Разлуки не будет

ГЛАВА ВТОРАЯ

Она боялась, что Макс все узнал и приехал предъявить свои отцовские права. Вместо этого он просит ее присмотреть за своим сыном и маленькой племянницей! Выходит, он не узнал о Перране?

— Я не могу. У меня работа, — объяснила она, гордая тем, что удалось сохранить хладнокровие.

— Ладно.

К ее удивлению, он не сделал никакой попытки спорить и направился к двери.

— Но что ты собираешься делать с детьми? — крикнула она ему вслед.

— Я? — Макс повернулся к ней. — Я думаю, что это твоя обязанность. Если тебе все равно… ну что ж. Я сообщу тебе телефон приюта, где они будут…

— Приюта? Что ты имеешь в виду? — Она даже подпрыгнула в кресле.

— Место, где содержатся сироты и дети, чья жизнь подвергается опасности…

— Я прекрасно знаю, что такое приют! — взвилась она. — Но ты не можешь пойти на то, чтобы поместить туда своих собственных племянников!

— А какие еще существуют варианты? Ты не можешь поехать, я не могу поехать — значит, о них должно позаботиться государство, если, конечно, ты не хочешь, чтобы они выросли на улице среди мусорных ящиков.

Он снова направился к двери, но Лора опередила его, встав между ним и дверью. У него нет сердца. Он ведь сам себе хозяин, а значит, вполне мог бы взять отпуск и позаботиться о своих племянниках.

— Хоть раз в жизни, — сказала она с яростью, — сделай что-нибудь не только для себя. Для двух маленьких детей…

— Все уже решено.

Как он может быть таким бесчувственным? Ей необходимо во что бы то ни стало убедить его исполнить свои обязанности дяди. И отца.

— Пойми, у меня работа…

— Уверен, что твой хозяин даст тебе отпуск в сложившихся обстоятельствах, — ответил он, с каким-то даже удовольствием наблюдая за ее реакцией.

Лора бросила на него свирепый взгляд.

— У меня на этой неделе два совершеннолетия, серебряная свадьба и еще восемнадцатилетие! Плюс конференция, на которую нужно приготовить сладкое для ста человек. У нас же здесь не огромный штат, когда любой может взять отпуск и это будет практически незаметно. Люк и я нужны друг другу…

— Да, я видел.

Она не стала препираться.

— В общем, я не могу подвести Люка.

— Но ведь ему бы пришлось справляться одному, если бы ты, например, заболела. Что тогда?

— Ему бы пришлось оставаться после работы, или же он позвал бы на помощь свою сестру, — ответила она. — Но я не могу просить его.

— Тогда я попрошу. Сомневаюсь, чтобы он отказал. Это было бы слишком жестоко, как ты думаешь?

Интересно, отказывали ли ему вообще когда-нибудь?

— Но мне нужно зарабатывать деньги! — заявила она, отбрасывая в сторону гордость и не желая притворяться, что деньги ее не интересуют. В конце концов, он же видит, как она живет.

— Я заплачу тебе. — Лицо Макса просияло, как будто все проблемы были решены.

— Я не взяла бы от тебя денег, даже если бы осталась без крыши над головой и жила бы в картонной коробке где-нибудь на автостоянке зимой! — воскликнула она.

Нисколько не обидевшись, он, казалось, прятал улыбку.

— По-моему, положение безвыходное. Или у тебя есть идеи?

— Есть. Тебе надо поехать туда самому и стать им настоящим дядей! — ответила она.

Он отмахнулся.

— Я могу отравить их. Я же ничего не понимаю в детях.

— Я тоже! — воскликнула она дрожащим от волнения голосом.

— Правда?

Он сложил руки и при этом слегка коснулся ее груди — ей некуда было отступить, — она упиралась спиной в дверь. Чувствуя, как накаляется воздух между ними, она глубоко вздохнула и умоляюще посмотрела на него, но он не сдвинулся ни на дюйм.

— Правда. Откуда мне знать о них? — пробормотала она, стараясь почти не дышать.

Его взгляд затуманился.

— Некоторые женщины с детства обладают чувством материнства. А ты ведь всегда присматривала за деревенскими детишками. Я даже дразнил тебя за это, помнишь?

