Разбойница

Глава девятая

Ей снова снился сон.

На мгновение возник вопрос, как Робин могла осознавать, что спит и что она прячется от чего-то в своей голове, вместо того чтобы предстать перед сложившейся в реальности ситуацией. Там происходит что-то… Что-то опасное для жизни, с чем нужно поскорее справиться.

Но как бы она ни старалась, Робин не могла проснуться. Ей снился сон, и ей оставалось только принять его и двигаться дальше. Сначала ничего не было видно. Края раскинувшегося перед ней пейзажа мерцали и перемещались, не позволяя сосредоточиться. Воздух вокруг был теплым, даже приятным, но темным и полным опустошения.

Но когда Робин уже собиралась сдаться, не обнаружив ничего стоящего внимания в своем сне, на горизонте появилась знакомая фигура. Человек прихрамывал, направляясь к ней, как всегда, слегка пригнувшись.

– Папа! – позвала Робин, тут же забыв, что находится во сне, предпочтя здравому смыслу встречу с любимым отцом. Девушка подошла к нему с колотящимся сердцем и встала прямо перед мужчиной. Она потянулась к его рукам, но он крепко сцепил пальцы под длинными рукавами. – О, как я скучала по тебе! Я не собиралась убегать, должно быть, ты знаешь, и если мы просто присядем, я смогу все объяснить.

Но отец отказывался на нее смотреть. Лорд Локсли, казалось, глядел прямо сквозь дочь. Робин словно не существовало. Внутри все упало, и она схватилась за его широкий рукав.

– Папа, посмотри на меня, – умоляла она. – Я сделала то, что должна была сделать ради семьи. Если бы я не ушла, если бы я не боролась, то это пришлось бы делать тебе… Такого я бы не вынесла. Пожалуйста, посмотри на меня. Пожалуйста.

Он проигнорировал ее слова и отвел взгляд.

– Ты опозорила меня.

Робин ахнула и отпустила рукав. Она упала перед ним на колени, а вокруг начали вспыхивать воспоминания самых важных и неудачных моментов ее жизни. Моментов, подтолкнувших ее к осознанию, что семья полагается на нее, и только на нее. Ее болеющего брата-близнеца, ушедшего из мира, несмотря на оптимистичный настрой и доброе сердце. Слезы обжигали глаза, и она разрыдалась при виде улыбающегося ей Джона, его фигура дрожала рядом с отцом. Джон действительно почти во всем походил на папу, особенно в отношении к простым людям. Робин стремилась подражать ему во всех аспектах своей жизни, особенно в те трагические месяцы после его смерти.

– Я скучаю по тебе, – прошептала она.

А затем внезапно перед Робин появилась мать, но не та бедная женщина из настоящего. Не больная леди Локсли, которая так и не выздоровела от почти смертельного удара по голове, полученного от копыт нервного боевого коня. Не та мать и жена, почти уже неспособная узнать ни мужа, ни детей.

Нет, эта леди Локсли родом из детства Робин: красивая, беззаботная и щедрая на улыбки. Робин любила ее такой. Любила ее и сейчас, хотя от этой женщины в настоящее время почти уже ничего не осталось.

Она вытянула дрожащую руку и нерешительно коснулась края маминого роскошного синего платья.

– Мама! Мама, это твоя дочь Робин. Ты меня узнаёшь? Я наконец-то вернулась домой, – прошептала она.

Леди Локсли, в отличие от мужа, позволила Робин прикоснуться к себе. Она протянула ей руку и заключила в объятия.

– Здравствуй, моя прекрасная дочь.

Девушка прижалась лицом к прямым черным волосам матери и заплакала. Когда последний раз мама узнавала ее? Казалось, прошла целая вечность. Ее кожа была слишком теплой, даже горячей, но Робин уткнулась в нее носом. Создавалось такое ощущение, будто она месяцами жаждала этого жара. Годами.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– А я тебя, – ответила мама.

Отстранившись, она обхватила щеки Робин. В ее глазах читалась осознанность, а не хаотичное безумие, к которому так привыкла девушка. Робин нахмурилась, когда мать поперхнулась, широко раскрыв глаза.

