Разлуки не будет

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В сознание Лоры ворвался телефонный звонок. Пытаясь нащупать аппарат, она свалила ночник, пару книг в бумажном переплете, фарфорового ежика и кружку с остатками шоколада. Наконец подняла трубку.

— Алло? — сонно пробормотала она, пытаясь положить все на место и в результате вымазав руку в шоколаде.

— Лора?

Она резко села в кровати, внезапно ощутив тревогу и даже страх.

— Макс? — пискнула она.

Только он мог так произнести ее имя. По спине пробежали мурашки, а рука прижалась к груди, пытаясь утихомирить затрепыхавшееся сердце. Макс. Столько лет прошло…

— Я еду к тебе.

Она моргнула. В спальне было темно. Она откинула с лица копну непослушных темных волос, но светлее от этого не стало. Взглянула на светящийся циферблат часов, и ее огромные, цвета зимнего неба глаза от удивления стали еще больше.

— В четыре утра? Господи Боже мой!

Лора бросила трубку и накрылась одеялом с головой. Через час ей вставать! Она рассерженно слушала приглушенный настойчивый звонок и жалела, что не отключила телефон.

А потом лежала, всей душой ненавидя Макса, моля Бога, чтобы он наконец перестал звонить, и вдруг поняла, в чем дело. Только по одной причине Максу могло вдруг понадобиться видеть ее: если он проник в секрет, который они с ее старшей сестрой Фэй хранили вот уже пять лет.

Лора опять в ужасе села в кровати. А если он и вправду узнал? Что он предпримет? Расскажет Дэниэлю, мужу Фэй? И что тогда?

Она вздрогнула, внезапно ее охватил жуткий холод. В панике сбросила на пол одеяло вместе с телефоном. Трубка слетела. От шума проснулся ее африканский попугай и в тревоге стал вопить во весь голос.

— Замолчи, Фрэд… Пропади все пропадом, — запричитала она, пытаясь освободить ногу, запутавшуюся в телефонном проводе.

Было слышно, как Макс что-то кричит в трубку, и, разозлившись, она пожалела, что его барабанные перепонки не лопнули от грохота.

— Да? Что? — сердито сказала она в трубку.

— Что, черт возьми, происходит? Кто там с тобой? — Голос Макса звучал разгневанно. Фрэд не замолкал ни на секунду.

— Все в порядке, дорогой! — пыталась она успокоить своего нервного любимца.

— Что?

— Я говорю со своим попугаем! — сообщила она.

От пронзительных криков Фрэда у нее звенело в ушах. Лора нащупала выключатель на упавшем ночнике и включила свет.

— Ах, с попугаем…

По тону Макса было понятно, что он о ней думает. Сжав зубы, она решила не реагировать.

— Подожди минуту! — сказала она. — Попробую его успокоить. Он очень возбудимый.

— Ради Бога!..

Не дав Максу как следует выругаться, она положила трубку рядом с телефоном и встала с кровати, подумав при этом, что ей самой тоже не мешало бы успокоиться.

Лора сдвинула покрывало на клетке попугая и прошептала ему несколько ласковых слов. При этом с завистью подумала, что ей никто таких слов не прошепчет.

Фрэд немного успокоился и засунул голову под крыло. Лора нежно погладила его. Она взяла попугая из приюта для бездомных, животных, испытав непреодолимую жалость к безобразной, лысой, запаршивевшей птице… и желание излить на кого-то свою любовь.

У нее сжалось сердце. Сдвинув брови, она с несчастным видом взглянула на ожидавшую ее телефонную трубку, совершенно не желая продолжать разговор с Максом. Она уже пережила разлуку с ним. Разлуку, но не ее последствия.

Пять лет назад она забеременела от Макса.

Ей тогда было 18, ему 24 года. Потом он вернулся к своей невесте, которая, как оказалось, ждала его в Суррее. А после, буквально через несколько недель, стал встречаться с сестрой Лоры. А потом — кто знает, с кем еще? Одна, вторая, третья…

Неожиданно для нее самой ее глаза наполнились слезами. Она разозлилась, поскольку считала, что воспоминания о нем уже не могут причинить ей боль. И вдруг Макс опять пробудил в ней совершенно ненужные чувства.

Поразившись собственной глупости, она покачала головой. Вспомнила, как забеременела, почему пошла на такой риск. Он уезжал во Францию… А она так любила его… когда он начал ее ласкать, она даже не подумала остановить его.

Одного раза оказалось достаточно, чтобы вскоре, по истечении положенного срока, появился ребенок.

Лора снова тщательно завесила клетку покрывалом. Хочет она или нет, но ей придется встретиться с Максом. Она должна знать его намерения.

