Рассвет любви

Глава 1

Начало нового века 1301-1302 годы

— Это пираты! — закричал капитан Эйбрам. — Полный вперед! Мы должны уйти от них, не то кровожадные ублюдки догонят нас!

Седобородый, с изрезанным соленым ветром лицом, старый морской волк хриплым голосом отдавал команды.

Леди Элинор из Клэрина, что в графстве Йоркшир, стоя у самого борта, чувствовала, как соленые брызги щиплют ей глаза, а морской ветер игриво дергает за выбившийся из прически локон. Услышав капитана, она нахмурилась. Как ни странно, именно она заметила приближение чужого корабля, а не впередсмотрящий из своего «вороньего гнезда». И сейчас с тревогой смотрела, как, стремительно настигая их, он буквально летел навстречу им по волнам Ирландского моря.

Пираты! Но ей все не верилось. Конечно, раньше ей доводилось слышать, что иные морские волки порой готовы рискнуть головой, лишь бы схватить удачу за хвост, но она сомневалась в этом. Дни, когда соленую гладь океана бороздили викинги, промышлявшие пиратством, давно канули в Лету. Король Эдуард был безжалостен к пиратам — они пускали ко дну его корабли, грабили купцов; его казна была пуста из-за бесконечных войн.

— Пираты! — повторил капитан, наконец соизволив заметить ее. — А вам, миледи, придется спуститься вниз, в мою каюту!

— Но, капитан, если пираты захватят корабль, в вашей каюте я буду не в большей безопасности, чем на палубе!

— Миледи, я не собираюсь отдавать им мой корабль! Я намерен сражаться! — гневно зыркнув, уверял он.

— Нисколько в этом не сомневаюсь!

— Миледи, если вы останетесь на палубе, вас могут попросту убить! Тех, кто бороздит моря, мало заботят законы, по которым живет цивилизованный мир.

— А может, это не пираты, а кто-то из моих кузенов, — строптиво возразила она.

— Побойтесь Бога, миледи, мне ли не знать этот корабль! — возмутился капитан. — Он принадлежит одному из самых жестоких французских пиратов, Томасу де Лонгвилю! Ступайте вниз, миледи, я не хочу, чтобы вы погибли!

— Послушайте, капитан, вы, верно, забыли, что я собственными глазами видела, как это кровожадное чудовище, Уоллес, загнав в амбар тридцать человек, поджег его! Именно я, сэр, выломав двери, помогла несчастным выбраться из этой геенны огненной! — гордо заметила она.

— Да только мы-то сейчас в море, миледи! Один удар абордажным крюком — и вам конец! А если рухнет мачта? Ну вот что, хватит спорить. Марш вниз!

— Капитан, со всем уважением…

— Миледи, есть здесь хоть один человек, кого вы послушаетесь?!

Только сейчас что-то в его голосе заставило ее испугаться по-настоящему. Обернувшись, Элинор вздрогнула — пиратский корабль был уже совсем близко. На его фоне их суденышко смахивало на перепуганную пташку, тщетно пытающуюся увернуться от когтей ястреба. Высыпав на палубу, матросы приготовились к бою.

— Элинор!

Услышав, что ее зовут, она обернулась.

— Никак вы оглохли! Это ж пираты, спаси, Господи, и помилуй! — Брайди, ее служанка, стоя на лестнице, ведущей в капитанскую каюту, судорожно крестилась.

— Брайди… — начала Элинор, но та вихрем взлетела на палубу, бесцеремонно расталкивая матросов. Высокая, худенькая, всего тремя годами старше своей госпожи, она не раз уже доказывала, что в минуту опасности на нее можно положиться.

Но только не сейчас.

— Прошу вас! — взмолилась Брайди.

— Ладно, мы спустимся вниз.

Элинор неохотно последовала за Брайди. Впрочем, ни волны, ни ветер никогда ее не пугали. А вот пиратов она сейчас ненавидела с такой силой, что с радостью перегрызла бы глотку любому, кто попался бы ей под руку.

Ничто в мире не могло испугать ее больше, чем мысль о том, что ее куда-то запрут и за спиной ее громыхнет засов!

