Разноцветная одежда

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

^{Несколько тысяч лет назад. Равнины Дофана в Ханаане.}

^{Сцена находится в полумраке, не считая луча света, который выхватывает Рувима, стоящего на краю сцены. Он играет на пастушьей флейте. Это тема воды. Какое-то время он играет, потом говорит, обращаясь к публике.}

РУВИМ. Я — Рувим, старший сын Иакова.

^{Свет начинает усиливаться. День уже кончается. Солнце готово опуститься за горизонт. Рядом колодец. Десять пастухов готовят ужин. Эти люди — первые десять сыновей Иакова: Рувим, Симеон, Левий, Иуда, Дан, Неффалим, Гад, Асир, Иссахар и Завулон. Они в простых пастушьих длиннополых рубахах и сандалиях. Братья в пантомиме продолжают свой труд, пока Рувим говорит.}

Вот мои братья. (Показывает на тех двоих, которые складывают очаг из камней). Эти двое — Симеон и Левий. Мои родные братья. (Показывает на двух других. Один отрезает ножом ломти мяса, другой помогает, держа тушу). Эти двое, что занимаются мясом для нашего ужина — Иуда и Иссахар. Тоже мои родные братья. (Показывает на брата, который принес палки и корни для костра). Завулон. Он тоже мой родной брат. Нас шестеро, сыновей Лии. (Показывает на двух других). Дан и Неффалим, что обрабатывают овечью шкуру, — мои сводные братья. Они рождены Валлой, второй женой моего отца. (Показывает на двух других). Гад и Асир, что носят камни, чтобы сложить очаг, — мои сводные братья. Они рождены Зелфой, третьей женой моего отца… У нас есть еще один брат, сводный брат; его имя Иосиф. Самый младший. Единственный сын Рахили, любимой жены моего отца; и Иосиф — любимый сын моего отца. Иосифа, любимого сына, здесь нет. Его никогда не бывает с нами. Он живет в палатках. Остается дома с отцом. Любимый сын любимой жены.

Надобно вам знать, что мы, десять сыновей Иакова, уже много недель на равнинах; что мы не можем найти хорошее пастбище; что мы искали траву и воду с того самого дня, как ушли на равнины, и, поскольку мы их не нашли, стадо наше оставляет желать лучшего; что мы устали; что мы пали духом; что близится к концу день, когда многое шло не так. (Оборачивается к братьям). Гад! Оглянись! (Выступает на сцену. С этой минуты он уже не рассказчик, а один из братьев).

ГАД (он поднимал крупный камень рядом с отверстием колодца. Роняет камень и отскакивает. Потом осторожно подбирается к тому месту, где лежит камень, и проворно выхватывает змею за шиворот. Держит ее в руке). Ага! Что, хотела за ногу меня цапнуть?

ЗАВУЛОН. Размозжи ей голову и брось в колодец, пока не наступил на нее.

ГАД. Я не вчера родился, братец. Я знаю, как обращаться со змеей. (Вытаскивает нож, отрезает змее голову и швыряет ее в колодец. Симеону). Когда мы будем есть?

СИМЕОН. Можешь хоть сейчас, если хочешь сырого мяса.

ЛЕВИЙ. И это все, что мы получим — тощая туша блохастой овечки?

СИМЕОН. Я готовлю то, что мне позволено. Отец говорит: мы набиваем себе брюхо, а стадо голодает.

ЛЕВИЙ. Если человек работает, ему надо есть, и я собираюсь съесть свою долю.

НЕФФАЛИМ. Он думает, что у нас животы — вроде тощих кошельков, как у Иосифа?

ЗАВУЛОН. Кто-то должен сказать ему, что мы взрослые мужчины.

ИУДА. А это вчера ночью или позавчера мать качала тебя в колыбели, чтобы ты перестал орать?

ЗАВУЛОН. Я размозжу тебе череп.

ИУДА (с насмешкой). Да, помню — как-то раз ты убил блоху.

^{Завулон бросается на Иуду.}

ИССАХАР (встает между ними). Дурак! Сколько раз тебе говорить: чтобы драться, у тебя есть сводные братья.

ЗАВУЛОН. Пусть меньше болтает про меня языком. (Со злостью глядит на Иуду, потом сердитыми шагами подходит к колодцу и плюет в него).

АСИР (старается разрядить напряжение). Там есть трехмесячный ягненок. Что скажете, братья, не поймать ли мне его?

^{Хор одобрительных возгласов. Асир собирается уходить.}

РУВИМ (удерживает Асира). Нет!

ЛЕВИЙ (Асиру). Здесь нет никаких Иосифов. Сходи, притащи ягненка.

^{Асир уходит. Братья, ожидая его возвращения, опускаются на землю вялыми движениями уставших людей.}

СИМЕОН. В тот день, когда мы ушли из палаток, Иосиф опять завел свои бредни про сны. Он пришел ко мне на рассвете и сказал мне, что видел сон, как найти воду под землей. Иегова явился ему во сне и…

ЗАВУЛОН. В следующий раз, когда он попытается рассказать мне какой-нибудь свой сон, я ему язык вырву.

ИУДА (с насмешкой, как раньше). Да, помню — как-то раз ты убил блоху.

ЗАВУЛОН (растянувшись на земле, слишком устал, чтобы двигаться). И еще одну убью.

^{Братья присоединяются к нему хором насмешливых голосов.}

ГАД. Что, Иосиф и вправду все время видит эти сны, в которых является Иегова?

РУВИМ. Может быть, какие-то он и выдумывает, но остальные — правда. Во сне бывает что угодно. Почему бы Иегове не появиться во сне Иосифа?

ГАД. Если Иегова так занят тем, что разгуливает по снам Иосифа, откуда у Него время посещать других?

ДАН. Почему Иегова выбрал одного Иосифа? Почему Иегова не явится во сне к кому-нибудь из нас?

ЗАВУЛОН. Потому что он любимчик. Любимый сын любимой жены. Он даже для Иеговы любимчик.

ЛЕВИЙ. Где там Асир с ягненком? Я голоден.

ГАД (Рувиму, который начал играть на флейте). Что ты играешь?

РУВИМ. Так звучит река.

ГАД. Волны реки. Музыка воды. Мне бы хватило двадцати капель воды с этого неба.

СИМЕОН. От Ясида до Баши, от Баши до Сихема, от Сихема до Дофана.

ИССАХАР. Гнали мы стадо и загоняли самих себя. И чем мы можем похвалиться?

РУВИМ (смотрит в колодец). Этот колодец никогда раньше не пересыхал.

ГАД (с отвращением плюет в колодец). Вонючая яма.

СИМЕОН. Отец будет гневаться на нас.

ГАД. Пускай отец гневается на Иегову. Это дело Иеговы — предоставить нам пастбище и воду. Мы искали их.

СИМЕОН. Отец будет гневаться не на Иегову, а на нас.

ГАД (с постепенно нарастающей энергией поднимается на колени и взывает к небу). Иегова, почему Ты так жалеешь воды Своей? Мы молились Тебе; мы приносили жертвы Тебе. Мы сдержали свое слово; почему Ты не держишь Свое, Ты, жадный мошенник Иегова?

РУВИМ (перестает играть). Я бы на твоем месте был осторожнее.

ГАД (поднимается на ноги. Силы его прибывают. Он теряет всякую осторожность и во все горло кричит в небо). Двадцать капель воды — это все, чего я прошу, будь Ты неладен! Двадцать капель. (Пауза). Ну, давай, Иегова — двадцать капель. (Пауза). Сдается мне, Иегова, что Ты обманщик. Ты не смог бы раздобыть двадцать капель воды, даже если бы захотел.

СИМЕОН (он растянулся на земле, лицом к небу). Облако. Его только что здесь не было.

РУВИМ (смотрит на облако, потом вопросительно смотрит на Гада). Не больше ладони. Ладонь Иеговы?

СИМЕОН. Оно идет к нам.

ЗАВУЛОН. И становится больше.

СИМЕОН. Смотрите! Оно закрывает небо.

^{Свет меркнет и становится зловещим. Слышен глухой гром, а потом ливень, ужасный поток воды обрушивается на братьев. Это не должен быть настоящий дождь. Эффект достигается сочетанием света и звука и, может быть, добавлением экрана или прозрачной пленки, брошенной на проектор.}

ГАД. Иегова! Милый, добрый Иегова, я всего лишь попросил двадцать капель воды, просто чтобы посмотреть, добудешь ли Ты ее. Но не этого же!

РУВИМ. Будешь знать, как дразнить Иегову.

ГАД. Это твоя вина, Рувим. Зачем ты играл эту водяную музыку?

^{Эта внезапная буря, какие бывают в засушливых землях, длится не больше минуты. Небо снова становится чистым. Братья ежатся, они промокли, им холодно, и у них жалкий вид. Появляется радуга.}

СИМЕОН. Смотрите, радуга!

ГАД (братьям, сердито). Заставил нас промокнуть, продрогнуть до костей, а теперь радугу нам посылает.

СИМЕОН. Не гневи Его. Никогда не угадаешь, что Он сделает еще, если разгневается.

ГАД. Это я тут разгневался.

СИМЕОН. Примем этот ливень, как будто он нам по душе. Иначе кто знает, что Он сделает с нами.

ГАД. Радуга эта — вот что меня злит. Радуга — знак дружбы между Иеговой и нами. И когда Он посылает радугу, окатив нас водой, это нечестно.

СИМЕОН. Ш-ш-ш! Он услышит.

ГАД. И пусть.

РУВИМ. Иегова всемогущ. Берегись его гнева.

ГАД. Пусть Иегова сам меня бережется. У меня есть оружие против Него.

ДАН. Какое у тебя может быть оружие против Иеговы?

ГАД. Оружие молчания.

РУВИМ (на лице его ужас. Он обращается к небу). Молю тебя, Иегова, не слушай его. Его гнев питает наша досада.

ГАД (во время его слов Рувим начинает громко играть, но голос Гада нарастает, перекрывая звуки его флейты, и к концу своей речи он уже кричит). Иегова всемогущ? Иегова сидит высоко на престоле, во всей славе своей? Иегова славен и могуч, потому что мы отдаем Ему почести и объявляем Его могучим. А что если мы здесь, сейчас, сообща, заключим договор молчать об Иегове? Мы, сыновья Иакова, ростки от семени Авраама, Исаака и Иакова, единственные в этом мире, кто чтит Иегову. Если мы будем молчать, не скажем ни одного слова о Нем, что толку будет, когда он останется сидеть там на престоле, во всей славе своей, одинокий, забытый, никому не знакомый, никем не чтимый, когда некому будет петь Ему хвалы о Его могуществе? Так что пускай Он побережется и подумает, как обходиться с нами в будущем.

^{Рувим задыхается от игры, Гад от крика. Им приходится остановиться, чтобы отдохнуть, и они тяжело дышат. Симеон прерывает вынужденное молчание.}

.

СИМЕОН. По-моему, эта радуга движется.

ИУДА. Это человек. Он сошел с края радуги.

СИМЕОН. Смотрите, как он подбирает свою красивую одежду, когда ступает по овечьему навозу.

ДАН. Клянусь богом Иеговой, эта одежда разноцветная.

ЗАВУЛОН. Иосиф! Отец послал его подглядывать за нами.

ДАН. Красивая одежда.

ЗАВУЛОН. Но на ней маловато красного. Разукрасим-ка ее, братья.

^{Иосиф приближается. Слышится пронзительный свист.}

РУВИМ. Я ему отвечу. (Закладывает пальцы в рот).

ЗАВУЛОН (останавливает его). Нет. (Братья вопросительно смотрят на него). Спрячемся. Когда он придет, налетим на него и побьем.

РУВИМ. Что он тебе сделал?

ДАН. У него одежда разноцветная.

ИССАХАР. Он любимчик отца.

ЗАВУЛОН (тащит Рувима за руку). Скорее. Он идет.