Вся дрожа от страха, Лора уселась на пол, глубоко вздохнула и взяла трубку.

— Теперь слушаю тебя.

— Хорошо. Я приеду в час дня. Будь на месте. Это очень важно.

— Быть где? — Она почувствовала, что и голос ее дрожит.

— В булочной. Там, где ты работаешь.

— Откуда ты это знаешь? — вскрикнула она.

— Я разговаривал с Дэниэлем.

Правая рука, державшая трубку, задрожала так сильно, что Лора была вынуждена поддержать ее левой рукой.

— Ох!

Она потеряла дар речи. Ее словно парализовало. Неужели он все рассказал Дэниэлю? Брак Фэй и судьба двух ее детей могли оказаться под угрозой. Макс способен разрушить жизнь сестры. Лора закрыла глаза. Ее жизнь он уже разрушил.

Когда Лора узнала о связи Макса с ее собственной сестрой, она была на пятом месяце беременности. Новость так потрясла ее, что она не могла даже есть. И однажды — Лора не знала точно, когда именно, — ребенок перестал шевелиться.

Ее ребенок… мертвый!

Ей так хотелось, чтобы он родился! Она отказывалась верить, что ребенок Макса — единственное, что ее связывало с ним, — умер.

День за днем она ждала, надеялась, что ребенок проснется, начнет толкаться маленькими кулачками, ножками…

Все внутри у нее сжалось при воспоминании о тех днях, когда она носила мертвого ребенка. А потом высокая температура, несколько часов кошмара в одиночестве, пока наконец родная тетка не нашла ее, рыдающую от боли, в ванной комнате.

Как же она рыдала, поняв, что Макс виновен в смерти собственного ребенка — пусть даже он и не знал о его существовании…

Несколько дней Лора пролежала в больнице под неусыпным надзором медсестры. А потом… появился полный сочувствия врач. И сообщил ей, что пришлось удалить матку и у нее никогда не будет детей. Но внешне это никак не проявится, постарался он хоть немного успокоить ее.

Горе согнуло Лору. Предательство Макса лишило ее того, чего она хотела больше всего на свете.

Счастливое замужество. Дети. Много детей-погодков. О Господи! Ее сердце разрывалось на части…

— Лора!

Но она уже не могла сдержать рыданий и не хотела, чтобы он их услышал. Она повесила трубку и отключила телефон.

В это утро в магазине было паломничество детей. Белокурые двойняшки в красных комбинезонах и шляпках, кудрявый малыш-здоровячок и очаровательный Руфус.

Лора крепко сжала в руках книгу заказов. Глубокий вдох… так… еще раз… Спокойно. Руфус уже сидит в коляске на улице, рассматривая прохожих из-под неправдоподобно длинных и густых ресниц.

— Подождите, вот появятся свои!.. — счастливо приговаривала его мать. — Пеленки, бессонные ночи…

Звучит замечательно.

Лора вежливо улыбнулась на эти слова: конечно, женщина понятия не имела о ее проблемах — и поспешила заняться обсуждением рождественского торта. Она не позволяла себе даже взглянуть в сторону малыша, зная, что не удержится и погладит его персиковую щечку…

С каменным лицом она убрала книгу заказов и заняла свое место за прилавком, надеясь, что сегодня счастливых мамаш больше не будет.

Перед глазами стояло милое личико Руфуса, его густые черные волосы и огромные глаза, способные растопить даже сталь, не говоря уже о чувствительном сердце Лоры.

Будь проклят Макс! Но теперь уже ничего не изменишь, надо привыкать к тому, что случилось.

— Послушай, Лора, — услышала она голос Люка за спиной. — За те две недели, что ты работаешь здесь, ты вовсе не была Мэри Поплине для малышей. Что с тобой?

Лора начала переставлять коробки с тортами, изо всех сил стараясь изобразить спокойствие.

— Не понимаю, о чем ты, — прикинулась она удивленной.

Теперь возьми торт с полки, прочитай, что там написано. «С тридцатилетием, Джаспер». Изобрази восторг при виде такого чуда — «БМВ» из шоколада и крема, так, теперь положи торт в коробку, постарайся не сломать зеркальца…

— Ты же не обратила никакого внимания на этого малыша! В чем он провинился?

Люк, владелец кондитерской «Греховные торты и неприличные пудинги», явно не хотел менять тему разговора. Ей опять пришлось притвориться занятой тортами.

— Ты же прекрасно понимаешь, что это часть твоей работы: сюсюкать и вздыхать над малышами!

— Да, понимаю. Может быть, выставить на полки сахарных мышат? — спросила она елейным голосом.