Но прежде чем девушки спустились вниз, внезапный толчок, от которого содрогнулось все судно, бросил их на палубу. Содрогнувшись всем корпусом, корабль застонал, как раненое животное. Да так оно, в сущности, и было. Пиратский корабль подмял их под себя. Абордажные крюки, серебряными птицами взмыв в воздух, мертвой хваткой впились стальными лапами в мачты и борта их суденышка.

— Миледи! — крикнула Брайди.

Но в это время корабль сильно качнуло, и девушки упали на палубу. И в тот же миг, уцепившись за снасти, пираты, перепрыгивая через узкую полоску воды, оказались на их судне с саблями наголо. Через мгновение на корабле начался бой.

— Вставай! — встряхнула Элинор служанку. У их ног, бросив оружие и вцепившись друг другу в горло, катались двое матросов. Элинор, улучив момент, схватила тяжелую Библию и с силой обрушила ее на голову пирата. Раздался глухой стук, и его тело распростерлось на палубе. Ошеломленный матрос испуганно заморгал.

Брайди бросилась поднимать Библию.

— Господь на нашей стороне! — благочестиво выдохнула она.

— Да неужто?

Обе женщины, вздрогнув, обернулись. Высокий мужчина, появившись на пороге каюты, загородил собой дверь.

— Увы, мадемуазель, боюсь, вы ошиблись. — Шагнув к ним, он сдернул с головы шляпу. — Позвольте представиться, дамы, — Томас де Лонгвиль. Сейчас Господь на моей стороне.

Он был еще довольно молод. Солнце и морской ветер сделали его кожу бронзовой. Темно-коричневые штаны обтягивали бедра, белая рубашка с распахнутым воротом и клюквенного цвета камзол не скрывали широкой груди, высокие сапоги доходили до половины бедер. В маленьких прищуренных глазках горела злоба. Тонкие губы кривились в усмешке.

— О, так вы леди Элинор Клэрин, насколько я понимаю? Вы плывете во Францию, где вас ждет старый толстосум. Вам нужны деньги на восстановление разрушенного скоттами замка, да благословит Господь их души! Что ж, посмотрим, сколько заплатит ваш денежный мешок за счастье заполучить вас целой и невредимой!

Но тут лежавший на палубе матрос будто проснулся:

— Негодяй! Только посмей тронуть леди…

Он бросился вперед, но пират выхватил нож. Элинор успела встать между ними. Неожиданный толчок бросил ее прямо в объятия пирата, и в глазах его промелькнул огонек.

— Достаточно крови! — повелительно бросила она. Видимо удивленный, Томас де Лонгвиль вскинул брови.

— Это вы мне?

— Неужели вы проливаете кровь ради удовольствия? — крикнула она. — Вы ведь и так уже захватили судно! Так для чего вам убивать этого человека?

— О да, это так. Судно теперь принадлежит мне. А что до него… — Он немного подумал. — Жан! — окликнул он, и почти тут же к ним подбежал еще один пират. — Вышвырни за борт эту падаль! Только не убивай его! Пусть он попадет в воду живым и невредимым, слышишь?

— Посадите его в шлюпку! — взорвалась Элинор, увидев, что появившиеся пираты поволокли куда-то ее защитника.

— Заносчивая маленькая шлюха! Стало быть, это и есть та самая легендарная воительница из замка Клэрин? Новая святая Ленора, да?

— Она настоящая леди, по крови и по рождению, — отважно вступилась Брайди, обхватив свою госпожу руками, словно собираясь собой защитить ее от пирата, — и если вы… если вы осмелитесь…

На щеках Брайди заалели яркие пятна.

— Она пытается вам сказать, что если вы осмелитесь причинить мне какой бы то ни было ущерб, то я скорее всего потеряю всякую ценность в глазах своего жениха, — заявила Элинор. Впрочем, вряд ли это имеет в его глазах какое-то значение, устало подумала она. Появившись на свет на земле, где сражения и смерть были частью жизни людей на протяжении многих лет, она привыкла к тому, что жизнь одного человека не имеет никакого значения. А после смерти отца ее судьба уже неоднократно висела на волоске.

— Да? А если мне на это наплевать? Что можете мне предложить вы? — вкрадчиво осведомился де Лонгвиль с издевательской усмешкой.

