Раз в четыре года

4

Аня проснулась. Перед глазами вспыхнули данные, которые она быстро прочла и смахнула. Короткий отдых после позднего завтрака оказался лучше любого праздного ожидания. Она дремала совсем недолго, а многое успело случиться вокруг. Девушка чувствовала это внутри сети. Пока лёгкий вертолёт диагностировал себя, роботы провели внешний осмотр. Автоматы заправили машину и добавили немного масла. Сама площадка выезжала в открытую часть заднего двора. Громкий шум отъезжающей части склада вкупе с ярким дневным светом и разбудил девушку. Сны отошли на второй план, когда потребовалось приступить к решению основной задачи.

Вскоре шум мотора, лопастей и ветра сместил звуки лесной опушки. Птицы разлетелись, кустарники и саженцы в трепете отпрянули от громкого механического чужака. Ветер играл листьями, сгибая молодые ветви. Вращение разрывало тишину на клочья кружением лопастей. Ещё мгновение потребовалось, чтобы машина оторвалась от земли под нарастающий гул. Лёгкий плавный прыжок техники, которая вкручивалась в воздух и отрывалась от земли, поднял пассажира. Девушка почти не заметила нагрузки, сливаясь с машиной сетью.

Площадка убралась спустя пару минут. Вертолёт набирал высоту и двигался на северо-запад. Аня никак не могла очнуться и согнать недовольство с нахмуренного лица. Она зевнула и обернулась в кабине, бесполезно жалея о нарушенном спокойствии. С расстояния в несколько десятков метров дом сливался с холмом. А когда Аня, проверила автопилот и выбранный маршрут, неприметная зелёная крыша спряталась за стеной деревьев. Спустя ещё пару минут смешанные посадки липы и ясеня заслонили сосны. С ними лес представлял собой одно тёмно-зелёное полотно, раскинувшееся от края до края. Отдельные деревья мелькали и сливались внизу, неразличимые на высокой скорости.

Вертолёт скользил над землёй. Ручки и педали двигались сами, словно человек-невидимка составлял девушке компанию. Протоколы безопасности требовали внимания, но не полного. Покрывая пару сотен километров в час, Аня гадала, что же скрывается в этом редком отвлечении за набором цифр координат. Встреча могла сулить совершенно разные варианты, в зависимости от обстоятельств. За прошедшее время большую часть ближайшей территории Аня исследовала лично и занесла слой за слоем на снимки детали биосферы и недоступные спутникам мелочи. Пробралась туда, откуда роботы не могли забрать информацию. Но на эту зону времени не хватило, потому и знаний об очередном пересечении линий катастрофически не хватало.

В общей базе в точке полученных координат значился инфраструктурный комплекс. Такой транспортный узел обычно включал в себя соединение многих поддерживаемых сетей, собранных вместе. Ближе всего стояла нить спуска и подземная магистраль. Первая сразу приходила в голову, но девушка всеми неправдами старалась не верить в прибытие гостей извне. Срочные дела других полевых сотрудников, острая необходимость в обслуживании сложноустроенного комплекса или любые иные смыслы устраивали девушку полностью.

Аня не считала себя ни гостьей, ни местной, даже спустя годы внизу. Жила без самоопределения, стараясь думать о более насущных делах. Хотя её первая декада дней после спуска недавно и незаметно доросла до декады лет. Из первых суток девушка могла вспомнить грохот и страх путешествия вниз, толчок перед посадкой и первые шаги под этим небом, чарующим и пугающим. Да, сейчас синее полотно, усеянное облаками, стало почти родным. Тогда возможность привыкнуть к глубине синевы после станций и перенаселённых технопарков казалась нереальной. Аня помнила, как с непривычки днями напролёт болели спина и шея, как приятно это ощущение дополняло необычную открытую миру радость. Как перестраивались мышцы. Как тело не могло надышаться первые десятки часов, окутанное ветром, без перерыва на сон, несмотря на прежний полузабытый опыт. Девушка наслаждалась тишиной фона вокруг собственной сети. Не верила, что антураж первой планеты людей и первых звёзд для множества предыдущих поколений может затихнуть и пройти.

Но Аня привыкла, порой забывая о числе на календаре, вплоть до последней пары цифр. Исследования и полевые поиски так прижились внутри, настолько слились с ежедневной рутиной, что необходимость переменить порядок вещей казалась дикой и даже невозможной. Когда работа доставляет удовольствие — это увлечение. Когда каждое утро дела помогают двигаться вперёд — это любимое занятие в жизни. А если что-то нарушает привычный ритм, не спрашивает и лезет в личное время — оно расценивается как наглое посягательство.