— Нет! — Люк схватил ее за плечи и развернул к себе.

Она отвела глаза. Еще два часа восемь минут до назначенной Максом встречи. Напряжение нарастало в ней буквально с каждой минутой, будто она находилась в центре запуска ракет.

Сохли губы, дрожали руки.

— Лора… — В мягком голосе Люка звучала забота.

— О, пожалуйста, не надо, — всхлипнула она.

Только не жалость! Все что угодно, только не жалость! Она сделала попытку вывернуться из его рук, но он был слишком высок ростом и силен, чтобы с ним могла справиться хрупкая женщина.

— Пожалуйста, — повторила она, чувствуя, что окончательно теряет контроль над собой.

Он отпустил ее. Но она не могла шевельнуться. Чувство полной безнадежности пригвоздило ее к месту.

Он закрыл дверь, отключил звонок, повесил табличку «Закрыто». Потом она услышала его приближающиеся шаги.

— Думаю, надо выпить кофе и поговорить, — произнес Люк, беря ее под локоть.

У него был такой мягкий, теплый голос, как будто он что-то знал о той боли, какую она носила в душе. Он великолепно умел слушать, за что бесконечно нравился ей.

Они работали и обедали вместе, были добрыми друзьями. Но она не хотела ни с кем делиться. А если сделать это сейчас, накануне появления Макса, она просто не вьщержит. Но Люку надо было хоть что-то объяснить.

Он прикрыл дверь, которая вела в служебное помещение. Здесь восхитительно пахло выпечкой. Он усадил ее в кресло с явным намерением вызвать на откровенный разговор.

— Я вижу, с тобой что-то не так. Обычно ты прекрасно обращаешься с покупателями. Люди чувствуют твое участие к ним. Но с детьми ты почему-то ведешь себя как-то странно. Что… ты имеешь против них?

— Ничего. — Она обожала детей. Вот в чем было все дело.

Ее лицо исказилось, из глаз потекли слезы. Люк опустился перед ней на колени, гладил ее по спине, шептал успокаивающие слова.

— О, черт возьми! — Она так хотела потрясающе выглядеть, когда появится Макс. Независимой, преуспевающей, довольной и сильной. Вместо этого у нее будут глаза на мокром месте и зареванное лицо.

— Ну, ну, — успокаивал ее Люк.

Прошло много времени, прежде чем ей удалось справиться со слезами. Люк приготовил крепкий, сладкий кофе, после которого у нее прибавилось храбрости вкратце рассказать ему свою историю.

— У меня… у меня не может быть детей, Люк… — Она сделала большой глоток кофе, чтобы растворить комок в горле. — А я их обожаю, — тихим, несчастным голосом продолжала она. — Вот так все просто. А мой бывший приятель должен прийти сюда во время ленча, чтобы сообщить какую-то ужасную новость о моей сестре.

Тут она обнаружила, что крепко держит Люка за руку, так что даже ногти впились в его ладонь.

Сколько в ней страсти! Кто бы мог подумать? Лора Тремейн, заурядная простушка! Маленького роста, со вздернутым носом и большим ртом. Ее полностью затмевала блестящая, сексуальная красавица сестра.

— Думаю, ты мне не все рассказала, но я не любопытен, — проговорил Люк. — Иди наверх. Постарайся собраться. Когда придет Макс, я пошлю его к тебе. Я буду на месте, так что, если понадоблюсь, позвони по внутреннему телефону. Давай! — повторил он, видя, что она колеблется.

— Ты так добр…

— Просто я эгоист, — поправил он ее. — Ты чертовски хорошо готовишь, Лора. Я не хочу терять тебя. А с детьми мы что-нибудь придумаем…

— Нет, проблемы с этим не будет. — Она встала, чувствуя себя гораздо лучше после того, как выговорилась. — Я сейчас в порядке. Честно. И… спасибо тебе. Ты очень хорошо все понимаешь.

Люк, который пошел открывать дверь, остановился у входа.

— Ничего удивительного. Моя жена тоже не может иметь детей.

Лора похолодела. Медленно подняла голову и встретилась с ним глазами. И увидела в них страдание, какое испытывают люди, которым отказано иметь детей. Страдание, способное сломать человеку жизнь и взаимоотношения с людьми, встречавшимися на его жизненном пути.

Макс перевернул ее жизнь. Друзья жаловались, что она замкнута. Правильно. Она теперь не может быть открытой.

Она чувствовала себя женщиной с изъяном, как второсортный товар. И этот комплекс постепенно разрастался в ее душе, занимая все мысли, доминируя над всеми поступками. Она знала, что при всем желании никогда не сможет преодолеть его. Эта печаль будет с ней всю жизнь.

