Разговор о любви

4

– Да! – воскликнула Виолетта, поворачиваясь к Энтони. – И мне следовало купить тебе что-нибудь эдакое, художественное, милый! Какая же я недогадливая! – Она разочарованно опустила уголки губ.

Энтони рассмеялся и обнял ее.

– Не огорчайся, моя радость! Я безумно рад портфелю, который ты мне подарила. К тому же он мне давно уже нужен.

– М-да, Джо, у тебя отличный вкус, – восторженно заметила Марго. – Эта прелестная статуэтка украсит любую комнату. Я представляю, как она заиграет в лучах утреннего солнца! Мы должны радовать друг друга не только повседневными вещами… – И в подтверждение своих слов она обвела выразительным взглядом портмоне, туфли, шарфы и брюки, только что полученные членами большой семьи.

– Вот что значит недавно зародившаяся страстная, горячая любовь! Какие возвышенные отношения!

– Надо понимать, меня ты любишь уже не с таким накалом? – шутливо проворчал дед. – Раз считаешь, что горячей может быть только та любовь, которая зародилась недавно?

Бабушка рассмеялась и легонько шлепнула мужа по седой голове.

– А за что тебя любить? – с забавным кокетством и нежностью пробормотала она. – Такого обормота?

Джоанна раскрыла рот, намереваясь прекратить эти действующие ей на нервы неуместные комментарии, но в этот момент Тим повернулся к ней и быстро, но отнюдь не невинно поцеловал в губы.

– Еще раз спасибо, Джоанна! Это Рождество – одно из лучших в моей жизни.

Чаша терпения Джоанны переполнилась. Оправившись от легкого шока, в который поверг ее прилюдный поцелуй, она резко повернула голову и уставилась на растроганно улыбавшуюся двоюродную сестру.

– Виктория, ты хочешь что-то сказать? – почти угрожающе громко спросила она.

Та пожала плечами.

– Да, хочу. Вы – потрясающая парочка!

Как по сигналу взгляды всех родственников устремились на Джоанну и Тима, и в каждом из этих взглядов читалось подтверждение словам Виктории. Хелена шумно вздохнула, а Габриель сложила руки перед грудью – так она всегда выражала восторг.

Джоанне хотелось долбануть кулаком по столику с бокалами вина и что есть мочи заорать, чтобы прекратить это сумасшествие, но не успела она и пикнуть, как Марго выкинула очередной номер.

– Тим! – воскликнула она таким тоном, словно забыла сообщить ему о чем-то неимоверно важном. – А не съездить ли тебе вместе с нами…

Джоанна, сразу сообразившая, куда Марго собирается завлечь гостя, Замахала руками.

– Марго, умоляю, только не заговаривай сейчас о нашей поездке. Давайте поскорее накроем на стол и продолжим праздновать. С Тимом я сама побеседую обо всем, о чем посчитаю нужным.

Завтра они с Марго, Андрэ, Энтони и Виолеттой планировали отправиться в Сент-Адель, городок на склоне горы в живописных Лаврентидах. Виктория и Курт пожелали провести каникулы вдвоем, вдали от родственников, и решили, что поедут в Норт-Хэтли, жемчужину Эстри.

При мысли о том, что с ними в Сент-Адель мог бы поехать и Тим, у Джоанны по коже побежали мурашки, но она тут же сказала себе: «подобные совместные каникулы обойдутся мне чересчур дорого» – и не позволила Марго пригласить Тима.

День прошел весело и шумно. Джоанна старалась вести себя свободно, но внутри у нее до самого вечера сидела сжатая пружина.

– Я сама доберусь домой, Тим, – сказала Джоанна, когда после ужина они вдвоем вышли из дома Андрэ и Марго. – Не стоит тебе беспокоиться.

Однако тот решительно прошагал к своему «ситроену» и распахнул перед Джоанной дверцу.

– Отвезти тебя – для меня одно удовольствие, поверь.

Джоанна жила в не столь роскошном квартале, как ее родители и дядя с женой, а на улице, сплошь застроенной кирпичными многоквартирными зданиями с металлическими балконами, подземными гаражами и выкрашенными в яркие цвета дверьми. Этот район, населенный в основном представителями среднего класса, был не слишком старым, но и не новым, и располагался в десяти минутах езды от центра.

– Вот здесь я обитаю, – сказала Джоанна, указывая на один из ближайших домов с двумя подъездами.

Тим остановил машину у обочины дороги.

– Хороший район, – заметил он. – Спокойный, довольно уютный.

– Да, мне здесь нравится. Я сама купила квартиру в этом доме, от папиного предложения подыскать что-нибудь более роскошное отказалась. Не хочу жить за счет родителей. – Она чуть приподняла подбородок и сузила глаза. – Люблю независимость.