^{Остальные быстро следуют за Завулоном и Рувимом. На время становится тихо. Потом входит Иосиф в разноцветной одежде. Это плащ, сшитый из полос материи с примитивным великолепием. Он резко выделяется среди тусклых рубах его братьев. Иосифу восемнадцать лет, он выше среднего роста. Ему не хватает грубой силы его братьев, но он наделен проворством и гибкостью ума и тела.}

^{Он оглядывает сцену, озадаченный. Видит ломти мяса и с голодным видом щупает их; заглядывает в колодец и с гримасой отстраняется; начинает вытирать пальцы о свой плащ, но одумывается и аккуратно вытирает их о нижнюю одежду. Он устал. Он бросается наземь. Что-то привлекает его внимание, и он внимательно изучает землю.}

^{Молча появляются Гад, Симеон, Неффалим и Завулон. Они делают знак остальным окружить Иосифа. Пока они приближаются, Иосиф осознает их присутствие. Теперь он настороже, хотя не дает им это понять. По сигналу от Завулона они готовы наброситься на него с палками, но, не оборачиваясь к ним, Иосиф кричит им:}

ИОСИФ. Привет вам, братья!

^{Братья замирают, тупо глядя на него.}

ЗАВУЛОН. Привет! Бе-е-е-е!

^{Остальные или повторяют, или пренебрежительно фыркают.}

ДАН. Что ты тут ползаешь по земле в таком красивом плаще?

ИОСИФ. Наблюдаю за двумя племенами муравьев. Тысячи их ведут величайшую битву, в то время как мы, наверху, знаем, что весь их мир — только горка песчинок.

^{Завулон наступает на муравьев и давит их.}

СИМЕОН. Чего тебе надо?

ИОСИФ. Первым делом — что-нибудь поесть.

СИМЕОН. Ты добирался сюда из палаток не затем, чтобы просто поесть.

ИОСИФ. Отец послал меня, чтобы принести ему новости о вас и о стаде.

ЗАВУЛОН. Хочешь сказать — прислал тебя подглядывать и наушничать.

ГАД. Значит, отец потихоньку выживает из ума, если посылает великого, могучего Иосифа присмотреть за десятью маленькими братишками?

ЛЕВИЙ. Как ты там, Иосиф? Хорошенько развлекаешься дома со служанками?

ИОСИФ (смущенно, но с достоинством). Ты знаешь, что я этого не делаю.

ЗАВУЛОН. Сам виноват. Эти девки были бы согласны.

ИУДА. Он и во сне не видел, что он упускает.

СИМЕОН. Перестань, а то опять он заведет про свои сны.

ЗАВУЛОН. Будь осторожен, Иосиф. Мир полон дурных женщин.

ГАД. Однажды какая-нибудь из них поймает тебя, задерет твой красивый плащ тебе на голову — и никогда уже не будешь ты прежним.

СИМЕОН. Может быть, после этого закончатся его сны. Будет и наяву о чем подумать.

ИОСИФ (смущенный, оглядывает мясо). Мясо скоро будет готово? Я не ел со вчерашнего рассвета.

ДАН. Отец не послал бы тебя без хлеба в мешке.

ИОСИФ. Я следовал за вами с места на место. Неудивительно, что стадо отощало и запаршивело.

ЗАВУЛОН. И эти слова ты принесешь отцу?

ИОСИФ. Я должен сказать правду. Да, скот отощал, а земля суха и пустынна. Даже в этом колодце не осталось ничего, кроме грязи… Должен быть какой-то способ собрать воду и удержать ее в одном месте. Чтобы, когда будет засуха, мы могли пользоваться ею.

ЗАВУЛОН. Вроде озера, что ли?

ИОСИФ (подхватив идею Завулона). Да! Именно так. Как озеро. Вот сейчас прошел дождь. Вся эта вода, что упала с небес — какой от нее был прок? И где она теперь? Лишь несколько луж на земле.

ЗАВУЛОН. Вырыть озеро — немалый труд.

ИОСИФ. Я скажу, как это сделать.

ГАД. Так, так. Мы будем делать всю работу, а ты будешь командовать?

ИОСИФ. Я же знаю, как!

ДАН. Ты будешь нами управлять? Станешь нашим господином? Вот как это будет?

ИОСИФ. Это будет ради вашего блага! Вы станете благословлять меня.

ГАД. Снова твои безумные сны, Иосиф.

ИОСИФ (Рувиму). Ты-то понимаешь меня, Рувим. Ведь ты знаешь, о чем я говорю, правда?

РУВИМ (отводит Иосифа в сторону, чтобы их не слышали другие. С укором). Ты не должен так говорить со своими братьями.

ИОСИФ. Я думал, ты понял…

РУВИМ. А ты понимаешь своих братьев? Ты никогда не был с нами в поле. Тебя не жгло солнце днем и не леденил ветер ночью. Все время эти поиски травы и воды…

ИОСИФ. Но затем-то я и говорю…

РУВИМ. Ты знаешь, через что мы прошли за этот месяц? И вот приходишь ты из палаток, из своей легкой жизни, со своими блестящими замыслами — но работу-то всю делать нам.

ИОСИФ. Я думал, ты на моей стороне, Рувим…

РУВИМ. Это так.

ИОСИФ. Почему они не могут любить меня за то, что я есть? Я могу сделать для них столько хорошего.

РУВИМ. Пока ты не трудился вместе с нами, пока ты не ощутил на собственной шкуре, как живут пастухи, ты останешься один — а в одиночку ты не сможешь выполнить свои планы. Твои замыслы, может быть, и хороши, но к ним будут глухи. Они умрут — или их убьем мы.

ГАД (злость поднимается в нем. Теперь он перебивает Иосифа и Рувима). Слушайте, братья. Мне тоже был сон — это, должно быть, семейное. Пока он говорил, мне приснилось, что я скрутил его, в этих его ярких перышках, и бросил на дно этого грязного колодца, к таким же ползучим гадам.

ДАН. Там ему и место.

ИОСИФ (встревоженный, просительно). Вы же шутите. Вы не причините мне вреда, братья. (С убежденностью). Кроме того, Иегова не допустит, чтобы меня бросили на дно.

АСИР (входит с мертвым ягненком на плечах). Вот, братья! Мясо. Нежное и вкусное.

ИОСИФ (трогает ягненка, в блаженном неведении). Еще теплый. Какой-нибудь дикий зверь напал на стадо и зарезал его? (Понимает, что ягненок убит. С добродетельным видом и оскорбительным самодовольством). Отец запретил вам убивать ягнят. И он прав. Мы должны думать о будущем. Я не ел два дня, но не притронусь к этому мясу.

ЗАВУЛОН (злобно). Он думает, что мы станем силой пихать мясо ему в глотку!

ЛЕВИЙ. Никакого ты мяса не получишь. Отец послал тебя за новостями. Возвращайся и расскажи ему, что мы наелись от души, но для доносчиков у нас еды нет.

ИОСИФ. Я не смогу вернуться без пищи. Это три дня пути. (Молчание. Он переводит взгляд с одного брата на другого). Я голоден. Дайте мне поесть, прежде чем я уйду.

ГАД. Ты уйдешь, как пришел — с пустым брюхом.

ЗАВУЛОН. Дадим ему пару затрещин, чтобы убирался.

ИОСИФ (испуган, но храбрится). Как вы смеете даже помыслить о том, чтобы причинить вред человеку, благословенному богом в этом поколении?

ГАД. Благословенному, как же! Вижу, мы и вправду бросим его на дно колодца.

ИОСИФ. Вы и вдесятером не сможете бросить меня на дно.

РУВИМ. Иосиф, перестань!

ЗАВУЛОН. Сейчас увидишь звезды, мой кулак тебе их покажет.

^{Они приближаются к Иосифу. Гад хватает его за ворот плаща.}

ИОСИФ (собирает все силы). Стой! Я помазанник Иеговы!

ГАД (держа Иосифа за ворот, грубо трясет его). Ах, помазанник!

ИОСИФ. Да.

ГАД. И чем же он тебя помазал — коровьим навозом? Держи язык за зубами, а то еще раз дам.

^{Рувим встает между Иосифом и его братьями, защищая Иосифа.}

ИОСИФ (выразительно). Иегова посещал Авраама, нашего прадеда, и Исаака, нашего деда…

РУВИМ (перебивает). Молчи. Слишком много ты говоришь.

ИОСИФ (торопливо). И Иакова, нашего отца — и тем он возвеличил Себя. Но через меня Иегова превзойдет Себя!

^{Уверенность, с которой он это говорит, производит впечатление на братьев. Они все замирают, кроме Гада.}

ГАД. Слушай-ка, это нечестно — Он все посещает да посещает. Ты и сам должен посетить Его в ответ. На дне этого колодца ты как раз Его найдешь.

ИОСИФ (глядит прямо в глаза братьям, особенно Гаду). Я знаю, что найду Его на дне. Он вездесущ. И Он смотрит на вас — на всех вас — в эту самую минуту.

^{Братья мнутся на месте, Иосиф наблюдает за ними.}

ГАД. Э! Хватит уже его россказней. Опять ему какой-нибудь сон видится.

^{Он медленно подступает к Иосифу, но другие братья не следуют за ним.}

ИОСИФ (понизив голос, говорит с величайшей убежденностью). Да, мне был сон. Этот сон мне снился прошлой ночью. Мы были в поле и вязали снопы. Вдруг мой сноп зашевелился, как живой. Я встряхнул его, и он засиял золотым блеском. Потом он поднялся и встал. Ваши снопы увидели его и задрожали. Потом они собрались в круг и склонились перед моим золотым снопом.

ГАД. А ты уверен, что никто из них не дал твоему пинка под зад?

ИОСИФ (чувствуя, что удержался на плаву). Я видел и другой сон прошлой ночью.

РУВИМ (Иосифу, тихо, чтобы остальные не слышали). Иосиф, остановись. Одного сна достаточно. Ты все испортишь. Уходи.

ИОСИФ (наполовину в отчаянии, наполовину в азарте игрока, поставившего все на карту). Я не могу остановиться! Я должен продолжать! (Снова понижает голос и смотрит в пространство, как будто преображенный видением). Во втором сне огромное красное солнце пришло ко мне и склонилось передо мной. Потом пришла серебряная луна и склонилась передо мной. Потом пришли одиннадцать больших звезд и склонились передо мной. И для каждого из них нашлось у меня доброе слово. (Испытующе смотрит в лица братьев). Братья, не знаете ли вы, что означают эти сны?

^{Волшебство развеялось. Братья начинают неловко шевелиться и постепенно приходят в гнев.}

ГАД (громко и сердито). Для тебя, Иосиф, они означают только одно. (Братьям). Давайте.

ДАН. На дно его!

^{Двое братьев выступают вперед и хватают Рувима за руки. Они тащат его прочь, чтобы он не мог больше встать между Иосифом и братьями. Одновременно Гад и Дан хватают Иосифа и готовятся бросить в колодец. Гад зажимает рукой рот Иосифа.}

РУВИМ (пытается высвободиться, но ему не удается; кричит с того места, где его держат). Иегова прогневается на нас.

ГАД. Мы бросим его на дно — это наше дело. Если Иегова захочет его выудить — это его дело.

ДАН. Стащите с него плащ. Мы заберем его.

^{Иосиф кусает Гада за руку. Гад кусает за руку Иосифа. Иосиф, вскрикнув от боли, отпускает руку Гада.}

ГАД. Не один ты умеешь кусаться.

ИОСИФ. Братья, ведь Иегова на самом деле посещал меня. Я избран судьбой.

ГАД. В колодце твоя судьба, Иосиф.

^{Завулон затыкает Иосифу рот. Рувим пытается освободиться. Еще два брата держат его, и он беспомощен.}

ГАД (они с Завулоном раскачивают Иосифа за руки и за ноги): Раз — на удачу!

ЗАВУЛОН. Два — по пути!

ГАД. Три, четыре!

ВСЕ (хором). Теперь — лети!

