Рассказы о войне

Комиссар Лукашин

По снежной долине бежало семеро лыжников, спасаясь от вражеской погони. Передний, высоко поднимая носки лыж, прорезал глубокий снег. Это был Тюрин, командир маленького отряда.

Он громко дышал, пар валил от его широкой спины, по щекам струился пот, несмотря на жестокий тридцатиградусный мороз. Но командир, не останавливаясь, прокладывал путь остальным. Сибиряк, таежный охотник, он был сильнее всех, лучше всех ходил на лыжах по лесу и поэтому шел вожаком.

Остальные бойцы были либо ранены, либо выбились из сил и едва брели, тяжело опираясь на лыжные палки.

Злая погоня шла третьи сутки. Бойцы ели только сухари и вместо воды глотали снег.

Позади отряда шел комиссар Лукашин. Когда-то он был замечательным футболистом, ловким, смелым, увертливым. Он не унывал и сейчас. Заметив наседающих врагов, припадал за дерево, за камень и ждал с ручным пулеметом.

И когда белофинские лыжники появлялись, как стая волков, он подпускал их поближе и обстреливал из пулемета. А когда они шарахались в стороны и падали, бежал догонять своих.

Он оберегал свой отряд и помогал отставшим. Иногда раненый боец ложился в снег и говорил:

— Товарищ комиссар, сил больше нет.

Лукашин поднимал его.

— Обопрись на меня. Вот так. Еще немного, — вон за той горой наши.

И раненый поднимался.

Валились на снег и здоровые, выбившиеся из сил. Они лежали, как мертвые, с закрытыми глазами.

Лукашин тер им уши снегом, помогал подняться и говорил:

— Вперед, вперед, ребята, а то смерть догонит.

Один молодой боец упал, достал согретый за пазухой пистолет и сказал:

— Товарищ комиссар, разрешите умереть от своей пули, — больше не могу, я свое сделал…

Лукашин вырвал у него оружие:

— Постыдись, ты боец Красной армии!

Он хотел сохранить каждого бойца. Это были смелые люди. Они совершили замечательный подвиг.

Темной ночью они уселись в самолет, захватили взрывчатые вещества и полетели в глубь Финляндии. Самолет шел на большой высоте. Потом приглушил моторы и стал планировать. Бойцы спрыгнули вниз на парашютах и опустились в снег на лесной поляне.

Здесь они стали на лыжи и бесшумно подошли к большому железнодорожному мосту.

Его охраняли белофинские истребители. Его сторожили солдаты. Зенитные пулеметы и пушки стояли наготове и смотрели в небо.

Враги не ожидали, что на мост нападут советские лыжники.

Советские бойцы подкрались к часовым, успокоенным ночной тишиной, и уничтожили их так быстро, что те не успели крикнуть. А затем подложили под мост взрывные заряды, подожгли шнуры и побежали прочь.

Среди ночного мрака раздался сильный взрыв. Обрушились на лед железные фермы. Мост развалился.

В страшной злобе сотни финских лыжников бросились в погоню за нашими парашютистами.

Командир Тюрин повел отряд к северу, в леса, в пустынную местность. Он путал следы, обманывал врагов несколько суток. Но в конце концов один большой отряд белофиннов напал на след парашютистов и стал преследовать их по пятам.

И теперь шла борьба не на жизнь, а на смерть. Несколько наших бойцов было ранено.

Вот лыжники подошли к скалистой большой горе. За этой горой стояли наши войска, спасение было близко. Надо только взобраться на гору.

Сняв лыжи, бойцы полезли вверх. Финны теперь могли бы перестрелять их поодиночке.

Лукашин залег в ущелье над ручьем в последнюю засаду. Он смотрел то вперед, откуда должны были показаться белофинны, то на бойцов, которые, обессилев, с трудом карабкались на обледеневшие скалы.

Тюрин подсаживал их, поднимал падавших. Вот они уже близко к перевалу.

И тут набежали белофинны. Лукашин открыл стрельбу, стараясь привлечь все внимание врагов на себя. Белофиннам пришлось остановиться. Когда Лукашин почувствовал, что его окружают, он вскочил и побежал. Но поздно. Один финн выстрелил в него и попал в грудь.

Лукашин повалился за камни.

«Подбили, — подумал он, — зато наши уйдут».

Он взглянул на гору и вздрогнул: они не ушли.

Все бойцы, даже раненные, спускались с горы к нему на помощь. Тюрин шел впереди.

Лукашин хотел им крикнуть, чтобы они спасались, приказать. Но вместо крика только стон вырвался из его раненой груди.

К комиссару подкрался белофинн и крикнул на ломаном русском языке:

— Сдавайся, москаль!

Лукашин взял гранаты.

— Я вам покажу «сдавайся»!

Он посмотрел на гранаты и вдруг спрятал их в рукавах белого халата. Затем встал во весь рост и, превозмогая боль от раны, поднял руки.

Когда Тюрин увидел с горы, что комиссар стоит, подняв руки, а к нему со всех сторон спешат белофинны, командир не поверил своим глазам. Он остановился и протер глаза рукой.

Какой позор! Ведь комиссар сам учил бойцов, что советский воин в плен не сдается, а теперь…

Ему хотелось крикнуть: «Опомнись, комиссар!..»

Финны подбежали к комиссару тесной толпой.

— Выше руки! — крикнул офицер.

Лукашин вскинул руки, подхватил гранаты и вдруг резко бросил их. Гранаты сильно ударились о камни. Белофинны бросились врассыпную, некоторые запутались в лыжах. Раздалось два оглушительных взрыва. Сквозь вихри камней и снега было видно, как повалились враги. Когда дым рассеялся, никто не поднялся.

Несколько минут бойцы стояли молча. В стороне от убитых врагов лежал комиссар, погибший вместе с ними от взрыва своих гранат.

Тюрин еще раз протер глаза.

Ему было стыдно, что он вначале так плохо подумал о комиссаре. Ему захотелось подбежать к мертвому товарищу и поцеловать его.

Но показалась новая партия финских лыжников.

— Вперед! — приказал командир.

Только взглядами попрощались бойцы со своим комиссаром, который их спас, и двинулись дальше.

Белофинны заметили их, открыли стрельбу. Но было уже поздно. За горой уставших бойцов встретили наши сторожевые посты.