Рассказы из старой тетрадки

Враг

Часы на покрытой чёрно-жёлтыми разводами стене подозрительно зашуршали и начали медленно бить, каждый удар был подобен траурному звону. Я насчитал тринадцать ударов, при каждом из них моё сердце то болезненно замирало в груди, то начинало метаться, как птица в тесной клетке. Наступившая после этого тишина стала давить мне на глаза, и, чтобы не ослепнуть, я громко заорал, как сумасшедший. Тишина мгновенно отступила, но я-то знал, что она притаилась в самом тёмном углу комнаты и только ждёт удобного момента, чтобы напасть на меня врасплох. Часы подумали и ударили ещё раз. Часовая стрелка от них лежала у меня в кармане, это была моя месть этому бессовестному тикающему монстру, который всё время насмехался надо мной.

«Ничего, когда у тебя закончится завод, я буду смеяться последним», — злорадно забормотал я. Наверное, стоило бы отломать и минутную стрелку, но я боялся подойти к часам ближе расстояния вытянутой руки, и они знали это.

Я медленно, разминая затёкшие мышцы, поднялся с грязного пола. Шторы на окне немного раздвинулись и показали мне соблазнительный треугольник ночного неба. Сердце моё бешено заколотилось о грудь, я поскорее прижал его ладонью, чтобы оно не покинуло меня…

Успокоившись через несколько минут, я сделал шаг к окну, стал на колени и заглянул в прореху. Ночь! Мириады звёзд своими острейшими световыми иголками вонзились мне в мозг, желая выжечь дотла мою нервную систему, но я вовремя отпрыгнул назад, мгновенно закрыв глаза руками. По моему лицу текла кровь, и я слизывал её с губ языком. Когда я отошёл от последствий коварного нападения, я осторожно задвинул занавески на окне плотнее и заколол их согнутой стрелкой от часов. Изловчившись, эта проклятая стрелка уколола меня в палец. Я погрозил часам кулаком и засунул палец в рот. Кровь, тёкшая по моему пищеводу, постепенно восстанавливала мои силы и здравость мышления.

Вдруг я почувствовал, как в моём желудке что-то зашевелилось. Я услышал тошнотворное чмоканье. Тёплая и солёная кровь маленьким ручейком струилась у меня в горле. И что-то у меня в животе почуяло эту живительную влагу. Что-то в моём желудке развернулось, словно пружина, и начало подниматься по кишкам вверх, перебирая тысячью холодно-стальных ножек. Я в безмолвном ужасе зажал рот руками, чтобы чудовищный червь (в нём было метров двадцать, не меньше) не вылез наружу, иначе я бы умер от страха. И я победил. Тысяченожка протиснулась через сдавленное спазмом горло, потыкалась в зубы своими гнусными кровососущими присосками, потом побежала вверх и свернулась тяжёлым клубком между моими мозговыми полушариями, причинив мне такую дикую боль, что я потерял сознание.

Я очнулся, когда капающая откуда-то сверху слизь залила мне всё лицо. Я откинул голову набок и меня вырвало зелёной желчью. Часы победно вращали минутную стрелку в обратном направлении и притом в несколько раз быстрее, чем следовало бы. В потолке была дырка. Её сделала моя соседка сверху, не помню, как её зовут, но умерла она за несколько дней до Рождества. Через эту дырку она постоянно капала мне на голову всякой гадостью, часто пускала нервно-паралитические газы, запрещённые международной конвенцией. На самом деле моя соседка — межгалактический шпион. Я давно хотел написать об этом. Куда следует. Я это сделаю прямо сейчас. Осторожно переступив через чей-то обезглавленный труп, гниющий на полу (он на секунду приоткрыл один глаз и подмигнул мне), я сел на стул и положил ладони на стол. Передо мной лежал чистый лист бумаги и фломастер. Фломастер был синего цвета, чтобы отгонять злых духов, которым не нравилось, когда я садился за стол что-то написать. Аксурац. Это я вспомнил, как зовут мою соседку. Это её марсианское имя, я узнал его из радиопередачи про домашних животных. Сейчас радиоприёмник тоже был моим врагом. Я взял в руку фломастер и печатными буквами написал вверху листа: «Главному письмо доброжелатель государственной безопасности». Мысли сильно путались. Вдруг по столу пробежал огромный таракан. Он остановился возле моего письма и стал медленно шевелить длинными усами. Я быстро понял, что это тоже шпион, подосланный соседкой, и со всей силы ударил по нему ладонью. С еле слышным скрипом таракан раздавился, показав миру свои отвратительные мутно-белые внутренности, которые повисли на моих пальцах. Они были похожи на те морские водоросли, которые я ел в детстве в китайском ресторанчике. Неожиданно я понял, что не могу прочесть ни одного слова из моего письма. Усы мерзкого насекомого всё ещё двигались, а передние лапки упорно цеплялись за поверхность стола. Своим письмом я обтёр руку от грязи, но ощущение чистоты навеки покинуло меня. Я услышал злорадное хихиканье соседки.