Спасибо Максу.

И вот Люк делится с ней самым сокровенным. Она в молчаливом сочувствии протянула к нему руки, и он подошел к ней. В этом объятии не было ничего сексуального ни с ее, ни с его стороны. Просто два несчастных человека, связанных общей трагедией.

— Я рада, что рассказала тебе, — проговорила она в мягкий свитер Люка.

— Да. — Он крепче прижал ее к себе.

В этот момент они услышали, как кто-то стучит во входную дверь. Хотя широкая спина Люка загораживала ее, Лора поняла, что их прекрасно видно в окно.

— Пропала твоя репутация, — с кислой улыбкой заметила она, отступая от Люка.

Это было совсем не смешно, но Люк рассмеялся, и возникшее напряжение спало.

— Похоже, что это Джаспер явился за своим «БМВ»! Ну давай, иди наверх, — подтолкнул он ее. — И не пускай Макса в свою душу. Держись. Когда-нибудь… может быть, ты захочешь познакомиться с моей женой. Она тебе понравится.

Он с нежностью улыбнулся, и Лоре захотелось, чтобы когда-нибудь ее тоже так беззаветно полюбили.

— Спасибо.

Лора признательным жестом дотронулась до его груди и побежала наверх. У нее дрожали ноги, она до смерти боялась предстоящей встречи.

Фрэд шумно приветствовал ее появление.

Выражение ее лица смягчилось, она подошла к клетке у окна.

— Привет, Фрэд, дорогой! — прошептала она, ласково гладя его по лысой голове. Потом взглянула на часы и застонала. В животе появилось ощущение, как будто там поселилась тысяча бабочек. Уже почти время ленча! Макс придет ровно в час. Он необыкновенно пунктуален.

Она подошла к туалетному столику и оглядела себя в зеркало. Вид ужасный. Лицо помятое, глаза красные, волосы встрепанные.

Платье… Что же надеть для бывшего любовника в свете предстоящего разговора? Серое платье джерси упало к ногам, она в раздумье перешагнула через него.

Что-нибудь красивое. Сногсшибательное. Тогда она не будет так нервничать. Лора твердо верила, что одежда может влиять на настроение.

Туфли на высоких каблуках придадут ей уверенности. В Максе больше 180 сантиметров, и он всегда подавлял ее своим ростом.

Господи! Без пятнадцати час! Надо поторопиться. Прежде всего привести в порядок лицо.

Она побежала в ванную, дрожа теперь уже от холода, поскольку на ней остались только лифчик, трусики, пояс и чулки. Открыла кран и, вскрикнув, плеснула холодной водой на отекшее лицо, потом на грудь.

Фрэд вдруг громко закричал, решив, что на хозяйку напали. Вот уж кто придет на защиту, вздумай Макс проявить агрессивность. От крика попугая могут лопнуть барабанные перепонки.

Наверное, уже без десяти, подумала она, не в состоянии открыть намыленные глаза. Потом, наклонилась над раковиной, умылась и попыталась нащупать полотенце.

Кто-то вложил ей полотенце в руку.

Лора замерла. Макс!

По телу пробежала дрожь. А потом ее пронзила мысль, что Макс сейчас с удовольствием наблюдает за охватившей ее паникой. Женщины, которых он знал, наверняка без раздумий бросились бы к нему, она же стояла перед ним вся красная от смущения, с одной-единствен-ной мыслью, что ее план показаться ему во всем блеске полностью провалился.

— Смотри не замерзни, — с улыбкой посоветовал он.

Замерзнуть! Она вся горела от смущения!

Ей казалось совершенно невозможным распрямиться перед ним. Она выхватила у него полотенце и обернула его вокруг своего почти обнаженного тела.

Красивые пальцы Макса, которые она так хорошо помнила, расправили складки у нее на груди, и она чуть не закричала от этого прикосновения. В памяти всплыли дни, когда он не мог удержаться и все время ласкал и ласкал ее. Или же просто притворялся. Макс был мастером давать женщинам то, что они хотели получить. По его мнению, это была самая короткая дорога в постель, так она слышала.

Эту тактику объяснили ей его огорченные родители. Он подстраивался под ту женщину, которую хотел. Для нее, Лоры, он избрал тактику покровительства, защиты, внимания. Он совершенно не стеснялся в присутствии Фэй называть очаровательными ее курносый нос и большой рот.

Лжец.

Лора пыталась что-то сказать, но вышло не слишком удачно:

— Что, черт возьми…

— Я постучал, — выдал свой классический ответ Макс.

— Но не подождал! — ответила она, вне себя от ярости.

