Раскопки с миллиардером

— Вайолет, — взмолился Джонатан, когда она усилила хватку вокруг члена. — Я долго не продержусь.

Она выпустила его изо рта, громко чмокнув. — Бедный малыш, — пропела она, нисколько не сожалея, а лишь провела плоскостью языка по всей длине. — Плохая Вайолет тебя мучает? Сводит тебя с ума?

Его пальцы крепче сжали ее волосы. — Да, она очень нехорошая женщина.

— Ммм, мне это нравится, — тихо ответила она, а потом снова склонилась над его членом, плотно обхватывая его губами. На этот раз она взяла в рот больше, почувствовав, как его рука переместилась на ее затылок, слегка надавив, молча прося о большем. Она была счастлива исполнить его желание и начала интенсивно двигать головой.

Она чувствовала, как Джонатан напрягся. — Вайолет, я сейчас кончу...

Они лишь замычала, давая понять, что не против, и продолжила сосать. Выругавшись, Джонатан дернул бедрами, проталкивая член глубже, пока он не уперся в стенку горла. После этого она почувствовала струю горячей жидкости, и измученные, но в то же время восторженные, выкрики Джонатана. — О, госпожи, Вайолет.

Она вытащила его изо рта, сглотнула семя, даря головке легкий поцелуй. Да, это было необычайно весело. — Ты долго не продержался, учитывая, что сам мучил меня часами.

Он снова застонал, закрыл глаза рукой, пытаясь восстановить дыхание. — Ничего не мог с собой поделать. У тебя изумительный ротик.

— Спасибо за комплимент, — отшутилась она, вставая с кровати.

— Куда ты собралась?

— Схожу почищу зубы, после чего мы проверим номер 433, — прокричала она из ванной.

Он снова простонал, но не сдвинулся с места. — Дай парню хотя бы минуту перевести дух.

— Минуту, но не дольше, — снова отшутилась Вайолет.

***

Вайолет вернулась в свой номер, чтобы переодеться. Она выскочила из номера Джонатана в одном полотенце, благо, ее номер находился всего через 2 двери. И, слава богу, Джонатан забронировал все номера на этом этаже, так что ее никто не видел. После того, как она оделась, причесалась, Вайолет, краснея, смотрела на свое отражение в зеркале. Ее шея была покрыта маленькими засосами, которые не могла скрыть ее короткая прическа. Поэтому они будут заметны всем окружающим. Но она… даже была не против. Запрыгнув в туфли, Вайолет вышла из номера в коридор, где ее уже ждал Джонатан.

Они спустились вниз, девушка за стойкой сообщила им неприятную новость. — К сожалению, номер 433 сейчас занять.

— Нам очень важно попасть в этот номер, — объяснял Джонатан, достав зажим с деньгами и вытащив оттуда 100$. — Как нам в него попасть?

— Прошу прощения, сэр, — извинялась девушка. — Но единственное, что я могу — это связаться с проживающими в номере и уточнить, не согласятся ли они поменяться.

Вайолет накрыла руку Джонатана своей, когда он начал протягивать очередную купюру девушке. Мило улыбнулась, а затем дернула Джонатана, отводя его в сторону. Когда они были на безопасном расстоянии, Вайолет предложила. — Почему бы нам самим не подняться и не поговорить с ними? — Им не нужен был сам номер, только картина. В теории. Они могли ошибаться.

Джонатан посмотрел на девушку за стойкой, убирая деньги обратно в карман. Затем обнял Вайолет, прижимая к себе. — Давай сходим, посмотрим, сможем ли мы их убедить.

Спустя несколько минут они стояли перед нужной им дверью. На дверной ручке висела табличка «Не беспокоить».

— О, нет, — приуныла Вайолет. — Возможно, нам стоит зайти позже.

Джонатан проигнорировал ее слова и постучал в дверь. Вайолет сжалась в ожидании появления разъяренного мужчины. Прошло несколько минут, прежде чем она услышала шорох по другую сторону двери. Дверь со скрипом отворилась, и в щель от дверной цепочки к ним выглянул пожилой мужчина. Он посмотрел сначала на нее, потом на Джонатана. — Нам не нужны полотенца.

— Сэр, мы здесь не ради полотенец, — с улыбкой ответил Джонатана.

— Мы хотели узнать, не разрешите ли вы взглянуть нам на картину в вашем номере, — протараторила Вайолет. Мужчина смотрел на них с еще большим подозрением, и последнее что им нужно было, так это чтобы он позвонить на стойку, их бы вышвырнули из отеля. Не имело значения, сколько номеров забронировал Джонатан, его все равно могли выселить за беспокойство других гостей.

Мужчина отрицательно покачал головой и начал закрывать дверь. Джонатан успел просунуть в щель носок ботинка. — Сэр, я заплачу вам 10000$ за висящую на стене картину.

Глаза мужчины округлились.

— Это правда, — поддакивала Вайолет. — Я вам клянусь, у него уйма денег. Покажи ему, Джонатан.

Как по команде, Джонатан достал зажим и помахал им перед лицом мужчины. Мужчина посмотрел на них, а затем вытянул руку. Джонатан убрал ноги из проема и передал мужчине пачку денег. Дверь номера закрылась, и Вайолет обуревало беспокойство. А что если он больше не откроет?

Но в следующее мгновение дверь вновь открылась, Вайолет и Джонатан нервно улыбнулись пожилому мужчине, стоявшему в одной майке и старых боксерах. На кровати сидела его пожилая жена в махровом халате в цветочек, держа в руках пульт от телевизора. Он пригласил их войти.

— Нам нужна только картина, — быстро ответила Вайолет. Господи, как же неловко.

— Забирайте, — сказал мужчина. — Она просто ужасная.

— Спасибо, — ответил Джонатан, направляясь к кровати. Вайолет пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не выдать своего смущения, пока Джонатан снимал со стены картину. Закончив, он кивнул пожилой паре и покинул их номер. Вайолет последовала за ним, сохраняя спокойствие. Джонатан тоже держался непринужденно, его лицо не выражало никаких эмоций, пока они шли к лифту.

Стоило дверям лифта закрыться, он повернулся к ней, широко улыбаясь. — Все прошло хорошо.

Она хихикнула, потирая руки, глядя на картину. — Если ты называешь потерю всех твоих денег «хорошо», то так тому и быть.

— Это были деньги на мелкие расходы.

Для него может быть. Для остального мира — это судьбоносная сумма. Тряхнув головой, она сосредоточила внимание на картине. — На обороте что-нибудь есть?

— Я пока ничего не вижу. Но мы разберем ее, как только вернемся в мой номер. В наш номер, — исправился он. — Я хочу, чтобы ты сегодня же переехала ко мне.

Это было слишком самоуверенно с его стороны. — Я не помню, чтобы ты просил меня об этом, — тихо ответила Вайолет.

— Потому что я этого не делал, ты — моя, и я планировал убедить тебя многочасовыми ласками.

Хорошо, это точно могло ее убедить. — Ладно, — она провела рукой по покрасневшей щеке.

Сигнал лифта оповестил о приезде на их этаж. Ей хотелось бежать в номер сломя голову, но она заставила себя неторопливо выйти из лифта и идти за Джонатаном, который, судя по виду, не разделял ее нетерпения.

Стоило им оказаться в номере, Джонатан положил картину на кровать. Она была практически идентична картине в их номере, только нарисована под другим углом, и изображение водяного колеса преобладало на рисунке.

— Это точно она, — взволнованно сказала Вайолет.

Джонатан развернул картину, провел рукой по дешевой фанере на обороте. — Давай посмотрим, сможем ли мы ее снять.

Вайолет внимательно наблюдала, как Джонатан ослабил крепления и убрал фанеру, а к ней скотчем были приклеены конверты. Как обычно, конверты подписаны знакомым подчерком. «Вайолет. Джонатан». По конверту каждому.

— Вот оно, — выдохнула Вайолет. Она взяла конверт со своим именем и провела пальцем по подчерку отца. На обороте она пальцами чувствовала восковую печать. Он приложил так много усилий для всего этого. Она не понимала его намерений. Еще с детства она поняла, ее отец был эгоистом. Зачем ему нужно было устраивать им с Джонатаном приключения? Она задумалась, будет ли призом в их гонке его дневники, или их с Джонатаном ждет что-то еще?

Джонатан взял конверт со своим именем. — Хочешь открыть свой конверт первой?

Вайолет нерешительно провела пальцем по толстому конверту. — Ставлю 10 баксов, что там еще одно стихотворение, — ответила она, стараясь сохранить безразличный тон. Но по какой-то причине, каждое послание отца пробуждало в ней массу эмоций. Будет и это послание последним? Будет ли это последней ниточкой, связывающей ее с отцом? С мужчиной, с которым она не чувствовала близости, но который после своей смерти, захотел вовлечь ее в свою игру, да еще привлек к этому Джонатана.

Она была сбита с толку, но пересилив себя, сломала печать, вытащила листок и начала читать.

Я отправился в Сад Любви.

Я и раньше бывал там не раз.

Но, придя, я его не узнал:

Там часовня стояла сейчас.

Дверь в часовню была заперта.

"Бог накажет" — прочел я над ней.

Я прочел, оглянулся вокруг:

Не узнал ни дерев, ни аллей.

Там, где было просторно цветам,

Тесно жались могилы теперь,

И священники в черном шли шагом дозорным

И путы печали на любовь налагали.

Вайолет моргнула, дочитав стихотворение. — Ого, это так… мрачно. — Она посмотрела на Джонатана. — Что думаешь?

Он выглядел напряженным. — Мне кажется, это слова о потерянной любви.

Именно так. Было ли это очередным камнем, брошенным в их сторону? Вайолет внимательно изучила слова, но не нашла в них ничего необычного. Мотнув головой, она убрала лист обратно в конверт. — Я меня пока нет никаких предположений.

— Возможно, мое письмо даст нам разгадку, — предположил Джонатан, разорвал свой конверт и достал убранное в нем послание. Пробежавшись глазами по написанному, он тихо зарычал.

— Что? — спросила Вайолет. — Что там написано.

Джонатан молча протянул ей лист бумаги. Она взяла его и прочитала. Под моим надгробием есть секретный отсек. Именно там вы найдете все ответы.

По телу Вайолет пробежали мурашки, волосы на руках встали дыбом. Он отправлял их к своей могиле? Он же похоронен в Детройте. Дома. Они были в Англии, Нью— Мехико, теперь в Греции… и ради того, чтобы опять вернуться домой? — Я не понимаю.

— Вайолет, — тихо окликнул Джонатан, поглаживая ее по руке. — Ты в порядке?

— Не знаю, — ответила она, и это было правдой. Она была в растерянности. Часть ее безумно злилась, а другая была разочарована. — Он заставлял нас колесить по миру, ради того, чтобы мы вернулись обратно в Детройт? Какой в этом смысл? Почему бы сразу не отправить нас на свою могилу?

— Может, это было послание, своего рода намек, скрытый не только в стихах, но и самом месте.

Она плотно сжала губы. — Каждое стихотворение звучало как укор в мою сторону за то, что я была плохой дочерью, игнорирующей больного отца. Если он хотел, чтобы мне стало стыдно, то у него ничего не вышло.

— Пока рано расстраиваться, — Джонатан прижал ее к себе. — Мы все выясним, когда доберемся до его могилы. В записке говорится, что именно там хранятся ответы.

Она оттолкнула его. — Я не хочу ехать.

— Что?

— Это очередная попытка манипулировать мной. Вот и все. — Она потрясла конвертом. — Одна из его глупых игр. Что мы там найдем? Копию его любимых лекций? А может быть, одну из любимых книг?

— Я надеюсь найти свой артефакт, — совсем тихо ответил Джонатан. — Его дневники, были бы отличным бонусом, но я должен вернуть скрижаль в Кадис.

Вайолет не верила своим ушам. После всех эмоциональных потрясений, после переездов из страны в страну, ответ хранился на могиле ее отца? Она снова почувствовала себя обманутой. — Я не хочу туда ехать.

— Вайолет, я буду с тобой, — успокаивал ее Джонатан. — Все будет хорошо. Он не причинит тебе вреда. Мы снова вместе, как будто никогда не расставались. Словно этих 10 лет никогда не было.

Его слова были как пощечина. Словно их никогда не было? Черта с два. Все внутри нее похолодело. — Но они были, и мы ничего не может с этим поделать.

— Сейчас это лишь плохие воспоминания.

Она съежилась. Для нее это были не просто плохие воспоминания. Это события, растоптавшие ее, разбившие сердце, в результате которых она лишилась всего. Он вспоминал о ней, продолжая привычный образ жизни. В то время как она собирала свою жизнь по крупицам.

Он скучал по ней, находясь в экзотических странах или между раскопками, а она в это время жила в аду. Она пришлось пройти через многое, прежде чем она возродилась сильной. Независимой женщиной. Она знала разницу между любовью, страстью и жизненной необходимостью. И она не собиралась забывать о последних 10 годах своей жизни, только потому, что вновь испытывала физическое влечение к Джонатану.

10 лет назад Вайолет ДеВитт нуждалась в Джонатане Лаенсе, а он ее бросил. Но нынешняя 29-летняя Вайолет больше ни в ком не нуждается. И даже спустя 10 лет, Джонатан не понимал ее.

Вайолет спокойно убрала письмо в конверт и протянула его обратно Джонатану. — То, что ты не хочешь думать об этом десятилетии, не означает, что его не существовало. Это не помарка, которую ты можешь стереть ластиком. Это было, и мы должны вынести х этого урок.

Даже произнося это, она чувствовала раскаяние. 10 лет назад секс с Джонатаном закончился беременностью и разбитым сердцем. Кажется, она снова совершила ту же ошибку.

— Вайолет, я не это имел в виду, — он потянулся к ней.

Она снова отшатнулась от него. — Джонатан, мне нужно подумать.

— Куда ты пошла? — спросил он, следую за ней к двери.

— Обратно в свой номер.

— Чтобы ты могла подумать? О чем именно?

— Может, я хочу подумать о 10 годах моей жизни, которые для меня точно не прошли бесследно.