— А если я брошусь в море? Что тогда? — с вызовом бросила Элинор.

Лицо пирата вспыхнуло гневом. Он уже открыл было рот, но тут вернулся запыхавшийся пират, которого он называл Жаном.

— Корабль! — крикнул он.

— Корабль?

— Да, и идет на всех парусах прямо на нас!

Томас де Лонгвиль задержался, чтобы отвесить ошеломленным женщинам изящный поклон.

— Прошу простить меня, дамы. Я сожалею, леди Элинор, но неотложное дело призывает меня уйти к себе. Даю вам слово, что постараюсь как можно скорее покончить с неизвестным врагом и вернуться к вам. Ни за какие сокровища мира я не согласился бы пропустить момент, когда вы броситесь в море!

Дверь каюты с грохотом захлопнулась. Элинор, испуганно вскрикнув, подергала, но дверь оказалась запертой.

— Миледи! — воскликнула Брайди, бросившись к ней. Ее заперли! Но это невозможно!..

В этот момент сильный толчок бросил Элинор в сторону, и она ударилась об угол стола.

Затрещало дерево… Страшный треск… что-то очень знакомое. И тогда вдруг… Отблески пламени.

— Пожар! — Элинор испуганно посмотрела на Брайди.

— Огню до нас не добраться. Он еще далеко.

— Да я скорее воткну себе в сердце кинжал, чем соглашусь сгореть заживо!

— Элинор!

— Ни за что! Не позволю я этого, слышишь? Не позволю! — рыдала Элинор, шаря по капитанской каюте в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы взломать дверь. Наконец за занавеской, отделявшей койку капитана, она нашла топор.

С отчаянной решимостью она сжала его в руке.

— Элинор, вы не должны, — зашипела на нее Брайди. — Послушайте, дайте его сюда! Капитан велел нам оставаться здесь. Не то нас обеих могут убить.

Застыв на месте, Элинор смерила служанку гневным взглядом.

— Нет уж, Брайди, это ты меня послушай. Неужели ты хочешь погибнуть тут, как загнанная в угол крыса?!

— Но, миледи…

— Мне нет дела до того, какая смерть меня ждет, лишь бы не в огне! Брайди, очнись! Видишь, вокруг дым! Корабль горит!

Брайди потянула носом.

Что бы там ни было, в этой ловушке она не останется.

— Пожар, Брайди! Огонь!

Брайди сделала еще один глубокий вдох и, казалось, окончательно пришла в себя.

— Пожар! — завизжала она. — Пожар! Что нам делать, Элинор? Я сделаю все, что вы скажете!

— Отойди подальше, Брайди. Я хорошо владею этой штукой. — Словно желая это доказать, Элинор немного отошла и, размахнувшись, изо всех сил вонзила в дверь тяжелый топор.

— Мы сможем захватить его? — спросил Брендан, глядя в подзорную трубу.

— Конечно, раз уж ты так этого хочешь! — Эрик Грэм, его родственник и капитан «Осы», кивнул ему головой.

— Еще бы не хотеть! — буркнул Брендан, глядя вперед. Странная это была картина: пиратский корабль, подмявший под себя судно под флагом Эдуарда I. Все указывало на то, что битва только что закончилась.

В абордажной схватке пострадали оба корабля. «Оса» сильно от них отличалась — ведь строили ее скандинавы, еще не забывшие походы викингов. Да и не только изящные очертания корабля говорили об этом. В жилах ее команды текла кровь этих отважных мореходов древности, а также храбрых скоттов, привыкших, не ропща на частые неудачи, до последней капли крови сражаться за свою свободу.

— Тебе знакомо это судно? — полюбопытствовал Эрик. Ростом почти с Брендана, он казался настоящим великаном, но если волосы его кузена были черны как вороново крыло, то взлохмаченная шевелюра и окладистая борода Эрика отливали медью, а глаза его были голубыми и такими же холодными, как Норвежское море. — Да ты никак узнал его цвета!

— Кузен, я ведь большую часть жизни, как ты знаешь, сражался на суше, — напомнил ему Брендан. — Может, расскажешь, что тебе известно?

— Судно принадлежит Томасу де Лонгвилю.

Это имя было известно даже Брендану.

— Тот самый печально известный французский пират?