^{Иосифа бросают в колодец. Слышится его пронзительный крик, полный ужаса. Братья, державшие Рувима, отпускают его. Он глядит с печалью.}

ГАД (заглядывает через край и насмешливо зовет). Эй, Иосиф, ты нашел там Иегову — или он ушел посещать другого блаженненького?

ИОСИФ. Братья, спасите меня. Здесь, на дне, полно змей.

ГАД. Всего лишь безобидные змееныши. Найди для них добрые слова, и они склонятся перед тобой.

ДАН. Гад, берегись!

ГАД (выхватывает с земли змею, вытаскивает нож, отрезает ей голову и кричит в колодец). Эй, царь, владыка над народом! Вот тебе веревка, чтобы выбраться!

^{Он швыряет мертвую змею в яму. Иосиф кричит от ужаса.}

ЗАВУЛОН. Что случилось, ваше высочество? Рука соскользнула?

ГАД. Пусть Иегова превратит твой плащ в радугу, чтобы ты вылез по ней с мешком золота.

ИОСИФ. Иегова придет. Я знаю, Он придет.

^{Вдали слышен звон колокольчиков.}

ГАД. Вот и Он.

ЗАВУЛОН. Иегова?

ГАД. Да. Разве не слышишь?

^{Некоторые братья поражены. Потом, увидев причину звона, они приходят в себя.}

ЛЕВИЙ (глядит вдаль). Караван.

НЕФФАЛИМ. Купцы идут в Египет.

ЗАВУЛОН. Я бы год жизни отдал, чтобы пойти с ними.

ГАД. Это обойдется тебе и дороже, если их работорговцы тебя сцапают.

ЗАВУЛОН. Я знаю, что делать с нашим владыкой.

СИМЕОН. По мне, колодца ему хватит.

ДАН. Завулон придумал лучше. Мы избавимся от него, и не будет крови на руках наших.

АСИР. И еще получим плату.

РУВИМ. Он нашей крови. Нельзя продавать свою кровь.

ГАД (отталкивает Рувима). Скорее, Дан, вытаскивай его.

^{Дан достает моток веревки.}

РУВИМ. Не надо ни колодца, ни рабства. Он выучил урок. Вытащите его и отошлите домой. Больше от него не будет бед.

ГАД. Послушай, Рувим, мой сводный брат, в этом колодце могут поместиться и двое. И в рабство тоже можно продать двоих.

ИУДА (становится между Гадом и Рувимом, зовет). Сыны Лиины!

^{Тотчас же Симеон, Левий, Иссахар и Завулон присоединяются к нему, окружая защитным кольцом Рувима.}

РУВИМ (с горечью). Если бы у Иосифа были родные братья, чтобы защитить его, разве был бы он сейчас на дне?

^{Шесть братьев стоят против четырех. Появляется работорговец-измаильтянин. В руке у него кнут.}

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Привет вам, сыны Авраама!

ГАД. Привет тебе. Из какого ты племени?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Ваш покорный слуга — измаильтянин.

ГАД. Куда ты держишь путь?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. В Египет.

ГАД. А чем торгуешь?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Пряностями и рабами.

ГАД. Рабами… Купишь ли ты еще одного — молодого, сильного и упитанного?

^{Двое братьев крепко держат Рувима.}

ИЗМАИЛЬТЯНИН. За хорошую цену.

ГАД. Пятьдесят сребренников?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Я однажды купил царевича за сорок.

ГАД. Значит, будет тебе царевич за сорок.

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Покажите его мне.

ГАД (Дану). Выудим его. (Кричит в колодец). Как ты там, Иосиф? Вот настоящая веревка. Мы вытащим тебя.

ИОСИФ. Спасибо, братья мои.

ГАД. Осторожнее. Держись крепко. Не упади, а то разобьешься.

^{Несколько братьев тянут за веревку и вытягивают Иосифа наружу.}

ИОСИФ (переваливается через край колодца). Иегова услышал мои молитвы!

ГАД. Почему бы нет? Разве ты не Его любимчик?

ИОСИФ. Я знаю, что Он не позволил бы мне остаться на дне.

^{Братья поворачивают Иосифа спиной к измаильтянину и заботливо ободряют его. Надевают на него разноцветный плащ и аккуратно расправляют. Гад поворачивает Иосифа, так, что он предстает перед измаильтянином.}

ГАД. Погляди на него. Ты найдешь, что он здрав плотью и духом.

ИОСИФ (отшатывается). Кто этот человек?

ДАН. Твой новый хозяин.

ИОСИФ (внезапно меняет повадки и тон. Вкрадчиво, измаильтянину). За сколько они пытаются меня продать?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. За сорок сребренников.

ИОСИФ. Они грабят тебя. Я — всего лишь мешок костей и нежной белой плоти. Нежнее цыпленка. Пощупай мышцы. Я ни на что не гожусь.

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Не пережимай. Я и в самом деле не хочу тебя покупать.

ГАД. Послушай, работорговец, он — ценное приобретение. (Снимает плащ с плеч Иосифа и передает измаильтянину, который опытной рукой щупает его). Видел ли ты, чтобы такой красивый плащ был на обычном человеке? Разве это не доказывает его ценность?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. Если уж ты так говоришь, и если плащ входит в цену…

ДАН (выхватывает плащ из рук измаильтянина). Что?! С плащом? Конечно, нет. За кого ты нас принимаешь?

ИЗМАИЛЬТЯНИН. А чего он стоит без плаща? Кончено дело.

^{Собирается уходить. Двое братьев тянут его назад.}

ГАД. Хорошо, хорошо — он твой за тридцать сребренников. Но без плаща.

ИОСИФ. Один день работы в поле убьет меня. Так-то ты вкладываешь деньги?

ГАД. Сговоримся. Двадцать — и он твой. Но двадцать — это предел.

ИОСИФ (пока измаильтянин щупает его руки и плечи). Как цыпленок. Я не стою того, чтобы меня покупать.

ИЗМАИЛЬТЯНИН (достает маленький деревянный инструмент из кармана, открывает рот Иосифа и изучает зубы). Беру. Слабый я человек — скупаю всякую дрянь, потому что сделка есть сделка. (Швыряет Завулону мешочек с монетами).

ИОСИФ. Братья, за что вы так меня ненавидите?

ГАД. Если человеку снятся сны, он должен держать их при себе, чтобы они никому не вредили.

ИЗМАИЛЬТЯНИН (деловито сковывает запястья Иосифа, к наручникам привязан шнур, за который он собирается увести Иосифа). Пошли, ценное приобретение. Отправляемся путешествовать.

ИОСИФ (вырывается от него и бежит к братьям). Во имя Иеговы, не продавайте меня в рабство!

ИЗМАИЛЬТЯНИН (настигает Иосифа и с той же деловитостью ударяет его кнутом по спине). Нет уж, хватит!

ИОСИФ. Если еще раз тронешь, убью.

ИЗМАИЛЬТЯНИН (спокойно). Шагай. (Они движутся туда, откуда доносится свист кнутов). Жизнь раба не так уж плоха — когда привыкнешь.

ИОСИФ. Пусть падет на тебя проклятие Иеговы — и на моих братьев.

^{Иосиф с измаильтянином удаляются. Рувима отпускают. Долгая тишина. Завулон отдает серебро Гаду.}

РУВИМ (вытягивает плащ из рук Дана и держит его на весу). Что мы наделали, братья? Мы продали плоть свою.

ГАД. Я продал его не ради денег. (Бросает мешок с деньгами в колодец). Теперь мы избавились от его безумных снов.

^{Освещение гаснет, очень быстро, его сменяет густой сине-зеленый свет. В этом свете все братья, кроме Рувима, уходят, забирая с собой все, что следует убрать со сцены.}

^{Действие продолжается без перерыва, луч света выхватывает Рувима-рассказчика. Он отходит к краю сцены с разноцветным плащом в руках и говорит, обращаясь к публике.}

РУВИМ. Мы забрызгали разноцветный плащ кровью — кровью трехмесячного ягненка, которого убил Асир. Мы принесли плащ домой к Иакову, нашему отцу, и сказали ему, что какой-то хищный зверь растерзал Иосифа. Отец разорвал свои одежды и надел вретище. Он не хотел утешиться. Слезами омывал он разноцветную одежду.

Что до Иосифа, вскоре после того, как караван достиг Египта, измаильтянин продал его. Вообще-то Иосифа продавали много, много, много раз. Он был неудобным рабом — сравнивал, критиковал, предлагал изменения, и так, что его хозяева выглядели не слишком умными. Иосифа продавали, и перепродавали, и снова продавали, и снова, лишь бы от него избавиться. Сколько побоев он получил — не сосчитать, но так и не хотел понять прямую связь между своим языком и своей спиной: когда он открывал рот, чтобы с обычным своим видом превосходства начать критику, побои были неизбежным результатом.

Через три года после того, как мои братья и я продали его измаильтянину, он был перепродан в дом Потифара, первого советника фараона. И снова, поспорив с надсмотрщиком, он был брошен в темницу и прикован к этому столбу.

^{Иосиф молча входит и приковывает себя к столбу. В изнеможении он опускается на землю. Свет быстро гаснет, погружая Рувима в темноту. Рувим уходит со сцены, тем временем густой сине-зеленый свет заменяется необходимым для сцены освещением. Сцена представляет собой темницу со стенами из голого камня. Полумрак. В углу какие-то царапины. Свет просачивается сквозь решетку, показывая, что это место находится под землей.}

ИОСИФ (на коленях). Услышь меня, Иегова, услышь мои молитвы. Помоги мне выбраться со дна. Если судить по смене света и тени за этой решеткой, я нахожусь в этой яме уже семь дней и семь ночей. Хватит, Иегова. Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда. (Тишина). Не только моя вина в том, что я здесь. Добрая часть вины — я не говорю, какая — лежит и на Тебе. Пожалуйста, не гневайся на меня. Факты есть факты, Иегова, и это факт: Ты наделил меня умом, несомненно, для того, чтобы я им пользовался. Вот этот-то ум, тот самый, которым Ты меня наделил, все время доводит меня до беды. (С недовольным видом). Быть может, я и впрямь раздражаю людей, когда предложу пару дюжин улучшений. (Голос его поднимается до сердитого крика, когда он поднимается на ноги, звеня цепями). Быть может, я нетерпелив, и я выхожу из себя, когда вижу столько глупости вокруг, и когда глупцы, что командуют мной, не позволяют мне ничего менять. (Снова встает на колени, говорит очень мягко). Но я выучил свой урок, Иегова. Я буду (с нарастающим презрением) осторожным, искусным, ловким, дипломатичным, хитроумным, изворотливым, пронырливым, коварным. Я обещаю. Теперь твой черед, Иегова. Вытащи меня со дна. (Недолгая тишина). Иегова! Я взываю к Тебе. (Тишина). Иегова! (Тишина). Ты ведь не можешь и в самом деле покинуть меня. (Тишина). Я на дне могилы. Я уже достаточно пробыл мертвецом. Воскреси меня.

^{На некоторое время наступает тишина. Потом звучит тяжелый удар. Дверь открывается, и поток солнечного света льется вдоль грубо сделанной лестницы. Слышится музыка: это музыка внешнего мира, бодрая и веселая. Мужчина и женщина останавливаются на верхней ступеньке, щурясь от света. Это Вашни, жена Потифара, и Арраффи, домоправитель Потифара.}

^{Арраффи обладает достоинством, остроумием и властностью, что сочетается с ироничной трезвостью. Вашни — женщина мудрая и знающая, опытная в придворных делах. В ней есть внутренняя царственность и, возможно, негибкость, выдающая ее разочарование в той жизни, которая не дает ей возможности использовать свои таланты напрямую.}

^{Они спускаются на несколько ступенек и останавливаются на площадке. Иосиф насторожен и внимателен. Он напряженно слушает, стараясь быть незаметным.}

ВАШНИ. Что за место? Я никогда не знала, что оно существует. (Спускается на несколько ступенек, затем снова отступает на площадку). Фу! Какой запах. Словно на дне помойной ямы.

