Растаман

Вторые

В вирт-игре я вернулся к храму.

Питомец, достигнув пятого уровня стал взрослым. Испытав жуткое разочарование, я жалел потраченного времени, лучше бы я ничего не делал. Никаких супер навыков у пета не открылось, чуда не произошло.

«Питомец „Искра“ (взрослый).

Имя: Полосатый.

Здоровье: 35/35.

Уровень: 5.

Опыт: 100.453/10024 (до следующего уровня — 9923.547).

Поглощённая карма: 618.

Навыки: руны Вода, Земля, Воздух, Хаос, Жизнь.

Бафы: нет».

Появившиеся руны в навыке совпадали с тем, что мой питомец мог вешать на себя сам, в остальном подсказок с дальнейшим развитием питомца не было и я плюнул на него, решив заняться собой. Прикинув сколько надо времени на прокачку еще одного уровня питомцу, я залез в настройки и отменил передачу своего опыта «полосатому».

— Сам качайся, иждивенец, — буркнул я, еще два года своей жизни «толочь воду в ступе» не хотелось.

«— Рано или поздно сам чему-нибудь научится», — мысли успокаивали взъерошенные нервы.

Спрыгнув с валуна я пошел к центральной площади храма. Пришла пора пробовать овладеть новыми бафами. Бегать за толпой летающих огоньков я не стал, заняв место перед одиноко стоящей колонной. Я выбрал из уже изученных моим питомцем бафов самый простой на вид иероглиф. Присмотревшись внимательнее себе под ноги, я с трудом узнал заученный символ «Воды».

«— Если трехмерную картинку расплющить на плоскость, то получится что-то похожее», — разгадал я каракули.

Встав в центре исцарапанных каменных плит, я стал пробовать повторить движение по хитрой траектории. Истратив полностью время, отпущенное мне навыком «полет», я так ничего и не добился. Подождав отката, я достал мечи, решив увеличить время нахождения в воздухе. В свое время Учитель Наставников неплохо меня натренировал, да и тратить на пустое ожидание отката по скиллу свою жизнь, было жалко.

Пока я крутился в воздухе, не покидая условную сферу в пространстве, толпа блуждающих огоньков, совершая паломничество добралась до облюбованной мною колонны. Наступивший после этого ад невозможно передать словами. Окруженный в воздухе сотней маленьких мобов, я был похож на космический корабль, попавший в метеоритное поле. При внимательном осмотре «блуждающего огонька», я не мог разглядеть на нем ничего, кроме названия моба. По ощущениям же от столкновения с ними, как минимум на половине из окружавшей меня мелочи, висели бафы «земля». Озверев от болезненных непрекращающихся тычков со всех сторон, я стал интенсивнее махать мечами, пробиваясь в чистое воздушное пространство. Лезвия мечей окрасились кровью раненных и убитых. Обозленные первые и вписавшиеся за пострадавших вторые, летающие монстрики накинулись на меня. Урон как таковой мне нанести они были не в состоянии. Мой бар жизни гордо замер в зеленом секторе. К сожалению баф от оглушения можно было получить и с полной шкалой жизни. Испытываемая мною боль нарастала с каждой минутой. Мысль о снижении уровня боли в вирт-капсуле мелькнула и пропала, выйти из игры для изменения настроек я не мог, находясь под атакой.

Потихоньку количество окружающей мошкары стало уменьшаться. Появилась возможность отдышаться и внимательнее осмотреться вокруг.

Отмахиваясь от последних летающих гадов, я заметил, что полностью скрывшийся под загустевающей прямо на глазах кровью, нацарапанный иероглиф прорисовывается синхронно, со свечением у лезвий моих мечей. В огромной луже крови растекшейся под о мной, проскакивали всполохи ультрамаринового света. Как только свечение у лезвия пропадало, пропадала и подсветка у части иероглифа.

Добив последнюю мошкару, я приземлился чуть в стороне от места побоища. Кровь в игре обычно пропадала через минуту другую после окончания сражения. Прошло уже пять минут, а мои клинки все еще были заляпаны бурыми пятнами. Не привыкнув к такой реалистичности, я обтер лезвия от крови пучком сорванной травы, что росла рядом с булыжной площадкой. Через пару ударов сердца, перед колонной не осталось ни капли крови, позволив исцарапанным плитам, подставить свои бока весеннему солнцу.

Вернувшись на свой облюбованный за последнее время валун, я принялся сводить факты в одно целое. То, что случившееся не случайность, и где то здесь зарыт ключ к активации храма, я не сомневался. Осталось взять у кого-нибудь в займы мозги, чтобы додуматься до правильной последовательности действий.

Через полчаса «блуждающие огоньки» начали возрождаться. Возникшие к этому моменту идеи требовали реализации, и главным действующим лицом в предстоящем эксперименте были мобы.

Я нанес несколько ударов, и побежал к колонне с «водой». Подраненные летуны увязались за мной. Возрождающиеся мобы, тут же кидались во вновь закипевшую битву, не заботясь о заблаговременном совершении паломничества. Лишенные каких-либо бафов, «летающие огоньки» гибли один-за другим, не доставляя мне никакого дискомфорта.

Управившись в этот раз за какие-то десять минут со всей стаей, я приступил ко второй части своего эксперимента. Выученный иероглиф «воды» стоял у меня перед глазами. Я пролетел внутрь воображаемой фигуры и замер в ее центре. Орошенные кровью мечи начали свой неспешный танец, повторяя кончиками лезвий контуры символа. С первого же момента движения по нужной траектории, бритвенные лезвия окутались ультрамарином, оставляя в пространстве чуть светящийся след. Прочертив в воздухе почти половину, я глянул вниз, желая убедиться, что пиктограмма под моими ногами также наливается светом, просвечивая сквозь кровь. Рисунок проступал на поверхности ровно до момента моего внимания. Сбив концентрацию, мои руки отклонились от нужной траектории и мечи тут же погасли. Погасла и пиктограмма, испарив часть крови.

