Рассказы

На рынке

В мясном ларьке-сарайчике полутемь. Висит голая лампочка, света ее не хватает. За прилавком мясник — плечистый, пухлый с широкими рыжими бакенбардами. На голове у него беретик. Покупателей нет, мясо уже распродано, несколько жирных шматков лежат, прикрытые пластиком. В углу играет транзистор. За дощатой стеной шумит предвечерний рынок. Мясник жует жвачку, слушает байки рыночного грузчика по прозвищу Куся. Лицо у Куси фиолетовое, испитое, безвольное.

В ларек входит старуха в толстых роговых очках, с плетеной сумкой. Она достает оттуда сверток, разворачивает, там куски мяса.

— Что же вы мне положили, вы извините, помните я была утром, я же вас просила, мне больному человеку бульон варить.

— Ну и что? — спрашивает мясник.

— Тут одни кости и жилы. А этот кусок подложили тухлый. Понюхайте.

— Вы когда брали?

— Сегодня брала, в десять утра.

— В каких условиях он хранился, откуда я знаю, — говорит мясник. — У меня товар свежий. Смотреть надо было.

— Разве так можно. Я плохо вижу, — женщина обращается к Кусе. — Не разглядела, а дома видно, и цвет у него плохой.

— Бабуся, из костей самый лучший бульон, — говорит Куся. Старуха вглядывается в него.

— Зачем же вы защищаете. Вы мне замените мясо, а то я жаловаться буду.

— Кому? — интересуется мясник.

— В газету напишу, — неуверенно говорит старуха.

Мясник и Куся смеются.

Старуха держит в руках развернутый пакет с мясом, руки у нее дрожат.

— Значит, на вас управы не найти.

— Слушай, старая, я не люблю жалобщиков, терпеть не могу, со мною надо по-хорошему, — он выдувает изо рта белый пузырь, который растет, растет и лопается. Старуха вздрагивает. Мужчины хохочут.

— Да что ж это такое, — женщина вглядывается, говорит тихо. — Жулье! Что же вы творите. Это ж бесправие.

— Обзываться не надо. За оскорбление привлечь можно, — строго говорит мясник. — Обращайтесь в дирекцию рынка. Доказательства у вас есть?

— А это что! — женщина потрясает пакетом, оттуда падают кости, но она уже не обращает внимания. — Гниль! Это же ваше мясо!

Куся хохочет, хлопает себя по бокам.

— Ну, бабка, ты даешь! А кости чьи?

Старуха распрямляется и неожиданно кричит скрипучим сильным голосом:

— Грабители! Совести нет! На ком наживаетесь!

Мясник тоже кричит, Куся забавляется скандалом. Они не замечают, как в ларек, подпрыгивая, вбегает девочка, лет десяти, бледненькая с портфельчиком в руках, тощие рыжие косички ее повязаны белыми бантами. Услышав крик, она замирает, глаза ее перебегают от старухи к мужчинам.

— Как вы смеете! — вдруг произносит девочка.

Старуха обрадованно поворачивается к ней.

— Он не в первый раз. У него и обвес!

— Ты чего мелешь! — встревоженно гаркнул мясник. — А ну давай топай отсюда. Чтоб я тебя не видел.

По тону мясника и по тому, как Куся направился к ней, женщина, что-то учуяв, вглядывается в девочку.

— Ты что расшумелась, — говорит Куся, берет ее за плечи, подталкивая к выходу.

— Убери руки, бандит! Видишь, что творят? — старуха вцепилась в девочку. — Ты посмотри на них, мы со стариком в минимуме живем и тут нас… на ком наживаетесь!

Она хватает девочку за руку.

Мясник выбегает из-за прилавка.

— Ты что к ребенку лезешь. Ребенок при чем?

— Пусть знает!

— На тебе мяса, бери сколько хочешь. Знаю я вашу публику!

— Не надо мне ничего, — уже исступленно кричит старуха. — Подавись! Подавитесь вы все нашей жизнью ограбленной, — она замахивается сумкой на девочку, бьет ее, бьет Кусю. Девочка пятится к дверям, открывает их спиной, выбегает.

— Эх вы, женщина — мать называется, — бросает старухе мясник и выскакивает за дверь.

Он бежит сквозь рыночную толпу, длинный клеенчатый фартук хлопает его по ногам.

— Погоди, Аллочка, стой!.. Подожди.

Народ расступается, не понимая, почему он гонится за девочкой.

— Украла, — догадывается кто-то. — Мясо стащила. У нее из кармана торчит.

Кто-то свистит ей вслед, кто-то кричит не всерьез, озорно.

— Держи ее!

От этих криков девочка мчится, не разбирая дороги, лицо у нее слепое, портфельчик она обронила, бежит через трамвайные пути, машины гудят, пронзительный визг тормозов.

— Остановите ее!

Мясника не слышно, он задыхается, хрипит.

Девочка сворачивает налево, еще налево, влетает с разбегу в кучу песка на панели, где идут дорожные работы. Падает навзничь, рыдает. Когда отец прибегает сюда, у него уже нету сил, он опускается рядом с нею на песок. Он держится за сердце, потный, испуганный, слышит, как судорожно всхлипывает дочь. Не может ничего сказать ей: так схватило ему сердце.

Встав на колени, девочка замечает в кармане курточки кости, выбрасывает их с ужасом. Ее колотит, слезы возвращаются к ней, она плачет навзрыд, горько, облегченно. Отец не решается прикоснуться к ней и слушать ее плач тоже не может. Слезы и пот смешиваются на его одутловатом лице. Они сидят рядышком на куче песка и плачут. Любопытные останавливаются, постояв, молча идут дальше.