Рассказы

День Владимира

Тусклый солнечный свет ударил в воспаленные глаза: Влад зажмурился и рухнул лицом в продавленную подушку. У него было ровно 20 секунд для того, чтобы проснуться окончательно и отключить будильник в телефоне до того, как он прозвонит второй раз, разразившись гимном Российской Федерации. Перевернувшись на кровати, мужчина успел нажать кнопку «отмена» как раз вовремя, чтобы хорового пения не прозвучало. Это был единственный доступный звонок будильника, имевшийся в этой модели телефона, и лишний раз слышать его Влад не хотел. Разработанный в инновационном центре «Сколково», мобильник упал на одеяло, рухнув из руки хозяина под тяжестью собственного веса.

По дороге из спальни, Владу пришлось переступить через парочку бесчувственных тел, лежащих прямо на полу. Вчерашний день хозяин дома помнил плохо, очевидно, день рождения был отпразднован успешно: 6 бутылок водки, просмотр личного поздравления Президента по телевизору, звонки родственников из Ханты-Мансийского автономного округа, которые пытались перекричать шум работающих нефтяных вышек. После 23.00 гости, одновременно, как один, затихли, выключив музыку и зашторив окна, но общение в пьяном угаре не прекращалось до самого утра.

Надевая рубашку и завязывая галстук, Влад метался по комнате. Он не мог уйти из квартиры, не проверив карманы гостей на предмет диктофонных записей, спрятанных камер или «жучков» для прослушивания. Стать героем юмористического видео ролика Влад не боялся, тем более что доступ к международным сервисам для хранения и просмотра видео уже несколько лет, как был ограничен. Мужчину напрягало другое: он боялся, что вчера, под действием алкоголя, мог наговорить лишнего, кинуть необдуманную фразу…

Его друзья никогда бы не стали, в таком случае, его «сдавать», им бы и в голову не пришло шпионить за Владом, но спецслужбы уже не раз, выборочно, подкидывали записывающие устройства ничего не ведающим гражданам. Таким образом, они выявляли «говорунов», которые публично выказывали недовольство своей жизнью, а ведь именно на это мужчина и сорвался в свой тридцатый день рождения. Формально, повод для внушения у него был уже потому, что он просил звать его «Влад», вместо столь популярного, данного ему при рождении имени «Владимир». Когда-то ему просто хотелось оригинальности, ведь каждого второго мальчика, когда Влад родился, было модно и принято называть «Вовой». В последнее время, казалось Владу, все были Владимирами, а, ведь, так хотелось выделиться. Он не был виноват в том, что всем вокруг, без исключения, всегда, в любой ситуации нравилось это имя «Владимир».

Не обнаружив в сумках и куртках гостей, мирно спящих в его квартире, ничего подозрительного, мужчина подхватил портфель и покинул жилище. Обшарпанный подъезд встретил его разбитой лампочкой и ковриком на втором этаже, робко положенным какой-то соседкой в попытке создать уют на лестничной площадке. Влад уже открыл дверь на улицу, впуская внутрь загазованный воздух, как скрипнул замок от квартиры «номер 2».

— Владимир? — строго позвал его голос из темноты за приоткрывшейся створкой. — Подойдите, пожалуйста.

— Вера Владимировна, — как можно менее обреченно растянул губы в улыбке тот. — Очень на работу опаздываю.

— Я все понимаю, но если пенсионерка будет спускаться к вам, это займет гораздо больше времени, — сухо заметила пожилая женщина. Влад знал, что она права. Он вообще не понимал, как эта дама еще жива, учитывая состояние ее здоровья и жилья. Возможно, секрет был в том, что дома старуха почти не бывала. Все свое свободное время она проводила в поликлиниках и больницах, в очередях за бесплатным медицинским обслуживанием. Вера в его существование у Веры Владимировны была непоколебимой, и именно она продлевала бабушке жизнь, не смотря на крохотную пенсию, малое количество еды на обед каждый день, и полное одиночество.