– В чем дело?

Мама хватала ртом воздух, крепко держась рукой за горло и впившись в кожу, словно что-то внутри отчаянно пыталось выбраться наружу. Спустя мгновение ее взгляд потух.

– Мама! – закричала Робин, когда женщина прямо в ее объятиях свалилась замертво. Женщина была слишком горячей и становилась еще горячее. Горячее, чем горящие угли. Горячее, чем подожженные дрова. Она зашипела, но не отпустила, как можно? Ведь это ее мать.

– Сделай что-нибудь! – кричала она отцу.

Именно в этот момент лорд Локсли признал наконец присутствие Робин: лицо его исказилось от ярости из-за представшей перед ним картины. Вокруг них образовалось огненное кольцо. Робин отпрянула от пламени. Не говоря ни слова, он схватил ее за воротник, вырвал тело матери из ее рук и бросил Робин в пламя.

Пламя.

Оно окружило ее со всех сторон. Девушка поперхнулась дымом и попыталась выползти из огня, но облегчения не наступало. Она горела и кричала, кричала и горела. Она билась в агонии. Кожа Робин, пронзенная тысячами раскаленных добела игл, почернела и лопнула, как у жарящегося на вертеле поросенка. Она умирала. Она…

Робин ахнула, распахнув глаза.

Несколько диких секунд, проведенных в панике, она не могла ничего видеть, слышать и чувствовать. За исключением жара и боли, но они уже стали ее старыми друзьями. Она цеплялась за грудь, не обнаружив ничего, кроме целой ткани. Грудь сотрясли рыдания после того, как она провела рукой по необожженному лицу. Сон казался таким реальным. Даже во сне она не смогла избежать боли. Неужели таков ее жизненный удел?

Успокойся. Ты в порядке.

Она положила левую руку на глаза и попыталась выровнять дыхание. Ей просто приснился кошмар, нет в нем ничего такого. С ее матерью и отцом все в порядке. Джон умер. Сон вовсе не реален.

Вот только пульсирующая боль в плече, горле и легких казалась вполне реальной. Робин словно проглотила пригоршню гвоздей. Она попыталась сосредоточиться на том, что произошло до потери сознания, но воспоминания предстали перед ней хаотично, почти ничего невозможно было вспомнить. Картинки сменяли друг друга: преследующие ее мужчины, боль и нависшие над ней глаза хищника. Она тяжело вздохнула. Галлюцинации, вызванные лихорадкой, – это что-то с чем-то.

Почувствовав сильный запах горящего дерева, Робин нахмурилась. Приподняв немного руки, она прищурилась. Мерцающий теплый свет падал слева и сочетался с мягким треском костра. Ей удалось развести приличный костер до атаки, но к моменту ее пробуждения он должен был уже превратиться в пепел. Девушка отдернула потную руку от лица и осторожно опустила. Из-за лихорадки все тело покрывал пот, но дело не только в этом. Холод больше не сковывал ее тело, и она слышала стук дождя.

Что-то не так.

Ее мозг старался разобраться, что именно.

Робин моргнула, глядя на небо, медленно фокусируя зрение. Сверху неба не наблюдалось. Темные сталактиты свисали с каменного потолка, едва заметные из-за высоты. Пещера? Каким, черт побери, образом она оказалась в пещере? Она прислушалась, пытаясь распознать чье-либо движение. Ничего, кроме огня. Может, она прибежала сюда в лихорадочном бреду?

Сосредоточься.

Она потерла голову левой рукой и проверила, сможет ли она сесть. Больно, но мир вокруг не стал вращаться или плыть перед глазами, так что уже что-то. В животе заурчало, и она сглотнула, несмотря на пересохшее горло. Когда она в последний раз пила?

Робин игнорировала свои нужды, сосредоточившись на окружающей обстановке. Слева от нее, посередине гигантской пещеры, располагался огромный костер. Пещера оказалась настолько велика, что невозможно было увидеть противоположную стену. Свет пламени не освещал все темные участки. Справа от нее виднелся вход в пещеру, но его почти полностью закрывали виноградные лозы и снег.

Ее внимание снова привлекло пламя.

