его участие в этой работе пойти во вред его стране или нет? И вообще, сохранится ли сама его страна или рассыплется, тоже было неясно.

— Вагиф, ты не спеши с ответом. Подумай сперва хорошенько, взвесь все.

— Ты прав, мне действительно надо подумать. Сейчас я пока не знаю, что тебе сказать. Да, а как там у вас в Израиле?

— Ты хочешь спросить, какое у нас положение?

— Ну, скажем так.

— Пока неплохо, но потом, если не принять определенные меры, может ухудшиться.

— Прости, не понял.

— Да я и сам пока не все понял. Короче говоря, в Израиле сейчас в целом все хорошо. Но это при каждодневном ощущении опасности со стороны соседей. Наша армия сильна, но это противостояние длится слишком долго. И я боюсь, что может наступить момент усталости государственного аппарата и тогда ситуация может ухудшиться.

— Каков выход?

— Надо постепенно сворачивать с политики войны на рельсы хоть какого-то частичного взаимопонимания. В противном случае в скором будущем, боюсь, может произойти нечто нежелательное.

— Как к этому относятся у вас?

— С пониманием. Даже религиозные лидеры, отличающиеся определенным консерватизмом, постепенно приходят к аналогичному мнению.

— А противоположная сторона?

— С противоположной как раз проблемы. Они пока даже между собой никак не найдут общего языка, не говоря уже о нас, но кое-какие подвижки есть, и я думаю, что здесь со временем тоже возможен прогресс. На то есть очень веские основания.

— Послушай, можно один не совсем этичный вопрос?

— Можно, тем более что он неэтичный.

— Мне кое-кто сказал, что у вашей «конторы» есть определенные претензии к армянским националистическим группам и партиям за рубежом. Это так или все это враки?

— В историю отношений моей «конторы», как ты выразился, и ряда политических армянских групп и партии за рубежом я, с твоего позволения, углубляться не буду. Ни времени, ни особого желания нет. Но тем не менее кое-что замечу. Нас очень настораживают определенные, я бы сказал, дружественные отношения между вышеназванными партиями и группами и проирански настроенными группировками. Они действуют в первую очередь на территории Ливана, и, к нашему глубокому сожалению, предпочитают террористические методы ведения диалога с нами.

— Проиранскими, ты не путаешь?

— Вагиф, я в Израиле живу уже пятнадцать лет. За такой срок, сам понимаешь… Я уж не напоминаю, где имею честь служить.

— Понятно. Извини, не учел, что ты работаешь в одной из лучших спецслужб мира.

— Вот-вот, теперь еще подтруниваешь. Вообще-то наше время вышло.

— Да, странно, а кажется, прошло несколько минут.

— Когда беседуют настоящие друзья, время всегда летит быстро. Давай договоримся так. Что решишь — сообщишь так же, как вышел на меня. Сейчас я уйду, подвозить никуда не надо. Адреса и телефона не даю, не из-за пресловутой конспирации, а потому, что знаю: еще встретимся, и скорее всего у нас, в Израиле. Потому и не прощаюсь. Главное — береги себя. Здесь у вас скоро начнется такой бардак, что, просто не разобравшись, могут шлепнуть. Постарайся избежать глупой смерти.

И, пожав руку Вагифу, Илья вылез из машины и быстрым шагом пошел наверх, в сторону колхозного рынка. Вагиф тихо выехал на улицу и направился к месту встречи с оперработником, который должен был приобрести все, что значилось в его списке. Оперработник оказался на месте, и они быстро перенесли вдвоем несколько объемистых свертков из его машины в машину Вагифа. От денег тот наотрез отказался, сославшись на то, что получил их от Полковника.

Вдруг Вагиф вспомнил о паспортах. Взглянув на часы, — а шел уже третий час, — он спросил сотрудника, где и как можно за двадцать минут, максимум за полчаса, оформить брак, притом без невесты. Оперработник, подумав, ответил, что без звонка Полковника — нигде. Если тот позвонит — то в любом отделении загса. Остановились они на Доме счастья. Подъехав к зданию, они быстро прошли к директору, прямо из приемной сотрудник связался со своим шефом, и уже через десять минут Вагиф был официально женат на Ксении.