— Иду, Вера Владимировна, — Влад развернулся на 180 градусов и поднялся в квартиру к соседке.

Старушка медленно исчезала в темноте коридора серой фигурой. Оказавшись за порогом, Влад осмотрелся: прихожая завешана старой верхней одеждой, скрипучий паркет кое-где был прикрыт газетами годичной давности. Темноту квартиры разрывало красное свечение лампадки в «красном углу». Влад поежился под усталыми взглядами пяти икон, закопченных от ночных бдений, со следами от воска на рамках, и, на всякий случай, перекрестился. В его паспорте уже 30 лет стоял штамп «православный», прямо рядом с отметкой «русский», в разделе «национальность».

— Проходите быстрее, молодой человек, дует, — потребовала бабка из гостиной. Влад захлопнул дверь и оставил коридор позади, войдя в пахнувший пылью зал. Под потолок уходили книжные шкафы, возраст некоторых совпадал, казалось, с возрастом хозяйки самих фолиантов. Мужчина разглядел серые тома Достоевского и Бунина, собрание сочинений Пушкина. Все книги имели темные корешки, издания с красными обложками не выпускали уже много лет, с тех пор, как под ними стали выходить только запрещенные, революционные книги. Влад с интересом покосился на хозяйку апартаментов: ей уже много лет, видела ли она книги Маяковского? Держала ли бабка в руках «Лолиту»?

Другая часть библиотеки была совершенно новой: такие блестящие, яркие издания продавались во всех книжных магазинах страны. Вера Владимировна, очевидно, не приобретала книги самостоятельно, на это у нее просто не было средств. Граждане часто получали «Биографию великого человека», или «Становление демократии в России» в качестве подарков на праздники и «продуктовых корзин» от государства. Почти со всех обложек таких книг, неизменно, смотрел Президент, вечно молодой, застывший в том образе, который для него, по его собственному приказу, воплотили врачи и косметологи. С того времени он почти не постарел, не смотря на свой преклонный возраст. Специалисты Кремля работали на высоком уровне: разжиженные витамины Президент принимал с едой, а трубки с физраствором надежно прятались всегда в складках его длинных, хорошо скроенных пальто.

— Чем могу, Вера Владимировна? — закончив осмотр гостиной, спросил Влад.

— Наш дом, мой мальчик, участвует в конкурсе на лучшую клумбу ко Дню Ветерана Великой Отечественной Войны, — сложив руки на коленях, откинувшись в скрипучем кресле, начала старуха. Влад помнил, что праздник 9-го мая раньше назывался День Победы, но «День Ветерана» показался правительству более приемлемым, так как новое поколение подрастающих россиян, казалось, не всегда понимало, какую победу им необходимо праздновать, так много лет прошло с того времени.

— Прекрасно! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнул мужчина.

— На творение наших рук будет смотреть районная администрация, если им понравится клумба, мимо нее пройдет праздничный парад ветеранов… — не обратила на его «радость» никакого внимания бабушка.

— Разве кто-то из ветеранов Великой Отечественной Войны остался жив?! — в шоке, спросил Влад. Вполне возможно, Вера Владимировна знала о чем-то, о чем он и не подозревал, так как был уверен в том, что ни одного воевавшего в 1940-х годах старика просто не осталось.

— Нет, конечно! — развеяла его надежды пожилая женщина. — Но праздник остался, в этом году по городу, по указанию мэра, маршем пойдут галаграфические изображения ветеранов, восстановленные по их фотографиям. Во главе парада Президент поедет на танке.

— Смотреть на вашу клумбу? — вырвалось у Влада, против его воли. В голове у него стояла картина: призраки людей, возвращенные к жизни при помощи компьютерных технологий, бесшумно двигаются по улицам Москвы. Его передернуло.

— Мой экспонат, который я буду выдвигать на конкурс, необходимо будет осветить в блоге! Ты же у нас блогер? — рявнула Вера Владимировна.

