Разноцветная одежда

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

^{Рувим-рассказчик стоит на сцене, играя тему фараона на флейте. Свет в зале гаснет. Рувим перестает играть и обращается к публике.}

РУВИМ. Иосиф был приговорен к пяти годам тюрьмы. Много людей было в этой тюрьме, и каждому тяжка была ноша заточения. Чтобы облегчить эту ношу, они пристрастились грезить и мечтать. Одни грезы приходили к ним ночью, во сне; другие — днем, когда они сидели без движения, с открытыми, остекленевшими глазами. Потом они поднимались и говорили: «Я видел сон. Кто истолкует его мне?» Другие узники собирались вокруг и по очереди старались толковать сны. Но никто не был в этом искуснее, чем Иосиф. Казалось, он понимал все три элемента — сновидца, сон и причину сна. Через некоторое время слухи о его искусстве распространились за стены тюрьмы… Иосиф пробыл в тюрьме уже два года, когда однажды утром фараон объявил, что ему дважды был сон. Он призвал пророков, гадальщиков и толкователей со всей земли, чтобы пришли и истолковали его сны. Многие предстали перед фараоном, ведь все знали, что угодивший фараону будет щедро вознагражден. И, хотя все так же хорошо знали, что не угодивший фараону будет сурово наказан, но таково сочетание алчности, доверчивости и надежды, что каждый пророк, каждый гадальщик, каждый толкователь верил: именно он истолкует сны фараона и угодит ему — другие будут обречены, а он один получит богатую награду. (Указывает на Ракафа, пророка, в сцене, которая сейчас будет описана, и играет на флейте, как указано).

^{Прошло два года.}

^{Сцена — тронный зал дворца фараона. Тема фараона слышится в полную силу. Фараон сидит неподвижно. У него золотая борода, явно накладная. Это церемониальная, театральная борода, которую привязывают за ушами.}

^{Малфи сидит по правую сторону от трона в официальной мантии и золотом наплечнике правителя Египта. Ракаф, пророк, толкует сны фараона.}

РАКАФ (с огромной раковиной в руке). И Податель Семи Истин снова говорит с Ракафом, пророком, и говорит… (прикладывает раковину к уху и напряженно слушает. Рувим с края сцены играет еле слышную мелодию, вариацию темы воды) — что семь тощих коров — это семь народов мира… (Рувим перестает играть. Ракаф останавливается, на лице его досада).

ФАРАОН. Продолжай, Ракаф. Я слушаю.

РАКАФ (энергично трясет раковину, снова прикладывает к уху. Рувим играет. Ракаф уверенно продолжает). И семь народов будут завоеваны армиями могучего Египта и тобой, о могучий фараон.

ФАРАОН. Ты потакаешь моему тщеславию.

РАКАФ (прикладывает раковину к уху. Речь Ракафа продолжается в ритме игры Рувима). Эта истина дарована мне Подателем Семи Истин — потому что твой сон содержал священное число семь.

ФАРАОН. Скажи мне, Малфи, все ли его истины так же истинны, как эта?

РАКАФ (его речь продолжает следовать за ритмом флейты. Рувим играет, пока не будет указано перестать). Семь Истин в равной степени истинны, о могучий фараон. Ведь нет ни одной истины истиннее, чем эти истины, открытые Подателем Семи Истин.

ФАРАОН. Да уж. Так же, как ни одна благодать не может быть благодатнее, чем та благодать, которой я тебя отблагодарю.

РАКАФ (падает на колени). Но я недостоин, о могучий фараон!

ФАРАОН. Разумеется. Однако ты будешь вкушать хлеб довольства…

РАКАФ. Хлеб довольства!

ФАРАОН. И одеваться в одежды спокойствия.

РАКАФ (целует ноги фараона). Одежды спокойствия! Будь благословен фараон, внимающий мудрости Семи Истин!

ФАРАОН. Именно эта мудрость и научила меня вознаградить тебя так, как я сделаю это сейчас.

^{Он делает знак Малфи, тот ударяет жезлом по медному листу. Появляется палач и движется к Ракафу. Рувим перестает играть. Незаметно уходит.}

РАКАФ (бросается к ногам фараона). Но ты обещал мне великую благодать, о мудрый и справедливый фараон!

ФАРАОН. Ты ее и получишь. На твоей могиле я напишу разрешение, чтобы твоя душа свободно прошла по дорогам загробного мира.

РАКАФ. Но этого не может быть. Фараон хочет испытать своего слугу.

ФАРАОН. Нет, Ракаф. Эта истина, которая скалит зубы и зовется смертью — самая истинная из всех истин. Она поглощала всякую святую ложь и всякого святошу-лжеца от начала мира — и все еще способна поглотить очередного.

^{Малфи делает знак. Палач выступает вперед и утаскивает Ракафа.}

МАЛФИ. Фараон сегодня в духе. Его шутки божественны.

ФАРАОН. Если я угодил тебе, мое удовольствие не знает границ.

МАЛФИ. Смешнее всего была его жажда награды.

ФАРАОН. Ты знал, что я собирался сделать?

МАЛФИ. С самого начала.

ФАРАОН. Мне надо быть изобретательнее в следующий раз. Если внезапность упущена, удовольствие омрачено. (Малфи хлопает в ладоши. Слышится тихая нежная музыка, тема фараона). Мне нравятся эти приятные передышки. (Малфи дважды хлопает в ладоши. Появляется мойщик ног и преклоняет колени перед фараоном). Принеси серой амбры и розового масла и омой мои ноги там, где он целовал их. Не по душе мне поцелуи мертвецов. (Мойщик ног быстро уходит). Что ж, Малфи, разделаемся со следующим или сначала поедим?

МАЛФИ. Я думаю, еще одного, чтобы потом фараон не перетрудился на полуденной жаре.

ФАРАОН. Неужели никогда мне не знать отдыха? По крайней мере, давай сначала выпьем.

^{Малфи хлопает в ладоши. Появляется Шаршис, придворный виночерпий фараона. У него склонность повторять слова и приподниматься при этом на цыпочки. Он бормочет официальную формулу «да будет он жив, здоров и невредим», механически, как считалку, с коротким машинальным поклоном.}

ШАРШИС. Какого вина желает фараон, да будет он жив, здоров и невредим?

ФАРАОН. Еще того янтарного.

ШАРШИС. Уверен ли фараон, да будет он жив, здоров и невредим, что он желает этого? Вчера он говорил, что это вино напоминает ему снадобья бальзамировщика. (Робко смеется, испуганный собственной дерзостью. Кланяется и уходит).

^{Появляется мойщик ног и омывает ноги фараону, пока Малфи и фараон продолжают беседу, а закончив свое дело, уходит.}

МАЛФИ. Перед шутками фараона никогда нельзя устоять.

ФАРАОН. Ракаф не нашел их такими уж забавными.

МАЛФИ. Бедный малый, у него совсем нет чувства юмора.

ФАРАОН. А у тебя есть, Малфи? Как бы тебе это понравилось — стоять передо мной, толковать мои сны, а потом отправиться к палачу?

МАЛФИ. Я не пророк, всего лишь правитель Египта. Но если это позабавит фараона, я с радостью отправлюсь к палачу.

ФАРАОН. Благородные слова, Малфи. Быть может, тебе бы и следовало отрубить голову вместо этих бедных обманутых людей. Ведь это твое жалкое управление привело Египет в то жалкое состояние, в котором он оказался… Ты хочешь знать, почему я отрубаю головы этим бедным пророкам, а твою оставляю покоиться на плечах? Потому что ты, Малфи, один из немногих людей, которых я нахожу более забавными живыми, чем мертвыми.

МАЛФИ. Это удача для меня, что фараон находит меня забавным.

ФАРАОН. Тебе недостает лишь одного, чтобы быть совершенным правителем Египта.

МАЛФИ. Что же это, фараон? Завтра я это приобрету.

ФАРАОН. Некоторого понимания хотя бы простейших принципов управления таким государством, как Египет. Этого у тебя совершенно нет. В иных отношениях ты отличный малый и прекрасно годишься для своей работы.

^{Появляется Шаршис с вином, пробует вино и передает чашу фараону, тот пьет из нее.}

Между прочим, Шаршис, где этот еврейский толкователь снов, о котором ты так распространялся?

^{Малфи тревожно прислушивается.}

ШАРШИС. Пусть фараон не гневается на своего раба. Еврей идет сюда, он уже идет.

ФАРАОН. Ты говорил это еще три казни назад.

ШАРШИС. Мы только что привели его из тюрьмы. Загвоздка лишь в том, чтобы помыть и отчистить его, прежде чем он появится перед его величеством, перед его величеством.

ФАРАОН. Других пророков, которые побывали здесь, не мыли и не чистили.

ШАРШИС. Это все были святые люди, о фараон. Мыться противно их религии.

ФАРАОН. А у этого еврея нет религии? Откуда тебе знать, что ты не смыл всю священную магию, которая облекала его?

ШАРШИС. Фараон, да будет он жив, здоров и невредим, увидит все сам. Ах, он будет пророчествовать великолепно, великолепно!

ФАРАОН. Придется. Иначе его карьера пророка будет короткой.

ШАРШИС. И я приказал, чтобы его помыли, надушили и приодели, чтобы его внешность приличествовала его явлению перед фараоном, перед фараоном.

ФАРАОН. Какая роскошь. Разве тебе не жаль царской казны, царской казны?

ШАРШИС. Фараон, да будет он жив, здоров и невредим, изволит шутить.

ФАРАОН. Тратить столько золота ради одного появления.

ШАРШИС. Одного? Уверен ли в этом фараон, да будет он жив, здоров и невредим, когда еще не слышал его, когда не слышал его? Но он будет великолепно пророчествовать, ведь он умный парень, умный парень — очень умный парень.

ФАРАОН. Ты угодил в тюрьму не из-за мухи в вине, а из-за своей проклятой привычки подпевать себе хором и все время прыгать вокруг. Готовься прыгнуть в объятия прямо к моему другу-палачу. Раз уж ты заманил ко мне этого еврея, то, если он умрет, умрешь и ты.

^{Шаршис с несчастным видом удаляется.}

МАЛФИ. Единственный еврей, которого я знал, был отвратительным созданием.

ФАРАОН. Это ведь дикое племя из пустыни, в котором проделывают над собой странные анатомические ритуалы?