— Вайолет, ты же знаешь, я не это имел в виду…

— Если честно, я уже ни в чем не уверена, — холодно произнесла она. — Одно я знаю точно, 10 лет назад я совершила ошибку, поддавшись твоим чарам, которые доставили мне неприятности, и я ждала, что ты придешь и избавишь меня от них. Но этого не произошло, и мои страдания научили меня рассчитывать только на себя. И вот 10 лет спустя, я опять наступила на те же грабли. И не горжусь этим.

Выражение на лице Джонатана стало серьезным. — Вайолет, я люблю тебя. Это не изменилось…

Она аккуратно похлопала его по груди. — Может быть, ты и не изменился, Джонатан, но я, да. И сейчас мне нужно время подумать.

Она повернулась к двери, открыла ее, когда Джонатан схватил ее за руку. — Вайолет, прошу, не уходи. — Она слышала мольбу в его голосе. — Я прошу прощения за свои слова. Я не это имел в виду…

— Я знаю, — ответила она. — Ты не хотел делать мне больно, но факт остается фактом. Я не могу быть прежней взбалмошной девчонкой. Мне нужно, чтобы ты любил меня такой, какой я стала.

— Я люблю…

Она улыбнулась. — И мне нужно понять, хочу ли я того же, что хотела 10 лет назад. — Она убрала руку с его груди. — Джонатан, мне нужно побыть одной и все обдумать, хорошо?

После этого она развернулась и ушла, не понимая, была ли она довольна или расстроена тем, что Джонатан не последовал за ней.

***

Словно этих лет никогда не было. Сейчас это лишь плохие воспоминания.

Вайолет снова и снова прокручивала эти слова. Она весь день пролежала на своей кровати, глядя в потолок.

Она думала о Джонатане, Джонатане из прошлого, и о нем настоящем. О своем отце и его глупых играх. Думала о ребенке, которого потеряла 10 лет назад. Она думала о своей работе в Детройте, о своих учениках и коллегах по работе.

Джонатан хотел притвориться, словно они никогда не расставались, но она так не могла. И ей было больно от того, что он вообще мог такое предложить. Она совершала ошибки, но вынесла из них уроки. Она стала сильнее, умнее, жестче. Она испытывала боль, плакала, но находила в себе силы пережить это.

Так что она не хотела вновь быть той глупой девчонкой, просто не могла этого допустить. И просьба Джонатана забыть прошлое ранила ее в самое сердце.

Он совершенно не знал ее, раз мог такое предложить. С другой стороны, он не испытывал боль утраты, которую пережила она. Она оплакивала не только их отношения, но и смерть ребенка. Его слова заставили ее задуматься, а испытывал ли он настоящую боль от их расставания?

Они провели несколько недель вместе, и он ожидает, что она вновь бросится в его объятия, забыв о прошлом?

Если быть честной, она с удовольствием легла с ним в постель. Хоть ей нравилась их физическая близость, она до сих пор был в смятение по поводу их воссоединения. Она не знала, удастся ли ей простить его за прошлое. Секс был потрясающим, но можно ли было продолжать отношения без любви? Джонатан говорил, что он любит ее, но … она сомневалась.

Она больше ни в чем не была уверена.

Глава 14

Обдумывая все несколько часов, Вайолет наконец приняла решение.

Молча собрала чемодан, переоделась в дорожную одежду. Позвонила в авиакомпанию, забронировала билеты, вызвала такси, и не в силах больше оттягивать неизбежное, она прошла по коридору к номеру Джонатана.

Сердце болело и упало тяжким грузом. Еще утром она была счастлива, безгранично и по-глупому счастлива. Но это счастье было хрупким, хватило одного комментария, и она поняла, насколько плохо они знают друг друга.

И она сама была виновата за то, что возобновила отношения, которые вновь причинили ей боль и опустошили. Лучше закончить все прямо сейчас. Если она этого не сделает, то может пострадать.

Убрав волосы за уши, Вайолет прижала сумочку ближе и постучала в дверь. Она слышала его передвижения по комнате, а затем дверь распахнулась. Джонатан стоял в мятой рубашке, лицо уставшее, опечаленное.

— Вайолет, — пробубнил он, открывая дверь шире. — Входи.

— Если честно, я не могу, — спокойно начала она, хотя ее сердце разрывалось от боли, и она была на грани слез. — Я пришла попрощаться.

— Нет, — выдохнул он. Он напрягся, сверля ее взглядом. — Нет, Вайолет. Не делай этого. — Он поднял руку, словно хотел удержать ее, но затем опустил, понимая, что она, вероятно, отшатнется от него. — Прошу тебя. Давай все обсудим...

— Джонатан, нам не о чем говорить. Просто я... Приезд сюда был ошибкой. Я позволила втянуть себя в авантюру, но пришло время мне вернуться обратно к своей нормальной, скучной жизни. Я была рада тебя видеть, но я так больше не могу.

— Мы можем не ехать на могилу твоего отца, — быстро ответил он. — Мы вообще можем забыть обо всех этим поисках. Просто останься со мной. Умоляю.

Она отрицательно мотнула головой, делая шаг назад. — Давай не будем усложнять...

— Усложнять? — резко произнес он. — Кажется, тебе не составляет труда меня бросить. Когда все стало серьезно, ты снова убегаешь, поджав хвост.

— Это не честно. — Она прижимала сумочку к боку, цепляясь за нее, как за спасательный круг.

— Да срать я хотел на честность. Вайолет, я люблю тебя, — она отчетливо слышала боль в его голосе. — Я всегда буду тебя любить. И это никогда не изменится.

— Джонатан, но я изменилась. У нас разные взгляды на жизнь. Я больше не знаю, кто ты. — Она грустно и виновато улыбнулась.

— Но ты даже не дала мне шанса. Черт возьми, Вайолет, хотя бы дай мне шанс!

Так и есть. Но она также знала, что ей не нужно этого делать, так как заранее знала исход. — Ладно, допустим, я это сделала. Допустим, я вернулась в твою постель, и мы весело проводим время. А дальше что?

Он нахмурился. — Что ты имеешь в виду?

— Что будет дальше с нами?

Он выглядел ошарашенным ее вопросом. — Все, что пожелаешь. Вайолет, я согласен на все, лишь бы быть с тобой. Для меня это самое важное.

— Да, но у тебя своя жизнь, друзья. У меня тоже. У тебя археологические раскопки, которые ты спонсируешь, и автомобильный бизнес. А я учительница. Ты живешь в Нью— Йорке, верно? А я в Детройте. Как мы будем видеться?

Он открыл рот, но затем закрыл, прищуриваясь, будто угодил в ловушку.

— Я знаю, на это нет правильного ответа. Ты не можешь бросить свои дела и бизнес и жить со мной, пока у меня учебный год. А я не могу бросить работу и учеников, чтобы быть твоей девушкой.

— Вайолет....

Она покачала головой. — Разве ты не понимаешь? У нас теперь новая жизнь. Прошлого не вернуть.

— Я так не думаю, — ответил он, повысив голос. — Одно я знаю наверняка, ты снова пытаешься меня оттолкнуть...

— Это не так...

— Ты даже не даешь мне закончить предложение, — выпалил он. — Это потому, что тебе не нравится то, что я собираюсь сказать? Конечно, легче же считать, что ты уже все решила, да?

Она молчала, глядя на него, начиная потихоньку злиться. Это решение причинило ей боль, а он пытается повернуть все так, будто она бессердечная стерва? Когда он больше ничего не сказал (она ждала, боясь его перебить), она устало вздохнула. — Я пришла сюда не ругаться...

— Нет, ты пришла бросить меня. — Он провел рукой по волосам, взлохмачивая их еще больше. — Вайолет умоляю, я сделаю все, что ты захочешь. Я просто не хочу снова тебя потерять.

— А как же слова мудреца «если любишь, то отпусти»?

— Не надо, — прохрипел он, и его лицо скривилось от боли.

— Прости, Джонатан. Я просто... я не могу. Я не хочу, чтобы мое счастье зависело от другого человека. Я больше не могу этого позволить.

— Но, Вайолет. Ты делаешь меня счастливым.

Его глаза горели огнем, отчего Вайолет почувствовала себя еще хуже. Поэтому следующую фразу ей было произнести тяжелее всего. — Да, но я не уверена, что чувствую то же самое.

Джонатан закрыл глаза. — Вайолет, позволь мне попытаться сделать тебя счастливой. Прошу, дай мне шанс.

Она снова покачала головой. — Прощай, Джонатан. Не ищи меня, ладно? Забудь обо мне.

Прежде чем он успел ответить что-то еще, она быстро поцеловала его в щеку и убежала к лифту. Если она обернется, то пожалеет о своем решении. Если бы она увидела боль в его глазах, то поняла — он страдал не меньше ее. Но она знала, она сможет пережить боль. Она однажды это сделала, так что сможет и сейчас.

Нажимая кнопку лифта, она слышала вдалеке грохот разбившейся о стену лампы.

***

Вайолет снова ушла. Его Вайолет снова его бросила, сказав, что у них нет будущего, но он знал истинную причину. Она боялась, поэтому предпочла сбежать.

Не ищи меня, ладно? Забудь обо мне.

Боже. Он яростно сжимал кулаки, умирая от желания что-нибудь разбить. Рядом оказался плоский экран телевизора, Джонатан швырнул его в стену, плазменный телевизор, ехидно наслаждаясь потоком мелких осколков, разлетевшихся по ковру.

Пошло все на хер.

Его сердце только что вырвала и растоптала крошечная женщина, которую он любил до глубины души. Та, которой он не дарил счастье. Это задело его больше всего. Он не делал ее счастливой. Даже если бы она осталась с ним, она все равно была бы несчастна.

Он не мог вернуть ее любовь. Ей нечего было ему предложить. Вайолет даже не хотела попробовать. Он думал, ему удалось пробиться сквозь ее стену, что она впустила его в свое сердце. Вместо этого, она снова закрылась и ушла не оглядываясь. Словно он ничего для нее не значил.

И он ничего не мог с этим поделать. Она не хотела, чтобы он ее беспокоил. Она не хотела быть с ним.

Джонатан кипел от злости, круша в номере все, что ему попадается под руку.

***

Без красивой, улыбающейся Вайолет, поиски ответов на загадки профессора ДеВитта потеряли для Джонатана всякий смысл. Он покинул солнечный Санторини, улетев на свой последний, бесценный проект в Кадисе, но даже отчеты археологов об успешных находках не могли избавить от черной тучи, нависшей над его головой.

После двух дней в Испании он вернулся в Нью— Йорк и погрузился с головой в работу. В Лаенс Моторс был совет директоров, который отлично справлялся с работой, и ему можно было лишь изредка одобрять новые проекты. В этот раз он решил лично участвовать в исследованиях и разработке новой модели автомобиля. Не самое эффективное отвлечение, но хоть что-то. Джонатан назначал совещания с конструкторами, дизайнерами, выслушивая новые идеи, в надежде вернуть свой интерес к работе.

Но все было бесполезно. Что бы он не делал, он не мог выбросить из головы безразличный взгляд Вайолет и ее холодность. То, с какой легкостью она вычеркнула его из своей жизни.

В прошлый раз она умоляла его уехать вместе с ней. На этот раз она прогнала его до того, как он причинит ей боль. За прошедшие десять лет Вайолет хорошо научилась отталкивать всех. Утром она была счастлива рядом с ним, но как только они нашли письма ее отца, Вайолет решила исчезнуть из его жизни.

Но самое грустное, он понимал, почему она оттолкнула его. Он знал, она испытывала боль предательства от него и ее отца. Он знал, она боялась повторения этой боли. Но как он мог доказать ей, что больше никогда не причинит ей боль, если она даже не дала ему шанс?

Он не мог спать, потому что желал обнимать ее во сне. Он не мог сосредоточиться в течение дня, потому что продолжал гадать, чем она сейчас занималась. Была ли она несчастна, так же как он? Или она уже вернулась к прежней жизни, наглухо закрыв сердце на замок? А может, она плакала и страдала, потому что любила его, но боялась этого? А вдруг презервативы и противозачаточные таблетки не сработали, и она вновь забеременела? А он снова ее бросил.

Он сотни раз в день брал в руки телефон и клал обратно. Если он позвонит, то нарушит ее просьбу оставить ее в покое. У нее был его телефон, она знала, как с ним связаться. Он без конца повторял себе, что она позвонит, если у нее возникнут проблемы, или она вновь захочет быть с ним.

Но Вайолет так и не звонила, и Джонатану пришлось признать, что возможно его любовь была безответной. Вероятно, он любил Вайолет намного сильнее, чем она его. И любви одного не достаточно для создания счастливых отношений.

***

— Дерьмово выглядишь, дружище, — заявил Риз, когда Джонатан сел на свое место за покерным столом.

— Совещание затянулось, — сухо ответил он, поднимая пустой бокал и чокаясь вместе с остальными пятью мужчинами, сообщая об открытии собрания братства. «Благосостояния братьям» произнесли они хором. Они ждали его прихода, чтобы начать привычную еженедельную встречу.

— Встречу братства считаю открытой, — сказал Логан. – Раскошеливайтесь, парни. — Он начал раздавать карты, когда они приготовились к долгой ночи за игрой в покер с сигарами и разговорами о делах.

Джонатан поставил на стол свой пустой стакан, отталкивая его подальше. Обычно он бы выпил немного скотча за игрой, но он больше не прикасался к алкоголю с того момента, как увидел презрительный взгляд Вайолет в ночь, когда он напился до беспамятства. Хотя было неважно, выпьет он или нет, ведь Вайолет больше не было рядом. Он посмотрел на стакан, но покачал головой. Не, это все еще важно.

— Серьезно, выглядишь хуже некуда, — повторил Риз, жуя конец дорогой сигары, пока он забирал свои карты. – У тебя все нормально?

— Нормально, — ответил Джонатан в надежде, что на этом тема будет закрыта.

— Ты должен быть доволен, — сказал хриплым голосом Хантер. Покрытый шрамами миллиардер сидел прямо напротив Джонатана, и впервые за долгое время его невеста не вертелась на его коленях. – Сегодня никаких дам.

