Разбойник

Глава 1 ДОРОГА В ОБЛАКАХ

Брат Бран Динард вышел из своей комнаты под сияющие лучи утреннего солнца, проходившие между редкими облаками, которые напоминали обрывки белых лент на голубом небе. Яркие пятна солнечного света рассыпались по террасам и мостикам, словно лужицы после ночного дождя, вобравшие в себя сияние высокого неба и возвращающие свет обратно солнцу.

Брат Динард пересек площадку и подошел к невысоким перилам, откуда мог наблюдать за спустившимися с гор облаками далеко внизу и за долиной, терявшейся среди крутых склонов. Его детство прошло недалеко от северных гор Пояса-и-Пряжки, потом ему приходилось огибать их величественные отроги по морю на корабле, но он никогда и представить себе не мог, что сможет когда-нибудь смотреть на облака сверху вниз.

Смотреть вниз на облака!

Брат Динард вглядывался в блестящую ленту реки, бегущую по самому дну долины мимо скал, испещренных красноватыми прожилками и казавшихся отростками горного хребта. За шесть лет, прожитых здесь, эта картина чужих земель, называемых народом Бехрена Кризен-илаф-Флар, или Огненными горами, не переставала удивлять Динарда и наполнять его сердце предчувствием…

Ничего. И всего.

Покидая семь лет назад монастырь в Прайде, одном из самых больших городов Хонсе, ради миссионерского подвига, как называли монахи путешествие с целью обращения в свою веру новых сторонников, изнуренный брат Динард не мог ожидать ничего подобного. По его собственному мнению, он на славу потрудился на благо церкви Святого Абеля до своего тридцатого дня рождения, и благословение отца Жерака на миссионерский подвиг в южных странах стало полнейшей неожиданностью.

— Отправляйся в пустыни Бехрена, — сказал ему состарившийся отец-настоятель как-то холодным и промозглым зимним утром 47-го года Божьего. — Если уж нам удалось отвратить народы Хонсе от языческого учения самхаизма, значит, и дикари Бехрена не останутся равнодушными к зову святого Абеля.

— Дикари Бехрена, — негромко повторил Динард.

Сотни раз он вспоминал это насмешливое определение, данное светлокожими обитателями Хонсе смуглым жителям огромных пустынь, лежащих к югу от Пояса-и-Пряжки. Кочевые племена Бехрена пересекали продуваемые всеми ветрами пустыни от одного оазиса к другому, от моря на востоке до степных просторов далеко на западе. Они путешествовали на странных животных — горбатых лошадях — и говорили на непонятном языке, как утверждали немногочисленные жители Хонсе, встречавшиеся со смуглыми дикарями. Более того, согласно всем донесениям, эти люди быстро переходили от веселья к ярости и свирепо сражались — как и следовало ожидать от настоящих зверей, считали на родине Динарда.

Нечего и говорить, что брат Динард сильно беспокоился, отправляясь на борту небольшого рыболовного суденышка на юг от пристани Этельберта. Чего ожидать от этих южан? Можно ли вообще с ними договориться? Можно ли считать их наивными дикарями или это животные?

Первый сюрприз ожидал его сразу же после высадки с рыболовного судна. Сооружения Джасинты, главного города Бехрена, превосходили все ранее виденное братом Динар дом, даже красивейший город Хонсе Делавал. В первую очередь его внимание привлекли украшенные ярким орнаментом белоснежные башни, которые возвышались над городом. До сих пор память хранила разноцветную мозаику Джасинты, украшенную множеством искусно вытканных ковров. Весь город был похож на огромный базар, по краям которого стояли великолепные дома племенных шейхов из блестящего полированного белого и розового камня, и построены они были более искусно и красиво, чем самые значительные сооружения Хонсе. Весь город лучился жизненной силой, и с этого момента брат Динард отсчитывал истинное начало своего путешествия, здесь он снова обрел присутствие духа. До встречи с Джасинтой он ощущал постоянную усталость и депрессию, но уже через несколько недель вновь почувствовал себя живым и готовым нести благословенное учение святого Абеля народам южной страны.

В этом городе Динард задержался на несколько месяцев, чтобы изучить обычаи и язык Бехрена и окончательно убедиться в неверности мнения своих соплеменников относительно этого цивилизованного народа, обладающего высокой культурой. Следующие несколько месяцев он путешествовал вместе с кочевниками по жгучим пескам пустыни, переходя с ними от одной дюны к другой и укрываясь в их тени от палящего солнца. Он разговаривал с людьми об их жизни, рассказывал о святом Абеле, нашедшем священный остров и открывшем божественный дар драгоценных камней. Динард демонстрировал им камни, чаще всего серый гематит, весьма могущественный самоцвет, используемый для лечения небольших ран и прочих недугов. Его слушали с удовольствием, но без особого удивления. Несколько человек, впрочем, выказали заинтересованность и пожелали узнать побольше о пророке, умершем почти полстолетия назад. От этих потенциальных неофитов Динард и узнал об удивительном месте, Кризен-илаф-Флар, и о посвященных в тайны мистиках, именуемых Джеста Ту.

По словам проводников, эти люди могли совершать подобные деяния, но без помощи каких-либо предметов, будь то драгоценные камни или что-то другое.

Вот так, шесть лет назад, ярким летним днем, после того как весеннее половодье уже схлынуло и обнажило дно долины, Бран пришел к подножию внушительной лестницы, вырубленной в скалах и ведущей к нижним террасам горного монастыря под названием Облачный Путь.

Теперь Динарду казалось, что это было в прошлой жизни. В самом деле, за эти шесть лет он узнал о самом себе, об окружающем мире и о Боге — он и сам в это верил — гораздо больше, чем за три десятилетия, прожитые до путешествия.

И еще он узнал любовь, мысленно добавил Бран, переводя взгляд на одинокую фигурку женщины, выполнявшей ежедневные ритуальные упражнения под открытым небом. При одном взгляде на Сен Ви сердце Динарда наполнялось теплом. Женщина была моложе его на десять лет, миниатюрного сложения, с блестящими черными волосами, рассыпанными по плечам, и смуглой кожей; она покорила его сердце с первой встречи. Сен Ви очень часто улыбалась — могло показаться, что постоянно, — и ее походка, упругая и легкая, напоминала изящный танец.

Динард залюбовался ее отточенными поворотами и наклонами, грациозными движениями рук и ног, плавностью ритуальных упражнений, пробуждающих и укрепляющих все мышцы, одну за другой.

Ветерок мягко шевелил ее свободную одежду — светлые штаны до лодыжек и розовую блузу, украшенную вышитыми цветочными гирляндами. Легкая ткань морщилась и трепетала, но под ней угадывалось уверенное и тренированное тело.

Несмотря на то что Сен Ви весила почти вдвое меньше Динарда, ее нельзя было назвать слабой женщиной.

Как же она смогла меня полюбить?

Динард не переставал удивляться этому, не отрывая глаз от миниатюрной круглолицей женщины с темно-карими глазами, нежными губами, превосходно очерченными и сосредоточенно собранными в розовый бутон, между лепестками которого то и дело мелькали белые зубки, словно она продолжала улыбаться даже сейчас.

Как она отличалась от него, насколько превосходила своей красотой! Брат Динард до сих пор при каждой встрече не мог удержаться от сравнений. Ее носик был похож на маленькую пуговку, а у него — на клюв ястреба. Ее тело было гладким и гибким, каждым движением напоминая молодую иву, тогда как он стоял на крепких плотных ногах и немного сутулился, выставляя вперед одно плечо. Его черные волосы редели с каждым днем, а когда-то твердая линия подбородка теперь заметно обвисла.

Сен Ви, в отличие от него, влюбилась не с первого взгляда. Да и как могло быть иначе? Но она внимательно прислушивалась к каждому из его рассказов, участвовала в каждом их обсуждении в течение нескольких месяцев после прибытия брата Динарда в монастырь, оставалась, после того как все остальные расходились по своим делам, и расспрашивала его о далеких странах к северу от гор. Динард и сейчас помнил тот момент, когда ее простое любопытство переросло в интерес не только к его историям о дальних странах, в которых ему довелось побывать, но и к его собственной персоне и странным белокожим людям, его соплеменникам. Через его рассказы Сен Ви познала его душу и сердце и каким-то чудесным образом — так представлялось Динарду — полюбила его и согласилась не только официально вступить с ним в брак, но и отправиться в его страну.

Но сначала им обоим предстояло выполнить свои работы.

При этой мысли брат Динард перевел взгляд на ряд глиняных горшков, стоящих на соседней террасе. От одного взгляда на эти сосуды, в которых содержались слитки железа, погруженные в слои древесных стружек, он вспомнил обо всех унизительных и грубых высказываниях относительно южан, которые ему пришлось выслушать на родине. Вот уж действительно дикари Бехрена!

Жители Бехрена нашли новый способ обработки железа и теперь превращали его в совершенно иной металл, называемый серебристой сталью. Этот процесс требовал много времени, и предметы из стали были редкостью. Люди Джеста Ту, самого цивилизованного племени южан, владели искусством создавать из этого металла очень легкие, но прочные мечи.

Сен Ви уже несколько лет трудилась над изготовлением своего меча. Каждый день она накладывала только один слой металла. Брат Динард вспомнил тот день, когда она только приступила к работе. Это событие было отмечено торжественной церемонией, в которой участвовали все четыреста с лишним представителей Джеста Ту, собравшиеся на террасах и молившиеся о благополучном ходе работы. Под негромкое пение молитв младшие члены племени принесли священный свиток стали, такой тонкой, что она могла порваться от дуновения ветерка. Металлическая лента была около четырех футов в ширину и почти двадцать футов в длину.

Такой тонкий слой выходил из-под раскаленных валунов, и весь свиток весил всего несколько фунтов. Он и не должен был быть тяжелым, ведь весь металл, за исключением крошечных кусочков, отсекавшихся в самом конце работы, уходил на изготовление меча, предназначенного для Сен Ви. Это и было ее заданием: перенести рулон металла на специально изготовленный стол в ее жилище и сосредоточиться на одной-единственной задаче — создании оружия. Неоднократно брат Динард пытался расспрашивать об этом таинственном процессе и саму Сен Ви, и других мастеров Облачного Пути, гостеприимно предоставивших ему возможность жить и работать в их доме.

Но, увы, этот секрет они ему не раскрыли.

Динард не мог сердиться на них за скрытность. Благородство и радушие этих людей и так превзошли все его ожидания. Они охотно слушали его рассказы о святом Абеле, об основанной в его честь церкви и ее заповедях, о стремлении Динарда распространить новое учение по всему миру. Никто не запрещал ему проповедовать свою веру обитателям Облачного Пути, поскольку в словах Динарда они видели источник новых знаний, а представители Джеста Ту никогда не отказывались узнать нечто новое, В ответ на его старания и рассказы об использовании священных камней монахи научили его своим дисциплинам — духовной, интеллектуальной и военной, хотя в последней он никогда не смог достичь заметных успехов. Они благожелательно реагировали на его бесконечные вопросы и с одобрением отнеслись к зародившемуся чувству между странным светлокожим северянином и представительницей своего народа.

И еще они отблагодарили его особенно ценным подарком: Джеста Ту научили его читать на своем языке, разительно отличавшемся от наречий Хонсе. И, кроме того, дали ему на время священную Книгу Джеста, содержащую их учение.

На страницах объемистого тома раскрывалось множество секретов — уроки концентрации внимания, механизм памяти, танцы воинов и танцы любовников, — все это было записано в одной книге, и это сокровище предстало перед глазами пришельца. Динарду также подарили книгу такого же размера, но с чистыми страницами, чтобы он смог сделать копию, взять ее с собой на родину и поделиться знаниями со своими соплеменниками в северных странах.

— Разве вы не ослабите свою воинскую силу, выдавая эти секреты? — спросил потрясенный Динард, когда услышал такое заманчивое предложение.

Благородный мастер Джиао не проявил ни тени сомнения.

— Каждому человеку, желающему постичь искусство наших воинских танцев, потребуется немало времени, чтобы выучить язык Джеста. Но даже и тогда он не сможет понять значения слов, пока не овладеет мудростью всей Книги Джеста. Без этих знаний, без ясного понимания каждого слова в упражнениях не будет толку; а человек, постигший мудрость Джеста, не может представлять для нас угрозу.

С тех пор каждый день, когда Сен Ви удалялась в свои комнаты, чтобы положить один из тысячи слоев металла на свой меч, брат Динард отправлялся к себе и стремился как можно тщательнее скопировать несколько строк из увесистого тома. Во времена его послушничества в обители святого Абеля Динарду часто приходилось заниматься переписыванием книг, и тогда он приступал к работе не без опасений, несмотря на религиозное рвение. От долгого сидения за столом с пером в руке у него болели спина и шея, часто слезились глаза. Но у его новых друзей имелись средства от этой напасти, заключавшиеся в ежедневных утренних упражнениях, которые следовало выполнять босиком, чтобы ощутить связь с землей.

Динард снова перевел взгляд на Сен Ви и порадовался, что она не знает о его присутствии во время священного утреннего танца. Вот она грациозно, как и всегда, приподнялась на цыпочки и подняла руки, потом взмахнула левой ногой и повернулась вокруг своей оси. Закончив поворот, Сен Ви медленно опустила руки на уровень груди, сведя вместе ладони пальцами вверх, потом поставила левую ступню рядом с правой. Дальше последовало несколько вращательных движений рук, причем в противоположные стороны, потом наклоны вперед и назад. Внезапно она безо всякого напряжения выполнила кульбит вперед, потом назад и снова продолжила медленно поворачиваться в разные стороны.

Все ее движения выглядели словно прекрасный танец во славу земли и ветра и самой жизни, но Динард понимал, что в комплексе упражнений кроется нечто большее. Набор простых на первый взгляд упражнений представлял собой основу воинских тренировок Джеста Ту, и каждое движение являлось ответом на угрозы врагов. В данный момент Сен Ви совершенствовалась в тактике защиты одновременно от троих нападавших; Динарду как-то довелось видеть применение этой тактики на практических занятиях, и они произвели на него сильное впечатление.

Но даже если бы ее движения представляли собой просто танец, монах с севера с не меньшим удовольствием любовался бы его красотой и грациозностью.

Как любовался бы и прекрасной танцовщицей, которую любил больше, чем кого бы то ни было.

Сен Ви закончила упражнения, выпрямилась и замерла неподвижно, прикрыв глаза и восстанавливая дыхание.

Динарду было понятно и это. Девушка укрепляла свою Ки-Чи-Крии, линию соединения духовной и физической сил, которая, по убеждениям Джеста, соединяла макушку головы — Ки — с областью паха — Крии. Для людей Джеста Ту эта линия была средоточием необходимого баланса, источника любой силы. Укрепляя и улучшая эту связь духовных и физических свойств, как это делала сейчас Сен Ви, жители юга стремились к совершенству.

Сен Ви закончила занятия и подняла руки вверх, соединив большие и указательные пальцы в приветственном жесте утреннему солнцу, а потом низко поклонилась, перегнувшись в поясе, но напряженно выпрямив спину. После этого женщина покинула террасу и направилась в свое жилище, чтобы приступить к ежедневной работе по созданию меча, а брат Динард со вздохом посмотрел ей вслед и сам приступил к ежедневной утренней зарядке. Его ловкость намного уступала умению Сен Ви, однако он достиг определенных успехов и освоил тактику отражения нападения двух противников, спереди и сзади. Затем наступил черед его самого любимого упражнения — Динард замер в «позе горы», мысленно установил линию Ки-Чи-Крии от макушки до паха, продолжил энергетический канал до ступней ног и прикоснулся к каменному основанию террасы. Откуда-то налетел сильный порыв ветра, но Динард не шелохнулся. Он сосредоточился на поступающей в его тело энергии самой земли, и, казалось, никакой силач не мог бы сдвинуть его с места в этот момент. Некоторое время спустя Динард расслабился и позволил себе насладиться внешними ощущениями: ароматами цветов, теплыми лучами солнца и ласкающим прикосновениям легкой одежды.

Наконец Динард приветствовал поднимающееся солнце, поклонился и вернулся в отведенное ему помещение к своей работе.

Динард не удержался от взгляда на свое старое одеяние, висевшее на крючке за дверью. Как и большинство простых жителей Хонсе, монахи братства Абеля носили грубую шерстяную рубаху до колен, подпоясанную сплетенным из кожи шнуром. Отправляясь в дальние края, он добавил к ней такую же колючую шерстяную накидку с капюшоном темно-коричневого цвета. И то и другое не выдерживало никакого сравнения с мягкой шелковой тканью одежды, предоставленной ему монахами Джеста Ту.

— Дикари Бехрена, — вполголоса усмехнулся Динард и покачал головой.

Наконец он сполоснул лицо и подошел к столу, на котором его ждали две открытые книги, перья и баночки с разноцветными чернилами.

По мере повышения ранга в иерархии Джеста Ту Сен Ви несколько раз меняла жилище, с каждым разом получая все более благоустроенную комнату ближе к наружной стене пещерного городка монастыря. Теперь, достигнув звания опытного мастера, она занимала две комнаты с несколькими окнами, выходящими на юг и на восток. Эти окна представляли собой всего лишь отверстия, пробитые в наружной стене, но Сен Ви редко пользовалась тяжелыми шторами, задергивая их только в самые холодные зимние ночи и в то время, когда она занималась своей основной работой.

Вот и теперь, взбодрившись после утренних упражнений, она подошла к окну, чтобы закрыть штору, но остановилась, залюбовавшись игрой солнечного света на отделанной серебром и слоновой костью рукояти и эфесе своего будущего меча. Она подошла к столу и нежно провела пальцами по резной поверхности, изображавшей раздувшийся капюшон опасной змеи, обитательницы степей Ту-Гай. Сияющее серебро и матовая слоновая кость сплетались на рукоятке, образуя сложнейший рисунок. Сен Ви позволила ладони обхватить это произведение искусства и снова испытала наслаждение от удобства, не уступавшего красоте. Рукоять сужалась внизу и переходила в крестовину, образованную двумя блестящими стальными стержнями. Они были выполнены Сен Ви в виде небольших змей с головами на концах. Дальше за крестовиной шел трехфутовый стержень.

Сен Ви перевела взгляд на свиток тонкой стальной ленты. Тщательнее всего надо было положить первые несколько слоев лезвия, поскольку именно они определяли отверстие, в которое потом войдет стержень и соединит оружие в одно целое.

Сен Ви повернула в ладони рукоять меча, с трудом веря, что с момента начала работы прошло уже несколько лет. Она и сейчас отчетливо помнила тот день, когда наставники с улыбкой вернули ей законченную рукоять и сообщили, что она справилась с работой и может приступать к созданию оружия.

Сколько тысяч часов было потрачено ради одной-единственной цели? Только теперь, когда завершение было уже так близко, Сен Ви осознала, с каким удовольствием провела она эти часы. За несколько прошедших лет она словно узнала себя заново, изведала пределы своих знаний, достигла высот мастерства и научилась терпению истинного художника. Сейчас она не могла удержаться от улыбки, вспоминая те дни, когда целая неделя могла уйти только на прорисовывание одной линии узора рукояти. Не менее скрупулезно она трудилась теперь над изготовлением лезвия, накладывая сотни слоев один за другим. За день можно было наложить только один слой стали.

Мастерство и сноровка уже позволяли ей справиться с этим за несколько часов, но никогда она не бралась за второй слой в тот же день. В процессе изготовления меча Джеста Ту не было места спешке, все должно соответствовать древней традиции.

Наконец Сен Ви задернула тяжелые шторы и развернула стальную ленту на специально изготовленном металлическом столе. По мере приближения к нему она ощущала все более сильное тепло, поскольку под блестящей поверхностью стояла небольшая жаровня, и Сен Ви разожгла ее еще перед выходом на утренние упражнения. Она взяла еще один обломок каменного угля, надела рукавицу на левую руку и небольшой кочергой открыла круглую дверцу. Несколько мгновений она наблюдала, как брошенный внутрь кусок угля занялся языками пламени, как потянулись вверх струйки дыма, словно живые гусеницы, спешившие убраться в более безопасное место. Волны горячего воздуха поднимались к прорезям в столе и равномерно распределяли жар по всей поверхности.

Сен Ви закрыла дверцу топки и подошла к кромке стола. Справа от нее лежала заготовка лезвия, а слева — развернутая лента, блестевшая, словно расплавленное серебро. Чуть правее заготовки над столом приподнималась кромка, раскалившаяся так сильно, что начала светиться в сумрачной комнате.

В процессе создания лезвия Сен Ви пользовалась особым изогнутым резцом и небольшой линейкой с алмазными краями. Она неторопливо и осторожно приложила инструмент к стальной ленте, провела линию обреза следующего слоя, и еще одну — не такую отчетливую, отмечающую границу наложения соседних слоев. Потом она правой рукой без перчатки подняла лезвие меча и очень тщательно уложила так, чтобы отмеченная линия совпадала с раскаленной кромкой. Сбросив перчатку и с левой руки, Сен Ви отошла в противоположный угол и предалась молитвам, сосредоточив внимание на линии Ки-Чи-Крии. На это потребовалось определенное время, необходимое для разогрева меча, а потом Сен Ви взяла пару маленьких молоточков и снова вернулась к столу.

Она негромко запела, придерживаясь определенного ритма, и стала исполнять вокруг стола замысловатый танец. Руки Сен Ви порхали над поверхностью стола, а маленькие молоточки легонько, чтобы не прорвать тонкую ленту, постукивали по раскаленному металлу. Так продолжалось в течение целого часа: пение, перезвон молоточков, грациозные шажки, помогающие выбрать нужную позицию для ударов вдоль линии. Ни разу за все долгие дни работы она не прикоснулась молотком к поверхности уже наложенного накануне слоя, несмотря на то, что границы почти не было видно. Ритмичные танцевальные движения помогали Сен Ви безошибочно распределять удары по поверхности нового слоя металла.

Наконец удары прекратились, Сен Ви отложила молотки и быстро надела толстые рукавицы. Теперь ее движения стали намного быстрее. Обеими руками девушка перевернула лезвие и что было сил прижала к раскаленной приподнятой грани стола, так чтобы граница предыдущего слоя совпала с отметкой на следующем отрезке ленты металла. Несколько мгновений она изо всех сил прижимала лезвие натренированными руками, затем, тяжело дыша, выпрямилась и плеснула на лезвие водой, улыбнувшись на его протестующее шипенье. Так же быстро она досуха протерла сталь, добавив ей еще немного прочности.

Сен Ви прочла очередную молитву и подбросила угля в топку.

Снова последовали молитвы, а когда стол как следует раскалился, Сен Ви водрузила на него длинный тяжелый каменный брусок. Потом еще один, и еще, пока не заложила все лезвие целиком, чтобы вес камней хорошенько прижал вновь наложенный слой к раскаленной поверхности лезвия.

Только тогда Сен Ви пошла завтракать. Она надеялась встретить по пути своего возлюбленного, хотя и знала, что он копирует последние страницы книги и трудится без остановки, чтобы закончить работу одновременно с ней. Бран Динард хотел отправиться в путь весной или, самое позднее, в начале лета.

Конечно, и ее труды на сегодня еще не закончились. После завтрака Сен Ви вернулась к себе, сняла камни с лезвия и остудила его. Теперь можно было воспользоваться напильником с алмазным напылением и час за часом полировать треугольный наконечник меча, придавая последнему слою надлежащую форму.

Завтра она все это повторит сначала.

Пройдет еще несколько дней, и работа будет завершена. Обычный сверток металлической ленты превратится в прекрасное оружие, подлинное произведение искусства, и станет достойным завершением ее воинских тренировок.

Холод тут был ни при чем — зима уже ослабила свою безжалостную хватку, — но пальцы дрожали так сильно, что пришлось оставить работу.

Брат Динард откинулся на спинку стула, разочарованно хмыкнул и встал из-за стола, оттягивая тот момент, которого он так долго ждал. Он даже отошел от стола и старался не Оглядываться. Но все же бросил взгляд через плечо и снова увидел объемистую раскрытую книгу, в которой не перевернутой оставалась всего одна страница.

Последняя страница. В сущности, даже половина, поскольку она была заполнена не до конца. Полстраницы огромного тома, и еще две, оставленные чистыми в самом начале, чтобы переписчик мог предварить свой труд обращением к читателям. Вплоть до этого момента Динард работал без остановок, предвкушая финал, в надежде, что это утро станет последним в бесконечном процессе копирования книги.

Но теперь его охватили сомнения. Впервые, после того как он с головой ушел в работу, во время которой значительно расширил границы своего кругозора и приобрел массу знаний, монах из Хонсе вынужден был признаться самому себе, что окончание копирования книги означает и конец его пребывания в монастыре Облачный Путь.

Долгие месяцы Динард провел среди замысловатых завитков, присущих письменности Джеста Ту, следя за изящно изогнутыми росчерками пера, за рядами символов, погружавших его в глубокие размышления так же непреодолимо, как и монотонное пение молитв. Напряжение, вызванное желанием как можно точнее скопировать записи, вызывало у него состояние, близкое к медитации. Долгие месяцы эта работа была его единственной целью и смыслом жизни; важность такого труда невозможно переоценить. Он привезет эту книгу на север, и она сможет изменить устои церкви Святого Абеля.

Но сейчас Динарда тревожили совсем другие мысли. Теперь, когда его труд подошел к концу, монах задумался о предстоящей дороге через пустыни к скалистому побережью, а потом морем, до границ Хонсе. Он прекрасно сознавал все опасности этого путешествия — грабители и мошенники, войны между соседними племенами Бехрена, змеи, дикие кошки и другие хищники, да и путь по морю представлял немалую угрозу. Даже если он благополучно доберется до владений Этельберта, дорога в глубь страны до Прайда может таить смертельный риск для беспечных путников.

Динард снова посмотрел на книгу. Неужели он проделал все это, разобрал таинственные хитросплетения чуждой для него письменности, скопировал многостраничный труд только ради того, чтобы разноцветные чернила расплылись под проливными дождями? Или ради того, чтобы какой-то невежа подтирал мягкими страницами свою задницу?

Дыхание Динарда внезапно участилось. Он прикрыл глаза и приказал себе успокоиться. В состоянии сильнейшего нервного напряжения монах выбежал из комнаты, пересек коридор и устремился на террасу. В этот день ветер дул сильнее обычного, по небу неслись тяжелые темные облака. Лишь немногие из Джеста Ту оставались снаружи, бельевые веревки опустели, а многочисленные цветочные горшки были убраны в жилища.

С трясущимися от страха руками и ногами Динард все же добрел до дальнего края террасы и вцепился пальцами в перила рядом с началом тысячефутового спуска в долину. Костяшки его пальцев побелели, Динарда охватил гнев на самого себя за слабость — не перед лицом опасности, а в преддверии триумфа.

— Я самый настоящий дурак, — пробормотал он налетевшему ветру.

Он хотел было посмеяться над собой, но в ту же минуту осознал человеческую природу своих переживаний. Динард припомнил один из дней своего детства в Чаде, маленькой деревушке, затерявшейся в лесах на окраине Прайда. Отец, мать, две сестренки и сам юный Бран Динард отправились тогда по лесной тропинке в своеобразное паломничество — посмотреть на новый храм, сооруженный недавно возникшей церковью, распространившей свое влияние уже по всей стране и постепенно вытеснявшей самхаизм.

Отец Брана никогда не придерживался самхаистской веры, более того, он затаил против нее гнев, непонятный маленькому Брану. Много лет спустя, на похоронах отца, он узнал, что у того был брат-близнец, которого по требованиям самхаистских жрецов принесли в жертву; они всегда убивали одного из близнецов, считая, что второй младенец предназначен богам.

В тот далекий день всем им казалось, что они не одни в лесу. Таинственные звуки в стороне от тропы и тени среди деревьев наводили на мысли о грабителях, а то и о ком-нибудь похуже. Путники поторапливались, дым из городских труб уже был виден над верхушками деревьев. Бран первым заметил признаки опасности — в лесном полумраке мелькнуло что-то красное, и на его крик «Поври!» отец подхватил на руки младшую сестренку, мать схватила за руку вторую девочку, и все припустили бегом. Кровожадные карлики в красных беретах охотились не за золотом или серебром, да у родных Брана все равно не было ни гроша. Поври жаждали только человеческой крови, в которую окунали свои шапки.

