Рассвет любви

Эпилог

Ребенок Элинор, девочка, появился на свет четвертого ноября.

Она, правда, думала, что родится мальчик, но Брендан, который успел завладеть туго спеленатым свертком раньше молодой матери, не скрывал своей радости.

— Конечно, теперь у нас прибавится хлопот, — усмехнулся он.

— Почему?

— Еще, чего доброго, пойдет в мать, примется выбираться из дома через балкон… ну и все такое…

Малышку назвали Женевьева Марго. Первое имя было дано ей в честь матери Элинор, которую она почти не помнила, а второе, естественно, в честь будущей крестной матери — Марго. Крестным же стал Эрик.

Через три недели после счастливого события до обитателей замка наконец дошло известие о том, что произошло в Лондоне. Королевский суд признал сэра Майлза Фиоджеральда виновным в убийстве знатного французского дворянина графа Алена де Лаквиля. Была осуждена и Изабель. Дошли до замка и разговоры о том, что Изабель пыталась использовать свои чары, чтобы склонить на свою сторону Роберта Брюса, но тот, по уши влюбленный в молодую жену, даже не заметил этого. Вина Изабель была полностью доказана. Судья оказался достаточно милостив к Фицджеральду — его приговорили всего лишь к повешению. А Изабель, обезумев от страха перед грядущим наказанием, закончила свои дни так же, как и ее несчастная жертва, — она сама отравилась в тюрьме.

Элинор догадывалась, что, несмотря на случившееся, Корбин не мог не горевать о той страшной участи, что постигла его жену. Как ни странно, ужасные события в их семье, казалось, заставили его еще сильнее полюбить Шотландию, ставшую для него второй родиной. Услышав о смерти Изабель, Корбин молча вывел из конюшни коня и до самого вечера пропадал где-то среди холмов. Вернулся он хотя и с осунувшимся лицом, но спокойный и будто примирившийся с неизбежным.

Весь следующий год они наслаждались миром. Жизнь их была безоблачной, но все понимали, что это продлится недолго. Так оно и вышло — на следующий год королю Эдуарду снова удалось собрать большую армию, которую он намеревался двинуть на Шотландию. Краткое перемирие между двумя странами закончилось.

В мае 1303 года войско Эдуарда появилось под Роксбургом. Он продвигался вперед, и вслед за Роксбургом пали Эдинбург, Линлитгоу, Перт, Бречин, Абердин, Банфф и, наконец, Элджин. В ноябре он появился под Дунфермлайном, где войско перезимовало. Там же к королю присоединилась юная королева. На всем его пути шотландцы так и не смогли оказать ему успешного сопротивления. Только при осаде Бречина сэр Томас де Моль сражался до последнего среди обломков крепостной стены, пока не пал на поле боя.

Король Эдуард, однако, не делал ни малейшей попытки тронуть принадлежавшую им крепость и несколько деревушек, словно по мановению волшебной палочки выросших возле нее как грибы после дождя — скорее всего потому, что эта земля вплотную граничила с владениями Брюса. Вероятно, именно по этой причине англичане до сих пор старались держаться от замка на почтительном расстоянии. Шотландские бароны один за другим складывали оружие. В то время Уоллес гостил у своих родственников в Ментейте. Многие искренне преданные ему люди умоляли его воспользоваться подходящим моментом и примириться с Эдуардом. Но Уоллес был непреклонен: пока он жив, он будет бороться за свободу Шотландии. Король Англии велел сэру Александру де Эбернети не спускать глаз с переправы через реку Форт — на тот случай, если Уоллес решится вступить в войну. В марте 1304 года сэр Уильям Уоллес вместе с сэром Саймоном Фрезером и его сторонниками были окружены под Твиддейлом и им пришлось спасаться бегством через Лотиан. Под Пибблсом они были разбиты наголову, но ни сам Уоллес, ни его соратники и не думали сложить оружие, даже когда им стало известно, что затесавшийся в их ряды предатель дал знать королю Эдуарду о том, где скрывается Уоллес. Ходили упорные слухи, что предупреждение было передано Уоллесу тайно, человеком, которого сам король Эдуард продолжал считать своим верным слугой.

Этим человеком был Роберт Брюс.

Брендан возвращался домой после боя усталый и окровавленный, но не сломленный. С каждым днем он чувствовал, что начинает питать все большее уважение к своему могущественному соседу. Ему уже было известно, что Брюс встречался с церковными иерархами Шотландии. К этому времени уже мало кто верил, что король Баллиол когда-нибудь заявит о своих правах на шотландский престол. Претендентами на корону по-прежнему оставались Джон Коммин и Роберт Брюс. В феврале Джон Коммин Рыжий подписал перемирие с королем Англии.

