Рассвет заглядывает в окна

2 глава Неудачное знакомство

— Ты что, совсем сдурел? — громко возмутилась девушка. — Разуй свои бесстыжие глаза! Смотри куда идёшь!

— Извините, — сказал он. — Я совсем не хотел этого.

— А чего ты хотел? — всё так же сердито буркнула она. — Вот скажи мне, чего? Чего именно?

Возмущению Иры не было никакого предела. Какое право этот придурок имеет так поступать с ней? Чего он толкается? Кто он такой, чтобы так вести себя по отношению к ней? Она уставилась этому наглецу прямо в глаза. Он спокойно выдержал взгляд.

— Вообще — то, я уже извинился к вашему сведению, если вы не слышали. Я, правда, не хотел так поступать с вами. Что поделать, так получилось. Поверьте, я не специально. Я же уже говорил вам, что не хотел этого.

— Ладно. Проехали. Так чего ты хотел? Ведь ты не просто так пришёл сюда.

— Вот именно. Я пришёл устраиваться на работу к вам в кафе официантом.

Тон девушки стал более миролюбивым.

— Так бы сразу и сказал. Ладно, давай для начала хотя бы зайдём в кафе. Чего мы тут будем стоять на потеху всей местной публики?

Вокруг привлечённые интересным зрелищем начали собираться люди. Она взяла его за руку и увела внутрь «Жар — птицы».

В другое время юноша возмутился бы таким её поведением и даже заявил о том, что он совсем не маленький и не нуждается ни в какой опеке с её стороны, но только не теперь. Он тоже считал, что незачем каким — то незнакомым чужим людям глазеть на них и насмехаться над ними. Вернее, над ним самим. Таких, как эта девушка, которая сейчас увела его за руку он терпеть не мог и у него на то была своя причина.

— Как тебя хоть зовут — то, работничек?

В голосе у до сих пор сердившейся на него Иры промелькнула насмешка. Она постаралась изо всех сил скрыть её, но поскольку из неё была плохая актриса, то у неё весьма плохо это получилось.

— Валентин Греховодов.

— Понятно. А я твоя начальница Ирина Венедиктовна. Моя должность — управляющая. Кафе, где ты теперь будешь работать принадлежит моей матери Антонине Леопольдовне и её супругу Спиридону Карловичу. Они ещё более высокое начальство, чем я. Где ты раньше работал, Валентин?

— Поваром в ресторане.

— Сколько — то хоть тебе лет? Почему вдруг такое резкое падение? Из поваров да вдруг в официанты? Обычно люди стремятся наверх, а ты вниз.

Ира поначалу вновь хотела прикусить свой такой сегодня не в меру острый язычок, но снова обида на этого парня взяла вверх. Чего это он такой спокойный и невозмутимый, когда внутри у неё всё продолжает так и кипеть от негодования?

— Двадцать шесть. Ресторан, в котором я работал поваром прогорел и закрылся. Я попытался устроиться по по специальности, но меня никуда не брали.

— Что не так? Ростом, что ли, не вышел али чем другим?

Внутри у Валентина всё заклокотало от ярости и негодования, но он изо всех сил сдержал себя. Не для того он столько времени искал эту работу, чтобы теперь из — за этой дурочки и соплячки всё разом потерять.

— Дело не в этом.

— А в чём же тогда? Не совершил вовремя какой — то подвиг и потому тебя не оценили по достоинству, Валентин?

«Ох, ты и язва, Ирина!» подумала она о самой себе. "Я понимаю, что иногда бываю далеко не подарок, но сегодня

что — то уже совсем превзошла саму себя. Надо всё — таки хоть как — то сдерживать себя. Иначе человек обидится на тебя и уйдёт восвояси. Всё хорошо в меру, а ты что — то совсем превзошла саму себя".

Так она уговаривала себя, но, к сожалению, что — то это у неё плохо получалось. Весь вид юноши вызывал у неё горячее раздражение, с которым ей плохо удавалось бороться.

— Все места поваров уже заняты. Всё — таки это престижная профессия, особенно, если ты уже дорос до звания шеф — повара. Осталось вспомнить прошлое.

— При чём тут это?

— Когда — то давно я начинал с профессии официанта.

— Да? Неужели? И в какой седой древности это было, позволь спросить тебя?