МАЛФИ. Да. Это подлый и дикий народ. Если бы я был фараоном, я бы не тратил время на этого.

ФАРАОН. Но я должен поговорить с ним. Государь должен знать все. Я хочу расспросить его об этих племенных обычаях. Обкорнать свое достоинство — это, должно быть, ужасно. Неужели вся радость жизни обрывается одним ударом? И, если так, зачем они таким образом себя… обезглавливают?

МАЛФИ. Я буду стремиться обеспечить фараона точными сведениями на этот счет при ближайшей возможности.

ФАРАОН. Может быть, следующий пророк, который так нетерпеливо там фыркает, сможет мне рассказать. Он должен знать что-нибудь полезное — на нем столько грязи. (Хлопает в ладоши. Музыка, которая слышалась тихо и с перебоями, замирает). Приятная передышка подошла к концу.

^{Резко входит Шилах, грязный старик, обнаженный, не считая грубой черной рубахи и пояса. Его жесткие черные волосы падают на плечи. Он дико вертит головой, пока говорит; глаза его ярко блестят. Он идет вперед, для порядка кланяется фараону и заговаривает с огромной скоростью, доводя себя до неистовства.}

ШИЛАХ. Шилах я, гадальщик. Происхожу из старинного рода гадальщиков. Этому научил отца моего отца отец отца моего отца. А отец моего отца научил этому моего отца, а мой отец научил этому меня, а теперь я говорю тебе это, о фараон.

ФАРАОН. Понятно. Возраст солидный, потому и ценность солидная.

ШИЛАХ (торопливо). Когда я услышал о сне твоем, о государь, долго взывал я к богам.

ФАРАОН. Да? И что они сказали?

ШИЛАХ (падает на колени и кланяется на четыре стороны, произнося).

ФАРАОН. Какая удача, что стран света всего четыре.

ШИЛАХ. И зарыл я тело свое в священных песках, чтобы ничего, кроме ноздрей и глаз моих, не оставалось над землей. И, погребенный так, читал я в небесах священные знаки триединства Нетопыря, Вепря и Газели, ведь это священная истина, что Нетопырь, Вепрь и Газель несут свою стражу и днем, и ночью.

ФАРАОН. Лучше бы это и в самом деле было истиной — иначе пришлось бы снова склонять голову.

ШИЛАХ (перебивает фараона и продолжает с огромной скоростью). Нет истины, кроме истины триединства Нетопыря, Вепря и Газели. Тучные коровы — это Египет, а буря, побившая пшеницу — это мир. Египет разрушит мир, как коровы съели пшеницу в твоих снах, и Египет преуспеет, когда другие народы падут.

ФАРАОН. А тебе неизвестно, что ни один народ не может преуспеть, когда остальной мир лежит в развалинах?

ШИЛАХ. Это не моя забота. Я говорю истину, которая открылась мне.

ФАРАОН. Египет — торговая страна. С кем мы будем торговать, если другие народы погибнут?

ШИЛАХ (продолжает, не слушая). Истина Нетопыря, Вепря и Газели говорит, что весь мир станет одним большим Египтом, и что…

ФАРАОН. Хороший у тебя сон, а толкование еще лучше. Очень разумно, что в твоем сне коровы едят пшеницу. А вот в моем сне коровы сошли с ума и не едят пшеницу; они друг друга едят. Но, как я погляжу, это тоже не твоя забота?

ШИЛАХ. Не я говорю это, фараон, но Нетопырь, Вепрь и Газель. (Простирается перед троном).

ФАРАОН. Значит, Нетопырю, Вепрю и Газели отрубят голову вместе со всем их красноречием, а не тебе.

^{Малфи ударяет по медной пластине. Появляется палач и утаскивает Шилаха, пока фараон продолжает говорить.}

Неужели никто не доставит мне удовлетворения? Я перетрудился, и палачи мои тоже. Скоро они начнут жаловаться. А если они будут жаловаться, мне придется тоже их казнить. Но кто станет палачом для палачей? Я должен найти кого-то, кто истолкует мои сны.

^{Входит Шаршис с Иосифом и делает движение вперед.}

Вот это и есть твой еврей, Шаршис?

^{Иосиф, одетый в лохмотья, встает перед троном. Малфи очень обеспокоен.}

ШАРШИС. Прошу милости у фараона, да будет он жив, здоров и невредим. Не моя вина, что он пришел таким. Я пытался отчистить его.

ФАРАОН. Ты поймал рыбу. Чистить и жарить предоставь мне.

^{Иосиф демонстративно восходит по ступенькам к трону, берет жезл и ударяет в гонг. Фараон не двигается. Иосиф показывает на себя, когда появляется палач.}

ИОСИФ. Уведи меня.

ФАРАОН. Вижу, что ты не понимаешь принципов здравого правления. Если бы каждому позволялось входить сюда и самому приказывать, чтобы ему отрубали голову, какой тогда смысл в государе?

ИОСИФ. А какой же смысл в том, что государь не может отрубить человеку голову, не толкуя об этом целый час?

ФАРАОН. Даже государь должен передохнуть между казнями. И кто ты такой, чтобы жаловаться? Ты еще не позабавил нас.

ИОСИФ. Нет. Но я услышал одну из шуток фараона. Должен ли я слушать остальные? Здесь что, совсем не бывает справедливости?

ФАРАОН. Ни один государь не может позволить себе такую роскошь, как справедливость. Странный он, этот еврей. Пусть пророчествует. Если ты истолкуешь мои сны так же честно, как мои шутки, ты получишь великую награду.

ИОСИФ. Попытаюсь. (Делает знак палачу, чтобы тот уходил). Допустим на минуту, всего лишь ради пророчества, что ты действительно видел эти сны. Тогда я сказал бы (принимает позу и интонацию профессионального гадальщика и бросается в омут с головой), что два этих сна были едины. Тучные коровы и тучные колосья олицетворяют семь лет великого процветания Египта. Тощие коровы и тощие колосья — это голодные годы, которые последуют за семью плодородными годами. Тощее пожрет тучное. Останется только голод. (Выразительно глядит на Малфи). Где твои правители? Они что, совсем не смотрят вперед, не заботятся о будущем? Почему они не строят житницы, чтобы сохранить пшеницу тучных лет и провести Египет через тощие годы?.. Вот что я сказал бы, если бы это был сон.

ФАРАОН. Восхитительно. Подойди поближе, чтобы я мог лучше тебя разглядеть.

^{Иосиф подходит ближе.}

Мне очень по душе твоя мысль о житницах.

ИОСИФ. Мне самому она нравится.

ФАРАОН. Мы должны поговорить об этом подробнее.

ИОСИФ (проницательно). Но на самом деле я не верю, что фараон видел эти сны. Ты выдумал их. Ведь ты обеспокоен, фараон — ужасно обеспокоен положением дел в Египте.

ФАРАОН. Великолепно. Великолепно.

ИОСИФ. В этом сне, который ты выдумал, тучные коровы и тучные колосья — символы процветания, которым наслаждался Египет, когда у фараона были мудрые советники.

ФАРАОН. Этот малый все насквозь видит.

ИОСИФ. Тощие коровы и тощие колосья — дурные времена, которые предвидит фараон в результате неумных советов его теперешних советников.

ФАРАОН. Все забавнее и забавнее. Он может прочесть даже твой ум, Малфи. (Иосифу). Расскажи мне секрет твоей силы, еврей. Это откровение богов?

ИОСИФ. О том, чем мы обязаны в таких делах богам и чем — самим себе, я охотно выслушал бы мнение Малфи.

МАЛФИ. Нет ничего сверхъестественного в его поверхностных познаниях, фараон.

ФАРАОН. Это утешает, если они всего лишь поверхностны. Я уже начал опасаться, что он действительно знает, о чем говорит.

МАЛФИ. Он занимал когда-то место, где нахватался придворных сплетен, которыми и пользуется к своей выгоде.

ФАРАОН. Так ты знаешь его?

МАЛФИ. Слишком хорошо знаю. Когда-то он был рабом в доме Потифара — и недолгое время пробыл домоправителем Потифара. Но он совершил в его доме непроизносимое преступление.

ФАРАОН. Что? Не тот ли ты парень, который изнасиловал Вашни?

ИОСИФ. Вижу, что мое преступление не столь уж непроизносимо, как хотел бы Малфи заставить тебя поверить.

ФАРАОН. О, мы здесь говорим обо всем. И преступления страсти особенно увлекают меня. Конечно, я думаю, что им практически всегда нет оправданий. Немного терпения — и ты всегда можешь добиться своей цели без этого варварского насилия.

ИОСИФ. Я вспомню об этом, фараон, в следующий раз, когда желание охватит меня.

ФАРАОН. Мы обсудим это после, на досуге… Но сейчас есть другое дело, которое кажется мне более важным. Скажи мне, еврей, знаешь ли ты что-нибудь об этой новой науке управления, о которой болтает всякий дурак?

ИОСИФ. Я управлял Египтом два года.

ФАРАОН. Странно. Я не помню, чтобы ты был правителем. В какой период египетской истории состоялось твое правление?

ИОСИФ. В тот период, который непосредственно предшествовал великому преступлению.

ФАРАОН. Но в это время Потифар… (Резко замолкает, изумленный. Голос его меняется, выдавая интерес). Итак, это ты на самом деле правил Египтом все это время?

ИОСИФ. Я делал, что мог, через Потифара. Даже фараон, должно быть, заметил перемены к худшему после моего непроизносимого преступления.

ФАРАОН. Решительно. Я помню, как гадал, что случилось с умом Потифара. С того дня, как изнасиловали Вашни, казалось, он совершенно расклеился. Я избавился от него и назначил Малфи. Но в семействе Малфи, должно быть, тоже случилось непроизносимое преступление.

ИОСИФ (делает знак, как будто перерезает горло). Избавился от Потифара?

ФАРАОН. Нет. Нет. Потифар принадлежит к одному из наших лучших семейств. Я аккуратно переставил его на незначительный пост с высокопарным титулом. Я назначил Потифара одним из помощников Верховного жреца и Защитника веры.

ИОСИФ. О!

ФАРАОН. Он делает успехи в рыбалке. Он завоевывал первый приз в ежегодном турнире два года подряд.

^{В волнении вбегает Асенефа. Она созрела и стала прекрасной молодой женщиной.}

АСЕНЕФА. Иосиф!

