Разрушители

Глава 15

Когда я поднялся на борт "Лорелеи-3", миссис Фанчер не оказалось там, где я оставил ее лежать и наполовину ожидал застать, возможно, и мертвой, несмотря на заверения Зигги. Предсказание результатов попадания пули в человеческое тело не относится к числу точных наук. Тем не менее, женщина оказалась как нельзя более живой. Она восседала на верхней ступеньке трапа, ведущего на камбуз, откуда можно дотянуться до емкости с бумажными полотенцами, закрепленной на ближайшей перегородке. Кусок полотенца, завернутый за воротник блузки, лежал у нее на плече, защищая одежду от кровяных пятен, к голове она прижимала пропитавшийся кровью тампон.

- Кажется, кровотечение прекратилось, - не оборачиваясь, промолвила она. - Перевяжите меня, пожалуйста, только осторожно. Учитывая количество одежды, которую вы мне оставили, я не могу позволить себе перепачкать ее в крови: она чрезвычайно трудно отстирывается.

Я протиснулся мимо нее - причем она не сделала ни малейшей попытки облегчить мне эту задачу - и взял на камбузе аптечку первой помощи и чистую салфетку. Салфетку смочил под краном. Затем повернулся и обнаружил, что она пристально наблюдает за мной. Зрачки ее красивых, загадочных карих глаз, были в точности одинакового размера, что с точки зрения медицины почитается хорошим признаком.

- Ощущаете головокружение, двоится в глазах? - спросил я.

- Только головную боль. На мгновение меня просто оглушило, я никогда по-настоящему не теряю сознания. Полагаю, вам удалось поймать девчонку, которая стреляла. Сейчас она вряд ли в состоянии быстро бегать.

- Вы ее видели?

- В последнее мгновение. У этой особы нелепейшее имя. Зигги.

- Вы меня разочаровываете. Помогали измываться над девушкой, травмировали ее на всю оставшуюся жизнь, и после этого заявляете, что понятия не имеете, кому может прийти в голову в вас стрелять!

- Так она меня узнала? Я считала, что не позволяю себя разглядеть.

- Она узнала ваш голос.

Миссис Фанчер пожала плечами.

- Похоже, я ее недооценила. Современных американских детишек трудно воспринимать всерьез. Им g пеленок вбивают в голову, что им чуть ли не свыше гарантировано право на спокойную, безопасную жизнь, как будто какое-либо божество, наше или ваше, станет беспокоиться о таких пустяках, как их физическая безопасность - разумеется, другое дело их духовное спасение. Но как это подготавливает их к взрослой жизни, к той жизни, которую ведем мы все? Столкнувшись с ужасным открытием, что мир-то оказывается далеко не так безопасен, они зачастую не в силах пережить потрясения. Эта молодая женщина так шумела и суетилась во время допроса... Я и представить не могла, что у нее хватит храбрости мстить, даже если ей удастся меня опознать. Значит, я ошибалась. Что вы с ней сделали?

- А вы как думаете? Разумеется, вернул ей ее оружие и посоветовал в следующий раз целиться получше.

Миссис Фанчер отрывисто рассмеялась.

- И, несомненно, выслушав ее рассказ, считаете меня чистым чудовищем.

- Ну уж это я понял с первого взгляда. Не шевелитесь.

Она слегка склонилась вперед, так, что стоя на камбузе, я мог без труда обработать ее голову. Примерно в дюйме от линии волос гладкую смуглую кожу виска перечеркнула глубокая борозда. Кровотечение и правда прекратилось. Рану я трогать не стал, ограничившись тем, что осторожно обмыл ее по краям и заклеил небольшим пластырем, после чего стер влажной салфеткой кровь, запекшуюся на лице. Собрал перепачканные в крови обрывки бумажного полотенца и выбросил в мусорный ящик под раковиной камбуза, вымыл и повесил сушиться салфетку, отнес на место аптечку первой помощи.

- Полагаю, настроение поужинать в ресторане у вас пропало, - сказал я. - Придется мне взять инициативу в свои руки и посмотреть, что удастся приготовить из подручных запасов.

Миссис Фанчер осторожно покачала головой.

- Нет, лучше поищите мне пару таблеток аспирина или тайленола, и я живо оправлюсь. Это и правда всего лишь царапина.

Я улыбнулся.

- Просто поразительно, что готовы перетерпеть люди, лишь бы не пробовать мою стряпню.