А Роберт Брюс тем временем, похоже, проникся уважением к Уоллесу. Порой Брендану даже приходило в голову, что Брюс понемногу приходит к мысли, что если он объединится с Уоллесом и его соратниками, то с его положением и властью можно рассчитывать оказать достойное сопротивление притязаниям английского короля.

А Элинор училась мириться с поражением и начинать день с новой надежды.

Когда в конце лета Эдуард вместе со своим войском покинул пределы Шотландии, он приказал сжечь дотла древнее Дунфермлайнское аббатство, словно позабыв о том, что великолепный старый монастырь, выстроенный в незапамятные времена, стал последним пристанищем многих шотландских королевских семей — в том числе и его собственной сестры Маргариты, ее мужа, короля Александра, и их детей, которые были похоронены в монастырской усыпальнице. Окружив со всех сторон замок Стерлинг, он приказал ввести в бой катапульту, которой сам когда-то дал гордое имя «Боевой волк». И хотя гарнизон замка готов был сдаться, королю очень уж хотелось увидеть в бою свое любимое детище. Катапульта метала через крепостную стену раскаленные ядра, и придворные дамы были в полном восторге.

Убедившись, что залитая кровью Шотландия уже не в силах сопротивляться, Эдуард вернулся в Англию.

Той же зимой Элинор родила сына. Его назвали Эррином Уильямом — в честь родственника, заменившего Брендану отца, и Уильяма Уоллеса.

Брак Марго и Эрика тоже не остался бездетным. Их первый ребенок, девочка, появился на свет с белыми, словно лен, волосами и такими же ярко-синими глазами, какие были у ее родителей.

Хотя Уоллес метался по всей стране, ни на день не задерживаясь на одном месте, тяжелая длань короля Эдуарда, казалось, нависла над ним, как топор палача. Каждый раз он посылал гонцов к Брендану.

И тот, собрав верных ему людей, кидался ему на помощь, но каждый раз, едва бой был окончен, торопился обратно домой. А Элинор с детьми и женщинами часто ездила на север, выбираясь порой и на тот далекий островок к западу от Шотландии, где вырос Брендан и где до сих пор жили его родственники. Древний замок лепился к скале, точно ласточкино гнездо. Окруженный морем со всех сторон, он был неприступен для любого врага. Мало-помалу Элинор привыкла жить такой жизнью. Многому она научилась у Марго. Теперь она никогда не говорила «если он вернется» — только «когда». И он всегда возвращался к ней. С победой или потерпев поражение, но он возвращался, а она выбегала встречать его на порог, и они крепко обнимались. А потом, уединившись в своей спальне, подолгу говорили.

Элинор мечтала о том, что когда-нибудь настанет время, когда ради спокойствия ее и детей Брендан откажется наконец от такой жизни и они заживут счастливо и мирно. Но она не могла не понимать, что надежды на это мало. Ведь тогда он не будет уже тем неистовым воином, которого она когда-то полюбила и без которого не мыслила своей жизни.

Уоллес погиб не в бою — его сгубило предательство. С сэром Джоном де Монтейтом, знатным шотландским бароном, принесшим присягу королю Англии, явился один из соратников Уоллеса, сэр Эймер де Валенс, пообещав Монтейту вечную благодарность короля — в том случае, если он поможет захватить Уоллеса.

В давней битве при Фолкерке погиб кузен Монтейта, и с тех пор Монтейт воспитывал своего племянника, Джона Шорта. Именно его Монтейт и подослал к Уоллесу. Ловко втершись в его доверие, мальчишка давал заговорщикам знать обо всех передвижениях и планах Уоллеса.

В то время Роберт Брюс почти всегда находился при дворе короля Эдуарда, однако собирался съездить на север повидаться с Уоллесом. Было ли ему известно о коварных планах Монтейта или нет, никто так и не узнал. Но однажды ночью Джон Шорт обезоружил спящего Уоллеса и самого близкого его друга Керби, когда те поджидали Брюса в условленном месте. После этого он дал знать Монтейту, что птичка попалась в сети. Керби был убит на месте. А Уоллес, хоть и безоружный, сражался до тех пор, пока Монтейт не заверил его, что они окружены, что англичанам нужен только он один и что его собираются всего лишь заточить в замок Думбартон.