Не в силах промолвить ни слова из-за комка, застрявшего в горле, она только смотрела на него широко раскрытыми глазами. Голос Макса стал мягким, близкие губы нежными.

— Они вечно висли на тебе, ты была их кумиром.

— Нет! — воскликнула она, мотнув головой.

— Конечно же, да. Не ты ли рассказывала им сказки? Придумывала игры? Учила их разбираться в растениях и птицах — в общем, воспитывала их и нянчила?

— Они все были гораздо старше! Младенцев в пеленках там не было, — сказала Лора, резкостью пытаясь скрыть свою печаль. — Семь, девять, десять лет. А с маленькими я не знаю даже…

Огромным усилием воли ей удалось подавить подступившие к глазам слезы. В свое время она прочитала все книги о младенцах, какие смогла достать. Но потом постаралась забыть об этом. Она не может нянчить Керензу. Не может, и все. Это разобьет ей сердце.

— Ты прекрасно во всем разберешься. Ты ведь женщина, — явно довольный своей способностью логически мыслить, сказал Макс.

— О, ради Бога! — яростно воскликнула Лора.

Он коснулся ее плеча, но она сбросила его руку, не в силах вынести его покровительственную манеру.

— Но у женщин в самом деле есть всякие там инстинкты. Они просто запрограммированы заботиться о ком-то и замечают то, на что мужчина не обратит внимания…

— Значит, тебе придется немного постараться и выкопать в себе способность заботиться и любить кого-нибудь! — взорвалась она.

— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил он, пристально глядя ей в глаза.

Наконец-то ей удалось задеть его.

— Мне кажется, я ясно выразилась. Тебе надо немного постараться. Отыщи свое сердце и попробуй воспользоваться им. Это пойдет тебе только на пользу.

— Гмм. — Он покачал головой. — Ничего не получится. Я представления не имею, к примеру, чем их кормить, когда укладывать спать. Когда дети начинают есть, как все люди?

— Не может быть, чтобы ты этого не знал! — воскликнула она. — Но в любом случае ты можешь спросить об этом девушку, которую оставили приглядывать за детьми. Постарайся очаровать ее, и она с удовольствием просветит тебя. А скорее всего, вообще избавит от заботы.

Он рассмеялся.

— Спасибо за то, что ты так веришь в мои чары.

— На что, на что, а на это ты способен, — фыркнула Лора. — Тебе ничего даже делать не надо, просто прими эффектную позу, и все будет в порядке. — Она сама пришла в ужас от своих слов, а он вообще онемел. — А что, не так? Благодаря своей наружности ты всегда получал, что хотел.

Он с интересом посмотрел на нее, в темных глазах зажегся недобрый огонек.

— Может, проверим твое высказывание на практике? — угрожающим тоном спросил он.

— Нет! Я просто пытаюсь решить проблему с детьми, — ответила она, залившись краской. — Макс, попробуй, — взмолилась Лора. — Ты же знаешь, что сможешь уговорить эту девушку остаться.

— Может быть, — согласился он. — Но сомневаюсь, что это то, что нужно. Она наверняка одна из тех, кто постоянно крутился возле Фэй и Дэниэля, раз способна бросить детей одних.

— Вовсе не обязательно.

— У меня есть основания так думать: Фэй всегда привлекала людей, себе подобных. Ненадежных. Не удивлюсь, если эта девица и понятия не имеет о том, как надо обращаться с детьми. Лора, Дэниэль говорил мне, что ты никогда не видела их детей…

— А ты? — парировала она, восприняв это замечание как укор.

— И я тоже. Думаю, по той же причине, что и ты. Фэй и Дэниэль, поженившись, сразу начали странствовать по Англии. С ними невозможно было поддерживать нормальные отношения. Прошу тебя, подумай еще раз. С Перраном не должно возникнуть никаких сложностей. Он уже большой мальчик. Что касается Керен-зы, то ведь младенцы много спят и едят… не так ли? — неуверенно спросил он. — Если уж твоя сестра справлялась, ты тем более сможешь.

— У меня другое предложение. Лучше всего тебе нанять няню. Поезжай к ним, подружись с детьми, а потом представь им няню — только постарайся найти женщину подобрее и…

— Няню! Блестящая мысль! — воскликнул он. — Но вот проблема: я совершенно не представляю, что такое хорошая няня, — огорченно добавил он, взглянул на ее встревоженное лицо, и вдруг его осенило: — Минуту! Мне пришло в голову компромиссное решение. Мы с тобой вместе едем в Корнуолл…

— Вместе? Ты и я? — в ужасе переспросила она.