АРРАФФИ. Зачем тебе целый день вмешиваться во все подряд? Вверх, вниз, туда, сюда. Я устал. Почему бы тебе не довольствоваться прогулками по душистым тропам сада?

ВАШНИ. Разве я не хозяйка в этом доме?

АРРАФФИ. Прости меня, моя госпожа. Боги подчас странно обходятся с людьми. Мне жаль, что они создали меня глупцом.

ВАШНИ. Я обидела тебя, Арраффи. Каждый раз, когда ты обижаешься на меня, опять ты прибегаешь к этой уловке с глупостью. Человек, на попечении которого находится самый богатый дом в Египте, вряд ли может быть таким глупцом, каким ты зовешь себя.

АРРАФФИ (с ноткой горечи и самоиронии). Боги странно обходятся с людьми, которые живут уловками — они всегда должны действовать через посредство других, и их никогда не хвалят и не винят за то, что вышло из их замыслов.

ВАШНИ (с вызовом). Но, Арраффи, разве тебе не доставляет никакого удовольствия быть тайным правителем Египта?

АРРАФФИ (с каменным лицом). Фараон, помазанник Изиды, — правитель Египта.

ВАШНИ. А кто правит фараоном?

АРРАФФИ. Каждый ребенок знает, что твой муж, Потифар, — первый советник фараона.

ВАШНИ. А кто советует Потифару, что советовать фараону?

АРРАФФИ. Я открою тебе секрет. Кое-какие из лучших замыслов, которые я подсказал твоему мужу, а он, в свою очередь, подсказывает их фараону как свои собственные — кое-какие из них исходили от тебя.

ВАШНИ (склоняет голову, признавая это). Тебе никогда не хочется посмеяться, когда Потифар берет твои замыслы и подает их фараону как свои собственные?

АРРАФФИ. А тебе? Тебе никогда не хочется посмеяться, когда я беру твои замыслы и подаю их твоему мужу, Потифару, как свои собственные?

ВАШНИ. Для меня это слишком грустная шутка.

АРРАФФИ. И для меня… Пойдем же.

ВАШНИ. Я должна спуститься в темницу, Арраффи.

АРРАФФИ. Почему, моя госпожа?

ВАШНИ. Я ищу чего-то — и сама не знаю, чего.

АРРАФФИ. Вряд ли это подходящее место, чтобы задавать загадки.

ВАШНИ. Семь ночей подряд мне снится сон. Я должна что-то искать, пока не найду. Но сон не говорит мне, что я должна найти.

АРРАФФИ. И что можно найти здесь?

ВАШНИ. Помоги мне спуститься по ступенькам.

АРРАФФИ. Меня гоняют вверх-вниз по ступенькам, и все их мне придется сегодня пройти. Я не хочу проявлять неуважения к твоим снам, моя госпожа, и к твоим замыслам, которыми я восхищаюсь и пользуюсь, но они всегда оборачиваются работой для меня.

ВАШНИ. Как еще я могу это сделать? Как ты должен действовать через других людей, так же должна и я действовать через тебя.

АРРАФФИ. Я уже давно подумываю уйти в пустыню, жить там, созерцать звезды. Я устал действовать через других людей. Я устал от других людей, которые действуют через меня. Я устал за все эти годы. Я заслужил отдых. Я ухожу в этом месяце. Я скажу Потифару об этом сегодня же.

ВАШНИ. Ты можешь сказать: «Я стар и устал», и уйти в пустыню. Но я-то не могу сказать, что устала от своей жизни, и изменить ее. Я все еще буду женой Потифара. Как я буду справляться, если ты уйдешь в пустыню?

АРРАФФИ. Ты найдешь способ, моя госпожа. Так было всегда… Твой нынешний непокой — это для меня уже слишком. И эта твоя последняя мысль о житницах, которые нужно построить по всей стране…

ВАШНИ (не без раздражения). Я же не прошу тебя строить житницы собственноручно, камень за камнем.

АРРАФФИ. Я знаю. Я знаю. Ты говорила мне это уже сто раз.

ВАШНИ. И скажу тебе снова и снова, пока не укоренится в тебе мысль, насколько это важно.

АРРАФФИ. Я ухожу в пустыню. Я ухожу в этом месяце. Я сегодня же скажу об этом Потифару.

ВАШНИ. А кто заменит тебя и станет домоправителем?

АРРАФФИ. Пусть это будет Малфи. Он достаточно сильно этого жаждет.

ВАШНИ. Этот глупец! Этот никчемный девятый сын ничтожного вельможи! Имей сострадание. Египет скоро окажется в руинах, если Малфи окажется у власти.

АРРАФФИ. Прошу тебя, никаких патриотических призывов. Так не пойдет. Когда-то я думал, что не могу позволить себе умереть и мирно сойти в могилу, пока не найду для Египта человека, способного тащить эту ношу. Но я больше не верю в свою незаменимость. Египет выживет — даже если Малфи заменит меня… Пойдем же туда, к свету.

^{Вашни неохотно следует за Арраффи. Они проходят одну-две ступеньки. Иосиф тяжело, со стоном, вздыхает, намеренно, чтобы привлечь внимание. Арраффи и Вашни озадачены, внимательно прислушиваются. Они говорят, понизив голос.}

ВАШНИ. Ты слышал? Здесь мыши, что ли?

АРРАФФИ. Нет, моя госпожа — только крысы.

^{Иосиф старательно стонет.}

ВАШНИ. Ты уверен, что здесь обитают только крысы?

АРРАФФИ. Иногда наши надсмотрщики бросают сюда ленивого раба, чтобы исправить его.

ВАШНИ. Но всего на прошлой неделе ты говорил мне, что у нас нет ленивых рабов.

АРРАФФИ. Спроси меня завтра, и я скажу тебе то же самое.

ВАШНИ. То, что предписано богами, не может быть изменено.

АРРАФФИ. Боги могут оказаться добрее, чем ты подозреваешь. Здесь не такое уж приятное место, чтобы проводить в нем свои дни. Итак, судьба предписала ему быстрый способ покинуть эту темницу.

ВАШНИ. Ты хочешь сказать, от руки твоего… (Делает знак, будто перерезает горло ножом).

АРРАФФИ. Врача. Именно.

^{Иосиф опять стонет.}

ВАШНИ. Бедное жалкое существо. Быть может, боги действительно добры. Могу я поговорить с ним, Арраффи, пока ты… (Снова делает знак, будто перерезает горло ножом).

АРРАФФИ. Поговори с ним, если хочешь. Но моя беседа окажется ближе к делу.

^{Оба сходят по ступенькам и подходят близко к Иосифу.}

ВАШНИ. Что ты за раб?

ИОСИФ (в нем нет жалости к себе; он проницателен, собран и готов на хитрости). Раб, который должен умереть.

АРРАФФИ. Госпожа желает знать, тебя захватили на войне или ты обычный раб?

ИОСИФ. Я дурной раб, и потому все равно что мертвый раб.

АРРАФФИ. Вижу, что тебе недостает уважения к начальникам.

ИОСИФ. Оно ничего не принесет мне — даже побоев. Никто не станет бить мертвую собаку.

АРРАФФИ (к Вашни). Я уверен, теперь ты понимаешь, почему он брошен в одиночное заключение. У меня есть отличное средство от этой болезни. Я пойду за врачом.

ВАШНИ (приглушив голос). Разве дело настолько срочное?

АРРАФФИ. Суть искусства исцеления — в том, чтобы вовремя расправиться с болезнью.

ВАШНИ. Хорошо, Арраффи, неси свое лекарство. Я останусь и поговорю с ним, пока ты не вернешься.

АРРАФФИ. Ты считаешь это благоразумным?

ВАШНИ. А я всегда должна творить лишь благоразумное?

АРРАФФИ. Моя госпожа властна творить все, что она пожелает. (Кинжалом делает отметку на стене против открытой двери). Но когда солнце дойдет до этой отметки, я вернусь с самым опытным своим хирургом. (Собирается уходить).

ИОСИФ. Иди. Приведи своего палача. И не жди, пока солнце дойдет сюда. Возвращайся с ним как можно скорее.

АРРАФФИ. Я вернусь не скорее, чем собирался. У тебя будет время. Его и так немного. (Уходит).

ВАШНИ. Ты знаешь, кто я такая?

ИОСИФ. Ты — прекрасная госпожа, которой наскучила жизнь и которая пришла в эту могилу искать острых ощущений.

ВАШНИ. А если я скажу тебе, что я — твоя хозяйка Вашни, жена Потифара?

ИОСИФ. Когда до тебя доберутся черви, вкус твой не будет для них слаще от этого.

ВАШНИ. Мне очень хочется предоставить тебя твоей судьбе.

ИОСИФ. Через три десятка лет наша судьба будет единой. Ты не сможешь изменить это, даже если будешь стараться.

ВАШНИ. Ты дерзок. (Оборачивается к лестнице).

ИОСИФ (вслед ей). А ты глупа.

ВАШНИ (останавливается, оборачивается и двигается к нему, ее интерес и любопытство возрастают. Иосиф чувствует явное облегчение, что она не ушла). Почему ты так неучтив?

ИОСИФ (с обезоруживающей прямотой). Как еще мог бы я привлечь — и удержать — твое внимание?

ВАШНИ (не без восхищения). Кто ты такой?

ИОСИФ (многозначительно звенит цепями). Раб.

ВАШНИ. Ты не обычный раб. Как тебя зовут?

ИОСИФ. Иосиф.

ВАШНИ. Почему тебя послали сюда?

ИОСИФ. Глупый надсмотрщик приказал избить меня кнутом и бросить сюда, потому что я сказал ему, как обрабатывать землю, чтобы собрать больший урожай. Он воспылал гневом, призвал охрану и закричал: «Бейте этого еврея, сбейте с него спесь!» И, пока меня били, я слышал, как он кричал: «Я обрабатываю землю так, как делал мой отец и как делал мой дед». Вот глупец!

ВАШНИ (с ее стороны это не недоверие, а испытание). Но ты молод, а наши надсмотрщики — опытные земледельцы.

ИОСИФ. Я больше знал о земле, когда мне было десять лет, чем этот глупец узнает за всю свою жизнь. (Вашни смеется). Ты не веришь, что мой способ хорош.

ВАШНИ. Почему я должна верить?

ИОСИФ. В Ханаане, где я рос, земля пустынна. Нам пришлось многому научиться, чтобы вырвать у нее свой хлеб.

ВАШНИ. Но ведь наши надсмотрщики знают больше, чем какой-то еврей.

ИОСИФ. Худшие земли в Египте подобны лучшим землям в Ханаане, но мы всегда жили в достатке. У вас в Египте столько воды. Видеть всю эту воду — это сводит меня с ума. Я хочу здесь что-нибудь совершить. А вы почти не извлекаете из этого никакой выгоды. Если бы я был властен управлять орошением в Египте! Если бы ваши земледельцы использовали наши методы на этой плодородной земле, Египет стал бы самой богатой страной в мире.

ВАШНИ. Эта страна и так богаче всех.

ИОСИФ. А я говорю, что она бедна.

ВАШНИ. Что ты, простой раб, можешь знать о Египте?

ИОСИФ. Больше, чем ты, простая госпожа. Меня гоняли по этой стране вдоль и поперек. Я каждый уголок в ней знаю.

ВАШНИ. Тогда ты должен знать, что в этом году урожай обилен, как никогда.

ИОСИФ. Я знаю, что эта страна — словно тучная корова, лежащая на изобильном пастбище, ленивая и безмозглая, не думающая о трудных годах, которые всегда приходят вслед за изобильными. И, как эту корову, ее ждет бойня.

ВАШНИ. Ты с такой уверенностью изрекаешь пророчества. Могу понять, почему этот надсмотрщик хотел избавиться от тебя.