Все это оказалось ложью — англичан не было и в помине. Уоллеса предали.

Монтейт и не собирался везти его в замок Думбартон. Больше того — он всячески старался избегать тех мест, где преданные Уоллесу люди могли бы попробовать отбить своего вождя.

Монтейт, переправившись через реку Форт, доставил Уоллеса к Джону де Сигрейву. А оттуда его перевезли в Лондон.

Когда Грегори, взявший на себя обязанности гонца, привез эту новость в замок, едва не загнав измученную лошадь, Брендан пришел в неописуемую ярость. Он рвал и метал, кляня предателей Уоллеса, сотворивших столь черное дело. Досталось и Роберту Брюсу. Наконец Брендан объявил, что немедленно отправится в путь и попытается отбить Уоллеса по дороге в Лондон.

Когда Брендан уже готов был сесть в седло, Элинор послала к нему Брайди с просьбой ненадолго подняться в их спальню.

Прыгая через две ступеньки, он взлетел в комнату, едва сдерживая досаду и нетерпение.

— Элинор, побойся Бога! Они ведь убьют его! Нам нужно мчаться…

— Они ведь уже в Англии, — возразила она. — Как ты можешь им помешать?

— Сделаю что-нибудь. Не знаю… что-нибудь придумаем. Со стоявшего возле камина подноса она взяла бокал, до краев наполненный теплым вином.

— Брендан, я действительно боюсь. Побудь со мной хоть пару минут. А потом можешь уезжать.

Она подвела его к камину, заставила опуститься на разостланную на полу мягкую шкуру. Брендан одним глотком осушил бокал. И когда он отставил его в сторону, Элинор бросилась ему на шею и стала ласкать его.

— Обними меня, Брендан! Еще крепче, милый, я так боюсь! Люби меня, прежде чем уедешь…

В отблесках пламени он казался ей богом — темноволосый, с бронзовой кожей, покрытой шрамами, и литыми мускулами. Но каждый раз он казался ей все прекраснее.

Казалось, Брендан догадался, какой страх снедает ее. И любил ее с такой томительной нежностью и пылкой страстью, что Элинор забыла обо всем… даже о том, что она задумала.

Наконец она поднялась. На ее губах играла улыбка.

— Прости, любовь моя. Я делаю это… только потому, что люблю тебя.

— Элинор… — начал он. Брови его сурово сдвинулись. Но она бросилась к двери. Брендан попытался было встать… но не смог. Глаза его закатились. Потеряв сознание, он упал на ковер. Элинор, вернувшись к мужу, окинула его взглядом, потом оделась, заботливо поставила на стол поднос с едой и вином, которых ему должно было хватить на пару дней, и вышла из комнаты.

Когда Брендан, очнувшись на следующий день, попытался открыть дверь, выяснилось, что она заперта. Он так разбушевался, что от его криков замок, казалось, содрогался до самого основания.

Однако, похоже, никто его не слышал.

Прошло два дня. Наконец Элинор сказала Эрику, что, кажется, настало время выпустить пленника. У нее же самой не хватило духу встретиться с ним лицом к лицу.

Уже позже, когда она вместе с детьми и Марго сидела во дворе, маленькая Женевьева вдруг радостно замахала рукой.

— Па! — взвизгнула она. — Па!

— Не думаю, что твой «па» так уж сгорает от желания увидеть меня, — вздохнула Элинор. — Марго, может, ты присмотришь за детьми, пока…

Повернувшись, она торопливо пошла, вернее, почти побежала к конюшням. Чувствуя его дыхание у себя за спиной, Элинор проскользнула в стойло, но он ворвался туда вслед за ней, и через мгновение его сильные руки сгребли ее в охапку и кинули на солому. Элинор жутко перепугалась. Через мгновение его тяжелое тело уже придавило ее к земле и глаза их встретились.

— Брендан, прости меня. Я должна была это сделать. Брендан… ты бы погиб вместе с ним. Сам Уоллес никогда бы этого не захотел.

— Я знаю.

— Прошу тебя, Брендан… у тебя такое лицо… мне страшно.

— Я зол как черт.

— Я сделала это только…

— В отместку, да? — буркнул он, намекая на то, как сам он опоил ее когда-то зельем, чтобы не брать с собой в Клэрин.

Элинор покачала головой.

— Просто потому, что это была хорошая идея. И потом… раз уж я попалась на удочку, так почему бы не попробовать провернуть это дело с тобой?

— Его убьют, — пробормотал Брендан.