— Ну не Люк же! — ответил он, сверкнув глазами.

— Ни за что.

— Лора, мы пробудем там немного, только найдем няню…

— Нет!

— Всего несколько дней. А потом я слетаю в Марракеш и попробую добиться освобождения Дэниэля и Фэй. Решай, в противном случае дети отправятся в приют.

Он не представляет, о чем просит. Он хочет, чтобы она позаботилась о его сыне. Это же все равно что воткнуть себе в сердце десяток ножей.

Она угрюмо смотрела в пол. Совершенно очевидно: Макс понятия не имеет о том, что Перран — его сын. Хорошо, что Фэй хотя бы сумела сохранить эту тайну.

Но… выполнить его просьбу совершенно невозможно. Ведь она должна будет жить в маленьком домике вместе с Максом, его сыном и младенцем. Но хуже всего то, что она сама испытывает страстное желание обнять этих детей, любить их, хотя прекрасно знает, какую боль это ей причинит.

Ей придется наблюдать за тем, как Макс убаюкивает детей, читает им на ночь сказки, то есть выполняет роль отца. Наблюдать за жизнью, которой у нее никогда не будет.

Нет. Это совершенно невозможно.

Несколько дней любви, желания и сердечной боли. А потом опять пустота. Чистый мазохизм.

— Так что ты выбираешь? То, что лучше тебе или детям? — Вопрос Макса прозвучал жестоко.

Она вскинула ресницы, и на мгновение в ее синих, как веджвудский фарфор, глазах мелькнуло страдание.

— Я… я… не могу! Я… — Она не могла говорить.

Мгновенно выражение его лица стало холодным.

— Все дело в Люке, не так ли? — резко спросил он. — Господи! Нужели детям своей сестры ты предпочтешь приятеля? Он так много значит для тебя?

— Перестань на меня давить! Мне надо подумать, — дрожащим голосом произнесла она, отходя от двери и садясь в кресло.

— И как долго ты собираешься думать? — спросил он.

— Не знаю!

— Туда добираться пять часов, — хмуро сообщил Макс. — Мне бы хотелось выехать через несколько минут. Эта женщина должна познакомить нас с Перраном до того, как он ляжет спать. Ребенок ведь может испугаться, если утром увидит двух незнакомцев, которые утверждают, что они его дядя и тетя.

Значит, в нем есть все-таки что-то человеческое. И он прав. Ей надо решать быстро. Она провела рукой по волосам. Сердце билось при мысли о том, что они с Максом должны будут разыгрывать из себя родителей.

— Ты слишком многого хочешь от меня.

— Не я, а твоя сестра. И так было всегда.

— Она совсем тебе не нравится?

— Абсолютно.

Лора удивленно посмотрела на него. Но ведь это Дэниэль сбил Фэй с толку. Дэниэль приучил ее к бродяжничеству и наркотикам. Фэй сама ей рассказывала.

— Ну а что скажешь о своем братце? — накинулась она на Макса, не желая мириться с несправедливостью. — Он мог бы положить этому конец, если бы захотел. Он не меньше Фэй виноват в том, что бросил детей ради своих эгоистических пристрастий.

— Ты отклоняешься от темы, — напомнил ей Макс, доставая из нагрудного кармана мобильный телефон. — Я не могу больше транжирить драгоценное время. Сейчас позвоню в департамент социальной защиты, пусть приедут за детьми. Самое простое решение вопроса. Как ты думаешь?

— Ты животное!

— Но практичное. — Он начал набирать номер. — Алло! Как позвонить в департамент?..

Лора вздрогнула. Перрану ведь только четыре года. Они с сестрой будут жить и воспитываться в приюте. Для мальчика это просто шок.

Макс повесил трубку и вертел в руках листок бумаги, на котором был торопливо нацарапан номер телефона департамента.

— Ну так как, звонить или нет?

Лора вжалась в кресло. Выбора нет. Каковы бы ни были ее чувства, в первую очередь надо подумать о детях. И ради них она пойдет на все.