Динард так и не узнал, были ли тогда в лесу поври, или он увидел красноголовую птицу, а может, и ярко-рыжую дикую свинью. Однако он хорошо запомнил свои чувства. Ему едва исполнилось десять лет, но мальчик с сознанием долга занял место в арьергарде с отцовским копьем в руках, и даже немного отстал, чтобы в случае стычки защитить своих родных. Динард отчетливо помнил, что в тот момент ему не было страшно. Безусловно, при появлении поври он испытал ужас, но, убегая вслед за отцом, матерью и сестрами, он чувствовал странный душевный подъем, шум крови в ушах и непоколебимую уверенность, что кровожадным карликам не удастся окунуть береты в его кровь.

Так продолжалось до того самого момента, когда его семейство благополучно добралось до деревянных ворот Прайда, оказавшихся всего в пятидесяти футах. Вот тогда к Брану вернулся страх, да еще такой сильный, какого ему никогда не приходилось испытывать. Он даже не мог вспомнить, когда и где бросил копье отца.

К тому времени, когда он прошел через городские ворота, его щеки повлажнели от слез, и мальчик стыдливо прятался за спины близких от взглядов горожан, подошедших узнать, что произошло. Бран весь дрожал, всхлипывал от страха и чувствовал себя последним неудачником.

Двое прохожих громко рассмеялись — возможно, и не над ним, но подросток не мог думать иначе. Но вот отец крепко сжал плечо сына, второй рукой взъерошил его волосы и вслух поблагодарил за проявленные мужество и храбрость.

Бран не поверил отцу, он все еще ощущал себя трусом. Но тут подошел мужчина, одетый в просторную коричневую рясу, и обнял его, а потом отстранил мальчика на расстояние вытянутой руки и отдал честь. Так Бран Динард впервые встретился с отцом Жераком из прайдского монастыря.

— Разве не удивительно, что в самом конце бегства, когда цель уже видна, наши страхи выплывают наружу? — спросил отец Жерак, и его слова снова прозвучали в ушах Динарда на террасе Облачного Пути.

Монах отступил от края и повернулся навстречу неистовым порывам ветра. Он расставил ноги на ширину плеч, поднял руки перед собой, сплел пальцы и поднял над головой. Бран сосредоточился на энергетическом канале Чи, как учили его Джеста Ту, и продлил его через ноги к каменным плитам террасы. Потом застыл, словно врос корнями в землю или слился в одно целое со скалой. Его внутренняя сила отрицала ветер, и хотя одежда на нем хлопала и надувалась, брат Динард оставался неподвижным.

На этом месте и в этот момент он снова обрел присутствие духа. Спустя несколько минут он вернулся в свое жилище к незавершенной работе, и прежде чем последние лучи солнца покинули западное окошко, он закрыл обе книги.

Работа закончена.

Сен Ви неохотно расслабила пальцы, сжимавшие алмазный напильник, чудесный инструмент, один из трех во всем мире, и отложила его в сторону.

Продолжать работу больше не было смысла; грани треугольного кончика меча были ровными и гладкими, никакие усилия не могут сделать их более совершенными.

Острие меча закончено. Ножны закончены. Последнее нагревание металла выполнено, лезвие надежно закреплено на рукояти. Рано утром Сен Ви доделала собственный знак на лезвии, состоящий из плавных, но смелых линий цветочной гирлянды, идущей по всей длине меча. Эти символы точно соответствовали традиционным рисункам Хоу-Лей, боевых техник Джеста Ту. Этот меч нельзя было спутать ни с каким другим, поскольку в мире не существовало ничего подобного. Многослойный металл давал уверенность в том, что со временем, по мере стачивания тонких крайних слоев стали, меч будет становиться все острее.

Теперь, глядя на созданное собственными руками оружие, не уступающее лучшим образцам, Сен Ви ощутила связь с далеким прошлым, с теми, кто жил задолго до нее, совершенствовал методику работы, предвидя в своей мудрости появление последователей. В этот миг она была им благодарна, как никогда раньше.

Влажными и дрожащими от волнения руками Сен Ви подняла меч со стола и проверила его балансировку. Она выбрала позицию для боя, взялась за рукоять обеими руками и неторопливо выполнила несколько выпадов и парирующих движений, как тысячи раз проделывала во время тренировок с деревянным оружием на террасах Облачного Пути.

Впереди предстояло долгое неведомое путешествие с любимым человеком по пути, который уведет ее далеко от родного дома.

С удивительным мечом в руках, олицетворением ее связи с прошлым и вещественным свидетельством полученных знаний, Сен Ви не испытывала страха.

Повсюду, сколько хватало глаз, в одном пестром представлении смешались трепещущие праздничные флаги и яркие одежды буквально всех представителей Джеста Ту, заполнивших мостики и террасы горного монастыря. Люди пели и играли на диковинных инструментах: резных флейтах, больших и малых арфах, крошечных, но пронзительно звучащих четырехструнных мандолинах, каких Брану никогда не доводилось видеть раньше.

Звуки, запахи и яркие краски повсюду сопровождали молодую чету на пути по террасам. Праздничный танцевальный ритм захватил Динарда, и он ускорил шаги по последней из террас перед началом древней, вырубленной в скале лестницы. У самого спуска Сен Ви придержала его за руку и остановилась. Монах заглянул в лицо своей молодой жены и прочел на нем отражение тысячи чувств. Этот дом она знала с самого детства; как ужасно, должно быть, начинать спуск по ступеням, сознавая, что, вероятно, никогда не вернешься обратно. Динард терпеливо ждал, мгновения летели словно мимо них, а вокруг продолжалась праздничная церемония. Неподалеку от начала лестницы стояли самые искусные умельцы Джеста Ту, и взгляд Сен Ви устремился в их сторону. Мастера ободряюще улыбались и кивали своей бывшей ученице. Наконец глаза Сен Ви вернулись к лицу Динарда, ее улыбка стала более уверенной, и девушка потянула его к ступеням. Они покинули Облачный Путь и никогда больше сюда не возвращались.

Глава 2 ДОРОГИЕ МОИ БРАТЬЯ

Дорогие мои братья во святом Абеле!

Я и не представлял, что мир так широк. Я полагал, что в своих занятиях достаточно узнал о наших землях, о Боге и о Человеке. Я верил, что труды философов, отцов церкви и писание святого Абеля содержат достаточно сведений о природе человечества и его целях, о надеждах на вознесение после телесной жизни.

Конечно, мы все на это надеемся. Об этом наши молитвы, в этом основа нашей веры. Истина, подаренная святым Абелем, освободила нас от ужасов самхаизма, и да будет так!

Полученные знания подготовили меня к миссионерскому подвигу, в этом я был твердо уверен. Вооружившись мудростью, я был готов странствовать по свету и нести свет истинной веры всем представителям человечества. Уверенность в правоте нашего учения придавала в моих глазах значительность моей миссии. Больше того, непоколебимая вера пробудила во мне смелость, поскольку, по моему убеждению, что бы со мной ни приключилось, после гибели физического тела дух мой обретет истинную свободу и избавится от страха перед смертью. Вера вела меня из стен прайдского храма. Вера позволила мне пройти через неизведанные страны и миновать неслыханные опасности, хотя и не без огромного труда. Вера дала возможность встретиться с народами других стран и иных цивилизаций и поведать им об откровениях святого Абеля и священных драгоценных камнях, дарах самого Бога.

Свято веря в истинность полученных знаний, я едва ли ожидал отыскать в огромном мире достойные нашего внимания цивилизации. Я полностью положился на священные истины и никак не думал, что представится возможность еще расширить горизонты знаний.

Молюсь святому Абелю и Господу, им указанному, как молимся ему все мы, и в голосе моем нет дрожи сомнений, только трепет благоговения перед величайшим из великих!

И все же, братья мои, при всем моем преклонении перед святым Абелем, при всей глубокой вере в истинность его учения, сердце мое и глаза остаются открытыми для мира. Мне довелось узнать, что в нашей вере в истины святого Абеля мы не одиноки на этой земле. Мне случилось странствовать среди Джеста Ту, народа благородного и мудрого. Джеста Ту постигли те же свойства, что открылись нам в священных камнях. Их мудрецы издревле настолько приблизились к святому Абелю, насколько это доступно человеку. Они постигли силу Господа, но черпают ее не из падающих с неба драгоценных камней священного острова Пиманиникуит, но в самих себе! Посредством внутренней энергии они творят чудеса белой магии.

Может, и мы когда-то станем такими же, как Джеста Ту?

Этого я не знаю и ни в коей мере не ставлю их выше святого Абеля. И все же в мудрости Джеста Ту нам стоит искать продолжения пути к пониманию мира. Мы должны учиться у них, как они должны учиться у нас, и многие из Джеста Ту выразили надежду и готовность к этому шагу.

Так, при моем участии появилась на свет эта копия Священной Книги Джеста Ту, в которой заключена их мудрость, накопленная многими поколениями. В конечном итоге этот труд является основным результатом моей миссии. Каждого из вас я умоляю изучить Книгу Джеста с открытой душой. Пусть ваши сердца впитают ее мудрость, и она сольется с истинами святого Абеля.

Я начал этот путь с легким сердцем, но не мог знать, что дорога познания приведет мой дух в глубины, доселе неведомые. Я думал, что спасу души язычников, но не ожидал, что на этом пути меня самого ожидает духовное просветление. Меня не пугают эти откровения и возможности еще больших чудес, пусть и вас не страшат новые знания.

Прикасайтесь к этим страницам благоговейным взглядом, наслаждайтесь мудростью Джеста Ту, постигайте сходство со святыми истинами и убедитесь, что единственной нашей ошибкой было недостаточное знание о других пародах. Таково сокровенное мое желание, поскольку никогда раньше не мог представить себе безграничности истины.

Написано в месяце бафвей года Божьего 54-го братом Динардом, смиренным служителем храма в Прайде.

Глава 3 ПРАЙДИ

Рабочие из местных крестьян, строившие дорогу от поместья до внешней границы Прайда, сутулились от долгих непрерывных часов тяжелого труда и все чаще устало прикладывали руки к болевшим поясницам. Они предпочитали не оглядываться на видневшийся между двух покрытых лесом холмов каменный замок Прайд-касл. А если бы оглянулись, то увидели бы развевающийся на ветру красный стяг с вышитым черным волком — суровое напоминание о том, как мало они продвинулись за несколько недель тяжелой работы и как невообразимо много — по крайней мере, для них — оставалось еще сделать.

План работ был составлен еще прошлым летом. Сама дорога не была вершиной инженерного искусства: стоило только расширить и разровнять уже существующую колею и замостить поверхность каменными плитами. Лорд Прайд остался доволен достигнутыми успехами за последние недели лета и раннюю осень, но непосредственные исполнители — в основном крестьяне, которых согнали на тяжелые работы, — совсем упали духом, когда обнаружили, что после небывало морозной зимы все их усилия пошли насмарку.

— Зато мне не надо будет чистить грязь из-под ногтей, — сказал один крестьянин другому в короткий миг отдыха.

Перед каждым из них на краю дороги стояли плоские камни, которые они прислонили к своим босым, покрытым синяками и ссадинами ногам.

— Это из-за того, что у тебя и ногтей-то нет, — отозвался второй и махнул своей покрытой грязью и исцарапанной ладонью. — Я думаю, к тому времени, когда мы выберемся из этой расщелины, мы лишимся не только ногтей.

— Ба, да ты законченный глупец, если рассчитываешь прожить так долго, чтобы выйти из тени холма.

— Эй, вы, двое, двигайтесь! — раздался окрик со стороны дороги.

Рабочие обернулись и увидели солдата городской стражи в блестящих бронзовых доспехах, верхом на высокой лошади. При каждом конском шаге тяжелые ножны звучно шлепали по металлическим заклепкам на кожаном подоле рубахи.

— Там впереди нужны камни, так что пошевеливайтесь!

Оба крестьянина тяжело вздохнули, согнули натруженные колени, подсунули руки под камни, с усилием оторвали их от земли и поплелись вперед.

— Скажи-ка, это не сынок ли Догберда? — спросил один из них, как только они достаточно далеко отошли от стражника.

— Да, это он. И как славно выглядит на своей кобыле!

— Много их, молодых и сильных, а наши кости тем временем скрипят и трещат от натуги.

— Точно, скрипят и трещат, а потом плавают в грязи и конском дерьме.

— Работа день и ночь, ни минуты покоя.

— А стражники глядят, в стременах стоят, — добавил его товарищ, укладывая слова в рифму, хотя и без особого смысла.

Напарник коротко рассмеялся, но осекся, услышав непонятный щелчок и ощутив толчок в камень, который он держал перед собой. Он сделал шаг назад, спросил: «Что?» — а затем онемел. Предмет, отскочивший от его камня, был не чем иным, как каменным метательным топором, и теперь он лежал на земле почти под его ногами. Если бы тяжелая глыба не сыграла роль своеобразных доспехов, этот топор сейчас торчал бы из его груди.

— Что ты там бормочешь? — спросил ушедший вперед крестьянин, остановился и повернул голову.

Пепельно-серое от страха лицо и вытаращенные глаза подсказали ему, куда надо смотреть.

— Красные шапки! — закричал он, бросил камень и побежал навстречу своему товарищу, который так и застыл с камнем в руках рядом с топором.

— Беги, старый дурень! Беги!

Мужчина на бегу дернул ошеломленного напарника за плечо и развернул, но при этом тот разжал руки и выронил глыбу прямо на ноги, громко взвыв от боли. Бегущий человек даже не замедлил шагов. Он продолжал нестись по дороге навстречу развевающемуся в небе знамени с громким криком: «Красные шапки! Красные шапки!»

— Разведчики нас не обманули, — сказал молодой принц Прайди стоящему перед ним капитану личной стражи.

Прайди тайком проехал к этому месту и сейчас скрывался под сенью деревьев в стороне от дороги. Примерно в сотне ярдов от него, размахивая руками, по дороге бежали рабочие. По лесу неслись крики «Поври!», «Красные шапки!»

Молодой человек надел кожаные перчатки и взобрался на свою колесницу — самую лучшую военную повозку в окрестностях Прайда. С трех сторон по бортам вровень с поясом стоящего воина шли обитые кожей дубовые перила, с каждой стороны колесницу украшало изображение черного волка и широкая серебряная полоса. Спицы в крепких тяжелых колесах были толщиной с руку взрослого мужчины, а на ступицах закреплялись острые ножи, косившие все, что попадалось на пути. Под стать колеснице была и упряжка — самые сильные кони из конюшни Прайда нетерпеливо рыли землю огромными копытами.

Молодой принц Прайди прекрасно выглядел на военной повозке. Высокая фигура возвышалась над колесницей, яркие голубые глаза на неулыбчивом лице твердо смотрели вперед. Он частенько хмурился, и тогда его густые брови сходились углом над длинным тонким носом, и жители Прайда опасливо затихали, завидев тень гнева, присущую представителям рода Прайдов.

Остальные черты лица Прайди были не менее характерными: сильный подбородок и резко очерченные скулы говорили о благородном происхождении. Густые черные волосы, аккуратно подстриженные над ушами, сбегали полосками бачков к небольшой бородке, как и сплетавшиеся с ней усы, что соответствовало последней моде тех дней. Бронзовые доспехи были подогнаны по фигуре, но мускулистые руки оставались обнаженными. Многие воины предпочитали носить железные панцири вместо мягкой бронзы, но принцу нравился более податливый металл, который лучше поддавался обработке, и искусные мастера украсили его доспехи затейливыми рисунками. Чуть ниже груди были изображены три бегущих волка, по спине шла полоса геометрического орнамента, прерываемого «кулачным П», образованным двумя поднятыми руками с кулаком посередине, — эмблемой рода Прайдов.

Более прочное железо Прайди использовал для шлема, оставлявшего открытым лицо, и накладок на коротких штанах из толстой кожи. На нем также был надет кожаный пояс, обернутый красным шелковым шарфом; такая же красная лента была повязана на правом предплечье, а левую руку охватывала черная повязка — эти отличительные знаки подтверждали его принадлежность к правящему роду Прайда. По закону их могли носить только Прайди и его отец лорд Прайд.

— Ну что, дружище, пора показать крестьянам, насколько важен для них правитель Прайда? — с улыбкой обратился принц к капитану своего отряда.

— Конечно, мой господин.

— Берегись, поври — сильные противники.

— Да, мой господин.

Прайди кивнул своему телохранителю, который по приказу отца с самого детства обучал и охранял наследника, а затем резко щелкнул кнутом. Резвые кони рванулись из кустарника, мгновенно вылетели на дорогу, и колесница с грохотом понеслась вперед. Прайди покрепче уперся ногами в пол и не переставал погонять упряжку.

Он безостановочно щелкал кнутом над головой, разгоняя бегущих крестьян. Как они бросались врассыпную, торопясь убраться с его пути!

Вскоре Прайди достиг конца мощеной дороги и заметил верхового солдата, который прикрывал отступление и криками подгонял работников спасаться бегством. Внезапно он пошатнулся в седле, а Прайди заметил впереди мелькание пресловутых красных беретов, окрашенных человеческой кровью. Остатки крестьян разбежались в стороны, один из них промедлил и был сбит с ног мчавшимися лошадьми принца. Впереди раненый солдат с трудом держал поводья, но обученная лошадь вовремя свернула в сторону, открыв колеснице дорогу прямо к атакующим поври в красных шапках.

Эти карлики были странными существами. Их рост редко превышал пять футов, широкое крепкое туловище, почти как у любого нормального человека, держалось на тонких ножках, обычно защищенных широкими штанами с металлическими накладками, которые были прикреплены к доспехам, надетым на бочкообразную грудь. Почти все они носили бороды, а из-под шапок выбивались косматые лохмы.

Прайди обладал достаточным опытом и не надеялся на кажущуюся хрупкость рук и ног противников. Об их силе можно было судить по огромному железному топору в руках у одного из приближающихся поври; этот топор не каждому человеку удалось бы поднять в одиночку.

Десяток кровожадных карликов с обычной для них яростью бросились вперед, ничуть не испугавшись внезапного появления на дороге военной колесницы принца. Прайди схватил с передка колесницы одно из небольших копий с железным наконечником и поднял над головой. Поври перед ним расступились, встав в две шеренги и едва освободив дорогу для колесницы. Они, без сомнения, рассчитывали ударить сзади, как только повозка промчится между ними. Но острые лезвия на ступицах сделали свое дело: врезавшись в ряды пораженных врагов, они отрезали ногу у одного карлика, разрезали пополам второго, а на третьем, попытавшемся отскочить в сторону, распороли доспехи. Этот бедняга, ломая кости, покатился под ноги своим соплеменникам.

В тот же миг принц мощным броском вонзил копье в грудь стоявшего поблизости врага. Схватить второе копье у него не было времени — оставшийся невредимым поври уже поднял для удара свой страшный топор. Принц перехватил поводья в правую руку, а левой треснул противника кнутом. От удара топора на груди у принца звякнули доспехи, Прайди пошатнулся, ударился подбородком и почувствовал во рту привкус крови. Он взревел от боли и резко натянул поводья, пытаясь остановить колесницу и отомстить обидчику, пока не подоспели его солдаты.

Колесница замедлила ход, Прайди бросил поводья, поднял щит, спрыгнул с повозки и выхватил меч. Отряд подоспел вовремя, и теперь поври рассеялись по сторонам. К этому моменту схватка была в полном разгаре, и почти половина врагов уже была повержена. Но в суматохе боя Прайди не терял из виду того, кто нанес ему удар топором: карлик бросился бежать и уже почти скрылся за деревьями. Принц помчался вдогонку, и длинные ноги помогли ему настичь противника на границе подлеска. Поври остановился и развернулся, чтобы отразить атаку; в каждой руке он держал по топору и яростно размахивал ими из стороны в сторону. Потом, не теряя времени, он бросился навстречу Прайди. Принц отскочил назад, уклоняясь от одного топора, и поднял щит, прикрываясь от второго. От мощного удара у него онемела рука, и только по счастью он не лишился ее, так как топор расколол щит и застрял в твердом дереве.

Прайди изо всех сил дернул щит назад, увлекая за собой и увязший топор поври. Карлик тянул его к себе, но поднятый железный меч принца грозил обрушиться в любой момент. Раздался металлический скрежет; поври ловко парировал удар принца вторым топором, но при этом он ослабил хватку, и Прайди, резко повернув щит, лишил врага одного из топоров. Принц, не переставая наносить удары мечом, отбросил назад расколотый щит вместе с застрявшим в нем оружием поври.

Карлик яростно размахивал оставшимся топором, отбивая меч Прайди и одновременно отступая. В какой-то момент он успел отбежать настолько, что оказался вне досягаемости оружия принца, но Прайди было важно заставлять врага постоянно отбиваться, поскольку за левым плечом поври был привязан третий топор. К счастью, у карлика свободна была левая рука, и он не мог быстро выхватить запасное оружие, не прекращая схватки.

Прайди не собирался предоставлять ему такую возможность. Он смело рванулся вперед, и топор поври описал дугу, защищая карлика от удара мечом. Принц сделал еще шаг и снова взмахнул оружием; карлик отскочил назад и влево, попытался нанести ответный удар, потом еще раз размахнулся топором на уровне бедер Прайди, заставив того нагнуться. Но, как только поври попытался воспользоваться мгновенным замешательством принца и перебросить оружие в левую руку, чтобы выхватить запасной топор, Прайди снова кинулся вперед.

Поври едва успел зажать топор в левой руке, но отразить удар принца он уже не успевал, поэтому просто швырнул топор вперед. Прайди, казалось, не почувствовал удара, едва не пробившего нагрудник. Поври перед ним поднял правую руку, чтобы схватить единственный оставшийся топор, и в таком положении представлял отличную мишень.

Молодой воин не замедлил воспользоваться представившейся возможностью. Он бросился вперед, свободной рукой обхватил корпус врага, зажав его правую руку, а мечом нанес сильнейший удар по левому плечу. Противники грохнулись на землю, но падение только усилило удар меча. Лицо принца оказалось всего в нескольких дюймах от искаженной яростью физиономии карлика, и в этот момент у поври вырвался болезненный стон. Принц ощутил, как напряглось под ним тело врага, как вздулись все его мускулы, словно пытаясь сломать вонзившийся в них меч.

Мгновение спустя карлик снова бессильно застонал, долго и протяжно, как раненое животное. Так повторялось несколько раз, но принц не ослаблял хватку и изо всех сил нажимал на меч. Он умудрился повернуть лезвие, и это движение исторгло из груди карлика еще более жалобный стон; поври даже попытался укусить противника.

Но силы его подошли к концу, и Прайди наконец ощутил, что тело врага обмякло. Стоны затихли, и карлик неподвижно замер, широко раскрыв глаза, в которых все еще горела неистребимая ненависть.

Но эти глаза были уже мертвы, жизнь покинула их.

Прайди оторвался от поври и выдернул меч. Он поднялся на ноги и осмотрел поле боя. В одном месте схватка еще продолжалась, но его помощь там не требовалась — пять или шесть конных воинов окружили единственного карлика, в тело которого уже было воткнуто несколько копий.

— Семеро из десяти врагов убиты, мой принц, — доложил покрытому кровью Прайди подъехавший на коне солдат.

Позади них раздался пронзительный визг, и двое мужчин обернулись. Окруженный всадниками карлик наконец рухнул наземь. Он попытался было подняться, но один из конников направил на него свою лошадь, и поври распластался под тяжелыми копытами.

— Восемь, — поправился солдат. — Двое сбежали в лес, но мы их разыщем.

Прайди кивнул в ответ и зашагал к оставленной колеснице.

— А что с нашими людьми?

Солдат торопливо спешился, чтобы не возвышаться над своим господином, а идти вровень с ним.

— Несколько незначительных ранений, — доложил он. — Один из рабочих во время бегства уронил себе на ноги тяжелый камень, и это самое тяжелое увечье. Учитывая все недавние толки о нападениях поври, крестьяне были начеку и успели разбежаться.

— Удвойте часовых на дороге. — Прайди подошел к заднему борту колесницы, немного помедлил. — Нет, утройте. В ближайшее время нам нет необходимости снова демонстрировать свою силу. Крестьяне поняли, что находятся под нашей защитой, и будут поменьше жаловаться. Так что лучше не допускать следующего нападения кровожадных карликов или каких-нибудь других чудовищ.

— Слушаюсь, мой господин.

Прайди движением руки отослал солдата и запрыгнул на колесницу. Выдрессированная упряжка остановилась сразу, как только он спрыгнул в погоне за поври, и после этого не сошла с места. Прайди подобрал поводья и заставил лошадей повернуть обратно к замку.

Принц не спеша ехал на великолепной колеснице мимо своих солдат и небольших групп признательных крестьян, и на его лице застыло выражение «царственного спокойствия», как говорил его отец, лорд Прайд. При его приближении солдаты демонстрировали отличную выправку, а крестьяне радостно выкрикивали его имя.

Прайди удалось сохранить невозмутимое выражение лица, пока он не миновал всех своих людей. Сражение прошло точно так, как он и рассчитывал. Как только ему донесли об отряде поври, появившемся в округе, и об усиливающемся недовольстве крестьян, он быстро нашел способ решить обе проблемы сразу. С группой проверенных воинов он устроил засаду и одним решительным ударом отбил нападение поври и большую часть жалоб. Очень удачно — никто из солдат не пострадал, а несколько покалеченных крестьян нетрудно вылечить. Отличный выдался день!

Прайдский монастырь занимал большое каменное здание, и просторный неф храма мог вместить одновременно до четырехсот прихожан. Всего несколько сотен шагов отделяли его от гораздо более величественного сооружения — замка лорда Прайда. Но для состарившегося отца Жерака этот путь с каждым днем становился все длиннее и длиннее. Он легко мог бы сосчитать каждый шаг, тем более что из-за согнувшейся спины он почти все время смотрел себе под ноги и только с большим усилием мог взглянуть вверх. Но священник не жаловался; вместе с братом Бателейсом он медленно поднялся по узкой лестнице на крыльцо Прайд-касл, миновал сторожевые башни, потом снова по лестнице наверх, в зал для аудиенций, расположенный примерно посередине самой высокой башни, где находились основные жилые покои.

Священников никто не останавливал, и двери зала беспрепятственно открылись перед ними, поскольку визит отцов церкви к правителю области был обычным делом и давно стал еженедельным ритуалом.

Лорд Прайд, по своему обыкновению, сидел на огромном дубовом троне с позолоченными подлокотниками и высокой, украшенной драгоценными камнями спинкой. Он был ровесником отца Жерака, и они были знакомы больше сорока лет, с тех самых пор, когда молодой Жерак после обучения в главной церкви Святого Абеля, находящейся на северном побережье, был назначен священником во владения Прайда. В отличие от отца Жерака благородный лорд не так заметно уступал старости. Он сохранил высокую и прямую фигуру, и, хотя в его волосах снега было больше, чем воронова крыла, и глаза не сохранили блеска молодости, он не сутулился и высоко держал голову с тщательно подстриженной бородкой.

За его спиной, рядом с троном, стоял еще один пожилой человек с напоминавшим хищную птицу лицом и сердитым взглядом, устремленным на вошедших монахов. Жерак не обращал внимания на недовольство Ренарка, ближайшего советника лорда Прайда, но брат Бателейс каждый раз отмечал его злобный вид. По слухам, Ренарк упорно придерживался самхаистской веры, хотя и не заявлял об этом открыто.

Оба священника подошли к трону и поклонились своему господину. Жерак с радостью воспользовался помощью молодого спутника, без его дружеской поддержки он мог бы свалиться к ногам лорда.

— Ты сегодня выглядишь особенно усталым, старый священник, — заметил лорд Прайд, и один из часовых у стены сдавленно хихикнул.

— Мы долго трудились, милорд, — ответил брат Бателейс.

— Такова наша жизнь.

Жерак с трудом поднял голову и посмотрел в лицо лорда. Когда бы Прайд ни произносил эту фразу, она всегда звучала как команда. «Такова наша жизнь». Отец Жерак понял, что правитель не собирается ничего предпринимать, чтобы ее улучшить.

— Мы пришли, чтобы поговорить о вашем сыне, — произнес старый священник.