ИОСИФ. Асенефа!

АСЕНЕФА. Иосиф… Я думала, ты умер.

ИОСИФ (тронут). Асенефа, дорогая моя Асенефа, почему ты здесь? (Про себя). Бутон расцвел.

АСЕНЕФА. Я пришла, потому что услышала, что ты жив. Когда отец сказал мне, что ты умер, я плакала много дней.

ИОСИФ. Этим утром я тоже думал, что я умер. Но сейчас я снова должен захотеть жить.

ФАРАОН. Опасное допущение, еврей. Пока жизнь ничего не значила для тебя, ты был свободным человеком. Но теперь я согну твою шею под свое ярмо, как всем другим.

АСЕНЕФА (встревоженная, цепляется за его руку). О чем он говорит, Иосиф? Он не причинит тебе вреда?

ИОСИФ. Думаю, что нет — пока он находит меня полезным.

ФАРАОН. И забавным. Редкое сочетание в государственном человеке. Не бойся, он будет жить. Я не подпущу к нему своего врача и на десять локтей.

АСЕНЕФА. Благодарю тебя, фараон. Я не так поняла.

ФАРАОН. Очень немногие понимают меня, когда я говорю, но я обнаружил, что на самом деле это не имеет никакого значения. Сколько тебе лет?

АСЕНЕФА. Пятнадцать… почти. Мне будет пятнадцать, когда вода в Ниле снова поднимется.

ФАРАОН. Пятнадцать. Утонченный возраст. Должно быть, Нил ждет не дождется, чтобы его отпраздновать. Я ожидаю обильных излияний.

АСЕНЕФА. Если фараон доволен, я счастлива. (Кланяется, с чувством смотрит на Иосифа, потом делает движение прочь).

ФАРАОН. Еврей! Для человека с твоей репутацией, известного своими инстинктами, ты замечательно владеешь своими варварскими страстями. И, кажется, краснеешь даже больше, чем Асенефа.

ИОСИФ. Я думал о своем непроизносимом преступлении перед ее матерью.

ФАРАОН. Оно может быть отнесено за счет юности и неопытности. (Обрывает речь). Но у меня сейчас другая забота. (Повышает голос и зловещим тоном приказывает). Пусть Потифар, жрец, явится сюда.

СТРАЖ (кричит). Пусть Потифар, жрец, явится сюда.

ПОТИФАР (разодетый в одежды жреца, входит и подходит к подножию трона). Слуга фараона здесь.

ФАРАОН. Это ты бросил в темницу лучшую голову Египта за какие-то мелкие отклонения в чувственной сфере?

ПОТИФАР. Они не были мелкими. Этот человек изнасиловал мою жену.

ФАРАОН. И это достойная причина, чтобы Египту пришлось мириться с тем правлением, которое он терпел в последние два года?

ПОТИФАР. Я должен был защищать честь и святость моего дома. Что бы сказали люди, если бы я этого не сделал?

ФАРАОН. Ничего подобного тому, что бы они сказали, если бы могли оценить подлинный размах твоей глупости. Но у меня есть для тебя мочегонное. (Делает знак Потифару отойти в сторону и призывает). Пусть Асенефа явится сюда еще раз. И пусть войдет госпожа Вашни, и тоже явится сюда. (Из прихожей входит Вашни. Они с Асенефой приближаются к фараону. Он делает знак Вашни встать рядом с Потифаром, а Асенефе — встать рядом с Иосифом. Он изучает две пары, удовлетворенный зрелищем. Иосифу). Еврей, я… (обрывает речь). Кстати, как тебя зовут?

ИОСИФ. Иосиф.

ФАРАОН. Иосиф, я объявляю твою кровь царственной кровью. И я отдаю тебе Асенефу, дочь Потифара и Вашни, в жены.

АСЕНЕФА (преклоняет колени у ног Иосифа). Семижды семь раз склоняюсь у ног моего господина. Я твоя служанка навеки. (Целует его руку. Иосиф мягко отнимает руку и поднимает ее).

ИОСИФ (Вашни). Итак, теперь ты стала моей тещей.

ВАШНИ. Вор. Ты использовал меня. Ты украл мою идею с житницами.

ИОСИФ. Должно быть, Иегова вложил эти слова в мои уста.

ВАШНИ. Иегова, Иегова! Какое удобство Он представляет для тебя!

ФАРАОН. Так, подождите. Дайте подумать. Что-то еще. Ах да, вспомнил. Объявляю тебя правителем Египта.

МАЛФИ (снимает мантию и золотой наплечник правителя Египта и передает их Иосифу, который надевает их. Громко, с трагикомической интонацией). Час назад правителем Египта был я. Что случилось со мной? (Растерянно отходит в сторону).

ФАРАОН (Иосифу, показывая на стул Малфи). Сядешь здесь. И предупреждаю тебя, я буду делать именно то, что ты мне скажешь, и прослежу, чтобы все остальные делали то же самое, так что, если это окажется неправильным, тебе будет некого винить, кроме себя. (Иосиф пытается что-то сказать, но фараон обрывает его и продолжает). И еще одно. Избегай, как чумы, этой проклятой привычки все время плести слова. Я сам приобрел ее за долгие годы общения с политиками. От тебя мне нужны не слова, а дела. Говорить и я могу за двоих.

^{Пока фараон говорит, наступает полное затемнение, которое сразу же сменяется густым сине-зеленым светом. Все действующие лица уходят.}

^{Действие идет без перерыва. Луч света выхватывает Рувима-рассказчика, когда он выходит перед публикой. Он играет на флейте, потом обращается к публике.}

РУВИМ. Прошло десять лет. Первые семь из этих десяти лет были годами изобилия. Урожаи были обильными и богатыми, и Иосиф, построивший тысячи житниц, собирал пятую часть зерна как налог для фараона. Народ не возмущался, ведь земля рожала из зерна по горсти.

Потом пришли тощие годы. В первый год воды Нила не поднялись достаточно высоко, и к середине лета посевы высохли, как в горячей печи. На следующий год Нил поднялся слишком высоко и в своих объятиях унес всю плодородную землю, укрыв ее на дне реки. Сейчас третий год, когда на поля вместо урожая придет беда. И неурожай не только в Египте; голод преследует весь мир.

В первый год неурожая Иосиф оповестил, что имеет зерно на продажу. Вскоре Египет стал мировой житницей. Караваны шли с четырех концов света. Иосиф сделал фараона богатейшим из государей с начала голодных лет.

Что до нас в Ханаане, сначала мы съели излишки, потом были вынуждены съесть зерно, предназначенное на семена, а потом мы собрали деньги и отправились в Египет, чтобы купить зерно.

^{Свет, направленный на Рувима, гаснет. Он сходит со сцены. Луч света сменяется освещением, требуемым для сцены.}

^{Сцена — кабинет Иосифа во дворце правителя. Там стоит стул правителя, другой стул, поменьше, и письменный стол. В стороне большой набросок картины, лежащий лицевой стороной вниз. Еще кувшин с вином и четыре кубка.}

^{Иосиф, в официальном наплечнике правителя Египта, излучает энергию и мощь. С ним три человека: один — вооруженный воин, два других — инженеры. Один из инженеров — старший, трезвый, степенный и солидный; другой — его помощник, молодой, дружелюбный и оптимистичный. Эти четверо только что закончили совещание. Карты и чертежи разложены по всему столу. Чувствуется их удовлетворение, волнение, торжество.}

ИОСИФ. Прекрасный проект, мои дорогие инженеры. Я поднимаю кубок за него. (Берет кувшин с вином, чтобы налить кубки. Но его так пропитывает волнение этой минуты, что, начиная наливать, он втягивается в беседу, делает движение в сторону от кубков, потом снова возвращается к ним и снова отодвигается).

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Благодарю тебя, досточтимый. Но эти чертежи почти в той же степени твои, что и наши.

ИОСИФ. Нет. Нет. Это ваша работа. Я хочу поднять кубок за наше время — за наше время и задачи нашего времени. У нас есть технические средства, чтобы обуздать Нил, чтобы уничтожить голод. И, когда мы изгоним голод, это научит народ полагаться не на магию, не на чудеса жрецов, но на чудо труда, которое они могут совершить сами. (Наконец наливает вино. Они поднимают кубки). За мир без голода! (Все четверо пьют).

Я хочу рассказать вам притчу. Когда мой отец, Иаков, был молодым, ему пришлось бежать из дома от гнева его брата, Исава. Он бежал в Месопотамию и пришел в Падан-Арам, где жил Лабан, его дядя. Он остался у Лабана и пас его скот. У Лабана было две дочери; старшая — Лия, младшая — Рахиль. Говорят, что у Лии были нежные глаза, зато Рахиль, моя мать, была прекрасна и хорошо сложена. Это правда, что Рахиль была прекрасна, и самыми прекрасными были ее ясные серые глаза. Что до нежных глаз Лии, вы можете подумать, что глаза Лии были добрыми. На самом же деле Лия была безобразна, и лицо ее было безобразным. А глаза! Они не могли ни на что смотреть прямо, они были маленькие, все время красные и постоянно слезились.

И Иаков полюбил Рахиль, младшую из двух, и сказал Лабану: «Я отслужу тебе семь лет за Рахиль, твою младшую дочь». Так и было. И Иаков трудился семь лет, и они показались ему за несколько дней, такую любовь питал он к Рахили. Иаков сказал: «Мои семь лет исполнены. Дай мне жену, чтобы я мог войти к ней». Лабан созвал свадебный пир, и в ночь после пира к Иакову привели его невесту. Она была, по обычаю, в плотном покрывале, чтобы никто не видел сквозь него, и по обычаю хранила молчание, ведь невеста не должна произносить ни слова.

И Иаков ушел в свою палатку, и удовлетворился ею той ночью.

Но на рассвете, когда свет просочился в палатку, его радость обернулась песком во рту, когда он увидел, что красота Рахили обернулась безобразием Лии; и увидел, как серые глаза Рахили обернулись маленькими красными глазками Лии.

Иаков поспешно поднялся, и стал искать своего дядю и тестя, Лабана, и закричал громким криком: «Почему ты обманул меня? Разве я не трудился семь лет за Рахиль?» «Нет, это не так, — ответил Лабан, и слова его струились, как дождевая вода, смешанная с медом. — Я не обманул тебя, мой дорогой зять. Ты не знаешь обычаев нашей земли, хотя и прожил здесь семь лет. Не в наших обычаях выдавать младшую дочь, если старшая еще не замужем — и я живу по обычаям своей земли».

