Рассекатель. Книга 3 Начало конца

Глава 25 Сядон

«Что такое грех? Грех есть добровольное отступление от того, что согласно с природой, в то, что противоприродно. Это уклонение от цели, назначенной разумным тварям Богом. Согрешая, разумный ставит себя в центр мироздания, считая, что именно он главнее и важнее всех. Грешник наказывает сам себя, предаваясь порокам, он не может насытиться, ему всего мало, и он не в состоянии достичь желанного покоя. Мятежный дух его мечется из одной крайности в другую. Почему же мы должны карать грешников? Почему бы не пожалеть их? Жалеть их надо, но прощать нельзя. Братья мои, если вы увидите, как ваше дитя хочет обольстить и ввергнуть в грех какой-то злодей, будете ли вы стоять в стороне? Грешник должен быть наказан, именно потому, что мы не хотим распространения заразы. Ох, если бы грешник вредил только самому себе… Но в безумии своем, он заражает пороком и других. Уриил, наш лидер, прекрасно понимает, что все мы не без греха. Даже он. Однако! Есть непростительные грехи, ужасные, такие как предательство…»

«Для младших братьев» Александр Краснобаев

***

Хотя наши герои повстречали много препятствий на своем пути, им все же удалось добраться до Сядона. Цель была так близко – убить Бай Цзяня, поглотить его кровь, а потом из города сбежать. Но вначале требовалось попасть в Сядон. Как же это сделать? И что же такое этот Сядон?

Это был древний город, основанный изгнанниками, теми, кто выжил после Общечеловеческой войны, но более не мог оставаться на континенте Благоденствия. Пятеро белых тигров нашло свое спасение в Тартаре. Они заложили Сядон совместно с другими разумными зверями, которые также были изгнаны. Город стал связующим звеном между Лесным градом и Благовещенском, все благодаря удачному расположению на берегу Мертвого моря. На самом деле это море кишело жизнью, но смертоносной для всех, кто желал в нем поплескаться. Плавать в нем так опасно, что шанс умереть даже выше, чем при встрече с ордой черных едоков.

Однако Святые Сядона приспособились к этим бурным водам. Они построили крепкие суда, которые могли плавать из города в город. Святые осмеливались даже рыбачить в Мертвом море. И некоторые из морских тварей для них были настоящим деликатесом. Прибрежные земли оказались благоприятными для земледелия, мягкий климат, наличие моря и текущие из него реки делали Сядон важнейшим городом Тартара. Если Свободоград поставлял кровавик, который питал всех энергией, Мракис добывал различные руды и минералы, а Лесной город, как видно из названия, был источником древесины, то Сядон можно по праву назвать житницей всего Тартара. Здесь выращивали пшеницу, рожь, разводили скот, даже о табаке не забывали.

Недалеко от Сядона располагалось еще несколько городков, которые находились на островах Мертвого моря, все они считались колониями Сядона, посему их и не выделяли в отдельный центр. Такие городки или же большие деревни были и у Свободограда, и у других полноценных городов. Сто лет назад власть в Сядоне захватил Медзу. Он был из крайне малочисленной расы пегасов. Именно из-за этой междоусобицы белые тигры почти вымерли. Лишь Бай Цзянь остался, продолжая жить в своем золотом дворце, где он безмятежно предавался всевозможным удовольствиям.

Александр, Аниус и Никита шли пешком по дороге к Сядону, поскольку кони оказались убиты Молохом. Спускаясь с холма, где очнулся Александр, они видели величественный город вдалеке. Высокие стены достигали двадцати метров, а их толщина равнялась пяти. Такие стены могли выдержать нашествие многочисленных существ Тартара. Александр с восхищением взирал на возвышающийся над городом колоссальный маяк. Его огонь горел постоянно, ибо фиолетового свечения не всегда хватало. Яркий свет направлял многочисленные суда в тихую гавань.

Удивительно, что при частых нападениях различных чудовищ, город и его окрестности выглядели спокойно и мирно. Все из-за системы сигнальных огней – как только опасность приближалась, все население деревень сбегалось в город. И, стоит сказать, крайне редко воинам не удавалось защитить деревенских жителей.