Джонатан прыснул, маскируя этим свою зависть. За последний год его друзья нашли свои вторые половины. Их еженедельные собрания постоянно срывала жена Риза или невесты Логана и Хантера. Даже Гриффин – главный высокомерный засранец из компании, совсем недавно обручился, с радостью вручая свои яйца веселой, кудрявой подружке. Последним холостяком в их компании был Кейд.

Он замер, не только Кейд, но и он сам. Он все еще оставался холостяком, не смотря на то, что его сердце навсегда отдано Вайолет.

Одна партия в покер сменялась другой, сопровождаясь привычным обсуждением дел. Джонатан большую часть вечера молчал, когда пришло его время делиться новостями, лишь вскользь упомянув разрабатываемую им новую модель автомобиля. Его мысли были заняты другим.

Он не мог перестать думать о Вайолет. Жалела ли она о своем решении или же ей было все равно? Зная Вайолет, а ему казалось, он ее знал, она подавляла все сильные эмоции в себе. Она старалась быть хладнокровной, безразличной до тех пор, пока эмоции не переполняли ее, и они не вырывались потоком слез и страданий.

И у Джонатана щемило сердце от этой мысли. Он не злился на Вайолет за то, что она оттолкнула его, ему было горько, ведь он хотел быть рядом, утешить ее в тот момент, когда эмоции прорвутся через ее защитный барьер. Ей нужна была поддержка, жилетка, в которую она могла поплакать.

Около полуночи Джонатан сбросил последние фишки. — Ва-банк. — У него были плохие карты, но ему наплевать. Он итак проиграл небольшое состояние за вечер. Он просто хотел выйти из игры. Хотел поскорее очутиться дома, зализывать раны и еще немного погоревать о потере Вайолет.

Сегодня из него был паршивый собеседник. Он обрадовался, когда Кейд выиграл. — Все, я пас, — сказала он, строя фальшивую гримасу. — В любом случае, мне пора закругляться. — Он вышел из-за стола, попрощался с друзьями, поднялся по ступенькам, направляясь в своему месту на парковке.

— Погоди, — окликнули его, когда он доставал ключи от машины.

Джонатан обернулся, увидел спешащего к нему Кейда Арчера. Блондин шел, засунув руки в карманы светло- коричневой куртки, поглядывая на своего водителя, который стоял недалеко от машины Кейда. Арчер остановился около Джонатана, положил руку ему на плечо.

— Что такое? — спросил Джонатан.

— Просто хотел поинтересоваться, как все прошло с Вайолет. У вас двоих такая непростая история.

— Отъебись.

— Так, хорошо, да? — улыбка Кейда спала. — Мне больно это слышать. Я знаю, как сильно она тебе небезразлична.

Джонатан сжал зубы, плотно стискивая в руках ключи. Одна часть его хотел ударить Кейда, Кейда, который проявлял заботу, а другая желала высказаться, облегчить душу.

— Могу я спросить, что произошло? — сказал Кейд, после молчания Джонатана.

— Она снова меня бросила.

— Снова?

Джонатан оскалился. — Я думал, ты все знаешь.

— Да, но без подробностей.

— 10 лет назад Вайолет попросила меня сбежать с ней. Я отказался, и она уехала без меня. Как оказалось, она умоляла меня уехать с ней, но я этого не понял. Она была беременна, но вскоре потеряла моего ребенка. — Он испытал новую волну боли, произнеся это вслух. Господи, каким же поганым человеком он был. Он не заслуживает такую женщину, как Вайолет. Следующую фразу ему пришлось силой выдавить из себя. — В этот раз мы снова переспали, она испугалась и бросила меня. Сказала мне не искать ее.

— Хммм, — все, что ответил Кейд.

Это не то, что Джонатан рассчитывал услышать. — И как это понимать?

— Получается, раньше она просила тебя поехать за ней, но ты этого не сделал?

— Я не знал о ее беременности. Ее отец сказал, она уехала домой и вышла замуж за другого. Я думал...я думал, что потерял ее навсегда.

— То есть ты не боролся за нее. А ты звонил ей узнать все ли с ней хорошо? Или окончательно расставить точки в ваших отношениях, чтобы вы оба могли двигаться дальше?

Он снова сжал зубы, скрипя желваками. — Нет, я был зол. — И мне было больно. Я был подростком, страдающим от потери первой и единственной любви.

— Хммм.

— Будь ты проклят, говори уже.

— Она испугалась, сбежала от тебя, и ты сейчас здесь?

Он зарычал на друга. — Она сказала мне забыть про нее и не беспокоить.

Кейд никак не отреагировал на вспыльчивое заявление Джонатана. — После моего разговора с Вайолет, у меня сложилось впечатление, что у нее было несчастливое детство. Кажется, она очень обижалась на своего отца. Я прав?

Джонатан кивнул, не понимая, к чему клонит Кейд.

— А у тебя не возникало мысли, что Вайолет ждет, что каждый человек в ее жизни причинит ей боль? Может, ей легче отгородиться от всего, чем попытаться выстроить отношения?

Джонатан молча таращился на него.

— Так вот, я подумал... разумеется, она тебя оттолкнула. Ты причинил ей боль в прошлом, и она испугалась новой боли. Но я не понимаю одного, почему ты не борешься за нее?

У Джонатана пересохло во рту. Ну, конечно. Какой же он дурак. Он был так поглощен своим несчастьем, что даже не подумал побороться за нее. Это же так очевидно. Вайолет оттолкнула его в страхе испытать новую боль. В прошлый раз он не поехал за ней и потерял 10 лет своей жизни. На этот раз только страх мешал им быть счастливыми.

И Джонатану нужно доказать Вайолет, что он не боится.

Он схватил Кейда за лацканы куртки. — Мужик, ты чертов гений!

Кейд улыбнулся. — Рад, что смог помочь.

Глава 15

Вайолет пила кофе, наблюдая за тем, как рабочие устанавливали новую вывеску над главным входом средней школы Нептуна. Была некая ирония в том, что теперь она каждый день будет ходить на работу в «Среднюю школу имени Джонатана Лаенса». Судьба, та еще жестокая стерва.

— Эй, давно не виделись, — послышалось позади нее, Вайолет обернулась, увидев свою подругу Кирстен. — Рада, что ты наконец вернулась, — сказала с улыбкой Кирстен, поднимая в знак приветствия стакан с кофе на вынос. — Как прошел отпуск?

— Интересно, — ответила Вайолет, стараясь говорить непринужденно. Она отпила кофе, чтобы ей не пришлось больше ничего говорить. Кирстен немного постояла рядом с ней, а затем они обе направились в школу.

— Знаешь, а ты немного пропустила, — заговорила Кирстен, закалывая волосы одной рукой, у нее это мастерски получалось, после многолетней практики. — Одни педсоветы, продленки, и благодаря твоему щедрому другу, нам выделили деньги на школьный оркестр. — Кирстен радовалась этому факту, ее можно понять, ведь она учитель музыки. — У тебя красивый загар. Куда вы, ребятки, ездили?

— В Грецию, — буркнула Вайолет и после стона Кирстен быстро добавила, — но исключительно ради исследований.

— Черт, Греция! Передай своему миллиардеру, если ему вдруг понадобится помощь учителя музыки, то я первая в очереди.

Вайолет испытала укол ревности. Кирстен точно будет во вкусе Джонатана. Она веселая, общительная, симпатичная, какой когда-то была Вайолет, но уже не является. Если бы она была хорошей подругой, то свела бы их вместе, тем самым убила бы двух зайцев. Сделала бы Кирстен счастливой и переключила бы внимание Джонатана от себя.

Но она не ответила подруге. И одна мысль о Джонатане с другой доставляла ей боль. Это потому что еще свежи воспоминания, успокаивала она себя. Пройдет несколько месяцев, она его забудет, и все будет как прежде.

Она повторяла эту мантру уже больше недели. Однако это не останавливало слезы в минуты слабости или пробуждения среди ночи с желанием прижаться к его сильном телу. Это не избавило ее от плохого настроения и возвращения в школу, до тех пор пока она больше не могла это откладывать.

Ей просто нужно время, говорила она себе. Время лечит любые раны. В теории. Эта рана еще даже не перестала кровоточить.

Так что Вайолет слушала болтовню Кирстен о новом отрывке, который разучили ее ученики, и как ее единственный игрок на тубе никак не мог выучить партию, бедный ребенок. Вайолет незаметно дошла до своего класса, где ее ученики встретили с радостными криками по поводу ее возвращения. Ее замена позволяла им смотреть фильмы во время урока, и Вайолет сделала то же самое, не в силах пока влиться в рабочий процесс. Она поставила документальный фильм о мумиях, а сама отвернулась к окну. Странно, но возвращение домой не принесло ей радости. Она не могла толком описать свои чувства. Просто понимала, что-то было не так.

Так было до того момента, как она закрылась в кабинке учительского туалета во время обеденного перерыва. Она сидела там, обхватив голову рукой. Ей не нужно было в туалет, она просто пряталась от всего мира. Если она будет в туалете, ей не придется отвечать на вопросы всей школы о Джонатане или их поездке. Всем было любопытно, и по зажатому, но все же улыбающемуся лицу Вайолет они не могли понять, насколько ей была неприятна эта тема.

Кто-то постучал в перегородку между кабинками. — У вас случайно не найдется тампона?

— Конечно, — буркнула Вайолет, потянувшись к висящей на крючке сумочке. Выудив тампон, передала его через перегородку.

— Спасибо, — ответила женщина по ту сторону перегородки. — В этом месяце начались раньше обычного.

— Да, такое бывает, — сочувственно ответила Вайолет и замерла. В жилах застыла кровь. Она поняла, что было не так. У нее не было месячных.

Пульс застучал у нее в ушах, да так громко, что она не слышала собственных мыслей. На нее напала паника. Не было месячных. О, боже. Онемевшими пальцами она нашла в сумочке упаковку противозачаточных таблеток. Открыла ее и внимательно изучила. Ни одного пропущенного дня. И они с Джонатаном каждый раз предохранялись.

Но... у нее все равно была задержка.

Это стресс — повторяла она про себя. Всего лишь стресс. Ты все время нервничала из-за отношений с Джонатаном, плохо спала по ночам. Вот и нарушился цикл. Ты не беременна. Ты не беременна.

Но после работы, она все же зашла в аптеку и купила тест на беременность. Как в тумане она вернулась в свою квартиру. Тест лежал в сумочке, дожидаясь своей очереди. Все, что ей нужно было сделать: достать его из упаковки, пописать на палочку и увидеть результат. И тогда она узнает, повторилась ли ситуация 10летней давности, или же она зря переживала.

Вместо того, чтобы направиться в ванную и покончить с сомнениями, Вайолет села на диван и задумалась, глядя в пустоту.

На этот раз все было не так страшно. Она больше не студентка, у нее есть крыша над головой и стабильный доход. И что бы не случилось, она со всем справится.

Если она забеременела... Ей придется рассказать Джонатану. Странно, как ее сердце затрепетало от этой мысли. Их будет объединять не только дикая страсть. Конечно, это перечеркнет все ее старания держаться от него подальше. Но с появлением ребенка они будут частью жизней друг друга. Ее сердце вновь предательски сжалось. Возможно, они смогут действовать не спеша, и вместе воспитывая ребенка, вновь узнают друг друга, и начнут все заново.

Они смогут попробовать еще раз. Ей не следовало этого хотеть, это должно быть последнее, о чем она должна думать. Она порвала с Джонатаном, чтобы он не мог причинить ей боль, но, кажется, ее сердце все решило иначе. Оно хотело Джонатана.

Но она его оттолкнула. Сцепив руки на коленях, Вайолет задумалась, что он подумает, если она заявится к нему с новостью о своей беременности? Обрадуется ли он?

Или, наоборот, подумает, что она решила его использовать? Джонатан был привлекательным, богатым мужчиной. Он может иметь любую женщину, которую пожелает. Он хотел Вайолет, но она дважды его бросила. Вероятно, после этого он окончательно ее забудет.

По собственной вине она оказалась в том же положении, что и 10 лет назад — одна, со смешанными чувствами и возможно с ребенком под сердцем. И на этот раз она не сможет обвинять во всем отца, потому что это полностью ее вина. Ей некого винить, кроме себя.

Вайолет прикрыла рот рукой, чувствуя подступающую тошноту. Ну почему она взбесилась, когда он сказал, что прошедшие 10 лет не имеют значения?

Она даже не захотела выслушать его объяснения. Она услышала безразличие в его словах, сделала выводы и вернулась прямиком домой. А как же надежда на лучшее? Нет, она перечеркнула все и ушла. Она решила, будто он тот же придурок, каким она всегда его считала, и закрыла дверь, не дав ему шанса все объяснить. Именно так она всегда поступала — при первых появившихся сложностях убегала, пряча голову в песок. И этот раз не исключение.

О, Господи, ее сейчас стошнит.

Неожиданно раздался звонок в дверь.

Прикрывая рот рукой. Вайолет встала и на автомате пошла открывать дверь. Если кто-то из ее соседей решил что-то у нее одолжить, то они выбрали крайне неудачное время. Сейчас все ее мысли были заняты тестом на беременность, Джонатаном и …

Она открыла дверь и тупо уставилась на стоящего перед ней мужчину.

Джонатан ужасно выглядел. Он несколько дней не брился, под глазами темные круги. Волосы торчали в разные стороны, а его пиджак и рубашка мятые, словно он пару дней в них спал. Обычно он всегда выглядел опрятно, поэтому она удивилась, увидев его в таком виде.

Черт, да она вообще удивилась, увидев его здесь.

— Джонатан, — сказала она, не придумав ничего лучшего. — Ч-что ты тут делаешь?

Выражение его лица было серьезным и уверенным — Я приехал бороться за тебя.

Она округлила глаза от удивления. — Ты что?

— Я здесь, чтобы бороться за тебя, — повторил он, перемещая руку на дверной косяк. На случай, если она решил резко захлопнуть дверь прямо перед его носом. Затем он шагнул вперед, сверля ее взглядом. — Я не сделал этого в прошлый раз. Подумал, ты больше не хочешь меня видеть, тем самым позволив тебе уйти из моей жизни. Больше я такой ошибки не совершу.

Ошарашенная его словами, она отступила в сторону, позволяя ему войти. — Входи.

