Разбуди моё сердце (СИ)

Глава 10

— Я просто не верю, что это происходит на самом деле!

Катька, восторженно глядя на меня, разливает вино по бокалам.

Пожимаю плечами, улыбаясь. Я тоже не верю, мы не виделись тысячу лет.

— Нам столько нужно обсудить! Почему ты раньше не позвонила, я бы встретила тебя в аэропорту!

— Да брось. Зачем это… — Прячу за улыбкой чувство вины. — У тебя вон маленький, хорошо, что вообще свиделись.

— Знаешь, что, подруга! — Обиженно округляет глаза. — Если бы ты позвонила, я бы нашла время и возможность. К тому же, Пашке тоже иногда нужно давать встряску. А то он со своими лекциями и зачётами иногда напрочь забывает про сына и жену.

— До сих пор не верится, что вы поженились…

Это на самом деле так. Насколько я знаю Катьку, настолько же была уверена, что никогда они с Привольским не найдут общий язык. Но, видимо, я ошибалась.

Еще одна причина, по которой я не спешила связываться с ней по прибытию в страну: глядя на их счастливую семью, чувствую себя несчастной и ущербной. К тому же, испытываю неловкость, созерцая своего бывшего препода в «домашних условиях». Павел Валерьевич ведёт себя абсолютно одинаково, что на лекциях, что у себя дома, хоть Катька и просит называть его просто по имени.

Ни за что.

Это даже прикольно, когда величественный профессор в обычных домашних трениках с небритой моськой, предстаёт перед тобой с младенцем на руках, а ты обращаешься к нему всё так же по имени-отчеству в качестве стёба.

Идеально, как по мне. Тем более, что я одна из первых просекла его совсем не «преподавательские» чувства к Мироновой. Теперь уже Привольской.

— Паш, у нас девчачьи разговоры. Не мешайте нам с Мирошей, я попозже приду его укладывать.

Забавно, что Катька назвала сына Мироном, видимо, решила оставить в нынешней жизни хоть что-то от прежней.

— Даже не собирался. — Бурчит профессор, посягая на тесное пространство маленькой кухни. — Водички попьём и уйдём. Аферистки, тоже мне…

Кажется, годы студенчества были где-то в прошлой жизни и не со мной, но эти двое возвращают живые воспоминания, будто всё происходило вчера.

— Он реально такой самоуверенный? — Подруге хватило пары бокалов, чтобы щёки порозовели и вопросы стали откровеннее.

— Просто уже не знаю, куда от него деваться.

Несмотря на мои опасения, мы всё так же можем секретничать и вести личные разговоры, даже находясь в квартире моего бывшего препода, и не чувствовать никаких преград в общении.

Это моя Катька.

Она всегда была такой. Открытой, непосредственной и лёгкой.

Жаль, что я на время забыла об этом и думала, что с появлением семьи, её отношение ко мне изменится.

— Значит, ты ему нравишься… — Протягивает Миронова, как всегда в своей манере «философа». — А он тебе нет…

То ли спрашивает, то ли утверждает.

— Нет, конечно! — Возмущаюсь, ставя бокал на стол. — Ты бы его видела! Жуткий тип.

— Ну опиши его, раз у тебя нет фото. Мне же интересно.

Задумываюсь. Как бы поточнее описать Давида…

— Ну, он высокий… Накачанный… Бородатый… Черный весь, даже глаза. И совершенно не понимает слова «нет».

Катька задумчиво вертит бокал с вином в руке. Закидывает в рот виноградину.

— Определённо твой типаж. — Выдаёт после тщательных раздумий.

— Чего?

— Ну ты вспомни Крючковского.

— Миронова… — Предупреждаю её, хоть и знаю, этот бронепоезд невозможно остановить.

— Да что Миронова? Я вот бегала от своей судьбы, да не убежала. — Расплывается в блаженной улыбке, а мне становится грустно.

— Вы так и не общались больше?

Она спрашивает осторожно, но мне кажется, будто бросает порох в почти затухший костёр.

— Нет.

Допиваю бокал до дна. Чувствую, как хмель пробирает, нечасто пребываю в таком состоянии. Напиться со старой подругой — это лучшее, что могло случиться со мной за последнее время. Хоть я и не фанат алкоголя.

— Всё ещё болеешь по нему?

Мы с Катькой мало обсуждали мои отношения с Выскочкой. Но она далеко не дура, и сразу поняла, что между нами не просто дружба, тем более, когда увидела их с Ваней «мордобой».

Когда Димка уехал, я отдалилась от неё, пытаясь показать, что в моей жизни всё под контролем. Но она — единственный человек, кто примчался в аэропорт, чтобы проводить меня в новую жизнь.

И сейчас, сидя с ней на кухне, снова осознаю, какая же я хреновая подруга, на самом деле.

— Да нормально всё. У тебя-то как дела? — Перевожу тему, понимая, что никогда до этого напрямую её жизнью не интересовалась.

— Да как? Сижу с Мироном, как принцесса в замке. Пашка почти всё время на работе, хорошо, если воскресенье выпадает побыть с нами.

— Вы такие классные. — Выдаю свои эмоции, даже не пытаясь их скрыть.

Тут же хмурые брови подруги расправляются.