— О Прайди? Его жизнь вряд ли подлежит вашему обсуждению.

Отец Жерак почтительно склонил голову при этом очень прозрачном намеке, что он сам и все братья церкви Абеля живут и проповедуют во владениях Прайда только благодаря его согласию. И снова старик воспользовался поддержкой брата Бателейса.

— Он жестоко обращается с крестьянами, милорд, — заметил Жерак.

— Их работа имеет огромное значение.

— Всю прошлую ночь мы работали со священными камнями, милорд. Мы старались облегчить их страдания и вылечить руки, покалеченные во время рытья и трамбовки земли и переноски тяжестей.

— Я благодарен вам за ваши усилия, но ведь это ваш долг, не так ли?

— Мы не в силах излечить такое множество больных, — пояснил отец Жерак, стараясь не обращать внимания на сердитое выражение лица Прайда.

— Всем известно, что скоро наступит зима, и у них появится свободное время, чтобы восстановить силы.

— Милорд…

— Не станете же вы отрицать, что подобное начинание помогает и вашей церкви тоже? — прервал его Прайд. — Мой сын, действуя от моего имени, показывает крестьянам путь к лучшей жизни, которой можно достичь лишь посредством тяжелого труда. Безусловно, работа причиняет им некоторые страдания, но вы трудитесь на славу и излечиваете их недуги, что, в свою очередь, привлекает новых сторонников святого Абеля в лоно вашей церкви. Я уверен, деятельность моего сына немало способствует вашим успехам в продолжительной борьбе с самхаистами за души людей.

От усмешки правителя отца Жерака бросило в дрожь, и он перевел взгляд на хмурое лицо Ренарка.

— А что до чудесных священных камней, — продолжал Прайд, — то их слава только усилится, если почаще применять эти дары Бога для таких благих целей, как исцеление непросвещенных крестьян.

Этой шутке засмеялись и сам лорд и большинство его стражников, но отец Жерак лишь с большим трудом заставил себя присоединиться к их веселью.

— Можно попытаться достичь взаимоприемлемого компромисса, — предположил старый священник.

Мимолетная улыбка покинула лицо Прайда.

— Необходимость строительства дорог и их польза признана всеми лордами…

Не успел он договорить, как отворилась одна из боковых дверей и в приемный зал стремительно ворвался Прайди, все еще не снявший боевых доспехов, испещренных пятнами засохшей крови поври и его собственной.

— На дороге орудовала шайка поври, — доложил он. Отец Жерак тяжело вздохнул.

— Наши познания в исцелении ран требуются в храме, — произнес брат Бателейс.

Неприязненный взгляд молодого принца не ускользнул от глаз отца Жерака. Прайди, по всей вероятности, очень ревниво относился к возрастающей роли церкви в делах управления, в чем, по мнению отца Жерака, была немалая заслуга старого самхаиста Ренарка, нашептывающего лживые измышления на ухо наследнику.

— Да, несколько крестьян были ранены, — сказал Прайди, глядя на своего отца. — К сожалению.

— С самого начала работы на строительстве дороги они слишком часто бывают ранены, — осмелился высказаться отец Жерак, на что брат Бателейс предупредительно сжал его локоть.

— А я-то считал, что вам бы хотелось скорейшего окончания строительства дороги, — быстро ответил Прайди, — чтобы легче было распространять слово Божье среди населения и привлекать на свою сторону побольше верующих.

— Мы привлекаем их не на свою сторону, — поправил его отец Жерак. — Они сами приходят в церковь и служат святому Абелю, поскольку признают правоту его слов и верят в вечную жизнь и искупление грехов.

Ренарк фыркнул, укрывшись в тени трона.

— Пусть будет по-вашему, — с поклоном согласился Прайди.

Отец Жерак некоторое время вглядывался в лицо принца, потом повернулся к правителю и с трудом склонился в поклоне. Вместе с братом Бателейсом они немедленно пустились в обратный путь, предвидя большую работу в храме.

— Не ссорься с братьями святого Абеля, сын мой, — предупредил Прайди отец. — Они постепенно занимают место самхаистов в душах крестьян и вскоре станут значительной силой во всем Хонсе. Твои старания настроить их против себя не пойдут на пользу.

— Вы преувеличиваете их значение, мой господин, — осмелился возразить Ренарк.

— А ты, мой старый друг, упорно пытаешься отрицать очевидный факт уже на протяжении четверти века, — ответил Прайд.

— В Хонсе правят лорды, а не церковь, — заметил Прайди. — Ни одна из церквей, — добавил он многозначительно.

— А мудрые лорды не преуменьшают значения религии и используют ее в своих целях, — сказал Прайд, обращаясь непосредственно к сыну. — Ходят слухи о грядущем объединении земель, такого мне не приходилось слышать на протяжении всей жизни. Ни о чем подобном мы не задумывались в те времена, когда самхаисты владели и душами и телами всех людей. — Прайд повернулся к Ренарку. — Как по-твоему, может снова близится золотой век Хонсе?

Ренарк не смог удержаться от улыбки, но не стал вслух говорить о своих надеждах.

— Эти слухи вызваны решением о строительстве дорог, — сказал Прайди. — Кто из лордов добровольно откажется от самостоятельности?

— Ни один из тридцати, — кивнул Прайд. — Источник слухов находится в Делавале, и они распространяются по вновь построенным дорогам, хотим мы этого или нет.

— Я слышал немало удивительного о новых путях, — произнес Прайди. — Странствующие скальды утверждают, что эти дороги выложены железом.

— Возможно. И нам придется стараться изо всех сил, чтобы не отстать. Мир меняется на наших глазах, и от наших усилий зависит, как скажутся на нас эти перемены. Подумай, как разовьется торговля при наличии удобных путей! И войска будут двигаться намного быстрее.

— Легче будет избавиться от поври.

— И уничтожить гоблинов, — добавил Прайд, сверкнув глазами.

Наконечник копья гоблина, засевший в его теле многие годы назад, до сих пор причинял ему невыносимые страдания.

— Мы сможем привести в порядок все свои владения, но только при условии, что все лорды Хонсе станут действовать согласованно, и мы сумеем удержать в повиновении крестьян, на долю которых выпадет основная часть тяжелой работы. И вот здесь нам будет очень полезна церковь Святого Абеля. Священные драгоценные камни излечивают тела крестьян, а обещания вечной жизни укрепляют дух. Самхаисты правили при помощи страха, а братья Абеля нашли более действенный метод; их посулам не могут противостоять ни мужчины, ни женщины. Узрите свет учения Абеля — и будете наслаждаться загробной жизнью. Услышьте его слова — и вы обязательно воссоединитесь со своими умершими родственниками и любимыми. Какая мать откажется от надежды когда-нибудь обрести умершее дитя?

— Такие обещания уже не раз звучали и раньше, — заметил Ренарк.

— Но братья Абеля подкрепляют свои слова действием священных камней, — пояснил лорд Прайд. — В доказательство своей правоты они предъявляют божественные дары.

Прайди несколько секунд рассматривал своего отца.

— Вы поверили им, отец, — сказал он наконец. — Вы поверили учению святого Абеля.

Прайд пожал плечами, но не торопился возразить. Принц перевел взгляд на лицо Ренарка и по его выражению понял, что попал в точку.

— Разве так уж плохо, если братья Абеля окажутся правы? — спросил лорд Прайд. — Если их обещания сбудутся? Ты еще очень молод и пока не задумываешься над тем, что ожидает тебя в конце жизни. Даже в сражении ты не веришь в смерть. Но я уже стар, и с каждым днем возраст все сильнее отзывается болью в моем сердце. Не один раз я засыпал вечером без особой надежды проснуться утром.

Прайди подошел к возвышению, на котором стоял столб, и присел на ступеньку. Ни разу еще ему не приходилось слышать таких слов от несокрушимого правителя Прайда. Они заставили его печально нахмуриться и задуматься.

— А как восприняли крестьяне твое появление после боя? — спросил Прайд.

Прайди повернул к нему лицо и заставил себя улыбнуться.

— От моей руки пало четверо поври, а некоторые из моих солдат утверждают, будто я собственноручно убил шестерых врагов. Естественно, крестьяне с радостью меня приветствовали.

— Так и должно быть. Мы предоставляем им защиту. Каждый день их жизни — наш подарок. А взамен мы просим совсем немного.

Лорд Прайд задумался над своими словами и усмехнулся.

— Нет, — поправился он, — мы ничего от них не просим. Мы требуем то, что принадлежит нам по праву, и у них нет иного пути, как только подчиняться. Таков порядок.

— Без нас они были бы просто неразумными овцами, кормом для поври, — заключил Прайди, и его отец согласно кивнул.

— Так было раньше, и так должно быть всегда.

— Молодой принц дерзок и упрям, — уже не в первый раз заметил брат Бателейс своему пожилому спутнику по дороге к главному входу храма.

Однако отец Жерак не разделял его мнения, хотя и высказанного в полушутливой форме.

— Мы оба знаем, что проклятый Ренарк постоянно нашептывает ему на ухо, — сказал он. — Принцу Прайди ничего не известно о страданиях крестьян. Он даже не слышит их стонов.

— Как и большинство аристократов, он видит мир только с высоты своего положения, — сказал Бателейс. — Он понимает выгоду, которую сулит сооружение дороги, но не замечает чужой боли.

— Мне кажется, в этом назначение правителей, — ответил Жерак. — А в чем тогда заключается роль церкви Святого Абеля?

Простой на первый взгляд вопрос поставил брата Бателейса в тупик. Некоторое время он стоял неподвижно, а отец Жерак продолжал идти и говорить, не замечая отсутствия своего спутника. Брат Бателейс в одном вопросе услышал множество загадок. Может, отец Жерак намекал, что братья Абеля должны противостоять правителям, как это делали самхаисты, тщетно преследуя свои низменные цели? Несмотря на достигнутые за семь десятков лет своего существования несомненные успехи, через сорок пять лет после смерти отца Абеля, после создания нового летоисчисления, их церковь была еще очень молода. Вооруженные священными камнями миссионеры путешествовали по всей стране и за ее пределами, а в каждом более или менее значительном населенном пункте имелся храм, но брат Бателейс не хуже отца Жерака понимал, что своим существованием храмы были обязаны только поддержке лордов.

Правитель Прайда одним мановением руки мог приказать разнести по камешку храм Святого Абеля в Прайдтауне, а всех братьев изгнать за пределы своих владений. А может, и того хуже.

Брат Бателейс очнулся от задумчивости и поторопился догнать отца Жерака, продолжавшего разговор как ни в чем не бывало.

— Люди не могут нас не любить, поскольку мы исцеляем их раны, — говорил Жерак, ускоряя шаги, так как доносившиеся из храма стоны и крики напоминали о необходимости поторопиться. — Мы должны оправдать их доверие, чтобы не вызвать сомнений в учении, которое проповедуем своей пастве. Но мы ведь не можем накормить их, не так ли? И не можем защитить их от врагов.

— Тогда в чем наша задача?

Жерак остановился, повернулся к своему молодому собрату и с трудом поднял голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Служа правителям, мы тем самым служим всему народу Хонсе, — сказал он. — Никогда не забывай об этом.

Глава 4 ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЦИВИЛИЗАЦИИ

Приятно снова ощутить солоноватый морской воздух и увидеть темные валы океана Мирианик. Брану Динарду и Сен Ви в дороге сопутствовала удача, и они прибыли в Джасинту в подходящее время года, спустя неделю после весеннего солнцестояния, когда можно было без страха отправляться в плавание по суровым океанским путям. Яростные весенние штормы остались позади, и темные воды несколько успокоились.

Но и летом нелегко было отыскать корабль, идущий вокруг восточных отрогов гор Пояса-и-Пряжки к берегам Хонсе. Большинство судов из столицы Бехрена придерживались прибрежных вод, а северные берега, покрытые остроконечными скалами, сулили морякам опасность. И все же для тех смельчаков, кто отваживался на дальнее путешествие, имелись способы попасть в Хонсе.

Динард и Сен Ви договорились с хозяином купеческого корабля — прямоугольного плоскодонного судна с высоко поднятой кормой, единственным квадратным парусом и пятью гребцами у каждого борта. Капитан с обветренным и морщинистым лицом, делавшим его похожим скорее на поври, чем на человека, ваял их на борт с большой неохотой. Только после того как Динард продемонстрировал действие священного камня и облегчил боль в покрытой язвами ноге капитана, сделка была заключена, да и то Динарду и Сен Ви пришлось трудиться на веслах почти все время плавания.

— А если повстречаются акулы, вы непременно первыми пойдете им на корм! — при каждой встрече напоминал моряк, демонстрируя широкую беззубую ухмылку.

Брат Динард при этом посматривал на меч, висевший за спиной Сен Ви, и не верил в такую возможность.

Небольшое суденышко описывало настолько широкую дугу во избежание встречи со смертоносными скалами у побережья, что поездка от Джасинты до города Этельберта при расстоянии по прямой в пятьдесят миль растянулась почти на целую неделю. Но они достигли песчаного берега залива без особых неприятностей, исключая потрескавшиеся губы и обожженную солнцем кожу, что было неизбежным результатом долгого путешествия по морю.

Счастливы небось, что не встретили ни одной акулы? — язвительно хихикнул капитан, проходя мимо своих «пассажиров» и нагло подмигивая Сен Ви. Внезапно он остановился и задумчиво покачал головой.

— Может, еще разок воспользуешься своим камнем? — спросил капитан, поднимая босую ступню.

Довольный окончанием путешествия, брат Динард не стал возражать и вытащил гематит из сумки, поднес его к глазам и негромко затянул молитву, позволявшую ему проникнуть в мерцающую серую глубину священного камня. Некоторое время он продолжал читать молитвы, а потом прижал камень к покрытой солью и грязью, разъеденной язвами ноге моряка. Динард ощутил поток рвущейся наружу целительной силы намного раньше, чем капитан закряхтел, почувствовав облегчение.

Судно вышло на мелководье, и днище заскребло по прибрежной отмели. Капитан, стоя на одной ноге, качнулся назад, но навыки не подвели старого моряка, и он быстро восстановил равновесие, удержавшись от падения на палубу. Он снова ухмыльнулся, притопнул вылеченной ногой и с одобрительным ворчанием даже исполнил несколько танцевальных движений.

Динард и Сен Ви при этом вывалились за борт и оказались по пояс в воде. Но ничуть не огорчились, поскольку плавание наконец закончилось, и уже через несколько минут они пробирались через толпу горожан, собравшихся на берегу ради встречи корабля с экзотическими товарами из южных морей.

— Это один из самых больших городов Хонсе, — пояснил Динард Сен Ви, пока они поднимались по берегу и их взорам открывался вид на Этельберт.

Город состоял в основном из множества отдельно стоящих домиков, которые располагались на уступах огромного горного массива. Брат Динард остановился и окинул взглядом строения, а потом прикрыл глаза и постарался сравнить этот вид с тем, что запомнил накануне отъезда в Бехрен почти десять лет назад.

— Город сильно вырос, — заметил он больше для себя, чем для Сен Ви. — Когда я был здесь в последний раз, большая часть населения ютилась в пещерах наверху.

Он показал на юг, где горные склоны, изрытые многочисленными входами в пещеры, круто обрывались над морем. Между входами были перекинуты подвесные мостики, повсюду виднелись высеченные в скалах балкончики и террасы.

— Они не так примитивны, как могут показаться с первого взгляда, — торопливо добавил Динард при воспоминании о грандиозных сооружениях Облачного Пути и чудесных зданиях Джасинты.

Сен Ви ответила мужу понимающей и успокаивающей улыбкой.

На юго-востоке от того места, где они стояли, Динард показал замок Этельберта дос Энтеля, правителя здешних земель, хотя это сооружение можно было и не показывать, настолько оно возвышалось над остальными постройками. Замок был прижат к обрыву скалы, и большая часть его помещений располагалась внутри горного отрога, но поколения правителей постоянно надстраивали все новые башни, и теперь здание было намного выше первоначального основания. Вход во внутренний двор перекрывали массивные ворота, казалось, способные выдержать натиск всего населения города.

— Пойдем, — сказал брат Динард и сжал изящную ручку Сен Ви в своей ладони. — Надо выяснить, сможет ли лорд Этельберт нас принять.

Сознание Динарда полностью сосредоточилось на этом вопросе; кроме того, он все еще никак не мог привыкнуть к мысли, что наконец вернулся на родину, и потому едва ли замечал любопытные взгляды горожан, обращенные на Сен Ви.

Наконец они добрались до ворот замка, Динард назвал свое имя и спросил о возможности встречи с лордом Этельбертом. Естественно, что, услышав вопрос часового: «Вы собираетесь преподнести подарок, брат священник?» — он почти не придал значения взгляду солдата, прикованному к лицу Сен Ви.

После подъема через несколько пролетов лестницы, ведущей в башню, Динард задержался у окна и снова осмотрел местность. Только теперь он понял, насколько значительно разросся город за прошедшее десятилетие. С западной стороны была вырублена часть прилегающего леса, и на его месте раскинулись новые постройки и поля крестьян.

Стражник узким коридором вывел посетителей ко входу в закопченные и сумрачные внутренние помещения. Большая часть каменных стен скрывалась под старинными гобеленами с изображениями плывущих кораблей и давних сражений. Ниши каждого зала были украшены скульптурными изображениями представителей рода Этельбертов. Вскоре путешественники предстали перед нынешним правителем — величавым мужчиной с загоревшим лицом, вьющимися черными волосами и глазами цвета штормового моря. Он был старше Динарда лет на десять, но казался достаточно крепким, чтобы участвовать в морских походах и сражаться с поври и гоблинами.

— Приветствую вас, правитель Этельберт, — с поклоном произнес Динард. — Вряд ли вы меня помните, но однажды я уже встречался с вами.

— Да-да, — кивнул лорд. — Кажется, ты тогда пришел из… Прайда, верно?

Брат Динард поднял голову и широко улыбнулся:

— Точно так, мой господин. Я брат Динард из прайдского монастыря, я вернулся из путешествия по пустыням Бехрена.

— И с отличным трофеем, как я вижу, — подхватил Этельберт, кивая в сторону Сен Ви.

— Это моя жена, Сен Ви, — представил Динард свою спутницу.

В это время он обернулся к жене и не заметил, как удивленно распахнулись глаза правителя при известии, что они состоят в браке.

— Приветствую вас, госпо… — Сен Ви беспомощно повернулась к мужу за поддержкой.

— Прошу ее простить, лорд Этельберт, она еще не совсем освоила наш язык. — Динард обнял Сен Ви за плечи и привлек к себе. — Я пытаюсь ее научить, но более важным для меня самого было освоить южное наречие, пока я был в Бехрене.

— Понимаю, — менее приветливо отозвался Этельберт. — Ну, так чем я могу вам помочь, брат Динард? Мне кажется, отец Дестрос очень хотел бы с вами встретиться. Вы с ним знакомы?

— Не он ли был братом Дестросом, когда я отправлялся в путешествие?

— Совершенно верно. Он стал настоятелем нашего храма совсем недавно. Бедный отец Сенизер вынужден был оставить этот пост по состоянию здоровья, о чем я, безусловно, сожалею. Вы можете поговорить и с ним тоже, но он вряд ли вспомнит о вашей предыдущей встрече.

— За время моего отсутствия ваш город сильно вырос, лорд Этельберт, — заметил Динард. — Примите мои поздравления.

— Не меньше, чем выросла и ваша церковь, мой добрый брат. Учение святого Абеля и священные камни в руках монахов заставили самхаистов оставить свои позиции по всему Хонсе. Теперь повсюду есть ваши храмы.

При этих словах Динард не мог удержаться от улыбки. Он пожал пальцы Сен Ви и снова прижал ее к себе.

— А теперь мы все заняты тяжелой работой по строительству дорог, — продолжал лорд Этельберт. — Ваше путешествие на север и на запад от моего города окажется намного легче благодаря новым путям. Позже вам еще встретятся дикие земли, но поблизости от Прайда, если вы направляетесь туда, вас тоже ждут твердые ровные дороги.

— Да, конечно, туда. Моя миссия закончена, и даже более успешно, чем я мог надеяться. Нет ли у вас известий от отца Жерака из Прайда?

— От Жерака нет, — ответил Этельберт, — но лорд Прайд пребывает в добром здравии, а его сын уже добился известности в схватках с поври.

Динард только кивнул и смущенно усмехнулся, поскольку последняя новость застала его врасплох. Перед отправлением в путешествие Прайди был совсем ребенком, и известие о том, что он вырос и превратился в мужчину, в очередной раз напомнило Динарду, как долго он отсутствовал.

— Я прослежу, чтобы вас проводили до границ моих владений, когда вы будете готовы отправиться в путь.

С этими словами лорд Этельберт выпрямился в своем кресле и жестом подозвал часового, давая понять, что аудиенция закончена.

— Не хотите ли еще о чем-нибудь спросить?

— Нет, господин, вы очень любезны, — снова поклонился Динард.

Он собрался покинуть зал вместе с Сен Ви, но лорд Этельберт внезапно окликнул посетителя.

— Подойди ближе, — позвал он, давая знак приблизиться к самому трону.

Брат Динард шагнул вперед и оглянулся на Сен Ви, повернувшую голову на голос правителя, и на часового, увлекавшего ее к дверям зала. Лорд Этельберт дотронулся ладонью до широкого плеча Динарда и привлек его поближе.

— Я чем-то оскорбил вас, мой господин? — смущенно спросил монах.

— Меня? Нет, ничуть. Но я хочу дать тебе совет. Можешь считать, что обязан этим моим уважением к церкви Святого Абеля или лично к тебе, совершившему такое путешествие. Знаешь, я и сам немало странствовал в дни своей молодости.

— Да, я много об этом слышал, господин.

— Мне приходилось бывать и в пустынях Бехрена, и в других местах, — продолжал лорд Этельберт. — Так вот, у меня больше опыта, и я лучше разбираюсь в людях, чем ты, а потому хочу тебя предупредить, чтобы ты воздержался от публичного признания этого темнокожего существа своей женой.

Брат Динард инстинктивно отшатнулся и удивленно уставился на правителя.

— Разве я должен ее стесняться?

— Нет, конечно, ее красоты нельзя не заметить. Но ты должен понять, что земля Этельберт сильно отличается от остального Хонсе и наш народ по-своему воспринимает южан Бехрена. За пределами моих владений ты вряд ли встретишь…

Лорд Этельберт немного помолчал и сочувственно улыбнулся:

— Знаешь, просто прими мой совет, брат Динард. А еще поздравляю тебя с благополучным возвращением и с обретенными новыми знаниями и счастьем.

— Я очень боялся этого путешествия, — признался Динард. — Меня убеждали, что жители южных гор едва превзошли уровень диких животных, так что вы можете понять мое изумление при виде Джасинты. А когда я встретил…

Динард заметил, что лорд Этельберт поднял руку, и замолчал.

— Еще раз поздравляю с возвращением домой, брат Динард. Хотелось бы, чтобы ваше путешествие по землям Хонсе оказалось таким же приятным, как и странствие в Бехрене.

Этельберт жестом подозвал еще одного стражника, и вскоре брат Динард присоединился к Сен Ви.

— Что он хотел тебе сказать? — спросила Сен Ви на своем родном наречии.

— Ничего особенного, — заверил ее Динард, нагнулся и поцеловал в лоб. — Просто обычное приветствие вернувшемуся соплеменнику.

Динард не ожидал, что Сен Ви удовлетворится таким незамысловатым объяснением, но ей, по-видимому, ничего другого не оставалось.

Смирилась она и с любопытными взглядами, сопровождавшими их повсюду, как казалось Динарду.

Глава 5 КРЕПКИЕ КОРНИ

Сегодня вечером ноги и руки ослабли даже больше чем обычно. Отец Жерак с трудом натянул на себя коричневые одежды с красной повязкой, говорившей о его высоком положении настоятеля монастыря. Только что было получено известие о супружеской измене, и старый Берниввигар наверняка воспользуется своим правом вершить правосудие. Отец Жерак заранее представлял себе толпу любопытствующих зрителей, а за выражением лица самхаистского жреца Берниввигара ему не раз доводилось наблюдать в прошлом. Во время судилищ на нем читались удовлетворение и абсолютная, граничащая с жестокостью невозмутимость. Акт сурового наказания и готовность крестьян и самого правителя наблюдать за ним сводили на нет все перемены, происходившие в Хонсе стараниями церкви Святого Абеля.

Отец Жерак услышал легкий стук и скрип открываемой двери. Обернувшись, он увидел брата Бателейса и брата Реанду.

— Вы готовы идти, отец Жерак? — соответствующим ситуации мрачным голосом спросил Бателейс.

— Да, если только кто-то может быть готов к подобному зрелищу, — ответил Жерак и направился к двери.

— Самхаистское правосудие считается законным, — заметил Бателейс и пожал плечами.

На этот раз в его тоне не было слышно особого осуждения предстоящей церемонии.

— Женщина виновна, — довольно равнодушно добавил брат Реанду, и оба монаха с удивлением повернулись в его сторону.

Невысокий священник с коротко подстриженными черными волосами и крепким, хотя и небольшим телом потупился под их взглядами.

— Брат мой, наказание всегда должно соответствовать степени вины, — спокойно произнес отец Жерак. — В данном случае это соотношение провинности и кары было определено давным-давно, и не в наших силах изменить положение. Когда-нибудь, возможно, представится случай убедить правителя принять наши взгляды. А пока наш долг смиренно подчиняться существующим законам и благоразумно признавать их справедливость.

Жерак помолчал, обдумывая собственные слова.

— Но это нелегкая ноша, — добавил он.

По пути к ним присоединились еще четверо братьев, и все монахи покинули храм. К тому времени, когда они подошли к месту церемонии, перед древним Камнем Правосудия уже ярко горел костер.

— Постарайся не показывать своего удовольствия, даже если тебе понравится это зрелище, — напутствовал лорд Прайд своего сына.

Правитель лежал на перине из гусиного пуха в одной только ночной сорочке, доходившей ему до лодыжек, и выглядел совсем не так величаво, как обычно. Как раз сегодня лорд Прайд заболел, и теперь на его побледневшем лице выделялись запавшие глаза, обведенные темными кругами.

— Сегодня ночью ты представляешь власть в Прайде, — продолжал он. — Твое присутствие, по обычаям наших земель, придает законность всему происходящему.

Прайди, одетый в парадную военную форму, молча поклонился.

— Тебе ничего не придется делать, только подать знак Берниввигару начинать процесс, — пояснил лорд Прайд. — Займи свое место и сохраняй спокойствие; старый самхаист сам все сделает. Как ты понимаешь, такие события доставляют ему немалое наслаждение.

Сомнение промелькнуло в голове Прайди и тенью отразилось на его лице. Старый правитель не пропустил этого мгновения.

— Это наказание не является преступлением, оно не оплачено деньгами, — произнес Прайд.

Принц заглянул в лицо отца и кивнул.

— У самхаистов не так много возможностей в наши дни, — продолжал Прайд. — Их сильно потеснила церковь Святого Абеля, и теперь они удерживают крестьян только неминуемостью наказания за любой проступок по своим довольно жестоким законам. Прайд поднял руку и сжал локоть сына:

— Ты готов? Прайди тряхнул головой.

— Я не разочарую тебя, отец, — произнес он и снова поклонился.

Лорд Прайд жестом дал понять, что сын может покинуть его спальню.

Принц Прайди вышел из комнаты, миновал стоящего на посту в соседнем помещении стражника и задумался о предстоящей ночи. Развитие событий нетрудно было предугадать — обманутый муж поклялся, что застал жену в объятиях другого мужчины. По словам отца, роль самого Прайди была весьма незначительной, его присутствие только узаконивало расправу над преступниками. Принц вышел в теплоту летней ночи, едва осознавая, что с удовольствием потирает руки.

Что бы он ни почувствовал при виде предстоящего разбирательства, он определенно не останется равнодушным.

Добравшись до поляны с Камнем Правосудия, принц заметил, что монахи святого Абеля уже прибыли. Отец Жерак и еще несколько братьев собрались все вместе, многие из них молились, склонив головы и сложив руки перед грудью. Неподалеку от них стоял и советник отца Ренарк. Прайди было известно, что тот собирался прийти, хотя на этот раз он не представлял власть Прайд-тауна. Во всем, что касалось самхаистов, лорд Прайд не мог доверять объективности своего старого друга.