Он зашел, и Вайолет продолжала смотреть на него, не веря своим глазам. Его широкие плечи, кажется, заполнили все пространство ее крошечной квартиры. Ей стало любопытно, что он подумает о ее квартире. Она была небольшой, заполненной в основном книгами и разными безделушками. На одной из стен висела карта Римской империи, а на другой полка с глиняными горшками. Там не было личных фотографий, у Вайолет не было домашних питомцев или бывших парней, оставивших в ее квартире свои вещи. Она даже не была хорошей хозяйкой. Как неловко. Она нервно посмотрела на кучу вещей, висевших на спинке стула. — Что ты делаешь здесь в Детройте? Я думала ты живешь в Нью—Йорке.

— Так и есть. Вернее было. — Он пробежался взглядом по ее квартире, затем повернулся обратно к ней. — Я решил ненадолго пожить здесь. А может переехать насовсем.

Ее сердце стучало, будто она пробежала марафон. — Вот как, и почему же?

— Все из-за тебя. Ты живешь здесь, а я хочу быть рядом с тобой. — Он шагнул к ней, смотря на нее, как большой хищник. Взял ее трясущиеся руки, поднес к своим губам и поцеловал. — Я помню, ты сказала забыть о тебе. Ты сказала, у нас ничего не получится, что мы уже не те, что были раньше. Но дело в том, что я всегда знал это. — Он улыбнулся, почти извиняясь, продолжая пристально смотреть на нее. — Я знаю, ты не та девчонка, что была 10 лет назад, но и я уже не тот безголовый юнец. И мне хочется думать, что я учусь на своих ошибках. Так что на этот раз, я так просто не сдамся.

— Н-не сдашься?

— Нет. Мы сделаем все так, как ты захочешь. Если ты хочешь игнорировать меня следующие 10 лет, но встречаться ради одной дикой ночи, а затем опять не общаться, то пусть так и будет. Я буду рядом. Когда бы я тебе не понадобился.

Она поежилась от его слов. Боже, по его словам она— холодная стерва. Она вырвала свои руки, обижаясь на него. — Джонатан, так не честно...

— А мне плевать, честно или нет. Я устал поступать правильно и жить без тебя. — Он подошел ближе и аккуратно положил руки ей на плечи. — Вайолет, ты не понимаешь. Я говорю это не с целью тебя обидеть. Я хочу сказать, что я буду рядом, всегда. Я знаю, ты боишься боли и разочарования. Я понимаю, ты боишься, что я вновь заставлю тебя страдать и брошу тебя. Знаю, в твоей жизни был только один мужчина — твой отец, и он подвел тебя. Твоя мама была занята своими проблемами, и тебе с самого детства не на кого было положиться. Я здесь для того, чтобы стать этим человеком, Вайолет. Я всегда буду рядом. Отныне ты всегда сможешь положиться на меня. — Он поглаживал ее плечи подушечками большого пальца и посмотрел на нее с такой нежностью, от чего у нее защемило сердце. — Всегда.

Губы Вайолет задрожали. Внутри нее бушевали эмоции. Он не заявлял о сильной, пылкой любви, как делал прежде. Он пообещал ей поддержку, и всегда быть рядом. И это было именно то, что она хотела услышать. То, чего она так отчаянно желала, но в то же время боялась попросить. — Джонатан...

— Не отворачивайся от меня, Вайолет. Прошу тебя. Я буду здесь, какую бы роль ты мне не обозначила в своей жизни. Даже, если я не буду любовником, а просто другом.

Теперь у Вайолет по щекам бежали слезы. Он был таким самоотверженным. Она не заслуживала ни его, ни его любви. Она была раненым существом, которого так много раз лишали любви и внимания, что теперь она не знала, как об этом попросить. Она не знала, как сказать «да, это здорово, спасибо».

Но понимание в глазах Джонатана сказало ей, он тоже об этом знал.

— Я боюсь, — произнесла она дрожащим голосом. — Стоит мне полюбить, как мне причиняют боль.

— Вайолет, иногда любви не бывает без боли. — Он обхватил руками ее голову, смахивая слезы. — Но удовольствие от любви куда сильнее, приятнее, и оно стоит риска.

— А вдруг пройдет 10 лет, и у нас ничего не получится? Что будет, когда мы разойдемся?

— Тогда у меня останутся воспоминания о 10 волшебных годах, которые я провел с тобой, и нисколько не сожалел об этом. Каждый год, день, и даже мгновение. — Его губы слегка дернулись. — Помнишь, я сказал, что прошедшие 10 лет не имеют значения? Я ошибался. Потому что если бы не эти годы, я бы не знал, каково это терять тебя. Без этого, я вряд ли приехал сюда, не смотря на то, что ты не хочешь меня видеть. Я бы никогда не рискнул попробовать. Я бы продолжил жить с болью в сердце. Те 10 лет указали мне на ошибку, которую я надеюсь больше не повторить.

Больше не сдерживая всхлипов, Вайолет бросилась в его объятия. — Я люблю тебя, — бормотала она, хныча громче. — Я люблю тебя, и мне очень страшно. — Она вцепилась в его пиджак. — Только больше не бросай меня.

— Тебе так легко от меня не отделаться. Любимая, обещаю, что бы не случилось — я буду с тобой. — Он обнял ее, прижал к груди, позволяя выплакаться.

Они долгое время стояли обнявшись, пока Вайолет плакала, а Джонатан успокаивающе поглаживал ее спину и плечи. Она не была уверена, делал ли он это, потому что хотел успокоить или же просто не мог перестать гладить ее. Что бы то ни было, ей это нравилось. Она обожала его прикосновения и больше ни дня не хотела жить без них.

Окончательно успокоившись, Вайолет отпрянула, отшагнула назад и посмотрела на его лицо. На его небритое, уставшее, но все же красивое лицо. — Я, правда, тебя люблю. Я просто... не понимала этого, пока не оттолкнула.

— Я тоже тебя люблю, Вайолет. Я любил девчонку, которую встретил 10 лет назад, но еще больше я люблю женщину, которой она стала. — Его руки легли ей на шею, притягивая ее ближе, после чего он начал покрывать ее лицо нежными поцелуями.

В душе Вайолет зародилась надежда. — Я так рада, что ты здесь, — прошептала она.

— Я рад, что ты рада, — буркнул он. — Ты либо выслушала меня, либо позвонила в полицию с заявлением о преследовании. Если честно, я немного удивлен, что ты не предпочла второй вариант.

Вайолет усмехнулась. — Я хотела, чтобы ты был рядом. Просто чтобы это понять, мне пришлось вновь тебя потерять.

— Ты никогда меня не потеряешь, — сказал он, убирая волосы ей за уши. — Не смей даже думать об этом.

Она еще крепче вцепилась в его одежду. — Я боялась, ты расценишь мой уход, как добрый знак. Боялась, что не смогу исправить ошибку, которую сама же совершила. — Она замолчала, но потом добавила. — У меня... у меня задержка.

Она почувствовала, как Джонатан напрягся. — Я думал, ты принимала противозачаточные таблетки.

— Так и есть, я ни одной не пропустила.

— И мы всегда предохранялись.

— Я знаю, однако я все же купила тест на беременность. — Она закусила нижнюю губу. — Вероятность крайне мала, но...

— Но всегда есть надежда.

Надежда, поняла Вайолет. Она думала, ребенок навсегда свяжет ее с Джонатаном, но когда он стоял тут, она до сих пор хотела, чтобы тест был положительным. Она всегда мечтала о семье. Больше чем о независимости, деньгах, карьере, путешествиях. Она мечтала о большой, счастливой семье. О людях, которые будут безоговорочно ее любить. Мечтала о том, чего была лишена в детстве.

Так было до сегодняшнего дня. Она посмотрела на Джонатана, даря ему неуверенную улыбку. — Может, пойдем пописаем на тест вместе?

— Не уверен, что моя покажет какой-нибудь результат, но я согласен, если ты этого хочешь.

Вайолет улыбнулась сквозь слезы.

***

10 минут спустя Вайолет сидела на стойке в ванной в ожидании результата. Сделав дело, она впустила в ванную Джонатана, чтобы они подождали вместе.

Вайолет не удивилась, когда тест почти мгновенно показал отрицательный результат. Это было бы слишком хорошо. — Ребенка нет,— тихо произнесла она, выбрасывая палочку в ведро. Она, должно быть, сошла с ума, раз эта новость ее огорчила, но так и было. — Думаю, это к лучшему.

— Это прозвучит странно, что я огорчен? — просил Джонатан, снимая Вайолет со стойки и обнимая.

— Не странно, — ответила она. Она тоже была расстроена. К ней вернулось прежнее беспокойство. Если она не беременна, у них нет повода сходиться, да? Он мог уйти в любую секунду.

— Даже не смей об этом думать, — сказал Джонатан, целуя ее в лоб. — По одному твоему взгляду я могу сказать, ты ждешь, что я уйду.

Это было так очевидно? — Я этого не говорила.

— Да, но подумала, — его рот дернулся в улыбке. — Если ты не беременна сейчас, это не означает, что это не случится через год или два.

По ее коже побежали мурашки, не от страха, а от радости и предвкушения. Одна только мысль о таких долгих отношениях с Джонатаном приносила ей радость. — Ладно, и что мы будем делать дальше?

— Выйдем из ванной?

Вайолет закатила глаза, высвободилась из его объятий и вышла в коридор. Она уже повернулась в сторону гостиной, когда Джонатан взял ее за руку и утянул в сторону спальни.

Ну, она не возражала. Она позволила ему вести себя и скривилась, вспомнив о не застеленной постели и валяющихся на полу вещей. — Я не очень аккуратная.

— Не страшно, я найду тебе отличную домработницу.

— Я не хочу, чтобы ты нанимал мне домработницу, — заявила она. — Я учительница.

— Ладно, тогда ты продолжишь жизнь скромной учительницы, а я найму ее для себя, — ответил он, дернув Вайолет на себя так, чтобы начать покусывать ее ушко.

— У тебя есть квартира в Детройте? — Ей было сложно продолжить беседу, особенно когда его язык оказался в ее ухе. — Я думала, ты живешь в Нью—Йорке.

— Основное время живу в Нью—Йорке, но часто прилетаю в Детройт на встречи. Обычно останавливаюсь в гостиницах, но раз ты живешь здесь, то и я останусь, и буду рядом с тобой.

— Но как же моя работа?

— Я не прошу тебя бросить работу, — он откинул волосы в сторону и поцеловал ее шею, щеку, все, до чего мог дотянуться. — У меня есть парочка личных самолетов. Я просто буду чаще летать туда-сюда, а иногда и ты сможешь прилетать ко мне. Мы найдем выход, у нас все получится.

— Я тоже так думаю. — В ее сердце вновь зародилась надежда.

— Каждый четверг у меня собрание, которое я не могу пропустить, так что если ты не против отпускать меня 1 раз в неделю, то все остальные дни я буду с тобой.

— Ты изменишь свою жизнь ради меня? Он говорил так, будто подстроиться под нее, лишь бы не доставлять ей неудобства. Но он миллиардер, владелец огромной компании, и он в первую очередь волновался о Вайолет?

— Вайолет, ты, кажется, не понимаешь. Я сделаю что угодно ради тебя.

Она повернулась к нему, обнимая руками за шею. — Я люблю тебя, Джонатан.

Он упал на кровать, обнимая Вайолет, поэтому она упала вместе с ним. Его глаза вновь загадочно блеснули. — Знаешь, я никогда не устану это слышать.

— Я боюсь любить, — призналась она. — Боюсь открыться и разочароваться.

— Вайолет, я никогда не хотел причинить тебе боль, — ответил он хриплым голосом, глядя на нее глазами, полными обожания.

— Я начала это понимать. — Она провела рукой по его волосам, чмокнула в губы, а затем немного отклонилась назад. — Мне потребуется время, чтобы ко всему привыкнуть. Думаю, иногда я буду паниковать, со мной будет сложно…

— Я люблю сложности.

— И вероятно, опять прогоню тебя, если обижусь или буду расстроена.

— Тогда я найду способ убедить тебя принять меня обратно.

— Я жуткая неряха.

— Хорошо, что я уже решил нанять домработницу, а?

Она засмеялась, чувствуя облегчения, радость и счастье. — Полагаю, что так.

— Главное, чтобы ты больше меня не бросала, — произнес он, усиливая хватку на ее талии. — Я готов к любым трудностям, согласен на грязные полы и на все, что ты мне устроишь.

— Я больше не уйду, обещаю, — ответила она, проводя пальцем по заросшему щетиной подбородку. — Я очень сильно тебя люблю.

— Я люблю тебя больше всего на свете.

Она улыбнулась, опустилась ему на грудь, прижимаясь ухом к области сердца. Ей нравилось слушать, как бьется его сердце. У нее было предчувствие, ей необходимо будет слышать его как можно чаще, чтобы до конца поверить в его любовь.

Его рука скользнула вниз по ее телу, останавливаясь на бедре. — Могу я сказать, как сильно я рад, что ты не захлопнула перед моим носом дверь?

Вайолет улыбнулась. В данный момент, она чувствовала легкость, счастье и безмятежность. Она любила его. Она любила его, и он принадлежал ей столько, сколько она этого захочет. Наряду с возбуждением, в ней проснулись собственнические чувства. Она начал гладить его грудь, медленно опускаясь ниже, до самого паха. Она почувствовала, как он моментально затвердел в ее руках. — Да, я вижу, как сильно ты рад.

Джонатан застонал, обнимая ее крепче. — Ты пытаешься меня отвлечь, да?

— А это плохо?

— Конечно, нет. Отвлекай меня, сколько тебе вздумается.

Она не могла перестать улыбаться, продолжая настойчиво ласкать его через джинсы. — Почитаешь мне стихи?

— Стихи? – невнятно повторил он.

— Да, хочу услышать что-нибудь романтичное. — Она водила рукой вверх-вниз по его члену.

Он ненадолго замолчал, а пока он думал, пальцы Вайолет пробежались по полностью возбужденному члену, обрисовывая контур отчетливо проступавшей головки, от чего Джонатан дернулся. — Тебе нравится… Россетти?

— Уверена, мне понравится.

— Ладно, тогда… — он зашипел, когда она впилась ногтями в джинсы, и начал. –

Я полюбила первая. Но ввысь вдруг воспарила песнь твоей любви,

Притихли воркования… что-то там что-то там.