— Нет, что вы! — отшатнулся Влад. — Блогеры же все когда-то были революционерами и изменниками Родине, теперь ни один нормальный человек к сетевым дневникам и близко не подойдет.

— Не отнекивайся, я прекрасно знаю, чем ты занимаешься, — отмахнулась старуха. — Мне Анна Владимировна, из управляющей компании нашего домовладения, рассказала, что тебе ставили интернет-кабель в квартиру. А еще она сказала, что ты — нормальный блогер, ерунду всякую не пишешь. ФСБ проверяло содержание всех твоих электронных ресурсов, как владелец сетевого журнала, ты стоишь у них на учете.

Влад покрылся липким потом. Он знал о том, что службы безопасности постоянно отслеживают и проверяют все данные, которые поступают в Интернет от российских граждан, чтобы контролировать качество информации, к которой получает доступ вся страна. Вот, только ему и в голову не приходило, что контроль настольно обширен, и что проверкам подвергается даже он, никому не интересный клерк с двадцатью пятью постоянными читателями, рассуждающий на своей страничке о методах повышения производительности офисных работников.

— Хорошо, Вера Владимировна, я все опишу, — закивал мужчина, не желая задерживаться в квартире соседки ни на минуту. — Вы сажайте клумбу, а я напишу.

— И посажу, — заявила старуха, так, что у Влада не осталось в этом никаких сомнений.

Выскочив из дома на улицу, понимая, что опаздывает, мужчина бегом направился к остановке. Шансов на то, что приедет общественный автобус, было мало. Под стальным козырьком скопился народ, ожидающий возможности уехать по своим делам. Влад позволил себе прождать транспорт всего лишь несколько минут, после чего, с чистой совестью, направился к метро пешком. По дороге, опустив руку в карман, мужчина отметил, что поездка на автобусе, все равно, сорвалась бы: денег у Влада не хватило бы. За последний год цена на проезд в общественном транспорте поднялась до 163-х рублей за один билет, а в кармане было всего 120.

— Опаздываешь, Рабоватов! — возмутился начальник, с видом невероятной усталости провожая Влада, несущегося по коридору к офису фирмы на полной скорости.

— Простите! — запыхался мужчина. — Обсуждали парад 9-го мая…

— Я перед тобой сам парадом пройду, если ты мне сейчас скажешь, как записать возврат долга французской компанией, чтобы нас не посадили в колонию, с клеймом иностранных агентов! — потер виски шеф, купил стаканчик кофе из автомата и вернулся в рабочее пространство, где Влад уже разложил свои бумаги.

— Чего? — не понял мужчина. — У нас все чисто, мы с заграницей вообще никак не связаны, в качестве посредников поставляем обивку для кресел в Государственную Думу, производитель — отечественный, все расчеты — в рублях.

Начальство, рухнув в кресло, на стене над которым висели портреты Президента, премьер-министра, главы избирательного комитета и мэра, безнадежно развел руками. Он только с утра выяснил, что на счет фирмы поступили денежные средства от французского холдинга, который в годы до принятия закона об иностранных агентах, брал какой-то микро-заем у компании, особо приближенной к Государственной Думе Российской Федерации. Шеф о займе успел позабыть, слишком много было у компании дел после вступления России во Всемирную Торговую Организацию и Евразийский Союз, и после войны с Грузией, которая началась из-за какой-то плохо смонтированной видеозаписи о шпионаже, которая вышла в журналистской программе на телевиденье.

— Что теперь делать? — кусал губы шеф. — Меня посадят.

— Никто вас не посадит, — попытался успокоить его Влад. — Тюрьмы переполнены теми, кого судили за измену и нарушения правил проведения массовых мероприятий.

— Первым, кого арестовали по этой статье, уже много лет, их сажали еще в молодости, они скоро сдохнут в тюрьме, а меня запрут на их место! — Влад никогда не видел своего начальника, взрослого, мудрого мужика, на грани истерики.