На поляне собрались и многие горожане, даже вместе с детьми. Поначалу это вызвало удивление принца, но потом он понял их намерения. Жестокое правосудие на очевидном примере демонстрировало необходимость соблюдения законов. Если детям показать подобное зрелище и как следует объяснить его смысл, они с меньшей вероятностью окажутся в той ситуации, как эта женщина.

Стражники расставили принесенные из замка стулья на левой стороне поляны, неподалеку от огромного плоского камня, используемого Берниввигаром в качестве трибуны. Как только принц опустился на стоявший впереди остальных стул, заняв место, предназначенное правителю, в толпе собравшихся раздались беспокойный шепот и бормотанье. Прайди встал и сделал шаг вперед.

— Лорд Прайд сегодня почувствовал себя больным, — громко произнес он, перекрывая гул голосов, а потом успокаивающе улыбнулся и хлопнул в ладоши, чтобы прекратить тревожные пересуды. — У него всего лишь желудочные колики, и ничего больше. На эту ночь лорд Прайд доверил мне стать голосом, глазами и ушами правителя.

В ответ раздались приветственные восклицания, и принц снова занял свое место, внезапно осознав важность этого ночного собрания. Он был несомненным наследником Прайда, поскольку до него у родителей родились две дочери. Ходили слухи о его сводных братьях, но их матерей лорд Прайд никогда не признавал законными супругами, следовательно, у них не было никаких прав на трон. Править надлежало Прайди, и он верил, что его черед наступит очень скоро. Слишком часто в последнее время он замечал слабость отца, когда тот заканчивал заниматься делами и удалялся в свои личные покои. Успехи на поле боя облегчали ему путь к власти, но и сегодняшнее событие имело не меньшее значение, и принц это понял. Люди Прайда должны были считать его не только своим защитником, но и судьей.

Только теперь ему стал ясен смысл предупреждения отца не показывать своих чувств во время предстоящей церемонии.

Ожидание длилось уже целый час, и толпа постепенно успокоилась и затихла. Костер, предназначенный предупредить всех о важности предстоящего события, прогорел, и теперь поляну заполняли неясные тени.

Наконец из леса по тропинке вышел высокий худой человек и направился к большому плоскому камню. Казалось, в отличие от отца Жерака и самого правителя Прайда, возраст нисколько не коснулся главного жреца самхаистов. Кроме того, Берниввигар был выше любого мужчины в Прайде, его рост составлял почти шесть с половиной футов. На его голове сохранилась густая, хотя и поседевшая шевелюра, а узкая бородка свисала до середины груди. По обычаю самхаистов жрец был одет в просторную рубаху зеленого цвета и открытые сандалии, сквозь которые просвечивали грязные пальцы и выкрашенные в красный цвет ногти. В руке он нес длинную дубовую палку, которая служила скорее оружием, чем тростью. На шее у него висело ожерелье из клыков диких зверей, которое пощелкивало всякий раз, когда он резко поворачивался, чтобы пронзительным взглядом выделить кого-то в толпе зрителей.

Берниввигар всего один раз взглянул в сторону принца, приветствовал его коротким наклоном головы, а потом повернулся к толпе и воздел руки над головой.

— Кто принес жалобу? — выкрикнул он. Толпа замолкла, все взоры обратились в ту сторону, где сидели монахи.

Вперед выступил молодой мужчина со следами слез и соплей на лице. Он подошел к камню, и голова жалобщика оказалась на одном уровне с ногами взобравшегося на возвышение жреца.

— Я жалуюсь, — произнес он. — Я их видел. Мужчина поднял руку и провел по запачканному лицу.

— Приведите обвиняемую женщину, — приказал Берниввигар.

Толпа раздалась, и несколько мужчин — стражников из замка — тупыми концами копий и ударами ножен вытолкнули вперед связанную женщину. Вслед за обвиняемой вышел человек с мешком в одной руке и шестом с петлей на конце в другой. Он обошел неверную жену и приблизился к костру.

При виде обвиняемой Прайди глубоко вздохнул. Он знал эту женщину и знал, что она очень молода — моложе его самого на два или три года, а ведь ему было только восемнадцать! Женщину звали Каллен Дюворнэ, и принц был знаком с ее родными; Прайди с удивлением вспомнил, что отцом женщины был один из конюхов Прайд-касл.

Девчонка была прехорошенькой, и принц не раз подумывал, не взять ли ее на ночь, чтобы поразвлечься. Как член семьи правителя, он имел на это полное право. Пышные волосы золотисто-соломенного цвета волнами падали на плечи женщины, а ее глаза, не голубые, как обычно у крестьян, а темные, имели мягкий карий оттенок. Принц помнил, что на ее личике обычно сверкала белозубая улыбка, Каллен распространяла обаяние женственности и страсти, энергия так и бурлила во всей ее стройной фигурке.

«Какая жалость», — подумал принц и постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Ему надлежало наблюдать за происходящим, а не высказывать свои суждения. Некоторые традиции не считались даже с желаниями наследника трона.

Как только женщине развязали руки, она тотчас же откинула с лица волосы, но не подняла головы, и золотистые пряди упали обратно.

— А где второй? — воскликнул Берниввигар. Солдаты вновь пустили в ход копья и вытолкнули вперед молодого человека, примерно ровесника Прайди, с глазами загнанного животного. Один из стражников так сильно ткнул его рукояткой копья, что парень чуть не упал, поскольку у него руки оставались накрепко связанными за спиной. Казалось, что он с трудом переводит дыхание и в любой момент может разразиться слезами.

— Это те самые? — спросил Берниввигар у рогоносца.

— Да, это они, — ответил обманутый муж. — Я его отлично видел, прямо на ней! А я заплатил за нее хорошую цену — серебряную монету и трех овец.

— Выкуп будет тебе полностью — нет, в тройном размере — возмещен, — заверил его жрец, обращая суровый взор на обманщика. — Втрое! — строго повторил он.

— Д-д-да, мой господин, — пробормотал парень и попытался поклониться, но ударился лицом о камень, на котором стоял жрец, и упал. Зрители засмеялись и стали отпускать шуточки, но монахи не переставали молиться, и принц сумел удержаться от усмешки.

— Тебе придется долго трудиться, чтобы возместить долг, — предупредил его Берниввигар.

— Всю жизнь, если потребуется!

— Так ты признаешь свою вину?

Стоящий на коленях парень прикусил нижнюю губу, потом перевел взгляд с самхаиста на Каллен.

Прайди с интересом за ним наблюдал, пытаясь угадать мысли любовника. Парень, без сомнения, влюблен в эту женщину и не может не понимать, что его признание определит наказание его подружки. Ему грозило клеймение и большой долг, но это были пустяки по сравнению с судьбой Каллен.

Тяжелая пауза длилась целую минуту.

— Похоже, нам сегодня потребуется два мешка, — громко сказал Берниввигар, и в толпе снова послышались смешки.

— Да, я сделал это! — выкрикнул обвиняемый и зарыдал. — Мы вместе это сделали. Но она соблазнила меня своими чарами. — Парень повалился на землю лицом вниз. — Пощадите меня, господин, пощадите!

По знаку жреца двое стражников подбежали к камню и бесцеремонно оттащили рыдающего парня в сторону.

— Тебе есть что сказать, женщина? — спросил Берниввигар.

Каллен даже не подняла головы. Она понимала, что обречена. Женщина лишилась последней надежды и впала в отчаяние.

— А теперь начнется самое интересное, — послышался голос одного из стражников за спиной Прайди.

Сначала взялись за мужчину, вытащили его к костру и грубо швырнули на землю. Двое мужчин уселись на него верхом, чтобы удержать на месте, а третий спустил с парня штаны. Обманутый муж тем временем подошел к костру, из которого торчала рукоятка железного прута с расплющенным концом, раскаленным докрасна. Рогоносец достал орудие пытки, а виновника плотно прижали к земле. Несчастный парень был распростерт на спине, от пояса до лодыжек обнажен, а ноги развели в стороны при помощи кожаных ремней.

Толпа заволновалась; безуспешные попытки парня вырваться сопровождались сочувственными вздохами и подбадривающими выкриками. Преступник захныкал, а когда обманутый муж помахал перед его полными ужаса глазами раскаленным железом, парень протяжно взвыл.

— П-пожалуйста! — промямлил распятый на земле любовник. — Пощадите! Пощадите! Я заплачу вчетверо больше! Даже в пять раз! Я смогу!

Раскаленное тавро плотно прижалось к внутренней стороне бедра.

За свои восемнадцать лет Прайди повидал немало битв. Ему приходилось видеть разрубленных пополам солдат, слышать их предсмертные вопли и стоны. Он смотрел, как складывается рассеченное надвое тело женщины, как ее голова на короткий момент перед падением упирается в уже отделенные ноги. Но ни разу в бою ему не доводилось слышать столь леденящий душу вопль, какой вырвался у распростертого на земле парня.

Пойманный любовник дернулся с такой силой, что выдернул один из кольев, к которому был привязан кожаный ремень. Это не принесло ему ничего хорошего. Как только он попытался подтянуть ноги, второе бедро коснулось раскаленного железа. Лицо парня превратилось в страдальческую маску, а муж-рогоносец еще сильнее прижал железо и пинком отбросил освободившуюся от пут ногу.

Наконец он отступил на шаг назад, а наказанный любовник с всхлипами и стонами снова попытался свернуться в клубок. Двое стражников подняли его с земли, а на попытку согнуться один из них ответил ударом колена в пах. Парень резко дернулся и свалился на спину, а стражники ухватили его за ноги и бесцеремонно поволокли прочь под насмешки зрителей, среди которых было немало женщин.

Как только все немного успокоились, Берниввигар снова обратил свой хищный взгляд в сторону Каллен.

— Ты хочешь что-нибудь сказать?

Женщина всхлипнула, но опять промолчала.

Жрец кивнул стражникам, и те энергично сорвали с нее одежду. Несмотря на неподходящий момент, Прайди не мог не восхититься ее стройным обнаженным телом. Нежные пухлые груди торчали вверх, а сохранивший девичью округлость живот был не менее соблазнительным. Да, надо было попользоваться девчонкой, вздохнул Прайди и пожалел, что теперь уже поздно что-либо менять.

Оскорбленный супруг снова подошел к костру. Там ловец змей приготовил ядовитую гадюку, он подносил ее к раскаленным углям, чтобы посильнее разозлить. Сморщенный старик накинул петлю у основания ее треугольной головы и теперь надежно удерживал на безопасном от себя расстоянии двухфутовое бронзовое чудовище.

Снова раздался голос верховного жреца, и исполнитель приговора обернулся.

— Женщина, у тебя остался последний шанс что-то сказать. Если ты хочешь покаяться или оправдаться, теперь самое время.

Каллен приподняла голову, словно хотела заговорить, но потом бессильно уронила ее на грудь.

От Прайди не укрылась удовлетворенная усмешка на лице мужа, когда двое солдат развернули над головой женщины большой холщовый мешок, надели на нее, потом повалили жертву на землю и грубо затолкнули в мешок ноги. Несчастная закричала и попыталась сопротивляться, но один из стражников сильно стукнул ее по спине. Мужчины затянули горловину мешка и добавили несколько ударов, после чего из-под крепкой ткани доносились только сдавленные всхлипывания.

Зрители начали подбадривать обманутого супруга, но в каждом его шаге ощущалась нерешительность. Прайди не переставал за ним следить и пытался представить себе охватившие рогоносца чувства. Наконец пострадавший муж преодолел свои сомнения, на его физиономии снова появилась отвратительная ухмылка, и он тремя большими шагами подошел к мешку. Один из стражников развязал веревку, второй раскрыл горловину.

— Ты там не соскучишься, — хихикнул солдат и многозначительно подмигнул рогоносцу.

Ободряющие крики из толпы стали громче. Муж оглянулся, выхватил из рук заклинателя шест с удавкой и поднес голову змеи к открытому отверстию мешка. Стражники проворно закинули внутрь извивающееся тело гадюки, обманутый муж рывком освободил петлю на шее змеи и с пустой удавкой отскочил назад. Солдаты быстро затянули мешок веревкой и тоже отпрыгнули, оставив свою жертву на земле.

Толпа притихла. Прайди обнаружил, что напряженно наклонился вперед на своем стуле.

Долгое время все было тихо.

Вот ткань зашевелилась; гадюка начала двигаться. Женщина пронзительно вскрикнула, мешок дернулся.

Зрители услышали крик, а рывок внутри мешка заставил их затаить дыхание. На какое-то время все замерли, внутри мешка тоже ничего не происходило. Но вот раздался еще один крик, снова дернулась ткань: гадюка нанесла второй удар. Потом еще и еще.

Прошло несколько долгих минут, наконец наступила тишина.

Ловец змей осторожно приблизился к неподвижному мешку и приоткрыл горловину, а потом резко отпрыгнул назад. Еще несколько мгновений, и гадюка выскользнула наружу.

Прайди откинулся на спинку стула и ощутил холод, пробравший его до самых костей.

— Поднимите ее и подвесьте на веревке, — распорядился Берниввигар. — Пусть крестьяне подольше помнят о ее преступлении.

С этими словами жрец повернулся и пошел прочь; вслед за ним потянулись и зрители.

— Пройдет не меньше двух дней, пока она не умрет, если только хищники не доберутся до нее раньше, — услышал Прайди за своей спиной голос солдата.

— Ага, — отозвался второй стражник. — Яд действует не быстро, но все равно уже разошелся от головы до пят.

Принц напряженно застыл на месте и не мог отвести глаз от мешка. Из горловины показалась изящная босая ножка и слегка шевельнулась в пыли.

Наконец Прайди оторвался от этого зрелища и оглянулся на монахов. Отец Жерак смотрел вслед удалявшемуся самхаисту, и выражение его лица было далеко не дружелюбным. Рядом со старым священником Прайди заметил молодого брата Бателейса; он скрестил руки на груди и твердо смотрел вперед. Брат Бателейс являл собой резкий контраст по отношению к другим священникам, особенно к одному молодому брату, имени которого Прайди не помнил, но заметил, что ужас и отвращение так сильно отражались на его лице, что он казался застывшей статуей. Вполне очевидно, монахи не одобряют жестокого правосудия самхаистов, но пока у них нет достаточных сил противостоять древним традициям. Раньше неверная жена нередко избегала пытки в мешке, если она искренне каялась, и муж соглашался проявить милосердие. Но теперь, понял Прайди, как раньше осознали его отец, и сам Берниввигар, и монахи святого Абеля, эта церемония была не просто казнью крестьянской девчонки.

Обряд подтверждал силу самхаизма.

Так действовало правосудие в году Божьем 54-м.

Глава 6 ОБОРОТ КОЛЕСА ВРЕМЕНИ

Много миль прошли они по широкой и ровной дороге из Этельберта на запад, а потом свернули на север, после чего дорога превратилась в обычную мокрую колею, заросшую травой.

— Очевидно, лорду Этельберту важнее проложить путь к городу Делавал, чем к моему родному Прайду, — со смехом заметил Динард, глядя на работавших крестьян, повернувших на запад.

— Мне гораздо больше нравятся неосвоенные земли, — ответила Сен Ви, но в ее взгляде мелькнула тень беспокойства, не укрывшаяся от Динарда.

Он покрепче сжал ее руку и смело зашагал вперед. Вскоре исчезла даже эта ненадежная колея, и путники двинулись по еле приметной тропе, затененной густым кустарником и нависшими ветвями огромных деревьев.

— Даже после всех прошедших лет я узнаю эти земли, — заверил Динард жену. — Недели через две мы доберемся до Прайдтауна. Мы не заблудимся.

— Даже если и собьемся с пути, меня это не беспокоит, — отозвалась Сен Ви. — Неизвестные земли часто таят в себе неожиданные радости.

От этих слов щеки Динарда вспыхнули румянцем.

— И еще частенько таят в себе неожиданные опасности, — добавил он. — По словам лорда Этельберта, в этих краях полно поври и гоблинов. Еще до моего отъезда их здесь было предостаточно.

— Я принадлежу к народу Джеста Ту, — напомнила Сен Ви, и Динард невольно перевел взгляд на серебряную со слоновой костью рукоятку меча, висевшего наискось за ее спиной.

Монах снова пожал руку спутницы, и они продолжили путь по лесной тропе.

Несколькими часами позже, на вершине безлесного холма, Сен Ви обняла спящего Динарда за плечи. Над их головами ярко сияли звезды, тепло летней ночи нарушал свежий ветерок, приятно освежавший обнаженное тело Сен Ви, унося остатки выступившей испарины.

Бран тихо спал, его грудь ровно поднималась и опускалась в такт беззвучному дыханию. Этой ночью они исступленно любили друг друга, и натиск Динарда был таким же яростным и неистовым, как во время их первого любовного свидания много лет назад в монастыре Облачного Пути. Может, своей пылкостью пытался снова подтвердить свою любовь? Может, он пытался сгладить впечатление от любопытствующих и презрительных взглядов, которые бросали на супругов невежественные и даже фанатичные люди его родины?

Сен Ви не стала над этим задумываться и улыбнулась в темноте. Разве ее любимому Брану было легче в первые дни в Джасинте или среди народов пустыни, ненавидящих пришельцев? Разве не стал он предметом всеобщего любопытства, когда появился в Облачном Пути со своими странными рассуждениями о святом Абеле, священными камнями и молочно-белой кожей?

Сен Ви все понимала. Своими неистовыми ласками под звездами теплой летней ночи Бран пытался доказать, что любит ее, несмотря ни на что, и их союз никто не сможет разорвать. Не только ей, но и самому себе Динард доказывал, что настороженное любопытство его соплеменников ничего не значит для их чувств.

Бран Динард безмятежно спал.

— Любовь моя, — прошептала Сен Ви, и ее слова унес налетевший ветерок.

Женщина наклонилась и поцеловала мужа, а тот пробормотал что-то во сне и перевернулся на бок, снова вызвав улыбку восхищения на губах Сен Ви. Она была уверена в его любви и ни на миг не усомнилась в своей собственной, что особенно радовало ее сегодня.

Она знала.

Тренировки Джеста Ту давали возможность превосходно чувствовать ритмы тела, а полученные знания давали уверенность.

Сен Ви бережно прикоснулась ладонью к своему животу.

— Что это? — неуверенно спросила Сен Ви. Она почти совершенно владела теперь наречием Хонсе, ведь всю последнюю неделю путешествия они разговаривали только на этом языке. Женщина обогнула выступ скалы и подошла к мужу. Проследив за его взглядом, Сен Ви разглядела вдали темные очертания внушительного замка, увенчанного широкой круглой башней.

Улыбка Динарда без слов подсказала ей ответ.

— Это Прайд-касл, где живет правитель здешних мест и покровитель нашего храма, лорд Прайд.

Динард посмотрел на запад и увидел, что солнце уже почти коснулось горизонта.

— Мы доберемся до него сегодня ночью, если будем идти после… борки, — ответила Сен Ви на его невысказанный вопрос.

— Закат, — перевел Динард. — Борки — это закат, а бонефул — рассвет. — Бран протянул руку Сен Ви. — Тогда мы придем завтра утром. Конечно, мне не терпится попасть домой, но я буду скучать по этим дням, когда мы были одни во всем мире.

Сен Ви не стала с ним спорить, а просто взяла за руку и пошла вслед за мужем. Стояла прекрасная погода, и после суеты Этельберта приятно было лишний день побыть вдвоем. За все время путешествия прошел только один дождик — небольшая изморось однажды ночью, но и тогда на них упало только несколько капель, когда путники со смехом укрылись под сенью старой сосны.

Сен Ви получала от путешествия не меньше удовольствия, чем ее муж. Они много смеялись, особенно Динард над ее старательными попытками достичь совершенства в языке Хонсе, и наслаждались лесными ароматами и пейзажами диких краев. До сих пор они счастливо избегали опасности, а единственным повстречавшимся им диким зверем была большая гадюка, навестившая их лагерь как-то вечером. Динард потянулся за палкой, но Сен Ви остановила его, повернулась лицом к змее и стала ритмично покачивать руками, чтобы успокоить и заворожить нежданную гостью. Потом резким движением женщина схватила гадюку позади головы, осторожно отнесла подальше от лагеря и отпустила на волю.

Теперь она вспомнила лицо Динарда, когда вернулась назад и села на свое место. Он восхищенно улыбался и качал головой.

— Ты узнал Ки-Чи-Крии, — сказала она тогда. — И тоже мог бы успокоить и изловить змею.

Динард в ответ засмеялся и сравнил свои познания в Джеста Ту с навыками Сен Ви в наречии Хонсе.

Решив не торопиться в Прайд-касл, они неспешно шли по извилистой тропе, и Сен Ви часто уходила то в одну сторону, то в другую, чтобы исследовать каждый интересный уголок. Для ночевки была выбрана открытая поляна на вершине холма, откуда при последних солнечных лучах они смогли рассмотреть новую дорогу, пролегавшую примерно в миле к югу от них.

— Твой мир меняется, — заметила Сен Ви.

— Он изменится еще больше, когда все дороги соединятся. Но это к лучшему, — добавил Динард улыбаясь. — Легче будет распространять учение святого Абеля. Легче доставлять священные камни к больным в отдаленных районах.

— И легче перемещать армии?

— Если ради того, чтобы уничтожить наводнивших страну чудовищ, то это тоже неплохо.

Сен Ви кивнула, но не стала продолжать разговор. Она принадлежала к племени Джеста Ту и неплохо знала историю, особенно южных земель Бехрена. За прошедшие века не раз поднимались мощные империи, строились дороги и по ним маршировали бесчисленные армии. Большая часть тех дорог сегодня исчезла, как и сами империи, погребенные под толщей песка. История движется по спирали, говорили мудрецы Джеста Ту, сто шагов вперед и девяносто девять шагов в обратную сторону. Это наблюдение было основано на коллективном опыте, часто горьком. Как много людей верили, что они движутся вперед, к счастливому будущему, к раю на земле, но бывали отброшены назад к нищете и несчастьям по прихоти неумного правителя или жестоких завоевателей.

Интересно, земли Хонсе тоже хранят память об исчезнувших империях и древних дорогах, давно заросших непроходимыми лесами? Скорее всего, так оно и есть.

В тот вечер Сен Ви безмятежно устроилась на ночь в ласковых объятиях Брана; звезды над головой навевали мысли о вечности и сладкую дремоту. Как и все Джеста Ту, она обладала способностью даже в состоянии глубокого сна реагировать на внешние воздействия, и проснулась вскоре после полуночи от отдаленного хриплого смеха, донесенного легким ветерком.

Сен Ви выскользнула из рук мужа и медленно поднялась на ноги, уставившись на север, в сторону Прайда. Сквозь ветви деревьев она заметила отблески факелов приблизительно на полпути от огней в окнах замка. Источник шума и света, как ей показалось, находился где-то возле дороги.

Динард тоже проснулся и поднялся на коленях. — Что там такое?

Снова донесся хриплый смех.

— Какие-то гуляки?

— Нет, — быстро ответила Сен Ви; в голосах не слышалось веселья, скорее издевка и злость. — Это не вечеринка.

Женщина быстро оделась, но не в светлое цветное платье, которое обычно надевала в те дни, а в черный шелковый костюм — костюм ночного охотника.

— Ты собираешься идти вниз в темноте?

— В этот раз темнота может стать нашим лучшим союзником, — мрачно ответила она и стала торопливо спускаться по северному склону холма.

Динард схватил свою одежду и рванулся следом, стараясь не терять ее из виду. В ночном лесу легко сбиться с пути, но Динард знал, что его жена безошибочно найдет дорогу. Спустя несколько минут монах присел за густым кустарником рядом с Сен Ви. Она жестом показала ему оставаться на месте, а сама проползла немного вперед, навстречу отсветам факелов и хриплым голосам. У Динарда от страха поднялись волосы на затылке; он узнал наречие этих существ. Даже не разобрав ни слова, он понял, что перед ними поври.

Сен Ви застыла неподвижно, а Динард подвинулся вперед, чтобы рассмотреть, что происходит. Пятеро поври стояли у обочины дороги и толкали, били и щипали молодую обнаженную и изможденную женщину, подвешенную на ветке дерева за запястья всего в футе от земли.

Один из карликов что-то неразборчиво произнес, и остальные рассмеялись в ответ.

— Эй, да ты настоящая милашка, — обратился к женщине тонконогий поври на языке Хонсе.

Она даже не застонала в ответ; женщина слегка покачивалась на веревке, и казалось, вот-вот умрет. Поври ткнул ее в живот, тело качнулось сильнее, карлики снова заржали.

— Хорошенькая и с яркой кровью, а?

Поври неожиданно выхватил кинжал и нанес ей длинную рану на внутренней стороне бедра. На этот раз женщина негромко и жалобно вскрикнула, конвульсивно изогнулась, а карлик ухватил ее за ногу и прижал к открытой ране свой берет. Остальные громко заулюлюкали.

Сен Ви выскочила из-за кустов с чудесным мечом в руках.

— Убирайтесь отсюда! — крикнула она.

Один миг карлики изумленно разглядывали врага, потом опомнились и схватились за оружие. Меч Сен Ви описал дугу справа, исчез за ее спиной, появился с другой стороны, и женщина сделала выпад влево, достала карлика со свежей кровью на берете, заставив его с визгом отскочить назад. Она мгновенно отдернула оружие и махнула им из стороны в сторону, цепляя лезвием занесенный для удара топор. Не отводя меча, Сен Ви крутанулась на месте, выдернула оружие из рук карлика и схватила его правой рукой. Пользуясь моментом, она устремилась вперед и нанесла удар в живот, заставив поври согнуться пополам. Но ей не удалось его прикончить, так как слева уже подбежал следующий карлик. Снова взметнулся меч, и от копья поври отлетел железный наконечник, а нападавший с трудом удержался на ногах. Остальные поври бросились в бой. Сен Ви высоко подпрыгивала в воздух, била ногами и неистово работала мечом. Со всех сторон ей угрожало оружие, но женщина изгибалась, уклонялась, парировала и наносила ответные удары.

Брат Динард не всегда успевал следить за ее движениями. Он все еще сидел скорчившись за кустами и пытался разобраться в суматохе внезапно начавшегося жестокого боя, с трудом различая Сен Ви сквозь листву. Он хотел окликнуть жену, но боялся подать голос.

Сен Ви взвилась вверх над парой нацеленных на нее копий, ударила обеими ногами одновременно, и наконечники впились в лица атакующих карликов. Но поври удержались на ногах, а один из них даже рассмеялся.

Динард понимал, что должен помочь. Каким бы отличным воином ни была Сен Ви, ей не справиться с пятеркой поври в одиночку! Он шагнул вперед, но замер на месте. Что он мог сделать? У монаха не было никакого оружия, а если бы и было, Динард слишком хорошо понимал, что ему не под силу совладать даже с одним карликом. Он снова перевел взгляд на продолжающую сражаться Сен Ви и торопливо развязал кожаный мешочек на поясе. Брат Динард вытащил гладкий серый камень и поднес его к глазам.

Священный камень.

Пришлось сменить тактику боя на оборонительную. Сен Ви уклонялась от ударов поври, нацеленных на нее со всех сторон. Карлики скоординировали свои действия и оставили ей слишком маленькое пространство, но женщина заметила, что один из них прихрамывает. Быстрым ударом она нанесла ему еще одну глубокую рану. Поври остался в строю, но его выпады стали не такими энергичными, а одной рукой ему пришлось придерживать раненый бок.

Сен Ви намеревалась прикончить врага, но остальные четверо сводили на нет все попытки. Женщина высоко подпрыгнула над пронесшимся топором, ударом ноги отбила летевшее копье, приземлилась и подняла руку, чтобы снова отбить то же самое копье, теперь занесенное как дубинка над ее головой. Сен Ви удалось отбросить копье, она рванулась вперед с мечом, прицелившись в грудь раненого поври, но была вынуждена снова отступить, так как один из карликов пригнулся к земле и намеревался сбить ее с ног. Пришлось нанести ему несколько коротких ударов кулаком, а потом добавить сокрушительный удар рукоятью меча, сломавший карлику челюсть. Коротышка отскочил назад, но не упал.