Когда они спускались вниз, сотрудник поздравил его и сказал, что сегодня после шести к ним приедет Полковник и лично поздравит с законным браком. До пансионата Вагиф доехал за сорок минут. Он давно так не гнал машину. Ровно в шестнадцать сорок пять он был на даче. Его встретила Ксения. Он молча поцеловал ее и протянул паспорт. Она осторожно раскрыла его и, увидев в нем штамп, сразу же закрыла. Тогда Вагиф еще раз поцеловал ее, крепко обняв.

Геннадий всего этого не видел, он спал, его несчастная жена, взвалившая на себя все заботы по дому, готовила обед, девочки во что-то увлеченно играли. Как говорится, все были при деле.

— Ксюш, — тихо произнес Вагиф, — там в багажнике продукты и кое-что еще. Ты, пожалуйста, осторожно перенеси все это сюда, а я побегу, у меня осталось незавершенным последнее дело. Хочу перед свадьбой все дела закончить.

— Свадьба?..

— Конечно, у нас сегодня будет настоящая свадьба и уважаемые гости.

— И когда она начнется?

— В шесть.

— А платье, свадебное платье? Тебе костюм?

— Все найдешь в машине! — прокричал Вагиф, сбегая вниз по лестнице.

У подъезда стоял незнакомый молодой человек в легкой спортивной куртке и курил. Увидев Вагифа, он бросил недокуренную сигарету и подошел к нему.

— Простите, вы Керимов? — вежливо спросил он, вглядываясь в лицо Вагифа.

— Да, а что?

— Вас ждут. Идемте, я вас провожу.

— Это далеко?

— В соседнем доме.

Подойдя к следующему дому, они поднялись на второй этаж и оказались перед приоткрытой дверью.

— Заходите. Вас там ждут, — и, толкнув дверь, молодой человек пропустил Вагифа внутрь. Сам же остался у дверей.

Вагиф осторожно вошел в прихожую, и открыв дверь, ведущую в гостиную, заглянул в нее. За круглым обеденным столом сидел Алексей Васильевич и спокойно курил сигарету. Перед ним стояла бутылка коньяка, блюдце с тонко нарезанным лимоном и две изящные рюмочки.

— Ну, что встал в дверях? Проходи, садись, выпьем коньячку за мое воскрешение.

Вагиф медленно подошел к столу и опустился на стул.

— Алексей Васильевич, дорогой мой, так вы живы? — еле слышно пролепетал он, протянув для верности руку и похлопав мэтра по кисти.

— А ты думал, я позволю себя убить? Нет, дорогуша, не на того напали, мы еще повоюем.

— Но что произошло на даче?

— Вскоре после твоего отъезда в Турцию мне передали, что привезенные тобой документы кое-кого очень интересуют. Ознакомившись с ними, я понял, что интерес к ним проявили те господа, которые уже давно по частям и оптом приторговывают нашей страной. А эти документы, по сути не являясь такими уж значимыми, были уникальны с точки зрения выявления связей некоторых наших лихоимцев с западными мошенниками. И потому представляли особый интерес. Поэтому, кое с кем встретившись, я честно и открыто рассказал о возникших у меня проблемах. Меня должным образом поняли, тогда я и поведал о своем плане мнимого ухода со сцены. Получив добро, я приступил к осуществлению этого плана. Пока мои ребята усиленно распускали слух о какой-то вооруженной банде, облюбовавшей наш район, я съездил к Вано и помог ему организовать твое возвращение. Вернувшись через пару дней, я вместе с ребятами перевез всю документацию и кое-что еще, необходимое для нашей работы, на новое место. А ночью, переодев десятка два парней, присланных на подмогу нашими новыми друзьями, инсценировал «вооруженное нападение с пожаром».

— А те, кому были нужны эти документы, поверили во все это?

— Конечно, ты прав, задумка была не из лучших, но, поверь мне на слово, со стороны все выглядело эффектно. А те господа, для кого все это предназначалось, эффектность очень уважают.

— А документы в вашем сейфе? Вы их до своего «ухода» туда положили?

— Нет. Когда ты вылетел в Москву, Вано звякнул, ну, мы и положили все это в сейф.