Бледная, с потемневшими от переживания глазами, она взглянула на Макса:

— Но я должна взять с собой попугая.

Лицо Макса выразило облегчение.

— Ты можешь забрать с собой хоть всю эту комнату, только, ради Бога, быстрее.

Лора задрожала. Она вдруг почувствовала такую слабость, что не могла подняться с кресла.

— Я возьму лишь Фрэда, — тихо сказала она.

— Ты вернешься быстрее, чем думаешь, — успокоил ее Макс. — Хочешь, позвони матери и предупреди ее.

— Она в Новой Зеландии. — Голос Лоры потеплел при упоминании о матери. Зная, что Макс удивлен тем, что мать покинула свой любимый Корнуолл, она добавила: — Два года назад она познакомилась с одним туристом из Окленда и влюбилась в него. Они очень счастливы.

— Я рад за нее и совсем не удивлен. Твоя мама очень приятная женщина. Такая заботливая. — Он немного помолчал. — Так что у тебя тут только Люк. Представляю, как не хочется покидать кого-то, кто тебе небезразличен. Но пусть Люк осознает, как ему плохо без тебя. Это очень полезно для любовников, не так ли?

Она непонимающе посмотрела на него. Во-первых, они с Люком не любовники, а во-вторых, она вовсе не считала расставание полезным. Когда уезжает мужчина, он всегда находит себе новую партнершу. Им нельзя доверять. С глаз долой — из сердца вон. Но Лора чувствовала себя слишком несчастной, чтобы спорить с Максом по поводу Люка. У нее просто не было на это сил.

— Я пойду скажу ему, — с трудом проговорила она.

Но Макс жестом остановил ее:

— Нет, лучше я. А ты собирайся. Я хочу уехать как можно быстрее, мы и так потеряли слишком много времени на разговоры.

— Ты и в самом деле полагал, что я не откажусь сидеть с детьми?

— Конечно. Ты всегда обожала детей. Я удивляюсь, почему у тебя самой их нет, — сказал он, направляясь к двери и не увидев выражения боли, промелькнувшего в ее глазах. — Давай побыстрее собирай чемодан, я сейчас вернусь за ним, а ты сможешь попрощаться с Люком.

Лора чувствовала себя совершенно разбитой. Все складывалось ужасно.

Она несколько раз глубоко вздохнула. Стало полегче, хотя ноги не хотели повиноваться. С трудом вытащив чемодан из-под кровати, она несколько минут беспомощно смотрела на него.

В последний раз Лора воспользовалась этим чемоданом, когда, беременная, сбегала из Порт-Исаака в Лондон — город, где до этого никогда не бывала. Какая она тогда была испуганная, несчастная…

Мать осталась присматривать за Фэй. Ей это плохо удалось…

Сколько всего произошло с тех пор! Лора опустилась на колени рядом с чемоданом, вспоминая, как ей было тогда одиноко. За неделю до ее бегства Макс по делам уехал в Париж, а к ней зашли его родители и участливо сообщили ей, что его ждет прекрасная невеста и что с его стороны было совершенно непростительно затевать роман с деревенской девушкой.

Почти сразу после этого визита ей стало ясно, что она беременна. Взяв с матери и Фэй клятву никому ничего не говорить, она уехала в Лондон к тетке. Шум, транспорт, серые дома повергли ее в ужас. Каждую ночь она плакала от тоски по дому.

— Помощь нужна?

— Люк, я!.. — Почувствовав внезапное облегчение, она повернулась к нему и неожиданно увидела рядом с ним Макса. На его красивом лице было написано раздражение, смешанное с решимостью.

— Люк сказал, что не возражает против твоего отъезда. — Он пристально посмотрел ей прямо в глаза.

Она, внезапно испугавшись, отпрянула. А когда наконец смогла взглянуть на Люка, краем глаза заметила, что Макс едва сдерживает гнев. Это было необъяснимо. Ревность исключена — ведь она ему совершенно безразлична. Значит, здесь что-то другое. Лора судорожно сглотнула, не в силах отвести взгляд от Макса, который притягивал ее словно магнит.

Ее поразило, что, несмотря на свой огромный рост, Люк блекнет рядом с Максом.

Она не могла отвести глаз от совершенной красоты лица Макса, даже когда Люк опустился перед ней на колени, взяв ее руки в свои.