Я встал из-за стола, шатаясь от усталости, и пошёл в туалет. В унитазе беспомощно плавал радиоприёмник, это я его покарал за то, что он воздействовал на мой мозг невидимыми излучениями. Я посмотрел в зеркало и увидел, что к моей правой щеке присосался здоровый, с кулак, комар. Он пил мою кровь, разбухая прямо на глазах. Нужно было что-нибудь поскорее делать, и я ударился своим лицом о висевшее над раковиной зеркало. С хрустальным звоном тысячи колокольчиков оно разлетелось на мелкие кусочки. Несколько осколков впилось в моё лицо, это было ужасно больно, но зато я избавился от насекомого-паразита. Нестерпимо острая боль заставляла меня тихо стонать сквозь зубы, также меня на время покинула моя бдительность, благодаря которой я был всё ещё жив.

Я вышел из ванны и, ведя рукой по стене, обклеенной фольгой, добрался до окна и вытер окровавленное лицо шторами. Перед глазами у меня плясали фантастические и сюрреалистические огни. Одна занавеска попыталась любовно обвиться вокруг моей шеи, но я своевременно отскочил от окна. Зрение постепенно восстанавливалось, и первое, что я смог увидеть, были отвратительные золотые часы, те самые, у которых я выломал одну стрелку. К сожалению, мои мучения ещё только начинались. Потревоженные прикосновением тряпки кусочки стекла, вонзившиеся в мои щёки, нос, подбородок и лоб, пришли в медленное движение. Каждый крошечный осколочек, острый как скальпель, начал вращаться вокруг своей оси и продвигаться внутри моей плоти к единому центру — моему мозгу. Я упал на пол, перекатился и, ударившись о стену, завопил от нечеловеческой боли. Никто не был способен терпеть эту боль. Никто, кроме меня. Вытерпеть всё — это мой единственный шанс продолжать жить, продолжать существовать. Быть может, меня ещё найдут люди, настоящие люди, не позволившие своим врагам взять над собой верх. Стало немного легче, я мучительно дышал через нос, стараясь прийти в себя. И тут я услышал тихий, но страшный звук у себя над головой — мерное и зловещее потрескивание. Я посмотрел ввысь и в нескольких миллиметрах от своего лица увидел в стене две чёрные дырочки, между которыми изредка проскакивала искра. Электричество! Один из самых опасных врагов человечества, окутавший своей сетью весь земной шар. Враг, которого глупые людишки величают своим величайшим благодетелем. Враг, убивающий со скоростью света не только презренную плоть, но и бессмертный разум. Как же я мог забыть об этой электрической розетке?! Так или иначе, я просчитался. Я проиграл. Гудение и потрескивание усилилось, маленькой звёздочкой зажглась и умерла ещё одна искра…

Электричество убило мистера Хьюмена.

Как только это произошло, золотые часы на стене торжественно сказали: «Бом-м-м!»

— Наконец-то мы разделались с ним! — довольно прохрипел радиоприёмник из унитаза.

— Бом-м-м! — били часы.

— С этим мы долго возились. Но их уже немного осталось, — радиоприёмник замолчал.

— Бом-м-м! — согласились часы.

Февраль 1998