Расколотая жизнь

Глава 2.8. Былое и текущее

Она жила в глухой провинции, училась в школе и помогала родителям на фармацевтической ферме, выращивала травы и изучала ботанику, чтобы однажды взять на себя семейное хозяйство. Всё это превратилось в прах в один единственный день.

Ничем непримечательный, пасмурный учебный день. Дети сидели на полу, внимательно слушая лекцию учителя о «фундаменте руфийского леса», старший брат Ламины держал её за руку и всё подшучивал над рассказами учителя, но к середине урока стал внимательно слушать, как и остальные. Потом в дверь постучали. Учительница вышла, но через минуту вернулась и сказала детям, чтобы все спокойно вышли на улицу, чтобы им объявили что-то важное. Все обрадовались, думая, что занятия снова отменили в преддверие сбора урожая. Но Ламина сразу почувствовала, что что-то было не так. Странное чувство предупреждало об опасности, а ошарашенный вид учителя только подкреплял это чувство. Вскоре, все ученики и три учителя выстроились во дворике школы. Их встретили солдаты. В форме, с погонами и с оружием. Главный среди них приказал погрузить детей в грузовики, не объясняя при этом причин. Учительница, ранее ведущая урок воспротивилась и стала сыпать вопросами прямо в лицо тому мужчине. Он со всех сил ударил её прикладом по лицу и криком повторил приказ. Среди детей сразу образовалась паника, крики, слёзы. Их командир выстрелил предупредительными в воздух, чтобы приструнить всех, но от этого стало только хуже. Дети стали в панике разбегаться в разные стороны, а старшие встали как вкопанные. Сама она не побежала только потому что брат всё ещё крепко держал её за руку. А дальше произошёл сущий ад.

— Стреляйте! Огонь по демонам! — приказал командир.

Солдаты без колебаний исполнили приказ. Выстрел. Пуля попала одному в спину. Он бежал и упал лицом на каменистую дорожку, перевернулся несколько раз, оставляя за собой кровавый след, как от кисточки, и с хрипом, затих. Ещё выстрел. Попадание в руку. В самую тонкую часть предплечья. Мальчик восьми лет схватился за неё, смотря выпученными глазами на то, как кисть болтается на остатках плоти. Маленькие тела продолжали падать один за другим. Тем, кто умер сразу, несказанно повезло, а редкие раненые создавали такой гул из криков, будто ты действительно с головой окунулся в саму преисподнюю. Учителя и старшеклассники набросились на солдат и тем самым выиграли драгоценные секунды, чтобы остальные могли выжить. Брат Ламины был одним из них. Он с силой оттолкнул её в сторону близлежащих кустов, в которые она и заползла, а сам стал бороться за оружие с солдатом, но эта попытка была больше жалкой, чем действительно серьёзной. Прикладом его уложили на землю и тут же застрелили прямо в лицо, размазав всё содержимое головы по земле и по рядом лежащим детям, как по мёртвым, так и по ещё живым. Она увидела каждую деталь этой сцены, но через мгновение одумалась и побежала. Она бежала в леса, всеми силами закрывая рот, чтобы не кричать от ужаса и боли увиденного. После этого она два дня бродила по лесам в округе города. После её подобрали партизаны и приютили её у себя. Город был сожжён до тла, тысячи были убиты, остальные депортированы в Алоран — условную родину их расы — ныне самый огромный концентрационный лагерь в мире, по территории — один к трём, в сравнении со столичной агломерацией.

Месть, долг и честь — причины и принципы, по которым она стала солдатом. Они включали в себя весьма противоречивые и смешанные чувства. Она это знала, и ей самой было интересно, кем она станет в будущем.

За размышлениями прошло некоторое время. Она нагнала свой отряд, который уже морально праздновал победу, вместе с остальными. Точкой сбора была церковь «Святой Марии». Вокруг образовался палаточный городок из лазаретов. Сёстры из церкви и полевые врачи там и тут мелькали с носилками или кипой бинтов и лекарств. Как только её заметили, к ней бросилось сразу несколько врачей. Так же быстро поднесли носилки и раненую унесли.

«Моя работа здесь закончена. Надо найти лейтенанта.» — подумала она.

Это оказалось не трудно. Он был в самом очевидном месте — в здании церкви. Лейтенант выглядел точно так же, как и того, когда они разделились. Расслабленный, уверенный и смелый. Он стоял среди остальных офицеров и обменивался информацией. Никого, кроме них, в здании более не было. Хотя, судя по следам от крови и мусору, лазарет раньше был именно здесь. Как только её увидели, разговоры прекратились и один мужчина, судя по его выражению лица, хотел устроить ей взбучку, но его одёрнул лейтенант Кина.

— Спокойно, она со мной. — положив руку на плечо офицеру, сказал он. И тут же прошёл вперёд, на встречу к ней. — Докладывайте.

— Так точно. — она рефлекторно отдала честь. — Подполковник Волков убит. Один из его отряда живой, но контуженный. Вряд-ли от него можно узнать что-то полезное.

Девоччка убрала руку от головы и передала лейтенанту именную нашивку покойного Волкова. Лейтенант принял её, раздосадовано покачал головой и положил в свой карман.

— М-да, ничего не скажешь. Тяжёлая потеря для всех нас. — он вздохнул. — Хотя бы остатки его людей вывести успели. Ребята молодцы, уничтожили танк, согнали врага к депо, так ещё и держались так долго.

— Это не всё. Перед смертью, он попросил вынести кое-кого. Женщину, со шрамом на пол лица. — она указала на левый глаз, в точности так же, как и подполковник до этого. — Я её нашла. И у меня появились некоторые вопросы.

Лейтенант сразу понял, о ком и о чём идёт речь. Он был несказанно рад, что его подруга выжила, но подавил эмоции, чтобы «сохранить лицо».