— Если честно, я не думала, что быть мамкой так прикольно. — Признаётся Миронова. — Ну, в смысле, раньше: дети — фу, отстой какой-то… А сейчас…Он каждый день что-нибудь новенькое выдаёт. Рожать, конечно, это полный трэш, но потом понимаешь, что оно того стоило.

— Я так рада за тебя… — Чувствую «ватность» во всём теле. — А с «ним» как? У вас такая разница в возрасте…

Миронова задумчиво опускает голову на ладони.

— Знаешь, поначалу, я думала, что это просто игра. — Задумчиво протягивает подруга. — Ну, типа, он такой взрослый, с малолеткой решил поразвлекаться.

— Все так думали. — Подтверждаю.

— А потом, я ему как-то говорю: «Павел Валерьевич, хватит ходить «вокруг да около». Если хотите секса, то я согласна. Так-то не девственница уже.»

Катька изображает картину их с Привольским разбираловки.

Мы обе ржём, как ненормальные, рискуя разбудить Мирона.

— А он? — Выдавливаю сквозь истерику.

— А он: «Миронова…» — Передразнивает профессора. — «Быстро сядь в машину. Пока я тебя с курса не отчислил!»

Вряд ли ему бы это удалось. Кроме английского у Катьки проблем с учёбой не было.

— Ну и дальше? — Восторженно предвкушаю.

— А что дальше? — Катька поправляет свои выкрашенные в непривычный «натуральный каштановый» волосы. — Пришлось сесть. Я ж, типа, напугалась.

Мне так хорошо, слушать историю любви подруги, даже забываю о своих проблемах на время.

— А потом он везёт меня в эту квартиру и такой говорит: «Не выйдешь отсюда, пока мы не поговорим!».

— Ну и как? Поговорили?

— Да какой там! Трахались, как кролики, до утра. Потом вещи с общаги собрала и к нему переехала.

— Ну вы даёте! — Я правда под впечатлением.

Никогда бы не подумала, что эти двое могут быть вместе, несмотря на нескрываемый интерес профессора к моей подруге.

— Ты счастлива? — Спрашиваю неожиданно даже для себя.

Наверное, мне хочется, чтобы у неё всё сложилось лучше, чем у меня, просто потому, что она этого достойна.

— Вот иногда… мне хочется его прикокошить, честно. — Отвечает Катька. — Особенно, когда задерживается на своих «сдачах». Как представлю, сколько девиц готовы перед ним ноги раздвинуть ради зачёта, просто с ума схожу.

— Да уж… — Выдыхаю, представляя эту картину. — Тяжело, наверное…

— Но, знаешь… — Снова её пьяное лицо осеняет. — Когда Пашка приходит домой, целует меня, сына… я готова ему всё простить. И задержки, и этих куриц самонадеянных. Я его никому не отдам. Хера там. Пусть слюной подавятся.

Наши блаженные моськи надо снимать на камеру.

— Как думаешь, он способен мне изменить? — Катьку вдруг понесло не в ту степь.

— Да ты что! Уверена, что нет.

— Ты хоть понимаешь, как эти сучки опасны? — Её сморщенные брови не сулят ничего хорошего.

— Ты посмотри на Привольского. — Шепчу ей, как шпион. — Думаешь, он стал бы терпеть меня в своей квартире, если бы ты не была ему так дорога?

Мы снова прыскаем и смеёмся, как полоумные. Пьяные бабы — это адская машина.

— Это точно. — Сквозь смех выдавливает Миронова. — Пашка говорил, что только ради того, чтобы со мной замутить, тебе зачёты ставил.

— Чегоооо? — Праведный гнев во мне растёт, как на дрожжах.

— Так, девушки. — Профессор появляется на кухне, как призрак. — Пора уже баиньки. Зайцева, ты у нас остаёшься?

Обращение по фамилии больно бьёт где-то в области сердца. Но у нас назревает один не решённый вопрос.

— Я тут услышала, профессор, что оказывается, ради достижения расположения Мироновой, вы мне зачёты ставили автоматом!

— Всё ясно. — Трезвый Привольский, как всегда в своём репертуаре заучки. — Катя, Мирона я уложил. Пойдём в кроватку, милая, а то ты уже чушь какую-то начинаешь нести.

Подруга возмущённо пытается сопротивляться.

Умилённо наблюдаю за этой картиной.

— Да ладно, Павел Валерьевич, я не в обиде. — Сглаживаю углы. — Такси сейчас вызову.

— И вообще! — Пьяная Катька — страшная сила. — Ты мне тут не указывай. Сейчас Алинку провожу и приду!

Она тянется губами, как у утки, и чмокает Привольского в губы, заросшие усами и бородой.

Просто невероятная парочка.

— Иди уже, провожальщица! Спать ложись! — Профессор не отстаёт и пытается утихомирить Катьку.

— Ладно, я пойду, а то вы разругаетесь из-за меня ещё…

Миронова не позволяет мне выйти из квартиры, пока не удостоверится, что такси ожидает у подъезда.

Привольский молча наблюдает за нашими долгими пьяными прощаниями с обещаниями в скором времени повторить сегодняшние посиделки.

Я спускаюсь к машине с ощущением, что вернулась в прошлое. И оно настигает воспоминаниями, которые я хочу скрыть.

Или повторить.

Просто я пьяна.

И не соображаю, что творю.

Уже через сорок минут я стою у калитки Давида.