— У вас прекрасная репутация, — не согласился Влад. — Много лет вы работаете с правительством, вас Президент лично поздравлял с юбилеем успешной трудовой деятельности, у вас премия ЗА СТАБИЛЬНОСТЬ!

— Не будь дураком, Володенька, Президент поздравляет всех и каждого гражданина России со всеми праздниками, этот ход придумал он сам, чтобы никто не сомневался в том, что правительство любит тех, кем правит! Каждый человек значим, дети — наше будущее, работа на заводе — почет и уважение. От любви власти к своим гражданам некогда дышать и думать о том, что есть на ужин, и что случается с теми, кто на такую любовь не хочет ответить взаимностью, — ударил кулаком по столу шеф.

— Игорь Владимирович! — попытался утихомирить начальство Влад. — Вы что! Нельзя так говорить!

— Иди отсюда, парень, пошел! — внезапно, шеф вскочил, замахав на него руками. — Ты уволен!

— Как уволен? За что?! — не понял Влад.

— Ты не будешь числиться работником организации — иностранного агента, это мой тебе подарок. Премиальных не даю, уж извини, сложно зарабатывать что-то на внутреннем рынке, на котором отсутствует экономика и инфраструктура везде, кроме Дагестана, — руководитель резкими шагами подошел к столу, начав собирать бумаги и записи Влада в неаккуратную пачку. — ТЫ УВОЛЕН!

На часах Влада был полдень. Он стоял на улице, удивленно оглядываясь по сторонам. Давно мужчина не был за пределами офиса, просто так, средь бела дня, в рабочее время. Теперь он был не трудоустроен, Влад уже и позабыл, какого это. Работы в России всегда было много, просто платили мало, но люди постоянно уходили на пенсию в свои 80 лет, как на конвейере, стабильно уступая рабочие места молодому поколению.

Медленно бредя по городу, Влад наблюдал, как стоят на каждом углу отряды полицейских. Много лет назад они въехали в город на автомобилях для перевозки заключенных, да так там и остались. По проезжей части изредка проносились патрульные «автозаки», из них Влада подозрительно окидывали взглядами стражи правопорядка. Мужчина, на всякий случай, выкинул в урну белый пластиковый пакет, белый платок и белый шарф, и вытащил поверх куртки цепочку, чтобы на видном месте болтался православный крестик.

На автобусной остановке ожидала толпа из 15-ти человек. Люди тихо читали «Российскую газету» и «Президентский вестникЪ», переминаясь с ноги на ногу. Влад остановился, прикидывая, не проехать ли ему на общественном транспорте «зайцем». И тут, словно кто-то сжалился над ним, ему на глаза попался яркий фиолетовый прямоугольник из пластика, лежащий на грязном асфальте, в одной из его ям. Влад наклонился и поднял карточку, которая оказалась чьим-то потерянным проездным билетом на автобус. Не поверив своей удаче, мужчина хотел, было, спрятать билет в карман, но Фортуна, снова, улыбнулась ему: из-за угла показался автобус. Он был уже полон, но толпа, обрадованная его прибытием, дружно хлынула к краю проезжей части. Увлекаемый людским потоком, Влад мысленно пообещал себе, что обязательно влезет в внутрь, не смотря на давку.

Его толкали и пинали со всех сторон. Чтобы ухватиться за поручень, мужчина сунул проездной билет в рот, зажав между зубами. Он чувствовал себя, словно селедка в бочке, но он ехал! Руки Влада были прижаты по бокам туловища, так же как у других пассажиров. Они тоже, для удобства и чтобы не навлечь на себя гнев толстой кондукторши, зажали свои проездные билеты в зубах. Так Влад и стоял, вполне счастливый, такой же, как все: руки по швам, рот заткнут льготным проездным билетом, предоставленным правительством, медленно едущий неизвестно куда.

23.10.2012 18:49 © Copyright: Виктория Морана, 2012