Брат Динард неистово молился и сжимал в руке камень. Надо сосредоточиться на линии Чи и проникнуть в серые клубящиеся глубины священного камня. Тяжелое дыхание Сен Ви и воинственные крики поври отвлекали его внимание. Вот его любимая сердито вскрикнула от мимолетного прикосновения деревянного копья, и Динард непроизвольно открыл глаза.

Он мысленно приказал звукам унестись прочь и снова сосредоточился на камне. Бран Динард был неспособен оказать физическую помощь — его неумение и слабость вряд ли поддержали бы Сен Ви, наоборот, только отвлекли бы ее внимание. Значит, надо мобилизовать духовные силы. При помощи камня он пытался освободить свой дух.

Внезапно звуки боя отдалились, и Динард словно окунулся в холодную воду. Он оглянулся и увидел позади свое физическое тело, оставшееся стоять на коленях посреди густого кустарника. Его дух понесся к полю битвы. Динард преодолел свой страх и впитанное с детства отвращение к поври, приблизился к одному из карликов и проник в его тело. У него получилось, хотя такое действие — проникновение в физическое тело разумного существа — было одним из наименее освоенных возможностей священных камней. Овладение чужим телом представляло слишком большой соблазн и не меньшую опасность, а потому братья Абеля, в соответствии с духовными заветами своего учителя, неохотно использовали эту возможность.

Но Сен Ви грозила опасность, и Динарду ничего другого не оставалось. Его дух старался подавить волю поври. Монах ощущал изумление и ужас, охватившие карлика, знал, что тот инстинктивно будет сопротивляться чужому вмешательству изо всех сил, но преимущество неожиданности позволило Динарду установить контроль над чужим телом. Теперь он смотрел вокруг глазами поври и ощущал его конечности как свои собственные. Он заставил свою жертву бросить на землю топор, повернуться к соседу и резким прыжком свалить его на землю. В следующее мгновение Динард ощутил взрыв протеста опомнившегося хозяина тела. Он видел тень поври, пытающегося разорвать оковы чужой воли, и упрямо сопротивлялся его усилиям, не забывая при этом контролировать движения его рук и ног.

Сен Ви не понимала, что произошло, почему одно из этих ужасных существ бросилось на другое, но ей некогда было останавливаться и задавать вопросы. Справа летело копье, ее меч взметнулся вверх и отбил его, описал дугу и послал копье в землю.

Карлик не отступил, наоборот, бросился вперед, но Сен Ви предвидела его маневр. Она отвела руку назад и тут же со скоростью атакующей змеи нанесла колющий удар, потом еще один, и поври отступил.

Сен Ви подпрыгнула высоко в воздух, поджала ноги и пропустила под собой рванувшегося в атаку раненого карлика с ножом в руке. Она приземлилась прямо за его спиной и имела прекрасную возможность ударить его, но не успела. Пришлось метнуться в сторону от другого поври, намеревавшегося застать ее врасплох во время схватки с предыдущим карликом.

Лезвие меча со свистом рассекло воздух, и диагональный удар достиг своей цели, нанеся рану от плеча до самого бедра. Сен Ви снова подняла меч, поври попытался блокировать удар своим топором, но женщина постоянно опережала его на одно движение. Рубаха на карлике повисла клочьями и пропиталась кровью; поври продолжал отчаянно отбивать удары меча, но одновременно стал понемногу пятиться назад. Лезвие оружия Сен Ви все так же неуловимо быстро мелькало в воздухе и каждый раз хоть немного, но задевало врага.

Неожиданно она остановилась, перевела меч за спину. Как раз вовремя — обладатель ножа опомнился и бросился в атаку. Он так сильно разогнался, что не мог остановиться и врезался в Сен Ви. На короткий миг карлик замер, пронзенный мечом почти насквозь. Их взгляды скрестились, и поври с ревом попытался завершить нападение, но Сен Ви увернулась от ножа, зашла сбоку и сильно потянула меч.

Поври, безусловно, были очень крепкими созданиями, но сталь чудесного меча безукоризненно исполнила свое дело. Лезвие прорезало тело карлика и вышло сбоку; поври пошатнулся и с его губ потекла струйка крови.

Сен Ви крутанула меч, чтобы восстановить равновесие, и осмотрелась. Карлик, упавший рядом с ней, был близок к смерти. В таком же состоянии находился и тот, кого она несколько раз ранила мечом наискось через все тело. Сен Ви с радостью увидела, что и третий карлик не может подняться на ноги, а только беспомощно стонет, стоя на коленях. Еще двое уцелели и недоверчиво рассматривали необычного воина.

В следующую секунду они повернулись и убежали.

Сен Ви сделала несколько шагов им вслед, но потом остановилась, окинула взглядом подвешенную на дереве женщину и посмотрела в сторону кустов, откуда, пошатываясь, вышел Динард с волшебным камнем в руке.

— Я… Я овладел им, — заплетающимся языком произнес монах.

Сен Ви рассеянно кивнула. Все ее внимание теперь занимала несчастная жертва. Она осмотрела веревку, но потом решительно убрала меч в ножны за спиной. Еле живая женщина вряд ли перенесет еще и падение, пусть даже и с небольшой высоты.

Женщина Джеста Ту свела перед собой ладони и настроилась на свой энергетический центр и линию жизни, соединявшую голову с паховой областью. С глубоким выдохом она направила поток энергии в самые кончики своих трепещущих пальцев и ощутила распространявшееся от рук целительное тепло еще до того, как приблизилась к умирающей женщине.

Сен Ви приложила руку к глубокой ране на ее бедре, направила туда поток энергии, а взамен взяла на себя всю ее боль. Но уже в следующее мгновение она ощутила сбой в своем собственном теле, какую-то скверну в крови. Она не отступила и продолжала отдавать несчастной свои силы. С губ истерзанной женщины сорвался слабый стон.

— Не надо, Сен Ви, — раздался крик Брана, и концентрация нарушилась. Оглянувшись через плечо, она увидела пепельно-серое лицо Динарда и его широко раскрытые глаза. — Оставь ее.

Сен Ви от изумления приоткрыла рот.

— Она изменила мужу, — пояснил Динард. — Или совершила какой-то подобный грех.

— Значит, твоя церковь подобным образом наказывает грешников?

— Нет-нет! Такая традиция вершить правосудие возникла задолго до того, как святой Абель появился в Хонсе. За полвека существования нашей церкви мы добились лишь некоторых уступок. Это дело рук самхаистов, когда-то безраздельно властвовавших над душами людей. Правители пока не находят нужным менять обычаи.

— Так это правосудие?

Обвиняющий тон ее голоса заставил Динарда пойти на попятную.

— Таков обычай в Хонсе. Женщину наверняка осудили и отдали змее.

Змея. Сен Ви быстро повернулась к женщине и только теперь заметила маленькие ранки — следы зубов. Теперь ей стало понятно ощущение скверны в своей крови. Это разливался змеиный яд. Сен Ви тяжело вздохнула и внимательно присмотрелась к несчастной жертве. Женщина теперь казалась более живой, чем несколько минут назад, вероятно лечение уже подействовало. Бедняжка снова застонала.

— Я не могу оставить ее умирать, — заявила Сен Ви.

— Это не наше дело.

— Тогда найди себе другое, если хочешь. Я не могу на это смотреть, — отрезала она.

Джеста Ту свела ладони, сосредоточилась и с удвоенной энергией продолжила лечение. К ее большой радости, через несколько секунд брат Динард встал рядом с ней, держа в руке священный камень. Он обезоруживающе улыбнулся жене, прижал к телу женщины свободную руку и тоже сосредоточился на лечении.

Спустя некоторое время они обменялись взглядами. Сен Ви кивнула и попросила Динарда поддержать женщину. Серебристая сталь меча сверкнула в воздухе, и женщина оказалась на свободе. Сен Ви осторожно помогла Динарду поставить ее на землю.

— Принеси свой плащ, — сказала она. Динард быстро вернулся, и они с женой укутали дрожавшую женщину в его шерстяную накидку. Затем монах поднял ее на руки.

— Надо уходить, — сказал он жене. — Поври могут вернуться с подкреплением.

Они пошли лесом вдоль обочины дороги.

— Мы не можем принести ее в Прайд. Там ее снова завяжут в мешок со змеей, а потом подвесят на дереве, — объяснил брат Динард. — Но я знаю другое место.

— Прайдский храм?

Он только рассмеялся на вопрос Сен Ви. Как бы ни был добросердечен отец Жерак, он не пойдет против правителя Прайда. Да и у самого Динарда не было желания вовлекать братьев Абеля в это преступление.

Нет, это только его бремя.

Глава 7 К СУТИ ВЕЩЕЙ

Мужчина средних лет долго смотрел из-за полуоткрытой двери, потом резко выдохнул и распахнул ее, отступая назад.

— Не может быть! — воскликнул он и поднял повыше зажженную свечу.

Хозяин дома обладал средним телосложением, небольшим ростом, редкой пегой бородкой и многодневной щетиной на щеках. Один глаз совсем затянула белая пелена, но второй сохранил яркий голубовато-серый блеск.

Брат Динард широко улыбнулся:

— Гарибонд, я от всего сердца рад видеть тебя живым и в добром здравии!

Брат Динард вошел в тускло освещенный каменный домик и одновременно вышел из озера, поскольку это сооружение прилепилось к выступающей из воды скале и находилось всего в нескольких футах от кромки берега, то покрытого водой, то открытого солнцу. Дом состоял из двух частей: первая у самого края воды и вторая, более высокая и сухая, примерно на десять футов выше. Обе половины соединялись между собой каменной пристройкой. Издали сооружение Гарибонда мало напоминало человеческое жилье — просто нагромождение прямоугольных глыб под соломенной крышей.

— Бран собственной персоной! Вернулся из путешествия на край света!

Гарибонд Вомак с трудом верил собственным глазам. Он обошел гостя кругом, похлопал по плечу и заключил в крепкие объятия, на которые Динард с готовностью ответил. Наконец Гарибонд выпустил гостя и отступил на шаг назад.

— Добро пожаловать! — пригласил он дорогого гостя. — Входи скорее и расскажи мне обо всем подробно.

Но мрачное выражение на лице Динарда несколько притушило его восторг от долгожданной встречи.

— Мне нужна твоя помощь, — серьезно произнес Динард.

— Разве я тебе когда-нибудь отказывал? Динард одобрительно кивнул, вышел на секунду за дверь и сразу вернулся, но уже с лежавшей без сознания молодой женщиной на руках.

Единственный здоровый глаз Гарибонда широко раскрылся от изумления.

— Мы обнаружили ее на обочине новой дороги, — пояснил Динард.

— Где Берниввигар оставил ее умирать с благословения лорда Прайда.

Динард кивнул.

— Ты сошел с ума? — спросил Гарибонд. — Женщину осудили и подвергли наказанию. Она повстречалась в мешке с гадюкой — к великой радости собравшегося поглазеть народа, как мне кажется, — добавил он безрадостно. — Ты не можешь…

— Я не мог оставить ее там. Я… мы увидели, как вокруг нее пляшут поври в предвкушении свежей крови.

— Она все равно бы умерла. Может, так было бы лучше, чем долго мучиться от змеиного яда.

Динард молча покачал головой, прошел в глубь комнаты и бережно положил свою ношу на медвежью шкуру, покрывавшую остов деревянной кровати у едва теплившегося очага.

— Ты мог бы сразу понять, во что впутался, — продолжал Гарибонд. — Тебе ведь и раньше приходилось наблюдать за действиями Берниввигара.

— Я не мог ее оставить.

— Дурак, они загонят тебя самого в такой же мешок, — протестовал Гарибонд. — Ты не можешь идти против воли лорда Прайда. Братья святого Абеля тоже присутствовали на экзекуции и наблюдали за порядком.

Динард беспомощно поднял руки, и Гарибонд тяжело вздохнул.

— Ты сказал «мы», — заметил он спустя мгновение. — Кто был с тобой и, что более важно для сохранности твоей шкуры, где он сейчас?

Брат Динард улыбнулся и снова вышел за дверь. Секунду спустя в проеме бок о бок с Динардом появилась Сен Ви.

— Не «он». Это моя жена.

Гарибонд снова широко раскрыл здоровый глаз, а потом, рассмотрев экзотическую красоту гостьи, приоткрыл рот.

— А она хорошенькая, — только и смог он произнести.

— Ты нам поможешь?

— Чего вы от меня ждете? — скептически спросил Гарибонд. — Я ведь не лекарь.

— Просто разреши нам ненадолго остаться, чтобы мы смогли обеспечить ей тепло и безопасность.

— Но мне самому в таком случае грозит смерть.

— Я знаю, ты можешь ее спрятать, и всех нас тоже, — с усмешкой заметил Динард, чем вызвал очередной вздох Гарибонда. — Под его домом есть подземный тоннель, — объяснил он Сен Ви. — Он прячется там от поври и гоблинов. — Динард снова с улыбкой повернулся к хозяину: — Хотя, мне кажется, что теперь ты стал не таким проворным и нелегко проходишь со своей старой задницей в узкий лаз.

— Ба, да эти идиоты сюда больше не суются. А если бы сунулись, я бы остался наверху и перебил всех до последнего, чем прятаться в погребе, словно испуганный ребенок!

Динард прекрасно знал цену его похвальбе, но не стал с ним спорить. Оживление Гарибонда быстро пропало.

— В туннеле, или наверху, все равно девчонка будет в опасности, если лорд Прайд или, еще хуже, его сын Прайди узнает, что она пропала, — сказал Гарибонд.

— Прайди?

— Ага, Прайди. Он был мальчишкой, когда ты уходил. Теперь уже взрослый. Такой храбрый и воинственный, что превзошел своего отца. Каждый день он одерживает победы в сражениях с поври и гоблинами.

Снова Динард вспомнил, как давно он здесь не был. Он посмотрел на Сен Ви, беспомощно улыбнулся и покачал головой:

— Мир движется вперед, несмотря на мое отсутствие.

— Молодому принцу не понравится нарушение священного ритуала самхаистов.

— Разве убийство может быть священным ритуалом? — удивленно спросила Сен Ви, прося взглядом поддержки у мужа.

— Это не убийство, — попытался объяснить Динард, осознавая несостоятельность своих доводов. — Самхаисты осуществляют наказания преступникам, чья вина доказана.

— Эта молодая девушка кого-то убила?

— Она изменила мужу, — сказал Гарибонд. Сен Ви непонимающе посмотрела на Дин ар да, и он объяснил ей суть преступления на языке Бехрена. Но его слова ничуть не уменьшили её недоверия и отвращения.

— Лорды всегда старались не ссориться с самхаистами, — заметил Гарибонд. — Ты и сам это прекрасно знаешь.

Брат Динард немного помолчал и внимательно посмотрел на старого друга:

— Но ты разрешишь нам остаться в твоем доме?

— Закрой поплотнее дверь, старый дурак, — бросил Гарибонд. — И давайте перебираться в верхний дом, там теплее и суше. Да захватите пару поленьев, чтобы поддержать огонь. У меня есть похлебка, я быстро разогрею котелок. — Он снова вздохнул и повернулся к Сен Ви: — А ты, моя хорошая…

Гарибонд запнулся и вопросительно посмотрел на Друга.

— Ее зовут Сен Ви, — объяснил тот.

— Да, Сен Ви, я тебя попрошу зайти за ту занавеску и подобрать несколько одеял для бедняжки.

— Принц Прайди найдет там следы поври и забудет о ней, — попытался успокоить своего друга Динард.

— Или по вашим следам придет прямиком к моему дому, и тогда Берниввигару для следующего ритуала потребуется четыре мешка.

Последнее замечание рассмешило Динард а, хотя он прекрасно понимал, что его друг вовсе не шутит.

Спустя некоторое время Сен Ви перед очагом продолжила лечение Каллен, а Динард с Гарибондом уселись друг напротив друга на удобных стульях, покрытых шкурами, и развлекали уроженку Бехрена историями из своей молодости. Они дружили с самого детства, и Гарибонд даже попытался поступить в монастырь Святого Абеля вместе с Динардом. Но Совет монахов принял решение, что мотивом его поступка была только верность дружбе, а не искренняя вера в церковь и ее догматы, и поэтому ему было отказано еще до того, как брат Динард покинул Прайд ради обучения в главном храме на севере Хонсе.

Их дружба несколько ослабела в течение следующих лет, когда Динард вернулся в город, но не из-за недостатка братской любви, а в силу жизненных обстоятельств. Динард был занят в городском храме вплоть до самого путешествия на юг, а Гарибонд не часто посещал Прайд, предпочитая уединение своего маленького дома на озере.

— Иногда так просто позабыть о действительно важных для нас вещах, — заметил Динард.

— Этот парень всегда умел втянуть меня в разные неприятности, — неожиданно добавил Гарибонд, обвиняюще тыча пальцем в сторону друга.

— Или совсем наоборот, — возразил Динард.

— Это была твоя идея собрать созревшие помидоры с грядки Филтина.

— Но идея появилась только после того, как ты потащил меня на огороды, — поправил его Динард.

Друзья рассмеялись, и Сен Ви присоединилась к ним, но вскоре Гарибонд замахал руками, призывая к тишине, и напомнил, что его жилище стоит недалеко от города.

— А что ты с ней делаешь? — спросил Гарибонд, глядя, как Сен Ви засунула руки под одеяло и гладила живот больной женщины.

— Она передает этой несчастной свою целительную силу, — ответил Динард.

— Каллен, — задумчиво произнес Гарибонд. — Каллен Дюворнэ. Насколько я слышал, она действительно виновна в супружеской измене. Но вряд ли бедняжка заслужила такую страшную участь.

Он с любопытством следил за манипуляциями Сен Ви: теперь южанка приложила руку к другому месту на теле женщины и снова замерла.

— Но у нее в руке нет священного камня, — заметил он.

— Сен Ви принадлежит к народу Джеста Ту, — пояснил Динард.

Гарибонд пожал плечами. Это название мало что говорило обитателям земель к северу от гор, и Динард это знал.

— Это одно из чудес, о которых я хочу тебе рассказать, — сказал монах и заговорил о своем путешествии, начиная с дороги по владениям Этельберта, плавания по морю вокруг отрогов Пояса-и-Пряжки, похода через пустыни, и дошел до самого значительного места: жизнь в монастыре Джеста Ту. Годы, проведенные среди мудрецов и мастеров этого народа, Динард описывал с неподдельным восхищением и не переставал рассказывать до тех пор, пока восточный край неба не посветлел перед восходом солнца. Гарибонд, казалось, не замечал, что они проговорили всю ночь напролет, как и Сен Ви, едва успевшая закончить лечение Каллен.

— И что ты собираешься делать дальше? — хмуро спросил Гарибонд, когда Динард наконец замолчал.

— Утром мы вместе с Сен Ви пойдем в храм.

— Будь осторожен, — предупредил его Гарибонд. — За десять лет твоего отсутствия многое изменилось, мой друг.

— Что именно? — спросил Динард, обратив внимание на звучавшую в голосе друга тревогу.

— Работа по прокладке дорог дорого обходится людям, а лорд Прайд, как и все остальные правители, не желает быть в числе отстающих в новом начинании. А от этого страдают поля, да и окрестности далеко не безопасны, хуже, чем до твоего путешествия.

— Лорд Этельберт говорил о поври и гоблинах.

— Поври в лесах скоро будет больше, чем деревьев, как ты сам мог в этом убедиться, — подтвердил Гарибонд и с любопытством взглянул на приятеля. — А как вы избавились от этих тварей? Ты ведь никогда не был воином.

Динард взглядом указал на Сен Ви.

— Интересно, — пробормотал Гарибонд.

— Так ты не удивился, что мы повстречались с поври?

— Окровавленные береты разбрелись повсюду, — сказал Гарибонд. — Чаще всего они меня не трогают. Даже не знаю почему. Может, считают, что моя старая нечистая кровь испачкает их шапки.

— А может, из-за тоннелей под твоим домом, — усмехнулся Динард.

— А не лучше ли тебе перебраться поближе к городу? — спросила Сен Ви, старательно выговаривая слова чужого языка.

— Нет, это доконает меня быстрее, чем поври.

— Будь проклят тот день, когда мы разрешили им жить на побережье, — с досадой произнес Динард, и Гарибонд согласно кивнул.

— Первые поври появились на берегах Хонсе давным-давно, — объяснил Динард Сен Ви. — Может, тысячу лет тому назад. Наши правители договорились их не трогать и предоставили им участок побережья. Теперь приходится сожалеть об их благородстве.

— Даже наши жрецы тогда не противились решению лордов, — добавил Гарибонд.

Несколько минут прошло в молчании, и брат Динард вспомнил о предстоящих наутро встречах.

— Как поживает отец Жерак?

— Он сильно постарел, а выглядит еще старше, чем на самом деле. Прошел слух, что его обязанности по большей части исполняет брат Бателейс.

Слова эти огорчили Динарда, но не удивили: Жерак был далеко не молод, когда началось его путешествие. Известие о преемнике тоже не встревожило монаха. Они с Бателейсом дружили до расставания, и, по мнению большинства братьев, он обладал добрым сердцем и ясным умом.

— Меня больше волнует другое, — сказал Гарибонд. — Лорд Прайд, как говорят, еще довольно крепок, но его не было на ритуале самхаистов прошлой ночью. Рано или поздно у власти встанет Прайди.

— Хороший человек? Гарибонд пожал плечами.

— Мне трудно судить, но ничего дурного я о нем не слышал. Нельзя не учитывать, что он храбро сражается против поври, и солдаты Прайд-касл готовы идти за ним в огонь и воду. Он настолько же горд, насколько воинствен, но плохо это или хорошо в наше время перемен, я не могу сказать.

Динарду хотелось узнать, как молодой принц относится к церкви Святого Абеля, но он оставил этот вопрос при себе. Вряд ли Гарибонд был в курсе отношений между монахами и принцем, он ведь не часто посещал город. Да и был ли он в церкви хоть раз после отказа монахов принять его на обучение?

Разговор постепенно сошел на нет, и трое людей задремали каждый на своем месте. Вскоре их разбудил солнечный свет, пробившийся через многочисленные щели в стенах старого дома.

— А что мне делать с ней? — спросил Гарибонд, как только Динард и Сен Ви стали собираться в путь.

Динард посмотрел на жену.

— Она вряд ли проснется сегодня, — уверенно произнесла Сен Ви.

— А мы обязательно вернемся к ночи, — пообещал Динард.

Он оглянулся по сторонам и достал из мешка самое ценное, что у него было, — копию Книги Джеста. Несколько секунд Бран нерешительно держал ее в руках, сомневаясь, стоит ли показывать отцу Жераку свое приобретение сразу после возвращения в храм. Неопределенные, но сильные опасения заставили его повременить. Динард с книгой в руках прошел в заднюю комнату верхнего домика и поднял крышку замаскированного в полу люка. Под крышкой открылся узкий лаз. Динард покрепче прижал к груди книгу и стал спускаться. Уже через пару минут он вышел к своим друзьям, но без книги, и заметил пристальный взгляд Гарибонда.

— Ты принес еще одно несчастье в мои дом?

— Она ненадолго остается у тебя, — пообещал монах, и Гарибонд усмехнулся и покачал головой.

Выражение его лица на мгновение вернуло Динарда к давним временам набегов на огороды.

— Если здесь появятся люди лорда, Каллен отправится в погреб, — предупредил Гарибонд.

— Бережно, я надеюсь?

— Быстро.

Динард молча улыбнулся, зная доброе сердце своего друга.

Теплое летнее солнце освещало путь Динарда и Сен Ви вдоль новой дороги в Прайдтаун. Повсюду суетились рабочие и солдаты; некоторые изучали запутанные следы на поляне, другие осматривали ветку дерева, на которой висела умирающая Каллен.

— Похоже, они собирались весь день здесь работать, — заметил Динард, как только они с Сен Ви отошли достаточно далеко, чтобы никто не мог его услышать.

По разговорам солдат он понял, что после схватки поври возвращались за телами своих соплеменников. Но следы боя были отчетливо видны на земле и служили темой для нескончаемых пересудов озадаченных крестьян.

— Ты готова встретиться с ними? — шепотом спросил Динард.

Он не мог удержаться от усмешки каждый раз, когда смотрел на свою жену, одетую в традиционную для женщин Хонсе шерстяную рубаху. Одежда была вполне обычной для этих мест, но вот Сен Ви в ней никак не могла сойти за местную жительницу.

Уроженка Бехрена подняла лицо, и его обычное уверенное выражение без слов сказало Динарду все, что он хотел знать. Монах взял ее за руку, и они вышли на открытое пространство неподалеку от места вчерашнего сражения.

Почти сразу же их остановили окрики «Стоять!», а подбежавшие солдаты на ходу выхватили короткие мечи. Стражники настороженно окружили двух путников.

— Не тревожьтесь, солдаты лорда Прайда, я житель вашего города и возвращаюсь в свой храм, — сказал им Динард.

— Да это же Бран Динард, — воскликнул один из работников, и остальные люди отозвались приветственными возгласами.

— Ты прав, — подтвердил монах. — Моя миссия подошла к концу, и теперь я возвращаюсь в Прайд.

— Я тебя не знаю, — сказал ближайший к нему солдат, крупный мужчина с узловатыми мускулами и широкой грудью.

Несмотря на внешность закаленного в боях ветерана, он, как показалось Динарду, был не старше двадцати лет, а скорее всего, ему было лет шестнадцать.

— Я монах прайдского храма, — объяснил Ди-нард. — А когда я отправился в путешествие, ты был еще мальчиком.

— Это тот самый монах, — кивнул один из стражников, вернул меч в ножны и подошел поближе.

Люди вокруг закивали в знак согласия, и стражники немного расслабились. Динард облегченно вздохнул, но потом заметил, с каким выражением они разглядывали Сен Ви — с бесцеремонным любопытством, словно перед ними стояла корова или коза. А на лице самого молодого воина ясно читалось нескрываемое презрение к темнокожей женщине, и это больше всего встревожило Динарда.

— Девчонку утащили поври, — сказал он, стараясь переключить их внимание на себя.

— Что тебе об этом известно? — спросил высокий стройный воин, скорее всего командир отряда.

На первый взгляд он был ровесником Динарда, и монах даже вспомнил его лицо, но никак не мог вспомнить имя.

— Капитан Дипен, — представился мужчина, и Динард благодарно кивнул.

— Мы наткнулись на них прошлой ночью и сразились с карликами, — стал объяснять монах. — Но их было слишком много, так что поври забрали ее и унесли с собой.

— А вам удалось остаться в живых? — недоверчиво спросил Дипен.

— Наверняка при помощи священных камней, — заметил другой солдат.

— Скорее, благодаря моей жене, — ответил Динард.

Эта фраза вызвала негодование в толпе: как можно назвать эту чужестранку, эту «дикарку из Бехрена» своей женой? Динарду не понравилась реакция соотечественников, и он стал подробно рассказывать о схватке, детально описывая умение Сен Ви владеть мечом, но утаил только одну подробность, что это они сами, а не карлики унесли с собой несчастную Каллен.

— Лорд Прайд с удовольствием выслушает твой рассказ, — произнес Дипен и шагнул вперед, как бы намереваясь взять Динарда за руку.

Монах отшатнулся:

— Я должен прямиком идти в прайдский храм, я слишком долго путешествовал. Сначала я встречусь с отцом Жераком, а потом обязательно предстану перед лордом Прайдом, если он этого захочет.

Капитан подозрительно посмотрел на монаха, потом на Сен Ви, но не стал возражать и сделал шаг назад, освобождая дорогу.

— И где ты отыскал эту…? — спросил молодой крепкий воин и подошел поближе, не сводя глаз с Сен Ви.

— Это моя жена, она из Бехрена, — ответил Динард, и солдат громко расхохотался. — А как твое имя? — поинтересовался монах.

— Баннарган, — назвал себя солдат, снова хихикнул и отвернулся.

Динард взял Сен Ви за руку и быстро повел по дороге, пока солдаты не передумали, пока они не заинтересовались чудесным мечом, привязанным за ее спиной.

