Распутный век

ЖЕНЩИНА ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ ОБМАНЫВАЕТ КАРДИНАЛА ДЕ РОАНА

Пока кардинал де Роан мечтал сделать рогоносцем короля Франции, м-м и мсье де ла Мот приступили к поискам лишенной щепетильности женщины, которая за определенную сумму сыграла бы роль королевы.

Разумеется, они искали ее в самом мрачном месте Парижа. Сад при Пале-Рояль давно уже стал настоящим притоном. С девяти часов вечера орда женщин легкого поведения, виляя задом, прохаживалась, бросая на прохожих призывные взоры…

По словам «английского шпиона» (за 1809 год), «это место стало центром французского сладострастия. Иногда после ужина здесь проходили концерты дилетантов, которые служили поводом для присутствующих разойтись по аллеям и затеять бал… А уж под покровом темноты можно рукам давать полную свободу. Шестьсот прогуливавшихся по галереям проституток танцевали под звуки менуэта, перед тем как удалиться со своими кавалерами в комнату на верхнем этаже, закуток, коридорчик, на лестницу или просто за дерево.

Девушку здесь было можно найти на все вкусы по любой цене. Это доказывает забавный документ озаглавленный «Тариф девиц Пале-Рояля, близлежайших мест и других кварталов Парижа, с их именами и адресами». Вот несколько отрывков:

Софи и ее сестра, улица Нижний Вал, предлагают с ужином… 200 ливров.

Сэнвиль, по прозвищу Маршальша, улица Новодет д. она сама и все ее приемные дочки, в количестве шести… 24 ливра.

Луиза и ее подруга, улица Ланкри, есть комната… 7 ливров.

Викторина, Пале-Рояль… стакан пунша и 6 ливров.

Сесиль Кондо, напротив Пантеона, вялая и покладистая… 1 ливр.

Жозефина Рекюле, улица Робан, № 10, с густой черной шевелюрой, очень резвая… 3 ливра.

Деверли, несколько увядшая, но бойкая… 12 ливров.

Аспазия, с буйным темпераментом… 12 ливров.

Розали, с красивой грудью… 6 ливров.

Полина, Пале-Рояль, № 17… 6 ливров.

Жакоб, охотно демонстрирует уродливое личико. Улица Сартнн, № 4… 9 ливров.

Этот путеводитель совсем не понравился девицам — они сочли его клеветой и в ответ опубликовали «Истинный тариф, составленный м-м Розни и м-м Сент-Фуа, председателями галерейного квартала». Они потрудились составить список: имена, фамилии, качества и адреса «милых девушек Пале-Рояля». Их текст еще более пикантный, чем первый. Вот примеры:

Сент-Фуа, председатель правой галереи, включая горничную… 10 ливров.

Розни, председатель левой галереи, № 50… 12 ливров.

Диперрок и компания, готовы на любые предложения, № 54… 12 ливров.

Д Эстенвиль, бесплатно, только за еду…

Аспазия бесценный темперамент; Жюли, № 88, миловидная брюнетка, большая грудь, умеющая все…

Бригитта — Полевая улица, для любителей темнокожих без цены

Вакханка, с красивым разрезом глаз… для молодых людей — 6 ливров, для стариков — 12 ливров.

Именно среди этих любезных и опытных женщин однажды вечером в июле 1784 года граф де ла Мот заметил молодую особу, похожую на королеву. Вот ее портрет из одного отчета полиции: «Содержанка двадцати шести-двадцати семи лет, высокая, полноватая римским профилем, довольно длинной шеей, красивыми зубами, передние несколько великоваты, светловолоса с голубыми глазами и пухлыми губами». Подобное сходство отвечало пожеланиям мсье де ла Мот. Он подощел к девушке, проследовал с ней до гостиницы «Ламбеск», где она жила, испытал иллюзию стать любовником Мари-Антуанетты и задал ей на ухо несколько вопросов.

Девица сказала, что ее зовут Мари-Николь Легэ-Дессини и время от времени она работает у модистки Мсье де ла Мот, оделся и отправился докладывать супруге о происшедшей встрече. Та, обрадовавшись, посоветовала графу еще раз встретиться с Николь. Мсье де ла Мот не заставил себя уговаривать: каждый день ненадолго заглядывал в гостиницу «Ламбеск». Через неделю он объявил молодой проститутке, что одна его приятельница, знатная дама, хочет с ней познакомиться. В тот же вечер м-м де ла Мот явилась к Николь Легэ и показала ей несколько писем, подписанных Mapи-Антуанеттой.

— Вы видите, — важно заговорила она, — мне полностью доверяет Ее величество. Она еще раз подтвердила это, обязав меня найти особу, которая могла сделать для нее кое-что, — когда надо, все разъяснится. Я остановила выбор на вас. Если вы возьметесь, — подарю вам пятнадцать тысяч ливров, а подарок, который вы получите от королевы, будет еще щедрее. Я не хочу сейчас называть себя, но вскоре вы узнаете, кто я.