— Ты полагаешь, что справишься? — тихо спросил он.

Все будет в порядке…

— Я же не прошу ее в одиночку заниматься воспитанием сирот! — взорвался Макс.

Лора подняла глаза к потолку.

— Он известен своими замечательными манерами, — сухо заметила она, и Люк облегченно улыбнулся. Она встала с кресла. — Ладно. Пересади Фрэда в маленькую клетку, — приказала она Максу, а я пока соберусь и скажу Люку, что делать с теми тортами, которые я начала готовить.

— Не беспокойся, дорогая, — Люк тоже встал. — Я прекрасно разберусь.

Раздался яростный вопль Фрэда, за ним — не менее яростный Макса. Так ему и надо, подумала Лора, с невинным видом повернувшись к Максу.

Засунув палец в рот, тот с ненавистью смотрел на Фрэда.

— Что, укусил? — участливо спросила она.

— А то ты не знаешь. — Макс метнул на нее гневный взгляд.

Люк, переглянувшись с Лорой, усмехнулся, потом приблизился к клетке, и попугай спокойно перешел к нему на протянутую руку.

— Давай полезай в маленькую клетку, — сказал Люк. — Я принесу корм, Лора?

— Пожалуйста, — откликнулась она, запихивая белье и одежду в чемодан.

Она подошла к туалетному столику, начала собирать косметику и тут увидела в зеркале, что Макс с хмурым видом аккуратно раскладывает в чемодане кое-как засунутые ею туда вещи.

— Макс… — запротестовала она, видя, как он упаковывает самые интимные принадлежности ее туалета. — Оставь, пожалуйста.

— Я просто хочу ускорить этот процесс. У меня совершенно нет времени. Нам давно пора ехать.

Лора быстро надела жакет, сунула книги в пластиковый пакет и объявила:

— Я готова.

Они поспешили вниз, и Люк с Максом, ощетинившись, словно соперничающие собаки, уложили вещи в темно-коричневый «рейнджро-вер».

— Ну, давай прощайся и поехали, — сказал Макс, наклоняясь над приборной доской.

Люк увлек ее в магазин, подальше от глаз Макса.

— С тобой правда все будет в порядке? Он говорит, что через пару дней…

— Не волнуйся и прости, пожалуйста, что подвела тебя. Я вернусь, как только смогу.

— Знаю, — кивнул Люк. — Мне будет не хватать тебя. Но детям ты сейчас нужнее. А если захочется посоветоваться… вот мой домашний телефон, — он достал из кармана визитную карточку. — Моя жена будет только рада поболтать с тобой. Она замечательная женщина, Лора. Ты вполне можешь ей доверять.

— Спасибо. Ты настоящий друг.

Она встала на цыпочки, поцеловала его в щеку и быстро пошла к выходу, стараясь справиться с охватившими ее чувствами.

Макс, джентльмен при любых обстоятельствах, уже открывал перед ней дверцу машины. Причем со стороны сиденья водителя. Засовывая на ходу карточку Люка в карман, Лора вопросительно взглянула на Макса.

— Мне надо будет позвонить в несколько мест, пока мы будем ехать, — объяснил он.

Он поддержал ее под локоть, и она вдруг поразилась его хриплому голосу. Почему такой голос и такие печальные глаза? В них явственно проступала боль. Нет, не может быть, разве что он нервничает из-за детей.

— Так что машину придется вести тебе, — продолжал он.

— Я не умею!

— Ты… не умеешь?

— Ну да, что здесь такого странного? Если помнишь, я приехала в Лондон, когда мне было всего восемнадцать лет. А здесь не обязательно иметь машину. Даже глупо иметь машину в Лондоне. Нет никакой необходимости.

— Черт!

Они уже довольно далеко отъехали от Лондона, когда Лоре наконец удалось выровнять дыхание. Макс всегда был отличным водителем. С каждой милей настроение его улучшалось.

Лора с восхищением наблюдала, как он управляет машиной, восторгалась его уверенностью и быстротой реакции. Макс не злился на других водителей и легко справлялся с возникающими трудностями. Он наверняка не теряется и в тяжелых жизненных ситуациях, подумала она.