Чертыхнувшись, я начал свой танец заново. Ничего не получалось, пока я не догадался замазать кровью появившиеся чистые участки рисунка на булыжниках. Сбившись еще пару раз, я выпарил всю кровь, что натекла с убитых мобов, так и не добившись успеха.

«— Главное принцип ясен, — хвалил я себя, ожидая респа летунов:-сейчас все получится».

Не получилось ни со второго, ни с третьего раза. Пришлось выходить из игры и смотреть еще раз, правильно ли я запомнил фигуру. Храм, простоявший по условностям игры не одну сотню лет, мог еще постоять столько же. Решив, что времени у меня достаточно я подгрузил приложение 3D редактора и перенес в него «воду». Перекрасив символ кистью с краской по изломанной линии, я внимательно осмотрел иероглиф, ища оставшиеся не окрашенными участки. Сложность заключалась в том, что по одной линии нельзя было пройти дважды. Ультрамариновое свечение пропадало, как только его касался кончик меча повторно.

Задачу, пройти всю траекторию за один раз, при этом чертя ее двумя мечами, и не повторяясь в траектории, я решить с наскоку не смог.

«— Сегодня в храм я уже не вернусь», — пришлось посмотреть правде в глаза и я полез в вирт в поисках программы, которая смогла-бы рассчитать мои движения. Ничего подобного я не нашел не смотря на потраченные полтора часа.

В последнее время, у меня появилась привычка, присущая только детям богатых родителей. Я брал куски пластика, и рисовал на них разные рисунки, зажав стилус в руке. Мне нравилось этим заниматься сидя во внутреннем дворике нашего дома. Трехмерный планшет с лазерным пером был бы намного удобнее, но мне отчего-то импонировала архаичность данного время препровождения. Исса часто смеялась, видя результаты моего труда, но мне было совсем не обидно.

Обломавшись с поиском программы, которая смогла бы решить мою проблему, я решил сделать перерыв. Руки сами стали рисовать иероглиф на листе пласта. Задача, вставшая передо мной в вирте, пролезла в реал. Я сидел и водил цветным стилом по выученному наизусть символу, в поисках решения шарады.

Мое восприятие окружающего мира усиленно раскачивалось в тренажерном зале и подкрасться ко мне незаметно в реале стало почти невозможно, по крайней мере для моей сестры. Звук от сместившихся камешков на дорожке из гравия насторожил меня. Вариантов о том, кто крадется за кустами, стараясь застать меня врасплох, было не много. После гибели одного из членов семьи, охрана в доме семьи Чвонг была параноидальная. Несмотря на прошедшее время, отношение к уровню готовности отразить опасность не снизилось, а скорее повысилось. При таких исходных данных, изображать ниндзя в саду могли позволить только моей сестре Исса.

Уловив краем глаза смазанное движение в мою сторону, я поспешно стал запихивать кусок пластмассы с рисунком под куртку. Вцепившиеся в меня руки мешали мне спрятать самый страшный секрет.

— А ну покажи, — сопели у меня над ухом, выламывая мне пальцы. Пальцы было жалко и я стал их разжимать по одному, растягивая удовольствие от борьбы. Радостное сопение сменилось обиженным выдохом. Завладев рисунком, Исса тут же его посмотрела. Обнаружить крамольных рисунков сестре не удалось, и она, как ни в чем не бывало, плюхнулась рядом со мной на скамейку.

— Что это, — рассматривая теперь не спеша, она крутила лист так и сяк, пытаясь определить где верх а где низ.

— А сразу нельзя было спросить, — не веря что это поможет, я пытался усовестить налетчицу.

Не удостоив мои слова даже фырканьем, следователь приступил к допросу. Пришлось сознаваться, рассказывая что это и зачем это нужно.

— Так ведь это просто, — решила впечатлить меня Исса и взяла два стилуса.

Начав движение одним, в какой-то момент времени второй стилус присоединился к танцу идя по своей траектории, и не задолго до окончания рисунка, остановился, позволив первому закончить всю работу.

— Видел бы ты себя со стороны, — сестра рассмеялась.

Подозреваю, что она была не далека от истинны. Мое удивление пробило трещину в моей невозмутимости, перекосив лицо от удивленного восхищения. Вопрос застрял в моем горле. Не зная, как оформить свои эмоции в слова, я жестами постарался вопросить и узнать ответ. Похихикав над моей пантомимой, Исса спросила: — Тебе знакомо слово «каллиграфия»?

Я читал где-то, что раньше на нашей планете, была целая нация людей, которые всегда отвечали вопросом на вопрос. Уверен на сто процентов, у них были азиатские корни.

Я потащил сестру в свою комнату, упускать специалиста по моей проблеме было нельзя. Пока мы шли до моих невеликих апартаментов, Исса в двух словах описала значение этого слова, а так же связанные с данным процессом культурные традиции востока. Ее рассказ только вызвал дополнительное усиление в моей руке, держащей ладонь сестры. Давать ей хоть малейшую возможность сбежать, я не собирался.

«— Искусство это искусство, его за полчаса не освоишь,»-оправдывал я себя, перекладывая на Исса свои проблемы.

За последующий час мне удалось заснять на голо-видео разгадку для восьми из одиннадцати символов. Оставшиеся три были сложными, и сестра попросила время, на поиск решения. Изнывая от нетерпения попробовать пройти ритуал, я с трудом смог взять себя в руки и отложить все на завтра.