Бедняжка, потеряла голову от такой удачи. Она без колебаний согласилась. На следующий день де ла Мот заехал за ней и отвез в Версаль, где у графини были небольшие апартаменты.

— С настоящего момента, — сказала ей м-м де ла Мот, — вас зовут мадемуазель д'Олива <Некоторые предполагают, что эта фамилия была вымышлена, что является анаграммой фамилии Валуа>.

На следующий день, одевая девушку, она объяснила, что следует делать:

—Сегодня вечером я провожу вас в парк. К вам придет один знатный господин. Вы отдадите ему эту розу и скажете единственную фразу: «Вы знаете, что это значит…» Вот и все.

Убежденная в том, что эта ночная сцена понадобилась королеве, чтобы развлечься, м-ль Олива больше ничего не старалась узнать и приготовилась хорошо сыграть свою роль.

М-м ле ла Мот предупредила кардинала де Роана, что вечером 28 июля, в десять часов, ему нужно быть в Версальском парке, около рощи Венеры.

— Королева примет вас в этом месте так, как вы того желаете.

Пока потрясенный прелат считал часы и минуты до этого вожделенного свидания, м-м де ла Мот готовила Николь. Она одела ее в длинное, белое, отороченное красным платье и шляпу с вуалью, скрывающую часть лица. Маленькую проститутку сложно было теперь отличить от Мари-Антуанетты.

Около девяти часов, в сопровождении неузнаваемой в своем домино графини, она направилась к роще Венеры. На террасе они встретили графа де ла Мота и Вилета, укрывшихся за живой изгородью на случай непредвиденных обстоятельств.

— А теперь, — прошептала м-м де ла Мот, — идите, Душа моя, и помните о заветной фразе…

М-ль Олива одна продолжила свой путь. В кустарнике она заметила спрятавшегося мужчину в длинном синем сюртуке и сдвинутой на лицо шляпе. Это был кардинал де Роан, который ожидал в полумраке, по выражению Барра, «задыхаясь от вожделения».

Как только он заметил Николь, он бросился к ней, держа шляпу в руке, и опустился на колени, чтобы поцеловать подол ее платья. Он дрожал и, заикаясь, шептал нежные слова… Мысль о том, что королева подумала о нем, привела его в состояние наивысшего любовного возбуждения. М-ль Олива веером приказала ему подняться, протянула розу и, дрожа от страха, который кардинал принял за избыток эмоций, произнесла:

— Вы знаете, что это значит…

Кардинал, ослепленный желанием, подошел к Николь ближе. Она не отступила, и священник, потерял всякую сдержанность, «трогал и ласкал ее грудь безумной надежде стать любовником королевы на у в кой траве рощи Венеры. Николь, которую подобий прикосновения ничуть не смутили, разрешила трогать себя снизу доверху, решив, может быть, что королева придумала эту сцену, чтобы развлечься непристойным спектаклем. Но м-м де ла Мот почувствовала опасность — при слишком тесном контакте кардинал мог заметить мистификацию. Она вышла из укрытия и крикнула:

—Идите скорее! Идите скорее!

Вилет тоже не выдержал и предупредил испуганным тоном:

— Идут Мадам <Мадам — так называли дочерей Людовика XV> и мадам графиня д'Артуа!

М-ль Олива тотчас же исчезла в темноте. Кардинал еще весь дрожа, минуту стоял на месте с розой в руках.. Потом вернулся домой. В экстазе, в состоянии безумной эйфории, он целовал розу… Он верил в любовь Мари-Антуанетты.

Позднее он скажет: «Я уверен, что в Версальском парке говорил с королевой. Мои глаза и уши не могли меня обмануть. Как можно поверить в то, что эта женщина, чтобы вернее обмануть меня, посмела заставить некую м-ль д'0лива играть в кустарнике роль королевы? Подлог был бы слишком грубым и опасным, чтобы решиться прибегнуть к нему».

Мистификация, таким образом, удалась лучше, чем того ожидала графиня. Через несколько дней она явилась к кардиналу и сообщила, что королеве нужно сто пятьдесят тысяч ливров для бедняков. Де Роан поспешно согласился предоставить эту сумму. Уже на следующий день супруги де ла Мот значительно изменили свой образ жизни. Именно тогда некоторые придворные, которые слышали о чудесном ожерелье, стали — интересоваться красивой, ловкой графиней.