— Знаю. И мне очень жаль. Но ты не можешь им помешать. Послушай, Брендан… ты очень сердишься?

— Ужасно. — Он хмуро улыбнулся. — Впрочем, сейчас это уже не важно. — Брендан коснулся кончиком пальца ее щеки. — Хочешь заняться со мной любовью прямо здесь, на соломе? — прошептал он.

— Где угодно! — засмеялась она.

Выбрались они оттуда, только когда на землю спустились сумерки.

Прошел целый месяц, прежде чем до замка докатилась страшная весть.

В Лондоне была разыграна пародия на суд. Сэр Уильям Уоллес, один из величайших героев Шотландии, сознался в том, что неоднократно нападал на подданных английского короля и угрожал безопасности его страны. Но он решительно отверг все обвинения в измене. Он не изменял королю Эдуарду, говорил Уоллес, — ведь он никогда не приносил ему клятву верности. Никогда.

И тем не менее он был осужден как изменник.

Его везли на телеге через весь Лондон, а беснующаяся толпа глумилась над ним, с гиканьем швыряла в него гнилые фрукты. Потом отвезли в Смитфилд. По желанию Уоллеса священник до самого конца держал перед ним Священное Писание.

Его вздернули на виселице, а потом, дождавшись, когда он начал задыхаться, перерезали веревку, и почти бездыханное тело рухнуло на плаху. Острый нож палача отсек ему гениталии, вспорол живот, и еще теплые внутренности швырнули в толпу. После этого палач отделил голову мученика от тела, а само оно, разрубленное на четыре части, было отправлено в самые отдаленные уголки Англии. Голову же Уоллеса вздернули на пику и выставили на всеобщее обозрение на Лондонском мосту.

Слушая Гриффина, гонца Брюса, принесшего страшные вести, Брендан угрюмо молчал. Гриффин уверял Брендана, что Брюс ничего не смог сделать для спасения Уоллеса — иначе и его голова сейчас торчала бы на пике рядом с головой шотландского вождя.

Выслушав его, Брендан вышел. Взяв лошадь, он выехал из замка. Но на этот раз вслед за ним отправилась и Элинор.

Она нашла его на вершине одного из холмов. Прищурившись, Брендан невидящим взглядом уставился вдаль.

— Он мертв, — проговорил он. — Честь, мужество… само сердце Шотландии — все погибло.

— Уильям умер, но он всегда знал, какой конец его ждет, — мягко сказала Элинор. — И он сам хотел этого, ты же знаешь… ради вашей мечты.

— Наша мечта умерла вместе с ним, — покачал головой Брендан.

Нежно коснувшись его щеки, Элинор заставила мужа взглянуть на нее.

— Брендан, я знаю, как много он значил для тебя. Когда-то давно я считала его чудовищем. Но потом поняла, что это великий человек, мужественный и по-настоящему великодушный. Клянусь, его смерть будет как живая вода для вашей мечты. — Наклонившись, Элинор сорвала пучок цветущего вереска. — Это ведь Шотландия, верно? Эти холмы, волны, бьющиеся о дикие скалы, ее люди, готовые отдать за нее жизнь… даже мятежные бароны! Шотландия не умерла вместе со смертью Уоллеса! Она жива, жива и ваша мечта.

Казалось, он не слышит. Подождав немного, Элинор неслышно взяла лошадь за поводья и отвела ее к ближайшему ручью.

Ей вдруг показалось, что он плачет… его щеки были мокры от слез, и ей вдруг стало страшно.

Прошло немного времени, и Элинор услышала за спиной мягкий топот лошадиных подков. Она обернулась. Брендан долго молча смотрел на жену, потом его губы слабо дрогнули в улыбке.

— Миледи, я собираюсь съездить навестить нашего соседа, сэра Роберта Брюса. Думаю… ты права. Уильям самой судьбой был предназначен стать мучеником. Его смерть была такой же яркой, как и его жизнь. Когда-то давно он посоветовал мне присмотреться к Брюсу… когда сам он погибнет. Похоже, пришло время последовать его совету. И если то, в чем он клялся, правда, если Брюс и в самом деле был верен Уильяму, то когда-нибудь, возможно…

— Возможно, он станет королем, — закончила она.

— Может быть…

— Да?

— Может быть, нам стоит навестить нашего соседа? — Улыбка Брендана стала шире. Муж протянул ей руку, и она крепко сжала ее в своих ладонях. Не говоря ни слова, он усадил ее в седло перед собой, и они поскакали навстречу новой жизни…