— Отойдём.

Они отошли ближе ко входу. Офицеры уже говорили о чём-то своём.

— Говори, что знаешь. — серьёзно сказал мужчина.

— Так вот, то что я видела, не поддаётся никакой логике. По словам солдат, танк подбили из орудия. Как только был сбит некий купол, но кто и как его сбил, никто не знает. Более того, по повреждениям брони видно, что орудие попало по лобовой броне, а сам заряжающий признался, что перепутал фугасный с бронебойным, а значит уничтожило его не орудие. Его чем-то разрезало, а попадание по боекомплекту добило его. Рубец от пореза был таким глубоким, будто по нему гигантским сварочным резаком прошлись. Но и это ещё не всё. Около останков танка продолжалась борьба. Пехота врага вступила в бой с кем-то в непосредственной близости к ним. Думаю, с тем, кто и разрезал танк. На месте я обнаружила только гору трупов, у многих отрезаны конечности. А среди этих трупов я нашла её. Она была при смерти: оторванный палец, несколько пулевых, сильная потеря крови. Я даже сначала подумала, что она мертва, но та схватила меня за руку, когда я собиралась открыть ей глаза. С такой силой, что если бы не подкладка, то сломала бы мне руку. — она задрала рукав и показала до красна опухшую руку. — В одиночку и голыми руками, она убила их всех и осталась жива. Да что «оно» такое? Вы ведь всё знаете?

«Чёрт, тоже по глазам читает, прямо как она. Ещё и прекрасная работа над сбором информации.» — говорил внутренний голос лейтенанта.

— Ты как всегда проницательна, и в то же время верна долгу, на сколько я помню. Сделай одолжение, не рассказывай об этом никому, даже если прикажут.

Ламина была потрясена словам командира, но перечить не стала. Она была в долгу и перед Волковым, и перед ним. Она не могла ослушаться.

— Как скажете.

— Где она сейчас?

— Отдала врачам. В одном из лазаретов.

— Я пойду за ней. Ещё раз, прошу тебя, ничего и никому не говори. Я всё объясню, как представится случай. А пока отдохни, пополни запасы, смени оружие и поешь. У нас тут ещё много работы.

— Вас поняла.

— Вольно.

Лейтенант махнул своим товарищам и спешно вышел. Девочка ещё некоторое время просто стояла на месте, всматриваясь в мозаику на потолке. На ней была изображена Дева Мария на встрече со своим лучшим другом — Нересой — Богиней боли и страданий.

«Господи. Прости наши грехи. Нереса, очисти наши души. Мария, облегчи страдания слабым.»

Перепуганный лейтенант бегал от палатки к палатке, в поисках Райи. Обойдя не менее двадцати, он всё же её нашел. Кина ворвался в лазарет и сразу же был осыпан проклятиями медсестёр, пока врачи в панике собирались её оперировать. При виде её, лейтенант заметно побледнел. Со стороны не было похоже на то, что она жива.

— Большая потеря крови, болевой шок — срочно нужно переливание. — заключил хирург.

— Группа крови пациента не определена. Ни имени, ни досье. — говорила сестра.

— Несите первую универсальную.

— Закончилась. У нас помимо неё ещё сотни раненых.

— Тогда придётся наугад. Выбора нет. Переливаем вторую. — спокойно и чётко отчеканил врач.

— Стойте, у меня первая. — вмешался лейтенант.

— Отлично. Подготовьте мужчину к переливанию. Какой у вас вес?

— Семьдесят восемь.

— Полтора литра. Сестра, поторопитесь, у пациента падает давление.

Лейтенанта усадили на табуретку и через полминуты из его руки уже сливали кровь. Сестра знала своё дело и делала всё слаженно и быстро. После нескольких минут, у него появилось лёгкое головокружение. Ушло около литра.

— Мужчина, держитесь, не теряйте сознание. Глубоко дышите. Если крови не хватит, то девушка погибнет, постарайтесь ради неё.

— Ради неё я и здесь.

Медсестра улыбнулась и стала переливать кровь во второй пакет. В это время, полевой хирург уже повесил свежую кровь на капельницу. И подготавливал инструменты.

— Потеря фаланги пальца. Нужно зашить рану и перевязать. Сестра, этим займётесь вы.

— Вас поняла. — она уже закончила с лейтенантом. — Пенициллин?

— Пока не требуется. Позже возьмём анализы на заражение крови, а сейчас нужно стабилизировать состояние пациента.

Сестра молча кивнула. Лейтенант молча наблюдал за происходящим. Ему едва удавалось быть в сознании. Всё же, он наврал на счёт своего веса ровно на двенадцать килограммов. Он понимал, что может и умереть за эту своенравную девушку, но сердце не позволило бы ему поступить иначе. Вскоре, они закончили с перевязкой и принялись за самое сложное.

— Четыре пулевых. Одно на ноге — на вылет. Три на теле. Два чуть выше правого лёгкого и одно в районе печени. Все три пули остались в теле. Сестра, подвесьте второй пакет.

— Да.

К тому времени лейтенанту совсем поплохело. Сознание мотало из стороны в сторону, а в ушах мерещился голос девушки:

«И как так вышло, что сержант грузит ящики?»

— Ха-ха, м-да, нехорошо тогда вышло. — он вспомнил, как наврал о своём звании.

В лёгком бреду, он всё же осознал одну вещь, которая терзала его последнее время. Он влюбился в неё. В это злобное выражение лица, в эту невоспитанную манеру поведения, в эти мёртвые глаза и в эту добрую душу. Он оставил её, когда начались бои, но теперь никогда. Больше ни разу. С этими мыслями он упал на мокрый, брезентовый пол, потеряв сознание.