Довольно скоро они скрылись из виду крестьян и стражников и продолжали путь к Прайду. Лишь на окраине города, когда показались башни Прайд-касл, Динард замедлил шаг и снова вспомнил выражение лиц не только солдат, но и простых крестьян, разглядывавших его жену-чужестранку.

А как к ней отнесутся братья Абеля?

Может, надо было оставить ее у Гарибонда?

— Господи, это немыслимо! — воскликнул Гарибонд, когда вернулся в дом после ежедневных хлопот по хозяйству и застал женщину сидящей на кровати с одеялом на плечах. — Тебя же укусила гадюка!

Каллен не поднимала головы, но Гарибонд успел заметить кроткий взгляд ее карих глаз сквозь занавес пшеничных волос.

— Эта женщина — из Бехрена — спасла тебе жизнь, девочка. Она все-таки вылечила тебя!

Он недоверчиво покачал головой. Каллен, пошатываясь, встала на ноги.

— У вас не найдется для меня одежды? — спросила она дрожащим голосом, выдававшим ее страдания.

Гарибонд кивнул на сложенную в дальнем углу кровати рубаху и накидку.

— Я уйду сегодня же утром, — сказала Каллен, потянулась за одеждой и стала одеваться, пренебрегая скромностью перед лицом опасности.

— Нет, подожди-ка, — возразил Гарибонд. — Куда ты пойдешь?

Он шагнул было к Каллен, но остановился, ожидая, пока она не натянет рубаху.

— Куда ты собралась? — снова спросил он, как только из ворота показалось ее лицо.

— На западе у меня остались родные, — ответила женщина. — Они обо мне позаботятся.

— У тебя здесь есть друзья, — сказал Гарибонд. Несколько мгновений Каллен смотрела в его лицо, потом твердо сжала губы и покачала головой. Было видно, что она боится. Женщина сознавала, какой опасности подвергается каждый, кто проявит к ней участие.

— Тебе необходимо поесть и отдохнуть, — заметил Гарибонд и направился к шкафу в поисках подходящей провизии. — Ты не можешь уйти, по крайней мере так быстро. Тебя кто-нибудь увидит и сразу догадается, что произошло. Надо затаиться, пока не утихнут разговоры о смерти Каллен Дюворнэ, а уже потом рискнуть выйти наружу. Ты же знаешь, у людей короткая память, очень скоро ты наберешься сил и сможешь идти куда угодно.

Гарибонд закончил ревизию своих запасов и повернулся, держа в одной руке ломоть хлеба, а в другой зажаренного цыпленка.

Дверь дома была открыта, а Каллен исчезла.

Глава 8 ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ

Высокую дубовую дверь прайдского храма Динард потянул на себя с глубоким тревожным вздохом и не сводя глаз с лица Сен Ви. Внутри их встретил дымный полумрак, характерный для всех церквей Хонсе.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, брат мой? — спросил их незнакомый Динарду молодой монах.

Благодаря коричневой рясе и дорожной накидке он принял гостя за одного из странствующих собратьев и доброжелательно улыбнулся Динарду. Но прежде чем Бран успел ответить, из глубины зала послышался еще один приветственный оклик.

— Динард! — воскликнул брат Бателейс. — Неужели это действительно ты?

Бателейс торопливо подошел к вернувшемуся собрату и схватил его за руки.

— Приветствую тебя, брат Бателейс, — ответил Динард и порадовался, что Гарибонд упомянул имя его давнишнего приятеля прошлой ночью, иначе ему ни за что не удалось бы его сразу вспомнить. — Я преодолел долгий путь через океанские воды и пески пустыни. Как славно снова оказаться дома!

— Отец Жерак с радостью примет тебя, как только ты будешь готов.

— И мне не терпится с ним повидаться.

— Так вы тот самый брат Бран Динард, который отправился в Бехрен? — спросил молодой монах. — Я надеюсь, что и мне вскоре доведется отправиться туда со священной миссией.

— Поверь, тебя ждет там много неожиданностей, — сказал ему Динард.

— Ты, наверно, привез оттуда немало диковинок? — спросил Бателейс. — А может, даже рассказы о вновь обращенных?

Неумышленная ирония этих слов не ускользнула от возвратившегося миссионера.

— Я поведаю тебе о таких необычных вещах, что ты ахнешь, — с искренней улыбкой ответил Динард.

Он с нетерпением ожидал того момента, когда сможет рассказать братьям об увиденной им красоте и поделиться новыми знаниями. Как он надеялся, это поможет сделать учение святого Абеля более полным и прекрасным. С радостной улыбкой на губах он оглянулся назад и окликнул Сен Ви. Изумленные взгляды обоих братьев при виде чужестранки, однако, не ускользнули от Динарда. Брат Бателейс даже сотворил животворящее знамение рукой — троекратное движение руки перед грудью, постепенно ставшее основным знаком принадлежности к церкви Святого Абеля, поскольку сам основатель учения, как говорилось в книгах, три года прожил под сенью священного вечнозеленого дерева.

— Это Сен Ви, — представил Динард вставшую рядом с ним женщину, обнял ее за плечи и добавил: — Моя жена.

По лицу брата Бателейса было видно, с каким трудом он сохраняет остатки невозмутимости. В тот момент Динард не придал этому особого значения — ведь удивление Бателейса бьио вполне закономерным.

Позже выяснилось, что Динард ничего не понял.

— Трое поври были убиты, — доложил принцу Прайди капитан Дипен. — И кто знает, каким могуществом обладает эта южанка из Бехрена?

— Ба, да принц Прайди собственноручно убил пятерых карликов в последней схватке, — пробурчал один из солдат личной охраны принца.

Прайди одобрительным кивком принял этот комплимент, хотя все вокруг, включая и говорившего солдата, прекрасно знали, что это преувеличение. Принц мог отнести на свой счет четверых поври в той схватке, да и то смерть троих произошла благодаря оснащению боевой колесницы, а не воинским подвигам принца. Но Прайди не возразил против похвалы, а про себя отметил, что женщина из Бехрена, если верить словам брата Динарда, определенно заслуживает внимания. При этом он поймал на себе сконфуженный взгляд одного из солдат — молодого, но многообещающего Баннаргана.

— Ты видел ее меч? — спросил принц у Дипена.

— Только его рукоять, — пожал плечами капитан. — И она показалась мне замечательной.

— Обитатели южных склонов Пояса-и-Пряжки издавна славятся своими ремеслами, — заметил Прайди. — Я сам видел несколько превосходных предметов во время поездки по владениям лорда Этельберта. Хорошенько следите за этой чужестранкой. Я хочу знать о каждом ее шаге.

— В данный момент она вместе с братом Динар-дом находится в храме, — с поклоном доложил капитан Дипен.

— Есть какие-то новости о Каллен?

— По словам брата Динарда, поври забрали ее с собой. Если это так, то нам уже не придется заботиться о погребении тела.

— Проследи, чтобы остатки веревки были убраны рано поутру, — приказал Прайди. — Они могут напомнить рабочим о поври, а это отвлечет их от работы. Пока не наступила зима, надо построить как можно больше; крестьяне и так ворчат, что им нужно вернуться на поля ко времени жатвы.

Капитан Дипен снова поклонился, и принц Прайди жестом отпустил и его, и всех остальных солдат. Оставшись в одиночестве, принц наполнил хмельным медом свою любимую кружку и торопливо осушил ее. Это не помогло, и Прайди подошел к небольшому шкафчику в противоположном углу зала. Он отпер дверцу, изучил содержимое металлических фляжек и остановил свой выбор на сосуде, до краев наполненном светло-коричневым виски.

Он снова наполнил кружку и не замедлил ее опустошить.

Все это время Прайди не переставал поглядывать на одну из дверей, открывавшую переход в личные покои его отца. Лорд Прайд все еще чувствовал себя неважно и лежал в постели. Прайди это немного беспокоило; похоже, болезнь его отца серьезнее, чем он предполагал.

Вихрь соображений пронесся в голове честолюбивого молодого человека. Он верил, что готов принять бразды правления Прайдом и его окрестностями, и этого момента он всю свою жизнь ждал с нетерпением. Но Прайди все же надеялся на более постепенный переход к власти. Управление государством таило в себе множество различных нюансов, как, например, недавнее его присутствие на суде и экзекуции изменницы и ее любовника. Лорд Прайд превосходно разбирался во всех тонкостях; он сумел добиться любви со стороны своих подданных, несмотря на тяжелую работу, взваленную на их спины и регулярный сбор дани не только в виде части урожая, но и звонких монет.

Прайди занес над головой руку и только в последний момент удержался, чтобы не швырнуть кружку в противоположную стену. Он опасался, что никогда не сможет управлять народом с такой мудростью и тактом; отцовского дара к дипломатии ему явно недоставало.

Принц одним глотком допил виски и торопливо направился в апартаменты отца. Лорд Прайд все так же лежал в постели, и его обведенные черными тенями глаза ввалились еще больше, чем накануне. Прайди поразил изможденный вид несгибаемого правителя. Всего несколько дней назад всемогущий лорд гарцевал на коне по двору замка и проводил смотр солдат. Тогда каждый был уверен, что лорд Прайд способен повести войско в битву и способен поразить множество врагов своим знаменитым мечом. В тот вечер он стал покашливать — всего лишь першит в горле, как он утверждал, и никто не подумал, что болезнь гораздо серьезнее, чем простая простуда.

А вот теперь он лежит в кровати, слабый и бледный от непрекращающегося поноса, а в его дыхании ощущается запах рвоты.

— Как ты себя чувствуешь, отец? — спросил Прайди, опустившись на колени рядом с кроватью.

— Я ненавижу свою старость, — насмешливо и хрипло ответил Прайд.

— Один из монахов вернулся после выполнения миссии в Бехрене, — произнес принц. — Это брат Динард, и я его совершенно не помню.

— Вероятно, малозначительная фигура.

— Он привел с собой темнокожую женщину со странными глазами.

С большим трудом лорд Прайд приподнял руку и слабо ею махнул.

— Да, все это не важно, — сказал принц. — Поври утащили осужденную прелюбодейку, — продолжил он, но умолк, посчитав, что и это событие мало что значит для отца.

Прайди поднес к губам его руку, поцеловал ее и легонько похлопал ладонью. В холодной длани не чувствовалось прежней силы, в ней почти не ощущалась жизнь. Надо было снова собрать лекарей с их священными камнями, и принц уже вызвал на вечер брата Бателейса. Но он прекрасно знал, что возможности монахов не беспредельны.

Прайди снова овладело двойственное чувство. Вместе с болью и тревогой при виде слабеющего отца в нем прочно поселился страх, питавшийся его амбициями и нетерпением. Он осторожно пожал руку отца и бережно положил ее на грудь старика. Еще несколько мгновений он с искренней печалью смотрел на старого лорда, а в следующий момент уже почти бежал по коридору.

Принц успел немного успокоиться к тому времени, когда открыл дверь комнаты, где его ожидал брат Бателейс.

— До нас дошли слухи, что лорд Прайд не совсем хорошо себя чувствует, — произнес монах, как только принц, предварительно убедившись, что в коридоре никого нет, закрыл за собой дверь кабинета.

— Возраст берет свое, — сухо ответил он и встал у камина.

— Я незамедлительно пришлю к нему брата Брана Динарда, только что вернувшегося из южных стран.

— Только не его, — поспешно возразил принц. — И не его диковинную подружку.

— Так вы уже слышали… Прайди кивнул.

— И не одобряете?

— А ваша церковь одобряет? Неужели вы готовы открыть свои объятия и секреты этой дикарке из Бехрена?

Бателейс саркастически усмехнулся и пожал плечами:

— Может, я сам смогу позаботиться о вашем отце?

— И к чему это приведет? — спросил принц. — Лорд Прайд снова почувствует себя молодым и полным сил?

Бателейс с любопытством взглянул на молодого человека.

— Именно это необходимо во времена перемен, которые нам грозят, — продолжал принц. — Дороги соединят между собой все государства, и это может случиться уже следующим летом. С какими проблемами тогда придется столкнуться правителю Прайда, как только возникнут сотни и тысячи новых связей?

— Опыт вашего отца… — заговорил Бателейс.

— Основан на старых традициях изолированных государств, — прервал его Прайди. — Пора заглянуть в будущее.

Бателейс откинулся на спинку стула и прищурил глаза, но пристальный взгляд принца цепко завладел его вниманием.

— Да, брат Бателейс, возможно, именно вам придется позаботиться о здоровье лорда Прайда, — неожиданно согласился Прайди.

Монах непроизвольно вытер рукой губы, но по-прежнему не мог отвести взгляд от глаз собеседника.

— Как поживает отец Жерак? — спросил принц. Бателейс слегка вздрогнул, не ожидая такой решительной смены темы разговора.

— Он… вполне неплохо, — пробормотал монах.

— Для такого пожилого человека, — добавил принц.

— Да, конечно.

— И его преемника наверняка должна одобрить не только церковь Святого Абеля, но и правитель.

Бателейс резко втянул в себя воздух, а Прайди улыбнулся при мысли о той легкости, с какой он без лишней откровенности довел до своего собеседника всю необходимую информацию. Принц поудобнее устроился в кресле.

— Расскажи мне поподробнее о брате Бране Динарде и привезенных им из Бехрена диковинках, — предложил Прайди.

На его лице появилась такая искренняя улыбка, что брат Бателейс не мог отказать.

Глава 9 ОПАСНАЯ ПОДРУГА

— Возможно, в храме и найдется место для твоей наложницы, хотя, должен тебя предупредить, твое поведение недостойно священника, — сказал отец Же-рак.

— Она — моя жена, — поправил брат Динард, стараясь не давать воли эмоциям.

Он прекрасно сознавал, что наставник допустил ошибку не потому, что неправильно истолковал его отношения с женщиной из Бехрена.

— Твоя наложница, — непреклонно опроверг его отец Жерак, подтверждая догадку Динарда.

— Она такая же часть моего сердца и моей жизни, какой может быть только жена, — попытался объяснить Динард.

Монах в поисках поддержки перевел взгляд на лицо брата Бателейса, но ледяное выражение лица его старого приятеля не оставило никаких сомнений.

— Конечно, я с радостью соглашусь на официальную церемонию, хотя в Бехрене мы уже обменялись клятвами.

— Эти клятвы ничего не значат для церкви Святого Абеля.

— Вы правы, отец, и я повторяю, что добровольно признаю…

— Твоя наложница согласна отречься от обычаев Джеста Ту?

От такого вопроса Динард чуть не свалился со стула.

— Ни один из братьев святого Абеля, без сомнения, не может связать себя священными узами с женщиной, не принесшей обет верности святому Абелю. Разве я не прав, брат Бателейс?

— Конечно, вы правы, отец Жерак. Это очевидно.

Брат Динард потер лицо руками и попытался разобраться в своих мыслях. Он и раньше предвидел некоторые затруднения в связи с чужеродным происхождением Сен Ви, как внутри храма, так и за его пределами, но никак не предполагал такого упрямства со стороны обычно мягкосердечного отца Жерака, явно настроенного против Джеста Ту.

— Ну что? — спросил отец Жерак.

— Что? — беспомощным эхом отозвался Динард.

— Готова ли эта женщина, Сен Ви, по доброй воле отречься от своей религии и посвятить свою жизнь изучению заветов святого Абеля? Ты считаешь, что это возможно?

Брат Динард не нашел слов для ответа и молча покачал головой.

— Так ты не веришь, что она откажется от своего культа, брат мой? — настаивал отец Жерак.

— Отец, в объединении мы достигнем большего.

— В твоем и Сен Ви?

— В объединении учений Абеля и Джеста.

— Брат мой, тебя посылали в Бехрен проповедовать нашу религию, а не изучать новую.

— Но так вышло… — начал спорить Динард, однако старый священник жестом приказал ему замолчать.

— Брат, ты хочешь, чтобы я перечислил все последствия, ожидающие тебя в случае отступления от заветов святого Абеля? — мрачно произнес отец-настоятель прайдского храма.

У брата Динарда перехватило дыхание. Как объяснить отцу Жераку и недоверчивому брату Бателейсу, что, изучая Джеста Ту, он ничуть не отошел от религии святого Абеля, а только узнал намного больше о свойствах магических камней и истинном благочестии? Как доказать внезапно ставшим враждебными братьям, что новые знания не угрожают славе святого Абеля, а наоборот, усиливают и возвеличивают его догматы?

По прошествии долгой паузы, в течение которой Динард удрученно качал головой и бормотал что-то себе под нос, отец Жерак решительно откашлялся.

— Ну ладно, мы все же сможем предоставить твоей подружке место в храме, — заговорил он с таким видом, словно делал величайшее одолжение. — Но взамен я буду настаивать, чтобы вы жили раздельно. Ты, как все братья святого Абеля, должен показывать окружающим пример благочестия. Но раз уж существуют вполне объяснимые физические потребности…

Брат Динард почти не слышал его слов. Его мысли унеслись к занесенным песками дорогам Бехрена и к тому месту, по которому он уже отчаянно скучал. Неужели возвращение в Хонсе было ужасной ошибкой?

Голос отца Жерака умолк, и Динард поднял голову в попытке скрыть свою невнимательность. Отец Же-рак с довольным видом смотрел на своего собрата-священника.

У брата Динарда не осталось больше аргументов.

— Я ей не доверяю, — говорил принц Прайди своему отцу. — Меня беспокоит тот факт, что в непосредственной близости от Прайд-касл живет вооруженная дикарка из Бехрена. Это не сулит ничего хорошего.

— Не тревожься, сын мой, — ответил лорд Прайд. После недельной битвы с болезнью он выглядел совсем стариком, несмотря на все усилия брата Бате-лейса, мало чем облегчившего страдания правителя.

— Этот брат Дин… Как его зовут? — спросил Прайд у Ренарка, стоявшего на своем привычном месте позади трона.

— Брат Динард, мой господин, — почтительно ответил Ренарк. — Человек, который мало что значит, как я слышал. Кажется, от вас.

— Но эта женщина… — снова заговорил Прайди.

— Да, она представляет больший интерес, мой господин, — согласился Ренарк. — Согласно донесениям, она в честном бою победила нескольких поври.

Прайди не пропустил значительного выделения слов о «честном бое», недвусмысленно намекавших на его собственные успехи в схватке на колеснице.

— Она находится на попечении монахов? — спросил Прайд.

— Да, — ответил Прайди, опередив Ренарка и завладев вниманием правителя. — Брат Бателейс говорил, что она скорее всего останется при храме как простая служанка.

— И что вы от меня хотите? — спросил Прайд. — Должен ли я ее опасаться, если братья Абеля сочли возможным дать ей приют?

— Они не вправе отвергнуть ваше требование, — заметил Ренарк, и в его напряженном голосе послышались отголоски давней неприязни к братству святого Абеля.

— Она должна быть представлена правителю, а уж потом лорд определит ее место, — добавил Прайди.

— Ты ее боишься, — воскликнул лорд Прайд, словно только что осознав этот факт. — Или опасаешься, что ее слава затмит твою собственную.

Прайди гневно прищурил глаза, скрестил руки на груди и стал нервно постукивать носком сапога по каменному полу. Спустя несколько секунд лорд Прайд весело рассмеялся.

— Прости меня, сын, — произнес он и поспешно пояснил: — Я видел издали эту уроженку Бехрена, она совсем малышка.

— Да, но эта малышка победила в схватке нескольких поври, — напомнил Ренарк, намеренно нагнетая напряжение.

Смех правителя оборвался, он повернулся на троне и строго взглянул на своего старинного друга и советника, потом снова посмотрел на сына.

— Неужели вы хотите, чтобы иностранка, дикарка из Бехрена стала героиней в сердцах крестьян? — спросил Прайди. — Чужая женщина, которую приютили монахи святого Абеля?

Такое предположение Прайди произвело наконец должное впечатление на его отца. Лорд Прайд задумчиво откинулся на спинку трона.

— Ее необходимо немедленно перевести в Прайд-касл, — настаивал Прайди, заметив неожиданный интерес отца. — По словам брата Бателейса, отец Жерак не в восторге от этой женщины и не будет противиться вашему распоряжению.

— Ты хочешь, чтобы я приказал доставить ее в замок, а что потом? Заточить в подземелье?

— Да, пока мы не выясним, с какой целью она сюда явилась.

Лорд Прайд немного помолчал, глубоко вздохнул и оглянулся на Ренарка; тот молча пожал плечами.

— Я поговорю с отцом Жераком, — решил правитель и с некоторым трудом — слабость после болезни еще сказывалась в его движениях — поднялся с трона.

Приступ головокружения заставил Сен Ви прислониться к прохладной стене ниши и опереться на длинную ручку метлы. В этот момент распахнулась наружная дверь и в храм вошел лорд Прайд со своей свитой. Женщина с любопытством посмотрела, как напряженно он шагает, и поняла, что должно произойти что-то важное.

Сен Ви без жалоб приняла предложенное братом Бателейсом место служанки при храме. Конечно, Ди-нард был недоволен, но Сен Ви убедила его потерпеть. При таком положении они могли проводить вдвоем какое-то время, а это было лучше, чем если бы ей пришлось жить где-то еще, а он один остался бы в этом сумрачном месте. Не в обычаях Джеста Ту было стыдиться грязной работы.

Лорд Прайд и его эскорт не заметили притаившуюся в тени женщину, быстро пересекли зал и скрылись в коридоре, ведущем к личным комнатам отца Жерака. Сен Ви вышла из ниши и огляделась. Этот визит явно выходил за рамки обычной встречи, и ее интуиция подсказывала, что приход правителя имеет какое-то отношение к возвращению Брана Динарда. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Сен Ви оставила у стены свою метлу и тихо, словно тень, двинулась следом. Она выглянула из-за поворота коридора и убедилась, что лорд и все его люди исчезли за дверью кабинета отца Жерака. Сен Ви выждала несколько секунд, потом сосредоточилась, направила вверх линию Чи, уменьшила вес своего тела и взобралась по резной панели стены.

Наверху она примостилась на поперечном брусе дверной рамы и через неплотно закрытую дверь могла наблюдать за тайной встречей. В комнате прозвучали слова официального приветствия, и Сен Ви устыдилась своих действий. Чем она занимается? Какое ей дело до разговоров правителя с главой храма? Покачав головой, она приготовилась спуститься, но следующая фраза лорда Прайда привлекла внимание женщины.

— Со стороны братьев Абеля неразумно оставлять У себя опасную дикарку, — сказал он отцу Жераку.

— Мы пытаемся определить ее способности, — ответил старый монах.

До Сен Ви внезапно дошло, что речь идет о ней самой. Она стала торопливо спускаться и в это время услышала слова лорда Прайда о необходимости соблюдать безопасность в таких необдуманных экспериментах. Женщина спрыгнула на пол, пробежала по коридору в основное помещение храма и выскочила наружу. Она хотела рассказать обо всем Брану, но не знала, где его искать. Возможно, он был совсем неподалеку, в крошечных молельнях, но там редко кто молился в одиночестве.

Сен Ви обогнула угол храма и углубилась в безлюдный проулок, лежащий между церковью и замком. Там она отыскала тихое спокойное место, прислонилась к серой каменной стене и попыталась преодолеть приступ головокружения.

Совершенно непроизвольно она прикрыла рукой живот, защищая своего крошечного ребенка.

— Они собираются убедить тебя, что меня надо переселить в замок лорда Прайда, — сказала Сен Ви Динарду на своем родном языке.

— Они не смогут… — начал возражать Динард, но осекся и едва успел поддержать пошатнувшуюся женщину. — Сен Ви, что с тобой?

Она успокаивающим жестом дотронулась до его плеча и слабо улыбнулась.

— Я беременна, — объяснила она. — Я ношу твоего ребенка.

Теперь уже Динард еле устоял на ногах.

Несколько секунд он молча смотрел на жену, потом на глазах у него выступили слезы радости, Динард крепко ее обнял и спрятал лицо в ее черных волосах. Только спустя некоторое время он отодвинулся на расстояние вытянутой руки и заглянул ей в глаза.

— Церковь Святого Абеля признает наш брак только в том случае, если ты отречешься от учения Джеста Ту.

Лицо Сен Ви словно окаменело.

— Но ты этого не сделаешь, — быстро добавил брат Динард. — И не должна. Мне и самому близки идеи Джеста Ту ничуть не меньше, чем во время жизни в Облачном Пути.

— Но твои братья этого не одобряют.

— Пока нет, — согласился он. — Мне надо немного времени, и я докажу им истину, Сен Ви. Теперь это мое призвание в нашем мире, а еще мое призвание — быть тебе хорошим мужем и достойным отцом нашему ребенку.

Динард не мог сдержать широкой улыбки, но выражение лица Сен Ви не смягчилось.

— Я стану обучать и убеждать их, — решительно пообещал он, положив руки ей на плечи.

— Они будут настаивать на моем переводе под опеку лорда Прайда, — возразила Сен Ви. — Я сама слышала их разговор, а правитель меня почему-то пугает.

— А может, он просто хочет у тебя поучиться. Наверно, лорд Прайд прослышал о твоих воинских подвигах в бою против поври.

— Наверняка слышал, ведь ты так расхваливал меня перед его солдатами.

— Тогда, скорее всего, он хочет, чтобы ты научила своему искусству его солдат или сына.

Сен Ви упрямо сжала губы и покачала головой.

Брат Динард и не ожидал другой реакции. Он слишком хорошо знал, как неохотно Джеста Ту делятся военными секретами. Для мудрецов южных стран обучение военному мастерству является составной частью изучения священной Книги Джеста, по их понятиям, невозможно отделить одно от другого. Слова Динарда были продиктованы лишь желанием немного развеять страхи Сен Ви.

— Я просто хотел сказать… — попытался он объяснить.

— Сейчас я слишком уязвима, — прервала его Сен Ви, взяла ладонь мужа и приложила к своему животу.

Динард едва мог дышать. Он осторожно повернул руку и бережно привлек к себе жену. Потом посмотрел на небо и увидел, что солнце уже почти коснулось горизонта.

— Пойдем, — предложил он. — Мы устроим тебя в домике Гарибонда, и там ты будешь в безопасности. А своим братьям я скажу, что ты отправилась обратно в Бехрен, поскольку не могла принять их условий.

По пути к озеру брат Динард не переставал рассуждать вслух.

— Я твердо буду стоять на своем. Я научу их — я должен их научить. Это мой долг перед братьями, и я вижу его так же отчетливо, как святой Абель, должно быть, видел свою обязанность донести до людей чудесные свойства драгоценных камней с острова Пиманиникуит. Это будет целью всей моей жизни. — Динард посмотрел на немного округлившийся животик жены. — Это моя самая главная обязанность, — добавил он.

Вскоре стало совсем темно, но они без труда находили дорогу через город. Незадолго до рассвета брат Динард с выражением решительности на лице отправился в обратный путь, сжимая в руках Книгу Джеста.

Он должен их убедить.

Глава 10 СИТУАЦИЯ ВЫХОДИТ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ

Сен Ви проснулась внезапно и сразу же попыталась подняться; волна тошноты заставила женщину снова лечь на кровать, а с губ ее сорвался слабый стон. В дверях напротив появилась фигура Гарибонда, и Сен Ви сообразила, где она находится — в туннеле под домом на озере, — и припомнила последний разговор со своим мужем. Динард хотел как можно быстрее вернуться в прайдский храм и принести братьям Книгу Джеста. Он ничуть не сомневался, что сумеет повлиять на умы братии, что просветит их, как сам был просвещен в Бехрене.

Сен Ви ни секунды не верила в такую возможность. Она пыталась удержать Брана от возвращения или, по крайней мере, убедить его не приносить в храм книгу. Но он был расстроен из-за невозможности их брака и разозлен планами братьев «переместить» Сен Ви куда бы то ни было.

Разгорелся горячий спор. Потом у нее снова закружилась голова, и Сен Ви упала на пол. Она помнила, что Динард бережно отнес ее в постель и накрыл одеялом. Еще она вспомнила, как он нагнулся и поцеловал ее в лоб, а потом ушел, пообещав, что заставит их все понять.

Женщина легла на спину и попыталась выпрямить линию Чи, восстановить свой внутренний баланс.

— Верь Брану, — произнес Гарибонд, поправляя одеяло на кровати Сен Ви. — Он хороший малый. Он расскажет им всю правду.