— Ну ладно, — вдруг произнес он, и ей совершенно не понравилось, как это прозвучало. Уж слишком решительно. Она даже крепко ухватилась за край сиденья, но тут он, к ее удивлению, всего лишь объявил: — Ленч.

— Мы что, останавливаемся? — спросила она, сбитая с толку.

— Еда в бардачке. Я попросил Люка приготовить бутерброды.

Лора осторожно извлекла картонную коробку, наполненную снедью: копченый лосось с лимоном на черном хлебе, эклеры и шоколадные конфеты.

— Мои любимые! Милый Люк! — восторженно воскликнула Лора.

— Черт с ним, с Люком. Давай корми меня, — приказал Макс, не спуская глаз с дороги.

Когда она протянула ему бутерброд, он поднял руку с руля и накрыл ее руку. Точь-в-точь как Рональд Колман с Бетти Дейвис в старом черно-белом фильме. Теперь Лоре стало понятно, почему кинозвезды так воспламенились от подобного прикосновения. Это было очень сексуально. Макс медленно поднес ко рту ее руку с бутербродом и чувственными губами коснулся не только хлеба, но и ее пальцев. Испытав нечто похожее на электрический разряд, Лора мгновенно отдернула руку и принялась за собственный бутерброд. У нее так громко колотилось сердце, что это наверняка слышал и Макс.

— Очень вкусно, — сказал Макс, облизывая губы.

— Еще бы.

Она не могла налюбоваться на этот прекрасный чувственный рот и чуть не подпрыгнула, когда он застал ее врасплох словами:

— Дай водителю как следует насладиться бутербродом.

Не желая больше продолжать предложенную им игру, она просто запихнула огромный кусок прямо ему в рот. Он не стал возражать. На этот раз она ощутила тепло его губ на своей ладони. От удовольствия он прикрыл глаза, темные ресницы затрепетали на щеках, а выражение лица было такое, будто он вкусил нектара.

— Давно я не пробовал ничего подобного. — Его губы тронула медленная, чувственная улыбка. — Ты напомнила мне о том, что я потерял, Лора. Спасибо.

У нее на лице появилось презрительное выражение. Не надо было ему говорить это.

— Ты льстишь мне.

— Ничего подобного.

Несмотря на проникновенность его тона, она прекрасно понимала, что Макс хвалит ее в своих интересах, а вовсе не потому, что ему так уж понравилось, как она его кормит.

Максу жизненно необходимо, чтобы им восхищались. Это ей объяснили его родители. Он не терпел, когда кому-то не нравился или его не замечали. И прилагал огромные усилия, чтобы завоевать симпатию окружающих его людей.

А потом, когда они начинали льстить ему, презирал их за это.

Ей было жаль нервную миссис Пенденнис, а еще больше — ее сердитого мужа, которому было так неловко признавать, что поведение его старшего сына аморально.

Макс ничего не знал об их разговоре. Его родителям он дался нелегко, и она была благодарна им за откровенность. Лучше остаться одной, чем жить с человеком, которому не можешь доверять.

— Я хочу еще! — Он наклонился к ней, не отводя от дороги пристального взгляда.

Стараясь не угодить в расставленную им ловушку, она скормила ему еще один бутерброд.

— Последний раз я так кормила пончиками слона, — ехидно заметила она.

Он, не обратив внимания на ее слова, медленно жевал. Потом замычал благодарно и снова схватил ее за руку.

— Больше нет! — торопливо сказала она и охнула, снова почувствовав электрический разряд от его прикосновения. Он с наслаждением слизывал соус, оставшийся на ее ладонях и пальцах.

— Просто восторг, — прошептал он, и Лора наконец вышла из транса.

— Не смей этого делать! — воскликнула она, яростно вытирая руки салфеткой. Но все тело продолжало гореть.

— Невозможно оторваться, — хрипло прошептал он.

Лора так и не поняла, что он имел в виду: еду или возможность подразнить ее. Исходя из предыдущего опыта, она склонялась ко второму.

— Не могла бы ты положить мне в рот конфету? Но осторожно, иначе мы можем попасть в аварию.

Лора вся напряглась. Рональд Колман так далеко не заходил. Тяжело дыша, она положила конфеты на приборную доску.

— Возьми сам, — хмуро проговорила она. Потом добавила: — Их делал Люк.

— Ты давно его знаешь?