— Этого я никогда не делаю, — согласился он.

Нет. Никогда и ни за что. Он хотел сразу получить желаемое — или же уходил и тут же подыскивал замену.

— Ну а теперь сделаешь. Возвращайся, сядь и жди — или же вообще уходи и не приходи больше! — выкрикнула она, яростно вытираясь полотенцем.

— У тебя пять минут, — предупредил он. — Я спешу.

— Иди и покорми попугая, — сделала она коварное предложение, прекрасно зная, что Фрэд обязательно укусит его за палец.

— Нет уж, спасибо, — произнес Макс лениво. — Он какой-то больной.

Лора вытерлась с яростным ожесточением. Она обиделась за своего любимца.

— Кстати, — вновь раздался голос Макса, — у тебя на левой ноге поехала петля.

Лора провела рукой по левой ноге. Он был прав. С красным от гнева лицом, тяжело дыша, она повернулась к нему, но он уже ушел.

Она проклинала его. Ей так хотелось ударить это красивое, дерзкое лицо! Сбить с него спесь подробным рассказом о том, что он сотворил с ней.

Просто не верилось, что он пришел сюда, чтобы сделать постыдное признание, — вел себя совершенно обычно, как будто ему нечего было стыдиться.

Когда-нибудь, Макс Пенденнис… когда-нибудь! — пообещала она себе. Потом разозлилась на себя. Ведь хотела же казаться холодной и собранной, воплощением женщины, которой он теперь абсолютно безразличен. И все же ему удалось опять вывести ее из себя.

Всего-то и надо — выслушать его с пренебрежительной усмешкой, убедиться, что он не станет разрушать брак Фэй, рассказав Дэниэлю о том, что когда-то произошло, и выставить его за дверь.

Она решила ничего не говорить ему о своей беременности. Незачем разыгрывать из себя жертву. Куда лучше предстать перед ним отстраненной, неприступной, полной чувства собственного достоинства…

Но тут она вспомнила, что встреча их напоминала картинку из журнала определенного сорта, она ведь была в мало что скрывающем белье и чулках!

— Три минуты уже прошло.

Лора с негодованием посмотрела на то, что ей было видно: длинные ноги в мягких серых брюках и блестящих черных ботинках.

Он уселся в ее любимое кресло лицом к кровати и гардеробу, как зритель, ожидающий следующей сцены.

Она вошла в комнату в тот момент, когда он поднимал с пола ее серое платье. Не говоря ни слова, она выхватила платье у него из рук и тут только заметила, что в комнате царит обычный беспорядок.

У ног Макса лежала стопка недочитанных книг в бумажных переплетах, а на стуле — письма от друзей. Кругом были разбросаны тетради, бумаги, ручки — все, что требовалось ей для учебы. Макс ненавидел беспорядок.

Стараясь не смотреть на него, она перешагнула через его ноги и направилась к гардеробу.

И слишком поздно сообразила, что туго обернутое вокруг тела полотенце прекрасно обрисовывает фигуру.

— Если хочешь, чтобы я поторопилась, отвернись, — приказала она через плечо. — Не собираюсь одеваться, пока ты меня разглядываешь.

— Быстрее всего будет, если ты останешься как есть. Мне абсолютно все равно, что на тебе надето. — Ее словно облили ушатом холодной воды.

— Зато мне не все равно! — фыркнула она, пожалев, что опять вышла из себя.

Она услышала раздраженный возглас и скрип кресла. И в зеркале увидела, что он сидит, уставившись в окно, на безопасном расстоянии от попугая, который расхаживал по клетке, явно прикидывая, как бы изловчиться и клюнуть гостя.

Лора открыла шкаф, не забывая ни на секунду о Максе.

Высокий. Волосы цвета воронова крыла, как и у нее. Только его кудри безжалостно острижены.

Ей показалось, что его плечи шире, чем осталось в ее памяти. Одет в великолепно сшитый костюм. Она помнила его мощное, атлетическое сложение, костюм прекрасно скрывал эту мощь.

От его красоты захватывало дух. Он всегда был таким. Все ее подруги мечтали о нем, когда он приезжал на каникулы домой. Сын богатого генерала Уильяма Пенденниса. Надежда города. Мечта всех девочек — включая ее.

Только… он теперь не ее Макс, и уже давно. Он принадлежит к другому миру. Привилегированному. Миру бизнесменов и финансистов. Миру, в котором привычнее летать на самолетах, чем ездить на автобусе.

Видимо осознав, что она уже несколько минут не шевелится, он начал барабанить пальцами по подоконнику и притопывать ногой.