Среди любовников м-м де ла Мот был один подозрительный господин по имени Ляпорт. Через своего свекра Людовика-Франсуа Аше, главного прокурора по жалобам, он о многом знал. Так, он узнал, что королевские ювелиры Боэме и Басанж, жившие на улице Вандом, сделали многоярусное ожерелье, которое называлось самым роскошным украшением в мире: они подобрали сами для него самые красивые бриллианты из поступавших в продажу. Это драгоценное украшение по очереди было предложено м-м дю Барри, испанскому двору и некоторым богачам. Но цена — шестьсот тысяч ливров — всех отпугнула.

После восшествия на престол Людовика XVI ювелиры, знавшие страсть, какую питала к украшениям Мари-Антуанетта, показали свое колье королю. Тот поговорил о нем с королевой. Мари-Антуанетту тоже остановила цена, и она дала прекрасный ответ (это было в тот момент, когда строился наш флот):

— Нам больше нужны корабли, чем украшения.

Через какое-то время Боэме возобновил попытку и на коленях умолял королеву приобрести ожерелье.

— Если Ваше величество откажется, — воскликнул он — я брошусь в Сену!

Мысль о самоубийстве ювелира из-за ожерелья не понравилась королеве.

— Встаньте, Боэме, — строго проговорила она, — я не люблю подобных заявлений — честным людям не следует умолять на коленях. Я отказалась от ожерелья. Король хотел подарить мне его, но я не приняла подарка. Никогда больше не говорите мне об этом. Постарайтесь разделить его, продать и не вздумайте топиться.

Дело обстояло именно так, когда однажды ноябрьским вечером 1784 года Ляпорт рассказал эту историю м-м де ла Мот. Не он ли вдохновил графиню на ужасный обман? Возможно. Как бы то ни было, графиня попросила показать ей ожерелье. Через несколько дней она отправила находящемуся в те дни в Эльзасе кардиналу де Роану письмо, написанное Вилетом, в котором — Лже-Мари-Антуанетта писала: «Долгожданный момент еще не наступил, но я хочу ускорить ваше возвращение для ведения интересующих меня тайных переговоров. Я могу довериться лишь вам. Графиня де ла Мот все вам объяснит. Кардинал, который был далеко не ангелом, хотел бы иметь крылья. В январский холод он прибыл в Париж.

М-м де ла Мот сразу же явилась к нему и рассказала, что королева страстно желает ожерелье, на которое у нее нет достаточной суммы. Она нуждается в его помощи, чтобы вести переговоры по этому делу. Кардинал, находящийся наверху блаженства, уже видел себя в постели с Мари-Антуанеттой… Он согласился взять в себя эту миссию.

Но когда м-м де ла Мот ушла, он пригласил своего друга Калиостро и спросил его совета <Кардинал де Роан очень любил Калиостро. К тому же он бы любовником его жены.>. Знаменитый маг сказал, что надо обратиться к оракулу.

«В течение целой ночи, — пишет аббат Жеоржель, — в гостиной кардинала, при огромном количестве свечей происходили контакты с египтянами. Оракул предрек „Господин должен взяться за переговоры, которые увенчаются успехом и разбудят доброту королевы. Они укажут на счастливый день, в который на благо Франции и человечества проявятся редкие таланты месье кардинала“.

Советы Калиостро развеяли родившиеся было в сознании де Роана опасения. В середине января он заключил с Боэме сделку на миллион шестьсот тысяч ливров «с оплатой в течение четырех лет, взносами каждые шесть месяцев». Это соглашение, поступившее к м-м де ла Мот, вскоре вернулось в руки прелата с резолюцией «Одобрено» и подписью «Мари-Антуанетта Французская» <Эта грубая ошибка Вилета должна была открыть кардиналу глаза: королевы всегда подписываются лишь своим именем.>. Первого февраля ювелиры привезли кардиналу колье, которое тот поспешил передать графине. В тот же вечер м-м де ла Мот с помощью мужа и любовника (Билета) разделила это чудесное украшение на несколько частей, чтобы продать их.

Первый взнос, четыреста тысяч ливров, предстояло сделать 1 августа. Двадцать седьмого м-м де ла Мот сказала кардиналу, что королева находится в затруднительном положении и просит ускорить оплату.

Де Роан такой суммой не располагал. Третьего августа сильно обеспокоенный Боэме побежал в Версаль и попытался получить аудиенцию у королевы. Его приняла М-м Кампан, чтица Мари-Антуанетты, которая сказала ужасные слова:

— Вы стали жертвой мошенников. У королевы никогда не было этого ожерелья.

Через два дня Мари-Антуанетта приняла Боэме, и тот посвятил ее во все детали этого дела. Сильно обеспокоенная, королева попросила, чтобы для короля составили докладную записку. Двенадцатого числа эту записку прочел Людовику XVI барон де Бретей. При сем присутствовал министр юстиции Миромесни. Он се посоветовал действовать осмотрительно. Столь ли необходимо начинать процесс и доводить до всеобщего сведения дело о мошенничестве? Ведь здесь упоминается имя королевы… Тогда вмешался де Бретей и настойчиво посоветовал королю арестовать кардинала де Роана. Гнев Мари-Антуанетты не утих, она была того же мнения, что и барон. Роана арестовали в тот момент, когда он выходил из кабинета короля, — в день Вознесения, в епископском облачении. Разразился скандал.