— Да, это он. Прелюбопытный субъект. По части умения нагреть руки на чужом добре.

— И он взял на абордаж английский корабль? Тогда в чем дело? Можем сразу заполучить их обоих!

— А как насчет соглашения Уоллеса? — полюбопытствовал Эрик. — Это ведь как-никак вопрос международной дипломатии.

— На то, чтобы захватить французского пирата по дороге во Францию? Да еще корабль Эдуарда в придачу? Думаю, он будет доволен.

Брендан снова поднял к глазам подзорную трубу, разглядывая корабли. Ему не было нужды спрашивать, готовы ли они к сражению.

Они всегда были готовы к сражению.

Несмотря на то что битва у Фолкерка закончилась поражением скоттов, Уоллес, этот мужественный борец за независимость Шотландии, был жив. И в мире было мало людей, чьей крови король Эдуард жаждал бы больше, чем крови Уоллеса. Со времени печально известного сражения при Фолкерке Уоллес жил только ради того, чтобы вернуть Шотландии долгожданную свободу. Но как человек неглупый, он понимал, что его могущество напрямую зависит от того, насколько сопутствует ему успех. Причина этого крылась в феодальном устройстве общества того времени. Сам Уоллес не был ни богат, ни особо знатен, чтобы собрать огромную армию. Он смог сколотить лишь небольшой отряд воинов, поклявшихся хранить ему верность. И сейчас занимался тем, что совершал набеги на армию англичан, укрепившуюся на юге Шотландии, угонял лошадей, забирал припасы, словом, наносил удар там, где скорость и внезапность нападения могли дать ему преимущество по сравнению с регулярным многочисленным войском англичан. Порой удача изменяла ему, и тогда Уоллесу приходилось скрываться то в Норвегии, то на Шетландских островах, а иногда даже во Франции или в Италии. Но ему так и не удалось собрать ту армию, которая была необходима для полной победы.

И тем не менее то поражение все же сослужило ему службу: шотландская знать поняла, что пришло время позаботиться о своей родине. И теперь уже другие люди, сменив Уоллеса, боролись за ее свободу.

Но Эдуард не собирался упускать Шотландию. Не осмеливаясь вторгнуться на север, он по-прежнему считал себя ее повелителем. Брендан нисколько не сомневался в том, что Эдуард Английский по доброй воле никогда не предоставит свободу его родине. Только со смертью короля у Англии появится возможность освободиться от господства англичан в Шотландии. Сейчас Эдуард вел другую войну, и у него — хвала Господу! — не было сил полностью завладеть Шотландией.

Брендан часто гадал, отчего Уильям Уоллес, будучи незаурядным полководцем и прирожденным лидером, принял такое положение вещей и, казалось, без особого сожаления смирился с этим.

Сам Уоллес по-прежнему признавал королем Шотландии Джона Баллиола — ведь он был миропомазан на царство. Но у Джона Коммина, по прозвищу Рыжий, и Роберта Брюса в жилах текла та же самая кровь древних шотландских королей. По стране, однако, расползались слухи, что Джон Коммин хотя и явился со своими людьми к Фолкерку, но потом позорно бежал, что, дескать, и повлекло за собой поражение шотландцев. Какое-то время они оба, и Коммин, и Роберт Брюс, были единственными защитниками Шотландии. Само собой, они нападали на англичан, но действовали очень осторожно. Правда, Брюс был вынужден отступить, и тогда Джон Соулис Коммин, как и подобает доброму шотландцу, поклявшийся на мече править страной в отсутствие законного короля, стал регентом королевства Шотландского.

Уоллес же не боялся ничего — ему нечего было терять. Джон Баллиол, законный король Шотландии, был все еще жив. Угрюмый, печальный король, злобный, трусливый и порочный — но все же король. Недавно его освободили из папской тюрьмы в Италии, куда он был брошен по приказанию Эдуарда, и он смог наконец вернуться во Францию. Именно по этой причине Брендан с Эриком и спешили во Францию, к французскому королю, с которым они столько долгих лет были добрыми союзниками.

— Ну? — нетерпеливо спросил Эрик, оторвав Брендана от мрачных мыслей.

— Что? Одобрит ли Уоллес? О, конечно!