– Как же мы попадем в город? Туда ведь не пускают чужаков, таких как мы, – спросил Александр, осматривая город издалека. Они остановились за несколько километров от стен.

– Попасть в город можно через ворота. Формации не позволят тебе перелететь или перепрыгнуть стены, – сообщил Никита, при этом его голос не выражал какого-либо беспокойства, – но как вы видите, город стоит на берегу моря, а в гавани нет стен. Мы можем попасть в Сядон по воде.

– Но ты же сказал, что там множество опасных созданий, готовых сожрать нас в любой момент, – удивленно пробормотал Александр, хмуря лоб.

– Да, но ведь я Святой, а не какой-то там Патриарх, – усмехнулся Никита и горделиво приподнял голову, – конечно, долго я там находиться не смогу, но мне это и не нужно. Я защищу нас барьером, и водные чудища не успеют нас слопать. Тем более, с нами верховный бог Совета.

– Хорошо, это похоже на план, – кивнул Александр, и они направились к берегу моря.

По пути наши герои прошли пару деревень, в которых жило небольшое количество людей и большое количество зверей. Деревни эти были возведены для обслуживания плантаций и полей, на которых использовался рабский труд. Сядон являлся звериным городом, и люди в нем приравнивались к одушевленным инструментам. Из-за чего на Александра, Аниуса и Никиту с подозрением глядели стражники, пытаясь понять – люди они или звери. Ведь внешне мы почти не отличаемся. Однако не стоит думать, что жизнь раба в Сядоне была похожа на жизнь раба в империи Лонг. Нет, к ним относились тут куда лучше, ведь в Тартаре нет такого количества людей, дабы можно было их просто так убивать и калечить. Инструмент должен быть здоровым, сытым и, в идеале, довольным.

Кто населял Тартар? В основном практики, которые попали сюда из различных миров. Это были гордые и сильные люди. Они не привыкли подчиняться и жить как рабы и многие умирали во имя свободы. Но находились и те, кто понимал, что в таком месте о свободе можно и забыть, лишь бы сытым быть и в безопасности. А Сядон гарантировал безопасность своих рабов. Их нельзя было просто так убить, более того, у частных лиц их почти не было. Даже богатая семья обычно владела одним, двумя рабами. Остальные находились в общественном владении, то есть, в руках Медзу. За убийство раба полагалось заплатить немалый штраф, и зачастую к людям относились сносно. Немногим позволялось издеваться над людьми, Бай Цзянь, как второе лицо города мог себе это позволить, ибо на каком-то особом уровне ненавидел и презирал людей, помня, что именно они были повинны в падении государства Белого тигра. В отличие от других зверей, он даже совокупляться с ними отказывался, называя это мерзостью. Его любимым занятием было пытать Гиерона, кровавого практика, попавшего в его плен, сила которого позволяла ему заживлять свои раны, дабы Цзянь мог продолжать свои изуверства. Когда Александр услышал про это, то в негодовании спросил:

– Почему же он не убьет себя? Зачем все это терпит? Неужели так сильно боится смерти?

– Конечно, он любит жизнь, – усмехнулся Никита в ответ, – но дело в том, что Бай Цзянь хоть и жестокий, но умный. Он прекрасно понимает, что нельзя использовать только кнут, нужен и пряник.

– В смысле?

– Из-за ситуации в Тартаре, он очень ценит таких рабов, и несмотря на то, что он их мучает, он же и заботится о них. Они хорошо питаются, им позволяют свободно передвигаться по его дворцу, им даже читать можно, дабы как-то себя развлечь.

Аниус молча слушал Никиту, пусть он ничего не говорил, но Александр заметил, как верховный бог сжимает кулаки, стоит ему услышать про беды людей.

– Довольно странно… – неуверенно сказал юноша.

– Такова жизнь в Тартаре, если бы мы не победили их шестьсот лет назад, то Бай Цзянь мог сейчас убивать, пытать и делать вообще что угодно с сотнями людей ежедневно, – вздохнул Никита, а потом пробормотал, – а может и не делал бы, учитывая его тогдашний характер.

– Он ведь жил в те времена?

– Да, он, как и все белые тигры воевал против нас, однако ему сохранили жизнь, знаешь почему?