На мгновение Робин сосредоточилась только на огне, его мерцании и танце, напоминающим последние мгновения ее сна. Кошмара. Она сильно задрожала и попыталась посильнее обернуть одежду вокруг тела.

И поняла, что никакой одежды на ней нет.

Она побледнела. Вместо одеяла ее накрывал плащ, но одежды поблизости не было видно. Быстро-быстро моргая, Робин огляделась, отчаянно пытаясь найти что-нибудь, что угодно, что можно надеть.

Но вокруг ничего не было.

Где ее одежда?

В груди разрасталась паника, и одновременно с ней в голову стали просачиваться мысли. В лихорадочном забытьи она бы ни за что не развела такой огонь. Камни вокруг него неестественно симметрично выложены. Плюс ко всему плащ. На ней огромный плащ, явно мужской.

Прижав плащ к телу, она бесцеремонно поднялась на четвереньки, чтобы отыскать свою сумку и оружие. Очевидно, она добралась сюда не самостоятельно. Кто ей помог? Друг или враг? Куда подевались долбаные вещи?

Плечо ужасно болело, а на лбу выступил пот. Тут же вымотавшись, она опустилась обратно, натянула на себя плащ-одеяло и накинула капюшон. Вместо того чтобы перегружать себя вопросами, остающимися без ответа, лучше здраво расценить обстановку и разобраться, в какую ситуацию она попала на этот раз. Под прикрытием плаща она пыталась нащупать левой рукой на земле камень или что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия. Пальцы сжались вокруг острого камня размером с кулак.

Оружие найдено. Теперь нужно разобраться с состоянием тела.

Да, Робин все еще горела из-за лихорадки, но острая боль в плече значительно уменьшилась. Она выпустила камень из рук и откинула плащ, чтобы посмотреть на рану. Которая оказалась не перевязана. Глаза девушки широко распахнулись. Рану очистили, обработали и зашили. Она осторожно коснулась ее пальцами левой руки. Признаков отравления больше не наблюдалось. Она выглядела ужасно, вне всяких сомнений, но не так, словно угрожает жизни.

Тот, кто переместил ее сюда, не желал ей смерти. Они хотели, чтобы она исцелилась и пришла в сознание.

Она не знала, видеть в этом плюсы или минусы. Честно говоря, тот факт, что она еще не умерла, не приносил особого облегчения. Насколько Робин понимала, сейчас она находилась в еще более затрудненном положении, чем ранее с бандитами.

Она застыла от покалывания на затылке.

За тобой следят.

Как она могла такое пропустить?

Заставив себя расслабиться, она опустила ресницы и оглядела пещеру, стараясь не выглядеть так, будто кого-то выискивает. Ничего. Слишком темно, но она с уверенностью могла сказать, что кто-то наблюдает за ней в уютной темноте откуда-то слева.

Стараясь двигаться как можно меньше, чтобы наблюдатель не понял ее подозрений, Робин опустила левую руку на острый камень. Пальцы нашли опору в импровизированном оружии. Сжав его изо всех сил в ладони и обернувшись в плащ в попытке прикрыть свою наготу, она приложила все усилия, чтобы подняться на ноги. Робин не собиралась встречать угрозу сидя.

Поначалу девушка опасно покачивалась – как же долго она лежала без сознания? – но потом выпрямилась и повернулась к своему спасителю. Робин подняла руку, чтобы заслонить глаза от света, и собралась с мыслями.

– Я знаю, что ты здесь, – позвала она, ненавидя слабый звук своего собственного голоса. – Тебе пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить мне жизнь. Почему бы тебе не выйти и не поздороваться?

Секунду ничего не происходило. Она затаила дыхание, услышав насмешливое фырканье, и большая тень зашевелилась в темноте. При виде надвигающейся огромной фигуры Робин раскрыла от удивления рот.

Мозг не лгал, когда она потеряла сознание в лесу. Глаза хищника. Яркие изумрудно-зеленые с узкими зрачками.

Не просто хищника.

Глаза дракона.

Да, нынешнее положение определенно хуже, чем преследование бандитов.

Из огня да в полымя.