Тим улыбнулся, с пониманием кивая.

– Я неплохо зарабатываю и в состоянии обеспечить себя всем необходимым, – продолжила Джоанна, и молодой мужчина с удивлением отметил, что в ее голосе прорезались чуть ли не враждебные нотки. – У меня очень удобное жилье, да и соседи отличные.

Она бросила на Тима выразительный взгляд, вышла из машины, поднялась по ступеням крыльца, но у самой двери остановилась и прижалась к ней спиной.

Тим тоже вышел из «ситроена».

– Нам необходимо серьезно поговорить. – Эту фразу Джоанна произнесла холодным, таким, каким обычно разговаривала на работе, голосом. – Между нами происходит нечто странное, и меня это тревожит.

Несмотря на строгий тон, это все же была не та Джоанна, какой ее знали в офисе. В своей светлой шубке, красной вязаной шапке с отворотом, шарфе, завязанном поверх воротника, и в черных сапожках с плотно облегающими икру голенищами, она вполне могла сойти за старшеклассницу.

Тим медленно приблизился к крыльцу, поставил ногу на первую ступеньку, оперся рукой на поручень и так неожиданно просиял, будто с трудом сдерживал улыбку и наконец уступил ей.

– Ты действительно признаешь, что между нами что-то происходит?

– Да! – Джоанна нервно повела плечом. Ее щеки зарделись от мороза, глаза блестели в свете фонаря. – Отрицать это просто глупо.

– И?..

– Мы должны что-нибудь придумать. – Она сдвинула брови и закусила губу.

Не вполне понимая ее намерения, Тим тоже нахмурился в ожидании конкретных предложений.

– Лучший вариант – это сказать моим родственникам, что мы поссорились, – с тем же серьезным видом добавила Джоанна.

– Подожди, при чем тут твои родственники? – поднимаясь на две ступеньки и засовывая в карманы пальто озябшие руки, спросил Тим. – По-моему, мы говорим о нас с тобой.

– Конечно, о нас! Но главное, что меня волнует во всей этой истории, так это восприятие наших отношений моими близкими! – заявила Джоанна, и ее голос хрустальным звоном разлился по морозному воздуху зимней ночи.

Давай договоримся: ты не будешь давать им о себе знать, а я скажу, что мы поругались. Вскоре все утихомирится.

Тим недовольно ухмыльнулся, почему-то чувствуя себя незаслуженно оскорбленным.

– Считаешь, что все так просто?

Джоанна передернула плечами.

– Жизнь настолько проста или сложна, насколько мы сами ее таковой воспринимаем.

Несколько мгновений Тим изучающе смотрел на девушку, о чем-то сосредоточенно размышляя. С дальнего конца улицы донесся визг тормозов остановившегося автомобиля и веселый смех нескольких человек – мужчин и женщин. Еще через минуту хлопнула подъездная дверь, и все вновь стихло. Тим медленно произнес:

– Есть и еще одна проблема, которую мы обязаны обсудить. Притворяться, что мне она неведома, я не в силах. – Он выдержал паузу. – Послушай, может, пригласишь меня к себе?

– Почему бы нам не поговорить обо всем прямо здесь? – спросила Джоанна, скрещивая на груди руки в красных вязаных варежках.

– Потому что на это у нас может уйти масса времени, а я замерз и до смерти хочу горячего чаю! – выпалил Тим. – Неужели ты позволишь несчастному коллеге окоченеть от холода прямо у тебя на крыльце?

Джоанна повернулась, молча открыла ключом подъезд и вошла в дом. Тим проследовал за ней.

Если бы он очутился в ее квартире несколькими днями раньше, то не поверил, что здесь действительно живет она, поскольку такие хладнокровные и строгие особы, как его начальница, скорее окружат себя всем, что относится к сдержанному хай-теку. Теперь же он знал Джоанну ближе, поэтому ничуть не удивился, увидев на стенах в прихожей и гостиной картины и панно в рамах из темного дерева, а на полках диковинные композиции из веток и сухих цветов. И еще старинную, очень уютную мебель.

– Все эти вещи – комод, тумбочки, стол, диван с креслами – я купила на разных аукционах, – объяснила Джоанна, заметив, с каким интересом Тим рассматривает ее обстановку. – Они выглядели ужасно, но я знала, что их можно отреставрировать. У меня есть один знакомый, мастер на все руки. Это он подарил старой мебели новую жизнь.

Она прошла к елке в углу и зажгла на ней гирлянду – золотисто-рубиновые мигающие огоньки.

– Сейчас поставлю чайник.

– Не надо, – остановил ее Тим. Она взглянула на него вопросительно.

– Ты же сам сказал, что мечтаешь согреться?!

– Я готов был наплести тебе что угодно, лишь бы ты пригласила меня к себе, – признался Тим.