ИОСИФ. Я ненавижу глупцов! И ненавижу вдвойне, когда они обладают властью надо мной. Каждый раз, как вижу глупца у власти, так и тянет ему в горло вцепиться. Как может Потифар мириться с такой бестолковостью, ведь если хоть немного пошевелить мозгами, он был бы вдвое богаче! Я мог бы сделать его втрое богаче.

ВАШНИ. Рабство не искоренило твою фантазию.

ИОСИФ. Это не фантазия. Это ум.

ВАШНИ. Твой ум не помешал тебе сделаться рабом. Как ты это объяснишь?

ИОСИФ. Мои братья ненавидели меня и продали в Египет. Мне снились сны, которые им не нравились — они заставляли их бояться меня. (С вызовом). Этому презренному рабу, которого ты сейчас видишь, был сон о том, что все они склонятся перед ним — что он будет править людьми и управлять величайшим народом мира.

ВАШНИ. И что ты скажешь о своих снах сейчас?

ИОСИФ. Скажу, что я буду правителем Египта. (Вашни смотрит на стену с отметкой кинжала). Да, я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь: когда эти две линии встретятся, старик придет вместе с палачом, который ткнет меня кинжалом под ребро — и где будут тогда мои сны? (Показывает на стену и примеряет расстояние между двумя линиями большим и указательным пальцем). Вот сколько времени у меня осталось, чтобы убедить тебя, что я — ответ на твои сны и на то, что этот старик нуждается в преемнике. (Вашни усмехается, не без восхищения). Час назад я стоял лицом к лицу со смертью, и все же, хотя я не знал, как это совершится, я знал, что рука Иеговы…

ВАШНИ. Кого?

ИОСИФ. Иеговы. Бога евреев. Моего бога… Я знал, что рука Иеговы поднимет меня со дна этой могилы.

ВАШНИ. Да? Я еще не заметила, чтобы ты выбрался со дна.

ИОСИФ. Ты выпустишь меня. Ты — орудие Иеговы. Он заставил тебя спуститься на дно, чтобы поднять меня отсюда — ведь Иегова хочет исполнить Свои обширные планы через мое посредство. Когда я заменю Арраффи и стану тайным правителем Египта, тогда Египет не только получит способнейшего управляющего, но на его чашу весов ляжет Иегова. (Показывает). След от кинжала и солнечный луч почти соединились. Старик скоро вернется. Судьба Египта в твоих руках.

ВАШНИ. Твоя судьба тоже в моих руках.

ИОСИФ. И это тоже. Но думай о Египте, а не обо мне.

ВАШНИ (резко меняет тон. Энергично). Ты прав. Египет лежит, словно тучная корова, ленивая и безмозглая. Излишки нашего урожая уходят в помойную яму.

ИОСИФ. Ага!

ВАШНИ. У меня есть план, как сохранить излишки. Если я смогу убедить Арраффи освободить тебя, ты начнешь работу над моим планом? Я помогу тебе.

ИОСИФ. Это зависит от того, каков твой план. У меня тоже есть планы на Египет.

ВАШНИ. Ты еще не выбрался из цепей, а уже торгуешься со мной.

ИОСИФ. Мы нуждаемся друг в друге, госпожа моя Вашни. Почему бы мне не торговаться с тобой? В чем твой план?

ВАШНИ. Поставить житницы по всему Египту. Пусть будет предписано законом, что все излишки зерна должны помещаться в эти житницы, чтобы использовать их, когда в Египет придут тощие годы.

ИОСИФ. Очень хорошо. Очень хорошо.

ВАШНИ. Если я сделаю так, что ты сменишь Арраффи на посту домоправителя в доме моего мужа, Потифара, ты клянешься мне самой святой клятвой своего еврейского бога, что вложишь все свои силы в исполнение этого плана? (Иосиф молчит). Клянись, Иосиф, клянись своим еврейским богом. Я помогу тебе. Я научу тебя.

ИОСИФ. Я восхищаюсь твоим планом, моя госпожа Вашни, в самом деле, восхищаюсь — сохранить зерно изобильных лет, чтобы преодолеть тощие годы. Но, прошу тебя, задумайся на минуту — откуда приходят плодородные годы и почему бывают голодные годы? Разве нет способа предотвратить тощие годы?

ВАШНИ (резко). Он есть?

ИОСИФ. Есть. Если бы мы могли управлять водами Нила, построив плотины…

ВАШНИ (прерывает его). Воды Египта, прилив и отлив Нила в руках святых жрецов. Таковы порядки в Египте.

ИОСИФ. Я прожил в Египте достаточно, чтобы это узнать.

ВАШНИ. Твоя мысль об управлении орошением очень интересна — но непрактична. Она принесет слишком много перемен.

ИОСИФ. Больше, чем перемены. Она преобразит Египет — и к лучшему.

ВАШНИ. Нет. Она повергнет Египет в хаос. Однако мой план…

ИОСИФ. Твой план только сгладит циклы голода. Мои плотины прекратят голод.

ВАШНИ. Мои житницы решат насущную проблему и усилят власть фараона. Такому плану не будет прямого сопротивления — лишь одобрение и наилучшие пожелания. (Иосиф пытается заговорить. Вашни обрывает его. Арраффи появляется на лестнице, за ним идет палач с топором). Так что же? Мой план или мой палач? (Пауза). Мои условия тверды, Иосиф.

ИОСИФ. Я принимаю твои условия.

ВАШНИ. Арраффи, я нашла его! У меня есть преемник для тебя!

АРРАФФИ (спускается по лестнице. Палач остается на верхней ступеньке). Вот это… Подойди сюда, мой преемник, я не могу тебя разглядеть.

ИОСИФ. Я прикован. Ты должен спуститься ко мне.

ВАШНИ. Он проницателен, мудр, дерзок и отважен. Он обладает храбростью — и чувством судьбы.

АРРАФФИ (встает перед Иосифом, с насмешкой). Проницателен, мудр, дерзок и отважен. Храбрость. Чувство судьбы. (Смеется).

ВАШНИ. Испытай его. Испытай. Через месяц твое мнение о нем изменится.

^{Арраффи стоит перед Иосифом, изучая его в молчаливой нерешительности.}

ИОСИФ. Решайся, старик. Всегда ли ты так медлителен? Решайся и действуй.

АРРАФФИ. Придержи язык. Ты играешь своей жизнью.

ИОСИФ. Я был бы давно уже мертв, если бы боялся играть своей жизнью. Сними с меня цепи, старик. Меня ждет работа. (Слышится музыка внешнего мира, радостная и властная). Мое место — среди живых!

^{Арраффи подходит к Иосифу и берет в руку замок. Свет быстро гаснет, его сменяет густой сине-зеленый свет. В этом свете Иосиф, Арраффи, Вашни и палач уходят со сцены.}

^{Действие идет без перерыва. Луч света выхватывает Рувима-рассказчика, он выходит к краю сцены. Он играет на египетской флейте. Останавливается и обращается к публике.}

РУВИМ. Вашни была права. Не прошло и месяца, как Арраффи изменил свое мнение об Иосифе. Не прошло и двух месяцев, как он понял, что нашел себе преемника. Не успел кончиться год, как Арраффи ушел на покой, оставив свое место Иосифу, и отправился в пустыню для отдыха и созерцания. А Иосиф, новый домоправитель, принял полное попечение о доме Потифара, став, как до него Арраффи, тайным правителем Египта.

^{Потифар, Вашни, Асенефа и Малфи входят и занимают свои места. Асенефа носит гирлянду из колокольчиков в волосах, которые весело звенят, когда она двигается. Густой сине-зеленый свет сменяется требуемым для этой сцены освещением.}

В этом доме живут Потифар, правитель Египта, Вашни и их двенадцатилетняя дочь Асенефа. Еще Малфи, нынешний помощник Иосифа. Он был помощником Арраффи и ожидал, что будет его преемником. Но явился Иосиф, и Малфи остался, кем был — помощником. Видно, он обречен оставаться вечным помощником.

^{Прошло три года.}

^{Комната во дворце Потифара. Она убрана без пышности: несколько позолоченных стульев, стол и стул Иосифа, резервуар для ловли рыбы. Справа двери, выходящие на площадь, слева — в частный сад.}

^{Потифар сидит на высоком стуле. Как заведено у многих египетских аристократов, он удит рыбу в великолепном резервуаре. Его удочка — короткий, черный, затейливо вырезанный жезл, щедро усыпанный драгоценностями. Золотой наплечник и официальная мантия правителя Египта сложены рядом с ним. Потифар циничен и склонен делать себе поблажки, но не глуп. Он умеет ловить момент и постиг искусство выбирать отличных администраторов и пользоваться их умом.}

^{Малфи, второй домоправитель Потифара, стоит рядом с ним, наполовину развернув в руках папирус. Малфи около тридцати лет. Он выглядит волевым человеком и опасным противником, хотя и не слишком умен. Зависть — это страсть, которая им руководит.}

^{Вашни и Асенефа сидят за столом Иосифа. Асенефа что-то рисует, Вашни наблюдает.}

^{Потифар, Вашни, Асенефа и Малфи продолжают пантомиму, пока Рувим говорит.}

РУВИМ. Потифар наслаждается, по египетскому обычаю, рыбной ловлей в домашних стенах. Все в Египте признают его самым способным в этом деле; он имеет медали, трофеи, награды. Вся стена у него увешана мумифицированными экземплярами, доказательствами его мастерства, среди которых можно увидеть некоторые из самых утонченных египетских миниатюр. За ним рекорд Египта — самая маленькая рыбка, пойманная на крючок. Рыба, над которой он сейчас трудится — из нового племени бойцовых рыбок, которых Вашни, способнейшая из жен, за огромную цену завезла из Эфиопии… А вот за столом Иосифа сидят Вашни и Асенефа… Ах, да. Это Малфи, помощник Иосифа… Потифару нравится подобающая случаю музыка, когда он ловит рыбу.

^{Он отступает в сторону и начинает тихо играть. Это тема Потифара. Действие продолжается.}

МАЛФИ (возвращается к своему папирусу). И последнее, Потифар. Финикийский корабль, груженный пряностями и рабами…

ПОТИФАР (поглощен рыбной ловлей). Ш-ш-ш!

^{Малфи забывает о делах. Они с Потифаром сосредоточены на рыбе. Потифар почти насаживает ее на крючок, но не подсекает.}

МАЛФИ (предпринимает еще одну попытку). Финикийский корабль, груженный…

ПОТИФАР (Рувиму, сердито). Ты хочешь всю рыбу усыпить? Пусть музыка будет поживее. Надо их взбудоражить. Мне нужно действие. Это же эфиопские бойцовые рыбки.

^{Рувим играет. Это тема Потифара, но сыгранная в лихорадочном темпе.}

МАЛФИ (старается перекричать музыку). Этот корабль, груженный пряностями и рабами, обогнул излучину перед восходом солнца… (Обрывает речь и напряженно смотрит на рыбу). Вот она! (Наклоняется).

ПОТИФАР. Ты бросаешь тень!

МАЛФИ (поспешно отступает назад). Прости меня.

ПОТИФАР (в раздражении). В третий раз за этот месяц. Это становится серьезным.

МАЛФИ. Прости меня, Потифар. Я буду осторожнее.

ПОТИФАР (делает нетерпеливый знак Рувиму). Пусть будет тихо. Может быть, это подействует. (Рувим замолкает. Потифар обращается к Малфи). А ты, Малфи… Я не хочу, чтобы меня всем этим беспокоили. Ежегодный турнир по рыбной ловле меньше чем через месяц, и мне нужно упражняться. Иосиф — первый домоправитель. Иосиф разбирается со всеми этими делами. Иди и спроси Иосифа.

МАЛФИ. Я привлек к этому ваше внимание лишь потому, что Иосиф так занят своими планами строить житницы.

ПОТИФАР. Ш-ш-ш-ш!

