Эта книга обязана своим появлением многим людям. Знакомство и интенсивное общение с д–ром Ричардом Ноллом сыграло решающую роль в формировании моего нынешнего понимания личности Карла Густава Юнга и его учения. Основную часть кники я написал в феврале — августе 2000 г., работая при департаменте истории науки Гарвардского университета (Кембридж, штат Массачусетс) в качестве стипендиата программы академических обменов им. Вильяма Фулбрайта (США). Я бесконечно признателен всем тем, кто помог мне совершить этот незабываемый исследовательский вояж: бывшему и нынешнему руководителям программы им. Фулбрайта в Украине — д–ру Вильяму Глисону и д–ру Марте Богачевской–Хомяк; сотрудникам программы — Ольге Корпало и Татьяне Питяковой; Кэти Тремпер и Ванессе Ланье, заботливо опекавшим меня от имени американского Совета по международным научным обменам (CIES), а также Вере Терновской (отдел прессы, образования и культуры Посольства США в Украине). Непосредственно в Гарварде весьма стимулирующим для меня оказалось общение с моим академическим спонсором — профессором Анни Харрингтон. Я прекрасно осознаю, что вряд ли добился бы успеха в состязании за право получить столь престижную стипендию и работать в столь престижном учреждении, если бы мой проект не был поддержан все тем же Ричардом Ноллом, а также профессором Алексеем Михайловичем Руткевичем (Институт философии РАН, Москва) и исполнительным секретарем Ассоциации психиатров Украины Семеном Фишелевичем Глузманом. Д–ру Глузману я обязан и идеей опубликовать результаты моего исследования в виде отдельной книги. Необычайно радостным и почетным для меня оказалось согласие директора издательства «Сфера» Зиновия Павловича Антонюка воплотить эту идею в жизнь. Я глубоко признателен всем сотрудникам издательства, принимавшим участие в реализации этого проекта, но особо велик мой долг перед редактором книги Изольдой Арсеньевной Антроповой, проведшей не одну бессонную ночь в попытках придать моим неразборчивым письменам облик вразумительного научного текста. О помощи, оказанной мне Лениной Ивановной Бондаренко, я написал в третьей главе книги, а сейчас пользуюсь возможностью повторить слова благодарности еще раз. Нелишне будет упомянуть о множестве ценных уроков, извлеченных мной из общения со студентами Национального университета «Киево–Могилянская Академия» и Международного Соломонова Университета, в разные годы слушавшими мои спецкурсы, связанные с психоанализом («Аналитика мифа» и «Философские аспекты психоаналитических концепций»). Хотелось бы также поблагодарить моих знакомых, друзей и коллег, так или иначе помогавших мне в написании этой работы: Маргарет Александер, Иванну Березко, Андрея Богачева, Дмитрия Бондаренко, Дмитрия Кобринского, Ирину Коротенко, Бориса Коршунова, Карину Малышеву, Станислава Остапенко, Юлию Пиевскую, Петтери Пиетикайнена, Антона Пугача, Сергея Скульского, Сергея Удовика, Александра Чаленко и многих других. Ну и, конечно же, самой значительной была и остается поддержка, которую оказывают мне мои родные, а особенно мои любимые жена и дочь — Аня Овдиенко и Юля Менжулина.
Вадим Менжулин Киев, 30 мая 2002 г.
Памяти Владимира Андреевича Роменца
Судьба нашей эпохи, с характерной для нее рационализацией и интеллектуализацией и прежде всего расколдованием мира, заключается в том, что высшие благороднейшие ценности ушли из общественной сферы или в потустороннее царство мистической жизни, или в братскую близость непосредственных отношений отдельных индивидов друг к другу. <...> И пророчество с кафедры создаст в конце концов только фантастические секты, но никогда не создаст подлинной общности. Кто не может мужественно вынести этой судьбы эпохи, тому надо сказать: пусть лучше он молча, без публичной рекламы, которую обычно создают ренегаты, а тихо и просто вернется в широко и милостиво открытые объятия древних церквей. Это ведь нетрудно. Он должен при этом так или иначе принести в «жертву» интеллект — это неизбежно. Мы не будем его порицать за это, если он действительно в состоянии это сделать. <...> Такая позиция представляется мне более высокой, чем кафедральное пророчество, не дающее себе отчета в том, что в стенах аудитории не имеет значения никакая добродетель, кроме одной: простой интеллектуальной честности.
Макс Вебер. Наука как призвание и профессия