К числу положительных результатов моего обращения с ее одеждой, без сомнения, относилось и то, что не приходилось ждать, пока она переоденется в подходящий для ужина вечерний туалет. Запив водой из камбуза принесенные мной таблетки от головной боли, миссис Фанчер с моей помощью поднялась на причал и далее, через переходной мостик - на берег. Причем я заметил, что она то и дело беспокойно оглядывается по сторонам.

- Не волнуйтесь. Я попросил малышку повременить со следующей попыткой, пока я окончательно с вами не разберусь.

Она рассмеялась и взяла меня под руку. Мы пересекли большую стоянку и вошли в ресторан. Посетителей внутри оказалось немного, однако, несмотря на скромный свободный наряд Дороти немедленно привлекла внимание всех присутствующих мужчин. Вряд ли кто-нибудь из них заметил пластырь у нее на виске: смотрели они отнюдь не на лицо.

Нам отвели приятный столик у окна с отличным видом на канал, освещенный не хуже городской улицы. Правда, болотистые окрестности причала, которые мы миновали по пути в ресторан, теперь были погружены во тьму. Прямо под нами пришвартовались два лоцманских судна, выкрашенные в характерный оранжевый цвет. Одно из них отошло от причала в тот самый момент, когда мы усаживались за стол. Я слышал, что сопровождение судов разбито здесь на два этапа. В Скеферсе лоцманы из Мэриленда сменяют своих коллег из Делавэра и наоборот. Я заказал еще один мартини, дабы он составил компанию напитку, столь грациозно поданному на яхте, допить который мне так и не удалось.

После того, как официант поставил перед нами бокалы и удалился, я произнес:

- Терпеть не могу посещать рестораны с непьющими дамами. От их печально-укоризненных взглядов способно растаять даже каменное сердце.

Миссис Фанчер рассмеялась.

- Прошу прощения. Я не думала смотреть на вас с укором, хотя моя религия, разумеется, не одобряет употребления спиртных напитков.

- У меня довольно прохладное отношение к религиям. Особенно к тем, что почитают стакан вина ужасным грехом, но не мешают обезобразить лицо симпатичной девушки.

- Ей сделали чистые надрезы остро отточенным лезвием. Роджер знает толк в подобных вещах, - ничуть не смутясь, заявила миссис Фанчер. - Чтобы устранить шрамы, достаточно будет простейшей пластической операции. К тому же эту девушку трудно назвать особо симпатичной.

- Возможно, у нас с вами разные представления о красоте. И раз уж мы об этом заговорили, расскажите мне о Роджере Хассиме. Девочка утверждает, что он редкий красавчик, но изрядный садист.

- Изо всех сил пытаетесь вывести меня из себя, да? - поинтересовалась Дороти Фанчер.

- Изо всех сил пытаюсь дать вам понять, что я не в восторге от вас и вряд ли смогу полюбить кого-либо из ваших друзей.

- С какой целью?

- Например, чтобы заставить вас поверить, что вы имеете дело с честным человеком. Попытайся я изображать восхищение вашей религией и дружком, и вы сразу поняли бы, какой я лжец. Итак, поведайте мне об ублюдке Хассиме. Очаровательном садисте-любителе. Или профессионале? Парень издевается над беззащитными женщинами полный рабочий день или у него имеются и другие, не менее любопытные занятия, такие, как скажем, убийство, мошенничество, грабеж или терроризм?

Увы, моя собеседница не клюнула на эту приманку, ограничившись довольно прохладным замечанием:

- Полагаю, не вам критиковать методы, которые мы используем при допросе. Когда возникает необходимость выбить из человека нужную вам информацию, вы тоже не стесняетесь в средствах.

Тут мне нечего было возразить. Разумеется, я не испытываю восторга при виде чужих мучений, но это вряд ли может служить сколько-нибудь весомым оправданием. Тем не менее, я не стал отказываться от избранной тактики в надежде, что в конце концов ее терпение лопнет и мне удастся услышать что-либо полезное.

- И все-таки весьма любопытно узнать, что за тип этот самый Роджер. Покуда я знаю о нем лишь то, что он обожает издеваться над людьми и неравнодушен к чужим женам.

Но Дороти и это не смутило.