— Тогда вперед!

Брендан чуть ли не бегом поспешил на нос корабля, куда сбежались большинство его людей.

— Идем на абордаж! — крикнул Брендан и, улыбнувшись, повторил знаменитые слова их предводителя: — Не ради славы, но ради свободы! За Шотландию!

— За Шотландию, везде и всегда! И за то, чтобы и нам внакладе не остаться, верно, Брендан? А то в наших с тобой сундуках давно ветер свистит! — захохотал Лайам Макаллистер, высоченный парень с неизменной улыбкой на лице и огненно-рыжими всклокоченными волосами.

По рядам шотландцев пробежал ропот.

— Бог свидетель, Лайам, ты прав. Мы можем позволить себе поживиться чем-нибудь с тонущего корабля.

— Хорошо! — Одобрительно хмыкнув, Эрик принялся отдавать приказы матросам.

Погоня началась.

— Наверняка они уже успели нас заметить, — предположил Эрик.

Брендан скривился.

— Мне как-то еще не доводилось ввязываться в драку так, чтобы оставаться незамеченным! — Он повернулся к своим людям: — Стрелы, ребята! Постараемся, чтобы у них хватало забот, когда мы полезем на абордаж! Эй, вы трое, те, кто стреляет получше, выходите вперед! Ты, Лайам, Коллум, и ты, Эйнсли, пощекочите-ка им задницы! Нам понадобятся смола, ребята, и чистые тряпки, так что держите все наготове.

Матросы разбежались по своим местам. Всем им довелось уже узнать о меткости английских лучников Эдуарда. И вот теперь они решили громко заявить англичанину — и пиратам — о себе. Заявить огнем.

Дверь слетела с петель; Элинор с Брайди успели выскочить на палубу как раз в тот момент, когда откуда-то сверху — казалось, прямо с неба — на них посыпался град горящих стрел. Элинор дернула Брайди за руку, заставив ее пригнуться. Корабль еще не был объят пламенем, но это могло случиться с минуты на минуту. Пираты не обращали на женщин никакого внимания — им попросту было не до них.

Стоя неподалеку, Томас де Лонгвиль сыпал проклятиями, разглядывая стремительно приближавшийся корабль.

— Решили сражаться на море, как у себя на суше! — прорычал он. — Стрелы! Стрелы! — Он погрозил кулаком кораблю, который был уже совсем близко. — Эй вы, собаки! Сражайтесь, как положено мужчинам! Или у вас и мечей-то нет? Боже милостивый! Да ведь это же скотты!

Он не успел договорить, как в борт их судна вонзилось сразу с дюжину абордажных крюков и штурм начался. Удивительно, но английский корабль все еще держался на воде, если учесть, что пиратское судно навалилось на него с кормы, а новый корабль грозно навис над его правым бортом.

— Эй, вы, вот они, наши мечи, к вашим услугам! — донесся в ответ чей-то крик. Элинор посмотрела в сторону кричащего. Мужчина, ухватившись рукой за снасти, ловко балансировал на рее, низко нависавшей над бортом их корабля. В другой руке он сжимал обнаженный меч.

Скотты!

Первое, что бросилось в глаза Элинор, был наброшенный на плечи воина клетчатый шотландский плед. Из-под шерстяной ткани в сине-зеленую клетку виднелись простая белая рубаха и потертые черные штаны, заправленные в кожаные сапоги. На одном плече плед был сколот массивной брошью. С неожиданной для такого высокого человека ловкостью воин спрыгнул на палубу, и меч его молнией мелькнул в воздухе. Элинор заметила, что он еще совсем молод. Густые черные как вороново крыло волосы падали ему на плечи, в глазах горел зловещий огонь. Обветренное загорелое лицо было чисто выбрито. И вдруг Элинор сообразила, что он ответил Лонгвилю на его родном языке.

Впрочем, какая разница! Ведь перед ней был скотт! Разве можно было считать цивилизованными людьми этих дикарей, то и дело в постоянных стычках убивавших своих соплеменников и готовых в любую минуту умереть, сомкнув челюсти на горле врага, как это делают дикие звери? — думала Элинор.