– Нет, – покачал головой Александр и приготовился услышать интересную историю.

– Он был хорошим рабовладельцем, – весело рассмеялся Никита.

– Что? Как это связано? – нахмурив лоб, спросил юноша.

– Он заботился о своих рабах и даже убеждал других тигров, что хороший раб – сытый раб, раб, любящий своего господина.

– Сильно же он изменился, – усмехнулся Александр.

– Его можно понять, – пожал плечами Никита, – его род, его племя почти полностью истребили. Отца, сестру, мать, жену, всех убили. И сделали это люди. Его можно понять… но не оправдать.

– Хм, – Александр задумался.

«Разумные в наши дни удивляются расизму прошлых столетий, поражаются дикости и жестокости тех времен, но в тоже время мы сами презираем и ненавидим морские расы, даже называем их тварями, будто они бессловесные чудища или неразумные звери. Мы ненавидим их, ибо боимся. Пять тысяч лет назад нас почти завоевали. Разве могли сделать такое никчемные создания? Меня с детства учили, что не может быть дружбы между человеком и рыбой, что все они варвары, знающие лишь разрушение, а про созидание и не думающие. Но так ли это?» – думал он.

Когда они добрались до песчаного пляжа, Никита повернул голову к Аниусу и задал вопрос.

– Верховный бог, – с улыбкой сказал он, – как же так вышло, что ты в теле Тита Флавия, который, по словам Александра, симдский император.

Аниус ответил не сразу. Они шли молча в течение минуты. Через сандалии их пробивались песчинки, теплые, местами даже горячие, что удивляло, ибо Солнца здесь не было. Впрочем, здесь все росло независимо от него. Даже дожди в Тартаре в некоторых областях хоть и не шли, но при этом почва плодоносила. Еще одна загадка этого таинственного места.

– У меня долго не было тела, ибо мало кто способен вместить мою силу, – наконец, ответил Аниус, – но помимо подходящего тела, мне также нужно добровольное согласие человека.

– Человека? Обязательно человека? – улыбнулся Никита.

– Я бы не стал вселяться в тело зверя, – фыркнул Аниус, – я человек и всегда им буду.

– Хорошо, хорошо, не злись, верховный бог, – с улыбкой, которая даже не пыталась скрыть иронию, произнес Никита.

– Когда в Симреи завязалась битва между Советом и Уриилом, я был там, как и Тит Флавий. Император симдов оказался ранен огнем Уриила и уже умирал. Тогда я предложил ему сделку. Я возвышу его империю над прочими государствами, а он согласится отдать мне тело, ибо оно оказалось подходящим, я ощутил это... Тит Флавий согласился, и я вернулся во плоти. Уриил к тому моменту уже убил Сусаноо и ранил Перуна с Аполлоном. Мое появление изменило ход битвы.

– Хм, теперь понятно, – кивнул Никита.

– Никита, а каково ваше, я имею в виду коммуны, отношение к морской расе? – спросил вдруг Александр, пребывавший до этого в размышлениях о расизме.

– А ты как думаешь? – улыбнулся Никита, поворачиваясь к юноше. – Было бы странно пропагандировать равенство всех разумных, но при этом ненавидеть уроженцев океана.

– Может это и правильно, но и сами морские твари ведь не хотят идти на контакт, они просто устраивают набеги на наши земли, убивают, грабят и разрушают.

– А кто сказал, что это цвет их расы? – усмехнулся Никита. – Один мой друг посвятил много лет исследованию океана. И на момент моего изгнания, он все еще продолжал его изучать, бороздя морские просторы на своем корабле. Я думаю, что Орфей уже договорился с ними, иначе было бы сложно выжить и развиться на том маленьком полуострове.

Александр замер, услышав Никиту.

– Ты говоришь об Искандере? Это он ведь покорил Океан.

– Уже? – улыбнулся Никита. – Это хорошо… Да, я говорю о нем.

– Он украл мою мечту, – пробурчал Александр.

Никита расхохотался, когда услышал его.

– Да, он такой негодник!