Мало кому понравится грубое вмешательство в привычно личное. А сейчас как раз происходило что-то выходящее за рамки, способное прервать устроенную пёструю ленту дней. Тоже неизвестное, возможно новое, но точно ненужное. Её зона комфорта осталась на опушке, замерев до возвращения хозяйки в спящем режиме. Но если задание приходило, значит его выполнение считалось оптимальным решением. Так рассчитали сети. Корпорация ставила условия в рамках соглашений. Оставалось глубоко дышать и раскладывать мысли и чувства по местам в созерцании.

Слева вдали извивалось русло реки. Ненадолго мелькнула зеркальная гладь озера, обрамлённая листвой, и вновь нахлынула хвоя. Облака над головой пробегали лёгкие, спешащие прочь. До ближайших следов людей, оставленных городов и поселений местных на их границах, оставалось ещё более двух часов полёта. До цели — менее часа. Проекция вывела эти данные, но Аня не обращала внимания ни на карту, ни на окружающий лес, залитый ровным прохладным светом.

Затем в пути день перевалил за половину, а ветер всё гнал и гнал облака. Именно в них впервые за пролетевшие часы и задержался взгляд девушки. Там, от самой земли, тёмная нить иглой подымалась в небо, исчезая в высоте. Стекло подстроилось под фокус глаз, но даже с ним зрение оставалось бессильно. С такого расстояния детали прослеживались не так чётко, но терпения девушке хватало. А пока Аня сетью дорисовала недостающие мелочи.

Она ещё по форме обрамляющего острова зелёной травы поняла, что поляна создана и поддерживается искусственно. Кто и как охраняет космический лифт, Аня точно не знала. Это были технические вопросы. Но образцовый порядок наводил на определённые мысли. А размеры — на природу перевозок. Обыкновенно около грузовых платформ устанавливали несколько орудий, систему мониторинга и машины патрулирования. Всё с минимальными затратами энергии ради сохранности покрытых пылью и грязью башен. Этакая игла будущего в прошлом в самом низу охранялась от местных и оставалась способной к экстренной эвакуации или быстрому спуску.

Шанс проверить и посмотреть на встречу механических хозяев не представился. Протокол задания не включал снятие наземной охраны с объекта, даже временное. Вертолёт подлетел ближе и приготовился к приземлению на круг в районе шестого этажа, включающий площадку на выступе крыши. Это был первый выход из лифта. Сама шахта составляла большую часть внутренностей, скрытых от непогоды и глаз. Продолжение, уходившее выше и ниже, на вид включало одну функциональную часть, способную только на подъём и спуск. Никаких дополнительных функций для проведения исследований. Строения, в которых ранее копошились встречающие люди и машины, громоздились прилетевшие грузы и пассажиры, уходили вниз, глубоко под землю.

Несмотря на однозначное прибытие извне, сулящее незнакомого гостя или даже гостей, а также малоприятные вопросы и заботы, девушка ещё раз обрадовалась автоматизму систем. Она любила смотреть как на копошение жизни, так и на механику искусственных создание. Её доставили, площадку готовили, транспорт справлялся сам. Поэтому Аня улыбнулась и выдохнула, стряхнув с себя напряжение. Но слишком рано.

В последние минуты на сосредоточенном лице снова отчётливо читались неприязнь и настороженность. Лёгкость в чертах исчезла. Только потому, что сеть предупредила пилота о возможной необходимости ручной посадки, хоть и с малой долей вероятности. До выявлений неудобных потоков воздуха или случайных дефектов площадки.

Прежде всего один раз Ане приходилось приземляться в ручном режиме, вспоминая прошедшие тренировки. Тогда руки тряслись, ноги едва слушались, двигаясь судорожно, пока голова отчаянно соображала, что, к чему и зачем следовало выполнять. Знания и личная сеть, по сути, всё сделали за неё. Но в тот самый момент девушка проклинала когнитивную науку: практические навыки необходимо загружать в подсознание или тренировать в реальных условиях годами. Несколько занятий на тренажёре не дополняются солидным знанием теории, не придают уверенности, но, справедливости ради, позволяют справиться с экстренной проблемой ценой значительного стресса. Как не помогала встроенная сеть, телом больше управляла она. А раз так, то и паника оставалась личной собственностью. Медикаментоз и автоматическую регулировку организма костюмом девушка не жаловала.

Тогда, оставшись целой, Аня посчитала прошедшее чудом. Прежний панический ужас с лёгкостью вставал перед глазами при каждой новой возможности. Поэтому такое спокойствие приносил обычный автопилот, ограждающий от ответственности: ни её сознание, ни встроенный в нервную систему интеллект, часть сети, даже не передавали данные для расчета посадки. Вся безопасность происходящего не требовала участия — это уютное ощущение сбросило часть неприятной тяжести, впервые за день. Посадку отработала автоматика — больше времени на отдых. Насколько Аня помнила, такая мысль стала первой приятной после пробуждения.