Элинор содрогнулась, когда ее слуха коснулся старый боевой клич шотландцев — ей Доводилось слышать его и раньше. Кто-то не переставая сыпал проклятиями на норвежском. Но по большей части в воздухе слышалась французская речь. Разгорелась битва, но, несмотря на это, Элинор не могла заставить себя уйти с палубы. Затаившись, она и Брайди расширенными от ужаса глазами наблюдали за сражением.

— Невероятно! — выдохнула Брайди и отпрянула в сторону, когда у ее ног рухнул какой-то человек. Это был пират. Ухмыльнувшись ошеломленным девушкам, он вскочил на ноги и снова сцепился с шотландцем. — Второе нападение, уму непостижимо! — взвизгнула Брайди. Она была до такой степени возмущена, что, казалось, начисто забыла об опасности. — Ну одно еще так-сяк! Но два подряд — это уж слишком!

— Замолчи, глупая! Разве ты не понимаешь, в какую переделку мы попали?!

— Может, укрыться в каюте, миледи? — предложила Брайди. — Огонь вроде потушили, а тут, на палубе, нас того и гляди насадят на вертел, как цыплят!

— Нет! — вскрикнула Элинор. Вокруг них кипел бой. Смерть грозила им отовсюду. — Брайди, бежим на корму! — вдруг скомандовала она.

Схватив служанку за руку, Элинор проскользнула между двумя залитыми кровью воинами за мгновение до того, как они вцепились друг другу в глотку. Девушки помчались по кораблю. Случайно бросив взгляд за борт, Элинор невольно ахнула — свирепо шипя, как растревоженные гадюки, волны облизывали борт корабля, раз за разом доставая все выше. Да, Ирландское море редко бывает спокойным!

А уж сегодня и подавно! От его дикой красоты у Элинор захватило дух. А небо… синее-синее, как вечность… как обещание райского блаженства…

— Элинор! — окликнула ее Брайди. — Уж не собираетесь ли вы, часом…

— Прыгнуть за борт? А почему бы и нет? — жестко ответила девушка.

— А тогда что? Лучше уж вернуться в каюту…

— Лучше уж броситься за борт, чем сгореть в огне, — упрямо повторила Элинор, пристально вглядываясь в морскую пучину. Она, конечно же, умела плавать. Но доплыть до берега? Вряд ли. А потом… что за чудовища поджидают ее там, в этой бездонной глубине? Акулы с острыми, как сарацинский кинжал, зубами… или что-то еще более ужасное, одно из тех морских чудовищ, о которых шепчутся в тавернах, пугливо крестясь и оглядываясь по сторонам?

Но даже такая смерть лучше, чем огонь! Элинор, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Прямо к ним бежал какой-то человек.

— Трофей! — увидев женщин, завопил он.

— Господи, прости мою душу! Я прыгаю! — перегнувшись через борт, пробормотала Элинор.

Но прежде чем она успела выполнить свое страшное намерение, невесть откуда появившийся второй воин сшиб пирата с ног. Удар был так силен, что оба кубарем покатились по палубе. Собственно, схватки как таковой и не было — у второго воина в руках сверкнул остро отточенный клинок, и через мгновение все было кончено.

Оружие француза со звоном упало на палубу, и Элинор инстинктивно бросилась за ним. Она с первого взгляда поняла, что ей в руки попало настоящее сокровище — легкий, длинный французский клинок, к тому же из закаленной стали.

Незаметно схватив его, Элинор оценивающе взвесила клинок в руке. И тут же краем глаза заметила, что незнакомый воин, покончив с французом, направляется в их сторону.

Но через мгновение она узнала его — это был тот темноволосый дикарь, который первым кинулся на абордаж корабля, ведя за собой своих людей. Но было в нем что-то еще, что показалось ей смутно знакомым…

— Бросьте оружие, миледи, — негромко посоветовал он на таком безупречном французском, который ей доводилось слышать разве что при дворе.

Но ее не обманешь, подумала Элинор. С подобными ему жизнь уже сталкивала ее и раньше.

— Нет. Иди своей дорогой, горец. Иди с миром и оставь нас в покое.

— Ты англичанка!

— Да. Я еду к своему жениху. Он француз, так что поосторожнее, скотт!

— Брось меч! — сказал он. — А потом обсудим твою поездку, твоего жениха и твое… э-э… будущее.