Макс терпеть не мог долго находиться в замкнутом пространстве, так же как и ждать, вспомнила она, бесцельно передвигая вешалки в шкафу. Он был самым беспокойным и активным человеком, которого она знала.

— Ну скоро ты? — нетерпеливо спросил он. — Мне надо попасть на самолет, а у тебя еще столько дел.

— У меня?

Он вроде бы и не собирался признаваться в своих отношениях с Фэй — и в последствиях этих отношений. Изумленная Лора достала свой лучший костюм, отбросила полотенце, надела короткую прямую юбку, которая прекрасно сидела на ее стройных бедрах. И сразу же почувствовала себя аккуратной и уверенной в себе женщиной.

— Ты рассказывай, пока я одеваюсь, — предложила она.

Звуки, которые он производил пальцами и ногой, сводили ее с ума. Почувствовав, что голос опять начинает дрожать, она постаралась взять себя в руки.

— Расскажи о себе и Фэй, — приказала она.

— Обо мне и ком?

Обернувшись, она наткнулась на его удивленный, непонимающий взгляд.

— Ну ты ведь здесь именно поэтому, не так ли? — потребовала она ответа. Ведь только он виноват в случившемся. Неужели он теперь собирается все отрицать? — Что, не хватает храбрости? Не заставляй меня презирать тебя еще больше, Макс, — тихо проговорила она.

Его темные глаза сузились, но она поняла, что он не услышал ее слов. Он только что заметил ее зареванные глаза, взлохмаченные волосы, бледную, с розовыми пятнами кожу.

Она отвела глаза, стараясь не думать о том, как отвратительно выглядит.

— Что, черт возьми, происходит с тобой? Забота в его мягком голосе чуть не прорвала ее оборону. Но она вовремя вспомнила, что на самом деле ему совершенно все равно. Это всего лишь один из его приемов завоевания женщин.

— Ничего. Просто было много работы сегодня утром, — коротко ответила она. Потом повернулась к зеркалу и начала расчесывать волосы. Как было бы хорошо, если бы эта масса волос волшебным образом превратилась в современную аккуратную прическу…

Она видела, как Макс, сложив на груди руки, критически рассматривает ее.

— Я понял, что тот парень внизу разлохматил твои волосы… Но кто заставил тебя плакать?

Он, наверное, рассмеялся бы, если бы она ответила, что ребенок. Поэтому промолчала. Только еще яростней стала расчесывать блестящие шелковые пряди.

В зеркале отражалось маленькое, беззащитное личико с огромными глазами, в которых дрожали слезы. Вид был такой, будто ее ранили в самое сердце.

Макс не отставал.

— Вы с тем здоровенным парнем поссорились… из-за меня? — Он нахмурил красивый лоб. — Потому что я должен был приехать и ты сообщила, что мы были любовниками?

— Не преувеличивай свое значение! — презрительно ответила она.

Но его предположение тронуло ее душу, и она решила предстать перед ним во всей красе. Похолодевшими пальцами начала наносить макияж.

— Вы целовались и…

— Нет! Это неправда!

Опять совершенно забыв о том, что необходимо быть хладнокровной, она развернулась к нему с пылающими от гнева глазами. В такие моменты она была удивительно похожа на цыганку, как он однажды сказал ей с восхищением, а потом с жадностью поцеловал в мягкие алые губы.

На минуту в его глазах зажегся огонь, проникший ей в душу. Но она была как мертвая внутри, поэтому он не достиг своей цели. Он ведь даже не отдает себе отчет в том, что возбуждает ее, подумала она раздраженно. Ведь для него это так же естественно, как дышать.

— А что ты так бурно реагируешь, Лора? — спокойно заметил он. — Я все прекрасно видел. И почему, собственно говоря, вы не можете обниматься и целоваться? Конечно, если только… — он сжал губы, — если только он не женат.

От удивления она широко раскрыла глаза.

— Он хозяин магазина, — ответила она, чтобы хоть что-то сказать.

— И твой начальник, — добавил Макс, в его словах слышалось презрение. — Он предоставил тебе квартиру…

— Я плачу за нее! Я в пять утра встаю, чтобы включить печи…

— Очень удобно, — пренебрежительно заметил Макс.

Она замолчала. Пусть думает, что хочет, она не будет возражать. Какой смысл? Через полчаса Макс снова уйдет из ее жизни. Так она надеялась.

По тому, как дрогнули его ресницы, она вдруг догадалась, что он смотрит на ее грудь, едва прикрытую кружевным лифчиком.

Она повернулась к нему спиной, нашла в шкафу блузку, натянула ее на себя, застегнула две верхние пуговицы. И только потом ответила ему:

— Я совершенно не обязана отчитываться перед тобой за свое поведение.

