Рассказы

КОЛДУН

Когда моей бабушке было лет тринадцать, на нее обратил внимание деревенский колдун.

Был он очень сильным колдуном, известным на многие деревни вокруг. Про него, например, рассказывали такой случай. Дальние его родственники из соседней деревни женили своего сына. Колдун, даром, что далеко жил, но прослышал про это и начал напрашиваться, чтобы и его тоже пригласили на свадьбу. Родственники, конечно, побоялись прямо отказать, однако же и видеть этого человека за свадебным столом им вовсе не хотелось. Вот они и говорят: «Непременно пригласим тебя, да только мы еще не знаем, когда праздновать. Как договоримся о сроках, так сразу и пригласим!» — «Ну, смотрите… По-родственному чтобы все было… А то я ведь и обидеться могу». Бедные родственники от таких слов совсем запечалились. Но все же свадьбу твердо решили играть без колдуна. Так и сделали: обвенчали молодых, завели гостей в избу, сидят чин-чином — празднуют. В самый разгар праздника открывается дверь, влезает в избу колдун. Все притихли. Колдун, ни на кого не смотря, проходит к столу и прямо к жениху: «Что, Петя, жениться решил никак?.. Ну-ну… Женись-женись… Только нехорошо, что без меня свадьбу играете. Мы так не договаривались… Это, конечно, родители твои виноваты, но я тебя вместо них накажу… Расхочется жениться…» Развернулся и пошел обратно. После этого свадьба, конечно, пошла насмарку — еле-еле досидели до вечера; а ночью жениха схватило. Распухло все у него, и боль такая, что не дотронуться. Как с ночи начал кричать, так целую неделю и кричал без передышки. Потом замолчал — сил уже на крик не осталось. Отец жениха долго не хотел к колдуну на поклон идти — все пытался своими средствами помочь, — не знаю, уж, какими… Факт тот, что средства эти не помогли. Пошел к колдуну. «Ага!.. Прише-о-ол!.. Ну, коли пришел, так получай своего жениха назад. Мне-то он даром не нужен, только возни лишней прибавилось… Да уж очень вас, дураков, наказать захотелось…» И поправился жених, только проку от той свадьбы все равно не было.

Так вот, этот-то самый колдун, которого все окрестные деревни знали и боялись, положил глаз на мою тринадцатилетнюю бабушку. Он ведь стар уже был, или не то что стар, но уж очень весь скрючен, очень неладен — долго такие не живут… А колдунам перед смертью — делай, что хочешь, хоть вывернись наизнанку, — а колдовское свое мастерство непременно кому-то передай. И не первому встречному желательно, а особому, подходящему человеку. Не знаю, как там они подходящих узнают, только он на мою бабушку глянул — и узнал. И стал ее к себе приваживать — все словами-то ласковыми, да подарочками, да обещаниями. Бабушка про то, что он колдун, — знала. Но то ей и лестно было: вот, все боятся, все от него шарахаются, а она у него, как любимая внучка, и он пылинки с нее сдувает. Потом, он поначалу многого-то не говорил, самых страшных-то секретов не выдавал, а так: «Я тебе, девонька, про целебные травки расскажу, от болезней лечиться будешь, родных своих всех вылечишь, людям будешь помогать… Я ж человек-то добрый… Я ж тут добрее всех; только — и умнее всех тоже. А люди ведь не любят, когда кто-то умнее их выходит… Не любят… А если меня не любят, то и мне их любить не обязательно…»

Ну, травка за травкой, а дошло дело и до более серьезных вещей. Но прежде чем к ним приступать, нужно было ученицу показать начальству, чтобы получить визу на дальнейшее обучение. У колдуна известно, какое начальство. «Мы, — говорит, — девонька, пойдем с тобой в лес. Да ты-то пойдешь впереди, а я сзади. Что я буду говорить — ты не слушай, не надо, это я не тебе… А вот как крикну — ложись! — так ты сразу падай! И головой в мох! И потом, что ни услышишь — головы не поднимай, пока не скажу. Там всякое разное будет слышаться, но ты лежи, лежи… Главное — головы не поднимай!» Бабушка была не из пугливых — пошла. Идут по лесу. Колдун кого-то зовет, с кем-то разговаривает, кого-то ругает… Непонятно и неинтересно слушать — нить все время теряется. Как зашли подальше, к болоту к какому-то… Тут колдун приказывает: падай! Она пробежала шага четыре вперед и упала. Лежит, но головы не опускает — смотрит.

И вот, что она там увидела, — я не знаю. Она сама не рассказывала никогда, а на вопросы отвечала, что, мол, — не нужно… Ни к чему такое знать, никому от этого лучше не станет… «Страшно было?» — «Ох!.. — машет рукой, — тьфу… Не видеть бы никогда!..»

Короче, увидела она то, что увидела, вскочила на ноги и побежала из леса. Думала — гнаться за ней будут. Но нет, никто не гнался. Лес вокруг тихий, спокойный, знакомый… Колдун часа через два вернулся в деревню — тоже тихий, молчаливый, ни на кого не глядит, бабушку к себе не зовет… Она на следующий день как ни в чем ни бывало вышла на улицу, — а сама думает: что, мол, будет-то теперь? А ничего. Колдун словно забыл про нее, словно не видит ее совсем. Она и успокоилась.

А колдун еще недели две походил, землю потоптал, а потом нашли его за деревней. Лежит посреди дороги — весь скрюченный, вывернутый так, как живому и не вывернуться, и, считай, ни одной кости целой — все переломаны. Люди это поняли так, что повстречал он кого-то из своих, но только посильнее; не поделили что-то между собой — вот и вышла ссора… И больше в тех краях таких сильных колдунов не видали. Бывало, приколдовывал кто-нибудь, травами занимался, еще чем, но чтобы несколько деревень в страхе держать — такого больше не случалось.