На следующий день в парламенте советник Фрето де Сент-Жюст воскликнул, узнав эту новость:

— Хорошенькое дельце! Кардинал — мошенник и королева, оказавшаяся замешанной в деле о подлоге! Сколько грязи на скипетре и на жезле! Настоящий триумф для свободолюбивых идей!

Не для того ли была затеяна вся эта история с ожерельем?..

После ареста м-м де ла Мот началось расследование, попытки повлиять на свидетелей…

Де Бретей, на странное поведение которого в этом Деле никогда не обращали внимания, незамедлительно отослал своего первого секретаря де Шапеля к Боэме с обещанием, как пишет аббат Жеоржель, «полной оплаты ожерелья, если он во время следствия добавит: кардинал уверял его в том, что видел королеву, говорил с ней и по ее поручению занялся покупкой колье. Странное поручение, цель которого — погубить не только Роана, но заодно и Мари-Антуанетту. Сильно взволнованные ювелиры рассказали об этом предложении аббату Жеоржелю, главному викарию страны. Их визит, разумеется, не остался незамеченным, так как через два дня, отважный аббат по приказу Бретея был выслан.

Какую же роль играл барон в этом деле? Может быть, он принадлежал к какой-нибудь тайной группе, в руках которой м-м де ла Мот была лишь покорным оружием? Это можно предположить. Некоторые любопытные факты вроде бы доказывают это. Взять хотя бы то, что во время процесса графиня де ла Мот внезапно воскликнула:

— Я вижу — здесь заговор, чтобы меня погубить. Но прежде чем погибну, я открою тайны, которые высветят роль высокопоставленных лиц, пока еще скрытую.

Неизвестно почему эта угроза не нашла отражения в протоколе. После суда, когда м-м де ла Мот узнала какое ей предстоит наказание — каленым железом ей будет выжжена буква V (воровка), выбрита голова, и всю оставшуюся жизнь она проведет в исправительной тюрьме, — с ней случился приступ бешенства, и она неистовствовала, выкрикивая обвинения против барона де Бретея. То, что она изрекла, было так неожиданно, что судьи вынуждены были вставить ей в рот кляп. Странный способ узнать правду.

Еще одна странность — необычайная снисходительность судей к некоторым обвиняемым: Вилет, который подделал подпись и почерк королевы, заслужил лишь ссылку. Калиостро, роль которого так до конца и не прояснилась, был просто выдворен за пределы королевства, м-ль д'0лива выведена из зала суда, а кардинал де Роан выслан. Пострадала лишь м-м де ла Мот. Но через несколько месяцев благодаря высокопоставленным тайным покровителям ей удалось бежать и укрыться в Англии. И последнее, что настораживает: никто не был наказан за это бегство.

Таким образом, кажется правдоподобным, что за м-м де ла Мот и ее соучастниками стояла тайная могущественная группа, к которой, без сомнения, принадлежали Бретей, Калиостро и Ляпорт. Что же это было за тайное общество, стремящееся скомпрометировать королеву и дискредитировать монархию? Масоны? Некоторые бездоказательно утверждают это. Другое тайное общество? Возможно. Аббат Жеоржель обвиняет созданную Калиостро ложу. «Об истинной, секретном причине приобретения ожерелья, — пишет он, — никогда ни словом не обмолвились ни кардинал, ни Калиостро, ни барон де Плант, ни Рамоне де Карбоньер, ни осведомленные об этом неразгаданном деле люди, — все посвященные сочли, что для них лучше всего, чтобы эта тайна покрылась мраком. Египетская ложа Калиостро имела, как и масоны, свое неприкосновенное святилище, и то здесь хотели скрыть, было погребено под торжественными клятвами». Современный историк Лежье-Дегранж выдвинул соблазнительную гипотезу. По его мнению, у истоков этого дела стояла янсенистская партия. Зная о связи м-м де ла Мот и кардинала, эти господа, выступающие против традиционной монархии, просто нашли способ «испачкать скипетр». Любой обаятельный мужчина мог подтолкнуть графиню на эту беспрецедентную махинацию. Им, конечно, стал Ляпорт.

Какой бы ни была тайная группа, пожелавшая облить грязью Мари-Антуанетту, любовь сыграла в этом скандале важную роль. Если бы м-м де ла Мот не была так легкомысленна, а кардинал де Роан не мечтал сделаться любовником королевы, дело об ожерелье никогда бы не возникло.

Мот не была так легкомысленна, а кардинал де Роан не мечтал сделаться любовником королевы, дело об ожерелье никогда бы не возникло.