^{Он продолжает ловлю в тишине. Асенефа показывает Вашни рисунок.}

ВАШНИ. Нет. Нет. Нет. Дай покажу. (Она поправляет рисунок, Асенефа прилежно наблюдает). И, кроме того, тебе уже пора знать, что не следует показывать никаких чувств, если ты рисуешь лицо египтянина. Ты можешь показать чувства на лице раба, на лице чужестранца, на лице пленника, взятого в бою. Но, когда ты рисуешь лицо египтянина, оно должно быть спокойным, без следа какого бы то ни было чувства.

АСЕНЕФА. А если бы я рисовала Иосифа, на его лице были бы чувства или нет?

ВАШНИ. Конечно же, нет.

АСЕНЕФА. Но, мама, он же чужестранец, и ты сама говорила мне, что он купленный раб.

ВАШНИ. Умеешь ты задавать вопросы, которые… (Обрывает себя). Пожалуйста, помолчи, мне надо сосредоточиться.

МАЛФИ (заговаривает снова). И последнее. Финикийский корабль, груженный пряностями и рабами, обогнул излучину перед восходом солнца сегодня утром. Наши скороходы видели ярко-красные паруса…

ПОТИФАР (рассеянно). Рабы, говоришь? Пряности и рабы?

МАЛФИ. Да. Сильные молодые рабы… (Потифар собирается сделать подсечку). Вот она. Чуть левее. Совсем близко. Сейчас поймаешь.

^{Потифар промахивается и с досадой фыркает. Входит Иосиф. Асенефа отодвигается от Вашни, продолжающей рисовать, и застенчиво отходит в сторону. Она во все глаза глядит на Иосифа.}

ИОСИФ (Потифару). Клюет?

ПОТИФАР. Ни в какую. Не клюет сегодня, и все тут. Испытал все — крючки, приманки, перья, мух.

ИОСИФ (Малфи, который поспешно свернул папирус и прячет его в складках одежды). Снова пытаешься действовать через мою голову? Пора бы уже разучиться. Выкладывай, в чем дело?

МАЛФИ. Я всего лишь говорил Потифару, что финикийский корабль обогнул излучину перед восходом солнца сегодня утром. У них есть пряности и сильные молодые рабы с арамейских войн. (Потифару). Давай купим сто рабов, и я возьму свои обычные десять процентов.

ИОСИФ. Не с арамейских войн, а с шумерских. И финикийцы не торгуют пряностями, только пурпурной краской.

МАЛФИ. Я склоняюсь. (Потифару). Угодно ли Потифару, чтобы мы купили этих замечательных рабов для его нового поместья?

ПОТИФАР. Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не докучал мне подобными мелочами? Это дело Иосифа.

МАЛФИ. Этого больше не повторится. (Иосифу, с плохо скрытой злобой). Уши второго домоправителя Потифара готовы внять словам мудрости из уст первого домоправителя Потифара.

^{Музыка и шум праздничной толпы слышатся с улицы. Рувим отзывается на музыку и исполняет на флейте что-то вроде обблигато.}

АСЕНЕФА (радостно). Праздник в честь бога Пта! (Бежит к Потифару и нетерпеливо дергает его удочку). Отец, своди меня на праздник.

ПОТИФАР. Мне жаль, но придется разочаровать тебя.

АСЕНЕФА. Ну отец!

ПОТИФАР. Я за все утро не сделал ни одной подсечки. (Рувиму). Играй. Нежно. Может быть, мы заманим их на крючок.

^{Рувим нежно играет.}

МАЛФИ (Асенефе). Быть может, Иосиф тебя отведет. Наши бедные египетские религиозные праздники развлекут его после изощренных и торжественных племенных церемоний.

АСЕНЕФА (оборачивается к Иосифу, застенчиво). Ты отведешь меня, Иосиф?

ИОСИФ. Малфи дразнит тебя. Он знает, что я никогда не посещаю ваши религиозные праздники.

АСЕНЕФА. Тебе они не нравятся? Я думаю, там очень весело.

ИОСИФ. Я уверен в этом. Но у меня есть работа.

АСЕНЕФА. Почему ты не можешь прервать работу всего на одно утро? Почему? Одно маленькое утро, Иосиф? (Танцует и выделывает вокруг пируэты, наполовину смущаясь, наполовину дразня. Колокольчики в ее волосах весело звенят).

ВАШНИ (Иосифу, тихо, чтобы другие не слышали). Своди ее на праздник, Иосиф. Она обожает тебя.

ИОСИФ. Ее порывы, ее выходки, ее почти неразумная восторженность — я не знаю, как с ней совладать.

ВАШНИ. Асенефа еще дитя, но дай ей три года. Бутон расцветет. Ее красота превзойдет мою. (Иосиф делает пренебрежительный жест). Своди ее на праздник. Это так много для нее значит.

ИОСИФ (Асенефе). Асенефа, хватит прыгать. Подойди сюда. (Она подходит). Я свожу тебя на твой праздник.

АСЕНЕФА. Какой ты милый, заботливый, добрый, великодушный, чудесный человек! (Порывисто хватает его руку и целует. Иосиф отстраняет руку, смущенный). Можно, мы пойдем сейчас, прямо сию же минуточку?

ИОСИФ. У меня еще около часа работы. Возвращайся тогда, и пойдем.

АСЕНЕФА. Как я счастлива! Как счастлива!

ВАШНИ (Асенефе, которая, танцуя, выходит). Я приду к тебе через несколько минут. Надо научить тебя подводить глаза. Ты уже достаточно выросла для этого.

^{Асенефа уходит. Во время следующей сцены Рувим незаметно уходит со сцены.}

ИОСИФ (Малфи, c острой проницательностью). Насчет этих рабов. Будь на пристани, когда корабль причалит. Хвали их качество и силу.

МАЛФИ. Мы покупать их будем или продавать?

ИОСИФ. Подними в глазах финикийцев их стоимость, чтобы они подняли на них цену. Потом запроси цену за весь груз, пурпур вместе с рабами.

МАЛФИ. И взамен, вероятно, отдать им целый корабль золота.

ИОСИФ. Несомненно, так они и запросят — они же торговцы. И когда они запросят цену, вычти стоимость рабов и купи краску, но только по низкой цене.

МАЛФИ. А рабы тебе не нужны?

ИОСИФ. Рабов можно купить где угодно, а пурпурная краска есть только у финикийцев.

^{_{Иосиф — Иштван Форади, Малфи — Золтан Вардаи, Потифар — Енё Корчмарош.}}

^{_{Театр имени Чоконаи, Дебрецен, Венгрия, 1988.}}

^{Потифар восхищенно усмехается.}

МАЛФИ (склоняется перед Иосифом). И снова склоняюсь! Но скажи мне, Иосиф, разве тебе не страшно, что, когда ты выучишь меня всем своим еврейским штучкам, я могу сменить тебя на посту первого домоправителя Потифара?

ИОСИФ. Если я внезапно умру, ты можешь сменить меня, Малфи. (Малфи, озадаченный, смотрит на Иосифа. Иосиф встречает его взгляд, лицо его — бесстрастная маска). Но, поскольку ты старше меня, как ты думаешь, который из нас умрет первым?

МАЛФИ. Кто может предсказать, когда боги объявят ему смертный час?

ПОТИФАР. Это правда, Иосиф, чистая правда. Иногда по ночам, когда я вспоминаю, что ты нечестивый язычник, меня смущает страх, что зло может пасть на тебя. Знаешь, ты ведь не можешь ожидать, чтобы боги присматривали за тобой так же старательно, как они присматривают за Малфи, Вашни, Асенефой и мной.

МАЛФИ. Потифар прав, как всегда. С твоей стороны ошибка — искушать богов нечестием. Я содрогаюсь, когда думаю, что может случиться, если они внезапно объявят, что мне, второму домоправителю и простому египтянину, придется нести на плечах груз огромных трудов еврейского чужестранца.

ИОСИФ (иронически улыбается). Разве ты не слышал о великом боге Иегове, который оказывает особое предпочтение евреям? Мне говорили, что он предпочитает их даже египтянам.

ПОТИФАР. Как можешь ты так шутить о святом, Иосиф? Ты ведь знаешь, что боги Египта — единственные истинные боги.

ИОСИФ (Малфи). Что ж, в любом случае, у меня лишь одно утешение для тебя. Когда ты умрешь и явишься перед троном Осириса, этот великий бог может сделать тебя своим первым домоправителем, ведь меня там не будет, чтобы стоять на твоем пути. Когда я умру, я отправлюсь к богу Иегове.

ПОТИФАР. Иегова, Иегова. Интересное имя.

ИОСИФ. Сам бог еще интереснее. Обладает всеми традиционными атрибутами бога — всеведущ, всемогущ и вездесущ. Иегова, непредсказуемый, как Осирис, позволяет смерти протягивать руку и выхватывать наудачу старых и сморщенных или молодых и красивых.

МАЛФИ (его голос дрожит, но в нем слышится лицемерие). Моя жена! Моя прекрасная молодая жена. Зачем смерть нанесла ей удар? Почему не могли боги выбрать другую женщину?

ВАШНИ. Пути их неисповедимы. И не нам оспаривать их деяния.

МАЛФИ. Она была так красива!

ВАШНИ. Да, она была красива.

МАЛФИ. Она пожила со мной так недолго. И все еще любила меня.

ИОСИФ. Она любила и смоквы, верно? (Малфи озадачен). Совсем незадолго до ее смерти я сидел там, где мы находимся сейчас, и она принесла мне тарелку отборных смокв из твоего сада — думаю, это был подарок от тебя?

МАЛФИ. Да!

ИОСИФ. Помню, они были посыпаны пряностями, какой-то редкой приправой, я никогда не видел, чтобы ей посыпали смоквы. Очень вкусно пахло. Но я страдал от лихорадки, и мой врач запретил мне есть фрукты с пряностями.

МАЛФИ. Но ты позволил ей съесть их!

ИОСИФ. Я настоял — особенно когда она сказала мне, что ты собирал их собственными руками. Ведь это были прекрасные смоквы. И у нее не было лихорадки — пока она их не съела.

^{Малфи выхватывает кинжал и пытается заколоть Иосифа. Иосиф обезоруживает его.}

ПОТИФАР. Так с этими смоквами было что-то не в порядке, Иосиф?

ИОСИФ. Похоже, что Малфи с этим согласен.

^{Малфи, дрожа, опускается на колени и склоняет голову. Потифар вынимает богато украшенный меч и подступает к Малфи. Малфи оказывается между Иосифом и Потифаром, сраженный ужасом. Пока идет следующая сцена, он в соответствующие моменты тихо стонет. Потифар поднимает меч. Вашни останавливает руку Потифара, вынимает из нее меч и торжественно предлагает его Иосифу.}

ВАШНИ. Хочешь ли ты, Иосиф, чтобы получить удовлетворение, превратить его в падаль? Ты знаешь, что имеешь на это право.

ИОСИФ (принимает меч и передает его обратно Потифару). А кто займет его место второго домоправителя?

^{_{Иосиф — Иштван Форади, Вашни — Клара Фальваи, Потифар — Енё Корчмарош, Малфи — Золтан Вардаи.}}

^{_{Театр имени Чоконаи, Дебрецен, Венгрия, 1988}}

ПОТИФАР (потрясенный и расстроенный, снова вкладывает меч в руку Иосифа). Не время об этом говорить!

ИОСИФ (твердо отказывается). Самое время, Потифар. Как обычно, ты не смотришь на практическую сторону дела.

ПОТИФАР. Я отказываюсь смотреть практически, пока не свершится правосудие.

ИОСИФ. Тогда будет слишком поздно.

ПОТИФАР (Малфи). Неблагодарный! Ты разбогател благодаря уму Иосифа. И так-то ты ему платишь?

ВАШНИ (снова забирает меч у Потифара и вкладывает в руки Иосифа). Этот малый пытался убить тебя. Как тебе вдолбить эту простую вещь?

ИОСИФ (снова возвращает меч Потифару). Я знаю. Я знаю уже десять дней.