Слезы стояли в глазах Иакова. Он закричал Лабану: «Как мне получить в жены Рахиль?» Лабан ответил, и слова его струились, как дождевая вода, смешанная с медом: «Ты отслужил семь лет за свою первую невесту. Отслужи еще семь, и я отдам тебе Рахиль в руки». Так и было условлено. Иаков трудился еще семь лет за Рахиль.

Я не хотел строить житницы Лии; я хотел строить плотины Рахили. Но я знал, что сначала должен упрочить расположение фараона — укрепить власть фараона. Государственный деятель должен лавировать. Лавировал и я. Семь лет я строил житницы Лии, пока мое сердце принадлежало плотинам Рахили. Теперь семь лет Лии, семь лет житниц, прошли. Я сделал фараона властителем самой богатой и могучей страны в мире.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Ты заслужил право трудиться над своими плотинами.

ИОСИФ. Я заслужил право, и у меня есть власть и силы, чтобы сделать это.

ВТОРОЙ ИНЖЕНЕР. Только жрецы не обрадуются этим плотинам — но у них не будет оснований жаловаться.

ИОСИФ. Когда плотины будут завершены, я объявлю юбилейный год… (Показывает набросок, лежавший лицом вниз; он изображает фараона, огромного и героического, стоящего рядом с плотиной, а вокруг него — поля кукурузы, овса и пшеницы, огромные колосья, доходящие ему до плеч). Год в честь фараона, который превращает полосы пустыни, одну за другой, в зеленые поля. При нем неуклонно растет благосостояние этой золотой страны. Юбилейный год в честь фараона… Скоро ли вы сможете начать работы?

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Все готово. Поставь печать, и работы начнутся завтра на рассвете.

^{Второй инженер и воин держат чертежи, пока Иосиф разминает глину между пальцами, потом прилепляет ее к чертежам. Снимает кольцо с печаткой и делает отпечаток на глине.}

ИОСИФ. Завтра на рассвете мы начнем строить новый Египет.

^{Воин делает знак. Появляется первый стражник, забирает чертежи и уходит. Иосиф за столом изучает другие чертежи с двумя инженерами.}

Вы насчитали три года, чтобы завершить плотины?

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Это так, досточтимый.

ИОСИФ. Три года. Три года. (Делает нетерпеливое движение, занятый своими мыслями). Время не станет ждать… О, время, враг мой!.. Если бы я мог сотворить эту перемену за одну ночь, чтобы солнце встало уже над новым Египтом. Золотым и плодородным Египтом!

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Плотины творят люди и труды, досточтимый, а не магия и чудеса. А для этого нужно время.

ИОСИФ (не без печали). Что ж, хорошо… Время. Время. Время. Смогу ли я завершить задачу моего поколения? (Внезапно говорит буднично, внятно и четко). Впереди у вас работа. Можете идти. Прощайте.

ВОИН и ДВА ИНЖЕНЕРА. Прощай, досточтимый.

^{Уходят. Иосиф изучает чертежи. Входит второй стражник.}

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Досточтимый, они прибыли. Евреи из Ханаана, за которыми ты поручил нам следить, прибыли сюда.

ИОСИФ. Где они сейчас?

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Солдаты держат их у ворот.

ИОСИФ. Они не подозревают, что приказ их задержать исходит от меня?

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Нет.

ИОСИФ. Приведи их сейчас же.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Да, досточтимый.

^{Второй стражник уходит. Иосиф в одиночестве взволнованно меряет шагами комнату.}

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (входит, звучным голосом). Высокочтимый Верховный жрец бога Солнца и Защитник веры!

^{Фанфары. Это тема Потифара, но теперь с сильным оттенком религиозности.}

ПОТИФАР (входит в великолепных жреческих одеждах). Ну что, как поживаешь, дорогой зять?

^{Первый стражник уходит.}

ИОСИФ (в изумлении смотрит на него. Он был поглощен новостью о приезде братьев, и в начале сцены еще не до конца осознает значение наряда Потифара). Лишился дара речи в присутствии подобного великолепия, мой дорогой тесть.

ПОТИФАР. Роскошный наряд, как ты думаешь?

ИОСИФ. Ослепительный. Но как вышло, что ты носишь одежды Верховного жреца?

ПОТИФАР (самодовольно). Я и есть Верховный жрец. Этим утром прежний Верховный жрец был убит каким-то безумцем, который заплатил ему за талисман, а тот не подействовал. Вашни и я завтракали с фараоном, когда эту весть принесли.

ИОСИФ. Вашни?

ПОТИФАР. Да. Сразу же фараон сказал, что давно хотел наградить меня за годы преданной и, если мне дозволено будет повторить его слова, ценной службы, и что нет лучшего способа, чем возвысить меня, сделав Верховным жрецом. Хотя тут вышла небольшая заминка. Вашни не хотела, чтобы я принял эту должность. Я толкал ее в бок, даже ногой пихнул, но она стояла на своем.

ИОСИФ. Однако я вижу тебя в одеждах Верховного жреца.

ПОТИФАР. Вашни знала, что душа моя давно лежала к этой должности, и она не хотела, чтобы я был разочарован. Поэтому к ней пришла отличная мысль. Она сказала, что позволит мне, пусть и неохотно, принять эту должность, если фараон назначит ее Верховной жрицей, чтобы она могла стоять рука об руку со мной и делить со мной опасности.

ИОСИФ. Итак, Вашни назначена Верховной жрицей?

ПОТИФАР. Фараон не желал этого, но она твердо стояла на своем. Она умеет быть упорной, а уж этим утром… ох! Наконец фараон дал ей необходимое разрешение. Теперь она стоит рука об руку со мной.

ИОСИФ. Где она сейчас?

ПОТИФАР. Так вот, об этом я и…

ИОСИФ. Где Вашни?

ПОТИФАР. Вашни сказала, что нет толку приходить сюда и говорить с тобой. Но я решил сам прийти и из твоих уст услышать, что истории, которые дошли до нее, лживы.

ИОСИФ. Где Вашни?

ПОТИФАР. Она отправилась в храм и получает там церемониальную бороду.

ИОСИФ. Зачем возиться с бородой, чтобы всего лишь поговорить со мной?

ПОТИФАР. Именно это я ей и сказал. Но она сказала — и я повторяю ее слова: «Мне и во сне не приснится встретиться с Иосифом без всех атрибутов моей должности». Итак, она ушла в храм за бородой.

ИОСИФ. Рассказывай дальше.

ПОТИФАР. Вашни слышала невероятную историю о тебе, Иосиф. Ходят какие-то дикие слухи о том, что ты строишь плотины на Ниле — на священном Ниле, представь себе!

ИОСИФ. Фантастика, не так ли?

ПОТИФАР (с облегчением). Вот! Я знал, что это не может быть правдой.

ИОСИФ (протягивает чертежи). Мои инженеры начнут работы завтра.

ПОТИФАР. Значит, Вашни была права. (Иосиф кивает). Если ты начнешь работу над плотинами, боги поразят тебя в гневе своем.

ИОСИФ. Тогда ты должен поощрять меня. Когда молния с неба убьет меня на месте, жрецы Египта могут выставлять меня примером для будущих богохульников. Пламя веры будет снова зажжено, и казна ваших храмов переполнится.

ПОТИФАР. Есть небольшие шансы, что боги могут посмотреть сквозь пальцы на то, что ты сейчас делаешь. Тогда что случится с Египтом?

ИОСИФ. Ты хочешь сказать — что случится со жрецами?

ПОТИФАР. Что случится с религией?

ИОСИФ. Хочешь сказать — что случится с твоими доходами?

ПОТИФАР. Когда вино налито в бочки, замечал ли ты, как бочка пропитывается вином? Когда сено сложено в амбар, замечал ли ты, как стебли прилипают к стенам? Много золота проходит через наши руки — разумеется, кое-что прилипает к ним. У нас всегда есть чем одарить наших друзей и доброжелателей.

ИОСИФ. И ты хочешь, чтобы я стал твоим доброжелателем?

ПОТИФАР. Так же, как и я хочу быть твоим. Ты должен смотреть в будущее. Приобрести немного богатства для себя. Кроме того, все эти проявления заботы хороши, но, в конце концов, это простые люди. Естественно, чтобы все самое лучшее было у нас. Любой, кто пытается бежать от природы — глупец.

ИОСИФ. Ты видишь сейчас подобного глупца.

ПОТИФАР. Будь осторожен, Иосиф, дорогой мой зять. Мы обладаем властью.

ИОСИФ. Она вам понадобится, дорогой мой тесть.

ПОТИФАР. Я думал, что с тобой можно говорить. Вашни была права.

^{Уходит. Входят первый и второй стражник.}

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Досточтимый, я привел евреев.

ИОСИФ. Где они?

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. В прихожей.

ИОСИФ. Приведи их. Пусть ожидают меня здесь.

^{Иосиф уходит во внутреннюю комнату дворца. Второй стражник возвращается к двери и делает знак братьям Иосифа. Те входят. Они изнурены. Время не щадило их; некоторые из них поседели, другие начинают седеть. Их грубая пастушья одежда резко контрастирует с пышным окружением. Они входят нерешительно, глазея по сторонам.}

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Вам придется ждать, пока не вернется господин.

ГАД. Неплохая палатка. Мне самому бы не помешала.

ДАН. Заведешь такую — добудь и для меня одну.

РУВИМ. Почему этот египетский вельможа послал за нами?

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК. Досточтимый правитель Египта.

^{Входит Иосиф. На нем официальный наряд правителя Египта. На голове у него что-то вроде капюшона, под которым наполовину скрыто его лицо. В руке он держит три мешочка с золотом. Братья преклоняют колени, склоняя головы до земли. Иосиф сходит по помосту к своему стулу. Он садится и кладет рядом золото.}

ИОСИФ (стражникам, грубо). Кто эти люди? Что они делают здесь?

^{Братья говорят быстро, один за другим, перебивая друг друга.}

РУВИМ. Ты посылал за нами, досточтимый.

АСИР. Ханаан — голодная земля.