Вайолет хихикнула. — Что-то там что-то там?

— Я… дальше не помню. Не могу сейчас ясно думать. — Его рука легла ей на спину, расстегивая крючки лифчика через блузку. — Я думаю, я смогу вспомнить больше, если мы оба будем голыми.

— Ты в этом уверен?

— Попробовать не помешает.

— Да, попытка не пытка, — отшутилась она, поднимаясь. Вайолет улыбнулась, сняла блузку через голову, бросив ее на пол. Через секунду рядом приземлился ее лифчик, и она уверенно сидела перед ним обнаженная по пояс.

Джонатан застонал, дернул ее обратно к себе, захватывая ее губы в поцелуе. – Господи, какая же ты красивая. Я самый счастливый мужчина на земле.

Она улыбнулась от его слов. Это она была счастливицей. Этот чудесный, умный, восхитительный мужчина любил ее. Любил ее безоговорочно. Любил, не смотря на ее неблагоразумие и страхи. Поэтому она жадно ответила на его поцелуй, вкладывая в него все свои чувства. Их языки соприкоснулись, и она разорвала поцелуй. — Ну как? Ничего не вспомнил?

Джонатан вытянул руку, задевая пальцами ее соски. — Дай мне минутку. Уверен, скоро я все вспомню.

— Ох, ладно, не спеши, — шепнула она, выгибая спину. Его пальцы теребили сосок, и она запрокинула голову назад, вздыхая от удовольствия. — Я никуда не тороплюсь.

— Значит, ты не возражаешь, если я проведу так целый день?

Ее кожу покрыли мурашки от мысли провести целый день в постели, пока Джонатан будет безустанно ее ласкать. — Никаких возражений.

— Мммм, тогда я больше не буду откладывать. — Он сел и потянул ее на себя. Его лицо уткнулось в ложбинку, и он начал целовать нежную кожу. Его щетина щекотала и царапала ее плоть, даря необыкновенные ощущения. Он аккуратно покусывал и сосал ее. —Обожаю твою грудь. — Он накрыл одну рукой, поднося к своему рту, жадно втягивая губами сосок.

— Она твоя любимая часть меня?

— Нет, больше всего я люблю твой ум, — ответил он, и Вайолет снова растаяла. — Но эти крошки одни из сладких твоих частей.

Она снова хихикнула. — Приятно знать, что я хотя бы приятная на вкус.

— Наивкуснейшая, — заверил он.

— Ты говоришь это, чтобы я забыла о стихотворении, да?

Он засмеялся, обдувая ее тело горячим дыханием. — Вовсе нет. Это для того, чтобы я мог подольше пососать этих красоток. — Его большой палец подразнил сосок, перед тем как он опять взял его в рот и начал теребить уже языком.

Вайолет застонала, между ног стало влажно, удары сердца отдавались в каждой клетке ее тела. Он всегда заставлял ее чувствовать себя сексуальной, знал, как доставить ей удовольствие. И не важно, что ее бедра стали шире, а ее грудь не была такой упругой, как 10 лет назад. С ним она чувствовала себя самой прекрасной женщиной на земле. И возможно в его глазах так и было.

— Я вспомнил еще одну строчку, — произнес он, не смотря на то, что его рот был занят ее грудью. — Это мне явно помогает.

— Ммм, тогда продолжай. Рада быть полезной. — Она лениво перебирала его волосы, терлась о его щетинистый подбородок. Она могла гладить его днями напролет, и даже этого ей было бы мало.

В такой любви два одному равны,

И оба одинаково сильны,

Неразделимые на “я” и “ты” .

— Как красиво, — тихо ответила она и на мгновение прижала его к себе, желая слиться с ним воедино, показать ему, насколько сильна ее любовь. Она боялась, но в то же время была на седьмом небе от счастья. По непонятной причине с того момента, как она приняла любовь Джонатана, она больше не боялась остаться с разбитым сердцем. Страхи ушли на второй план.

— Это правда, — сказал он ей, глядя на нее с обожанием и страстью. — В такой любви два одному равны. Теперь когда мы снова вместе, я наконец-то чувствую себя цельным.

— Я тоже, — Вайлет запрокинула голову, чтобы поцеловать его, и Джонатан уложил их на кровать. Она некоторое время была сверху, продолжала целовать, но затем он перевернулся, накрывая ее своим телом.

— Любимая, я хочу видеть тебя полностью обнаженной. Хочу покрыть поцелуями каждый дюйм твоего тела. — Его губы сместились на ее подбородок, потом шею, грудь, а руки все это время пытались снять ее юбку.

Она ерзала под ним, наслаждаясь его ласками. Она тоже этого хотела и застонала, представив, как его рот накроет ее киску. Она поместила его руку на молнию сбоку, и он начал медленно ее расстегивать. Язычок застрял на середине, Джонатан сначала попытался аккуратно ее расстегнуть, но затем выругавшись, силой дернул вниз, разрывая юбку.

Вайолет даже не обратила на это внимание. — Джонатан, поторопись. Прошу, я не могу больше ждать.

В ответ он куснул сосок, и она едва не кончила от смеси удовольствия и резкой боли. — Терпение. Я все еще разворачиваю свой подарок.

— Разворачивай быстрее, — заявила она, приподнимая бедра. — Я уже умираю от желания.

— Любимая, у нас еще вся жизнь впереди. — Его язык кружил по соску, смягчая место укуса.

— Но я не могу больше ждать. Чтоб ты знал, ты мне снился. Каждую ночь.

Он застонал, утыкаясь лицом в ее аккуратный животик, продолжая свои попытки снять ее юбку. — Вот как?

— Да.

— Я боялся, я единственный, кто не мог выкинуть тебя из головы. Думал, тебе все равно.

— Это не так, — тихо ответила она, но затем жадно втянула воздух, когда его язык коснулся пупка. Она не знала, что ей будет щекотно, но касания его языка заставляли ее извиваться и дергаться. — Я каждый день видела тебя во снах.

— В непристойных?

— Очень непристойных. Эротических, жарких, волшебных.

— Мммм, с этого места подробней.

Она плохо помнила сами сны. Но одно она знала наверняка, она видела его лицо, тело, вдавливающее ее в матрас, и когда она просыпалась, ее трусики были промокшими, а тело пульсировало от желания и неудовлетворенности. — Они не сравнятся с тобой реальным, но я каждый день просыпалась с ноющей болью.

Его рука скользнула ей под юбку, застрявшей в районе бедер, и он накрыл ее промежность через трусики. — Боль шла отсюда?

Она застонала. — Да.

Один палец начал медленно двигаться по влажной ткани. — Это из-за меня ты так намокла?

Вайолет расставила ноги шире, поощряя его. — О, Джонатан, как приятно.

— Насколько приятно? — Он продолжил ласкать ее, и она таяла как глина в его умелых руках.

— Божественно.

— Ммм, мне нравится это слово. Оно напоминает мне об амброзии — сладком нектаре богов. Вайолет, скажи, ты сладенькая, как нектар?

— Почему бы тебе не попробовать и не выяснить самому? — задыхаясь, ответила она, сгибая ноги в коленях, разводя их в сторону, приглашая его.

— О, я непременно попробую, я просто ненадолго откладываю свой десерт. — Он убрал руку, ласкавшую ее, и облизнул влажные пальцы. Она смотрела, как он блаженно закрыл глаза. — Боже, до чего вкусно.

— Все еще решил отложить десерт? — Ее бедра инстинктивно дернулись, от его обжигающего взгляда. — Или это оправдание, потому что ты никак не можешь снять мою юбку?

Джонатан запрокинул голову и громко расхохотался. — Я промолчу.

Вайолет улыбнулась, взяла юбку за края и спустила вниз, усердно шевеля тазом. Ну почему сегодня она решила надеть узкую, не тянущуюся юбку— карандаш? Разумеется, она эффектно смотрится, но ее невероятно тяжело снимать. Когда юбка оказалась в районе коленей, Джонатан схватил плотную ткань и сдернул ее вниз, бросая ее на пол. Вайолет осталась в крошечных, насквозь промокших розовых, шелковых трусиках. Он пристально смотрел на нее, изучая. Вайолет вновь машинально расставила ноги, в ожидании продолжения.

На удивление, Джонатан положил руку ей на живот, чуть ниже пупка. — Ты... думала о будущем?

Она ахнула, не ожидая такого вопроса. — Ты имеешь в виду ребенка?

Он кивнул, поглаживая ее живот.

Ого, Вайолет сморгнула неожиданно подступившие слезы и заставила себя слабо пожать плечами. — Да, раньше, когда думала, что беременна. А сейчас не знаю.

— Мне кажется, мне бы очень хотелось увидеть тебя, вынашивающей моего ребенка, — мягко произнес он и наклонился поцеловать ее в живот. — Не сейчас, нам еще нужно время побыть вдвоем, заново узнать другу друга. Но, может, через год или два.

Она кивнула. — С радостью, — с грустью ответила она. Этот ребенок не заменит ей потерянного 10 лет назад. То дитя навсегда заняло особое место в ее сердце, но они могут еще раз попробовать завести семью.

Ей очень понравилась эта идея. Она запустила руку в его волосы, аккуратно смахивая их со лба. — Может, мы попробуем заняться любовью без презерватива?

Джонатана удивили ее слова. — Ты все еще пьешь таблетки?

— Да. Давай действовать не спеша. Для ребенка еще рано, но вот я готова ощутить тебя кожа к коже. — Она знала, как это подействует на них обоих. Сколько интимности внесет в их отношения знание того, что их ничего не разделяет, и они могут полностью друг другу доверять.

— Хорошо, — согласился Джонатан, перемещая руку на ее трусики. На этот раз его пальцы скользнули под резинку, касаясь ее плоти. — Но я хочу, чтобы ты трогала меня, Вайолет. Хочу ощутить каждый участок твоей кожи, прижимающейся ко мне.

— Это я могу, — произнесла она томно. — Для меня это будет только в радость. — Она положила руку ему на щеку, в то время как он накрыл рукой ее киску. Он хотел, чтобы она гладила его? С удовольствием. Ее пальцы пробежались по его горлу и только переместились на плечо, как она ощутила вошедший в нее палец.

Он застонал от ощущений. — Боже, Вайолет, ты течешь. Не могу дождаться, когда смогу вылизать тебя до чиста. Хочу, чтобы мой рот наполнился твоим сладким нектаром.

Она заскулила от его слов. Если это действительно так, то почему она до сих пор в трусиках? Это единственное, что на ней осталось. Он, в свою очередь, оставался полностью одетым. Она вцепилась в воротник его рубашки и дернула в молчаливой просьбе. Она хотела чувствовать его кожу. Его горячую, нежную, загорелую кожу рядом с ее.

Он добавил еще один палец, входя глубже. Вайолет застонала, двигаясь в такт с его рукой. — О, да!

— Вайолет, ты такая горячая, узенькая. — Он двигал рукой, переместив ее так, чтобы задевать ладонью клитор, от чего Вайолет задрожала. — Господи, обожаю, какой ты становишься влажной для меня.

Она застонала в ответ, двигаясь навстречу его руке. — Джонатан, разденься, — умоляла она. — Хочу чувствовать твою кожу.

— Скоро, — успокоил ее он, — пока я больше не в силах сдерживаться. — Его пальцы выскользнули из нее, и Вайолет протестующе застонала. Но уже через секунду, он приспустил ее трусики, зарылся лицом между ног и лизнул ее. Другая рука в это время продолжала снимать ее трусики, и когда он от них избавился, то расставил ее ноги шире, а затем развел складки, упрощая себе доступ. После этого он прошелся по ее киске всей полостью языка.

Вайолет едва не кончила. — Оооо!

— Как же я соскучился по этому вкусу, — бормотал он у ее плоти. — Я хочу наслаждаться этим каждый день до конца моей жизни. Утром, днем и вечером.

Она застонала, когда он обвел клитор языком. — Джонатан, прошу тебя.

— О чем просишь, любимая? — Ее сводила с ума даже его дыхание возле чувствительной кожи.

Она захныкала от необходимости произнести это вслух. — Прошу, доведи меня до оргазма.

— О, я так и планировал, но для начала мне необходимо полакомиться тобой. — Он провел языком вниз, собирая имеющуюся влагу, и сам не сдержал стона. — У меня в планах дарить тебе оргазм за оргазмом.

Вайолет выгнулась, пытаясь еще больше придвинуться к нему. Он продолжил лизать ее, и каждое его неторопливое движение подгоняло ее к краю. Не к самому оргазму, но совсем близко. Ее руки оказались на ее груди, и она начала сжимать соски, в такт движений его языка. — Господи, у тебя восхитительный рот, — простонала она.

— А ты такая чудесная. Такая красивая, я хочу, чтобы ты сейчас кончила мне на лицо, и я смог бы испить тебя до дна.

Его слова и ее собственные ласки подействовали на нее, и она кончила. Ее ноги тряслись, она скулила, а Джонатан продолжал тщательно вылизывать ее, тем самым продлевая ее оргазм.

Спустя какое-то время, он наконец оторвался от нее, его губы блестели от ее влаги, а глаза горели огнем. — Нет ничего вкуснее тебя.

Вайолет лениво потянулась. — Ты слишком хорош в этом.

Он снова лизнул ее киску, вызывая в ее тебе дрожь. — Потому что я обожаю видеть, как ты теряешь голову в моих руках.

Вайолет снова дернула за воротник его рубашки. — А знаешь, что доставит мне большее удовольствие? Если ты разденешься, и я смогу гладить тебя без устали.

Его глаза сверкнули, он быстро поцеловал ее живот и поднялся. — Я могу это устроить.

Вайолет оперлась на локти и наблюдала, как он снимал пиджак, затем рубашку. Мышцы перекатывались под его бронзовой кожей. Она подняла ногу и коснулась его живота, когда Джонатан потянулся в брюкам. — Черт, не знаю как ты, но я сейчас не могу вспомнить ни одного стихотворения.

— Какое стихотворение? — спросил он, расплываясь в загадочной улыбке, от которой Вайолет пробила дрожь.

