Расколотая

Глава 6

– Кайла? К тебе гость, – кричит снизу мама.

Гость? Я спускаюсь и вижу Кэма, смущенно переминающегося с ноги на ногу, с тарелкой в руке. Его песочного цвета волосы почти в порядке, на нем рубашка с воротником, и в воздухе веет легким ароматом мужского одеколона.

– Привет, – говорит он.

– А, привет.

– Я просто хотел извиниться, – бормочет он и протягивает тарелку. – То твое наказание – целиком и полностью моя вина.

– Наказание? – переспрашивает мама.

Бросаю гневный взгляд на Кэма.

– Ох, прости. Ты не хотела, чтобы об этом знали, да?

Спасибо большое, что высказал вслух очевидное. Я вздыхаю.

– Кайла? – Мама ждет объяснений.

– Да. Сегодня меня лишили обеда, и да, это была вина Кэма. Доволен?

Мама смеется:

– Вижу, что с Кэмом тебе не удастся сохранить что-то в секрете.

– Мне правда ужасно жаль, – повторяет он с разнесчастным видом.

– Да ладно. Ерунда. Спасибо за торт, – говорю я и беру тарелку, надеясь, что он поймет намек и уйдет.

– Проходи, – говорит мама. – Думаю, к этому нам нужен чай.

Увы, нет.

Услышав слово «торт», Эми отрывается от телевизора и присоединяется к нам. Соблазнительного вида шоколадный тортик с масляным кремом.

– М-м-м, какая вкуснятина, – говорю я, откусив кусочек. И это истинная правда: восхитительная глазурь из темного шоколада, в меру сладкая.

– Это ты испек?

– Уж поверь мне, если бы это делал я, ты бы не захотела его есть. Нет, это мой дядя.

– А почему ты приехал жить к нему? Долго собираешься тут пробыть? – спрашивает сестра.

– Эми! – восклицает мама с укоризной.

Кэм смеется, при этом на одной щеке у него появляется ямочка.

– Ничего. Я пока не знаю, надолго ли мама отправилась на исследовательскую платформу на Северном море. Зависит от того, сколько им потребуется, чтобы найти что-то важное.

– А отец твой где? – не унимается Эми.

– Он ушел от нас в прошлом году, – отвечает Кэм без подробностей, и выражение его лица дает понять, что Эми ступила на запретную территорию. Мама быстро меняет тему, спросив про его тетю с дядей.

В конце концов мама с Эми уходят, когда Кэм спрашивает меня, что мы уже прошли по биологии. Как будто я слушала. Но я приношу тетрадь.

– Извини, но это тебе мало поможет. – Я даю ему тетрадь, и Кэм листает ее, но скоро понимает, что по большей части все это – полная белиберда.

– Мне трудно сосредоточиться на этом уроке, – признаюсь я.

– Сегодня ты витала в облаках, – говорит Кэм. – Я бросил тебе записку, просто чтобы ты оторвала глаза от Бога-Учителя, который живет среди нас.

– Не болтай чепухи, – бормочу я, нервно гадая, многое ли он заметил. И что могли заметить другие.

– Ой, да ладно. Ты и все остальные девчонки весь урок глаз с него не сводили. Как будто я не видел!.. Но лично у меня от Хаттона мороз по коже.

– Почему это?

Он вытаскивает из кармана листок. Разворачивает и показывает карикатуру под названием «Естественный отбор».

Первым бежит хорошенький зайчик, за зайчиком гонится лиса, за лисой – лев, а льва преследует тираннозавр. А замыкает эту цепочку Нико. Он одет в шкуры, как пещерный человек, лицо зверское, в руке дубинка.

Я смеюсь.

– Ты и вправду видишь его таким?

– О да. Он – тот еще зверюга. Интересно, как он получил диплом учителя? Прямо так и вижу, как он загоняет нас в морозильник и делает из нас колбаски.

А и правда, как он получил диплом учителя? Конечно, биологию он знает неплохо, но, уверена, учительской квалификации у него не имеется. Возможно, где-то был настоящий мистер Хаттон, учитель биологии. Был, но теперь его нет. Улыбка сползает у меня с лица.

Я рассеянно начинаю рисовать учеников в форме нашей школы имени лорда Уильяма: марширующие бордово-черные колбаски.

– Ух, ты. Классно рисуешь.

– Спасибо. Ты тоже неплохо.

– Нет, я рисую только смешные карикатуры.

– Зато крутейшие, правда-правда. Но я вижу, тебе нужна помощь с уроками. Во-первых, это, – я постукиваю пальцем по его рисунку, – не естественный отбор, а скорее пищевая цепочка.

– И?..

– Динозавров в ней больше нет.

Мы болтаем еще, наверное, с часок. Язык у него подвешен: может чесать ни о чем и обо всем. Рисует карикатуры и на других учителей, а я задаюсь вопросом, как бы он изобразил миссис Али.

– Приятно снова видеть тебя улыбающейся, Кайла, – говорит мама, когда я поднимаюсь наверх. И я думаю: разве не здорово было бы остаться этой девочкой, у которой на уме только школа, подшучивание над учителями и приносящие пирожные мальчишки? Кэм симпатичный, забавный и простой, без затей. Совсем не такой, как Бен.

Бен. Пораженная, я задаюсь вопросом, что бы он подумал о Кэме. Возможно, счел бы, что отношение Кэма ко мне больше чем дружеское.

И был бы, наверное, прав.

О чем только я думала? Настроение сразу же падает, вина и боль терзают душу. На какое-то время, пусть ненадолго, но я забыла о Бене.

Мама сказала, что ей приятно снова видеть меня улыбающейся. Но как я могу улыбаться, даже Кэму, когда Бен… когда он…

Вчера ночью его мать ничему не улыбалась. Моя мама не смогла ей помочь, и женщина была в отчаянии.

Быть может, я смогу помочь. Подсказать, что она может сделать: разместить сведения об исчезновении Бена на сайте, посвященном пропавшим без вести, вместе с другими исчезнувшими детьми. Возможно, это даст ей надежду, поможет двигаться дальше.

И, может, тогда она не возненавидит меня, если узнает правду.

Я бегу.

Песок скользит под ногами. Соленый привкус моря царапает горло, когда я хватаю ртом воздух. Бегу быстрее.

Несмотря на страх, я слышу крики чаек, вижу блики на воде. Лодку чуть поодаль, втянутую на берег.

Быстрее!

Я так выдохлась, что ноги уже не слушаются. Спотыкаюсь, лечу вперед и, тяжело приземлившись, растягиваюсь на песке. Последний воздух выстреливает из легких, все вокруг кружится, вертится…

…и меняется. Ночь мягче. Как-то отдаленнее. Я больше не чувствую ни своего судорожного дыхания, ни лихорадочных ударов сердца, но страх ближе, неотвратимее.

«Никогда не забывай, кто ты!» – кричит чей-то голос, потом обрывается.

Отсоединяется.

Вокруг вырастает кирпичная стена, ширк-ширк, ширк-ширк. Как входящая в песок лопата.

И остается лишь темнота. Тишина.

Густая, мертвая.