ЛЕВИЙ. Все, что нам нужно — это зерно.

ГАД. И мы заплатим за то, что купим.

ЗАВУЛОН. Нам надо есть.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК. Молчать. Не говорите, пока к вам не обратятся.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Это евреи из Ханаана, которых досточтимый господин хотел допросить.

ИОСИФ (стражникам). Идите.

^{Стражники уходят.}

Мои посланники сказали мне, что вы соглядатаи. Вы пришли высмотреть наготу этой земли.

РУВИМ. Мы честные пастухи.

СИМЕОН. Десять сыновей одного отца.

АСИР. Все, что нам нужно — пища.

РУВИМ. Единственное место в мире, где есть зерно — это Египет.

ИССАХАР. Наши деньги у нас в мешках.

ДАН. Мы не соглядатаи. Мы честные пастухи.

ЗАВУЛОН. Какой вред могут пастухи причинить такой великой стране, как Египет?

НЕФФАЛИМ. Дети наши голодают.

РУВИМ. Нам нужно лишь купить зерно для голодных семей.

ИОСИФ. Итак, вы честные пастухи, и вы пришли купить зерно.

РУВИМ. Нашим Богом и головой нашего отца клянемся в этом.

ИОСИФ. Головой отца? Ваш отец… ваш отец мертв?

РУВИМ. Нет. Наш отец жив. Он в летах, но он жив.

ИОСИФ. Как его имя?

РУВИМ. Иаков.

ИОСИФ. Иаков, Иаков. Он здоров? Скажите мне, он здоров?

РУВИМ. Да. Он здоров.

ИОСИФ. Как вы покинули его?

РУВИМ. Еды, которая оставалась, хватало отцу и домашним, но не хватало, чтобы остались мы.

ИОСИФ. Скажите мне, честные пастухи, в вашей земле, когда вы собирали урожай и вязали снопы на поле, не видели ли вы, чтобы сноп пшеницы (резко поднимается со стула) вдруг встал, как я сейчас стою, а остальные снопы склонились перед ним, как вы склоняетесь передо мной?

^{Братья в изумлении поднимают головы.}

ГАД. Что ты сказал, великий господин?

ИОСИФ. Ты не глухой. Ты слышал, что я сказал.

ГАД. Ханаан — не языческая земля. Наши снопы не одержимы злыми духами. А в Египте они разве движутся?

ИОСИФ. Еще как — ведь Египет языческая земля. (Братья обмениваются неловкими взглядами). Вы говорите, что вы сыновья одного отца. Сколько вас у него?

РУВИМ. Нас одиннадцать, великий господин. Но младший остался дома, с отцом.

ИОСИФ. Одиннадцать. А в вашей земле есть звезды?

РУВИМ (озадачен). Звезды?

ИОСИФ. Ночью, в ясную погоду, разве небо у вас не заполнено мириадами звезд?

РУВИМ. Звезды есть везде, господин.

ИОСИФ. Вы видели когда-нибудь, чтобы семейство из одиннадцати больших звезд ходило по небу?

РУВИМ. Каждую ночь в ясную погоду. Когда мы пасем овец на равнинах, мы отмечаем по ним путь.

ИОСИФ. Когда-то была среди них и двенадцатая — маленькая, но старшие братья позавидовали ей, и согнали с неба, и бросили… (Обрывает речь). Куда они ее бросили? Знает кто-нибудь из вас?

^{Братья быстро перешептываются.}

РУВИМ. Иегова карает нас.

СИМЕОН. Этот человек — колдун.

ЛЕВИЙ. Он одержим демоном.

ЗАВУЛОН. Мы все погибли.

ИССАХАР. Наш грех настиг нас.

РУВИМ. Лишь Иегова может помочь нам.

ИОСИФ. Что вы там шепчетесь? Ваши лица… у вас лица убийц.

ГАД. Нет, господин. У нас всегда такие лица, когда мы видим странное.

ИОСИФ. Если бы вы видели, что звезды поступают так, как я сказал, вы действительно могли бы говорить, что видели странное.

ГАД. Что видел ты, господин?

ИОСИФ. Я видел, как склонились одиннадцать больших звезд перед пустым местом, где сидел их потерянный брат. И я видел, как потерянный младший брат в гневе поднялся и швырнул своих старших братьев на самое дно преисподней.

ГАД. На дно? Ты сказал — на дно, господин?

ИОСИФ. Да — на самое дно, где кишели безвредные змееныши.

^{Сбрасывает капюшон и открывает лицо. С плеч его соскальзывает мантия правителя Египта, под ней одежда, очень похожая на прежний разноцветный плащ.}

БРАТЬЯ (вместе). Иосиф!

ИОСИФ. Ну что, братья? Что будем делать с вами?

РУВИМ. Мы попали в собственную западню.

ИОСИФ. Не ты, Рувим. Ты пытался спасти меня. Что бы ни случилось с остальными, ты в безопасности.

ЗАВУЛОН. Оставь нам жизнь, Иосиф.

ИССАХАР. Прости нам зло, которое мы тебе причинили.

ГАД (поднимается). Я не причинял тебе зла, Иосиф. Я — тот, кто спас тебя с помощью Иеговы.

ИОСИФ. Спас меня! Ты?

ГАД (с нарастающей дерзостью). Да, я и Иегова. Когда я вытащил тебя со дна и продал измаильтянину, я был орудием Иеговы. (Отвечая на недоверчивый взгляд Иосифа). Иегова сотворил чудо Свое через мое посредство. (С нахальной ноткой). Мало кто из мальчишек, начинавших там, где ты, устроил свою задницу на троне.

ИОСИФ (смеется). Всякий ссылается на Тебя, Иегова, чтобы объяснить свое поведение.

ГАД. Это же Иосиф, наш младший братишка. Что он о себе возомнил, если берется так нас пугать?

^{Братья присоединяются к смеху, хотя и с робостью, и один за другим встают.}

ИОСИФ (обрывает их смех). Когда говорят с правителем Египта, то остаются на коленях, пока не дадут позволение подняться.

^{Смех резко обрывается. Они преклоняют колени и опускают головы.}

РУВИМ. Мы склонили головы.

ИОСИФ. Вы продали меня за двадцать сребренников. Братья мои, этот измаильтянин надул вас. Я возмещу вам потерю. Золотом, а не серебром. (С гневом и презрением, швыряя мешки с золотом в середину между ними). Так почему же вы лежите в прахе передо мной, а я, правитель Египта, возвышаюсь над вами? Потому что я смел видеть сны и имел отвагу воплощать их в жизнь. Я стою перед вами, и жизнь ваша в моих руках. Если я позволю вам купить зерно, вы будете жить. Если откажу вам — вы, ваши дети, все племя Авраама, Исаака и Иакова, все, все, кроме меня, погибнут.

РУВИМ (поднимается и берет мешок с золотом). Хоть я и пытался спасти тебя, но хорошо понимал, почему им пришлось бросить тебя на дно. Юный тиран, который никогда не хотел быть с нами, но всегда хотел быть над нами — со своими снами о владычестве. Они продали тебя не ради серебра — они продали тебя, чтобы избавиться от тебя… Встаньте, братья. Тогда я был с тобой; теперь я с ними.

^{Братья поднимаются, один за другим.}

Вот твое золото. Оно не нужно нам.

^{Бросает мешок к ногам Иосифа. Двое других братьев поднимают другие мешки и швыряют их Иосифу. Рувим подходит к Иосифу.}

Мы с тобой наедине. Твои стражники ушли. Они не успеют прийти тебе на помощь. Одним движением руки я мог бы сломать тебе шею.

^{Братья подступают к Иосифу с угрожающим видом. Иосиф выдает свой страх. Рувим останавливает их резким движением. Он отходит от Иосифа, братья следуют его примеру.}

Делай с нами, что хочешь. Сделай нас мертвецами или рабами. Мы не боимся тебя.

^{Они стоят в стороне, все вместе. Иосиф тяжело опускается на стул и закрывает лицо руками. Небольшая пауза. Потом Иосиф дважды хлопает в ладоши. Входят два охранника. Снова пауза.}

ИОСИФ. Пусть эти евреи спокойно купят себе зерно. Потом дайте им охрану, чтобы они в безопасности дошли до границы Египта.

^{Второй стражник в молчании уводит братьев. Иосиф подает знак первому стражнику, который остался.}

Забери это золото. В каждый мешок зерна, который они купят, вложи золотые монеты.

^{Стражник забирает золото и уходит. Иосиф падает на стул.}

Зачем я дразнил их? Зачем заставил пресмыкаться передо мной? Ради мести? Они изголодались и устали, они постарели. Почему я не сошел, чтобы обнять их? Чтобы простить их — и просить прощения у них? (В глазах его слезы. Он молча плачет).

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (входит). Повелитель обеих земель, возлюбленный Ра, любимец Мента, владыка Фив Амона и морских островов, его величество фараон, помазанник Изиды, властитель Египта.

^{Фанфары; они звучат очень величественно, сочетаются темы фараона, Вашни и Потифара. Иосиф устало поднимается, надевает мантию правителя Египта. Входит фараон в своей накладной бороде. За ним следуют Потифар и Вашни, в таких же бородах. Вашни — в великолепных одеждах Верховной жрицы. Оба наряда жрецов дополняют друг друга по цвету и покрою. Первый стражник уходит.}

ФАРАОН. Что ж, Иосиф, как твои дела?

ИОСИФ (поднимается; огромным усилием воли ему удается собраться). Все хорошо, фараон. А у тебя?

ФАРАОН. Лучше я скажу об этом после беседы с тобой.

^{Вашни делает движение к Иосифу. Они изучают лица друг друга на очень близком расстоянии.}

ИОСИФ. Когда мы впервые встретились в темнице, думала ли ты, что будет так?

ВАШНИ. Если бы думала — ты считаешь, что я позволила бы тебе выйти оттуда живым? Собственными руками я перерезала бы тебе горло.

ФАРАОН. Не перейти ли нам к делу? (Делает движение, чтобы сесть на небольшом стуле справа от стула правителя. Иосиф предлагает ему стул правителя).

ИОСИФ. Думаю, фараону будет удобнее здесь.

ФАРАОН. Нет. Ты подлинный правитель Египта, и у меня нет желания занимать твой трон в этом трудном положении.

ИОСИФ. Я не слышал ни о каком трудном положении.