— Какое уж будущее, когда попадаешь в лапы скотту! — с нескрываемым презрением в голосе выплюнула Элинор.

— Немедленно брось меч! Или я его отберу!

— Отдайте ему меч, — взмолилась Брайди. — Миледи, ради всего святого!

Подхватив край юбки, Элинор решительно подоткнула ее и с мечом в руках шагнула вперед. Может, ее кинут за борт, но по крайней мере смерть в огне ей больше не грозит! И лучше уж погибнуть от меча, чем сдаться на милость шотландца!

— Брось меч! — Решительный блеск в глазах мужчины говорил, что он намерен силой заставить ее повиноваться.

Его меч мелькнул в воздухе. Элинор с такой скоростью нанесла ответный удар, что застала его врасплох. Острие клинка полоснуло его по руке, и на палубу брызнула кровь. Он явно этого не ожидал. Но прежде чем она успела воспользоваться своим преимуществом и нанести новый удар, Элинор поняла, что опоздала. Теперь он был готов к схватке. Ее клинок мелькнул в воздухе, но шотландец успел вовремя парировать выпад. Поняв, что ситуация становится угрожающей, Элинор сделала несколько обманных финтов в надежде выбраться из этой западни. Упрямо стиснув зубы, она маленькими шажками двигалась по палубе, отвечая ударом на удар. Забыв обо всем, она слышала только звон стали о сталь и тяжелое дыхание врага.

Потом вдруг до нее дошло, что звуки сражения, которое еще несколько минут кипело вокруг, понемногу стихли. Все толпились вокруг них: шотландцы, французы, норвежские матросы. Только капитана Эйбрама и английских моряков не было среди них — скорее всего они были убиты или же их вышвырнули за борт еще до второго нападения, решила Элинор.

И теперь со всех сторон за ней наблюдали враги. Пираты. Дикари.

И тут ее противник накинулся на нее с такой яростью, что у Элинор впервые дрогнула рука. У нее даже зубы клацнули от неожиданности, и она едва успела сжать пальцы, чтобы не выпустить из рук оружие.

Губы мужчины вытянулись в тонкую, прямую линию. Одну руку шотландец заложил за спину, в другой сжимал меч. Элинор невольно отметила про себя, что негодяй даже не запыхался, и только текущая из раны кровь заставила ее торжествующе усмехнуться.

Нет, она не бросит меч! Набрав полную грудь воздуха, Элинор взмолилась о том, чтобы Господь послал ей силы. И молнией ринулась вперед, целясь клинком прямо в сердце. Но проклятый шотландец следил за ней. Разгадав ее намерение, он в последнюю минуту увернулся.

На этот раз удар, который он нанес Элинор, оказался такой сокрушительной силы, что ни страх сгореть заживо, ни риск навлечь на себя вечное проклятие не смогли бы заставить ее удержать в руках оружие. Клинок, звякнув, упал на палубу. Бессильно опустив руки, Элинор застыла на месте, выпрямившись во весь рост. Сжав зубы, она вызывающе глянула на своего врага.

Нет, она его не знала. И все же… в его облике было что-то знакомое… Когда-то она уже видела блеск этих темно-синих глаз. Как сквозь пелену, до ее слуха донеслись одобрительные крики. Наверное, пираты… а может, даже сами шотландцы аплодировали ее мужеству… и ее непроходимой глупости.

— Кто ты? — удивленно спросил шотландец. В голосе его не было гнева.

— А ты кто такой? — вызывающе бросила в ответ Элинор. И вдруг она вспомнила. Вероятнее всего, он тоже узнал ее в эту же минуту, потому что Элинор успела заметить, как потемнело его лицо, каким суровым и непреклонным вдруг стал взгляд его синих глаз. Ей показалось, что он сейчас кинется на нее, и сердце Элинор ушло в пятки.

Она ни о чем не успела подумать. Птицей пролетев мимо него, она бросилась на корму. Оказавшись там, Элинор уже не колебалась. На мгновение в голове мелькнула мысль о том горе, которое она причинит Брайди, но теперь это уже для нее ничего не значило. Перегнувшись через борт, девушка бросила взгляд на бушующее внизу море. И прыгнула вниз.