«На возраст намекаешь, да?» промелькнуло у бедняги в голове. «Ох, ты и язва, ох, же ты и язва, "дорогая» ты моя, Ирина Венедиктовна. И как бы я всё — таки хотел взглянуть на того беднягу, который встречается с тобой. Если он, конечно, есть. Если ты до сих пор не убила его своими презрением и язвительностью. Чего — чего, а их у тебя в душе, ой, как хватает. Смотри, не захлебнись ими и не подавись, «золотая ты моя».

— Три года назад.

— И почему ты не смог устроиться по специальности? Чего — чего, а толкаться ты умеешь. Тогда отчего тебе не стать столь высококлассным специалистом в поварском искусстве? Что тебе помешало? Или опыта не хватает?

— Всего у меня хватает. Можно я не буду отвечать на этот вопрос?

— Почему же? Я должна знать всё о тебе. Вернее, хотя бы это точно. Иначе с чего бы мне принимать тебя на работу?

Он не хотел отвечать на этот вопрос потому, что боялся что — нибудь съязвить в ответ. Он слишком хорошо знал себя. Валентина было очень трудно вывести из терпения, но, если уже доводили, то он потом с трудом останавливался и мог по глупости натворить таких дел, что сам жалел да было поздно. А эта молоденькая язва, как будто, специально намеревалась довести его до белого каления.

Девушка сама понимала, что несёт что — то не то, но словно какой — то чёртик изнутри подкусывал её так вести себя. Обычно она была другой, ласковой и нежной, но тут не контролировала себя.

— Так почему? — продолжала настаивать она. — Или у тебя руки не из того места выросли?

«О, мой Бог!» мысленно простонал парень. «Да замолчишь ли ты когда — нибудь, наконец? Или мне надо заткнуть тебе рот кляпом, чтобы наступила столь вожделенная для меня тишина?»

— Всё у меня на месте, Ирина Венедиктовна, — терпеливо как маленькой сказал он.

— Тогда в чём же таком дело?

— Чтобы устроиться поваром, надо давать взятку, а таких денег у меня нет.

Это и была причина, по которой он терпеть не мог таких, как она. Он считал, что Ира преспокойно устроилась себе на всём готовеньком и в ус не дует. Конечно, зачем ей это делать, когда мать и отчим давно преспокойненько позаботились о ней? Наверно, она одна дочь в семье и на неё с неба всегда готово упасть всё, что она ни пожелает для себя.

Вот только Валентин не знал, что её жизнь не так уж и легка, что отчим у неё весьма суров и требует отчёта за каждую потраченную копейку, что избалованной как раз является Женя, её младшая сестра. Ира ещё застала то время, когда они с матерью после смерти отца жили весьма и весьма бедно. Если бы она в своё время не вышла замуж за Спиридона Карловича, кто знает, может, до сих пор прозябали бы в нищете.

Да и не такие уж и богатые они были, если разобраться. Кроме этого кафе и квартиры у семьи девушки ничего и не было, да и то открылись они недавно, а её отчиму ещё надо было отдавать кредит. Ещё у него часто бывало дурное настроение, которое он срывал на своих домашних. Тогда берегись! Спиридон Карлович уж точно никому не давал спуску. Жалел разве что только одну Женечку. Конечно, она ведь самая младшенькая, его дочь, единственная кровиночка, а Ира так, мелочь пузатая при ней.

Конечно, кто она ему такая? Всего лишь какая — то жалкая падчерица, не более того. Девушка частенько старалась оправдать его в своих глазах, всё — таки он много сделал для них с мамой.

Но как же всё — таки хочется, чтобы был жив папа!!! Тогда бы его маленькая Иришка с утра до вечера купалась бы в ласке и неге. И больше ничего не надо.

Она задумалась. С небес на землю её вернуло покашливание Валентина. Таким образом он деликатно напоминал ей о себе.

— Извини, — густо покраснела она. — Я не хотела обидеть тебя. Поистине, у нас с тобой, впрямь, вышло какое — то неудачное знакомство.

— Так что с работой? Вы берёте меня или нет?

— Давай проведём эксперимент. Я пойду сяду за вон тот столик, ты будешь обслуживать меня, а тогда решу чего ты стоишь.