ФАРАОН. Я тоже — пока Верховная жрица не сообщила мне о нем. (Усаживается на стуле, который выбрал). Насколько это можно, сейчас я стану из фараона, властителя и бога, простым смертным. Смотри! Я снимаю церемониальную бороду. (Снимает накладную бороду. Пренебрежительно). Теперь я — простой смертный. (Расслабляется и, как заинтересованный зритель, следит за сценой, разворачивающейся между Иосифом, Потифаром и Вашни).

ИОСИФ (склоняется перед Вашни). У богов Египта ревностные слуги. Они не теряют времени на то, чтобы собраться с силами.

ВАШНИ (отвечает на поклон, потом смотрит на фараона; говорит, стараясь быть очаровательной, но с силой). Боги Египта ожидают, что все преданные им египтяне встанут на защиту своих храмов.

ПОТИФАР. Иосиф, как Верховный жрец бога солнца и Защитник веры, я хочу официально задать тебе вопрос.

ИОСИФ. Изволь.

ПОТИФАР. Правда ли, что ты, искушая богов, решил заточить воды Нила, в то время как боги всякий раз посылают разлив в ответ на молитвы и жертвы наших преданных жрецов?

ИОСИФ. Работы начнутся завтра на рассвете.

ПОТИФАР. Это невозможно. Это не может осуществиться.

ИОСИФ. Не может? Почему?

ПОТИФАР. Боги никогда не допустят этого — никогда, пока поднимается солнце и течет Нил.

ИОСИФ (изучает лицо фараона, которое остается бесстрастным). Я уверен, фараон ожидает, что боги будут благосклонны к нам, когда верховным жрецом стал ты. Разве это не так, фараон?

ФАРАОН. Фараон никогда не вмешивается в религиозные дела. Но у Иосифа, правителя Египта, руки развязаны.

ИОСИФ (удовлетворенный). Благодарю тебя, фараон. Я знал, что ты не оставишь меня. (Потифару и Вашни). Высокочтимый Верховный жрец и равно высокочтимая Верховная жрица, если ваши боги не будут благосклонны, обеспечьте хотя бы, чтобы они были в высшей степени равнодушны. Проследите, чтобы они не вмешивались в мой план орошения.

ПОТИФАР. Богам Египта не нужна людская помощь, чтобы выполнять свою высокую цель.

ИОСИФ (со сдержанной яростью). Послушайте меня, о высокочтимые Верховный жрец и Верховная жрица бога солнца, Защитники веры. Одобряете вы это или не одобряете, но я построю плотины на Ниле. Среди вашей пустыни я прикажу моим инженерам открыть шлюзы. И вода польется, куда я захочу, когда я захочу и сколько я захочу. Ваши жрецы станут молиться и говорить «может быть», а мои инженеры откроют шлюзы, и поля зазеленеют. К кому же обратится народ, когда увидит, что всеобщее изобилие возможно, и что для этого нужны не молитвы, а планирование? Что вы будете делать тогда?

ФАРАОН. У него все так просто выходит.

ВАШНИ. Разве фараон думает, что жрецы станут сидеть сложа руки, пока Иосиф будет строить свои плотины? Мы трудились слишком упорно и слишком много столетий, чтобы позволить ему, нечестивцу и чужестранцу, погубить нас. Через наши храмы мы можем добраться до умов всех египтян. Что скажем мы им о такой ереси, как желание заточить в плен воды священного Нила? Как мы научим их смотреть на это?.. А что до фараона (с ритуальной почтительностью) — повелителя обеих земель, возлюбленного Ра, любимца Мента, властителя Фив Амона и морских островов (с силой) — разве фараон думает, что сможет укрыться за завесой нейтралитета? Разве жрецы будут смотреть с одобрением на то, что фараон не собирается заявить о себе?

ФАРАОН (Иосифу). Всего несколько часов назад я сделал ее Верховной жрицей, и вот…

ВАШНИ. С той минуты, когда Верховная жрица назначена, она отныне…

ФАРАОН. …позволяет себе поучать…

ВАШНИ. …является силой, обладающей независимой властью.

ИОСИФ. Тебя вечно будут помнить как фараона, который стер голод с лица земли; благодатного, как солнце, благодатного, как вода, благодатного, как солнце и вода, соединившиеся на земле — как бога по сути своей и по деяниям.

ФАРАОН. Заманчивая перспектива.

ВАШНИ. Фараона будут помнить как злого бога, который принес междоусобную войну. Жрецы знают, как защитить свои храмы. Будет объявлена война против Иосифа и его плотин. Вот перспектива, которая стоит перед фараоном.

ФАРАОН. Не очень заманчивая перспектива.

ВАШНИ. Всего этого избежать легко. Первое — пусть фараон недвусмысленно заявит о себе перед жрецами. И второе (показывает на Иосифа) — пусть этот нечестивый еврей будет смещен с поста правителя Египта.

ФАРАОН. Вот как? И кто, по мнению Верховной жрицы, должен занять его место?

ВАШНИ. Малфи. (Отвечает на недоверчивый взгляд фараона). Он глуп и продажен, но не представляет собой опасности. (Готовится откланяться). Пусть фараон будет достоин благословения богов, и, если он будет достоин, да пребудет их благословение с фараоном, сейчас, отныне и вовеки. (Потифару). Пойдем, Верховный жрец, мы будем делать то, что необходимо.

^{Уходят. Фараон пытливо смотрит на Иосифа некоторое время. Потом вынимает карманное зеркало из мешочка и дает подержать Иосифу. Во время следующей речи он пытается надеть церемониальную бороду, но Иосиф намеренно отодвигает зеркало, чтобы ему не удалось это сделать.}

ФАРАОН (восхищение сквозит в его голосе). Ты понимаешь, что сейчас прищемил хвост священной крокодилице Египта?

ИОСИФ. Египет не сможет больше процветать, пока эта святая ложь парализует его экономическую систему и его умы.

ФАРАОН. Нам как-то удавалось жить с этой ложью тысячи лет.

ИОСИФ. Ты боишься перемен.

ФАРАОН. Перемен — нет. Но того, что несут перемены — возможно… Хватит вертеть зеркалом, Иосиф.

ИОСИФ. Сними эту бороду, фараон. Человеком побудь. Человеком. Побудь человеком еще немного. Перемены несут чудеса. Не бойся их. Наслаждайся ими.

ФАРАОН. Держи ровно, Иосиф.

ИОСИФ (его рука все еще движется). Почувствуй, сколько радости принесут эти плотины и то, что они совершат. (Фараон протягивает руку, чтобы остановить руку Иосифа. Иосиф уворачивается). Мир меняется всегда; то, что не меняется, разрушается… Когда плотины будут завершены, я собираюсь объявить юбилейный год ради плотин и великого фараона, который сделал их возможными. (Переворачивает набросок и показывает его фараону). Фараона, который расширил границы своего царства; фараона, который завоевал новые земли не войной, но миром. (Кладет набросок на место).

ФАРАОН. Как соблазнительно. Безусловно, соблазнительно.

ИОСИФ. Не бойся, фараон. Решись, фараон. Соверши это, фараон.

ФАРАОН. Но что будет с той битвой, которую священная крокодилица начнет при посредстве своих жрецов, чтобы удержать свою власть и привилегии?

ИОСИФ. Если мы с тобой вместе, фараон, нас не смогут победить — даже крокодилица.

ФАРАОН (во время следующей речи протягивает руку и крепко держит руку Иосифа, чтобы зеркало не двигалось. Надевает свою церемониальную бороду, его осанка становится прямой и царственной. Он протягивает руку за зеркалом и снова кладет в кошелек). Ты изумляешь меня, Иосиф. Ты проглядел самое главное.

ИОСИФ. Вот как?

ФАРАОН. Ты собираешься воплотить план, который поставит под угрозу жрецов. Жрецы всполошились и деликатно советуют мне перейти на их сторону, ведь мой нейтралитет действительно тебе на руку. Разве ты не понимаешь, что я бы мог избежать трудностей и просто пригрозить тебе, приказать, чтобы все работы на плотинах прекратились, иначе тебе отрубят голову? Если бы ты не был так погружен в свой проект, ты увидел бы это сам… Меньше года назад Верховный жрец — разумеется, я говорю о том, кто, увы, был убит этим утром — просил у меня разрешения ввести храмовую стражу, солдат, которые должны будут охранять территорию храма и отвечать только перед самим Верховным жрецом. Я имел право дать это разрешение, но, дав его однажды, не так-то просто взять его обратно — это оскорбление самому богу солнца. В минуту роковой оплошности я, фараон, дал ему это разрешение. Тотчас же он упорно начал собирать собственную армию, которая вскоре грозила сравняться с моей. Я высказал Верховному жрецу свое недовольство, но храмовая стража продолжала расти. Его намерение было мне понятно: он собирался править Египтом, опираясь на свою армию. Верховный жрец этим утром был убит. Иного пути не было. Я спланировал все так, чтобы печальная новость о его безвременной кончине пришла, когда Потифар и Вашни завтракали со мной. Более того, я спланировал все так, чтобы через несколько минут Потифар был назначен на пост Верховного жреца. Я могу управлять Потифаром без особого труда.

ИОСИФ. Но ты не предвидел, что Вашни потребует поста Верховной жрицы, чтобы Потифар согласился стать Верховным жрецом; итак, твое положение не улучшилось ни на йоту. (Фараон кивает). Фараон, будь на моей стороне. Вместе мы непобедимы.

ФАРАОН. Быть может. Но, может быть, и нет. Как ты можешь просить меня взять на себя риск?

ИОСИФ. В одиночку я не совладаю со священной крокодилицей и ее армией.

ФАРАОН. Почему? Я развязываю тебе руки.

ИОСИФ. Но не поддерживаешь.

ФАРАОН. Ни в коем случае.

ИОСИФ. Почему? Почему?

ФАРАОН. Все мы, фараоны, стоим на безопасной стороне.

ИОСИФ. Если бы боги Египта не были лишь деревом и камнем, они, конечно же, умерли бы от смеха.

ФАРАОН. Лучше пусть боги умирают от смеха, чем я отвернусь от примера своих предков.

ИОСИФ (отходит в сторону и зовет). Позовите инженеров и воина. (Ходит по комнате, сильно взволнованный, потом подходит к столу и изучает чертежи). Готовься мне рукоплескать.

