Распутин и евреи.Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Протопопов — последняя карта

Наши надежды на царя разбились, и мы находились в очень подавленном состоянии. Мы решили в будущем уже не рассчитывать на непостоянство царя, а действовать больше при посредстве министров. На них можно было легче воздействовать и при помощи орденов и денег перетянуть на свою сторону. Я опять поставил себе целью добиваться улучшения еврейского положения, считая, что скорее возможно улучшить положение отдельных лиц, чем добиться изменения всего режима.

В этом отношении у нас появились новые надежды. Распутин неоднократно сообщал нам, что царь не прочь предоставить евреям некоторые облегчения. Когда нам удалось провести в министры внутренних дел Протопопова, мы взяли с него обещание что-нибудь сделать для евреев. Мы уверили его, что почва в этом отношении уже подготовлена нами и дальнейший успех зависит исключительно от его ловкости и умения.

Когда евреи узнали, что Протопопов обещал принять меры к улучшению положения евреев, то они прислали к нему делегацию. Ему это было очень неприятно, так как он не хотел преждевременно открывать свои карты. Поэтому он принял делегацию довольно сдержанно и не высказал ей своего намерения идти им навстречу. Этим он вызвал сильное недовольство среди евреев.

Протопопов, решив выдвинуть себя на пост министра, вошел сперва в сношения со мной. Мы скоро с ним подружились и стали на ты. Я его свел с Распутиным, который начал ему доверять. Он часто разговаривал с царем о Протопопове и старался царя им заинтересовать. Его старания не остались без результатов.

Первые встречи Распутина с Протопоповым происходили у княжны Тархановой. Потом они встречались в доме князя Мышецкого. Протопопов мечтал о министерской карьере. Мы выдвинули ему наши условия: заключение сепаратного мира с Германией и проведение мер к улучшению положения евреев. Он согласился. Я его потом познакомил с выдающимися представителями еврейства, и он им подтвердил свое согласие относительно евреев.

Однажды Протопопов, Распутин и я поехали в Царское Село к Вырубовой. Она подвергла его, по своему обычаю, особому испытанию. Все сошло хорошо. В лазарете Вырубова представила Протопопова царице, на которую он произвел хорошее впечатление. Скоро он сделался министром внутренних дел, но, как потом оказалось, последним при старом режиме.

До его назначения я выкупил его векселя на сто пятьдесят тысяч рублей, иначе его объявили бы несостоятельным, что воспрепятствовало бы его назначению. Протопопов обещал мне эту сумму уплатить после своего назначения из секретных фондов министерства. Но так как он пожертвовал сто тысяч рублей лазарету Вырубовой, то он сразу не мог эту сумму вернуть.

Вырубова спросила, согласен ли Распутин на принятие этого пожертвования, и получила ответ, что оно произведено по указанию Распутина. Для нее это было достаточно, и она приняла пожертвование. Очень часто такие суммы жертвовались лицами, которые пользовались поддержкой Вырубовой. Так, например, ей пожертвовали: г-жа Рубинштейн 50 000 рублей, г-жа Бейненсон — 25 000 рублей, банкир Манус — 200 000 рублей, Нахимов — 30 000 и другие. От меня Вырубова получала неоднократно ценные бриллианты, смарагды и дорогие серебряные вазы.

Вырубова рассказывала царской чете, что ее друзья хотят обеспечить ее будущность, так как во время железнодорожной катастрофы у нее были сломаны ноги.

При обыске на моей квартире во время революции были найдены несколько векселей Протопопова. На основании этого судебный следователь, нашедший у меня векселя также других лиц, великих князей, министров и прочих высоких сановников, хотел меня обвинить в даче взяток. Но до этого дело не дошло. Я пояснил ему, что не могу отвечать за то, что я занимал должность еврея без портфеля.

Назначение Протопопова вызвало в России много шума. Члены Государственной Думы были возмущены, что он в борьбе за народное представительство стал на сторону царя. Очень озабоченный этим Протопопов советовался с нами, что делать. Распутин пояснил ему, что он не должен вводить себя в заблуждение. Члены Думы сами не знают, что они хотят.

В действительности Распутин боялся, чтобы против него самого не произносились бы едкие речи. Поэтому он советовал царю и потом Протопопову по возможности оттягивать открытие Думы и вообще держать представителей народа, как собак на привязи, так как они всегда будут недовольны и всегда будут иметь стремление кусаться. Это выражение особенно любил Распутин.

Царь, царица и Распутин были сильно увлечены Протопоповым. Молодой двор чувствовал себя всеми оставленным и окруженным только врагами. Он находился в сильном беспокойстве, чувствовал опасность, но не был в силах ее предотвратить. Это кажется странным, потому что царь не был еще свержен и имел почти неограниченную власть. Но настроение при дворе было в высшей степени подавленным. Тем более ценилось каждое лицо, которое вызывало доверие.

Кружок друзей и надежных людей все сужался. Царь становился все более апатичным и безразличным. Создавалось впечатление, что он уже ничем не интересуется. Ему и в голову не приходило принять действительно энергичные меры к примирению со своими врагами и к общему улучшению положения. В это время появился Протопопов, и он сумел воскресить угасшие надежды.