— Вот и я о том же, — ответила Вайолет и убрала ногу, когда Джонатан наклонился, снимая штаны. В следующую секунду он уже предстал перед ней восхитительный и обнаженный. — Вот так гораздо лучше. — Она села и начала водить руками по его груди, тихо постанывая. — Ты такой твердый.

— Да, — хрипло ответил он. — Ты даже не представляешь насколько.

— О, еще как представляю. — Она потянулась к его стоящему члену и обхватила его рукой. Твердая плоть с блестящей на конце каплей. Она растерла влагу по головке, кружа по ней большим пальцем. — Знаешь, кое-кто выглядит сейчас напряженным, но немного одиноким.

— Одиноким? — громко переспросил он. Он запустил руки ей в волосы, потянул, запрокидывая ее голову, целуя ее в губы.

— Ага, кажется, ему не терпится оказаться дома, — игриво продолжила она. — К счастью, я знаю, где это место. — Она крепче сжала ствол и начала медленно водить вверх-вниз. — Там уютно, тепло и влажно...

Джонатан застонал возле ее губ.

— Хорошо, что теперь ему не нужно надевать дождевик, — сказала она, а затем прикусила его нижнюю губу. — Ну, так что? Думаешь, ему там понравится?

— Еще как.

Вайолет притянула его на себя, обхватывая ногами. Они целовались, она чувствовала на его губах вкус ее собственного возбуждения. Ее руки блуждали по его спине, от чего Джонатан вновь застонал. — Обожаю, когда ты меня гладишь.

— А я обожаю прикасаться к тебе, — призналась она. Его кожа была горячей под ее руками, он пах смесью мускуса, пота и его собственного запаха, и Вайолет не могла им насытиться. Она подалась вперед, ее соски коснулись его груди, и она ахнула, когда Джонатан потянул ее бедра на себя до тех пор, пока она не оказалась в дюйме от его члена.

— Мне нужно войти в тебя, — сказал он.

— Ты должен в меня войти, — тут же ответила она. — Чего ты ждешь?

Собрав ее волосы в кулак, Джонатан запрокинул Вайолет голову, приближаясь к ее губам. — Я люблю тебя, Вайолет. До глубины души, всем сердцем.

И пока ее сердце трепетало от его искреннего, нежного признания, Джонатан качнул бедрами, зарываясь глубоко в ней.

Вайолет ахнула, она всегда испытывала небольшой шок от того, какое чувство наполненности она испытывала, когда он входил в нее. Она всегда с радостью принимала его, наслаждаясь его толщиной, но сегодня к этому добавилось ощущение его кожа к коже, ей казалось, она стенками влагалища ощущала каждую вену на его члене. — О, вау.

— Господь всемогущий, — прошипел Джонатан. — Ты без резинки... боже.

— Я знаю, — она погладила его грудь. — Я знаю.

— Я забыл, насколько это приятно. — Он закрыл глаза, обнял крепче, утыкаясь носом в ее шею. — К твоему сведению, у меня не было незащищенного секса ни с кем, кроме тебя.

— Серьезно? — Она сглотнула. Почему это было так значимо для нее?

— Да. — Его объятия стали еще крепче, он немного сместился, занимая удобную позу. — Наши отношения были единственными серьезными в моей жизни. Все остальное... лишь секс за деньги.

Он упоминал об этом раньше, но она не предала этому значения. Но сейчас она поняла, она была единственной любовью в его жизни.

Ее руки блуждали по его плечам. — Я говорила, насколько сильно я тебя люблю?

Джонатан приподнялся на одну руку, второй продолжал обнимать Вайолет, пока двигался в мучительно медленном ритме. — Можешь повторять это снова и снова, я никогда не устану это слышать.

— Это хорошо, что у нас масса времени на примирение, — ее слова превратились в протяжный стон, когда он резко ударил бедрами, от чего они проехались по простыням.

— Я слышал, примирительный секс самый лучший.

Она хихикнула, и ее смех сменился стоном, когда Джонатан снова вошел в нее резким, сильным толчком. Вся игривость сменилась животной страстью, она впилась ногтями в его плечи, повторяя его имя при каждом толчке. Ее пятки упирались в его ягодицы, а бедра поднимались при каждом ударе. Каждый раз когда их тела соприкасались, Вайолет ощущала, что ее оргазм все ближе и ближе, но она хотела кончить одновременно с Джонатаном. Она уже кончила раз без него, на этот раз они должны разделить удовольствие. Она еще никогда не чувствовала себя ближе к нему как сейчас, именно поэтому, Вайолет вцепилась в него, как за спасательный круг, пропуская каждое его движение через сердце и душу.

— Я люблю тебя, — повторяла она, когда он ускорил темп.

— Повтори еще раз, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Обожаю слышать твои признания.

— Я люблю тебя, — вновь повторила она и захныкала, стоило ему начать покручивать бедрами, задевая самые чувствительные места. — О, боже, Джонатан! Я люблю тебя!

— Еще раз, скажи это снова.

Она так и сделала. Снова и снова, при каждом сильном толчке, и казалось, ее признания только усиливали его движения. Через минуту она не находила себе места от напряжения, ее голос сорвался на пронзительный крик, пока он продолжал вколачиваться в нее, сводя ее с ума. — Я люблю тебя! Люблю тебя!

— Ты моя Вайолет.

— Твоя!

— И сейчас ты кончишь для меня!

— Да! Кончи вместе со мной!

Он перевернул их на бок, начал снова вколачиваться в нее, на этот раз удерживая ее бедра на месте. В этой позе каждый его толчок ощущался в тысячу раз острее. Она была не в силах сдержать нахлынувший оргазм. Ее ноги напряглись, стенки влагалища сжались, плотно обхватывая член Джонатана. Она начала кричать... и кто-то забарабанил в стену.

Стоны удовольствия Вайолет сменились криком ужаса. — О, господи...

— Шшшш, — сказал Джонатан, накрыл ее рот рукой, а после оскалился, как опасный хищник. — Я еще не закончил. — Его толчки стали быстрее, тут же доводя Вайолет до края. Она кричала, но на этот раз ее крики заглушала его рука. Продолжая испытывать оргазм, она почувствовала, как Джонатан дернулся, поспевая вслед за ней, и ее испытала гордость, когда она увидела на его лице умиротворение и экстаз.

Вскоре его толчки замедлились, он поцеловал ее в последний раз и откатился в сторону, вспотевшим, изможденный, но довольный. Вайолет легла на спину и ошарашенная уставилась в потолок. Джонатан нащупал ее руку, сплел их пальцы, и они оба лежали на спине, выравнивая дыхание. Этот маленький жест заставил ее сердце подпрыгнуть от радости.

— Мне кажется, я разбудила соседей, — прошептала она.

— А еще ты укусила меня, — поддразнивал он.

Вайолет тихо хихикнула. Джонатан повернулся к ней. — Ну, так что, Вайолет? Ты меня любишь?

Она смотрела на него, хлопая ресницами. — А ты не слышал моих признаний? Кажется, все мои соседи это слышали.

Он улыбнулся. — Насколько сильно ты привязана к этому дому?

— Не знаю, а что? — Вайолет посмотрела на него с подозрением.

Джонатан пожал плечами. — Просто подумываю приобрести себе квартиру в Детройте, что-то намного больше этой. Что скажешь?

Она задумалась над его словами. — А в каком районе?

— В каком захочешь.

Вайолет повернулась на бок, лицом к нему, заметив, как он внимательно следил за движением ее груди. — Джонатан, ты что, просишь меня переехать к тебе?

— Думал, это очевидно. Ну как, хочешь жить со мной?

Она перекатилась обратно на спину. — Я подумаю над твоим предложением.

— Подумаешь? — в ту же секунду Джонатан накрыл ее своим большим телом, прижимая ее к матрасу. — Хочешь, чтобы я тебя убедил? Я очень искусно умею убеждать.

Она застенчиво улыбнулась, чувствуя, как опять начала возбуждаться. Затем аккуратно царапнула его по груди. — Стоит попробовать. Небольшое убеждение точно не повредит.

И они до следующего дня не вылезали из постели.

Глава 16

Две недели спустя.

— Ты уверен, Вайолет не будет возражать против моего визита? — с опаской спросил Кейд Арчер, когда они вышли из спортивной машины Джонатана и направились к лифту на подземной парковке.

— Разумеется, нет, — ответил Джонатан, доставая ключи из кармана куртки. — К тому же, я сам рад компании во время перелета. — Сегодня он немного вымотался, утром ему пришлось прилететь в Нью-Йорк ради нескольких деловых встреч и еженедельного собрания братства. Он планировал переночевать в своем доме на Манхэттене, но его желание поскорее вернуться к Вайолет было сильнее желания отдохнуть. — Я звонил ей ранее, и она готовит мне поздний ужин.

— Так как у вас дела? — спросил Кейд.

Джонатан с любопытством взглянул на друга. — Только не говори, что проделал весь этот путь, потому что хотел посмотреть, как у нас с Вайолет дела?

— Нет, — ответил Кейд с кривой ухмылкой. — Засосы на твоей шее говорят сами за себя. Завтра я навещаю друга, здесь в Детройте, поэтому решил, почему бы тогда не заскочить и не поздороваться с Вайолет.

— Ладно, но только не здоровайся слишком долго, — предупредил его Джонатан. — У меня в планах как можно раньше утащить Вайолет в постель.

— Спасибо за прямоту, сэр, — отшутился Кейд. — Я лучше сразу поеду в гостиницу.

— Да ладно, можешь поужинать с нами, — подмигивая, сказал Джонатан, — а потом сразу уходи.

Они поднимались в лифте на последний этаж самого элитного дома Детройта. Он был дальше от школы, чем хотелось бы Вайолет, она влюбилась в квартиру, как только ее увидела. Джонатан решили проблему с расстоянием, наняв для нее водителя, чтобы она могла проснуться и спокойно насладиться кофе по дороге на работу. Это была еще одна возможность проявить о ней заботу. К счастью, здание располагалось в том же районе, что и его центральный офис, поэтому, когда он приходил с работы, Вайолет уже была дома, проверяла работы учеников. Джонатан предполагал, первое время сотрудники офиса Детройта не понимали, почему он находится здесь, а не в Нью-Йорке, но уже смирились. Джонатан увидел в этом возможность лучше изучить работу подразделения, так как за прошедший год прибыль этого филиала значительно сократилась. Так что все складывалось как нельзя лучше.

С тех пор как они стали жить вместе, Джонатана переполняло счастья. Было потрясающе просыпаться по утрам рядом с ней. Как оказалось, Вайолет любила обниматься во сне, и она приклеивалась к нему, словно боялась, что он в любой момент может испариться. Но Джонатану нравилось просыпаться с прижавшейся к его спине Вайолет, и обожал, когда она сплетала их ноги, грея свои холодные ступни.

Они без устали занимались любовью, планировали совместное будущее, и ему было наплевать, что Вайолет постоянно разбрасывает свою обувь или оставляет дорожку из грязной одежды по пути в спальню. В конце концов, он всегда мог нанять домработницу. Главное было то, что каждый вечер она засыпала в его постели. И первое что он видел после пробуждения — было ее мило личико на подушке рядом с ним.

Сердце Джонатана было переполнено любовью как никогда прежде.

Всю дорогу до их квартиры Кейд вел непринужденный разговор, но Джонатан его не слушал. Его почти сутки не было дома: ему пришлось уехать еще до рассвета, и сейчас было почти 2 часа ночи. Это было самое долгое время, на которое они расставались, и он безумно по ней скучал.

— Ты уверен, что она не спит? — спросил Кейд, зевая.

— Она сказала, что будет меня ждать, — ответил ему Джонатан, открывая тяжелую входную дверь. Тотчас же ему в нос ударил аромат азиатской кухни, и его рот наполнился слюной. Он полюбил азиатскую кухню после нескольких путешествий по Азии, и Вайолет запомнила это.

Словно чувствуя, что он думает о ней, из кухни появилась Вайолет, одетая в футболку и его фланеливые пижамные брюки, которые плотно облегали ее аппетитную попку. Волосы были слегка растрепанными, глаза сонными, но она как всегда была прекрасна. — Ты приехал! Я так волновалась. — Его взгляд переместился на Кейда, и она улыбнулась. — И ты привел друга. Привет Кейд, рада тебя видеть.

— Вайолет, — поздоровался Кейд, обнимая ее. — Как всегда чудесно выглядишь.

После того, как они закончили обниматься, Джонатан притянул Вайолет к себе, страстно целуя. Она с жадностью ответила на его поцелуй. — Остановись, или у меня сгорит еда на плите.

— Ты не обязана была готовить, — сказал он.

— А я рад, что она приготовила ужин. Пахнет изумительно, — сказал Кейд, облокачиваясь на кухонную столешницу.

Вайолет покраснела, посмотрела на Джонатана горящими глаза, но отошла от него и вернулась к сковороде на плите. — Мне нужно было чем-то заняться, чтобы не уснуть. Хотите кофе? — она подняла полупустой кофейник на столе.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Кейд. — Я могу посмотреть квартиру?

— Конечно... — ответила Вайолет, слегка поморщив нос. — Только не обращай внимания на беспорядок, я не успела прибраться.

— Не скажу ни слова, — с улыбкой ответил Кейд и ушел в гостиную.

В ту же секунду Джонатан схватил Вайолет и снова начал ее целовать, прижимая ее к шкафу, упираясь эрекцией ей в живот. — Боже, как же я по тебе соскучился.

Вайолет вцепилась в его рубашку, не в силах остановиться. — Но не так сильно, как я по тебе.

Его рука потянулась к завязкам на ее штанах, и она захныкала. — Нет, Джонатан погоди...

— Не хочу ждать, — прорычал он. Он ждал весь чертов день. Ему не терпелось ощутить жар и влагу у нее между ног. 20 часов без Вайолет — это слишком долго. Как он мог прожить 10 лет без нее?

— Ого, какие высокие потолки, — крикнул Кейд из гостиной. — Гостевая ванная дальше по коридору?