ФАРАОН. Не знаю… Но, конечно же, ты можешь удалиться от дел.

ИОСИФ. Я не могу повернуть назад.

ФАРАОН. Ты рискуешь жизнью, Иосиф.

ИОСИФ. Не только своей жизнью, но и жизнью Египта. Если я этого не сделаю, этого не сделает никто! (Двум инженерам и воину, которые вошли). Ваши слуги уже повезли планы?

ВОИН. Да.

ИОСИФ. Тогда пошлите вслед за ними самых быстрых скороходов. Мы не можем ввести в действие весь план целиком. (Показывает двум инженерам). Эта плотина, номер четыре, охватывает вот эти земли? Верно?

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Да.

ИОСИФ. Тогда мы построим только эту плотину — как испытание, как проверку, как доказательство. Но она должна быть построена через пять месяцев.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР (возражает). Пять месяцев… Как?

ИОСИФ. Людей, которые должны были работать на других плотинах, поставьте на четвертую.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Нет времени строить для них жилища.

ИОСИФ. Как-нибудь проживут — это необходимо.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. А что с их семьями? Нет времени…

ИОСИФ. Пусть живут там без семей.

ВТОРОЙ ИНЖЕНЕР. Ты же не можешь оторвать их от жен и детей.

ИОСИФ. Я могу сделать все, что нужно, чтобы закончить эти плотины в срок.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Дома и семьи — это еще не все. Мы не сможем согнать достаточно людей в эти земли, чтобы сделать работу за пять месяцев.

ИОСИФ. Я приказываю увеличить рабочий день. (Отвечая на взгляд второго инженера). Когда плотина будет закончена, они увидят, что все это ради них.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Готов ли ты к трудностям? Начнутся мятежи.

ВОИН. Все будет в наших руках, досточтимый. Если несколько раз пустить в ход кнут, это творит чудеса.

ВТОРОЙ ИНЖЕНЕР (воину). Мы планировали не это. Наш план не должен был строиться на кнутах и побоях.

ИОСИФ (сердито кричит). Они будут повиноваться или будут наказаны. Я делаю это ради них. Когда плотина будет завершена, они смогут отдохнуть.

ВТОРОЙ ИНЖЕНЕР. Но, досточтимый…

ИОСИФ. Мне нужны результаты. Идите.

^{Два инженера и воин уходят.}

ФАРАОН. Без приличного жилья, без семей, с увеличенным рабочим днем. Ты взваливаешь на них бремя трудов ради какого-то отдаленного будущего. Но знают ли они об этом золотом будущем, которое ты так щедро им предназначил?

ИОСИФ (уязвленный). Нет. Не знают.

ФАРАОН. Тогда, возможно, было бы благоразумно позволить им проникнуть в эту тайну.

ИОСИФ. Ты не оставляешь мне выбора — только пустить в ход силу и рваться вперед. Я должен был готов к весеннему севу. У меня нет еще одного года в запасе… Через десять недель работы на четвертой плотине будут в разгаре. Приходи туда вместе со мной. После того, как ты увидишь, что я совершил, ты объединишь со мной силы.

ФАРАОН. Десять недель — согласен.

ИОСИФ. Жрецы напрашиваются на бой, и они его получат. И я обещаю тебе, фараон, захватывающую битву.

ФАРАОН. Когда она разразится, я буду мысленно присутствовать и болеть — разумеется, за ту сторону, которая ударит сильнее. Я восхищаюсь тобой, Иосиф, и желаю тебе успеха. Но помни, что мои благие пожелания не изменят моего суждения. Когда битва закончится, я встану рядом с победителем и разделю его лавры. Именно так всегда выживала моя династия.

^{Поворачивается, собирается уходить. Освещение гаснет очень быстро, его сменяет сине-зеленый свет. При этом свете фараон и Иосиф уходят.}

^{Действие идет без перерыва. Луч света выхватывает Рувима-рассказчика, когда он выходит перед публикой, играя на флейте. Потом обращается к публике.}

РУВИМ. Много лет назад Иосиф требовал от нас, своих братьев, чтобы мы приняли его на веру. Он говорил нам: «Вы должны любить меня за то, что я есть». В ответ мы швырнули его на дно. Прошло время, и он понял, что к вере должен прибавиться труд. Но, несмотря на то, что он мог сказать: «Вы должны любить меня за то, что я есть, и за то, что мои труды показывают, как я велик» — несмотря на это, он снова был брошен на дно, а потом еще раз. Потом он стоял перед фараоном, и фараон поднял его со дна, и сделал его правителем. К тому времени Иосиф понял, что к вере и труду должны прибавиться благие намерения. Итак, наконец он мог сказать: «Вы должны любить меня за то, что я есть, за то, что я велик, и за то, что у меня благие намерения». (Вынимает флейту). Теперь вы увидите, что еще пришлось понять Иосифу. (Играет несколько нот). Иосиф и фараон через десять недель отправились в путь. Они добрались до того места, где строилась четвертая плотина. Тишина. Работа стояла. Иосиф и фараон быстро добрались до лагеря рабочих, где нашли двух инженеров и воина.

^{Иосиф, фараон, два инженера, воин и стражник выходят на сцену и занимают места. Свет, направленный на Рувима, гаснет. Он уходит со сцены. Сине-зеленый свет сменяет освещение, требуемое для лагеря рабочих на строительстве четвертой плотины.}

^{Прошло десять недель. Воин и два инженера ведут спор с Иосифом.}

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. И они побросали мешки, и долго молчали.

ВТОРОЙ ИНЖЕНЕР. Все вместе, как один человек.

ВОИН. Это можно было предвидеть. Я выбрал одного из них. Запорол до смерти. Кнуты разорвали его на части. Сделал это со вторым и с третьим, но они не двигались и не поднимали свои мешки.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Досточтимый, это бунт. Работы прекратились. Совершенно прекратились. Плотина уже не строится.

ВОИН. С троих из них спустили шкуру — и вдруг все они запели.

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР (поет).

^{Пение, тихое и сердитое, слышится снаружи. За ним слышится припев: «Ио-о-осиф!», наполненный горечью и яростью.}

ВОИН. Вот снова.

ИОСИФ.

(Слыша в ответ «Иосиф!», он повторяет, потрясенный). Иосиф! (Пение продолжается во время следующей сцены).

ВОИН. Один батальон. Все, что мне нужно. Мои солдаты срежут их, как колосья овса. Дюжина колесниц, сотня с пиками и несколько сотен с мечами, чтобы приглушить крики раненых. Они вернутся на работы. Дай мне разрешение вызвать батальон, досточтимый.

ВТОРОЙ ИНЖЕНЕР. Мы начали работы на плотинах, чтобы ни один египтянин не умирал от голода. Ради этих людей, что находятся там. Теперь он хочет, чтобы их перебили солдаты.

ВОИН. Мне-то все равно плевать на эти плотины. Но, раз уж этот план начал воплощаться, как любой план, он не может остановиться. Надо придушить этот бунт, здесь и сейчас.

^{Пение смолкает. Входит стражник, отдает честь и передает папирус первому инженеру, который читает его и говорит Иосифу.}

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Пятеро из них там. Они утверждают, что будут говорить за всех. Они хотят говорить со мной.

ВОИН (с наслаждением). Эти пятеро — первые, кого я убью.

ИОСИФ. Впустите их. (Воин собирается возражать). Сейчас же.

^{Стражник уходит. Иосиф и фараон двигаются в сторону, где их скрывает тень. Они закутываются в плащи, скрывая свои знаки различия.}

ФАРАОН (Иосифу). Это не совсем то, во что ты пытался заставить меня поверить. Ты уверен, что твой сон о новом Египте — не кошмар? Надеюсь, ты не подведешь меня, Иосиф. Я рассчитываю, что ты поможешь мне против жрецов.

^{Стражник вводит пятерых рабочих. Потифар и Вашни идут позади. Они одеты в одежды жрецов, но без церемониальных бород.}

ПЕРВЫЙ ИНЖЕНЕР. Почему вы бросили мешки?

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ. Мы изголодались.

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Мы изнурены.

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ. Работа, работа, работа.

ТРЕТИЙ РАБОЧИЙ. А когда мы больше не можем работать, солдаты хлещут нас кнутом.

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ. Еще один день — и вы сможете скормить меня крокодилам.

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Они не станут есть тебя. Слишком мало мяса.

ТРЕТИЙ РАБОЧИЙ. Они никого из нас не станут есть.

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Когда-то лишь рабы работали, как мы, но теперь свободные люди…

ТРЕТИЙ РАБОЧИЙ. Свободные? Чем мы отличаемся от последних рабов?

ВАШНИ (говорит из своего угла сцены, нараспев, будто читает молитву, и понизив голос). Что говорят жрецы?

^{Иосиф и фараон озадачены. Они двигаются. Вашни видит их. Фараон делает знак Вашни не выдавать присутствия Иосифа.}

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Жрецы говорят, что Иосиф, еврей-чужестранец, имеет на своей стороне сильного бога, который приказал все делать так, как желает Иосиф.

ВАШНИ. Что еще говорят жрецы?

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Жрецы говорят, что боги Египта были слабы, но теперь они снова вошли в силу.

ПЯТЫЙ РАБОЧИЙ. Они сильнее, чем еврейский бог.

ВАШНИ. Что еще говорят жрецы?

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Жрецы говорят, что этот Иосиф — демон. Он должен быть убит.

ВАШНИ. Повтори.

ТРЕТИЙ, ЧЕТВЕРТЫЙ И ПЯТЫЙ РАБОЧИЙ (вместе). Жрецы говорят, Иосиф — демон. Он должен быть убит.

ИОСИФ (выходит из тени). Вы трудитесь ради собственного блага и ради блага ваших детей.

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ (с презрением). Собственного блага! Пока не пришел Иосиф, у меня были поля кукурузы и овса. Посмотри же на меня сейчас.

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Пока не пришел Иосиф, я жил с женой и детьми. Посмотри на меня сейчас.

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ. Посмотри на нас! Посмотри!

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Кто ты такой?

ИОСИФ. Я Иосиф.

РАБОЧИЕ. Иосиф!

ИОСИФ. Да, Иосиф. Все, что я сделал — сделано ради блага Египта.

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Каким образом? Чтобы до смерти загнать нас работой?