Наконец они дошли до воды, которая оказалась чистой и прозрачной. Даже с берега Александр видел, как в ней плавают какие-то существа. Были и мелкие рыбешки, и чуть крупнее. Никита окружил себя с Александром и Аниусом барьером и вошел в воду, которая из-за защиты даже намочить их одежды не могла.

– А почему тут стражи нет? – спросил Аниус, когда они уже с головой ушли под воду. – Почему на пляже пусто? Они ведь должны знать про уязвимость.

– А зачем его охранять? Все равно никто в здравом уме не полезет купаться в это море, – улыбнулся Никита.

Они медленно шли по дну морскому, приближаясь к гавани. Вокруг проплывали стайки рыб, а какие-то желтые водоросли отлавливали мелких рыбешек, оплетая их. Были тут и большие твари, и даже огромные, но ничто не могло сравниться с тем китом, которого Александр видел в Плитеях.

– И где чудовища? – как только юноша задал этот вопрос, в их барьер врезалась огромная рыбина с красными глазами. Она оказалась очень длинной, метров тридцать, а ее пасть была усеяна крупными и острыми зубами.

– Вспомнишь Солнце – вот и лучик! – весело рассмеялся Никита.

Рыба продолжала таранить барьер, но тот выдерживал, поскольку Никита начал вливать в него больше энергии. Через минуту еще несколько чудищ приплыло. Выглядели они весьма отталкивающе: грубые тела, покрытые чешуей, острые зубы, на которых виднелись останки прошлых жертв. Некоторые из них даже имели некое подобие антропоморфных тел. Они били кулаками по барьеру, глядя пустыми глазами на Александра, Аниуса и Никиту.

– Вот уже воистину морские твари! – с отвращением сказал Александр.

– Согласен, – кивнул Никита, – поспешим!

Они ускорились, ибо теперь их окружило уже несколько десятков этих тварей. Чудища даже между собой начали сражаться, окрашивая воду в алый цвет. Барьер начал трескаться в нескольких местах. Вода затекала к ним в купол, и Никите пришлось кровавыми руками закрыть пробоины. Впереди уже виднелась огромная металлическая сеть, которая не пускала чудищ в гавань. Нашим героям лишь нужно было преодолеть ее.

– А как мы пройдем сквозь нее? – воскликнул обеспокоенный Александр. – Или мы перелезем?

– Рассекай ее! – весело рассмеялся Никита.

Подбежав к сетке, Александр призвал Рассекатель и начал наносить удары по ней. Его клинок, самый острый на всем континенте, но даже ему не удалось сходу рассечь этот металл.

– Я разберусь! – крикнул Аниус и одним ударом по сетке уничтожил ее.

– Вот это да! – присвистнул Никита.

Преодолев сеть, они начали быстро подниматься к поверхности. Им нужно было выплыть на берег так, чтобы их не заметили. Никита достал специальную длинную трубу, через которую начал изучать поверхность, высматривая стражу. Увидев, что сейчас происходит загрузка корабля, и множество ящиков собрано в кучу на пристани, Никита решил, что там можно всплыть, и их не будет видно. Так они попали в Сядон.

***

Оказавшись в городе, наши герои первым делом направились к Главкону, агенту коммунистов в Сядоне. Главкон был медведем из Озерного племени, и ему было легче остальных проникнуть в ряды сядонцев. К тому же он хорошо играл на флейте и арфе, разбирался в музыкальной теории, и это позволило ему стать придворным музыкантом у Медзу, который слыл покровителем искусств и любил приближать к себе талантливых поэтов, музыкантов, философов и других любителей прекрасного. Царь Сядона и сам писал поэмы и обожал рассуждать на темы бытия, пируя у себя во дворце. Посему Главкон оказался вхож в высшие круги, благодаря чему снабжал коммунистов самой верной информацией.

Однако несмотря на то, что он мог жить во дворце сколь угодно, Главкон имел небольшой дом возле храма Неназываемого. В Тартаре многие поклонялись ему, считая истинным богом всего сущего.

Никита, Аниус и Александр, оказавшись в городе, сразу переоделись в новую одежду, поскольку было бы странно расхаживать по улицам в мокрой. Доспехи они тоже сняли (хоть Аниус и не имел их), чтобы не вызывать лишних вопросов, оставшись в одних хитонах.