ПОТИФАР. Мне не нравится это говорить, Иосиф, ведь ты мне по душе. Но иногда я думаю, действительно ли ты человек. Кажется, в тебе не осталось никаких человеческих чувств. Да мне никогда бы и в голову не пришло позволить хоть день прожить тому, кто пытался меня убить.

^{Вашни забирает меч у Потифара и силой вкладывает в руку Иосифа.}

ИОСИФ. Почему бы и нет — если находишь его полезным?

ПОТИФАР. Это неправильно. Это не по-людски.

ИОСИФ. Лишь один человек в Египте властен повредить мне. (Вынимает меч из рук Вашни и возвращает его Потифару).

ПОТИФАР. Не беспокойся о фараоне. Он и мухи не обидит, если я скажу ему, что она — мой друг.

ИОСИФ. Не фараон пугает эту муху.

ПОТИФАР. Тогда кто?

ИОСИФ. Я сам.

ПОТИФАР. Что? Ну, это уже нелепо. Да ты — самый важный человек в Египте после меня.

ИОСИФ. Если что-то и погубит меня, это буду я сам.

^{Вашни взяла меч из рук Потифара и вкладывает в руку Иосифа, который вкладывает его в руку Потифара.}

ПОТИФАР. Что тебе нужно, Иосиф, так это хороший врач. Скажи мне, много ли ты ешь свежих плодов и зеленых овощей?

ИОСИФ. Да, и выпиваю кувшин нильской воды, каждое утро, регулярно, как рыба.

ПОТИФАР. И от этого… от этого ты не чувствуешь себя дурно?

ИОСИФ. Я чувствую себя превосходно. Мне больше не нужны солнечные часы, чтобы отмечать время. Но, несмотря на это, я все еще думаю, что Малфи большего стоит живым, нежели мертвым.

ПОТИФАР. Подумай об опасности! В своем положении ты не можешь позволить себе так рисковать.

ИОСИФ. Защитить меня от козней Малфи будет легко. Он пытается убить меня, потому что в его интересах убрать меня с дороги. Пусть его интересы будут связаны с моей жизнью, и он будет с таким же старанием защищать меня, как хотел убить.

ПОТИФАР. Если бы я был на месте богов, я был бы рад все так устроить, но я же не бог.

ИОСИФ. Все, что тебе надо сделать — сказать твоим солдатам по всему Египту, что в день моей смерти, неважно, от чего она наступит, Малфи должен тоже умереть, и точно так же.

МАЛФИ (поднимая голову, но все еще на коленях, с протестом). Но, Иосиф, это значит, что, если ты будешь купаться в Ниле, а священный крокодил проглотит тебя — я тоже буду брошен крокодилам. Разве это честно? Разве это справедливо?

ИОСИФ. Нет. Но это очень удобно для меня. Думаю, ты очень старательно будешь следить за тем, чтобы ни одному священному крокодилу не удалось поужинать подобным образом.

МАЛФИ. Я сделаю все, что в моей власти. Но такие вещи в руках богов.

ИОСИФ. Тогда ты можешь иногда помолиться о моей безопасности — после того, как сделаешь все, что можешь, по существу.

МАЛФИ. Буду! Обещаю тебе. Я буду молиться за тебя день и ночь.

ПОТИФАР (смеется с большим удовольствием). Уже начинает действовать! Он совсем другой человек.

ВАШНИ. Кажется, он немножко проникся общественным духом. Но не забудь отдать приказ страже.

ПОТИФАР. Не бойся. Это будет сделано, прежде чем уста мои коснутся мяса или питья.

ВАШНИ. Хорошо. А теперь, когда в доме Потифара снова порядок, я пойду к своей дочери и буду учить ее искусству быть красивой. (Выходит).

ПОТИФАР (смеется). Чудеса, совершеннейшие чудеса! Хлоп! (щелкает пальцами) — и ты превращаешь своего злейшего врага в лучшего друга. (Откладывает меч, потом надевает золотой наплечник и мантию правителя Египта). Я ухожу, чтобы все рассказать фараону. Думаю, отныне мы будем так поступать со всеми нашими политическими узниками вместо того, чтобы отрубать им головы. (Собирается уходить, потом поворачивается). Как там зовут этого бога, что присматривает за вами, евреями?

ИОСИФ. Иегова.

ПОТИФАР. Иегова. Что касается тебя, пока что он неплохо справляется. Но я все-таки скажу, что важная персона вроде тебя не должна в такие времена зависеть от какого-то племенного бога. (Уходит).

ИОСИФ (слышится звук трубы). Что за адский шум?

МАЛФИ. Иосиф, я должен просить тебя, чтобы ты с большим почтением говорил о богах Египта. Это трубы в честь бога Пта.

ИОСИФ. Тебе незачем стоять тут весь день. Иди и купи краску.

МАЛФИ. Я сделаю это немедленно. (Умоляюще). Иосиф, ты ведь будешь беречь себя, правда?

ИОСИФ (поднимает кинжал и вежливо вручает его Малфи). Нет. Теперь это твоя забота.

^{Малфи поспешно выходит. Иосиф подходит к окну и смотрит на праздничную толпу на улице с явным неодобрением. Тихо входит Арраффи в наряде отшельника пустыни и стоит, глядя на Иосифа, который не знает о его присутствии. В Арраффи совершилась перемена. Его больше нельзя принять ни за дипломата, ни за политика. Глаза его проникнуты пониманием, хотя иногда в них появляется циничный огонек. Он проявляет к Иосифу подлинную привязанность с оттенком любопытства, а тот отвечает ему любовью и почтением.}

АРРАФФИ. Я могу отправляться назад в пустыню.

ИОСИФ. Арраффи! Я рад тебя видеть!

АРРАФФИ. Ты уверен? Только что ты выглядел не веселее мумии.

ИОСИФ. Есть немного.

АРРАФФИ. Что беспокоит тебя?

ИОСИФ. Это дурацкое веселье сводит меня с ума. Мириады людей спешат туда, на праздник, словно овцы за слепым пастухом. Пляшут. Поют.

АРРАФФИ. Будет тебе, Иосиф. Тебя злит, что священники отнимают этих певцов и плясунов у тебя и у твоих повседневных трудов.

ИОСИФ. Трудиться, что-то менять, преображать мир — вот источник радости и восторга в жизни человека. А это пьяное веселье — не настоящая радость!

АРРАФФИ. Быть может, для них — настоящая. Все, что они знают о твоих великих планах преобразить мир — то, что им от этого прибавится работы. Ты не знаешь этих людей. Задавался ли ты когда-нибудь вопросом, что они думают, когда оканчивают свои труды? Ты удивишься, если когда-нибудь узнаешь… Пусть они в свой день повеселятся и пошумят. Завтра они вернутся к трудам. Твои дела будут исполнены вовремя.

ИОСИФ. Я вижу, что пустыня тебе по душе. Чем ты там занимаешься?

АРРАФФИ. Столь же важными делами, как те, которыми я занимался здесь. В погожие дни я лежу голым на песке и смотрю, как восходит и заходит солнце.

ИОСИФ. А ночью — спишь?

АРРАФФИ. Не всегда. Иногда я считаю звезды.

ИОСИФ. Но ты в мире со всем миром и с собой. Прекрасно это — достигнуть подобной благодати.

АРРАФФИ. Довольствоваться созерцанием солнца? Ты думаешь, что это когда-нибудь удовлетворит тебя?

ИОСИФ. Нет. Мне нужно овладеть им, обуздать его, приказать ему исполнять мои повеления.

АРРАФФИ (с сухим юмором). Тогда заставь его немного поубавить свой жар над моим участком пустыни в жгучие полуденные часы.

ИОСИФ. Как пожелаешь.

АРРАФФИ. И прежде всего, заклинаю тебя, пусть рассветы и закаты всегда сияют великолепными красками.

ИОСИФ. Возьму на заметку.

АРРАФФИ. Ты почти убеждаешь меня поверить, что способен на это.

ИОСИФ. Я должен править этой землей, как солнце правит небесами, чтобы она стала прекрасным и великолепным местом, где люди больше не пресмыкаются в скверне, нищете и невежестве, но ступают, подобно богам.

АРРАФФИ. Солнце и ты!

ИОСИФ. Да. Солнце и я! Прекрасный новый мир, Арраффи, где искусство, философия, наука — все процветает под началом одного благосклонного и разумного правителя.

АРРАФФИ. Правители у нас всегда есть, но когда же они были благосклонными и разумными одновременно? Где мы найдем такую диковинку?

ИОСИФ. Это я.

АРРАФФИ. Ну разумеется. Как же так вышло, что ты не подвержен слабости и развращенности, как остальные?

ИОСИФ. Я правлю Египтом по воле Иеговы. Сила, вложенная в меня — выражение Его великого замысла. Я — орудие, через которое Он достигает этого.

АРРАФФИ. Ах, Иосиф, не приписывай свои добродетели Иегове. Он в этом не нуждается… Удивительный ты человек. Ты не готов сказать: «Я велик, потому что я велик». Скорее ты скажешь: «Я велик, потому что со мной Иегова». Короче, ты готов принимать хвалы за все, кроме себя самого… Довольно об этом. Слышал я, что у тебя есть какой-то дерзкий тайный план по инженерной части.

ИОСИФ. Не такой уж тайный, если о нем слышал отшельник из пустыни.

АРРАФФИ. Мне говорят о том, о чем я желаю знать. Но кое-что смущает меня. Похоже, существуют два плана, и один изменяет другой.

ИОСИФ. Или, быть может, один маскирует другой?

АРРАФФИ. Значит, это так.

ИОСИФ (открывает ящик стола и извлекает несколько карт и чертежей). Потифар знает, что я тружусь над планами построить житницы, и он думает, что этим исчерпываются мои труды. Но уже почти год я тружусь над этими чертежами — чертежами, которые…

АРРАФФИ. Покажи их мне.

ИОСИФ. Если бы я только мог принести эти чертежи фараону!

АРРАФФИ. Ты никогда не увидишь фараона. Если Потифар сведет тебя с фараоном, что станется с Потифаром? Пройдет месяц, и тебя сделают правителем Египта. Твой ум — твой безымянный ум — огромное преимущество Потифара. Хватит ли ему глупости, чтобы отбросить это преимущество, позволив тебе встретиться с фараоном?.. Покажи мне чертежи. Настоящие, а не маскировку.

ИОСИФ (раскладывает чертежи). Я собираюсь построить на Ниле несколько плотин. Я буду регулировать орошение…

АРРАФФИ. Безумец. Совершеннейший безумец. Плотины на Ниле!

ИОСИФ (невозмутимо продолжает). Плотины обеспечат равномерное орошение. Следовательно, урожай…

АРРАФФИ (нетерпеливо, с горечью). Я знаю. Знаю. Думаешь, это никогда не приходило в голову мне? (Иосиф удивлен). Я думал, что ты уже стал в достаточной степени египтянином, чтобы разбираться в этом. Разве ты хочешь лишиться головы? Ты заходишь слишком далеко, и жрецы тебя закопают.

ИОСИФ. Я буду строить плотины, понравится это жрецам или нет.

АРРАФФИ. Вода принадлежит жрецам. Они сделали из этого чудо. Приход и уход, прилив и отлив — все это священно в Египте. И чем позволить тебе к этому прикоснуться…

ИОСИФ. Жрецы или не жрецы, но я дам Египту достаточно еды, чтобы он мог прожить.

АРРАФФИ. Ты встаешь против духовенства.

ИОСИФ. Когда народ Египта увидит, что я сделал для него, он полюбит меня и перейдет на мою сторону.

АРРАФФИ (привлеченный пением во дворе, выглядывает наружу). Это Вашни там?

ИОСИФ (присоединяется к нему). Да.

АРРАФФИ. А! Она стала красить волосы.

ИОСИФ. Правда? Я не замечал.

АРРАФФИ. И, вероятно, ты не замечал, что с недавних пор она стала носить, скажем так, занятные наряды.