ИОСИФ. Плотины навеки освободят Египет от засухи и голода. Но жрецы говорят, что вода должна оставаться в руках богов. Ведь они заставили земледельца в поле, торговца в городе и пастуха на равнине верить, что боги заставляют воды Нила разливаться лишь в ответ на их молитвы и жертвы. Если вода не поднимается достаточно высоко, или если поднимается слишком высоко, это потому, что вы, египтяне, мало молились и жертвовали. Итак, вы считаете гроши, и собираете, и копите. Один даст немного золота, другой — корову, третий — дюжину мер зерна. Каждый благочестивый египтянин что-нибудь даст, как бы он ни был беден. И кому все это достается? Все это течет в казну храмов и в карманы жрецов. Плотина отдаст воду из рук жрецов обратно в ваши руки.

^{Хотя Иосиф произносит эту речь полностью, слышится только начало. Остальное тонет в шуме, не считая нескольких слов или фразы, которые иногда прорываются. Сначала в этом шуме слышится беспокойство, которое превращается в гнев, потом насмешки. После двух-трех фраз вступает первый рабочий: «Заткните ему рот!» Потом кричит третий рабочий: «Пусть он замолчит!» Еще одна-две фразы, и четвертый рабочий начинает петь: «О-о! О-о! О-о!» Остальные следуют за ним, слова Иосифа тонут в пении. Пятый рабочий запевает: «У-у! У-у! У-у!» Остальные присоединяются. Тогда третий рабочий кричит Иосифу: «Если не замолчишь, я убью тебя!» Он идет на Иосифа, другие следуют за ним. Воин и стражник делают шаг к рабочим. Иосиф обретает почву под ногами и продолжает говорить. Ситуация сложная; скоро она выйдет из-под контроля.}

ФАРАОН (выходит из тени; царственным тоном). Слушайте, сыны Египта!

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ (изумлен). Кто ты?

ФАРАОН (распахивает плащ, открывая свой наряд). Я фараон, помазанник Изиды. (Вещает, словно читает молитву).

(Обычным голосом, полным теплоты и сострадания).

Сыны Египта, вы мои дети. Я пришел посмотреть, все ли хорошо у вас.

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ. Услышь нас, фараон! Не все хорошо у нас.

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Мы покинуты.

ТРЕТИЙ РАБОЧИЙ. Мы умираем без надежды, как мухи.

ФАРАОН. Почему вы не говорили мне этого прежде?

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Ты был так далеко. Наши голоса не могли достигнуть тебя.

ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ. Жрецы говорили, ты продал нас за налоги в рабство этому еврею.

ФАРАОН. Истинный отец Египта не продает своих детей. (В сторону Вашни). И я удивлен, что жрецы говорят такие вещи, не посоветовавшись сначала со мной.

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Так ты спасешь нас, фараон? Мы больше не будем рабами этого еврея Иосифа?

ФАРАОН. С этой минуты вы — свободные люди. Вы вернетесь к вашим семьям.

ВСЕ РАБОЧИЕ (кричат). Свободны! (Перешептываются).

Да пошлют боги фараону долгой жизни.

Да вознаградят тебя боги.

Добрый фараон!

Великий и добрый фараон!

ФАРАОН. Теперь вы довольны? Если вы не довольны, просите всего, чего вы пожелаете. Фараон дарует это.

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Фараон дарует все, что мы пожелаем?

ФАРАОН. Да.

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Тогда убей Иосифа!

ТРЕТИЙ РАБОЧИЙ. Убей Иосифа.

РАБОЧИЕ (все). Убей Иосифа! Убей Иосифа! Убей Иосифа!

^{Крик подхватывают снаружи.}

ФАРАОН (поднимает руку). Довольно.

^{Полная тишина.}

Иосиф умрет.

ЧЕТВЕРТЫЙ РАБОЧИЙ. Когда?

^{Фараон не отвечает.}

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ. Сегодня?

^{Фараон смотрит на него, его лицо бесстрастно, как маска.}

ТРЕТИЙ РАБОЧИЙ. Завтра?

^{Лицо фараона остается бесстрастным.}

ВАШНИ. Фараон назначит время и место — с помощью жрецов. Теперь идите.

ВОИН. Верховная жрица, я к вашим услугам.

^{Рабочие, два инженера, воин и стражник пятятся назад, уходя в присутствии фараона.}

ВАШНИ (Потифару). Иди с ними, Верховный жрец, и смотри, чтобы ничего не случилось.

ПОТИФАР. Ты права, Верховная жрица. Иду. (Потифар уходит).

ИОСИФ. Что ты сделал, фараон?

ВАШНИ. То, что ты видел сегодня, скоро повторится повсюду. Я могу сделать так, что подобные бунты распространятся по всему Египту.

ФАРАОН. И когда так случится, даже я не буду в безопасности.

ИОСИФ. Итак, ты убьешь меня.

ФАРАОН. Убью тебя? Вовсе нет. Я пообещал им лишь то, что ты умрешь. Все мы умрем — в свой назначенный час. Тем временем, если Вашни согласна, ты можешь присоединиться к Арраффи на отдыхе в пустыне.

ВАШНИ. Мы назначим Малфи на твое место.

ФАРАОН (отвечая на взгляд Иосифа, полный ужаса). Если бы я был на твоей стороне, я потерял бы трон.

ИОСИФ. Ты уже потерял трон. Ты присутствуешь при смерти Египта. Чтобы сегодня быть фараоном, надо быть человеком. А ты — меньше, чем человек, и меньше, чем фараон. Перемены! Перемены! Вашни не хочет, чтобы в Египте были перемены; жрецы не хотят, чтобы в Египте были перемены. Они проживут и без перемен. Но Египет не проживет без перемен, и ты не проживешь без перемен. Египет падет в прах. Ты разрушишь его.

ФАРАОН. Не надо горевать, Иосиф.

ИОСИФ. Я горюю не по себе. Я горюю, потому что мне не удалось…

ФАРАОН. Не удалось найти людей, готовых пожертвовать собой ради будущих поколений? Я не хочу этого. Не хочет и мой народ. Они хотят нежиться на солнце, танцевать под полной луной и любить друг друга в своих садах. Они не герои.

ИОСИФ. Это ты хочешь нежиться на солнце; это ты хочешь танцевать под полной луной; это ты хочешь любви в саду; это ты — не герой. А что до народа, то, может быть, они не герои, но они жаждут свободы. Именно эта жажда и творит героев. Я обратил их в рабство, а их жажда подсказала им, что капля свободы лучше рабства. (Вашни). Ты обманула и соблазнила их. (Фараону). А ты присоединился к предательству. Но их жажда свободы истинна. Ее нельзя отрицать.

ФАРАОН (с резкой ноткой). Остановись, Иосиф, прекрати этот бред. Твое хваленое воображение обманывает тебя.

ИОСИФ. Нет. Мое воображение было недостаточно сильным. Я думал, что единственный способ преуспеть — трудиться в стороне от всех, в одиночку, и довести все до совершенства. Я растратил дни своей власти, предал их в руки Вашни и в твои руки. (Вопросительно, очень робко, совсем не уверенный в ответе). Может быть, мне следовало научить этих людей верить друг в друга, а не в обманчивую власть правителей, не в ложные обещания жрецов? Может быть, тогда эти люди были бы готовы пойти со мной сквозь черную ночь родовых схваток Египта? (Энергия и утвердительная интонация в его словах нарастают). Фараон, если придет когда-нибудь такое время, то исчезнут боги со своими предрассудками и тираны со своим рабством. Ведь эти люди будут героями, а герои не нуждаются ни в богах, ни в тиранах.

ФАРАОН. Не моя забота, о пророк, придет ли день, когда люди станут героями, готовыми жертвовать собой ради будущего. Ведь, конечно же, в это время я буду так же спокойно лежать в могиле, как и ты.

ВАШНИ. А что до меня, о пророк, то эти умозрительные рассуждения исключительно интересны. Но как практический политик, я знаю, что моя единственная забота — настоящее.

ФАРАОН. Теперь иди. Пустыня ждет тебя… Но позволь мне сказать тебе несколько слов утешения. Ты сделал столько, сколько мог сделать человек твоего времени. Плотины будут построены. Довольствуйся этим знанием. Но это займет больше времени, чем ты думал.

ИОСИФ. Плотины могли быть построены при моем поколении.

ФАРАОН. Вижу, что Арраффи придется научить тебя терпению.

^{Иосиф распахивает плащ. Он снимает мантию правителя Египта и бросает ее к ногам фараона. Потом снимает золотой наплечник правителя Египта, бросает к ногам фараона. Теперь он остался в длинной нижней рубахе, темной, из грубого материала, как та, что он носил, когда братья сорвали с него разноцветную одежду, и еще похожей на одеяние Арраффи, ушедшего в пустыню.}

ВАШНИ (в сторону, тихо). Пришлите двоих из моих людей.

ИОСИФ. Я снова брошен на дно — теперь на дно пустыни. Но я снова поднимусь со дна и вернусь. Чему мне следует научиться, тому я научусь. Я вернусь. До тех же пор… (простирает руки в стороны и громко кричит) — Египет, Египет, прощай! Я оставляю тебя твоим богам и твоим тиранам.

^{Выходит, отступая спиной в присутствии Вашни и фараона, и исчезает.}

^{Входят два вооруженных наемника.}

ФАРАОН. Нет, Вашни.

ВАШНИ. Этот человек уходит в пустыню. Подождите, когда он отойдет достаточно далеко, потом нападите на него. Не хороните его. Пусть его плотью питаются слепни. Пусть ничего не останется, кроме его белых костей на песке пустыни. Пусть ничто не отличает его от любого другого неудачливого путника.

^{Два наемника понимающе кивают и быстро выходят.}

ФАРАОН. Верни их. Я изгнал его в пустыню. Он больше тебя не потревожит.

ВАШНИ. Молчи. Я не спрашивала тебя. Ты думаешь, я дам ему возможность снова подняться со дна? Быть изгнанным в пустыню — это не значит умереть; умереть — это значит умереть. В этот раз он падет на дно и там останется.

^{Фараон поворачивается спиной и, сломленный, съеживается. Он закутывается, весь, с головой, в большой плащ, остаются только очертания его фигуры, которая напоминает высохшую мумию. Вашни остается неподвижной, похожая на статую. Свет гаснет.}