- Мой муж был пожилым человеком. Я заботилась о нем, доставляла ему удовольствие всякий раз, когда у него возникало желание, что, кстати, не удавалось ни одной женщине в течение нескольких лет до нашей свадьбы, но восточным женщинам известны особые способы удовлетворить мужчину, даже мужчину в преклонных летах. Ему следовало довольствоваться этим. С его стороны было глупо надеяться, что такой женщине, как я, будет достаточно тех редких случаев, когда... у него возникал интерес. Я никогда ему не отказывала, ему не следовало рассчитывать на большее. - Она помолчала и добавила: - Роджер выполняет долг перед своим народом. Нашим народом.

- Знакомая история.

- Вам должно быть понятно, что двигает такими людьми, как мы с Роджером. Я нахмурился.

- Это еще почему?

- Потому что вы недалеки от наших корней, Мэттью Хелм, - провозгласила она. - Не то, что эти безродные американцы, которые успели позабыть, какая кровь течет в их жилах. Нам известно, что вы неоднократно возвращались на родину, чтобы укрепить извечную связь с землей предков...

Я с трудом удержался от смеха: в ее изложении редкие поездки в скандинавские страны, большей частью по служебным делам, представали своего рода паломничеством к некоей святыне. Согласен, места там достаточно приятные, а многие из моих шведских родственников - довольно симпатичные люди, хотя далеко не все - однако, духовные узы, если таковые вообще существуют, связывают меня с залитыми солнцем просторами юго-запада Соединенных Штатов, где прошло мое детство, а не с маленькой туманной страной, из которой мои родители выехали за несколько лет до моего рождения... Тем временем моя собеседница сменила тему.

- ... к тому же, Роджер на самом деле вас не интересует.

- Интересная новость. Позвольте полюбопытствовать, что же меня в таком случае интересует?

- Роджер Хассим ничего не значит для вас. И пожалуйста не пытайтесь мне втолковать, что обязаны наказать его за недостаточно учтивое обращение с некоей, якобы привлекательной молодой особой, с которой вы познакомились не более часа тому назад. Вас интересует другое. Вернее, другой человек. Профессиональный убийца, прошедший подготовку в советской школе, который ненавидит Америку в целом и одного из ее граждан в частности. Вас. Именно вы по приказу Вашингтона убили его отца. - Она пристально посмотрела на меня. - Я могу отдать вам Роланда Казелиуса. Разумеется, не бесплатно.

Признаю, ей-таки удалось застать меня врасплох.

Мысленно я разделил дело на две отдельные части: подготавливаемая арабами таинственная террористическая акция интересовала по большей части миссис Белл, а непосредственная деятельность фирмы РАЗРУШ и в частности небезызвестного Р. Казелиуса (найти и обезвредить) относилась к ведению вашего покорного слуги. Я, как и Мак, безусловно надеялся, что одно выведет меня к другому - собственно, почему и околачивался в этих местах - но уж никак не думал, что участники одной из операций станут отвлекаться от своего непосредственного занятия, дабы помочь мне управиться со своими коллегами, пусть даже и небесплатно...

Официант избавил меня от необходимости отвечать: немедленно, а когда он, приняв наши заказы, удалился. Дороти, казалось, позабыла о Казелиусе.

- Похоже, я переоценила свои способности разбираться в людях, - сказала она. - Мало того, что ошиблась в этой девушке, так еще и недооценила вас, или, во всяком случае, ваше упрямство. И уж точно недооценила своего престарелого мужа.

- Каким образом?

- Мне... мне не следовало забывать, что старики зачастую бывают коварными и опасными. Даже те, кого ты казалось бы полностью себе подчинила... Другое дело иметь дело с влюбленным сопляком, который с возмущением отвергнет любые подозрения в отношении предмета своих воздыханий. Первый раз Трумэн удивил меня, когда нанял частного детектива, но мне казалось удалось убедить его в том, что Роджер всего лишь мимолетное увлечение, о котором я искренне сожалею, твердо намереваясь посвятить остаток жизни своему чудесному мужу. Я даже согласилась прожить несколько недель в этой крошечной каюте на дурацкой яхте, чтобы не расставаться с ним. Ни одна женщина не испытывала столь сильной любви, xa! - Она поморщилась. - По правде говоря, я ни за что не согласилась бы на такое испытание, но Роджер придумал, как использовать "Лорелею-3" для наших целей. Однако, чтобы моя неуемная падчерица не сунула свой нос куда не следует, нужно было избавиться от ее присутствия на борту. Вот и пришлось мне занять ее место.