— Нет, конечно. До тех пор, пока не потребуешь этого же от меня.

Вот они и приблизились к объяснению. Он явно стыдился своей измены. Хорошо!

С победным видом она закончила застегивать пуговицы, когда вдруг обнаружила, что пропустила одну. Черт, придется сделать все заново. Она повторила процедуру дрожащими пальцами, потому что ей пришлось это делать под внимательным взглядом Макса — он даже отодвинулся немного в сторону, чтобы лучше видеть.

— Ну, теперь ты готова выслушать меня? — спросил Макс.

— Конечно.

Она старалась быть спокойной. Теперь уж ему ни за что не удастся вывести ее из себя. Он не привык иметь дело с женщинами, которые не выказывают к нему интереса. Несколько более уверенно она заправила блузку в юбку и села в кресло. Ноги скрещены. Спина прямая. На лице умеренная заинтересованность.

— Начинай, — сказала она с видом женщины, приготовившейся слушать что-то очень скучное.

Макс встал и зашагал по комнате, по пути трогая все, что попадалось под руку.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я должен быть в Париже.

Он провел рукой по блестящей крышке стола, когда-то принадлежавшего ее бабушке. Казалось, его необычайно заинтересовала полированная поверхность красного дерева, он, не отрывая взгляда, сосредоточенно продолжал гладить ее длинными тонкими пальцами.

Лора, пристально следившая за этими ласкающими движениями, наконец осознала смысл сказанных слов.

— Нет, не понимаю. Париж, ты сказал? — Она произнесла это деланно безразличным тоном, но все равно вышло как-то хрипло, пришлось незаметно откашляться.

Макс с ленивым любопытством взглянул на нее.

— Так вот, мне пришлось отменить две встречи.

Гибкой походкой он подошел к камину, взял в руки фарфоровую статуэтку чайки, которую прислала ей мать. Лора наблюдала, как он ласково погладил прекрасную птицу.

— Наверное, у тебя важные новости, — предположила она.

— Знаешь, твоя сестра далеко пойдет!

— Я думала, она уже успела это сделать, — ответила Лора, с нетерпением ожидая продолжения.

Он уже был в другом конце комнаты, засунул руки в карманы и направлялся к ней. Исходившая от него энергия, казалось, наполняла всю квартиру.

— Мне позвонил Дэниэль, — продолжал Макс.

— А я думала, вы с братом не разговариваете с тех пор, как он женился на моей сестре, — сурово заметила она. Она всегда осуждала семейную вражду, а Макс вообще вел себя глупо в том, что касалось Фэй. Она заслуживала гораздо большего с его стороны, чем простая вежливость. Но Макс не мог простить, что она предпочла ему другого. И этим другим оказался его не слишком удачливый брат.

— Я обеспечивал Дэниэля последние несколько лет, — вздохнул Макс.

— Ах, как это по-родственному!

— Я делал это ради детей.

Она замерла. Что дальше?

— Но, — продолжал он, — как оказалось, я обеспечивал и кое-что еще. — Он подошел к ней вплотную, его хмурое лицо испугало ее.

— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила она.

Сестра наделала много глупостей в свое время. Они с Дэниэлем, как беззаботные дети, бродили по стране, путешествовали автостопом, не подчинялись властям.

— Дэниэль и Фэй арестованы, — резким тоном проговорил Макс.

У нее упало сердце.

— Опять нарушили закон? — спросила она, вспоминая, как ей однажды пришлось платить залог за Фэй, когда та отказалась покинуть владения одного фермера.

— Ты не понимаешь, — сухо проговорил Макс и поджал губы. — Они сидят в тюрьме в Марракеше.

У нее от удивления округлились глаза. Макс весь кипел от ярости. Лора знала, как он ненавидел образ жизни Дэниэля. Он обвинял брата в том, что тот опозорил честь семьи. По его мнению, в том, чтобы вступать в связь с деревенскими девушками и бросать их беременными, не было ничего особенного, так всегда поступали землевладельцы ради собственного удовольствия, но тюрьма — это нечто неслыханное!

— За… что? — еле слышно пробормотала она, не отводя взгляда от его сузившихся глаз.

— За наркотики.

— О Господи! — Она в ужасе съежилась в кресле.

— Сейчас не время охать, — раздраженно произнес он.

— У меня вполне нормальная реакция, — процедила она сквозь зубы. — Я думаю о детях. Что с ними? И что мы можем сделать, чтобы вытащить Фэй и Дэниэля?

— Ничего, — жестко ответил он.

— Ничего? Но…

От его презрительного взгляда она замолкла.

— Самое главное — дети.