Александр с интересом разглядывал дома и улицы Сядона, сравнивая его с Свободоградом. Юношу радовало, что даже в таком месте, как Тартар, можно было жить и жить хорошо. Улицы Сядона были чистыми и ухоженными, мусора не наблюдалось, по каменным дорогам сновали толпы разумных, одетых в богатые и разноцветные одежды, в основном в лонгфу или в кафтаны. Улыбчивые торговцы зазывали в свои лавки прохожих, а приятный запах пряностей разносился по улицам, напоминая Александру о Родине. Повозки, запряженные людьми, перевозили товары, а некоторые знатных сядонцев. Видя страдания людей, их рабское положение, Александр не мог не помрачнеть, а Аниус уже решил судьбу этого города в сердце своем.

Дома в Сядоне в основном были каменные, но встречались и кирпичные, и мраморные, и даже деревянные. Однако, проходя мимо храмового комплекса, Александр отметил, что он выглядит довольно бедно.

– Это же просто башня, – поразился юноша, задрав голову.

– Сядонцы не глупы, – усмехнулся Никита, – они себе дома богатые строят, а богу бедненький возвели. Считают, что ему и не нужен величественный.

– Пф! – презрительно фыркнул Аниус.

Скоро они дошли до дома Главкона, который оказался двухэтажным и сделанным из кирпича, имелся и небольшой яблочный сад во дворе. Войдя внутрь, наши герои увидели мужчину в сером хитоне, сидящего за столом в саду и курящего трубку.

– Главкон! – воскликнул Никита, радостно улыбаясь.

Мужчина вскочил и сперва с удивлением, а потом с радостью посмотрел на гостей. Он подбежал к Никите и по-дружески обнял его.

– Сколько лет, сколько зим! – сказал Главкон, отпуская Никиту, затем он взглянул на Александра и Аниуса. – А это?

– Александр из рода Гелиоса, – многозначительно улыбнулся Никита, – и наш новый друг…

– Флавий, – представился Аниус.

– Тот самый! – ахнул Главкон, не обращая внимания на Аниуса, он тут же подал руку Александру. – Рад встречи!

– Приветствую, – сдержанно кивнул юноша и пожал руку. Рукопожатие Главкона оказалось очень крепким, даже слишком. Александр нахмурился и сильнее сжал свою руку. Тут уже Главкон наморщил лоб, но затем улыбнулся и расслабил ее.

– Ты что это делаешь? – хмыкнул Никита.

– Да так, – вздохнул Главкон, – просто хотел кое-что проверить.

– Проверил?

– Да, – кивнул Главкон, а затем перевел взгляд на Аниуса, – не серчай, Флавий. Я просто был слишком рад видеть нашего Освободителя.

– Я тоже был рад встретить его в этом месте, ведь только с его помощью мы сможем вернуться, – спокойно сказал Аниус.

– Хм, – кивнул Главкон и спросил у Никиты, – а почему вы в Сядоне? Я так удивился вашему появлению, что забыл спросить.

– Пройдем в дом, – улыбнулся Никита и пошел вперед.

Они вошли в зал, украшенный стенной живописью с изображениями различных зверей: тут были и львы, и драконы, и медведи. По пути им встретился еще один жилец дома, им оказался человеческий раб по имени Николай, работающий в тайне на коммунистов Свободограда. Расположившись на ложах с мягкими подушками, они приняли от Николая скифосы с вином.

– Мы прибыли сюда с целью убить Бай Цзяня, – сказал Никита, отпив вина.

– Кхм, понятно, – кашлянув, кивнул Главкон. Его глаза лишь на миг выдали удивление.

– Александру нужна его сущность крови для исцеления, – пояснил Никита.

– Давно пора избавить мир от этого мерзавца! – кивнул Главкон, осушив свой скифос.

– Для этого мне нужно знать все о его дворце, расписании и страже, – сказал Никита, затем взглянул на юношу. – Александр, ты останешься здесь, тут безопасно, тем более Ан… Флавий будет с тобой. Я же убью Цзяня и принесу тебе сущность крови, тебе незачем идти со мной во дворец.

– Хорошо, моей силы все равно недостаточно, – спокойно отреагировал Александр.