– Что? – Брови Джоанны смешно изогнулись, образуя нечто похожее по форме на крыши домиков с детских рисунков. – Может, и второй проблемы, которую ты якобы не в силах игнорировать, тоже не существует?

Тим пожал плечами.

– Может. Если не считать проблемой разгоревшуюся между нами страсть. – Он робко подошел к ней, положил ладони на тонкую талию и тут же почувствовал, как от его прикосновения напряглось ее стройное гибкое тело.

Джоанна закрыла глаза и замерла, одурманенная его теплом. Некоторое время оба они стояли неподвижно, словно опасаясь того, что вот-вот могло на них обрушиться.

Потом его рука медленно соскользнула на бедро молодой женщины, и она приглушенно застонала.

– Тим… Не надо…

– Не надо? – горячо прошептал он, топя лицо в ее ароматных волосах. – Но я безумно хочу тебя, ты ведь понимаешь!

Порывистым движением Джоанна обхватила пальцами его предплечья.

– Мы работаем вместе, Тим… Романы между сотрудниками не заканчиваются ничем хорошим.

Ее слова не были лишены смысла. Тим и сам только сегодня утром дал себе слово держаться на расстоянии от умопомрачительной начальницы. Но ее близость настолько затуманивала голову и пробуждала столь неуемные желания, что противостоять всему этому было уже невозможно.

Ну что произойдет такого ужасного, если мы действительно закрутим с ней роман? – подумал вдруг он, крепче притягивая к себе Джоанну и смакуя запах ее мягких волос. Долг перед отцом я в любом случае выполню, а потом признаюсь ей во всем. Уверен, она поймет и не затаит обиды.

– Да, мы работаем вместе. И что с того? – пробормотал Тим ласково, начиная поглаживать ее по спине. – Уверяю тебя, несмотря ни на что в офисе я буду продолжать относиться к тебе, как положено.

Джоанна резко вскинула голову.

– А если я сама не выдержу и чем-нибудь выдам себя?

– Я не допущу такого безобразия! – игриво проводя носом по ее носику, произнес Тим. – Просто возьму ситуацию под свой контроль и в присутствии посторонних не стану к тебе подходить, но уж в те моменты, когда никого не будет рядом…

Его взгляд сделался загадочно-возбужденным, а на губах заиграла настолько озорная улыбка, что Джоанна не сдержалась и тоже заулыбалась.

– Что же будет происходить в такие моменты?

– Мы будем обниматься и целоваться.

– Перестань дурачиться, Тим! – воскликнула Джоанна, тщетно пытаясь напустить на себя строгости. – Я говорю вполне серьезно.

– Хорошо, хорошо! – Он поднял руки ладонями вперед, как побежденный солдат, сдающийся в плен. – Я буду уводить тебя в туалет и только там целовать.

– Тим! – Джоанна, смеясь, легонько ударила его по широкой груди, твердой как камень. – Хватит нести чушь!

– Ладно, если поцелуйчики в туалете тебя не устраивают, заменим их чем-нибудь другим. – Тим наклонил голову и нежно провел кончиком языка по ее виску.

– Чем, например? – еле слышно спросила она.

– Например, записками эротического содержания. Я буду заваливать тебя ими в течение целого дня, – прошептал он ей на ухо. – Под вечер от этих посланий ты будешь сходить с ума от желания поскорее заняться со мной любовью. – Он принялся покрывать легкими поцелуями ее щеки, нос, подбородок, потом прильнул к губам, полураскрытым и влажным. Она, хоть и не сознавалась в том самой себе, ждала этого момента больше всего на свете.

Тим хотел повторить медленный, изучающий поцелуй прошлой ночи, но, как только почувствовал вкус губ Джоанны, как будто лишился рассудка. Так горячо, продолжительно и безудержно ему не доводилось целовать еще ни одну женщину.

Его руки, словно не принадлежа ему, действовали самостоятельно как два отдельных упрямых существа, обласкивая всю Джоанну – ее плечи, руки, бедра, полную мягкую грудь…

В какой-то момент и она, и он вдруг осознали, что незаметно опустились на пол, но как это произошло – ни один из них не помнил. Их сердца колотились все громче, а дыхание превратилось в вереницу прерывистых вздохов и сдавленных стонов. Руки Тима слегка дрожали от возбуждения, когда он расстегивал пуговицы на блузке Джоанны. Через мгновение шелковая блузка отлетела куда-то в сторону дивана. За ней следом отправился лифчик из черного кружева.