Сен Ви пыталась сосредоточиться и не открыла глаз, хотя смысл сказанных Гарибондом слов все же проник в ее сознание. Она доверяла другу Врана и не сомневалась в способностях мужа — разве он не стал единственным чужаком, заслужившим доверие мудрецов Облачного Пути? Но, в отличие от обоих мужчин, она сознавала, что монахи храма — отец Жерак и брат Бателейс — уже постигли истину, по крайней мере одну ее сторону. Они прекрасно поняли, что Динард искренне верил в возможность расширения и укрепления религии святого Абеля.

Она и сама верила в такую возможность.

Но Сен Ви сознавала еще и тот факт, что народ Хонсе пока не готов принять новые истины. А значит, и монахи не пойдут на такой шаг, особенно сейчас, когда им приходится соперничать с самхаистами ради благосклонности правителей.

Страх за мужа терзал душу Сен Ви, но она не позволяла ему полностью завладеть ее рассудком. Она принадлежала к народу Джеста Ту, хорошо ощущала ритмы своего организма и уже поняла, что с ней творится что-то неладное. Головокружения, постоянная слабость и приступы тошноты можно было объяснить ее беременностью. Дело не в самих симптомах, а в их интенсивности. Не раз ей приходилось встречаться с другими женщинами Джеста Ту в период вынашивания детей, и далеко не все они были такими искушенными в познании учения Джеста, но почти каждая легко преодолевала все трудности беременности при помощи обращения к линии Чи.

В этом и состояла ее проблема. Сколько ни пыталась Сен Ви сосредоточиться на внутреннем центре и выровнять линию жизненной энергии, ей это не удавалось. Казалось, линия прохождения жизненных сил смялась и разорвалась, и это состояние никак нельзя было объяснить беременностью. Сен Ви понимала это, но не могла найти причину.

Хотя догадка уже мелькала в ее голове. Она вспомнила о несчастной молодой женщине, подвешенной за руки к ветке дерева на обочине дороги. Сен Ви закрыла лицо руками и с трудом удержалась от слез.

— С ним все будет в порядке, — тихо произнес Гарибонд и погладил женщину по волосам. — Ты должна доверять Брану.

Сен Ви покачала головой, давая понять, что ее беспокойство гораздо глубже.

Брат Бателейс не хотел его понимать. Динард сидел напротив своего давнего друга и ясно видел нежелание разделить его убеждения по хмурому лицу монаха. Бран судорожно прижимал к груди драгоценную Книгу Джеста, словно орел, защищающий своего птенца.

— Брат мой, ты заблуждаешься, если считаешь, что нам необходимо дальнейшее просвещение, — медленно и отчетливо произнес Бателейс. — Учение святого Абеля не нуждается в развитии и дополнении.

— Но даже святой Абель мог не знать истин Джеста Ту, — необдуманно возразил Динард.

При этих словах Бателейс отшатнулся от него и прищурил глаза, и Динард понял свою ошибку.

— Эти истины только подтверждают и расширяют границы наших познаний, — пробормотал он и даже развернул книгу и протянул ее Бателейсу. — Содержимое этого труда подтверждает учение святого Абеля.

— Так ты утверждаешь, что святой Абель не был вдохновлен единым Богом? Ты считаешь, что слова, услышанные нашим покровителем, были не откровениями Бога, а лишь повторением уже известных людям истин? — Бателейс покачал головой и с сожалением вздохнул. — Изложением истин, известных дикарям Бехрена?

Брат Динард заставил себя снова протянуть книгу собеседнику. Он даже наклонился вперед, чтобы Бателейс не мог проигнорировать объемный том.

Наконец, подозрительно поджав губы, Бателейс взял из его рук книгу и положил к себе на колени. Он открыл первую страницу и прочел посвящение Динарда, в котором содержались все те же доводы, о которых он говорил уже почти целый час. Монах закончил чтение и снова поднял голову, но на его лице Динард видел всего лишь сомнения и никакого интереса.

Как он может быть таким упрямым? Неужели его душа настолько закостенела, что не принимает ни малейшей возможности расширить исповедуемую религию?

Брат Бателейс перевернул следующую страницу и озадаченно скользнул по ней глазами.

— А это что такое?

— Книга написана на языке Джеста Ту, весьма распространенном в Бехрене, — робко объяснил Динард.

— Я и не знал, что дикари умеют писать.

Его упорное презрение уязвило сердце Динарда. Больше всего на свете ему сейчас хотелось схватить Бателейса за ворот и хорошенько встряхнуть! Еще он хотел рассказать о культуре южных народов, о тонкостях их языка, превосходившего наречие Хонсе в разнообразии понятий, об их ярко окрашенных шелковых тканях и красивой одежде. А также о произведениях искусства, созданных сотни лет назад, гораздо более тонких и изящных, чем любые предметы роскоши Хонсе, и о затейливой архитектуре зданий старинного и удивительного города Джасинта. Он страстно хотел убедить своих собратьев как можно быстрее самим понять правильность его впечатлений.

Но Динард лишь снова указал Бателейсу на текст.

— И что ты от меня хочешь? — спросил монах. — Чтобы я любовался изяществом завитушек?

— Я научу тебя этому языку.

— Неужели ты не мог сразу перевести все это?

— При переводе неизбежны некоторые неточности, — пояснил Динард. — И кроме того, Джеста Ту поставили условие, чтобы тот, кто захочет постичь их секреты, овладел и их языком. Видишь ли, изучение языка является немаловажной частью заключенных здесь знаний.

— Они поставили условие? Разве они неохотно делятся своими откровениями?

— Они не стремятся обратить в свою веру всех подряд, — ответил Динард. — Свет истины можно постичь только по доброй воле, а не по принуждению.

— А разве ты не пытаешься заставить меня понять их учение?

Вопрос Бателейса привел Брана в замешательство.

— Но я ведь не Джеста Ту.

Если Бателейс и принял его ответ, он этого никак не показал.

— Тогда кто же ты?

— Я твой брат, — заверил его Динард. Несмотря на то, что сам он верил в это всем своим сердцем, его слова не растопили растущей враждебности Бателейса.

Брат Бателейс снова посмотрел на выполненный старательным и красивым почерком текст, осторожно закрыл книгу и поднял взгляд на Динарда.

— И ты хочешь научить нас понимать язык Джеста?

— Да, я обязательно научу вас.

— А когда мы прочитаем эту книгу, то поймем, что святой Абель был не совсем прав?

Тон, которым был задан этот вопрос, лишил Динарда возможности продолжать разговор. Брат Бателейс, не выпуская из рук книги, поднялся со стула, на прощание окинул Динарда долгим взглядом, потом коротко кивнул и покинул комнату.

Брат Динард уныло вздохнул и понурился на своем стуле. Он был даже рад остаться один. Первая дискуссия на столь деликатную тему, без всяких сомнений, закончилась для него провалом.

Женщина выпрямилась под лучами восходящего солнца. Она выровняла дыхание, приняла устойчивую позу и расслабила мускулы.

Сен Ви сосредоточилась на дневном светиле, едва поднявшемся над восточным краем горизонта. Она представила, как лучи пронизывают ее тело, сплетаются с ее Чи, и решила через вертикальный подъем пылающего диска выровнять свою линию Ки-Чи-Крии. Солнце должно было стать для нее залогом внутреннего равновесия и источником тепла.

Медленно, со скоростью встающего солнца, она поднимала руки перед собой. Прошло немало времени, пока светящийся диск не поднялся на уровень ее лица. Тогда женщина свела руки, соединила большие и указательные пальцы в приветственном жесте новому дню.

Солнце продолжало неторопливый путь по небу, Сен Ви так же медленно поднимала руки. Она собиралась так простоять до полудня, пока руки не поднимутся над головой в соответствии с небесным циклом. Но не смогла. Как только ее руки поднялись до уровня лба, она ощутила сильную тяжесть внизу живота, сначала просто давящую, а потом настолько болезненную, что женщина согнулась пополам и схватилась за живот.

Линия ее Ки-Чи-Крии не соответствовала такому положению тела, канал жизненной энергии был сильно поврежден, и Сен Ви боялась, что болезнь поразила не только ее.

— Змеиный яд, — прошептала она сквозь стиснутые зубы.

Все стало понятно. Во время исцеления несчастной женщины через руки взамен внутреннего тепла в тело Сен Ви проник яд гадюки. Почему же он причинил ей такой вред? Все последователи учения Джеста могли нейтрализовать действие ядов с легкостью и безо всяких последствий для себя. Мудрецы обладали внутренней способностью защищаться от вредных веществ. Но не зародившийся в ее чреве младенец…

При виде входящего в комнату отца Жерака и брата Бателейса Динард понял, что между ними произошел неприятный разговор. Ему еще никогда не приходилось видеть на лице старого наставника такого мрачного выражения.

— Ты дошел до того, что подвергаешь сомнению учение святого Абеля? — спросил отец Жерак, не сдержав горечи в своем голосе.

— Нет, отец мой, конечно нет, — ответил Бран.

— Тогда что же это такое? — задал он следующий вопрос, указывая обвинительным жестом на Книгу Джеста в руках Бателейса.

— Отец, — раздраженно заговорил Динард, — как я уже пытался объяснить брату Бателейсу, в содержащихся там истинах Джеста нет ни малейшей угрозы ни заведенным нами порядкам, ни учению святого Абеля. Если мы верим в божественные откровения, то почему не допустить, что они бывали и раньше?

— И ты поверил, что вот это общество, — отец Жерак снова указал на книгу, — постигло божественные откровения за много лет до святого Абеля?

Динарду показалось, что его засасывает бездонная трясина. По лицам обоих монахов он понял, что они уже утвердились в своем мнении. Теперь вопросы задавались не для того, чтобы понять или узнать нечто новое. Они хотели его уничтожить, и ничего больше.

— Но это не… здесь нет никакого вреда… — еще раз попытался объяснить Динард.

При виде вошедших в комнату солдат лорда его раздражение превратилось в отчаяние.

— Где та женщина? — спросил отец Жерак.

Динард продолжал недоверчиво таращиться на солдат, тогда старый монах громче повторил вопрос, но безрезультатно.

— Где эта женщина? — в третий раз спросил отец Жерак и нахмурился еще сильнее.

— Она ушла, — наконец ответил Динард.

Его мысли пребывали в смятении. Бран пытался сосредоточиться и напомнил себе, что любой ценой должен защитить жену и убедить всех в ее отсутствии.

— Она не вынесла вашей враждебности и предубеждения.

— Предубеждения? — воскликнул отец Жерак. — Из-за того, что мы не торопимся разделить ее языческую веру? А ты ожидал, что своей лживой теорией из страны дикарей сможешь нас убедить отказаться от учения святого Абеля? Ты что, верил, будто твои рассказы о нескольких трюках этих… Джеста Ту заставят нас свернуть с праведного пути? Брат Динард, неужели ты мог допустить, что один заблудший брат…

— Нет! — выкрикнул Бран, но мгновенно осекся, увидев, как один из солдат наполовину вытащил меч из ножен. — Нет, отец, я ничего такого не думал.

— Не думал? А кто спрашивал о твоих раздумьях, брат Динард? Тебе поручили особую миссию, доверили распространять слово святого Абеля среди невежественных народов пустынь. Тебя послала церковь Святого Абеля. Это мы снабдили тебя деньгами на дорогу и всем необходимым. Видимо, ты об этом позабыл, брат Динард.

Бран онемел от этих обвинений. Но и возразить ему было нечего. Казалось, его собратья видят все в искаженном свете, но в то мгновение брат Динард впервые понял, что монахи боятся Книги Джеста. Боятся всерьез.

— Вы не понимаете, — наконец набрался он смелости, чтобы продолжить спор. — Люди Джеста Ту…

— Язычники, которых следует обратить в истинную веру, — вместо него закончил фразу отец Жерак.

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Разве ты не согласен с нами, брат Динард? — заговорил отец Жерак.

Динард тяжело вздохнул.

— Где твоя любовница?

— Она моя жена, — возразил Динард.

— Где твоя любовница? — снова повторил отец Жерак.

Динард еле справился с непослушными губами.

— Она ушла. Покинула этот храм и этот город. И вообще покинула пределы Хонсе. Она не смогла здесь жить.

— Значит, она направилась на юго-восток, к границам Этельберта, — заключил Жерак и повернулся к солдатам. Оба воина кивнули в ответ. — Она вряд ли успела далеко уйти, — добавил он, снова обращаясь к Динарду.

От страха и бессилия у Брана пересохли губы.

— Оставьте ее в покое, — прошептал он. — Зачем… Она же не сделала ничего плохого.

— Не тревожься, брат Динард, — успокоил его отец Жерак. — Если твоя любовница и в самом деле покинула пределы нашей страны, ей ничего не угрожает. Лорд Прайд мне это обещал.

— О чем вы говорите? — воскликнул Динард, вскочил со своего места и двинулся на сгорбленного старца.

В то же мгновение оба солдата шагнули вперед и оттащили разгневанного монаха от Жерака.

— Брат Бран Динард, теперь я окончательно убежден, что ты сбился с пути, — произнес Жерак, также поднимаясь на ноги и делая шаг назад. — Возможно, тебе потребуется некоторое время провести в размышлениях, чтобы снова обрести истинную веру.

Жерак кивнул солдатам, и те встали по обе стороны от Динарда, но Бран грубо оттолкнул их.

— Она моя жена, — упрямо повторил он и решительно шагнул вперед.

Не успел он передвинуть вторую ногу, как тяжелая рукоять меча опустилась на его затылок. Вместо лица отца Жерака перед глазами Динарда оказались его сандалии, каменный пол рванулся ему навстречу, и прохладная темнота поглотила смятенного монаха.

Бран не знал, сколько прошло времени, когда наконец он очнулся в полной темноте. Под ним хлюпала жидкая грязь, а потолок нависал так низко, что невозможно было не то что встать, а даже сесть как следует. Где-то рядом шуршали крысы, и какое-то многоногое создание проползло прямо по ноге.

Но он мог думать только о Сен Ви.

Зачем он привел ее в эти места?

Что будет с их ребенком?

Глава 11 МОГУЩЕСТВО НАЧЕРТАННОГО СЛОВА

Отец Жерак неподвижно сидел в своей комнате и смотрел на злополучную книгу. Он не мог без сожаления вспоминать о своем заблудшем ученике. С радостью воспринял он известие о возвращении Динарда из путешествия по диким южным землям в Прайдтаун. Этот мир таил в себе множество опасностей, а Бехрен считался одним из самых нецивилизованных районов. Во время последнего визита в главный храм на северном скалистом побережье залива Короны отец Жерак узнал, что из множества братьев, отправившихся нести по свету учение святого Абеля в Альпинадор на севере или в Бехрен на юге, возвращался только один из трех. Даже если не все пропавшие погибали, все равно церковь теряла больше половины миссионеров.

Брат Динард, один из его любимцев, к счастью, благополучно вернулся. Нет, его возвращение оказалось не совсем благополучным. Отец Жерак снова скользнул взглядом по лежавшей на маленьком столике книге. Немало трудов предстоит совершить, чтобы вернуть брата Динарда на путь истины.

Из-за двери послышался деликатный стук, и появился брат Бателейс.

— Он раскаялся? — с надеждой спросил Жерак.

— Он не произнес ни слова с тех пор, как попал в подземелье, — ответил Бателейс. — Он даже едва осознает наше присутствие, когда кто-то приносит ему еду и питье. Единственный раз он проявил некоторую заинтересованность и даже удовлетворение, когда я в очередной раз спросил о направлении бегства женщины из Бехрена.

— Он рад, что ей удалось от нас ускользнуть за эти три дня, — заметил отец Жерак. — Скорее всего, мы больше никогда ее не увидим.

— Может, это и к лучшему.

Отец Жерак не стал спорить, хотя лорд Прайд и принц Прайди вряд ли придерживались того же мнения. Оба они настойчиво советовали ему заключить Динарда под стражу. Но отец Жерак ни за что не согласился бы заточить своего собрата в зловещем подземелье Прайд-касл. Как бы ни был он зол на молодого монаха за его увлечение чарами мистического учения южных народов, старый монах надеялся постепенно убедить Динарда отречься от ереси. Какое-то время он даже подумывал разрешить ему научить одного из младших монахов — предпочтительно брата Бателейса — чтению этих исписанных красивым почерком страниц, чтобы позже показать заблудшей овце всю лживость содержащихся в книге утверждений.

Но отец Жерак не мог не понимать, что и он сам и вся братия существуют в относительной безопасности только благодаря расположению лорда Прайда. Хотя Жерак и представлял себе всю опасность заблуждений Динарда, лорд Прайд был разгневан историей с Браном намного сильнее. А может, его ярость поддерживалась опасениями тщеславного сына. До Жера-ка дошел слух, что принц с неудовольствием выслушал доклад о воинских подвигах женщины из Бехрена.

В любом случае теперь это не имело значения. Жребий был брошен, хотя, по мнению Жерака, это случилось несколько преждевременно.

— Боюсь, если мы будем ожидать раскаяния брата Динарда, то он может умереть в этом погребе, — заметил брат Бателейс, отвлекая старого монаха от горестных размышлений. — Но, возможно, это и будет лучшим выходом.

Отец Жерак недовольно нахмурился.

— Так будет лучше и для самого брата Динарда, — поспешно добавил Бателейс. — Он вступил на путь, ведущий к пропасти. Но, может, он еще не погряз в грехах настолько, чтобы лишиться Божьего благословения.

— Нераскаявшиеся грешники не могут занять место рядом со святым Абелем, сидящим у ног Господа, — коротко возразил отец Жерак.

Он немного помолчал, но брат Бателейс воздержался от ответа.

— Продержим его в заключении еще неделю, — распорядился настоятель храма. — К тому времени мы что-нибудь услышим об исчезнувшей женщине.

— А если ее не найдут?

— В любом случае я не хочу, чтобы брат Динард умер в этом отвратительном подземелье. Если женщина не отыщется, а наш заблудший брат не раскается, мы переведем его в более приемлемое помещение, естественно, в пределах монастыря.

— В более удобный погреб?

— Да, он останется под замком, — сказал отец Жерак. — Я не пожалею ни сил, ни времени, лишь бы вернуть брата Брана Динарда на путь истинной веры, но нельзя допустить, чтобы он проповедовал свои языческие идеи нашим братьям. Это обсуждению не подлежит.

— Лорд Прайд согласится с этим? Отец Жерак неуверенно пожал плечами:

— Лорду Прайду нечего опасаться, пока мы крепко держим брата Динарда. Могу тебя заверить, брат Бателейс, брат Динард не получит свободы, пока искренне не раскается.

При последних словах отец Жерак зябко поежился. До сего момента он не рассматривал трагическую вероятность длительного заключения своего ученика. Теперь он увидел эту возможность и все последствия для взбунтовавшегося собрата. Сбившийся с пути монах Динард должен был раскаяться, иначе его следовало изолировать от всех остальных.

Принесенная братом Динардом книга и его настойчивые попытки объединить учение святого Абеля с мистическим культом южных племен представляли собой немалую угрозу церкви, вынужденной вести упорную борьбу с самхаистами за сердца людей.

Такой угрозы церковь терпеть не могла.

Неделю спустя, к большому разочарованию принца Прайди, Сен Ви не была обнаружена. Но отец Жерак, верный своему слову, распорядился перевести больного и измученного Динарда из подземелья в одну из потайных комнат монастыря. К тому времени Бран лишился почти половины своего веса, а из-за постоянной сырости и грязи все его тело покрылось язвами. От невозможности двигаться его мускулы сильно ослабли, и потребовалась помощь двоих братьев, чтобы поднять его по лестнице и доставить в другую камеру — помещение без окон на втором этаже храма.

Той ночью его посетил отец Жерак с книгой в руке и в сопровождении брата Бателейса. Тяжелый том лег на столик рядом с кроватью, на которой лежал измученный брат Динард.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил отец Жерак.

Брат Динард поднял голову, взглянул на своего наставника, потом на книгу:

— Вы хотите, чтобы я перевел для вас этот текст? Отец Жерак нахмурился и обменялся взглядами с Бателейсом.

— Никаких посетителей. Ночной горшок выносить по утрам, еду приносить из общей столовой. — Отец Жерак снова повернулся к пленнику. — Ты не имеешь права покидать эту комнату. Задумайся над этим приговором, заблудший брат, если ты еще брат нам. Под угрозой смерти запрещаю тебе выходить из комнаты.

Брат Динард никак не отреагировал на заявление отца Жерака, даже выражение его лица осталось прежним. Но было ли это следствием упрямства падшего монаха или у него просто не осталось сил протестовать, отец Жерак не мог сказать. Старый монах схватил со стола книгу, махнул рукой Бателейсу и вышел из комнаты.

— Вы даже не спросили у него о той женщине, — заметил брат Бателейс, как только они заперли за собой дверь.

— Ты слышал его ответ.

— Может, он неправильно вас понял? Он мог подумать, что улучшение условий связано с ослаблением нашего возмущения по поводу принесенной им книги.

— Сам факт, что до сих пор он не переменил своего отношения к злосчастному культу, что и теперь не отказался от намерения поделиться с нами содержащимися в книге идеями, убеждает меня в глубоком заблуждении брата Динарда. Придется ему помучиться в течение этого сезона, и следующего, пожалуй, тоже. Мы вернемся к нему, как только задуют зимние ветра.

Сегодняшний день выдался относительно удачным. Сен Ви удалось обнаружить в себе некоторое количество жизненной силы, и после почти трехнедельного заключения в домике Гарибонда она осмелилась выйти наружу, чтобы встретить рассвет. Но женщина осталась неподалеку от дверей, поскольку лорд Прайд еще не отменил своего приказа разыскать беглянку.

На этот раз ей удалось выполнить ритуал приветствия солнцу, и, несмотря на возвратившееся головокружение и слабость, она довела его до конца. Еще некоторое время она оставалась под открытым небом, укрывшись в тени каменных стен, и дождалась возвращения Гарибонда после одного из редких посещении города. Сен Ви неуверенно поднялась на ноги, но быстро обрела равновесие и с робкой надеждой на лице шагнула навстречу мужчине.

Но по его выражению быстро поняла, что визит в город прошел не совсем удачно.

— Где Динард?

— Тебе не стоит выходить из дома, — сказал Га-рибонд и оглянулся по сторонам. — Они все еще не прекратили поиски.

— Где Динард?

Гарибонд шагнул было мимо нее к двери, но Сен Ви бесцеремонно схватила его за рукав и заставила остановиться.

— Скажи мне.

— Как я слышал, он жив, но содержится под стражей в помещении храма. И уж конечно, вы с Динардом являетесь предметом всех последних сплетен городских кумушек.

— Они хорошо с ним обращаются?

— Кто знает, что творится в монастыре на самом деле, — ответил Гарибонд со вздохом разочарования. — Но я сомневаюсь, что с тобой будут хорошо обращаться, если тебя обнаружат солдаты принца Прайди, и об этом следует беспокоиться в первую очередь.

— Нет.

— Да! Мы ничем не можем помочь Динарду, и не забывай, что он сам решил вернуться в храм. Я обещал ему позаботиться о тебе и не собираюсь нарушать данное слово.

Выражение лица Сен Ви показало, что женщина не приняла этот аргумент всерьез.

— На все требуется время, — продолжал Гарибонд. — Динард знал, что ему не скоро удастся переубедить монахов.

— А где сейчас Книга?

Гарибонд молча пожал плечами. Сен Ви посмотрела на громоздящиеся вдали башни замка и тяжело вздохнула.

— Ты должен вернуться в город, пойти в храм, — неожиданно решила она. — Надо узнать побольше о Динарде и о Книге Джеста. Сделай это ради меня.

— И навести подозрение на свой дом? — возразил Гарибонд. — Может, мне прийти прямо в Прайд-касл и сразу сказать принцу, что женщина, разыскиваемая его солдатами, находится здесь, в туннеле? Или ты выйдешь им навстречу?

Из-за недостаточной практики в языке Хонсе Сен Ви некоторое время обдумывала его слова, прежде чем до нее дошел сарказм Гарибонда.

— Я не могу этого сделать, девочка, — мягко закончил он.

Мысли Сен Ви потекли в ином направлении, и она не стала спорить. Вместе с силами к ней вернулась и ответственность за мужа, а также за тот дар, что он принес с собой из Облачного Пути. Она так погрузилась в размышления, что едва заметила, как Гарибонд распахнул дверь дома.

— Пойдем внутрь, — произнес он. — Я принес хорошие приправы, и похлебка должна выйти на славу.

Сен Ви беспрекословно подчинилась.

После ужина, когда темнота окутала землю, женщина вместе с Гарибондом сидела у горящего камина. Она все время молчала и не отвечала на его неловкие попытки завести разговор. Сен Ви выжидала. Как только хозяин, привалившись к стене, стал клевать носом, она потянулась к дорожному мешку и вытащила черный шелковый костюм.

Спустя минуту темная фигурка неслышно выскользнула из дома и бегом понеслась по направлению к прайд-скому монастырю. Достигнув цели, Сен Ви немного помедлила, припоминая внутреннее расположение помещений, потом двинулась к северной стене. Почти на самом верху светилось единственное окошко.

Женщина глубоко сосредоточилась, мысленно нащупала линию Ки-Чи-Крии и изогнула ее таким образом, что поток энергии противодействовал притяжению земли. Тогда Сен Ви нащупала едва заметные неровности в каменной кладке и легко двинулась наверх, словно стала совсем невесомой. Вскоре она уже достигла окна и скользнула внутрь, попав точно в спальню отца Жерака.

Сильное желание схватить монаха за горло и потребовать у него объяснений удалось подавить с трудом. Но такие сильные меры могли только повредить ее мужу. Сен Ви пересекла спальню и вышла в соседнюю комнату. Не сделав и пары шагов, она обнаружила одну из двух своих потерь.

Открытая Книга Джеста лежала совсем рядом, на деревянном пюпитре у еще не прогоревшего камина. По обеим сторонам от камина тянулись стеллажи, забитые множеством других книг, и даже издали Сен Ви могла заметить, что почти все они были покрыты толстым слоем пыли. Неужели такая же судьба ожидала и результат многолетнего труда Брана?

Дрожащими пальцами Сен Ви дотронулась до гладких страниц книги и поклялась самой себе вернуться за драгоценным томом на обратном пути, как только она отыщет и освободит мужа. Женщина шагнула к двери, но в тот же миг приступ тошноты едва не лишил ее чувств. Перед глазами запрыгали черные точки, а сил хватило только на то, чтобы не упасть. Сен Ви инстинктивно схватилась руками за живот, собралась с духом и восстановила ритм дыхания.

— Бран, — беспомощно прошептала она, и следующий приступ заставил ее опуститься на одно колено.

Физическая усталость от долгого бега и истощение моральных сил после манипуляций с линией жизни не прошли даром. Сен Ви только сейчас поняла, что переоценила свои возможности. В памяти всплыла череда дней, проведенных в постели, когда она не могла даже встать. Какая польза Брану, если она сейчас потеряет сознание?

При мысли об этом Сен Ви ужаснулась и оглянулась на Книгу Джеста. Затем перевела взгляд на полки, беспорядочно заваленные различными томами. Приняв неожиданное решение, она оглянулась по сторонам, склонилась к самому дальнему уголку стеллажа и отыскала фолиант примерно такого же размера, как и книга, лежавшая на пюпитре. Она попыталась осторожно наклонить деревянную подставку к самому камину и почти выполнила свое намерение, но чуть было не лишилась сознания от слабости. Сен Ви все же удалось сосредоточиться. Ей совсем не хотелось поднимать шум, будить отца Жерака и всю братию. Очень осторожно она сняла Книгу Джеста и отложила в сторону. Затем, собрав остатки сил, сумела неслышно уложить на пол пюпитр, направив его к самому огню, открыла найденную на полке книгу, накрыла ею тлевшие угли и раздула огонь. Через несколько секунд комната озарилась пляшущими языками пламени.

Теперь следовало насколько возможно замаскировать свою уловку. Стараясь не смахнуть пыль, Сен Ви немного передвинула соседние книги и закрыла опустевшее место, чтобы скрыть пропажу. Больше она ничего не могла сделать. Сен Ви прижала к груди Книгу Джеста, с сожалением посмотрела на дверь, ведущую в другие помещения храма, возможно к ее томящемуся в заключении супругу, потом вздохнула и повернула обратно в спальню.