— Значит, он знал, что вы живы?

— Конечно.

— Знал и не сказал.

— Он не должен был этого делать, хотя бы ради твоей безопасности.

— Хорошо, а откуда взялся Марк?

— Марк работает в группе, которая официально занимается расследованием убийства Лестерна. Его доклад, который он сделал перед самой своей гибелью, имел большущий резонанс. И потому, когда он погиб, к раскрытию этого дела были привлечены очень серьезные господа. Просматривая документы убитого, они и вышли на меня. Марк вылетел сюда, в Москву. И буквально за несколько часов до нашего организованного отхода он связался со мной. Мы поговорили, и он оставил мне свой телефон. А когда началась эта заварушка у игрального зала — мы же за тобой следили — и мы поняли, что не сможем, не обнаружив себя, помочь тебе, потому как слишком уж много там оказалось наших бывших коллег, я решил обратиться к нему. Остальное ты знаешь лучше меня.

— Мне надо многое вам рассказать, Алексей Васильевич.

— О работе поговорить еще успеем. Все то, что было, трудно назвать работой. Нас, как щепку в бурном водовороте, кидало от одной проблемы к другой. Мы даже порой осмыслить происходящего не успевали, просто интуитивно чувствовали — что-то не так. Возможно, это было закономерно. Время такое. Сейчас же нас ждет трудная и важная работа, именно работа, а не фиксация негативных фактов. И для будущей работы, для понятия своего места в этой борьбе нам всем, очевидно, необходимо кое-что понять.

Те, кто ратует за распад СССР, очевидно, правы. Союз, как государство, стержнем которого являлась идеология, притом, по-моему, далеко не социалистическая, а реальным обладателем власти была партийная элита, больше существовать не может. Но, с другой стороны, за все время совместного существования наших республик в едином государстве уже давно возникли другие, более жизнеспособные стержни. И гарантом их жизнеспособности является то, что возникли они естественным путем, сами, никто их искусственно не насаждал. Что я имею в виду? Это единое экономическое пространство, которое просто так, запросто разорвать — все равно что резать по живому. Это производственная кооперация, которая как единая кровеносная система питает все огромное тело нашего государства. Это наша общая культура, наша общая память, наконец. Все это не позволит исчезнуть, рухнуть нашему государству. И рано или поздно, несмотря на все свои шатания и колебания, народы, населяющие территорию Союза, поймут, что другого выхода, кроме как жить в одном государстве, у них просто нет. Пусть это будет другое государство, пусть будут другие, более цивилизованные отношения между федеральными властями и властью на местах, пусть будут другими экономические отношения. Все это, безусловно, должно быть иным. Но самое главное — территория и народ должны быть едины. В этом я на сто процентов уверен. И во имя этого государства стоит сейчас поработать. Чтобы уберечь его от собственных хапуг и мерзавцев, стремящихся растащить его богатства, чтобы оградить от преступников-политиканов, рвущихся к власти и готовых ради нее спровоцировать любое кровопролитие, чтобы защитить от нечистоплотных зарубежных «друзей», желающих погреть руки на нашей всеобщей беде — междоусобице и разброде. Ради этого, я думаю, нет, я уверен, стоит постараться, и не просто постараться, а если надо, и жизнь положить. Хотя бы потому, что мне, например, вне интересов моей страны и жить незачем. Кроме нее и ее интересов, у меня ведь больше ничего и нет… Вот такие дела. Так что у тебя есть выбор, Вагиф, и тебе надо не ошибиться.

— Алексей Васильевич, я давно уже выбрал и дал присягу верности. Верности не партии, а своему народу. А народ для меня — это все люди, живущие на нашей земле. Так что выбирать мне как-то уже поздновато. Поэтому пойдемте-ка к нам, там Геннадий с женой и детьми. Приедет наш Полковник. Кроме всего прочего, свадьбу мы затеяли, вот только генерала никак найти не могли. Так что посидим, поговорим, выпьем, а может, еще и спляшем. Вы как, Алексей Васильевич, к танцам относитесь?

На улице было по-весеннему тепло. Был май 1990 года. Прошел всего год с той памятной командировки Вагифа в Баку, а казалось, он вобрал в себя целую жизнь.