– Тебе повезло, председатель, – улыбнулся Главкон, – в золотом дворце Бай Цзяня почти нет стражи. Он предпочитает свободное время проводить на родовом кладбище или в саду, туда никто не может входить. Там его никто не сопровождает и не охраняет. Так что это лучшая возможность для убийства.

– Хм, обсудим детали, – задумчиво проговорил Никита.

***

Бай Цзянь отдыхал в прекрасном саду в своем золотом дворце, играя на флейте меланхоличную мелодию. Выглядел он как мужчина лет тридцати, у него были светлые волосы, собранные в хвост, небольшая бородка и хмурый взгляд. Одетый в красную рубаху с золотым поясом и черные штаны, он сидел в беседке, изливая свою душу в печальной мелодии. На поясе его висел длинный меч из черного железа, выкованный кузнецами Солнечной республики.

Несмотря на то, что прошло уже много веков с того момента, как их государство пало, а белых тигров изгнали, Бай Цзянь все никак не мог обрести покой.

Сейчас он и вовсе оставался последним белым тигром. В Тартаре Цзянь узнал, что существует множество планет, и на них тоже могут быть белые тигры, однако до сих пор не встретил ни одного сородича. Часто он сидел в своем саду, который был точной копией его сада в прежнем доме, и предавался воспоминаниям о своем счастливом прошлом.

Цзянь прекрасно понимал, что причиной крушения их государства стала необузданное высокомерие и агрессивная экспансия. За несколько веков они покорили большую часть континента, многочисленные племена и царства людей стали их рабами. Сам Цзянь был одним из тех, кто стремился к улучшению жизни рабов. Он считал, что мудрый хозяин заботится о своих вещах.

Люди разобщены и слабы, так считали все белые тигры, ведь никто не мог дать им отпор. Их культура примитивна, а сами они годятся лишь на служение высшей расе. Из всех людских государств только Солнечная республика могла что-то противопоставить им, но и они были лишь маленьким полуостровом, а у белых тигров была целая империя. Цзянь считал, что они представляют собой цивилизацию, свет, культуру, а люди просто варвары, их удел стать рабами зверей и счастливо жить под их началом. Тогда он еще не был так жесток и к рабам своим относился по-отечески, как добрый хозяин, даже людских стариков, в отличие от других своих сородичей, он не убивал, а содержал до смерти, хотя они и не могли уже ему служить.

«Как же все изменилось…» – подумал Цзянь.

Но его мысли о прошлом прервал запах, внезапно ворвавшийся в его сад. Бай Цзянь, принюхиваясь, повел носом в сторону входа и, отложив флейту, встал и повернулся.

– Я чувствую тебя, человек, твой запах неприятен мне! – с отвращением сказал белый тигр и медленно пошел вперед, проводя рукой по веткам персика. – Многие полагают, что невозможно отличить человека от зверя, когда мы в таком обличье, но это не так. Да, большинство молокососов не смогут найти человека в ряду зверей, но не я... Я ощущаю твой запах, человек... и ты смердишь! – фыркнул Бай Цзянь.

– Неожиданной атаки не вышло, – раздался смех и с земли поднялся Никита, одетый в зеленый плащ, – я даже маскировку себе сделал, прошел мимо твоей стражи, но в конце провалился.

– Ты пришел убить меня, человек? – высокомерным тоном спросил Цзянь, будто речь шла не о покушении на его жизнь, а о покупке очередного раба.

– Верно! – кивнул Никита и, не теряя секунды, бросился в атаку.

Из его спины вырвались десять кровавых рук, которыми он атаковал белого тигра. Однако Бай Цзянь оказался не так прост, как думал Никита. Взмахом руки он отбил несколько рук, а от остальных отскочил в сторону. Затем Цзянь обнажил свой клинок и рассек оставшиеся руки.

– Кровавый практик, – вздохнул белый тигр, – ты такой же изгнанник, как и я. Зачем тебе моя смерть?