С подоконника женщина глянула вниз; земля лежала примерно в двадцати футах под ее ногами. Сен Ви напомнила себе, какое важное дело она задумала, на мгновение представила себе гибельные последствия возможной неудачи — для нее самой, для Брана и для драгоценной книги. Затем она сосредоточилась, ощутила линию Чи и снова попыталась освободиться от силы притяжения.

За спиной пошевелился отец Жерак; дальше медлить было нельзя. Сен Ви решительно шагнула с подоконника.

И полетела вниз.

До жилища Гарибонда она добралась лишь много часов спустя, уже после рассвета, с переломанной ногой, почти без сознания, вся дрожа от жестокой лихорадки.

Драгоценную книгу Сен Ви крепко прижимала к груди.

Глава 12 ПРИЗЫВ ВЕСНЫ

Слух улавливал звонкие голоса птиц, но женщина не открывала глаз на их задорные песни. Она ощущала чье-то присутствие и знала, что это Гарибонд, иногда даже слышала его шепот. Но все это было где-то далеко, и ничто не могло заставить ее переключить внимание на что-либо, кроме сильно пострадавшего тела. Иногда она ощущала во рту прохладную воду, иногда — теплый бульон, когда Гарибонд умудрялся влить в нее несколько ложек, но и эти ощущения относились к иному времени и месту, даже к иному миру, как ей казалось.

Все мысли Сен Ви были обращены внутрь, к неродившемуся ребенку, и она окутывала его своей любовью и теплом, следила за пробуждением его сознания. С величайшей радостью она сознавала, что в ее лоне растет существо, объединившее часть Брана и часть ее самой. Со временем это существо превратится в совершенно самостоятельного и независимого человека. Сен Ви чувствовала его нетерпеливые толчки внутри своего тела и знала, что ребенок ощущает ее заботу.

Однажды утром крики птиц прозвучали отчетливее, чем обычно, хотя Сен Ви показалось, что их стало меньше. Едва сознавая, что она делает, женщина открыла глаза. Единственное окошко в комнате было занавешено, но даже этот скудный свет оказался слишком ярким и резанул по глазам. Некоторое время она боролась с искушением снова зажмуриться.

Так прошло довольно много времени, возможно несколько часов. Наконец дверь отворилась, и в комнате появился уставший и хмурый Гарибонд. Он шагнул к постели, держа в руке маленькую чашку, и подошел почти вплотную, когда наконец заметил, что Сен Ви на него смотрит. Мужчина вздрогнул, широко раскрыл единственный глаз и чуть не выронил чашку. Его рука так задрожала, что часть бульона выплеснулась на пол. Все же он смог поставить сосуд на столик у изголовья и рухнул на колени рядом с ее постелью.

— Ты меня узнаешь? — спросил Гарибонд.

— Гарибонд, — ответила Сен Ви, с видимым усилием подняла руку и погладила его по плечу.

— Господи, я уже не надеялся, что ты когда-нибудь проснешься, — прошептал он. — Все эти дни и недели…

Эти слова поразили Сен Ви, и глаза ее тоже широко открылись.

— Как долго?

— Ты не приходила в себя почти пять недель. У нее перехватило дыхание.

— А Бран? — выдохнула Сен Ви. Улыбка Гарибонда ее несколько успокоила.

— Я виделся с ним всего два дня тому назад, — сказал он. — С каждым днем монахи предоставляют ему все больше свободы, хотя до сих пор он не может покидать храм без сопровождающих. Он по тебе скучает, это чувствуется в каждом его слове! Но он не может сюда прийти без риска раскрыть твое убежище. Лорд Прайд и его сын очень упрямы, и они вряд ли позабыли о беглянке.

Сен Ви так разволновалась, что едва понимала, о чем он говорит, но она упивалась радостным известием, что ее любимый Бран жив и здоров.

— Когда-нибудь… — прошептала она и умолкла. Гарибонд кивнул и стал подкладывать ей под спину дополнительные подушки.

— Давай-ка немного тебя приподнимем, — бормотал он. — Тебе необходимо поесть.

Эта мысль не понравилась Сен Ви, и она поморщилась, но Гарибонд проявил упорство.

— Ради ребенка в твоем округлившемся животике, — настаивал он, и Сен Ви ощутила, как его ладонь прикоснулась к ее телу.

Она проследила взглядом за рукой Гарибонда и заметила, что выпуклость под одеялом уже выдает ее состояние.

— Беременная женщина должна хорошо есть, — настаивал Гарибонд. — Теперь ты заботишься не только о себе.

Сен Ви кивнула и не противилась, когда Гарибонд приподнял ее на подушках и поднес к губам чашку с бульоном. Очень скоро сосуд опустел, Гарибонд довольно улыбнулся и вышел за дверь за следующей порцией. Сен Ви справилась и с этой, и с каждым глотком она чувствовала себя сильнее, а пересохшее горло перестало болеть.

— Как только немного окрепнешь, я буду тебя кормить настоящей пищей, — пообещал Гарибонд. — Я дал слово Брану позаботиться о тебе, и не позволю твоему упрямству мне помешать.

Сен Ви улыбнулась, хотя и совсем слабо.

Взгляд брата Динарда был прикован к широкому миру за воротами храма. Стояло осеннее утро, и он сметал опавшие листья с дорожек двора.

Где-то там жила Сен Ви, она была больна и вынашивала их ребенка. Всей душой Бран Динард стремился к ней, он хотел сжать ее руки в своих ладонях, сказать о своей любви, помочь справиться с болезнью. Ничто в мире, даже церковь Святого Абеля, не занимало его мыслей так сильно, как образ заболевшей жены. Несмотря на заверения Гарибонда, что она сильная и победит недуг, во все время их короткой встречи Динард чувствовал беспокойство в словах и взгляде друга. Сен Ви попала в беду, но Динард ничем не мог ей помочь, как бы он ни жаждал облегчить ее страдания.

Наконец-то он обрел хоть какую-то свободу. Совсем недавно он случайно услышал о несчастном случае в покоях отца Жерака и гибели Книги Джеста. Динард от всего сердца сожалел об утраченной возможности просветить братьев, но все его переживания бледнели по сравнению с беспокойством о судьбе Сен Ви и их ребенка.

До недавних пор брат Динард не сомневался, что кропотливо скопированная книга и есть главный результат его жизни. Но теперь он постиг другую истину: его след на земле будет оставлен не тщательно переписанными страницами, а живым существом, их с Сен Ви ребенком. Каждый день по нескольку раз он молил Бога, чтобы когда-нибудь вновь увидеть жену и подержать на руках дитя.

С горькой иронией Динард осознал, что именно гибель книги, возможно, обеспечила какой-то шанс для него встретиться с Сен Ви и ребенком. Пользуясь относительной свободой в последние дни, он узнал, что после неприятного происшествия отец Жерак заметно смягчился. Возможно, он решил, что после уничтожения Книги Джеста опасность, исходившая от заблудшего брата, уменьшилась, а может, просто устал от своей подозрительности. В любом случае для Динарда это не имело значения, раз у него появилась надежда оказаться там, где было его настоящее место, — в объятиях любящей Сен Ви.

До Брана донесся окрик брата Бателейса, и Динард вспомнил, что должен беспрерывно махать метлой. Он быстро осмотрел двор и заметил своего начальника на верхней ступени лестницы. Бран снова сосредоточился на уборке листьев, но следующий окрик заставил его прервать работу; брат Бателейс звал его к себе. В голосе монаха явно чувствовалось раздражение, и Динард без промедления поспешил на зов. Брат Бателейс ожидал его в дверях, нетерпеливо постукивая ногой по каменной плите и скрестив на груди руки.

— Слушаю тебя, брат, — произнес Динард, не поднимая головы.

— Из Сайта-Мир-Абель пришло распоряжение насчет тебя, — сказал Бателейс.

От удивления Динард поднял голову и широко раскрыл глаза. Неужели его возвращение из южных стран могло привлечь внимание руководителей церкви?

— Сразу после твоего прибытия мы послали гонца на север с известием об удивительных находках — книге и женщине, — пояснил Бателейс. — Твои сомнения в верности учения святого Абеля слишком много значат для церкви, гораздо больше, чем, скажем, смерть во время выполнения миссии.

Динард никак не отреагировал на прозвучавший в словах монаха сарказм.

— Наши собратья из главного храма Хонсе хотят с тобой поговорить, — продолжал Бателейс. — Ты отправишься на север, как только ослабеют зимние морозы, и предоставишь им полный отчет о своем пребывании в Бехрене. Жаль, что книга погибла в огне, братья были бы рады познакомиться с ней.

У Динар да внезапно ослабли колени, и только усилием воли он удержался на ногах.

— К-к-когда? — заикаясь переспросил он.

Все разглагольствования Бателейса ускользнули от его внимания после известия о необходимости покинуть Прайд.

— В самом начале весны, — повторил Бателейс. — Как только дороги освободятся от снега.

— Надолго? Я хотел узнать… вернусь ли я обратно в Прайд?

По выражению лица Бателейса Динард понял, что его замешательство вызвало интерес монаха. Бран с большим трудом заставил себя немного успокоиться и сохранить видимость равнодушия. Но в его голове началась настоящая сумятица. Надо послать весточку Сен Ви, чтобы она нашла способ встретиться с ним по дороге. Как же иначе? Как он может уйти отсюда, от жены и неродившегося ребенка?

Ребенок!

Если он должен будет отправиться в путь ранней весной, ребенок едва успеет родиться! Как же можно их бросить?

А разве у него есть выбор? Даже если он теперь отвернется от церкви Святого Абеля, он едва ли станет свободным человеком. Наверняка за ним будут следить. Если он вернется к Сен Ви, ее немедленно схватят.

— Что-то не так, брат Динард? — донесся до него голос Бателейса, и Динард внезапно осознал, что этот вопрос звучит уже не в первый раз.

— Нет-нет, — поспешно промолвил он, глубоко вдохнул и постарался успокоиться. — Нет, брат Бателейс. Просто я немного устал.

— Для нас очень важны сведения, полученные тобой во время путешествия в Бехрен. Если придется снова посылать в южные пустыни наших братьев, а я уверен, так оно и будет, твои рассказы помогут им уберечься от опасностей.

— В южных странах не так опасно, как тебе кажется, брат, — рассеянно ответил Динард, мысли которого занимала только одна проблема — неминуемая разлука с возлюбленной Сен Ви.

Воцарилось молчание, и Динард почувствовал устремленный на него напряженный взгляд Бателейса. Бран поднял голову и заставил себя посмотреть ему в глаза.

— Позволь дать тебе дружеский совет, — сурово обратился к нему Бателейс. — По прибытии в Санта-Мир-Абель постарайся согласовывать свои высказывания относительно населения Бехрена с эдиктами нашей церкви. И не забывай, брат Динард, что тебя посылали туда просвещать язычников, а не учиться у них.

Еще некоторое время брат Бателейс пристально смотрел на своего бывшего друга, потом повернулся и ушел в храм. Динард тяжело оперся на свою метлу; сейчас ему как никогда была нужна хоть какая-то опора.

Только спустя неделю после пробуждения Сен Ви осознала, как скверно повреждена ее нога. На нее до сих пор невозможно было ступить. Никакая концентрация, никакие приемы науки Джеста Ту не помогали, и Сен Ви поняла, что пройдет немало времени, пока она начнет ходить, если это вообще когда-нибудь произойдет.

Но в данный момент женщина беспокоилась о другом. После неудачного прыжка ее тело настолько ослабло, что она с трудом могла сосредоточиться на линии Чи, более того, она едва ощущала своего ребенка. Отравление змеиным ядом в тот день, когда она решила помочь осужденной на смерть женщине у обочины дороги, было слишком серьезным. Теперь ей предстояло ежедневно бороться за жизнь ребенка и в то же время восстанавливать собственные силы, чтобы мускулы не атрофировались окончательно и могли выдержать тяжелые испытания его вынашивания и рождения.

Много часов Сен Ви проводила у окна, любуясь постоянно меняющимися красками осени и кружением падающих с деревьев листьев. Еще в Бехрене Бран часто рассказывал ей о невиданном для южных стран явлении — о смене времен года. А теперь Гарибонд пояснял его рассказы наглядным примером за окном дома. Листья упадут на землю, оголенные деревья и земля всю зиму будут дремать под слоем снега, а потом наступит весна, растения оживут и начнется новый цикл жизни.

Весной все будет хорошо.

— Все уверены, что книга погибла в огне, — как-то в один из ненастных дней сказал Гарибонд, оторвав Сен Ви от обычной задумчивости. — Даже Динард.

Сен Ви нерешительно наклонила голову, не зная, как отнестись к этому известию.

— Он сильно разочарован, что результат его многолетних трудов исчез в пламени, — продолжал Гарибонд, и Сен Ви ответила понимающим взглядом.

— Но ты не сказал ему правды.

— Я готов на что угодно, лишь бы облегчить его страдания, но его душа болит от разлуки с тобой, а не от тоски по книге. Нет, я ничего не стал ему говорить. Я боялся, что нас кто-то может подслушать.

Сен Ви пристально взглянула в его лицо:

— Ты боялся, что он может оказаться настолько глуп, что снова попытается навязать им свою книгу.

Гарибонд ничего не ответил.

— Да, он настоящий упрямец, — невесело рассмеялась Сен Ви.

Женщина тяжело перевернулась на бок, собрав для этого все силы измученного тела, потом опустила под кровать руку и достала Книгу Джеста.

— Ты умеешь читать?

— Да, я один из немногих, кто постиг эту премудрость, — ответил Гарибонд. — Мы научились вместе с Браном, еще в детстве.

Сен Ви уложила книгу себе на колени и открыла первую страницу.

— Тогда начнем, — сказала она. — Я научу тебя языку Джеста. Ты должен прочесть то, над чем твой друг трудился долгие годы.

Гарибонд нерешительно пожал плечами.

Сен Ви не отвела взгляда. Перед ней ясно обозначилась цель. Неизвестно, когда к ним вернется ее любимый Бран, а на свои силы женщина не могла рассчитывать из-за тяжелой беременности. Ей просто необходимо было довериться кому-то.

И ее ребенок должен кому-то доверять.

— Подойди ближе, — настойчиво произнесла она. — У нас не так уж много времени. — Гарибонд беспокойно дернулся при этих словах, и Сен Ви поспешно добавила: — Солнце уже перевалило за полдень.

Гарибонд молча вышел из комнаты, но тут же вернулся, неся с собой стул.

Глава 13 РОЖДЕНИЕ СИРОТЫ

Безжалостные приступы боли терзали измученное тело, но Сен Ви сдерживала крики. Вдвоем с Гарибондом они забрались в сумрачное подземелье, где, по его мнению, было намного безопаснее. Наверху воздух был насыщен электричеством, яркие молнии рассекали небо, и резкий специфический запах грозы и раскаты грома проникали даже под землю.

Гарибонд без умолку рассуждал о погоде, о том, насколько необычной была эта гроза. Зима едва миновала, кое-где еще оставался снег, а до весеннего равноденствия было не меньше трех недель.

— Такие бури обычно бывают в середине весны, — объяснял ей Гарибонд, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и бойко.

Но очень скоро он затих, поскольку Сен Ви совершенно не слышала его объяснении. Борьба не на жизнь, а на смерть поглощала все ее силы. Никогда в жизни Гарибонд не чувствовал себя настолько беспомощным. Ему ни разу не приходилось присутствовать при рождении ребенка, и вот теперь он стоял рядом с кроватью и пытался исполнять обязанности акушерки. Кроме него, некому было поддержать женщину, чья беременность последние месяцы причиняла ей столько тревог.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил он, склоняясь над изголовьем.

Сен Ви ничего не ответила, но крепко ухватилась за протянутую руку.

Из ее тела кто-то словно тянул и выкручивал линию Ки-Чи-Крии. Изо всех сил Сен Ви старалась сосредоточиться и обрести равновесие, но энергия почти не поступала в ее тело. Мучительные схватки одна за другой едкой кислотой разъедали ее затуманенное сознание. С неимоверным трудом она собрала остатки сил и попыталась мысленно прикоснуться к ребенку, отыскать его жизненный центр. В ее чреве зародилась новая линия жизни, она это чувствовала, но эта линия не была ровной. Ки-Чи-Крии ее ребенка была повреждена.

Сен Ви не могла ничего изменить. Непрекращающаяся боль мешала сосредоточиться. Схватки разрывали ее на части и не давали вздохнуть в полную силу. Помня о наставлениях Джеста, Сен Ви изменила ритм дыхания и постаралась выдохнуть боль вместе с воздухом. Зажатая в ладонях рука Гарибонда служила ей прочной нитью, связывающею ее с внешним миром. Женщина судорожно цеплялась за эту ниточку и старалась вытолкнуть боль через свои пальцы. Но приступы все учащались, становились сильнее, и она не успевала нейтрализовать боль. С каждой схваткой возрастало давление в глубине ее тела. Сен Ви ощущала, как лопается ее кожа, каждая схватка, казалось, разрывала ее надвое. Боль не прекращалась ни на мгновение, и женщина потеряла счет времени.

Внезапно она осознала, что Гарибонд больше не держит ее за руку, и чуть не закричала от ужаса, утратив последнюю связь с реальным миром. Но Гарибонд стоял у ее раскинутых ног и кричал во весь голос:

— Тужься!

Окрик повторялся снова и снова, и женщина мысленно ухватилась за его голос. Сен Ви собрала воедино все свои силы, остатки жизненной энергии и сосредоточилась. Она прикоснулась к своей Ки-Чи-Крии, свернула ее наподобие пружины как раз над тем местом, где располагался ребенок, а потом, словно толкая его руками, освободила пружину и стала выводить младенца наружу. А потом Сен Ви ощутила внезапную прохладу, давление изнутри ослабло и вся нижняя часть ее тела словно онемела.

Некоторое время она оставалась в темной яме бессознательного состояния, тело как будто погрузилось в тягучую жидкость, мускулы бессильно расслабились. Несколько минут измученная женщина наслаждалась покоем и полной тишиной, не нарушаемой ни одним звуком.

Ни одним звуком.

Ни стуком сердца, ни криком новорожденного младенца.

Сен Ви знала, что она умирает, но не боролась за жизнь. Пора. Настал момент сдаться. Но ее ребенок молчал. Она вдруг поняла, что ребенок не кричит, не производит никаких, даже самых слабых звуков. Женщина вновь собрала жизненную энергию и направила ее к своему сердцу, заставив его биться сильнее. Она постаралась выбраться из окружающего мрака, словно из глубины колодца, и наконец увидела свет. Страх за жизнь ребенка придал ей сил.

Сен Ви открыла глаза и осмотрела комнату. Гарибонд стоял неподалеку, рядом с ним на столе лежал ребенок — посиневший и неподвижный. Мужчина поднял голову, и на его глазах блеснули слезы.

Сен Ви скатилась с кровати и с трудом поднялась на ноги. Сделав один шаг, едва не упала, а по ногам потекла теплая липкая жидкость — она истекала кровью. Женщина не обратила на это внимания и поковыляла к столу, протянув обе руки навстречу ребенку.

Это был мальчик, чудесный мальчик!

В его маленьком тельце едва теплилась жизнь, а линия жизни, которая должна была тянуться от головы к паху, к ужасу Сен Ви, оказалась прерванной в некоторых местах, да еще изогнутой и закрученной. Ребенок родился больным. Сен Ви поняла, что в тот день, когда она приняла в себя змеиный яд, предназначенный молодой незнакомой женщине, вместе с матерью пострадало и ее беззащитное дитя.

Страшное прозрение не остановило женщину. Гарибонд схватил ее за руку и пытался заставить лечь в постель. С таким же успехом он мог уговаривать статую.

Какое чувство двигало Сен Ви? Гнев?

Это было неважно. Она видела перед собой только ребенка. Ее младенец перестал дышать, он был болен, возможно смертельно. Сен Ви усилием воли соединила их линии жизни и вся отдалась своему ребенку. Она буквально перелила свою жизнь в его посиневшее тельце.

Кровь по ногам медленно стекала на пол. Крик Гарибонда стал более настойчивым, даже сердитым.

— Ложись в постель, женщина! — призывал он. — Ты истекаешь кровью!

Гарибонд попытался оттащить ее от стола.

— Для ребенка все кончено, — настаивал он. Потом он быстро вышел, но тут же вернулся с охапкой ветоши и попытался остановить у нее кровь. Это не помогло, Сен Ви сознательно приносила себя в жертву, и ее усилия не пропали — она ощущала, как крепнет жизненная сила младенца.

Мальчик открыл глаза, вздохнул и заплакал.

Лучшей музыки Сен Ви никогда не приходилось слышать.

Ее собственные силы выплеснулись в финальной спазме, тело женщины сотрясла судорога, она шагнула назад, но не смогла обрести равновесие. Гарибонд оказался рядом. Он бережно подхватил ее и отнес в постель. Сен Ви хотела попросить поднести к ней ребенка, но слишком ослабла, чтобы подать голос. Мужчина все понял. Он осторожно поднял младенца и положил ей на грудь.

Сен Ви слышала, как он плачет. Она хотела успокоить его, сказать, что все будет хорошо, но только обвила маленькое тельце руками и ощутила теплое дыхание на своей шее. Внезапно плач прекратился, мальчик затих и довольно засопел.

Освещенная факелами комната в глазах Сен Ви вновь погрузилась во мрак, черные стены бездонного колодца снова заслонили от нее мир. На мгновение в ее душе поднялась волна печали от неминуемого расставания со всеми, кого она любила, но быстро отхлынула, уступив место радости. Ее ребенок останется жить, она сумела произвести его на свет и вдохнуть в него жизнь.

Сен Ви не считала, что слишком дорого заплатила за это.

Темнота вокруг все сгущалась, и Сен Ви знала, что не может ей противостоять. Последнее, что она почувствовала, было теплое дыхание сына.

Мысль оставить ребенка без присмотра была ненавистна Гарибонду, но ничего другого он придумать не мог. Динард должен узнать о рождении сына и о судьбе Сен Ви, похороненной на маленьком островке, где они с Браном в детстве провели немало счастливых дней.

Со дня рождения мальчика прошло уже две недели, а у него еще не было имени. Гарибонд никак не мог его выбрать. Ребенок выглядел вполне здоровым, хотя и немного слабым и худеньким.

В тот холодный, ветреный, почти зимний день Гарибонд чуть ли не бегом проделал путь до города. По дороге он сочинил историю о постоянной боли в ногах, заставившей его обратиться с просьбой о помощи к монахам. Едва свернув на ведущую к воротам храма улицу, Гарибонд замедлил шаг и стал прихрамывать.

У входа на территорию обители его никто не остановил. Двор на этот раз был почти пуст, Гарибонд проскользнул в храм и присел на скамью.

— Могу я чем-нибудь помочь, дружище? — обратился к нему один из молодых монахов, которого Гарибонд знал как брата Реанду.

— Холодные дожди совсем вывели из строя мои бедные ноги, — объяснил Гарибонд. — Я пришел, чтобы попросить об исцелении, если это возможно. Уже скоро настанет пора засевать поле, а в таком состоянии я вряд ли смогу работать.

Монах кивнул.

— Я не часто вижу тебя в церкви… мастер Гарибонд, не так ли?

— Да, я зовусь Гарибондом и живу в Прайде. Но мой домик стоит далеко от храма, брат, и слабость в коленях не позволяет часто приходить в церковь. Может, с помощью ваших чудодейственных камней они немного окрепнут, и тогда я стану чаще посещать службы и приносить пожертвования, насколько хватит моих скудных средств.

Монах усмехнулся, но в его улыбке не было тепла, только сарказм.

— Брат Динард обещал мне помочь, когда сойдет снег, — настаивал Гарибонд. — Он так и сказал, Бог тому свидетель.

Весь вид монаха выражал сомнение.

— Прошу, позови его, — продолжал Гарибонд. — Скажи брату Динарду, что пришел его старый друг Гарибонд. Он подтвердит мои слова, не сомневайся.

— Для меня это было бы слишком далеким путешествием, друг Гарибонд, — ответил брат Реанду. — Твоего приятеля нет в монастыре. С благословения отца Жерака он отправился на север, в Санта-Мир-Абель. Сомневаюсь, что он успеет вернуться до следующей зимы.

Гарибонд от изумления и волнения широко распахнул единственный глаз. Что же ему теперь делать?

— Может, пойти доложить о тебе отцу Жераку? Или, если хочешь, я сам могу позаботиться о твоих ногах, — предложил брат Реанду.

Гарибонд нахмурился.

— А ты сумеешь вылечить мои старые кости? — спросил он.

— Пользование дарами Господа требует вознаграждения, — заметил брат Реанду. — Вот если бы ты регулярно присутствовал на службах, которые проводят отец Жерак и брат Бателейс, братья Абеля отнеслись бы к твоей просьбе более благосклонно.

«Или если бы у меня была приготовлена серебряная монета», — мысленно добавил Гарибонд.

Он отвернулся от бесполезного теперь брата Реанду и медленно поднялся со скамьи. По пути к выходу он продолжал прихрамывать и на всякий случай не переставал волочить ноги, пока не вышел на окраину города. Только за воротами Гарибонд припустил бегом из страха за оставленного ребенка.

Сен Ви умерла, Динард отправился в очередное путешествие.

Гарибонду ничего не оставалось, как заботиться о младенце, по крайней мере до следующей зимы.

Брат Бран Динард съежился под тяжелой накидкой и сложил руки на груди. Он зарылся пальцами в густой мех, но даже это не спасало его от пронизывающего холода. Монах продолжал шагать по дороге, таща за веревку ослика. Всего неделю назад Динард покинул монастырь, и впереди лежали сотни миль пути. Зима не желала отступать. Везде, куда не проникали солнечные лучи, еще лежал снег, и даже на дороге сохранился лед. Не раз Динард оскальзывался на неровном пути и падал на землю.

С самого начала пути он мог думать только о Сен Ви и Гарибонде. Наверно, ей скоро предстоит рожать, а может, ребенок уже появился на свет.

Как хотелось вернуться к жене!

Но это оказалось невозможно. От самого монастыря до границ Прайда его провожали солдаты принца, как было сказано, в целях безопасности. Но и потом Динард постоянно ощущал на себе чьи-то взгляды — вероятно, за ним следили люди принца, а может, и отца Жерака. Если бы он повернул к дому Гарибонда, все усилия по спасению Сен Ви пропали бы даром.

Динарду оставалось только торопливо шагать на север в надежде как можно скорее добраться до Санта-Мир-Абель, выполнить свой долг и вернуться обратно.

— Эй, а не дашь ли ты мне свой плащ? Чей-то хриплый голос заглушил тихое шуршание ветра. Динард остановился и посмотрел вперед, потом по сторонам; за темной стеной кустов появилась невысокая, но плотная и коренастая фигура.

— Давай-давай, скидывай плащик, — произнес поври.

Конечно, это был именно кровожадный карлик!

Брат Динард тяжело вздохнул. Он стоял неподвижно, но глазами лихорадочно искал остальных карликов. Если появился один, значит, где-то поблизости наверняка есть еще поври.

— Поторапливайся, а не то я совсем отморожу себе задницу, — требовательно крикнул карлик и шагнул навстречу. — Дашь мне немного согреться, а потом я верну тебе плащик, и так мы оба переживем этот проклятый холод. Ну же, скорее!

Бедняга Динард не знал, что предпринять. Он подумал о сражении, но руки его так застыли, что вряд ли удержали бы оружие.

Он знал, что поври нельзя верить ни в коем случае, но все же…

Динард поднял руки, развязал тесемки у горла и спустил плащ с одного плеча.

— Ну вот, теперь можно действовать, — донесся голос карлика.

Динард даже не заметил его движения, но навстречу ему полетело копье. Он хотел пригнуться или отскочить в сторону, но было поздно.

Копье ударило прямо в грудь.

Он почти не удивился, когда обнаружил, что сидит на земле. И совсем не удивился, когда подбежавший карлик со смехом сорвал с него накидку. А потом нагнулся и прижал свой берет к ране в груди Брана.

Затем последовал сильный удар в лицо, но Динард его уже не почувствовал.

Он ощущал только холодный резкий ветер, постепенно сменявшийся холодом смерти.