Итак, кое-что я все-таки узнал, и интуиция подсказывала, что на этом дело не остановится. Невольно возникал вопрос, откуда у моей собеседницы эта внезапная тяга к откровенным излияниям? Прибытие закусок заставило ее на мгновение замолчать.

После чего она продолжала свою повесть.

- Как я уже говорила, старики коварны. Мне казалось, Трумэн удостоверился в моей преданности, тем более, что я всеми силами старалась доказать ее во время бесконечных переходов из одной скучнейшей гавани в другую. Выглядел он вполне довольным, восхищался окрестными видами так, как будто впервые оказался в этих местах. То и дело звал меня разделить его восторги... Должна сказать, что меня эти южные мангровые топи оставляют совершенно равнодушной, оленей я и раньше видела, и если дельфины хоть немного забавны, то гигантские морские коровы, от которых Трумэн приходил в полный восторг, по-моему, самые нелепые создания в мире. Я так и ждала, что одна из этих тварей небрежно продырявит нашу яхту. Но, разумеется, и виду не показывала. Видимо, мой деланный восторг оказался не слишком убедительным...

Появление официанта с тарелками вызвало очередную паузу. Утка не обманула наших ожиданий, и я на какое-то время полностью сосредоточился на ней. Вряд ли следовало проявлять нетерпение услышать продолжение ее рассказа.

- И что же произошло? - наконец спросил я.

- Он застал нас за разгрузкой. Я подсыпала ему в кофе снотворного и рассчитывала, что он проспит до самого утра, как бы мы не шумели, сначала отводя яхту в нужное место, затем избавляясь от груза и наконец возвращаясь на исходную стоянку...

- От какого груза? - Я решил, что немного тупости не помешает и добавил: - Вы имеете в виду наркотики?

Дороти раздраженно покачала головой.

- Не говорите чепухи! Если бы нам понадобились наркотики, мы не стали бы загружать их на днище яхты: наши люди могут получить их из первых рук. Думаю, вы прекрасно представляете...

Подошедший официант поинтересовался, всем ли мы довольны. Увы, их еще не догадались учить не перебивать разговоры посетителей дурацкими вопросами.

- Продолжайте, - обратился я к Дороти, заверив мужчину, что мы в полном восторге.

- Трумэн вылез из каюты в тот самый момент, когда мы поднимали груз через моторный отсек и сдвинутую крышу. Видимо, он вылил остаток кофе, когда я отвернулась, собственно говоря, с его сердцем кофе ему вообще был противопоказан. Может, не стал его допивать, потому что вспомнил предостережения врачей, но скорей всего заподозрил... Тем не менее, выпил он вполне достаточно, а потому просто стоял в дверях, или как там их именуют на яхте, покачиваясь и тупо глядя на нас. Груз как раз поднимался через рубку, и я помогала направлять его вверх, нацепив на себя старый промасленный комбинезон, который Трумэн одевал, когда копался в двигателе. Рядом работали несколько человек Роджера и сам Роджер... Но, полагаю, на него подействовал именно Роджер, с которым я обещала никогда больше не встречаться. Трумэн попытался что-то сказать, затем его лицо исказилось, он ухватился обеими руками за грудь и согнулся, постанывая от боли. Я, конечно, поняла, что это сердечный приступ, потому как присутствовала, когда это случилось с ним в первый раз...

Воспользовавшись паузой, я заметил:

- Итак, он умер как раз вовремя.

Дороти покачала головой.

- Нет, он не умер, во всяком случае, не умер тогда, да нам и не хотелось, чтобы его смерть привлекла внимание к тамошним местам... Я перетащила его вниз. Он был совсем плох, но мы решили постараться сохранить ему жизнь, пока не отойдем как можно дальше от опасной зоны. Не скажу, как долго он протянул. Может, всего несколько дней, а может недели. В любом случае путешествие было не из приятных. Он упрямо цеплялся за жизнь, и я уже начала опасаться, что нам придется вмешаться. Мы успели пройти достаточно далеко на север, пока его сердце не сдалось окончательно. После чего устроили известную тебе шараду, посадив яхту на мель в Северной Каролине, где я якобы обнаружила мужа лежащим в рубке на полу, у штурвала. Я вызвала по рации помощь, изобразив приличествующие случаю испуг и отчаяние, так что все обращались со мной необычайно мягко и предупредительно, избегая любых неприятных вопросов. За исключением, разумеется, моей падчерицы, которая ни на минуту не усомнилась, что ее отца убила я. Что ж, возможно, в некотором роде оно так и было, возможно, ему удалось бы оправиться и прожить еще несколько лет, если бы мы отвезли его в больницу. Однако, заметьте, я сказала вам правду. Яд я ему не давала.