— Довольно давно.

Он откусил конфету точно посередине.

— Хороший парень, — сказал он без особой уверенности.

— Да. Очень хороший. — Ага! — подумала она. Пробуй сколько хочешь. Из меня все равно ничего не вытянешь. И тут вспомнила о его невесте. — Расскажи лучше о себе. Ты женился на…

— Моя личная жизнь — это моя личная жизнь. Как и твоя.

Он достал белоснежный носовой платок и вытер губы. Кто, интересно, стирает и гладит его белье? Кто-то очень преданный ему или тот, кому больше делать нечего, решила она. Лично она никогда не гладила носовые платки — времени жалко, жизнь и так коротка.

— Попозже где-нибудь остановимся и выпьем кофе, — сказал он. — Доедай остальное. Я больше не хочу.

— Я тоже.

У нее пропал аппетит при одной мысли о том, что у Макса, возможно, есть семья. Перед глазами возникла картина: он смотрит на своего первенца. Это было мучительно. Не то чтобы ей хотелось быть его женой, просто жаль бедную женщину.

Но потом Лора вспомнила, как он сказал, что не имеет никакого представления о детях. Хотя особо верить ему нельзя.

— Вот держи, — протянул он ей трубку мобильного телефона. — Нажми «А», потом «1» и, если кто-нибудь ответит, поднеси трубку к моему уху.

— Нет уж, подожди, пока мы остановимся, — сказала она, не в силах больше играть роль Бетти Дейвис.

— Лора, мне надо позвонить в свой офис и отменить встречу в Париже и еще сказать секретарше, чтобы она обзвонила агентства по найму нянь. Ведь было бы неплохо, если бы мы уже завтра смогли этим заняться?

— Конечно! — кивнула она и стала набирать номер.

Ей ответил приятный женский голос:

— Сью Линли, личный помощник Макса Пенденниса, чем могу помочь?

Лора приложила трубку к уху Макса и начала прислушиваться к разговору, даже не пытаясь сделать вид, что смотрит в окно.

Ей показалось, что этих двоих связывают очень теплые отношения. Макс шутил и много смеялся.

Поскольку она вынуждена была держать трубку, то невольно Слышала, как Сью подшучивала над Максом: теперь костюм, который он намеревался носить в Париже, говорила она, доведет чаек до того, что они перестанут нести яйца.

— У меня на этот случай есть с собой джинсы и джемпера, — ответил Макс, изображая обиду.

— Ну конечно, чистый кашемир и джинсы от Ральфа Лорена, — парировала Сью. — Самая подходящая одежда для пятен от джема и йогурта.

Лора искоса взглянула на Макса. От нарисованной перспективы он даже побледнел немного.

— Побыстрей сообщи мне, когда у тебя появятся претендентки на место няни, — сказал он. — Сажай их всех на поезд в Бодмин, а я их встречу. Пока.

Лора отключила телефон. Ее немного успокоило, что за детьми вскоре будет присматривать квалифицированная няня. Может быть, это случится уже завтра, и она спокойно вернется в Лондон.

Она потянулась, закинув руки за голову, и немного расслабилась.

— Пока все хорошо, — удовлетворенно заметила она.

— Да, все идет по плану.

Лора подозрительно взглянула на него. Его замечание звучало как-то странно.

— Скоро мы оба сможем вернуться к нормальной жизни, — нервно сказала она, ожидая от него подтверждения.

— Мне бы хотелось этого больше всего на свете, — прошептал он.

И чуть не замурлыкал. Ведь перспектива ближайших 48 часов радовала его не больше, чем ее. Но в нем явно ощущалось какое-то непонятное возбуждение, будто он не мог дождаться того, что должно было случиться.

Она не могла найти этому объяснение. Внезапно на нее навалилась жуткая усталость. Ее измучила необходимость бороться с воспоминаниями, очень тревожила предстоящая встреча с детьми, а тут еще Макс со своими загадками…

Она откинулась на сиденье и закрыла глаза.

У Макса наверняка какие-то планы. И они как-то связаны с нею.

Холодок пробежал у нее по коже. Если он думает, что она согреет его постель в предстоящие две ночи, то глубоко ошибается.

Макс тем временем напевал себе под нос «Когда я полюблю», и под это мурлыканье она забылась неспокойным сном.