— Д-да, — запнувшись ответила Вайолет, когда рука Джонатана уже была в ее трусиках. Он прижимал ее к шкафу, но она в любой момент могла высвободиться. Но она не стала этого делать, лишь сильнее прижалась к нему, подталкивая бедра навстречу его руке, прося о большем. Хотя куда еще больше, ее клитор уже был чувствительным, и стоило ему коснуться ее, как она начала истекать влагой. Господи, она моментально возбуждалась, стоило ему только коснуться ее. Он начал теребить клитор, слушая ее тихие стоны, пока она раскачивалась на его руке.

Джонатан целовал ее жестко и страстно, пока доводил до быстрого, но мощного оргазма. Она кончила уже через минуту, смочив его руку своей влагой. У нее подкосились ноги, поэтому для поддержки пришлось ухватиться за Джонатана. Ему нравилось то, с каким довольным взглядом она смотрела, как он убирает свою руку. Она уткнулась лбом в его грудь. — Мммм, как я рада, что ты дома.

Джонатан хмыкнул, забрал у нее лопатку и положил на стол. Лапша с овощами начала подгорать, он выключил конфорку, видя как Вайолет зевнула и закрыла глаза. — Милая, пойдем спать.

— А как же ужин...— сонно запротестовала она.

— Поем утром.

— А Кейд...

Он подхватил ее на руки, направляясь в сторону спальни. — Он переночует в гостинице.

Он думал, Вайолет начнет возражать, но она только уткнулась носом в его шею и начала целовать и лизать его кожу. Джонатан застонал от желания. — Тогда избавься от него побыстрее, — пробубнила она, когда он положил ее на не заправленную постель.

Джонатан поцеловал ее в лоб. — Я скоро вернусь.

Так и было, стоило ему выйди из спальни, закрыть за собой дверь, в коридоре незаметно появился Кейд. — Знаешь, — заговорил он. — Я, пожалуй, поеду в гостиницу, если ты не против.

— Отлично, — Джонатан был рад пониманию друга. — Ты хороший друг.

— Я возможно на днях заскочу в один из твоих автосалонов. Хочу купить в подарок одну из ваших эксклюзивных моделей.

— Она будет за мой счет, — сказал Джонатан. Только уходи поскорее.

Кейд согласно кивнул. — Тогда, дружище, увидимся через пару дней. — Он похлопал Джонатана по плечу. — Есть машина, которую я могу одолжить?

— Ключи от родстера на крючке возле двери. Она теперь твоя.

Кейд улыбнулся. — Не буду больше тебя задерживать. Пожелай Вайолет от меня спокойной ночи и скажи, что я рад был повидаться.

— Передам, — ответил Джонатан, провожая друга. Через минуту блондин ушел, Джонатан прошел по квартире, выключая везде свет, убирая разбросанные туфли Вайолет, чтобы она не запнулась об них утром. Он швырнул их в ближайшее кресло и направился прямиком в спальню, снимая на хожу куртку.

Вайолет уже спала, подложив под щеку руку. Не страшно, Джонатан был рад просто обнимать любимую женщину во сне. Одна лишь возможность касаться ее дарила ему счастье. Поэтому он осторожно разделся, погасил свет и лег в кровать.

Вайолет машинально повернулась к нему лицом, и он притянул ее к своей груди. Когда он поцеловал ее в лоб, она зевнула и продолжила спать дальше.

По крайней мере, он так думал. В темноте раздался ее сонный голос. — Мне кажется, я уже готова в эти выходные навестить могилу отца.

— Как скажешь, — поддержал Джонатан, прижимая к себе. Стоит признать, ему было интересно, что же ждало их на могиле профессора. Хорошо, если это будут утерянные журналы и украденный артефакт. Но для него было важнее вернуть Вайолет, поэтому он терпеливо ждал, когда она решиться продолжить поиски.

Хорошее достается тем, кто умеет ждать, и 10 лет ожидания принести ему самый лучший подарок в жизни. Еще раз поцеловав Вайолет в лоб, Джонатан закрыл глаза и провалился в сон.

Эпилог

В эту субботу стояла хорошая погода, светило солнце, на небе было ни облачка. Такая погода располагала к прогулкам в парке и семейным пикникам, и никак не посещению кладбища. Жизнь Вайолет начала налаживаться, и отношения с отцом остались единственным неразрешенным вопросом.

Даже если в итоге поиска сокровищ их ждала только записка или его дневники, Вайолет была готова закрыть эту тему и жить дальше. А если там будет скрижаль Джонатана, то и он тоже сможет забыть обо всем этом. Больше никаких игр от профессора ДеВитта. Ей нравилась такая перспектива.

— Ты чудесно выглядишь, — сказал ей Джонатан, когда Вайолет надела простой черный свитер. Она обула черные балетки, глядя на него с подозрением. Она решила не краситься, на случай, если расплачется на могиле отца. К тому же, сегодня она была одета во все черное. Она нервно улыбнулась. Господи, ну почему она так нервничала? — Чудесно? И почему же?

— Не сомневайся, — он встал рядом, одетый в темный пиджак. Вместо привычной футболки и джинсов, он решил облачиться в темный костюм и рубашку, в дань уважения к ее отцу. Он убрал прядь волос ей за ухо и посмотрел прямо в глаза. — Все дело в твоем сегодняшнем выражении лица. Я не могу оторвать от тебя глаз. Ты выглядишь сильной, решительной, и я вижу, с какой любовью ты смотришь на меня. Ты самая прекрасная из всех женщин, которых я когда-либо видел.

Она сглотнула нервный комок в горле, запрокинула голову, молча прося о поцелуе. Об утешении.

Он едва ощутимо коснулся ее губ. — Может, пойдем?

Она согласно кивнула, не в силах произнести это вслух. Взявшись за руки, она вместе спустились на подземную парковку, и Джонатан сел за руль, а Вайолет открыла на планшете карту, подсказывая ему маршрут. Кладбище располагалось на окраине города, они всю дорогу ехали молча, только Вайолет изредка давала Джонатану указания.

Когда они остановились на парковке кладбища, сердце Вайолет сжалось в груди. — Мы на месте, — тихо произнес он.

Она кивнула, застывшая от ужаса.

— Ты знаешь, где он похоронен?

Она посмотрела на надгробные плиты вдали, затем с молчаливой просьбой посмотрела на Джонатана.

Он наклонился к ней, поцеловал в щеку. — Подожди в машине, любимая. Я пойду узнаю.

Она ждала в машине, прижимая планшет к груди. Погода была великолепной, и на кладбище царило умиротворение. Она заметила вдалеке пожилую пару, шагающую между рядами. По непонятной причине Вайолет начала нервничать. Она не страшилась смерти, она была ей знакома. Вайолет был 21 год, когда ее мама умерла от алкогольного отравления.

Вайолет боялась того, что они могут обнаружить на могиле отца в конце их с Джонатаном поисков.

За последние несколько недель из жизни кардинально изменились. Они оба работали, потому нужно было подстраиваться под расписания друг друга. Начались притирки. Так всегда бывает, когда пара начинает жить вместе. Но, боже, она была счастлива. Невероятно счастлива. И она боялась, как бы находка на могиле отца не испортила ее хрупкое счастье и не разрушила его навсегда.

Она не ждала ничего хорошего от профессора ДеВитта.

У нее пересохло во рту к тому моменту, как Джонатан вернулся из домика смотрителя, он подошел к машине с ее стороны и открыл дверь. — Пойдем?

— Конечно. — Однако ее слова прозвучали совсем неуверенно. Она казалась испуганной. Но стоило ей выйти из машины, Джонатан тут же взял ее за руку, и ей стало немного легче.

Они шли мимо вереницы надгробий к дальнему концу кладбища. Так почти у самой границы, под большим деревом, располагалось надгробие, в виде знаменитого обелиска «Иглы Клеопатры». Увидев это, Вайолет начала хохотать. — Вы должно быть шутите.

Джонатан улыбнулся. — Это определенно в стиле твоего отца. Смотри, — он указал наверх. — Даже его имя написано иероглифами.

Его имя было написано как привычным шрифтом, так и египетскими иероглифами. — Разве это не прерогатива фараонов?

— Думаешь, такая мелочь остановила бы твоего отца?

Верно. Уж кто-кто, а профессор Финиас ДеВитт всегда считал себя выше всех остальных. Улыбаясь, Вайолет изучила переднюю часть обелиска. На нем были указаны даты жизни, и вместо эпитафии от семьи, стихотворение «Сад Любви».

Я отправился в Сад Любви.

Я и раньше бывал там не раз.

Но, придя, я его не узнал:

Там часовня стояла сейчас.

Дверь в часовню была заперта.

"Бог накажет" — прочел я над ней.

Я прочел, оглянулся вокруг:

Не узнал ни дерев, ни аллей.

Там, где было просторно цветам,

Тесно жались могилы теперь,

И священники в черном шли шагом дозорным

И путы печали на любовь налагали.

— Должно быть, этот стих для него что-то значил, — тихо произнесла Вайолет.

Джонатан сжал ее руку. — При всех его недостатках, профессор ДеВитт был глубже, чем казалось на первый взгляд. Он хотел, чтобы его считали сильным и жестоким. — Он повернулся к Вайолет. — Как ты себя чувствуешь?

Она смотрела на надгробие на могиле отца. Было странно осознавать, что он похоронен прямо под ней. Она не была на его похоронах, потому что была переполнена ненавистью к нему. Сейчас это показалось ей эгоистичным поступком. — Не знаю, если честно. Одна часть меня все еще считает его негодяем, а другая...

— Любит, потому что он был твоим отцом?

— Пожалуй, да, — шепнула она.

Джонатан обнял ее за плечи, прижимая к себе. — Если хочешь, мы можем уйти. Чтобы он не задумал — это того не стоит. Мы в любой момент можем развернуться и пойти к машине.

Вайолет уткнулась лицом в его грудь, наслаждаясь предложенной Джонатаном теплотой и заботой. — А как же твоя скрежаль? А дневники? Я знаю, ты хочешь их вернуть.

Вайолет почувствовала, как он пожал плечами. — Ничего, будут еще другие находки и скрежали.

Они оба знали, что это было не правдой, но с его стороны было мило так сказать. Она неохотно освободилась от объятий Джонатана и покачала головой. — Мы уже так далеко зашли. Почему бы нам, наконец, не закончить начатое?

Он погладил ее по спине. — Хорошо. Ты сама это сделаешь?

— Нет, давай ты. — Она не была уверена, что сможет это сделать, ее переполняли смешанные чувства.

Джонатан еще раз сжал ее руку и прошел к задней стороне обелиска. Посмотрев по сторонам, снова взглянул на Вайолет. — Ты не против постоять на стреме? Не хочу, чтобы меня поймали за разграблением могилы.

Из горла Вайолет вылетел нервный смешок, когда она представила, как Джонатана арестовывают за осквернение кладбища. Она быстро повернулась к нему спиной и стала внимательно смотреть по сторонам. Вокруг никого не было. Домик смотрителя был у самого съезда, а пожилая пара, которую она видела ранее, уже ушла.

Она слышала шорох одежды Джонатана, а затем его невнятное бормотание. — В основании есть небольшая полость.

Как ни странно, но в Вайолет проснулось любопытство. Она еще раз посмотрела по сторонам, но кроме них тут больше никого не было, поэтому она повернулась к Джонатану и опустилась рядом с ним на колени. Он ощупывал и надавливал на камни. — Ты можешь его открыть?

— Ага, она слегка придавлена. Дай мне минутку... Вот. — Раздался громкий щелчок, и дверца открылась не до конца, ей мешала выросшая трава. — Он разочарованно застонал. — Кажется, твой отец не рассчитывал, что наши поиски так сильно затянуться. Нужно немного подкопать, и тогда она полностью откроется.

— Поторопись, — прошептала Вайолет, осматриваясь по сторонам. На кладбище по прежнему никого не было, но ее сердце бешено колотилось в груди, словно они были детьми, которых вот-вот поймают за проказой.

— Почти достал, — бормотал Джонатан. Он вырывал траву у основания обелиска, затем руками разрывал землю, пока створка не открылась чуть шире. Внутри был тайник, отделанный красным деревом, напоминающим шкатулку под драгоценности, а в нем в пластиковом пакете два белых конверта.

Вайолет вздохнула. — Вот они.

Джонатан отряхнул руки от земли, после потянулся к пластиковому пакету, аккуратно доставая его из тайника. Он передал их Вайолет, а сам запустил руку обратно. — Больше ничего нет.

— А скрижаль? — Она была разочарована. Бедный Джонатан. Он так сильно хотел ее вернуть, хотя бы для того, чтобы обелить имя человека, который его предал, после стольких лет совместной работы.

— Никакой скрижали, — ответил он. — Но это не важно.

Вайолет кивнула, но все ее внимание было сосредоточено на пакете в ее руках. Конверты внутри были подписаны рукой ее отца и запечатаны восковой печатью. Как и прежде, только на этот раз конверт Вайолет был толще, словно в нем лежало несколько листков бумаги. Она дрожащими руками открыла пакет и передала Джонатану его письмо. Вот и все. Если он не задумал еще одно задание, то это было последнее послание от ее отца.

У Вайолет похолодело на душе от этой мысли.

— Любимая, открой свое письмо первой, — Джонатан отложил свое письмо в сторону.

Она кивнула, и затаив дыхание сломала печать. Внутри лежали несколько листков, написанного от руки письма. Это были обычные листы бумаги, вырванные из тетради, с неровным почерком отца. Листы были аккуратно сложены, перед тем как поместить их в конверт, где она найдет их уже после его смерти.

Вайолет раскрыла их и начала читать.

Дорогая Вайолет Элоиза ДеВитт,

Я мог бы начать это письмо с банальной фразы, сказав, что когда ты его читаешь, меня уже нет в живых. Но я всегда считал себя превыше остальных, поэтому даже мое последнее письмо будет необычным. Я хотел бы поблагодарить тебя (и, надеюсь, Джонатана) за то, что мы отгадали мои загадки, и они привели вас к месту, где я обрел свой покой.

Я знаю, ты еще таишь в сердце обиду. Между нами была вражда. И так как мы никогда не могли спокойно поговорить, не вспоминая при этом прошлое, то я решил написать тебе письмо, рассказав все с моей точки зрения, в надежде, что ты лучше поймешь своего старика.