ИОСИФ. У меня есть чем занять свой ум.

АРРАФФИ (внимательно изучает Иосифа). И ты понятия не имеешь, почему она пристрастилась к этим занятным нарядам? (Слышится голос Вашни, сопровождаемый лирой, он поет тему Вашни). Она идет сюда. Я должен уйти.

ИОСИФ. Почему ты так стремишься избегать ее?

АРРАФФИ. Скоро ты сам узнаешь. Расскажи Вашни свои сны. Она истолкует их тебе. (Тихо смеется и собирается уходить).

ИОСИФ. Куда ты идешь?

АРРАФФИ. Для начала в главный храм, а потом обратно в свою пустыню.

ИОСИФ. Что тебе делать в храме, тебе, не верящему ни во что?

АРРАФФИ. Хорошенько помолюсь, чтобы ты, сын мой, не знающий цены ничему, обрел мудрость, прежде чем станет слишком поздно.

^{Быстро уходит. Очаровательная молодая девушка, играя тему Вашни на лире, входит, за ней следует Вашни — ее выход великолепен. Взмахом руки Вашни отпускает музыкантшу, та уходит. Вашни переоделась, сейчас она в прекрасном и смелом наряде. Вашни и Иосиф заводят беседу, нарочито церемонную, тем временем осторожно оглядываясь.}

ВАШНИ. Как, ты еще здесь, Иосиф? Я думала, ты ушел с моим мужем.

ИОСИФ. Потифар у фараона, чей священный облик мне не дозволено узреть. Когда Потифар возьмет меня к фараону?

ВАШНИ. Потифар очень гневался, когда в последний раз ты упомянул об этом.

ИОСИФ. Значит, мне никогда не узреть фараона?

ВАШНИ (весело позирует перед ним). Можешь вместо этого узреть мое праздничное платье. (Расправляет одежду, чтобы облегала фигуру). Мне кажется, оно тесновато. Что скажешь?

ИОСИФ (склоняется и говорит с формальным почтением). Я стою перед самой прекрасной и грациозной женщиной во всем Египте.

ВАШНИ. Я спросила твое мнение о платье. Должно быть, оно и в самом деле тесное, если все, что ты видишь — женщина, которую оно должно скрывать.

ИОСИФ. Уверяю тебя, я не видел ничего, что не должен видеть.

ВАШНИ (еще один осторожный взгляд, потом утвердительно кивает). Никого. Все спокойно.

^{Они бросают притворство и обнимаются, страстно целуясь. Застывают в поцелуе и не движутся. Свет несколько приглушается, луч света выхватывает Рувима-рассказчика, который входит под сценой с большой Библией в руках.}

РУВИМ (читает из Библии). И обратила взоры на Иосифа жена господина его и сказала: спи со мною. Но он отказался и сказал жене господина своего: вот, господин мой не знает при мне ничего в доме, и все, что имеет, отдал в мои руки; нет больше меня в доме сем; и он не запретил мне ничего, кроме тебя, потому что ты жена ему; как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом? Когда так она ежедневно говорила Иосифу, а он не слушался ее, чтобы спать с нею и быть с нею, случилось в один день, что он вошел в дом делать дело свое, а никого из домашних тут в доме не было; она схватила его за одежду его и сказала: ложись со мной. Но он, оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон. И оставила одежду его у себя до прихода господина его в дом свой. И пересказала ему те же слова, говоря: раб еврей, которого ты привел к нам, приходил ко мне ругаться надо мною и говорил мне: лягу я с тобою, но, когда услышал, что я подняла вопль и закричала, он оставил у меня одежду свою и убежал вон. Когда господин его услышал слова жены своей, которые она сказала ему, говоря: так поступил со мною раб твой, то воспылал гневом; и взял Иосифа господин его и отдал его в темницу, где заключены узники царя. (Смотрит на Иосифа и Вашни, качает головой с печальным юмором). Автор мог бы излагать и точнее. Это случилось не так. Конечно, правда, что Иосиф был обвинен в изнасиловании и попал в тюрьму на два года, но не по тем причинам, что описаны в этой книге.

^{Уходит. Луч света гаснет, общее освещение возвращается. Иосиф и Вашни снова шевелятся.}

ИОСИФ. Лягу ли я с тобой сегодня ночью?

ВАШНИ. Быть может. Это зависит от того, как пройдет урок.

ИОСИФ. О каком уроке ты говоришь?

ВАШНИ (берет чертежи, которые Иосиф разложил по столу). Это планы житниц? (Иосиф утвердительно кивает). И строительство начнется через два-три месяца?

ИОСИФ. Около того. Не больше полугода, это точно.

ВАШНИ (изучает чертеж). Жаль, что я не знаю, как читать чертежи, иначе я не тревожила бы тебя.

ИОСИФ. Ты не тревожишь меня, Вашни. Мне это только в радость.

ВАШНИ. В радость?.. Несколько месяцев ты обещал мне научить меня читать чертежи. Я хочу начать. Сейчас же.

ИОСИФ. Не сегодня, Вашни. Прошу тебя. В другой раз.

ВАШНИ. Сегодня. Сейчас. (Иосиф берет чертеж, разворачивает его и кладет на стол. Вашни сворачивает его, кладет обратно, берет другой со стола и разворачивает его). Нет. Вот этот.

ИОСИФ. Прошу тебя, Вашни. Позволь мне…

ВАШНИ. Этот.

ИОСИФ. Почему?

ВАШНИ. Мне так угодно.

ИОСИФ (решительным движением вынимает чертеж, который выбрал он. С той же решительностью Вашни убирает его и кладет свой. После паузы Иосиф говорит). Этот символ означает стену житницы.

ВАШНИ. Прости мой вопрос, это всего лишь мое невежество. Ты хочешь сказать, что этот символ означает стену житницы — или стену вообще?

ИОСИФ. Да.

ВАШНИ. Он мог бы, если смотреть в перспективе, означать стену плотины?

ИОСИФ. Да, если бы мы говорили о плотинах. Но мы говорим о житницах.

ВАШНИ. Ведь здесь только три стены. Это имеет смысл, если это плотина, но как может быть такой житница?

ИОСИФ. Это мелочь. Четвертую стену еще не дорисовали.

ВАШНИ. Мне казалось, у тебя самые лучшие инженеры.

ИОСИФ (чувствует острое неудобство). Вот эти линии представляют разные отделения для зерна.

ВАШНИ. И снова прости мою неопытность, но разве не могут эти линии означать не отделения житницы, а разделенные стены плотины, чтобы лучше управлять водой? Говори, Иосиф. (Иосиф молчит). А эти волнистые линии вполне могут изображать текущую воду. Разве не так, Иосиф?

ИОСИФ. Хватит, Вашни. Что все это значит?

ВАШНИ. Именно это я хотела спросить у тебя. Две стопки чертежей. Одна противоречит другой. Что это значит?

ИОСИФ. Вашни, мне не хотелось бы, чтобы ты забивала этим свою прекрасную головку.

ВАШНИ (в холодной ярости). Не смей так со мной говорить. (Но она великолепно владеет собой и говорит спокойно). Что значат эти две стопки чертежей? (Иосиф молчит). Я требую ответа, Иосиф.

ИОСИФ. Требуешь?

ВАШНИ. Требую. Предупреждаю тебя, Иосиф, хоть я и спасла твою жизнь, я сделала тебя подлинным правителем, но не испытывай мое терпение.

ИОСИФ. Для тебя естественно верить, что ты спасла мою жизнь и поставила меня на это место. Но ты была лишь орудием в руках моего бога евреев, Иеговы. К чему этот внезапный разговор о плотинах?

ВАШНИ. Я потолковала с одним из твоих инженеров. Может быть, ты думаешь, что они верны тебе, но первый же, к которому я приблизилась, не смог устоять передо мной.

ИОСИФ. Кто?

ВАШНИ. Нескромный вопрос… С одной стороны, за сведения я пообещала заплатить мешком золота. С другой стороны, за первую неделю молчания я приказала бы отрезать ему правую кисть руки; за вторую неделю — правую руку до локтя; за третью — правую руку до плеча. За следующие три недели молчания с его левой рукой поступили бы так же. На седьмой неделе молчания, раз уж он решил не пользоваться языком, я приказала бы отрезать и его. Поставленный перед подобным выбором, твой верный инженер быстро дал мне все необходимые сведения.

ИОСИФ (тихо). Я буду по-прежнему добиваться строительства плотин.

ВАШНИ. Разве ты не поклялся мне в темнице своим еврейским богом, Иеговой, что ты будешь воплощать мой план — строить житницы?

ИОСИФ (ханжески). Я не клялся Иеговой. Я не поминаю имя Иеговы всуе.

ВАШНИ. Тогда что ты сделал?

ИОСИФ. Я молчал, когда ты просила меня поклясться Иеговой. Я только обещал. Я не клялся.

ВАШНИ. Хитрый еврей. Ты лгал мне целый год… Я приказываю тебе, Иосиф, сейчас же бросить затею с плотинами. Она провалится.

ИОСИФ. Ты не можешь приказывать мне. Я могущественнее тебя.

ВАШНИ. Ты утратил всякую связь с реальностью, Иосиф. Хорошо, я не буду приказывать тебе — я умоляю тебя бросить эту затею. Она провалится и при этом обрушит все, что мы вместе построили для Египта.

ИОСИФ (кричит во весь голос). Я не могу остановиться. Я одержим ею. Я должен построить плотины.

ВАШНИ. Я найду способ обездвижить тебя.

ИОСИФ. Этого ты не сможешь, Вашни. Я слишком могущественен.

^{Вашни снимает верхнюю одежду и отдает Иосифу. Иосиф встревожен и растерян.}

Что ты делаешь?

ВАШНИ. Твои плотины — в лучшем случае дело далекого будущего; мои житницы — дело сегодняшнего дня. И моему плану не будут мешать жрецы. Поэтому, как государственный деятель, я должна… (Оборачивается к окну и кричит). На помощь! На помощь! На помощь!

ИОСИФ. Что ты делаешь?

ВАШНИ (внезапно обнимает и страстно целует его. Иосиф пытается отстраниться, но Вашни удерживает его. Это комический момент). Ты незаурядный человек. Мне горестно это делать, но необходимость…

^{Пальцы Вашни движутся к пряжке, удерживающей верхнюю одежду Иосифа. Она расслабляет пряжку и затем, отстранившись от объятия, резко дергает его за одежду. Она остается в ее руках. Иосиф остается лишь в набедренной повязке и сандалиях.}

ИОСИФ (подступает к ней). Отдай мою одежду. (Вашни, танцуя, уходит от него). Вашни, я предупреждаю тебя. Ты была орудием Иеговы, когда вызволила меня из темницы.

ВАШНИ. Если я была орудием Иеговы, когда вызволила тебя из темницы, тогда я в равной степени орудие Иеговы и сейчас. (Быстро сбрасывает еще один наряд и бросает в него. Она остается только в нижней одежде, и ее не слишком много). Вот. (Иосиф машинально протягивает руку и ловит свободной рукой одежду. В каждой руке у него одежда Вашни). Это Он заставляет меня подойти к окну и закричать… (Подходит к окну и во весь голос кричит). Насилуют! Насилуют! Помогите! Насилуют! Помогите! Насилуют! (Иосифу, обычным тоном). Это Он в ответе за то, что тебя снова швырнут на дно.

ИОСИФ. На дно?

ВАШНИ. Да. На дно.

ИОСИФ. Иегова, останови ее.

ВАШНИ. Я не буду убивать тебя, Иосиф. Я только хочу остудить тебя на пару лет.

^{Появляются два стражника и идут к Иосифу.}

ИОСИФ (воздевает руки, в которых все еще находится одежда Вашни, и взывает к небесам). Иегова, зачем Ты поднял меня так высоко, чтобы снова швырнуть на дно?

ВАШНИ (стражникам). Уведите его. Он обвиняется в насилии.

^{Стражники идут на Иосифа. Резкое затемнение.}