Никита оставил его вопрос без ответа и продолжил атаковать. Сформировав три кровавых копья, он метнул их в Бай Цзяня. Тот с невероятной скоростью бросился вперед, кувырком увернулся от копий и оказался прямо перед своим врагом. Никита призвал из кольца меч и нанес им колющий удар. Цзянь парировал выпад и ударил снизу-вверх, поражая противника в грудь, но линоторакс, подаренный Никите Лю Хенгом, выдержал. Стендаль схватил меч Цзяня левой рукой, наплевав на боль, и мечом, которой был в правой руке, пронзил грудь белого тигра. Однако сердце задеть не удалось. Бай Цзянь отступил на шаг и с интересом взглянул на врага.

– Неплохо, человек! – воскликнул он, держась за грудь, на его лице расцвела улыбка. – Но это была лишь разминка. Ты ведь не забыл о моей родовой способности?

В следующий миг Бай Цзянь исторг волну энергии из своего тела и позади него появился фантом белого тигра, который с ревом бросился на Никиту и прошел сквозь его тело. Стендаль зашатался и упал на одно колено.

– Чего ты боишься, человек? – вкрадчиво проговорил Цзянь, приближаясь к нему.

На лбу Никиты выступили капельки пота, его вены вздулись, и он весь покраснел от напряжения. Никита вдруг с ужасом обнаружил, что все его тело покрылось мелкими дырами, из которых начали вылезать черные черви. Издав возглас отвращения, он начал метаться по земле и руками пытаться сбросить этих мерзких тварей. Никита с детства терпеть не мог червей, он боялся и презирал их, а от множества дырок его бросало в дрожь.

– О-о-о, трипофобия, – улыбнулся Бай Цзянь, с интересом разглядывая Никиту, – ты боишься скопления отверстий. Понимаю, многим это кажется чем-то ужасным. Но что еще? Чего еще ты страшишься, человек? – кровожадно рассмеялся белый тигр.

Внезапно Никита замер, увидев перед собой мужчину средних лет, одетого в тунику, поверх которой был торакс. Волосы и борода цвета крови этого мужчины врезались в память каждому, кто видел их хоть раз в жизни.

– Серафим… – прошептал Никита, вытаращив глаза.

– Хм, – Цзянь с интересом взглянул на порождение своей способности, – ты боишься его? Наша родовая способность позволяет превращать самые ужасные кошмары и фобии в реальность. Опираясь на нее, мы царствовали на континенте, и наше могущество росло! – его речь становилась все более эмоциональной. – Мы несли свет цивилизации варварам, вроде тебя! Но все изменилось… когда появился исполин и человек, не знающий страха… Они низвергли нас в Тартар, и теперь… теперь я единственный, последний из рода белых тигров! И я единственный, кто обладает этой способностью!

«Серафим» подошел к Никите и ударил его ногой, отбросив к стене сарая с инструментами. Стендаль выплюнул сгусток крови и быстро поднялся, но лишь затем, чтобы вновь пасть, уже от кулака «Серафима». Оживший кошмар наносил удар за ударом, ломая ему кости и, уничтожая внутренние органы.

– Как ты хотел победить меня, если даже свои страхи одолеть не можешь? – презрительно усмехнулся Цзянь.

Пытаясь хоть как-то защититься, Никита прикрывал голову руками.

– Зачем ты хочешь убить меня? – спросил Цзянь, подходя ближе. «Серафим» остановился, прекратив избиение.

– Мне… – отхаркивая кровь, проговорил слабым голосом Никита, – мне нужна твоя сущность крови.

– Мм, – понимающе кивнул Цзянь, – твоя душа ранена.

– Не моя, – прошептал в ответ Никита, – друга.

– Что ж, – улыбнулся белый тигр, – будь он зверем, я, быть может, и помог бы ему, я люблю свой народ. Но жалкому человеку я и капли не отдам, – добавив с отвращением, Цзянь ударил Никиту.

– Он не человек, – рассмеялся израненный Никита, – в нем течет кровь того, кто выше и людей, и зверей, выше даже белых тигров.

– Выше белых тигров?! – гневно воскликнул Цзянь, заскрежетав зубами. – Как ты смеешь?!

Он накинулся на Никиту и, усевшись на него, начал избивать Стендаля кулаками, желая лично прикончить наглеца.