Нам с твоей мамой не следовало жениться. Я был ее учителем, она моей студенткой, и нам не следовало заводить роман, но я не мог перед ней устоять. Я, правда, никогда не мог перед ней устоять. Я знаю, сейчас ты это понимаешь, но будучи ребенком, тебе было тяжело видеть странные отношения родителей. Я всегда был трудоголиком, а твоя мама искала человека, который бы защитил ее от самой себя. Я не понимал этого до тех пор, пока не стало слишком поздно, и она не забеременела. Мы оба хотели тебя, и мы поженились в надежде спасти уже испорченные отношения. Вскоре я узнал, что твоя мама хотела, чтобы ради нее я бросил свою работу, только это принесло бы ей счастье. Первые несколько лет я так и делал: я пропускал важные раскопки, переносил командировки и все свое свободное время проводил рядом с ней. Но ей и этого было мало, и тогда я понял, что в ее душе была дыра, высасывающая из нее жизнь, и она начала делать со мной то же самое. Мне пришлось сделать выбор, и я выбрал работу, в противном случае мы бы она остались несчастны.

Я понимаю, мое решение плохо отразилось на тебе, но в тот момент я не видел иного выхода. То время, что я проводил в городе, твоя мама запрещала мне видеться с тобой. Я пропустил несколько твоих дней рождений, твой выпускной в детском саду... но так я хотел угодить твоей маме. Когда я понял, что она все равно останется недовольной, было слишком поздно, мы с тобой отдалились друг от друга, между нами выросла огромная пропасть.

Вайолет тяжело сглотнула. Он не появлялся по желанию ее матери? Она всегда думала, он был слишком занят, и у него никогда не было на нее времени. Вайолет не удивилась, что ее несчастная мать - виновница ее одиночества в детстве. Но ей было больно. Сколько раз она не понимала старого профессора ДеВитта, который знал, как с бережностью относиться к 2000 летней вазе, но не знал, как общаться с маленькой дочкой и неуровновешенной молодой женой? Неожиданно Вайолет перестала видеть свое детство в категоричном черно— белом цвете.

Ты всегда была маленькой, озорной егозой, и хоть я не был лучшим отцом, но я всегда гордился тобой. Ты была умной и чуткой там, где не был я. И сильнее и независимей своей матери. У нас с твоей матерью были свои недостатки, но я всегда считал, ты была особенной — ты взяла только лучшее, что было в нас. После того, как ты окончила школу, я хотел, чтобы ты провела лето со мной на Акротири. Твоя мать не хотела тебя отпускать. Думаю, она ревновала, и ей было одиноко. Однако, мне удалось ее убедить. Я был счастлив, что тем летом ты была рядом. Я понимаю, мы не проводили столько времени вместе, сколько хотели, но я все равно был счастлив и горд. И так было всегда.

Сейчас, ты, вероятно, гадаешь, зачем я насильно свел тебя с Джонатаном и заставил поездить по миру. Раскопки тут не причем, просто тем летом... я совершил огромную ошибку.

Мне не составило труда понять, в какой ситуации ты оказалась. Кто-то услышал твой разговор с Джонатаном, когда ты просила его уехать с тобой и завести семью. И девочка, жившая с тобой в одной палатке призналась, что ты часто плакала. Это напомнило мне поведение твоей матери. И я понял, ты была беременна и пыталась уговорить Джонатана вернуться с тобой домой.

Я всегда видел в Джонатане сына, которого у меня никогда не было, и мысль, что он бросит любимое дело и уедет с тобой растить ребенка... заставила меня вспомнить свою жизнь. История повторялась. В тот момент я снова поругался с твоей матерью, и мы сделали важное открытие в Акротири, а моя дочь хотела увезти моего любимого студента. Поэтому я решил поступить эгоистично, и когда ты оставила Джонатану письмо, я забрал его и спрятал.

Вайолет, он так его и не получил. И это моя вина. Было очевидно, Джонатан был в тебя влюблен. И как только ты уехала, он стал другим человеком: угрюмым, замкнутым. Словно из его жизни пропал весь свет, и я знал, ты была его светом. Поэтому я сделал все, чтобы он забыл тебя, и ко мне вернулся мой прежний студент. Я сказал ему, что по возвращению домой, ты сразу же вышла замуж. Это разбило его сердце, но сделало свою работу. Он с головой ушел в работу, а я скрыл свою вину. Я разрушил ваши отношения, но я глупо надеялся, что, в конце концов, так будет лучше для вас обоих.

Когда я узнал от твоей мамы о выкидыше, меня переполнило чувство вины. И оно же решило мою судьбу. Ты злилась за меня за то, что я предпочел Джонатана, и тогда я понял, что разорвал последнюю нить, соединяющую меня с моей малышкой, и мне некого было винить, кроме себя. Я предпочел археологию своей семье, и у меня не осталось ничего кроме работы... поэтому я работал. Я не мог ничего изменить, не мог извиниться за содеянное, так что я попытался забыть о случившемся.

Конечно, мои ошибки дали о себе знать в тот момент, когда я стал слишком болен для работы. Никто не сидел у постели умирающего старика, не держал его за руку и не разделял с ним последние минуты жизни. У меня не осталось никого, кроме коллег, но откуда им взяться, если ты не работаешь.

Я устроил тебе это долгое путешествие, чтобы ты вспомнила не хорошее, что было у нас. Я организовал этот «поиск сокровищ» в надежде вернуть в твою жизнь Джонатана, хотя бы в качестве друга. Я виноват в вашем разрыве 10 лет назад, так пусть моя смерть снова сблизит вас.

Ты, вероятно, гадаешь, почему я выбирал стихотворения. Я помню, как когда-то, моя девочка любила стихи. Стихи всегда были формой выражения чувств, когда кто-то не мог правильно подобрать слова. Я надеюсь, тебе понравились те отрывки, что я выбрал. Они говорили за меня, ведь мне близка тема любви и потери. Кто знает, может, ты унаследовала неспособность делиться своими чувствами от своего старика?

Пожалуйста, передай Джонатану, что мне пришлось украсть у него скрижаль. Она надежно спрятана в депозитной ячейке в банке Детройта. Она оформлена на твое имя, а кодом является дата твоего рождения. Я выбросил все свои дневники, как только узнал о болезни. Даже такой старый засранец, как я, может унести несколько тайн с собой в могилу.

Больше всего, я хотел, чтобы ты знала, будучи отвратительным, вечно отсутствующим отцом, я любил тебя всем своим крошечным, эгоистичным сердцем. Я очень тобой горжусь.

Твой отец, профессор Финиас ДеВитт.

Ее глаза щипало от слез. Я люблю тебя всем своим крошечным, эгоистичным сердцем, и я очень тобой горжусь. Сколько раз она хотела услышать эти слова в детстве? Он любил ее, а она отвернулась от него, затаив в сердце обиду. Слезы бежали по ее щекам, когда она осторожно протянула письмо Джонатану, чтобы он мог его прочитать. Он читал молча, его глаза бегали по строкам, написанных дрожащей рукой. Вайолет утирала слезы, но они продолжали бежать.

Ее переполняли смешанные чувства. Ей было грустно от того, что из-за своего отношения к людям, ее отец умер в одиночестве; она чувствовала скорбь от потери отца; ее расстроило то, что действия ее отца испортили ее жизнь. Но больше всего ее съедало сожаление, что она так и не сказала отцу, что она любила его, несмотря на то, что он постоянно ее разочаровывал.

Но больше всего ее поразило, насколько сильно они были похожи. У нее не складывались отношения, потому что она не желала открываться другим людям, боясь, что ей могут причинить боль. До того, как Джонатан настойчиво вернулся в ее жизнь, она была одинока. У нее были друзья на работе, но выходные она проводила одна, а все остальное время загружала себя работой.

Джонатан убрал ее письмо обратно в конверт. — Вайолет, ты как?

Она дрожала, едва сдерживая всхлип. — Я...я... Знаешь, а я медленно превращалась в него. Я так долго на него обижалась, что отказывалась встречаться с ним во время его болезни. Я и тебя оттолкнула. И мне тоже пришлось бы оставить тебе письмо, где я говорю, что все еще люблю тебя, но было уже слишком поздно. — Она неожиданно для себя громко всхлипнула. — Мне бы хотелось попрощаться с ним.

Джонатан прижал ее к себе и гладил ее спину, пока она плакала. — Вайолет, он все понимал. Он знал тебя и знал, какую боль он тебе причинил. Думаю, именно для этого он затеял эти безумные поиски. Это был единственный способ разрушить выстроенную тобой стену. Они того стоили, и я рад тому, как все закончилось.

Она сжала в кулаки рукава его пиджака и шмыгнула носом. — Рад тому, что мы снова вместе.

— Рад тому, что мы снова вместе, — повторил он. — Вся боль, несчастье и ночи в одиночестве стоили того. Если бы представилась возможность все изменить, я бы не стал этого делать, потому что все это снова свело нас вместе.

Вайолет крепче вцепилась в него. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Она опять шмыгнула. — Ты уже открыл свой конверт?

— Еще нет. — Продолжая обнимать ее, Джонатан сломал печать на своем конверте и вытряхнул из него письмо.

На траву выпал пожелтевший конверт, сложенный замысловатым способом, которому Вайолет научилась еще в старших классах. В углу была приклеена марка Санторини, и с передней стороны подписано «Джонатану. Срочно».

Вайолет ахнула при виде его. — Это... это же мое письмо. О ребенке.

— Все еще запечатано, — с болью в голосе произнес Джонатан. Он обнял Вайолет крепче. — Часть меня хочет ненавидеть твоего отца за это.

— А другая испытывает к нему жалость. Я тебя понимаю. — Она чувствовала то же самое. — Но теперь мы вместе.

Он кивнул.

— Полагаю, нам нужно забрать твою скрижаль.

— Давай, хотя я бы с удовольствием разбил ее о чью-нибудь голову.

Вайолет хихикнула, представив эту картину. — Ты бы этого не сделал.

— Думаешь? — он отодвинул ее от себя и посмотрел серьезным взглядом. — Вайолет, ты понимаешь, что ты для меня самое главное в жизни? Я готов ради тебя на все. Я готов сломать любую экспозицию в Смитсоновском музее, если это принесет тебе счастья.

— Это не принесет мне счастья, — ответила Вайолет. — Но спасибо за столь милое предложение.

— Тогда что же сделает тебя счастливой, Вайолет?

Она посмотрела на него, на его красивое, но обеспокоенное лицо. Он переживал за нее. И она купалась в любви и заботе этого сильного мужчины. — Я просто хочу быть частью твоей жизни. Навсегда. — Она положила щеку ему на плечо. — Но должна тебя предупредить. Я, вероятно, буду самой неряшливой подружкой.

— Мысль о маленькой неряхе до конца моей жизни делает меня невероятно счастливым, — ответил Джонатан. — Так что мусори, сколько тебе вздумается. Если тебя не будет рядом, то моя жизнь потеряет всякий смысл.

Вайолет вздохнула от такого искреннего признания. И ей понравилось услышанное. Джонатан поцеловал ее в висок и прошептал. — Кстати, какие у тебя планы на следующий четверг? Мне бы хотелось, чтобы ты полетела со мной в Нью-Йорк.

— Ооо?

— Я хочу познакомить тебя с друзьями.

***

В этот четверг, Вайолет выбежала из средней школы им. Джонатана Лаенса, едва прозвенел звонок об окончании урока. Она закинула сумку на плечо и поспешила на выход вместе со школьниками, радующимися окончанию учебного дня.

На парковке перед школой ее уже ждал красный роадстер и стоящий в простой футболке и джинсах Джонатан. Он улыбнулся, заметив ее, и поцеловал, как только она подошла к машине. — Готова, милая?

— Готова.

Он открыл для нее дверь, и она скользнула на пассажирское место. Уже через пару секунд, они выехали с парковки и направились к частному аэропорту, где их уже поджидал самолет.

Они прилетели в Нью-Йорк к заказу, и она несколько раз зевнула, когда Джонатан проводил ее до машины и назвал водителю незнакомый адрес.

Когда водитель припарковался на улице, через дорогу от клуба, Вайолет с любопытством посмотрела на Джонатана. Они уже здесь были в тот раз, когда он сказал, что у него деловая встреча, заставив дожидаться его в лимузине. Странно, что теперь они пойдут вместе, хотя она не горела желанием. На ней все еще была ее школьная одежда: юбка— карандаш и закрытая водолазка. — Джонатан, я не одета для похода в ночной клуб.

— Не переживай, — успокоил он, пододвигаясь ближе, и собственнически обнимая ее за талию. — Это еще не конечный пункт.

Заинтригованная Вайолет решила пока придержать свои мысли при себе, пока Джонатан завел ее в клуб, провел по залу в сторону дальнего коридора. Перед дверью стоял телохранитель, и Вайолет едва не пропустила, как Джонатан поздоровался жестом. Мужчина вздохнул, но отошел в сторону, и Джонатан повернулся и посмотрел на нее. — Обещай мне никому не рассказывать о том, что сейчас увидишь.

— Обещаю, — ответила она, ее усталость сменилась проснувшимся интересом.

Он взял ее за руку, поцеловал тыльную сторону ладони. После этого сплел их пальцы и повел ее вперед к лестнице, ведущей в подвал клуба. Они закрыли за собой дверь, и Вайолет уловила запах сигар и услышала приглушенные голоса.

— Парни, — громко произнес Джонатан, пока они спускались по лестнице. — Я сегодня не один.

Пять пар глаз внимательно смотрели на Вайолет, когда она появилась в их поле зрения. В подвале располагался большой карточный стол, за ним сидели пятеро мужчин, и одно место было свободным. Без сомнения, это место Джонатана. Карты были розданы, напитки разлиты, а над столом витало небольшое облако от сигарного дыма.

— Привет? — произнесла Вайолет, переключая внимание мужчин на Джонатана.

— Я привел Вайолет познакомиться с моими братьями, — сказал Джонатан и с гордым выражением лица вывел Вайолет вперед.

— Братьями? — уточнила она. Разве у Джонатана были еще братья? У него был старший брат, но он давно умер. Она посмотрела на мужчин за столом и была удивлена увидеть среди них Кейда Арчера, который сидел со знающей улыбкой на лице.

— Вот черт, — сказал мужчина с бородкой. — Опять начинается...