У Джоанны была потрясающая грудь – высокая, упругая, округлой формы, как у Мадонны Литты Леонардо да Винчи. По ней прыгали золотистые отсветы от мигающей елочной гирлянды. Некоторое время Тим просто смотрел на нее, будто зачарованный. Потом пробормотал, не отрывая глаз от чудесного зрелища:

– Я без ума от тебя, Джоанна! И в данную минуту, поверь, мне нет никакого дела до нашей с тобой работы…

Джоанна побледнела, сглотнула и, резко повернувшись, потянулась за сброшенной одеждой. В мгновение ока обе вещицы уже опять были на ней. Не глядя на Тима, она расправила плечи, поднялась, прошла к дивану и опустилась на него в мрачном молчании.

– Джоанна… – растерянно, почти испуганно пробормотал он. – Что произошло? Я чем-то обидел тебя?

Она покачала головой, продолжая избегать его взгляда.

– В чем тогда дело? – спросил он, вставая и направляясь к ней.

– Хорошо, что ты напомнил мне о главной причине, по которой мы с тобой не должны вступать в связь, еще до того, как дело зашло слишком далеко, – проговорила она, неуютно ежась.

– О чем ты? – Тим опустился рядом с ней на диван и бережно взял ее за руку, холодную как лед.

– Да все о том же… Ведь ты задумал сместить меня с руководящей должности, хочешь занять мое кресло… – На последнем слове ее голос дрогнул.

Тим бережно сжал миниатюрную кисть женщины в своей широкой ладони.

– Все, чего я хочу, так это тебя, милая моя. Притом до умопомешательства! И ты меня хочешь, разве не так?

Джоанна на секунду-другую прикрыла веками глаза и ничего не ответила. Но по тому, как вздымалась ее грудь и подрагивали веки, он понял, что не ошибается. Некоторое время оба они молчали. Тим ждал.

– Однажды, когда я была совсем маленькой, родители повезли меня в зоопарк, – наконец заговорила Джоанна. – Не знаю, понравились ли мне тогда медведи и жирафы, но точно помню, что пузатый детеныш бегемота произвел на меня ошеломляющее впечатление.

В другой, более подходящий момент Тим, несомненно, с увлечением выслушал бы ее рассказ, но сейчас эти сентиментальные воспоминания почему-то резанули его слух. Откинувшись на спинку дивана, он с плохо скрываемым раздражением спросил:

– Почему именно бегемот так поразил твое воображение?

– Сама не знаю, – ответила Джоанна. – Наверное, в тот день со мной приключилось нечто вроде любви с первого взгляда. Так вот, с тех самых пор на протяжении нескольких лет я мечтала, что на день рождения мне подарят такого же бегемотика.

– А его, естественно, никогда не оказывалось среди остальных подарков, – сказал Тим.

– Да, – подтвердила Джоанна с грустной улыбкой. – Я жутко расстраивалась, а родители каждый раз объясняли мне, что бегемотику было бы очень плохо в человеческом жилище. Но я старалась расти послушной девочкой и отчаянно верила в осуществление своей мечты. Она так и не сбылась, зато я усвоила один важный урок.

– Какой? – спросил Тим, когда Джоанна замолчала и погрузилась в раздумья.

– Ты получаешь в жизни далеко не все, что хочешь, поэтому и не должен мечтать о том, чего не можешь иметь.

Теперь в размышления углубился Тим. Джоанна смотрела на часы на противоположной стене – тоже старинные, как и мебель, – машинально следя за большой стрелкой, беззвучно отсчитывающей минуты: одну, вторую, третью…

– Насколько я понимаю, ты ставишь меня в один ряд с пузатым бегемотиком, – произнес наконец Тим.

– Именно, – ответила Джоанна, радуясь, что он все понял правильно.

Тим провел по лицу ладонью свободной руки.

– Знаешь, я не согласен с тобой. Если на свете переведутся мечтатели, то люди превратятся в роботов, и мечты действительно перестанут сбываться, – с жаром возразил он.

– Возможно, ты и прав, – ответила Джоанна с грустью, неохотно поднимаясь с дивана. – Но в нашем с тобой случае вообще не на что рассчитывать. И сейчас тебе лучше уйти.

Тим мог еще раз поцеловать ее и, таким образом, заставить Джоанну хотя бы на время забыть о довлеющих над ними запретах, но не сделал этого. Ведь пока эта женщина не верила в то, что между ними уже зародились любовные отношения, и не догадывалась, что дальнейшего их развития им так же не избежать, как и наступления рассвета после ночи.

– Пожалуй, ты права. Мне пора домой. – Он тоже встал с дивана.

Они сухо попрощались, и звук захлопнувшейся за Тимом двери болью отозвался в ее сердце.

Что я сделала? – подумала Джоанна. Зачем лишила радости и себя саму, и другого человека? Разве теперь, когда он ушел, я испытываю хоть какое-то удовлетворение? Нет, мне плохо, одиноко, я тоскую, как подранок гусь на опустевшем озере.