Я с интересом окинул взглядом эту красивую, воспитанную смуглокожую женщину. Со стороны она, должно быть, выглядела довольно мило, потягивая невинный безалкогольный напиток и переговариваясь со своим кавалером. Однако Зигги Кронквист ничуть не ошиблась. Я имел дело с сущей бестией. Что ж, мне не привыкать.

Полагаю, немало людей содрогнется, представив себе несчастного Трумэна Фанчера, беспомощно лежащего в каюте собственной яхты, двигающейся на север настолько быстро, насколько позволяет двигатель в восемьдесят лошадиных сил. Тогда как его красавица жена беспокоится лишь о том, чтобы он прожил достаточно долго, но в то же время и не слишком долго, избавив ее от необходимости ускорить кончину с помощью подушки.

Уж Лори; во всяком случае точно содрогнулась бы. В отличие от меня. И все-таки было в Дороти Фанчер нечто, от чего в сознании у меня включался своего рода тревожный сигнал - этакое предупреждение о близости бестии. Именно поэтому она не возбуждала меня как женщина, пожалуй, я вообще не воспринимал ее как полноценное человеческое существо.

Я прочистил горло.

- А его бортовой журнал? Вы побоялись, что последняя запись подскажет миру место, в котором яхта бросила якорь той ночью, когда вы отогнали ее для разгрузки? Ведь особо далеко вы отойти не могли, не так ли?

Дороти Фанчер отрывисто рассмеялась.

- Особо далеко? Он указал точные координаты! Мой муж был настоящим моряком, мистер Хелм. Очнувшись от действия снотворного, видя странный предмет, извлекаемый со днища его яхты, не говоря уже о человеке, которого он ненавидел, он тем не менее автоматически заметил показания лорана. - Внезапно в ее голосе прозвучала гордость за старика-мужа, которому она позволила умереть без медицинской помощи. - Причем не только заметил координаты, но и припомнил их даже после того, как потерял сознание от сердечного приступа. А впоследствии записал их в журнал в то время, как мы считали его беспомощно лежащим на своей койке, спрятал книгу и рассказал мне об этом. Заявил, что журнал спрятан там, где нам его никогда не найти. Зато его найдет кто-то другой. Когда я сказала, что он блефует, Фанчер одарил меня своей злорадной старческой улыбкой и закрыл глаза - он ужасно ослабел - после чего наизусть произнес координаты. Причем совершенно правильно! Мы обыскали всю яхту, но журнал исчез. К сожалению, крайние меры были противопоказаны. Я не сомневалась, что после смерти отца моя падчерица не преминет обвинить меня в его убийстве, поэтому мы не стали испытывать судьбу, предъявляя властям не только покойника, но и переломанную яхту. Я отправила "Лорелею-3" в залив Ойстер прежде, чем успела приехать малышка Лори, и с тех пор мы пытаемся избавиться от яхты и спрятанного на ней проклятого журнала.

Повесть получилась довольно занимательная, хотя по-прежнему оставалось загадкой, с какой стати она вздумала посвящать меня в подробности этой истории. Я глубоко вздохнул.

- Ладно, так каковы условия договора?

Дороти задумчиво разглядывала небольшой сухогруз, движущийся вдали по каналу.

- Что ты сказал, Мэтт?

- Ты предложила мне сделку, в результате которой я получаю Рональда Казелиуса.

- Ах, да. Конечно, сначала я не помышляла ни о каких сделках. Но поскольку тем тупым головорезам, которых нанял Роджер, не удалось справиться с тобой, я решила сама отправиться на яхту и вскружить тебе голову до такой степени, чтобы любое мое желание стало для тебя законом... Хотя, об этом я уже говорила. Вынуждена признать, что встреча со столь хладнокровным человеком - страшный удар по моему самолюбию! - Она аккуратно прошлась салфеткой по губам. - Поэтому я предлагаю договориться. Условия самые простые: я помогаю тебе выполнить твое задание, а ты обещаешь не вмешиваться в мои дела.

Десерт, когда его наконец принесли, оказался ничуть не хуже утки.