— Конечно, но… — начала Лора.

— Послушай меня.

— Ты-то уже привык к этой мысли, а я только что узнала об этом! Ладно. Кто сейчас смотрит за Перраном и Керензой?

— Одна их подружка, которой уже надоело играть в папу с мамой.

— В Марракеше?

— Нет. В Порт-Гаверне.

Лора опять в изумлении открыла рот.

— Но это же в Корнуолле! Я не понимаю… что ты говоришь… Фэй в Марракеше, а дети в Корнуолле? Как она могла уехать, когда Керен-зе всего только несколько месяцев?

— Она не замечена в пристрастии к домоседству, — презрительно заметил Макс.

Лора не могла не согласиться с ним. Она любила Фэй, но не могла понять ее поведения. Они с сестрой такие разные. Будь у нее четырехлетний малыш и младенец на руках, ее никакими силами нельзя было бы от них оторвать. Но ведь люди обычно не ценят, что имеют. Фэй всегда жаловалась на то, что очень легко беременела, а дети сковывали ее свободу. Лора опустила глаза, чтобы Макс не увидел в них боль. Ей самой так хотелось бы, чтобы ребенок ограничил ее свободу…

— Спасибо, что рассказал мне это, — деревянным голосом проговорила она.

— Кто-то же должен был это сделать.

— Вероятно, дети сейчас у твоих родителей? Макс как-то странно посмотрел на нее.

— Мои родители в Шотландии. А дети сейчас живут в коттедже, который отец подарил Дэ-ниэлю. Он, конечно, не часто им пользовался. В основном его сдавали, так что никто толком не знает, в каком он состоянии.

Она вспомнила. Крошечный белый домик на склоне горы. Узкая дорога ведет от него к Порт-Га-верну, городку недалеко от ее родного Порт-Исаака, где она, дочь рыбака, провела все детство.

Фэй ненавидела этот коттедж, говорила, что он мал и для крысы, старик мог бы предоставить им что-нибудь получше. Тогда сами Пен-деннисы жили в особняке в долине. Фэй рассчитывала получить что-нибудь в том же духе.

— Уверена, что там все в порядке, — сказала Лора, вовсе так не думая…

Это была совсем не та новость, какую она ожидала от него услышать. На ее лице появилось мечтательное выражение, в памяти возникло голубое небо, сверкающие волны, темные скалы. Запах моря был настолько явственен, что она буквально ощутила вкус соли на губах. Ей даже показалось, что под ногами у нее не истертый линолеум, а морской песок.

Она задумчиво улыбнулась.

— Перран, наверное, замечательно проводит время на берегу…

— Завтра он пойдет на берег совершенно один, — сухо проинформировал ее Макс. — Подружка отправляется на какой-то музыкальный фестиваль. — Казалось, он крайне огорчен этим обстоятельством.

— Быть не может, чтобы она оставила детей одних! — в гневе воскликнула Лора.

Он пожал плечами.

— Этой женщине не платят за то, что она сидит с детьми. Чего ради ей оставаться с ними?

— Потому что они оказались в беде! — Лору изумило отсутствие в людях чуткости.

— Она твердо решила уехать. И я ее не виню. Фэй сказала ей, что они якобы едут в Лондон всего на два дня, а прошло больше двух недель. Она солгала нарочно. Твоя сестра не особенно привыкла говорить правду, не так ли?

Лоре очень хотелось защитить Фэй. С сестрой всегда было так весело, но она действительно словно не от мира сего.

— Я уверена, есть какая-то веская причина…

— Да. Все дело в том, что Фэй не создана для материнства, дети препятствуют ее активности, — сухо произнес Макс.

— Что нужно сделать? — Лора решила перевести разговор в практическое русло.

Макс поднял брови. Казалось, он не может оторвать глаз от ее полных мягких губ. Волна тепла прокатилась по ее телу, и она почувствовала, что заливается краской, как глупая школьница. Рассердившись на себя, она отвела взгляд.

— Ну разве это не очевидно? — наконец произнес Макс. — Если кто-нибудь немедленно не поедет туда, дети останутся без присмотра.

Лора прекрасно поняла, к чему он клонит. Она ясно прочитала это по его лицу. И посему решила перехватить инициативу.

— Значит, ты едешь, чтобы присмотреть за ними? Очень благородно с твоей стороны, — сказала она, стараясь придать своему лицу восхищенное выражение.

— Все не совсем так. Едешь ты.

Она пристально посмотрела на него. Это исключено. Она поклялась никогда туда не возвращаться. И никогда не связываться с детьми сестры. Она даже никогда не видела их. Керен-за только родилась.

Перран был ребенком Макса.