– Сперва я думал сделать из тебя питомца, но теперь решил убить! – с ненавистью прокричал Бай Цзянь. – Такой глупец, как ты, недостоин жизни!

Однако внезапно в руке Никиты появился кинжал, который он всадил в правый бок противника, а затем повернул его несколько раз, чем доставил дополнительные страдания Цзяню. Тот вскочил и ударом ноги отправил врага в полет. А затем, поморщившись, выдернул кинжал из своего тела.

– Две раны! – злобно усмехнулся Бай. – Две раны от жалкого человека! Но тебе все равно не убить меня! Моя способность…

– Мне и не нужно лично убивать тебя, зверь! Не просто так именно я пришел за твоей кровью, – улыбнулся Никита, и улыбка эта несла в себе безумие, – ты оживляешь страхи, а я даю жизнь своим картинам!

С криком он призвал из кольца три свитка и сразу же оживил их. Три мужчины предстали перед ним. Один был сероволосым человеком в лонгфу, другой Андреем Швитским, а третий Луцием.

– Убить! – Никита отдал приказ, указав на белого тигра и оживший кошмар.

Троица бросилась в атаку. «Луций» атаковал большим мечом «Серафима», а двое других Бай Цзяня. Между ними завязалось рукопашная схватка. Они наносили друг другу очень быстрые удары, и обычный человек даже не смог бы их разглядеть.

Через десять секунд Цзянь получил мощнейший удар в грудь от сероволосого. Взревев от боли и ярости, он начал трансформацию в тигра. Одежда его разорвалась, лицо вытянулось, кожа покрылась шерстью, конечности удлинились, появился хвост. Всего пара секунд, и он предстал в своей истинном обличье. «Андрей» атаковал его, но тигр ловко уклонился и, схватив того лапами, прижал к себе, а затем сомкнул челюсть на голове врага. В такой форме он оказался еще стремительнее, но и Никита не стоял в стороне. Он поднял меч Бай Цзяня и вонзил его в спину тигра, пока тот перекусывал шею «Андрея».

– Умри уже! – негодующе воскликнул Никита, поражаясь живучести врага

Две кровавые руки вырвались из его спины и ударили Цзяня по голове с двух сторон. Сероволосый же ладонью нанес удар в сердце, атакуя сбоку. Бай успел откусить голову «Андрею», но затем повалился на землю. На лежачего тигра тут же накинулся Никита. Он попытался ударить его в голову, но тот умудрился увернуться и когтями лапы пронзил Никите грудь, даже в таком положении он не собирался сдаваться.

– Я кровавый практик! – гневно воскликнул Никита. – Мне плевать на эти раны, а вот тебе нет!

Он ударил головой прямо в морду Цзяня, а его кровавые руки схватили Бая за шею и начали душить. Тот сопротивлялся, как мог – рвал плоть Никиты и пытался вырваться. Он до последнего боролся за свою жизнь, но скоро затих... Так умер последний белый тигр.

– Ух, – выдохнул Никита, вставая, – это было тяжко.

Он огляделся. Его ожившие картины исчезли, как и «Серафим» Бай Цзяня. Раны уже начали заживать, хоть и с трудом, Никита решил ускорить процесс и выпил эликсир, подаренный ему давным-давно одним другом на континенте Благоденствия. Он ждал именно этого момента, чтобы применить его. И пускай Никита сказал Цзяню, что его раны не имеют значения, они бы очень долго заживали, поскольку все же его враг был великим зверем, когти которого все равно, что артефакт. А этот эликсир содержал в себе сильную жизненную энергию – посему раны исцелялись прямо на глазах.

Никита вздохнул, подошел к телу тигра, нагнулся и, собрав на кончиках пальцев энергию, вонзил ладонь в грудь зверя. Он вырвал его сердце и поместил в специальный контейнер, сделанный из вечного льда. Так назывался материал, который создают умельцы из Города Мастеров. Он позволяет хранить в свежести продукты, или же тела. Так что сердце белого тигра все еще сохраняло остаток жизненной энергии.

– Как хорошо, что Цзянь не позволял никому приходить сюда, даже рабам, и сам ухаживал за садом, – улыбнулся Никита, – теперь нужно скрытно покинуть дворец...