Мотор успел утихнуть до того момента, как девушка спустилась по ступеням. С вертолётной площадки она уходила не спеша на чуть согнутых ногах, ещё выбирая направление. Сначала прошла в сторону и поднялась ещё выше, на окружающую основное помещение смотровую площадку. Медленно отмерила движения к поручням, которые находились на грани комфортного уровня. Прежде следила глазами, затем шагала. Потирая едва различимый шрам на руке.

Аня не собиралась свешиваться наружу, прыгать на краю или спускаться вниз, но страх приблизиться на последние полметра, совершенно иррациональный, оказался сильнее. Он стал в целом намного сильнее после недавнего пребывания на самом краю. Навязчивое желание справиться с собой и посмотреть вниз не сильно помогало. Наконец, Аня сделала шаг и на мгновение опустила глаза. Дыхание перехватило, зрачки расширились, а ноги сами отшатнулись. Заблокировав вмешательство систем костюма, ввод и стимуляцию выработки успокоительных, она села в двух шагах от края и принялась рассматривать лес, глубоко дыша и отгоняя мысли. Грудь ритмично поднималась и отпускалась, взгляд метался всё медленнее, но сомкнутые пальцы на руках не спешили разжиматься, насколько мирной не представлялась картина перед глазами. Аня не помнила, когда ещё чувствовала себя так остро и ярко.

На той стороне, за границей смотровой площадки, мир полнился жизнью. Девушка смотрела на то, как она наполняет все мысли, как проникает повсюду, прерывая беспокойство и спешку. Миг, и Аня смотрит на верхушки деревьев, на покрытое солнцем море зелени, над которым спешат редкие облака. Тени пробегают за ними, но оставляют листву нетронутой. Птиц не видно и не различить движения животных в танце флоры. Ветер волнами оставляет живые узоры на высоте, завывая рядом в то же время. Звонкое щебетание перемешивается с шёпотом листьев и шумом прорывов, словно звуками о себе напоминают невидимые пернатые.

Спрятанные звуки становились всё громче, доносились со всех сторон, оправляясь от прибытия шумной машины. Прошло с десяток минут в шорохах и голосах, в которых дыхание девушки уже совсем затерялось, совершенно успокоив свою обладательницу. Она моргала и настраивала костюм и зрение, смещая палитру красок выше и ниже. Сеть перемещала звуки и наполняла сознание всеми оттенками и запахами, порой едва уловимыми. Перезагружая девушку с каждым глубоким вдохом и выдохом.

На двадцатой минуте отдыха Аня поднялась на ноги и, спустя несколько ступеней, по пути вниз приложила руку к панели. Обе половинки двери разъехались перед ней беззвучно. Исчезли внутри стен бесследно, открыв проход в верхние этажи. Помещение покрывали тени и сковывала неподвижность, пока системы выводили доступные настройки перед девушкой. Наконец, покрутив диммером на проекции, Аня выбрала комфортную яркость освещения и осмотрелась.

Зал прилёта не представлял собой ничего особенного. Роботы, большие и микроскопические, обслуживали стены, пол и воздух. По неровным движениям пары механизмов девушка догадалась о давности записей последнего использования лифта. Ни пылинки, помещение хранились закрытым, в идеальном порядке и покое — минимум энергозатрат и машино-часов обслуживающей системы. Значит, она вывела лифт из долгого оцепенения.

Структура транспортного узла после окончания забвения оставалась прежней. Основной летающий транспорт по информации сети должен приземляться выше на десять-пятнадцать тысяч метров. Два входа для встречающих, шахта лифта и эргономичные залы стремительно восстанавливали климат и очищались. Вокруг прочной небесной нити над закрытыми дверьми в центре зала загорелось табло-кольцо с медленно плывущей проекцией. Система охраны, дизайн и все разумные удобства располагали к спокойствию и надёжности. Но причин для негодования хватало: обратный отсчёт вывел на табло 08.27.11. Секунды убегали, минуты предстояло вытерпеть, но восемь часов казались вечностью. С одной стороны, Аня понимала, что причин для задержки спуска с орбиты может быть масса: от внезапной солнечной активности до космического мусора или человеческого фактора. Сигнал не передать и вовремя не предупредить в большинстве таких событий. С другой стороны, ожидание в зале прибытия и пребывание в неизвестности не вселяли особой радости.

Оставалось время на мысли, дыхание и доступные мелочи: сбор данных и опыты на собственной персоне. Выбирая между ними, девушка опустилась в подоспевшее синее кресло. Лицо почти расслабилось, отправляя в отпуск мышцы вслед за телом, когда поверхность подёрнула лёгкая рябь. Впервые перспектива встречи человека, такая непривычная, полностью сложилась у Ани в голове. Когда она в последний раз разговаривала с живым смотрителем? Два или три года назад? В любом случае, куда реже, чем видела сны.